Читать книгу Из дневника фотолюбителя. Сборник рассказов - - Страница 1

Жаворонок

Стоял жаркий июльский день. Казалось, ничто в природе не нарушало состояние покоя и тишины душной, липкой, она повисла в воздухе и в напряжении держала пропитанный дневным зноем город. Люди укрывались дома, на даче.

Сосновый лес, куда я поспешила в этот летний день, радовал теплом и лёгкой прохладой. Напоённый солнцем воздух кружил голову хвойным ароматом. Оставив велосипед, я направилась в знакомое грибное место.

В зелёной роще не слышно соловьиных трелей, смолкли и другие лесные птицы. Только цикады да кузнечики наперегонки забавлялись на лесной опушке, да изредка подавала голос кукушка из глухой чащи, которая захотела вдруг порадовать пожеланием жизни нам долгой на многие годы. Но июльский день в это знойное время года рад поделиться и своими лесными богатствами, вкуснейшими дарами. Ягоды черника, земляника, сладкая малина, а вдали зелёные-зелёные болотные кочки украшены крупной голубикой. Вскоре и брусника порадует ягодкой с кислинкой. Недалеко лисички жёлтыми шляпками завлекают к себе, да и белые грибы попадаются в корзинку. Но главное «богатство леса» сейчас – это комары, они не оставят в покое ни зверя, ни человека.

Чист и ясен высокий голубой небосвод летом! В жаркий день хочется поскорее спрятаться в благодатной лесной тени или развалиться на тёплой подстилке сосновых иголок и жадно вдыхать терпкий запах могучих сосен, который так кружит голову. Вдалеке на безоблачном небосводе появилась небольшая белая тучка. Совсем неприметная, пушистая она быстро разрасталась, превращаясь в тёмную чёрную тучу. Небо стало затягивать серая густая пелена. Порыв ветра, и зашумели верхушки вековых сосен. Лесная чаща пришла в движение. Закачались тяжёлые ветви деревьев, будто в тревоге забеспокоились, переговариваясь, между собой и опасаясь, что вот-вот будут сломаны порывом ветра.

Воздух вдруг содрогнулся треском и раскатами грома, сверкнула вертикальная молния и мгновенно ушла за горизонт. Новый порыв ветра с ещё большей силой рванул ветки деревьев. Вершины лип почти коснулись земли, покачнулся могучий дуб, теряя свои огромные сухие ветки и ломая молодую берёзку, которая прильнула к нему, ища защиты. Упали первые крупные капли дождя. Мгновение – и дождь усилился, захватывая всё лесное пространство, что можно было видеть взглядом.

Прошли короткие минуты, и грозовые раскаты стали реже, глуше, а вскоре и совсем стихли. За раскатами грома вдогонку унёсся ветер, подгоняя впереди себя тёмную грозовую тучу. Тишина опять спустилась на лес. Но этот внезапный покой вокруг наводил какую-то внутреннюю тревогу ожидания неожиданного. Природа будто замерла. Деревья, склонив уже намокшие кроны, стояли покорно, настороженно. Только сосновый лес продолжал дышать летним зноем, прислушиваясь высокими верхушками к воздушным потокам. В это короткое мгновение, когда не нарушено ещё мимолетное затишье, опять робко, украдкой коснулся листвы тёплый дождик, капли скользнули вниз, лаская, окончательно смывая с них летний зной.

Резкий порыв ветра – и сильнейший ливень сплошной стеной обрушился на лес, лесную опушку, где на пригорке стояла сторожка лесника, приютившая меня с гостеприимными хозяевами. Ливень уносил сломанные ветки большой старой липы у сторожки, пригибая высокое дерево, каждую веточку к земле. Водяные потоки деловито журчали в траве, образуя маленькие и большие ручейки, подмывая землю, очищая всё на своём пути.

