Читать книгу Два правила Даши - - Страница 1

Каждое отдельное одиночество

Предисловие

Перед нами первая книга прозаика Дианы Забировой. Первый серьезный опыт в прозе. Книга, написанная с усердием и вниманием к деталям. Осмысление сложных тем: раннего взросления, жизни взрослых глазами ребенка, привязанности к близким.

Повесть «Два правила Даши» открывает читателю жизнь в городе и жизнь в деревне, эпизодично, часто – глазами главной героини. Сложные, подчас необъяснимые для ребенка взаимоотношения и конфликты взрослых. Их же холодный, бытовой мир без отклика к растущему человеку существует в виде двух неизменных правил, которые, казалось бы, должны полностью закрепостить главную героиню. Но никакие условности не могут подавить непосредственность, нужду в любви.

Детство – отсутствие барьеров, которые выстраиваются взрослыми с их принципами и непреложной убежденностью в правоте старшего; но когда еще человеку открываться, выражать эмоции, заявлять свое право на внимание? Для ребенка рамки стереотипного мира взрослых – по сути, переступание через себя.

Каждый персонаж в книге – отдельное одиночество. Мать, которая занята работой и устройством быта, может полагаться лишь на себя. Отец, который не занят ничем и, кажется, едва понимает, что у него есть семья. И Даша, которая тщетно пытается привлечь внимание родителей. Отдельно – картатай и няняйка, которые видятся с родными по выходным.

Прозаик Диана Забирова продолжает традицию русскоязычных авторов, написавших романы и повести взросления. Здесь мы знакомимся с семьей, в которой разлад, бескомпромиссные отношения и трагические события происходят на глазах маленького человека. Даша наблюдает и строит предположения там, где взрослые молчат. И особенно острый, пиковый момент, когда возникает важный вопрос «Что такое душа?» Девочке никто, скорее всего, не даст ответа: к нему тоже предстоит идти самостоятельно, интуитивно, как и к взрослению.

Итак, перед нами Даша, у которой ушедший отец – равно умерший. А самые лучшие моменты – выходные в Казангулово – вот-вот станут теплыми воспоминаниями детства, ведь картатай и няняйка пожилые люди, для которых есть прошлое и есть настоящий момент.

Будущие ценности формируются как бы сами собой. Любовь к родным из деревни, к отцу, когда он не монстр, а человек. В пустоте создаются воображаемые друзья. Потому что одиночество противоестественно – и она сопротивляется.

По прочтении «Двух правил Даши» возникает надежда: ребенок может остаться ребенком, ничто не отнимет способности радоваться миру окружающему.

Кажется, этот мир должен стать больше, раздаться вширь, здесь могут произойти изменения. (Особенно, когда оказывается, что правилам можно и не следовать, потому что ничего страшного не произойдет.) Но пока он маленький, как и сама героиня. Выход находится: правила перестают быть догмой, а жизнь продолжается.

Елена Луновская

Два правила Даши

(повесть)

– А где же люди? – вновь заговорил наконец Маленький принц.

– В пустыне все-таки одиноко…

– Среди людей тоже одиноко, – заметила змея.

Антуан де Сент-Экзюпери

1

Сонная Даша ровно, не шевелясь, сидит перед зеркалом на стуле. Мама аккуратно, ловко перебирая каждую прядь волос, заплетает Даше две тугие солнечные косички – ежедневный утренний ритуал.

Даша пьет чай, пока мама собирается на работу. Очень робко и сосредоточенно ставит кружку на стол. Бесшумно. За стеной спит папа.

Папа. Девочка любит по вечерам играть с ним в «дочки-матери», готовя вкусный наваристый борщ из цветного пластилина и картона. Любит дурачиться, прыгая по кровати, громко хохотать над шутками, обниматься, сидя на коленях, и ждать с работы. Выходные дни для девочки – самые счастливые. Даша просыпается вместе с папой. Садится на кухне на детский обшарпанный стул и ждет, когда папа приготовит самые вкусные в мире конфетки. Они вместе растапливают сахар на старой чугунной сковородке и пытаются вылепить разные фигурки, особенной всегда оказывается карамелька в форме сердца. Папа – ее единственный настоящий друг.

Даша с мамой идут в садик. Вьюга воет, и, кажется, что этот вой слышен всему маленькому городу. Крохотные снежинки летят в лицо и тают на покрасневших щеках. Мама крепко сжимает руку дочки, спрятанную в колючую рукавицу, и тащит за собой. Даша быстро перебирает ногами, еле успевая за мамой, но не жалуется. Она знает, что ныть при маме нельзя – станет хуже. Это правило номер один. Девочка идет молча, закрывая глаза и представляя, как спит в кровати.

Шесть сорок утра. В саду никого из детей, кроме Даши. Воспитателей нет, поэтому девочке приходится сидеть в углу душной кухни, вдыхать едкий запах горячего какао вперемешку с хлоркой, ждать Марину Анатольевну и кротко наблюдать за поварами, подслушивая их разговоры о том, что мужья ничего не хотят делать, что дети почему-то не едят манную кашу, что зарплату снова задерживают.

