Читать книгу Эмигрант - - Страница 1

I

Осень в этом году выдалась, на удивление, солнечной. Настоящие холода пришли только в середине октября, и пришли они так внезапно, что, кажется, не только люди, но и вся остальная городская природа не были готовы к заморозкам и беззаботно радовались последним лучам солнца, поэтому неумолимо мерзли и дрожали как на улице, так и у себя в домах, ведь до отопительного сезона еще оставалось несколько дней. Резкая смена погоды негативно сказалась на настроении горожан: многие бродили хмурые и невеселые, злобно глядели сначала на небо, потом на высокие здания многоэтажек, где ютились такие же, как и они, граждане большого города, одетые в теплые белые халаты, мирно лежащие на своих больших диванах, а уже в самом конце окружающие косились друг на друга недружелюбными взглядами, будто бы именно случайный прохожий виноват в этих ужасных климатических перепадах.

Мистер Уан имел удивительный талант: он точно угадывал с одеждой по погоде, и ему никогда не было холодно зимой и жарко летом. Вчера он не интересовался прогнозами на завтрашний день, поэтому сегодняшним утром, взглянув в свое окно, увидел хмурое осеннее небо, приносящее пассивное настроение меланхолии и печали. Именно эти два чувства вечно кружат в осенний сезон над головой и противно нашептывают не самые приятные мысли. Однако мистер Уан уже давно привык к этим двум чертикам увядающего состояния и спокойно относился не только к ним, но и к окружающим. Укутываясь в свое теплое пальто, он то и дело замечал злобные и завистливые взгляды незнакомцев, но не обращал на них внимания и быстрым шагом, коим он всегда и ходил, шел на свою работу, которую выполнял уже не первый год. Не то, чтобы ему не нравилась его профессия, но мистер Уан быстро скучал, если ему что-то приедалось. Ему сложно было заниматься чем-то одним в течение долгих лет. Из-за своей вечной и быстро приходящей скуки мистер Уан вырос многосторонним человеком: мог талантливо рисовать, играть на нескольких музыкальных инструментах, среди которых были даже экзотический кото и итальянская мандолина, разбирался во многих сферах общественной жизни, знал множество естественный наук, хотел было даже стать достойным ученым, но, видя, сколько платят за ученость, передумал идти на столь неприбыльное и затратное дело и решил податься в обыкновенные инженеры. Деньги, как никак, играют огромную роль в современном мире, и чего мистеру Уану точно хотелось, так это жить беззаботно и богато. Правда, выходило так, что он жил богато без каких-либо трудностей: у него получалось легко найти прибыльную работу, его таланты помогали ему во всем, он никогда не был безработным, даже когда увольнялся с очередной должности, ведь тут же находились желающие взять такого ценного сотрудника в свое предприятие. На вечный вопрос о причинах столь многочисленных увольнений, мистер Уан всегда находил какое-нибудь убедительное оправдание, которое подкупало работодателей, и они принимали его на высокие должности. Говоря коротко, мистер Уан был успешным человеком и не знал материальных бед.

Жил он один. И дом его находился в центре большого города- второго после столицы мегаполиса какой-то страны, название которой мистер Уан вечно забывал: у него была плохая память на имена и названия. Единственное имя, которое он помнил четко, это имя своей умершей недавно матери, но и оно постепенно уходило из памяти, ведь все реже из уст мистера Уана эти драгоценные слова вылетали на ветер и достигали чужих ушей. Особых душевных мук он не испытывал: относился к смерти спокойно, готовился к утрате человека заранее (и способ он выбирал не самый гуманный: обрывал все связи с готовым умереть знакомым за несколько месяцев до его кончины). Философию мистер Уан не любил, поэтому не страдал особо от внутренних противоречий, был всегда настроен на успех, однако он был обаятелен и легко мог поддержать диалог с обиженными на жизнь мыслителями, которые думают о вечном не столько из-за высокого ума, сколько из-за бедственного положения или в личной жизни, или в материальном благосостоянии. Может быть, и все вместе. Гражданином мистер Уан, разумеется, являлся самым порядочным. По утрам он просыпался и начинал свой день с небольшой зарядки на пятнадцать-двадцать минут, затем приступал к сытному, но скромному завтраку и запивал свою сонливость чашечкой молотого кофе, которое ему каждый день поставляли два чумазых чернорабочих. Их мистер Уан нашел случайно и по доброте своей душевной стал платить бедным нищим довольно-таки весомую заработную плату. Единственной задачей этих работяг была закупка продуктов. Они узнавали, где продается качественный, но относительно дешевый товар, который необходим мистеру Уану, и закупали его в определенных количествах, а затем приносили пакеты прямо к двери своего благодетеля. Занимались они этим делом всегда по утрам, ибо днем чернорабочие усердно трудились, а вечером мирно отдыхали со своими семьями, молясь за добрую и щедрую душу хозяина.

Всем известно, что мистер Уан добросовестный, почтенный, порядочный, интеллигентный, организованный, трудолюбивый, разносторонний человек, имеющий еще добрую сотню положительный качеств. Все, кто знал мистера Уана, гордились своим знакомством с этим состоятельным и обаятельным мужчиной. Он был эталоном многих своих коллег, ему не раз признавались в любви, но мистер Уан всегда грациозно отказывал своим поклонницам и находил такой изящный и убедительный аргумент своего поступка, что ни одно разбитое сердце не затаивало обиду. За умение выходить из воды сухим мистеру Уану верили и делали это без лишних домыслов, ведь его слова всегда попадали в самое сердце, а добрые глаза влюбляли в себя даже самого подозрительного параноика.

Вместе с холодным осенним ветром скоро должны были подойти и тучи, наполненные дождем. Из-за резкой смены погоды у мистера Уана болела в этот день голова, поэтому он шел, с виду хоть и уверенно, и быстро, но на самом деле его глаза рассеянно бегали по витринам магазинов, рассматривали великолепные женские платья и стильные мужские костюмы, манящие своей строгостью и официальностью. В его голове великих идей и умных мыслей не находилось, вместо них там бегали устало то туда, то сюда рассуждения о сегодняшнем дне и завтрашнем утре.

Зайдя в самое престижное здание города, мистер Уан натолкнулся на Марию Бондекер- активная средненькая секретарша, вечно бегающая по зданию и до сих пор не открывшая для себя столь удобное изобретение человечества как телефон, поэтому она тратила свою энергию впустую, двигаясь по этажам огромного небоскреба ежеминутно.

–Доброе утро, мистер Уан!– торопливо и впопыхах крикнула она вошедшему мистеру Уану.– Вы как всегда вовремя! Ну и погодка сегодня! Вы молодец, как всегда! Взяли с собой теплое пальто. А вот я доверилась прогнозу погоды и оделась как всегда…

–Не переживайте,– не глядя на секретаршу, ответил мистер Уан. Ему было немного неприятно слышать громкий голос чересчур активной дамы, который бил по больной голове, как половник по пустой кастрюле.– Не вы одни ошиблись: с вами весь город мерзнет- а я всего-навсего случайно выглянул сегодня утром в окно. Интуиция сыграла! Сегодня она меня не подвела.

Мария увязалась за мистером Уаном. Вместе они подошли к лифтам, и мужчине крайне не хотелось продолжать диалог с шумной секретаршей.

–Вы правы! Интуиция- это необходимая вещь. Вот я прислушиваюсь как-то к голове, а не к сердцу. Наверно, поэтому так часто совершаю довольно глупые ошибки.

–Наоборот, стоит чаще прислушиваться к своей голове, ведь она точно не предаст, в отличие от сердца.

–Вы опять правы!– Бондекер громко рассмеялась.

«Раздражает!»– подумал напряженно мистер Уан. Он видел, что лифт уже вот-вот спустится, и ему хотелось, как можно скорее избавиться от источника надоедавшего шума.

–Это все простые истины, Мари,– улыбнулся мистер Уан.– Я лишь цитирую великих людей, которые все уже открыли и исследовали. Нам остается лишь опираться на их труды и подниматься все выше!

–Замечательные слова!– Бондекер восхищенно глядела на мужчину.– Существуют же такие замечательные люди на этом свете!

–Всегда существовали,– лифт уже спустился на нулевой этаж и открыл свои двери. Женщина вошла в него, но мистер Уан продолжал стоять. Он ударил себя по лбу, громко вздохнул и щелкнул пальцами.– Точно! Совсем забыл! Забыл свои перчатки у входа!

