Читать книгу Семь моих измен - - Страница 1
Вступление
ОглавлениеНачало пути, ведущего к несчастью двух любящих друг друга счастливых молодых людей.
Еду из Баку в Сумгаит. Конец рабочего дня, дороги, пробки, вечернее время – все это должно было утомить меня. Однако, вертящиеся в голове вопросы, проблема, которая теребила мою душу, не оставляли в покое, из-за этого я не мог устать, будто у меня отобрали право на усталость, так же, как и мой покой. Нужно найти ответы на вопросы.
Жена открывает дверь. Может ли быть для нормального мужчины более счастливый момент, чем этот? Молодая, желанная, принадлежащая только тебе женщина ждет у дверей с распростертыми объятиями, в смежной комнате спит твой 5-месячный ребенок, на кухне еда, приготовленная для тебя, с мыслями о тебе, в ожидании тебя. Как же я должен быть счастлив! Но уже нет.
Жена встречает меня в пижаме, которая мне очень нравится. В ней она выглядит как маленький ребенок. Из-за разницы в росте в 35 сантиметров она, чтобы обнять меня, встает на носочки и обвивает мою шею.
Она как вата, мягкая-премягкая. Как материнская ласка – теплая, нежная. Она свежая и чистая. Обняв, целует меня в шею. Знает, что очень люблю это. А также то, как это на меня действует. «У тебя глаза пьянеют», – говорит всегда после такого поцелуя. Но не сегодня. Сегодня глаза у меня как стекло, не имеющее чувств стекло. Не обнимаю ее. Несмотря на то, что бросается ко мне в объятия, она чувствует мою холодность, немного отстраняется, словно ребенок смотрит мне в глаза и спрашивает:
– Что-то случилось?
Обычно женщины ведут себя как дети в вопросах, в которых не разбираются.
– Случилось. Иди в зал. Я сейчас подойду.
Жена скривила губки, словно пытается уйти от напряженности, и для этого делает попытку.
– Кушать не будешь? Твой любимый ….
– Иди в зал.
– Хорошо.
Иду в ванную, умываю лицо и шею холодной водой. Хоть я и являюсь инициатором этого разговора, но не знаю с чего начать. Но начать должен.
Прохожу в зал. Джейран сидит на диване и ждет меня. Обычно мы сидим вдвоем, рядышком, рука в руке, и разговариваем. Но сегодня все по-другому. Не сажусь рядом. Усевшись в другой части комнаты, смотрю на нее. Из-за испытываемых чувств я словно не могу полностью увидеть ее. Жена молча ждет меня. Чувствуется ее напряженность. Интересно, оказывается жена умеет молчать.
– Почему мы поженились?
– Потому что ты меня закадрил.
Жена смеется. Пытается шуткой разрядить ситуацию, но увидев, что я все еще серьезен, тоже становится серьезной.
– Потому что полюбили друг друга
– Правильно. А еще?
– Потому что счастливы вместе.
– Правильно. Еще?
– Чтобы сделать ребенка.
Жена вновь пытается пошутит, но видит, что я ни над чем не смеюсь.
– Низами, что-то случилось?
– Не торопись. Скажу.
– Почему ты задаешь эти вопросы? Ведь каждый из нас....
– Проверяю, не забыли ли мы о первоначальных причинах.
– Ведь…
– Не перебивай меня.
– Хорошо.
– Джейран, для семьи существует нечто более важное, чем любовь. Я тебе говорил об этом. Если не забыла, будь любезна, скажи что это.
– Не забыла. Уважение.
– Не забыла?
– Нет, Низами…
– Джейран, как долго мы женаты?
– Полтора года.
– Правильно. И я впервые веду с тобой серьезный разговор. Я проявил к тебе неуважение?
– Нет.
– Подумай, может за это время я был с тобой груб? Я проявил к тебе неуважение?
– Нет.
– Перебивал тебя? Сегодняшний день не в счет.
– Нет.
– При людях ставил тебя в неловкое положение?
– Нет.
– В таком случае почему ты делаешь это?
Джейран сразу же пытается ответить, но я пальцем показываю ей «не стОит». В таких вопросах моментальный, готовый ответ не имеет смысла.
