Отрывок из книги
– А теперь вы, двое, – я даже не хочу называть их по именам, словно это мерзкие склизкие гадины, а не просто два слова, два имени: Ваня и Ира. Мне кажется, я теперь буду ненавидеть всех Ир и всех Иванов до конца своих дней! – Вы, двое, – продолжаю я, на ходу придумывая свой план, способный помочь всем нам достойно выйти из этой невыносимой скандальной ситуации. – Ты, – бросаю я Ирке, – делай, что хочешь, но притворись, что тебе плохо, что ты сейчас умрёшь: всё, что угодно, лишь бы окружающие тебе поверили. Думаю, тебе это не составит особого труда, – добавляю я.
Ведь мой стареющий павиан поверил в её страстные вздохи. Одно из двух: либо она действительно шикарная актриса, заставившая этого придурка поверить в его превосходные сексуальные способности, либо она действительно любит этого «великого» скульптора. А он – её, и от одной этой мысли мне становится невыносимо больно, но я не даю боли захватить себя. У меня будет на это время. Но потом. А сейчас я спасаю свою репутацию и своего сына. На всё остальное мне плевать. Даже на свои страдания.
.....
Я выхожу к гостям, подхожу к нашему ведущему, одному из лучших в городе, и тихо прошу его сделать объявление. Он надевает на лицо печальную мину, хотя я уверена на все двести процентов, что ему совершенно плевать на здоровье новобрачной, хоть она вообще бы умерла. Да уж, лучше бы она умерла, прямо там, в этом утыканном цветами сортире, – зло думаю я про себя, но вовремя останавливаюсь. Никогда никому нельзя желать зла и смерти. Даже врагам. Жизнь всё равно вернётся к ним и ударит бумерангом по лбу. Но лучше без моего участия.
– Дамы и господа, дорогие гости, – замогильным голосом начинает ведущий, и гул голосов смолкает. – С огромным сожалением должен вам сообщить, что нашей дорогой невесте стало плохо, и её госпитализировали, – и сразу же всех успокаивает, когда над толпой проносится облако ахов и охов. – Но врачи нам только что сообщили, что её здоровью ничто не угрожает, но она должна пока временно остаться под медицинским присмотром. Слово Владе Орловой, – передаёт он мне микрофон, и я, с не менее могильным лицом продолжаю:
.....