–Что же вы!– забеспокоилась вместе с ним Мария.– Идите же! Идите! Я придержу для вас двери!

–Нет! Езжайте, вы вечно в бегах!

–Но как же…

–Езжайте!– раздраженно выговорил мистер Уан и, дотянувшись рукой, нажал на случайную кнопку. Двери захлопнулись и лифт устремился наверх.

Мистер Уан выдохнул и оглянулся. Холл был пуст. За высокими стеклянными окнами бродила серая, дождливая погода. Серый оттенок мира вместе с темно-серым асфальтом и стенами преображал официальный и скудный на разнообразие пространства холл в уютную пещеру, где можно переждать бурю, неожиданно возникшую на горизонте. Мистеру Уану стало плохо. Не столько от приятных чувств, сколько от тепла пальто. Соседний лифт уже спустился.

Поднимаясь на свой этаж, герой смотрел на себя в зеркало. Приятное, рельефное лицо. Слегка смуглая кожа. Небольшой нос, рот, уши, густые брови, не слишком короткие волосы, незаметные уши. Между переносицей и лбом находилась небольшая ямочка, которую нельзя было сразу заметить из-за цвета кожи. Рядом с веками полукругом размазались небольшие темно-синие пятна. А взгляд был усталый. В нем виднелось какое-то разочарование. Мистер Уан смотрел на себя и видел не порядочного гражданина, а обыкновенного рабочего, не имеющего ничего стоящего, кроме своего капитала, острого ума и бежевого дорогого пальто с ремешком. Тот ли человек, что сейчас буквально возненавидел ни в чем невинную Марию Бондерек, считается примером для подражания чуть ли не каждого своего знакомого? На широкие плечи мистера Уана опустилось клеймо порядочности и правильности, которое тяготило носителя. Ему не нравилось, что он имеет определенный образ, который очень легко можно разрушить, но так сложно восстановить. Мистер Уан не чувствовал себя свободным человеком, потому что был скован мнением других. Он хотел проснуться в позднее время, опоздать на работу, нагрубить всем тем, кто бесстыдно раздражает его нервы, но душевная порядочность, желание видеть на лице других почтенную улыбку заставляли его день за днем повторять одно и то же.

Несмотря на цикличность своей жизни, ему все же удавалось покончить с предыдущими местами работы, но с людьми он так сделать не может. В его голову никогда не приходила мысль об простом избавлении от человека, который уже сформировал для себя ассоциации с именем мистера Уана. Как бы не кипел гнев внутри него, поднять руку на уважающего его человека он не мог. И вряд ли сможет.

Мистер Уан закачал головой. Нет… Все он может… Он может убить человека, может высвободиться из этого общественного мнения, но боится. Его трусливая душа самоутверждается за счет чужого восхищения. Мистеру Уану нравилось слышать, как его хвалят, нравилось видеть, как очарованно на него смотрят коллеги, нравилось думать о том, что его личность в этом мире имеет огромный вес. Да, мистер Уан может все. Но боится. Череда случайностей привела его к настоящему. Самостоятельно идти мистер Уан не способен. Его ноги атрофировались, руки перестали слушаться- тело несет течение, а он сам и не сопротивляется. У него есть собственный гимн: «Время все рассудит!»– и придерживаясь этого лозунга, мистер Уан миролюбиво плывет по жизни. У него столько возможностей встать и что-то поменять в течении этой бурной реки, но герой лежит и смотрит на звезды, возле его уха крутятся фразы поклонников, так же плывущих вместе с ним, а рот наполнен водой. Он не может ничего сказать, смотрит на себя в зеркало и молчит. Зачем ему жаловаться на жизнь? У других все куда хуже. Ему повезло. Он должен радоваться! Жизнь удалась!

Ему повезло… И достоин ли мистер Уан этого везения? Заслуживает ли он стоять в этом лифте, в этом здании, на этой земле? Что сделал он для себя, чтобы заслужить свое же место в мире?

Двери лифта открылись.

II

Питер Бир зашел в офис, поздоровался со всеми коллегами, сел на свое место и начал работать. Его будни были почти схожи с делами мистера Уана, но они работали на разных этажах. Да и он не являлся копией своего коллеги сверху: мало спал, много работал, не восхищал окружающий своим изяществом, сливался с массой, являлся обыкновенный сотрудником крупной фирмы. Питер являлся винтиком, который особо ничего не значил в механизме. Его особо не замечали. Все то и дело, говорили рядом с ним о мистере Уане, а он и сам в какой-то момент так увлекся личностью этого таинственного сотрудника, про которого слухов набрелось немерено, что записался в ряды ярых поклонников эталона кампании. Платили ему немало, однако только одна лишь зарплата являлась гордостью скромного офисного планктона. Питер Бир прилежно учился в школе, но высоких оценок никогда не получал, провел жизнь обычного студента, и за старания его взяли спустя год после окончания университета в нынешнюю кампанию, где он потратил уже не один год своей жизни. Его лицо видели все, но запомнить могли лишь единицы. Поэтому все на него странно смотрели: с широко поднятыми глазами, натянутой улыбкой, вежливо жали руки, учтиво спрашивали, как его дела, и отворачивались.

У кампании был символ- почтальон. Говорят, что еще в семнадцатом веке первый владелец предприятия до того, как основал свой бизнес, работал обыкновенным почтальоном и, чтобы увековечить начало своего успеха, он первым делом нанял в свою небольшую кампанию доставщика писем. Это стало традицией, и из года в год каждый новый директор организации, перед тем как приступить к должности, приглашал на работу нового почтальона. Доставщики писем действительно были важными людьми в кампании: более двух веков они разносили письма сотрудникам, являлись вестникам передовых новостей, с ними приятно беседовали, поддерживали дружественные связи, однако с появлением современных технологий, потребность в почтальонах снизилась, и они стали символом, олицетворяющим прошлое. Проще выражаясь, они превратились в обуз. Но традиции нарушать пока никто не осмеливался, и доставщики писем исправно получали свою заслуженную зарплату, а вместе с тем приобретали еще неуважение со стороны остальных сотрудников, которые, чтобы заработать почти такие же деньги, оставались в офисе до самого позднего вечера. А почтальон, в основном ничем не занятый, выполнял все свои немногочисленные дела и все оставшееся время тихо курил в сторонке, наблюдая в окно за кипучей жизнью мегаполиса. Питер Бин был единственным, кто относился к доставщику писем нейтрально. Ему была безразлична зарплата другого сотрудника, так как он все равно получал больше. Главным показателем человечности у Питера Бира была память на имена и лица. Если человек запоминал его, то сразу же становился лучшим другом. Но таких оставалось единицы.

В какой-то момент Питер и почтальон разговорились во время перерыва и стали поддерживать постоянный дружественный контакт. Почтальон, что удивительно, запомнил имя Питера и взамен получил единственного сотрудника, который не относится к нему с враждой. Их беседы не были наполнены каким-то осмысленным контекстом, темы для разговора они выбирали самые пустяковые и мирно проводили свои перерывы, обсуждая ту или иную ерунду.

–Странно видеть пепельницу, стоящую не на столе, ближе к дивану, а на подоконнике, прижавшуюся к углу,– уставившись в окно, произнес почтальон, как только Питер Бир вошел в курительную комнату. Его длинные темные усы двигались вместе с губами и немного колыхались.

–Видимо, сегодня ей холодно. Надо бы попросить подключить отопление к нашему этажу.

–Отопительный сезон начнется завтра. Вряд ли ей холодно. Наверно, просто одиноко.

–Ей никогда не бывает одиноко,– Питер сел на мягкое кресло, заляпанное пятном от табака. Достав портсигар, он протянул сигаретку почтальону.

–Благодарю, но вы не правы,– сказал доставщик писем, покрутив в руке белую полоску.– Всем бывает одиноко, а неживым предметам тем более. Они же неживые. Они не могут пойти постоять около гидранта, взглянуть на витрины дорогих магазинов и просто подышать морозным осенним воздухом. Им одиноко быть неживыми.

–Не думаю, что стояние возле гидранта- это первая вещь, которую необходимо делать, когда обретаешь ноги. Я, если бы у меня отросли ноги, побежал бы в парк и громко-громко кричал о том, как же счастлив.

–Не будете вы счастливым,– отмахнулся почтальон.

