Читать книгу Против времени. Бой с тенью. Книга первая - - Страница 1

Часть I. Священная корова

Глава 1

Шум турбин самолёта практически не позволял общаться, да и желания особенного не было. Всем нам хотелось только одного – скорее приземлиться…

Как же страшно. Истошно страшно! Животный страх смерти, дыхание прерывистое, частое, но при этом всё равно не надышаться, учитывая, что вонь от керосина (или чем там самолёты заправляют) доводила до тошноты.

Я очень люблю полёты, немного берет опаска в момент взлёта и посадки, особенно, когда не успев взлететь, судно делает лихой вираж, попутно набирая высоту. Думаю, это чувство знакомо большинству пользователей авиалиний. Но сегодня было всё не так, это не комфортабельный боинг, да и летел я не в отпуск.

Гуманитарная миссия, потерпевшая крах. Наш госпиталь на ⅔ стёрли с лица Земли дальнобойной артиллерией. Чудом оставшихся в живых медиков и раненых военные собирались передислоцировать наземным транспортом ещё на 40 км от линии фронта, но медицинскую элиту, 9 первоклассных врачей со всего мира, было решено срочно отправить на транспортном самолёте до столичного гражданского аэропорта, чтобы преждевременно вернуть на родину, дабы не было международного скандала ещё большего масштаба.

Какая глупость! Всюду снуют ракеты по небу, беспилотники и т.п. Мы же лёгкая добыча!

Боже, как страшно!

Сиденья, а по-другому их не назвать, были прикреплены к фюзеляжу самолёта, мы сидели друг напротив друга, спиной к иллюминаторам, что ещё больше добавляло тревоги. Я кинул беглый взгляд на своих коллег. Все были туго пристёгнуты ремнями безопасности, ибо до конца полёта никаких даже попыток перемещений по салону.

Никогда не любил когда что-то сковывает меня в движениях, порой до панических атак. И в этот раз я не изменил себе. Капитан, сопровождавший нас, несколько раз сделал мне замечание перед началом взлёта:

– Алексей Григорьевич, застегните грёбаный ремень уже наконец!

– Да, да, сейчас… – нехотя процедил я и пристегнулся.

Но когда самолёт набрал нужную высоту, я сразу убрал свой ремень. Капитан, сидевший напротив, увидел это, и, уводя глаза от меня, бросил в сторону что-то типа «Долбач». По крайней мере так я увидел, так как услышать его я не мог из-за шума.

Докопался же он до этих ремней, будто мне это как-то поможет, случись что не то. “Сам ты, капитан, долбач” – отвлекал себя я.

Но обстановочка на борту не позволяла мыслям о неминуемой смерти надолго покинуть голову. Все пассажиры сидели вдавившись в кресла, уровень напряжения был таким, что казалось, будто воздух был от этого более тягучим. Даже прекрасное лицо докторицы из Шотландии, Дианы, которая за 2 недели так и не покорилась моим чарам, было обезображено от безмолвного страха, она будто резко постарела лет на 10. Не то, чтобы прибавилось морщин на лице, нет. Просто взгляд стал другим – измученным, уставшим.

«Как же тянется время» – подумал я – «Сколько нам осталось до Бонба? А сколько мы уже летим?» – я сделал над собой усилие и отдёрнул левую руку от основания сиденья, в которое вцепился с момента запуска двигателей, и посмотрел на часы – «Что за чёрт? Часы почему-то встали…»

Мои мысли прервали резкое адское чувство жара по всему телу и удар, выкинувший меня куда-то в холодную пустоту неба.

Первые мгновения я ничего не мог понять, адская боль в груди изъедала меня изнутри. Я не могу сделать вдох. «Ничего не вижу…» – панически думал я.

Кроваво-желтая пелена полностью залила мои глаза.

«Что происходит? Куда меня несет. Нас подбили? Я что падаю? Как давит всё внутри. Ооо! Как же жжёт лицо. Я должен сделать вдох…раз, два, три…» – бушевала моя голова.

Осуществить это было практически невозможно, меня вертело и крутило в разные стороны, порывы воздуха ещё больше осложняли задачу. Откровенно говоря, я летел вниз, как мешок с картошкой.

Но через какое-то время борьбы со стихией, я всё-таки смог расположиться в позе звезды животом вниз. Вроде уже так не вертело, но всё равно, я чувствовал, что падаю.

«Надо сделать вдох. Как же больно и, сука, страшно…»

Я попытался закричать. Но как только открыл рот, встречный поток воздуха ещё больше перебил мне дыхание. Через пару секунд я всё-таки совладал с собой и сделал небольшой глоток воздуха пронзивший мою грудь адской болью.

«Видимо ожог дыхательных путей при взрыве…сука…без нормальной мед.помощи долго с таким не протянешь. Господи, да я же падаю! Надо открыть глаза, надо разлепить глаза…Сколько мне до земли? Как-то долго я лечу. Минуту-полторы уже точно. Боже, как долго, на какой же высоте мы были? А может я у самой земли?»

От этих мыслей меня ещё больше взяла паника, я судорожно, не без усилий, поднёс правую руку к лицу и стал остервенело тереть веки глаз.

«Твою ж мать, как же всё болит, видимо и лицо опалило взрывом…»

Продрав глаза, я уже видел очертания рельефа местности, мне оставалось немного, минута, а то и того меньше.

Воды поблизости нет… Откуда ей тут взяться, это пустыня. Равнинный ландшафт с большим количеством трещин и расщелин. И похоже у меня два вариант, либо упасть на сухую выжженную солнцем почву, или попробовать нырнуть в один из проломов в земле.

Я выбрал второе и начал планировать в полёте в самую широкую расщелину, что смог найти на местности. Занятие это оказалось не из лёгких, нужными навыками я не обладал от слова совсем, даже в аэротрубу никогда не ходил, поэтому по началу мои попытки были похожи на эпилептические рывки тонущего лягушонка. Но в какой-то момент у меня получилось выровнять курс на намеченную цель.

И вот я стремительно приближаюсь к земле, осталось секунд 10-15. От ужаса предстоящего удара мои мышцы были в тетаническом напряжении, вот-вот сведет судорогой бёдра.

Мысли покинули меня. Оставалось меньше пяти секунд, гул в ушах воздушного сопротивления сменился гулким биением сердца. Расщелина в геометрической прогрессии увеличивалась и в одно мгновение полностью поглотила меня. Ещё мгновения. Удар. Тишина, темнота, конец…

………………

Очнулся я от жуткого пронизывающего писка в ушах и яркого света в глаза, лёжа спиной на какой-то твёрдой поверхности. Почувствовав сильное головокружение, которое вызвало резкий приступ тошноты, открыв глаза, я подорвался со своего лежака. Ничего не мог разглядеть, кругом мутные цветные и белые пятна, пятна поменьше похожи на какие-то силуэты. Один из таких быстро приближался. Когда объект оказался вплотную ко мне, я смог разглядеть, что это девушка с тазиком в руках, которая резко, но при этом как-то одновременно нежно подпихнула мне его под грудь. Это было очень вовремя, физиология не заставила себя долго ждать и последствия дичайшей вестибулярной дисфункции оказались в тазу.

Придя в себя, я еле слышно сказал:

– 

Спасибо…

В ответ мелодичный молодой женский голос что-то прощебетал на восточном языке. Вокруг были и другие голоса, и среди них сильно выделялся один мужской, глубокий, но но не очень низкий. Что все эти люди говорят разобрать не получалось – это не русский и не английский, а других я и не знаю.

Варианта два, либо я в плену, что вряд ли, не помню, чтобы пленных жаловали приятными милыми девушками, либо я упал где–то неподалёку от гражданского поселения, и видимо военные ни с той, ни с другой стороны до них ещё не добрались. Второе конечно было бы лучше.

