Читать книгу Кузьмич - - Страница 1

Сознание постепенно возвращалось. Сначала боль в голове и ноге. Затем голос в голове: «Придурок. Ну разве так можно. Как больно.» Почувствовал руки на холодном, бетонном полу. Пошевелился и определил свое положение в пространстве, оказалось сижу на полу, вытянув ноги вперед и упираюсь руками в пол сзади. «Кажется очухался, придурок» ныло и скулило в раскалывающейся от боли голове.

Память возвращалась. Мы бежали по длинному подвалу нашего дома. Впереди бежавший палкой бил лампочки и без того тусклые и редкие. Я бежал последний уже в темноте. Только далеко впереди маячил свет и мелькали фигуры кричащих и ржущих ребят. От удара в голову я потерял сознание.

Что-то в моей больной голове сидело и постоянно ныло. С прояснением сознания стал прояснятся и мрак, окружающий меня. Я стал различать предметы. Скоро стал видеть всё, как при дневном свете. Наверное, что –то в мозгу повредил, подумал я. «Дело- дрянь» пронеслось в голове, «Он всё видит и возможно слышит». Шизофрения – раздвоение личности. Неужели от сильного удара я стал о себе говорить в третьем лице?

«Пацан, ты только не нервничай, всё будет хорошо. Ты не сошел с ума, это просто телепатия- передача мысли на расстоянии. Слыхал о таком?» Ещё бы не слыхал, мечтал научится, читать чужие мысли.

– А, ты кто и где- спросил я вслух.

– Если не испугаешься, посмотри справа от себя наверху.

Нашел кого пугать, пацана выросшего во дворе заводского района. По карнизам 13-го этажа ходил в тапочках; в болоте тонул; когда учили плавать, скинули где поглубже – выплыл; по горящей черной лестнице в противогазе лазил, помогая пожарным разбирать завал; ноги ломал дважды, четыре сотрясения мозга пережил, голову пробивали неоднократно; а такие пустяки, как порезы, ушибы и синяки сменяли друг друга по очереди. В округе не было ни одного подвала, ни одной крыши, где бы я не побывал.

На железке, поддерживающей трубы, сидело нечто мохнатое, с большими глазами и тихо ныло. Одна нога была поджата, другая окровавленная безвольно свисала.

– А, ты кто? Леший? Домовой?

Голова моя раскалывалась от боли, и я плохо соображал, что происходит.

– Какая тебе разница, – огрызнулось сверху.

– Ты мне ногу сломал, открытый перелом, кажется, – не переставая ныть сказало Нечто.

Надо было помочь, не бросать же в беде Это. Любое существо, попавшее в беду, вызывает чувство сострадания и желание помочь. Вспомнились плакаты в травматологии, в которой частенько приходилось бывать, как ни как, дважды ломал ногу. Первым делом надо зафиксировать конечность при помощи шины, т.е. надо найти какую-нибудь палку и привязать её крепко к ноге. В закутке у дворника нашел доску от ящика и старый халат. Доску обломал до нужного размера, халат разодрал, как мог, на полосы, которыми и примотал доску к ноге. Зафиксировал.

–Тебе к врачу надо- посоветовал я, – у вас врачи-то есть?

–Есть, такие же коновалы, как и у вас, только далеко, я не доберусь, – вздохнув сказало Нечто – ты сам давай к врачу.

– А, ты так и будешь здесь сидеть? Может тебе что-нибудь надо, я принесу.

– Если не затруднит – молока и хлеба. Будешь выходить, в коморке дворника в кармане старого пальто есть ключи от всех дверей в подвал. Возьми только один. Да и не трепись, о том, что видел, а то в дурку заберут. Скажут, что пацан так головой треснулся, что у него крыша съехала.

Голова действительно раскалывалась и меня подташнивало. По опыту знаю, это признаки сотрясения мозга.

