Читать книгу Мним - - Страница 1

Социальный эксперимент в шести действиях

Действующие лица

Александр Серый, учёный-психолог, всё время заикается.

Мирон, его сын.

Илья Баженов (Бажен), воспитатель Мирона, близкий друг Александра.

Екатерина Лампина, новая домработница.

Действие происходит в загородном доме Александра. Трёхэтажный дом, окружённый лесом с одной стороны и обрывом к морю с другой.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. УВЕРТЮРА

Сцена первая. Никакого света, темно, звучат голоса Александра и Бажена. Тихо плачет ребёнок.

Александр. Наверно, это неправильно.

Бажен. А что вообще есть правильного в нашей с тобой жизни?

Александр. У меня хотя бы есть выбор?

Бажен. У нас не осталось никаких документов. Ты, конечно, ещё можешь вернуться, упасть на колени перед государством и…

Александр. И меня посадят.

Бажен. В точку. Твой сын будет счастлив, будь спокоен, ведь я воспитаю его так, что он не будет знать таких определений, как «беда» и «горесть». Кому как не тебе понимать, сколько проблем могут приносить люди, а мы с тобой, ко всему прочему, ещё и во благо науки потрудимся. Сам посуди.

Александр. Хватит, Бажен. Я это много раз уже слышал. Я понял тебя. Мне просто нужно…

Ребёнок начинает плакать громче, слышен шум и хлопок входной дверью.

Пауза. Включается свет.

Сцена вторая. Мирон пишет картину на мольберте, Бажен ходит из стороны в сторону.

Бажен. Всё! Время вышло. Показывай, что у тебя получилось.

Мирон, развернув мольберт. Это один из моих шедевров! Тебе должно понравиться, я вложил сюда всего себя.

Бажен, натянуто. Да, ты угадал. Мне действительно по душе… это. Но почему у меня зелёный нос?

Мирон. Понимаешь, там красок не хватило, но так даже лучше. Передаёт глубинный смысл картины, ты его видишь? Привычная обыденность и внезапное яркое событие – зелёный нос. Это уже третий твой портрет от меня и я думаю, что рисую уже гораздо лучше. А это ещё и особенная, ты же понял? Ты в моей жизни, как этот зелёный нос на картине. Подумай об этом, Бажен… Смотрю и думаю: я мог бы стать художником. Люди из других семей приходили бы, а я бы их рисовал, что думаешь? Вижу, что ты уже хочешь себе забрать портрет. Бери, покрой потом лаком и повесь себе, ладно? Картина на стене приносит хорошее настроение. Самое хорошее место над твоей второй тумбочкой. Там не так много трещин.

Бажен. Безумно тебе благодарен. Мысль твоя… занятна, я подумаю над этим. Даже запишу её. А теперь мне пора, занятие окончено. Будь здоров.

Бажен выходит. Заходит Александр, долго молчит.

Мирон. Отец?

Александр. Есть новость, Мирон, отнесись к ней спокойно. Скоро сюда придёт новый человек.

Неловкая пауза. Мирон сдерживает себя.

Мирон. Из другой семьи, очевидно?

Александр. Очевидно, из другой семьи.

Мирон. Ты говоришь загадками, как мне тут относиться к этому спокойно… Я могу задать тебе вопросы, отец? Или мне сделать вид, что я всё понял и без них, как вы постоянно делаете с Баженом?

Александр. Ты придираешься по мелочам. Пожалуйста, сделай вид, что я дал тебе все ответы, и будь вежлив с гостем, когда он придёт. Думаю, что вы будете редко встречаться, он будет работать у нас, так что… Главное, не волнуйся, и все мы скоро подружимся с нашим новым домработником…

Мирон. Подожди, остановись, пока тебя не занесло, отец. Зачем нам новый домработник, когда Нана со всем справляется сама? Она такая хорошая и сильная, так что ей и помощник совершенно не нужен, я уверен. Прошу, не смотри на меня так, почему ты теперь-то молчишь, когда обычно так много говоришь?