Понемногу зрение стало восстанавливаться, и вот дальность обзора увеличилась, передо мной открылась большая комната с белыми стенами и колоннами, потолок метра 3-4, над ним от стены к стене были растянуты широкие полотна ткани красного, жёлтого и зеленого цветов. Но людей я разглядеть не успел, две девушки поспешно стали укладывать меня обратно на лежак, быстро что-то говоря на своём языке.

– 

Подождите! Я ничего не понимаю. Кто вы? Где я? – восклицал я на сколько

хватало измождённых сил, – Дайте телефон…

В ответ опять неясный лепет. Как вдруг на чистом русском, но правда как-то странно я услышал одну из девушек:

– 

Мальчик мой, не торопись! Твой симпатичный мозг ещё не отбыл от удара. Тебе надо ещё спать. Лежать, лежать…

– 

Что? Я ничего не понимаю – пытаясь отдёрнуть их руки от себя, говорил я.

Но вдруг я почувствовал тепло на своём лбу, это был смуглый мужчина, оборвавший все мои усилия прикосновением ладони. Бархатным глубоким голосом, без единой ошибки он сказал мне по-русски:

– 

Отдохните, Алексей Григорьевич, вас ждёт не лёгкий путь. Так что набирайтесь пока сил, а как проснётесь я всё вам объясню. Только дождитесь меня, когда очнётесь.

После этих слов от мужчины в белых одеждах я моментально отключился.

Глава 2

– 

Алексей Григорьевич, рассудите нас! – одновременно открывая дверь и стуча в неё, практически с воплями ворвалась ко мне в кабинет Алевтина Геннадьевна, врач-терапевт с пару десятками лет стажа.

В свои почти 50 она выглядела превосходно: всегда распущенные густые волнистые волосы до лопаток, точёная фигура, упругие объемные бедра с тонкой изящной талией и аккуратная всегда смотрящая вперед грудь. При том, что она старше меня почти на 20 лет, я не мог не пожирать её глазами, учитывая, что и одевалась она соответствующе. Под белым идеально выглаженным дорогим халатом, всегда расстегнутым (как же я этого не люблю, но с ней спорить о правилах ношения мед.формы бесполезно), всегда была какая-нибудь шикарная юбка с тонкой блузкой, зачастую из полупрозрачной ткани, что кружевной бюстгальтер был виден невооруженным взглядом.

Но в те моменты, когда она вот так с подобными криками врывалась в кабинет, у меня было только одно желание – прогнать прочь. Потому что это почти всегда глупый, отвлекающий спор двух врачей, причем с одной стороны всегда Алевтина, а с другой кто угодно, от любого терапевта с нашего отделения до начмеда по хирургии.

Очередной больной, очередные претензии к лечению, диагнозу, анамнезу, интерпретации исследований и вообще к ведению больного в целом. И решать этот спор должен я, заведующий отделением терапии.

– 

О, давненько вы не заходили! – с нескрываемой иронией поприветствовал я.

Ведь подобная хрень за неделю уже третья, и все три раза она связана с бедной Катей, которая зашла следом за Алевтиной Геннадьевной. Молодая, миниатюрная девочка 25-ти лет с тонкими прямыми светло-русыми волосами, тоненькие, но такие изящные и симпатичные черты лица, добрые голубые глаза, практически с наивно-детским взглядом, стройная, но без выдающихся форм фигура, слегка округлые бедра и чуть показывающая себя грудь. Одета она была всегда скромно: белый не самый дорогой халат, всегда застегнут на все пуговицы, длина как минимум до колен. Под халатом всегда чистый и выглаженный хирургический костюм, правда уже не первого года носки. В общем, Катя – это полный антипод Алевтины.

Катенька, вернее Катерина Михайловна, это такой божий одуванчик, но с очень соображающей головой. И знания, как ни странно есть, хотя только только закончила обучение. Последние полгода своей ординатуры она проходила на базе нашего отделения, и я ей предложил остаться. Так как в ней есть потенциал, да и моим медузам Гаргоны нужен кто-то, чтоб в спину дышал. А то вообще последнее время от рук отбились, даже не делают вид, что следят за трендами современной медицины, а лечат так, как 10 лет назад научились. Профессора, блин!

– 

О, Катерина Михайловна! Даже не сомневался, что сегодняшним оппонентом у Алевтины Геннадьевны будете именно вы. Пока у вас 1:1, сегодня стало быть решающий раунд – съязвил я.

Алевтине конечно всё равно, но вот Катеньку я видно задел, щёки немного порозовели, и без того смущенный взгляд, стал виноватым и опустился вниз. Конечно, она и сама не рада была происходящему, всё-таки не она инициатор.

– 

Алексей Григорьевич, в 4-й палате лежит мой пациент Филимонов, 56 лет. Так Катерина Михайловна, вчера по дежурству зачем-то консультацию инфекциониста написала, якобы подозрение на стрептококковую инфекцию. Но какая тут стрептококковая инфекция?! У него прям классическая системная красная волчанка! Гормоны уже начали, есть улучшение, сегодня планировали перевод к ревматологам в 1-ю больницу, и так пациентов некуда ложить…

– 

Класть, – хмуро смотря в стол, перебил я.

– 

А, что?

– 

Ложите вы на субординацию, а пациентов в палаты кладут, – пробурчал я.

– 

Ну, класть! Какая разница? Всё равно, теперь как минимум до пятницы будет лежать, а потом выходные и всё-такое… – продолжила причитать Алевтина Геннадьевна.

– 

Почему до пятницы-то? Инфекционист сегодня посмотрит, заключение оставит, если не найдет своего, завтра перевод оформите, – спокойно рассуждал я.

– 

Так она и мазок ему на стрептококк, и АСЛ-о назначила. Сами знаете, посев в лучшем случае в пятницу будет.

– 

Так, он у вас с СКВ лежит, говорите… Катерина Михайловна, чего это Вы решили дообследовать пациента?

Катенька пару секунд перекидывала взгляд то на меня, то на Алевтину, и затем негромко и робко заговорила:

– 

Вчера воскресенье было, я дежурила, соответственно одна на всех, – начала нам объяснять простые истины, как бы оправдываясь, ведь и правда в выходные дни на всё отделение только один дежурный доктор. – И проводила утренний обход, дошла очередь до Филимонова, а он только в пятницу поступил, утреннего обхода с вами, Алексей Григорьевич, не было, потому что вы на конференции были, поэтому я особенно про него ничего не знаю, только то, что по смене передали. Ну, я и решила анамнез собрать, и выяснила, что слабость и снижение толерантности к физнагрузке беспокоят давно, головокружения бывают, плюс веган он уже лет 10, ко всему прочему, гипотиреозом страдает. Вот и решила, что общие его жалобы не связаны с волчанкой, – Катя сделала паузу, видимо ожидая каких-то возражений или вопросов, но мы с Алевтиной молча слушали и смотрели на неё, – Вот… Плюс за последний год 4 раза переносил стрептококковые тонзиллиты. И, да, сыпь стала меньше конечно, и лихорадки нет, но так он на антибиотиках с самого первого дня, как поступил. Видимо из-за лихорадки назначили. По осмотру, всё-таки сыпь на рожистое воспаление больше похожа, да и распространилась она у него всего за пару дней. По анализам СРБ высокий, при этом биохимический анализ в норме, по общему анализу крови анемия подтвердилась.

– 

Там анемии на писюличку, не будет таких жалоб на ухудшение самочувствия! – резко парировала Алевтина.

– 

Ну, почему же? У него же гипотиреоз, плюс питание так себе, может там уже мегалобластная анемия развилась, – защищалась Катя.

– 

Катерина Михайловна, какая мегалобластная анемия?! Тут всё понятно, это СКВ, никаких стрептококков нет, у него с собой только сданный посев из зева и носа на стрептококк, там чисто. Да, и вообще…

– 

Так, стоп! Анемия на писюличку, стрептококк не стрептококк. Вы чего тут устроили. У нас обход через 15 минут, я ещё в глаза не видел новых пациентов! Нельзя было подождать до обхода? Я вообще не понимаю про что вы говорите. Так, пошли в палату. Попил, блин, кофе… – буркнул я, накинул на себя свой белый халат, который висел на спинке кресла, и пошёл из кабинета, движением руки поманив за собой докторов.