Даша – добродушный и наивный ребенок, который хочет со всеми дружить. Каждый раз, когда малышка подходит к кому-нибудь с предложением поиграть, получает один и тот же ответ: «Уйди, я с тобой не играю». Затем она идет к ящику игрушек, в котором часто остаются лишь машинки, берет разноцветный трактор, безразлично катает его вперед-назад и ждет, когда придет мама. Иногда Даша забивается в угол игровой комнаты, бесшумно всхлипывает и мечтает поскорее прийти домой и поиграть с папой. Но помимо папы у малышки есть выдуманные друзья – Антон и Вика – такие же маленькие, как и сама Даша. Вместе с ними девочка ездит в красивые места, которые видела только на картинках в книжках, много смеется, рулит машиной, сидя на стуле, и рассказывает, как прошел ее день. Антон с Викой приходят к Даше нечасто, но вовремя. С ними девочка чувствует себя нужной.

Тихий час в садике самый ненавистный. Ржавая двухъярусная кровать, стоящая у стены, кажется пугающей. Белая простыня с крошками, которую нужно обязательно встряхнуть перед тем, как лечь, отталкивает ещё больше. Даша как обычно не спит. Она ковыряет бортик кровати и подслушивает взрослых. У Марины Анатольевны, единственной воспитательницы, которая по-доброму и со всей душой относится к девочке, умер муж. Она сидит за столом, положив голову на руки. Нянечка гладит воспитательницу по спине, шепчет: «Марин, все наладится, ты переживешь, продашь здесь квартиру, поедешь в Питер жить с Тоней. Боль не заканчивается, она уменьшается. Потерпи. Женя же пил, как не в себе, оттого и умер. Ты ни в чем не виновата». Даша подслушивает, время от времени вглядываясь в щель кроватного бортика. Марина Анатольевна всхлипывает все чаще. Татьяна Сергеевна подает ей стакан воды со словами: «Попей валерьянку, так не пойдет». Малышка впервые слышит слово «валерьянка», не понимает, что такого пил Женя, что умер – вредную колу? Мама говорит, что ее нельзя пить. И вообще, что значит «умер»? Даша не понимает, но чувствует, что Марине Анатольевне больно. Девочке хочется подбежать к ней и обнять – воспитательница так делает, когда Даша плачет. Но она лежит, потому что знает, что Татьяна Сергеевна будет ругаться и поставит в угол.

К концу дня Даша сидит в углу пустой комнаты, снова катая трактор по шероховатому коврику. Мама всегда задерживается на работе и забирает дочь поздно. По пути домой они заходят в магазин – другой мир, который можно увидеть, но потрогать – никогда. Малышка знает, что у мамы едва хватает денег на хлеб и молоко. Но взгляд невольно падает на яркие манящие жвачки с Микки Маусом. Можно только смотреть – второе правило, которое нельзя нарушать.

По дороге мама учит Дашу выговаривать букву «р»:

– Даш, скажи «р-р-рыба».

– Л-л-лыба – пытается девочка.

– Неет, скажи «р-р-р», «р-рыба».

– Р-р-р, р-рыба. Так, мам? – Даша смотрит на маму.

– Умница, дочь, вот видишь, получилось! – улыбается женщина.

– Мам, а папа дома? Мы с ним поигр-р-раем, когда пр-р-ридем домой, да?

Мама меняется в лице. Она знает, как сильно дочь любит отца. Но ещё она знает, что дома папа никого не ждёт.

– Нет, дочь, папа пришел с работы, очень устал и лег спать. Ты его не буди.

Они вместе приходят домой и видят спящего мужчину. Даша замирает. Страх сковывает тело. Малышка старается тихо расстегнуть замок куртки и снять шуршащие болоньевые штаны. Она медленно проходит мимо папы, чувствуя в комнате кислый запах алкоголя. Берет в руки пульт от телевизора, зажимает одним пальцем красную кнопку, а другим – кнопку уменьшения громкости. Крохотное сердце колотится. Даша молится, чтобы телевизор не заорал и папа не проснулся. Однажды так случилось. Девочка уже лежала в постели и ждала, когда придет мама и почитает перед сном «Незнайку в Солнечном городе». Но папа встал и начал кричать, обзывать маму, бить посуду на кухне и… маму… Тогда Даше казалось, что это не папа. Она думала, что внутрь него во сне забрался монстр, который хочет всех съесть. В тот вечер малышка с головой укуталась в одеяло, села в угол кровати, прижав колени к груди, закрыла глаза, заткнула уши руками. Даше казалось, что монстр злится на маму потому, что она плачет. Поэтому девочка тихо всхлипывала, напоминая себе, что громко плакать нельзя – будет еще хуже.

Сегодня малышка сидит весь вечер на кровати, содрогаясь от каждого шороха, и смотрит «Микки Мауса» на минимальной громкости. Страх – то, чем живёт Даша каждый раз, когда папа приходит домой выпивший.

