Читать книгу Всего лишь намекнув - - Страница 1

Оглавление

ФИСЕНКО

Яков Александрович

Родился 29 августа 1962 года в г. Алма-Ата, Ка-захстан. В 1976 году вместе с семьёй переехал в

г. Тирасполь. Окончил Тираспольскую среднюю

школу №3. Одним из любимых предметов была

литература. Начал писать стихи, басни, эпиграммы.

Работал слесарем на заводе «Электромаш». Окончил филологический факультет Одесского госуни-верситета. Будучи студентом, активно занимался в

секции самбо. Достиг уровня Кандидата в Мастера

Спорта. Два года проработал по распределению

учителем в сельской школе. В 1987 году вернулся в

Тирасполь. Трудился организатором спортработы

в ГПТУ – 22, а после в детском саду № 45.

Был одним из первых корреспондентов газеты

«Приднестровье», где проработал почти 20 лет.

Сегодня продолжает заниматься журналистикой и

литературным творчеством.

Раздел I

Поэзия

***

Памяти Анатолия Дрожжина

Ты ушёл, ни с кем не попрощался.

У судьбы тяжёлая рука…

На журнальном столике остался

Черновик последнего стиха.

Почему?! У вечного вопроса

Нет ответа, сколько не пиши.

Но я знаю, нашей жизни проза

Не затмит поэзию души.

И твоё взволнованное слово,

Исполняя давние мечты,

Позовёт сердца людские снова

К берегам Любви и Доброты.

Бессмертный полк

Остались с нами на века

Мир отстоявшие герои.

И в День Победы снова в строе

Ряды Бессмертного Полка.

Никто не сломит нас, пока

Храним Отечество и Знамя.

И прибывают вместе с нами

Ряды Бессмертного Полка.

Ко дню города

Днестра извилистое русло,

Кицканский лес в вечерней мгле

Рождает в нас большое чувство:

Любви к отеческой земле.

Её нам передали деды,

Как дар, не знающий цены.

И предков славные победы

Порукой счастья стать должны.

В своем величье, неизменный,

Нам каждой улочкой знаком,

Тирасполь – град благословенный,

И есть для всех нас отчий дом.

Мы с вами все – тираспольчане,

И этим званием горды.

Мы праздник города встречаем

Даря ему свои труды.

Всего лишь намекнув…

Моих стихов и радость, и печаль

Приходят к вам как добрые подруги,

Чтобы напомнить о былой разлуке,

Или о том, чего уже не жаль:

Друзей ушедших и любви постылой,

В сожжённых письмах, вырванных листах.

Наивных детских розовых мечтах.

О том, что память где-то там хранила

И вдруг достала, пыль веков стряхнув.

И вы задумались, и усмехнулись тихо, Над этой странною манерой стиха:

Напомнить все, всего лишь намекнув. .

Фотография девушки в жакете

Жаль, что фотография не может

Мне раскрыть сейчас один секрет:

Что тебя заботит и тревожит

Девушка, надевшая жакет?!

Удивленно вздернуты ресницы,

А в глазах такая глубина…

Может жизни пройденной страницы

Все листает в этот миг она.

А возможно, замечталась, веря,

Что судьба ее не обойдет.

Ну а смотрит, видимо, на двери:

Ждёт, когда в них суженый войдет.

Может быть, попробуй, угадай-ка.

Мне б спросить и услыхать ответ,

Но молчит задумчиво хозяйка,

Примеряя купленный жакет…

Рыжая

Огненным багрянцем загордилась

Осень, твоя названная мать.

И когда на свет ты появилась,

Листья уж решили опадать.

Осень, их душевно утешая,

Говорила: «Незачем грустить.

Остаётся дочь моя меньшая,

Чтоб красу осеннюю продлить».

Только листья взгляда не подняли

И опали, грусти не тая,

И словам пророческим не вняли,

Но зато их сразу понял я…

Да и ты прекрасно понимаешь

Правоту их сквозь завесу лет,

Навеваешь и напоминаешь

Золотистой осени рассвет.

Снежана

Быть зиме суровой: слишком рано,

В гости к нам приехала она.

Только ты, прелестная Снежана,

Этой встрече рада быть должна.

В имени твоем сокрыта сила,

Исполняя девичьи мечты,

Вдруг сама Зима провозгласила:

«Снежной Королевой будешь ты!».

Что судьбой намечено, то сбылось.

