Читать книгу Третья награда - - Страница 1

Глава первая

ПОДАРОК БОГОВ

На средней ступени массивной Лысой горы, источая жар, догорал костёр. Пахло жареным мясом. Пузырясь и шипя, на красных угольях сгорали капли жира. Пожилая женщина сидела у входа в пещеру и, подняв обезображенное шрамами лицо, смотрела неповреждённым правым глазом на сверкавшую в тёмном небе широкую светлую полосу и россыпи мерцавших крохотных белых искр. Из леса, стеной подступавшего к подошве горы, доносились крики ночных птиц и тявканье мелких хищников. Тонкая туманная дымка прикрывала и лес, и обширную долину, и озеро, которое находилось почти у горизонта. Там, где на берегу озера стояло селение дапсеев, дымка была окрашена в бледно-красноватый цвет. Похоже, соплеменники пожилой женщины что-то праздновали. Иначе, зачем нужно было допоздна жечь костры на улицах Лотты?

Изредка небесные искры срывались со своих мест, быстро проносились высоко над вершинами гор, оставляя за собой светлые тонкие полосы, а затем гасли.

Женщина встала, пошла к костру, намереваясь снять с вертела поджаренную тушку зайца, и тут её внимание привлекла ещё одна падавшая с неба искра. Она была намного ярче других. И, похоже, летела прямо на пещеру, становясь всё больше и больше. Вскоре искра превратилась в факел. Послышалось пронзительное шипение. Привлечённая шумом, из пещеры выскочила полугодовалая пантера.

– Прячься, Раби! Это фидии – злые небесные духи! – закричала женщина. – Эй, духи! Я вас не боюсь! Убейте меня – несчастную Петтеву! Что может быть хуже моей жизни? Я устала! Устала! Убейте!

Воздух сотрясся от мощного гула. Факел, превратившись в огромный костёр, пронёсся поперёк долины, осветив всё вокруг багрово-красным светом, а затем полетел к горе, которую дапсеи называли Кривой. Молодая хищница, испугавшись, опрометью бросилась в пещеру. Петтеву едва не сбил с ног порыв горячего удушливого ветра. Туманная дымка, прикрывавшая долину, вздулась пузырём, разорвалась на лоскуты и разлетелась.

Вскоре Петтева услышала скрежет и грохот. Затем шум утих, наступила гнетущая тишина.

Подумав немного, женщина позвала:

– Раби, ко мне!

Поглаживая молодую длиннохвостую хищницу по загривку, глядя в сторону Кривой горы, Петтева сказала:

– Я ошиблась, с неба спустились не фидии. Злые духи, не раздумывая, убили бы меня. Если я осталась в живых, значит, к нам вернулись добрые боги. Они никого не убивают.

Пантера втянула в себя едкий запах раскалённого металла и сдавленно чихнула.

– Да, да! – продолжила Петтева. – Это добрые боги! В молодости я слышала рассказы стариков о том, что очень давно, тогда, когда наши предки жили в пещерах Зелёного ущелья, с неба с таким же страшным шумом спустились боги. Это они помогли построить Лотту, научили высекать искры и разводить огонь. Теперь они решили посмотреть, как мы живём. Вряд ли они пойдут по горам и лесу напролом. Намного удобнее идти в Лотту вон по той тропе, – она указала вниз на длинную тёмную прогалину. – Там боги появятся не раньше, чем утром. А что, если…

Женщина, замолчав, долго размышляла, затем повторила:

– А что, если… Старики говорили, будто боги могут всё. Может быть, они согласятся сделать моё лицо таким, каким оно было до схватки с медведем? Я смогла бы вернуться в Лотту… в мою хижину, в которой жила с Фареттом до того страшного дня…

Она замолчала, вздыхая, затем сказала:

– Охотиться становится всё труднее – я быстро устаю. Глаз видит хуже и хуже. Ты скоро вырастешь и уйдёшь в горы. Найдёшь сильного самца, родишь малышей. Долго ли я протяну без твоей поддержки?

Молодая хищница фыркнула.

– Да, недолго, – сказала Петтева. – Нужно встретить богов и попросить их сделать моё лицо таким, каким оно было прежде. Я помню, что, когда была молодой, вождь на меня посматривал. Да, да, так и было! Я всё помню! Пошли, Раби, встретим богов. Я знаю, по какой тропе они придут к Тихому оврагу, там и будет ждать. Чтобы их умилостивить, возьмём…

Она посмотрела на костёр.

– Возьмём жареную тушку и что-нибудь ещё. Коренья и стебли! Да, верно! Возьмём коренья пом-пом и стебли кадмеи. Они богам понравятся.

*

Петтева и пантера подошли к Тихому оврагу – рубежу, за которым простирались охотничьи угодья дапсеев.

– Будем ждать богов здесь, – сказала Петтева, садясь на замшелый ствол поваленного дерева. – Был уговор, что я не ступлю в угодья соплеменников. Уговор нужно чтить.

Она долго сидела, прислушиваясь. Волнуясь, то опускала котомку на землю, то прижимала её к груди.

Ночь миновала, забрезжил рассвет. В бледно-голубом небе одна за другой стали гаснуть белые искры, затем исчезла широкая светлая полоса. Потеряв терпение, Петтева хлопнула ладонями по бёдрам и встала.

– Сколько можно ждать?! – в сердцах проговорила она. – Где же боги? Может быть, они пошли не в Лотту, а в Ардан или ещё куда-нибудь? Мы тут сидим, томимся, а им нет до нас никакого дела… Пойдём искать их хижину, там я с ними и поговорю. Уговор с вождём не нарушу, потому что иду не на охоту. Не позарюсь даже на лёгкую добычу.

И она решительно шагнула в запретные угодья, туда, где охотилась очень давно – в молодости.

Ущелье под Кривой горой заполнял стойкий запах, который обычно появлялся только перед грозой. Что-то огромное, чёрное и гладкое, наполовину присыпанное каменным обвалом, лежало вдоль ручья. Из нескольких рваных дыр выходил тёмный дым. Конечно, это была хижина богов. Что же ещё? Но почему она была присыпана камнями? Неужели боги не сошли с неба, а упали?

Разглядывая громадную хижину, Петтева пошла по противоположному берегу ручья. Она надеялась, что вот-вот увидит богов, но те не появлялись. Прислушиваясь, она дошла до обрыва. Струи мелкого ручья с журчанием падали в неглубокую лощину; листья деревьев, издавая лёгкое шуршание, трепетали на ветру. Других звуков в ущелье не было. Из чёрной хижины не доносились голоса, не был слышен шум шагов. Петтева забеспокоилась.

– Эй, боги! – громко крикнула она.

Никто не отозвался.

Раскинув руки, она неторопливо перешла через ручей по камням. Ловкая молодая пантера преодолела ручей одним прыжком.

Стены хижины богов были гладкими. Чёрными они были потому, что их покрывал слой сажи. В одном месте она увидела узкую щель. Набравшись смелости, заглянула внутрь и увидела наполненный густым дымом длинный узкий проход. На стенах тлели большие розовые головешки. Нестерпимо воняло гарью.

Отступив и отдышавшись, Петтева крикнула:

– Эй, боги! Почему никто не следит за костром? Неужели приятно сидеть в дыму? Эй, отзовитесь!

Не дождавшись ответа, она покачала головой и сказала:

– Не нравится мне эта тишина. Все боги не должны были уйти. Кто-то должен был остаться охранять пищу. Если никто не отвечает, значит, случилась беда. Сиди здесь, Раби, я скоро вернусь.

Длинный узкий проход привёл Петтеву в круглую пещеру. Повсюду светились большие головешки и маленькие угольки. Женщину удивило, что эти огоньки были не только красными, но и зелёными, и синими, и жёлтыми. Пещера выглядела необычайно красиво, но полюбоваться ею, к сожалению, мешал едкий дым, больно режущий глаз.

Петтева вытерла набегавшие слезы, присмотрелась и обомлела.

– Вот вы где, – пробормотала она. – Какие вы большие и страшные.

Она увидела, что посреди пещеры стояли два трона, в которых сидели боги с закопчёнными горшками на головах. Горшок одного бога был расколот.

Петтева решила упасть перед богами на колени и рассказать о своей заветной мечте, но что-то её смутило. Пожалуй, смутило то, что боги сидели неподвижно. От них веяло смертью.

Она заглянула в расколотый горшок и в ужасе отшатнулась, увидев посиневшее от удушья невероятно красивое женское лицо.

– Богиня умерла? – в смятении пробормотала Петтева. – А старики говорили, что смерть обходит богов стороной.

Отважившись, она толкнула в плечо того бога, который был заметно крупнее, и почувствовала, что кулак упёрся в безжизненную плоть.

– Наверно, это главный бог – муж богини, – пробормотала Петтева. – И он тоже умер… Разве так бывает?

Вдруг она услышала тихий звук, замерла и прислушалась. Звук повторился. Между тронами висело тёмное яйцо, оплетённое, словно паутиной, тонкими ветками. Никогда прежде Петтева не видела такое крупное яйцо! Внутри него запросто смог бы поместиться большой сильный орёл!

Она осторожно прикоснулась к тёмной поверхности яйца и почувствовала лёгкое биение. Внутри был кто-то живой! Конечно, там был маленький бог!

Петтева знала, что один из законов дапсеев запрещал разбивать скорлупу яиц прежде времени. Малыш должен был сам, набравшись сил, выбраться наружу.

«Законы предков нужно чтить. Но что будет, если дитя богов пробьёт дыру совсем скоро? – подумала Петтева. – Он задохнётся, как его мама и папа. Это плохо. А если пробьёт тогда, когда дым выветрится? Тоже плохо: я уже уйду домой. Кто будет кормить малыша? А если я возьму яйцо с собой? Да, верно! Я его заберу! Маленький бог не должен погибнуть!»

Она стала выпутывать яйцо из переплетения прочных веток. Послышалось шипение, скорлупа раскололась, стало светло. Петтева отпрянула, кашляя и прикрывая рукой правый глаз. Когда глаз привык к свету, она увидела, что в яйце лежал ребёнок, одетый в светлые тонкие шкурки.

– Живой маленький бог. Ну, надо же, – удивлённо пробормотала женщина.

Малыш открыл глаза, увидел перед собой страшное лохматое чудище, накуксился и заплакал. А затем закашлялся.

– Не ной. Какой же ты бог, если хнычешь? Сейчас я тебе помогу, – пробормотала Петтева, обрывая упругие ветки, оплетавшие яйцо. – Сейчас мы выберемся наружу. Потерпи, малыш.

Она задыхалась, кашляла. Голова кружилась, клонило ко сну, тело становилось непослушным, но она упорно боролась с вялостью.

Собрав все силы, она сумела выбраться из хижины богов. Дыша взахлёб, сделала несколько шагов и тяжело села, держа яйцо перед собой.

Малыш, отдышавшись, перестал плакать. Беззвучно зевнул, показав ряд маленьких ровных зубов. Затем, хоть и с трудом, сел и стал смотреть вокруг.

Когда Петтева была молодой и жила в Лотте, ей позволяли ухаживать за малышами. Она до сих пор могла безошибочно определить, какой ребёнок был новорождённым, какой грудным, какой ползунком. Судя по тому, что дитя богов сам держал голову, он был ползунком. Но эти маленькие зубки! Не слишком ли рано они прорезались?

– Смотри, кого я нашла, – сказала Петтева пантере. – Это ребёнок богов.

И повернула яйцо так, чтобы пантера видела лицо малыша.

– Посмотри, какой он маленький, красивый! Какие у него румяные щёчки! Какие светлые волосики и зелёные глазки! Просто загляденье! А какая на нём одежда! Мы не умеем так тонко выделывать шкурки зверей. Это умеют только всемогущие боги.

Петтева осторожно прикоснулась к белой одежде малыша. Тот посмотрел на её тёмные заскорузлые пальцы, не проявляя беспокойства.

– Ну вот, ты меня уже не боишься, – сказала Петтева и улыбнулась (впервые за много лет). – Раби, ты заметила, что малыш похож на светлолицых и светловолосых гвартов? Значит, с неба упали их боги. Гварты спасли меня, я спасу одного из их богов. Когда малыш вырастет, я отведу его в Ардан или Эльтар и отдам вождю Роуку. Думаю, гварты на радостях устроят праздник цветов.

Пантера принюхалась, облизнулась. Малыш удивлённо посмотрел на хищницу, а потом вдруг попытался схватить её за усы. Его реакция, конечно же, оказалась медленнее реакции зверя, и маленькие пальчики поймали пустоту. Но ребёнок не сконфузился. Он звонко рассмеялся, замахал ручкой и что-то залепетал.

– Ишь, какой шустрый! – удивилась Петтева. – А какой голос! Журчит, словно ручеёк. Интересно, ты мальчик или девочка? Кажется, девочка, то есть, богиня. Ладно, после разберёмся. Отдохнём немного и пойдём домой.

Солнце, поднявшись над горами, стало припекать. Пантера подошла к ручью, напилась воды и ушла в небольшую тёмную расщелину.

– Да, как же это я совсем забыла! Вот глупая! – прервав умилённое созерцание, сказала Петтева. Достав из котомки свёрток, развернула листья и поднесла к лицу ребёнка ароматно пахнущую жареную тушку. – Вот это тебе должно понравиться. Хрустящая корочка, внутри упревшие корни пом-пом. Очень вкусно!

Малыш скривился и отвернулся, а Петтева пробормотала с удивлением:

– Нет? Зайчик тебе не понравился? Может статься, что и от птицы и рыбы ты тоже будешь воротить нос? Плохо. А если, к тому же, тебе не понравятся и листья кадмеи? Что тогда делать? Придётся искать пищу богов. Прежде, конечно, подождём, пока из твоей хижины выветрится дым. Пойдём, малыш, в тень. Придётся посидеть, подремать. Домой, похоже, вернёмся только вечером.

Она окинула взглядом закопчённую громадную хижину богов и вздохнула.

