Читать книгу Звено цепи. Книга вторая - - Страница 1

Ален Шако.

Звено цепи (книга вторая)

Пролог.

В тени цветущей яблони, перебирая каменные бусы, расположился пожилой мужчина. Его слепые глаза блуждают по территории внутреннего сада Храма Света. Он ещё помнит, как выглядит это место. Сад Света и Жизни – это проекция души. Ведь он выстроен согласно правилам потокам энергии этих двух сил, в которых всё подчиняется гармонии окружающего мира. Согласно этому учению, пространство, окружающее детей богов, должно содержать элементы, которые символизируют составляющие всех миров. Однако в этом саду нет главного – потоков Тьмы и Смерти, без этих сил дети не обретут спокойное течение мыслей. Старый монах не любит это место, с учителями на постоянку спорил о несправедливом, по его мнению, наименованием и значением «проекции души», не раз был наказан, грозились выгнать за неуважение к Матери и крамольные слова. Монах тряхнул головой, отгоняя эти мысли, прошлое не изменить, а будущее неизвестно.

Сад в цвету, жизнь пробуждается, но вкус воздуха, аура изменились. С чем это связанно, монах догадывается, но никто прямо не говорит. Страх и ожидание беды сковали эти стены, эту землю. Служители храма не прекращают своих молитв, но боги молчат, а те, кто отвечает, требуют подношения, жертв.

– Дед, ты опять здесь в одиночестве сидишь? – старик чуть повернул голову к своему внуку. Его шаги монах услышал, когда тот вступил на гальку дорожки. – А говоришь постоянно, что тебе не нравится этот сад, – юноша присел в несколько локтей от старика.

– А ты почему не на молельне?

– Так учеников отпустили, остались старейшины, а тебя там нет. Почему сам не молишься?

– Смысла не вижу, Создательницы не ответят, а слушать голоса иных, желания нет.

– Деда, почему все так напряжены? Это из-за того хардасса, что расправил крылья?

– Надеюсь, что нет. Хардассы изначально крылатыми были, это после войны они сами себе крылья отрезали, согласились с поражением, подчинились победителям.

– Тогда из-за чего?

– Из-за того, что идиоты! – старик зло бросил эти слова, а когда ощутил испуганное движение юноши, тяжело выдохнул. – Извини старика.

– Деда, – монах сгорбился виновато, срываться на того, кого принял, кого назвал внуком, не путь к решению проблем. Колокол тяжело пробил четыре удара, старик нахмурился. – Общий сбор в главном зале? Не помню такого…

– Такое было лишь однажды, когда Создательницы ответили и явили свои лики.

– Дед, идём скорее!

– Не торопись, мальчик… – монах не стал говорить юноше, что по его душе провели скребком тревоги и плохого предчувствия. Такое было, когда его сын ушёл на войну, с которой вернулось лишь изувеченное мёртвое тело в телеге с другими погибшими. Старик степенно поднялся, ощущая нетерпение внука, который чуть ли не подпрыгивает, но сдерживается от комментариев неспешности деда. – Не волнуйся, ничего мы не пропустим, лучше помоги мне, составь компанию деду.

– Хорошо… – внук выдохнул, но пошёл рядом, не вырываясь вперёд. – Деда, а почему ты их идиотами назвал?

– А как назвать тех, кто не желает думать и видеть? – дед пожал плечами, прогулочным шагом приближаясь к стенам главного зала, где собираются монахи для получения наставлений, для занятий и участия в ритуалах. Так было всегда, но только не сейчас. Тревога сжимает сердце слепого монаха, он не хочет заходить в этот молельный оплот. Что-то страшное и алчное поселилось в тех стенах. Старик схватил юношу за плечо и остановил у дверей, ученик впервые увидел таким своего вечно ворчливого, строгого и доброго дедушку. Слепые глаза, казалось, остекленели, а жидкая борода встопорщилась, как у кота шерсть при виде собаки.

– Деда?