– В последние дни у меня как будто глаза открылись, только сейчас осознал, что в этой семье не все идет так, как я хотел. Не знаю, возможно у меня глаза раскрылись после происходящего во время вчерашнего праздничного застолья с твоей семьей. Вначале, в постороннем месте, при всех ты несколько раз прервала мой разговор. Это не впервые ты так делаешь, я все время закрываю глаза на это, а ты даже не осознаешь содеянного. Потом при всех ты начала прикалываться надо мной. У людей обычно муж позорит жену, а у меня жена в гостях ставит меня в плохое положение. Я промолчал, закрыл на это глаза в присутствии стольких людей, хотя должен был сломать этот стол об твою голову, чтоб знала, как следует разговаривать.
– Низами…
– Молчи и слушай.
Джейран пытается что-то сказать, но я не даю возможности. Давно уже обратил внимание, что она меня не слушает, только свое твердит, пытается свое втиснуть. Меня не слушает. Это, глубоко внутри, свидетельствовало о ее неуважении ко мне.
– Я создал семью осознанно. Да, я полюбил тебя, да, я выбрал тебя. Да, я называю тебя малышкой, светом моих очей, моей королевой, смыслом моей жизни, и это все исходит из глубины моей души. Но это не означает, что я закрою глаза на твое неуважение, допущу неэтичное обращение со мной, что я все тебе прощу. Вижу признаки страха на лице Джейран. Не знаю, какие мысли проходят у нее в голове в этот момент. Возможно, думает, что расстанемся, разведемся и поэтому боится. Не знаю.
– Впервые я тебя серьезно предупреждаю. Отнесись ответственно к своему разговору, словам, отношению ко мне, исправь свои ошибки. Так продолжаться не может.
Как бы ни был я серьезен во время разговора, ни разу не повысил голоса. Ни при каких обстоятельствах я не повышал голоса на свою жену. Помимо этого, дома спал мой младенец. По-моему, мужчина никогда не должен повышать голоса. Если это происходит, то значит мужчина или женоподобен, не может управлять эмоциями, или же чего-то боится. Собака лает от страха.
Увидев, что я замолчал, Джейран прерывает молчание.
– Я тебя полностью поняла, Низами. Извини, что пришлось испытать эти чувства из-за меня. Даю слово, что исправлю все, что ты сказал.
Внимательно смотрю на Джейран. Мое молчание ее беспокоит.
– Можно я обниму тебя?
Одна из женских уловок. На этот раз не поддаюсь. Не соглашаюсь, чтобы сказанные слова не пропали даром, сказанное должно закрепиться.
– Что есть покушать?
– Жюльен. И столичный. Накрыть на стол?
– Накрой.
Ужинаем. Говорим о том-о сем. Как прошел у меня день на работе, как прошел у нее день дома, что ребенок делал. Один из тех случаев среди миллионов, который кажется простым в нормальной семье, но каким бы простым ни был, он делает человека счастливым. Ведь для счастья человеку не так уж и много надо. Я из тех людей, кто способен ощущать счастье от незначительных вещей. Легкое прикосновение, простая улыбка, приятное слово, объятие, поцелуй, теплый взгляд, стакан чая для меня, всего этого достаточно, чтобы я был счастлив.
Еда, как всегда, очень вкусная. Жена прекрасно готовит и национальные, и европейские блюда. Получаю удовольствие от еды. Жена встает, проходя мимо, вдруг вешается мне на шею, сильно обнимает. В сидячем положении разница в росте не чувствуется, поэтому она делает это вдоволь. Целует меня в лицо, в волосы.
– Хватит же, хватит. Не закрывайся, не оставляй меня одну.
Эти слова шепчет мне на ухо. За эти полтора года она хорошо изучила то, как это на меня действует, мои слабые места. Она лишает меня рассудка. Как будто этим вечером ничего не произошло. Сую руку под ее пижаму и начинаю гладить ее спину. Другой рукой провожу по ее волосам. Держа за шею, сильно прижимаю ее к себе. Целую ее лицо, шею. Когда мы в ссоре, мы не целуемся в губы. Это наша семейная традиция.
На этот раз, словно голодный, яростно целую ее в губы. Она страстно отвечает на мой поцелуй. Кажется, мой разговор оказался для нас обоих достаточно напряженный, стрессовый, а теперь хотим возместить все сполна. Джейран кусает мою губу и издает звук, подобный волчьему. Открываю глаза и смотрю на нее. Ее глаза тоже открыты.