*

Маленькая белокурая девочка, одетая по-летнему в короткое платьице из шкурок зайцев и подпоясанная верёвкой из жил, решила показать маме, какой она стала сильной и проворной.

– Смотри, мама! – сказала она и вихрем пронеслась по пещере. У входа, ослеплённая яркими лучами света, девочка споткнулась и упала, подняв облако пыли.

– Не ной! – строго сказала Петтева.

– Я не ною, – морщась от жгучей боли, ответила малышка, прижимая поцарапанные ладошки к кровоточащим ранам на коленках.

– Никогда не ной, – продолжая измельчать рубилом коренья, сказала пожилая женщина. – Ты не должна раскисать. Сохраняй спокойствие, ничего и никого не бойся, не ной, и тогда жить будет легче… Сильно ударилась?

– Нет, мама. Уже не больно.

– Подойди, я посмотрю, – оторвавшись от работы, сказала Петтева.

Девочка подошла к столу, стряхивая пыль с платьица и коленок, и сказала:

– Вот, мама. Уже не больно и ранок уже нет. Всё зажило.

На её ладошках и коленках не было ни синяков, ни ссадин.

– А были ранки? – с трудом скрывая удивление, спросила Петтева.

– Да, были. Уже всё зажило.

– Ну… я тоже так могла, когда была молодой.

– А я недавно вот чему научилась. Давай играть вместе, – сказала малышка и стала смотреть, не моргая и широко улыбаясь, на большой гранитный валун-куб, стоявший в углу пещеры, на котором Петтева обычно разделывала добытую на охоте пищу.

Валун оторвался от пола и завис, слегка покачиваясь.

– Некогда мне играть. Видишь, чем я занята? – ответила поражённая необычным зрелищем женщина, придавила камень, а затем и вовсе села на него.

– А почему ты никогда так не делаешь? Это смешно!

– Раньше могла да разучилась после того, как на меня напал медведь.

Улыбка сошла с лица девочки.

– Я помню, ты рассказывала, что медведи большие, волосатые, с длинными когтями. Они убили моего папу.

– Да, – Петтева тяжело вздохнула, затем показала растопыренную пятерню. – Вместе должны собраться вот столько сильных и проворных охотников, чтобы убить одного косолапого. Охота в одиночку – смерть. Никогда не ходи к Синей гряде. Даже с Раби туда не ходи. Вы не сможете справиться с взрослым медведем.

– А если они придут в нашу пещеру?

– Не придут. Не смогут придти. Наша защита – Глубокое ущелье и Тёмная падь.

– Покажешь Синюю гряду? – хмурясь, спросила девочка.

– Конечно, покажу, чтобы ты туда никогда ни ногой…

– Когда я вырасту, убью всех медведей, а они даже не успеют меня поцарапать. И не нужно будет ни вот столько охотников, ни вот столько, – она показала одну пятерню, потом добавила вторую.

– Ишь, что выдумала! Да косолапые, чтоб ты знала…

– Так и будет, мама. Я подкрадусь и убью одного, потом другого, ещё и ещё. Всех убью за то, что они тебя поцарапали, а папу убили.

– Как же! Подкрадёшься!

– Подкрадусь. Я научилась делать вот так…

Малышка всплеснула ручками и… исчезла.

Это добило Петтеву: по её спине пробежал мороз. Призвав на помощь всю свою выдержку и придя в себя, она принюхалась. Это не помогло – в пещере стоял стойкий запах выделанных шкурок. Тогда она прислушалась. Услыхав едва уловимый шорох, она направила указательный палец на свою лежанку и сказала:

– Похвально прячешься, Таммиа. Я тебя не вижу, но знаю, что ты вот тут!

Малышка, появившись, разочарованно сказала:

– Конечно, от тебя не спрячешься. Ты – охотница.

– Если надумала стать грозою медведей, учись ходить бесшумно. Остальному я тебя научу.

– Хорошо, мама.

Петтева смерила девочку взглядом с головы до ног и, подумав, громко сказала:

– Да, похоже, уже пришла пора, Таммиа!

– Я тоже пойду на охоту? – обрадовалась малышка.

– Пока нет. Прежде ты будешь учиться бросать камни далеко и метко.

– А потом мы пойдём на охоту?

– Не спеши. Потом я расскажу тебе всё, что должна знать взрослая охотница…

– А когда…

– Не спеши. Пока спустись к ключу, умойся. Заодно принеси воды. Возьми пустые бахли. Да не бегай стремглав! Тропы узкие, вдруг сорвёшься…

– Себя я тоже смогу поднять, – ответила Таммиа. – Недавно я сорвалась, полетела в ущелье, а потом не захотела падать.

– Сорвалась, но не захотела падать? Как это? – оторопев, спросила Петтева.

– Я дышала, дышала. Потом стало легко, и, прыгая по камешкам, я вернулась на тропу. Показать, как я это сделала? Я могу хоть сейчас прыгнуть в ущелье. Мне уже не страшно. Показать?

– Нет, нет! – ужаснувшись, воскликнула Петтева. Затем, справившись с эмоциями, шумно выдохнула и добавила. – Позже покажешь. Как-нибудь потом, сейчас мне некогда… А пока не бегай стремглав, ходи неторопливо. Мы не на охоте, спешить некуда.

– Хорошо, мама.

– Ступай. Да убедись, что бахли без трещин.

– Ладно, – девочка пошла к выходу и позвала. – Раби, пошли! За мной, Раби!

Крупная пантера вышла из тёмного угла, зевнула, обнажив длинные белые клыки, потянулась, затем пошла вслед за малышкой.

Они ушли, а Петтева грузно села на свою лежанку и долго глядела на выход из пещеры, отдуваясь и вытирая испарину, выступившую на лбу и шее.

*

От внимания девочки не ускользало, что иногда мама возвращалась домой с кровоточащими ссадинами на руках. Такие раны могли нанести только большие камни, Таммиа это понимала. Но зачем охотнице понадобилось ворочать тяжести? Что мама делала? Помечала угодья или возводила на ручьях запруды? На вопросы Таммиа мама отвечала, что и охотиться, и перебираться в горах с тропы на тропу ей становится всё труднее, расплата за каждую неловкость – ссадины. Кое в чём мама была права. Готовя пищу, она всё чаще и чаще садилась и отдыхала. Конечно, она теряла силу, и если бы Раби не помогала ей охотиться, выбор пищи был бы невелик: коренья, стебли и лесные орехи. И всё-таки мама что-то недоговаривала. Она что-то скрывала, Таммиа чувствовала это.

Прошло несколько лет.

Однажды Раби, вернувшись с мамой с охоты, обошла поляну, заглянула в пещеру, потёрлась о ноги Таммиа, а потом ушла в горы. Она не вернулась ни ночью, ни утром, ни вечером. Мама сказала, что Раби стала взрослой и ждать её не нужно. Таммиа чуть было не расплакалась, но мама строгим голосом одёрнула:

– Не ной!

– Я не ною.

– Ты тоже стала взрослой. Ну, почти… Завтра пойдёшь со мной на охоту.

– Я стану охотницей?

– А кем же ещё? Палка с острым концом у тебя есть.

– Да, – шмыгнув носом, согласилась девочка.

– Камни ты научилась бросать далеко и метко. Завтра заменишь Раби.

Девочка улыбнулась сквозь слёзы.

*

Миновали годы.

Девушка Таммиа стала успешной охотницей. Добывать

пищу было просто, для этого не нужно было натирать тело травой, чтобы отбить запах, или становиться невидимой. Мама научила её ставить силки в тех зарослях ивняка, в которых жили большие колонии зайцев; показала, в каких заводях обычно стояли, помахивая хвостами, крупные серебристые рыбы. Птицу она могла сбить камнем издалека. Если Таммиа входила в зону поражения, шансов спастись у той птицы, которая выглядела аппетитнее остальных, не было. Ни единого шанса!

Добыча зелёной пищи и вовсе не требовала напряжения сил. Таммиа ещё в отрочестве запомнила, какие тропы вели к лугам, на которых росли кусты пом-пом с сочными вкусными кореньями. И где, спустившись к ручью, можно было наломать охапку стеблей кадмеи. Эти стебли мама любила жевать перед сном, глядя на россыпи небесных искр.

Изредка, пренебрегая предупредительными метками, которые Таммиа и её мама регулярно расставляли на дальних тропах, в их владения забегали мелкие хищники. Если Таммиа улавливала их запах, тут же бросалась в погоню. Преследовательницей она была отменной. Её мышцы с возрастом стали сильными и эластичными, дыхание никогда не сбивалось. Мелким хищникам лишь изредка удавалось избежать смерти. Выживали те, кто успевал забиться в расщелины между камнями. Из шкурок менее расторопных или огрызавшихся хищников мама делала тёплую зимнюю одежду.

Только оленям, козам и задиристым горным баранам позволялось ходить, где им нравилось; пастись на любом склоне и любой поляне, даже там, где росли кусты пом-пом и кадмеи; спать, где им хотелось. Мама никогда на них не охотилась, и строго-настрого запретила делать это Таммиа, на что девушка с радостью согласилась. Ей нравились эти изящные рогатые лесные жители. А маленьких шаловливых детёнышей она просто обожала.

Однажды поздней осенью в их угодье вторгся опасный враг – большой бурый медведь. Таммиа в тот день, далеко уйдя от Лысой горы, метила тропы. И вдруг она услышала глухое ворчание и потрескивание сухих сучьев. Она пошла на звук и впервые в жизни воочию увидела одного из тех хищников, с которыми мама строго-настрого запретила встречаться.

Медведь, поднимая вверх нос и шумно вдыхая воздух, шёл по перелеску туда, где на поляне паслось стадо оленей. С его длинной шерсти свисали слизь и тина. Таммиа поняла, что он сумел преодолеть топкую Тёмную падь.

Пришло время помериться силами с самым грозным врагом, о чём Таммиа давно мечтала. Она стала невидимой, немного прошла, наблюдая за повадками медведя и определяя, куда следовало нанести удар. Тот завертел головой, улавливая странный запах. Не увидев опасности, сел и стал пристально смотреть вокруг. И тут в его темя, расколов череп, глубоко вонзился острый камень. Хищник рухнул, не издав ни звука.

– Чем же ты опасен? – толкнув ногой безжизненную тушу, произнесла девушка. – Пройдут осень и зима, и я устрою на вас охоту. Убью всех. Отомщу и за папу, и за маму.

*

Обычно Таммиа возвращалась домой с добычей, когда солнце стояло в зените. Вернувшись однажды с охоты, она не увидела маму ни на поляне, ни в пещере. Немного подремав, она приготовила ужин, а потом долго сидела, глядя на горы, долину и озеро, размышляя, чем бы себя занять, чтобы не было скучно. Например, она могла бы без особого труда убрать с поляны беспорядочно валявшиеся валуны, а потом… Иногда ей снились белоствольные рощи, светлые подлески и усыпанные яркими цветами кусты, которые вплотную подступали к неглубоким заводям. В заводях плавали красные и жёлтые длиннохвостые рыбки. Эти сны были невероятно красивыми, но соорудить посреди поляны даже маленькую проточную заводь ей не удалось бы при всём желании, потому что ключ вытекал из горы намного ниже их пещеры. Можно было, конечно, принести и наполнить водой яму, но стоячая вода быстро протухала. К тому же, красные и жёлтые рыбки не водились ни в одном ручье. И нигде в их угодьях не росли кусты с крупными яркими цветами. Таммиа поняла, что, к сожалению, воплотить в жизнь этот сон не получится. Она подумала и решила сделать кое-что другое – воссоздать картинку, которую видела в своих снах намного чаще, чем белоствольные рощи и заводи с рыбками: посреди большой поляны стоял высокий тёмный валун, вокруг которого были выложены небольшими камнями несколько кругов. Таммиа даже помнила, что в одном из кругов лежал крупный прозрачный камень голубого цвета.

Таммиа окинула взглядом поляну. Расчистить её девушка могла без особых усилий. И голубые камни не нужно было носить издалека. Она знала, что в отдалённой тёмной глубине пещеры лежала целая куча таких камней.

Петтева пришла домой поздно вечером и остановилась как вкопанная, увидев перед собой посыпанную мелким щебнем поляну и торчащий в центре тот большой валун, который давно мешал ей ходить к костру.

– Что случилось, Таммиа? – пробормотала женщина.

– Я решила навести порядок. Иди, мама, будем ужинать.

– Ты ворочала камни? – удивлённо спросила женщина, идя к костру и оглядываясь по сторонам. – Или делала, как в детстве: смотрела на них, и они летали?

– Да, мама, они летали. Завтра покажу, какие они умные и послушные. А ещё выложу круги из камней…

– Позже покажешь и выложишь. Пока у меня много дел.

– Хочешь, я тебе помогу? На охоту завтра идти не нужно: еды хватит.

– Нет. Со своими хлопотами я разберусь сама. А ты сходи завтра в Тёплую долину, нарви ягод. Что-то мне синеньких ягод захотелось.

– Хорошо, мама. Схожу.

– Ещё наломай веток. Да неси ветки осторожно, чтобы ягоды не осыпались. Справишься?

Девушка кивнула головой.

Петтева, затратив огромные усилия, засыпая «Бриг» царя Прадарона камнями, была близка к завершению своего труда. Осталась узкая щель, которую оставила женщина, чтобы в последний раз войти на борт и возложить венки на шлемы «великих богов». А ветки должна была наломать их дочь. И лишь затем «Бриг» должен был исчезнуть навсегда под камнями, мусором, опавшей листвой, молодыми побегами деревьев, чтобы ни у кого, и в первую очередь у Таммии, не возникли вопросы.

*

Пришло время выкладывать круги на поляне. Большую кучу подходящих камней Таммиа увидела однажды в одной из дальних пустот пещеры. Это было в детстве. Прячась от Раби, она зашла так далеко, что пантера перестала её преследовать, боясь заблудиться. А Таммиа знала, что не заблудится. Она прекрасно видела в темноте. Всё вокруг приобретало слегка розоватый цвет, но резкость от этого ничуть не страдала. К тому же, она легко запоминала, где сделала поворот, по какой из расщелин пошла, где поднялась вверх, где спрыгнула вниз. А ещё она замечала, что своды тех расщелин, по которым она шла, были выпачканы копотью. У неё была надёжная подсказка!