Сбор жалоб, анамнеза и осмотр заняли у меня чуть больше 10 минут, всё то время, что я общался с пациентом, и Алевтина, и Катенька молча стояли за моей спиной, как студентки первокурсницы. Только Алевтина периодически зачитывала мне результаты анализов из карты больного, когда я спрашивал.

– 

Денис Иванович, спасибо! Алевтина Геннадьевна чуть позже подойдет, и расскажет Вам дальнейший план лечения. – уходя, сказал я Филимонову.

– 

А переводить в 1-ю больницу будут? – поинтересовался он.

– 

Нет, не будут, мы и сами справимся, – улыбнулся ему я в ответ.

– 

Так, а как же…

– 

Денис Иванович, прошу прощения, через 5 минут у меня обход других пациентов, Ваш лечащий доктор всё вам разъяснит, – показав руками на Алевтину, сказал я и вышел из палаты, поманив жестом за собой докториц.

Мы вернулись в кабинет. Я сел за свой стол, Катенька и Алевтина стояли у входа. Комната была небольшой, одна стена заставлена шкафами с книгами по медицине, у другой стены кушетка для осмотра, раковина и весы, у стены напротив входа стоял мой стол, рядом с которым два стула. Правда сесть было некуда, потому что и кушетка, и все стулья, кроме моего были завалены всякими разными документами, до которых до сих пор я не добрался, чтобы разгрести. Ну, не люблю я это всю бюрократию!

– 

Так, у Филимонова целлюлит обеих голеней. Никакой СКВ там и близко нет, правда рожистого воспаления тоже, – начал быстро разъяснять я.

– 

Как, целлюлит? Алексей Григорьевич, откуда? – запричитала Катенька.

Алевтина при этом молчала, она всё поняла уже во время моего осмотра. Всё-таки она не глупая тётка, просто лень и спешка сыграли злую шутку. А ведь всего-то надо было немного внимательней осмотреть больного и задать правильные вопросы. На самом деле так оно в медицине и работает, и светилой быть не сложно, если есть голова на плечах и не жалеешь чуть больше уделить времени на пациента.

– 

Откуда, откуда, от верблюда! – выпалил я.

Ух, завели!

– Вы на стопы смотрели? Там грибок такой, что впоры шляпки срезать, да на сковородку кидать! Из-за микоза барьерные функции кожи нарушены, вся пиогенная флора, может и стрептококк ваш любимый, легко попадает внутрь. Гиперемия без четких границ у него, что не характерно для рожистого воспаления, воспалительный процесс затронул подкожно-жировую клетчатку. Да, на вид кожа стала лучше, но вы голень щупали вообще? Там инфильтрация, будь здоров. Про слабость, астению и всё такое. У дяденьки действительно гипотиреоз, кушает не особенно хорошо, да и анемия есть, пусть и лёгкой степени. Всё это вполне может вызывать подобное, учитывая, что у эндокринолога он был давно, L-тироксин принимает порой с перерывами, так что общие симптомы вероятней всего мотивированы анемией хронических болезней. Про мегалобластную это вы мимо, Екатерина Михайловна, объём эритроцитов наоборот маленький. Дальше по волчанке, артралгий нет, почечных проявлений нет, моча и УЗИ почек нормальные. Тем более, Алевтина Геннадьевна, вы же сами ему назначили кровь на LE-клетки накануне, сегодня уже пришёл результат, прежде чем бежать ко мне, потрудитесь в историю заглянуть хотя бы. Нет их там! Как и тромбоцитопении в общем клиническом анализе крови, да и в целом никаких геморрагических проявлений. В общем, всё на поверхности, как и всегда.

– И что же теперь делать? – взволновано и робко спросила Катя.

– Что делать? Что делать? Муравью болт приделать. К консультации инфекциониста добавьте дерматолога, хирурга и эндокринолога, берите кровь на посев, УЗИ сосудов нижних конечностей, и вообще нормально дообследуйте пациента по поводу анемии и сопутствующих. Преднизолон убираем, антибиотики оставляем. С хирургом решите надо физиотерапию или нет. Ноги пусть кладёт на подушку. Андестенд ми? – быстро, не давая возможности хоть что-то ещё спросить или вставить, отторотил я.

Катя и Алевтина молча смотрели на меня. Если по взгляду Алевтины было видно, что она хоть и недовольна, но согласна со мной. Сама виновата и ткнута носом в свой косяк. Подогнала жалобы пациента под свой на лету придуманный диагноз, а не наоборот, как положено. А вот по Катиному взору я понял, что она ничего не понимала в этот момент.

– 

Да, Алевтина Геннадьевна, коли вы эту кашу заварили, вы и просветите Катерину Михайловну почему именно такой диагноз, что целлюлит это не “апельсиновая корочка” на попе, а серьёзный воспалительный процесс в ПЖК, правда зачастую лечится всего лишь системным назначением антибиотиков. У меня уже на это времени не осталось. Всё, суд вынес свой вердикт, всех виновных расстрелять после рабочего дня за зданием больницы, а сейчас идём на обход, – съёрничал я, и мы вышли из кабинета.

Дальше первая половина дня прошла более, чем рутинно: обход, обсуждение малопонятных больных со своими докторами, кофе, разгребание бумажек, пару консультаций в реанимационном отделении, опять кофе. Но мысли мои были явно не на работе. Да, и взвинченный с самого утра я был не из-за Алевтины с Катей. На самом деле подобные истории меня даже забавляли, эдакий доктор Хаус, только в обычной городской больнице. Катя с Алевтиной просто под руку мне попались, а беспокоился я из-за того, что мне предстоял разговор с главным врачом о моей двухнедельной командировке с гуманитарной миссией “Красного креста” куда-то в район боевых действий между двумя непримиримыми противниками. Очередной масштабный вооружённый конфликт на Ближнем Востоке, длящийся уже несколько лет. Я может и не из робкого десятка, но что-то на войну, пусть и лечить пострадавшее гражданское население, мне не сильно хотелось.

Доделав все свои рабочие дела, я направился в административный корпус на аудиенцию к Анне Романовне, нашему главному врачу. Она была немолода, около 70 лет, что редко для руководителей её уровня, всё-таки средний возраст 45-50.

Держалась Анна Романовна всегда статно и одета соответственно своей должности, хотя и фигура была не идеальной, лишний вес, некоторые возрастные изменения, но при этом, внешность её всегда была привлекательной, соответствовала занимаемому статусу.

– 

Тамара Ивановна, приветствую! Анна Романовна свободна? – с улыбкой обратился я к секретарю главного врача, когда зашёл в приёмную.

Прежде чем попасть в кабинет к руководителю, посетитель должен был пройти через просторную приёмную, где по центру за большой стойкой ресепшена сидела всегда с важным видом секретарь.

– 

Одну минуту, Алексей Григорьевич, я уточню, – не посмотрев на меня и потянувшись к стационарной телефонной трубке проговорила она.

Нажав пару кнопок на телефоне, уже не очень молодая, одетая в простой серый деловой костюм женщина, обратилась к человеку на том конце провода:

– 

Анна Романовна, к вам Антонов пришёл… да… хорошо, – она положила трубку и, не поднимая взгляда, сказала, – Проходите, Алексей Григорьевич.

– 

Спасибо, чтоб я без вас делал, – сыронизировал я и прошёл в дверь.

Кабинет главного врача в нашей больнице был не очень большим, я бы даже сказал, простеньким. Комната около 20 квадратов, вдоль стен пару небольших чёрных шкафов со стеклянными дверьми, наполненных книгами и документами, белый стол буквой “Т”, во главе которого мягкое офисное кожаное кресло бежевого цвета и несколько стульев по бокам, для посетителей. Венчала всё это “роскошное” убранство не очень большая картина на стене с изображением веточек бело-розовых магнолий в синей вазе. Вот такие хоромы у руководителя самой большой больницы города.