– У тебя глаза пьяные.
– У тебя тоже.
Мы два влюбленных, счастливая семья, пара, счастью которой завидуют другие. У нас своя вселенная. Мир, где мы вместе всяческими безумиями переступаем все границы и никого не впускаем в него. Боже, мы так счастливы! Друг для друга мы – все, мы – вселенная. Эти прикосновения, эта страсть, поцелуи, занятие любовью – ни один другой мужчина ей, и ни одна другая женщина мне не может это дать. Как же мы дополняем друг друга! Неужели мужчина, наполняющий нос наркотиками не влюблен в запах шеи, волос, тела своей жены? Целуя Джейран, я встаю, продолжая целовать, толкаю ее в сторону спальни, руки под пижамой уже гладят все ее тело, ласкаю ее спину, живот, груди. На мои прикосновения Джейран отвечает страстными «ахами», или же замирает, прерывает дыхание, когда дохожу до самых чувствительных мест ее тела. Ее руки тоже открывают ширинку моих брюк, рука касается моего тела.
Доходим до дверей спальни.
– Эй, эй, здесь ребенок, он не должен нас видеть.
Оба тихо смеемся, смотрим друг на друга. На этом свете нет никого кроме нас, и нам никто не нужен. Жена как будто мой ребенок. «Ты мой невоспитанный ребенок», – говорил я ей, и она мне. Снова липнем друг к другу как магнит. Как будто два волка в дикой природе нашли друг друга. Ведь дикость – это наша натура.
Занимаясь любовью, движемся в сторону второго зала. Пока дошли до дивана мы уже сняли всю одежду. Двое влюбленные стояли голыми друг перед другом. Для двух влюбленных этот миг – священный.
Обнявшись, ложимся на диван, продолжаем заниматься любовью. Движения хаотичны, ни позы не выбираем, ни что-то конкретное делаем. Целуем, кусаем друг друга куда попало. То ускоряемся, то останавливаемся. То вдруг, становясь агрессивными, душим любимого в объятиях, то вдруг ласками нежно прикасаемся друг к другу. Будто бы прикасаемся не к телу человека, а к мотыльку, боимся навредить ему. Джейран очень возбудилась. Шепчет мне в ухо матерные, нецензурные слова, порой смеемся, шутя.
Какой прекрасный момент, какие прекрасные ощущения, Боже! Как же ты раскрепощен, свободен, умиротворен во время секса с любимой женщиной, с женой. Будто бы тебе вкололи две инъекции: одну для удовольствия, другую для успокоения, в результате, при каждом движении, занимаясь любовью, и успокаиваешься, и получаешь удовольствие. Как будто в теле нет боли, в мире нет никаких тревог, завтрашние дела, конфликты, смерть – нет всего этого; это и есть вечность, ощущения, полученные от тела любимой женщины, жены заменяют все.
Как же несчастны те, кто лишен прелестей секса. Отдалившись от здоровых аспектов секса, они не получают никакого удовольствия.
Как же счастливы я, жена и нам подобные, которые получают удовольствие от секса и благодаря ему становятся ближе, роднее, дороже.
– Низами.
– Айджан!
– Низами…ахх!
– Айджан, жизнь моя.
– Ахх, трахни меня!
– Аххх…
Жена знает, что мне нравится в постели мат. Этими словами она сводит меня с ума. Обычно она матерится, когда очень возбуждена.
Сев на диван, сажаю Джейран на колени. Она начинает бешено прыгать на мне, как сумасшедшая. Схватив за шею, пытаюсь посадить ее.
– Позволь теперь я тебя трахну.
После этих ее слов мы оба начинаем ржать.
В ее движениях есть какая-то неопределенность, как будто не знает, чего хочет, что делает, мне смешно, но не показываю это. Так или иначе это не насмешливый, уничижительный смех, а смех, полный любви. Будто я подросток, но с нынешним взрослым умом, а она подросток, но с умом подростка.
– Низами…
– Айджан!
– Низами!
– Говори, жизнь моя, говори.
– Люблю тебя!
– И я люблю тебя!
– Скажи мне приятные слова!
– Девочка, я же это все 24 часа говорю, – прикалываюсь.