Жизнь тебе благоволить должна…

Почему ж тогда, скажи на милость,

Ты молчишь, вздыхаешь и грустна…

Кажется моя догадка странной,

Но, вдруг стало все понятно мне…

Нет, не снег на сердце у Снежаны,

А тоска и думы о весне.

Так жаль…

Белый человек на Чёрной речке

Взвёл курок недрогнувшей рукой…

В Святогорском зажигали свечки

За поэта вечный упокой.

Все случилось так, как предсказала

Пушкину гадалка по руке,

А Дантеса небо наказало

Долгой жизнью в грусти и тоске.

Понял он, какое зло содеял,

Каялся, прощения просил…

Быть с клеймом убийцы и злодея

Навсегда Господь ему сулил.

Ну, а Пушкин венчан доброй славой,

Знаем с детства мы его стихи…

Жаль одно – не белый, а кровавый

Стал тот снег у Чёрной, у реки…

Совет да любовь

Выходит, чудеса ещё бывают.

Они приходят не во сне, не вдруг.

И кольца милые друг другу надевают,

И губы ищут губ, и руки рук.

И тосты, и цветы, и нежным взглядом

На молодых взирают небеса.

Как хорошо, что ваше счастье рядом,

И что любовь свершает чудеса.

И пусть она навеки будет с вами,

Когда согреетесь в её тепле,

То вы тогда произведёте сами

Прекраснейшее чудо на земле.

Милой Ирише

Посвящается моей любимой жене

В моем доме жила пустота,

Горечь зябкая поселилась в нем.

Рядом не было даже кота,

Одиночество ночью и днём…

Одиночество и горечь потерь,

Вот и всё, что осталось мне…

Но однажды открылась дверь

И я стал улыбаться во сне.

Дом согрелся твоим теплом,

Ожила душа, ожила.

Хорошо, что своим добром

Ты меня от беды спасла.

Ты и счастье, и друг родной.

Это правда, совсем не лесть.

Хорошо, что рядом со мной

Вот такая Ириша есть!

Ода женщине

Матушка в лазоревой косынке…

Верная и нежная жена…

И сестра, что тоньше хворостинки…

Вот такой нам помнится ОНА.

Женщина – хранительница рода,

Бережёт «огонь у очага».

Без её заботы и ухода

Наша жизнь совсем не дорога.

Сахар не сладит, суп не солёный,

Одиноко, что и говорить…

Только если в женщину влюблённый,

Можешь и трудиться, и творить.

Открывать, писать и «двигать горы»,

Падая и поднимаясь вновь.

Нет нам всем надёжнее опоры,

Более, чем женская любовь.

Той одной, на чьих щеках слезинки,

Милой и единственной сестры…

Матушки, в лазоревой косынке…

И жены, в объятьях детворы.

Как это интересно получается

Как это интересно получается:

Что загадаешь, то глядишь – не сбудется, И люди по симпатии встречаются,

Но все никак не стерпится, не слюбится.

Как это интересно получается:

Вода горит, а сталь легко ломается.

И вьётся все верёвка, не кончается,

Заветное колечко не снимается.

Как это интересно получается:

Мне даже самому порой не верится,

Но лишь любовь на свете не кончается, А счастье звоном денег не измерится.

***

– Помнишь, милый, была весна,

И апрель наливался соком…

И была я совсем одна.

– И я тоже был одиноким.

– Как мы прожили, не любя?

Но, теперь всё начнём сначала.

– Почему я не знал тебя?

– Почему я тебя не знала?

Ночь осенняя холодна,

Сонный город в туман погружен…

– Ты – единственный, кому я нужна.

– Ты – единственная, кому я нужен…

***

Как прекрасно белое на тёмном!

В элегантной линии бедра

И в разрезе, чуточку нескромном,

Светотеней дивная игра.

Тонкой ножки нежное сложенье,

Так и манит поцелуев пыл.

И ресниц кокетливых движенье

Объектив на миг остановил.

А в глазах и чувственных, и томных

Столько страсти можно угадать…

Как прекрасно белое на тёмном,

Что словами и не передать!

***

Любимой жене

Ты со мной…

Если солнце в ночи взошло,

Если в стужу пахнет весной,

Если вдруг на душе тепло:

Значит ты рядом со мной.

Обижаюсь я иногда:

Злой бываешь и шебутной,

Но обходит мой дом беда,

Если ты рядом со мной.

На душе и покой, и свет.

И судьба лишь тому виной,

Что последние двадцать лет

Не была ты рядом со мной.