–Извините,– возмутился Питер,– почему это не буду? Я способен передвигаться куда быстрее, чем мог до этого. У меня останется больше времени на свою жизнь, потому что путь из точки А в точку Б займет куда меньше времени. А безногим инвалидом я трачу непростительно много часов только лишь на передвижение.

–Время делает вас таким счастливым?– густые брови почтальона удивленно поднялись.– Мне жаль вас. Не в времени счастье, а в том, как ты его теряешь. Ты можешь высыпать из мешка все письма сразу, при этом довольствуясь тем, как красиво выглядит белый водопад бумаги. А можешь вытаскивать по одному каждое письмо, читая или нет каждый адрес, рассматривая каждую марку, понюхивая каждый конверт. Кто-то любит момент, кто-то долгий, но тщательный процесс. Я думаю, тому, кто всю жизнь не мог даже дышать, великим счастьем будет стоять и наслаждаться тем, что он живой. Вот, что будет считаться счастьем.

–Ему будет тут же не хватать этого счастья. Он забудет про него и привыкнет к своей жизни. Ему нужно мыслить шире!

–На всех вас- широкомыслящих- уже мира не хватает! Вы только и умеете, что занимать пространство, а правильно пользоваться ею- нет. Вот, например, вы. Вы многосторонний человек, который разбирается во многом, умеете держать диалог с людьми, но быть профессионалом в какой-нибудь одной сфере у вас никогда не выйдет, потому что вы распыляетесь.

–Вы меня путаете с кем-то другим. Разбираюсь я только в часах. Больше ничего не могу в этой жизни: ни любить, ни ненавидеть, ни страдать, ни чувствовать.

Почтальон задумчиво рассматривал сигарету Питера в руках, пока докуривал свою.

–Вы правы, ошибся. Мы с вами одиноки оба. И счастья своего вряд ли когда-нибудь найдем.

–Я не переживал ничего такого, чтобы понимать что-либо о счастье,– ответил Питер, глядя на противоположное пустое кресло.– Будь у меня тяжелая жизнь или успешная семья, я бы, может быть, дал вам собственное определение счастья.

Пошел дождь. Почтальон улыбнулся.

–Вот, смотрите. Капли тоже ломятся сюда. Значит, тоже одиноки, хотя их много. Они все из одного облака падают, а найти общий язык не могут. Знаете почему?– доставщик писем ехидно посмотрел на Питера.

–Ну и почему же?

–Они неживые!– и почтальон тихо засмеялся.

–Эти хотя бы падать могу. А пепельница нет…

–Об этом лучше не думать,– продолжая хихикать, доставщик писем переложил с подоконника на стол пепельницу.– В дни полного одиночества, которое так или иначе наступает, как бы ты не пытался его избежать, можно легко впасть в отчаяние. Легко!

Питер почувствовал странный вкус крови на своих губах. Он только сейчас заметил, что случайно раскусил ее.

–Если вся жизнь- это день полного одиночества?

–Радуйтесь! Оно никогда не наступит!

–Оптимист,– спокойно выбросил Питер. Сгорбленная у окна фигура почтальона показалась ему в этот момент такой уродливой и неправильной, что Бир поморщился, а доставщик писем заметил это.

–Оптимистом меня лучше не называйте,– улыбнулся он.– Называйте меня вашим затылком.

–Хорошо, буду теперь вас называть своим затылком. А вы меня, пожалуйста, продолжайте называть по имени. Это делали так мало людей, что я, порой, сам забываю, как оно звучит и как пишется.

–Договорились,– правый ус почтальона колыхнулся.– Это будет крепкий союз, который окончится полным поражением человечества!

–Или одиночеством пепельницы.

–Здесь ни то, ни другое не имеет смысла. Главное, чтобы вы осознали, куда идете…

–Хорошо, буду осознавать,– перебил почтальона Питер и хотел было уже посмотреть на часы, но его взгляд приковали усы, которые опустились и словно загрустили.

–…и с кем,– закончил свою фразу доставщик писем.

Бир посмотрел в глаза почтальону. Он никогда особо не обращал на них внимание, а тут вдруг в нем загорелось желание понять, сквозь какую призму этот никому не нужный человек созерцает мир. А его глаза были серыми, почти белыми, как лист бумаги. Они смеялись и немного щурились, понимали, что все внимание собеседника приковывают усы, и пользовались этим: смело глядели на человека, рассматривая его с ног до головы.

–Я никогда не задавал себе этот глупый вопрос,– голос Питер надорвался. Он на мгновение замолк и шепотом произнес.– С кем?

–Вам везет,– улыбнулся почтальон.– Вы имеет шанс изменить все. Весь мир может перемениться в ваших глазах.

–Между нами нет отличий. Все, что могу я, можете и вы.

–Спасибо, что пытаетесь поддержать,– засмеялся доставщик писем и присел на диван,– но в себе поменять я ничего не мог изначально.

–Почему? Вы можете уволиться хоть сейчас.

–Не могу. Это передается по наследству- должность почтальона. Это всем для виду рассказывают, что был нанят новый доставщик писем, но на самом деле, моя семья уже давно занимает место почтальона в этой кампании.

И именно в этот момент, когда собеседник, наконец, сел на диван и готов был к долгому и откровенному разговору, Питер взглянул на часы. Почтальон умолк. Он улыбнулся и посмотрел вслед за героем на время.

–Вам пора! Перерыв вот-вот закончился. А это долгая история. У нас еще так много времени! Наговоримся, мистер. Наговоримся!

–Вы правы,– с досадой произнес Питер.– До завтра.

Нехотя, Бир вышел из курительной комнаты, не закрыв за собой дверь и мысленно проклиная и себя, и время.

Весь оставшийся день Бир думал о почтальоне. Обыкновенно их разговоры вылетали из головы, как только герой выходил из курительной комнаты, но на этот раз Питер находился в задумчивом состоянии. Он даже не прислушивался к разговору своей вечно шумной напарницы, которая изо дня в день трещала о мистере Уане. Его мысли были поглощены им самим. Он вдруг стал постоянно оглядываться. Впервые Питер заметил, что его офис- тесное и маленькое помещение, где находится очень много людей. Ему стало душно. Он то и дело выходил в курительную комнату, но больше почтальона Питер за сегодняшний день не встречал. Когда он собирался домой, Бир поднял голову и увидел темное небо, на котором не было ни звезд, ни Луны. Тьма напугала Питера. Его сердце часто застучало, и в голове снова что-то затрещало. Это было очень странно. Что-то меняется в Бире, он постепенно пытается вырваться из чего-то., а теперь его прошлое- это пустота, которая исчезает на глазах.

–Жить настоящим!– Питер смотрел на бездомного, который протягивал ему руки, прося денег. Безработный вылупил глаза и испуганно глядел на безумного прохожего, который подошел к нему и стал кричать о настоящем.– Теперь надо жить только настоящим! Только настоящим!

–Хорошо…,– бездомный осторожно встал и, как только Питер отвлекся, убежал в неизвестном направлении. А герой смотрел на небо, которое теперь не было таким темным из-за света искусственных огней.

III

Вечер Вильгельма Ребеллиона всегда сопровождался разбитыми стеклами. Куда бы не пошла гроза улиц, всегда какому-нибудь ресторанчику да доставалось. Рядом с ним ошивалась парочка таких же, как и он, бунтарей, которые в основном творили эти разрушения и беспредел. В их одежде не было ничего бандитского: темные брюки, светлая рубашка, скрытая под серым пиджаком- сразу и не скажешь, что они бандиты, которые скопировали образ у нашумевших преступников, прославившихся в Англии благодаря громким грабежам и убийствам. Однако вместо козырьков на их головах блестели приплюснутые шляпы. В солнцезащитных очках они бродили ночью, заглядывая почти в каждый бар и обязательно устраивая с кем-то драку. Несмотря на свою склонность к насилию, были они, к сожалению, людьми умными: просчитывали свои маршруты, грамотно организовывали коммуникацию, поэтому знали о приближении полиции задолго до ее появления и подставляли все так, что виновными оказывались жертвы, а не зачинщики. Вильгельм являлся авторитетным лидером: харизматичным, умным, безумным и хитрым. Его лицо никто не видел: оно скрывалось под большим шарфом и темными очками. Жертв своих потасовок Вильгельм выбирал неслучайно: в основном это были заказы от местных граждан, которые хотели разобраться с теми или иными знакомыми, мешавшими им спокойно жить. За достойную плату они могли даже убить. Но Вильгельм все же имел капельку благоразумия и понимал, когда нужно брать заказ, а когда необходимо отказать обезумевшему клиенту. Поэтому в особо громкие истории банда Вильгельма не встревала. О них знали только в том районе, где они чаще всего бывали, да слухи разные ходили среди пьяниц, ставших свидетелями их потасовки.