Она еще больше ускоряется у меня на коленях. Дыхание ее сбивается, говорит хрипло, страстно.
– Низами…
– Айджан!
– Я твоя кто?
– Гордость!
– А еще?
– Смысл моей жизни!
– А еще кто? Ахх…
– Ты мое все!
– Только я?
– Да, только ты.
– Я начинаю злиться.
– На что, сумасшедшая?
– Я вспомнила ту шлюху с работы, замужнюю шалаву, которая тебя хотела.
– Сумасшедшая, опять начала.
– Нет, ахх, вспомнила, возбудилась, ахаха. Ты мой. Понял? Только мой!
– Да, котеночек. Твой.
После этих слов крепко ее обнимаю.
– Низами…
– Айджан!
– Ты правда меня любишь?
– Да!
– Всегда будешь любить меня?
– Всегда буду любить тебя!
– Только меня?
– Только тебя!
Не знаю, что другие говорят во время секса и говорят ли вообще, но наш диалог строится таким образом. Занимаясь любовью, мы говорим на такие темы, словно страхи, скрытые беспокойства, плохие мысли, тревога за неизвестное будущее выходит из нас в такой форме, своими ответами мы лечим друг друга, приобретаем покой. Мужчина остывает после рождения ребенка, семья распадается, секса не бывает – подобные избитые отмазки, сценарии для меня неприемлемы. Особенно по поводу меня. В подобных случаях, если мужчина сознательный, развитый он может предвидеть грядущие проблемы и разрешить их заранее.
Ведь эта женщина родила ребенка не от первого встречного, правильно? Чтобы я остыл, отказался от нее, говорил уничижительные слова и выказывал подобное отношение из-за изменения тела во время и после беременности. Я любил его безупречно изящным и стройным до беременности, люблю и теперь, изменившимся после родов. Перед самим собой, душой я совершенно искренен.
– По-твоему мне следует сделать пластику моим «красавицам»?
Груди своей жены я называл красавицами.
При первом нашем сближении во время новых отношений мы обсудили вопрос о том, как будем называть те или иные интимные части тела.
– Грудь?
– Это еще что за слово? В голову приходит куриная грудка.
– Бюст?
– Не-а. Звучит официально. Президент прицепил медаль на бюст, ахаха.
– Сиська?
– Это детям говорят, проголодался, сиську хочет.
– Тогда красавицы.
– Звучит заманчиво. Почему красавицы?
– Ты моя красавица?
– Ага.
– Тогда твои груди тоже мои красавицы.
– Договорились.
– Попа будет попкой. Или задом.
– Аааа.
Стесняется.
– Съесть бы твой зад.
С ахаха от души ржем до упаду. Как же прекрасна молодость, любить и быть любимым, переходить все вымышленные границы вместе с любимой женщиной. Долой ложный менталитет между влюбленными, долой запреты фиктивных религий!
– Это, ммм…
– Говори.
– А как мы назовем наши самые сладкие места?
– Самые сладкие? Ахаха, твои все места сладкие.
– Нет, я о других местах.
– Каких?
– Эээ, прикалываешься надо мной. Типа не понимаешь.
– Да, понимаю, да, прикалываюсь. Над кем еще прикалываться? Над чужой женой?
– Эй!
– Естественно над своей женой.
– Хорошо. Как назовем?
– Места, куда не проникают лучи Солнца?
– Да
– Ахаха, надо подумать.
– Ты обычно как называл? В России.
– Это осталось в прошлом.
– Например.
– Это осталось в прошлом.
– Хорошо. Амыш? (тур. – женский половой орган)
– Ахаха, это еще что за слово? Мы что, турки?
– Не знаю, в голову ничего другого не пришло. В ваших краях обычно что говорят?
– У нас в районе.
– Да.
– У нас в районе секса нет, ахаха.
– Ладно да.
– Пизда и писька.
– Ахаха, что?
– Девочка, прекрати, смущаешь!
– Ты и смущаться умеешь? Маньяк.
– Я тоже человек, я тоже стесняться могу.
– Я думала невоспитанные не могут стесняться.
– Нет, могут.
– Хм?
– Хм. А пока назовем киской.
– Киска?
– Да. Ты моя киска?
– Твоя.