Я ночка

Я ночка, где же ты мой день?!

Я постоянно вопрошаю.

И каждую мужскую тень

Невольно взглядом провожаю.

Жду терпеливо, долго жду,

Смотрю на улицу в окошко.

А если так и не найду

Того, о ком грущу немножко?!

Того, кто ищет лишь меня

И на любовь мою ответит…

Я ночка, но прожить без дня

Я не смогу на этом свете.

***

Повстречай меня, совсем случайно,

Тихим словом душу успокой.

В разговоре, будто бы нечаянно,

Незаметно тронь меня рукой.

Пожури за что-нибудь, и пальчиком

Погрози, и, под конец, скажи:

«Ты когда-то был хорошим мальчиком,

А теперь – испорченный мужик».

И от этих, сказанных с небрежностью, Тихих слов из сердца твоего,

На меня такой повеет нежностью,

Что не надо больше ничего.

Только так и могут быть излечены

От хандры, мужчины, и тоски.

Чем добрей и мягче будут женщины,

Тем протянут дольше мужики.

***

Я не знаю, в чём тут было дело?!

Только странно ты явилась мне.

Лёгким бризом с моря налетела

И качала нежно на волне.

Я забыл про все дела на свете,

Растворился в неге бытия…

Но крепчал, крепчал всё больше ветер.

Глядь, уже в объятьях бури я.

Только это было лишь начало…

Своего ты часа дождалась.

И, в конце концов так окрепчала,

Что по мне тайфуном пронеслась.

Я в руинах свой фасад латаю

И, хотя едва-едва живой,

Собираюсь с духом и мечтаю

О грозе безумной, штормовой…

Я скрипка

Я скрипка, нежною рукой

На мне сыграйте пиццикато.

И стану звучною такой,

И буду чувствами богата.

Смычком касаясь струн души,

Сыграйте что-то со стихами.

Маэстро, только не спеши

Меня поглаживать руками.

Всему есть свой и день, и час,

Нетерпеливые докучны.

Мелодия так сблизит нас,

Что станем с вами неразлучны.

Раздел II

Они приближали Победу!

Рассказы о войне

Серия рассказов о войне посвящена простым

людям, которые своим трудом помогали фронту.

Они были разных национальностей и возрастов, но всех их объединяла любовь к Родине и ненависть

к врагу. Каждый, как мог, приближал общую Победу.

РУКАВИЧКИ С ВОРОБЫШКОМ

Война – большое зло. Она приносит только

разрушения и боль. Вот и маленький домик в Под-московье, где жили мама и дочка Семёновы, разбомбил безжалостный враг. Немецкий летчик прекрасно знал, что уничтожает не военный объект, а

поселок с мирными людьми, но все же сбросил на

него свой смертоносный груз. Просто чудо, что в

здании, в тот момент, не было никого. Но как теперь жить?! На время маму с дочкой приютила соседка. А уже через неделю Семёновы уехали к род-ственнице в Астраханскую область.

Всё здесь для приезжих было необычно: и

климат, и природа, и местные традиции. Раньше

девочка Катя и её мама никогда не видели таких

раздольных степей и завораживающих взор песча-ных барханов. Удивили Семёновых большие отары

пугливых овец. Их укрывали от мороза в длинных

сараях, со стенами из прессованного камыша, который прекрасно сохранял тепло. Впервые наблю-дали приезжие и верблюдов, важно шагающих по

заснеженному полю. Они были совсем домашние, почти как коровы и ели жухлую траву прямо с рук.

Ну, а местные жители оказались людьми добрыми

и приветливыми. К Семёновым отнеслись очень

тепло. Катенька стала учиться, а её мама пошла

работать на птицеферму.

Во время долгих вечеров, когда все уроки бы-ли сделаны, девочка вспомнила о своем любимом

занятии – вязании. Верблюжьей шерсти здесь бы-ло много, она легко сворачивалась в нить, а вещи

получались исключительно тёплыми. Прошло не

так много времени, и Катенька связала: красивый

шарфик, несколько пар носков и рукавички, на которых она с любовью вышила воробушка. Все для

папы, который сейчас воюет в снегах и холоде.

Дочка очень хотела, чтоб её отцу было теплее…

Среди суровых фронтовых будней всегда

большая радость, если приходит добрая весточка

от родных. Но вдвойне приятна посылка от них.