Александр. Нана захотела уйти в лес, сынок.

Пауза.

Она подумала, что это хорошая идея, но Нана совершила очень большую ошибку, чтобы показать тебе, что так делать нельзя. Наша Нана… больше не вернётся к нам, ты сам знаешь, как легко потеряться в нашем лесу. Но может быть ей повезёт найти среди этих деревьев другой дом, другую семью, и она там будет счастлива так же как с нами.

Мирон. Нана сильная.

Александр. Разумеется.

Мирон. Поэтому она очень легко найдёт новый дом и будет счастлива.

Александр. Ты совершенно прав.

Мирон. Но тогда почему мне так..?

Александр. Радостно? Ты рад за Нану, я вижу. Пойдём домой, Мирон, настало время ужина. Я уже отсюда слышу, как Бажен звенит кастрюлями. Пошли скорее, пока этот штырь не взорвал нашу кухню без Наны.

Уходят, затемнение.

Сцена третья. Рассвет, тот же двор. Посреди сцены стоит стол без стульев, заваленный бумагами. За столом стоит Катя, Александр и Бажен по обе стороны от неё.

Александр. Вас порекомендовали очень, очень важные люди. В документах указаны только ваши обязанности, всего передать мы не имели возможности, так что Бажен введёт вас в курс дела, как руководитель проекта. Надеюсь на вашу проницательность. Если вы уже закончили с чтением документов…

Катя. Что значит «Лишение любых личных вещей участников проекта»? Вы всё заберёте?

Бажен. Если понадобится, да. Затем отошлём обратно в управление. Понимаете, Екатерина, наш проект совершенно секретен до его завершения и после. Иначе главная идея потеряна, а проект провален. Недопустимо разглашение любой информации. Как внутри, так и за пределами этого дома. Проще говоря – всё, что здесь происходит, происходит независимо. Понимаете, о чём я?

Катя. Да, просто хотела убедиться. Я вижу, что ваш сын уже совершеннолетний и… То, что вы всё ещё держите его здесь, законно?

Александр. Это не ваше дело, прошу прощения. Вы знаете, что вы только косвенно участник, а мы надеемся, что так и будет. Вас не проинформировали?

Катя. Ну, что… Меня только направили. Где написано, что мне по легенде знать не стоит?

Бажен. В этом документе. Кратко, наш юный друг, видит этот мир немного иначе. В его понимании все люди живут семьями отдельно от других. Семьи друг с другом не видятся, это слишком опасно и проблематично.

Катя. Я не понимаю, почему так?

Бажен. Наш мальчик болен. Мы не смеем разрушать его мир, я рассказываю вам потому, что по легенде вы жили также. Нарушите историю – нарушите эксперимент! Нарушите восприятие бедного ребёнка. Поймите масштаб происходящего. Вы пришли к нам из другой семьи по обмену. Вы делали там всё то же самое, что будете делать здесь. Вы не знаете, как устроен этот мир вне стен вашего дома, вам стало интересно, вы ушли из дома в лес. Я нашёл вас в лесу, когда искал Нану. Здесь всё.

Александр. На вас наше доверие.

Катя. Нана умерла? Поэтому вы искали нового человека?

Бажен. Слишком много вопросов! Извиняюсь. Вы не должны ничего знать о смерти, о голоде, болезнях, глобальных потеплениях – вообще ничего негативного. Для вас этого не существует. Если вам всё-таки придётся разговаривать с мальчиком, ведите себя соответствующе, Екатерина. Если вопросов больше нет, осталось подписать контракт.

Александр. Пожалуйста, вот документ.

Бажен. Подпишите здесь.

Александр. И на обратной стороне.

Бажен, в один голос с Александром. Прошу!

Катя подписывает документ, Бажен с отцом суетятся, собирая все листы в одну стопку. Бажен резко останавливается и хлопает один раз руками.