После зноя и жары, которая стояла уже более двух месяцев, природа будто проснулась, задышала. Лес с благодарностью принимал долгожданную влагу, и дождь не жалел себя, лил как из ведра. Дождевая стена мощного ливня, отливающая стальным блеском, стояла перед глазами. Я поддалась этой стихии и, вспомнив детство, выскочила на полянку. Ощутив всем телом силу этой стихии, я стояла под дождём, слизывая тёплые ручьи, стекающие с холодного лба, и непонятно чему улыбалась. Но постепенно улыбка сходила с моего лица, а я начинала дрожать, вскоре совсем продрогла и скрылась в сторожке.

Дождь прекратился также быстро, как и начался – июльские дожди обычно короткие. Но ливню хватило времени, чтобы хорошо смочить землю, заполнить водой всё вокруг. Запах свежей травы, зелень чистой листвы, такой же чистый воздух, да ещё тёплые лужицы не давали долго прятаться в сторожке. В крошечном лесном домике проживал охранник лесного заповедника с внучкой. Он помогал выращивать местный женьшень да сторожил лесные угодья. Внучка Катюша летние каникулы проводила с дедушкой в заповеднике. Она была хорошей помощницей и его охраной, как с улыбкой шутил он сам о любимой внучке. В уютной избе Катюша угощала чаем со свежей малиной, да ещё приправленным медком с дедушкиной пасеки. Я успела согреться и вышла, захватив фотоаппарат.

Прошло совсем немного времени после ливневого дождя. Трудяга ветер где-то высоко сделал своё дело, отчего тяжёлые хмурые тучи ушли. Увереннее пробивалось солнце, всё ярче разукрашивая облака. Вдруг сквозь изумрудную небесную синеву стала пробиваться радуга. И вскоре уверенно, не таясь, яркая радуга показывала уже свою красу. Удивительное большое коромысло радуги повисло над сторожкой! Северный конец радуги прятался за кронами деревьев, южный – уходил далеко за горизонт в зелёные луговые травы. Но недолго сияла красавица в одиночестве – нерешительно, скромно, боясь, казалось, умолить красоту своей сестры, первой радуги, стала появляться вторая девица лета, располагаясь чуть пониже первой. Двойная радуга, как две сестры-близняшки вскоре заиграли радужными цветами, сверкая всеми чудными оттенками и манящей красотой!

– Это две небесные красавицы то распускали отливающие золотом всевозможных красок необыкновенные волосы, то собирали их обратно в тугие косы и прятали подальше от людских глаз, – подметил Катин дедушка.

А мне казалось, сестрицы в своём небесном сиянии переговаривались и перемигивались между собой отдельным языком красоты и обязательно желали счастья людям на земле. Обе рядом они завораживали, появление двух радуг одновременно – это редкое явление, и оттого вместе с наблюдающими сама радуга радовалась такому чуду природы как она – необыкновенная двойная радуга!

Спокойно было вокруг, деревья, кусты выглядели притихшими, казалось, всё в лесу любовалось игрой двойной радуги. Постепенно северный конец верхней радуги начал терять яркость окрасок, но вторая в это время засияла ярче, и как-то хотелось верить, что вторая, подбадривая сестрицу своей игрой, старалась поддержать её уход. Но краски первой радуги продолжали стремительно затягивать лёгкие облака, радуга быстро терялась, а вторая высветилась ещё ярче и краше, прощаясь со старшей. Так, бледнея и вновь приукрашиваясь, медленно исчезала, растворялась на глазах в небесной дали прекрасная двойная радуга. Мне очень повезло сделать несколько снимков удивительной двойной радуги.

Удивительными бывают многие явления природы. Сегодня за короткий промежуток времени я наблюдала и непредсказуемую переменчивость погоды, и захватывающую красоту летнего леса, и двойную радугу – две рядышком, как близняшки. Жара на глазах быстро сменялась ливневым дождём, грозой с отчаянным ветром. Лес, укрытый звенящей тишиной, как огромным одеялом, и каждая травинка, былинка, вслушивалась в эту тишину, замерла в ожидании. Игрой непередаваемых красок двойной радуги закончился обильный летний ливень.