– 

Алексей Григорьевич, привет! Проходи скорее, – показывая жестом на стул поприветствовала меня Анна Романовна, сидевшая на своём кресле.

Она с кем-то говорила по телефону. Когда рядом не было никого, Анна Романовна всегда обращалась ко мне на ты, но по врачебной привычке по имени отчеству. И пожалуй, у неё было на это право, всё-таки она по сути меня всему научила и вырастила в профессиональном плане, ещё с тех самых времен, когда я пришёл к ней ординатором на её, теперь моё, отделение терапии.

– Душечка моя, ну конечно приходи! – продолжала ласково говорить Анна Романовна кому-то в трубку, – О чём разговор? Чем сможем поможем, мы его обследуем, посмотрим… Я посмотреть? Ну, я уже мало практикую, ты же знаешь, но для тебя гляну конечно. Всё, дорогая, у меня доктор наш пришел, важный разговор предстоит, приезжайте в среду. Ага, да, договорились, пока.

Анна Романовна положила трубку, сложила руки на стол и обратилась ко мне.

– 

Ну, что? Ты подумал? Принял верное решение?

Её голос всегда был наполнен теплом, заботой и добрым отношением. Не только ко мне, а вообще, к людям, от этого любой, даже самый вредный и проблемный в общении человек, не мог устоять перед её обаянием, и любой конфликт уходил с повышенных тонов, на конструктивный диалог.

Вот и сейчас, тон её голоса подразумевал именно тот ответ, который она хочет услышать, а меня этот ответ в корне не удовлетворял.

За последние лет 10-15 мир погряз в бесконечных военных конфликтах, в крупных и не очень, жизнь всего мира сильно изменилась. Потребительское отношения людей друг к другу, сводки новостей о наращивании армии той или иной страны, свержение и появление новой власти в разных регионах мира, разрушение дипломатических отношений и вялые попытки создания новых между странами – всё это стало для всех обыденностью, но при этом обыденностью неприятной. Мы все устали, и я не исключение.

Мои родители сами стали жертвой подобных дрязг. Два года назад в Индии кучка террористов напала на кортеж премьер-министра страны, то ли чтобы убить, то ли чтобы похитить, в итоге правды выяснить не удалось. В самом центре Нью-Дели, в ходе перестрелке все злоумышленнкии были ликвидированы, правда под раздачу попало несколько зевак, в их числе оказались мои отец и мать. Мать скончалась на месте, а отец ещё пару дней пробыл в реанимации, покинув этот мир, так и не приходя в себя. Это была туристическая поездка, первый выезд за границу за их 30-летнюю совместную жизнь.

И поэтому внутри меня давно сидели презрение и неприятие любых вооруженных путей решения конфликтов. И пусть Анна Романовна предлагала мне хорошо оплачиваемую, статусную командировку под эгидой «Красного Креста», где мы будем далеко от боевых действий, и помощь оказывать придется гражданскому населению, находящемуся в тяжелом положении из-за обострения конфликта двух давно непримиримых стран. Но всё равно, внутри меня не было ничего, что могло бы заставить туда поехать. По крайне мере, я был в этом уверен.

– 

Анна Романовна, подумал…я понимаю конечно, что всё это… – уже было хотел начать свою оправдательно-отмазывательную речь я, как Анна Романовна остановила меня.

– 

Не продолжай, я поняла тебя. Не хочешь ты ехать. И не мне тебя судить. Сказать, что ты там получишь какой-то принципиально новый опыт, или там так нужна твоя светлая незаурядная голова. Нет, конечно это не так. И без тебя там справлялись, и будут справляться дальше. И прекрасно я знаю твой пацифистский настрой. Но вот, что я тебе хочу сказать. Последний аргумент приведу, и дальше ты мне сразу скажешь, да или нет. Если всё-таки откажешься, я больше к этому разговору возвращаться не буду. В конце концов, каждый сам себе делает карьеру, да и вообще жизнь.

Анна Романовна сделала паузу. И посмотрела на меня. Я просто молча сидел и ждал продолжения. Как не люблю я эти её последние аргументы, почти всегда они перевешивали все мои доводы и возражения. И вот опять. Целый месяц она обрабатывала меня по поводу этой поездки, и каждый раз я был непреклонен. Но почему-то в этот раз я почувствовал, что сейчас будет предложение, от которого, как говорится, я не смогу отказаться. Моя стойкая уверенность вдруг пошатнулась.

– 

Сейчас я скажу тебе важную вещь, о которой знают ещё только несколько человек из министерства и я. К нашей клинике присоединят 3-ю больницу, на Шуваловском. Ты знаешь, что там недавно её напихали всем самым лучшим, и даже по томографии они стали чуть нас обходить. Так вот, через 3 месяца мы станем одним большим кластером, и ряд отделений расширят, а ещё несколько добавят. И одно из них, это отделение диагностики, куда будут направлять всех самых сложных пациентов со всего северо-запада. И мне нужен заведующий отделением. И, уж, извини, но такое сейчас время, чем больше бумажек и отметок о престижных достижениях, тем больше шансов стать кем-то.

– 

То есть, Вы хотите сказать, что если я буду иметь в своей биографии отметку об участии в миссии «Красного креста», то отделение моё?

– 

Я тебе это прямым текстом говорю. И тут не моя прихоть, высшее начальство будет за этим следить, на такие должности будет конкурс, у тебя есть всё: доктор наук, преподавание в ВУЗе, стаж 10 лет, заведование 3 года, научные статьи и всё такое. Но вот только у Самарина это тоже всё есть, только стажа на 10 лет вперед, чем у тебя, Хотя от этого он умнее не стал кончено. Пусть он и не терапевт, а кардиолог, но там наверху – она небрежно быстро показала пальцем вверх, – разбираться никто не будет. Так что, либо козырь в рукаве, либо ты останешься рядовым диагностом под его началом. Так что, давай, поедешь или нет?

Я был в ступоре. Такого поворота событий я никак не ожидал. Это была мечта, мечта всей жизни, и казалась она несбыточный, ведь таких отделений просто нигде нет. А быть заведующим такого места, где будут только самые отборные, интересные пациенты, над которыми я буду ломать голову вместе с командой врачей под моим управлением, и на нас будет работать вся мощь двух самых больших клиник города.

– 

Ну? Чего застыл? Давай, решайся, – вдруг прервана туман моих размышлений Анна Романовна.

– 

Да, что тут решаться? Похоже выбора другого нет…

– 

Выбор есть всегда! Просто не всё, что мы выбираем нам нравится – кинула в меня мудростью Анна Романовна, – Тогда зайдёщь ко мне в конце недели, подпишешь нужные бумажки и в путь нарабатывать вес.

Глава 3

Я проснулся от голосов, раздававшихся из прохода в дальнем конце комнаты, завешен он был старой коричневой полупрозрачной тканью. Оглядевшись я понял, что нахожусь в том же самом белостенном помещении, в котором очнулся первый раз.

Чувствовал я себя, на удивление, превосходно, не помню когда последний раз просыпался с такой ясной головой и полным сил. Как будто и не было падения, ожогов, удара об землю, безумного гула в голове. И тут меня осенило.

Я же разбился в самолёте! Ожоги, тело! Боже, срочно найти зеркало…

Резко ощупал своё лицо руками…вроде гладкое, не больно…я стал метаться по комнате, пытаясь найти хоть что-то, в чём будет моё отражение.

Не обнаружив ничего подходящего, я бросился в соседнюю комнату, где были голоса. Распахнув пыльную от времени ткань, я вбежал в маленькую плохо освещенную комнату, где по стенам было много деревянных полок с разной утварью, посудой, разбросанными по углам старыми садовыми инструментами. Своим появлением я прервал разговор двух очаровательных черноволосых девушек в цветных платьях до пола. Они очень были похожи на индусок, только не хватало точки на лбу.