Теперь, спустя десяток лет, налёт копоти на сводах кое-где осыпался, кое-где покрылся пылью, кое-где оказался смытым просочившейся влагой. Время основательно стёрло подсказку, однако, Таммиа не расстроилась. Она надеялась на свою цепкую память.

Ни разу не заплутав в сложном лабиринте, она пришла к куче камней и стала рассматривать, подходящего ли они были размера. Один большой круглый синий камень идеально соответствовал её задумке, и это было важнее всего. Она облегчённо вздохнула. Остальные камни были и среднего размера, и совсем мелкими. Обдумывая, где будет лежать каждый из них, она стала рассортировывать кучу. Довольно скоро она поняла, что камней было значительно меньше, чем она предполагала.

Куча таяла на глазах, за ней темнела узкая расщелина, а дальше была просторная пустота, скудно подсвеченная пробивавшимися сквозь щели лучами света. Она переступила через камни, привлечённая видом множества то ли светлых речных окатышей, то ли невесть чего.

Она вошла в большой зал и остолбенела. Со всех сторон её окружало нечто, чего она прежде никогда не видела, и не знала, как оно называлось. (В центре зала на большом валуне лежала камера-колыбель, которая много лет назад защитила Таммиа от удушья. Там стояли ящики с частично израсходованным запасом детского питания, которым Петтева вскормила девочку. Там были шлемы, оружие – дакт-тоты и паралайзеры, запасные приборы связи, кругового обзора и жизнеобеспечения).

Поздно вечером, когда Петтева пришла домой, поужинала, а затем стала с наслаждением жевать стебель кадмеи, Таммиа поставила рядом с костром пустую банку и спросила:

– Мама, что это?

Женщина закашлялась.

– Мама, я помню, ты говорила, что раньше в нашей пещере никто не жил. Значит, это принесла ты.

Петтева долго молчала, покашливая и продолжая жевать сочный стебель, потом ответила:

– Да, это принесла я.

– А где нашла?

– Там, – Петтева указала не на Кривую гору, а в противоположную сторону. – Это лежало в Узком ущелье.

– А что это?

– Не знаю. Сначала я из этого делала погремушки, и вы с Раби устраивали такой гвалт, что, наверно, даже в Лотте было слышно.

– Погремушки я помню, – вздохнув, ответила Таммиа.

– Этого в ущелье было много, я носила и носила в пещеру, а потом, когда поняла, что это нельзя ни сжечь, ни истолочь, убрала подальше, чтобы это не мешалось под ногами.

– По-моему, там есть то, что можно сжечь.

– Зачем? Мы об это не спотыкаемся, пусть лежит. А как ты нашла тайник?

– Случайно, мама. Мне нужны были камни. Кучу разобрала, а дальше столько всего…

Петтева вздохнула и произнесла:

– Как давно я там не была! Ладно, раз нашла, разбирайся теперь, что к чему. Может быть, в жизни пригодится. Теперь это твоё. Сама разбирайся, мне это не нужно! Я тебе не сподручница!

Глава вторая

«ТОЧКА ТРАУРА»

– Пять, четыре, три, два, один. Ноль! Произвёл торможение! – произнесла мужским голосом бортовая электронная система «Штурман Берг». – Мы в «Точке Траура», командир!

Средний трёхпалубный поисковый аппарат «Линь», завершив длинный прыжок сквозь пространство, остановился.

Ратмор зашевелился, открыл глаза. Бортовые электронные системы следили, как он поднялся с кушетки, умылся в санузле, затем, проходя по камбузу, взял овощной салат, булочку, стакан с витаминным холодным чаем и направился в штурманскую рубку.

Кивнув в ответ на приветствие полупрозрачного штурмана, Ратмор сел за стол командира и посмотрел на трёхмерную объёмную карту, занимавшую половину рубки. Среди громоздких замысловатых структур – вселенской паутины, и кластеров – так называемых узлов, образованных созвездиями, он с трудом разглядел малюсенькую красную точку. Это был не его новый поисковый аппарат. Это был район диаметром не менее десяти световых лет, в котором его аппарат остановился.

– Как спалось, командир? – мягким голосом спросила полупрозрачная шикарная женщина, входя в рубку. – Я обязана задать этот вопрос потому, что я – система жизнеобеспечения «Контролер Мэто». – Вы хорошо отдохнули?

– Не то, чтобы… – оторопев, ответил Ратмор. – Предстартовая суета так вымотала, что можно было бы поспать ещё часов пять.

«Вот дьявол! Кто подсунул мне такую свинью? Кто додумался установить на борту новейшего поисковика, предназначенного для решения сложнейших задач, простенькую программу «Заботливая няня»? – с досадой подумал он. – Я тоже хорош: не удосужился проверить системы в режиме «Внутреннее содержание». Не ожидал подвоха, а этот чёртов «доброжелатель» тут как тут. Надо же! Ну, доберусь я до этого шутника!»

– Булочка хорошо прогрелась? – спросила Мэто.

– Да, – с трудом скрывая досаду, ответил он, – булочка достаточно тёплая. В самый раз. Спасибо.

– На здоровье.

– Мы прибыли в исходную точку, командир! – напомнил Берг.

– Да, штурман, я слышал твой рапорт. Мы находимся в «Точке Траура» у кромки потока тёмной энергии.

– Так точно, командир. Я регистрирую смещения колоссальных масс, околосветовые скорости. Рядом с нами находится та самая каверзная «Злая Кобра». Выделить жёлтым цветом конфигурацию потока?

– Да, покажи. Довольно любопытно.

В глубине объёмной карты проявилась ядовито-жёлтая изогнутая структура, вершина которой выходила за пределы галактики.

– Действительно, похоже на боевую стойку кобры.

– Так точно, командир. Мы – двадцатая третья по счёту экспедиция, прибывшая в эту точку…

– Берг, я не с Луны свалился. Я в курсе.

– Тут след царской семьи обрывается.

– Всё-таки обрывается? Как же так, Берг? Главный Конструктор доложил комиссии, что твой блок СКО-01 – новейшая система круговой ориентации, а блок СКО-03 – самое совершенное устройство точечного поиска, которое не имеет аналогов.

– Верно, командир. Я, зная тактико-технические данные предшествующих систем, могу подтвердить слова Главного Конструктора. Пример: самая совершенная предшествующая система обладала чувствительностью 1200 единиц и 30 миллионами ячеек на одной шине. Моя чувствительность выше в пятнадцать раз, а на каждой бортовой шине находятся 170 миллионов ячеек. В моей штурманской картотеке содержится опыт всех предшествующих поисковых экспедиций, в том числе ваших, командир. Мне не составило труда привести наш поисковый аппарат в «Точку Траура». Но, увы, дальше – неизвестность. И вовсе не потому, что я несовершенен. Царь знал, что в конструкторских бюро начиналась разработка узлов СКО-01 и 03, поэтому умышленно вошёл в «Злую Кобру». Мне известно, что, улетая с Земли, он был раздосадован и даже зол, поэтому поступил так, рассчитывая, что мы никогда не сможем его найти. Расчёт оправдался: за девятнадцать лет поток тёмной энергии полностью разрушил тепловой след, оставленный его «Бригом». В данном случае моя уникальная система поиска бессильна.

– Ни малейшего проблеска?

– Так точно, ни малейшего, командир.

– Плохо. Может быть, тебе необходимо время, чтобы сориентироваться?

– Нет. Круговой обзор в полном объёме я сделал тогда, когда вы умывались. Реликтовый фон, голоса звёзд…

– А какие-нибудь соображения имеешь или тоже нет ни малейшего проблеска?

– Есть информация, командир.

– Излагай.

– Из этой точки двадцать два аппарата, разумеется, каждый в своё время, стартовали наугад, рассчитывая на удачу. Мне известны направления всех предыдущих стартов. По проторенным путям мы не пойдём. Не были задействованы триста тысяч восемьсот семьдесят девять направлений. Выбор за вами.

– Рад это слышать. А если пронзить «Кобру» насквозь, ты сможешь обнаружить след «Брига»?

– По ту сторону следа нет, командир. Ручаюсь своим блоком СКО-01. Царь и его семья находятся на одной из планет, движущихся в «Кобре».

Ратмор, хмурясь, неторопливо ел салат и смотрел в большой панорамный иллюминатор. За бортом сияли десятки миллионов звёзд, которые в сжатом трёхмерном объёме карты сильно смахивали на разлохмаченный клубок шерсти, проглоченный «Злой Коброй». Это крупное скопление называлось зоной Ардаута. Опытные астронавигаторы и аналитики Земли полагали, что именно в этой зоне на одной из планет находилась ушедшая в добровольную ссылку семья царя Прадарона. Найти иголку в стоге сена можно было с меньшей затратой времени, сил и нервов, чем найти коронованных особ среди нескольких десятков миллионов звёзд.

Наступившей паузой воспользовалась Мэто.

– Командир, штурману вы уже уделили внимание, – заговорила она. – Теперь моя очередь.

«Характер женщины, которая хочет быть у всех на виду. Такая дама ни за что не согласится сидеть на задних сидениях прогулочной капсулы», – сделал вывод Ратмор. – Да, Мэто, я слушаю.

– Я – усовершенствованная модель системы жизнеобеспечения. Спросите, командир, сколько в данную секунду литров воды находится на борту, и я тут же отвечу, назвав цифру с точностью до миллиграмма. То есть, можно сказать, что у меня на учёте каждая капля. Спросите, сколько ватт необходимо Бергу для того…

– Всё, что мне необходимо, – прервал её Берг, – попрошу выдавать регулярно и с точностью до милливатта. Конечно, я имею блок аварийного питания, но задействовать его предписано в экстремальных ситуациях.

– Не только учёт, перераспределение и все виды регулировок, – игнорируя слова Берга, продолжила Мэто. – Я располагаю обширной информацией о танцах народов мира, фасонах одежды, обо всех видах макияжа, знаю все секреты кулинарии. Мне известна вся спортивная терминология. Спросите меня, командир, кто такие аутсайдеры.

– Видишь ли, Мэто, дело в том, что я…

– Спросите, спросите!

– Кто такие аутсайдеры? – вздохнув, произнёс Ратмор.

– Это спортсмены, плетущиеся в хвосте. Короче, те, у которых мало силёнок, соответственно, никаких перспектив. А вы, командир, конечно же, лидер. Спросите меня, кто такой лидер?

– Вообще-то, Мэто, я не настолько глуп…

– Спросите, спросите!

– Многоуважаемые друзья! – мягким баритоном произнёс, войдя в рубку, полупрозрачный импозантный мужчина. – Было бы несправедливо оставить меня в тени. Я – «Собеседник Фест».

«А его кто мне подсунул? – подумал Ратмор. – Понадеялся на порядочность наладчиков, не сделал перед стартом полный запрос, изрядно устав от оформления документов и прочей суеты, и вот тебе пожалуйста – полный букет».

– Могу поддержать беседу, – продолжал Фест, – на любую тему: классическая литература, сказки, песни народов мира, пословицы, прибаутки, история, картография, философия, теософия, система воспитания детей по методике Антона Семёновича Макаренко, палочная малоэффективная система воспитания, гадания, народное творчество, бухгалтерский учёт и прочее, и прочее. Приведу для примера цитату из произведения «Фауст», которое было написано много лет назад великим немецким сочинителем Иоганном Вольфгангом Гёте. Не доводилось, командир, читать что-либо из его поэзии, прозы, афоризмов или баллад? «Страдания юного Вертера»? Нет? «Годы странствий Вильгельма Мейстера»? Или, может быть, вам больше по душе творчество Готхольда Эфраима Лессинга? Или Иоганна Фридриха Шиллера?

Ратмор жевал тёплую булочку, с хмурым видом смотрел в иллюминатор и с трудом сдерживал раздражение.

Не дождавшись ответа, помедлив немного, Фест с энтузиазмом заговорил:

– Итак, трагедия «Фауст»! Мефистофель произнёс, обращаясь к Фаусту: «С суровым взором и с тоской Ты принял жребий чудный свой! Здесь мудрый труд…»

– Достаточно! – приказал Ратмор. – Мефистофель, Вагнер, студент, служанки, ведьма, небесное воинство! Вряд ли в этом древнем фэнтези таится подсказка на интересующую меня тему.

– Ну-у-у, – задумчиво протянул Фест. – Это спорный вопрос. Да, историки утверждают, что Гёте не был пророком и не писал зашифрованных центурий. Хотя, всем известно, что он увлекался физикой, ботаникой и анатомией. И небезуспешно! Если человек наделён гениальным умом, то способен на многое! Я не исключаю, что, если внимательно вчитаться в трагедию, то, вполне возможно…

– Фест, надеюсь, ты знаешь все сказки мира? – спросил Ратмор.

– О, да! Все без исключения! Даже те произведения, которые лишь отдалённо похожи на сказки. Я – хранилище знаний. Объём моей памяти превышает сто тысяч терабайт.

– Хорошо. На досуге пробежимся по содержанию сказки «Тысяча и одна ночь». Не сомневаюсь, что мы найдём в тексте тысячу и одно пророчество.

– Вполне возможно, что…

Неожиданно наступила пауза. Бортовые системы стали внимательно следить за тем, как командир, смакуя, пил ароматный чай. Они с содроганием думали о том, какая неразбериха началась бы на борту, если бы их сверхчувствительные главные электронные блоки вскрыли и хотя бы слегка оросили водой.

Ратмор выпил чай и, прицелившись, бросил пустой стакан в мусоросборник.

Фест был вынужден немного выждать. Прошла минута, из командира не сыпались искры, не валил дым. Фест пришёл к выводу: командир являлся очень жизнестойкой машиной, поскольку, вылив на свои блоки воду, продолжал функционировать. Возможно, командир даже сохранил способность воспринимать, как и прежде, адресованную ему информацию. Хотя, не мешало бы это выяснить.