Бажен. Добро пожаловать, Екатерина! Вы приняты.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. ШТИЛЬ

Сцена первая. Рассвело, туман. Мирон ходит встревоженно, держится за голову руками и бубнит. В конце концов садится на землю, входит Катя.

Мирон. Досада! Досада!

Катя. Досада?

Мирон вскрикивает.

Мирон. Да, досада. Я совершил жестокое преступление, от которого пострадает весь дом и вы тоже… Вы? Я только сейчас понял. Вы же Нана! Вы новая Нана.

Катя. Я не Нана.

Мирон ходит вокруг девушки и рассматривает её. Он говорит непривычно медленно для себя.

Мирон. Да, другой человек, я понимаю, мне просто нужно свыкнуться с этой мыслью. Я, на самом деле, если так подумать, очень ждал! Вы же всё мне расскажете? Нет, подождите, сначала я что-нибудь спрошу. Вот знаете, я впервые… впервые вижу другого человека, поймите меня. Прямо сейчас меня разрывает изнутри, но вам же ещё жить с нами, я не хочу сразу пугать.

Катя. Мне не стоит разговаривать с тобой, ты же тоже это знаешь.

Мирон. Но вы же зачем-то пришли ко мне сейчас, не просто же так. Зачем вы вообще пришли к нам домой?

Катя. Я не знаю, что на это ответить… Бажен просто нашёл меня и привёл сюда. Сказал, что спас. Я вам теперь должна, получается. Буду помогать по дому. Наверное, стану делать то же, что и Нана? Я не уверена.

Мирон. Будете молчать и пусто на меня смотреть? Ну нет, я так не хочу, а то будет с вами неуютно. С Наной всё-равно было немножко уютно, но это потому, что она добрая в душе, я это знаю, она правша.

Катя. Думаешь? Гм, левши тогда злые в душе?

Мирон. Когда мой отец зол, он пишет левой рукой. Это доказанный факт, а я учёный, так что все обязаны мне верить. Все свои исследования и их результаты я документирую и подписываю сам, это весомый показатель. Но сейчас всё это так неважно, совершенно неважно всё, оно подождёт! Расскажите о себе, пожалуйста. Всё, что можно рассказать. Меня это, как бы сказать, заставляет бушевать и волноваться, ну, как море, там….

Катя. Что могу рассказать? Что могу рассказать… Не знаю. Я как-то даже теряюсь.

Мирон. Неужели вам не интересно, как мы живём? Расскажите о себе то, что хотели бы узнать обо мне. Или вам не интересен я? Может в этом дело… Я на вашем месте испытывал бы любопытство.

Катя. Нет, что ты, интересно, но я же не учёный, как ты. Дай мне подумать. Я жила в таком же доме, как и ты, всю жизнь убиралась и готовила… Это моё дело, убираться… готовить…

Мирон. А, ну да, вам наверное не так важно то, какая половица в коридоре самая скрипучая, чтобы обходить её стороной; под каким углом заходить в гостиную, чтобы не удариться пальцем о кривой шкаф… Вы этим не занимаетесь. А ведь вы могли бы, это интереснее, чем кажется. Мы бы тогда могли бы обсуждать наши научные открытия.

Катя. Ты что, настолько хорошо знаешь свой дом?

Мирон. А как не знать? Это мой родной дом. Он появился вместе со мной и всё в нём было неизменно до сегодняшнего дня. Вот например, раньше моё кресло стояло в углу комнаты и закрывало расщелину в полу между досок… Но сейчас не закрывает и кто-нибудь может пораниться. Я всё переставил в своей комнате. Я совершил преступление и теперь случится что-то нехорошее. Вот вы же раньше знали, что переставлять мебель дома нельзя, а почему – не знали. Раз я учёный, то знаю мир глубже. На самом деле, всё вокруг связано нитями зависимости. Если хоть одну из них оборвать – будущее сильно изменится. Всегда в нелучшую сторону, потому что перемены несут только вред. Я уверен. Бажен мне всю жизнь об этом говорил, а я… а я оборвал! Я решил не подчиниться Вселенной и буду теперь за это впервые в жизни наказан. Мне… мне каково? Я не знаю, как сказать это. Ладно, ох, если меня спросят, зачем я вообще перевернул свою комнату, то я снова не знаю. Я чувствовал себя как шторм, когда узнал, что Нана просто взяла и ушла от меня, даже не предупредила и не попрощалась. Мне нужно было как будто разбиться обо что-нибудь.. ну, как волны о берег. Потом решил всё переставить. А теперь… теперь некому будет постоянно молчать, пока я болтаю всякие пустяки. Я вот… любил её так же, как отца с Баженом люблю, а она нас оставила. Вот поэтому не люблю изменения. Это первые на моей памяти, но они доказывают свою сущность сразу.