В душе Вильгельма не было разделения на плохое и хорошее, он молча выполнял свое дело, о нем многие слышали, но никто никогда не знал точную информацию о своем таинственном главаре. Он умело скрывал личность, на ходу придумывал новые способы ведения драки, да и дракой его инциденты нельзя было назвать: Вильгельм разрабатывал стратегию своих потасовок, уделял внимания любым мелочам и всегда выходил сухим из воды. Не всегда его прислужники оставались целыми, но его командира никогда не задевала ни одна пуля, и ни один нож не резал ткань его пиджака. Для него это было похоже на поле боя. Он обожал теорию войны Древнего мира, современный способ ведения боевых конфликтов его не устраивал: все стало слишком сложно и гуманно, поэтому свою любовь к примитивным военным маршам главарь банды проявлял в пьяных драках, затеянных в темных переулках.

Действовали преступники вечером и ночью, и их ореолом всегда были места с повышенной концентрацией баров, ресторанов и прочих вечерних заведений, где встретить трезвого человека означало увидеть настоящее чудо. В этом, отчасти, и заключался успех потасовок банды Вильгельма: они действовали там, где все уже поголовно валялись пьяными. Это не самая честная тактика, но пьяный человек куда острее воспринимает информацию через боль и угрозы нежели через слова. Да и не только пьяный. Вильгельм выбирал методы выбивать из человека информацию индивидуально: он анализировал поведение жертвы и прикидывал максимальный порог боли, а затем приказывал своим ребятам приступать к работе.

Одного такого бедолагу как раз схватили в одном из баров, где все прошло, на удивление, более чем успешно, и отвели его в свое укромное место. С небольшой шишкой на лбу, пьяный и испуганный он озирался вокруг, пытаясь найти в темноте лица. А его сгорбленное и привязанное к стулу тело освещалось единственной лампой так хорошо, что видны были капельки пота, стекавшие по его морде.

–Нам тут доложили, что ты мешаешь своим соседям спать,– низким и угрожающим голосом заговорил Вильгельм, прячась в тени.– Избиваешь свою жену, иногда даже дочку трогаешь.

–Вранье!– кричал, пытаясь вырваться из плена, связанный мужчина.– Не бил! Это все специально подстроили! Я бы никогда не поднял руку на девушку!

–А на ребенка бы поднял?

–Ни за что!– слюна жертвы попала на черное пальто Вильгельма. Все это заметили. Мужчина зажмурил глаза, готовый получить удар, но главарь банды решил продолжить допрос.

–Почему же твою жену после каждого вечера видели с новым синяком на лице? Она говорит, что упала.

–Она у меня такая рассеянная,– открыв глаза и выдохнув, нервно улыбнулся заключенный.– Вечно падает и падает, падает и падает. Пьет много!

Вдруг громкий стук ошеломил мужчину. Он испуганно стал вглядываться в темноту. Оттуда выскочило замаскированное лицо Вильгельма. В его очках отражалось искаженная от страха морда пленного.

–Пьет много!– крикнул Вильгельм.– Так ты по барам шлялся, чтобы ее найти?

–Нет…,– мужчина очень громко глотнул, не отрывая взгляда от лица бандита.

–Тогда что ты там делал?

Мужчина ничего не ответил.

–Избивал жену!– крикнул Вильгельм и кивнул своим ребятам. Мужчину плетью ударили по голым бедрам. Кожа рассеклась и потекла тонкая струйка крови.

Раздался истошный вопль. Вильгельм не убирал своего лица и молча наблюдал, как в истерике и панике пленный пытается изо всех сил вырваться из плена.

–Я спрашиваю: избивал жену?

–Избивал!– крикнул пленник, видя, как бандиты начали замахиваться.

–А дочку…

–Да!– перебил мужчина, вытягивая вперед шею.

Лицо Вильгельма спряталось во тьме.

–И ты продолжишь это делать, пока не убьешь…

–Я не хочу убивать!

–Так не проще убить первым тебя?

–Не надо!– мужчина закачал головой.

–Мы избавим тебя от самого страшного греха. Но в рай ты все равно не попадешь.

–Я не убью! Не убью! И пить брошу! Буду любить! Любить ее!

–Кого?

–Обеих!

–А людей ты любить будешь?

–Буду!– крикнул что есть сил заключенный. После крика на мгновение наступила страшная тишина.

–Почему я должен тебе верить?

–Я сделаю все, что ты захочешь! Сделаю все!

–Сделаешь. И продолжишь избивать.

–Не буду!

–Не верю!– Вильгельм кивнул головой, и мужчину снова ударили несколько раз. По его искривленному от боли лицу стекали пот, слезы и кровь. Когда его заставили замолчать, главарь уже тише продолжил.– Тебе больше никогда не поверят. Ты много раз предавал чужие надежды. Ты и мои предашь. А попросту делиться своими надеждами я не хочу.

–Не буду! Я буду верен те…,– мужчине закрыли рот и пару раз ударили по лицу.

–Веришь ли ты сам себе?– спросил Вильгельм, но ответа не дождался.– Нет. Ты и себе не веришь. Тогда зачем людям доверять тебе? С какой стати? Я таких, как ты, не люблю. Ты предашь все, лишь бы выпить. Ты неисправим.

Лицо главаря наклонилось ближе. Зрачки пленного сузились, мужчина всем телом пытался отдалиться от Вильгельма. Он стал громко мычать, но члены банды крепко сжимали его рот.

–Ты уже мертв.

Рассеченная бровь пленного дернулась.

–Почему ты цепляешься за жизнь, если уже мертв?

Лицо Вильгельма пропало в темноте. Мужчине закрыли лицо и унесли из комнаты.

Идя по темным улочкам в одиночестве, Вильгельм прислушивался к необыкновенной тишине. Рядом находился район с многочисленными барами, где полным-полно пьяниц, шумных и уродливых, но вокруг царила удивительная тишина. Вильгельм присел на твердую плитку и закрыл свое лицо руками.

–И чего голова кругом идет?

Он оглянулся, но вокруг никого не было. «Я один?»– подумал Вильгельм. От этой мысли ему стало плохо. На него напала неожиданная тоска, за которой стояла слабость. Вспоминая кровь на лице пленного, Вильгельм скорчился от неприязни. Он до жути боялся крови. Этот темно-красный цвет и тянущаяся струйка ассоциировались с нестерпимой болью и страданиями. Ребеллион не мог вспомнить из своего прошлого, когда у него появилась эта фобия. Да и он плохо помнил свою жизнь. Непонятно было, отчего так тоскливо стало на душе Вильгельма. Почему он почувствовал непреодолимое желание исчезнуть?

–Одинок что ли?– спрашивал себя герой.

–Так ты разговаривать умеешь что ли?– чужой голос появился рядом.

«И шагов не услышал»,– Вильгельм поругал себя за невнимательность.

Подняв голову, герой увидел нечеткий силуэт незнакомца. Он, шатаясь, стоял над ним.

–Пьяница что ли?– смутно спросил Вильгельм.

–А ты наркоман?

–Если бы.

–Тогда чего сидишь здесь?

– Жду.

–Кого?

–Кого надо.

–Еще и отгрызаешься,– мужчина отвернулся.– Я ведь и избить тебя здесь могу.

–Это ничего не изменит.

–Да нет. Мне вот легче будет.

–С чего это?

–Пар выпущу.

–Насилие расслабляет?

–Будто бы ты не такой,– незнакомец присел перед ним на корточки.– Посмотри на себя: все лицо завешано тканью, будто в пустыне живешь. Скрытный какой. Может, ты скрываешь что-то, потому что сеешь что-то неприличное? Может, насилие? Ты, видимо, похуже меня будешь.

–А человек может жить без насилия?

–Если его не принимает общество, то да,– послышался чирк зажигалки. Маленький огонек тускло осветил лицо незнакомца, но глаза скрывала тьма. Свет уличного фонаря наполовину охватывал тело Вильгельма, а вот мужчина спрятался в тени.

–Не принимает общество?

–Если он одинок.

Вильгельм пытался разглядеть в темноте лицо незнакомца. Ему показалось, что оно глядит на него и видит насквозь. Мужчина сейчас рассматривает его глаза, несмотря на солнцезащитные очки, затем будет изучать его нос и рот. Сигаретный дым полетел прямо в лицо Вильгельма.

