Читать книгу Дайте мне меч, и я переверну мир! - - Страница 1

Глава 1

Хорошо-то как! Даже трость почти не нужна!

Слегка прихрамывая, но, однако же, на своих двоих, я шёл по дорожке вечернего парка, напевая под нос: «Комбат батяня, батяня комбат».

Мысли лениво прокручивали события дня. Ничего так – первый день отпуска по случаю ранения выдался. И выпить, и закусить, и перепихнуться даже успел. Всё-таки, что ни говори, а титьки у Светки ничего, ещё упругие.

Иду, и морда сама в улыбку расплывается от воспоминаний.

Светка, конечно, сдала в последние годы. Сороковник как-никак. Но по-прежнему горяча и нежна и всегда до ласк охоча. Хорошая баба, и на хромоту мою не смотрит, а смотрит, куда бабе и положено смотреть. Так бы может и женился, если бы не шалашовская её натура.

– Эй, дядя!

Спина на это обращение привычно окаменела. Пацаном меня гопота уже так подлавливала – на сигаретку. А потом лупили больно и обидно. Но я уже не пацан.

Обернулся и оценил ситуацию. Четыре человека. С тростью их уложить можно одним махом, но ведь и покалечить шкетов легко, а потом сесть за это. Эх!

Повернулся к пацанам с выражением, с которым ещё пару дней назад мочил врагов на войне.

– Э-э, – замямлив, отступил пацан с зелёными волосами и серьгой в носу. – Мы это, только селфануться хотели. Дядя, не сердись. Мы это, блогеры…

И «банда блогеров» дружно дала дёру.

Вместо облегчения, я сплюнул заготовленную желчь под ноги.

Времена нынче скучные пошли. Пацаны уже не те! Даже курить сигареты нормальные перестали. Дудки какие-то дымят, айкосы поганые. Ничего святого!

Такие только на слабых нападать могут. А если кто чуть отпор даст, то сразу бегут! Трусы сраные! Я таких терпеть не могу! Хорошо хоть, со мной встретились, а если бы с кем другим?

Я раздраженно закурил. Вот черти, испортили настроение, шобла вонючая.

И вдруг меня чёт дернуло обернуться. Обернулся и увидел девку. Молоденькая совсем – тоненькая, ноги стройные, грудь в такт шагам под коротеньким платьицем, вверх-вниз, вверх-вниз, волосы длиннющие ветерком колыхаются. Идёт, цокает нервно каблучками. И вся какая-то дёрганная. Испуганная что ли?

Надо бы по-тихому проводить дурынду, а то нарвётся на этих «блогеров». В ту же сторону идёт, куда они побежали. Изнасилуют ещё.

Я бросил сигарету в урну и тенью двинулся за девчонкой.

Ближе подошёл, а она всхлипывает, плачет. Тут я уж совсем растерялся. Не терплю женских слез от слова совсем.

Эх, будь я помоложе и со здоровой ногой, я бы нашёл, как такую красавицу утешить. А сейчас ну обращусь я к ней, она перепугается и рванёт. Только хуже сделаю.

Вышли к дороге. Машин нет, но она замерла чего-то выжидая.

Поздно до меня дошло, чего выжидала эта глупышка. Рванул я к ней, а она уже на дороге. Я за ней, на дорогу…

Оттолкнул дурынду. В последний момент.

В нос ударил нежный аромат её духов и запах нагретого за день асфальта.

По ушам лупанул гудок летящей на меня фуры.

Не успею, отстранённо понял я.

А потом меня накрыла темнота.

***

Блин. Голова моя – два уха. Чё так больно-то? Я очухался – лежу мордой в землю. В тот момент, когда кто-то старательно бил меня ногами.

Хотелось доходчиво разъяснить этим селфанутым, что лежачего дядю не надо бить, тем более после того, как его переехала фура. Но пока доходчиво почему-то били меня и били больно.

Мне бы только трость нащупать и я этих отмороженных малолеток вмиг поставлю на место.

Я зашарил рукой по земле в поисках своей трости, которая меня не раз в таких случаях выручала. Страстно желал, если не трость, то хоть что-нибудь, чтобы приструнить «банду блогеров»!

И действительно какую-то штуковину нашел. Она, словно бы сама легла в ладонь, мне осталось только крепко зажать её в руке. Развернулся и, что есть силы, рубанул наудачу.

Штука со свистом рассекла воздух. И никого не зацепила. Зато оказалась тяжеленной. У меня чуть рука не вывернулась из сустава. Однако град ударов прекратился.

Мне в табло упиралось голубое небо, обрамлённое зелёными кронами деревьев. На чахлый кустики парка не похоже, скорее лес.

Я, опершись на штуку, которая оказалась здоровенным мечом, не спеша поднялся. Встал твёрдо, на обе ноги, без уже привычной боли в левом, простреленном колене.

Передо мной стояли какие-то ряженые в средневековые тряпки клоуны и удивленно на меня таращились. Было их пятеро. Все подкаченные, высокие, как с картинки про средневековых рыцарей.

– Как ты смог! – напряженно спросил один из них – парень лет семнадцати, светлый, от таких девки писаются кипятком. Но этому такое не грозило, известно, что ролевики все задроты. – Отдай меч! Он мой!

– А писю мою понюхать не хочешь? – сказал я каким-то не моим, по-пацанячьи ломанным голосом.

– Слышь, Эрик, ты кому дерзишь, щенок?! – прогрохотал детина рядом со светлым.

Тоже ещё пацан, но за счёт богатырской комплекции, казавшийся старше своих лет.

– Козлу кривозубому, – не задумываясь, ответил я, глядя на его козлячий отросток вместо бороды.

В компании ряженных кто-то одобрительно хохотнул.

– Как ты смог призвать его? Это же невозможно! – опять вступил в разговор светлый.

Вид у него был заметно пришибленный и испуганный, хотя он и пытался это скрыть за нагловатой уверенностью.

– Невозможно спать на подоконнике, – пожал я плечами, ни черта не понимая в том, что они несут, но смекнув, что пока этот меч у меня, бить меня эти олухи не станут.

– Эрик, ты знаешь, что это родовой меч, с его мощью тебе на твоем уровне силы не справиться! – Я оказывается теперь Эрик, ну ок, как говорится, хоть горшком называйте, главное – не в печь. – Верни его, дурак. Он тебя уничтожит!

– А я рискну справиться, – нагло пожал я плечами.

И самодовольно улыбнулся.

Этот цирк поднадоел. Я решил, что на сегодня с меня приключений довольно. Развернулся и пошел прочь.

Я сделал шаг. Нога ступила пружинисто без боли, без хромоты. А вот тельце подкачало. Чахлое, слабое. Меч пришлось тащить за собой волоком.

За спиной раздались дружные стенания ряженных по поводу неуважения к железяке.

Я не сдержался и слегка напрашиваясь на дополнительные дюли, показал из-за спины пресловутый фак.

Но никто за мной так и не погнался. И на том спасибо, так как на драку я уже точно был не способен. Теперь бы из этого леса ещё выбраться и домой.

На удивление из леса я выбрался быстро и с пригорка увидел не хилую такую махину средневекового города, окруженного с четырёх сторон стенами и с башенками внутренних замков.

То ли фильм здесь снимать собрались, что-то по типу Пластилина колец, то ли ролевики со всего мира поистратились на годную реконструкцию.

Хотя какой к черту фильм, какая реконструкция?

Я посмотрел на свои тощие, лишенной всякой мускулатуры руки. На две ноги, такие же тощие, однако, абсолютно целые, без увечий. Провел рукой по голове и вместо привычной лысины, обнаружил на ней длинные волосы. Реально длинные, ниже плеч, собранные на затылке в хвост.

Придется признать, что я сейчас слегка не в себе – в буквальном смысле. Я оказался в чужом теле. Прикол, конечно, знатный. Мужикам потом расскажу, не поверят. Может, белочка? Так вроде мы со Светкой не злоупотребляли… Так, по бокальчику винца из тетрапака.

Дальше будем посмотреть. Решил я не квасить мозги.

У стен два стражника играли в кости и на мою побитую персону внимания никакого не обратили. Скорее на меч, который я водрузил на плечи, чтобы проще было нести.

Я зашёл в город. Пройдя пару узких улочек, быстро оказался на какой-то большой, людной площади. По лоткам с товарами, понял, что это рынок.

При виде всякой выпечки и снеди, в животе заурчало. Жрать захотелось, хоть умри. Подумалось даже железяку на пирог поменять, но сразу эту мысль отмёл. Железяка явно подороже будет пирогов с капустой.

И тут опять. Я вообще забыл, что жрать хочу, потому что снова увидел её. Ту самую девчонку, что бросилась под фуру! Девка сейчас была прикрыта получше – в длинном глухом платье, и всё равно – её большая грудь всё так же волнительно колыхалась вверх-вниз. Золотые волосы были убраны в толстые косы. Ох, дёрнуть бы за эту косу…

Мы встретились глазами. Девка зазывающе улыбнулась и скользнула прочь, в толпу.

Я рванул за ней, но меня толпа тормозила, ещё и меч этот тяжеленный… а её толпа несла все дальше, дальше, и вот девка сосем растворилась в потоке людей.

– Эрик! Где тебя лешие таскают?! – какой-то тощий рыжий парень схватил меня за локоть. – Твой отец в ярости! Ищет тебя всюду!

Первым порывом было врезать нахалу в нос. Но я сдержался, выражать досаду на убогих, только конченный мудак может.

– Чё надо? – быковато рявкнул я, окончательно упустив из виду предмет своего интереса.

Но рыжий и ухом не повёл. Он во все шары заворожённо пялился на меч у меня в руках.

– Эрик! Ты чего, реально, стащил родовой меч?! Как тебе это удалось на твоём нулевом уровне силы?!

Ну вот опять двадцать пять. Чего они с этой железкой, как с писанной торбой возятся-то? Прикопались ко мне так их растак. Я досадливо поморщился. Меч был тяжеленным, и я устал, всё это время таская его на себе. А эти, докопались как дураки до телевизора – покажи, да покажи…

– Нравится меч? – раздраженно приспросился я. – Дарю!

Вот так щедро, с барского плеча решил я, так сказать, свалить с больной головы на здоровую.

Рыжий отскочил от меча, как от огня.

– Эрик, да ладно, чего ты?! – испуганно пробормотал он, будто я ему не меч, а гадюку попытался подсунуть.

– Я его не крал, он сам ко мне в руки пришёл, – лениво пояснил я пацану, уж больно искренне и безобидно тот выглядел, как деревенский дурачок.

– Но так не бывает! Это же родовой меч! Он может явиться только достойному в трудный час, – продолжал трещать рыжий парень.

– А я чем тебе не достойный?! – обиделся я за тотальное недоверие к моим достоинствам.

– Ну-у, Эрик, ты ж по другой части в нашем краю… Зачем тебе вся это ответственность и власть, когда тебя девушки и без того любят? Хотя, если тебя и дальше будут так лупить, вскоре девки перестанут так охотно в койку прыгать, – косясь на мою побитую харю добавил рыжий.

Вскоре обнаружилось, что, незаметно для самого себя, я, как баран на верёвочке, иду за этим болтливым чудиком по узким малолюдным улочкам. А ведь здесь меня легко было накрыть и прирезать под шумок этим же мечом, над которым тут все так трясутся, хотя его же и боятся.

С одной стороны, этот простак мог завести меня хрен пойми куда, с другой, я, как человек войны, знал, что информация – это золото и вообще лучшее оружие. А если язык сам мне всё выбалтывает, зачем же ему мешать?

Но надо быть на чеку. Нельзя так расслабляться не пойми где и не пойми с кем. Я напряг чутьё, которое не раз спасало жизнь не только мне, но и моим товарищам по оружию. Похоже, хвоста за нами не наблюдалось.

– Все знают, что на место достойного у нас в городе готовят наследника Крайкосов – Томаша, – между тем продолжал выдавать инфу рыжий.

– Это такой светленький, смазливый? – уточнил я.

– Ага, – даже не задумываясь над моим странноватым вопросом, подтвердил рыжий. – То-то он так взбаламутился, узнав, что ты меч спёр.

– Я его не крал, – в который раз поправил я.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул рыжий.

Так и хотелось дать ему затрещину.

– Томаш, кстати, пришёл к твоему отцу жаловаться. Ну, ты знаешь, что твой отец всегда жалел, что его сын ты, а не Томаш. Томаш ещё тот лицемер. Не зря первый уровень силы у него хитрость. Отец твой в ярости. Рвёт и мечет, и требует тебя к себе.

– Дела семейные, – понимающе хмыкнул я, вспомнив своего родного вечно пьяного папаню.

– Наверное, пока нас не было и старшие Крайкосы подтянулись. Надо бы тебе достойную легенду сочинить, – посоветовал рыжий. – Никто ж не поверит, что меч тебя выбрал.

Между тем узкие улочки закончились, и мы оказались перед высокими воротами. Стражники, покряхтывая, распахнули перед нами тяжёлые створки. Завидев меч, удивленно присвистнули.

– Ничего себе, ваша светлость, Эрик, все-таки правду болтают, что вы меч стащили у Томаша.

– Ничего я не утаскивал! – раздражённо буркнул я.

Один стражник все-таки увязался за нами. Рыжий притих. И я понял, что здесь уже всё пошло по протоколу. Все по серьёзке – теперь, если и захочу, линять поздно.

