Читать книгу В плену морских чудовищ - - Страница 1

Пролог

Время тянулось в морском замке как липкий мед. Тягуче ползло, как всегда бывало с приходом осени. Место главы рода пустовало. Махна Вечный так и не появился, оставив детей своих в полном неведении. Младшие убежали с обеда первыми, кто-то случайно задел вилку локтем, пронзив молчание в зале звонким скрежетом, кто-то унес лакомый кусочек с собой на улицу. Еда вкуснее на свежем воздухе, а не в старой и сырой от высокой влажности столовой.

Старшие дети вяло ковыряли вилками рыбное филе, косясь друг на друга. Первым не выдержал Хрут. Горячность его рассудка всегда уступала холодности морского характера. Он не был похож ни на отца, ни на братьев, но в чем-то был даже этому рад.

– А я не прочь размяться, – размазывая маслянистый рыбий сок по тарелке произнес Хрут.  – Илей, когда мы в последний раз проводили Добис? – повернулся к брату, – когда вы поженились?

Илей что-то шепнул жене на ушко и та заулыбалась, смущенно отводя взгляд. Неспешность женщины, носящей под сердцем дитя, заставляла мужчин ей сочувствовать. Но Крена стойко принимала свое положение – она очень хотела детей и наслаждалась тяжестью живота, налитостью грудей и неспешностью мыслей. Илей тоже поднялся и протянул руку жене. Хрут искоса наблюдал. Он не любил, когда женщины принимали участие в мужских разговорах, но к избраннице брата привык. Ему нравилась ее кротость, учтивость и простота, но на этом ее притягательность обрывалась: Хрут не заглядывался на чужих жен, в его характере имелись более дерзкие замашки. Так он думал.

– Желаешь победить? – Илей присел на свое место, следя за удаляющейся фигурой жены, и только после того как она скрылась из виду, вдоволь отпил вина из бокала.

Взгляд, пронизанный трепетом и сосредоточенностью, исчез, и тогда мужчина смог расслабился. Как  бы он ни был счастлив, а мысленно все равно боялся самого худшего. И вдали от жены чувствовал, как с плеч его спадает груз усталости.

– Как и всегда! – растянул губы в усмешке Хрут, крутя нож в руках.

Братья усмехнулись и вместе отпили вина.

– Посмотрим, в этот раз у тебя будет новый соперник! – Олли переложил хвост блестящих волос со спины на плечо, красуясь.

Элегантный и утонченный молодой мужчина терялся в догадках и уже не единожды представлял писаную красавицу. С черными волосами и льдистыми глазами, высокую и статную, такую же, как его мать.

– Она уродка, раз не нашла никого в Птице, – припечатал безразлично Ригир, избавляясь языком от кусочков пищи, налипших на зубы.

– Да-да, – грустно задумался Олли снова сомневаясь, – отец слишком быстро согласился!

Илей как самый мудрый и самый опытный из всех без сомнения развенчал сплетни:

– Глупости! – Вино немного развязало его язык, и он, почувствовав себя мастером женской красоты, сказал больше необходимого. – Я видел ее портрет. Необычная, не наша масть, но такая… – он запнулся, а Олли, умирая от любопытства, не давал договорить.

– Чарующая?

– Нет, – улыбнулся глазами Илей, качая головой.

Остальным тоже было любопытно узнать, какая все-таки заморская невеста, но они терпеливо слушали.

– Удивляющая?  Прекрасная? – не унимался Олли, обдумывая, какое слово еще может подойти к его будущей жене.

– Чистая, – наконец подобрал слово Илей.

Он сказал это "чистая" так, словно то была заморска сладость. Благоговейно подарил это знание, этот секрет, словно самый хрупкий подарок. Но Олли задумался. Чистая, только и всего. Какая же принцесса не будет чистой? Только та, которая живет в болоте… Эти мысли его ужасно раздосадовали.

– Отец согласился лишь потому, что зараза может дойти и до нас. – Завершил Илей.

– Мы окружены морем, – в несогласии Хрут опустил уголки губ вниз, будто съел что-то кислое, – ничего до нас не дойдет. – надменно поднял брови он, отчего на его лбу образовалась складка.

– Поэтому тебе и не стать королем, – Илей сказал лишнего, не от того, что хотел нагрубить, он действительно считал именно так. – Ты делаешь лишь один гребок, когда нужно доплыть до берега.

Хрут взбеленился, отбросил нож, насупился, всем видом презирая новые порядки. Ему так хотелось, как когда-то отец, вызвать брата на поединок и доказать, что именно он заслуживает право быть первым! Он едва ли согласился бы со словами Илея. В ушах стоял звон, он, как язычок колокола, отбивал  от ушной раковины одну и ту же фразу: “Тебе не стать королем”. Хрут покачал головой и вышел из зала, не удосужившись прикрыть за собой дверь.

В молчании Илей пожал плечами и подлил себе еще вина. Ригир вздохнул, подумывая, не пойти ли размяться, и только Олли терзали мысли о заморских принцессах.

– Я не смогу жениться на женщине, которая будет страшнее меня! – замучено проскулил Олли.

Красота для него имела большое значение. Его мать была особенно красивой, она и сейчас оставалась такой. Темные волосы подчеркивали изысканность лица и чистоту кожи. Он был ее первенцем и всегда считал, что ему досталось от матери самое лучшее. Такой же утонченный и элегантный образ, присущий больше девушке, нежели парню. Большие голубые глаза, которых едва коснулась льдистая серость, всегда выделялись на фоне цвета глаз других детей моря. А Олли уделял очень много внимания красоте чужих черт лица, наблюдал, сравнивал и видел отличия. Длинные густые волосы струились шелком. Мягкость улыбки и румянец щек делали его “живым”. Девушки таяли, видя его перед собой. И принцесса наверняка растает. Олли никогда не сомневался в себе, но загадка не распаляла интерес, не манила. Загадка вызывала в нем грусть. Красота Птицы не должна уступать красоте его собственной. А тут так некстати Ригир повысил тревогу и мысли снова темнили разум.

– Пройди хотя бы этап обещания, а там уж и рассуждай. – Ригир зевнул, бесполезные разговоры наскучили.

То ли посмеялся, то ли посочувствовал. Олли так и не понял.

В залу вошел воин. На волосах его еще не высохли соленые капли.

– Ин! – с грустью и надеждой воскликнул Олли. – Ты что-нибудь знаешь о Птицах?

Илей посмотрел недобро. Ну разве можно опаздывать на совместную трапезу!

– И-и-ин! – протянул Олли, капризничая. – Садись к нам!

Ин на ходу размял затекшую шею, разогнав кровь, и прошел на свое место. Он убрал волосы за уши, проводя по голове открытыми большими ладонями, сплошь покрытыми мозолями. В отличие от братьев он не заплетал их в косу, не делал хвост и не носил иных причесок. Так уж повелось с самого детства, а Ин никогда не изменял себе.

Ригир налил ему вина, прохладного и сладкого. Тот жадно выпил все до капли, ставя бокал на стол с шумным выдохом. Он утолил жажду. Все ждали ответа, пауза затянулась и Олли, кусая в напряжении ноготь на большом пальце, подумывал повторить свой вопрос.

– Точно уродка, – движения пальцев сложились в слова.

Илей рыкнул:

– Ин, не за столом!

Руки Ин сразу опустил, но искоса покосился на Ригира, пряча от старшего Илея задорный оскал. Шалость удалась! От такого выражения на его носу залегли по звериному морщинки. Лишь это смогло заставить скучающего Ригира еле заметно хмыкнуть. Ин невоспитанно, руками, положил на свою тарелку большой кусок мяса и с жадностью откусил. Никто так и не узнал, что на самом деле творилось в его голове.

Глава 1

– Вура, – с благоговением прошептала я, вложив смысл в каждую произнесенную букву.

Сложила пальцы, мягко провела две линии в воздухе и указательным пальцем закончила узор, с надеждой смотря сначала на руку, а потом и на шкаф. Мгновения текли. Долгие, неспешные. А я терпеливо ждала. Знака? Неведомой силы? Трепета? Сама не знаю. Я повторила вновь. Зажмурилась. Затаилась. Неспешно открыла глаза и вздохнула.