– Бог с ним, с Иоганном Вольфгангом, – сказал Фест. – Как вы считаете, командир?

– Да, – хмуро глядя в иллюминатор, согласился Ратмор.

– Прекрасно! Поговорим о другой яркой личности – Фридрихе Вильгельме Гершеле! Мы знаем, что он был талантливым композитором и знаменитым астрономом. Своими руками создал самый мощный по тем временам телескоп, путём умозаключений пришёл к выводу, что мы живём в галактике, которая имеет форму диска, что маленькие размытые пятнышки в ночном небе – такие же галактики, как наш Млечный Путь, что бинарные, то есть двойные звёзды вовсе не редкость, а норма…

– Космология была одним из самых любимых мною предметов ещё в начальной школе, – сказал Ратмор.

– Прекрасно! Ещё один яркий пример – царь Прадарон. Кроме того, что он был официальным лицом Земли и решал массу вопросов с инопланетными мирами, он интересовался древнейшей историей. Вам известно, командир, что он имел солидную библиотеку старинных книг?

– Бумажных?

– Да, конечно! А вам известно, почему царевну назвали Лютецией?

– Ну, так…

– Правильно! Так в глубокой древности римляне называли поселение, которое затем стали называть Парижем. А вам известно…

– Достаточно! – прервал его Ратмор. – Теперь пришла моя очередь задавать вопросы. Итак, все перед вылетом ознакомились с моей биографией?

– Да! – дружно ответили электронные системы.

– Значит, вам известно, что я не литературовед, не искусствовед, не биограф и не историограф. Я – офицер дивизии «ШИП», то есть, штурмовик, испытатель, поисковик. В первую очередь я штурмовик, потому что больше всего мне по душе сражаться с врагами. Я участвовал в военных операциях в созвездии Волосы Вероники, где мы – люди, не имея поддержки, с трудом победили плохих инопланетян. Моё умение выживать и наносить врагу ощутимый урон было поощрено одной земной наградой. Во вторую очередь я испытатель. В двадцати восьми актах о вводе в серийное производство боевых и поисковых аппаратов стоит моя подпись – молодого авторитетного испытателя. Этот мой труд был отмечен ещё одной наградой. Поисковик я в третью очередь. Я часто попадал в сложные ситуации, буквально за волосы вытаскивал гибнущие экспедиции, оказывал помощь в таких критических условиях, с которыми мой предыдущий поисковый аппарат не справился, то есть в конце концов угодил на свалку. Ни одна из бортовых систем не была пригодна к повторному применению. Всё оборудование было демонтировано и отправлено под пресс. Это вам известно?

Несколько минут стояла гробовая тишина, даже перестали щёлкать реле и счетчики системы жизнеобеспечения.

Ратмор добавил:

– А я, как видите, выжил. Здоров и бодр. Правда, не был удостоен наград на этом поприще, но, ладно, не ради наград живём… Поиск царской семьи – самое сложное занятие, какое можно себе представить. Я подал заявление в комиссию потому, что люблю чувствовать себя на кончике клинка. Люблю испытывать судьбу. Я там, где риск. Возможно, трёхпалубному поисковому аппарату «Линь» серии «НЭ» – новейшему экспериментальному, борт номер девять нолей один, придётся попасть в крайне тяжёлые условия. Я всегда готов к любым испытаниям. Глава генерального штаба, зная это, утвердил именно мою кандидатуру, разочаровав сорок девять претендентов.

– Они – аутсайдеры, – сказала Мэто.

– Конечно, я надеялся, – продолжил Ратмор – что «Линь» в два счёта утрёт носы моим завуалированным завистникам, но, как теперь выяснилось, узнать великую тайну с наскока не получилось. Придётся изрядно попотеть. Тем не менее, мы полны решимости! Полны?

– Да, да да, – вразнобой ответили электронные системы, размышляя о маячившей на горизонте перспективе попасть под пресс.

– Прекрасно! Итак, займёмся делом!

– Командир, можно задать вопрос? – спросил Фест.

– Вопрос? Неужели не понятно, что я не люблю…

– Вопрос по существу, командир.

– Ну… хорошо. Только накоротке.

– Да, само собой. Вы монархист, командир?

– С чего это вдруг? Неужели я как-то по особому произношу слово «царь»? Типа, с придыханием? Нет, я не монархист, не республиканец и не рьяный приверженец какой-либо религии. Каждое утро в училище на общем построении мы произносили слова клятвы, что будем помогать людям и дружественным инопланетянам не щадя своих жизней. Спасая терпящих бедствие, никому из солдат и офицеров дивизии «ШИП», мне в том числе, не приходило в голову интересоваться их вероисповеданием или политическими убеждениями. Закрыли тему?

– Да, командир, – ответил Фест.

– Хорошо. Познакомились, теперь займёмся делом! Напомню, что мы должны выяснить, где находится и в каких условиях живёт… Прадарон и его семья; оказать помощь, если это будет необходимо; предложить… Прадарону вернуться на Землю. Наша задача – осуществить результативный поиск, показав свою компетентность, оправдав надежды и трудозатраты. Никаких зависаний и перегревов! Работа, поиск! Приступим! Штурман, мне нужен полный перечень пригодных для жизни планет, находящихся в зоне Ардаута.

– Выполняю приказ, командир, – ответил Берг.

На столе Ратмора вспыхнула информационная трубка, из неё вверх стал подниматься список координат. Поднявшись до ограничительной рамки на трёхметровой высоте, список сместился, из трубки стало подниматься цифровое продолжение. Список сместился ещё раз, и ещё. Наконец трубка потухла.

Ратмор взъерошил волосы, тяжело вздохнул и пробормотал:

– Господи! Мой друг Захар предупреждал, что в зоне работы на тысячу лет.

– Именно об этом, командир, вы мечтали с детства – о кропотливой работе на тысячу лет. Именно так вы написали в выпускном сочинении, – сказал Фест. – Я не ошибся?

– Пожалуй, в училище я был позёром…

– Ваша мечта сбылась! Вы здоровы и бодры. Мы – ваши помощники, полны энергии. Что ещё нужно перспективному офицеру элитного подразделения «ШИП», удостоенному двух высших наград?

– Не высших, – машинально уточнил Ратмор, с разочарованием глядя на огромный список планет.

– Хорошо, двух не высших наград, – произнёс Фест. – Заслужить третью, на этот раз высшую награду, будет сложнее, но вам это удастся, командир. Вас небезосновательно считают самым удачливым поисковиком.

– Кто так считает? Моя мама?

– Не только она. Многие так считают. Я слышал, о чём говорили монтажники и наладчики, собирая и регулируя наш трёхпалубный средний поисковый аппарат.

– Хотелось бы это услышать. Запись сохранилась?

– Нет. Никто из нас ещё не был полностью скомпонован.

– То есть, на борту был полный кавардак?

– Да, ещё какой! Просто ужас! Страшно вспоминать!

– Понятно.

– И я это слышала, – сказала Мэто. – Вам повезёт в очередной раз, командир. Вы найдёте царскую семью и заслужите третью награду – высшую.

– Надеюсь, что найду. Обязан найти с вашей помощью.

– И вряд ли вам придётся идти на такой риск, после которого аппарат «Линь» серии «НЭ», бортовой номер девять нолей один угодит на свалку, – добавила Мэто.

– Гарантии не даю, – ответил Ратмор и, морща лоб, посмотрел в иллюминатор на звёзды зоны Ардаута. – Большое дело требует больших жертв. Необъятный фронт работ, безусловно, доведёт нас до потрёпанного состояния. И только богу известно, чем всё закончится.

– Возможно, вас нужно приободрить, командир, и высказать уверенность, что вас ждёт триумфальное будущее? – спросил Фест.

– Не обязательно.

– Почему? Мне это не составит труда. И не займёт много времени. Мой цитатник содержит пятьсот тысяч мудрых изречений. Парочка из них вполне соответствует ситуации.

– В другой раз.

– По-моему, вам будет приятно осознавать, что вас окружают доброжелатели.

– Я уже осознал. Кстати, слово «доброжелатели», а таковые, как я погляжу, у меня уже появились, как-то не очень… не самое подходящее… короче, вызывает неприятные эмоции.

– Да, командир, вы правы, – согласился Фест. – В нашем случае больше подходит слово «компаньоны», «соратники» или «единомышленники».

– Это другое дело! Итак, единомышленники и компаньоны, приступим! – приказал Ратмор. – Штурман, выдели красным цветом цивилизованные миры.

– Слушаюсь, командир, – отозвался Берг.

Первая колонка списка запестрела красным цветом.

– Я знаю, что предыдущие экспедиции делали запросы, – сказал Ратмор.

– Да, командир, – согласился Берг. – Штурманы первых девяти поисковых экспедиций много лет назад устанавливали связь с учётно-справочными отделами цивилизованных миров, делали запросы и получали ответы, что некто Прадарон в списках жителей их планет не значится. На десятый запрос учётные отделы всех цивилизованных миров, перестав блистать корректностью, ответили… вряд ли я должен озвучивать эти фразы. Среди нас, всё-таки, какая-никакая дама.

– Что значит «какая-никакая»?! – взорвалась Мэто.

– Иначе я не могу охарактеризовать систему-сквалыжницу, которая трясётся над каждой каплей воды и каждым милливаттом…

– Кое-кому я могу подавать питание зашкаливающими импульсами, – сказала Мэто. – А ещё могу впрыснуть…

– Можете, – Берг смерил Мэто угрюмым взглядом, – если решите навсегда застрять в зоне Ардаута. Но знайте, что полная дезориентация не входит в планы нашего командира. Системе, работающей не в рамках заданных параметров, а как на ум взбредёт, уготована прямая дорога под пресс, если мне не изменяет память. Хотя, может статься, что главный блок с этим сумасбродным умом наш командир намного раньше запланированного капитального ремонта пинком отправит в космос, а затем установит резервный блок жизнеобеспечения. Разгильдяи – вон!

– Достаточно! Прекратить второстепенные разговоры! – приказал Ратмор. – Штурман, удали из списка цивилизованные миры! Для нас они не существуют.

– Правильно, командир, – согласился Берг. – Цивилизованных грубиянов тоже вон!

Претерпев процедуру вымарывания, список уменьшился всего примерно на десятую часть.

– Теперь убери те планеты, которые были обследованы предыдущими экспедициями.

– Да, командир.

Список сократился, но незначительно.

– Всё равно работы невпроворот, – разочарованно пробормотал Ратмор.

– Да, командир, безусловно, – согласился Берг. – Если бы всё было просто, поисковики нашли бы царя задолго до вашего возмужания.

– Согласен, – Ратмор вздохнул. – Значит, будем размышлять. Вряд ли Прадарон полетел в космос наобум.

– Да, пожалуй. Выбор планет велик, почему бы этим не воспользоваться?

– Верно, выбор велик. Значит, ему не составило труда выбрать цель – планету с мягким, как на Земле, климатом.

– Да, командир.

– Но не докембрий. Минус этого периода – малое содержание кислорода в воздухе. В период докембрийского эона, как мы знаем, процесс Великого окисления ещё не был завершён.

– Так точно, командир.

– Убери планеты с докембрием. Идём дальше. Царь, конечно же, позаботился о безопасности жены и дочери. То есть на выбранной им планете не должны жить тираннозавры, крокодилы, птеродактили. С этими тварями нет возможности договориться сосуществовать мирно. Поскольку выбор планет велик, зачем всё время находиться в напряжении? В этом нет смысла.

– Так точно, командир.

– Убери планеты с палеозоем, мезозоем, кайнозоем… Минимум – голоцен…

– Слушаюсь.

Посмотрев на список, Ратмор разочарованно покачал головой.

– Всё равно невероятно много. Ладно, идём дальше. В цивилизованных мирах царя Прадарона нет. Проскользнуть мимо регистрации невозможно, это нам известно. Подвоха никак не может быть, потому что тотальный учёт давно проработан до мелочей… Наверно, Прадарон обосновался в одном из миров, населённых дикими аборигенами. Наверно… С одной стороны там плохо – опасно, с другой – можно провозгласить себя богом и поработить какой-нибудь дремучий народ. Кто ответит, проявлялись ли в поведении Прадарона замашки цезаря?

– Нет, не проявлялись, – ответил Фест. – У Прадарона не было мании величия. Жил скромно, соблюдая все правила родины – планеты Стефардия. Стефардийцы, как мы знаем, аскеты.

– Однако нужно учесть, – сказал Берг, – что царь взял с собой целый арсенал оружия – дакт-тоты, паралайзеры и внушительный боекомплект.

– Возможно, он всё-таки остановил свой выбор на одном из диких миров? – спросил Ратмор.

– Возможно, – согласился Берг.

– Значит, оставь планеты, уровень развития на которых колеблется от первобытного строя до начала космической эры. Действуй.

– Выполняю приказ.

Список сократился, но не настолько, чтобы можно было управиться с поиском раньше, чем лет за тридцать.

– Учтены все планеты? – спросил Ратмор.

– Да, командир. Мы шаг за шагом повторяем предварительную подготовку к поиску, проделанную предыдущими экспедициями, – ответил Берг.

– Иначе не может быть: все пилоты и штурманы закончили одно и то же высшее училище имени Георгия Победоносца, – пробурчал Ратмор. – Мы одинаково мыслим.

– Вы, командир, к тому же закончили академию имени великой пророчицы Джин Диксон, – сказала Мэто. – В вашей аттестации записано, что вы закончили эту академию блистательно – с отличием. Наверно, способность предвидения помогала вам, как вы сказали, «вытаскивать за волосы гибнущие экспедиции»? Возможно, вы и на этот раз…

– Да, две награды впечатляют, – произнёс Фест. – Разве можно сравнить обострённое чувство предвидения, допустим, с гаданием? Кстати, о гаданиях. Я знаю сто девять способов…

– Пока нет опасности, моё чувство предвидения молчит, – перебил его Ратмор. – Так было до сих пор, так, я уверен, будет и в будущем. Не стоит надеяться на провидение или гадание на картах или кофейной гуще. Предыдущие экспедиции вносили свою лепту, теперь пришла наша очередь. Вот с этим не внушающим оптимизма списком будем кропотливо работать. Будем, как веяльщики, просеивать созвездия… Придётся надолго расстаться с друзьями и Витой. Впрочем, с Витой, похоже, я уже расстался навсегда.