Мы прошли зелёный массив ухоженного парка с диковинными деревцами и кустарниками.

А потом я просто офигел открывшемуся виду. Передо мной возвышался здоровенный замок из синего мрамора. Неужто я – типа наследник этой шикарной громады?

Мы зашли внутрь. Потолки высоченные, коридоры здоровенные. Везде признаки средневековой роскоши: по стенам и на полу толстенные ковры, картины, доспехи. Мимо прошла служаночка в простеньком средневековом платьице. Замерла при виде нас, с восторгом посмотрела на меня и, поклонившись, так что грудки в вырезе стали заметней, улыбнулась.

А что, всё как у людей! Я бы тут задержался всерьёз и надолго!

Мы подошли к двухстворчатым дубовым дверям. По обе стороны от них стояли стражники. И тоже с благоговением косились на мой сраный меч.

– Ну вот и пришли мы. Удачи, Эрик! Ты был мне не только добрым хозяином, но и прекрасным другом, – печально сказал рыжий, таким тоном как будто заранее отпел и упокоил с миром.

– А в нос не хочешь, шутник сраный, – буркнул я.

Но лицо у рыжего оставалось серьёзным и мрачным. На миг даже показалось, что чудак пустит слезу.

Я понял, что рыжий вообще нифига не шутил, и за дверью меня ждёт смерть.

Едва я переступил порог, дубовая дверь с грохотом гильотины захлопнулась за моей спиной.

Мрачный полумрак длинной залы не способствовал поднятию моего боевого духа.

На другом конце на троне восседал бородатый мужик. Чутье сразу подсказало мне, что это мой отец.

Рядом с моим отцом стоял тот самый светлый, из леса, и еще два очень похожих на него персонажа только старше раза в два.

По бокам от трона располагались лавки. С одного бока, на лавке, сидело четверо приспешников светлого.

Козлобородый украдкой провел по своей толстой шее рукой, мол, хана тебе, парень!

В ответ я незаметно показал ему фак.

По другую сторону от трона сидели три монаха.

– Что же, сын, ты не поклонишься своему отцу? – прогремел бородатый мужик на троне. – Неужто гордыня от обладания таким мечом, обратила твою спину в камень?

Язык чесался нагрубить, но этот человек на подсознательном уровне внушал мне уважение и страх.

Я не стал дожидаться повторного приглашения и, сбросив меч с плеч, поклонился этому властному мужику, который ныне приходился мне отцом.

Однако по тому, какую отец скривил гримасу, понял, что, видимо, перестарался и мой слишком низкий поклон выглядел скорее как издёвка, чем знак уважения. К счастью для меня, отец больше не стал заострять на этом внимания.

– У нас гости из уважаемого мной рода Крайкосов! И против тебя, как я теперь вижу не беспочвенно, – он многозначительно и строго посмотрел на меч, – выдвигаются серьёзные обвинения в воровстве.

– Это враньё! – мой мальчишеский голос предательски сорвался на фальцет, и я стыдливо заткнул варежку.

– Итак, – хлопнул в ладоши мой беспощадный отец. – Да будет суд.

Вперед выступил один из монахов и светлый.

– Я герцог Томаш Крайкос с большим горем в сердце обвиняю его светлость герцога Эрика Герберта в воровстве родового меча! – заговорил печально светлый, будто и вправду происходящие со мной беды доставляли ему грусть. – Доказать мои слова могут четыре свидетеля!

В центр залы вышли свидетели. И Козлобородый стал рассказывать сказочку, мол гуляли мы в лесу, и наш сэр Томаш проявил себя храбрецом, ему пришёл на помощь меч, но в пылу спасения тонущей девы меч выпал у него из рук, чем я, по его словам, негодяй Эрик, и воспользовался.

– Герцог Эрик Герберт, вы признаетесь в содеянном злодеянии? – холодно спросил монах.

– Нет!

Лицо моего отца не выражало ничего. А мне было обидно, надо же было такого наплести. Даже если я чего-то там и не помню, быть такого точно не могло!

– Так как на вашей стороне нет свидетелей, предлагаю суд Триликого! – торжественно провозгласил монах. – Пусть он рассудит ваш с Герцогом Томашем спор и определит подлинную верность меча. И степень вашей виновности или невиновности в краже.

В зале повисла пауза. На миг мне показалось, что маска отца дрогнула и наружу вырвалась горечь.

– И в чем суть? – не выдержал я идиотской торжественной паузы.

– Суть очень проста, – продолжал монах. – Я благословлю одного из свидетелей герцога Томаша именем Триликого. Вы вдвоем возьметесь за рукоять меча. И меч укажет свою преданность. Если Эрик украл меч, то Белый Брат покарает его и спалит его плоть золотым огнем, если Эрик не воровал меча, то Черный Брат сожжет свидетеля Томаша красным огнем.

– А почему с той стороны свидетель, а не сам Томаш? – нагло спросил я.

Монах ничего не ответил. Но так посмотрел на меня, что мне по-настоящему стало хреново.

Выходило, что моя жизнь будет зависеть от мнения на мой счет какой-то железяки? Ещё и в случае нелицеприятного мнения обо мне, меня сожжёт заживо какой-то грёбаный брат. А вот заваривший всё это и оболгавший меня Томаш останется не при делах при любом раскладе!

– А если я откажусь? – спросил я, на всякий случай.

Все-таки своя шкура дорога.

На лице Томаша расплылась самодовольная улыбка.

– Тогда вас ждёт смерть всякого вора – колесование, – равнодушно пожал плечами монах.

Вот эта поворот! Выбор, как говорится, голосуй или на кол. Пожалуй, я хочу уже свалить отсюда куда подальше. Лучше домой на диванчик, да перед телевизором, да с рыбкой, да с пивком… А лучше шашлычка бы, да с лучком. У меня выделилась слюна и на весь зал мое голодное брюхо издало недовольное урчание.

– Ну, ок, давайте свой суд! – буркнул я.

Выбор-то у меня какой?

Глава 2

– Кто готов засвидетельствовать слова его светлости герцога Томаша? – пафосно прогрохотал монах.

Удивительно, что из его тщедушного стариковского тела мог исходить звук, который продирал до костей. Или мне так с перепугу почудилось?

Естественно, вызвался козлобородый детина. С самодовольной ухмылкой он вышел в центр зала.

– Я, сэр Урик, готов подтвердить право моего господина, его светлости герцога Томаша, на меч!

– Да будет так! – торжественно кивнул монах.

Я тоскливо подумал, что финал моей недолгой жизни выходит паршивый. Хоть бы накормили перед экзекуцией. Опять живот выдал ураган устрашающих звуков, и я в унисон ему громко икнул, злостно нарушая пафос ситуации.

Все присутствующие покосились на меня с немым негодованием. Лицо отца окончательно окаменело в маску презрения, как будто я виноват, что жрать хочу.

Томаш презрительно закатил глаза, мол, видите, какой из него избранный? Я так и хотел ему ответить, что получше некоторых. Лишь свидетели Томаша, не сдержавшись, хрюкнули.

Козлобородый встал напротив меня. И уставился холодными глазами как удав на кролика.

Но я кроликом-то быть не привык. Поэтому виду, что ссыкую не стал подавать, а так невзначай сделал козлу ручкой, мол, да пошёл ты.

Напротив нашей парочки выжидательно запрокинув руки встал монах. И… ничего не произошло.

– Чего ты медлишь? – едва слышно, сквозь зубы, прошипел мне козлобородый детина.

– Жизнь тебе продляю, – не растерялся я.

Проблема была в том, что я абсолютно не понимал, что надо делать. Зато было приятно смотреть, как вытянулось и побелело лицо козлобородого Урика.

– Ваша светлость, Эрик, прошу вас, прикажите мечу встать между вами и сэром Уриком! – с нетерпением присоединился монах к раздражению козлобородого.

Я смутился, поняв, что монах в этом нелепом виде ожидал сакрального действа от меня, и опять всё выглядело так, будто я над ними всеми издеваюсь или, ещё хуже, будто я трушу.

Я по-прежнему не вкупался, что делать. Но на удачу решил поиграть роль шизика и заговорил с мечом, по примеру монаха, напуская на себя побольше пафоса.

– Меч мой, вними моей просьбе, помоги нам с сЕром Уриком (спецом поизмывался я над сЭром, произнося словечко через «е» в стиле переводов Гоблина) отыскать правду. Встань между нами и позволь рассудить нас Триликому, ибо честь в нашем мире – превыше всего! – изрекая на свет эту престранную тираду, я с грустью осознавал, что мне суждено умереть для этого мира клоуном.

Поэтому, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре я приосанился, ожидая обрушения на меня всеобщего гнева.

Однако меч вдруг взял и преспокойно уплыв из моих рук, ударился в пол между мной и Козлобородым.

Отец аж наклонился со своего места. У Томаша и двух его покровителей покривились лица.

Сами же требовали от меня говорить с мечом, а потом удивляются, что меч меня послушал.

Монах одобрительно кивнул и вновь принял нелепую позу.

– Именем Триликого, заклинаю проявить правду в этом зале! Взываем к твоей справедливости, к силе и мощи, к славе и могуществу! Ты велик, ты прекрасен, – нараспев бормотал монах. – Яви же себя здесь и сейчас дабы и мы прозрели!

Монах осенил себя знамением и трижды хлопнул в ладони. И тут же в него ударил сноп синего света. Глаза загорелись таким же пламенем.

Он навел одну руку на меня другую на козлобородого Урика и выкрикнул:

– Ты есть правда! – прогрохотал голос монаха прямо у меня в башке, от чего на лбу выступила испарина и потекла по раскаленному телу холодной каплей. – Гори же пламенем справедливости!

И тут я ощутил, что реально горю весь. Тупо посмотрел на свои руки, они полыхали золотым. Поднял глаза на козлобородого, он весь пылал алым, даже глаза, что выглядело слегка мракобесно.

И вдруг раздался душераздирающий крик. Лицо козлобородого съёжилось и стало медленно стекать, как восковая свеча. От этого зрелища завопил и я.

Через пару мгновений всё было кончено – от козлобородого остались рожки да ножки. Горстка пепла на каменном полу.

Свет из меня бить перестал, а меч вновь свалился на мою многострадальную шею, точнее, оказался в моих трясущихся руках. Я чуть не тяпнулся на колени от натуги, силёнок в моем тщедушном теле уже совсем не осталось, теперь я понял истинный смысл выражения – валиться с ног от усталости.

– Мама, роди меня обратно, – пробормотал я, слегка ошеломленный таким трешаком.

Даже жалко как-то этого козла Урика стало, вот тебе и магия, а я-то думал – в сказку попал.

– Да славится суд Триликого! – прогрохотал монах. – Его светлость достойный Эрик – истинный хозяин родового меча!

После этих слов сноп синего света в монахе тоже погас.

Монах рухнул на колени. Двое других монахов, подбежав к нему, взяли его под руки и увели на скамью.

В зале висела гробовая тишина. Отец смотрел на меня в каком-то изумлении и кажется, даже виновато.

У Томаша и его родни шары выкатились из орбит, и лица корежились в каких-то дебильных гримасах. Казалось, ещё чуть-чуть и всё семейство хватит апоплексический удар.

– Итак, господа Крайкосы, – наконец нарушил всеобщее молчания мой отец. – Суд состоялся, мой сын невиновен перед Триликим, перед людьми и достоин родового меча!

Мне показалось или в голосе отца звучала гордость? Что скрывать, получить респект от такого солидного дяди было приятно.

Тут вперед вышел Томаш.

– Если в суде Триликого я не нашёл правды, пусть нас рассудит поединок! – чуть ли не с пеной у рта закричал Томаш.

Прямо из воздуха в его руке материализовался меч. В сравнении с моим родовым клинком – пастушья палка. Однако это было всё равно плохо, я сейчас не то, чтобы тяжеленным мечом махать не смог бы, от усталости и голода я едва держался на ногах. А отвертеться здесь от такой «чести», как я уже понял, не так-то просто.

Как же задолбали эти эмоциональные качели. Неужто, мне всё же придется умереть? А жаль, тут много интересненького происходит.

– Сегодня поединка не будет! – вдруг уверено заявил отец, поднявшись с трона. – По законам Книги Триликого после суда и оправдательного вердикта вызвать противника на бой нельзя!

– Значит, я дождусь завтра! – сквозь зубы процедил Томаш.

Дуясь в своей чванливости, он так задрал нос, будто хотел пробить им потолок – уж, больно комично вышло.

Я едва сдержался, чтобы не ляпнуть какую-нибудь шутеечку в тему.

– Так как мой сын оказался оболганным, что было подтверждено Триликим, он имеет права на отсрочку в три месяца. Этим правом мы и воспользуемся! – тихо возразил отец.

– Но, Геб, все знают, что это пустые формальности! – взорвался стоящий рядом с Томашом белобородый дядька, до того момента с важным видом хранивший молчание. – За эти три месяца честь моего племянника сильно пострадает! Его с дерьмом съедят, Геб, из-за твоего оболтуса, который всё равно не способен удержать титул достойного при себе!

– Не вам решать, чего достоин мой сын! – вдруг с пугающим металлом в голосе отрезал отец.

Крайкосы еще больше взбледнули. Для финиша им оставалось потопать ножками на нас с отцом. Хотя затея с переносом поединка на три месяца мне, как и Крайкосам, не нравилась, почему просто нельзя было послать их в жопу? Суд-то я выиграл! Но я со своим уставом решил пока повременить, ещё успеется, в этом монастыре навести свои порядки.