На мгновение задержав на мне удивлённый взгляд, они тут же стали пытаться аккуратно вытолкать меня обратно, попутно что-то щебеча на своём языке.

Я вытянул руки вперед и остановил их.

– 

Стойте! Зеркало! Мне нужно зеркало! Понимаете?

Девушки вопросительно посмотрели на меня, а потом друг на друга.

– 

Лицо! Я хочу посмотреть своё лицо, – вычиканивал каждое слово я, описывая пальцем овал вокруг своей головы и манерно имитируя самолюбование в зеркале.

Ловя их недоумевающий взгляд, я ещё несколько раз проделал тоже самое. И, о чудо! Одна из девушек радостно посмотрела на меня и протянула звучным голосом что-то вроде «айноо», а затем достала откуда-то из под бесконечных складок ткани своего платья небольшое зеркальце.

Церемониться я не стал и резко выхватил вещицу из рук черноволосой красавицы, которая похоже даже немного испугалась моих резких движений.

По меньшей мере с минуту я пристально осматривал свою неизвестно скольки дневную щетину. Как странно, я был гладко выбрит перед вылетом, а теперь такая густая чёрная поросль. Сколько же я был в отключке… Но что ещё больше меня удивило – лицо было чистым, здоровым, без единой царапины, не говоря уже о жутких ожогах, которые я чётко ощущал во время падения – их не было! Мои чёрные коротко стриженные волосы все были на месте, ни одного опаленного или испачканного запекшейся кровью волоска, и густые чёрные брови тоже на месте. Как и характерный шрам на одной из них, полученный в детстве. Да, и в целом, я как будто выглядел как-то моложаво. Чудеса, да и только! Вот, что значит чудодейственная сила крепкого сна, подумал я.

Наконец одна из девушек не выдержала и сказала мне:

– 

Э сундар ладка!

Забрав из моих рук зеркальце, она тихонько хихикнула и показала на моё лицо.

Вторая повторила непонятное слово за своей подругой и тоже негромко засмеялась.

Ох, уж, мне эти шуточки. Но почему-то я был уверен, что ничего плохого они не сказали про меня. Наверное потому что они мне были симпатичны, да и по их заигрывающим карим глазам я чувствовал, что это взаимно. Поэтому я просто улыбнулся в ответ:

– 

Спасибо! Thank you…

Мои надежды не увенчались успехом, как ни странно, но даже банального «thank you» эти дамы не знали. Они просто опять с лёгкой усмешкой переглянулись между собой.

Но вдруг красотка, давшая мне зеркало, опять порылась в подоле своего платья и достала какой-то небольшой полупрозрачный дисплей, пару секунд понажимав на окна меню, посмотрела на меня и сказала:

– 

Куч кахо…

– 

Что? Я не понимаю – ответил я.

– 

Махано – выставив вверх большой палец и опять погрузившись в свой девайс, сказала девушка.

– 

Да, что здесь происходит, – не выдержал я и попытался выйти из комнаты в проход, решив, что мне пора найти того мужчину, который на чистом русском обещал мне всё объяснить.

– 

Постой, мальчик. Тебе нельзя ходить! – вдруг на удивительно чистом русском, но с жуткими грамматическими ошибками сказала мне девчонка, оторвав глаза от своего девайса и крепко взяв меня за руку, – Оставайся здесь. Ты ещё не сильный.

– 

Ты знаешь русский? – удивился я.

– 

Нет, это всё «бьёра», – сверкнув белозубой улыбкой, ответила она, поднося к

моему лицу свой дисплей, – Смартфон сам говорит нужные слова.

– 

Бьёра? То есть как? – не понял я.

– 

Останься, мальчик. Мохиндер всё тебе говорит…

– 

Да, перестань ты называть меня мальчиком. Мне 33! У меня щетина с твой палец толщиной. Хватит называть меня так, и отведи уже к тому мужику, что меня уложил…

– 

Это Мохиндер, он сейчас не свободен, нужно время ожидания. Иди назад, отдохни.

Как же резали слух её по-дурацки выстроенные фразы. Но суть я уловил. Того дядьку звали Мохиндер. Очень странное имя, не похоже на африканское, да и девчата эти тоже необычно выглядят. Цветастые платья, открытые шея, плечи и голова. Никакой чадры и хиджаба. Вообще странно, что их оставили со мной один на один в комнате. Это не похоже на исламские обычаи. Последние две недели помимо борьбы с осколочными ранениями и отравлениями различного рода, главной проблемой в госпитале были моменты, когда свободных женщин докторов вокруг не было, а тебе поступает очередная девчонка с резкими болями в животе. Но сделать ничего ты не можешь, потому что даже не смотря на стон и плач от боли, она не даёт тебе даже подойти ближе, чем на метр, не то, что осмотр провести. Тут исконные традиции непоколебимы. Ещё и смартфон этот её, дофига навороченный какой-то. Неужто, нейронка так шагнула вперед, вроде ж только лет 10 назад они выстрелили и заполонили собой всю нашу жизнь. Но не до такого же! Не слышал я ещё подобных инноваций. Хотя может это безопасники… Хм… Не, это уже слишком! Две очаровательные агентки (или как их толерантно сейчас можно назвать), эдакие Бонды в юбках, вернее в платьях. По-моему моя любовь к полуфантезийным боевикам даёт о себе знать.

Но всё же, почему-то у меня ощущение, что я как будто проснулся совсем не в пустынях Западной Азии. Тут даже и воздух не такой сухой и жаркий что ли. Хотя это может просто потому что я в помещении.

Что ж, спокойно сидеть тут и ждать Мохиндера очевидно я бы не смог. Слишком много вопросов, от которых просто разрывается голова, и бездействие не даёт мне покоя. В конце концов, хоть на улицу выйти нужно, воздух вдохнуть. Я, можно сказать, сегодня заново родился, или не сегодня, сколько я дней тут уже.

– 

Девушка, извините, какое сегодня число? – отпрянув от раздумий, приблизившись к ней быстро спросил я.

– 

12 марта… – спокойно ответила красавица, – Ты здесь появиться вчера… – вдруг резко одёрнув сама себя, девушка замолчала, будто ляпнула лишнего, – Простите, Мохиндер всё расскажет.

Значит 12-е… Хм, получается я и правда упал вчера. Вылетели мы утром, в 5:45, часы мои остановились в 6:15. Значит примерно в 6:20 я уже был в отключке.

– 

Извините, ещё один вопрос, сколько время?

– 

12:13 – посмотрев на свой прозрачный смартфон, ответила девушка.

Выходит я был без сознания больше суток. Да, уж, отдых, так отдых. Не помню, когда последний раз спал больше 5-ти часов за сутки…

– 

Иди в зал, маль… – моя новая знакомая осеклась, и, провожая прогоняющим движением рук меня обратно, продолжила, – Человек, иди обратно.

Как же смешно она говорит – «человек». Это типа вместо «мужчина»… На пару секунд замерев, я ответил:

– 

Извини, красавица, но сидеть я тут не могу. Я чувствую себя прекрасно, дайте я хоть на улицу выйду ненадолго. Надо б кости размять, а потом…

– 

Тебе нельзя. Тебе надо быть здесь, – резко поменявшись в лице, строго и сухо ответила мне, ещё секунду назад милая, девушка.

– 

Да, говорю же, всё хорошо, дайте выйти воздухом подышать, потом вернусь и дождусь вашего Мохиндера

– 

Вернись в спальню! Срочно!

Воу! Пусть и формулировка странная, но звучит грозно. Откуда такой тон вдруг? Я всё же что, пленник?

– 

Да, что за хрень! – встрепенулся я и стал прорываться через девушек к выходу из комнаты.

