Читать книгу Яйцо. Цыпленок. Курица - - Страница 1

И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное: семь Ангелов, имеющих семь последних язв, которыми оканчивалась ярость божия. И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его, и число имени его стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии…

Откровения святого Иоанна Богослова

_______________________________________________________________________

Вес тяжелых костей

Кровавые глаза

Потная одежда

Новый режим

Немного земли

Чтобы понять и узнать

(с) Low Roar – Don’t Be So Serious

_____________________________________________________________

― Мочи Деревню, Таун! Давай!

Детские крики шестиклассников смешивались в единый неразборчивый шум для ворочающихся на земле школьников.

– Мм… Ай… А!

Возгласы избиваемого не тормозили щелчки от ударов. Боль, пронизывающая кучерявую русую голову, нарастала. Затем плач, но слезы все равно не остановили обидчика. Скулы окутало пламенем от ссадин с синяками, звенел сильно череп. Парнишка, лежа на спине не давал отпор. Он физически не слаб, но жил внутри страх совершить первый удар по лицу новоиспеченного ненавистника. Максимум толкнуть с боязнью, что реакцией станут кулаки в ответ. Другой белобрысый, коротко стриженный сверстник слыл из тех, перешагнувших грань пинков, подножек и оскорблений. Школьник сходу влетал с удара по голове, притом может с ноги зарядить. Такого считали крутым, сильным, плюс витающий трепет плодил компанию задир, ошивающихся рядом. Некоторые из них напоминали поднятый парус за белобрысым капитаном, стоявшим на корме у руля. Дети, заискивая да поддакивая, рассчитывали не вставать на место униженного и побитого. В принципе это работало, таких он не трогал.

Песок с металлическим привкусом из-за крови хрустел во рту. Искусанные губы горели от впивающихся в них собственных зубов при ударе по челюсти. Ранее он очень хотел дружить с Тауном, но данной возможности не дали в зародыше. Тяжело вспомнить, что являлось отправной точкой. Мальчишка единственный в классе жил за городом, и сверстники прилепили прозвище «Деревня». Школьник ненавидел место своего проживания, мечтал о жизни в центре с остальной ребятнёй, но не сложилось. Ребенок не знал родителей, в то время как у других отцы и матери вкалывали, имея в мегаполисе больше ресурсов, снимали или покупали квартиры. Он жил в затхлом деревенском доме с родственником на пенсии, старшим братом отца. Дядя не слыл плохим человеком, заботился о племяннике, но организовать переезд в город поближе к цивилизации не по карману. Кличка «Деревня» настолько срослась с мальчиком, что тот во всех бедах винил нынешний дом.  Проблемы в школе по мнению пацана связаны с местом проживания, в то время как у Тауна совсем другая история.

На уроке английского ученик не мог прочитать строчку из диалога двух путешественников: «My favourite town is London». Белобрысый завис на слове town в предложении. Из детских уст вылетали разные фразы, все кроме верных. Тоун, товн, тон и далее в таком духе, пока он не запнулся, окончательно исчерпав свои варианты. Возможно, пацан догадался бы как правильно, но встал в ступор от неловкого нарастающего стыда перед классом. Таун всегда приходил без домашки, не прилагал усилий там, где стоило запускать извилины. На уроках мычал и запинался, разве, что на физре выкладывался.

― Правильно «таун»!!! ― заверещала учительница, потерявшая терпение.

 ― Даун? ― специально переспросил парнишка, дабы морально подняться в глазах окружения.

– Да это ты даун, а верное слово «таун»!!!

Детский смех прокатился по аудитории. Момент стал знаменательным в истории школы, подарив парнишке прозвище. Для Деревни он считался не просто Тауном, а действительно тем самым, олицетворяющим город. Белобрысый пацан жил в центре, постоянно рассказывая всем вокруг, как играл с ребятами в сотки на ступеньках подъезда. На заброшке пилил железные трубки, позже отрезая пальцы у перчаток для них. Деревня всегда слушал Тауна с завистью, а тот заметив его, натягивал кусок резины и выстреливал жгучей рябиной. Болело знатно, аж до слез.