*

Ратмор беспокойно зашевелился на кушетке и пробормотал что-то сквозь сон. Ему снилась девушка, одетая в звериные шкуры. Понурив голову, она шла по тропе, бережно неся свёрток. На её бедре поблескивал дакт-тот – малый разрушитель.

«Неужели я вижу девушку из царской семьи? – обомлев, подумал Ратмор. – Это наше оружие – легендарный дакт-тот марки 12Д! Именно эти дакт-тоты были на борту царского «Брига»! Лучшей подсказки не может быть! Но кто эта девушка? Может быть, я вижу царевну Лютецию? Хотя, царь и царица за столько лет вполне могли значительно увеличить состав своей семьи. Что она несёт? Добычу?»

Долгое время ему не удавалось рассмотреть лицо девушки. Он занервничал, резко повернулся во сне на другой бок. И вдруг увидел её лицо с близкого расстояния. Густые брови, слегка вздёрнутый нос, взлохмаченные волосы, выступавшие скулы, обтянутые тёмной от загара кожей. Она не была похожа на красавицу маму, с портретами которой и надписями: «Люди! Помните, что вы совершили тяжкий грех!» – самые совестливые жители Земли выходили на улицы 13 ноября. И ничуть не походила на отца – импозантного инопланетянина – стефардийца.

«Что случилось? Почему вы одичали? – подумал Ратмор. – Почему ходите в звериных шкурах?»

Девушка поднялась на вершину холма, положила ношу на землю. Затем двумя выстрелами выворотила большую яму. Опустившись перед свёртком на колени, она откинула шкуры. Ратмор увидел обезображенное глубокими шрамами лицо сухонькой седой старушки.

«О, надо же! – подумал он. – Какая-то маленькая изувеченная женщина! Что вообще происходит?»

Девушка долго крепилась, но всё-таки не выдержала и расплакалась. Плача и вытирая слёзы, она заговорила сама с собой:

– Не ной! Я не ною, мама. Я справлюсь. Ты меня всему научила, теперь я не пропаду. Отдыхай и смотри на тот ручей, к которому мы часто ходили за сладкими стеблями кадмеи.

Вволю выплакавшись и вытерев слёзы, девушка опустила сухонькую старушку в яму. Ратмор увидел синее небо над головой девушки и ослепительно яркую звезду, похожую на солнце.

Девушка долго сидела рядом с тёмным холмиком, тяжело вздыхая, затем встала и ушла.

*

– Где вы? – бормотал Ратмор, идя в рубку. – Что случилось? Почему вы одичали?

Он сел за стол, посмотрел на список планет и громко сказал:

– Семья Прадаронов ходит в шкурах животных, как дикари! Царя и царицу не видел! Штурман, оставь в списке планеты с первобытным строем, которые вращаются вокруг белых звёзд типа солнца!

– Ура, удача! Провидение! Ура! Мы знали, командир, что вам повезёт! – закричали Мэто и Фест.

– Командир, – дождавшись тишины, сказал штурман, – я должен произвести коррекцию данных. Мы пользуемся Большой картотекой галактики Млечный Путь, которая была составлена пятьсот лет назад. За это время бегавшие по прериям дикари могли изобрести самокаты и монгольфьеры, даже могли поставить паровые котлы на чугунные колёса. Я должен учесть потенциал диких племён, благо, такие изыскания были произведены и у меня имеются соответствующие данные… Будем просеивать…

– Отставить! Я видел то, что, надеюсь, произошло только что. На той планете первобытный строй, никаких паровозов! Приступай к просеиванию! – приказал Ратмор. – Разбей зону Ардаута на секторы. Скомпонуй интересующие нас планеты в регионы. Цветные звёзды убери. Оставь белые.

– Слушаюсь. Уже произвожу отбор.

– Хорошо. Как только управишься, стартуем в ближайший регион.

*

Ратмор жил в авральном режиме: наспех ел, спал тогда, когда уже без сил валился с ног. Перелёты от одной планеты к другой занимали мало времени благодаря экспериментальному двигателю, который был мощнее обычных во много раз. Вслед за стартом и разгоном штурман почти сразу начинал торможение. Затем Ратмор отправлял зонды в разведку на высокую орбиту. Осуществив полный охват планеты и просканировав поверхность, роботы раз за разом докладывали:

– Командир, «Бриг» не обнаружен.

Затем зонды возвращались на борт, следовал старт к очередной планете, разгон, торможение…

Такой ритм жизни медленно, но верно разрушал крепкое как дамасская сталь здоровье Ратмора, тем не менее, вести поиск более размеренным способом он не имел права. Нужно было как можно скорее найти семью царя, одетую в звериные шкуры, срочно оказать посильную помощь, сказать от имени землян: «Простите нас!», а потом можно было умереть с чувством выполненного долга.

Кризисное состояние подкралось через три месяца: организм самостоятельно решил противостоять огромной нагрузке и перейти в экономный угнетающий режим. У Ратмора не хватило сил обрадоваться, когда в пункте управления прозвучал доклад штурмана:

– Командир, «Бриг» обнаружен!

Он с трудом оторвал голову от стола, почувствовав, как заныли затёкшие мышцы шеи, и произнёс:

– Хорошо! Произведите полномасштабную разведку планеты, а я немного отдохну. Сил нет… совсем. Потом займёмся царской семьёй.

*

Главная часть результата полномасштабной разведки ввела Ратмора в состояние шока. Уже невозможно было сказать семье царя от имени человечества: «Простите нас!» Останки царя и царицы находились в повреждённом «Бриге» под каменным завалом на дне горного ущелья. Бортовой штурман «Брига», отреагировав на команду старшего мини-разведчика, включил аварийное питание и сообщил, что крушение произошло девятнадцать лет назад. Получалось, что царевна с младенчества была сиротой. Вдобавок, как выяснили мини-разведчики, она жила в абсолютной антисанитарии – в пещере!

Направив разведчиков в пещеру, Ратмор увидел на экране две лежанки, потрёпанную кожаную обувь маленького размера и понял, что три месяца назад увидел во сне реальное событие – царевна похоронила старушку, которая была её второй мамой.

Один из разведчиков обследовал царевну, когда она перед рассветом погрузилась в глубокий сон. Успокаивало то, что девушка обладала отменным здоровьем.

Утром старший разведчик вывел на большой экран штурманской рубки картинку: на поляне стоял камень, вокруг него были выложены каменные круги. В третьем круге лежал бросавшийся в глаза большой валун голубоватого цвета. Это была примитивная копия центральной части мемориала «Герои космоса».

Мини-разведчики из нескольких точек наблюдали, как, проснувшись рано утром, царевна взяла дакт-тот, проверила количество зарядов, а потом пошла в горы. Выполняя приказ Ратмора, три разведчика полетели за ней, остальные стали обследовать округу.

На берегу озера находилось небольшое поселение. Когда старший разведчик пролетел над ним на высоте птичьего полёта, Ратмор увидел двухэтажные дома, прямые улочки, небольшую площадь, широкие лестницы, спускавшиеся к воде – удобную планировку, не лишённую фантазии. Затем разведчик опустился ниже и Ратмор увидел, что когда-то оштукатуренные и покрашенные краской стены каменных построек обветшали и выцвели, на улочках валялся мусор. По этому мусору ходил одетый в шкуры народ, ничем не отличавшийся от троглодитов – пещерных людей. Складывалось впечатление, будто когда-то давно на берегу озера жили продвинутые существа, знакомые с правилами и достижениями архитектуры. Они построили уютный городок, а потом ушли или вымерли. Затем в опустевшие дома пришёл дикий народ, который стал безжалостно эксплуатировать постройки.

Ратмор приказал разведчикам выяснить число жителей. Вскоре на экране появилась цифра – 829. Ни медь, ни бронза, ни железо в селении обнаружены не были. На планете, значащейся в звёздном атласе под номером БИС-1718, был каменный век.

В одиннадцать часов по местному времени в штурманской рубке прозвучал сигнал тревоги. Ратмор посмотрел на экран и обомлел: неподалёку от пещеры в овраге лежал высохший труп мужчины. Его голова была пробита насквозь. Такую дыру мог проделать только дакт-тот.

Ратмор встал и пошёл в кубрик вспомогательного персонала. Всех роботов, а их на борту было пятьдесят – большой автономный взвод – он не стал приводить в состояние боевой готовности. Достаточно было задействовать десяток андроидов первого класса, оснащённых и для военных операций, и для спасательных работ. Он ввёл в роботов программы. Трое должны были следовать, как тени, за царевной днём, а ночью охранять её сон. Остальные должны были добраться до корпуса «Брига» и подключить внешнее бортовое питание.

На следующий день Ратмор разделил главный экран на две части. Хмурясь, он наблюдал, как царевна рвала, на ходу жевала розовые стебли, а затем с шумом выплёвывала жвачку, метила кусты и стволы деревьев, гонялась за визжащими от ужаса мелкими зверьками. На второй половине экрана шла планомерная работа: семь роботов сбрасывали в ручей камни, очищая корпус «Брига».

Бесспорно, царевну нужно было вернуть на Землю. Но прежде необходимо было войти с ней в контакт, показать ей мемориал «Герои космоса» и дом царя, который был небольшим и уютным, с не очень обширной парковой зоной и искусственным водоёмом с островками, мостиками и беломраморной беседкой. Если царевна запомнила мемориал, возможно, её память смогла бы откликнуться на один из парковых пейзажей или интерьеров дома, в котором она родилась.

Но прежде, чем что-либо предпринимать, нужно было выучить язык, на котором разговаривала царевна. Те слова, которые она произнесла над могилой сухонькой старушки, и те возгласы, которые срывались с её губ, когда она гонялась за зверьками, не имели ничего общего с единым языком землян.

«Возможно, она и 829 «троглодитов» говорят на одном языке? – подумал Ратмор. – Нужно это выяснить».

Вечером он послал в селение разведчика-переводчика. Солнце клонилось к закату. Горизонт и светлая дорожка на глади озера были окрашены в золотистый цвет. Селяне, обсуждая что-то, собрались на площади. Они были невысокого роста, плотного телосложения. Судя по их внешнему виду, не сложно было понять, что о мыле и расчёсках они не имели ни малейшего представления. Те звуки, которые они издавали, общаясь, нельзя было назвать приятными для слуха. Скорее всего, и смыслом этот первобытный язык не блистал.

– Штурман, прокрути запись слов Лютеции, – приказал Ратмор.

Слушая, он пришёл к выводу, что и она, и «троглодиты» произносили одну и ту же тарабарщину.

– Будем учить этот язык, – сказал он.

Разведчик-переводчик летал по улочкам, залетал в дома. На большом экране мелькали лица, звучали голоса: вот о чём-то с видом заговорщиков тихо говорили двое мужчин, вот женщина отчитывала насупившегося мальчика, вот на площади рыбак выкрикивал слова, показывая рукой на свежую рыбу.

Прошли сутки. Разведчик-переводчик стал переводить каждое произнесённое селянами слово. Ратмор, запоминая, повторял слова вслед за ним. Для электронных бортовых систем «Берг», «Мэто» и «Фест» процесс запоминания был заурядным занятием.

Вечером третьего дня Ратмор стал понимать чужой язык, который оказался не таким уж примитивным.

В полдень четвёртого дня царевна наломала на берегу ручья охапку розовых стеблей, поднялась на холм и села у могилы.

– Я пришла навестить тебя, мама, – заговорила она.

Ратмор понял каждое произнесённое царевной слово. Он с силой сжал пальцы, не обращая внимания на то, что под руку подвернулся пирог с черничной начинкой.

Царевна продолжила:

– Помнишь, я рассказывала, что, когда осталась одна, решила сходить в Лотту, а дапсеи меня прогнали? Что я сделала не так, как нужно? Почему они кричали, махали руками и требовали, чтобы я ушла? Почему они так поступили?

Раскладывая стебли на могиле, она продолжила:

– Да, ты верно говорила, что дапсеи плохие. Они подговорили охотника убить меня. Но я почувствовала засаду задолго до того, как подошла к нашей пещере. Он вышел из-за камня и сказал, что пришла моя смерть. Если бы в тот день у меня не пучил живот, я могла бы над ним поиздеваться, переломав ему сначала руки, потом ноги. А потом могла бы сбросить его в ущелье. Но мне не хотелось долго с ним возиться. Я послала в охотника молнию, а потом оттащила его в овраг. В тот, который за поворотом. Вернулась и послала две молнии в скалу, которая стоит рядом с Лоттой. До утра Лотта была погружена в темноту: они побоялись зажечь лучины.

Она поправила стебли и продолжила:

– На другой день рано утром к нашей пещере пришёл старый дапсей с корзиной сушёной рыбы. Я сказала, что, если они опять пришлют охотника убивать меня, выжгу Лотту дотла. Старик ушёл, пятясь, боясь повернуться ко мне спиной. Он правильно сделал, отступая и кланяясь. Если бы он повернулся спиной… соблазн был велик. Я помню, что он был среди тех, кто кричал на меня и махал руками. Если бы он не выглядел удручённым и раскаявшимся, когда пришёл с рыбой, я убила бы его молнией.

«Ого! Она намного жёстче рассудительного папы-дипломата и мамы – добрейшей женщины, – подумал Ратмор. – Теперь понятно, какая гремучая смесь получилась при слиянии двух кровей – земной и инопланетной. С этой девушкой ухо нужно держать востро. На встречу пойду, прикрывшись отбойным устройством. Но сначала схожу в селение, узнаю, почему дапсеи хотели её убить. Зачинщик должен ответить за свой поступок».

