Отрывок из книги
«В политических проблемах никогда не удается достичь четкого математического решения, которое позволило бы нам составить корректный баланс. Вместо этого они возникают, существуют и уступают место другим историческим проблемам. Таков естественный ход вещей».
Так писал Бисмарк в 1881 году. Едва ли можно найти более убедительное подтверждение его взглядов, чем разительный контраст между проблемами, занимавшими государственных деятелей в начале двадцатого века, и теми, что их интересуют сегодня. Но Бисмарк не упомянул (хотя и, безусловно, видел), что политические проблемы прошлого оставляют за собой следы. Все многообразие обстоятельств, приведших к войне 1914–1918 годов, и сам ход военных действий во многом объясняют природу урегулирования, достигнутого, когда она завершилась. Из этого урегулирования, благодаря другому процессу естественного развития, вырос мир 1930-х годов и война 1939–1945 годов, которые, в свою очередь, во многом сформировали наш современный мир. Более того, в широком смысле война 1914–1918 годов явилась ранним симптомом развивающегося мирового процесса, который сегодня мы можем видеть под новым углом, – начало конца гегемонии Западной Европы.
.....
Величайшей ошибкой либералов до 1848 года была неспособность осознать важность наличия в своем распоряжении организованной силы. Она объяснялась не только отсутствием практического опыта, хотя это определенно мешало. Доктринерские теории, позаимствованные в Англии и других странах, породили страх, что любая армия, помимо национального ополчения, станет угрозой для свободы личности. Соответственно, либералы не только не сумели организовать горожан в силу, которая смогла бы противостоять армии короля (хотя этот процесс начался в Берлине в 1848 году), но также они не сумели дать Германии или Пруссии, которые дали бы возможность не обращать внимания на Австрию. В результате демократы были унижены принцами во Франкфурте в 1849 году, а Пруссия оказалась униженной Австрией Ольмюцким соглашением 1850 года. После этого либеральное дело могло вообще развалиться, если бы экономические течения не укрепили средние классы. Впрочем, в любом случае его приверженцев было слишком мало, чтобы взять верх. Историк Зибель в 1863 году писал, что «прусские министры имели деньги и солдат и старую административную систему с изобилием реакционных сил; что касается нас, у нас вообще не было материальных сил, а значит, мы никак не могли добиться быстрого успеха…Нельзя найти ни одного человека в Пруссии, который не посчитал бы любую мысль о насилии глупой и преступной, поскольку она немедленно подавлялась».
Группы, противостоявшие либералам, не были слабыми, некомпетентными или нерешительными. Они считали себя спасителями Германии от хаоса в 1848–1850 годах, благодаря своей твердой позиции, и не видели причин не повторить то же самое в будущем. Более того, средние классы начали сомневаться в своей способности удерживать революцию в границах. Борьба за свержение политической власти землевладельцев в Германии была отложена на целую эпоху, во время которой начало пробуждаться самосознание рабочего класса. Маркс учил пролетариат использовать буржуазную революцию как шаг к диктатуре пролетариата. Не в последний раз немцы, которые желали позволить своим соотечественникам управлять своей судьбой, уклонились от действий, необходимых для этого, из страха, что, когда движение наберет силу, оно пойдет дальше поставленной цели. И в самом деле, будь либералы достаточно сильны, чтобы дать бой, результатом могла стать большая гражданская война, в которую постепенно втянулось бы большинство Европы с воистину катастрофическими последствиями для экономического и социального развития.
.....