Катя. Знаешь, а меня наоборот научили, что всё, что ни делается – к лучшему.

Мирон. Нет! Не может быть, стабильность – смысл жизни любого человека. Стабильность и саморазвитие.

Катя. Но это же противоположные друг другу вещи, тебе так не кажется? Развитие невозможно во время стабильности. Сейчас попробую объяснить тебе на примерах. Ведь ты учёный? И пока ты жил без перемен, то изучил всё, что мог изучить. Надо же куда-то развиваться, а как, если всё изучено? Но вот, ушла Нана. Ты узнал, что такое грусть, изучил её наверняка. Сделал новую расстановку и узнал про трещину. В конце концов, я здесь только потому что ушла Нана. Еси бы она не ушла, Бажен бы не отправился искать её, не нашёл бы меня. Теперь ты можешь изучить меня.

Пауза.

Мирон. Грусть? Это что? Звучит как что-то съедобное и кислое.

Катя. Это то, что ты назвал штормом в своей душе. Чувство такое. Тебе было грустно, вот и всё. Я удивлена, что ты не знаешь.

Мирон. Как бы то ни было, тогда тем более понятно, что грусть это вред, потому что от шторма тоже вред. Грусть мне досталась после перемен. Вывод – перемены вредят.

Катя. Как ты можешь знать про вред и не знать про грусть? Так или иначе, нет худа без добра.

Мирон. Не понял.

Катя. Да, грусть это может и нехорошо иногда, но зато ты больше узнал и сам понял, что это такое. Рано или поздно она пройдёт, а ты стал опытнее.

Пауза.

Мирон. Как вас зовут?

Катя. Катя. Может на “ты”?

Мирон. Как это?.. Нет, я не хочу с вами на “ты”. Вы… другая. Я вас не знаю. Так или иначе… Что-то меняется в моём мире, Катя.

Из дома внезапно выходит Александр. Они с Катей несколько секунд смотрят друг на друга, затем Катя вбегает в дом.

Мирон. Отец! Ты тоже пришёл посмотреть со мной на море? Такой штиль хороший. Пока я смотрел, пришла эта женщина. Странно, я думал, что нашим гостем будет мужчина.

Александр. Да… Нет, не отвлекай меня, я пришёл поговорить с тобой. Что стало с твоей комнатой? Зачем ты превратил её в хаос? Для чего нарушил закон? Ты ведь знаешь, что это влечёт за собой страшные последствия. Я так думаю, ты нарочно всё это сделал. Мирон… Разве смысл нашей жизни в том, чтобы перечить Вселенной? Скажи мне, этому ли я учил тебя все эти годы? Я столько времени передавал тебе все свои знания, так бережно знакомил тебя с миром, чтобы ты взял и… и даже не посоветовался со мной. Ни слова мне, ни слова Бажену. А дальше что? Перестанешь рисовать? Или может спрячешь свои научные труды? Или…

Мирон. Не надо говорить такие вещи, пожалуйста!

Александр. Или уйдёшь в лес?

Мирон. Нет, отец, нет.

Александр. Ты уже взрослый человек, но почему-то решил, что Вселенная – мелочь. Ты начинаешь меняться.