– Штурман, – сказал он. – Отправь в солнечную систему телеграмму. Набирай текст: «Сообщает капитан первой категории Ратмор Тимофеевич Южанин. Поиск завершил. Нахожусь на планете БИС-1718. Царь и царица мертвы. Царевна жива. Она выглядит так…»

– Командир, позвольте сказать, – послышался голос Мэто.

– Что?

– Не нужно отправлять на Землю фото царевны. Её нынешний внешний вид обрадует рьяных республиканцев. В гламурных сайтах с их подачи появятся язвительные карикатуры. Доверьте её мне, и дней через десять увидите красивую девушку.

Ратмор спросил:

– Ты сможешь изменить её внешний вид?

– Смогу. «Исходный пещерный материал» не так уж и плох. Даже, как я считаю, довольно хорош. Я знаю, что нужно будет смягчить, что подчеркнуть.

– Ладно, обойдёмся без фото.

– Отлично!

– Штурман, удали последнюю фразу.

– Слушаюсь, командир.

– Набирай дальше: «Всех доставлю на Землю. Срок – десять дней. Выйду из прыжка в точке девять два ноль».

Глава третья

БОГ ВОЙНЫ

Птицы всполошились, пронзительно закричали и помчались в дальнюю скалистую часть озера.

– Смотрите! – женщина указала в небо.

Рыбаки подняли головы и остолбенели. Взошедшее солнце освещало бок медленно ползущего от тучи к туче то ли паука, то ли жука. За ним тянулась паутина красного цвета.

Все дапсеи, увидев это чудище, почувствовали животный страх, сковывающий тело.

Паук остановился, затем стал быстро спускаться вниз. Сначала он стал размером с плошку, затем с хижину. Послышалось зловещее шипение. Выпрыгнув из лодок, оставив снасти, толкаясь, рыбаки бросились вверх по лестнице, спасаясь от падавшей на их головы грозной твари. Женщина закатила глаза, обмякла и повалилась на бок. Молодой рыбак, увидев это, вернулся и стал трясти её за плечо, говоря:

– Мама, мама, вставай. Нужно бежать, иначе это чудище съест нас. Вставай!

Паук стал таким огромным, что заслонил всё небо. На его тёмном брюхе светились и бегали по кругу огни. У него было много маленьких жёлтых глаз и несколько больших, горящих зловещим красным светом. Это чудище долго рассматривало Лотту, а затем зарычало так громко, что все селяне ненадолго оглохли.

– По-моему, «явление богов» получилось на славу, – открывая транспортировочную камеру, сказал Ратмор. – Спасибо, Фест, за идею.

– Пожалуйста, командир. Кстати, зря вы отвергли второй вариант – подобие светопреставления.

– Пока достаточно, а там видно будет, – ответил Ратмор. – Штурман, где Таммиа?

– Она выбежала из пещеры и с ужасом смотрит на нас.

– С ужасом? Может быть, мы перестарались?

– В самый раз, командир, – подала голос Мэто. – С богом! Аутсайдеры лопнут от зависти. Ни пуха…

– К чёрту!

Ратмор и шесть андроидов вошли в транспортировочный луч и стали спускаться на берег озера.

*

Таммиа лежала, глядя в потолок. Сегодня ей не нужно было идти на охоту: пищи было вдоволь. Сегодня она должна была отдохнуть и набраться сил перед дальней дорогой. Завтра она намеревалась уйти за Синюю гряду в селение Ардан, где жили гварты.

Ещё тогда, когда Таммиа была девочкой, мама рассказывала ей, что гварты были высокими, сильными, светловолосыми. Главным в Ардане был Роук.

– Скажешь Роуку, что ты моя дочь, и у тебя появятся друзья, – посоветовала мама.

– Правда? Давай сходим! – загорелась Таммиа.

– Ну, да! А как преодолеем Глубокое ущелье? И грязная Тёмная падь нас не пропустит ни летом, ни зимой. Гварты меня вылечили, а как вернули в пещеру, я не помню. Где-то есть потайная тропа, да пойди, найди её… Вот когда вырастешь…

К потайной тропе Таммиа вывела дочь пантеры Раби Лива. Когда Лива была маленькой, она несколько раз приходила с мамой к пещере. Однажды Таммиа и Лива даже немного поиграли. Потом Таммиа увидела повзрослевшую Ливу, когда та осматривала свои владения в горах.

Взрослую Ливу Таммиа увидела, когда по заданию мамы метила дальние тропы неподалёку от Глубокого ущелья. Пантера шла по холму, прихрамывая. Таммиа не должна была бросить её в беде. Нужно было разобраться, что случилось с её задней левой лапой. Девушка пошла за пантерой, не прячась, намереваясь припереть её к бездонной пропасти. Уходя от Таммиа, Лива пару раз попадала в тупики, но в последний момент находила в себе силы, запрыгивала на карнизы и ускользала от погони. Таммиа продолжала идти за ней, зная, что до Глубокого ущелья было рукой подать.

Наконец впереди замаячил край пропасти. Совсем скоро Лива должна была сдаться. Но пантера не остановилась. Она стала забирать влево по крутому склону горы и скрылась за камнями. Таммиа пошла за ней и увидела едва приметную узкую козью тропу. Запахло метками, оставленными мелкими хищниками.

«Так вот как вы попадаете в наши угодья! – подумала девушка. – Ну, теперь держитесь!»

Пройдя по тропе, Таммиа увидела вокруг себя незнакомые скалы, ручьи, водопады. Она зашла в неизведанные горы, но отступать не собиралась.

Наконец Таммиа прижала Ливу к неприступной стене. Пантера шипела, скалилась, для острастки поднимала лапу, но Таммиа знала, что она не нападёт. Под пристальным взглядом девушки пантера стала успокаиваться, а потом легла и уснула. Кости её задней левой лапы не были повреждены. Глубоко под подушечку влез шип, который Таммиа смогла вытащить только зубами. Выдавив кровь и увидев, что гной не успел образоваться, Таммиа погладила пантеру по голове и сказала: «Рану залижешь».

По той узкой потайной тропе Таммиа ещё два раза ходила за Глубокое ущелье и устраивала медведям настоящие бойни в отместку за раны мамы и смерть папы.

Потом мама умерла. Таммиа пошла искать друзей в Лотту, но дапсеи её прогнали.

Отправившись мстить медведям в третий раз, Таммиа зашла далеко, поднялась на высокий гребень, чтобы окинуть взглядом округу. И тут, почувствовав опасность, обернулась. Вдалеке, глядя на неё, на холме стоял охотник. Он не был коренастым и темноволосым, как дапсеи. Он был высоким и светловолосым, как она. Это был гварт!

Таммиа не испугалась, она смутилась. Странное чувство, похожее на волнение, переполнило её. Стало жарко.

С той поры Таммиа потеряла покой. Её тянуло за Синюю гряду в Ардан. Она надумала пригласить в свои владения молодого сильного охотника, если, конечно, гварты не станут кричать на неё и махать руками.

Мысли Таммиа прервал мощный гул, ворвавшийся в пещеру. Она вскочила и выбежала наружу. Над Лоттой висело огромное чудище, одним своим видом внушавшее страх. По сравнению с этим страшилищем селение дапсеев выглядело как маленькая кучка камней. Наверно, дапсеи чем-то прогневили богов, и теперь их ожидала жестокая кара. Таммиа села на землю, с ужасом глядя в сторону Лотты.

*

Женщина зашевелилась и, застонав, приложила руку к затылку. Затем села, пытаясь вспомнить, что с ней случилось. Она увидела, что рядом, прикрыв голову руками, сидел её сын. А ещё она увидела ноги. Много ног! Она подняла взгляд и в ужасе отпрянула. Перед ней и её сыном стояли великаны в странных светлых одеждах. Наверно, это были плохие боги, потому что они походили на светлолицых гвартов.

– Не надо, не убивайте, – пробормотала она. – Пощадите.

– Не бойтесь, – на языке дапсеев ответил один из богов, а затем обратился к её сыну. – Кто вождь? Где он живет?

– Там, – юноша указал на вершину холма.

– Пойдём, покажешь.

– Да, да. Только не убивайте ни меня, ни мою маму.

– Не бойтесь, – повторил бог. – Вставай.

– Я пойду с вами, – морщась от головной боли, сказала женщина.

На улицах селения не было ни души.

Вдруг огромный страшный паук, заслонявший собой небо, заговорил глухим громогласным голосом, и женщина в ужасе упала посреди площади на колени.

– Для покоренья зверя злого скажу сперва… – прозвучал голос Феста.

– Достаточно! – прервал его Ратмор.

– Это «Фауст», командир.

– Достаточно!

Затем бог посмотрел на юношу и спросил:

– Где живёт вождь?

Тот указал на старика, идущего к ним. Старик нёс корзину, из которой торчали сухие рыбьи хвосты.

– Вождь, – смогла выговорить женщина непослушным языком.

*

С улицы не доносилось ни единого звука. В просторном зале царил полумрак: поисковый аппарат продолжал висеть над Лоттой, заслоняя солнце. Посреди зала стоял видавший виды стол, который, судя по разным сортам древесины, реставрировали много раз. Стульев не было, их роль выполняли длинные скамьи. В углах лежали кучи то ли скарба, то ли хлама. Когда-то этот зал имел привлекательный вид: на стенах остались куски штукатурки и фрагменты цветных фресок, потолочные балки лежали на витых колоннах, в центре потолка сохранилась небольшая часть декоративной плафонной розетки.

Андроиды, построившись в две шеренги, замерли у двери. Ратмор и вождь Камман сидели за столом напротив друг друга. Вождь долго отказывался садиться, говоря, что стоя выслушает приговор бога племени гвартов. После того, как Ратмор сказал, что не имеет к гвартам никакого отношения, со щёк Каммана сошла мертвенная бледность. Он подчинился и сел за стол, но продолжал чувствовать себя крайне неуютно: ему никогда не приходилось беседовать с богом. К тому же, похоже, бог был не в духе: он хмурился и буравил вождя тяжёлым взглядом. Наверно, это был жестокий бог войны – Тарагрод.

– Кто такие гварты? – спросил Ратмор.

Опасаясь разгневать грозного бога, вождь ответил, подбирая слова:

– Они живут за Синей грядой. Они сильные, высокие, светлолицые, такие, как ты, великий бог. Их во много раз больше, чем нас. Если они опять надумают напасть…

– Опять?

– Да. Много лет назад они уже делали это. Пришли и убили тех, кто вступил с ними в бой. Так рассказывали старики.

– Почему пришли и убили?

– Давно это было, никто точно не помнит, из-за чего произошла ссора. Старики рассказывали, что во всём были виноваты гварты, но так ли это, я не знаю. Старики могли запамятовать, что-то напутать.

– Ладно, я понял, что была война. Кто построил Лотту?

– Мы – дапсеи. Боги говорили, что и как нужно было делать…

– Боги?

– Да. Когда-то давно старики наших стариков дружили с богами, у которых были тёмные лица.

«Если в картотеке Берга нет сведений о контакте, значит, учителями дапсеев были не люди», – подумал Ратмор.

– Давно построили? – спросил он.

– Да, давно. Эта земля всегда принадлежала нам. В горах есть могилы дапсеев, которые жили в Лотте очень давно. Так давно, что мы не знаем их имён. Возле тех могил в пещерах Зелёной долины долго прятались те, кто выжил после ссоры с гвартами. Прятались много зим. Старики успели умереть, их дети тоже стали стариками и умерли. Потом мы осмелились вернуться в Лотту.

«Теперь всё ясно – деградация в чистом виде, – подумал Ратмор. – В пещерах прятались мастера, а в селение вернулись их деградировавшие потомки в звериных шкурах».

– Почему так долго прятались в пещерах?

– Прижились. А потом, когда в Зелёной долине и поблизости закончилась пища, решили перебраться к озеру. Я впервые увидел Лотту, когда выбрал себе жену....

– Понятно. Теперь расскажи про старушку с изуродованным лицом, – приказал Ратмор.

– Про Петтеву? Ты, великий бог войны, её знаешь?

– Рассказывай!

– Хорошо, великий бог. Петтева родилась в семье охотника, слушала разговоры охотников, потом сама стала охотницей. Она сошлась с Фареттом. Однажды они вместе ушли в горы и не вернулись. На другой день мы нашли растерзанное медведем тело Фаретта, а Петтеву так и не нашли. Она пришла в Лотту зимой и рассказала, что её спасли и выходили гварты. С одним глазом и покалеченной рукой в охотницы она уже не годилась, а больше она ничего не умела. Дети её боялись…

– И вы её выгнали?

– Так решил сход. Мы выделили ей большое угодье в горах, на котором она смогла бы прокормиться.

– Почему вы бросили в беде калеку? – нахмурившись, спросил Ратмор.

– Я не хотел, так решил сход. Много рук – это больше руки вождя. Так у нас заведено.

– Как вы посмели выгнать зимой на улицу женщину-калеку? – произнёс Ратмор и почувствовал, как его сердце сжалось от жалости.

Вождь потупился и промолчал.

– Неужели она вас объела бы?

– Зимой мы сами едим не вдоволь, – не поднимая головы, ответил Камман. – Озеро замерзает, в лесу много снега. Рыбалить и охотиться трудно.

– Делайте летом большие запасы. Наверняка, под вашими домами есть холодные погреба. Солите грибы, сушите ягоды, коптите или вяльте рыбу, птицу, мясо.

– Рыбу сушим, а много зверя бить нельзя. Если зверь испугается и сумеет уйти под Синюю гряду… там гварты и медведи. Туда мы не ходим, там опасно. Поэтому зверя не пугаем, бьём редко. Вот, – вождь показал три пальца.

– Что? Столько раз в году едите мясо?

– Да. От оттепелей до заморозков.

– Понятно.

– Едим коренья, стебли, рыбу, иногда птицу…

– Ладно, рассказывай дальше.

– Про Петтеву?

– Да.