– Не получается! – зарычала я, падая на мягкое покрывало.

На потолке лукавой улыбкой светился месяц.

– Что смотришь? – насупилась я, складывая руки на груди.

Книга лежала рядом. Лучше бы я ее вообще не находила! Бесполезная! А может дело в ней, может в ней ошибка! Но я читала об этом символе и в другой ведьмовской рукописи!

Я подняла книгу над головой и снова перечитала до дыр заученные строки. “Значение руны Вура – открытие пути. Свят путь тот, что проложен благими мыслями. Открыт тот путь, что Вура освещает”. Дверь в комнату тихо приоткрылась. Не нужно было смотреть на вошедшего, чтобы понять кто это.

“Две зигзагообразные линии, неспешно проведенные по воздуху, необходимо скрепить…. “

– Отец выдает тебя замуж, – плюхнулся на кровать рядом со мной старший брат, Валлен.

Я поморщилась, отвлекшись от чтения и безучастно ответила.

– Лжешь, – пришлось перечитывать последний абзац.

“Две зигзагообразные линии, неспешно проведенные по воздуху…”

В момент он растянул губы в усмешке и быстрой хваткой вырвал книгу из моих рук. Его пальцы так небрежно держали нежные страницы, что мне стало жалко книгу, но я не отпускала. Валлен лишь оттолкнул меня и устроился поудобнее, занимая мое место, пролистал страницы назад, а затем вперед. Насмешка переросла в надменное и вычурное выражение. Я надулась и снова потянулась за книгой.

– Ла-асточка, ла-асточка… – проговорил, нарочно растягивая гласные, – знаешь же, магия не для нас. Мы выше этого.

– Отдай, – прошипела я, пытаясь его ущипнуть.

Мы находились в покоях Истара, нашего среднего брата. Комнату регулярно убирали: меняли простыни, вытирали пыль с изголовья кровати, из-за этого казалось, что время здесь просто застыло после его ухода, никаких видимых изменений, ни одного напоминания, что его давно здесь нет. Он ушел на войну четыре года назад. Я часто приходила в башню, когда тоска становилась непреодолимой. Первый год его комната служила мне убежищем, пока Валлен не проследил, куда же я сбегаю.

– Поверь, сестренка, у морских полно своих не менее интересных книжонок.

Я хватала его за руки, щипала и толкала, теряя силы в безуспешных попытках. Он крепко держал книгу, уводя ее над моей головой, но я сумела ухватиться за край книги. Валлен насмехался, а я покрепче схватилась за книгу обеими руками. Я чувствовала, что сумею сделать рывок, вырву книгу окончательно! “Отец выдает тебя замуж”. Мне на голову как будто вылили ведро ледяной воды, и я опомнилась. До меня наконец-то дошел смысл его слов. Ошарашенная я отпустила книгу и Валлен повалился назад на подушки, теряя равновесие.

–Ты ведь шутишь? – я села напротив, все еще тяжело дыша после перепалки, и забрала книгу у распластавшегося на кровати старшего брата.

Валлен закатил глаза и лениво вздохнул, опуская руки на живот. В отличие от меня он уставшим не выглядел.

– Сказать по правде, я и сам не рад этой затее, – он стучал пальцами одной руки по костяшкам другой. – Птицы не должны показывать свою слабость, – с горечью в голосе все-таки произнес он.

– Причем здесь я, Валлен? – шутка затянулась, мне стало не по себе.

За дверью раздался голос ищущей меня служанки. Только ее сейчас не хватало!

– У тебя опять новая забава, – насмехаясь, – и как они все еще соглашаются тебе прислуживать? – с лица брата не исчезала насмешливая улыбка.

– А тебе?– съехидничала я и схватила его за ворот птичьего камзола. – Не уходи от темы!

Валлен окинул мои руки строгим взглядом, которым надменно произнес: “Где твои манеры?!” Пришлось отступить. С протяжным громким вздохом он все же продолжил.

– Договор с Моще-Рехта уже заключен. Ты выйдешь за принца Морского королевства.

Я уставилась на него в ожидании объяснений. С какой стати я должна выходить за кого-то замуж?! Валлен смотрел на меня холодным взглядом, совсем не выражающим братскую любовь. Для него было в порядке вещей бросить мне фразу  и ждать, пока я сама начну задавать вопросы.

– Отец бы никогда так со мной не поступил! – сгоряча выпалила я.

– Ласта, идет война! Нам нужен этот союз, нам нужна армия, – брат с усталостью посмотрел на меня, будто я маленький несмышленый ребенок, которому нужно много раз повторять одно и тоже.

Я кинула в него книгой, от чего он поморщился.

– Я не верю ни единому твоему слову! – и встала с  постели.

Как только я подошла к двери и протянула руку, готовая выйти, дверь открылась: в комнату вошла причитающаяся служанка.

– Ваше Высочество, вот Вы где! – всплеснула руками и замерла, тяжело дыша, из-за долгого подъема по крутой лестнице.

– Не смей ходить к отцу! –  перебил ее брат, пока я не захлопнула дверь. – Не вздумай, Ласта!

Не верю! Не может этого быть!

Служанка причитала за спиной, все еще пытаясь догнать меня. А я, наоборот, лишь набирала темп, шумно отстукивая каблуками.

– Ваше Высочество, подождите! Куда Вы так торопитесь! Принцессы должны ступать мягко!

Моя новая служанка не отличалась ни расторопностью, ни учтивостью.

– Беги-беги, – подбодрила ее, еще больше ускоряя шаг.

Матушку нашла сразу – знала хорошо. Сейчас не час трапезы. Мы не принимаем гостей. Ясно, а значит точно отыщу ее в саду. На прогулке все лучше, чем в замке. К тому же, это самая красивая часть замка, яркая, сочная, живая. А это – ценный дар, сейчас особенно.

Я знала ее доверчивую натуру, но не верила, что она так просто может продать мою жизнь!

– Ты знала?! – путь до сада нисколько не остудил.

– Добры души в это утро, дорогая, – она повернулась ко мне, отвлекаясь от вышивки.

Ее полный умиротворения и безучастности взгляд не сулил мне ничего хорошего. За спиной послышались тяжелые, полные усталости, медленные шаги догоняющей меня служанки.

– Как такое вообще возможно? – я ходила взад-вперед. Злость плавила мысли, будоражила кровь! – Я не могу выйти замуж! И за кого?! Моще-Рехта?! Они вообще люди? – Я буравила мать недобрым взглядом. – Ты хоть раз в жизни их видела?

Королева отложила вышивку и мягко произнесла.

– Присядь, – она похлопала по месту рядом.

Не оправдывалась, не отпиралась. Присядь?! Это меня еще больше разозлило!

Служанка почти приблизилась к нам, я слышала за спиной ее тяжелое дыхание. Вдохи сразу же превращались в выдохи, она даже не могла произнести ни единого слова.

– Я и с места не сдвинусь, пока ты не ответишь! – твердо произнесла я, сжимая челюсти.

Она вздохнула, расправляя складки, которые образовались от ее хлопков. Да ей все равно! Посмотрела на меня так же мягко, и продолжила:

– Девочка моя, – она грустно улыбнулась, – мы не в праве решать, что нас ждет. Твой отец –  король! – я со стеклянным выражением лица смотрела в ее чистые, незамутненные тьмой глаза и не могла поверить, что эта женщина считает свои слова правдой.

В горле образовался ком, я почувствовала подступающие слезы. Почему она так со мной? Не брат должен был принести мне эту весть, надсмехаясь над моим отчаянием. Это должна была быть матушка. Любящая женщина, которая возможно проходила то же самое, чувствовала то же самое, что и я сейчас.

– Ты могла прийти ко мне и подготовить, – голос предательски дрогнул. – Я узнала об этом от Валлена, мое мнение никто не спросил!

Матушка встала.

– Твой брат как раз вернется из армии к твоей свадьбе, – ее руки заботливо потянулись к моим плечам.

Я сжала губы, чтобы не рассмеяться, а после точно расплакаться. Одной светлой известно, понимала ли она, что каждым словом, каждым своим поступком дает мне пощечину. Я увернулась от ее рук и ответила:

– Ты уже отправила одного сына на войну. Тебе плевать на своих детей! – бросила я сквозь зубы и побежала прочь.