Кучерявому хотелось жить в городе невзирая на белобрысого с обидчиками. В школе ученик пересекался со сверстниками, но стал им чужим. Пока другие гуляли после занятий, пацан торопился домой, чтобы успеть до темноты. В деревне жило мало детей, он их редко встречал. Одни лишь работяги со стариками. Ребенок, проваливаясь в одиночество, только и делал, что слушал музыку, смотрел телевизор, залпом читал книги. Паренек любил покупать журналы с пустыми окошками для наклеек, продававшимися отдельно. Он жертвовал карманной мелочью на еду ради стикеров с героями из мультфильмов, собирал все страницы и мечтал похвастаться перед остальными. Часто Деревня представлял знаменательный момент, но затем возвращался в реальность, зная, что произойдет, покажи он свои сокровища городским. Таун задирал постоянно, а остальные подхватывали. Стая одноклассников набрасывалась. Неутолимый детский голод, жаждущий издевательств, злобы и боли других. Жалость если просачивалась через школьную жестокость, то сразу подавлялась где-то на глубине, чтобы не оказаться на месте униженного, хлюпающего от слез ребенка. Вывод один, если Деревня принесет что-то в школу, это испортят или заберут.

Кучерявый закрывал лицо, пытаясь защититься от кулаков сидящего на нем Тауна. Твердые костяшки все равно проходили через блок. В мелькающую щель между рук, Деревня заметил на небе что-то странное, даже кого-то. Среди густого сгустка серых облаков на фоне солнечной бреши летел человек. Мальчишка мог поклясться, что видел фигуру в плаще, парящую в воздухе. Школьник позднее списал всё на стресс и помутнение из-за ударов по голове, вследствие чего разыгралось воображение. Деревня думал об увиденном, когда все закончилось. Парнишка долго лежал один на земле, рядом с тропинкой через лес у городской окраины. Все уже давно ушли, но ему не хотелось вставать. Дело вовсе не в побоях и усталости. Мальчику придётся вернуться домой, в рассадник одиночества.

 * * *

Её баклажанный оттенок волос, такой родной, знакомый. Он думает о нем, возвращаясь с работы. Вставляет ключ в замочную скважину, проходит сразу на кухню, не через коридор, а странным мгновенным скачком. Одни прыгающие отрывки с действиями. Девушка в бюстгальтере и шортиках стоит возле плиты, жарит для него сочные тресковые котлеты. Шикарная, миниатюрная и манящая фигурка с татуировками, напоминающими вырванные буквы и символы клавиатуры, разбросанные по всему телу. На спине заметен слэш, чуть ближе к правому плечу протокол http: и другие, невпопад. Возлюбленная закидывает щепотку специй в скворчащую сковородку, поворачивается, поправляет баклажанную челку. Она улыбается. Лицо нечеткое, но мозг знает, что это та самая.

Затем картинка резко пропадает, кучерявый парень и девушка гуляют в парке с белым бультерьером, по «золотой дороге». Такое название она придумывает из-за ярких желтых фонарей, освещающих одну аллею ярче остальных. Потом спускаются вниз на шашлык к друзьям, туда дальше к оврагу. Активная смена окружения, влюбленные теперь возле телика, лопают черешню.  Все так, словно кто-то переключает каналы в сознании. А еще он с Тауном не разлей вода, вместе выбирают диски для компьютера, обсуждают фильмы и науку. Белобрысый другой, всегда помогает ему и…

Он просыпался понимая, что никаких баклажанных волос в личной жизни нет. Такая девушка существовала в реальности, просто парень с ней вместе лишь во сне. Ощущения живые хоть и ненастоящие. Он чувствовал ее прикосновения, поцелуи. Помнил еще счастливое предвкушение перед предстоящими шашлыками с друзьями. Когда попадал туда, смутно удавалось разглядеть тех людей, но он точно знал их. Такое лишь в грезах, тусовок и приятелей тоже не существовало. Воспоминания в сочетании с переживаниями оставались после сна, обрушивались комом. Состояние такого рода раздражало еще больше, чем то, что у него в реальности отсутствовали друзья и девушка.

* * *

Город всегда голоден. Кучерявый думал так со школьного возраста и ждал. Одноклассники часто издевались даже без Тауна. Они преследовали его через рощу до самого поселка, где тот жил. Но длилось всё не долго, провинция подкрадывалась. Деревня теперь убегал от ненавистников по асфальтовой дороге, а не тропе между улицами. Позже уничтожили рощу с тарзанками, малиновыми кустами и сливами. Мегаполис проглотил лесной массив, но обжоре все мало. Постройки разрастались, съедая деревенские дома. Люди вместо деревьев и полей наблюдали соседние окна монолитных гигантов. Так стало со всеми.