– Она стала жить в пещере. Мы замечали, что иногда её подкармливали охотники гварты. К весне она окрепла и пометила угодье больше того, которое мы ей отвели. Мы не стали с ней спорить, чтобы не вызвать гнев наших врагов. Потом у неё прижилась маленькая пантера. Мы поняли, что Петтева стала прислужницей владыки леса и озера – мокоршей.

– Мокоршей?

– Да. Тот, кто обидит мокоршу, вскорости погибнет либо в горах, либо в озере. Мы побаивались Петтеву и позволяли ей хозяйничать в наших угодьях. Однажды очень давно с неба под Кривую гору упало что-то большое и тёмное. Там наши угодья. Петтева знала, что нарушала уговор, но всё-таки ходила туда очень часто. Мы ей не мешали.

Ратмор продолжал хмуриться, и вождь, не дождавшись ни сочувствия, ни похвалы, продолжил:

– Потом у Петтевы появилась маленькая светловолосая гварта. Может быть, Петтева её родила, может быть, взяла на воспитание. Мы точно не знаем. Теперь гварта выросла, стала большой и сильной. Гварта она и есть гварта.

«Да уж, – подумал Ратмор, – царевна оказалась в стране пигмеев».

– Как зовут девушку?

– Охотники подслушали, что Петтева звала её Таммиа.

– Таммиа. Я знаю, что вы не пустили её в Лотту.

Вождь удивлённо посмотрел на Ратмора, затем смутился и ответил, глядя в стол:

– Она гварта. Разве мы могли её пустить к нам? По её следам пришли бы те взрослые охотники, которые знали путь к пещере Петтевы. Нам опять пришлось бы убегать в горы.

– И вы решили её убить?!

– Нет, великий бог Тарагрод! Нет! Из Стридды, которая находится на другом берегу озера, однажды приплыли два рыбака и охотник. Охотник хотел взять в жёны нашу девушку. Мы пили медок, разговаривали. В этом зале, – вождь повёл рукой, – собралось много дапсеев. Охотник из Стридды стал хвастаться, что он самый сильный и смелый. Кто-то из наших сказал, что в горах живёт девушка, которая запросто может сбить с него спесь. Охотник ответил, что убьёт её. Он ушёл в горы на рассвете.

– А вы, конечно же, были не против того, что опытный охотник пошёл убивать девушку?

Камман побледнел и не ответил.

– Ладно, продолжай.

– Днём на Лысой горе у пещеры сверкнула молния. Потом две молнии ударили в скалу рядом с Лоттой. Мы поняли, что Таммиа была не только мокоршей, но и небесной фидией. С фидиями ты, конечно же, знаком, великий бог Тарагрод. Они делают тучи чёрными, гремят в небе и кидаются молниями.

– Она не гварта, не мокорша и не фидия, – хмурясь, ответил Ратмор. – Она такая же, как я.

– Таммиа тоже бог? – вождь обомлел.

– Богиня! Я хотел наказать вас за то, что вы оттолкнули её в трудную минуту, но теперь понял: всё сложнее, чем кажется с заоблачной выси. Живите пока… И вот что ещё я понял, вождь: гварты лучше вас. Они не оставили в беде женщину, вылечили, приносили ей пищу. В древние времена война случилась, скорее всего, по вашей вине. Если бы гварты захотели, нашли бы вас в пещерах и уничтожили, а дома Лотты разрушили бы до фундаментов. Ваши старики чем-то сильно их оскорбили, за что понесли наказание. Это был урок. С тех давних пор гварты на вас не нападали?

– Нет, великий бог. Мы живём спокойно.

– А могли бы напасть! Кто бы им помешал?

– Не мы. Никто, – пробормотал Камман. – Их очень много, к тому же, они сильные.

– Вот видишь. Никто бы их не остановил, если бы они решили сделать в Лотте базу… э-э-э… своё поселение. Ловили бы рыбу в озере…

– Великий бог, у них есть своё озеро. И оно намного больше нашего. Дальнего берега нет, вода сливается с небом.

– Похоже, они живут на берегу моря. Как называется их поселение?

– Ардан, – ответил вождь. – Знаем, как называется, но никогда не видели. А ещё у них есть большой Эльтар. Кто-то слышал про эти поселения, а кто и когда, не припомню.

– Сходите, посмотрите. Вы гвартов до сих пор боитесь, а они вовсе не плохие. Если бы они были злыми, отняли бы у вас охотничьи угодья, совершали бы набеги на Лотту. Этого нет?

– Этого нет, великий бог, – согласился вождь.

– Наладьте с ними отношения. Никто не ударит несущего дары.

– Не могу я далеко ходить. Прыть растерял. А молодёжь не вызывает у меня доверия.

– Тогда живите в страхе. И ещё! Выслушай и запомни! С этого дня главными будут считаться решения вождя. Твои решения! Сход я отменяю! За всё будешь отвечать только ты. И отвечать будешь головой! Я вернусь, и спрос будет с тебя, а не с толпы. Если ослушаетесь, и будете кивать друг на друга, я всем вам припомню и Петтеву, и Таммиа. Устрою вам такую «головомойку», что будете бежать до пещер Зелёной долины без оглядки! Ты меня понял?

– Понял, понял, – закивал головой Камман.

Уходя, раздосадованный бог войны произнёс то, чего вождь не понял:

– Дьявол! С вами поневоле станешь монархистом!

*

Паук опять издал тот громкий угрожающий звук, от которого стыла кровь в жилах, медленно повернулся и уставился красными глазами на Таммиа. А затем пополз над верхушками деревьев в сторону пещеры, глухо бормоча что-то.

– Так вот она! Спокоен я вполне… – заговорил Фест, цитируя Мефистофеля.

– Достаточно! – приказал Ратмор.

– Слушаюсь, командир. Мы справились! Мы оправдали надежды и трудозатраты! О, ангел, как тобой не восхищаться!

– Штурман, доставь нас на гору к трём андроидам! – приказал Ратмор.

– Выполняю, командир, – ответил Берг.

Яркий луч света, бьющий из округлого брюха паука, пробежал по долине, упёрся в гору, ослепительно вспыхнул, а затем рассыпался на множество искр.

Таммиа, нахмурившись, смотрела на паука, который, приближаясь, становился всё больше и больше. Вот он заслонил полнеба…

Оказавшись в пятидесяти шагах от цели, Ратмор приказал андроидам:

– Блокировать тропы и вход в пещеру! Приступаем!

Таммиа занервничала. Хоть она и запомнила слова мамы, что спустившиеся однажды с неба боги никому не причинили вреда, вид тёмного паука внушал одно – страх. Вряд ли это был добрый бог. Скорее всего, из туч выбрался злой фидий. С дапсеями он уже, похоже, что-то сделал, осветив Лотту ярким голубым светом, теперь намеревался добраться до неё. Она достала из чехла блестящую палку и прицелилась в паука.

Вдруг она услышала шум шагов: кто-то приближался к пещере.

Сначала нужно было избавиться от той угрозы, которая находилась ближе. Таммиа направила блестящую палку в сторону тропинки.

Шаги звучали всё громче и громче, и вот из-за поворота вышел высокий светлолицый бог в странных светлых шкурах, прикрывавших всё его тело от шеи до пят. На его плечах она увидела подобие толстой петли, по которой, моргая, бегали ярко тлевшие угольки. (Это было работающее отбойное устройство).

Она прицелилась, но нажать на кнопку не решалась: бог был невероятно привлекательным и понравился ей с первого взгляда. Её сердце опять, как это случилось под Синей грядой, заволновалось. У бога было красивое лицо, голубые, как чистое небо глаза, и длинные, слегка вьющиеся волосы золотистого цвета. Обычно такой цвет приобретают созревшие плоды бахли. Внутри этих плодов такая вкусная мякоть! Она даже почувствовала сладкий привкус во рту.

– Здоровья тебе, Таммиа, и удачной охоты, – сказал бог на языке дапсеев.

Услышав своё имя, девушка удивилась и опустила блестящую палку. Паук остановился, из него полились громкие приятные звуки.

«Ну, Фест! Ну, сценарист! – подумал Ратмор. – И, тем не менее, он прав: встреча должна происходить по уставу».

Пока звучал фрагмент гимна планеты Земля, Ратмор стоял навытяжку. Над площадкой перед пещерой летали мини-разведчики, и, суетясь, фиксировали со всех ракурсов этот торжественный момент.

Таммиа уже поняла, что к пещере пришёл добрый бог, успела и рассмотреть его, и подумать.

Бог пришёл без палки, которая умеет метать молнии, значит, ничего плохого он не замышлял. К тому же, он так мило улыбался! Разве мог бог с такими красивыми голубыми глазами и светлой улыбкой причинить ей вред?

Из паука перестали доноситься звуки, наступила тишина.

– Здравствуй, царевна Лютеция! – громко сказал бог. – Прости нас!

Таммиа растерялась. Почему бог сначала произнёс её имя, а потом чужое?

– Ты ошибся, назвав меня… – заговорила она.

– Царевной Лютецией? Нет, не ошибся. Когда ты была маленькой, жила, как и я, там, – голубоглазый бог указал в небо. – Ты – царевна Лютеция.

– А ты кто?

– Ратмор. Я ищу тех, кто потерялся, и оказываю им помощь.

– Ратмор… – она, засмущавшись, едва заметно улыбнулась. – Я не потерялась, я здесь живу.

– Прости нас, царевна Лютеция. Твои трудности закончились, можно возвращаться домой. Разве мама не рассказывала, откуда ты пришла?

– Не рассказывала…

Вдруг Таммиа замерла. Она вспомнила!

– Пойдём, я кое-что тебе покажу, – сказала она.

Отмахнувшись от большого настырного жёлтого жука, который кружил над её грудью, явно намереваясь сесть, она повернулась, и тут увидела, что у входа в пещеру стояли похожие на бога существа.

– Не бойся, – сказал Ратмор, – это мои помощники и защитники. Теперь они и тебя будут защищать.

Девушка, присмотревшись, сказала:

– Ты улыбаешься, а они нет. Они злые?

– Не злые. Они не умеют улыбаться.

– Почему?

– Ну… они не такие, как мы с тобой. Они, как бы правильно сказать… каменные. Да, они каменные. Сильные и умные.

– Я знаю, что камни умные, – выслушав его, согласилась Таммиа. – Ладно, пошли.

Проходя мимо андроидов, Ратмор вполголоса приказал:

– За мной.

В глубине пещеры андроиды включили фонари.

– Ты – вождь? Белые камни тебя слушаются? – спросила Таммиа.

Ратмор понял, что она имела в виду.

– Да, конечно же, слушаются, – ответил он.

– Слишком светло. Пусть затушат огни.

Дальше Ратмор и андроиды пошли, выключив фонари.

– Ты всё видишь? – поинтересовалась Таммиа.

– Да.

– Значит, ты такой же, как я.

«Не такой же, к сожалению, – подумал Ратмор. – Ты – наполовину инопланетянка с уникальными способностями, а я простой смертный. Если линзы ночного видения затуманятся, я врежусь в первый попавшийся сталагмит или сталактит».

– Здесь! – сказала она, указав на узкую расщелину, когда они основательно углубились в недра пещеры.

Переступив через небольшую россыпь мелких камней, Ратмор оказался в зале, в котором лежало имущество «Брига». Он не удержался и пробормотал:

– Охохошеньки. С ума сойти. Сколько тут добра.

– Что это? – спросила Таммиа.

– Это подтверждение того, что ты прилетела с неба. Я не ошибся. Вот этим тебя кормили, когда ты была малышкой, – он достал из упаковки банку и рассмотрел этикетку. – Всё правильно, эта банка была сделана на Земле. Срок годности уже вышел, поэтому пробовать на вкус не будем… Вот здесь ты спала.

Таммиа подошла к камере-колыбели и спросила:

– Здесь? В этом яйце?

– Да. Тогда ты была очень маленькой. А это… о, боже! – он увидел штурманский планшет царя, покрытый слоем пыли. На корпусе не было ни сколов, ни трещин, значит, Петтева не пользовалась им, как молотком. Это означало, что все находившиеся в нём сведения сохранились.

– Что это? – спросила Таммиа.

– Это очень ценный умный камень. Ты позволишь мне его рассмотреть?

– Да, тебе позволю, – смутившись, ответила Таммиа, потом, подумав, спросила. – Моя мама и мой папа тоже жили на небе?

Она задала вопрос, на который не следовало отвечать честно и подробно. Пока нужно было держать царевну в неведении.

– Да, они тоже там жили, – ответил Ратмор.

– Кто поцарапал мою маму? Медведь?

– Ты ведь охотница. Должна разбираться в ранах.

– Знаю, что это был медведь, – сказала она и нахмурилась. – Это случилось здесь или на небе?

– У нас нет медведей. Остались только шкуры – чучела.

– Значит, я правильно делаю, убивая их в отместку. Скоро я их всех убью. Зимней одеждой я запаслась надолго… Хочешь, дам тебе несколько шкур? Вот столько, – расщедрившись, она показала пятерню.

– Нет, спасибо, у меня есть, – ответил Ратмор.

Таммиа опять задумалась, затем сказала:

– Ещё чем докажешь, что мы с мамой жили на небе?

– Разве всего вот этого мало?

– Мало. Мама сказала, что это лежало в Узком ущелье.

– Я не обманщик. Слово офицера дивизии «ШИП»!

– Докажи! – повторила она.

– Вот ёлки! Ну, хорошо. Нужно выйти из пещеры.

– Пошли.

Щурясь, Ратмор вышел на свежий воздух и приказал:

– Штурман, мне нужны сведения о Земле. Выпусти большой экран. Покажи Лютеции мемориал «Герои космоса», парк и дом Прадарона.

– Слушаюсь, командир! – ответил Берг.

Таммиа с удивлением наблюдала, как из-под брюха паука стала опускаться огромная дымчатая паутина.

– Достаточно! – приказал Ратмор.

Таммиа ахнула, когда там, где была паутина, вдруг появилась просторная долина, дно которой устилала цветная галька. В центре долины возвышался высокий гранитный камень.

– Я видела это во сне! – воскликнула она. – Точь-в-точь! Я узнала!

