Читать книгу Жемчужина её моря - - Страница 1

Пролог

1693 год

Южная часть Атлантического океана

Ложь – самая надежная маска, скрывающая лицо и постыдные помыслы. Но мало кто осознает, что эта маска покрыта шипами. И в один прекрасный момент шипы проткнут твои глаза, обнажат помыслы и стыд, текущий по венам.

Неважно, во имя каких целей ты лжешь: благородных или не очень.

Ведь ложь – это яд. Яд, который прожжет тебе горло и выцарапает глаза.

Это тот самый враг, который торжественно вручит нож твоим друзьям, а уж они воткнут его в твою спину, пока глаза будут кровоточить, а горло жечь от яда. Здорово, не так ли?

Ей почти никогда не было страшно. Почти. Но сейчас, когда руки были связаны за спиной, а сама она ощущала качку корабля, она боялась. Боялась, что все повторится. Что люди, которым была дана защита, растерзают ее без суда и следствия. Это было бы справедливо, несмотря на тупую боль в сердце. Все повторялось. А она могла лишь молча ждать приговора, сидя в трюме. Пленница на «Свободе».

Ложь прожгла трахею, обнажив весь стыд, но не всю правду. Но еще не вечер, не так ли? Склянки пока не отбили ужин. А это значит, что можно вспомнить, как все докатилось до этой справедливости и лжи во благо.

Глава I

Карта одноглазого Борда

Капитан Чайка

1693 год

Аргентина,

провинция Буэнос-Айрес, город Магдалена

Светские мероприятия были ему чужды. Ровно, как и их терпкое вино, лживые улыбки и показное богатство. Иногда, конечно, приятно было понаходиться в компании лжецов, чтобы украсть их драгоценности и уйти в закат. Дополнительный доход никогда не будет лишним. К тому же, одна его часть стабильно уходит на пожертвования для детей-сирот, живущих в приютах при церквях. Одна из причин, почему его имя с презрением сплевывают с языка.

Впрочем, попасть именно на это мероприятие было чертовски важно. Встреча, которая состоится через час, должна будет решить его судьбу и поспособствовать достижению маленькой цели.

Команда знала, что он охотится за картой одноглазого Борда. Но они думали, что эта авантюра была затеяна ради сокровищ. Не то, чтобы пираты часто зарывали свои скудные сбережения на необитаемых островах. Просто помимо сокровищ этот кусок пергамента содержал информацию о его спасении. Там, в месте, отмеченном крестом, есть и драгоценности, разумеется, однако они не его цель. Он ищет то, что поможет…

Впрочем, не так важно, чего ищет он. В разы интересней сейчас послушать историю о дочери Борда, которая спрятала заветную карту так, что ни одному пирату старого поколения не удалось ее разыскать. В конечном итоге истории о клочке бумаги и вовсе превратились в легенды и вымыслы. Но только не для него. Он будет вечно благодарить госпожу Фортуну за столь щедрую наводку.

Каталина Борд была единственной дочерью морского волка и какой-то деревенской женщины. Вроде бы. Любима отцом, она была сослана в монастырь сразу после того, как ее родитель нарисовал заветную карту, дабы защитить клочок бумаги от загребущих ручонок. Не самый умный поступок папаши, но никто и не говорит, что пират должен быть умен. Хитер – да, но умен…

Уже на тот момент за клочком бумаги шла охота – любителей присвоить себе чужое было немало. Надеясь защитить путь к богатствам и кое-чему еще в божьем доме, Борд сильно просчитался. Конечно, его дочь была храброй девушкой и спрятала наследие отца в укромном месте монастыря, не рассказав о нем "охотникам" даже под жуткими пытками, которым ее подвергли в надежде разговорить молодую послушницу. Это было очевидно, что недоброжелатели Борда откроют охоту на его дочь и то, что она спрятала. Впрочем, на тот момент сам Борд отдал концы, а посему позаботиться о его дочурке было некому. Разве что, богу, но, учитывая кончину дочери пирата, господу не было никакого дела до молодой послушницы.

Говорят, ее повесили в монастырском лесу после того, как не вышло выбить из нее информацию о местонахождении карты. Ходили слухи, что с того дня лес считается проклятым из-за того, что истерзанная Каталина была повешена с жуткой улыбкой на милом личике. Шептались, что сам Дьявол вселился в ее тело и помог сохранить молчание до конца ее короткой жизни. С тех незапамятных времен монастырь опустел, а в лес при нем не рисковали ходить, боясь встретить дух повешенной дочери пирата. Что же касается карты, то никто так и не смог найти ее. Пока не смог.

Но это не значит, что и он не сможет. Он знал, где искать. Чувствовал, что заветный клочок бумаги у него в руках. Он нужен был ему позарез. От него буквально зависела его жизнь. Чертова ирония госпожи Судьбы.

На этот светский прием было не так просто попасть двум причинам: отсутствии приглашения и маски, ведь это бал-карнавал. Так что пришлось раскошелиться на маску и выкупить приглашение, чтобы проникнуть к сливкам общества и человеку, с которым ему была назначена встреча, сулящая надежду на обретение долгожданной свободы. И сокровищ, разумеется.

Его темно-зеленый камзол с золотой оторочкой и большими пуговицами видал времена и получше, по правде говоря. Темные штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги, начищенные до блеска. Из-под камзола виднелась накрахмаленная светлая рубаха – Адель постаралась на славу, пусть ему и пришлось выслушать возмущения на тему о том, что она не его прачка. Волосы были подвязаны лентой в цвет самого камзола, а лицо скрывала черная маска с острым золотым клювом ворона, оставляя открытыми лишь щелочки для глаз, да ухмыляющийся рот.

Дом какого-то барона, чье имя он не потрудился выучить, был огромным, а если из него продать всю мебель и предметы интерьера, то смело можно было избавить от бедности пару приютов и небольшую деревушку в придачу.

В роскошном зале, где проводился прием, было много гостей. Их лица полностью или частично скрывали самые разнообразные и богато украшенные маски, подходящие к их нарядам. Для удобства из зала убрали почти всю мебель, оставив лишь несколько соф и кресел на тот случай, если гости захотят передохнуть. На небольших столах, находящихся в разных частях большой гостиной, стояли бокалы с напитками, а на специальных подставках расположились маленькие десерты, дразнящие своими ягодами и сладкими кремами.

Звучала негромкая мелодия и некоторые пары танцевали, пока иные отдавали свое предпочтение алкоголю и флирту с незнакомцами.

Вооружившись вином, он умело обогнул одного лорда, который со всей искренностью жаловался своему компаньону на то, что где-то потерял фамильную печатку. Золотое кольцо с семейным гербом и маленьким аметистом. Печатка была спрятана в кармане его камзола. Не первая безделушка, которую он украл. И не последняя. Ловкость рук, отвлекающие внимание разговоры и фамильной драгоценности больше нет на пальце лорда.

– Мистер Обри!

Он обернулся, услышав свою фамилию. Единственная правдивая вещь, оставшаяся от его растерзанной личности. Впрочем, сейчас не до выказывания сожалений.

Приближающийся мужчина годился ему в отцы. Волосы с проседью были зачесаны на одну сторону, а из-под светлого камзола виднелся живот, свидетельствующий о непомерном аппетите герцога… Нда, его длинная фамилия так некстати выскочила из головы. Ну и черт с ним.

Обри со всей своей обаятельностью улыбнулся герцогу Нуичертсним и его… спутнице, годившейся аристократу в дочери. Девушку, к слову, герцог приобнимал за талию совсем не по-дочерни. Старый мудак. Ее он уже видел здесь. Сложно не обратить внимания на леди, одетую в пышное платье насыщенно красного цвета. Ее плечи были обнажены, корсет, утягивающий и приподнимающий грудь открывал вид на декольте. Шею венчало тяжелое украшение, больше похожее на кровавую рану, нежели на ожерелье. Такое точно не украсть. Светло-каштановые волосы незнакомки были собраны в прическу на затылке, поддерживаемую шпильками и бутонами нераскрывшихся алых роз. Передние локоны были закручены и красиво обрамляли лицо, скрытое мягкой маской, отделанной черным кружевом. И только сейчас Обри обратил внимание на ее глаза. Очи разного цвета. Будто некий мастер решил таким образом позабавиться над своим творением и сделал правый глаз голубым, а левый – зеленым.

– Мистер Обри, я хотел представить Вас дочери барона де Кьяри. Мисс Бернадетта де Кьяри, это мистер Обри. К сожалению, он отказался раскрывать своего имени, решив сохранить таинственность этим вечером.

– Мое почтение, мисс де Кьяри, – Обри одарил дочь барона обворожительной улыбкой, беря ее протянутую руку и оставляя на кисти, скрытую алой шелковой перчаткой, поцелуй.

– Мне тоже приятно познакомиться с Вами, мистер Обри, – девушка, похожая на розу, сложила руки на животе, будто и вовсе не желала принимать участие в беседе. Ее лицо было бесстрастным, а спокойствие проглядывалось даже сквозь маску.

– Позвольте оставить Вас на попечение мистера Обри, мисс де Кьяри. Мне нужно успеть обговорить одну вещь с Вашим отцом, а Вы пока послушаете рассказы молодого любителя тайн. Он только-только сошел на сушу и, уверен, будет готов поведать что-нибудь о Вашем любимом море, – герцог Нуичертсним со всей нежностью прикоснулся к открытым плечам дочери барона, которая будто бы сжалась от этого невинного прикосновения, кивнул Обри, коротко, будто сына, обнимая его и был таков. Похоже, старый герцог и не заметил пропажи часов на золотой цепочке, еще пару мгновений назад продетых через петлю жилета.

– Кажется, Вы не очень рады моему обществу, –заметил Обри, ловко и не заметно пряча украденные часы в кармане камзола. После он поднес бокал с вином к губам, делая небольшой глоток. Отвратительное пойло.

– Не хочу утруждать Вас, – вежливо отозвалась мисс де Кьяри, скользнув по нему глазами. Изучающими и внимательными.

– Герцог сказал, что Вам нравится море. Может, я мог бы что-нибудь Вам о нем рассказать? – время до встречи у него еще было. Через десять минут нужно будет покинуть зал, проникнуть в библиотеку, находящуюся в следующем зале, а там его будет ждать некто, кто расскажет о части нужной информации. Другую часть информации получит его старпом, а после они объединят полученные сведения и…

– Зачем Вы украли его часы, мистер Обри?

Обри даже опешил от вопроса, едва удержав маску спокойствия на лице и чуть не подавившись вином. Похоже, только старый герцог и не заметил пропажи. В отличие от этой наблюдательной девушки.

Бернадетта де Кьяри встретилась с ним взглядами, скрещивая руки на своей тревожно открытой груди. Однако, ее лицо, скрытое маской, было бесстрастным и будто бы отрешенным. Это вызывало невольный интерес у Обри, учитывая, что светская девушка заметила ловкость его рук, так еще и спокойно поинтересовалась, зачем это было сделано. Она не так проста, как могло показаться.

– А зачем Вы позволили ему так откровенно обнимать Вас, мисс де Кьяри?

Обри ловко парировал ее вопрос, позволив себе слабую усмешку, отпечатавшуюся в его глазах. Герцог был слишком старым для молодой дочери барона, так что вопрос был вполне справедливым. Он никогда не отличался изысканными манерами, но Бернадетта будто бы и не обратила внимания на эту бестактность.

– Потому что мы помолвлены. Я честна с Вами, мистер Обри, – ее голос был спокойным, но глаза, смотревшие на него… в них плескалась ненависть, грозящая вырваться наружу. Впрочем, самообладания ей было не занимать. Как и честности. Что ж… выходит, честность за честность?

– Потому что я вор этим вечером и моя работа – обкрадывать таких мерзких людей, как он.

Почти что честный ответ. Но Обри и правда ведь был вором этим вечером, так что он почти не солгал. И будет вором, пока не узнает нужные ему сведения. А после никто и не вспомнит о том, что на вечере присутствовал молодой и начинающий торговец, якобы горящий желанием влиться в общество аристократов. Очередная ложь, но что поделать? С недавних пор вся его жизнь и основывалась на этом.

– Какое Ваше настоящее имя? – ненависть в разных глазах утихла также быстро, как утихает шторм в море. Теперь в них появилось спокойствие и бесстрастие. Казалось, что и разговор она продолжает без особого интереса, движимая просто желанием скоротать время до прихода будущего мужа, а не чтобы докопаться до правды.

– У меня много имен, – Обри беззаботно улыбнулся, даже плечами пожав, кинув торопливый взгляд на свои часы, висевшие на цепочке. Пять минут. У него есть еще пять минут.

– Торопитесь, мистер Обри?

– Разве что немного.

Бернадетта медленно кивнула, будто его таинственные слова могли хоть что-то ей прояснить. Она обвела глазами зал, простирающийся за чужой спиной и людей, от души веселящихся на этом мероприятии. Вот только этой молодой и наблюдательной девушке было не до веселья. Ее состояние всколыхнуло что-то в душе Обри, но тот отмахнулся от этого порыва грусти, как от лающей собаки. Не его это дело – лезть ей в душу с утешениями.

– Вы бы не хотели пояснить свои слова, мистер Обри?

Нет. Черта с два. Он научился держать рот на замке. И не собирается изменять этой славной привычке. Да, вероятность их пересечения с мисс де Кьяри была чертовски мала, но он не идиот, чтобы выкладывать ей все свои планы. Кто знает этих аристократских девушек, нежных как цветы и пугливых, как ланей? Он точно их не знал. А потому безопасней будет поберечь чужую психику. И свою фортуну.

– У меня назначена встреча. Но это все, что Вам стоит знать, мисс де Кьяри.

– Вы ничего не делаете за так, верно? Может… – голос дрогнул от прозвучавшего сомнения, но движения ее рук были уверенными. Молодая аристократка без сомнений избавляла свои тонкие пальцы от колец. Она уже было потянулась и к безымянному пальцу, но резко одернула руку и протянула ему свои украшения. – Может, я могла бы купить у Вас информацию, которая разнообразила бы мой вечер?

– Боюсь, мне больше по душе воровать, нежели принимать в дар, – Обри не сдержал смешка, взглянув на дорогие кольца. Он мог запросто взять их, чтобы в будущем продать, выдать нужную информацию и сбежать. Он мог быть безрассудным и рисковым. Но не с нежной аристократкой, желающей повеселиться этим вечером.

Лицо Бернадетты выражало негодование. Она поджала губы, смотря на кольца, горсткой лежащие в ее ладони и переливающиеся при свете свечей. Похоже, эта девушка не привыкла получать отказы. Но, отдавая должное ее манерам и воспитанию, она не закатила истерики на этой почве и даже не поклялась выдать его с потрохами.

– Тогда возьмите их на память обо мне, мистер Обри. Вы первый человек, отказавший мне, но это не умоляет моего желания помочь бедняку-вору.

Она взяла его руку. Их ладони не слишком отличались по величине, но тонкие пальцы Бернадетты вряд ли были покрыты мозолями. В отличие от его огрубевшей кожи рук. Обри не сопротивлялся, когда она вложила в его ладонь кольца, накрывая их пальцами.

– Вы ведь не аристократ. Моряк?