2

Пятничным вечером папа отвозил Дашу с мамой в деревню.

– Ты в воскресенье за нами приедешь?

– На газельке доедете.

– Тебе что, так сложно нас забрать? Все равно целыми днями дома лежишь, пьешь. Даже на работу устроиться не можешь. Хоть бы подкалымил.

Папа промолчал. Даша крепко обняла серого медведя Жулю – папа подарил на шестилетие. Она старалась не слушать разговор родителей, потому молча смотрела на пролетающие мимо стволы берез, водонапорные башни, деревянные деревенские дома вдоль дороги, стадо коров, которые паслись у берега Демы. Девочка хотела поскорее увидеть белую табличку с черной надписью «Казангулово» и знакомую дорогу из гравия при въезде.

Через полчаса папа остановился у оврага, прямо напротив деревянных ворот. Дедушка, как обычно, сидел на скамейке – пас гусят у дома. С палкой, на конце которой прикреплен кусок полиэтилена. Даша вышла из машины и подбежала к дедушке:

– Картатай1, привет! У вас уже гусята появились?

– Привет-привет, ҡыҙым2! Да, будем вместе пасти, – расплылся в улыбке дедушка.

Папа пожал трясущуюся от тремора руку картатая, болевшего Паркинсоном.

– Пап, смотри, у картатайки уже гусята есть. Ты завтра будешь со мной их пасти?

– Я сейчас домой поеду. С мамой поможете картатаю, – ответил он с жесткостью в голосе, приобнял дочь и выдавил улыбку.

Даша снова крепко обняла Жулю и зашла во двор. Там её уже встречали местные жительницы.

– Привет, курочка раз. Привет, курочка два… – Даша старалась поздороваться с каждой, пока шла к крыльцу.

Выглянула няняйка3:

– Ҡыҙым, привет! Айда4, чай пить будем со сметаной. Зови папу с мамой.

Даша повернулась к воротам и закричала:

– Ма-а-ам, па-а-ап, няняйка чай пить зовет.

Машина у ворот уже не стояла. Мама шла с двумя большими пакетами продуктов в руках и сумкой на локте.

Старый деревянный дом с побеленной печкой. Запах свежей выпечки доносится из кухни. Няняйка накрыла стол: поставила банку кисло-сладкой сметаны, творог с сахаром, напекла толстые лепешки с надутыми пузырями, наложила в маленькую вазочку шоколадных конфет и соленых сырных крекеров, заварила травяной чай с душистыми листьями смородины.

Даша намазала сметану на испеченный няняйкой хлеб, посыпала сверху сахаром и начала уплетать, запивая чаем.

– Даш, чай попьешь и спать. Время уже десять.

По тону девочка поняла, что маму сегодня лучше не расстраивать.

– Мам, а можно я с няняйкой схожу в сарай к Дуне, помогу подоить молочко.

– Завтра поможешь, – обрубила мама.

Даша растягивала чай.

Утром девочка проснулась одна, тихо обошла весь дом – никого. Тогда она подбежала к окну, которое выходило на скамейку у ворот.

– Картата-а-ай! – закричала девочка, высунув голову из открытого окна.

– О-о-о, ҡыҙым, ты уже проснулась?

– Да. А где мама с няняйкой?

– Мама во дворе вещи полоскает. Няняйка сейчас придет.

Няняйка зашла с железным ведром парного молока и нежно обняла малышку, проводя морщинистой рукой по голове внучки:

– Вот. Дуня сегодня нам подарок сделала. Специально для тебя, чтобы ты здоровой росла.

– А можно вечером я с тобой пойду доить?

– Конечно, ҡыҙым. Айда, чай попей и в магазин.

– Ура! – закричала Даша и села за стол.

По пути в магазин, который находился на другом конце деревни, Даша радостно бежала по дорожке и лишь изредка оборачивалась назад, чтобы снова увидеть родную щербатую улыбку няняйки.

– Ҡыҙым, что тебе взять?

Малышка смотрела на чипсы, которые мама никогда не разрешает – можно только смотреть. И молчала.

– Возьми, что хочешь, ҡыҙым.

Даша молча и скромно показала продавщице пальцем на маленькую пачку чипсов. Няняйка вопросительно посмотрела.

– Чипсы. Балалар хәҙер шундайзы ғына ашайҙар5, – пробурчала кассирша.

– Эй, Аллам!6 – вздохнула няняйка и достала из кармана хлопкового халата пятьдесят рублей.

Даша улыбнулась, обхватила пачку двумя руками и смущенно вполголоса сказала:

– Спасибо, няняй. Мама мне такое не разрешает.

– Ҡыҙым, ты часто такое не ешь, а то живот болеть будет. Лучше сметану, творог кушай, чтобы кости росли крепкими.

– Хорошо, няняй. А можно я к Андрею схожу, поделюсь с ним?

Няняйка молчала. Даша повторила вопрос громче.

– Ҡыҙым, Андрея забрали в город. В детский дом. Он сейчас там живет.

– А что такое детский дом? Он к детишкам поиграть поехал? А когда он вернется?