Прильнув ко мне, как котенок ластится, играет.
– Значит мое сладкое место тоже киска.
Вспоминаю рекламу.
– Ваша киска в зоне риска.
Вместе смеемся.
– Хорошо. Тогда твой бренд, то есть штуковину, зайчиком буду звать.
– Ааа, зайчик?
– Да.
– Девочка, почему зайчик? Зайцем знаешь каких мужиков называют?
– Нет, не в этом смысле. Да, знаю, те, кто быстро кончают. Не в этом смысле, псих. В любом случае мне приходится много трудиться, чтоб ты кончил. Горжусь и тобой, и твоей штуковиной.
– Хорошо. Мерси. Но почему зайчик?
– В состоянии покоя, он такой маленький, безобидный, мягкий-премягкий. Как зайчик.
– Да, понятно.
– Потом, увидев меня, просыпается, увеличивается, становится как волк, хочет растерзать меня. Р-р-р!
С этими словами протягивает руки к моей ширинке. Так или иначе, когда она рядом, я сразу прихожу в состояние готовности от ее красоты, голоса, запаха, прикосновения, от нее самой.
– Хм, зайчик превратился в волка.
– Девочка, сейчас вернется учительница и увидит.
– Ну-у-у, так не пойдет. Ты такой благовоспитанный и интеллигентный, что я чувствую себя хулиганкой.
Смеюсь.
– Ты моя хулиганка. При мне можно.
Притягиваю к себе и целую. Осознав, что дверь могут открыть, останавливаюсь. Учительница входит в зал. Мы ходили на репетицию танцев для нашей свадьбы.
– Я тоже люблю тебя. Боже, как я люблю тебя-я-яя!
Джейран у меня на коленях останавливается. Устала, наверное. Обнимаю, целуя, прижимаю к себе.
– Малышка устала?
– Дааа.
Отвечает детским голосом. Как же люблю тебя, если б ты знала, если б знала, оххх, Джейран! На этом свете ничто и никто не заменит тебя!
– Ты хочешь кончить?
– Могу кончить, могу не кончить.
Смеемся. Встаем и идем в спальню. Наш малыш сладко спит. Результат нашей любви. Осознанное супружество, смесь любви и желания иметь детей. В спальне ложимся.
– Обними меня.
– Нет, ты меня
– Нет, ты меня. Я первая сказала.
– Хорошо, хорошо. Опять стала малышкой?
– Хм.
– Всегда будь моей малышкой.
– Хорошо.
– Ты моя малышка.
– Я твоя малышка, кому же еще быть ею?!
Сказав это, сжимает мои яички под одеялом.
– Эээй, девочка!
– Что?!
– Ты же знаешь, что я русскоязычный. Конечно же я имел ввиду тебя .
– Я тебе яйца оторву.
– Больше ребенка делать не будем?
Смеемся. Правда, в ее смехе чувствуется нервозность. Ревнивая психопатка моя.
– Ты психопатка моей жизни номер 1.
– А кто второй?
– Отец, кто же еще.
Смеемся. Но тихо, не хотим разбудить ребенка посреди ночи.
– Низами…
– Что милая?
– Ты мой.
– Я принадлежу своему народу.
– Я покажу тебе народ.
Свернулась как котенок, ластится ко мне. Мы оба голые, тела прикасаются, она трется своей попкой о мой член, из-за всего этого я сразу же возбуждаюсь. Целую шею, языком провожу по ее уху, сосу ее мочку.
– Эйй, аххх, ты что делаешь? Помогите, полиция.
Смеюсь.
– Опять начал паясничать?
– Да, ахх. Не ты ли говорила, ахх, что, ахх, женщина для мужа должна быть французская повариха на кухне, ахх, мягче, жизнь моя, мягче..
– Говори, я слушаю
Ахх, прикалывается....ахх
– Я вся внимание.
– Ахх, не играй. Ахх
– Да, ты говорил о поварихе.
– Сукина дочка. Ахх, повариха, ааа, в гостях друг, ахх…
– Так, потом…
– Аххх, в постели шлюха, ахх.
– Ахххаа.
– Правильно? Ахх
– Молодец, правильно, шлюхой, а не шутом.