–А ты ведь одинок, да?

Ответа незнакомец не услышал. Усмехнувшись, он встал и вышел из переулка.

Мимо прошла толпа пьяниц, которая громко ругалась, смеялась и запевала пошлую песенку про жен, проституток, правительство и несчастную жизнь работяг.

«Одинок? Вряд ли. Иначе бы спился, как они»– выйдя из переулка, Вильгельм побрел по длинной улице, полной шума и криков. По бокам сияли уличные фонари баров, прохладный ветер обдувал укутанную голову героя. У стены валялась парочка напившихся граждан. Звонкие цоки кружек, веселый смех, где-то даже жалобный плач- звуки ночного города давили на Вильгельма, а он шел, вглядывался в пьяные лица прохожих и думал о том, что они одиноки. Настолько одиноки, что ищут свою компанию в бутылке и таких же отчаявшихся, убегают от проблем, не хотят трудится и наслаждаются медленным тлением своей души. И среди них был Вильгельм, который не пил, но чувствовал себя так же паршиво, как и этот район плача и алкоголя.

IV

Мистер Уан, закинув ногу на ногу и скрестив руки на колени, сидел в зале ожидания. Сегодня утром, не успев еще мистер Уан зайти в здание, его неожиданно вызвал к себе директор фирмы. Рядом с ним перешептывались коллеги героя. Они иногда оглядывались на него, улыбались ему, но не вступали с ним в диалог. Их группа была закрытой. До мистера Уана доходили только отрывки фраз, которые ничего не значили. От скуки герой осматривал помещение, которое уже, кажется, запомнил наизусть: удобные кресла, расставленные вдоль стен, посреди стоял небольшой столик, на котором стояли пластиковых кружки из-под кофе, журнал, книга, телефон и миска с фруктами. В углах комнаты расположились длинные горшки, в которых росли высокие папоротники с большими листьями. Единственные две двери в комнате находились друг напротив друга: одна являлась выходом из зала ожидания, другая- входом в кабинет директора. Окон не было. Вместо них на стенах висели замысловатые картины и портреты значимых сотрудников кампании. Слышалось урчание воды, непонятно откуда исходившее. Мистер Уан объяснил себе, что это могли журчать трубы, спрятанные в стенах, поэтому он быстро привык к обстановке и прислушивался к разговору толпы, которая состояла из четверых человек: одна женщина и три мужчина. Все в деловых костюмах, на их лицах читался интерес и увлеченность разговором. Один мужчина шептался громче всех- другие постоянно его успокаивали. Женщина частенько глазела на мистера Уан, думая, что делает это незаметно. Но мистер Уан замечал ее взгляды, и они его бесили. Герой всматривался в какую-то бездушную картину, на которой художник безобразно начеркал уродливые геометрические фигуры и разбросал их по холсту. Губа героя немного дрожала. Мистер Уан нервно стучал пальцем по подлокотнику кресла, не замечая этого. Все его ужасно бесило. Эти шушуканья, раздражающие левое ухо, и это урчание, щекочущее правое ухо. Обстановка комнаты была скучная, непримечательная.

Цоканье каблуков разбудило мистера Уана. Он с надеждой посмотрел в сторону кабинета директора. Дверь открыла секретарша.

–Заходите,– сказала она равнодушным голосом, который с еще большей силой взбесил мистера Уана.

Кабинет директора был обставлен книжными шкафами. Все четыре стены прятались в тусклых тонах обоев, придающих строгость и серьезность. Но вот стол портил весь образ таинственности: новый, купленный в каком-то бюджетном мебельном магазине, он своими тощими металлическими ножками стоял на бархатном ковре и выделялся на фоне темного кабинета цветом белого пластика. Секретарша завела пришедших во внутрь, а сама затем вышла. За уродливым столом сидел директор. Он был самым обыкновенным, ничем не отличающимся от своих сотрудников. На его рабочем месте стоял только ноутбук, лежала черная ручка, миниатюрный бюст политика, ежедневник с темно-зеленой обложкой, журнал.

–Здравствуйте,– мирно произнес владелец кампании.– Рад, что вы пришли. Разговор наш будет коротким. Я вызвал вас сюда, чтобы сообщить одну хорошую новость: наша кампания дарит вам путевку в санаторий у берега моря! Все расходы мы берем на себя. Ваш труд принес большие доходы, а ваша дисциплина является примером для подражания остальным. И мы решили вас отблагодарить.

Четверо коллег, сидящих рядом с мистером Уаном, обрадовались и стали радостно благодарить своего начальника за такой великодушный подарок. Но мистер Уан и бровью не повел.

–Вас что-то не устраивает?– спросил директор у героя.

–Нет-нет!– очнувшись, замотал головой мистер Уан.– Я очень рад! Как же я вам благодарен! Спасибо! Просто не мог поверить, что это правда…

Директор довольно улыбнулся.

–А вот так! Самая настоящая правда! Можете идти собирать вещи, ведь выезжаете вы завтра.

–Спасибо!– хором произнесли благодарные сотрудники.

Мистер Уан улыбнулся, поклонился и первым вышел из кабинета. По пути к лифту его остановил мужчина.

–Простите! Вы не хотите поехать с нами?

–Так я с вами, по-моему, и еду, разве не так?

–Я имею в виду, как вы будете добираться?

–Еще не решил.

–Может, вы захотите поехать вместе с нами на поезде? Раз кампания оплачивает все расходы, мы могли бы отправится на бизнес-классе. Как вам идея?

–Я подумаю над вашим предложением,– мистер Уан улыбнулся и пошел прочь.

–Мы будем очень рады видеть вас!– крикнул ему напоследок мужчина.

Мистер Уан ожидал услышать вслед комментарии: «Выскочка! Какой он высокомерный! Снова задрал нос!», но в его адрес снова летела похвала. Громче всех его одаривала комплиментами женщина. Раздраженно фыркнув, герой скрылся за углом.

На протяжении всего рабочего дня к нему часто подходили люди и пытались завести с ним диалог. Мистера Уана это настораживало. Он злобно озирался на них, но его лицо словно не слушалось: оно улыбалось и мирно отвечало всем собеседникам. Герой чувствовал себя замкнутым в собственном теле, оно без его воли вело себя на людях дружелюбно, но внутри него вовсю горела злоба и желчь, которую так отчаянно герой пытается излить на других. В его голове царило большое противоречие: быть собой или быть успешным. Мистер Уан неосознанно выбирал второе. Он смотрел на подходящих к нему людей, видел на их лицах одинаковое восхищение и робость, его бесило это восхваление, всеобщее выделение его из толпы, все потому что он- мистер Уан! Никто не скажет о его минусах, все будут его расхваливать, и неважно, заслужено ли или нет. Главное, что он мистер Уан! А будь он другим человеком? Все бы так же озирались на него, стремились завести с ним дружбу?

И снова героя бесило, что все в этом мире зависит от мелочей. Все приглядываются к маленьким вещам, не замечая всей картины. Где нужно смотреть глубже, они лежат на поверхности, где надо лицезреть весь мир, они глазеют на бессмысленные точки, коими являются имена, напечатанные на дешевых однообразных визитках, дающее ложное ощущение важности и индивидуальности, хотя все, что написано на это тонкой картонной бумажке- это случайный набор прозвищ, который есть у сотен, если не у тысячи таких же одноразовых людей. Одними ли именами человек ценен? Мистер Уан даже имен не помнит, и люди его в глазах ничего не стоят. Они одинаково страстно хвалят его и одинаково страстно пытаются коснуться его руки. Это было отвратно мистеру Уану. Ему кажется, что все это издевка, розыгрыш, который устраивает мир. Он не хочет выделяться из толпы, он хочет быть толпой, потому что наверху ему холодно, а с другими людьми тепло. Мистер Уан стремится к настоящей близости, но не к восхищенным рукопожатиям. Ему все будут готовы протянуть руки, но никто не спросит зачем. За их восхищенными глазами таиться зависть, ненависть. Ведь мистер Уан- эталон!– а они толпа. И это бесило мистера Уана. Сильно бесило. Он не мог находиться в толпе людей, которые знают его имя. Ему хочется сбежать. Сбежать в новый мир, где он- незнакомец, который ничего из себя не представляет.