– Я умею ждать! – махнул рукой Томаш. – Пусть будет три месяца. – И бледный трясущийся перст нацелился в меня. – Но я восстановлю справедливость и свою честь, убив тебя, жалкий Эрик!

– Успокой свои нервы, Томаш, – окончательно обнаглев от веры в себя, спокойно попросил я. – Не надо в меня тыкать своими кочепятками.

На миг мне показалось, что Томаш всё-таки бросится на меня, как склочная баба, с визгами, с попытками выцарапать мне глаза, но этого не последовало.

Отец устало вздохнул и холодно провозгласил:

– Господа Крайкосы, было честью принять вас у себя. Однако, так как вы явились без предупреждения и приглашения, комнаты для вас были не готовы. Вы можете воспользоваться любым постоялым двором. А завтра, надеюсь, уже будете дома, покинув наш город Верасити.

– Мы уедем сегодня! – зло прошипел белобородый дядюшка Томаша.

И семейство Крайкосов, вместе с оставшимися в живых свидетелями, шумно удалилось прочь из зала, безуспешно пытаясь сохранить остатки потерянного достоинства.

За ними, придерживая с двух сторон судью Триликого, ушли монахи.

Отец подошел ко мне и положил тяжеленую руку на плечо.

– Ты можешь уже убрать меч, сын мой, всем показывать свою силу – удел слабых или стражников и простолюдинов, нам это ни к чему. Самый опасный враг тот, кто ничем свою силу не выдаёт.

Я мысленно попросил меч сгинуть и… О чудо! Тяжеленная махина, которую я таскал целый день, исчезла. А что, так можно было?

– Сегодня я впервые горд за тебя, сын! А теперь тебе нужно привести себя в порядок, через час жду тебя в столовой. Обсудим предстоящий поединок и всё остальное. Ну и тебе необходимо поесть.

Расклад выглядел неплохо, оставалось только сожалеть о том, что меня сначала не покормили, а решили на голодный желудок толковать и про порядок, и про гордость. И главное: нафига козе баян в виде поединка, пусть и с отсрочкой, что за подстава? Это мне предстояло тоже в скором времени выяснить, а то, может, пока не поздно всё же отказаться. А то получалось без меня – меня же женили. Я так не привык.

Отец покинул зал, и мне тоже нужно было идти приводить себя в порядок. Но ходить и расспрашивать первых встречных и поперечных, где моя комната, и где здесь ванна – было бы, мягко говоря, странно, а сам я мог бы блудить вечно в этом лабиринте коридоров огромного замка и, в конце концов, одно из двух – либо умереть с голоду, либо от усталости.

Я растеряно вышел из зала, ломая свою уставшую голову над тем, что делать и куда мне податься. Однако выход не заставил себя долго ждать. Как Сивка-бурка, вещая каурка, стал передо мной Рыжий парень, и я понял, что выход найден.

– Обалдеть, Эрик, ты и вправду достойный! – с порога с восторгом затрещал рыжий. – Мы-то все думали, что ты какого-то зелья наглотался от заморских мротов, которое позволило тебе обхитрить меч, а ты вон оно как, реально достойный…

Я с какой-то дружеской теплотой подумал, что болтливый паршивец уже всё выведал. Если он умеет быть верным, при должном обучении, такие простаки на войне бесценны. Их никто всерьёз не воспринимает, и они ловко добывают информацию, а если верны, то не расстаются с ней даже после смерти.

Мы подошли к лестнице и поднялись на третий этаж. Вереницей замелькали коридоры. Я мысленно подсчитывал повороты и запоминал приметные местечки: вроде коридора-галереи с портретами каких-то важных мужиков и красивых женщин или коридора с выставленными в два ряда огромными, ростом метра в три доспехами. На мгновение мне даже показалось, что один из них, приоткрыв забрало, повернулся в нашу сторону. Но я быстро приструнил разыгравшуюся фантазию.

Были и совсем ничем не отличающиеся друг от друга коридоры. Хорошо, навык с войны по запоминанию локаций сохранился. К тому же без тяжеленного меча на плечах идти было куда как проще, а так бы мне точно хана.

– Круто, конечно, – между тем продолжал тараторить парень. – Жаль тебе Томаша не одолеть на твоем уровне силы.

– Это мы еще посмотрим, – устало хмыкнул я.

– За три месяца тебе к поединку не приготовиться. Даже, если каким-то чудом натренируешься до первого уровня силы, Томаш-то уже на третьем и в Академии второй курс закончил.

– Да хоть третий курс, – самоуверенно отмахнулся я.

А сам смекнул, что три месяца отец выторговал для меня в надежде подтянуть по навыкам. Шанс на жизнь, хоть и слабенький.

Рыжий вдруг остановился. Повернулся ко мне и виновато заглянул в глаза. Весёлость с него в момент слетела, было видно, что парень весь дёргается и сильно подавлен – в нём происходила какая-то внутренняя борьба.

– Знаешь, Эрик, я только сейчас понял, как мы оплошали, – рыжий заговорил вдруг серьезно и вдобавок немного печально. – Надо было всё-таки тебе ходить на тренировки к учителям, которых тебе отец пачками отовсюду выписывал, чтоб ты в Академию вашу крутую поступил, а не бегать со мной к моей больной матери и сестре.

– Мать – это святое, – растроганный неожиданным порывом, пробормотал я. – Я свою слишком рано схоронил.

Сказал и прикусил язык, сообразив, что у Эрика-то мать вполне могла быть жива и здорова. Но рыжий неожиданно согласился.

– Это да, Эрик, герцогиня ушла слишком рано, – и, кивнув на дверь, добавил: – Я сбегаю за прислужницей, чтобы принесла тебе чистую одежду и помыла тебя. Скоро ужин, а твой отец не терпит опозданий.

Ванная комната оказалась огромной. И вся увешена зеркалами. Я смог себя получше рассмотреть. Весь избитый и грязный я представлял собой жалкое зрелище. Длинные каштановые волосы ниже плеч висели грязевыми паклями. Глаз подбит, щека расцарапана.

Я скинул грязные лохмотья, в которые превратилась моя одежда. Тело оказалось хилое и изнеженное до тошноты. Будто я не мужик, а избалованная барышня. Но вот елдык был что надо. Я усмехнулся – таким можно города сокрушать. Вспомнилась блондинка, из-за которой я сюда попал, одна крепость на примете у меня уже имелась.

Я осмотрелся и с удивлением уставился на кран. Присвистнул, ничего себе – продвинутое средневековье. Раскрутил кран, и в здоровенную ванную полилась теплая вода.

– Ну, что вы ваша светлость, не утруждайте себя, – за спиной раздался приятный девичий голос. Я развернулся, передо мной стояла прехорошенькая служаночка. – Негоже вам самому себе ванную готовить, – смущаясь, добавила она.

– Я сам разберусь, что для меня гоже, – резче, чем того требовала ситуация, отрезал я.

Девчонка уж очень плотоядно смотрела на мое мужское достоинство и под её откровенным взглядом мое достоинство слегка возросло.

– Да, ваша светлость, прошу прощение за дерзость, – притворно потупилась служаночка, тем не менее продолжая разглядывать меня из-под опущенных ресниц.

– Чего надо? – чувствуя, что начинаю краснеть, как малолетний дебил, буркнул я.

– Я принесла вам чистую одежду и бельё, – разулыбавшись, промурлыкала служаночка.

Чуть отошла, развернулась и, выгнув спинку, развратной кошечкой, наклонилась, кладя свежую одежду на лавку, потом призывно вильнула широкими бедрами и повернулась ко мне, невинно хлопая длинными ресничками. – Я с удовольствием помою вас.

Я даже растерялся от такого предложения.

– Нет, я сам, – я уже просто боялся её, мне вообще сейчас было не до восторженных девиц, а это была нагловата, хоть и притворялась невинной овечкой. – Можешь идти, – властно махнул рукой я.

– Как пожелаете ваша светлость, – поклонилась служанка и вышла прочь.

Явно затаила обиду, женщины не прощают, когда их вот так отшивают.

Но мне было плевать, я с блаженством окунулся в теплую ванну и аж застонал от удовольствия.

В столовую я не опоздал. Притопал минута в минуту. Хотя всё-таки пришлось немного поплутать – я проскочил один из поворотов.

Отец уже восседал во главе стола, который буквально трещал от яств. Мне не отбила аппетит даже башка свиньи посреди стола.

За столом сидел ещё какой-то парень с вытянутым лицом, изъеденным прыщами, и липким взглядом. Стало как-то гадливо, я его в этом мире явно хорошо знал, причём не с лучшей стороны, судя по ощущениям.

Я поклонился отцу, помятую прошлую оплошность, на всякий случай кивнул прыщавому, тот кивнул в ответ.

Сев за стол, я сразу же набросился на еду, не заботясь больше ни о каких сраных нормах приличия и этикете. Никаких гражданских сил на это у меня уже не было.

И только, когда более или менее утолил аппетит, я поднял рожу от чашки и встретился глазами с отцом. Надо было всё-таки потерпеть, я, кажется, довел его до бешенства.

– Сегодня я посмотрю сквозь пальцы на твою дурость. Но впредь изволь дождаться, когда я вознесу хвалу Триликому за наш богатый стол! – отчитал меня отец.

Я смутился, чуть не поперхнувшись большим куском пирога, который я так не вовремя откусил и никак не мог прожевать. Сидеть с набитым ртом было нехорошо, продолжать жевать, после такой отповеди – тоже, и я, недолго думая, взял и выплюнул недожуйки обратно в чашку.

Прыщавый вытаращился на меня, как баран на новые ворота. Отец шумно поднялся.

– Нет, неудивительно, когда я не смог поверить тому, что меч избрал достойным моего сына! – прогрохотал он. – На сегодня я сыт по горло твоими клоунадами!

– Ага, сытый голодного не поймет, – буркнул я себе под нос, но отец услышал.

Он скривился и прошипел:

– Завтра заканчивается твоя сладкая жизнь! Я больше не потерплю сбегания с уроков и лени. Отныне из замка ни ногой!

– Как прикажешь, – согласился я, хотя сразу подумал про блондиночку, из-за которой я сюда попал.

Всё же надо было её найти, а приказ отца задачу усложнял.

– С завтрашнего дня я лично займусь вашими с сэром Роджером тренировками!

– А зачем сюда Роджера приплетать?! – нахально спросил я, не нравился мне этот тип.

– Если ты вдруг забыл, – раздраженно ответил отец, – сэр Роджер сын лорда и твой оруженосец, именно он будет тебе спину в бою прикрывать, так что имей почтение и не хами!

Очень хотелось ответить, что я бы этому лорду Роджеру не доверил даже нос мне подтереть, но я сдержался.

– Утром сэр Роджер принесет тебе расписание. – Прыщавый поднялся и почтительно поклонился отцу. – Подъём в пять утра, тренировки с шести! Не смей опаздывать! Ослушаешься, тебя высекут! – продолжал наставлять отец.

После чего громко стуча сапогами по каменному полу, отец удалился из столовой.

Я краем глаза заметил, что мой оруженосец – прыщавый Роджер, довольно ухмыляется нашей с отцом стычке. Настроение продолжать с этим лицемерным уродом делить трапезу у меня не было. Почему, интересно, мой оруженосец не рыжий?

Я взял со стола два пирога, третий в зубы и встал. Уже в дверях обернулся и крикнул Роджеру.

– Эй, Роджер?

– Слушаю, ваша светлость, Эрик? – льстиво пролепетал прыщавый.

– Рано радуешься, репа ты пареная! Я тебя насквозь вижу!

Глава 3

Златовласка в прозрачных одеждах манила за собой. Большая грудь её колыхалась вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… Я качался на этих волнах. Сладко-то как.

И так не хотелось выходить из этого томительного плена. Но кто-то упрямо тряс меня за плечо.

– Вставай, Эрик! Ну, вставай же!

Я подскочил как ужаленный.

– А? Что?! – спросонья я не мог сориентироваться. – Где я?

Я лежал на краю широкой двуспальной кровати, с тяжелым балдахином, а передо мной склонился взлохмаченный рыжий парень с заспанной мордой.

– Ты чего забыл в моей комнате?! – рявкнул я, со сна еще сердитый и раздраженный тем, что опять пробудился не в своей шкуре.

– Эрик, тебе надо торопиться. Время почти шесть. Я случайно узнал, что Роджер, собака такая, будить тебя не стал и другим не велел, а отцу твоему скажет, что не смог тебя добудиться.

– Да зачем ему это?! – удивленно спросил я, тем не менее вовлекаясь в лихорадочное умывание и одевания себя самого.

– Ты, как будто не знаешь, – закатил глаза рыжий, – он же тебя ненавидит. Считает слабаком. Ваш дом последнее время переживает не лучшие времена. Сэр Роджер хотел бы служить дому посолидней и поперспективней, например, дому Крайкосов.

– А что ему мешает-то, я его не держу? – буркнул я, меня очень задело, что мой дом считается каким-то там захирелым, вроде же нормальный у нас дом.

– Он вассал дома Гербертов, он не может, пока живы его господа, присягнуть на верность другому дому!

Вот значит как, надо бы этого оруженосца сэра Роджера убрать подальше от себя и от своего дома. Я даже подивился тому, как легко для меня этот дом Гербертов стал своим.