Смеемся. Обняв ее сзади еще крепче, прижимаю к себе, глубоко захожу в нее, зажимаю ей рот рукой, чтоб ребенок не проснулся. Мое дикое обращение еще больше ее возбуждает. Мы опять стали сношающимися волками. Волки обычно верны друг другу.
– Куда кончить?
– Внутрь!
– Ты же говоришь для второго ребенка еще рано?
– Умник, ты сам это говорил!
– Ну да, разница в возрасте должна быть как минимум 3 года, мы же не тупые деревенщины.
– Ахаха, мой городской. Ты не деревенщина?
– Деревенщина, но не из тупых, а-ха-ха.
– Да, а я из городских.
– Хм, значит, деревенщина трахает городскую девочку?
Сказав это, начинаю еще сильнее трахать ее.
– Аааа!
Опять рукой затыкаю ей рот. Кусается.
– Заткнись.
В спальне идет сладостная, агрессивная, полная борьбы игра.
– Голос женщины вам не заткнуть!
– Заткнись!
Ускоряю движения, она теряет нить разговора, дыхание прерывается. Что есть женщина в руках умелого мужчины? Любимый музыкальный инструмент. Мужчина извлечет из нее любой звук, который пожелает. Смеюсь над этими мыслями.
– Чему смеешься, сволочь.
– Ааа, сволочь? Папе скажу.
– А я своему отцу и братьям.
– Что скажешь?
– Что ты трахаешь их девочку, называешь ее шлюхой.
– Ааа, нужно бежать из страны.
Опять смеемся. Как же мы счастливы.
– Чему смеешься?
– Разговору о городской и деревенщине.
– Чему именно?
– Что бы вы, городские, без нас делали?
– Да ладно! Что бы вы без нас делали? Возжелатели ослов.
– Ахаха, девочка, этим зоофилы занимаются, а не все.
– Bana ne, bana ne (тур.-мне-то что?)
– Ооо, турецкая женщина в моей постели?
– Да, я все твои фантазии!
– Да, ты все мои фантазии.
В постели то ускоряемся, то замедляемся. Опять она пытается что-то сказать.
– Заткнись.
– Голос женщины аххх уй да, уй да…
– Ну, что женщины?
Прикалываюсь
– Уй, даааа. Нет насилию над женщиной!
– Ооо, у меня в постели и феминистка есть. Я трахаю феминистку?
– Да! Уй дааа! Ааа…
– Что милая, ханум феминистка, что-то случилось?
– Прошу, умоляю, ахх, быстрее, еще быстрее!
– Ааа, ведь феминистки не просят у мужчин…
– Ааа, прошу, прошу, Низами
– Вы ведь свободны, не зависите от мужчин..
– Сволочь! Сволочь!
– Чья сволочь?!
– Моя! Трахай меняяя! Ааа…
Ускорившись, трахаю ее, кусая. Если б не ребенок в комнате, здесь стоял бы ор. Поменяв позу, ставлю ее под себя. Хоть в реальной жизни и не показывала, но она пыталась заполучить доминирующее положение. Пока что я забивал на это из-за мягкого, для азербайджанского мужчины совершенно кроткого и добродушного характера, но в постели, каким бы ты мягкосердечным ни был, невозможно обуздать дикого мужчину, дикую натуру внутри, он выходит наружу.
Ставлю Джейран под себя. Целуя, двигаюсь вперед-назад. Она забросила ноги мне на спину, пытается еще больше прижать меня к себе. Когда я двигаюсь назад, она ногами толкает спину внутрь себя. Туда-сюда, как качели. Чтоб не шуметь и не разбудить ребенка, кусаем свои и друг друга губы.
– Открой рот.
– Нет.
– Открой рот.
Трахнув еще жестче, добиваюсь того, что она теряет контроль. Подчинившись, открывает рот. Плюю ей в рот. Одно из моих любимых действий.
– Ты противный!
– Да.
– Противный!
– Дааа!
Несмотря на сказанное, глотает мою слюну.
– Ахх, люди еще говорят, что ты нормальный, благовоспитанный человек.
– Так и есть.
– А как же!
– Я к кому-то проявлял неуважение? Истец, знаешь кого-то, кто недоволен мной?
– Нет, нееет, ахх…
– Жалобы есть, ханум?
– Ты противный! Ненормальный!
– Правил не существует, все придумано.
– Противный маньяк.
