Оглавление
Группа авторов. Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея
Предисловие
Пролог
Часть первая
Глава первая. «Всякую новую мысль он воспринимал как само совершенство»
Глава вторая. «В своей темнице»
Глава третья. «Мне здесь довольно плохо»
Глава четвертая. «Работа, слава Богу, трудна и почти приятна»
Глава пятая. «Это я, Оппенгеймер»
Глава шестая. «Оппи»
Глава седьмая. «Ним-ним-мальчики»
Часть вторая
Глава восьмая. «В 1936 году мои интересы начали меняться»
Глава девятая. «[Фрэнк] вырезал его и отправил»
Глава десятая. «Все более и более уверенно»
Глава одиннадцатая. «Я женюсь на вашей знакомой, Стив…»
Глава двенадцатая. «Мы перетягивали “Новый курс” на сторону левых»
Глава тринадцатая. «Координатор быстрого разрыва»
Глава четырнадцатая. «Дело Шевалье»
Часть третья
Глава пятнадцатая. «Он стал большим патриотом»
Глава шестнадцатая. «Слишком много секретности»
Глава семнадцатая. «Оппенгеймер говорит правду…»
Глава восемнадцатая. «Самоубийство, мотив не установлен»
Глава девятнадцатая. «Ты не хочешь ее удочерить?»
Глава двадцатая. «Бор был богом, а Оппи – пророком его»
Глава двадцать первая. «Воздействие “штучки” на цивилизацию»
Глава двадцать вторая. «Теперь мы все сукины дети»
Часть четвертая
Глава двадцать третья. «Бедные человечки»
Глава двадцать четвертая. «Мне кажется, что мои руки запачканы кровью»
Глава двадцать пятая. «Люди могли бы разрушить Нью-Йорк»
Глава двадцать шестая. «У Оппи была красная сыпь, но теперь он приобрел иммунитет»
Глава двадцать седьмая. «Интеллектуальный отель»
Глава двадцать восьмая. «Он не мог понять, зачем это сделал»
Глава двадцать девятая. «Я уверена, что она именно поэтому бросала в него вещами»
Глава тридцатая. «Он держал свое мнение при себе»
Глава тридцать первая. «Недобрые слова об Оппи»
Глава тридцать вторая. «Ученый Икс»
Глава тридцать третья. «Зверь в чаще»
Часть пятая
Глава тридцать четвертая. «Хорошего мало, правда?»
Глава тридцать пятая. «Боюсь, что все это – чистый идиотизм»
Глава тридцать шестая. «Проявление истерии»
Глава тридцать седьмая. «Черное пятно на гербе нашей страны»
Глава тридцать восьмая. «Я все еще чувствую на руках теплую кровь»
Глава тридцать девятая. «Это была настоящая сказка»
Глава сороковая. «Это следовало сделать на следующий день после “Тринити”»
Эпилог. «Второго такого, как Роберт, никогда не будет»
От автора – выражение благодарности
Примечания
Библиография
Выражение признательности за предоставление иллюстраций
Иллюстрации
Отрывок из книги
За четыре дня до Рождества 1953 года жизнь Роберта Оппенгеймера – карьера, доброе имя, даже собственная оценка своих заслуг – полетела в тартарары. «Со мной происходят невероятные вещи!» – воскликнул Роберт, глядя в окно машины, несущей его к дому адвоката в Джорджтауне, Вашингтон, округ Колумбия. Через несколько часов ему предстояло принять судьбоносное решение. Уйти с должностей консультанта в различных государственных ведомствах? Или оспорить обвинения, перечисленные в письме, которое Льюис Стросс, председатель Комиссии по атомной энергии (КАЭ), нежданно-негаданно вручил ему после полудня? Письмо сообщало, что после повторного рассмотрения его позиций и предлагаемых им рекомендаций был сделан вывод о его неблагонадежности, и содержало список обвинений из тридцати четырех пунктов – от дурацкого «вы были завербованы в 1940 году как спонсор “Друзей китайского народа”» до политического «начиная с осени 1949 года вы категорически возражали против создания водородной бомбы».
Странное дело, но с самого момента ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки Оппенгеймер не мог избавиться от предчувствия, что над ним сгущаются грозовые тучи. Несколькими годами ранее, в конце 1940-х, к моменту, когда он достиг в американском обществе поистине звездного статуса наиболее заслуженного и уважаемого ученого и советника по вопросам государственной политики своего поколения и даже попал на обложки журналов «Тайм» и «Лайф», Оппенгеймер прочитал короткую повесть Генри Джеймса «Зверь в чаще». Он был совершенно потрясен историей одержимости и болезненного себялюбия главного героя, которого преследовало ощущение собственной предопределенности «для чего-то необыкновенного, разительного, возможно даже – ужасного, чудовищного, и что рано или поздно недоброе предчувствие сбудется»[2]. Чем бы ни явилось это событие, Роберт заранее знал, что оно его «сокрушит».
.....
Раз за разом, испытывая душевную боль, Роберт обращался за советом к старому учителю. В конце зимы 1924 года он в большом «смятении» написал Смиту о переживаемом нервном срыве. Это письмо не сохранилось, зато у нас есть ответ Роберта на ободряющее послание Смита. «Больше всего, на мой взгляд, меня успокоило то, – сообщал он Смиту, – что вы увидели в моем смятении определенное сходство с вашими собственными страданиями в прошлом. Мне никогда не приходило в голову, что положение человека, казавшегося мне столь безупречным и достойным подражания, может быть сравнимо с моим. <…> Абстрактно я ощущаю страшное сожаление, что в мире есть так много хороших людей, с кем я никогда не познакомлюсь, так много удовольствий, которые я никогда не испытаю. Однако вы правы. По крайней мере, в моем случае желание – это не потребность, а наглое притязание».
Когда Роберт окончил первый курс, отец нашел ему работу в лаборатории Нью-Джерси. Юноша заскучал. «Должность и люди – все мещанское, примитивное, мертвое, – писал он Фрэнсису Фергюссону, уехавшему в прекрасный «Лос-Пиньос». – Работы мало, и никакой пищи для ума… как я тебе завидую! <…> Фрэнсис, ты душишь меня тоской и отчаянием. Остается лишь признать правоту чосеровского “Amor vincit omnia”[6] в отношении вертикали моих неизменных физико-химических свойств».
.....