Как вдруг резкий удар тока свёл судорогой все мышцы моего левого бедра, я чуть не упал на одно колено от боли, но всё же смог устоять. Это вторая подруга, которая всё это время просто молча стояла и смотрела на наше общение, ударила меня по ноге какой-то чёрной небольшой дубинкой, вдоль которой искрились мелкие белые молнии. Но, судя по испуганному лицу, девушка и сама не ожидала вспышки электричества, и выронила дубинку на пол. Я тут же подобрал её с пола. Но девчонка всё же оказалась не из робкого десятка, она с остервенением набросилась на меня, схватив мои обе руки. Хоть я и КМС по боксу, но устоять от такого напора не смог и повалился всем телом на её подругу. Она тоже стала пытаться побороть меня, и в этой неразберихе я неосторожным движением задел дубинкой девушку, и искрящейся заряде угодил ей в голову, она тут же свалилась на на пол. Её подруга тут меня отпустила и бросилась помогать пострадавшей.

Конечно нежданное нападение уже развеяло всё моё чувство симпатии к незнакомкам, но врачебный долг не позволял мне оставить человека в беде.

– 

Твою ж, за ногу! – процедил я и наклонился к ним. И не зря. Получившая удар была уже без сознания, хотя дыхание и пульс на месте.

– 

Чёрт! – прошипел я.

У девчонки от удара током начались судороги. Мешкать нельзя. Я быстро перевернул её на бок, придерживая голову рукой, и крикнул моей обидчице – Дай что-нибудь мягкое! Ну, же! Подушку, хоть что-то!

Подняв глаза на неё, я увидел страх и непонимание, по её лицу ручьём потекли слёзы. Судя по всему воительницей она по роду занятий не была, может в качестве самооброны эту дубинку у начальства или ещё кого выпросила, всё-так одним сторожить неизвестного мужика. А тут ещё и разговор пошёл на повышенных тонах, она просто испугалась, бедняжка. Ещё и языка не понимает.

Я положил её руки на голову дрожащей от судорог подруги, и жестом показал, что нужно держать её на весу. Благо судорожные приступы после ударов током проходят быстро, и всего-то что нужно, это мягкая подложка под голову, чтобы не травмироваться, да положение лёжа на боку, чтобы своей слюной или рвотой не захлебнуться. Ничего в рот совать не нужно, рассказы о том, как люди умирали от удушья проглотив свой язык во время приступа конечно полный бред. Поэтому задачка была по силам горе-защитнице.

Пока моя помощница была занята делом, я стал шариться по маленькой комнатушке, но ничего подходящего найти не мог. Старые глиняные горшки, кувшины, лопаты, грабли, маленькие и большие, какие-то доски. Господи, как будто в старом сарае какой-то дачи ковырялся. Через несколько секунд безуспешных поисков, я вспомнил, что в соседней комнате стоит моё лежак, там же было что-то у меня под головой!

Я помчался резким рывком в свою недавнюю спальню, и даже не понял как уже оказался у изголовья пострадавшей, подкладывая ей под голову не самую мягкую, но всё-таки подушку, под голову. Ещё раз проверил пульс и дыхание. Всё нормально. Кожа розовая, цианоза нет. Жить будет, надо немного подождать.

Через пару минут судороги понемногу стали стихать, ещё через минуту-полоторы полностью прекратились. Девушка лежала в полубессознательном состоянии ещё несколько минут. Я и её подруга молча сидели рядом и ждали, периодически контролируя дыхание и сердцебиение спасённой. Вдруг девушка начала кашлять и постепенно приходить в себя. Наконец она открыла глаза и присела на пол. Устало посмотрев на меня, а потом на свою подругу, она что-то сказала на своём языке. Та, неодобрительно посмотрела на меня.

– 

Так, барышни, вижу уже идёте на поправку. Ты сидишь рядом со своей подругой, по-немногу, но часто отпаивай её и всё будет хорошо. А эту штучку я возьму с собой, – подняв дубинку с пола, сказал я. Она была тёплой на ощупь, и при своей небольшой длине, примерно с лист А4, была достаточно увесистая, твёрдая, вероятно была сделана из какого-то электропроводного материала, раз могла разшибать людей током направо и налево, правда никакой кнопки для запуска электрического заряда я не нашёл. Ну, да, ладно, потом разберусь. Лучше, чем ничего.

– 

Договорились? – вопросительно посмотрел на своих стражниц я.

– 

Ты меня бил? – спросила со злобой очнувшаяся

– 

Приношу свои извинения, это было случайно. Но в своё оправдание, я тебе возможно жизнь спас.

– 

Как? Неправду говоришь – процедила девушка.

– 

Да, всё равно. У подруги спросишь. Я ухожу, а вы сидите здесь и не мешайте.

Девчонка было попыталась встать, чтобы меня остановить, но тут же рухнула обратно на пятую точку. Подруга только и успела её подхватить в последний момент под подмышки.

– 

Ты неправильно делаешь! Тебе нельзя отсюда идти! Там будет плохо, жди Мохиндера.

– 

Я терпеть не могу, когда меня ограничивают в движениях, так что простите, сидеть я здесь не намерен. Не очень дружелюбно тут у вас как-то. Я всего лишь хочу подышать свежим воздухом, далеко я не уйду. Всё, адьёс.

Конечно я никуда не уйду далеко, я же даже не знаю куда идти, где я, кто эти люди, почему мусульманская атмосфера сменилась на индийские, или что-то типа того, благовонья. Как мне попасть в Российское посольство или представительство «Красного креста», остался ли кто-то ещё жив после падения, кроме меня? И это далеко не полный список моих вопросов. Я сунул дубинку за ремень своих джинс, тока на ней уже не было, и поковылял к выходу. Благо хоть одежда на мне моя была. Синие потёртые джинсы, кожаный коричневый ремень с моими инициалами – «А.Г.А», рубашка пыльно-песочного цвета и кожанные полукроссовки Ralf, не убиваемые, потому и взял с собой, в пустыню.

Хотя похоже я сейчас оказался на каком-то оазисе. Пройдя в мыслях ещё два больших проходных зала, не замечая интерьер, я вышел в великолепный зелёный сад с большими деревьями, бесчисленным множеством цветочных клумб, которые украшали большой прямоугольный каменный бассейн с прозрачно-зелёной водой. Немного пройдя вперед, я развернулся лицом к зданию, из которого только что вышел. Это был не очень большой, но всё же впечатляющий буддистский храм, основной его массив был выкрашен в жёлтый и красный цвет пастельных тонов, многоярусный, вдоль стен было натыкано большое количество статуэток каких-то многоруких и многоголовых божеств, многие из них были запечатлены в позе «лотоса» с тюрбанами на голове. Увидев всё это, я на какое-то время впал в ступор.

– 

Что за… Где я? Это точно не Ближний восток… – пробормотал себе под нос я, не отрывая глаз от величественного здания.

Глава 4

Я точно далеко от госпиталя. Там и близко не было подобных сооружений. Но где же я? Всё напоминало мне Индию, как в фильмах Болливуда. Но улететь за полчаса до неё мы не могли. Странно… Меня что подобрали и увезли, пока я был в отключке? Но кто? Как? Да, и зачем?

Вопросов всё больше, и пока ни одного ответа. Чёрт, Мохиндер, где же ты ходишь?!

Просто гулять по территории храма в ожиданиях загадочного мужика не было сил. Не приучен бездействовать. В любой даже самой идиотской ситуации нужно что-то делать.

Я твёрдо решил, что мне нужно выйти за пределы храма и осмотреть окрестности, так ситуация точно станет яснее. Возможно, я смогу у прохожих спросить ближайший участок полиции, а если город большой, то может и консульство наше найдется. Раз они тут с такими навороченными смартфонами, то общий язык найти будет не трудно.

Осмотревшись вокруг, я быстро нашёл широкую дорожку выложенную плиткой до высокой арки в стене ограждающей территорию храма. Ворот там не было, но при этом никто из людей не пытался зайти внутрь.