В курительной комнате стоял один лишь почтальон и глядел в окно. Мистер Уан никогда его не видел. Этот мужичок в синем комбинезоне умудрялся вечно пробегать мимо его глаз. Хотя герой никогда и не интересовался этим человеком.

–Книжная страница способна летать, но в самой книге она недвижима,– неожиданно произнес почтальон. «Ненормальный»– произнес про себя мистер Уан и сел подальше от доставщика писем.

Почтальон взглянул на него и прищурился. Охотно рассматривая мистера Уана, сумасшедший противно улыбался.

–Что?– раздраженно спросил герой.

–Здравствуйте, мистер Уан,– ехидно произнес доставщик писем. Его правый ус колыхнулся.– Нечасто увидишь вас здесь. Вы покурить?

–Да, покурить,– герой не мог смотреть на уродливое лицо почтальона и отвернулся.

–Одолжить сигаретку?

–Своя есть.

Достав портсигар, мистер Уан взял одну и покрутил ее в пальцах. Он заметил, как улыбка почтальона стала шире.

–Так вот, какие вы курите…

–Такие. Вас это как-то волнует?

–Нет-нет,– замахал руками доставщик писем.– Говорят просто, что это дорогой сорт.

–Могу себе позволить!

Мистер Уан раздраженно фыркнул. И этот спрашивает про цену. Всем так важна цена! Дорогой ли товар или нет. Какая разница? Главное, что он есть и его в достатке.

–Что же вас привело сюда?

–Нужда в курении. Что за глупый вопрос?– герой раздраженно закурил сигарету.

–По-моему, на вашем этаже есть точно такая же курительная комната. Зачем же вы спустились сюда?

–Осточертели все! Теперь и ты осточертел!

–Простите!– примирительно поднял руки почтальон и повернулся к окну.– Не хотел вас раздражать своими вопросами. Пустой интерес! Мне еще ни разу на глаза не попадался тот самый мистер Уан.

–«Тот самый»!– гневно крикнул герой.– И ты туда же! Вам нужен мистер Уан! Только он! Никто больше. Оставьте меня в покое!!! Все оставьте! Почему вы восхищаетесь мной?!

Почтальон молча смотрел, как герой яростно избивал кресло, прыгал на месте и махал руками, и удивленно поглаживал свои усы.

–Чего ты смотришь?! Ты, жалкий и нищий?! Какого черта ты вообще со мной заговорил?! Кто дал тебе право? Какое, мать его, черта ты разговариваешь со мной? Тоже решил восхищаться? Хвалить? Да пошел ты к черту! Слышишь? Пошел к черту! Пошли все к черту! Я так устал от ваших восхищений, так устал от вашей приторности! Вы жалкие! Все! До единого!

У мистера Уана перехватило дух. Он тяжело дышал, потный и взбешенный, стоял над избитым креслом и гневными глазами смотрел на доставщика писем. Почтальон улыбнулся.

–Вы ужасны, мистер Уан,– спокойно и пренебрежительно произнес уродливый человек в синем комбинезоне.

–Что?– мистера Уана контузила эта фраза. Он перестал дышать.

–Вы отвратительны, безобразны и лицемерны. Вам следует гореть в аду- таким же монотонным голосом, будто бы владелец данного тембра озвучивает будничный роман о простых похождениях народного простачка, незнакомый мужчина в синем комбинезоне продолжил оскорблять своего коллегу.

Герой ничего не ответил. Он испуганно глядел на почтальона.

–Вы настолько лицемерны, что противны уже самому себе. Спросите у своего отражения, кто вы на самом деле? Я вам заранее отвечу, что вы контуженный ноль. Все просто! Вы- контуженный ноль!

Мистер Уан сжал руку в кулак и хотел уже было замахнуться, но обессиленно упал на кресло. Почтальон медленно отошел от окна, и его сгорбленная фигура присела перед ним на корточки, глядя прямо в душу герою.

–Вы трус, мистер Уан. Самый настоящий трус. Хотите близости, а сами всех избегаете. Вы везде контуженный ноль.

Доставщик писем улыбнулся. И только в это мгновение его лицо стало добрым и лучистым. Оно будто бы искрилось светом. В окна забил дождь. На фоне лучезарности почтальона уличная серость еще больше давила своей тоской и грустью. Мое лицо исказилось в гримасе плачущего человека, но слезы не текли. Я хватал воздух и лишь безмолвно дышал. Ничего не мог ответить почтальону. Мне было обидно, страшно и стыдно. До того стыдно, что я не отрывал глаз от его больших и пушистых усов.

Но мгновение прошло. Почтальон встал и уселся на диван.

–Не поделитесь сигареткой?

Мистер Уан достал сигарету и протянул ее почтальону. Тот с интересом стал рассматривать ее.

–Что это за символ?

–Герб производителя.

–Вот оно как… Не видел таких раньше.

–Я их из-за рубежа заказываю.

–Вот оно как… И как по цене?

–Довольно дорогие.

–Понятно.

Приглушенный стук капель о стекло успокоил душу мистера Уана. Дыхание героя замедлилось, он перестал хмуриться и бояться, спокойно облокотился о спинку кресла и стал неспешно рассуждать о прошедшем.

«Чего я так замялся? Мог ведь просто ударить его и все. Он же оскорбил меня, а я только глазами хлопал. Нужно было ответить ему. И сделать это надо было немедленно. Жалко, что момент упущен…».

–И с чего ты взял, что я трус?– спросил мистер Уан, глядя на мерцание лампы.

–Вы такой на самом деле, мистер Уан. Бегаете от всех, вечно чего-то хотите, но только и делаете, что жалуетесь. Вам бы смелости, может, тогда бы и друзья у вас появились.

–Тебе-то про друзей мне советовать не стоит.

–Вы правы,– улыбнулся почтальон.– Тут я с вами похож.

–Точно нет,– отрезал мистер Уан.– С таким, как ты, я ничего общего иметь не хочу.

–Однако, несмотря на ваше упрямство, мы оба трусы. Поэтому я и понял, из-за чего вы гневаетесь. А вы доверились мне и излили душу.

–Тебе довериться?– подскочил мистер Уан и поморщился.– Я скорее сброшусь из этого окна, нежели чем доверюсь тебе. Вон,– кивнул герой,– вон та сигарета- единственная вещь, которую я могу доверить тебе. И то с неохотой, ведь вы ее тут же скурите, оставив от моего подарка только пепел.

Почтальон немного рассмеялся.

–Конечно,– вздохнул он,– это вы так говорите сейчас. Придете сюда еще раз, будете уже совсем другим человеком. Уверяю вас!

–Нет уж! Ты меня здесь больше не увидишь! Уеду в санаторий, а после и вовсе уволюсь.

–В какой санаторий?– доставщик писем как-то волнительно взглянул на героя.

–Тебе-то какая разница? У морей он. Директор подарил путевку туда.

–Вот оно как…

–Мы с тобой совсем не похожи,– мистер Уан потушил окурок в пепельнице, но не встал с кресла.– Будь мы с тобой хоть чем-то похожи, то не находились на таких разных социальных уровнях.

–Но мы все-таки заговорили.

–Это не повод говорить человеку, что вы похожи. Это глупо. А ты почему сигарету не закуриваешь? Скури ее быстрей, чтобы она исчезла. Противно думать о том, что ты что-то получил от меня. Ужасно!

Почтальон будто бы очнулся.

–Вы прав. Ужасно!

Чиркнув зажигалкой, доставщик писем стал вдыхать едкий дым.

–И часто ты тут ошиваешься?– спросил мистер Уан, оглядывая курительную комнату.

–Каждый день.

–Рак легких получишь, если будешь каждый день по пачке сигарет выкуривать.

–Когда ждешь, не замечаешь быстротечность своей кончины.

–Чего?– мистер Уан взглянул на почтальона презрительным взглядом.– Кого тебе ждать?

–Друга,– ответил доставщик писем, сгорбившись еще больше.

–Отчаянный.

–Такой же, как и вы.

–Еще и противный,– фыркнул мистер Уан.

–Такой же, как и вы,– грустно улыбнулся почтальон.

–Как тебя только земля носит?

–Она носит людей и похуже. Я, можно сказать, совсем невесомый. Что я есть, что меня нет- все одно.

Мистер Уан встал с кресла.

–Неправильно ты с собой поступаешь,– сказал герой, смотря на уродливо сплющенное тело доставщика писем, его глаза уперлись взглядом в пол, глубоко задумавшись о чем-то.– Быть нужно к себе добрее. Тогда и друзья появятся.