Вот и у старшины Семёнова из автовзвода (военные водители) выдался удачный день. Он уже много раз перечитывал письмо от семьи. Да, дом разбомбили и это ужасно, но главное, что его близкие

живы и здоровы. Обрадовали отца и вещи, связан-ные дочкой. Он гладил их и прижимал к щеке, ведь

они хранили тепло рук милой Катюши. Особенно

понравился водителю шарфик. Семенов бережно

свернул его и положил за пазуху, у самого сердца.

Другие вещи, по доброте своей, старшина раздарил

друзьям, пусть тоже порадуются. «Дочка связала» –

с гордостью говорил он товарищам. Все, кто получил вещи, сразу вспомнили свои семьи, и у быва-лых солдат потеплело на душе. Напарнику Семёнова, сержанту Кошкину достались рукавички с воробышком. Они пришлись ему как раз в пору.

А на следующий день водителю Кошкину пред-стояло выполнить ответственно задание: привезти

боеприпасы. Он торопился на склад, с улыбкой по-глядывая на рукавички, где детская рука вышила

воробушка. Все шло хорошо, грузовик привычно

бежал по знакомой дороге, как вдруг под колесами

рванула мина. Её явно заложили немецкие дивер-25

санты. Сержанта взрывом выбросило из машины в

сугроб. Придя в себя, он почувствовал, что ранен в

обе ноги. Парень с трудом согнул их и кое – как перевязал. И тут Кошкин увидел, как два немца в мас-кировочных белых костюмах идут в его сторону.

Это наверно они поставили мину и теперь хотят до-бить водителя. У Кошкина был пистолет, но сможет

ли он стрелять, ведь сержант уже полчаса находил-ся в снегу, на морозе. И тут водителя выручили рукавички. Очень теплые, они не дали рукам замерз-нуть. Сержант подпустил фашистов поближе и уложил их выстрелами в упор. Потом Кошкин пополз к

дороге. По ней часто проезжали машины и раненого

вскоре подобрали свои.

Сержанта перебинтовали в лазарете и отправили в госпиталь. Всю дорогу он крепко держал в

руках рукавички с воробышком и благодарно вспоминал девочку Катю, которая спасла ему жизнь.

ДЕДУШКА АЛИ

На просторах узбекской степи затерялся небольшой аул (поселок), где жил дедушка Али. Его

тут все знали и уважали. Это было не просто по-чтение к седине и преклонным годам, а нечто го-раздо большее. С малых лет Али работал на земле.

В юности батрачил на богатея – местного бая. Порой было очень трудно, но он никогда не жало-вался на судьбу. Его большие шершавые ладони

покрывали мозоли, а лицо было иссушено ветром

и жаркими лучами солнца. В ауле хорошо знали о

благочестии старца, его добрых делах. Люди прекрасно помнили, как он спас тонувшую в канале

девочку, хотя при этом сам едва не погиб. Старик

всегда помогал нуждающимся, делился с соседя-ми дарами своего сада. Таким он был всегда: добрым и отзывчивым.

Когда чёрной тучей на землю сошла беда –

началась война, на фронт добровольцами ушли

сыновья дедушки Али. Они храбро сражались с

врагом, были награждены медалями. Но, потом на

обоих пришли похоронки. Горе тяжелой ношей

легло на плечи старика, сгорбило его. Теперь он

ходил, опираясь на крючковатую палку и совсем

перестал улыбаться. Несчастье согнуло спину дедушки Али, но не сломило его дух и не изменило

его характер. Он приютил двух сирот, которых подобрал на железнодорожной станции. Вскоре, его

гостеприимный дом принял и беженцев из Киши-нёва. Все они стали жить одной большой дружной

семьей, и старику уже не было так одиноко. Дети

учились, а взрослые хлопотали по дому и труди-лись в большом саду. В это время у дедушки Али

появилась одна странная привычка. Люди иногда

видели его на почте, отсылающим посылки. Жители аула были в полном недоумении: кому они

предназначались, никто догадаться не мог. Об этом

знала только работница почты Зульфия, но она

хранила молчание…

Для взвода, занимавшего безымянную вы-сотку, выдался очень трудный день. Неприятель

больше часа обстреливал окопы из тяжелых ору-дий. Потом позиции дважды бомбили. После та-28

кого кромешного ада, во взводе осталось чуть

больше половины солдат, но они не дрогнули, не

отступили. Отразили три атаки врага и подбили

два танка, которые теперь дымились, не доехав

совсем немного до окопов. После схватки с врагом, обходя своих бойцов, лейтенант хлопал ребят