Выбравшись из подвала, меня поразил нестерпимо яркий свет дня. Ждавшие на улице пацаны, увидев меня всего в крови и с разбитой головой, потащили сразу в поликлинику, благо она была у нас во дворе.

Добродушный доктор, обрабатывая мою рану, поинтересовался, где сейчас можно так получить по голове. И тут меня понесло. Нет, я и раньше мог довольно лихо загнуть, но сейчас в меня вселился Мюнхаузен.

– Да это как-то невзначай получилось, – начал я, как будто неохотно, постепенно набивая себе цену. – Катались мы с ребятами на горке у железной дороги и уже собирались идти домой, как вижу летят с горки на одних санках две маленькие девчонки, как раз на перерез паровозу. Раздумывать времени не было. Я сломя голову кинулся, чтобы их перехватить. Одну из них, сидящую сзади успел стащить левой рукой с санок, а вторая катилась прямо под паровоз. В неимоверном прыжке, я налету свалил её с санок, но продолжая по инерции лететь, врезался в паровоз. Когда очнулся, состав уже уехал. Ребята помогли дойти до поликлиники.

– Ну ты герой, паровоз не помял? Я тебе, в награду, вышью звезду на лбу,– очень серьезно сказал доктор.

– Не надо,– пролепетал я,– не из-за награды я это сделал.

Ходить со звездой во лбу, мне ну очень не светило.

Выйдя из поликлиники и немного успокоившись я подумал, а не привиделось ли мне всё это. Уж больно всё неправдоподобно. Может от сильного удара у меня появились глюки? Но сунув руку в карман, я нащупал ключ, тот самый от подвала.

Быстро приведя себя в порядок, переодевшись и наспех перекусив, прихватив бутылку молока и пол батона за 13 копеек, зелёнку, бинт и выскочил во двор.

Ключ я взял от входа в подвал пятого подъезда, он ближайший от нашей арки и по расположению самый удобный, в смысле отхода, в случае чего.

Дрожащими руками открыл дверь. Меня трясло, но не от страха, а от перевозбуждения. В голове сразу прозвучало «Наконец-то, тебя только за смертью посылать. Давай шевелись». ЭТО сидело там же, но скулило меньше.

– Давай, что принёс.

Он жадно пил молоко и уплетал батон, громко чавкая и похрюкивая. Никакого воспитания, подумал я.

–Не тебе мне о воспитании говорить, молод еще старшим указывать,-

зыркнула на меня сверху вся в молоке и крошках лохматая морда.

Перекусив, НЕЧТО подобрело и перестало ныть.

– Ну что, пацан, дело дрянь. Кажется, к тебе в рану попала моя кровь, поэтому ты слышишь мои мысли и хорошо видишь в темноте. Что ещё необычного в себе заметил?

– Дневной свет глаза режет и появилось нестерпимое желание всем врать. Это тоже от твоей крови? – поинтересовался я.

– Врать ты и без меня горазд. Я давно наблюдаю вашу компанию и слышу, о чем вы говорите и думаете. Так что не надо тут мне ля-ля. Будем надеется, что все твои изменения на этом и закончатся.

–А, что ещё могут появиться какие-нибудь сверх способности? И я стану сверх человеком? – Радостно затараторил я.

–Пока ты сверх придурок и что делать с тобой, я не знаю. Помоги мне добраться до дома, один я не дойду. Возьми у дворника в подсобке старое пальто, пригодится.

– Я принес тебе зелёнку и бинт, может перебинтуем тебе ногу?

– Сначала домой. Я сяду тебе на спину и пойдем. Буду показывать дорогу,– взбираясь мне на спину категорично заявил Кузьмич, не давая мне шанса возразить.

– Ну поехали, – зычно скомандовал он, как будто всю жизнь на ком-то ездил.

– Послушай, а как тебя зовут, и кто ты есть? Хотелось бы знать, кого я тащу на спите.

– Называй меня Кузьмич, настоящее имя все равно не выговоришь.