Небо очистилось, где-то высоко проплывали лёгкие облака. Солнце пригревало. Трава, листья деревьев переливались серебристыми каплями дождя, не успевшими ещё просохнуть. На лугу поднималась и тянулась вверх дымка. Земля отдыхала, испаряя лишнюю влагу, превращая в низко стелющийся туман. Вдруг в безоблачном небе где-то высоко послышалось мелодичное пощёлкивание и небесной красоты звуки, пересыпаемые чудными трелями. Звонкие неслись они с необозримых небес чистым пением, пронизывающие лесную тишину и западающие в душу. Это лесной жаворонок где-то высоко запел, защёлкал, радостно сообщая о себе всему лесному царству. Жаворонок лесной обычно селится на опушках или лесных вырубках, он не любит и избегает тёмных зарослей.

Задрав головы, прислушиваясь и всматриваясь в синь неба, мы с Катюшей пытались отыскать маленького певца. Долго я искала жаворонка, парящего где-то там, в поднебесье, малюсенькой точкой. Кажется, мне это наконец удалось, щёлкнул мой фотоаппарат, и я с трудом опустила уставшую голову. От напряжения выдохнула, присела на мокрую траву, чтобы поскорее рассмотреть снимки. Но кроме голубого небесного фона на снимке ничего не было видно. И вдруг я рассмотрела крошечное пятнышко – расплывшаяся точка. Мне очень захотелось поверить, что эта неправильная, чуть смазанная точка и есть жаворонок.

Силой и красотой удивительного пения жаворонок, верно, смог бы остановить одинокого путника в степи. Уставший с дороги, услышав жаворонка, присядет отдохнуть, порадуется своим мыслям под чудные звуки его голоса, а может, взгрустнёт или горестно вздохнет о чём-то своём и сладко уснёт. То вдруг откроет эта песня кому-то душу, и улыбнется человек, вспомнив песни своей любимой далёкой подруги.

Наш лесной жаворонок всё кружил над залитой солнцем лесной опушкой, продолжая радовать нас, землю и небеса!

Ежиха и ежата

Ранняя осень. Огороды почти убраны и вместо нарядных грядок с хрустящими огурчиками, яркими помидорами, горохом и другой осенней радостью бросались в глаза сухие коричневые стебли картофельной ботвы, картофель выкопанный и ссыпанный в отдельные кучи. Участок очищен от лишней травы, сухостоя, садовых веток, и по вечерам особенно грустно смотреть на пустующий огород, который теперь спокойно поджидал осенних заморозков. Пахло сухой травой, неубранной картошкой, яблоками. А сегодня ещё и хлебом, который пекла моя мама.

Земля отдыхала от весенне-летних и осенних работ, от трудолюбивых людских рук, которые украшали этот клочок земли нужными овощами, ягодами, фруктами. В этот вечер воздух будто звенел хрустальной чистотой, лёгкостью покоя, прохладой. Журчащий невдалеке ручеёк прикрывал плотный вечерний туман. Солнце быстро пряталось за горизонт, и день сменялся вечером, зябким по-осеннему, отчего уже хотелось укутаться во что-то тёплое.

Не нарушая первозданной тишины, покусывая сладкую травинку, я пробралась вглубь огорода и устроилась с планшетом на удобном пеньке, на котором я иногда отдыхала, чтобы послушать звонкие сумерки ранней осени, надышаться ароматом спелых антоновских яблок и красотой вечера.

Вдруг в этом дальнем углу огорода меня насторожил необычный шорох. Я закрыла планшет, прислушалась. Совсем рядом в высокой, кое-где ещё зеленеющей траве, у заборчика послышалось шуршание громче прежнего и что-то похожее на пыхтение. Густые сумерки и трава не давали получше рассмотреть нарушителя вечернего покоя. Я включила фонарик, осветила траву – шорохи сразу прекратились. Решив, что это мыши или котёнок, укутавшись теплее платком, уселась я поудобнее на березовом пеньке и углубилась в планшетную писанину. Но не прошло и несколько минут, как возня в траве возобновилась, и мне показалось, что я расслышала еле слышное попискивание. «Запутался в густой траве соседский цыплёнок», – мелькнула мысль. Быстро раздвинула траву, и яркий луч моего фонарика упал на неподвижный серый комочек, который оказался живым малюсеньким ежонком. «Вот так находка. Откуда он здесь?» – подумалось мне.

