Читать книгу Мой препод – Лёд - - Страница 1

«Ты сейчас с ума сойдёшь, Громова».

Заканчиваю насиловать заумный парктроник, хватаю телефон с бесцветной подставки и тут же отвечаю Дамиру.

«Только не говори, что семинар отменили?»

Ну, нет.

Не дай Бог такому случиться.

Чтобы добраться до университета в ледяной дождь, мне пришлось вспомнить всё, чему учил сенсей-автоинструктор. Моим новеньким, глянцевым правам всего месяц и водитель я, мягко говоря, никакой… даже я бы сказала, мимимишный – это когда на зеркале заднего вида задорно подёргивается мягкая игрушка, в салоне, как во рту четырнадцатилетнего подростка, пахнет «Бабл-гам», а в каждой непонятной ситуации мне хочется закрыть свои большие глаза ладошками и истошно звать папу на помощь. Но ему, конечно, об этом лучше не знать.

Иначе не видать мне «БМВ»-ласточки как своих ушей.

«Нет. Пары в силе. У нас новый препод».

Прищуриваюсь и строчу ответ:

«Только не говори, что тот Вонючка в цветастом свитере с кафедры».

Дамир щедро отсыпает ржущих смайликов в переписку.

«О, нет. На Вонючку он непохож. Сказать, что я охренел, этот ничего не сказать. Дуй сюда, а я пока скрытые камеры подключу. Уж сильно хочу видеть твоё лицо».

Закатываю глаза и улыбаюсь.

Дамир и Эмиль Алиевы – братья-близнецы и мои лучшие друзья с детства. Правда, Эмиль в архитектурный с нами поступать не стал. Рисовать он никогда не умел, а вот в театральном кружке был главной звездой, поэтому после окончания школы поступил в московский ВГИК, а мы с Дамом остались в нашей провинции, которую я только называю так небрежно, а на самом деле люблю всем сердцем.

Поправляю мягкий чепчик на голове – основной тренд этого сезона, и застёгиваю белый короткий пуховик. Выходя из машины, осматриваю своё отражение в стекле – на лице неброский макияж, губы подведены серо-коричневым карандашом, а волосы светло-каштанового цвета привычно завиваются у кончиков.

– Громова, – слышу знакомый голос. – Задница у тебя зачётная. «Без тебя душа болела, ты пришла, и всё прошло».

Да, блин. Помешались все на этом сериале, что ли?.. И бывший парень туда же.

– Рудаков, – разворачиваюсь и закидываю кожаный рюкзак на плечо. – Моя задница – больше не твоего ума дело. За своей следи.

– Твоя интереснее, – Алан кидает заинтересованный взгляд на мою короткую юбку и чёрные гетры, едва доходящие до колена. – Я, может, на неё каждую ночь… хмм… В общем, думаю о ней, Громова. Сил никаких нет.

– Придурок, – проговариваю под нос.

– Когда ты уже меня простишь, Юль?..

– Меня мажоры больше не интересуют, – не дожидаясь ответа, отправляюсь со стоянки к главному зданию университета.

– А ты сама-то кто?.. Твой рюкзак по стоимости примерно, как комната в первой общаге.

Машинально смотрю в сторону того самого общежития и делаю то, за что мама всегда ругает – морщу лоб.

– И что? – отвечаю. – Мне его подарили.

– И ничего, Юлька. Когда ты меня простишь? – упрямо повторяет.

Резко останавливаюсь и смотрю в смазливое лицо, на которое и повелась в сентябре. Подтянутая фигура, пара татуировок на руках, отличное чувство стиля. Честно сказать, даже влюбляться начала.

– Может, извинишься для приличия? – зло проговариваю.

Рудаков ослепительно улыбается. Стоматолог у него неплохой, но меня это больше не интересует.

– «Пацаны не извиняются», – отвечает он подмигивая модной фразочкой.

– Вот и встречайся с пацанами, Рудаков.

– Ну, Юль, – открывает он для меня тяжёлую дверь и пропускает вперёд, а затем помогает снять верхнюю одежду. – Сколько говорить, что те девки были не с нами?..

Стрельнув в него безразличным взглядом, выхватываю пуховик и сдаю его в гардероб.

– Юляш, – тянет сзади Алан, пока идём по коридору.

Возле входа в аудиторию он подцепляет мой локоть, а второй рукой обхватывает талию.

У меня внутри такая злость закипает. Сейчас взорвусь.

Около двух недель назад, в сторис своего лучшего друга Паши Лепса, Рудаков страстно сосался с какой-то гусыней в ночном клубе. На следующий день, в университете даже доска с объявлениями смотрела на меня с жалостью…

А он?

«Пацаны не извиняются»?

Обхватываю металлическую ручку на двери, ведущую в первую римскую аудиторию, и тяну на себя.