– Кузьмич, ты домовой или кто?

– Люди нас по-разному называют и домовыми то же.

– Значит это вы в домах шуршите, стучите, мебель двигаете и людей пугаете?

– Это развлекаются наши малолетки, которым всего лет по 50-60. Они, как правило живут в теплых домах до совершеннолетия, пока не окрепнут.

От изумления я споткнулся и чуть не уронил Кузьмича.

– А, тебе сколько лет, Кузьмич?

– Скоро будет 458, -гордо сказал он, – давай поворачивай направо и через три шага стой. Найди от пола в третьем ряду черный кирпич и нажми на него три раза.

Кусок стены ушел во внутрь и в сторону, открыв небольшой лаз, по которому можно было пробираться только на карачках. Посадив Кузьмича на старое пальто, я стал тянуть его за собой. Лаз вёл вниз.

– И долго так нам ползти, – поинтересовался я. «Ведь только что переоделся во все чистое и опять домой приду как с помойки. Мать ругать будет.» – подумал я.

– Нет, сейчас за поворотом потяни железное кольцо вниз.

Кусок стены подался на нас и отошел в сторону, открыв проход в довольно просторный и высокий тоннель. Стены и арочные своды были выложены кирпичом. Под ногами был битый кирпич вперемешку с мелкими камнями.

– Нам налево.

– Кто сделал этот тоннель, метростроевцы? Мы сейчас выйдем в метро?

– Ага, у тебя деньги на проезд есть? А то не пустят. – Язвительно сказал Кузьмич. – Этот тоннель старше меня будет.

Тоннель постепенно стал опускаться вниз.

– А, куда мы идем? – Меня распирало любопытство.

–Куда идём, туда и придём.

– Так всё же, кто построил этот тоннель, – не унимался я.

– Кто, кто, люди конечно. Ты что не знаешь, что под Москвой полно всяких подземных ходов, и все монастыри вокруг соединены между собой и Кремлем тоннелями?

– И в Кремль можно по ним попасть?

– Можно, но сложно. Там КГБ всё охраняет, везде датчиков понатыкали, просто так не пройдешь. Но есть ходы, о которых они не ведают.

– Давай туда сходим, – загорелся я.

– Не о том сейчас думать надо, – буркнул Кузьмич.

– Неужели никто не знает о существовании этого хода?

– Знают, но в основном нехорошие люди. Помню один работяга во время войны, когда погода была плохая, и наземный транспорт почти не работал, ходил домой в Нагатино из центра по нему.

Тоннель постепенно стал подниматься наверх. Я совсем не устал. Кузьмич был лёгкий, про таких говорили кожа да кости. Примерно через два часа нашего пути мы подошли к развилке тоннеля.

– Направо, – скомандовал Кузьмич, – мы почти пришли.

Метров через сто остановились, и Кузьмич на что-то нажал. В стене образовалась щель, через которую он осмотрел окрестность. Поблизости никого не было.

– Я тебя здесь подожду, ты сходи за водой, раны промыть. Направо третий родник, не перепутай. Там ещё камень большой наверху. – С этими словами протянул мне небольшой сосуд, сделанный из кожи.

Протиснувшись через расщелину, я оказался в глубоком овраге, на дне которого извиваясь протекал ручей. По берегам росли большие деревья

Вечерело. В овраге никого не было. Быстро отыскав третий родник и набрав воды, я вернулся к Кузьмичу. Тот, промыв рану водой, повеселел и стал под нос что-то по-своему бормотать.

– Ты никак заклинания произносишь, – пошутил я.

– Молчи, дурак, если ничего не понимаешь, – огрызнулась лохматая голова.

Я немного обиделся. Тащишь его на своем горбу километров пять, и вот тебе благодарность.

– Ну ладно, не серчай. У нас не так, как у людей. Нам и живая вода помогает и заговоры. Людям раньше это тоже помогало, вспомни легенды, но со временем люди потеряли этот дар, особенно когда немчура со своими клизмами понаехали.