по плечу, и на его уставшем лице светилась улыб-ка. Больше всего командир был доволен пулемёт-чиками. Расчет сержанта Каримова не подвел –

косил фрицев как траву. Если бы не умелые дей-ствия пулемётчиков, то еще не известно, как бы

все сложилось. «Молодцы, – сказал лейтенант, об-ращаясь к Каримову и его напарнику, – будете

представлены к наградам!»…

После того, как на позиции пришла смена, из-мученные боями солдаты медленно добрались до

своей землянки. Она была хорошо протоплена, а

вот с ужином вышла незадача. Напрасно лейтенант

кричал на повара, грозил ему оружием. Тот только

опустил голову и разводил руками. Что он мог сделать: машина с продуктами где-то застряла, а может и вовсе попала под бомбежку. Выехала со

склада вовремя, но до места назначения так и не

добралась. Плохо ложиться спать на голодный же-лудок, но видно придется, ничего не поделаешь…

Солдаты недовольно ворчали, но на фронте

всякое случается. В конце концов, измотанные лю-ди смирились с тем, что остались без ужина. Они

уже начали устраиваться на ночлег, но тут заметили

большой мешок, который лежал в углу. Его, наверно, во время боя привезли ребята из военно-полевой почты. Оказалась, что это посылка сержанту Каримову, хотя он всё никак не мог понять от ко-29

го она. Когда вскрыли мешок, радости бойцов не

было конца. Какой – то неизвестный, но очень добрый человек позаботился о них. В посылку он положил и отборный рис, и вяленное верблюжье мясо, и

приправы, и даже сухие лепёшки. Повар очень старался и вскоре уже все с удовольствием ели навари-стый суп. Его сварили так много, что хватило и со-седнему взводу.

А потом все пили чай. Никогда еще за всю их

службу он не был таким вкусным. От посылки исхо-дило настоящее благоухание. Бойцы чаевничали

долго, наслаждаясь вкусом сладкого изюма, кураги

и долек высушенной дыни. Солдаты благодарили

сержанта, а он лишь слегка улыбался в ответ. Потом

все уснули, только Каримов долго лежал с откры-тыми глазами, уставившись в потолок землянки. Он

думал и, наконец – то, вспомнил, как дедушка однажды рассказал ему о дальнем родственнике, которого звали Али и даже показал фотографию. На ней

был седобородый старик, в халате и тюбетейке. Так

вот значит, кто выручил их всех в трудный момент.

Засыпая, в полудрёме сержант тихонько шептал:

«Ах, спасибо Вам, дедушка Али, ах спасибо»…

ПАШКА-ХУЛИГАН

В старом ремонтном цеху повисла непривычная тишина. Искореженные на фронте и привезен-ные сюда военные грузовики замерли в молчали-вом ожидании. Целую неделю здесь стоял гул и

лязг. У машин в три смены хлопотали люди. Не жа-лея сил и отдыхая урывками, они восстанавливали

легендарные «полуторки». Однако, в один из вечеров, начальник цеха вдруг заметил, что пожилая

шлифовальщица уснула прямо за рабочим столом.

Она, в полудрёме, всё ещё продолжала двигать рукой, как бы соскабливая ржавчину с детали. От уви-денного, у инженера, убелённого сединой, больно

сдавило сердце. Шлифовальщицу звали Матрёна

Ивановна, и ей было уже 67 лет. Никто не заставлял

её работать. Она сама пришла и сказала: «Не хочу

сидеть дома, когда мои сыночки воюют. Буду им

помогать, чем могу». Пожилая женщина очень старалась, но человеческие силы не безграничны и вот

теперь она, очевидно, окончательно выбилась из

сил. Кто может упрекнуть её в чем-то?! Начальник

цеха тяжело вздохнул и приказал: «Хватит. Люди на

пределе. Всем отдыхать!». Рабочие так устали, что

некоторые даже не пошли домой. Они уснули в тес-ной каптёрке. Там стояли наскоро сбитые лежанки, а дежурный поддерживал огонь в «буржуйке», са-модельной железной печурке.

Цех, где гомон и шум не умолкали неделю, вдруг затих и погрузился в полутьму. Повсюду ца-рило непривычное беззвучие, лишь иногда слыша-лись шаги начальника охраны и окрики часовых.

После утомительного труда люди наконец-то отдыхали. Только старый мастер Кузьма Кузьмич, который уже десяток лет страдал бессонницей обходил

цех. Шаркая ногами, он медленно двигался между

Подняться наверх