Интересно, а могу ли я попросить себе другого оруженосца? Ну, скажем, этого вот рыжего парнишку.

Но времени на расспросы уже не оставалось.

Мы с Рыжим со всех ног мчались к тренировочному залу. Осложняло задачу то, что всё время приходилось взбираться по лестницам, а наши с рыжим слабые дыхалки с таким марш-броском не справлялись. Бок скалывало, то и дело приходилось останавливаться и отпыхиваться. Плюс был только в том, что запоминать сильно ничего не требовалось, тренировочный зал был расположен на самой крыше замка.

Оказалось, что между четырьмя башенками находился невидимый снизу, широкий плоский участок. Там меня уже поджидали отец и Роджер. Я оглянулся на рыжего, но тот потерялся где-то в дороге.

Я сосредоточился на дыхалке, превозмогая желание жадно хватать воздух ртом, мерно цедил его через нос.

Отец сурово сжал губы. Роджер не смог скрыть досады.

– Ты опоздал, – заметил отец.

Опоздал я не больше, чем на пять минут. Это вообще опозданием никогда и нигде не считалось. И опоздал не по своей вине, а из-за сраного оруженосца, которого мне подсунул отец. Так и хотелось поделиться своими соображениями на этот счёт, но во взгляде Роджера мелькнуло ожидания триумфа, как будто он только и ждал, что я начну оправдываться. Поэтому я просто, по-армейски отрапортовал:

– Виноват. Больше этого не повторится.

Отец удовлетворенно кивнул, а у Роджера перекосилась моська.

– Не будем больше терять время, и приступим. Главное на чем зиждется основа любого воина – это сила и воля. Их мы и будем развивать.

Отец объявил разминку. А проведя разминку, уже и саму тренировку.

Все оказалось банально и просто даже в этом волшебном мире. Круговая силовая тренировка, состоящая из элементарных упражнений: приседаний, отжиманий, прыжков и качания пресса.

Однако моё чахлое тело едва осилило положенный минимум. Я выдохся и кряхтел, обливаясь потом, уже на втором заходе. Мой темп был сопоставим разве что с темпом черепахи. В то время, как засранец Роджер сделал всё быстро, легко, без всяких усилий и довольно долго ждал, когда я закончу.

Лицо отца опять застыло в маску. Он никак не реагировал на мои потуги и старания.

Я с горем пополам всё-таки осилил положенных семь кругов.

Обливаясь потом, на трясущихся ногах, я встал рядом со скучающим Роджером.

– Ты много себя жалеешь, – резюмировал мою работу отец.

Я решил пока придерживаться выбранной армейской тактике. В таких делах, чтобы достигнуть результатов, послушание играет не последнюю роль. Именно поэтому в армии порядок такой – приказы не обсуждаются, сказанное командиром не подлежат сомнению.

– Виноват, исправлюсь, – признал я.

– Теперь упражнение на мечах. Поделайте восьмерки.

Отец хлопнул в ладоши и прямо из воздуха материализовались два меча. Они были куда меньше моего родового и затупленные, но все равно тяжелые.

Уже на третьей восьмерке у меня свело руку судорогой, и я, зашипев от боли, выронил меч.

Отец заскрипел зубами.

– Спаринг, – зло выплюнул он сквозь зубы.

Мы сошлись с Роджером, и он в первую же секунду боя так двинул мне мечом по башке, что я вырубился.

Очухался башка гудит, во рту металлический вкус крови. Отец с Роджером стоят немного поодаль и ведут беседу, о том, что против Томаша у меня нет никаких шансов и все эти занятия пустая трата времени.

Я вызверился. Отец сам придумал весь этот план с тренировками, сам выпросил эту сраную отсрочку и на первой же попытке поставил на мне жирный крест. Ещё этого урода Роджера ко мне приставил, который специально меня тяпнул по башке.

Я резко подорвался, так что в глазах потемнело. В руках моих материализовался родовой меч.

– Ты, прыщавая скотина! – выкрикнул я Роджеру. – Бери свой настоящий меч и сражайся.

– Тебе мало, – самодовольно усмехнулся Роджер.

Этого я уже не стерпел и бросился на него.

Роджер легко отбил мой яростный выпад материализовавшимся за мгновение до удара своим мечом. И начался махач.

Я лупил что есть сил, не чувствуя вес меча, а чувствуя только ярость слепую и беспощадную. Роджер под градом моих ударов лениво отбивался, ожидая, когда я выдохнусь и он сможет легко одолеть меня. Только уже настоящим мечом.

Родовой меч был со мной, мы с ним стали одним целым. Он разделял мою ярость на врага.

Когда я слегка все-таки задел Роджера, распаров ему рукав, вся расслабленность лорда ушла. Роджер сосредоточился и тут я понял, что силы у меня кончаются.

Мир вращался с бешенной скоростью, из носа брызнула кровь и потекла горячими струями по лицу.

– Достаточно! – как из-под воды услышал я голос отца.

Хлопок в ладоши. Меня, словно разгоряченного щенка, подняло в воздух и встряхнуло.

К моему удовлетворению Роджера тоже бултыхнуло в воздухе.

Хлопок и мы повалились на площадку.

– Довольно! Тренировка окончена! – возражать у меня, и, по всей видимости, у Роджера сил не осталось, и мы покорно кивнули. – Приведите себя в порядок, жду вас к пять вечера в парке у фонтана. Эрик, не забудь, что сегодня у тебя еще занятие у сэра Артура.

Я-таки стребовал с Роджера расписание. Он нехотя мне всучил свиток.

Между занятиями я успел только принять душ и позавтракать. Да понять, что мне в этом мире страх как не хватает сигарет.

Сэром Артуром оказался тот самый монах, который был судьёй Триликого. Он преподавал историю и религию. Мне было всё любопытно в этом мире. Но в голове ещё шумело, руки и ноги ныли и дрожали, и я страшно хотел одного – спать. Глаза слипались, хоть спички вставляй.

Да еще и старикан, как нарочно, оказался никудышным рассказчиком. Говорил нудно и будто сам путался в своих показаниях, то и дело сбивался в какие-то пространные рассуждения черти о чём. Очень скоро я заблудился во всех этих домах и религиозных отношениях.

Понял только, что в этом мире есть двенадцать великих градов. Каждым таким градом управляет какой-то герцогский дом вроде нашего – всего таких домов двенадцать по числу градов. Дом Гербертов и дом Крайкосов – соседствовали и, судя по всему, никогда особо не ладили.

Есть и тринадцатый град, самый великий и самый большой – им управляет церковь Триликого. В Тринадцатом граде сосредоточена вся власть над остальными двенадцатью – суды, медицина, печатные издания, органы образования, в том числе и пресловутая Академия магии, в которую спал и видел засунуть меня отец.

В каждом из двенадцати светских градов есть по двенадцать лордов – вассалы герцогов. Родовая знать, на неё и опирались великие дома.

А дальше я просто не выдержал монотонного повествования и провалился в сон.

Проснулся я от храпа. Открыл глаза и с удивлением обнаружил, что старый монах тоже прикорнул, уткнувшись носом в раскрытую толстую книгу, по которой он иногда сверял свои росказни.

Посмотрел на часы. Твою ж мать! Мало того, что я проспал урок танцев и музыки, уж не знаю, зачем это мне впихнули в расписание, видимо, здесь перед смертью очень важно наплясаться и наиграться на балалайке, так я к тому же опять безбожно опаздывал на тренировку! Да еще и без понятия, где находился этот грёбаный фонтан.

Я, как ужаленный в жопу, сорвался и помчался прочь из замка. Фонтан долго искать не пришлось, он был чуть ли не у самого входа в замок. Огромный такой, приметный.

Отец с Роджером смотрели на меня, как на досадную ошибку природы.

– Ваша светлость, – притворно раскланялся Роджер, я с удовольствием разглядел оставленную мной утром царапину на его руке. – Вы такими темпами научитесь только опаздывать на поединки, а не выигрывать их.

– Сэр Роджер, а вы такими темпами станете шутом, а не оруженосцем, – в том ему сладенько улыбнулся я.

Роджер злобно зыркнул на меня. Я лишь усмехнулся, мол, мели Емеля – твоя неделя.

– Довольно, – махнул рукой отец. – Хватит тратить время, его и так слишком много прошло впустую! Задача на сегодня проста: тренируем волю и силу. Один из лучших для этого способов – бег. Древо жизни будет вам ориентиром. Жду вас обратно как можно скорее.

Я посмотрел туда, куда указал отец. Вдалеке виднелось дерево, которое отсюда казалось маленьким горящим факелом на фоне голубого неба. Бежать до него было ой как не близко.

Мы с Роджером стартовали одномоментно, но вскоре я потерял паршивца из виду.

Бежать приходилось немного в гору. Моё уже порядком изнуренное за сегодняшний день тело старательно противилось этому нелицеприятному действу. После сна я не то, что не восстановил силы, а скорее наоборот – налился тяжестью и болью в каждой клеточке организма. Я казался себе бесчувственным поленом, которого заставили быть бегающим мальчиком.

Вдобавок ко всему я побежал через какие-то чащобы. Здесь было душно и влажно, меня одолели местные комары и мошкара. Пару раз запнулся, о коряги и таки упал мордой в грязь, весь перепачкавшись и получив вдобавок еще пару ссадин и ушибов.

Не единожды приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Бок кололо. Башка кружилась. И уже, когда мне казалось, что я прямо здесь и сейчас попросту издохну, как загнанная лошадь, я увидел дерево.

Вблизи оно выглядело далеко не маленьким, как казалось издалека.

Я заворожено застыл под сенью его ветвей. Кора древа горела золотом, а листья колыхались на ветру маленькими огнями. Красота неописуемая… Я ласково погладил ствол. Он был теплым и гладким.

Вдруг что-то чирикнуло под ногами. Я посмотрел вниз, под древом копошился птенец. Маленький и взъерошенный соколенок. Скорее всего, выпал из гнезда, с грустью понял я.

Посмотрел вверх и вправду, на самой макушке виднелось гнездо. Если я полезу наверх, то потрачу уйму времени, да и сил добежать обратно до фонтана у меня уже не останется. Я сомневался и в том, можно ли вообще лазать по священным деревьям.

Однако, если не полезу, то соколенок, наверняка, погибнет.

Я вздохнул. Осторожно взял птенца. Тот легонько клюнул меня в руку и чирикнул. Я невольно улыбнулся.

– Ну, растяпа, сейчас верну тебя домой!

После сказанного, а значит обещанного, я, как дурак, полез на священное дерево. Птенец вел себя очень даже смирно и, казалось, с каким-то осмысленным любопытством наблюдал за моим сомнительным подвигом.

Но лезть всё равно было очень тяжело. Наконец, я вернул соколенка в гнездо и стал спускаться обратно на грешную землю, что оказалось намного труднее. На какой-то ветке, приблизительно в середине я оскользнулся и полетел вниз.

Упал плашмя, как мешок с костями, и отключился.

Мне послышалась какая-то музыка, нет, скорее песня – кто-то пел на дивном языке. Я открыл глаза. Даже движение век отдалось во мне болью. Солнце уже спряталось за горизонт, сгущались сумерки.

Вдруг я увидел, как из дерева вышла дева. Кожа у нее была такой же золотой, как и кора, а волосы пылали тем же огнем, что и крона. Она была прекрасна: нагая, тоненькая, длинноногая, с небольшой грудью, что вполне бы уместилась мне в ладонь.

Я затаил дыхание, любуясь её необыкновенной красотой.

Дева улыбнулась мне. Подошла близко-близко. Так, близко, что я ощутил исходящий от нее запах весны. Склонилась и нежно поцеловала меня в пересохшие губы.

– Благодарю, – прошелестела она и исчезла, как мираж.

Боль ушла. Я поднялся на удивление легко. Во мне как будто второе дыхание открылось. Я поклонился древу. И опрометью помчался обратно, предвкушая хорошую трепку от отца.

То ли от страха, то ли от того, что бежать приходилось уже с горки, а может ещё почему-то, к фонтану я бежал куда быстрее и свободнее, чем к древу. Будто я не по земле бежал, а по воздуху левитировал. В какой-то миг мне даже показалось, что я не касаюсь ногами дороги.

Когда я добежал, стало уже совсем темно. Хорошо, что фонтан был с какой-то подсветкой. Возле него меня ждали отец, Роджер и еще какой-то мужик с аккуратной бородкой и гибким, хорошо сложенным телом, таким, как у танцоров.

– Ты, как я понял, вообще не торопился, просто прогуливался, – раздраженно резюмировал отец, скрестив руки на груди.

Я открыл было рот, чтобы рассказать про соколенка и деву, вышедшую из древа. Но тут же его закрыл. Язык не повернулся рассказывать. Я понял, что это воспоминание для меня слишком сокровенно. Пусть думает, что хочет.

– Зато ваш сын делает успехи в музыке, – вдруг заступился за меня незнакомец. И подмигнув мне, лукаво добавил: – Сегодня он виртуозно исполнил серенаду о Триликом.

– Я ценю, что мой сын хоть в чем-то в этой жизни преуспел, – с горечью вздохнул отец. – Однако музыка не спасет ему жизнь, сэр Мерлин.

– Зато спасет душу, – жизнерадостно засмеялся сэр Мэрлин.

С тяжелым подносом, на котором стояли четыре кружки какого-то напитка, из темноты к нам подошел рыжий.

Я понял, что это единственный человек, которому здесь я мог бы доверить свою историю о деве. Рыжему парнишке, имени которого я не знал, а не чванливому отцу.