– Ласта! – окликнула меня матушка.

– Ваше – вдох, – Высочество!

– Истар в армии, он скоро вернется домой! – убежденный, даже злой голос матушки кричал в мою удаляющуюся спину.

Но я не обернулась. Я не подчинюсь так просто. Договор подписан?! Прекрасно!

Бежала, перепрыгивала через ступеньки по высокой каменной лестнице. В большом коридоре тень от колонн будто пыталась остановить меня. Удержать темными руками, скрывая от света, цепляясь за мою тень и смешиваясь с ней. Но освещенная лучами солнца я опять становилась свободной.

Большая деревянная дверь резными узорами смотрела на меня, мощная и непреклонная. Два охранника по бокам твердо стояли, охраняя покой собравшихся внутри людей.

– Откройте, – приказала я.

Мужчины стояли, как будто статуи.

– Такое вы проявляете уважение к члену птичьего рода?!

Я оглядела их и выбрала худощавого. Подошла вплотную, с полминуты смерила взглядом.

– Открой. Мне. Дверь. –  По буквам произнесла я, давая последнюю попытку.

Мужчина держался, казалось, даже не дышал. Я легкомысленно посмотрела на дверь, театрально обозначая, что ничего плохого и в жизни не помышляла. Улыбнулась, посмотрела в лицо охраннику и подошла ближе. Ещё ближе. Мне нравилось, что он искал взглядом помощи у товарища, а я надвигалась на него как на букашку. Я видела каждую капельку стекающего по лбу пота. До чего мне противны эти чурбаны! Я с чувством исполненного долга и радости наступила на его сапог каблуком и вдавила пяткой в пол. Совсем не та легкая поступь, что служанка показывала мне. Со лба охранника стекла капля пота и он часто заморгал и в тот же миг оглянулся на напарника.

– Ваше Высочество, – все-таки решился подать голос второй. – Король велел не впускать Вас.

Какой-то слуга будет поправлять меня?!

– Открывайте! – холодно произнесла я, держась из последних сил.

– Не положено, Ваше Высочество, – произнес первый, не успев прийти в чувство.

Я рассмеялась, это какая-то шутка?!

– Отец! – заорала я, не в силах более терпеть такое отношение. – Если тебе так угодно, женись на нем сам! Слышишь?!

За дверью послышались шаги, я перевела взгляд со стражников.

– Открывайте же! – я встала посередине, слушая как скрипят петли отворяя засов. Щель между дверями росла. Секунды текли, от ожидания свело ноги. Свет осветил темный коридор. Глаза обожгло, я не секунду зажмурилась в надежде, что через это самое мгновение увижу отца.

Двери открыли взору мерзкого низкого старикашку с бородавками на лбу. В его темных бровях затаились белые волоски старости. Королевский советник отнюдь не птичьей породы. Он смерил меня давящим, нахальным взглядом, а я старалась не выказать отвращения.

– Добры души, принцесса, – оскалился, открывая желтые клыки. – Сопроводите принцессу в ее покои.

Он смотрел на меня надменно, а я видела в нем самого явного человека, ненавидящего женщин. Готова поспорить, это его идея сосватать меня невесть за кого и отправить куда подальше!

– Король навестит Вас позже,  – советник быстро поклонился,  до последнего не отводя от меня взгляд.

– Я не выйду за него замуж! – прокричала я вслед закрывающейся двери и сама направилась в покои, отталкивая руки посторонних.

На ступенях мне снова встретилась служанка. С ее лица сходил уже ручей пота, лицо раскраснелось, в ногах не осталось силы.

– Ваше, – выдох-вдох, – Высочество, – она тяжело дышала и, увидев меня, остановилась ухватившись за стену.

– Ты словно свинья на вертеле! – выплюнула я слова, проходя мимо, не в силах утаить скопившийся внутри меня яд.

Глава 2 

– Он обязательно Вас выслушает, Ваше Высочество.

– Если потребуется, я встану перед ним на колени. Буду умолять до потери пульса!

Рассуждала я, ходя по комнате из стороны в сторону. Во мне расправляли крылья несгибаемая решимость и твёрдость мысли.

– Это точно поможет, Ваше Высочество.

– Если они действительно надеялись, что я так просто подчинюсь… – не договорила я угрозу.

– Не тревожьтесь, разговор с отцом все решит. Вот увидите, он послушает Вас и все уладит.

Она складывала мои вещи, зачарованно разглядывая вышивку на моем платье, с упоением проводила руками по золотой вязи. Глаза ее выражали не только любовь, они были наполнены очарованием. Ее восторгала моя жизнь: убранство спальни, еда, одежда. Все вызывало в ней восхищение и наверняка зависть. Но понимала ли служанка, чему она завидует.

Услышав снова: “Да, Ваше Высочество”, я хитро прищурилась:

– Знаешь, как мы сделаем, – шагнула я в сторону служанки. – Вымоем тебя в купели с травами и цветами, – я ходила вокруг нее кругами, смотря, как восхищение сменяется удивлением.

 Я не торопилась, давая себе вдоволь насладиться моментом.

– Нарядим тебя в эти красивые платья, – служанка затаилась, слушая, как я воркую подле нее. Не знаю, чему она больше удивлялась, моим словам или тому, что я больше не грублю. –  И отправим тебя такую краси-ивую, ми-илую, в белом наряде, расшитом золотом… к чудовищам! – увидя, как ее глаза округлились от обиды и ужаса, меня так и подмывало добавить "на растерзание!"

Служанка обожглась моими словами и вздрогнула.

– Ну что же ты молчишь?

Она ахнула, рот так и застыл, приоткрытый от страха, а затем с громким глотком закрылся.

– Ваше Высочество… – оторопело проговорила она, быстро-быстро моргая и складывая платье в сундук.

– Что Вы, Ваше Высочество, – она попыталась улыбнуться.

Вот только мне не было весело, от чего она смутилась и потупилась еще больше.

– Мне показалось, тебе нравится все это, – обвела я комнату рукой.

Губы ее сжались.

– У меня семья, – почти шепотом произнесла она, надеясь, что я вовсе не услышу сказанного.

– Вот оно как получается, – ударила я в ладоши, – и тебе нельзя! – Язвительно вскрикнула, не отводя взгляда от служанки.

Служанка продолжила собирать мои вещи, плакала, утирая мокрый нос серым платочком, только бы не запачкать красивую ткань и золотые вензеля на платьях. Она смирилась? Обиделась? Пожалела меня? Все равно! Я лишь закатила глаза и плюхнулась на кровать.

Желтое выцветшее солнце, которое нарисовали на потолке еще в моем детстве, улыбалось и как всегда согревало, хотя и не отдавало тепла, как настоящее светило. Служанка торопливо перекладывала “тряпки”, но безмолвные копошения стали еще больше меня раздражать.

– Уходи.

– Но, Ваше Высочество.

Она замерла, притянув к груди синие ленты. Я видела растерянность в ее глазах и кровь во мне еще больше закипала. Как смеет она меня жалеть? Как смеет помогать этим извергам отправлять меня в логово чудовищ? Гнев волнами бежал по коже. Я схватила первое, что попало под руку и, привстав на локте, замахнулась.

– Вон! – прикрикнула я, кидая подушку куда-то в ее сторону. Пусть уйдет! Пусть все уйдут! Исчезнут и оставят меня одну!

Тишина затянулась, и мне пришлось поднять с кровати голову. Она так и стояла с лентами в руках, будто вкопанная в землю березка. Я увидела слезы на ее щеках, разводы на лентах и закатила глаза, однако не стала цепляться и за эту оплошность. Силы вдруг оставили меня. И стало безразлично все. Мокрые разводы от слез на дорогих тканях. Брошенные в угол книги. Глупая служанка, которая наконец выпустила из рук ленты, и поклонившись удалилась. Все стало безразлично. В комнате стало пусто. Тихо. Я разглядывала старую трещину у края солнечного рта и никак не могла справиться со своими чувствами. Моя жизнь – как это солнце, расходилась по швам, трещала и лопалась, некогда такая радостная, наполненная счастьем, а теперь никому не нужная. Внутри этой дыры плескались чувства и неуслышанные никем слова. Они переливались через рваный край и ядом растекались внутри меня.