Комочек побежал, прячась от яркого света, а за ним один за другим, как по линейке, следовали ещё крошечные комочки. Я успела насчитать шесть штук, как за ними появилась большая ежиха. «Ну, это мамаша, точно!» – решила я и убрала яркий свет фонаря, чтобы наблюдать за милым семейством. Мать, спасая ежат, старалась увести поскорей их, спрятать от посторонних глаз. Для этого часто подталкивала последнего, самого малюсенького и слабого ежонка. Ежиха явно торопила своих малышей. Вдруг она развернулась и побежала обратно. Остановилась у такого же комочка, который явно отстал от других. Она осторожно, как-то трогательно стала подталкивать его носиком. Ежонок был, видно, совсем слаб, он лежал, не шевелясь. Но ежиха упорно подталкивала его, настойчиво раз за разом, заставляя двигаться. Я наклонилась, чтобы поднять беспомощный неподвижный комочек. Ежиха так сердито фыркнула на меня, что я быстро одёрнула руку и решила наблюдать за ними издали.

Ежиха не покидала беспомощного ежонка, она старательно несколько раз подталкивала его, и он пополз наконец, вначале медленно, потом побыстрее. «Откуда оказались дикие ёжики в огороде?» – удивилась я. Накрыв большим платком, собрала маленьких ежат, которые даже не пытались спрятаться от меня и закрыться колючками, настолько они были ещё слабы и малы. Уложила и ежиху рядом с ними. Она фыркала недовольная, потом свернулась клубком.

Я держала в юбке ежат и раздумывала: куда мне определить это колючее семейство, чтобы случайно не принести им вред. Унести подальше в заброшенный огород или забрать с собой? Ночью там их могла порвать собака или коты. Решение у меня, конечно, уже было, может, неправильное для этого дикого семейства, но я не смогла побороть желание и всё же показать ежат своим девочкам. Дочкам будет в радость увидеть семейство ежат с их мамой. Девочки не такие крошечные, как эти ежата, но ещё небольшие. Им будет интересно увидеть большое семейство ежат. Да и ежата отогреются, налью молочко, хотя ёжики не пьют его, овощи, морковь положу им, думала я, направляясь с тёплыми комочками в платке к дому.

Не выпуская своих гостей из широкий юбки, я налила молоко, положила рядом для них траву, порезала и разложила небольшие кусочки яблок, морковки, капусту. Осторожно по одному опустила ежат на пол, последней положила к ним ежиху. Поспешно отошла от них в сторону и стала наблюдать за принесёнными необычными гостями. Ежиха развернулась, толкнула влажным носиком комочек рядом с ней и спряталась в тёмный угол под столом. Маленький ёжик, которого она подтолкнула, нырнул за матерью. Остальные ежата тоже шмыгнули следом. Как я ни старалась в этот вечер накормить ежиху с ежатами, они не прикасались к еде и не выходили из своего убежища под столом.

Дочери были на тренировке, одна – в первом классе, младшая училась в классе подготовительном. Когда вернулись, обрадовались, очень хотелось им поскорей увидеть ежат. Они заглядывали под стол, звали ежат, помахивая то кусочками яблок, то морковкой, но усилия были напрасны, и я уговорила девочек оставить ежат, а заняться своими домашними делами.

Напуганным моим вмешательством в их жизнь, сейчас ежатам нужен покой. Пока мы были заняты своими заботами, ежиха незаметно для всех нас уводила своих колючих, послушных ежат в более надёжное место для неё и ежат. Я потихоньку наблюдала за ними, не беспокоя колючих гостей и своих детей. И ежихе-маме удавалось это сделать очень осторожно. Но вот и дети заметили возню ежат, и теперь мы вместе заворожённо продолжали рассматривать ежиное семейство издали, в надежде, что вот-вот хотя бы один из ежат или сама ежиха покажутся у блюдца с молоком или кто-то пробежит поближе к нам. Но чуткие наши гости боялись нас и держались скрытно.