Решительным шагом, почти бегом, я направился к выходу. Вдруг за своей спиной я услышал громкие возгласы. Не сбавляя шаг, я посмотрел через левое плечо. Ну, конечно, они меня в покое не оставят! Мои стражницы уже бежали за мной следом. Быстро же оклемались. Но к моему разочарованию они были не одни, не без их помощи, за мной уже бежало 3 парня, явно индусы. Один высокий, худой, но жилистый, уже нагонял меня и кричал что-то вслед, и два других с пивными пузиками, еле поспевали за девушками. Одеты они были вполне по-европейски, обычные классические светлые брюки и поло заправленное в штаны. Оружия вроде ни у кого не было. Но что-то мне подсказывало, что просто так они мне уйти не дадут.

Ну, уж, нет! Это уже слишком. Я резко перешёл с ускоренного шага на спринтерксий бег. И вот уже свобода почти передо мной. Я стремительно влетел в спасительную арку, и через секунду вылетел обратно, сбив с ног худощавого парня. Мы кубарем повалились на землю. Пока мой преследователь пытался прийти в себя от удара, я быстро подскочил и посмотрел в сторону выхода. Кто же там меня так приложил? Я пролетел метров 10 от арки, не меньше! Но там никого не было. Только виднелись люди проходящие мимо по тротуару и машины снующие туда-сюда по проезжей части. И самое удивительное, что как будто никто из прохожих нас не видел, или просто в спешке не обращал внимания на происходящее внутри какого-то там храма.

Что это блин такое? Может я впопыхах вмазался в мимо проезжающую тачку. Ладно, некогда думать, жилистый уже почти оклемался, а девчонки с колобками вот-вот доковыляют до нас. Уже не так быстро, но всё же бегом, я опять ринулся в арку, но какое-то внутреннее чувство в самый последний момент заставило меня притормозить, и я увидел перед собой как будто натянутую пищевую плёнку. Правда эта плёнка издавала негромкий гудящий глубокий монотонный звук и веяла теплом. Я аккуратно попытался прикоснуться к ней рукой, но мою руку немного оттолкнуло, как однополярные магниты друг от друга.

Силовое поле? Вау! Эти ребята явно не буддистские монахи, или нам что-то о них не рассказывают.

Я обернулся, мои преследователи уже были рядом, замедлив шаг все остановились в нескольких метрах от меня. Кроме одного из пузатых парней, который с шумной одышкой держась за правый бок и что-то бурча себе под нос, пытался доплестись до своих товарищей. Наконец и он остановился, все пристально смотрели на меня, но не предпринимали никаких действий. Видимо понимали, что мне некуда деться от них.

– 

А зачем тогда бежали? – не выдержал я

– 

Алексей, Вам следует вернуться в храм и дождаться старшего. Он уже здесь, и скоро подойдет к вам, – заговорил со мной на русском языке жилистый мужчина. Ростом он был около метра восьмидесяти, чуть выше меня. Крепко и красиво сложен, правда не хватало немного мышечной массы, но всё же от этого он не казался хиляком. Бегать точно умел хорошо.

– 

Да, чёрт с вами… Все силы вымотали. Хорошо, я иду обратно, – я махнул рукой и поплёлся не спеша в сторону храма, все остальные стали идти следом. Скорее всего я без труда вырубил бы все троих, разве что с доходягой повозился б немного. Мои навыки бокса, да и в целом крепкое спортивное телосложение, явно давали некое превосходство перед этой шайкой, то ли бандитов, то ли местных особистов. «Но какой в этом смысл, если уйти я не смогу» – думал я, идя похоже в свою, пусть и просторную, но всё же камеру заключения. Машинально бесцельно смотря по сторонам, я вдруг заметил, что у стены по левую руку от меня стоит деревянная лестница, прям как раз во всю высоту забора, а был он не низкий около 3-4 метров. Что ж это последний шанс, оружия при себе у них нет, да и убить меня никто ещё пока не пытался. «Так только покалечить» – усмехнулся я про себя, вспомнив девушку с дубинкой. «Дубинка! Точно!»

Всё, пора. Не пытаясь искать момент, я резко вытащил из под ремня трофейную дубинку, развернулся и наотмашь рубанул по челюсти неожидавшего нападения долговязого парня. Он тут же упал навзнич. Есть, главная помеха устранена. С колобками я справился совсем без усилий, по короткому, но меткому джебу на каждого одной правой, даже дубинка осталась при мне. Девушки в ужасе побросались к своим друзьям.

Ждать мне было некогда, кто его знает, сколько их тут ещё. Я опять, что есть сил побежал, теперь уже в сторону лестницы. Надеюсь там нет никаких силовых полей и электрического тока. Мне на сегодня хватит загадочного оружия. Забрался я достаточно быстро, никто и ничто мне не мешало. Оказавшись наверху каменного забора в полметра шириной я оглянулся назад, парни уже поднялись, хоть и держались за головы, но ко мне не спешили. Они что-то горячо обсуждали между собой, показывая периодически в мою сторону. Жилистый махнул небрежно в мою сторону рукой, мол «да и хер с ним”, и другим жестом всех позвал за собой, и они пошли в сторону храма.

На вытянутых руках я слез с ограды на другую сторону. Наконец-то на свободе!

Я оказался на узкой улочке, по типу внутреннего дворика, в полутора метрах от забора стояло три 5-ти этажных жилых дома бледно-серо-голубого цвета, на болконичках которых на бельевых веревка весело недавно постиранное бельё. Улочка была грязная, но асфальтированная, и вела она как раз к той самой проезжей части

Только вот от чего и кого я сбежал? В моей голове опять ничего. Но искать вопросы на ответы некогда. Кто знает, может они махнули на меня рукой так, для вида, чтобы ввести в заблуждение. А сами уже выключили своё силовое поле и несутся, чтобы меня схватить. И что-то мне подсказывает, что если они и решатся на это, то, уж, точно в этот раз с голыми руками на меня не пойдут. А встретиться с каким-нибудь очередным новомодным боевым девайсом в стиле бондианы мне не хочется. Надо срочно драпать отсюда. Но куда?

Пока я гонял в голове эти мысли, на каком-то подсознании юркнул в узкий тёмный проход между домами, где двум людям будет не разойтись. Хотя и был полдень, но света пробивалось туда немного, поэтому с улицы меня точно видно не будет. Можно отдышаться. Я присел на корточки, опёрся на стену дома и с усталым вздохом посмотрел вверх, непринужденным и привычным движением руки из окна последнего этажа опрокинули ведро с какой-то жидкостью прямо на меня. В самый последний момент в кувырке я успел отскочить в сторону, ударившись плечом о стену одного из домов. Боль была противная. Уже не щадя своих джинс, я сел на землю и обнаружил, как в моей руке заискрилась белёсоватыми молниями дубинка. От неожиданности я отбросил её в сторону, через мгновения искры затухли. Я так увлёкся побегом, что забыл убрать свой трофей за ремень. Похоже при падении я ненароком нажал какую-то кнопку запускающую заряд. Надо теперь её найти.

Я поднял и внимательно осмотрел своё орудие, но как и в первый раз не смог найти на нём ничего, кроме гладкой матово-чёрной поверхности. Хм, ладно… Надо быть с этой штукой аккуратней, чтоб самого себя не долбануть.

Не долго думая, я решил, быстрее и проще всего обратиться в полицию. Конечно, может это не всегда самый безопасный вариант, но других вариантов нет.

Пройдя по узкому проходу по-дальше от храма я очутился на широкой улице с проезжей частью в 4 полосы. Ярко светящее в глаза солнце, смесь пыли и выхлопных газов делали воздух слегка непрозрачным, как через очень тонкую тюль. Кругом были люди! Смуглые и черноволосые, девушки в большинстве своём в цветастых платьях в пол, хотя и попадались даже дамы в деловых костюмах, которые особенно выделялись среди местных в этой суматохе и грязи, мужчины одеты в основном в легкие брюки всех оттенков серого и летние рубашки или футболки. Да, жара и правда здесь сильная, но даже не смотря на пыль, всё-таки чувствуется свежесть.