– Напитки, господа, – поклонился рыжий.

Отец и незнакомец взяли кружку с подноса. И продолжили беседу.

Роджер же незаметно для других сделал рыжему подножку. Тот потерял равновесие, и в попытках его удержать, пролил содержимое оставшихся стаканов прямо на Роджера. Тот не ожидающий, что ему прилетит такая обраточка, вызверился.

– Ах, ты щенок безродный! Ублюдок недоделанный! – зло взвыл он.

Одним махом, повалив парнишку на землю, стал запинывать его ногами. Рыжий молча скрутился на земле в клубок, прикрывая голову руками.

Отец с сэром Мэрлином даже ухом не повели, будто происходящее было в порядке вещей.

Я же просто офигел от такой подлости, но уже в следующий миг с криком:

– Получи, фашист, гранату! – повалив мерзавца Роджера на землю, уселся на него сверху и стал лупасить изо всех гражданских сил.

Тот от неожиданности даже не сопротивлялся.

– Эрик! – прогремел отец. – А ну пусти его!

Но на этот раз уже я и ухом не повел, в бешенстве продолжая хреначить урода.

Хлопок. Меня приподняло в воздухе и оттащило от Роджера.

– Что ты творишь?! – яростно воскликнул отец, сверля меня взглядом.

– Он первый начал! – взвыл я, обличительно тыча в Роджера пальцем. – Он поставил ему ножку! Я видел!

– Ты хочешь сказать, что весь сыр бор из-за служки?! – еще больше удивился и разозлился отец.

– Я хочу сказать, что не хочу, чтобы какая-то вонь из-под рейтуз был моим оруженосцем! – в сердцах крикнул я.

У меня чесался язык добавить, что и такого отца мне тоже даром не нужно, но это я в себе все же удержал.

– Так! Хватит! – рявкнул отец. – На сегодня с меня хватит твоих выходок!

Он подошел ко мне и, схватив за шкирку, потащил за собой в замок.

Я брыкался, но все же, волочился за ним следом.

Глава 4.

Отец затащил меня в одну из комнат. Судя по всему, это был его кабинет.

Высоченные потолки. Стрельчатое окно. Вдоль одной стены на полках аккуратно расставлены книги, свитки, по другую сторону – висит оружие. Посредине большой стол, на котором идеальный порядок.

Отец шмякнул меня, как нашкодившего щенка на стул. А сам уселся напротив. Уперся локтями в стол, сложил ладони вместе, так, что указательные пальцы касались кончика носа и уставился на меня своими черными внимательными глазами.

Чувствовал я себя, как у директора в кабинете. Очень скоро молчание стало некомфортным, но я не спешил давать слабину и первым нарушать тишину.

– Ты мстишь мне за смерть матери? – наконец выдал отец.

– Нет, – искренне удивился я.

И тут же ядовитой змеей кольнуло подозрение. А что? Этот холодный, властный тип, который так относится к собственному сыну, мог и жену укокошить. Хотя, несмотря на обиду на отца, поверить в это не получалось.

– А у меня есть повод? – не откладывая в долгий ящик, прямо поинтересовался я.

– Нет! – твердо, глядя мне в глаза, ответил отец.

И я, поверив ему, кивнул.

Отец вскочил с места и, нависнув надо мной, сердито поинтересовался:

– Тогда объясни, ради всех ликов Триликого, что с тобой такое происходит?!

– Я не хочу, чтобы этот гад был моим оруженосцем! – хладнокровно пожал я плечами. – Я его не выбирал!

Я был почему-то уверен, что не выбирал. Может, потому что такого говнюка никто бы не выбрал.

– Да, – согласился отец, вновь усевшись на свое место и откинувшись на спинку, процедил: – Его выбрал для тебя я!

– А лучше ты, конечно, никого выбрать не мог? – язвительно заметил я.

Я нагло попытался скопировать вольготную позу отца. Откинулся расслабленно на спинку. Однако чертов стул, как назло, предательски качнулся, и я с грохотом растянулся на полу.

– Я лучше знаю, что для тебя лучше! – снисходительно усмехнулся отец.

– Да?! – я поднялся, разъяренный, как черт собственной неловкостью, и выдал накипевшее: – Твой Роджер мне нож в спину воткнёт при любом удобном случае! Или ты просто хочешь от меня избавиться таким образом?

– Не мели чушь! – обиделся отец. – Если бы ты, хотя бы немного, хотя бы иногда заботился о делах нашего дома, ты бы понял, что они идут не очень хорошо!

– Ну так просвети меня!

– Ну что ж, мальчик, попробуй меня понять! Наш дом слаб, у меня только один сын и тот непуть! Верность наших лордов висит на волоске, и они только и ждут момента, чтобы присягнуть Крайкосам! Мне нужна преданность лорда Роджера и его отца, они богаты и влиятельны. Стать же оруженосцем, даже такого разгильдяя как ты, – это честь и знак доверия. А значит их верность останется при Гербертах!

Отец смотрел на меня так, будто его доводы были настолько убийственны, что я непременно должен быть ими повергнут и немедленно попросить прощения за своё неразумное поведение.

Но не на того он напал, у меня тоже свои убийственные доводы накопились, и я тут же выложил их отцу на стол:

– Значит, ты ко мне приставил без пяти минут предателя, уповая на то, что он так возрадуется этой чести, что прекратит строить козни против нашего дома? И во время поединка с Крайкосами, он, конечно же, не будет пытаться играть на стороне моего врага, вассалом которого он мечтает стать.

– Думаю, что не станет, – неуверенно пробормотал отец.

– Моя смерть – это его шанс исполнить мечту! И видимо, ваши мысли совпадают, – дерзко выдал я.

– Чушь! Как смеешь ты намекать на такое! – вспыхнул отец.

– Ты даешь мне повод, – с преувеличенной горечью прошептал я.

В кабинете вновь повисла напряженная тишина.

Отец опустил голову на руки и о чем-то надолго задумался.

– Хорошо, – нарушил молчание отец. – Я дам тебе шанс выбрать себе другого оруженосца. Но при условии…

– Каком? – напряженно спросил я.

– Сначала ты должен победить сэра Роджера в честном бою. Доказав право сильного.

– Я сегодня его уже отлупил, – сквозь зубы процедил я.

Я понимал, что это трудно зачесть мне в победу. Однако, легко было сложить два и два и, прищемив хвост своему самолюбию, сообразить, что я этого кабана на своем уровне, в честном поединке не одолею. Поэтому отец и предложил мне этот вариант, чтобы всё в итоге было так, как хочется ему.

– Ты напал неожиданно. Это не честный бой, а поступок труса! – я было открыл рот чтобы возразить, но отец поднял руку и продолжил: – Я даю тебе три недели. Потом мы соберем народ и устроим бой. Если ты одолеешь сэра Роджера. Ты вежливо откажешься от его услуг и выберешь того, кого считаешь нужным.

– Но почему я не могу просто взять себе нормального оруженосца?!

– Да хотя бы потому, глупый щенок, что ты слабее его. И сэр Роджер сможет всем потом болтать, что ты попросту так мелочен, труслив и слаб, что не мог вынести рядом с собой оруженосца, который во всём тебя превосходит! Это точно развяжет руки нашим врагам!

Это было справедливо и вполне реалистично. Правота отца выглядела очевидной. И вывернуться здесь было никак нельзя. Но за три недели натренить моё чахлое тело, чтобы одолеть этого урода, было практически не реально.

Однако, чего я ломаюсь, как девка? Шанс, какой никакой, а шанс. Использую его или сделаю так, что Роджер сам попросится за борт. Я в конце концов, офицер, не штабная крыса, знаю, чем пахнет порох.

– Значит, я прокачаюсь за три недели и одолею эту вонь из-под рейтуз, – уверено сказал я.

Отец удовлетворенно кивнул. Я только возрадовался, что мы, наконец-то, с этим суровым дядькой пришли, хоть какому-то соглашению, а он возьми и добавь:

– За ужином ты извинишься перед сэром Роджером!

Это был уже явный перебор. Никогда, ни перед кем в жизни я не пресмыкался и перед этим надутым индюком Роджером, этого делать, тем более не стану.

– Ни за что! – уперся я.

– Ты извинишься! Ты напал первый, без предупреждения!

– И не подумаю, он повел себя подло!

– Он лорд, а Фил – всего лишь служка.

Вот как значит звали рыжего – Фил. Я встал в демонстративную позу.

– Он говна кусок!.. Фил лучше его в сто раз!

Отец вылупился на меня, точно я сболтнул какую-то несусветную глупость, но я и не подумал отступать. Мы опять уперлись лбами в грозную тишину.

– Ты извинишься, или я выкину Фила побираться на улицу! – нащупал отец брешь в моей броне. – Выбирай!

Я было открыл рот, но отец не дал мне ничего сказать.

– На сегодня разговор окончен. Приведи себя в порядок. Через час жду тебя в столовой с извинениями или без!

В ванной, заглянув в зеркало, я с удивлением обнаружил, что честно заработанные мной за эти дни синяки и ссадины исчезли, как не бывало. Более того, даже следы от укусов комаров и мошек куда-то испарились. А ещё, я совсем не чувствовал ни боли, ни усталости, ни зуда. Энергия же из меня так и перла – лопатой греби.

Это конечно всё было здорово, но и настораживало нехило. Не зря древняя мудрость гласит, если ты проснулся и у тебя ничего не болит – значит, ты мертв. А с дерева я хряпнулся действительно очень неудачно… Может я свернул себе шею и всё это предсмертный бред… Эх, как хотелось сейчас покурить, ну хоть в петлю лезь!

Я лег в ванну и стал думать. Было, над чем поломать мозги.

После прокручивания в голове событий этого дня вывод напрашивался следующий: скорее всего, меня исцелил поцелуй девы из древа. Но есть ли у этого исцеления побочные действия? Это можно было понять только через энное количество времени. В общем, будем посмотреть…

Второй вопрос, что стоял на повестке был еще сложнее. Не хотел я подставлять Фила под монастырь, но и извиняться перед этим гадом Роджером было нельзя. Я сжал кулак, аж костяшки побелели. Нельзя извиняться, если ты не виноват и точка.

В армии, раз уронив свое достоинство, ты уже его не восстановишь. Здесь будет также, я потом хоть сто раз побью этого Роджера, раз унизившись перед ним, буду шестеркой всегда. И как отец этого не мог понять? Или понимал и спецом меня подставлял?

Значит, я должен срочно придумать третий вариант. Как-нибудь бы извиниться, не извиняясь, а лучше, совсем не извиняться.

Рядом, перебив мысли, послышался всплеск воды. Я обернулся и увидел, что служанка, все та же, что была вчера, в попытках обратить на себя мое внимание сделала вид, что оскользнулась и упала в мою ванну. Она сразу же вышла из воды и громко смеясь, стояла сейчас передо мной в мокром платье, мол, делай со мной все, что захочешь.

Ткань плотно прильнула к телу, подчеркнув все достоинства девки, объемная попка, талия тоже есть, хоть и не стройняшка, а на большой груди, четко обозначились затвердевшие соски.

Вид у девчонки вырисовывался хоть куда, но мне было сейчас совсем не до девок. Я махнул рукой, отсылая её прочь. Девка опять надулась и вышла, громко хлопнув дверью.

Я глянул на часы и вздохнул. Пора было собираться на ужин, а я так ничего и не придумал. Придется импровизировать. Импровизация – это наше всё.

Я пришел в столовую даже раньше, чем следовало. За огромным столом уже сидел Роджер. Отца видно ещё не было. Зал освещали сотни каких-то маленьких красных огоньков, висящих в воздухе под высокими потолками. Обстановка располагала к некоему интиму.

Я сел за стол напротив Роджера и насмешливо уставился на его побитую харю. Роджер с неприкрытой ненавистью встретил мой взгляд. И я понял, как можно сыграть, чтобы не потерять своё достоинство и сохранить Филу место в замке.

Этот урод абсолютно не умел контролировать свои эмоции, значит нужно раскачать эту лодочку, а затем потопить. Шанс был, конечно, не стопроцентный, но попытать удачу и потренировать смекалку – вполне можно попробовать.

Искусством дипломатии я не владел, но учиться никогда не поздно. Тем более, что ученик я способный.

– Сэр Роджер, рад видеть вас в добром здравии, – притворно разулыбался я.

– Рано вы радуетесь, ваша светлость, – натужно выдавил Роджер, через распухшую губу.

– Отнюдь, сэр Роджер, радость моя оправдана и своевременна, – продолжил я гнуть своё, стараясь иметь вид картежника, которому в покере удалось собрать флеш-рояль и его выигрыш дело времени, а игра нужна лишь для того, чтобы в банке было побольше фишек.

– Чем же она оправдана, ваша светлость, если не секрет? – ехидно поинтересовался Роджер, было заметно, что его бесят моя наглость и приподнятое настроение.

– Не секрет, – пожал я плечами. – Мы с отцом хорошо потолковали и наконец-то пришли к соглашению относительно вас, – самодовольно усмехнулся я. – В этом нам помог один человек, который пришел к отцу с донесением относительно какого-то заговора неких лордов.

– Какого заговора? Позвольте узнать, а причём здесь я? – напряженно переспросил Роджер.

В его маленьких глазках, вокруг которых уже расползлись два симметричных синяка, от моего меткого удара в нос, загорелись страх и ненависть. Того я и добивался. Нужно было докрутить этого сЕра, пока отец не пришёл. Но и пережать было опасно.