– Что дальше будем делать? – Поинтересовался я. – Может домой тебя отнести?

– Это сейчас самое главное, «что делать?». По всем нашим законам я должен тебя отдать в руки наших хранителей. Ты слишком много узнал и это очень опасно для нас. К тому же в тебе уже течет капля нашей крови, которая дает тебе новые сверх возможности и как ты ими распорядишься неизвестно.

– И что они со мной сделают, заточат в подземелье навсегда или вовсе убьют? – Спросил я, чувствуя, как мне становится не по себе.

– Мы не варвары, просто там сотрут тебе память. Правда, там такие коновалы работают, что могут сделать так, что маму свою не узнаешь. Ну прям как у вас. А если тебя отпустить, то можешь проболтаться, в твоем возрасте тайны редко хранятся, так как ну очень хочется, перед ребятами похвастаться. И в совокупности с черепно-мозговой травмой, получается психушка из которой ты нормальным уже не выйдешь. И где лучше?

Я почувствовал, что начинаю закипать. Кулаки сжались и готовы были разбить эту волосатую морду.

– Успокойся, я не хочу сдавать тебя в руки хранителей. Ты мне помог, и парень ты, в основном, не плохой. По правде говоря, у хранителей и ко мне могут возникнуть вопросы: почему я показал тебе подземный ход, указал где находится источник с живой водой, откуда у тебя сверх возможности? Главное – не проболтаешься ли ты?

– В моем возрасте во время войны пионеры в разведку ходили и когда их ловили, то под пытками никого не выдавали, – довольно пафосно выпалил я.

– Так то ж пионеры, а ты, как мне известно, не пионер. Ты ещё мне про Мальчиша-Кибальчиша расскажи.

– Ты откуда про него знаешь, знаком что ли был, – съязвил я.

– Нет, на помойку много разных книг выбрасывают, вот я иногда почитываю. Надеюсь ты понял и осознал серьезность нашего положения. Ты, если сболтнёшь, погубишь и себя и меня. Понятно я излагаю?

– Да вполне, я всё понял и буду держать язык за зубами.

– Ты сейчас иди домой, а завтра вечером, часов в пять приходи на это место. Я должен на тебя посмотреть, не изменилось ли что в тебе. Надо за тобой какое-то время понаблюдать.

– Что, как в какой-то сказке, нос и уши как у слона вырастут?

– Не шути, могут возникнуть необратимые изменения на генном уровне и не в лучшую сторону, – с умным видом сказал Кузьмич. – Да и молока с хлебом принеси.

– Я не все понял, но приду обязательно.

Я узнал этот овраг, мы с ребятами много раз здесь бывали в Коломенском.

Помню в пятом классе нас сюда приводили всем классом и показывали отложения Юрского периода, рассказывая, что на месте Москвы очень давно было море. Тогда мы набрали много окаменелостей, так называемые чертовы пальцы.

Распрощавшись, я пулей полетел через парк, через деревню на трамвайную остановку. Из Нагатино до Автозаводской ходил один трамвай № 15. Можно был доехать и на других с пересадкой возле Автозаводского моста.

Добирался до дома, примерно, полтора часа, в возбужденном состоянии, и всю дорогу вновь переживал увиденное и услышанное. Мать работала на заводе во вторую смену, так что я без лишних расспросов почистил одежду, умылся и лег спать. Уснул мгновенно.

Снились какие-то кошмары. Неведомые существа и животные с которыми я сражался или убегал от них. Какие-то воздушные водовороты затягивали меня и выбрасывали в другой мир непонятный и враждебный.

Проснувшись я понял, ТО, что со мной было вчера цветочки, по сравнению с моим сном. Во сне было всё до жути реалистично и страшно.

Успокоившись и рассказав маме о героическом спасении двух маленьких девочек от паровоза, тем самым удовлетворив её любопытство о повязке на моей голове и заверив, что у меня царапина, которая уже не болит, пошел в школу.