Казалось, в мире нет человека, способного мне помочь, защитить. Да и кто захочет защищать вещь? Моя жизнь имеет свою цену. Как породистая кобыла.

Я прошла к сундуку, присела на корточки и осторожно коснулась ткани кончиками пальцев. Гусиные перья были пришиты одно за другим на тонкие нити. Мягкие и пушистые. Я прижала ткань к носу и вдохнула запах. Она пахла детством и хрустящей хлебной корочкой, свободой и свежей травой, воском от свечей и холодом камня. Она пахла мамой, любящей и понимающей. Аромат погрузил меня в воспоминания, счастливые, далекие. Я больше не пробегу свободно по каменному коридору, не просижу в саду до заката, спрятавшись от истошно орущих служанок, не стащу с Истаром яблок с кухни, сахарных и хрустящих. Не запью сладость родниковой водой.

Я с яростью стала отдирать перья одно за другим.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – кричала я, разрывая ткань, вымещая всю злость на перьях, тесьмах, вышивке. Какая в сущности это ерунда! Зачем они мне там, где люди не знают ничего о красоте? Да и люди ли они?

Лишь когда от платья остались лоскуты, а перья были усыпаны по полу, я снова легла на кровать. Сил не было совсем. Ночь прошла в агонии. Все снились чудовища да бескрайние моря, где не было ни кусочка суши. Мелькали лица и тела, полностью покрытые чешуей. Я и ждала утра, чтобы закончить этот кошмар, и боялась его. Открыв глаза, я надеялась, что вместе с жабрами и водорослями мне приснилась и дурная весть. Но все было реально.

Весь день я провела в кровати. Пожилая служанка, помощница матери, легко постучала и вошла в мою комнату. Зудела у кровати, собирала остатки нарядов и все причитала: "Принцесса, Вас матушка ожидает. Как можно провести в кровати весь день? Принцесса! Принцесса!" Мне стоило великого терпения не реагировать. Что моя дура, что эта…  Однако все ее усилия были тщетны. Я весь день не в силах была подняться с кровати.

Но когда сумерки начали опускаться на город, я умылась, оделась, как умела. Расчесала волосы и пошла бродить по замку. Сделала лишь круг по саду, сорвала яблоко. Аппетита не было и мысли мои не облегчил даже свежий вечерний воздух. Я вернулась в комнату. Там я долго сидела у окна, упершись взглядом в трещину на стекле. Как давно она там появилась? Услышав чьи-то шаги, я резко обернулась, испугавшись звука. У двери стоял отец и смотрел теплым, знакомым взглядом. Я подбежала к нему на трясущихся ногах и обняла. Надеясь получить защиту, прижалась к родной груди. Я ведь его принцесса, маленькая ласточка. Его сильная, мужественная грудь согревала, баюкала.

– Ты знаешь, как я дорожу тобой, – скупо начал он.

Я похолодела, еще больше сжимая отца в объятиях. Такое нехорошее начало. Я готовила речь для отца. Что ему сказать? Упрекнуть? Просить милости? Молчать? Но стоило лишь увидеть его, такого родного, что самой себя стало жалко. Слезы снова наполнили глаза, а в горле комом встали невысказанные слова. Сейчас я соберусь с мыслями! Сейчас я все скажу!!

– Я… – хотелось ответить, обличить в слова, все что за этот день успело скопиться в душе.

Отец меня поймёт. Подхватит на руки, совсем как в детстве, обнимет и не даст в обиду. Как хотелось почувствовать его тепло, его сочувствие! Как хотелось услышать, что ему жаль! А вдруг это все чудовищная ошибка?!

– Я… – пролепетала я трясущимся голосом. Совсем не так, как планировала. – Не хочу, – закрыла глаза, утыкаясь ему в грудь.

Он молча гладил меня по голове. Тихо баюкал шепотом:

Лети-лети, ласточка,

В дальние дали.

Над небом кружись;

В гнездо возвратись.

Отец придумал считалочку, для меня придумал. То давно было, сейчас уже и не вспомнишь… В этот короткий миг он был моим отцом, а я его ласточкой.  “Я знаю” , – так и не произнес он очевидный ответ. Хотя бы этого я ждала. Пусть не ответит взаимностью, но хотя бы пусть скажет, что знает, что ценит…  Вместо этого я услышала:

– Они переправляют нам морскую рыбу, жемчуг, соль, – он продолжал гладить мои волосы теплой ладонью, как будто любил крепко, но слова… – Они способны помочь нам победить.

Я разомкнула объятия и отошла от него, отвернувшись к темному ночному небу. Чувствовала, как лечу в обрыв с огромной высоты со связанными крыльями, но все же смогла произнести:

– Это должно меня успокоить?

Глаза закололо, а звезды как слезинки сияли на чистом небе.

– Это должно тебя вразумить! – снова сухой королевский тон.

Я повернулась и уперлась взглядом в морщинку между его бровей. Сил смотреть в глаза не осталось.

– Ты меня продаешь!

Отец сжал кулаки и отвел взгляд, произнося с укором:

– Долг превыше всего.

Я не ответила, а он почти сразу вышел, оставив дверь в мои покои открытой. Я упала на месте, мне было абсолютно наплевать на взгляды слуг и их будущие сплетни, перешептывания по углам. Больше сдерживать слезы не имело смысла.

Глава 3 

Не дожидаясь рассвета, я встала с постели, привела себя в порядок еще до прихода служанки. Вплела ленты в волосы, выбрала подходящий наряд со струящимися рукавами из летящей ткани. Краснота с глаз все еще не сошла до конца, но нарядиться, чтобы отвлечь внимание от заплаканного лица, куда лучше, чем видеть чужую жалость. В дверь тихонько постучали. Служанка заглянула в комнату.

– Ну чего ты жмешься у стены? – благосклонно позвала я напуганную служанку.

– Ваше Высочество, Вы больше не сердитесь на меня? – голос ее дрожал, красные глаза и нос выдавали пролитые слезы.

Я покачала головой, а в душе радовалась. Не мне одной было грустно.

– Хватит слезы лить, – остановила неозвученные извинения рукой. – Скажи лучше, у моих дверей стоят охранники? – прошептала я, когда за служанкой затворилась дверь.

– Да, Ваше Высочество, четверо. Я слышала, как они говорили, что отпускать Вас без надобности никуда не положено.

– Так и знала… – шепотом проговорила я, но не огорчилась.

Опасается моего побега. Отец, конечно, знает меня, но недостаточно хорошо… Куда бежать? Где скрыться? Да и кого взять в проводники?.. Нет. Побег в мои планы пока не входил.

– Ваше Высочество, я могу помочь Вам собраться?

Служанка достала из потайных карманов пузырьки и невесомо провела по моим щекам пальцами, румяня щеки.

– Что это? – с сомнение спросила я, отводя ее руку в сторону.

– Только не переживайте. Моя бабушка – травница и все-все-все, что знала, передала мне.

Я взяла склянку в руки и принюхалась. Пахло ромашкой.

И вздохнула и махнула рукой, соглашаясь. Пока она наносила мазь на кожу под глазами, я попросила:

– У меня будет к тебе поручение.

Служанка оживилась, “колдуя” над моим лицом.

Я украдкой посмотрела на служанку. Глаза ее загорелись в предвкушении.

– Не копошись. Нужно будет, попроси чужой помощи! Главное – незамедлительно предупредить меня.

– О чем, Ваше Высочество?

Она чем-то мазала мне губы, поэтому ответ получился скомканным:

– О появ-вении в Пице мовских.

– Почмонькайте губами, – простодушно сказала она, показывая ожидаемые движения. Я чуть не расхохоталась от этого “почмонькайте”. Слышала бы матушка… Посмотрела служанке прямо в глаза и медленно сомкнула и разомкнула губы несколько раз. Глаза ее блестели, искрились вспышками, радовались проделанной работе и лишь после того, как она оглядела меня с ног до головы и удовлетворенно кивнула, глаза ее округлились – разобрала мои бормотания, вспомнила ценный разговор. Хотела что-то сказать, но прежде задумалась, сжала кулачки, будто считала в уме. Кивнула.