– Не позволю, – засмеялся я. – Скоро вы и ваш отец сами всё поймете.

– Я и сейчас всё прекрасно понимаю, вы блефуете! – раздраженно вскрикнул Роджер, заёрзав на стуле.

Кажется, с его папашей я в самую точку попал – Роджер задергался, как вошь на гребешке. Надо добивать, а то отец с минуты на минуты прибудет, он и так опаздывал, что ему было не свойственно.

– Знаете, сэр Роджер, я в одной книжке прочитал про любопытный обычай. Мы с отцом его как раз обсуждали.

– При чем здесь обычай? – сузил глаза Роджер.

– А при том! В одном царстве-государстве, в случае, если какой-нибудь вассал вдруг надумает предать своего господина и господину это станет известно, берутся в заложники его сыновья и в случае каких-либо действий со стороны предателя, данного заложника показательно четвертуют или сажают на кол. Интересно, не так ли?

– Это вздор! – испуганно вскочил Роджер. – Никто сына лорда на кол не посадит!

Попался голубчик. Чуть ли не прямым текстом признался, что у папаши твоего на уме.

– А нам с отцом традиция понравилась, – спокойно пожал я плечами.

Как раз вовремя на наш банкет пожаловал отец. Он был заметно взволнован.

Роджер сел на место. Руки у него подрагивали, со лба сбегали крупные капли пота.

– Прошу меня извинить, господа, меня задержали важные дела, – устало сказал отец, своими словами, да и всем своим видом, не хило так сыграв мне на руку. – Именем Триликого благословляю пищу нашу!

Отец сел. Я ещё выждал на всякий случай пару мгновений, а то мало ли, вдруг ещё какие-то церемонии положены, и только после того, как отец стал есть, сам набросился на еду. С удовольствием налегал на пирог с картошкой и мясом.

Роджер же, посерев лицом, к еде не притронулся. Сидел как на иголках, то и дело косясь на отца.

Я же не торопил события, давая им развиваться естественным ходом.

– Эрик, у нас с тобой был важный разговор, относительно сэра Роджера. Я жду твоего слова, – как бы невзначай напомнил мне отец.

Я деловито кивнул. Быстро прокручивая в голове тот или иной вариант развития событий.

– Да, – осторожно согласился я, ступая по лезвию ножа. – Мы до твоего прихода обсудили уже этот момент с сэром Роджером. И сэр Роджер считает, что это вздор.

– Вздор? – удивился отец.

– Да, вздор! Это неприемлемо! – дрожащим голосом подтвердил Роджер.

Отец с недоумением глядел то на меня, то на Роджера. Роджер под его взглядом весь скукожился и казалось ещё мгновение, и просто на просто лишится чувств.

– Сэр Роджер, вы не нуждаетесь в извинениях за вечерний инцидент? – наконец, прямо спросил отец.

И тут я или пан, или пропал. Я немного отстранился от ситуации, чтобы не выдать волнения, стараясь смотреть на все как будто со стороны.

– Что? В каких извинениях? – растеряно, глядя на отца, переспросил Роджер.

– А что тогда тут чёрт возьми происходит?! – вышел из себя отец, меча молнии и в мою сторону, и в сторону Роджера.

До Роджера медленно стало доходить, что я наврал ему с три короба и ни о какой казни детей предателей речь у нас с отцом не шла. Рожа у него стала отливать всеми оттенками радуги ,перетекая из фиолетово-синего в бордовый.

Теперь у него было два пути: рассказать отцу, что моя невинная выдумка про то, что детей предателей казнят, довела его до состояния нестояния или согласиться с тем, что он не нуждается в моих извинениях. Первое было не совсем безопасно, так как он не хило так своим поведением подставился и вполне мог навлечь проверку себя и своей семейки. Это и дураку было ясно.

Роджер скрипнул зубами. Лицо его исказил гнев. И я понял, что есть и третий путь, он может попытаться меня прикончить прямо здесь и сейчас. Но Роджер всё же совладал со своими эмоции и оскалился в улыбке, больше похожей на гримасу.

– Ах да, ваша светлость, – хлопнул он себя по лбу. – Мы с его светлостью Эриком всё обсудили. Вздор, извинения мне не нужны. Я тоже слишком погорячился с этим служкой.

Отец всё же подозрительно на нас покосился, но одобрительно кивнул, лишь только заметив.

– Благородно с вашей стороны, сэр Роджер.

Видимо он слишком устал, чтобы вдаваться в подробности.

Сэр Роджер, смерив меня уничтожающим взглядом, откланялся под предлогом, что сэр Артур дал ему исцеляющее зелье, которое он во время ужина принял, а после него нужно было обязательно поспать не менее трёх часов.

Я был доволен исходом дела. Хотя победа далась мне скорее благодаря интуиции и сказочному везению, чем уму и сообразительности. Всё могло бы сорваться в любой момент.

– Зря ты нагородил какой-то огород, сын мой, извиниться было бы гораздо проще и полезней, – вдруг с усмешкой изрек отец.

– Это, как посмотреть, – нагло заметил я.

Отпираться в данном случае было бессмысленно. Мы скрестились с отцом взглядами, и я понял, что несмотря ни на что он мной страшно доволен.

– Теперь он может заподозрить, что ты не совсем дурак, а вполне возможно – опасный враг, теперь он будет наготове, – предостерег отец.

Глава 5

Я заснул, едва голова коснулась подушки. И вновь снилась мне златовласая девушка. Она целовала меня. Её мягкие губы опускались все ниже, и ниже… Я тонул в сладостной неге…

И вдруг меня потащило в явь. Ой, как не хотелось мне выходить из её тепла.

– Эрик! – настырным будильником звенело в ушах. – Ну, Эрик!

– Отстань, – попытался отмахнуться я.

– Ай, больно же! – взвыл рыжий, кажется, я ему угодил по голове.

– Неужели уже утро? – сонно пробормотал я.

– Нет, еще ночь.

– Тогда какого лешего ты меня будишь, Фил?! – не открывая глаз, всё еще надеясь вернуться в приятное сновидение, рявкнул я

– Прости, Эрик, – виновато зашептал Фил. – Мне до зарезу нужна твоя помощь. Кроме тебя мне не к кому пойти.

Мне очень хотелось послать парнишку куда подальше и снова вернуться в объятья златовласки. Но я подавил в себе это желание. Проморгался, разлепляя заспанные глаза.

Выхваченный из темноты светильником, который рыжий Фил держал в руке, он предстал во всей красе. Краше, разве что в гроб кладут. На нем живого места не осталось. Весь в синяках и кровоподтеках, а та рука, что не держала светильник, висела на привязи.

– Ну?! Говори! – потребовал я.

– Эрик, я знаю, тебе нельзя покидать замок. И я не стал бы просить… – смущенно глядя в пол, затараторил Фил. – Но моя мама… Я обещал ей помочь, а у меня сломана рука и я не справлюсь один. Днём-то я не могу, не отпустят меня. Только ночью и есть время. Пожалуйста, Эрик. Мы быстро: туда и обратно.

После таких слов раздумывать было не о чем. Мать – это дело святое.

– Куда деваться, – тяжелехонько вздохнул я, – пойдем.

Я быстро переоделся в тряпье простолюдина, которое мне принес Фил для маскировки. Тихонько напевая песенку водяного про жизнь мою жестянку, да ну её в болото, и что живу я, как поганка.

Фил удивлённо посмотрел на меня – моего настроения он явно не разделял.

Идти по незнакомому ночному городу было тем ещё удовольствием. Особенно когда мы спустились из более или менее освещённой его части в какие-то темные трущобы.

Нервы у меня что-то пошаливали. Мне всё время казалось, что нам кто-то дышит в затылок. И так курить хотелось – хоть умри.

Еще и рыжий, мало того, что едва тащился, хромая на левую ногу, так ещё и не затыкаясь трещал. Трещал не о безынтересном, но меня, то и дело так и подмывало попросить его заткнуться. И прислушаться к звукам похожим на звук крадущихся шагов, которые сопровождали нас всю дорогу.

Из болтовни Фила оказалось, что он был незаконнорожденным сыном одного из лордов. Этот самый лорд попросил герцога Герберта – то есть моего отца, взять мальчишку в служки.

Я усмехнулся, заметив, что должность лорд мог бы попросить для своего отпрыска и получше.

Фил это моё мнение, как ни странно, не то, чтобы не поддержал, а даже горячо оспорил. Мол, это и так большая честь для такого ублюдка, что сам лорд попросил за него, да и в замке служить – почетно.

Я между тем подметил, что раз за Фила просил его отец – лорд, то мой отец, когда обещал его выгнать, если я не извинюсь перед Роджером, как пить дать, блефовал.

Мы подошли к покосившемуся одноэтажному домику, с прилегающим к нему неухоженным, заросшим сорняками участку, который был кое-как огорожен кривым, деревянным забором.

Калитка закрывалась на крючок. Фил просунул руку за забор и легко открыл его.

В одном из четырех окон домика горел свет. Мы тихонько постучали в окно. Никто не отозвался и к нам не вышел.

Мы переглянулись. Фил пожал плечами. После мы направились ко входу, решив, что, увидев нас в окне, хозяева сразу же откроют дверь.

По дороге я угодил в крапиву, кожу зажгло так, что я зашипел от боли.

– Ты же знаешь, там все заросло жваркой, – хохотнул Фил.

– Мог бы и напомнить! – обижено буркнул я, что развеселило засранца ещё больше.

Дверь в дом и вправду была уже приоткрыта, но на пороге нас никто почему-то не встречал. Мы удивленно переглянулись. Зашли в темную прихожку, а из неё уже шагнули в освещенную комнату.

Да так и замерли на пороге, щурясь после темноты на свет.

В бедно обставленной комнатке всё было перевернуто вверх дном. Посредине на дощатом полу, в луже крови, неестественно запрокинув голову, лежала рыжеволосая женщина.

– Мама! – вскрикнул Фил, бросившись к ней.

Я остановил мальчишку, поймав за капюшон плаща, на полпути.

Не нужно было быть бабкой гадалкой, чтобы понять: женщина была мертва окончательно и бесповоротно.

Я не знал, как дела обстоят в этом мире, но в моей реальности на месте преступления лучше было не следить.

– Пусти, чего ты?! – с упреком и обидой глядя на меня, выдохнул Фил. – Это же моя мама!

– Я знаю Фил, – напряженно сказал я. – Не трогай её. Ей уже не помочь.

Фил отвернулся и закрыл лицо руками.

– Нет, не может такого быть! – всхлипнул он.

Сказать ему, что мужчины не плачут, у меня язык не повернулся. Все-таки мать, она и в сказочном мире – мать. Однако, я понимал, что давать волю своему горю Фил начал не ко времени. Здесь нужно было сначала разобраться, что к чему.

Судя по тому, что тело женщины уже окоченело, и в комнате стоял характерный запах, убили ее уже некоторое время назад.

Но преступник вполне мог и вернуться. Преступники всегда рано или поздно возвращаются на места преступлений. Это я из ментовской практики знал, доводилось мне поработать когда-то в органах. И, кроме того, здесь явно не хватало одного человека.

Я хорошенько встряхнул Рыжего. Тот виновато шмыгнул носом.

– Не время сейчас, Фил! Лучше скажи, где твоя сестра?

– Сестра? Кира? – он растеряно огляделся. И побелевшими губами спросил: – Эрик, что делать?

– Сходи поищи на кухне и на чердаке, – сказал я, чтобы отвлечь мальчишку и заодно чем-то занять.

Он с готовностью кивнул и побежал искать сестру.

Я осторожно прошел в комнату. Наклонился к телу женщины и на всякий случай все-таки проверил ее пульс – мертва. Ударили её ножом в сердце. Судя по перевернутой мебели, она за свою жизнь боролась, будь здоров. В руках у нее был зажат клочок ткани, видимо выдрала из рубахи убийцы. Я вытащил из окоченевших пальцев ткань.

Заглянул в шкафы, под кровать. Мало ли, вдруг девчонка спряталась и от сильного испуга не кажет из укрытия носа. Бывало и такое на службе, находили детей, которые от шока не могли даже пошевелиться.

Вернулся запыхавшийся Фил.

– Киры нигде нет! – в панике отчитался он. – Эрик, неужели и ее убили?!

– Не думаю, тогда бы она как раз была здесь.

– Что нам теперь делать? – в который раз беспомощно спросил Фил.

Так и хотелось ляпнуть что-то в духе – снимать трусы и бегать, но я воздержался.

– Пройди, посмотри, что-нибудь пропало? Да смотри как следует!

Фил послушно прошел и стал внимательно осматриваться. Вещей тут было не густо и все как на ладони, поэтому определить пропажу труда не составило бы.

– Пропали моя старая рубаха и штаны, – как я и ожидал, вскоре сдавленно просипел Фил. – Неужели маму… из-за этого старья?..

Я задумчиво покачал головой. Из-за старого шмотья убивать никто не станет. Вообще одежду воруют ну очень редко – на ней попасться проще простого. Взял эти тряпки не вор. А взял тот, кому они были действительно нужны.

– Нет, Фил. Это не вор. Скорее всего, твою одежду взяла Кира.

Я не стал говорить о том, что могли взять и убийцы для того, чтобы, например, подставить Фила. И что Кира могла быть похищена. Пусть у него останется надежда.