– Ты же меня таким полюбила.
– Да, да, да, аахх, таким полюбила, таким и люблю. Мой сумасшедший.
Во время занятия любовью такие разговоры доставляют иное удовольствие. Возбуждается, когда целую ее шею, хватает за голову и ведет в сторону грудей. Прижимает голову к соскам, руки вдруг стали такими сильными.
– Соси меня, соси. Груди мои соси.
Губами сосу ее соски, а языком облизываю круговыми движениями.
– Нет, хочу, чтоб ты сосал, соси. Ахх, вот так, молодец, вот так.
Ее движения, голос, страсть еще больше сводят меня с ума, ускоряюсь, чувствует, что я приближаюсь к оргазму, начинает материться, чем доставляет мне удовольствие.
Выйдя из нее, как раненый зверь, тяжело хрипя, кончаю на нее. Сперма обильно вытекает, обливает ее грудь, живот, протекает между ног.
– Джейран…
– Айджан!
– Джейран! Ааааах! Ааа…
– Айджан, айджан, айджан.
– Люблю тебя!
– Я тоже люблю тебя, мой сумасшедший малыш. Ложись на меня.
В таком виде ложусь на нее. В нашей семье нет несчастья, присущего азербайджанским семьям. После того, как мужчина кончает, кто-то из супругов бежит в ванную – женщина или же сам мужчина. Куда бежишь, несчастный? Ты же бежишь, оставив в постели остывшего партнера. Как можно в один миг оставить того, кого до этого бешено любил, согревал, возбуждал. Попользовался и всё? Та, что под тобой, не шлюха. И над тобой не ёбарь. Куда торопишься? Куда бежишь? Что пытаешься смыть с себя? Естественный пот? Или естественную сперму? Слюну? Или прикосновения? Тогда почему вы часами плаваете в море, куда все писают и какают, куда стекается вся столичная канализация, валяетесь в говнючем песке словно свиньи в грязи, но никто не торопится в душ, в ванную, а? Но через 5 секунд после секса бежите в душ. Такие чистоплотные, да? Да ладно тебе, да ладно тебе. Вы вовсе не чистоплотны. Просто не способны на близость с противоположным полом. Трахаться умеете, а заниматься любовью нет. Вы даже не осознаете истинного значения слова интим, думаете только, как засунуть пенис во влагалище. О, мой народ! Хватит! Достаточно! Очнись! Да здравствует занятие любовью. Долой трах!
Если б мне дали микрофон, я с Площади Свободы именно так и обратился бы к своему народу. Но я не на Площади Свободы, а на своей жене лежу. Хм, интересно, если б я лежал на Площади Свободы, за какое время полиция лишила бы меня свободы?
В темной комнате эти мысли со скоростью света проходят у меня в голове в течении двух секунд. В начале брака, когда жена, как классическая азербайджанская женщина, после секса собиралась пойти в ванную, я удержал ее за руку и не пустил, объяснил, что люди таким образом остывают друг от друга.
– Ложись на меня.
Просвещенная, осознанная воспитанная мною женщина, вот и результат. Ложусь на нее. Потные тела, сперма, слюни, все смешалось. Любой, кто зашел бы в темную комнату, по запаху мог определить, что недавно здесь занимались сексом.
– Дай-ка я укрою тебя, чтоб попке холодно не было.
Жена укрывает меня. Мы оба стали ватными.
– Ааа, иии, ээээ!
– Что случилось?
– Раздавил меня.
Смеемся. Несмотря на то, что чувствую себя ватным, вешу 80 кг. Изящная, нежная жена только сейчас почувствовала мою тяжесть.
– А до этого, во время секса, не давил тебя?
– То другое, это другое!
– Ах ты! Меркантильная женщина!
– Все. Я воспользовалась тобой, о тебе пойдет плохая молва.
Смеемся как дети. Нет ни боли, ни забот. Словно мозг обнулился. Люди, не способные получить удовольствие, которое дает одновременно секс и любовь, ищут его в наркотиках, алкоголе.
Не меняя позы, уменьшаю тяжесть давления. Решаем так и уснуть.
– Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, котенок мой.
– Ты мое все!
– Ты тоже мое все!
Оба проваливаемся в глубокий сон. Через 14 дней я изменю этой женщине.
