Читать книгу Я покажу тебе Стамбул - - Страница 1

В Стамбул пришла весна

Апрель, 2017

– Да, мам, хорошо, я не опоздаю. Уже освободилась, зайду домой за подарком и сразу к вам. Поцелуй за меня бабушку Назиме, – Нэтнэт положила телефон в сумку и вышла из экскурсионного автобуса на площадь Султанахмет.

– До завтра, Натали-ханым, – кивнул ей на прощание водитель, с которым она сегодня показывала красоты Стамбула туристам.

Нэтнэт окунулась в привычную толпу на площади. Солнце отражалось в куполах Голубой мечети, весело журчал фонтан, на газонах расцвели тюльпаны – в Стамбул пришла весна. «ТТ» – так называли между собой ее коллеги апрель. Месяц тюльпанов и туристов. Они были повсюду. Тюльпаны она любила, на туристах зарабатывала. Ей нравилась работа гида, но иногда огорчало, что, несмотря на ее старания, не все могли оценить красоту и величие Стамбула. Для многих он оставался грязным и шумным базаром.

Натали шла к Босфору мимо розовых стен Айя-Софии, толстой каменной кладки дворца Топкапы, и в такт ее шагам на ветру покачивались головки тюльпанов, высаженные вдоль дороги. Проходя мимо сувенирных лавок с шумными зазывалами, она вспомнила, как ей не понравился город вначале. Любви с первого взгляда не получилось. Хотя причиной переезда из Алматы была как раз-таки любовь. В середине девяностых мама Натали стала возить товар из Турции. Отец к тому времени несколько лет уже не работал. Таксовал на стареньком «Москвиче». Все чаще прикладывался к бутылке. Все реже приносил денег в дом. Натали помнила бурные ссоры родителей, безденежье, вечно уставшую мать. Все изменилось, когда она познакомилась с будущим отчимом Натали – Неджми-беем. Он окружил маму заботой, в которой она нуждалась. В Алматы она была добытчицей-челноком, а в Стамбуле стала Марьям-ханым – женой владельца сети оптовых магазинов. Наташа после переезда тоже в один день превратилась в «Натали»: ей объяснили, что не стоит девочке из приличной семьи носить имя типичное для русских девушек легкого поведения. Отчим ее не обижал, но в первое время по-русски понимал плохо и на всякий случай на вопросы и просьбы падчерицы отвечал: «Нэт, Нэт». Так в кругу домашних «Натали» стали называть «Нэтнэт».

Нэтнэт быстро выучила турецкий, пошла в местную школу. Одноклассники не сразу приняли ее в свой круг: тринадцатилетние подростки, хоть в Турции, хоть в Казахстане не очень дружелюбны к чужакам. Со временем Натали зажила обычной жизнью: училась, заводила друзей, гуляла, ходила на вечеринки. Но в ее сердце всегда были родной город, бабушка, школьные подруги.

Дорога к набережной летела под ногами, вон уже между домов мелькнула полоска Босфора. Еще немного и она спустится к Галатскому мосту. Вниз – вверх, вниз – вверх: этим Стамбул был похож на Алматы: все алматинцы знали, где верх города, а где низ. В последнее время Натали часто думала об Алматы. Там жила ее сводная сестра. После переезда с матерью в Турцию отец вскоре женился во второй раз. Натали, не желая расстраивать мать, не поддерживала с ним связи. Через бабушку узнала, о том, что в новой семье родилась дочка. Сейчас, когда в живых не было ни бабушки, ни отца, сестра, которую она не знала, оказалась единственным родным человеком, связывавшим ее с прошлым. Натали разыскала ее в соцсетях. Стала наблюдать за жизнью сестры. Аня заканчивала в этом году школу. Делилась на своей странице переживаниями, куда пойти учиться, чем заняться в жизни. Натали чувствовала ее растерянность и страх перед будущим.

То же самое переживала она, когда переехала в чужую страну, к чужим людям. Боялась, что отчим окажется хуже всех мачех из сказок, что она не сможет привыкнуть к новой жизни, что станет изгоем в школе, что забудет своих алматинских друзей и не найдет новых, что будет несчастна.

Часть ее страхов стала реальностью, часть осталась выдумкой. Но неожиданно в самые трудные моменты новой жизни спасением для нее стал Стамбул. Его энергия, его вечное движение, где все спешат и никуда не торопятся. Где люди открыты сердцем и не сдержаны в эмоциях, где честь, достоинство, традиции, уважение – не пустые слова, а краеугольный камень бытия. Стамбул, где за каждым поворотом тебя ждет древняя история или захватывающее приключение, или интересная встреча, в крайнем случае, кафе, где подают самый терпкий кофе и самый сладкий лукум. Сколько часов провела Натали, попивая чай из стаканчика-тюльпана, глядя на Босфор, вспоминая о прошлом, переживая проблемы настоящего, мечтая о будущем. И всегда Стамбул помогал, успокаивал, давал надежду. Волны Босфора приносили утешение и ответы на все вопросы.