Ежиха отыскала всё же самое надёжное место для своих ежат и незаметное для людских глаз. Действительно, теперь ежата, которых мать определила в дальнем уголке под пианино, были хорошо скрыты от нас. Маме ежихе, видно, надо было найти более тихое тёмное местечко, чтобы покормить маленьких ежат. Чуткость к окружающей обстановке в непонятном для ежихи месте, острая тревога за своих ежат заставила её надолго затаиться от нас – людей, так что теперь их было не видно и не слышно.

Всё же детей пришлось укладывать спать с уговорами: «Не беспокоить же крошек ежат, совсем ещё маленьких. А утром рассмотрим колючих гостей поближе». Обязательно ежат всех увидят, заверяла я дочек с надеждой, что так это и будет. Наступила вечерняя тишина, дети мирно посапывали, вскоре и я успела погрузиться в первый крепкий сон.

Вдруг тяжёлый топот в комнате разбудил меня, я вскочила с кровати, щёлкнув выключателем. Внезапный яркий свет осветил у блюдца с молоком свернувшуюся клубком ежиху в окружении ежат. Порадовалась за колючее семейство – всё же подкрепятся, поедят. Я улеглась, погасив свет.

Но в эту ночь спать не пришлось. Слишком необычных гостей приютила я в доме. Только начала засыпать, как вновь раздался тяжёлый топот. «Ежата, это они», – сообразила я спросонья. Не включая яркий свет, чтобы не спугнуть ежат, я присела в кровати. Слышала и раньше я, что ёжик в доме по ночам – это беспокойство, но что такое! Не представляла. Трудно представить, что такими малюсенькими лапками ёж топал так громко и тяжело.

Ежиха, а за ней ежата, не замечая меня, бегали от миски с молоком под пианино и обратно. Присмотревшись, я увидела там горку из кусочков морковки, травы, яблок, сухариков. Было трудно понять, почему ежиха перетаскала всю еду в другое место. Наверное, на новом месте под пианино еда им доступнее, или они делали себе запасы. Была глубокая ночь, но я продолжала наблюдать за ежами. А в доме стоял топот, будто кто-то взрослый бегает по дому, да ещё в сапогах, но никак не маленькие ежата. Впечатление было такое, что сейчас провалится пол. Девочки тоже проснулись и тёрли сонные глаза. Я включила слабый ночник, показала детям, чтобы они не спускались на пол, а сидели тихо. Они перелезли в мою кровать, затаившись, мы наблюдали за нашими интересными гостями. Сон давно ушёл, девочки перешёптывались, посмеивались между собой, наблюдая за ночным шумным семейством.

Младшая дочка не выдержала, соскочила на пол и взяла свернувшегося комочком ежонка, а когда подошла к большой ежихе, та фыркнула, быстро скрутилась в колючий клубок и лежала на полу, не шевелясь. Долго ещё дети наблюдали за ежами, и семейству колючих доставили мы большое беспокойство. Ежата, конечно, были напуганы и лежали на полу колючими клубочками. Ежиха всё же успела спрятаться в тёмном углу под пианино и увести четверых за собой, а трое самых слабеньких ёжиков так и остались лежать на полу.

Насмотревшись на ежат, что лежали свернувшись, уставшие дети улеглись спать, оставив перепуганную ежиху с ёжиками. Глубокая ночь продолжалась, в эти поздние часы страшнее и хуже было маме-ежихе, которая волновалась за своих ежат. Как ни пыталась я в ночной тишине объяснять детям об обращении с ежатами, хотя они старались осторожно брать в руки комочки, но для ежат это, конечно, стресс. Натерпелись бедняги, и я пожалела, что принесла ежиху и ежат в дом. Постепенно задремала и я.

Утром, не выспавшись, я приготовила ежатам овощи и стала разыскивать их. Я обшарила все уголки в доме, заглядывая в самые дальние, но ежат с ежихой не нашла. Куда могли исчезнуть ежата – этот вопрос оставался загадкой для меня. Радовало то, что мне удалось сделать неплохие снимки ежихи с ежатами и хоть маленько подкормить многочисленное колючее семейство. Проснувшись, дети тоже бросились искать ежат, но, когда узнали, что их нет в комнате, быстрее смирились, чем поверили, что ежата сами смогли уйти из дома.