– Я все поняла, Ваше Высочество.

Я мягко улыбнулась ей.

Отражение уже не грустило от вчерашних слез. Цветущие, игривые глаза не выдавали ни следа усталости. Румянец ласкал щеки, блестел, будто яблоки растущие на солнечной стороне.  Я рассматривала себя в зеркале, пока служанка ворошила одеяла.

– Твоя бабуля точно травница? – насмешливо поблагодарила я за проделанную работу.

А сама мысленно договорила: “Так вот почему ты такой цветочек”. Истар бы пошутил именно так.

Служанка смутилась, а я встала из-за стола.

– Куда Вы, Ваше Высочество? – недоуменно проговорила она, увидев, что я направилась в сторону двери.

– Не тревожься, я скоро вернусь.

За закрытой дверью действительно стояли охранники. Мужчины выжидающе смотрели на меня. Мгновение, и они будут готовы пуститься мне вслед. Забавное занятие – догонялки, но сейчас на это попросту нет времени.

– Добры души, Ваше Высочество. – поклон, и я в ответ поприветствовала их кивком.

Один из мужчин чуть выше и держался увереннее – в этой четверке он старший. Красивый, статный. Я не сумела скрыть улыбку, смотря на него. Он то и дело пытался меня просчитать. Но делал это одним только взглядом. Искал в моих движениях новый хитроумный план.  Оно и понятно,  касаться меня без разрешения не имеет права, а приказ короля выполнять обязан.

– Как хорошо, что вы здесь оказались! – восторженно воскликнула я, осматривая всех четверых.

– В самом деле? – удивился старший.

Любопытно, я точно видела его раньше, хотя никогда не обращала внимания на безымянные детали.

Я нахмурилась и опустила уголки губ вниз, отвела взгляд, рассматривая пол.

– Вчера я имела неосторожность повздорить с матушкой, – робко вздохнула я, тайком посматривая на его реакцию, кажется, он поверил моему виноватому выражению: сосредоточенно слушал, ища в моих словах подвох. – Хочу нарвать ей цветов и извиниться.

Они переглянулись, безмолвно решая: поддаться мне или не перечить воле короля.

– Мы сопроводим Вас.

Я вновь отвела  взгляд и словно в смущении невинно ответила:

– Благодарю.

Мягко развернулась и легко двинулась, измеряя маленькими шагами расстояние длинного коридора, еле сдерживая смех. Напускное спокойствие охраны не дало мне повода обмануться. Да, они согласились, но это не значило, что нужно потерять бдительность.

Примыкающий к задней части замка сад можно было сравнить лишь с лабиринтом. Укромные улочки, извилистые тропинки, маленький фонтан в центре, изобилие кустарников, трав и других растений. Один из сопровождающих любезно принес мне корзину и нож. Цветы срезала избирательно, подбирая один к другому, переплетая синий, сине-фиолетовый и белый. Я рассматривала их, крутила в руке, перекладывала в другую и снова повторяла все по кругу.

Время тянулось, мужчины румянились на солнце, однако старший неотрывно следил за мной.

Я улыбалась и делала очередной круг по цветочным местам. Какой же цветок будет следующим? Вон тот или все-таки этот.

Снова присела, выбирая стебель покрепче.

– Как думаете, эти розы подойдут?

– Не могу знать, Ваше Высочество.

– Ну как же, вот мой букет, а вот роза. – Надула я губы.

Старший нахмурился, ему явно не пристало думать о цветах. Он пытался понять, найти этот правильный ответ. Я видела как его голова розовеет, а из ушей будто идет пар.

Он встряхнул головой. Обескураженный взгляд сменился холодным, строгим и выверенным, он отошел на пару шагов, лишь бы не говорить со мной. Я вновь побоялась, что не сдержусь и засмеюсь.

Завела нож над стеблем и меня осенило:

– Этот нож! – воскликнула я и приложила палец к губам, будто поранилась.

– Принцесса… – вновь приблизился старший.

– Порезалась, – с грустью произнесла я и невинно посмотрела на него снизу вверх. – Принесешь другой, поострее? Этот совсем затупился.

Мужчина, еще не успевший оправиться от мыслей о цветах, присел на корточки и  потянулся было к моей руке, осмотреть рану, но вовремя опомнился. Его взгляд, прикованный к моим запястьям, застал меня в расплох. Я посмотрела на свои руки, потом на него, забегала глазами туда и обратно, не понимая, почему время для него будто остановилось.

– Принесешь? – с нажимом уточнила я.

Наши взгляды встретились, и он скованно  ответил:

– Да, Ваше Высочество.

Он резко встал, развернулся и покинул меня. Я выждала пару мгновений, самой до конца не верилось, что это сработало. Я быстро проверила остальных, осторожно выглядывая из-за кустов. Солнце разнежило охрану, и они, словно наевшиеся до охоты псы, потеряли интерес и лениво сидели, прикрыв глаза, и даже не заметили отсутствие сослуживца.

Опасаясь быть пойманной, я прошла чуть вправо, выходя на укромную тропку. В этой части росли старые кусты колючей малины. Мелкие ягодки могли прийтись по вкусу лишь птицам. Я обогнула заросли и присела, прячась ото всех за зеленью. Подле кустов, у самого основания зарослей рос шпорник. Красивое растение с маленькими синими цветочками. В осеннюю пору он уже отцвел, но мне без надобности были его бутоны.

Я отложила в корзину нож, достала салфетку и ухватилась за стебель.  Рывком достала из земли растение.

– Ай! – прошипела я.

Сухая ветка оставила на костяшке указательного пальца царапину.

– Ваше Высочество! – окликнули меня издали.

 Я снова оглянулась. Из-за кустов меня было почти не видно. Сердце бешено колотилось в ушах. Давно я так не веселилась! Надрезала стебель ножом. Сок растения выступил на месте среза большими каплями и стек, пачкая мне руки.

– Принцесса! Где Вы? – звук приближался.

Голова кружилась от бешеных ударов сердца. Трясущимися от волнения пальцами промокнула платок в соке растения, положила его обратно в потайной кармашек и бросила растение в кусты. Выходя, едва не наткнулась на мужскую спину.

– Что такое? – изображая полное непонимание произнесла я.

– Ваш нож, – ответил старший, обернувшись.

Глаза его щурились от яркого солнца или пытались предугадать мои следующие шаги, а возможно… Мне лишь на мгновение показалось, что это можеть быть не только предположение, но… Он беспокоился обо мне.

– Спасибо. – Передала ему свой.

Мужчина снова стал ходить за мной, не отходя ни на шаг, но этого и не требовалось.

Когда в букете было достаточно белых роз,  я оглянулась к солнцу и достала платочек, убирая излишки выступивших от яркого света слез.

Глаза обожгло.

– Думаю, я готова идти к матушке, – криво улыбаясь, произнесла я.

Охрана неохотно встала с насиженных теплых мест, и мы двинулись к замку.

Картинка размывалась, я часто заморгала, распространяя сок и жжение по всему глазу. На лестнице покачнулась – пропустила одну ступень.

– Ваше Высочество, Вам плохо? – взволнованно произнес охранник.

– Мне что-то попало в глаза, – потерла переносицу и стала размахивать ладонью у глаз, пытаясь остудить жжение.

Меня подхватили на руки.

– Что ты делаешь, Кайруан?

– Надо отвести ее к ведьмам, Вэл, – услышала я голос старшего.

– А если король узнает? – ответили встревожено.

– Если он узнает, что она ослепла, то нас тут же казнят.

– Если король велел вам стеречь меня, то вы не нарушили его указание, я все еще в замке, под вашим присмотром, – также мягко я ворвалась в чужой разговор.

И поспешила продолжить:

– Кайруан, поставьте меня на землю. Я способна идти сама.

Мужчина не ответил мне, спокойно поднимаясь по лестнице, будто я весила не больше синички.

Один из охранников кашлянул, пряча за этим кряхтящим звуком смешок.

– Даруна, я прошу вашей помощи и даю разрешение на колдовство, – уже на входе выпалила я.

Мои глаза протерли теплой мокрой тканью.

– Видно, грязь попала в глаза, – отчитался старший.

– Вижу-вижу, ступай! – ответила ему Даруна – и вы, девочки, займитесь делами! – назидательным тоном закончила ведьма.