– Зачем моя одежда могла понадобиться Кире? – удивился Фил, с сомнением глядя на меня.

– Переодевшись в мальчишку прятаться легче, когда кто-то ищет девчонку. Кира, похоже, переоделась и пошла искать брата. Умная девочка.

– Она такая, – подтвердил Фил. – Но ей никак не попасть в замок!

– Поэтому она тебя и не нашла, – кивнул я.

Фил совсем поник, по инерции его взгляд блуждал по комнате, пока не остановился на теле матери.

– Эрик! – вдруг неожиданно вскрикнул он, бросившись к телу женщины.

Я испугался, что он сейчас начнет обнимать остывшее тело матери, проливая над ней реки слез, как в плохих голливудских фильмах, но парень присев на корточки, внимательно стал разглядывать шею убитой.

– У мамы был амулет, Эрик, – указывая пальцем на шею женщины, заметил Фил.

– Безделушку тоже могла взять Кира – на память о матери, – пожал я плечами.

– Нет, Эрик, Кира бы не взяла этот амулет у мамы. И тем более не стала бы срывать его с шеи.

Я, присев рядом, внимательно взглянул на шею. И вправду на ней остался красный след. Кто-то сдернул цепочку.

Стало досадно, что я просмотрел такую важную деталь. Все-таки работа сыщика – это навык, стоит не поработать год-другой и в строй вернуться, ой, как нелегко.

– И что ценный был амулет, Фил?

– Очень ценный, мама им страх как дорожила, – подтвердил рыжий. – Только я не знаю, какой он обладает силой, она не рассказывала.

– И откуда он у неё? – поинтересовался я.

Не хотелось мне сознавать, что это важная улика – амулет вполне тянул на какою-нибудь наследственную реликвию, тогда вполне могло статься, что мать с дочерью поссорились и дочурка мать прикончила… И такое бывало в моей практике, самый невероятный вариант оказывался верным.

– Я тебе раньше не рассказывал, – замялся Фил. – Мама из ордена куртизанок. Триликий отметил её дланью любви. Но ты же знаешь, куртизанкам нельзя иметь детей, а мама этим правилом пренебрегла. После того, как она мной забеременела, орден устроил суд Триликого. Это был великий прецедент, потому что вопреки всему, Триликий свой дар не отозвал. Однако, её все равно выгнали из ордена куртизанок.

– И твой отец бросил вас? – догадался я.

– Нет, – горячо возразил Фил и, потупившись, добавил: – Не сразу! Лорд, первое время поддерживал нас, мы не знали нужды, но потом он ушел. У мамы появился другой любовник, от него она родила Киру. После рождения Киры дар куртизанки её покинул, она стала часто болеть. Красота её увяла. И новый любовник исчез очень быстро. Я ещё мелкий был и даже не помню его совсем.

Мне стало очень интересно, что это за дар такой куртизаночный. В моем мире куртизанками были элитные проститутки. Но здесь, видимо, всё было куда как запутанней, если дело касалось самого Триликого.

Спиной я почувствовал чей-то взгляд. Резко обернулся. Мне показалось, что в окне мелькнула тень. За нами определенно кто-то следил. Игнорировать свою чуйку я больше не мог.

– Надо уходить, – тихонько прошептал я.

Я внимательно, но в то же время быстро осмотрел комнату – не оставили ли мы следов на месте преступления.

– Но Эрик, я не могу оставить свою мать так! – выпучил на меня заплаканные глаза рыжий.

Потом встал, поник весь, вздохнул, словно найдя для меня оправдание, махнул рукой.

– Ты иди, я понимаю, тебе нельзя опаздывать на тренировку.

Стало обидно, капец. Мальчишка кажется вообще мозги свои выключил и забыл, где они включаются обратно.

– Причем здесь тренировка, дурак! – зашипел я. – За нами следят.

– Кто?! – вскрикнул Фил, старательно оглядываясь в поисках преследователей.

– Не знаю, – пожал я плечами, жестом показывая Филу, убавить громкость и перестать дёргаться, – но пасут от самого замка.

– Может тебе показалось? – недоверчиво зашептал Фил.

– Может быть и так, – не стал спорить я. – Но уходить нам все равно нужно.

– Но почему?! Эрик, давай я останусь, а ты иди! Надо позвать людей, сходить в храм Триликого, заказать похороны…

Я, попросив у Триликого побольше терпения, снова попытался объяснить бестолковому мальчишке, что дважды два четыре.

– Потому что мы на месте преступления, Фил. Когда придут стражники и увидят нас, что они будут делать?

Фил задумался и вновь весь съёжился – дошло, наконец.

– Скорее всего, попытаются повесить вину на нас, – мрачно прошептал Фил.

– Точно! – кивнул я. – Если я останусь, у них вряд ли что-то выйдет. Я сын герцога как-никак.

– Да! – нехорошо обрадовался было Фил. – Точно, ты им скажешь, что я не причем….

– Нас все равно повяжут! – перебил я, не давая развернуть Филу свои глупые соображения. – Потом придет мой отец. И мы с тобой по любому оба влипнем в неприятности.

– Как же мне быть? – продолжал тупить Фил.

– Тикать отсюда! – нетерпеливо рявкнул я. – Успеешь ты мать оплакать. Тебе ещё за неё отомстить надо и сестру найти.

Фил слава этому их Триликому, как будто пришел немного в себя.

– Думаешь, я смогу? – с сомнением спросил Фил.

Вид у парня был довольно жалкий. Он выглядел меня помладше – на годик-полтора. Тощий, побитый и весь какой-то, как кисель. Мягкотелый, простодырый, таких вокруг пальца обводить и крайними делать никакого труда не составляет, чем любят пользоваться подонки.

Хорошо, что у него есть такой друг как я, со мной не пропадёт, вот в этом я был уверен на все сто. Друзей я никогда в беде не бросал, а Фил был другом – это чувствовалось.

– Уверен, – не колеблясь подбодрил я поникшего парня, – мы с тобой их всех победим. Было бы желание! Не вешай нос!

Фил доверчиво кивнул и сглотнул ком.

– Спасибо! – голос дрогнул, он отвернулся.

– Пока не за что! Идём!

Боясь, что парень опять расквасится, я подтолкнул Фила к двери. Мы, наконец-то, двинулись в сторону замка.

На улице уже собрались предрассветные сумерки. Рыжий притих, и молча обливаясь потом хромал в гору по песчаной дороге. Я же маялся тем, что страшно хотел курить. С сигаретой и думалось всегда легче. Должно же быть здесь курево хоть какое-то! На худой конец – банальный табак, я бы самокруточку скрутил. Я уже подумал было про табачок у рыжего спросить, как вдруг, мы буквально нос к носу встретились со стражниками.

Два добротных деревенских шкафа заступили нам дорогу, напоминая двоих из ларца одинаковых с лица, только один чернявой масти, а другой белой. Морды у них были заспанные и сердитые, как пить дать, начальник разбудил и отправил по делам.

Я уже смутно догадывался, по каким таким делам. Но очень надеялся, что пронесёт мимо нас.

Однако, даже если их послали и не по наши души – эти двое из ларца были и без того злы, как два черта. И горели желанием выместить эту самую злобу на ком угодно. А тут такая возможность. В общем, беды нам было не миновать.

– Вы, оба-два, чего здесь шляетесь посреди ночи?! – по-армейски гаркнул белобрысый.

– Ищем на жопу приключений, – нагло ляпнул я, запоздало сознавая, что тактику нужно было выбрать другую.

Фил испуганно на меня скосил глаза и, потупившись, видимо решил не вмешиваться, а просто молчать.

– Ну, считай, значит, вы их нашли, – помахивая мечом, ухмыльнулся чернявый.

– С нами пойдёте, – подтвердил белобрысый. – У нас как раз имеется приказ задержать двух подозрительных типов очень похожих на вас.

– Свидетель говорит, что женщину убили, здесь неподалеку, – поддакнул чернявый многозначительно переглянувшись с белобрысым.

– Ага, так что извольте пройти с нами до места преступления, пока мы не проверим информацию, – кивнул чернявый.

Как и предполагалось, всё складывалось хуже некуда. Да ещё и ребята были давно сработанные и сейчас, пойдут по выверенной схеме – поигравшись с нами, как кошки с мышками, запугают до такой степени, что мы им сами в лапки сдадимся – и на место преступления приведем, и чистосердечные подпишем.

Но не на тех напали, господа хорошие, отвертимся мы от вас как-нибудь. Главное, чтобы рыжий сейчас не начал дергаться и колоться. Я украдкой глянул на него. Фил был бледен и так испуган, что говорить не смог бы при всём желании.

– Не пойдем мы с вами ребята, – ухмыльнулся я, радуясь, что на мне простая одежда, и опознать во мне вельможу не так просто.

– Это еще почему?! – в один голос удивились моей наглости стражники.

– Другие планы, – пожал я плечами.

– Больно борзый, смотрю, но мы сейчас тебя научим, как со стражей разговаривать, – помахивая у меня перед носом мечом заявил чернявый.

Я быстро просчитывал варианты действий. И как ни крути ситуация складывалась донельзя нехорошая. Попытаться дать дёру, не вариант – на пару с покалеченным Филом мы далеко бы не убежали, а бросить его им на растерзание я не мог.

Стражники же, прекрасно понимая, что Фила они уже сцапали, сосредоточились на мне.

– Научим, так чтобы на всю жизнь запомнил, – поддакнул белобрысый.

В руках я ощутил знакомое покалывание – меч достойного рвался в бой – проучить нахалов.

Но даже если отбросить, что я сейчас находился в хилом нетренированном теле, а бугаи все-таки были бугаями, допустим, я бы с ними и справился… Но меч-то сам по себе был очень приметен.

Стражники, наверняка, сразу бы опознали меч. И со всей этой прогремевшей историей, узнали бы и владельца. А это значило – будет драка, или не будет, но отцу точно доложат.

А отец за меня, а тем более Фила, как я понял с самого начала, не то, что заступаться не станет, а с готовностью поверит всем обвинениям.

Так что и здесь выходил тупик, а время на раздумья у меня истекло.

Глава 6

Время истекло. А я так ничего и не придумал. Меня загнали в угол.

Взвесив всё, я выбрал меньшее из зол и материализовал меч. Встал в позицию, готовый, если понадобится дать отпор, но понимая, что это избыточно.

Сейчас во мне признают сына герцога с мечом достойного и упадут ниц. Проводят нас с Филом прямо до ворот замка и пожелают хорошего дня. А потом пойдут по наводке, найдут труп и вернутся с донесением к моему отцу.

Но вопреки всем ожиданиям стражники не забились в судорогах восторга, как оно обычно бывало при виде меча достойного, а закатились оскорбительным смехом.

– Слышь, пацан, ты уверен, что тебе эта штука поможет?! – через смех поинтересовался чернявый.

Я покосился на руки и с удивлением обнаружил, что держу не свой здоровенный сверкающий меч, а толстую ветку дерева, на конце которой ответвилось несколько зеленых отводков и зеленела пара резных листиков.

– А ты проверь? – дерзко предложил я.

А сам мысленно возблагодарил свой меч за ум и сообразительность, которых мне порой не хватало. Он все правильно понял и замаскировался.

– И правда хватит с тобой нянчиться, щенок! – белобрысый смачно сплюнул на дорогу, достал свой меч и принял стойку.

Изувеченный Фил встал со мной рядом плечо к плечу и зажал на целой руке кулак, которым и муху, кажется, нельзя было бы обидеть не то, чтобы драться. Наверное, видок у нас был впечатляющий, потому что как стражники опять закатились в приступе хохота.

– Как только они нападут, беги в замок! – приказал я.

– Я тебя не брошу! – заупрямился рыжий. – С этой веткой тебе против них никак не выстоять, а помирать – так вместе!

– Я что сказал?! – зло рявкнул я, тем не менее, отметив, что парень не такой уж и кисель, как мне сегодня показалось, в будущем из него вполне мог выйти толк, но уж точно не сейчас. – Я приказываю тебе! Как только с этими справлюсь, я догоню тебя.

– Нет! Я тебя не брошу! – упрямо сжал губы Фил и не тронулся с места.

Так и подмывало отвесить дураку затрещину. Больше спорить с этим идиотом у меня времени не было.

Я скрестил меч с белобрысым.

Чернявый решив, видимо, что напарник легко справится и без него, в бой вступать не стал. А, скрестив руки, лениво принялся считать ворон.

Когда белобрысый понял, что его меч по какой-то причине не смог перерубить ветку, а встретил вполне ощутимый отпор, он слегонца растерялся. Чем я с радостью и воспользовался, быстро перейдя на сближение. Со всех силенок вдарив ему хорошенько рукоятью в челюсть, следом, стараясь не перебрать, нанес удар точно в висок.

Белобрысый сначала взвыл, а потом тихо осел на землю. Кажется, мне таки удалось вырубить его, не убив при этом.

Все произошло так быстро, что чернявый даже не понял, что к чему. Он, лишь тупо моргая, смотрел, то на меня, то на валяющегося на дороге товарища. Теперь нужно было, пока белобрысый не очухался, уложить рядом и его недалекого напарника.

Фил оказался в этом плане сообразительнее чернявого и всё истолковав верно, бросился наутек.

Через мгновение до чернявого, наконец-то, тоже дошло, и он с отборными матами ринулся в бой. Мы стали махаться. Чернявый, заподозривший явный подвох, в поддавки не игрался, а смотрел в оба.