– Ваша наблюдательность не знает границ.

– Как и Ваша скрытность, мистер Обри.

– Что ж, попутного Вам ветра, мисс де Кьяри. Если госпожа Судьба будет благосклонна, то мы вновь встретимся.

– Непременно.

Кольца исчезли в потайном кармане камзола, а сам Обри поцеловал кисть аристократки. Та с какой-то благосклонностью кивнула ему, первая уходя прочь. И лишь сейчас он заметил, что де Кьяри слегка прихрамывала, да так, что определить, на какую именно ногу казалось непосильной задачей. Будто бы на обе ноги сразу.

Бросив еще один взгляд на девушку, похожую на упавший цветок, он развернулся и уверенно зашагал к выходу из главного зала, мельком взглянув на время и по пути отдав бокал с недопитым вином слуге. Тяжесть украденных драгоценностей приятно оттягивала его карманы.

Никто не обратил внимания на молодого человека, выскользнувшего из одного зала и мигом попавшего в другой. Слуги были слишком заняты гостями, а те – выпивкой и сплетнями. По правде говоря, Обри не понимал, для чего ему назначили эту встречу. Он и сам был готов переворошить весь монастырь и самостоятельно найти карту, но ему сообщили, что некто может облегчить его поиски. Впрочем, это были слова сомнительной правды, ведь если бы кто-то знал о местонахождении клочка бумаги, то сам бы воспользовался возможностью присвоить его себе. Что-то здесь было не так. Осталось лишь выяснить – что. И надеяться, что его и старпома не ждет западня от короны, пустившей эту уловку дабы отправить их на виселицу.

Библиотека была просторной и темной. В больших шкафах стояло бесчисленное множество самых разных книг, скрытых под вуалью темноты. Даже свет луны из больших не скрытых тяжелыми портьерами окон не мог полностью осветить помещение. Его уже ждали. Некто, чье лицо было скрыто маской, стоял, прислонившись к каминной полке, поглядывая на свои карманные часы.

– Добрый вечер, – проговорил Обри, затворяя за собой дверь и лишая их с незнакомцем последнего источника света, льющегося из коридора.

– Перейдем сразу к делу, капитан, – без обиняков начал незнакомец, переводя взгляд на Обри и пряча свои часы в кармане. – Я помогу Вам, а Вы, в свою очередь, мне.

– Разумеется, сэр. Назовите цену.

Послышался тихий смешок, а после незнакомец покачал головой.

– Деньги мне не нужны. Вы поможете с перевозкой груза.

– Контрабанда?

– Ну, если двадцать семь клеток с обезьянами капуцин можно так назвать, то да.

Обри опешил во второй раз за этот вечер. Брови под его маской сошлись на переносице. Он не понимал смысла сказанного. Точнее, понимал, но не мог сопоставить как связана информация с обычной перевозкой животных. В конце концов, незнакомец мог с легкостью нанять любое судно для перевозки обезьян. Так в чем же подвох?

– Простите, но, кажется, я не совсем понимаю Вас.

– Понимаю Ваше смятение, капитан, – незнакомец кивнул, но в его голосе все еще слышались веселые нотки. – Чтобы перевезти такое количество обезьян нужно неплохо заплатить за это, так еще и обеспечить зверьков пропитанием, поскольку покупателю они нужны в отличном и живом состоянии. А это все обходится в весьма круглую сумму. Поэтому все эти расходы берете на себя Вы. Если, конечно, Вам все еще нужна информация о местонахождении карты Борда.

– Куда, говорите, нужно доставить мартышек?

***

– Ты, нахер, шутишь что ли?

Помещение было темным. И вонючим. Освещения одной масляной лампы было недостаточно, однако, масштаб проблемы был виден на лицо. Девушка, выглядевшая лет на девятнадцать с волосами, похожими на рыжие волны, стояла со скрещенными на груди руками и взирала попеременно то на капитана, то на клетки с капуцинами, стоящими на складе, что был позади таверны, в которой ей, как старпому, назначили встречу. Ее серые глаза смотрели с упреком и, если бы перед ней был кто-то иной, он бы начал уже заикаться. Однако, Обри было не привыкать выдерживать крутой нрав подруги, и он лишь пожал плечами.

– Нисколько. За перевозку этих мартышек мы получили нужные сведенья, Адель, так что нам ли жаловаться? Осталось лишь купить им еды, найти карту и можно отчаливать.

Грозовые глаза старпома закатились. Острые черты лица делали ее похожей на хищницу, но ни усмехающийся изгиб губ, ни веснушки не смягчали выражения ее лика или нрава. Она была необузданным и непокорным пламенем на его судне. Мало какой смельчак посмел бы ослушаться ее приказов во время работы, несмотря на ее рост в пять добрых футов и три дюйма. Одета была старпом в свою привычную одежду – свободные темные штаны, короткие сапоги, да белую рубаху, поддерживаемую корсажем с яркой вышивкой. На шее болтались подвески, а руки были увенчаны множеством браслетов.

– Правильно ли я понимаю, что за жрачкой для этих… мартышек пойду я?

– Абсолютно верно.

– Хорошо, капитан. Но учти, что ухаживать за твоим товаром я не буду. Сам выберешь счастливчика и поручишь ему эти обязанности.

– Любой, кому выпала участь дежурить на камбузе сочтет за честь кормить мартышек.

– Это уж точно.

Адель миролюбиво фыркнула, в миг повеселев при воспоминании о камбузе и ворчливом коке, которого все старались избегать как чумы и цинги. Обри всегда знал, как поднять подруге и старпому по совместительству настроение. Не даром они были знакомы уже около десяти лет.

Было решено разделиться: Обри пойдет искать карту, чье местонахождение любезно сообщили Адель, пока сама она отправится искать еду для живности, а после вернется на корабль и поручит морякам перенести клетки на судно. Стоило немного поторопиться, если он хотел хоть немного поспать этой ночью.

А дальше они вернутся на маршрут «пиратский круг»1, проследовав к берегам Южной Африки, где отдадут груз. Будет видно, продолжат ли они следование по маршруту или же сойдут с него, дабы сменить курс на тот, что будет указан в карте. Но об этом капитан будет думать завтра утром. Сейчас были другие задачи и цели.

Добраться до про́клятого леса, находящегося буквально на границе этого маленького города, труда не составило. А вот пробраться через него с предусмотрительно надетой черной повязкой на один глаз (чтобы после быстрее привыкнуть к темноте) было той еще неприятной задачкой. Лес был буквально диким, темным и неприступным. Его колючие лапы-ветви и когти в виде корней и коряг так и норовили, если не остановить, то причинить боль капитану. Приходилось орудовать кортиком2, чтобы хоть как-то избавиться от помех на своем пути. Атмосферы мрачному и проклятому лесу добавляла темень и попеременный свет луны, которая так и хотела спрятаться за ближайшим облаком и больше не показываться. Будто не хотела видеть то, что должно было произойти.

Впрочем, несмотря на всю суровость и не дружелюбность леса, на счастье Обри он довольно быстро стал редеть, а его звуки стихать, выводя искателя карты к печально заброшенному монастырю, что был частично разрушен и частично разграблен. Мертвый дом бога не перенес того, что сотворили с одной из его послушниц, повешенной на ветке старого дерева. Двери монастыря были приветливо открыты, будто приглашая путника внутрь – в свою черную и зияющую пасть.

Если бы рядом была старпом, она бы нарушила тишину каким-нибудь вопросом, вроде того, куда могло деться тело Каталины. Ей, как девушке, росшей в монастыре около девяти лет, было бы здесь не по себе. Впрочем, учитывая, что в свое время Обри также мог попасть в похожее место, ему тоже здесь не шибко нравилось. Моряки были суеверными ребятами, опасающимися мертвецов, но он знал – в этом мире есть существа гораздо страшнее трупов.

Вдохнув, будто перед погружением в воду, капитан вошел в мрачный и разрушенный монастырь, отворяемая дверь которого выразила протест гулким скрипом. Если бы он был подготовлен получше, то захватил бы не только оружие, но и какой-нибудь огарок свечи. А так придется бродить в темноте этого мертвого места. Остается надеяться, что госпожа Фортуна поможет быстро отыскать злосчастную карту. Он переместил повязку на открытый глаз, быстро привыкая к окружающей темноте.

Внутри пахло затхлостью, одиночеством и гнилью. Поежившись, он мельком оглядел пустые стены, не думая о том, всегда ли они были такими или кто-то снял оттуда иконы, продав их. Ему здесь не нравилось. В голову лезли не самые добрые воспоминания, но он упорно гнал их прочь. Еще не хватало из-за прошлого взвинчивать себя тогда, когда нужна была полная сосредоточенность.

Вспоминая слова старпома, он двинулся к прогнившим ступеням лестницы, ведущей на второй этаж. Если бы не подсказки незнакомцев, капитан стал бы в первую очередь обыскивать кельи, что расположились на первом этаже, а так сейчас он сэкономит время, проследовав на второй этаж, где располагались другие помещения.

Проверяя, выдержат ли хлипкие и стонущие ступени его вес, Обри медленно поднимался по пыльным и гнилым доскам наверх. Оказавшись на другом этаже в коридоре с голыми и грязными стенами, вспоминая, что ему нужно найти ризницу3.

Кто бы мог подумать, что спрятанный клочок бумаги следует искать в таком непримечательном месте. Адель, как бывшая воспитанница божьего дома, имела представление о том, что это за страшное место. Из ее слов было известно, что помещение всегда было под замком, но, учитывая, где он находился, не исключено, что замка давно нет, а само помещение разграблено, как и прочие. Но он не терял надежду.

Блуждая между настежь распахнутыми комнатами, он пытался найти нужную, пока наконец не нашел ризницу. Внутри нее на грязном деревянном полу валялись металлические сосуды. Само помещение было ужасно маленьким: небольшой комод, на котором лежали никому не нужные кипы бумаг, да распахнутый шкаф, в котором висели церковные одеяния, истлевшие от времени.

Первым делом он проверил шкаф, изрядно напылив темными одеяниями, вновь жалея, что не захватил с собой источник света. Но там, как и следовало ожидать, ничего не было. Тогда он исследовал ящики комода и наконец стал шарить среди монастырских скучных документов. Ничего важного на страницах толстых журналов не было, но несмотря на это он иногда пытался вчитываться в написанное.

Когда груда документов оказалась на полу, а сам Обри стал сомневаться в верности полученных сведений он не без труда (глаз уже начал уставать от напряжения, так что пришлось вновь переместить повязку) заприметил маленькую выемку на крышке комода. Он пошкрябал ногтем по еле приметной вырезанной выемке, пытаясь ее приподнять. Но меньше чем через минуту, когда стало ясно, что просто так потайной ящик не откроется, он вынул кортик из ножен, висевших на поясном ремне и стал поддевать острием выемку.

Совсем скоро часть ветхого комода поддалась. Ловко сделанная и спрятанная выемка с тихим скрипом оторвалась от поверхности, являя небольшое углубление, в котором лежал клочок бумаги.

Обри довольно усмехнулся, пряча кортик обратно в ножны, и со всей осторожностью забирая кусок пергамента из комода. Кто бы мог подумать, что умная Каталина Борд спрячет маршрут в таком неприметном и потайном месте.

Но, стоило ему развернуть бумагу, как вся радость быстро улетучилась. Хмурясь, Обри вышел из ризницы и подошел к ближайшему окну, стягивая повязку и быстро начиная моргать.

«Место погребения хранит проклятую карту. Жаль, Лукавый не забрал свое творение вместе с ее пострадавшей душой».

Обри еще раз перечитал написанное, готовый взвыть от досады. Кажется, помимо огарка свечи он также забыл захватить с собой лопату. Сейчас он был готов поклясться, что слышит смех госпожи Судьбы и ее сестры Фортуны, показывающей ему свою гребанную задницу.

Он едва ли не бегом выскочил из мертвого божьего дома. Обогнув его, капитан оказался на заднем дворе, служащем этаким кладбищем. В погребе-усыпальнице, увенчанной крестом, не было двери, так что Обри смело шагнул внутрь, натыкаясь на гробы, которые стояли друг на друге. Между прогнивших досок торчали всякие мертвые веточки и прутики, так что не исключено, что раньше этот… склад могил украшали всякими вербами или другими церковными обрядными вещами.

Надеяться, что отыскать карту будет просто, уже не приходилось. А, учитывая, что гробов было… внушительное количество, времени, чтобы заглянуть в каждый потребовалось бы слишком много. Но, ради приличия, капитан все же постарался. Поставив ногу в выступ одного из гробов, он уцепился пальцами за другой, проклиная монашек за то, что те не подписали эти могилы. Подтянувшись, он смог посмотреть на четвертый гроб, лежащий на самом верху одной из множества таких пирамид. Он даже честно постарался открыть заколоченную крышку, но, едва не полетев обратно на землю, с трудом восстановил равновесие и слез с пирамиды. Такими темпами он ни черта здесь не найдет.

Возможно, тело Каталины покоилось не здесь? Не среди отпетых монашек, чьи души были чище стеклянной бутылки. Но, если не в этой усыпальнице, то где?

Выйдя из затхлого помещения, капитан обогнул его, с наслаждением вдыхая свежий воздух и замечая покосившийся крест, стоящий чуть позади склада гробов. Могила была заросшей и выглядела одиноко среди пустой земли. Но, табличка, прибитая к кресту, особой надежды Обри не добавила, несмотря на то, что здесь и похоронили дочь Борда. Вероятнее всего, монашки не хотели хоронить одержимую Дьяволом рядом с другими сестрами и потому упрятали ее тело подальше от других.

Меньше всего ему сейчас хотелось руками рыть землю. Но жизнь не всегда позволяет делать то, что хочется. Хорошо, раз так, то он достанет чертову карту буквально из-под земли.

Небрежно кинув камзол на землю, Обри опустился на колени, закатав рукава своей рубахи и стал рыть. Почва была прохладной и рыхлой. Она забивалась под ногти, пачкала одежду и летела в лицо. Он никогда не задумывался, на какой глубине рыли могилы, но, надеялся, что не слишком глубоко. Меньше всего ему хотелось до рассвета руками рыть могилу.

Надеясь ускорить процесс, капитан старался активней работать руками, раскидывая комья земли в стороны и углубляясь на дюймы вниз. Когда мышцы предательски сводило судорогой, он вставал, пару минут разминался и вновь принимался за дело, не обращая внимания ни на саднящие пальцы, ни на пот, застилающий глаза. Им двигало упрямство и упорство.

И, если он не хочет оказаться там, где роет землю, стоило все же отыскать чертову карту. Иногда ему казалось, что Смерть дышала в затылок, касаясь шеи своими ледяными руками.

Обри думал, что прошла вечность, когда немые пальцы наконец ощутили что-то помимо проклятой почвы. А еще он думал, что могилы нужно рыть чуть больше, чем три с половиной фута. Но ему же лучше, что Каталину не похоронили еще глубже.

Не обращая внимания на ноющие мышцы, капитан раскидал последние клочья земли в стороны, открывая вид на серый и частично разложившийся саван. Уже готовый молиться богу, в которого не верил, он достал кортик и разрезал ткань, стараясь не вдыхать полной грудью прекрасные запахи разложения. Дерьмо, если он еще раз подумает о том, как отвратительно пахнет на кубрике, нужно будет непременно вспомнить этот очаровательный запах, от которого хотелось проблеваться.