– Теперь мы не увидим их! – хлюпала носом младшая.

Она любила разную живность – больших и маленьких. Принесла домой речного рака, которого долго кормила в большой банке с водой, змеёныша тоже притащила как-то, наловила коробку божьих коровок и собралась их сама разводить. «Потому что они пользу приносят в природе!» – заявляла она. А они и сами хорошо развелись – из комнаты каждый день летом я собирала и выпускала в сад по нескольку штук.

Сейчас дети пошептались между собой, и младшая теперь молчала. Видно, решили они, что я отпустила их на волю.

– Так мама пока не раскрывает эту тайну, чтобы мы не плакали, – заявила старшая.

– Что ж, мама знает, что надо ежат отпустить, – тёрла глаза младшая, продолжая перешёптываться с сестрой.

Дети сами понимали, что ежиха с ежатами должны жить на воле – им там лучше. Вскоре серьёзные и недовольные они молча ушли в школу.

А я продолжала искать ответ на вопрос: куда подевались ежи, чтобы конкретно и понятно объяснить детям и себе тоже. Ведь они считали, что мама их водит за нос, как выразилась старшая дочь. А пока мой ответ; что ежихе-маме нужно было отыскать удобное место, где она могла бы провести холодные зимние дни с ежатами, дочек не устраивал, и маме веры нет.

А ушла ежиха с семейством в большую щель между досками, которая образовалась под тяжестью пианино, как выяснилось позже, когда мы делали капитальную уборку и пришлось передвинуть пианино. Колючая гостья очень тревожилась о своих ежатах, забота о потомстве и помогла ей найти щель в полу да и выбраться из дома на свободу, «подальше от назойливых людей», как выразилась доченька старшая.

Снегири

Посещение отчего дома у меня связано с ранней весной. Парным молоком, цветущими яблонями, облаками белоснежной черёмухи и влажным умиротворяющим, густым запахом земли встречали родные места. Родительский домик небольшой, уютный оставлял за порогом все самые сложные и неприятные жизненные ситуации стоило только взойти на его крыльцо. Разве может быть что-то дороже родного дома, где выросла, окрепла и откуда вылетела, как оперившийся птенец из гнезда.

Мамочка – светлое слово, прикоснёшься к загрубевшим от многолетней работы нежным маминым рукам, услышишь её ласковый голос, увидишь радость в глазах от моего приезда, и счастье уже не покидает долго-долго.

У крыльца дома, разбросав крепкие ветки, украшал небольшой дворик куст калины. Весной белые шапки цветущей калины, тонким ароматом, сразу околдовывали гостя и каждый обязательно останавливался, чтобы хоть на мгновение насладиться их едва уловимым благоуханием. Но на этот раз я приехала к родителям поздней осенью, когда белые цветы калины успели уже смениться гроздьями ярко-красных ягод, а зелёный цвет лета сменился жёлтыми красками и резким порывистым ветром.

Я ждала зиму и снегирей, чудесных птиц зимы, которые прилетали сюда каждый год, чтобы поклевать вдоволь яркой горьковатой калины во дворе скромного домика. Сочные прекрасные ягоды калины зреют медленно, после первых морозов превращаясь из горько-кислой в сладкую нежную с лёгкой кислинкой ягоду. Тогда куст калины пылал алыми спелыми плодами, привлекая всех пернатых в округе к угощению. Даже домашние куры любили лакомиться калиной. Подпрыгивая, смешно махали большими крыльями, пытаясь подняться и достать зимние витамины.

Мама хотела встретить и порадовать меня чем-то особенным. Она знала, что я люблю калину, когда я только переступила порог, то увидела на столе под белоснежной скатертью букет с ягодами спелой осенней калины. Крупные гроздья, связанные в пучки, висели также в кладовой, в сенях. Ягод калины хватало на всю зиму, и зимой яркими пучками калины мама угощала своих гостей и соседей.