Мужчина в синем комбинезоне поднял взгляд на мистера Уана и, долго всматриваясь в лицо героя, чуть улыбнулся. По его насмешливой и даже ироничной мимике можно было прочитать издевательский вопрос: «Да ну?».

–Как дите малое,– разозлился мистер Уан и повернулся к двери. Но его руку неожиданно схватил почтальон.

–Если вы сюда больше не придете, то…,– он замялся.– Передайте одному моему товарищу, что я его здесь жду.

–Как его имя?– лицо героя сморщилось. Он презренно глядел на жалкую, отчаянную физиономию убогого человека.

–Питер Бир.

Дождь вдруг усилился. Мистер Уан задумчиво взглянул на замигавшую лампу.

–Ну и жуть,– высокомерным тоном сказал герой.– Хорошо, передам, если не забуду.

–Спасибо вам,– улыбнулся почтальон и отпустил руку.

Мистер Уан, закрывая дверь, последний раз взглянул на одинокое и сгорбленное тело доставщика писем. Он, упершись в колени, уставился на пол и был, как никогда, похож на отчаянного, готового умереть человека. Замявшись у порога, герой закрыл дверь. Ему он ничем не сможет помочь.

Не успел выйти из курительной комнаты мистер Уан, как его тут же обступили коллеги с восхищенными глазами. Раздражение вернулось в душу героя. Он кое-как смог пробиться к лифту и нажать на кнопку. Когда двери захлопнулись и в кабине мистер Уан остался один, отражение в зеркале снова смотрело на него. Только теперь в глазах не было уверенности во всемогущество человеческой мысли, в свободе возможностей, в самого себя. По щеке скатывались капельки пота, ощущение страшной усталости подкосило ноги. Мистер Уан качал головой, прогоняя страшную мысль. Нет, он не такой. Никогда им не был и не будет. Он- мистер Уан. Он- кто?

V

Мир внутри двора, окруженного небольшими трехэтажными квартирами, сделанными из красного кирпича, имел свое особенное очарование. Небольшие деревья разбрасывали вокруг свои желтые листья, которые еще были видны в свете уходящего заката. Розовое небо скрывалось за ржавыми крышами. Аккуратные плиточные дорожки разветвлялись и вели в самые разные стороны. В центре квадратного двора находилась небольшая детская площадка, где трава затоптана виднее всего. Вильгельм качался на качелях и ждал. Тихий ветерок подул в спину. Для героя уже наступила ночь. В темных очках все кажется сумрачным и мрачным. Никого из его банды рядом не было. Заказчик попросил прийти одному. Это, разумеется, насторожило Вильгельма, который оставил своих ребят за пределами двора. Стоит только раздастся выстрелу пистолета начальника, хорошо знакомый всем членам банды, как подмога тут же придет на помощь. Оставалось надеяться лишь на то, что стены в этих квартирах хорошо пропускают звук.

Щелкнула дверь. Герой встал. Тихий шорох тапочек. По одной из множества тропинок шел мужчина, укутавшийся в халат. Его лицо было скрыто за широкой шляпой.

–Я рад, что вы пришли. Пройдемте ко мне в дом,– хриплый голос, похожий на старческий. Заказчик закашлялся.– Простите, горло.

Вильгельм молча кивнул. Пока что он решил не подавать каких-либо звуков. Старик в халате развернулся и направился к двери подъезда. Герой последовал за ним. Квартира заказчика находилась на первом этаже. Дверь обита темно-красной кожей. Номер квартиры разглядеть не удалось. Они зашли в прихожую. Ничего примечательного внутри дома не было: вокруг многолетний хлам, собранный хозяином, старые обои и дряхлые стены немного теснили, пахло дешевым одеколоном.

–Присаживайтесь,– старик указал на кресло, поставленное напротив дивана.

Вильгельм сел, не осматривая зал. Он прислушивался к шагам хозяина квартиры. Они сначала зашли в одну комнату, в другую, а потом уже присели на диван. Тусклое освещение в комнате напрягало глаза.

–Извините, что заставил ждать. Будете чай?– в его руках был поднос, который он аккуратно поставил на стол. На подносе расположились две чашки, чайник и блюдце со сластями.

Вильгельм покачал головой. Заказчик посмотрел на него пару мгновений и потянулся, чтобы налить себе чай. Шляпу он почему-то не снимал, так что лица до сих пор не было видно.

–Понимаю, ваше дело не теряет времени. Тогда приступлю к главному: я хочу, чтобы вы убили одного человека…

Вильгельм отвернулся и собирался уже вставать, ничего не отвечая. Какой безумец будет так прямо говорить об убийстве? Но старик изловчился и схватил героя за руку. «Довольно шустро для старика»,– подумал Ребеллион.

–Выслушайте же меня сначала! Я хочу, чтобы вы убили самого настоящего убийцу!

Вильгельм вопросительно посмотрел на старика, который не поднимал головы.

–Присядьте, пожалуйста, и я вам все объясню.

Когда герой снова уселся в кресло, заказчик взял чашку чая, немного отпил и начал говорить.

–Этот монстр убил моего друга. Единственного друга, которым я так дорожил. Не знаю, есть ли еще жертвы, но я не хочу звать полицию, потому что они попросту не найдут его. Он хорошо скрывается. Я обратился к вам, потому что вы знаете, где искать таких, как он. Этот город большой, ему удается скрываться в толпе. Увидел я это страшное убийство сегодня утром. Он просто пришел, задушил моего друга и незаметно скрылся, забрав с собой труп. Было это в офисе. Наверно, он скрылся через черный ход. Он большая шишка в кампании, так что ему многое сходит с рук. Я стоял прямо перед ним и смотрел в его высокомерное и бесстыдное лицо. Меня он почему-то не тронул. Но простить смерть своего единственного друга не мне не под силам. Обида и жажда мести горят в груди. Вы не могли бы помочь мне?

Вильгельм пытался разглядеть лицо старика, но тусклый свет и широкая шляпа все прятали под тенью. Герой не знал, как быть. Убивать убийц ему еще не приходилось. Пьяниц- да. Но не преступников. Почему же, если он видел убийство своими глазами, то просто не позвал кого-нибудь на помощь? Тут что-то не так.

–Вы, наверно, думаете, почему я никого не позвал на помощь?– заказчик угадал мысли героя.– Тогда был обеденный перерыв, и офис был пуст. Да и будь там люди, они мне ни за что бы не поверили. Я слишком много согрешил в своей жизни…

На улице стемнело окончательно. Мимо пронеслась машина, громко гудя двигателем. Вильгельм не отрывал взгляда от старика и подумывал брать на допрос его, а не убийцу, о котором он говорит.

–Вы можете убить и меня,– снова угадал мысли героя заказчик. Это совершенно не понравилось Ребеллиону. Он сжал под столом кулак от раздражения.– Я не против оказаться там, рядом с моим другом. Но, прошу вас, найдите этого урода. Найдите и задушите его так же, как он задушил моего друга.

Тикали часы. Они только усиливали тревожность Вильгельма. Ему все чудилось, что что-то здесь нечисто, но уйти он не мог. Кулак под столом немного ослаб. Вильгельму было интересно не столько само убийство, сколько таинственный заказчик. Герой пристально рассматривал спрятанную в тени фигуру старика. Ожидая ответа, хозяин квартиры периодически кашлял. Из-за ужасного освещения рассмотреть квартиру в деталях было очень сложно. На глаза попадались лишь потрепанный диван, стол и посуда, что на нем находилась, шляпа заказчика, узор облезших обоев. Все остальное погрузилось в мрак. Сейчас словно Вильгельм- пленник, и его допрашивает загадочный старикашка с больным горлом. Мир вокруг спрятан под шляпой. Герой сейчас один. Наедине с незнакомцем, который невесть что задумал.

–Завтра он уезжает в санаторий,– промолвил заказчик, поставив чашку на поднос.– Находится он у берега моря. Имена и названия я скажу только после вашего согласия.

Вильгельм про себя рассуждал, стоит ли ему раскрывать свой голос или нет. Что-то подсказывало герою, что делать этого лучше не стоит. В углу тихо зашуршали.

–Мыши,– моментально среагировал заказчик.

Вильгельм придвинулся ближе к собеседнику. Тот удовлетворенно кивнул.

–Я рад, что вы решили взяться за это дело. Убийцу зовут мистер Уан. Завтра он на поезде выезжает в санаторий «Жемчужина моря». Вместе с ним собираются ехать еще четыре человека: трое мужчин и одна женщина.