Мне пришлось здорово попыхтеть и даже получить пару легких уколов в руку и бок. Но я таки сумел вывернуться и сделать подсечку. А затем и отключить противника.

Полегли двое из ларца рядышком, прямо посередине дороги. Хорошо бы их было оттащить к обочине, но ни сил, ни времени на это у меня не оставалось.

Хотя стычка здорово меня измотала, я не мог выделить даже немного времени, чтобы перевести дух. Убрав меч и мысленно ещё раз поблагодарив этого железного стратега за хитрожопость, я кинулся прочь вслед за рыжим. По пути, уместно вспомнились слова отца о том, что самый опасный враг тот, кто ничем свою силу не выдаёт. А прав был герцог! Отец у меня хоть и сухарь, но не дурак.

На дворе уже хозяйничало утро, и город стремительно просыпался. Загремели повозки. Начали попадаться редкие прохожие, в основном лавочники и старухи.

К счастью, я был с рыжим. А то я вполне мог бы и заблудится в незнакомом городе.

Фил поблагодарил меня и спросил.

– Это меч в ветку обратился, да?

– Ага, – подтвердил я.

– Совершенное оружие, – восхищённо вздохнул Фил.

По блеску в глазах друга я понял, что он мне немного завидует, да что там говорить, я и сам себе на миг позавидовал.

Пока мы не подошли к замку, и я не понял, что снова опоздал на тренировку.

Отец обречённо и привычно смотрел на меня, как на явную ошибку природы, что непонятно для чего вкралась в его совершенное мироздание и нарушает драгоценную гармонию всей его жизни.

А с Роджером вообще беда какая-то приключилась. Видимо его воображаемая корона так надавила ему на череп, что, казалось, ещё немного, и череп треснет, а глаза выпадут из орбит.

– Что корона жмет? – не удержавшись, украдкой поинтересовался у него я.

Роджер ничего на это не ответил, лишь презрительно хмыкнул.

– Ты опять опоздал, – жёстко констатировал отец.

Между тем, мне как раз хотелось послать всё и всех на три веселых буквы и просто завалиться спать, но сделав над собой огромное усилие, я кивнул и извинился.

Я невольно чувствовал себя тем несчастным мальчишкой с картины Решетникова «Опять двойка», по которой в детстве ещё и сочинения заставляли писать.

Что мне особенно не нравилось, что рожа Роджера была опять в целости и сохранности, как будто я и не задал ему вчера хорошей трепки. В то же время бедолага Фил, который после этой ужасной для него ночи пошел работать на кухню, продолжал страдать от побоев этого урода.

Кроме того, мне было обидно, что когда я был избит этими сраными Крайкосами, никто меня зельем не отпаивал, а этого Роджера, значит, берегли, как зеницу ока.

Не утерпев, я всё же выразил свое неудовольствие по этому поводу отцу.

– Почему я должен отпаивать тебя зельями? – удивился отец. – Ты что, малое дитя или ты при смерти был?! Ты прекрасно справился и без моего участия, попросив у сэра Артура зелье.

Я хотел было возразить, что ничего я у сэра Артура не просил. Но вовремя прикусил язык. Ведь на мне не было ни царапины. Даже ранки от уколов, которые мне оставил чернявый, уже почти полностью затянулись. А как это еще можно было объяснить отцу, если не рассказывать о птенце соколенка и поцелуи девы из древа?

– Значит, и Фил может попросить зелье? – вместо откровений, нагло поинтересовался я.

В следующий момент я подумал, что отец меня пристукнет. Роджер закатил глаза, как барышня перед обмороком.

– Фил – незаконнорожденный ублюдок! – рявкнул отец. – Мы не можем тратить зелья на каждого встречного поперечного! И время на обсуждения чепухи!

Отец хлопнул в ладоши, показывая, что тренировка началась. Я не стал больше испытывать его терпение и послушно принял упор лёжа.

Сегодня круговая тренировка, вопреки моим ночным приключениям и накопившейся усталости, давалась мне куда легче, чем вчера.

Я понимал, что дело об убийстве матери Фила нужно вести по горячим следам, иначе шансов найти убийцу – практически не оставалось.

Во время упражнений я стал укладывать в головной коробочке факты, стараясь ничего не упустить. Факт первый – кто-то пас нас с Филом от самого замка до дома его матери. Факт второй – Фила точно хотели подставить, меня в расчёт не брали, так как меня там и не должно было быть вовсе. Я, скорее всего, стал случайностью, которую злоумышленники не планировали. Факт третий – пропал ценный амулет, а так же старое шмотье Фила и девчонка.

Теперь эти факты нужно было сопоставить и вывести из них парочку-другую рабочих теорий.

Теория первая: убийца обитает прямо у меня под носом – в замке. Он убил женщину и вернулся в замок, потом подумал, что хорошо бы спихнуть грешок на Фила, так как это было бы сделать проще пареной репы. И тут я – спутал все карты.

Если убийца из замка, то первый подозреваемый у меня будет Роджер. Почему? Потому что он гад и предатель, и накануне зверски избил Фила. Времени на убийство у него был целый день – между утреней и вечерней тренировкой. Однако была одна существенная нестыковка, которая очень сильно мозолила глаз – целая и невредимая харя Роджера. Это значило, что на ночь он хлебнул исцеляющего зелья, а оно, как я понял, действует, как снотворное.

Тренировку, а вместе с ней и мои рассуждения прервало появление сэра Артура. Он раскланялся перед нами, извинившись за вторжение. Сообщил, что у него для герцога важное донесение, и они с отцом отошли в сторонку.

По мере того, как отец слушал сэра Артура, лицо его становилось всё мрачнее и суровее. Он кивнул и, махнув рукой, отпустил старичка.

Отец подошел к нам, глядя так, будто мыслями уже был где-то в другом месте.

Он долго молчал. Наконец сообщил:

– Сегодня тренировку придется отменить! Сэр Роджер спасибо вам за ваше время. На сегодня я вас отпускаю.

– Для меня честь служить вам, – поклонился отцу Роджер и нехотя пошел к выходу.

Как только он ушел, отец повернулся ко мне.

– В городе произошло убийство. Убита женщина. Об убийстве стражникам сообщил неизвестный. На месте преступления они застали двух подозреваемых. После стычки злоумышленникам удалось скрыться.

– Стража застала преступников прямо на месте преступления? – уточнил я, вспоминая место, где у меня не сошелся дебет с кредитом.

– Да, – сжав губы в тонкую нить, кивнул отец. – Злодеи, сделав своё черное дело, обчищали дом.

Мне хотелось возразить отцу, что это наглое враньё, или он что-то не так понял. Но пришлось опять сдержаться.

– Начальник стражи, вместе с отличившимися стражниками скоро прибудут с подробным отчетом о случившемся. Ты тоже должен их выслушать. Пора тебе вникать в дела города.

Вот я и допрыгался. Эти двое из ларца, как пить дать, меня узнают, и из этого выйдет чёрт знает что.

– Но у меня уроки! – попытался отвертеться я.

– Нет ничего важнее жизней наших подданных! Через двадцать минут жду тебя в зале для приёма, и не смей опаздывать!

Отец развернулся и ушёл, а я остался с очередной головной болью. У меня здесь хоть одна минута спокойная появиться?

Выбор у меня опять был однозначный, как в рекламе – голосуй или на кол. Послушаться отца и сдаться на волю случая или ослушаться, и вовсе не ходить на эту встречу со стражниками?

Я неспешно двинулся в сторону своей комнаты. Может Фила найти и с ним посоветоваться?

Вовсе не ходить было вдвойне глупо, потому что, во-первых, меня могли найти и приволочь в этот зал силком, что автоматически делало меня виноватым и развязывало руки любому выступлению против меня, а, во-вторых, мне нужно было услышать, что эти стражники наплетут отцу.

Идти было нужно, но как мне остаться неузнанным, вот вопрос. Уж больно приметная и смазливая рожа у меня была.

Я остановился посредине коридора в раздумьях. И тут же почуял чей-то взгляд. Поднял башку и надо же – доспехи стоят шеренгой, а из-под каждого забрала как будто кто-то палит. Я поежился, не любил я этот коридор.

Я поспешил пройти мимо этих железных чучел и в тот самый момент меня озарила гениальная идея как стать неузнаваемым для стражников. Однако для этого мне требовалась помощь и, как нельзя кстати, перепуганная помощь, словно моя личная сивка-бурка, ковыляла мне навстречу.

– Эрик, что же теперь будет?! – на полпути взволнованно спросил Фил. – Мы попались!

Как всегда рыжий был уже в курсе всего.

Меня подкупило это его «мы».

– Ничего не будет! – махнул я рукой, останавливая его словесный понос. – У меня есть идея! Мне нужна твоя помощь!

Надеть доспехи оказалось той еще задачкой. Мы с Филом прошли все круги ада, водружая на меня эти железяки.

Когда я был собран, возникла новая проблема. В этой тяжеленной херне я даже стоять то толком не мог, что говорить, о том, чтобы в них ходить. Каждый шаг отдавался дрожью в моих бедных чреслах. Кроме того, из-за чертова забрала я очень плохо видел.

Филу, который вначале помогал мне идти, вскоре пришлось отвалиться, чтобы не привлекать внимание еще и к себе.

С горем пополам, я, как долбанная погремушка, грохоча и кряхтя на каждом шагу, потому что доспехи мы закрепили неправильно, ввалился в зал.

При виде меня лица у присутствующих слегка вытянулись. Я же, продолжая кряхтеть и греметь, пробирался к постаменту, где восседал отец.

Однако жизнь злодейка – судьба копейка. Из-за ограниченной видимости я не заметил одну из колонн и с чудовищным лязгом зацепился за нее, родимую. От столкновения у меня над головой зкружили звездочки, как рисуют в мультяшках. В глазах потемнело, но равновесие я чудом сохранил. Кажется, кто-то не сдержался и громко захохотал.

Я же, обливаясь потом и превозмогая боль и унижение, продолжал своё громогласное шествие. Наконец-то, я дошел до назначенного пункта и встал по правую сторону от отца.

– Эрик, ты издеваешься?! – разъярённо прорычал отец, старательно при этом глуша голос, чтобы его никто кроме меня не слышал. – Какого черта ты так вырядился?!

– Не хочу, чтобы простолюдины, видели мое лицо! – прогрохотал я из доспехов, старательно искажая голос под Дарт Вейдера.

Получилось слишком громко, но видимо не очень разборчиво. Отец, тем не менее, сердито шикнул на меня.

– Заткнись, Эрик! Твои причуды сведут меня в могилу!

Я подумал, что лучше прослыть чудаком, чем быть обвиненным в убийстве, которого не совершал. И переступил с ноги на ногу после чего раздался металлический грохот.

– Еще один звук, Эрик, – тихо сказал отец. – И пусть Триликий будет свидетелем, я стяну с тебя эти проклятые доспехи и выпорю прямо здесь!

Я ни на секунду не усомнился, что так оно и будет, поэтому застыл, стараясь не дышать.

– Итак, господа, – обратился отец к стражникам. – Прошу, расскажите нам во всех подробностях и без утайки, о том, что случилось.

Вперед вышел толстяк с подкрученными усами, похожий на Карабаса-Барабаса – глава стражи. Прокхекался и начал.

– Ваша светлость, сегодня мои стражники обнаружили тело женщины. Даю им слово.

Двое из ларца вышли и робко поклонились. От их былой бравады здесь не осталось и следа. У белобрысого опухла челюсть от моего удара, поэтому говорить вызвался чернявый.

– Ну, вот значит, ваша светлость, стоим мы на посту, несем дозор и разбудил… ну то есть, окликнул нас господин, такой благообразной наружности. Но мы его в потемках не рассмотрели толком… Ну вот, значит, и говорит он нам такой, мол, в доме рыжухи чёт творится, порешили её и убивцы там еще, мол, поспешите и будет вам дело раскрытое. Мы опомниться не успели, а свидетель исчез. Мы, конечно, сразу пошли разбираться.

Я подметил, что, судя по всему не сразу, так как стражников мы встретили, когда уже светало, а разбудили их, видимо, когда ещё темно было.

– Ну и мы такие прибегаем в дом. А там двое – с виду безобидные пацанята, в вещах её роются. Ну, мы им: кто будете и зачем женщину убили? А они, гнусно так рассмеялись и как давай в нас огненные шары метать. Мы глядь, а это вообще не пацанята, а маги уровня пятого не меньше, которые личины мальчишечьи на себя напялили, а у самих бороды за ними проглядываются. Ну, мы, конечно, всё равно не сдались, сражались до последнего. Одного мы почти поймали, но те маги хлоп клац, и мы оба потеряли сознание. Очнулись, а их уже и след простыл, – самозабвенно брехал чернявый, а белобрысый ему подмыкивал.

Стыдно видимо им было, что они упустили пацанов, да ещё и не сразу отреагировали на вызов, вот и брехали, как дышали. Но вполне могло статься, что от правды их удерживало и что-то посерьезнее стыда.

– Вы проявили себя храбро, – величественно кивнул отец. – За проявленную отвагу я объявляю вам благодарность.

Стражники не очень-то и обрадовались, видимо рассчитывая за своё вранье что-то более материальное получить, чем благодарность.

– Для нас честь служить дому Гербертов, – всё же почтительно поклонились они.

– Вы можете подождать за дверью, мы обсудим сказанное вами с главой стражи.