– Босфор! – Натали вышла к вокзалу Сиркеджи и замерла на мгновение. Уже почти двадцать лет она жила в Стамбуле, а этот вид на Галатский мост все так же захватывал дух. Продолжая спускаться вниз, бросая взгляд на отплывающие паромы, ловко увертываясь от туристов, аккуратно обходя красные тележки с симитами – вкуснейшими кунжутными бубликами, она вышла к мосту. Постояла, облокотившись на перила, послушала гул толпы, плеск воды. И снова волны Босфора подсказали ей решение: «Я напишу Ане. Расскажу о себе, о моей жизни здесь. Пусть знает, что у нее есть старшая сестра. Не хочу, чтобы она боялась будущего. Хочу помочь. Если она захочет, то приедет ко мне. Приедет в мой Стамбул!»

Счастливо улыбаясь, Нэтнэт продолжила путь в сторону Галатской башни. Ее ждал теплый праздничный вечер в кругу любимых людей. А потом она придет домой, откроет ноутбук и начнет свой рассказ о городе, который изменил ее жизнь: «В Стамбул пришла весна…»

Запись в блоге, июль 2017

Бабушкино счастье

Принцевы острова – единственное спасение от стамбульской влажной жары летом. Наша семья снимает на весь сезон дом на Хэйбелиада: одном из четырех островов, утопающих в цветах, зелени и исторических постройках. Когда-то в них жили ссыльные принцы и аристократы Османской империи. Потом острова приглянулись нуворишам, а теперь здесь, как и по всему Стамбулу, снуют туристы. В основном по самому большому острову – Буюкаде: катаются на запряженных лошадьми колясках, ищут дом Троцкого, гуляют по монастырям. Слава Богу, что на Хэйбелиада их пока не так много. Я устаю от туристов на работе и с радостью сбегаю в наш летний дом отдохнуть от городской суеты, поплавать в Мраморном море, позагорать и отвлечься.

В последнюю поездку на острова я повстречала женщину, чья история вернула меня в прошлое. Паром уже отчалил от пристани «Эминёню», когда она села рядом со мной на скамейку. Мы молча любовались бирюзой Босфора, удаляющимся Галатским мостом, ощетинившимся удочками рыбаков, ловкими чайками, хватающими на лету кусочки симитов, которые бросали пассажиры с верхней палубы.

Моя соседка – грузная турчанка, лет пятидесяти, в очках на крупном носу, все пыталась сладить с развевавшимися на ветру волосами.

– Извините, не поможете мне? – обратилась она ко мне и начала что-то искать в своей сумке.

– Да, конечно, – я подвинулась и помогла удержать все, что она выложила на скамейку: кошелек, футляр для очков, две упаковки салфеток, связку ключей, фонарик, пакетик с жареными каштанами, пачку сигарет, три зажигалки, бутылку с водой, несколько ручек, разноцветных карандашей, три бутылочки сока, шоколадку, мячик, детскую шапочку, две игрушечные машинки и маленькую записную книжку. Наконец-то в одном из отделений она нашла заколку для волос и собрала их. Пока она складывала вещи обратно в сумку, мы познакомились и разговорились.

– Это для моего внука Эмре, – сказала Севда-ханым, показывая на карандаши и машинки. – Доченьки моей сын. Сейчас вот еду к ним. Дочка вся в хлопотах: завтра к ней свекровь в гости собирается. Попросила меня посмотреть за внуком. А я и рада. Каждый день с ним сидела бы. Да зять против. Не разрешает нам видеться.

– Почему?

– Наверно потому, что я против была, когда он пришел руки ее просить. Он у нас очень религиозный. Строгий мусульманин. Дочка моя после встречи с ним тоже хиджаб надела.

– И что? Вы разве не мусульманка? – вырвалось у меня.

– Конечно, мусульманка! Но я из того поколения, когда носить хиджаб  для городской девушки было немыслимо!

Слова из нее полились с такой скоростью, что я с трудом понимала ее:

– Мы красились и одевались как на западе, учились водить машины, поступали в университеты, строили карьеру. Не все, конечно. Но я-то выросла в семье, где Ататюрка боготворили!  а раз он сказал, что турецкая женщина должна быть свободна, то у нас дома для меня запретов не было.

Она вдруг замолчала, опять начала рыться в сумке. На этот раз легко нашла сигареты с зажигалкой, закурила, а потом будто нехотя продолжила рассказывать, прерываясь на глубокие затяжки:

– Правда, когда я забеременела Сезен, а ее отец не захотел на мне жениться, разгорелся большой скандал. Отец выгнал меня из дома, пришлось переехать в другой район… Да что там район, вообще на другой берег Босфора перебралась!  Нам с Сезен было очень трудно. Я работала много, но денег все равно не хватало. Дочку часто приходилось одну дома оставлять, подруг у нее почти не было. Кто захочет, чтобы их дети общались с дочерью матери-одиночки? Так и выросла моя Сезенджан одна.  Иногда моя мама помогала нам тайком от отца. Приезжала, гуляла с внучкой, оставляла в ее карманах деньги, которые сэкономила на хозяйстве. А теперь видно моя очередь тайно внука навещать…Наверно Аллах так меня наказал, за то, что вне брака родила, да и вообще, за грехи мои, – она сделала последнюю затяжку и выкинула сигарету за борт.