История пиратства. От викингов до наших дней

Оглавление

Группа авторов. История пиратства. От викингов до наших дней

Введение. Внезапное возвращение пиратства

Кратко о терминах

Часть I. Разные регионы, 700–1500 годы

Вступление в нечестивый орден

На то воля Божья

Смотреть сквозь пальцы

У них не было выбора?

Найти корабль в море

Завладеть добычей

Набеги на побережье

Пиратское насилие

Борьба с пиратством на суше

Борьба с пиратством на море

Охота на пиратов

Нападения на пиратские базы

Часть II. Расцвет европейских морских держав, 1500–1914 годы

В поисках веселой и недолгой жизни

Матросы, джентльмены и торговцы

Пиратство – не позор

Жажда легкой наживы

Пиратские порты

Пиратская королева и ее придворные

Безнравственные инструменты внешней политики

Найти подходящее судно

Выслеживание и захват добычи

Отчаянные сражения на море

Высокотехнологичное пиратство

Блуд, пьянство и азартные игры

Типичный финал пиратской карьеры

Превратности кооптации бывших пиратов

Охота на охотников

Антипиратские союзы

Мнимый конец пиратства

Часть III. Глобализованный мир, 1914 год – настоящее время

Они были богаты, мы были бедны

Ветры перемен

Современные благоприятные условия

Новый безнравственный инструмент

Современный пиратский флот

Маскировка и хитрость в наши дни

Шок и трепет сегодня

«Беспрецедентно жестокий характер» нигерийского пиратства

Modus operandi современных пиратов

Современная «веселая жизнь»

Пиратство и закон

Цитадели и роботизированные корабли

Преследование пиратов в море

Меры противодействия на пиратских берегах

Иллюстрации

Заключение. Возвращение с удвоенной силой

Глоссарий

Библиография

Источники иллюстраций

Рекомендуем книги по теме

Отрывок из книги

Мрачный ноябрьский день. Корабль рассекает волны Южно-Китайского моря на пути из Шанхая в Порт-Кланг, что в Малайзии. Команда из двадцати трех моряков занимается своими делами, не обращая внимания на десятки мелких рыбацких суденышек поблизости. Внезапно, словно из ниоткуда, на борт забираются несколько хорошо вооруженных людей, размахивающих ножами и пистолетами. Они тут же берут верх над перепуганными членами команды и запирают их в трюме. Некоторое время спустя пленников вытаскивают обратно на палубу. Им завязывают глаза, выстраивают вдоль борта, а затем избивают, закалывают или расстреливают. Финал для всех двадцати трех одинаков: чтобы скрыть следы ужасного преступления, их выбросили в море (некоторых еще живыми). Кто-то сказал, что редко даже «в так называемый золотой век пиратства, в XVII и XVIII веках, совершались более зверские и хладнокровные убийства в открытом море, чем на этом захваченном судне»{1}. А ведь это нападение произошло не так уж давно – 16 ноября 1998 года, и целью его был сухогруз MV[1] Cheung Son.

Кровавое побоище на Cheung Son и другие подобные преступления 1990-х имели одну общую черту: несмотря на варварскую жестокость, в целом они оставались незамеченными. Если пиратство и удостаивалось внимания широкой публики, то, как правило, в виде вымышленных историй – в романах вроде «Острова сокровищ» (1883) Стивенсона или голливудских фильмах наподобие «Черного пирата» (1926) с Дугласом Фэрбенксом, «Капитана Блада» (1935) с Эрролом Флинном или чрезвычайно успешных «Пиратов Карибского моря» (2003 и т. д.) с Джонни Деппом. В этих книгах и фильмах пираты воплощали романтический типаж лихих смельчаков, весьма далекий от реальности{2}. За пределами сравнительно узкого круга ученых – и, конечно, моряков и правоохранительных органов, которые следят за соблюдением норм морского права, – всем казалось, что угроза пиратства миновала, так что даже само это слово стало ассоциироваться скорее с различными формами кражи интеллектуальной собственности, нежели с морской преступностью. Положение изменилось лишь в ноябре 2005 года, когда дерзкое нападение на современное круизное судно принесло международную известность пиратам нового типа – сомалийским.

.....

И с мусульманской стороны работал тот же механизм. Хотя корсарство считалось морским продолжением сухопутного джихада («священной войны»), а те, кто в нем участвовал, рассматривались как воины ислама, или гази, в ряды пиратов вступало много перебежчиков из числа греков, калабрийцев, албанцев, генуэзцев и даже евреев, и не обязательно из-за вновь обретенного религиозного рвения после обращения в ислам (на самом деле многие из этих вероотступников вовсе его не принимали) – ими руководили экономические мотивы: жадность и жажда наживы{39}. Особенно показателен здесь пример грозного «эмира-пирата» XIV века Умур-паши. Как воин ислама он был безупречен: предпочитал «отправлять души плененных франков в ад», а не держать их ради выкупа. Папа Климент VI считал Умура настолько опасным, что объявил лично против него Крестовый поход. Однако это не помешало Умур-паше заниматься каперством на стороне православного византийского императора Андроника III и его преемника Иоанна VI; впрочем, авторы поэмы из 2000 стихов, посвященной жизни Умур-паши, «Дестан д'Умур-паша» («Эпос об Умур-паше»), поспешили добавить, что «император и его сын подчинялись, как рабы», что было попыткой закамуфлировать явное предательство «истинных убеждений», предположительно продиктованное тоже экономическими соображениями{40}.

Для процветания пиратства, помимо политических и экономических мотивов или религиозного пыла отдельных разбойников, требовалось попустительство со стороны коррумпированных чиновников, определенных портов или даже самой политической системы – все это было необходимо для формирования «благоприятной среды». К сожалению, доступные средневековые источники не проливают свет на роль конкретных должностных лиц. Зато есть немало сведений, дающих кое-какое представление о другом компоненте благоприятной среды – о некоторых портах. Крупные порты, в отличие от относительно небольших и отдаленных пиратских стоянок, использовались не только как безопасные гавани, но и как места сбыта добычи{41}. Более того, здесь можно было набрать команду, получить важную и самую свежую информацию о движении кораблей и любых антипиратских мерах.

.....