Наступила зима. В январе этого года зима плакала постоянными оттепелями, не решаясь, наверное, вступить в свои права, и только февраль смело сковал воду в нашей быстрой речке и в забытом во дворе ведре воды, окна плотно завесились ажурной занавеской инея, разрисованной знатным на всю зиму художником с именем Мороз. Не хотелось даже выглядывать на улицу. Стужа, позёмка снежной пеленой, как тонким платком, укрывала скованную морозом землю. Но деревенским ребятишкам мороз был нипочём! Мороз румянил и щипал их щёчки, кому-то забирался под куртку или шубку, студил пальцы в мокрых от снега варежках. Как же весело скатываться с горки, наперегонки взбираться вверх и опять с криками нестись с горы! И не беда, что санки вдруг переворачивались или могли воткнутся в огромный сугроб рядом с горкой.

В этом году февраль украсил зиму большими сугробами. Под деревом калины образовался большой белоснежный пушистый сугроб. Отец, когда убирал во дворе снег, под кустом решил этот сугроб оставить: для красоты, и птицам весёлая банька будет, посмеивался он.

Многие гроздья калины мама не собирала с куста, и сладкие ягоды в зиму были хорошей подкормкой птицам. На калине можно было всегда увидеть, как лакомятся воробьи, громко чирикая, и другие пернатые, но я ждала снегирей. Студёным февральским утром наконец красногрудые красавцы прилетели. Они по-хозяйски расселись небольшой стайкой на ветках и принялись за ягоды. Их весёлый щебет и красные кафтанчики оперения на груди нельзя не заметить. Даже сильный мороз, который стоял в это утро, не смог бы теперь удержать меня в доме.

Захватив фотоаппарат и видеокамеру, я выбежала во двор и притаилась за углом дома. Порадовали первые снимки прекрасного обеда или завтрака – какая разница – для чудных зимних птиц это был пир, и я ещё долго стояла, наблюдая за снегирями. Насытившись, стайка дружно взмыла ввысь и растаяла в зимнем небе, а под кустом оставила красные пятнышки калины, которые хорошо разукрасили снег под ней. Но через несколько минут на куст опустилась более многочисленная стайка снегирей, и пир продолжился теперь для них. Эта стайка надолго задержалась у нашего куста калины. Снегири, перелетая с ветки на ветку и выбирая ягоды получше, явно спорили и веселились. Ну чем не птичий пир!

Вдруг один самый быстрый снегирь нырнул в пушистый сугроб, тут же выскочил из него, взлетев на ветку, взъерошенный, помахал крыльями, стряхивая последние снежинки, и опять скрылся в снежном сугробе. Мгновение – он уже на ветке у ярких ягод. За ним другой вспорхнул с ветки и скрылся в сугробе. И теперь почти все снегири ныряли один за другим в сугроб, тут же выныривая, как из воды, и быстро взлетая на ветки к ягодам. Казалось, птицы купались в чистом мягком снеге, и это им очень уж нравилось. Но секрет скоро открылся: кусочки варёного сала заранее для птиц были спрятаны под кустом отцом. Красивые алые птицы лакомились ягодой, перелетая с ветки на ветку, громко щебетали, споря на своём птичьем языке о чём-то, веселясь, ныряли вниз головой в мягкий белый сугроб за редкими кусочками сала.

Маленькая сестра, которая стояла рядом, не выдержала, подбежала к кусту, звонко захлопала в ладоши, как и они, защебетала, запрыгала от радости, и стайку будто ветром сдуло с калины. Обнимая сестру и успокаивая, я спешила сделать интересные снимки. Испуганные птахи всё кружили над кустом, над нашими головами, не улетали и опять дружно расселись на ветках поближе к сладким ягодам. Вдруг весёлая стайка снегирей дружно вспорхнула и также неожиданно, как первые снегири, скрылась, будто растаяла в морозной мгле.

Наш большой куст калины остался одиноко стоять с расклёванными красными ягодами, сломанными кое-где ветками, но ещё с неплохим на нём запасом ягод. А под кустом на белоснежной зимней скатерти красовался ковёр из остатков сытного их обеда – это густо разбросанные красные косточки ягод, которые ярко светились и сияли огнями по вечерам. Птичий пир удался на славу, улыбался папа.