– И еще, – помедлил старший. – Ее рука. Нужно залечить порез. – Добавил он.

Мы остались наедине с Даруной. Я уже могла открыть глаза, но все еще жмурилась и усиленно кривила на лице самый обреченный вид. Дверь закрылась, а я начала:

– Даруна, мне нужна ваша помощь!

– Я слушаю тебя, принцесса.

– Я выхожу замуж!

– Поздравляю, – я слышала смешинки в голосе даже с закрытыми глазами.

– Даруна, вы должны мне помочь!

Глава 4

Для пущей убедительности хорошо было бы заплакать, но во мне больше не осталось слез. Оттого и радуюсь, что глаза мои скрыты холодным полотенцем.

– Отец любит только Валлена, только его… – Голос сломлен.

– Дитя, тебе стоит успокоиться.

Даруна накладывает влажную ткань на мою шею, убирая волосы за спину. Чувствую аромат гвоздики и мяты.

– Я не хочу! Я не хочу туда, Даруна!

С моих глаз уходит тяжесть: ведьма сняла с них ткань и протерла лицо сухим полотенцем. Следом почувствовала движения двух пальцев на закрытых веках, которые мгновенно забрали остатки жжения. Подушечки чужих пальцев, словно льдинки, приятно холодят кожу.

– Ласта, ты ведь уже не ребенок. Ты должна понимать, что происходит, – терпеливо объясняет она.

Я снова могу видеть, поэтому смотрю на нее снизу вверх, насупившись.

– Почему я должна чувствовать во рту привкус морской соли?

Наиграно, сама слышу. Но как еще объяснить, что меня хотят забрать из дома, лишить устоявшейся жизни? Всего лишить!

Ведьма цепко смотрит на меня, попеременно переводя взгляд то на мои глаза, то на мои щеки, которые она разминает большими пальцами.

– Отец уже послал Истра на войну и…

Я хотела сказать что-то еще, искала слова, но не могла подобрать нужных. "Давай же, – говорила я себе, – найди что-то колкое, пробей брешь в обороне этой ведьмы. Ты знаешь ее с детства! Может сыграть на жалости? Или наоборот…" Закончить мысль я не смогла, жуткая боль прострелила центр лба и я поморщилась, так и не закончив свою речь.

Даруна цыкнула и принялась массировать мой лоб.

– Яд шпорника очень коварен, не стоило подвергать себя таким истязаниям.

Я аккуратно смотрю на ее реакцию. Недовольной она не выглядит, хоть и раскусила меня. Ведьма добавила твердо:

– Тем более сейчас.

Я бегаю глазами по полу, не в силах найти на нем то, что могло бы меня успокоить, а затем отвечаю:

– Да, – не могу сдержать язвительную улыбку. – Особенно сейчас, когда меня выдают за простолюдинов!

– Это вовсе не так, – спокойная и рассудительная Даруна убрала руки от моего лица.

– Они – рыбаки, – пауза, – г-л-у-п-ы-е, – произношу по буквам. –  И невоспитанные!

– Ласта! – строгим тоном произнесла верховная, повысив голос.

Иногда мне кажется, что эта ведьма считает своим долгом вразумить меня. Будто бы иногда она забывается и думает, что является моей матерью.

– Они настолько необразованы, что уже и сами превратились в зверей. Дикие рыбы. И ты сама знаешь, каким образом устроена их власть! – я тяжело дышу, мне мало этих слов. Я хочу сказать о них больше, много больше…

– Или как была устроена! Неважно! Кем бы они ни были сейчас, как бы себя не называли, они останутся дикарями!

Сказанное распаляло меня еще больше. Каждый вдох давался с трудом. Я не могла отдышаться. От злости перехватывало дыхание. И хотя говорить стало тяжело, мне было мало слов! Хотелось сказать больше, задеть сильнее, убедить. Задыхаясь, я открыла рот, но меня прервал вскрик:

– Ласта!

Пыталась сдержаться. Сомкнула губы, задержав невысказанное внутри.  Закрыла глаза и подумала о брате. Но как назло, перед глазами предстал образ вольного, свободного, не перед кем не отчитывающегося принца. И я разозлилось вновь. Почему ему можно делать, что вздумается, а мне нет?! Почему он ушел и оставил меня! Рыбы, холодные и бездушные! Дикари!.. Я никому не нужна…

– Меня удивляет то, что все восторгаются этим союзом! – с воплем продолжаю я. – Мы и они… Смешно!

Меня снова прервала короткая жалящая боль, пронзившая лоб. В этот раз яд шпорника ни при чем. Это Даруна меня прервала, выпустив из кончиков пальцев жалящие лучики. Я поморщилась, а Даруна осталась спокойна, лишь морщинки у глаз выдали насмешку. Она смеется? Надо мной?

– Ты можешь говорить о них все, что хочешь в стенах этого дома.

– Я буду говорить о чудовищах одну лишь правду, и буду делать это где угодно!

Отвернулась, подняв подбородок повыше. Никто мне не указ, я принцесса и сама вольна принимать решения о своем будущем.

Даруна вернулась ко мне, встала близко и провела по ладони, будто погладила. Тепло проникло под кожу, ниткой сплело что-то крохотное во мне. Я опустила взгляд вниз. На пальце больше не было царапины. И такая зависть вспыхнула внутри, что непрошеные слезы снова обожгли уголки глаз. А я уж думала, что они кончились, что грусть позади. Вот она-то уж точно может сама распоряжаться своей жизнью! Она умеет колдовать…

– Я закончила, можешь идти, – неожиданно для меня произнесла Даруна.

Ну конечно… А я-то еще не закончила!

Ведьма развернулась к столу, собирая порошки и лекарства по местам. Спокойная, размеренная. Мысленно подсчитывала количество порошка, смотря на одну из своих баночек, загибая пальцы.

– Так вы не поможете мне? – я скрипнула зубами.

Смотрела на нее в упор. Ждала. Она сделала вид, что не услышала меня.

Я встала, продолжая ждать ответа. Потопталась на месте, оглядела цветы, которые я собрала для матушки. Медлила, все-таки ожидая услышать хоть что-то.

Я говорила, а ведьма словно не слышала меня. В бессильном желании обратить ее внимание на себя, я схватила одну из баночек и занесла руку, угрожая разбить склянку. Но даже тогда ведьма не повернулась. Она продолжала пересчитывать снадобья.

Такого я не прощаю!

Баночка не просто выскользнула из руки. Не-е-ет. Я с силой швырнула ее на пол! Осколки вместе с сухими ягодами разлетелись по полу, сверкая в отсветах пламени от камина. Даже тогда она не обернулась. Даже не вздрогнула от громкого звука! В последний раз я крикнула:

– Даруна!

 Лишь звон склянок говорил со мной, лишь шелест бумаг шуршал на прощанье. В носу что-то закололо. Я не понимала, почему она делает вид, будто я пустое место. Ребенок. Я вышла, громко хлопнув дверью.

Охранник ждал меня. Лицо Кайруана, так звали старшего, исказилось. Он все слышал и, очевидно, понял мою уловку. Не страшно, скоро все узнают, какая участь ждет птичью принцессу.

Он указал рукой и пошел в том же направлении. Я шла за охранником. Шаг. Еще. И снова. Он вел меня в мою комнату. Он был слугой, а я – принцессой, хотя сейчас он вел меня под узду, а не я его. Грузная поступь сторожевых сапог разносилась по коридору четко, с одинаковыми паузами между движениями. Его движения и мои движения все больше и больше шли в разлад. Стук собственного сердца отскакивал от стен. Тук. Тук. Тук. По стенам кто-то стучал, пробираясь в щели между каменной кладкой. Я остановилась, прислушиваясь. Наклонила голову, зажмурилась, напрягая слух. Звук шагов полностью стих, оставляя меня наедине с еле разборчивым скрежетом стен.

– Ваше Высочество? – озадаченно проговорил охранник, ожидая меня.

Я посмотрела на него, все еще слушая. Голос стен был моим голосом, моим пульсом, моим решением. "Что ты делаешь?", – кричали стены, щели, между каменной кладкой, пылинки в укромных местах светильников.