– Отвали, Алан, – шиплю сквозь зубы и пытаясь выбраться из крепкого захвата, резко подаюсь вперёд.

И всё бы прошло гладко… если бы на моём пути не возникла каменная, рельефная грудь, в которую я врезаюсь, и закусываю губу от досады!..

Поднимаю глаза, задерживая дыхание. Моргаю шокировано. Сглатываю образовавшийся ком в горле.

Вспышка, темнота и снова вспышка…

Я могла бы списать очередную встречу, а вернее, очередное столкновение со Львом Демидовым, на видение или странный сон, но мужской древесный аромат в носу такой настоящий и такой… забытый. Вырванный из сердца насильно. Этот запах, настолько распирающий мою душу воспоминаниями двухлетней давности, что мне приходится только часто дышать и рассматривать крупные черты взбешённого лица. И причина для этого быстро находится.

«Проклятый кусок айсберга» опускает многозначительный взгляд на свою уже не белоснежную рубашку, залитую чертёжными чернилами, а затем переводит его чуть выше, на ладонь Рудакова, уютно расположившуюся на моей талии.

Душа замирает в ужасе.

Ловлю ртом воздух и озираюсь, замечая фотовспышку и тупую улыбку Дамира. Кожа на спине покрывается липким потом.

Пытаюсь вымолвить хоть слово, но как рыба открываю рот и закрываю, рассматривая уродливую кляксу на дорогой ткани.

Он… не мог меня не узнать.

Он… не мог меня забыть. Или я вообще в мужчинах ничего не понимаю…

– А это что за голубки?.. – хрипит мужчина низким голосом. – Мало того, что опаздываем, ещё и в обнимку сюда заявляемся?..

Закусываю нижнюю губу, чтобы ни в коем случае не съязвить.

Что он тут делает? В последний раз мы виделись в ночь перед его отъездом. Я пришла к нему, когда узнала, что Демидов по собственному желанию уходит в армию. Рыдала вот на этом широком плече и просила… нет, не просила.

Я умоляла, чтобы он не уезжал… Клялась, что больше не появлюсь. Клялась, что не буду беспокоить. Почему-то в тот момент казалось, что моя жизнь закончена. Душа разрывалась в мелкую никому не нужную крошку.

Мне было всего шестнадцать. В жизни так не ревела и не унижалась, и больше никогда не планирую.

– Простите, – произносит Рудаков. – На улице армагеддон.

– Да? – насмешливо цедит Ледяная глыба и ловким движением поправляет светлые волосы, уложенные в модную причёску. – А вы думаете мы все…– обводит рукой аудиторию, – по подземным ходам, как крысы, до университета добирались?

Сбоку слышатся смешки, а я продолжаю молчать.

Лучше бы пары вёл Вонючка в нелепом свитере.

Вот серьёзно.

– Может… – синие глаза ещё раз внимательно исследуют мою талию, – … вы прекратите обжиматься и усядетесь по местам?..

– Прости… те, – всё, что могу выговорить.

Отлепляюсь от Рудакова и быстро семеню до третьего ряда, где сидит Дамик. Негодование на пару с обидой сжигают душу. Демидов всё такой же… красивый, большой и совершенно невыносимый.

– Сюрприз, – шутит Алиев, изображая пальцами салюты.

– Да уж, – шепчу и выкладываю из рюкзака папку с чертежами.

– Откуда он появился? Я думал, Демидов в Москве. По крайней мере, Мийка так говорила.

– Твоя сестра не может ничего знать о своём бывшем. Они не общаются, Мирон бы не позволил. Да и когда ей, она спала последний раз в прошлом году, – шучу про свою невестку.

– Теперь вы решили пообщаться с другим? – слышу над своей головой.

Поднимаю лицо и не дыша, уставляюсь на мужчину, в которого влюбилась в один зимний солнечный день и вынимала из сердца по щепотке… вместе с кровью.

– Вы с ними двумя встречаетесь? – иронично кривит брови Демидов. Будто бы не замечает, что мне неприятно. – Так сейчас модно?..

– Да как ты смеешь, – цежу сквозь зубы трудно дыша.

– Вы… – поправляет он. – Лев Викторович, – отпускает спокойно, из-под опущенных ресниц снова обводя взглядом аудиторию, словно землевладелец свои угодья. – Это ваше?

Кивает на папку для чертежей и не дождавшись моего ответа, раскрывает её. Внимательно изучает, пока я оскорблённо поправляю подол, и резко захлопывает.

– Надо признаться, Юлия, работы весьма посредственные. Вам бы сделать упор на точность линий и пространственное мышление, – ещё раз стреляет взглядом в Дамира, в Алана, усевшегося на заднюю парту, и перед тем как развернуться добавляет. – Если, конечно, вы здесь ради того, чтобы учиться…