Сдерживая рвотные позывы, он без тени брезгливости взглянул на разложившее тело, обнажившее грязные кости. Аккурат меж ребер застрял не менее грязный листик, видимо, случайно провалившийся туда и только каким-то чудом не разложившийся. Видимо, тело было забальзамировано и лишь это позволило ожившему мифу не кануть в лету. Выхватив его, Обри быстро отполз в сторону, но его все равно вывернуло наизнанку от бодрящего аромата Каталины.

Утерев рот рукавом рубахи, капитан наконец развернул заветную находку, испачкавшуюся в… лучше не знать, в чем, пока его опять не вывернуло на траву.

Бумага была пожухлой и желтой, покрытой тонким слоем грязи, но маршрут, написанный на ней чуть выцветшими чернилами, был вполне себе разборчив. Капитан мельком скользнул глазами по тексту, понимая, что не может разобрать ни слова. Возможно, все дело в усталости и плохом свете. Он разберется с этой неприятностью позже.

А пока Обри со всей осторожностью свернул кусочек пергамента в трубочку, поспешно одеваясь и пряча карту в камзоле, совершенно не заботясь о своем внешнем грязном виде. Нужно будет хоть немного помыться, пока та же Адель не пошутила, что он разлагается изнутри от подобного образа жизни.

Маршрут, сохранившийся на карте сквозь года, грел душу, а в сознании уже мелькали желанные картины своей свободы. Скоро. Совсем скоро у той, с кем он заключил сделку, не будет власти над ним. Он буквально предвкушал выражение ее лица и ее бессильную злобу.

Глава II

Побег

Бернадетта де Кьяри

1693 год

Аргентина,

провинция Буэнос-Айрес, город Магдалена

Бернадетта была в предвкушении того, что должно было случится. Кто-то мог бы назвать этот вечер чередой случайностей и счастливых совпадений, но лишь они с Мэрил знали, что это не так. Что это вереница продуманных, пусть и не всегда тщательных, действий, ведущих к правильной цели.

По правде говоря, ей было приятно вновь почувствовать себя… живой. Раньше она не очень любила такие мероприятия и большое скопление людей, но, теперь наслаждалась тем, как плавно шуршит подол ее платья, как чудесно звучит живая музыка и как изящно движутся пары в такт красивой мелодии.

Герцог Блоссом ничуть не портил этот вечер, несмотря на его недвусмысленные взгляды и ненужные прикосновения. По правде говоря, она бы предпочла отбить ему за это пальцы. Но приходилось успокаивать эти порывы. Ей нужен полный контроль над своим сознанием, телом и чувствами. От этого зависит ее жизнь. Нельзя позволить ненависти отравить ее кровь.

Мистера Обри было легко вычислить среди толпы. Его дешевые одежды слишком сильно привлекали внимание. Но, кажется, лишь внимание самой Бернадетты, поскольку остальная аристократия не обращала на это должного внимания, ведясь на его громкие речи и обворожительные улыбки. Что ж, она и сама бы с удовольствием купилась на это. Внимание мужчин было приятной вещью в этом мире. До поры до времени.

Правда, излишнее внимание одного мужчины она так и не смогла простить. Он тоже был моряком. Красивым, но принципиальным. С жестоким сердцем и добрым взглядом. Встреча с ним закончилась для де Кьяри печальным и болезненным образом. С тех самых пор ей был поставлен неутешительный диагноз «поражение суставов обеих нижних конечностей», вызывающий определенные и не самые приятные ощущения при ходьбе.

Поэтому везде нужна мера. Особенно, если дело касается мужчин.

Мистер Обри показался Бернадетте не таким уж плохим человеком. Скрытным, немного опасным, но не плохим. Нет ничего хорошего в том, чтобы обворовывать других людей, но она не могла не признать, что он делал это с изяществом фокусника, который, вместо того, чтобы достать платок из своего рукава, прятал в карман очередное украшение. Может, поэтому она и отдала ему свои кольца. А может и потому, что ему деньги нужны были больше, чем ей, учитывая его потрепанный внешний вид.

Но, отбросив эти «может», Бернадетта де Кьяри понимала, что ей нужно было купить информацию у мистера Обри и постараться хоть немного отпечататься у него в сознании, чтобы в последствии совершить то, о чем ни одна приличная леди даже думать не станет.

Раньше, до того, как ей не нравились светские мероприятия, она бы согласилась стать примерной женой и хорошей матерью. Как давно это было? Казалось, это желание осталось в прошлой жизни, сгинувшей в темных водах моря вместе с возможностью безболезненно передвигаться на ногах.

Но теперь такая перспектива просто не входила в планы молодой аристократки. Теперь, после той злополучной ночи и своего возрождения, Бернадетта изменила взгляды на свою жизнь. И была готова исполнить порученное предназначение, чтобы тот, кто причинил ей боль, получил свое заслуженное возмездие.

Из мистера Обри было не так просто вытянуть информацию. И потому, когда он направился к выходу из зала, покидая его без оглядки, Бернадетта двинулась следом, бросив торопливый взгляд на герцога Блоссома – тот, благо, был все еще увлечен разговором с бароном де Кьяри и совершенно не обращал внимания на свою молодую невесту, покидающую живую музыку и многочисленные голоса присутствующих гостей.

Дверь в библиотеку, где была назначена встреча вору, была закрыта, но Бернадетта, приложившись к ней ухом, отчетливо слышала голоса говоривших. У нее всегда был острый слух и сейчас, в этом непристойном для молодой леди занятии это было несомненным плюсом.

–…Если, конечно, Вам все еще нужна информация о местонахождении карты Борда. – услышала Бернадетта голос незнакомца. Приглушенный и спокойный. Он определенно чувствовал себя хозяином положения.

– Куда, говорите, нужно доставить мартышек? – а вот в голосе знакомого вора слышались нотки непонимания.

– В республику Анголы, город Луанда. Вам нужно будет зарегистрировать корабль и сообщить о своем грузе. Нужные люди сами найдут Вас, чтобы забрать товар.

Последовала продолжительная пауза. Бернадетта ничего не слышала. И в какой-то момент даже подумала о том, что сейчас дверь распахнется и ее местонахождение будет обнаружено. Но после мистер Обри вновь заговорил:

– Хорошо… Только скажите, по какой милости Вы помогаете мне, сэр?

– Разве Вы не верите в удачу?

– Я верю только в то, что ее можно украсть.

Послышался смех незнакомца и Бернадетта представила, как он опирается на какой-нибудь интерьер мебели, не сводя веселого взора с Обри, который, по всей видимости, был слишком помешан на своей незаконной деятельности.

– Потому что я очень дальний родственник печально известного одноглазого Борда. И знаю, для каких нужд Вам нужна карта.

– И Вы даже не скажете, какой я идиот?

– Думаю, капитан, Вы и сами прекрасно это понимаете.

А вот теперь настал черед Бернадетты усмехаться, правда, про себя. Не стоит забывать про осторожность. Самокритика – это очень хорошая черта в человеке.

– Информацией о том, где предположительно находится карта, будет располагать Ваш старпом. Он же подпишет коносамент4.

– Тогда благодарю Вас. И хорошего Вам вечера.

– Удачи, капитан.

Бернадетта едва успела отойти от двери и спрятаться в проеме, ведущему в коридор левого крыла особняка. Там было достаточно темно, а потому, когда мистер Обри вышел из библиотеки, он не заметил ее. Воровато оглянувшись, скрытный капитан проследовал к лестнице, ведущий на нижний этаж, на котором располагалась кухня и комнаты для прислуги. Вероятно, он намеревался покинуть дом через черный вход, чтобы остаться незамеченным. Умно.

Аристократка могла бы прямо сейчас последовать за ним, но, учитывая тяжелое платье, в котором она была этим вечером, идея показалась ей не самой разумной. Мало того, что она не сможет быстро передвигаться, так еще и будет привлекать много ненужного внимания. А оно ей не нужно. Бернадетте нужна незаметность.

Она не боялась упустить капитана, уверенная в том, что без труда отыщет его в порту, где и перехватит, заставив взять ее с собой. Следовать за ним к старпому, а затем тащиться за картой было напрасной тратой времени, которое можно было потратить разумно. А потому, выглянув из своего убежища, Бернадетта быстро пересекла коридор и юркнула на лестницу, ведущую на верхние этажи. Ей была не знакома планировка этого особняка, как и его хозяева. Но ей нужно было избавиться от этой громоздкой одежды, а потому придется одолжить чье-нибудь платье. Возвращаться домой было бы слишком долго.

Домой. Какое дикое слово. Бернадетта покачала головой, приподнимая подол алого платья и ступая по ступеням, укрытым ковровой дорожкой, которая приглушала ее шаги. Домой ей не попасть. Старый дом остался в далеком прошлом, отдающим кровью и ненавистью. А новый дом находился вне досягаемости. Пока вне досягаемости. Но капитан приведет ее туда. У него просто не будет выбора.

Ветер в гавани пах солью и нещадно трепал подол ее скромного, но изящного платья темно-синего цвета с мягким переливом и длинными рукавами, сужающимися к запястьям. Вырез, к слову был вполне себе приличный, и, как и подол юбки был украшен нежным и тонким кружевом. В ее руках была дорожная сумка, абсолютно не подходящая ни к платью, ни к дополняющим его темному плащу с капюшоном и туфелькам на маленьком каблуке. Зато Бернадетта смогла впихнуть туда вещи, которые, как ей казалось, могли понадобиться в предстоящем путешествии: ночная сорочка, гребень для волос, зеркальце, набор из мелочевки, вроде шпилек и шнурков для волос. К этим вещам она добавила золотой медальон, вынув оттуда чей-то маленький симпатичный портрет и сухие духи с ароматом лаванды.

Все вещи были позаимствованы у безымянной хозяйки особняка. Конечно, сначала Бернадетте было неловко рыться в чужих вещах, она ставила себя на место девушки, у которой забирала вещи и понимала, что поступает отвратительно. Но потом, когда на глаза де Кьяри попался золотой медальон и духи, стыд отпустил ее. Она вспомнила, что когда-то давно, когда ноги не отзывались болью при ходьбе, у нее было такое же украшение, внутрь которого был спрятан портрет юноши, вызывающего у Бернадетты самые нежные чувства. Этот же юноша подарил ей при первой встрече лаванду, ставшую ее самым любимым цветком.

Стыд уступил место гневу и четкому пониманию того, для чего она тайком рылась в чужих вещах. Она доведет начатое до конца. И не позволит постыдным чувствам одержать над ней вверх.

Придя на причал, Бернадетта попыталась поспрашивать у моряков о том, не знают ли они мистера Обри или того, на каком корабле он приплыл сюда. Но после того, как любезные мужчины несколько раз предложили аристократке показать места в разы интереснее корабля безызвестного мистера Обри, она была вынуждена убраться от них подальше, прогуливаясь по слабо освещенной вымощенной дороге и вглядываясь в сумрак, надеясь увидеть знакомую фигуру. Глаза быстро привыкли к мраку и потому она хорошо различала все силуэты тьмы.

Конечно, если капитан не объявится через пару часов, то придется прибегнуть к запасному плану. Но меньше всего Бернадетте хотелось бы демонстрировать свои умения при свидетелях. Хотя, если быть откровенной, Бернадетта бы с радостью избавилась от последних. Ей порядком поднадоело слушать их ржание и деланно-ласковые обращения.

– Красавица, ну хватит мерзнуть на ветру! Мужские объятия способны подарить гораздо больше тепла, чем ты можешь себе представить! – протянул один из матросов, сидящий на сходнях5 корабля, чьи паруса были убраны, а название терялось во тьме.

– И нежданного ребенка. Нет уж, благодарю, – деланно спокойно отозвалась Бернадетта, сдерживаясь из последних сил. Ну где носит этого мистера Обри? Сколько можно было искать эту дурацкую карту?

– Ну, это все будет зависеть от того, насколько быстро…

– Какие-то проблемы?

Будто из ниоткуда на дороге появилась знакомая высокая и слаженная фигура, облаченная в дешевый камзол, который был чем-то запачкан. Правда, лицо капитана было также чем-то перепачкано, а на лбу криво висела черная повязка для глаза. Теперь его уставшее лицо не было скрыто маской. Обычное юношеское смуглое лицо с глазами, кажущимися сейчас темнее ночи. Брови мистера Обри поползли вверх, когда Бернадетта обернулась к нему с таким видом, будто у них была назначена здесь встреча, на которую он ужасно сильно опоздал. Нда, судя по всему, ему изрядно пришлось повозиться, чтобы отыскать карту – выглядел капитан хуже свиньи.

– Барышня боится понести. Зато не боится прогуливаться в одиночестве в порту, дразня собой бедных моряков, – раздался все тот же голос безмозглого матроса, протирающего штаны на сходнях.

Капитан, будто и не обратив внимания на чужую фразу, сократил расстояние между ними. В какой-то миг ей подумалось, что он схватит ее за руку и потребует объяснений, но лицо юноши осталось спокойным. Даже брови вернулись на свое прежнее место. Теперь она смогла рассмотреть то, чем было запачкано его лицо – обычная грязь. А еще от него шел весьма специфический запах… будто бы он неделю не посещал купальню и жил в сарае, где умерла скотина.

«Слишком молод».

– Корабли отчаливают из порта ранним утром, мисс де Кьяри. Нет нужды дразнить мужчин своим присутствием, – проговорил мистер Обри, бросив скептический взгляд на ее сумку и потерев свое переносицу пальцами, лишь больше размазав по коже грязь.

– Я ждала Вас, мистер Обри. Я ведь отплываю вместе с Вами, – отозвалась Бернадетта, покрепче сжав ладонями свою сумку, не подходящую ее внешнему виду.

– Прошу прощения, но, кажется, Вы забыли оповестить об этом меня, – он недовольно прищурился, с напускной вежливостью выплевывая слова, звучащие отказом. – Я не беру на борт пассажирок.

И с этими словами вор прошел мимо нее уверенной походкой и под улюлюканье наблюдавших за ними моряков. Он даже не обернулся, уверенный, что это сойдет ему с рук. Это злило.

– Мистер Обри, мне нужна Ваша помощь. Мне нужно покинуть этот город, чтобы не случилось непоправимых вещей, – в свои слова де Кьяри вложила отчаяние, пока одна из ее рук шарила в сумке на случай, если капитана не пробьет на жалость от ее слов. – Я выхожу замуж против своей воли! И Вы можете помочь мне избежать этой участи. Прошу Вас, капитан!

Обри замер, а Бернадетта затаила дыхание, пытаясь понять, какая из фраз проняла его. Но радоваться было рано: вор лишь покачал головой и продолжил идти до своего корабля.

– Это не мой ром, мисс де Кьяри!

И тогда, не поняв смысла сказанной фразы, Бернадетта вытащила из дорожной сумки то, что привлекло ее внимание одним лишь блеском еще в особняке. Со стороны моряков-зевак послышались удивленные возгласы, когда она направила на капитана кремневый пистолет.

– Надейтесь, что я попаду Вам в ногу, мистер Обри.