Февральские морозы в этом году держались весь месяц, и снегири посещали калину почти ежедневно, они прилетали обычно до обеда, всегда до перехода солнца в зенит. Так было пока куст калины не опустел. Грустно было теперь смотреть на любимый куст калины – растрёпанные ягоды, пожухлая листва, сломанные веточки и ярко-красное покрывало под кустом на снегу – это всё осталось от обильной роскоши осенних сладковатых, чуть с горчинкой ягод калины. Радовало, что кормились здесь ягодой алые снегири, да и другие пернатые прилетали, а не почернели ягоды от зимнего одиночества.

Пришло время уезжать и мне. Недалеко, за деревней, которую я обычно проезжала по дороге, была удивительная полянка, где я тоже видела зимних алых красавцев. Тогда немного свернув с дороги, я останавливала машину и пешком шла к ней, чтобы не спугнуть птиц. Между трёх неказистых сосен на пригорке была полянка, слишком неприветливо выглядела она. Здесь в любое время года дули порывистые ветра – сухие знойные летом, обжигающие холодные зимой. Но жители деревни не оставляли полянку без присмотра. Чем-то она была интересна людям, а может, жители были рачительными к земле и берегли каждый клочок. Зимой они выставляли здесь специальные деревянные ограждения для задержки снега. Высаживали поблизости саженцы деревьев почти каждую весну, но они не приживались. По весне они засевали поляну рожью, пшеницей или кормовыми травами. Тогда меня радовала полянка то своим зелёным ковром, то спелыми колосками с голубыми васильками среди редких зрелых колосьев. И круглый год на пригорок к полянке слетались на подкормку самые разные пернатые. Зимой холодный резкий ветер сметал снег с поляны и собирал вдали от неё большие снежные сугробы, оставляя лишь тонкий слой снежного покрова. Одиноко качались ветки прошлогодних трав, остатки колосьев, полные семян. Но в студёные зимние дни полянка и подкармливала прилетающих к ней птиц, но особенно здесь любили кормиться алые снегири.

Мне приходилось частенько наблюдала, как какая-нибудь стайка красногрудых рассеивалась по тонким сухим веткам пшеницы, дикой травы. Они раскачивались под порывами ветра, и издали были похожи на ярко-красные цветы маков. Прилетало сюда одновременно и несколько стаек снегирей сразу, но каждая держалась отдельно, не удаляясь от своих. Тогда поляна украшалась живыми красными клубочками, словно яркими маками среди зимы – алыми снегирями, и знакомая полянка на пригорке уже не казалась мне совсем неприветливой.

Дикий голубь

Мне 13 лет, майское солнечное утро. Встав пораньше, я успела уже сбегать в лес за маслятами, побродив в молодом сосновом лесу, который в это время особенно густо и прекрасно дышал зелёной влажной хвоей. Мне было весело и легко в лесу, воздух, напоённый запахами елей и сосен, слегка бодрил.

Наш дом стоит недалеко от леса, но мама не решалась отпускать меня одну в лес – с подругами только можно. Да я очень упрашивала, за молодыми грибками у меня сами ноги просились, в лес хотелось – там в разгаре весна, многое интересного. В школу во вторую смену обязательно успею, волноваться за это не надо – это точно, – кивала я головой в ответ маме. После короткого молчания мама сказала, чтобы я не задерживалась и отпустила меня, только на один часик, как она любила всегда говорить.

Солнце поднималось уже к зениту, когда я заспешила обратно домой. Бежала где вприпрыжку, где быстрым шагом по узенькой лесной тропинке. Вскоре выскочила на опушку леса, дальше мчалась наперегонки с попутным ветром вдоль поля босая по белоснежному тёплому песку. Тропинка свернула к железнодорожному полотну, и теперь я мчалась вдоль железной дороги точно быстрее ветра. Грибов у меня оказалось немного, дождик не прошёл, но я была рада и этим. Как ни спешила я, а пришлось всё-таки сбавить ход – бежала мимо огромного муравейника и в него угодила почти носом. Стряхнуть всех на ходу не удалось – кое-где впились мураши мне здорово. Напевая что-то невесёлое и морщась от укусов, пришлось остановиться, оглядеться.