– Беги… Беги, Линг… Беги и защитит тебя император Хонгжи…

– Дед, ты чего бормочешь? – паренёк хотел шагнуть на ступень к храму, но старик с немыслимой силой его отбросил от него, ученик ошарашенно смотрит на родного человека.

– Беги в Колфур, идиот! Живо! И скажи, что Храм Света и Жизни перестал… – монаха перебил жуткий и протяжный крик боли, двери храма приоткрылись, и на ступени потекла алая густая жидкость. Ученик оцепенел от этой картины и тех воплей полных муки и страданий, что доносились из главного зала. – Линг! Держи! – в руки юноши старик вложил свой символ Света и Жизни, его слепые глаза сверкают от влаги, но голос твёрд и уверен. – Времени нет, внучок, беги к портальному камню и переносись в Иссор, а оттуда в Колфур. Беги!

– Деда, а ты?

– А я за тобой, – он мягко улыбнулся, но юноша понял, что дедушка не последует за ним в эти города. Всё это время монах быстро и, не оглядываясь, уводил внука прочь от храма. До портальной площадки оставалось метров двести, как им в спины ударил рёв переходящий в безудержный смех, от которого волосы, если бы они были на голове, встали дыбом, по коже прошёл жуткий холод, а душа заметалась в панике. – Скорее, Линг! Беги, я за тобой!

– Деда!

– Беги, идиот! Живо! – голос монаха обрёл такую силу, что юноша сам не понял, как рванул к заветному камню. Ему в спину смотрели тёплые слепые глаза. – Беги, Линг. И живи.

Старик дождался вибрации силы портала, подошёл к камню, что являлся ключом для входа и выхода из этого острова и мира Санкос. Никто не выйдет и не зайдёт. Монах взял свой посох двумя руками, тихо стал зачитывать заклинание, не отвлекаясь на приближение этого пришедшего нечто. Посох напитался силой, засиял чистым и ярким светом. Взмах, и оглушительный удар расколол камень на осколки. Старик не успел обрадоваться своим действиям, как его отшвырнуло в сторону, словно тряпичную куклу. Монах почувствовал только первый удар об землю, дальше его тело ломалось и разбивалось в бессознательном состоянии, он не слышал вой полный разочарования, бессильной злобы. Не слышал и не ощущал на своём теле всю ярость ослепляющего, уродливого своей перекрученной силой жизни монстра, что решил выместить на нём свою досаду и гнев. Его дух покидал мёртвое тело, сбрасывая оковы, удаляясь от суетной жизни. Монах ни о чём не сожалел, он смог, успел…

– Не так быстро, смертный… – душа затрепала в обжигающих и уродливых тисках, а свет стал прожигать само ядро души, монах забился в этой хватке, чувствуя испытываемое удовольствие этого света от поглощения энергии души. – Сопротивляйся! Твоя душа от этого ещё слаще! Я поглощу…

– Повелитель Эларс!!! – душа вскричала и воззвала того, кого никогда не видела, но знала, что именно он поможет. Тиски сжались сильнее, а ядро начало трескаться. – Помоги…

Жуткий смех стал ей ответом, смеялся мутный и гнилостный свет, что в предвкушении лакомства чуть ослабил давление на ядро, продлить агонию жертвы, послушать мольбы, а потом…

Душа старика застыла.

– Ну и мерзость… – голос прозвучал так неожиданно и громко, что свет дрогнул, а через мгновение всё затопило чёрным цветом, сполохи ало-фиалкового огня отбили душу монаха, мягко окутали в своё покрывало, словно заботливая мать своё дитя. Визг и вой монстра, принявшего силу света, унесла тёмная волна. Душа монаха поплыла в этих заботливых водах, туда, где она обретёт покой.

– Спасибо… – разбитые, окровавленные губы монаха с улыбкой прошептали.

– Тебя примут в чертог покоя, как доблестного воина, положившего жизнь свою за веру и миры. Покойся с миром, – голос мягко прозвучал, и старик облегчённо выдохнул, так он и замер с улыбкой на устах среди руин Храма Света и Жизни, едкого дыма сгоревшего сада.