По правде говоря, Бернадетта не умела ни целиться, ни стрелять. Но это было и не важно сейчас, когда она начала сокращать между ними расстояние, направляя дуло оружия на ногу капитана. Тот, к слову, все же удосужился обернуться к ней. Его рот растянулся в широкой и наглой улыбке, когда он заметил оружие. Де Кьяри не ожидала от него такой реакции. И здесь зеваки-моряки были с ней солидарны.

– Дерзайте, но с раненой ногой Вам не дотащить меня до судна, которое не отчалит без меня. И, кстати, судно еще надо найти.

– Хорошо, капитан, тогда как насчет руки? – сложно было не терять терпения при виде этой нахальной грязной физиономии, но Бернадетта старалась, еще больше сокращая между ними расстояние и теперь целясь в плечо мистера Обри. Между ними осталось около десяти шагов, не больше. С такого расстояния она точно сможет выстрелить…

– Валяйте, но тогда кораблем будет некому управлять, и мы все равно не отчалим, – капитан равнодушно пожал плечами, лениво взглянув на оружие, которое Бернадетта так бесстрашно направляла на него. Он так и остался стоять на месте, не прибегнув к бегству.

– Погодите, так за штурвалом стоите не Вы, а…

– Какая, в жопу, разница?

Капитан весьма беспардонно перебил Бернадетту, заставив ее от возмущения поджать губы. Тем самым для себя он выиграл пару секунд, за которые успел вооружиться пистолетом и нацелить его дуло на нее. Правда, курок он не взвел, но…

– Ну и? Так и будем держать друг друга на мушке? – мистер Обри вскинул бровь, небрежно тряхнув оружием.

– Я требую взять меня на корабль, капитан, – четко произнесла де Кьяри, с опаской покосившись на кремневый пистолет. Кто знает, вдруг он все же выстрелит в нее. Дело принимало весьма неблагоприятный оборот, даже несмотря на зевак, не без интереса наблюдающих за их странной словесной потасовкой. Им будет только в радость посмотреть на кровопролитие, в этом Бернадетта даже не сомневалась.

– Вы бесполезны, потому что Вы – женщина.

Бернадетта не без труда погасила в себе желание прямо сейчас взвести курок. Бесполезна. Пусть так. Но она определенно в разы умнее этого напыщенного юноши по ряду веских причин.

– А Вы глупы, как и все мужчины.

– Зато какой я обаятельный.

– И наглый.

– Издержки пиратства.

Он ухмыльнулся, подводя черту под их словесной баталией. То, что мистер Обри – пират аристократка и без того прекрасно знала. А теперь об этом знали и их невольные слушатели. И, если он продолжит упрямиться, у нее появится еще один рычаг давления на него. Вряд ли он захочет быть скомпрометированным и отправленным на виселицу.

Впрочем, даже если вор и пожалел о своем слишком длинном языке, то виду не подал. Неужели он настолько самоуверен в себе? Когда-нибудь эта черта непременно погубит его.

Бернадетта вздохнула, нехотя опуская кремневый пистолет.

– Я могу помочь Вам с картой, капитан, – Бернадетта выпрямилась, придавая лицу твердую уверенность и наблюдая за тем, как меняется чужое выражение лица.

– Не понимаю, о чем Вы, – без зазрений совести солгал мистер Обри, а его свободная рука невольно дернулась, видимо, намереваясь потянуться к заветному клочку бумаги.

– Вы уверены, что маршрут написан на языке, доступном Вашему пониманию? Если да, то не буду Вас задерживать, капитан, – Бернадетта убрала пистолет в свою некрасивую сумку и закрыла ее. Мистер Обри молча извлекал из кармана дешевого камзола сложенную в трубочку карту, разворачивая ее негнущимися пальцами и при блеклом свете луны и масляных ламп на кораблях начиная читать то, что там было написано. Точнее, пытаясь читать. Его темные брови хмурились, пока дуло оружия скользило по строчкам, а сам клочок бумаги трепетал на ветру.

– Откуда Вам известна эта информация, мисс де Кьяри? – мистер Обри говорил настороженно, предельно аккуратно убирая карту обратно в карман и не сводя с нее пристального взгляда.

– Из книг, которые ни одна приличная леди не позволит себе читать. Но мне нужна была практика, которой я и занималась. Как и положено молодой и образованной леди, поэтому моя помощь Вам очень кстати может пригодиться, – пожала плечами Бернадетта, пряча триумф в глубине и оставляя на лице маску бесстрастия.

– Что ж… Справедливая плата за Ваши ценные услуги переводчицы, – вор, выглядящий удивленным, нехотя кивнул, признав ее правоту. У него не было других вариантов. Она знала это. Мало было просто заполучить ценный маршрут. Его нужно было еще прочесть. И Бернадетта с радостью поможет ему в этом. – Хорошо, я беру Вас на свое судно, но Вы не мешаетесь у меня под ногами, спите на нижней палубе и не лезете куда не просят, только помогаете с переводом маршрута.

– Хорошо, но я не потерплю скотского отношения к себе.

Мистер Обри усмехнулся, кивая в знак согласия и протягивая ей грязную руку. Свой пистолет он спрятал за пояс и теперь изучающе смотрел на нее. Аристократка, тихо сглотнув, приблизилась и быстро, борясь с брезгливостью, пожала чужую руку, скрепляя их сделку. Она не подала вида, когда капитан вздрогнул. Ее руки всегда были холодными.

Первая часть ее плана была успешно реализована. Дальше все должно было пройти без особых проблем.

– Эй, так ты забираешь себе эту красотку? – послышался чей-то любопытный голос, обращенный к капитану, за которым последовали смешки.

– Ага, – коротко отозвался тот, уверенно продолжая идти по маршруту, с которого его невольно сбила де Кьяри.

– Смотри, как бы она не отстрелила тебе яйца!

Послышалось грубое ржание. Вор дернул плечом и, когда Бернадетта догнала его, поравнявшись, то заметила быструю улыбку на его губах. Как можно улыбаться таким грубым шуткам? Отвратительно.

Корабли, будто молчаливые великаны, возвышались над ними, протягивая свои мачты к темному небу. Паруса были убраны, так что вокруг слышался лишь плеск волн и тихий скрип корпусов. Дальше людей почти не было, они будто бы испарились вместе со своими неуместными шутками. Бернадетта посильнее натянула капюшон на голову, полностью скрыв свое лицо. Бесполезная мера предосторожности.

– Сходни убраны, поэтому придется лезть. К тому же, мне бы не хотелось, чтобы Вас сейчас видели вахтовые и задавали ненужные вопросы, – он наконец нарушил молчание. Впрочем, лучше бы капитан этого не делал.

– Прошу прощения, мистер Обри?

– И не называйте меня так нигде. Лучше мистер Конте.

Бернадетта тихо выдохнула, сдерживаясь, чтобы не остановить его и не потребовать человеческих объяснений. Этот юноша был чересчур скрытным.

– Боюсь, я Вас не понимаю, капитан Конте.

– В корпусе судна есть этакая лестница, вроде трапа. Заберемся на палубу по ней и тихо проскользнем мимо вахтовых, дабы избежать ненужного внимания к нашим скромным персонам, – терпеливо повторил капитан, держась в тени кораблей и подходя к одному из множества суден, что были пришвартованы в порту. Он ничем не отличался от других кораблей. Высокий, массивный и стоящий носом к морю. Возможно, дело было в темноте. А может и в том, что корабли между собой не слишком-то и отличались.

– Это хоть Ваш корабль? – с сомнением в голосе произнесла Бернадетта. Кто знает этого капитана…

– Думаете, я и корабль украл? – усмехнулся мистер Обри-Конте, обходя судно слева и начиная ощупывать его корпус. В темноте было ничего не видно, так что сложно было сказать, что именно он пытался там найти.

– Тогда какое у него имя?

– «Свобода».

Что ж, весьма символичное название для того, кто искал независимости. Издав тихий и радостный возглас, капитан наконец нашел… трос. Тот тянулся откуда-то сверху и выглядел весьма надежно, но де Кьяри не видела обещанной лестницы.

– Полагаю, что если предложу подстраховать Вас, то нарвусь на пистолет, поэтому старайтесь лезть след в след. И давайте сюда Вашу сумку.

Аристократка с небольшим сомнением отдала капитану «Свободы» свою сумку. Тот повесил ее на руку, после чего уперся правой ногой в борт корабля, крепко держась за трос обеими руками. Подтянувшись, он уперся левой ногой в выемку, едва различимую во тьме, которая, по всей видимости, и была обещанной лестницей. Бернадетта мысленно поблагодарила саму себя за выбор одежды, отсутствие украшений и то, что голову не отяжеляла прическа с розами и, смяв губы, стала повторять движения капитана, который весьма проворно справлялся с подъемом. Самой ей поначалу было крайне неудобно карабкаться, выискивая ступеньки и путаясь в подоле платья. Трос из грубого волокна царапал ладони и когда де Кьяри уже думала, что сила тела подведет ее, и она падет вниз, капитан протянул ей руку и помог перебраться через борт.

Эта часть палубы была темной, но ближе к носу корабля были заметны огни фонарей. Мистер Обри-Конте (Бернадетта еще не определилась как будет звать про себя юношу) приложил палец к губам и повел ее куда-то, постоянно держась в тени и совсем скоро они вдвоем оказались в просторном, но темном помещении, куда капитан закрыл дверь, которая не издала ни единого звука.

По всей видимости, это была капитанская каюта. У широкой стены в комнате стоял массивный стол, заваленный какими-то журналами и бумагами, а к нему был придвинут такой же тяжелый стул с высокой спинкой. С двух сторон его окружали настенные шкафы, полные всяких вещиц, которые сейчас в темноте нельзя было разобрать. Слева было какое-то подобие жесткого дивана с подушками. А сразу над ним было множество небольших окошек с эркером, через которые в каюту проникали огни почти заснувшего города.

– Сегодня поспите тут, – капитан махнул рукой в сторону диванчика, вручая ей сумку, которую он все это время нес.

– Спасибо, – только и сказала Бернадетта.

– Доброй ночи.

Почему-то она думала, что мистер Обри выйдет из каюты, но он направился в другой конец комнаты, где де Кьяри только сейчас заметила дверь. Отворив ее, он скрылся в еще одной комнате. Интересно, он что, не собирается мыться?

Оставшись одна, Бернадетта сняла с себя плащ, подходя к дивану. Он не был таким жестким, как показался ей изначально. Взглянув в окно, она устроилась на своем временном спальном месте, положив под голову подушку и укрываясь плащом. Она слишком устала за этот вечер и потому быстро заснула под скрип корабля и его слабую качку. Под подушкой лежал пистолет, чье дуло было направлено в сторону комнаты Обри.

Бернадетта проснулась от шума. Сначала она даже не поняла, где очутилась, пока не осмотрелась, замечая знакомое убранство капитанской каюты. А потом она услышала голоса, скрип корабля и звуки просыпающегося города. Взгляд разных глаз скользнул по каюте, легко различая в сумраке очертания интерьера, пока не наткнулся на фигуру с копной рыжих волос. Огненная незнакомка была невысокого роста и среднего телосложения и ей не было абсолютно никакого дела до спящей аристократки. Какой интересный поворот принимало ее появление на корабле, учитывая скептическое отношение капитана к женщинам. Незнакомка заглядывала в комнату, где ночевал пират и пела. Впрочем, в само помещение она не заходила, замерев в дверном проеме, хотя что-то подсказывало Бернадетте, что девушка была в достаточной степени наглой, чтобы ворваться в чужое личное пространство.

– Что нам следует сделать с пьяным матросом ранним утром? – разнесся ее мелодичный голос по каюте, залитой бледным светом предрассветного часа.

– Заткнуться и не мешать ему спать, – послышался заспанный и хриплый голос капитана.

– Положим его в кровать к капитанской дочке!

– И получите по щам от капитана.

Бернадетта села на своей временной кровати. Диван скрипнул, заставив огненную незнакомку обернуться. У нее было удивительно хищное лицо и красивые серые глаза. На коже расположилась россыпь ярких веснушек, а губы имели насмешливый изгиб. Непокорные волны волос спускались ниже плеч и не были прихвачены никаким шнурком. На ней была простая светлая рубаха без ворота и темные штаны, поддерживаемые широким поясом, увешанном парочкой ножей. Ноги, к удивлению молодой аристократки, были босыми.

– Доброе утро, Солнышко, – промурлыкала незнакомка, прислонившись плечом к косяку двери, откуда послышалась возня. Не иначе капитан все-таки встал с кровати.

– Доброе, мисс… – Бернадетта встала, поправляя свое мятое платье и растрепанную косу, торопливо приглаживая ладонью и ее, а плащ оставляя лежать на диване. Вчера вечером она была слишком поглощена происходящим, чтобы переодеться в ночную сорочку и теперь немного жалела о своей забывчивости. Она еще раз пригладила растрепавшиеся волосы, неуверенно приближаясь к рыжей незнакомке, которая с интересом рассматривала ее с головы до пят. Помимо смены одежды, Бернадетта так же забыла снять туфли на небольшом каблуке, а теперь они, казалось, издавали слишком громкие звуки при ходьбе и как влитые сидели на ногах.

– Адель Кидд к твоим услугам. Капитан не говорил, что у нас гости, – в голосе новой знакомой послышались недовольные нотки.

– Бернадетта де Кьяри. Приятно познакомиться с Вами, мисс Адель, – она протянула руку, пропустив мимо ушей то, что к ней обратились в не официальном тоне. Адель пожала ее руку, усмехнувшись. Рукопожатие было крепким и уверенным.

Адель показалась ей… своевольной. Пусть она и была приветлива с Бернадеттой, но что-то подсказывало последней, что эта приветливость временная и исключительно гостеприимная. Осталось еще выяснить, что Адель забыла на этом корабле. И почему этот скрытный юноша, имеющий на своем борту еще одну пассажирку, был против присутствия де Кьяри вчера?

  Наряд капитана, когда тот вышел из своей спальни буквально через пару минут (Бернадетта не была уверена, что тот закуток можно было так назвать), заметно изменился после вчерашнего вечера, а еще он выглядел… чистым. И когда только успел помыться? Теперь на нем была рубашка темно-серого цвета без ворота и на завязках. Рукава он небрежно закатил выше локтей, а саму ее он заправил в кожаные штаны, поддерживаемые широким ремнем, на котором висели ножны для кортика. На правом предплечье была темная татуировка, чей рисунок сложно было рассмотреть прямо сейчас, только если в упор не начать пялиться на обнаженную кожу, чего Бернадетте делать не хотелось. Волосы капитан скрыл под кожаной треуголкой, но, судя по всему, он так же небрежно перевязал их шнурком, чтобы не лезли в лицо. Его глаза были подведены сурьмой, на пальцах красовались серебряные кольца, а на ногах были высокие сапоги. Теперь перед ней стоял настоящий пират, а не псевдо-аристократ.

– Доброе утро, дамы. Мы пришли поздно вечером, Адель, и я не хотел никого тревожить, – беззаботно пожал плечами мистер Обри-Конте. Темно-карие глаза скользнули по ее помятому платью, вызвав волну недовольства. Но это было не так важно, если учесть то, что капитан не собирался заявлять о том, какую цель преследует рыжая девушка на его судне. – Адель, ты купила еду?