Мирон. Послушай, мне просто было грустно! Я не знал, куда себя деть, на меня столько сил навалилось, я стал двигать вещи…

Александр. Что ты сейчас сказал?

Мирон. Я стал двигать вещи.

Александр. Нет, ты что-то сказал до этого.

Мирон. Мне было грустно, отец. Нана ушла.

Александр. Я понял тебя. Нет, Мирон, ты ошибаешься, тебе не могло быть грустно. Ты был рад за Нану и поэтому волна сил накрыла тебя, а это даже звучит логичнее, сам подумай. Грусти давно не существует и настолько давно, что многие забыли про такое слово, никто не должен говорить его.

Мирон, колеблясь. Скорее всего ты прав, отец. Не знаю, что на меня нашло.

Александр, обняв сына. Я хочу для тебя только лучшего.

Мирон. Я знаю. Я верю.

Александр. Не переставляй больше вещи в нашем доме.

Мирон. Хорошо.

Александр. У всего своего место.

Мирон. Я понял.

Выходит Бажен, хлопнув дверью. Он сдерживает злость за улыбкой.

Бажен, саркастично. Август! Людей утешение, простое решение, возможность надежды. Горжусь! Горжусь нашим Мироном за столь смелый поступок. И кто только надоумил тебя? Что это вы тут?

Александр. Мы уже поговорили об этом.

Бажен. Хочешь сказать, что моя помощь здесь не нужна? Стало быть, так. Тогда мне нужна ваша помощь.

Мирон. Для тебя что угодно, Бажен.

Бажен, смутившись. Тут картофель.

Бажен берёт ведро с крыльца и ставит его посередине, чтобы все посмотрели внутрь.

Александр. Боюсь, я тоже не знаю, как с этим обращаться.

Мирон. Я знаю, я был на кухне, когда Нана готовила нам еду, я видел. Тут в ведре есть нож, нужно убрать этот грязный слой… таким образом. Видите?

Александр. Осторожнее с ножом, Мирон, он может быть слишком острым.

Мирон. Но я ведь не картофель.

Александр забирает нож из ведра.

Бажен. Что ты делал на кухне? Зачем мешал Нане?

Мирон. Я не мешал, я только смотрел и всё! Мне нравится кухня, она не такая, как все комнаты, там почти нет дерева и всё, как в ванной, в плитке, из чего я сделал вывод, что это две особенные комнаты. Комнаты душевного уединения!

Александр издаёт смешок.

Сосредоточенность человека находится на своём пределе, так что душа может отделиться от своего тела, чтобы наполниться силами… Только это я ещё не проверял до конца, однако плитку внёс в свои документы. Попробуйте почистить картофель сами, это не так трудно. Нана говорила, что слой должен быть тонким, чтобы больше мякоти можно было приг… ой. Ну, она сама с собой иногда говорила и я услышал. Она не мне говорила.

Бажен. Снова замечательная мысль нашего юного друга, что ж. Отнесём ведро на кухню и ты мне подробнее расскажешь, как чистить картофель и про какой слой говорила Нана.

Мирон с ведром уходит в дом.

Александр. Кажется ты забыл, что теперь у нас есть человек, который сможет очистить несчастную картошку. Зачем мы тогда нанимали Екатерину? Стареешь, дружище.

Бажен. Я просто не доверяю ей. Вдруг решит отравить? Или ещё что хуже.

Александр. Зря ты так, она здесь до смерти напугана, так что я думаю, что она сейчас уж точно этого не осмелится. А ещё глаза у неё добрые.

Бажен, смеясь. Скажи ещё, что раз она документы подписывала правой рукой, так она вообще добрейшее существо в мире! Надо ведь было ещё додуматься Мирону до такого… Ты-то меня не смеши. Я думаю, она вся из себя испуганная, потому что что-то задумала. Боится теперь, что раскроют. Вот как я думаю.

Александр. Ну, всё конечно может быть…

Бажен. А я тебе о чём!