– Ты родилась неподалёку. Штурман, покажи парк!

– Слушаюсь, командир.

Картинка сменилась. Появилась берёзовая аллея, пронизанная лучами солнца, затем зелёная, усыпанная крупными яркими цветами изгородь, искусственный водоём.

– Рыбки! – воскликнула она. – Красные и жёлтые рыбки! Я помню!

Она смотрела на экран и плакала.

– Достаточно, штурман! – приказал Ратмор. – Прекрати демонстрацию архива!

*

В ожидании приказа двадцать андроидов стояли у входа в пещеру.

– А ты можешь остаться? – спросила Таммиа. Она сидела на лежанке, смущаясь, посматривала на Ратмора и перебирала подол короткой юбки.

– Нет, царевна, – ответил Ратмор.

– Почему? Мы с тобой охотники. У меня большое угодье, пищи нам хватит. Я покажу, где на тропах и в лощинах нужно делать метки…

– Нет, царевна. Разве ты не устала сражаться с медведями?

– Не устала.

– Это похвально, но, видишь ли, дело в том, что тебя ждут на Земле.

– На Земле? Меня ждут? Кто?

– Люди.

– Кто, кто?

– Такие, как мы с тобой. Много людей.

– Много? Больше, чем дапсеев в Лотте?

– Намного больше.

– А они не будут, как дапсеи, кричать на меня и махать руками?

– Нет. Никто не посмеет кричать. Завистники и завистницы у тебя, конечно же, будут.

– Кто, кто?

– Завистники и завистницы. Это такие люди, которым хочется, чтобы весь мир восторгался только ими, смотрел только на них. Не волнуйся, этих людей к тебе не подпустят. Ты про них даже не узнаешь… Ты увидишь дом, в котором родилась, увидишь свою колыбель. Перед тобой распахнётся величайшая сокровищница – Вселенная.

Таммиа задумалась, пытаясь понять смысл его слов, затем, тряхнув головой, спросила, указав на выход:

– На Земле живут эти чудища?

Ратимор понял, что она имела в виду его поисковый аппарат.

– Да, живут, но они никогда не появляются над городом.

– Рыбки…

– Рыбки будут рядом.

– А ты?

– Ну… у меня много неотложных дел…

– Ты тоже должен быть рядом.

– Ладно, хорошо.

– Всегда рядом! Иначе я останусь здесь!

«У неё на Земле не будет времени вспомнить обо мне, – подумал Ратмор. – Торжественные вечера, балы, поездки. Бесконечная череда знакомств. Плотная опека. Её закружит так, что она в скором времени забудет, как меня зовут».

– Хорошо, – сказал он. – Клянусь, что всегда буду рядом!

– Мама говорила, что я терпеливая и послушная.

– Прекрасно.

– Она никогда не ругалась. А ты будешь кричать на меня, и махать руками?

– Нет, что ты! Я никогда не посмею тебя обидеть.

– Ещё ты обещал…

– Будет так, как я обещал: рядом с твоим домом…

– С нашим домом!

– Да, рядом с нашим домом сделают пещеру, в точности похожую на эту.

– И тайник.

– Да, конечно, и точно такой же тайник. И такой же лабиринт. Мы сможем воссоздать всё: и мельчайшие трещины, и паутину, и даже запах. Ты будешь чувствовать себя, как дома. Пыли, правда, не будет.

– Чего не будет?

– Вот этого, – он топнул ногой и в лучах света замельтешили пылинки. – Хотя, если мы попросим людей, они принесут столько пыли, сколько ты пожелаешь. Люди сочтут за честь.

Таммиа окинула взглядом пещеру, вздохнула, потом посмотрела на Ратмора и, покраснев, сказала:

– Я согласна жить с тобой.

«Жить со мной не получится», – подумал он и ответил, указав пальцем на выход. – Хорошо. А теперь мы с тобой, царевна, должны перебраться туда.

– В чудище?

– Это не чудище. Это мой дом. Теперь это наш дом.

– Наш дом, – повторила она.

– Да. Там светло и уютно. И в нём живут мои очень бойко говорящие помощники. Скучать ты не будешь.

*

Шёл девятый день пребывания царевны на борту поискового аппарата «Линь».

Ратмор проснулся и, посмотрев на хронометр, приказал:

– Штурман, доложи обстановку.

– Слушаюсь, командир. Все экспонаты подняты на борт.

– Я знаю, это было вчера. Что сделали за ночь?

– Мини-разведчики, выполняя ваш приказ, трижды произвели ревизию расщелин и пустот пещеры. На борт подняты все без исключения рукотворные изделия.

– Хорошо. Как подвинулись дела в ущелье?

– Корпус «Брига» полностью освобождён. Идут работы по консервации.

– Внешнее питание подключили?

– Так точно, командир.

– Двигатель удалось запустить?

– Нет. Все цепи восстановили, но результата это не дало. Старшина произвёл замеры и выяснил, что деформирована центральная плита.

Ратмор, вздохнув, спросил:

– Когда андроиды закончат консервацию?

– Множественные повреждения корпуса… Старшина сказал, что завершит работы в двадцать один час.

– Понятно. Значит, сегодня до вечера я должен успеть войти в «Бриг». Передай старшине мой приказ: входной люк пока не задраивать.

– Слушаюсь, командир, передам.

– Где царевна?

– В спортзале. Мэто, как вы знаете, записалась к ней в подружки, развлекает её, как может.

– У Мэто это хорошо получается.

– Согласен. Сейчас они разучивают древний индийский танец. Не знаю, как он называется. В танцах я не разбираюсь. Включить звук?

– Нет, чуть позже. Включи после того, как я умоюсь. А ещё лучше, когда я приду на камбуз.

– Слушаюсь, командир.

Ратмор встал и пошёл в санузел.

«Не так уж и плохо, – подумал он, намыливая лицо, – что на борту есть Мэто. Очень даже неплохо! Кто бы ещё стал объяснять царевне, как пользоваться ванной и унитазом? Кто бы посоветовал ей буквально в первую минуту знакомства снять шкуры, тщательно вымыться в ванне, а затем надеть облегчённый комбинезон? Конечно же, не я. И не штурман. И не Фест. Если бы не было Мэто, кто повёл бы царевну в хозяйственный блок и объяснил, как открываются контейнеры с упаковками женского белья и парфюмерией? И не беда, что после вскрытия этих контейнеров во всех отсеках появился стойкий запах духов, туши и помады. Царевна старается, показывает, что добросовестно выполняет все советы Мэто. И делает это для того, чтобы жить в мире со мной – хозяином чудища. Кстати, именно Мэто увлекла царевну танцами. Я обязательно выясню, кто додумался установить на борту поисковика программу «Заботливая няня» и с ударением произнесу его имя на пресс-конференции. Этот наладчик, хотел он того или нет, здорово мне помог, иначе я погряз бы в щекотливых ситуациях».

Он пил на камбузе простоквашу и слушал голос Мэто:

– Закрепим пройденный материал! Повторим ещё раз! Царевна, в исходную позицию. Так! Ножки поставили на ширину плеч. Хорошо! Пальчики ножек смотрят… Верно! Как быстро ты всё запоминаешь, царевна! Неглубокий присест. Ручки… Правильно! И… начали!

На борту зазвучала древняя индийская мелодия.

Он шёл в спортзал и слушал:

– Мягко переступаем влево. Ах, какая умница! Плавно поднимаем ручку. Прекрасно! Посмотрели вверх. Очаровательно!

– Да, – послышался баритон Феста. – Она напоминает мне давно вымершее животное – пантеру. Такая же ловкая и грациозная.

Дверь перед Ратмором плавно открылась.

– А вот и наш вождь, – сказала Мэто и убавила звук музыки. – К сожалению, вождь, вы упустили много увлекательных моментов.

– Ничего страшного, я посмотрю запись, – ответил Ратмор

– В реальности интереснее.

– Значит, мне не повезло. Буду довольствоваться эрзацем.

Царевна, перестав танцевать, посматривала на него и сдержанно улыбалась.

«Исходный пещерный материал» невероятно быстро – всего за несколько дней, превратился в весьма привлекательную девушку. После того, как под руководством Мэто она дольше часа отпаривалась в ванне, выяснилось, что у неё были шикарные густые светло-русые волосы. Её лицо, шея и руки, после втирания в кожу известной только Мэто сложной смеси питательных и увлажняющих кремов, утратили тёмный от загара цвет. А её вздёрнутый носик, завершая картину, придавал лицу обворожительную пикантность.

– Индийские танцы? – спросил Ратмор. – Ты уверена, Мэто, что царевне это в будущем пригодится?

– Конечно! – ответила она. – Танцы – это здоровье! Это хорошее настроение! К тому же, наша красавица прирождённая танцовщица! Всё ловит на лету! Начали мы, конечно, с простейших элементов – движения в стиле «Баккара»…

– Слава богу, я знаю, о чём речь: несколько дней назад я видел эти движения. Пожалуй, ими можно ограничиться. По-моему, дочь царя именно в таком сдержанном темпе должна пританцовывать на балу.

– Нет, командир! Этого мало! Мы пошли дальше: перешли к движениям дикарей, танцующих у костра. Пластика и темперамент – вот что главное.

Ратмор закашлялся.

– Позавчера вы легли спать, командир, а мы разучивали движения в стиле «Лаура».

– Какая-то древность! Я даже не знаю, как это выглядит.

– Терпение, командир, терпение. Скоро увидите.

– Не слишком ли рьяно ты взялась за дело? Царевна должна отдыхать. Ты контролируешь её здоровье?

– Да, конечно, командир! Постоянно! – ответила Мэто. – Она здорова и неутомима.

– Умеренность, Мэто, умеренность! Возможно, её неутомимость будет длиться до определённой поры, а потом, чем чёрт не шутит, случиться сбой.

– Нет, всё хорошо. Я ручаюсь. Если я ошибусь, можете выбросить мой главный блок в космос. Я даже не буду возмущаться.

– Не сомневайся, именно так я и поступлю. Ладно. Что ещё я пропустил?

– Мы подошли к танго. Царевне нужен партнёр.

– Что? Нет!

– Да, нужен, командир! Ещё ей нужен партнёр для вальса. Мы должны сделать всё для того, чтобы она блистала на торжественном балу.

– Есть много других способов.

– Да, конечно! Можно обвешать царевну бриллиантами, надеть на неё тяжёлое парчовое платье, вышитое золотыми узорами, и поставить на балу посреди зала, как драгоценную тумбу, которая умеет пританцовывать.

– Кто её осудит? Она всю жизнь провела в лесу и пещере.

– Но мы можем ей помочь! Мы должны это сделать! Она наденет воздушное белое платье, и будет порхать по залу, порхать…

– Порхать? Ну-ну.

– Ей нравится танцевать, командир. Посмотрите, как горят её глазки.

– Ну… – он перевёл взгляд на царевну, и та смутилась.

– Девушка не знала в жизни радости, – продолжила Мэто. – А теперь она оживает! Она распахнула душу! И мы подошли к той черте, за которой необходимо ваше участие. Не огорчайте царевну.

– Может быть…

– Парные танцы, командир. Что вам стоит, ей богу?

– Ладно. Но учти, что я не танцор. В молодости… в училище… но не теперь.

– А сколько с тех пор прошло лет? По-моему, не больше пяти или шести… Нужно подсчитать…

– Ничего не нужно подсчитывать! Видеозапись вести запрещаю! На время танцев спортзал отключать от видеоконтроля! Я проверю.

– Слушаюсь, командир! Мы созданы для того, чтобы неукоснительно выполнять ваши приказы!

– Ага! Куда там! Иногда мне кажется, что я нахожусь в одной компании с вольнонаёмными вольнодумцами, которые живут по своим довольно расхлябанным правилам.

– Это происходит тогда, командир, когда вы не отдаёте чётких приказов. Вы ведёте беседы на отвлечённые темы, мы, само собой, сидим нога на ногу.

– Ага! Вот так, значит? Отвлечённые темы? Нога на ногу? Хорошо, я это запомнил. Перерыв! Отдых! Система жизнеобеспечения Мэто, ты разогрела борщ?

– Так точно, командир!

– Пошли, царевна, – он перешёл на язык дапсеев. – Пора принимать пищу.

Она кивнула головой в знак согласия.

– Командир, у меня есть просьба, – сказала Мэто.

– Ну?

– Царевне нужно сделать причёску. Мне кажется, больше всего ей подойдёт коса.

– Мэто, я уже понял, на что ты намекаешь!

– Расшифрую: я бы рада, командир, но вы ведь знаете, что мои руки – одна видимость. И андроиды с этой задачей не справятся. Негоже царевне ходить разлохмаченной. Расчёска лежит на скамье у раздевалки.

– Я не умею заплетать косы!

– Ничего сложного. Я расскажу, как это делается.

– Мэто, какие причёски?! Я офицер дивизии «ШИП»! Штурмовик, испытатель, поиско…

– Мы знаем, командир, что вы отважный воин и орденоносец. Позаботьтесь о внешнем виде девушки, которая принесёт вам третью награду. Аутсайдеры лопнут от зависти, увидев на вашей широкой груди высший знак доблести – Платиновую Розу с бриллиантами и рубинами.

Недовольно бормоча, Ратмор пошёл к двери раздевалки.

– Куда он опять пошёл? – с ноткой огорчения шёпотом спросила Лютеция. – Только что пришёл и уже уходит! И так каждый день!

– Не волнуйся, царевна, – шёпотом ответила Мэто. – Как пели в древности, никуда он не денется. Всё равно он будет твой.

– Я не глухой, слышу, о чём вы шепчитесь, – сказал Ратмор – Царевна, будь любезна, иди сюда. Присядь на скамью. Мэто, поскольку я не способен создать на голове впечатляющий шедевр, ограничимся причёской, которая называется «хвост».

– Да, командир! Отличная мысль! Кстати, пока вы не занялись причёской, сходите в каюту царевны и возьмите заколку. Она лежит на столе. Без заколки хвост не получится.