Герой кивнул.

–Мне без разницы, возьметесь ли вы за это дело сами или привлечете своих людей. Главное, чтобы цель была убита. И, если вас не затруднит, выясните, где лежит тело моего друга. Хочу похоронить его так, как он этого заслужил.

Вильгельм встал и ушел. В тусклой комнате, где маленький круг света окружен сумраком, сидел в одиночестве заказчик. Он налил себе еще чашку чая, выпил и снял шляпу. Входная дверь захлопнулась.

В машине героя расспрашивали пару крепких ребят из его банды, которых Вильгельм оставил на стороже.

–Ну что, босс?

–Завтра я сам примусь за это дело,– поправляя шарф, Вильгельм попросил воды.

–Чего так?– спросил, протягивая бутылку, подчиненный, сидящий на заднем сиденье.

–Заказчик был уж больно подозрительный. Боюсь, что дело здесь гиблое, поэтому хочу, чтобы вы продолжали очесывать город.

–Гиблое- значит, что вы умрете?

–Оно может быть фальшивое. Не доверяю я ему. Да и у убийцы слишком лживое имя.

–Так мы теперь за убийцами охотимся?– оскалился водитель.

–Еще нет факт, что он на самом деле убил. Тут все сложно. Поэтому разбираться буду я.

–Ясно,– вздохнул тот, что сидел на заднем сиденье.– В каком районе хоть ошивается?

–В санатории у берега моря.

–Так вы на курорт едете,– завистливо присвистнул водитель.– Вы это заслужили, босс.

–Отдыхать я там точно не буду.

–Ну хоть девушку себе подцепите. А то вы в последнее время совсем рассеянным ходите. Вам надо расслабиться.

–Это уже не твое собачье дело!– разозлился герой.

–Все, молчу, молчу,– сидящий на заднем сиденье съежился.

Машина свернула в переулок. Освещенная редкими уличными фонарями длинная дорога, исчезающая вдали, наводила жути своими многочисленными тенями и загадками. При этом, вдоль тротуаров росли густые деревья, что только манило униженных людей творить грех.

–Здесь моя остановка,– парень, сидящий на заднем сиденье, собирался выходить.

–Все при себе?– не поворачивая головы, произнес Вильгельм.

–Так точно.

–Хорошо. Увидишь кого подозрительного- сообщи.

–Знаю, босс. Сделаю!– захлопнув дверь, член банды удалился во мглу.

–Удачи…,– тихо, почти неслышно проговорил себе в шарф герой.

Машина тронулась. Тихий мотор непримечательного седана усыплял Вильгельма. Темные очки скрывали от постороннего глаза. Герой на время задремал.

Шум мотора незаметно переменился в шепот. Кто-то шептал прямо в ухо, но слова было не разобрать. Глухие стуки по стеклу. Нечеткие силуэты за дверью. Непонятный цвет окружающего мира. На стене висели большие белые очки: белые душки, белая оправа, белые линзы. Вокруг все плыло, было нечетким, а очки выделялись четкостью и ясностью своего существования. Стены вокруг дрожали из-за глухих стуков о стекло. А очки не двигались. Силуэты вокруг тянули руки сначала к Вильгельму, потому к полу, потом к очкам. И все это повторялось снова и снова. Снова и снова… Наконец, Вильгельм сделал шаг. Пол прогнулся. Его вытолкнула неведомая сила прямо к потолку. Герой кое-как смог выдержать давление пола и повиснуть на стене. Но очки все висели. Это озадачило героя. Он попытался коснуться белых линз, но его напугал громкий шепот силуэта за дверью. Тени извивались, словно танцующие змеи, плавно двигали руками по телу, в какой-то момент яростно били по стеклу. Их поза в момент избиения была похожа на стойку готовящегося к штыковой атаке солдата, имеющего при себе лишь руки. Кто-то стоял без рук. А очки висели и совсем не двигались. Еще один большой толчок. Вильгельма повело в сторону, и он уперся в противоположную стену. Еще толчок. Теперь тело упало на пол. Снова толчок, и мир совсем стал пропадать. А перед глазами только дрожащие колени и видимая часть шарфа.

–Босс!– водитель тряс героя за плечо.– Приехали! Вы же говорили, вас сюда отвезти?

Вильгельм сонно оглядывался.

–Да… Сюда… Спасибо.

–Вы совсем утомились, босс. Отдохните, как следует.

–Хорошо… Езжай.

Вильгельм стоял возле подъезда небольшого новостроя. Свежие стены так красиво светились под лучами Луны. Бледные отблески спутника попадали прямо в небольшие клумбочки под окнами квартир первого этажа. Шарф уносило переменчивыми порывами ветра. Вильгельм глядел на звездное небо, совсем не скрытое уличными огнями: в этот район еще не успели провести нормальное освещение. Сначала кажется, что перед тобой такая же тьма, что и в центре, но стоит глазам привыкнуть, как неожиданно появляются маленькие белые точки, поначалу одинокие, но уже затем они связываются в созвездия, а в самом конце- и в галактики. Половина неба была отрезана блеском стен многоэтажки. Сновидения Вильгельма будто приняли новую форму, оттого так неестественно было герою делать первые шаги. Он неуверенно подошел к двери и задумался.

«И где я нахожусь? Здесь ли или там? Может, звезды- мои родные? Или родные- мои звезды? А, может, родных у меня нет… Зато звезды есть. И они там. А я тут. И где я нахожусь тут, если то, о чем я мечтаю не существует? Да и существует ли что-либо, кроме этих звезд и этого темного бесконечного полотна…».

VI

Перрон был самым ветреным местом в городе. Помимо поездов, быстрые потоки воздуха создавала природа, радуясь голым платформам, не имеющих ни фонарей, ни скамеек, ни навесов. Голая земля, скрытая под плиткой, будто мертвый простор без жизни, принимала и провожала неостанавливающихся пассажиров. Вокзал окружали два больших небоскреба, которые направляли сильные порывы ветра вниз, на несчастных людей, ожидающих уходящего вагона. Питер Бир стоял рядом со своими коллегами и вспоминал вчерашний день, немного дрожа от холода. В кабинете директора он впервые увидел легендарного мистера Уана, и тот ему не понравился: высокомерный, раздражительный и истеричный. Питера, наверно, больше всего разочаровал факт существования образа мистера Уана. Идеал, созданный в голове не просто одного мечтателя, а целой группы таких же зажатых фантазеров, имел физическую оболочку, являлся частью мира и развалился в прах на глазах Питера. Нет, герой знал, что при встрече вся мишура спадет, и обыкновенная человеческая душа со своими пороками вылезет наружу, затоптав блаженные мечты в грязь, но именно из-за этого осознания он не хотел встречаться с мистером Уаном. Не хотел его видеть даже под угрозой наихудшего будущего, ведь куда лучше жить идеалами в голове, в которых существуют только красивые принцы, нежели уродливыми горбунами, вылезающими из подвалов реальности.

Бурно обсуждающая предстоящую поездку небольшая группа людей в составе трех человек: двое мужчин и одной женщины- умудрялась перекричать даже особенно сильные порывы ветра. Их шляпы уносило, а они все равно, бросая легкие ругательства в сторону погоды, смеялись и радовались подарку кампании. Питер Бир стоял в стороне и вслушивался в каждое слово. Он не хотел особо заводить с ними диалог, ему казалось, что любое слово, вылетевшее из его уст- это ужасная шутка, над которой нельзя ни посмеяться, ни погрустить. Даже самая пафосная речь, сказанная героем, превратится в невзрачную фразу. Многие не замечали, о чем говорит Питер Бир. Того факта, что он уже мог говорить, хватало, чтобы люди потеряли интерес к его персоне. На него часто смотрели, думали, как бы подойти к нему, но все заканчивалось неуместной шуткой в его сторону, являющейся оправданием, и сменой темы.

По перрону шел мистер Уан в дорогом светлом пальто, с небольшим чемоданчиком, который он нес в руках, в идеально сидящих на нем черных брюках и светло-коричневых туфлях. Этот стильный мужчина явно выделялся на пустой платформе, где ничего нет. Но люди еще не успели услышать звуков его шагов. За ним, будто сговорившись, подъезжал поезд, который остановился ровно в тот момент, когда мистер Уан, не доходя до Питера пару десятков шагов, повернулся в сторону путей.