Александр. И всё-таки… Мне немного жаль мальчика из-за этого запрета разговаривать с другими людьми. Это ведь ничего не изменит, он будет говорить, и ты это понимаешь. Может мы хотя бы смягчим закон?

Бажен. Это не мои проблемы, если ты не понимаешь очевидных вещей.

Александр. Давай без этого.

Бажен. Запретный плод сладок. Смоделируем ситуацию: Мирон на примере запрета говорить понимает, что его ожидания не оправданы. Шокирующей информации он не получает. Далее осознаёт, что запретное просто бесполезно, потому исключено из жизни. Это проецируется на запрет уходить из дома. В итоге мальчик в безопасности, а мы просто наблюдаем за спектаклем.

Александр. А ведь твоими устами было сказано, что доверия к Екатерине у тебя нет, тогда откуда уверенность, что она не даст ему той самой “шокирующей информации”? Если по Нане было понятно, что она будет молчать, то тут…

Бажен. Никакой уверенности нет, ты прав. Но я просто хожу наугад. Не то, чтобы у нас были какие-то другие варианты. Мне остаётся только пресекать подобные ситуации.

Александр. У тебя нет шансов.

Бажен. Но я ж не один. Почему сразу нет? С тобой в четыре глаза справимся.

Александр. За всем не уследить.

Бажен. Может и не уследить. Но ты сможешь предложить другие варианты? Не сможешь. И сказочке конец.

Выходит Катя.

Александр. Екатерина! Вы-то нам и нужны.

Катя. У меня к вам тоже дело. Я нашла столовых приборов только на трёх персон, даже на чердак заглянула, но для четвёртой не нашла. Ваша домработница не ела?

Бажен. Почему? Ела.

Катя. Это немного грубо – поступать так. Могу я привести хотя бы свои приборы из дома?

Александр. Из дома? Кажется, вы сами говорили, что потерялись и дорогу домой не найдёте и наверняка ещё помните, какой глубокий лес и то, как вас в нём нашли.

Катя. Это мерзко. Ломаете комедию ради пустого места.

Александр. Это была ирония… Впрочем, я могу привести вам личную посуду, но, знаете, наша Нана просто ела заранее и трёх наборов посуды и приборов нам вполне хватало. Я боюсь, что у меня не всегда будет возможность во всём позволять выстраиваться вашему порядку, прошу меня простить.

Бажен. Очень благодушно. Я бы не стал привозить приборы.

Катя. Из уважения могли бы и не говорить этого.

Александр. Екатерина, нам нужна ваша помощь.

Катя. Ну… давайте. Я здесь для этого.

Александр. Мы хотим попробовать приготовить ужин сегодня сами. Проконсультируете?

Катя. Подождите меня на кухне, пожалуйста. Кажется, я забыла выключить свет на чердаке.

Бажен. Александр мог бы сходить выключить.

Александр. Я хотел бы побыть с сыном. Пусть Екатерина выключит.

Бажен. Не похоже это на тебя… Заставлять что-то делать даму.

Катя. А вы разве джентльмен, Илья? Идите на кухню, это моя работа.

Бажен. Так ведь и вы не леди.

Катя. Но вы сами только что! Ох. Я человек, в первую очередь. Пошлите уже, пожалуйста.

Уходят. Катя задерживается у входа, после чего бежит в лес, вдруг останавливается, что-то поднимает с земли.

Катя. Ох! Чуть не наступила. Ты откуда такой тут? У них вроде не было хомяков… Ладно, видимо я не успею. А ты выглядишь уставшим. Надо тебя в поле отнести.

Собирается идти дальше, но из дома голос Александра зовёт Катю в дом. Она уходит. Затемнение.

Сцена вторая. Вечер. Выходит Катя, тащит мешки с мусором.

Катя. Первый пошёл… бах. Второй… туда же. Ох, ну и тяжесть. Три-четыре, пум-пум, три-четыре… И! Раз. И! Два. Лучше бы на стройку устроилась, неплохо справляюсь. Сесть бы…