“Что ты делаешь, Ласта?”

– Принцесса, стойте! – крикнул вслед.

И я побежала. Замок – мой дом, я родилась здесь. Я знала каждый проход, каждую трещинку, каждую потайную дверцу. Я нырнула в выступ у стены, рядом со статуей каменного ястреба. Кайруан пробежал мимо.  Мне лишь нужно опередить его. Все и так знают единственное мое укромное место, мне лишь нужно поторопиться. "Третий.. снизу слева", – я ударила ногой по камню в нижнем ряду и статуя сдвинулась, открывая лестницу, ведущую наверх. Переступая через ступеньки, я боялась, что дыхание собьется и я потеряю время. В отдалении коридора уже слышались чужие шаги. Но я успела! Комната Истара. Мое умиротворение и спасение в беспокойные дни. Здесь меня быстро найдут. Нужно торопиться. Я обошла кровать и открыла шкаф. Белые и бежевые хлопчатые рубахи, шкура, пара брюк, башмаки, костюмы.

Как много вещей!

Залезла и закрыла дверь оставив маленькую щель, через которую в окно можно следить за уходящими облаками и дышать не одной пылью. Затаилась, переводя дух. Одно небо было бескрайним, тихим и предсказуемым. Комната – рама, двери – кованая клетка. Почему именно я?! Почему никто не хочет мне помогать? Вообще никто.

Я вздохнула.

Почему я сейчас одна и меня некому защитить? Почему все отвернулись? Почему, почему, почему? В мире полно принцесс, способных выйти замуж!

– Ваше Высочество! – послышалось за дверью.

Впопыхах, я прощупывала стену. Как же он говорил?

"Чтоб от месяца уйти,

Ты смени наряд родной.

В темном месте за спиной

Дважды вверх тяни рукой"

Я проговаривала эти слова, прощупывая стену за спиной. Кажется нашла! Маленькая ручка снизу у выступа. Я потянула ее дважды вверх. Щелчок. Дверь открылась, впуская в комнату голос служанок и охранников.

– Осмотрите тут все! – рявкнул старший.

 Появился просвет, дверь приоткрылась и я тихо повернула ручку.

– Это ее место, она постоянно проводит здесь время. Днями на пролет, – сказала моя служанка.

– Можно подумать, у нее нет своих покоев, – съехидничал кто-то из охраны.

– В комнатах брата ее тоже нет, как видишь! –  голос Кайруана клокотал, он злился, а я тихо спустила ноги в проход, прячась за рубахами.

– Может, она у принца Валлена? – скромно сказал кто-то.

Двое засмеялись.

– Принцесса и ноги не повернет в сторону этой лживой твари!

Служанка ужаснулась:

– Вас повесят за такие слова!

Кайруан проигнорировал ее.

– Тебе правда не нужно так говорить, – видно, говоривший был другом старшего. – Повесят же!

У шкафа кто-то встал, заслоняя дневной свет. Сердце замерло, я пыталась аккуратно спуститься, задержав дыхание. Обычно в потайную дверь я просто спрыгивала, а тут нужно быть осторожной.

– Осмотрю шкаф, – сказал кто-то из охранников.

Мое сердце подпрыгнуло. Я не успею!

– Стой! – спас меня старший, даже не зная об этом. – Я сам этим займусь.

Кайруан подошел вплотную, собираясь потянуть на себя дверцу. Щелчок механизма, закрывающего проход, совпал со скрипом двери шкафа. Звуки из комнаты брата стали едва слышны. Я на секунду застыла, слушая шум своего дыхания. Нащупала на стене светильник, осторожно достала из него световой камень и потерла в руках, согревая. После того, как я вернула камень на место, постепенно все светильники загорелись. Один за другим. Букашки разбежались от света, а я пошла вглубь прохода. На лице то и дело, с каждым шагом оставалась паутина. Я дергалась, смахивала ее с себя и надеялась, что на волосах не останется пауков. И спускалась все ниже, по тихому старому тоннелю, едва освещенному светом магических огней.

Глава 5

Старые тоннели. Скрежещущие, дикие и темные. Ступени ведут прочь от комнаты брата. И я иду по ним, спускаясь вниз. Сейчас меня ничто не может остановить. Я провела в заточении столько лет и теперь… Лучше умереть!

Проход сужается, я слышу чужие голоса. Здесь, в старых тайных ходах сотни мест, через которые можно наблюдать за жителями замка. Я слышу, как где-то капает вода в лужу на полу. “Изнанка” неприветливая и холодная, к таким местам невозможно привыкнуть, но только так можно узнать чужие секреты: подслушать, понаблюдать и узнать то, о чем даже прислуга молчать будет под угрозой смерти.

Шепотки слуг растворяются, переходя в завывающий ветер, который пробирается в щель между дверью и полом. Тяжелая дубовая дверь снизу обозначена полоской тусклого света. На двери замок, разбитый когда-то тяжеленным булыжником. Камень все еще лежит здесь, им подпирают проход, когда уходят и когда возвращаются. Оплетающий дверь плющ рвется, когда я, отодвинув камень, с силой наваливаюсь на нее. Все еще зеленые листья потихоньку краснеют.

Со стороны замка лес выглядит как и прежде. Лишь желтая пелена, заметная не каждому глазу, искажает пейзаж. Пушистые ветви кедров играют шишками на мягком осеннем ветру. В детстве мы вместе с матушкой и Истаром играли здесь в прятки. В воспоминаниях пронесся заливистый детский смех – Истар свалился с дерева, не удержавшись за ветку, измазался в смоле, расстроился, колотил ногами по “плохому” дереву, а мы хихикали до упада.

Я сделала шаг, чувствуя, как разводы магического купола проходят насквозь. Я, конечно, уже выходила “на свободу”, но лишь единожды. И только чтобы удостовериться, что делать это могут не только курицы, которых я использовала как проверку.

Грязно-желтые отблески тускнеют у земли. Ощущение невесомое, быстрое. Как надеть платье через голову. Сначала тесно, а потом в самый раз. Магические искры будто цепляются, проверяют.

 Я выхожу наружу и первым делом чувствую резкий запах гари. Скорбящий лес, не скрытый магией еще не скоро смоет его. Обугленные деревья просят лекарство, просят забрать их с собой под магический купол, который защищает замок от темных сил. Как хочется провести пальцем по одному из них, прикоснуться щекой, забрать скорбь, оставив на себе черный след.

  Я делаю лишь шаг, не решаясь идти дальше. Темных я никогда не видела, поэтому не знаю чего бояться. Однако в книге по магоплетению говорилось, – желтые потоки способны остановить, удержать, превратить в камень. А значит, выходя за пределы купола я лишаю себя защиты. Я не способна подчинить колдовство и лес не подскажет, не почувствует угрозы – он не способен больше говорить. А когда-то лес был другим…

Тревога в моей груди росла и норовила вырваться на волю, терзая мою стойкость. Даже в день когда ушел брат, я не чувствовала себя настолько разбитой и преданной. Я так надеялась на Даруну, а сейчас, кажется, в мире нет человека, способного мне помочь.

– Почему ты далеко, братик?

Истар не допустил бы этого, защитил бы меня. Брат – герой, я и сейчас не перестаю в это верить. Он готов отдать свою жизнь ради семьи. А я? Готова ли я на подобное?

Тишина пронзала лес, терзала мысли холодным шелестом.

– Почему!? – крикнула я в никуда.

Отвечать мне было некому. Я сделала еще один шаг, навстречу свободе, потом еще один и еще. И побежала, ломая сухие ветки. Лучше умереть, чем так, чем против воли! Дыхание сбилось. Глупое, непутевое дыханье. Я оперлась ладонями о колени, тяжело дыша. Я не кричала, выла, будто угодила в капкан. Звала на помощь, плакалась. Вдруг мысль острой иглой уколола разум. Светлая Мать, это опасно! Я прикрыла рот ладонью, снова натыкаясь на звенящую тишину, в которой ни птица не запоет, ни кузнец не застрекочет. Всхлипнула и тут же зажала рот второй ладонью. Тише нужно, как мышка, что прячется в листве от филина. Слез не было, ночью я выплакала все без остатка. Другие это были всхлипы, отчаянные и горькие. Рана затянулась, но еще не зажила. Я зажмурилась. Руки тряслись, ноги примерзли к земле. Больше не сделают шагу в неизвестнось. Я  вдохнула поглубже и повернула обратно.