– Ага, – отозвалась Кидд. Кажется, капитан потерял к Бернадетте всякий интерес. Или же просто его пустая голова была занята мыслями об отплытии. Впрочем, де Кьяри и сама пока не понимала, оскорбляет ли ее такое отношение или нет.

– Значит сейчас познакомим команду с нашей гостьей и будем отчаливать. Пойдемте, мисс де Кьяри, мои верные псы должны знать, с кем плывут.

И с этими словами капитан первый покинул каюту, даже не спросив, как ей спалось. Следом двинулась Адель и лишь после – Бернадетта. Ей было немного не по себе от того, что ее собираются официально представить команде, но она нацепила на лицо привычную маску спокойствия. Но, раз ее собирались представить команде, значит Обри сообщит и о том, что делает на его судне Адель. Не могла же она тоже бежать из своего дома… меньше всего мисс Кидд походила на аристократку… Разве что только она близкая подруга капитана. Как бы отвратительно это ни звучало, а мужчинам в морях бывает так одиноко без женской ласки.

Снаружи дул прохладный ветер. Небо было поддернуто синей дымкой, готовясь распахнуть свои объятия для предрассветного солнца. На палубе, кажется, собралась вся команда. И от вида всех этих людей Бернадетта едва не потеряла свое холодное выражение лица. Ее разные глаза с недовольством впились в спину капитана, надеясь прожечь там дыру, да побольше. Если все стоящие на палубе девушки – часть его команды, то он тот еще подлец. Как мог он называть ее бесполезной, имея столько пираток в своей команде? Их количество поражало. Это было слишком невероятно и неожиданно. Они смешались с мужчинами и выжидающе смотрели на капитана. Так молодые волки смотрят на своего вожака.

– Итак, братья и сестры, у меня для вас две новости. Во-первых, карта Борда наконец оказалась в наших руках! – Его голос стал зычным и звучным. Меньше всего мистер Обри сейчас походил на аристократа со вчерашнего бала. Его слова были встречены радостными криками и свистом, как со стороны мужчин, так и женщин. Что ж, значит, у него были вполне доверительные отношения с членами команды. – Правда, по пути мы заскочим в Южную Африку и избавимся от одного груза, но это мелочи. Так, а во-вторых, у нас небольшое пополнение на корабле. Прошу любить и жаловать мисс Бернадетту де Кьяри, – капитан махнул рукой в ее сторону и Бернадетта чуть склонила голову, ощущая на себе множество любопытных и оценивающих взглядов, вынуждающих ее опускать глаза в пол. Не сказать, что кто-то из мужчин или женщин слишком удивился ее появлению здесь. Значит, несмотря на все противоречия, все более или менее уживаются под одной… крышей. Точнее, на одной палубе. – Она моя гостья, поэтому за любые поползновения в ее сторону я оторву подонку яйца и заставлю сырыми их сожрать. Дамы, к вам предупреждение не относится, но я надеюсь, что вы поможете мисс де Кьяри освоится здесь.

Со стороны девушек не прозвучало ни единого смешка, их взгляды остались тверды и серьезны. А вот мужская половина активно закивала, кто-то неловко улыбался, а кто-то интересовался о добровольности намерений и поползновений. Правда этих смельчаков быстро затыкали тычки пираток или более благоразумных пиратов. От них нужно будет держаться подальше. Несмотря на оружие, к собственному сожалению Бернадетты она все также была легкой и уязвимой наживкой для этих мужчин. Снова. Хорошо, что это временно.

– С обычными матросами, я надеюсь, Вы сможете познакомиться сами, но я бы хотел представить Вам самых важных людей этого корабля, – капитан обернулся к де Кьяри, прежде чем указал рукой на местную певицу. – Думаю, Вы уже познакомились с Адель, которая является моей старшей помощницей и руководительницей этого балагана в мое отсутствие.

Адель шутливо склонила голову, однако, никто из членов команды даже не улыбнулся. Значит, предположение насчет сурового нрава рыжей певицы было верным. Бернадетте пришлось поднять глаза, встречаясь взглядом со старпомом. Значит, старшая помощница? Одно другому не мешает, иначе как Кидд смогла заполучить такую высокую должность?

– Леон Викс – наш квартирмейстер. Снабженец, командир абордажной команды и судья.

Мужчина, вышедший вперед, коротко кивнул. На вид ему было около сорока лет. Его тусклые русые волосы были собраны в низкий хвост. Короткая борода и серые глаза делали его лицо неприятным, а веснушки, больше похожие на грязные пятна, лишь усиливали это ощущение. Такие как он, должно быть, топят котят и женщин каждую субботу.

– Джон Олдрич – боцман, в чьи обязанности входит технический контроль судна и управление командой.

Боцманом оказался мужчина, который скрестил свои мощные руки на груди. Он наградил Бернадетту твердым взглядом, но черты его лица внушали доверие. Короткие темные волосы, такая же короткая и аккуратная борода. Глаза были неясного темного цвета, а левую часть лица от лба до линии челюсти пересекал двойной шрам, образующий угол на уровне глаза. В левом ухе он носил небольшую серьгу-кольцо.

– Йон Сандберг – штурман и весьма опытный. Даже не знаю, за какие заслуги он был нам послан.

От команды отделился молодой парень с пронзительными, будто изумруды, глазами и медными, будто ржавыми, волосами, достигающими основания шеи. Его лицо было гладковыбритым, а под глазами были нанесены две странные татуировки. Под правым – нечто, напоминающее рисунок примитивной двусторонней кочерги. Под левым – почти что треугольник, если бы у того было основание. Он приложил руку к сердцу, не сводя пронзительного взгляда с де Кьяри.

– Стив Дэйвис – тот самый человек, без стряпни которого мы бы все тут подохли.

Грузного вида мужчина с рыжеватыми волосами и бородой неоднозначно фыркнул, прищурив свои голубые глаза. Пожалуй, он мог бы годится Бернадетте в отцы.

– Саманта Харрисон – главная рулевая и счетоводка.

От кучки девушек отделилась невысокая и с виду хрупкая девушка с копной коротких русых волос. Ее карие глаза смотрели пристально, пока она салютовала Бернадетте сигарой, которую еще пару секунд назад зажимала между зубов. Еще одна девушка, занимающая важную должность, а мистер Обри-Конте все равно счел Бернадетту бесполезной. Поразительно противоречащий человек.

– Энн Аквили – канонирка или, иными словами, женщина, чей расчетливый ум и точный глазомер не раз выручали нас в сражениях на воде.

Выход этой женщины сопровождался тихим стуком. Когда Бернадетта опустила глаза на палубу, стараясь найти источник внезапно появившегося звука, она невольно поднесла ладонь к губам. У Энн вместо части правой ноги, аккурат под коленом, был протез, который, собственно, и стучал. Темно-русые волосы она собрала в хвост, правда, некоторые короткие пряди все равно выбились из прически, падая на суровое лицо со строгими темно-зелеными глазами. Де Кьяри невольно сжала пальцами платье, ощутив знакомый прилив боли в своих собственных ногах.

– А теперь за работу! Отшвартовываемся! Поднять паруса! Курс норд-вест-тень-норд!6 Мисс де Кьяри, пока я не могу уделить Вам достаточного внимания, прошу простить. Мисс Харрисон и мистер Сандберг, нужно проложить наш маршрут.

Палуба разразилась криками. Приказы капитана эхом повторялись среди команды, где каждый ее член стал заниматься отплытием. Иные снимались с якоря, остальные лезли на мачты по вантам7, принимаясь ставить паруса. Корабль зажил своей привычной и суетливой жизнью, тихонько поскрипывая от множества торопливых шагов и слабых волн.

Бернадетта чувствовала себя неловко. Все были заняты работой, в то время как ей самой казалось, что она всем мешает. Благо, к ней подошла Адель, которая закончила раздавать указания и добрые наставления, от которых уши сворачивались в трубочку. Она кивнула в сторону каюты капитана, где уже скрылся первый, рулевая и штурман.

– Сейчас не лучшее время для пребывания на палубе или для осмотра окрестностей. Обсудим маршрут, и я тебе все тут покажу.

– Буду весьма Вам благодарна, мисс Адель.

Глава III

Маленькое недоразумение

Капитан Чайка

1693 год

Южная часть Атлантического океана

Давно он не видел такого ажиотажа среди команды. Они буквально ожили на глазах, когда Обри сообщил им о карте. Что же касается бойкой мисс Бернадетты… Капитан бросил на нее быстрый взгляд. Она сидела на диване. Спина ровная, взгляд прямой, а лицо – сплошной штиль. За все короткое время пребывания здесь она лишь дважды показала эмоции: когда увидела его скандальную команду и протез Энн. Все остальное время лицо молодой аристократки было непроницаемым. Вот и сейчас нельзя было наверняка сказать, греет ли она свои ушки, слушая обсуждение маршрута или откровенно скучает.

Она такая странная. Ледяные руки, сдержанное поведение и знание того, чего ей знать было не положено. Обри не спрашивал, откуда аристократка знает о карте и о том, что та написана на неизвестном языке. Неужели она подслушивала его в тот вечер? Если так, то эта бойкая мисс готова пойти на все во имя исполнения своей цели – бежать от брака. Что ж, она добилась своего. Поразительно, раньше никто не смел угрожать ему (даже в шутку, ведь это было чревато получением лишней дырки в голове) и тем более шантажировать его. Бернадетта де Кьяри слишком наблюдательна и отчаянна.

– Я ни слова не смыслю в этих неизвестных словах, – штурман хмуро смотрел на маршрут, водя пальцами по буквам, складывающимися в головоломки. Дьявол, неужели госпоже Судьбе было мало его мучений с получением этой проклятой карты? Неужели мало было шарахаться по заброшенному монастырю, рыскать среди гробов и разрывать чужую могилу? Теперь нужно еще расшифровывать эту абракадабру.

Не сказать, что команда «Свободы» была одарена знаниями. Чего греха таить, если он, капитан, хреново читал и отвратительно писал. Но Йон… он, пожалуй, был самым умным среди его команды. Но если даже Сандбергу был неизвестен этот странный язык, то очень хорошо, что проворная аристократка так кстати оказалась на борту.

– Мисс де Кьяри, Вы не хотите блеснуть умениями переводчицы? – Обри вперился в нее взглядом. Де Кьяри словно отмерла, поднимая свои глаза и задумчиво кивая, будто делая им всем одолжение.

Капитан, а точнее его филейная часть, покинула стол, уступая место Бернадетте. Та не пожелала усесться на него, забирая карту из рук штурмана и внимательно начиная ее изучать. Адель и Саманта, синхронно прислонившиеся к стене, наблюдали за ней. Подруга смотрела скептически, рулевая – с интересом, выпуская из носа дым от сигары, с которой редко, когда расставалась. Они обе тоже изучили карту, но смогли лишь сделать предположения. Этого было мало для целого маршрута. Обри не мог рисковать. Не имел права.

Бернадетта прикусила губу, что-то забормотав себе под нос и продолжая изучать маршрут бегающим взглядом. После она подняла глаза, по очереди обводя всех присутствующих в каюте.

– Тут сказано, что нужно пересечь Южный и Индийский океаны. Необходимо проплыть в проходе между Мадагаскаром и Пиратскими Убежищами, тогда можно будет добраться до Илиады, русалочьего острова, – наконец произнесла аристократка. Адель несдержанно фыркнула.

– Это же самоубийство.

– Не я писала этот маршрут, мисс Кидд.

– Напишите точные координаты, мисс де Кьяри, – вмешался Обри, не желая участвовать в бесполезных склоках Адель лишь потому, что та злилась на него. – Уверен, Борд указал все необходимые координаты для безопасного пересечения.

– Нет, я не буду писать, – покачала головой Бернадетта. Каюта наполнилась негодованием, и даже два уравновешенных члена команды «Свободы», молчавшие до этого, устремили свои недоуменные взгляды на аристократку.

– Прошу прощения? – капитан постарался сохранить невозмутимость, но отказ де Кьяри не входил в его планы. Наравне с угрозами, он также редко, когда получал отказы.

– Где гарантия того, что, напиши я координаты, Вы не убьете меня? Или не бросите меня в первом попавшемся порту, где мне будет грозить опасность? – она положила карту на стол, изящно прошагав к эркеру и устроившись там с абсолютно прямой спиной.

– А где гарантия того, что нас не убьют? Ты сбежала от своего ненаглядного, Солнышко, и нас могут преследовать на этой почве. Мы подвергаем себя риску, укрывая тебя на борту, – вскипела Адель, тряхнув своими волосами, будто гривой.

Обри не смог сдержать смешка, услышав, каким прозвищем одарила старпом новую гостью. Саманта лишь пыхнула сигаретой, кажется, едва не подавившись ей. Бернадетта не выглядела оскорбленной, но ее сошедшиеся на переносице брови выдавали явную степень негодования. Капитан едва заметно покачал головой, вспомнив свое собственное удивление. Бернадетта была не первой и не последней, кого Адель не желала называть по имени.

– Эй, ты! – мальчуган, чье лицо было испачкано в копоти и грязи, едва переступил порог капитанской каюты, как на него накинулась удивительно красивая девчонка с огненными волосами.

– У меня есть имя. Меня зовут… – он не успел договорить, как девочка перебила его, встав с пола и требовательно скрестив руки на своей груди. Ее милое личико было злым, но мальчуган и сам недоумевал, откуда в таком маленьком человеке столько грубости.

– Мне плевать, как тебя зовут. Я хочу уйти от сюда. Зови капитана, придурок.

Мальчишка захлопал глазами, все еще не понимая, чем заслужил злость со стороны этой девочки. И почему она хочет уйти отсюда? Ведь это так здорово – путешествовать на корабле и смотреть на новые города и страны! Девочке это должно понравится.

Но у рыжей незнакомки, с которой мальчишка еще не успел познакомиться, были другие планы.

– Ты что, оглох?

Тогда пришлось притупить гордость и позволить грубой девочке увидеть капитана. Но, честно говоря, Обри потом пожалел об этом множество чертовых раз. Еще долго, терпя насмешки и сочувственные взгляды отца, ему приходилось откликаться на ее грубое «Эй, ты!».

На самом деле Обри только сейчас понял, что грубость, которую Адель бережно несла с собой сквозь года выливалась лишь на тех, кто был ей малосимпатичен. Ему не хотелось быть оптимистом, но, учитывая собственный случай, старпом переросла это обращение, так что у мисс Бернадетты были все шансы спустя время услышать вежливое обращение к себе.

Однако, это все не умоляло того факта, что в словах старпома была своя доля правды. Но такая вероятность была возможна только в том случае, если у отца беглянки или ее суженого было достаточно средств и терпения заниматься поисками. В чем Обри сомневался.

– Не бойся смерти, ибо час твоей гибели назначен, и никто не может избежать ее, – Йон попытался разрядить напряженную обстановку одним из своих философских высказываний, но даже Саманта посмотрела на него как на слабоумного. Такие слова были явно неудачными сейчас.

– Я даю Вам слово, мисс де Кьяри, что Вас и пальцем не тронут. И что Вы сами сойдете в том порту, в каком посчитаете нужным, – терпеливо ответил Обри, возвращая свою задницу на стол. Йон весьма вовремя поднял с деревянной поверхности драгоценную карту.