Какая учеба, когда вокруг творится такое? Мне открылся новый мир, который существовал рядом, но был совершенно неизвестным для нас.

Отсидев положенный срок за партой и дома дождавшись, когда мать уйдет на работу во вторую смену, я с бутылкой молока и батоном хлеба помчался в Нагатино.

До назначенной встречи еще было время. Спустившись в овраг подошел к месту, где вчера расстался с Кузьмичом. Ничего не указывало, что здесь есть вход в подземелье. Побродив по оврагу, поднялся на противоположный берег к старинному храму, который стоял на высоком берегу Москвы-реки, где в неё впадал ручей, протекающий по Глухову оврагу. Возле храма было старинное кладбище на котором рядами стояли надгробные старые камни, обветшалые и поросшие мхами. Были там и более современные захоронения. Я не люблю кладбища, навивают грусть. Но было интересно побродить по окрестностям и посмотреть, что там.

К назначенному времени я уже стоял в условленном месте и от нетерпения переминался с ноги на ногу. «Пришёл» То ли вопрос, то ли констатация факта прозвучало у меня в голове. «Посмотри, нет ли кого поблизости?»

– Нет никого, – почему-то шепотом ответил я.

Приоткрылся лаз, «Заходи»

Кузьмич, по сравнению со вчерашним выглядел бодрячком. Нога была аккуратно перевязана каким-то серым материалом.

– Принес?

Я молча протянул ему хлеб и молоко. Он ел как в последний раз. Смотреть на него, как он уплетает принесенное мною, не хотелось. Зрелище не эстетичное. Подождав пока он закончит трапезу, которая заняла считанные минуты, я поинтересовался как его нога.

– Да, вроде, ничего. Наш костоправ сказал, что я вовремя и правильно зафиксировал ногу. И если я буду делать то, что он мне прописал, то скоро буду бегать, пуще прежнего. Я ему сказал, что здесь в овраге упал. А тебе спасибо за грамотные действия. Ты врачом не собираешься стать случайно?

– Нет, меня от больницы тошнит. Много раз туда попадал не по своей воле. От одного запаха антисептиков меня мутит и начинают ныть былые раны.

– Ну что, Вовка, как твои дела, здоров ли ты, не чувствуешь ли каких перемен в себе?

– Нет, всё, как и вчера, только вот сон кошмарный приснился, из головы никак не выходит. Всё во сне было красочно и как взаправду.

Услышав мой рассказ про сон, Кузьмич задумался.

– Думаю этот сон у тебя от стресса, успокоишься и со временем все пройдет.

– Кузьмич, а где ты живёшь? Здесь в Коломенском?

– Живу я в Симоновом монастыре, вернее в том, что от него осталось.

– Так зачем я тебя сюда на горбу почти два часа тащил?

– Здесь место СИЛЫ, и опять же живая вода.

– Про воду слышал уже, а что такое место СИЛЫ.

–Как тебе сказать? Я в этом не совсем понимаю, но здесь есть какое-то излучение, и оно помогает от многих болезней.

– Кузьмич, а правду говорят, что здесь происходят странные дела. Люди пропадают, а потом через много лет опять появляются и ничего не помнят. Я это в школе от ребят слышал.

Кузьмич расплылся в улыбке:

– Да, это мы, когда временной портал чистили. Так как мы при дневном свете работать не можем, то напустили искусственного тумана, он такого слегка зеленоватого цвета. Был аврал, и мы не уследили, как татарские всадники спасаясь от преследования, въехали в зону его действия. Ну их слегка на пятьдесят лет переместило. Шухеру было! Многим, кто тогда там работал попало, по первое число.

Кузьмич осекся, глядя на мой открытый от изумления рот. Он понял, что взболтнул лишнего. Повисла неловкая тишина. «Ну всё, теперь мне память сотрут до дыр» промелькнуло у меня в голове