Снова путь по ступеням. Сменялись бесчисленные развилки, коридоры, проходы, пока я не добралась до жилой части замка. Здесь начинались комнаты прислуги, дальше кухня. Краем уха я услышала чужой разговор, звуки пробивались сквозь стены, преследуя меня. Повинуясь внутреннему чувству, я замедлила шаг и начала прислушиваться. Дурные мысли потихоньку вытеснялись сплетнями, которые я подслушивала.

– Рульда, а сколько картошки чистить?! – спросил звонкий девчачий голосок.

Кухарка запричитала, заохала и будто побежала, маша тряпкой в разные стороны.

– А ну пойди прочь, опять всю переведешь! Я тебе что сказала, иди на конюшню и там помогай!

Слушая разговоры, я ощущала, как становится легче. Жизнь шла дальше, не спотыкалась о мое замужество.

 Прижала ухо к стене. В одной комнате ворчали на плохую охрану замка, в другой нерадивую служанку ругали за мятые простыни, а потом и за непостиранное другой служанкой белье. Холод от каменной кладки пробирал до костей, а я все шла, следуя за теперь уже неразборчивым бормотанием.

Картина! Я вспомнила, что в большой картине одного из коридоров есть отверстие. Прижала ухо к стене, повел меня неразборчивый шепот. Холодная кладка пробирала до костей! Мы через нее в детстве следили за Валленом и бегали проверять, правда ли этой дырки не видно. Оказалось она спрятана в алых цветах на женском портрете.

– Ты видела его лицо? Он рвал и метал! – огорчилась служанка, крайне медленно натирая старый кубок.

– Совсем помешался…

– Я боюсь, он наделает глупостей, Мартиша!

Я разглядела вторую, меняя положение. Девушки были очень похожи. Только у одной лицо более вытянутое.

– И ты что, остановишь его? Как?

– Я переживаю! А если он предложит ей бежать?

– Тоже мне, согласиться! Сама то подумай, кто она и кто он!

– А если согласиться? – прошептала.

– Ну ты уж совсем глупости-то не говори! Никуда твой Кайруан не денется. Не переживай.

– Тише ты! Услышат! – поставила кубок, пряча руки в работе.

– И пускай услышать, он со дня на день сделает тебе предложение. Вот увидишь!

Я выбралась из шкафа. До комнаты каждый встреченный мной охранник провожал меня удивленным взглядом. Думали сбегу? В комнате меня ждала служанка. Она сидела на полу и изучала книги, которые я год за годом выискивала в закромах замка. Магия в них текла. Обряды, привороты, зелья, обереги, да все мне не в пору…  А я все равно собирала, изучала, хранила, тщательно пряча рукописи.

– Ваше Высочество! – окликнула моя служанка, вставая на ноги и отряхивая фартук. – Вас все потеряли!

– Что ты делаешь?

Она подбежала ко мне, запыхавшись.

– Сначала я искала Вас с охранниками. Мешалась. Меня отправили к Вам, чтоб если что, могла подтвердить, что Вы спите. Я протирала пыль, поменяла простынь…

– Никому не сообщили?

Она замялась.

– Кайруан, охрана ваша, – поспешила объяснить служанка, – сказал, если Вы вернетесь до захода солнца…

Закатные лучи еще облизывали землю теплом.

– Немедленно сообщи, что нашла меня. – если этого еще не сделала прочая прислуга. – Я была в библиотеке.

– Но мы искали там, Ваше Высочество! – воскликнула служанка, округляя глаза.

– Скорее, – учтиво настояла я, – и еще…

Я подождала пока служанка вернется от двери, и сосредоточенно посмотрит на меня, специально выдержала паузу.

– Больше никогда не трогай мои книги.

Она поклонилась и поспешила удалиться.

Книга осталась лежать на столе. Я развернула сверток. Том преданий и пророчеств я нашла в одном из старых тоннелей несколько лет назад. Ходила в библиотеку после, проверяла, есть ли в замке остальные тома, и нашла все пять. В первом говорилось о общей магии, ее видах и зельях, а остальные рассматривали каждый вид по отдельности. И только этот, шестой, был мной еще не прочитан.

 На первой странице шестого тома все еще красовались мои каракули. Я закрыла книгу. Лучше спрячу туда, где никто не подумает искать.  Даже если сейчас она не может принести пользу, в неумелых руках ничто может стать злом. За все годы попыток я так и не смогла овладеть магическим потоком, лишь научилась различать цвета свечений, а вот смогла ли что-то понять глупая травница-служанка остается только гадать.

Глава 6

Утром, когда сон еще не до конца отпустил меня, я даже подумала, что на самом деле меня никуда не увезут и все это было шуткой, пока ко мне вновь не постучали.

 Я смотрела на дверь. Та тихо открылась и также тихо закрылась. Шаги, тонкие, невесомые, любому ребенку они – отпечаток на сердце. Матушка присела на краю кровати. Я притворялась, что сплю, она смотрела на меня. Изучала. Что уж было в ее голове, мне не ведомо. Может не узнавала вовсе.

– Добры души. – Коснулась мягким шепотом.

– Добры души, – потерла я заспанные глаза.

Она теребила в руках белый лоскуток с синей вышивкой, но не решалась заговорить.

– Спасибо за цветы. – Начала она издалека. – Истар бы тоже подарил розы.

Я улыбнулась, пряча улыбку в складках одеяла. Да, он бы сделал именно так. Провинился, а потом бы подхватил, закружил и нарвал цветы.

– Я сшила платок для него. – Как горячий чай глоток за глотком согревает тело, так и ее слова согревали мою душу.

Нежная работа, сделанная заботливыми руками. Белая хлопковая ткань с инициалами в уголке, вышитыми синей лентой. Я улыбнулась и перелегла к ней на колени. Матушка перебирала мои волосы, и я чувствовала, что ссора, которая встала между нами стеной, исчезает. Прижалась к ее теплой руке щекой, зарылась, будто спряталась от всего мира.

– Мне каждый день горько, что мой ребенок не со мной. Ласта, у тебя нет детей, и ты даже представить не можешь, насколько это тяжело.

– Не могу. – Согласилась я, еще больше “кутаясь” в ее руку.

– Он ведь сбежал от нас, никто не тащил его в армию. Да и от кого он хочет нас защитить…

Убеждать матушку в обратном мне не хотелось, поэтому я продолжила:

– Может его что-то тяготило?

Мамины руки, самые сильные, самые родные на свете с нежностью проникали внутрь моего естества, в этих руках я всегда могла быть маленькой девочкой, перелетной пташкой. Как можно убежать от таких родных рук?

Хотя Истар всегда бежал впереди всех, прятался лучше всех, не боялся леса, был неуловимым. Даже Валлен отказывался играть, когда матушка брала нас с собой на лесную прогулку. Против воли вспомнилось, как она, словно ребенок, бегала за нами, смеялась, не зная усталости. Помнит ли матушка эти моменты? Они полны счастья и тепла. Даже несмотря на слабоумие я чувствовала ее любовь и всегда буду чувствовать.

– Мое сердце рвется, говорит, что я должна знать, но я не знаю, дорогая. Лишь молюсь, что под ликом Светлой он все-таки образумится и захочет вернуться домой.

Я перевернулась и посмотрела на нее. Мягкие черты, доброта в глазах и светлые волосы отражали всю красоту ее чистой души. Во мне так много было от нее. И мне порой было страшно, что я тоже когда-то лишусь рассудка.

– Не убегай больше в лес, ладно?

Как она узнала?

– Ты видела меня? – испугано засуетилась я, поднимаясь на локтях.

А что если она знает о тоннелях…

– Ты всегда сбегаешь в лес, с той девочкой.

Матушка поднялась, а я изумилась, запутавшись окончательно.

– С какой девочкой, мама?

– М-м, – цыкнула, – не могу вспомнить имя. Мужское будто, военное, но какое и не припомню.

Она взяла с моего стола расческу.

– Повернись, – покрутила она указательным пальцем. – Хочу расчесать тебе волосы.