– Ваше слово, капитан Конте, ничего не стоит.

– И почему же?

– Вчера Вы сказали, что женщины бесполезны. А сегодня я вижу, что Вы очень цените их.

– Маленькое недоразумение.

Обри неловко пожал плечами, чувствуя, как Адель и Саманта вперили в него свои взгляды. Он понимал их негодование. И, разумеется, не считал женщин бесполезными, иначе не брал бы их на борт. Но, Дьявол побери, нужно же ему было как-то отвадить вчера от себя эту бойкую мисс! Он был уверен, что она оскорбится и вернется домой, под крыло мужа. Но Обри очень сильно недооценил эту особу с разными глазами.

– Я думаю, капитан имел в виду, что бесполезны женщины, не умеющие делать ничего полезного на корабле, – на этот раз Йон весьма удачно открыл рот. Обри даже был благодарен ему за эту поддержку.

– В любом случае я хочу обезопасить себя, – Бернадетта покачала головой, поправив подол своего идеально лежащего платья. – Я сообщу координаты тогда, когда мы сделаем остановку в порту перед последним отплытием. Не раньше.

– Что ж, если Вам так будет спокойней, – Обри мог понять де Кьяри и ее желание обрести уверенность. И, хоть ему не нравилось находиться в неведении и держать в нем своих людей, он пока не мог ничего с этим поделать. К тому же, им все равно пока нужно держать курс на Африку. Расшифровка может подождать.

– К черту, мы ведь можем обогнуть Мадагаскар. И не ждать расшифровок Солнышка и дальнейшего шантажа, – Адель смерила Бернадетту убийственным взглядом. Слишком неугомонная. Слишком упрямая. Но, надо признать, она была права.

– Можете, – невозмутимо кивнула де Кьяри, встретившись со взглядом старпома. – Но мистер Борд настоятельно не рекомендует этого делать. Можете прочесть сами.

Аристократка кивнула в сторону стола и лежащей на нем карты, бросая вызов Кидд. Та скривила губы в ответ, скрещивая руки на груди. Глупо было спорить с той, у кого было явное преимущество и знание.

– Тогда обогнем Убежища с запада, – Саманта выпустила в воздух кольца дыма, подав голос. Адель согласно кивнула, а Чайка хотел поддержать этот тандем, но это было глупо. И Йон озвучил его сомнения:

– Мы не можем рисковать и заходить в воды, что даже не имеют обозначения на карте. К тому же, мы сделаем большой круг. От Африки в разы ближе маршрут.

– Значит, мы следуем маршруту «Пиратский круг», а на Мадагаскаре, в месте последней остановки, мисс де Кьяри любезно переводит нам весь маршрут в деталях, – положил конец бесполезному диалогу капитан. Ему не нравилось находиться в дураках. И уж тем более ему не нравилось, что его шантажировала девушка, с которой он был едва знаком. Йон наверняка сказал бы что-нибудь в духе того, что порой для победы в войне нужно проиграть сражение. Пусть так. Он все равно добьется своего. И глаз не спустит с этой бойкой мисс. Дьявол знает, какая еще мысль придет в ее начитанную головку.

Чайка спрыгнул со стола, бросив взгляд на карту, прежде чем обвести глазами свой маленький совет.

– Прокладывайте курс до Луанды, мистер Сандберг. Думаю, если погода будет нам благоволить, то через неделю мы будем пришвартовываться в местном порту.

Йон кивнул, быстро встал из-за стола, порылся в одном из шкафов и молча уселся обратно за стол, вооружившись картами, штангенциркулем и приборами лоции8. Саманта тут же выскользнула за дверь, когда поняла, что ее участия больше не требуется. Адель послала Обри молчаливый взгляд, кивнув в сторону Бернадетты, которая, стоило обсуждению прекратиться, уставилась в окно. Там, за стеклами, удалялся ее родной город, подсвечиваемый лениво выползающим из-за горизонта солнцем. Корабль плавно покачивался на волнах, унося их все дальше и дальше в открытое море.

– Адель, ты можешь быть свободна. Я сам проведу экскурсию для мисс Бернадетты. А заодно выберу счастливчиков. Кого первого увижу, тот и будет зваться «обезьяньей мамочкой».

Когда старпом со смешком покинула каюту, капитан обратил свой взор на безмятежную аристократку, которую, казалось, ничего не волновало в этом мире. Он только сейчас заметил, какое у нее молодое лицо, будто нарисованное рукой умелого художника, у которого в процессе творения не хватило краски для двух одинаковых глаз. Ростом она была чуть выше Кидд, а вот телосложением кардинально отличалась. Теперь это особенно было заметно в этом незамысловатом платье без пышной юбки (и когда только она успела вчера переодеться?). Если Адель имела крепкое телосложение и сильные руки, то Бернадетта была похожа на хрупкий цветочек, не поднимавший в своей жизни ничего тяжелее веера. Впрочем, вчера этот цветочек угрожал ему, так что с ней стоит быть начеку. Не то, чтобы Обри сильно это напугало, вообще-то это даже странно, если никто не пытается угрожать ему, но от аристократки, оказавшейся чрезмерно умной и сообразительной он такого не ожидал.

– Мисс де Кьяри, пойдемте?

Она повернула к нему голову. Ее разные глаза были будто бы затуманены. Но это ощущение прошло, стоило де Кьяри моргнуть. Она кивнула, молча поднимаясь на ноги. Обри открыл перед ней дверь, и она выскользнула на палубу, полную людей, в нерешительности замирая на месте и обращая свой взор на простирающееся море. Солнце уже почти на половину показалось из-за линии горизонта, начиняя воду своим золотом, волны которой разбивались о борт красивыми брызгами. Обри остановился, а вместе с ним и де Кьяри. Пора было выбирать «обезьянью мамочку».

На глаза капитану попался светловолосый юноша, который о чем-то переговаривался с товарищем, спускаясь с ним по вантам с бизань-мачты. Эта парочка всегда была неразлучной, сколько капитан помнил их появление в команде. Будто родные братья.

– Сантьяго, Пабло!

Пираты синхронно обернулись на зов, завершая свой спуск и подходя к капитану. Лицо светловолосого Сантьяго было украшено шрамом, пересекающим левую бровь. Щетина делала его лик взрослее, хотя самому парню было девятнадцать лет. Серые глаза метнулись от капитана до его гостьи, выражая явное недоумение.

Пабло был полной противоположностью своего товарища, не считая почти одинакового роста, ровнявшегося шести футам и трем дюймам. В отличие от длинных волос друга, свои Пабло сбривал почти полностью, оставляя короткий темный ежик на голове. На его лице только-только начинали появляться признаки мужества в виде слабой щетины. Из-под густых темных бровей хмуро смотрели два болотных глаза.

– Да, капитан? – Сантьяго выглядел безобидным малым, в то время как Пабло был тем самым человеком, который без угрызений совести может скинуть тебя за борт. Но это было обманчивое и первое впечатление. Скорее, подставы с внеплановым заплывом следовало ожидать от Сантьяго, а вот Пабло был душой компании и безобидным малым, как бы абсурдно это ни звучало.

– Груз на кубрике9 видели?

– Да, – отозвался хмурый Пабло. Сложно было не заметить двадцать семь клеток с мартышками, которые пришлось расставить по всему кубрику. В противном случае эти капуцины просто бы сдохли в другой и более прохладной части корабля, чего допускать нельзя было. Поэтому пиратам придется какое-то время пожить среди мартышек.

– Возьмите у Стива еду и покормите их. Назначаю вас ответственными за их пропитанием на протяжении всего пути следования, – Обри заметил, как чуть нахмурилась Бернадетта, явно не понимая, о ком идет речь и кого следует кормить. Она изучала глазами пиратов, а те, в свою очередь, старались делать тоже самое, но не так заметно – угроза поедания части мужского достоинства все еще витала в воздухе. И все на этой проклятой посудине знали, что слов на ветер капитан не бросает.

– А можно будет одну забрать себе? – Сантьяго растянул губы в улыбке, но капитан не улыбался, а потому его веселье быстро сошло на нет. Он запустил руку в свои распущенные волосы, ероша их. – Ну нет, так нет… Пошли, амиго.

И два пирата направились через весь корабль в его носовую часть, где располагался камбуз. Обри покачал головой, взглянув на Бернадетту.

– И в этом зверинце я живу. Как дети малые, честное слово.

– Смею заметить, что у Вас весьма…неординарная команда, капитан.

Неординарная команда. Он хмыкнул. Скандальная команда. Команда шлюх. Проклятая команда. Команда слабаков. Вот как их называли за спиной. Вот какая у него была команда. Еще одна причина, по которой его презирали. Впрочем, это презрение граничило со страхом и, стоило отметить, отнюдь не беспочвенным. Поэтому пусть презирают и не любят его, главное, чтобы боялись «Свободу» и ее разношерстную команду.

– Можно и так сказать. Я собрал этих людей из разных мест. Кого-то обучил морскому делу, кто-то уже имел опыт, – он позволил себе чуть улыбнуться, направляясь вместе с Бернадеттой в носовую часть корабля. На кватердеке10, где они сейчас были, находился штурвал, а за ним с сигарой в зубах стояла Саманта, выправляя судно и выходя на нужный им курс. Обри подумал о том, что никогда не видел молчаливую рулевую без курева во рту или в руках.

– А девушки? Разве моряки не имеют суеверия о том, что женщина на борту – к беде? – Бернадетта чуть усмехнулась, следуя вровень с Обри, чуть пошатываясь из-за качки. Не пересчитать, как часто он слышал об этом суеверии. И все-таки…

– Этим девушкам нужна была помощь также, как и Вам. Я помог им, не более.

– Потому что однажды Вам тоже нужна была помощь, но никто не протянул руки, капитан?

Обри даже замер, смотря на лицо юной и слишком наблюдательной девушки. Она тоже остановилась, невозмутимо смотря на него своими чудны́ми разными глазами. Правда, через секунду она опустила их в пол, будто ребенок, которого наругали. Слова были точны и верны. Да, однажды он тоже отчаянно сильно нуждался в помощи. Однажды он был слаб, но никто не подал ему руки. И лишь потому теперь он не может проходить мимо тех, кто оказался в беде. Скольких девушек он вытащил из борделей и мест, где их не уважали? Их было много. Слишком много. Но капитан помнил каждую из них. Даже тех, кто ушли, не справившись с морской жизнью. А еще он помнил все их истории. И, по правде говоря, они были страшнее любых слухов о нем или его команде.

– Сейчас мы с Вами находимся на кватердеке. На самой палубе есть спуск вниз, где располагаются нижние уровни корабля. Пойдемте я покажу Вам, где находится камбуз, только если услышите чьи-то крики, то не пугайтесь – это Стив разделывает одного из дежурных за его тупость, кривые руки или просто из-за своего скверного настроения.

Обри заставил себя улыбнуться, ловко уводя тему в другое русло и указывая рукой в сторону лестницы. Бернадетта даже не улыбнулась. Сейчас было не время предаваться неприятным воспоминаниям, которые лезли в голову ее стараниями. Слишком глубокой была та рана в его сердце, которую она задела своим метким вопросом. Четыре чертовых года прошло, а рана так и не зарубцевалась. Черт с ним.

Бернадетта все с тем же невозмутимым выражением лица спустилась вниз на палубу. Несмотря на то, что все паруса были поставлены, а корабль двигался по заданному курсу, работы хватало и почти никто не сидел без дела. Кто-то драил палубу, иные чистили свое оружие, а тем временем с камбуза доносилась отборная ругань. Корабль жил своей привычной и мирной жизнью.

С палубы можно было попасть либо в помещение камбуза, куда Обри не повел де Кьяри, сообщив о том, что это не самое приятное и доброе место на судне. Вместо этого они поднялись на бак – надстройку прямо над камбузом, ведущую на гальюн – местная достопримечательность и отхожее место в одном флаконе. Когда капитан сообщил о том, что здесь делают пираты, лицо Бернадетты сначала побледнело, затем побагровело, а после она обозвала его нехорошим человеком, на что Обри лишь рассмеялся, чем еще больше разъярил примерную аристократку. Оказывается, бойкая мисс не всегда замкнута и неприступна. И ее можно вывести на буйные эмоции, если постараться.

После осмотра верхней палубы, они направились на нижнюю. Под камбузом пролегал мидельдек, чьи орудийные порта были закрыты, а пушки привязаны к ним канатами, чтобы не кататься по всему помещению. Помимо орудий здесь стояли столы с лавками, где проходили приемы пищи. Под мидельдеком находился кубрик, из которого доносился специфический запах и шум от мартышек. Между гамаками, в которых спали пираты, стояли клетки с обезьянками, которых кормили Сантьяго и Пабло. Парочка о чем-то негромко переговаривалась, протягивая живности орешки и какие-то дохлые на вид овощи. Бернадетта на миг замерла, рассматривая животных, будто видела их впервые. Под кубриком находилось самое неинтересное и холодное место – трюм корабля. Там хранились балласт, пресная вода в бочках, различные припасы, а также стоял якорный клюз11. Была там и дверь, ведущая в пороховой погреб и оружейную комнату, которыми владела Энн Аквили.

И все эти помещения капитан любезно показал де Кьяри, вставляя свои комментарии и пояснения. Впрочем, он не сильно надеялся на то, что она запомнит их расположение или названия. Хотя, учитывая ее наблюдательность об этом нельзя было говорить наверняка.

– Почему, имея в своей команде множество девушек, Вы отказались помогать мне, капитан? – они неспешно поднимались обратно на открытую палубу, когда де Кьяри задала этот вопрос. Хорошо, что он шел впереди нее, и она не могла увидеть его лица в этот момент. Бернадетта будто намеренно старалась задать ему самые неприятные вопросы этим утром. И хорошо, что рядом не было никаких ушей, которые могли бы подслушать их разговор.

Обри взял себя в руки. Он помогал девушкам, не чурался их, не считал слабачками и проклятыми. Он на своем опыте видел, какими отважными, сильными и непоколебимыми могут быть женщины, которых он смело мог звать подругами. Но Бернадетта… она была другой. Да, ее трудное положение, как и положения пираток, было создано мужчиной, но сути это не меняло.

– Потому что Вы никогда не знали бедности, побоев и никогда не торговали своим телом. В отличие от женщин, которые здесь собрались, – честно ответил он, преодолевая очередную лестницу. Путь освещался редкими клочками света, который проникал в недра корабля через небольшие окошки или щели в досках, прикрывающие орудийные порты. Днем на нижних палубах царила небольшая и прохладная темнота и потому свет здесь зажигали лишь вечером.

– И это повод относится ко мне иначе? – поинтересовалась шедшая позади Бернадетта. Подол ее простого платья тихо шелестел в такт волнам, что бились о корпус судна.

– А почему нет? Возможно, у меня несварение от таких, как Вы. Или, это семейное: остерегаться беглых аристократок… А может, я и вовсе не люблю брать попутчиц по четвергам, – Обри резко остановился, поворачиваясь к аристократке и оценивающе смотря на нее, выдавливая из себя глумливую ухмылку и называя три абсурдные причины, не связанные с правдой. Настоящей правдой.

– Вчера была пятница, – любезно подсказала ему аристократка, коротко и вежливо улыбнувшись, изучающе скользнув по нему глазами.

– Вы так наблюдательны, мисс де Кьяри.

Продолжая ухмыляться, он смотрел, как де Кьяри поджимает губы, твердо выдерживая взгляд. Наверняка ей хотелось наговорить Обри множество гадостей, но воспитание не позволяло. Что ж, и хорошо, что аристократка промолчала. Капитан не был уверен, что с достоинством бы вышел из словесной дуэли, связанной с истинной причиной своего поступка (расшифровка карты, разумеется, была не в счет).

Впрочем, теперь-то что переживать? Они связаны одной целью.

Де Кьяри сжимала пальцами перила лестницы, а ее глаза были полны странной тревоги и будто бы сожаления. Она перевела глаза куда-то за его спину, больше не показывая никаких эмоций, будто бы не желая расставаться с любимой бесстрастной маской. Она владела своими эмоциями и лицом настолько хорошо, что Обри это пугало. Она будто была неживой куклой.

– Семейное, говорите… А где Ваша семья, капитан Конте?

– Мертва.

И с этими словами капитан резко развернулся и продолжил путь наверх. Никто, кроме Адель, не знал истории его семьи или того, почему он брал в команду девушек. Никто не рисковал интересоваться такими вещами. С командой Обри был строг, скрывая за этой эмоцией свою привязанность и уважение к этим людям. Капитан не должен быть расхлябанной тряпкой, а то того и гляди, как стая ручных волков растерзает тебя, не подумав о том, что когда-то именно ты дал им еду. Конечно, некоторые девушки сначала пытались интересоваться, чем вызвана подобная доброта, но вразумительного ответа никто из них так и не получила. Поэтому со временем бессмысленные расспросы сошли на нет.

Но Бернадетта безнаказанно пользовалась своим положением и задавала вопросы о той части жизни, которую Обри похоронил. По не знанию она прыгала на могиле воспоминаний, а он, вместо того, чтобы одернуть ее и грубостью отвадить от этого занятия, просто стоял и наблюдал. Может потому, что одна его часть отчаянно сильно хочет поделиться с кем-нибудь этим бременем? Может потому, что с незнакомцами всегда легче и проще обсуждать потаенные уголки души? Черт знает.

Подобно необъятному морю он хранил в себе множество секретов и тайн. И, по правде говоря, уже ощущал, как это бремя сдавливает его шею, перекрывая кислород. Он не хотел умирать под тяжестью собственной лжи и тайн. Так почему бы не рискнуть и не приоткрыть завесу для этой упрямой мисс?

Палуба была залита теплым светом. Солнце уже заняло свое законное место на небосклоне, прогревая деревянные доски «Свободы», а заодно и радуя ее команду своими лучами. К обеду будет совсем тепло. Весной всегда теплее. Хотя странно, что в море не всегда замечаешь смену сезона. Летними днями может стоять ужасный холод, а осенью бывает вполне комфортная погода. Все всегда зависит от местоположения и того, как далеко находишься от эпицентра шторма, который никогда не затихает в необъятных соленых водах.

– Вы, наверное, голодны? Простите, я забыл, что Вам еще предстоит свыкнуться с нашим графиком, – когда де Кьяри тоже оказалась на палубе, Обри с неловкостью посмотрел на нее. Сам он привык к обеденным и вечерним трапезам, ровно, как и все на корабле, но для светской особы это, наверное, непривычно. – Кстати, про еду. Условно команда делится на две группы и первая из них обедает в одну склянку12, вторая – в три склянки13. Вы можете обедать так, как пожелаете, не привязываясь к команде. Ужины, соответственно, проходят в восемь склянок14 и две склянки15.

– Не переживайте, капитан, я не голодна. Я поем вместе со всеми, – по лицу бойкой мисс сложно было прочесть ее настоящие желания, зато капитан услышал, как урчит ее живот. И этого оказалось достаточно, чтобы укрепить свои намерения покормить ее. Де Кьяри постаралась сохранить невозмутимость, сложив ладони на источнике шума.

– Я настаиваю, – без тени усмешки сказал он.

Камбуз был самым жарким и самым ругательным местом на корабле. Под четким руководством Стива, который надел на себя кожаный фартук, два «счастливчика» готовили еду для своих групп. Правда, руководство Стива больше было похоже на звуковой словарь брани и подробный маршрут в интересные и далекие места, но это мелочи.

– Чего вам? – с дружелюбностью медведя поинтересовался кок, когда за капитаном и его гостьей на камбузе закрылась дверь. Бернадетта осталась стоять поближе к выходу и, честно говоря, Обри не мог винить ее за это желание. Впрочем, ее лицо не поменяло своего каменного выражения, хотя глаза с интересом скользили по помещению, где были небольшие окошки. Наверняка она применяла свою наблюдательность сейчас.

Впрочем, здесь глазам было особо негде разгуляться. Камбуз был не самым большим помещением на корабле, но самое необходимое там определенно помещалось. Посреди помещения стояла кирпичная плита, вокруг которой были насыпаны дорожки из песка, служащие для предотвращения пожара (хотя некоторых умников это не особо спасало). Остальную площадь занимали грубо сколоченные кухонные столы, колоды для рубки дров и разделки мяса, бочки и баки, котлы, поленница, мешки и полки с ограждениями, где стояли горшки и прочая кухонная утварь.

– Да вот мисс де Кьяри малость проголодалась, и я решил зайти и взять ей чего-нибудь, – со спокойствием в голосе отозвался Обри, выдерживая весь дружелюбный напор кока. К его ворчливости, ровно, как и к острому языку Адель он привык, а потому реагировал на все выпады невозмутимо. Глаза капитана скользнули к белобрысому пирату, в чьем котелке что-то уже подгорало и издавало соответствующий запах. По правде говоря, Пьер никогда не умел готовить и не стремился к этому. Он был отличным помощником плотника, но поваром… Группа никогда не любила те дни, когда его ставили на дежурство по камбузу.

– Взять, а не украсть? – поинтересовался Стив, хмыкая и намеренно не поворачиваясь к бедняге Пьеру, который, будто наседка над яйцами, кружил над котелком, стараясь исправить созданную ситуацию. На стоящую у входа девушку Дэйвис почти не обращал внимания, лишь изредка зыркая на нее своими пронзительными глазами.

– Ну да, – Обри хмыкнул, буквально спиной ощущая недоуменный взгляд Бернадетты. Она требовала пояснений, и он непременно их ей даст. Но сначала спасет беднягу Пьера. Или хотя бы попытается. – Такой запах тут у вас…

– Хочешь знать, что у нас сегодня в меню? – спросил Стив, отходя к свободному столу и начиная нарезать солонину и пока еще свежий хлеб. Тот, к сожалению, долго не хранился в сырости, а печь его здесь было проблематично. Еда на корабле никогда не могла похвастаться изыском, но кок старался сделать так, чтобы ее можно было есть без желания сбегать на гальюн.

– Уже не уверен, по правде говоря.

– Побитый матрос.

– Так и знал.

Закончив с нарезкой, Стив молча вручил миску с солониной и хлебом, а также чашку с водой Обри и также молчаливо указал на дверь, ясно дав понять, что, если он не хочет огрести, то лучше ретироваться. И тогда капитан вместе с де Кьяри покинули жаркий камбуз. Едва дверь закрылась за ними, как из-за нее отчетливо и громко послышалось:

– Да еб вашу в жопу нахер мать! Как ты умудрился сделать так, чтобы часть похлебки подгорела?! Безрукий идиот!

Видимо, только присутствие аристократки и сдерживало Дэйвиса от потока ругани. Капитан прочистил горло, сделав вид, будто не слышал, как члена его команды нещадно оскорбляли (впрочем, весьма заслуженно). У Бернадетты, кажется, опять глаза полезли на лоб. Поэтому он молча протянул ей миску.

– Спасибо, капитан. Вы очень любезны, – она забрала миску, взглянув на ее содержимое. Взгляд двух разных глаз на еду мог означать как «вроде съедобно, можно есть», так и «выброшу эти объедки за борт». – Не смею больше Вас задерживать. Полагаю, у Вас много дел.

И, не дав капитану что-либо сказать, бойкая мисс взошла по лестнице на бак, устроившись там на лавке и приступив к своему скромному завтраку. Обри не стал ее догонять. Понимал, что аристократке нужно время, чтобы привыкнуть ко всему. Хорошо, что ее хотя бы не мучает морская болезнь, а то плаванье проходило бы еще более интересным образом.

Не успел он дойти до каюты, как к капитану подошла его старпом, сжимая в руке свернутую в трубочку карту. По всей видимости, она наведывалась к Йону и, раз у нее в руке карта, то на его столе в каюте в судовом журнале уже расписан весь их дальнейший маршрут следования.

– Не хочешь пояснить, зачем ты притащил ее на судно? Ты хоть понимаешь, что теперь за ней начнется охота? Мы бы прекрасно справились и без ее способности к чтению, – чего у Адель никогда не было, так это чувства такта. Поэтому сейчас она без зазрений совести задавала такие вопросы.

– Ее собирались выдать замуж за человека, который в отцы ей годится, – спокойно проговорил Обри, но в его голосе послышались стальные нотки. – К тому же, как я успел заметить, никто не понимает эту чертову тарабарщину из карты. А потому она нужна нам. Я не мог отказать ей, Адель.

– Мог, еще как мог. Пойми, она не одна из бедных женщин, что ты вытащил из борделей и других неприятных мест. За ней начнут охоту и хорошо, если частные суда, а не короны. И потом, когда ее поймают…

– Ее не поймают.

Его голос стал тверже. Глаза сощурились. Адель невозмутимо смотрела на него своими серыми хищными глазами, скрестив руки на груди и запихнув карту под мышку.

– И потом, когда ее поймают, – повторила она, – нас всех перебьют, как дикое зверье. Ты совершил опрометчивый поступок, капитан. Все вокруг понимают, кто она и что нас может ждать в первом же порту. И пользы от нее ноль целых хер десятых.

– Я беру всю ответственность на себя, – уже чуть более мягче произнес Обри, стараясь хоть немного успокоить Кидд. Ему не нравился ни ее тон, ни тема с де Кьяри. Он прекрасно осознавал, на какой риск пошел, тайком притащив сюда аристократку. Оставалось надеяться, что госпожа Фортуна будет им благоволить.

– Любишь же ты подбирать всех, кто тебе нравится.

– Не переходи черту, Адель.

Но старпом, развернувшись на босых пятках, уже шла в другую от него сторону. Обри тихо вздохнул, качая головой. Он мог понять гнев подруги. И мог понять ее злые слова, которыми Кидд любила упрекать всегда, когда ей что-то не нравилось. Но это вовсе не значило, что такие фразы не взывали к его совести и не ранили. Да, они дружили уже полжизни, но некоторые разногласия, по всей видимости, останутся с ними навсегда.

День только начался, а Обри уже не знал, что будет дальше. Появление на борту Бернадетты де Кьяри будто всколыхнуло все вокруг. И гадай теперь, хорошо ли это или плохо.

Глава IV

Четыре пиратки и вежливый кок

Бернадетта де Кьяри

1693 год

Южная часть Атлантического океана

Пища была странной и непривычной. Бернадетта сомневалась, что дело только в том, что еда была корабельной, но решила не думать об этом. Ей в любом случае придется чем-то питаться, а раз так, то она привыкнет к этому пресному вкусу, отдающему пеплом на языке. Аристократка облизала губы, задумчиво посмотрев на бутерброд, который соорудила из куска хлеба и солонины.

Заставив себя доесть надкусанную еду, де Кьяри отодвинула от себя миску, где лежали щедрые толстые куски хлеба и мяса, нарезанные грубым коком. Рядом на лавке стояла чашка с чистой пресной водой. Она опустила пальцы в воду, чувствуя живительную влагу на коже. А после поднесла влажные пальцы к шее, смачивая кожу, ужасно сохнущую. Этот феномен стал неприятным сюрпризом для Бернадетты этим утром, а чесаться каждую секунду ей не сильно хотелось. Вода снимала неприятный зуд на небольшой промежуток времени.

– Что Вы делаете?

Бернадетта вздрогнула, услышав незнакомый голос. Пальцы так и замерли на шее, покрытой мелким бисером из каплей. Повернувшись в сторону лестницы, ведущей на бак, где устроилась аристократка, последняя заметила двух девушек, с интересом рассматривающих ее. Прошло уже около часа с тех пор, как капитан оставил ее, но за все это время никто из команды не рискнул подойти к де Кьяри и познакомиться с ней. Эти двое были первыми.

Первая незнакомка была похожа на яркое белое пятно посреди бака. Ходячий снежный ком с миловидным личиком. У нее были белые прямые волосы, такие же брови, а на бледной коже, сияя от света солнца, были дикие лиловые глаза, похожие на два цветка. Конечно, выражение «снежный ком» не очень подходило к ее телосложению и среднему росту, но она определенно была белым пятном на фоне яркого и цветного мира. Только ее одежда хоть как-то добавляла красок облику.

Вторая незнакомка выглядела слишком юной. Ей едва ли можно было дать шестнадцать лет. Это ощущение укрепляли ее большие изумрудные глаза и румянец на щеках. Голова пиратки была скрыта под темно-синей банданой, но, судя по коротким и выбившимся прядям, едва касающимися кончиков ушей, ее волосы были коротко подстрижены. Несмотря на ощущение того, что перед аристократкой был ребенок, в глазах второй незнакомки будто бы застыла темная тень, не дающая очам сиять.

– Увлажняю кожу, – Бернадетта убрала руку от шеи, ощутив неловкость от пристального взгляда белоснежной девушки. Она не стала избавляться от приятной влажности на пальцах.

– Интересный способ, – белоснежная девушка нахмурилась, подходя чуть ближе вместе со своей спутницей. Когда лучи солнца перестали падать на ее лицо, Бернадетта отметила, что ее глаза вовсе не лиловые, а бледно-голубые. Дневной свет сыграл с ее зрением красивую шутку. – Мы, обычно, используем сливки, когда Стив добрый. А когда нет, то небольшое количество горячего воска. Вы выбрали весьма необычный способ.

– Я… забыла свои масла дома, но кожа ужасно сохнет, поэтому пытаюсь исправить ситуацию, – Бернадетта неловко пожала плечами, взглянув на чашку воды. После она поднялась на ноги, протягивая руку белоснежной девушке. – Мы не знакомы. Бернадетта де Кьяри.

– Орнелла Мэйт. Рада знакомству. А это моя подруга – Йоланда Леаль.

Орнелла пожала протянутую руку, ровно, как и ее молчаливая спутница. Молчание со стороны Йоланды было неловким.

– Надеюсь, мисс Леаль тоже рада знакомству, а то она молчит…

– К сожалению, она не разговаривает, – Орнелла посерьезнела, а сама Йоланда поджала губы, заставив Бернадетту непонимающе посмотреть на нее. Она не успела задать вопрос, как Леаль вдруг улыбнулась, продемонстрировав голые красные десна. Без зубов ее улыбка выглядела как жуткий оскал. Де Кьяри невольно отшатнулась, не смея оторвать глаз от ужасного зрелища. Правда, через несколько секунд Йоланда перестала улыбаться, пожав плечами, но вид ее голых десен все еще стоял перед глазами Бернадетты. Она видела много ужасных вещей, но почему-то именно эта сильно потрясла ее.

– А…

– Ей выбили зубы, когда пришлось работать в борделе… чтобы не кусалась.

Леаль отвела глаза в сторону, прикоснувшись пальцами к тем коротким прядям, что выбивались из-под ее банданы, но Мэйт перехватила ее руку, сжав в своей ладони. Чувствовалось, что между этими девушками была крепкая дружба, основанная на доверии. И жутком происшествии.

Но это не отменяло того факта, что у Бернадетты перехватило дыхание, когда она поняла, что увиденная картина была сотворена жестокой рукой мужчины. Она невольно сжала руки в кулаки, чувствуя, как учащается сердцебиение. Ей захотелось убить этих чудовищ, посмевших распускать свои грязные руки. Но аристократка заставила себя успокоиться. Ненависть, наполнившая кровь, не помогла бы делу. Все уже произошло. Обидчик Йоланды так и останется ненаказанным. Бернадетта разжала кулаки, прежде чем сократила расстояние и осторожно положила свои руки на плечи девушек.

– Мне так жаль, что с Вами это сотворили, мисс Леаль. Я бы отправила этих мерзавцев к богу, будь у меня такая возможность.

Отстранившись, Бернадетта обвела по очереди двух пираток глазами, заметив, как Орнелла качнула головой, а Йоланда улыбнулась, но уже не так широко, как в первый раз. От этого ее щеки немного впали внутрь, но ничуть не исказили черты молодого лица.

Мотивы капитана стали ясны как день. А иначе зачем ему еще собирать на судне столько девушек, противореча всем правилам и суевериям? Он помогал им. Таким, как Йоланда. По крайней мере, Бернадетте очень сильно хотелось верить в это. Но, учитывая самовлюбленный нрав мистера Конте, здесь мог быть еще один вариант: он намеренно нарушал правила, чтобы доказать свою безнаказанность. Прям как на балу, когда он спокойно воровал, уверенный в том, что никто не накажет его за это преступление. Кто разберет этих мужчин? Точно не она.

– Мисс де Кьяри, советую заглянуть на камбуз и попросить у Стива сливки. Возможно, он будет добр к Вам из-за Вашего положения, – Орнелла перевела тему, глянув на пол под своими ногами, будто могла прямо отсюда заглянуть на сам камбуз к ворчливому медведю в фартуке.

– Вы считаете, что он будет вежлив лишь потому, что я – гостья капитана, мисс Мэйт? – Бернадетта едва уловимо улыбнулась, очень сомневаясь в том, что Стив сменит свой крутой нрав на благосклонность лишь потому, что она оказалась на борту. Скорее, это будет лишний повод для всяких колкостей. К ним стоит быть готовой.

– Ну, я считаю, что попытать счастья Вы определенно должны, – пожала плечами белоснежная девушка, растянув в милой улыбке свои бледные губы. – И, прошу Вас, зовите нас по именам. Мы не привыкли к формальностям

Йоланда согласно кивнула на слова подруги. Бернадетта вновь быстро и едва заметно улыбнулась. Эти девушки определенно начинали ей нравится.

– Тогда Вы тоже, Орнелла, зовите меня по имени.

– Договорились… Бернадетта.

К тому моменту, когда Орнелла и Йоланда ушли, Бернадетта заставила себя доесть мясо и хлеб, часть воды выпив, а другую распределив по своей сухой коже. Больше никто не поднимался на бак, откуда открывался вид на весь корабль.

Попросить у Стива сливки казалось хорошей идеей, вот только аристократка знала, что лучше воды ее коже ничего не поможет. Но она вполне могла бы отдать сливки девушкам, коку ведь совсем необязательно знать, что продукт пойдет на чужие нужды, а не на ее.

Забрав с лавки пустую посуду, Бернадетта спустилась вниз по лестнице. Кок казался ей ужасно ворчливым человеком, отчаянно требующим к себе внимания. У нее был на примете еще один человек, страдающий от подобного недуга – капитан. Но если тот просто вел себя вызывающе и дерзко, бонусом привлекая к себе чужие взоры, то у Стива, по всей видимости, была другая проблема.

Она отворила дверь на камбуз. Там, к ее удивлению, не оказалось ни белобрысого юноши, испортившего похлебку, ни его товарища. Зато был Стив, который до этого угрюмо чистил картошку, но с ее появлением обратил на вошедшую взор.

– Чего тебя опять сюда принесло? – напрямик спросил он, оторвавшись от своего занятия, бросив быстрый взгляд на пустую посуду. Кажется, только присутствие леди и мешало ему произнести грубые слова. – Чего, пришла жаловаться, что с трудом съела не аристократскую еду и теперь у тебя несварение будет?

– Наоборот, мистер Дэйвис. Я хотела поблагодарить вас за вкусную еду, – спокойно проговорила Бернадетта, не без удовольствия наблюдая за тем, как кок едва не уронил свою челюсть на пол от ее вежливого ответа и благодарности. Она поставила посуду на ближайший стол, не зная, что с ней еще делать. – А еще я бы хотела попросить у Вас немного сливок… я забыла свои масла дома, а вода не очень спасает от сухой кожи…

– А больше ничего ты попросить у меня не хотела? – сухо отозвался мужчина, возвратившись к своему скучному занятию.

– Не грубить мне, но, боюсь, это невозможно, мистер Дэйвис.

Кок хмыкнул в бороду, положив нож на стол и вытерев руки о фартук. Он одарил Бернадетту хмурым взглядом, прежде чем уверенно двинулся в ее сторону. Не зная, что и думать, аристократка едва успела испугаться, когда с удивлением поняла, что Стив просто шел к выходу из камбуза, вероятно, намереваясь сходить за сливками.

– Может быть я могла бы что-нибудь сделать, пока Вы будете ходить за сливками? Если вы, конечно, за ними пойдете, – можно было бы просто подождать кока, но это казалось неправильным. Он ведь отвлекся от работы, чтобы исполнить ее маленькую прихоть. Бернадетта чувствовала, что должна была помочь мужчине.

– Аристократка будет марать руки на камбузе пиратского корабля? Не смеши меня, девочка, – Дэйвис покачал головой, хмыкая. В его голубых глазах Бернадетта успела заметить усмешку. Не злобу или пренебрежение, а именно усмешку. Это все выглядело как вызов, который ей молча бросили.

И потому, когда Стив все же покинул камбуз, хлопнув дверью, Бернадетта решила, что было бы неплохо помыть за собой посуду. Безусловно, ее смущало то, что она ни разу этого не делала и не знала, где раздобыть воду для этого занятия. Но, осмотревшись, она заприметила под одним из столов таз. Достав его и поставив на стол, де Кьяри подняла с пола ведро, наполненное водой, выливая немного в таз. Закатив рукава своего простого платья, аристократка стала мыть посуду, чувствуя холод воды и то, как приятно та обволакивала кожу рук. Кажется, она могла бы вечность проводить за этим занятием.

К тому моменту, когда Бернадетта закончила с посудой, вернулся Стив, держа в руке небольшую баночку. Его глаза удивленно прищурились, когда он понял, что в его отсутствие делала девушка. Он приблизился к ней, молча протягивая сливки и уходя к своему рабочему месту, чтобы вернуться к чистке картофеля.

– Благодарю, – искренне сказала она, сжимая в руках драгоценную баночку.

– Оставь воду, дежурные с ней сами разберутся, – был его ответ на благодарность. Судя по тону, коку не терпелось, чтобы Бернадетта ушла с его территории, вот только ей самой не хотелось этого делать пока что.

– А куда они, кстати, делись, мистер Дэйвис?

– Я Стив.

– Неужели то, что говорил капитан – правда, мистер Дэйвис? Вы действительно покромсали их на куски и обедать команда будет своими товарищами? – она проигнорировала его слова, призывающие отринуть официальный тон. Бернадетта посмотрела прямо в глаза коку, видя его усмешку и попытку оставаться серьезным. К слову, у него это неплохо получалось.

– Смотри – договоришься у меня и тебя на суп пущу, чтоб много не чесала своим языком.

– Суп на костях не самый питательный, мистер Дэйвис.

– Вот ведь язва аристократская, а!

Стив отвернулся и Бернадетта была готова заключить пари на то, что ворчливый медведь не только сдерживал смех, но еще и улыбался в свою рыжую бороду. Кажется, он лишь старался поддерживать облик недружелюбного человека, но на самом деле таковым не являлся. Де Кьяри и сама спрятала улыбку, оставив сливки на столе. Камбуз был небольшим помещением с открытыми полками, а потому изучить его содержимое было просто. Ровно, как и убрать за собой чистую посуду. Что аристократка и сделала, решив в полной мере показать свою готовность марать руки на камбузе пиратского корабля.

– Вали уже отсюда, нечего строить из себя хозяйку на моем камбузе.

– Была рада знакомству, мистер Дэйвис.

– Топай уже, высокородная выскочка.

Де Кьяри нацепила на лицо маску спокойствия, но внутри ощутила лавину смеха, рвущегося наружу. Она театрально кивнула на прощание Стиву, прежде чем забрала сливки и покинула чужую территорию, подумав о том, что кок был первым мужчиной, которого ей хотелось вот так по-дружески дразнить и смеяться с этого. Это было что-то новенькое для нее. И непривычное. Впрочем, когда попадаешь на пиратское судно все становится непривычным.

Утро неспешно подходило к концу. Она слышала, как кто-то отбил склянки ударами в рынду16, но даже не поняла, который сейчас час. Зато отчетливо видела, что народу на палубе ничуть не убавилось. Пара дозорных обнаружилась на марсе17, за штурвалом стояла мисс Харрисон, а по палубе, разбившись на группы, были остальные пираты. Некоторые из них и правда занимались делом, а иные чесали языками. Капитана и его рыжей бестии нигде не было видно. Бернадетта даже почти что ревниво подумала о том, что они заперлись вдвоем в каюте и известным способом коротают время.

Зато на палубе было не сложно отыскать белоснежную девушку и ее молчаливую подругу. Орнелла без труда выделялась среди толпы и де Кьяри обнаружила ее в компании других пираток, среди которых была и Энн. Женщина устроилась на толстом мотке каната, вытянув ногу с протезом и точила кортик о небольшой точильный камень, почти не глядя на лезвие и полностью уделяя внимание разговору.

Стоило аристократке приблизиться к девушкам, как их разговоры утихли, а сами они с интересом уставились на нее. Ей стало неловко от столь пристального внимания, но непроницаемая маска спокойствия не позволила ненужным эмоциям отразиться на лице.

– Извините, что прервала Вас… Я достала у Стива сливок, – Бернадетта показала пираткам баночку, видя, как их взгляды приковываются к заветному продукту.

– О, это здорово, что Стив разрешил Вам взять их, – искренне улыбнулась Орнелла, еще не понимая, к чему все идет.

– На самом деле, я взяла их для вас. Не думаю, что их очень много, но, уверена, вы сможете распределить их между собой, чтобы никто не обиделась, – Бернадетта попыталась придать лицу дружелюбное выражение, протягивая баночку Орнелле и буквально заставляя забрать ее, видя чужой шок.

– Бернадетта, не стоило, Вам ведь нужнее, – пролепетала мисс Мэйт, все еще неверяще смотря на баночку со сливками.

– Я обойдусь водой, пока мы не прибудем в порт. Там я куплю себе масла, не беспокойтесь.

– Спасибо Вам, мисс де Кьяри!

– Вы так добры к нам!

– Так здорово, что Вы оказались на корабле!

Бернадетта не смогла сдержать легкой и смущенной улыбки, наблюдая, как искренне радовались пиратки, которые без лишних предисловий открыли баночку и по чуть-чуть обмакнули пальцы в белые сливки, размазывая их по открытым участкам кожи. Правда, ее улыбка быстро сошла на нет, стоило ей услышать смешок, который издала Энн. Она закончила точить свой кортик и теперь насмешливо смотрела на девушек. Когда их взгляды встретились, канонирка спросила:

– Решила нас купить, миледи?

– Энн, прекрати. Мисс де Кьяри хотела, как лучше, – тут же встала на защиту Бернадетты одна из пираток, осуждающе взглянув на Аквили.

– Мисс Аквили, что мне достать для Вас у Стива? – спокойно поинтересовалась аристократка, сделав вид, что не услышала грубого вопроса и издевательского обращения, хотя то, что за нее заступились было приятно.

– Ничего, миледи. У меня все есть, кроме ноги, – женщина ухмыльнулась, проверяя на остроту лезвие.

– Может быть, мазь, чтобы смягчить боль? К сожалению, ногу не так просто достать, – продолжала допытываться де Кьяри, не понимая, откуда взялось пренебрежение со стороны канонирки. Аристократка и правда ведь хотела, как лучше. Она искренне хотела подружиться с девушками, с которыми была вынуждена вместе плыть.

– Да что ты знаешь о боли, миледи?

– Я знаю о ней достаточно, мисс Аквили.

И Бернадетта развернулась, уходя прочь, слыша, как девушки просят ее остаться и как они накидываются на свою сестру по оружию. Впрочем, аристократка не злилась. Знала, что в женщине говорит боль. Она и сама познала этот язык. Ноги, будто откликнувшиеся верные псы, отозвались неприятными ощущениями, добавив в ровную походку хромоту.

Удивительно, что со вчерашнего вечера ноги впервые заболели лишь сейчас. Бернадетта не знала, с чем это было связано, но была благодарна за то, что лишь теперь отвлеклась на этот неприятный источник, чьи ощущения нельзя было заглушить мазями или настойками. Не было такого лекарства, что помогло бы избавиться ей от боли. Вернее, оно было, но не в настойках и мазях. Имя этому лекарству было «месть».

Можно было бы вернуться на бак, чтобы остаться одной. Но Бернадетте сейчас хотелось познакомиться поближе с кем-нибудь еще. А, учитывая, что с ней особо не рискуют знакомиться сами, то нужно брать инициативу в свои руки. И тогда она поднялась на шканцы, где за штурвалом стояла Саманта.

Ее руки уверено сжимали штурвал, меж зубов была зажата самокрутка, а попутный ветер выбил несколько прядей из ее убранных в низкий хвост волос. Она невозмутимо взглянула на аристократку, не улыбнувшись и не проронив ни слова.

Не зная, что сказать, аристократка подошла чуть ближе, ощущая качку под ногами и соленые брызги моря, которые ветер доносил до них. Ее ощутимо покачивало, но она не боялась упасть, наблюдая за тем, как уверенно стоит на своем посту рулевая. Будто ей все было ни по чем.

– Со стороны кажется, будто это легко – стоять за штурвалом, – наконец нарушила молчание Бернадетта, обратив взор на море.

– Хотите попробовать? – не выпуская самокрутки изо рта, Харрисон ухмыльнулась, бросив на нее короткий взгляд.

– Не думаю, что справлюсь, – ответила Бернадетта, понимая всю ответственность, которую на нее хотела переложить рулевая, пусть это и будет недолго. Неужели не боится, что что-то может пойти не так?