Сколько полос на дороге я понять не мог, да и вообще не разобраться где заканчивается тротуар и начинается дорога. Прям из самых домов, чуть ли не на капот машинам, выпадают торговые прилавки с разной всячиной, начиная от специй и заканчивая велосипедными цепями. Автомобили, автобусы, мопеды всех мастей сновали по дороге на одном ряду с юркими пешеходами во все стороны. Есть правостороннее движение, как у нас, левосторонее, как в британии, а тут разностороннее. Светофоры на ближайших перекрестках неустанно меняли цвета, но только вот это никак не влияло на поток движения по улицам. Здесь никто никогда не останавливался, одному Богу известно, почему никто ни с кем не сталкивается и не мешает друг другу.

И как мне в этом упорядоченном хаосе найти полицейский участок? Как вдруг на другой стороне дороги я увидел мимо проходящую девушку в форме цвета хаки. Оранжевый ремень с хромированной бляхой, того же цвета кобура с пистолетом внутри, кожаные полусопожки на небольшом каблуке и отлично сидящая на голове фуражка – всё то прекрасно подчёркивалио точёную изящную фигуру стража правопорядка, а как она шла! Её чуть приподнятая грудь, изящные движения бёдрами… На какое-то время я забыл почему обратил на неё внимание, почти животное желание овладело всем моим нутром. Да, что же это я, как будто мне опять 17. Видимо переизбыток кислорода и пережитый стресс стремятся усилить основной инстинкт. Встрепенувшись, я понял, что мне срочно нужно её догнать, ведь это и есть полицейский! Понять это было не трудно из-за широкой повязки на правой руке с надписью «POLICE».

Я тут же дёрнулся вперед, чтобы перебежать на другую сторону и в два шага оказался на середине дороги. Как вдруг истошный автомобильный сигнал заставил меня остановиться и повернуться в его сторону. На меня несся кабриолет красного цвета, то ли кадиллак, то ли что ещё, я не разбираюсь. Отпрыгнуть я бы не успел, оставалось меньше секунды до удара, я лишь смог закрыть лицо руками и присесть на корточки, но машина только обдала мою голову пыльным горячим ветром. Провожая взглядом летящее надо мной авто, за секунду я успел разглядеть всё её днище и…отсутствие колёс? Что? Где, мать его, колёса? Но долго об это подумать я не успел, одна за другой машины стали летать надо мной в разные стороны, как игривые дельфины на волнах в погожий день. Но всё-таки одна из них не успела хорошенько сманеврировать и цепанула меня вскользь боковиной, что я вылетел с асфальта на тротуар.

Удар был не очень сильный, по крайней мере, боли почти не было, только подкинуло хорошенько. Я упал навзничь на тротуар, и моему взору наконец открылось то, что я в спешке упустил: машины не просто катились по дороге, они парили над землёй, причём в несколько ярусов, над нижним слоем машин в метрах двух от них ещё с большей скоростью ехали другие. А где-то в высоте над домами сновали многочисленные мелкие и побольше дроны.

Дивную футуристическую картину мне перекрыл нависший надо мной силуэт красавицы-полицейской. Даже не знаю, что в ней было привлекательней фигура или красивое лицо с тонкими чертами: чёрные, аккуратно выведенные брови, большие густые чёрные ресницы, окружающие глубокие карие глаза, миниатюрный носик и в меру пухлые губки – да, она ослепительна, как будто главная героиня индийского кино вышла ко мне из экрана.

Но строгий обеспокоенный голос прекрасного создания прервал мои мечты о прикосновении к её нежной бархатной коже. Господи, опять какой-то пубертатный сперматоксикоз! Давно меня так не штормило. Я не смог разобрать ничего, что она сказала.

– 

Что? Не понимаю, – ответил я, одновременно приняв сидячее положение.

Услышав меня, девушка на мгновенье сфокусировала на мне взгляд, вроде я даже видел как от радужки пронеслось еле уловимое свечение к углам глаз, и снова обратилась ко мне:

– 

Как вы себя чувствуете? Сможете встать?

– 

Да, смогу, – уже не так сильно удивившись ответил я, – У вас тоже смартфон с функцией перевода?

Девушка лишь вопросительно посмотрела на меня.

– 

Ну, эта, как её, бора, биора…

– 

А, бьёра! Нет, это я сама, – украдкой улыбнулась красотка, но тут же приняла прежний строгий вид, – Давайте я вам помогу встать.

– 

Да, нет. Не надо. Всё в порядке… Как я могу к вам обращаться? – встав на ноги и отряхнувшись, спросил я.

– 

Можете называть меня Инспектор Раджпут. Предъявите ваш скан-чип пожалуйста.

– 

Что? У меня нет… – растерянно ответил я.

Инспектор нахмурившись посмотрела на меня, затем опустила взгляд на свою левую руку, где на запястье висел аналог привычного мне эппл вотч, только более изящный. Необычного тонкого плетения золотой браслет одним прикосновением руки девушки отобразил полупрозрачный тонкий круглый дисплей размером с юбилейную монету. Она несколько раз поводила по нему пальцем, и опять обратилась ко мне:

– 

У вас не может его не быть. Вы хорошо себя чувствуете? Вы понимаете мой вопрос, мистер…

– 

Антонов! Алексей Григорьевич, – поспешил ответить я, – Я понимаю ваши слова и замечательно себя чувствую, вы просите какой-то скан-чип, но у меня такого нет. Да у меня вообще ничего с собой нет…

Я с улыбкой демонстративно похлопал себя по брюкам и понял, что я не вру, моя электро-дубинка куда-то пропала, видимо лежит где-то на дороге под летающими взад-вперед машинами. Ну, да пёс с ней, сейчас это только к лучшему. Не хватало ещё объяснений полиции откуда она у меня.

– 

Вытяните ваши руки ладонями вверх и предъявите для определения скан-чип! – громко, но пока ещё не крича, приказала девушка. Мне показалось, что в метрах пяти от нас окружающие замерли, побросали свои дела и стали ждать, что будет дальше. Я напрягся, но пока решил не спорить, всё-таки передо мной служитель закона, и вытянул руки вперед.

Инспектор провела над обеими моими запястьями своей левой ладонью. Всё это походило на шоу «Битва экстрасенсов». Я даже немного улыбнулся.

– 

Я не разделяю вашей радости, сэр. – напряжённо сказала девушка, не отрывая взгляд от моих рук. Ох, уж, это периферическое женское зрение! Всё видит!

– 

Трансплантировали ли вы себе незарегистрированные конечности, органы, части органов, ткани выращенные искусственно?

– 

Что? Вы смеётесь надо мной? – занервничал я.

– 

Отвечайте на вопрос! Трансплантировали ли вы себ…

– 

Да, нет, нет. Что за вопросы такие? Наркотиков, оружия и взрывчатых веществ с собой нет. Давайте ближе к сути. Отведите меня в участок! Мне нужно связаться с…

– 

Стойте! Подождите! – оборвала меня инспектор, после того, как её гаджет мило запиликал знакомую мелодию. Только я так и не вспомнил какую. – Инспектор Дипали Раджпут, слушаю.

В ответ из девайса девушке напористо понеслась восточная речь в вопросительных тонах. Девушка прикрыла недовольно глаза, мне даже показалось что она матюкнулась себе под нос. Хех, знание языка на уровне не ниже Intermediate, и заговорила с человеком на другом конце уже на своём языке.

После 5-секундной речи собеседника лицо красавицы стало задумчивым, она опять сделала два нажатия на своих часах, как вдруг из них вышла 3d-голограмма с моим портретом, над моей голографической головой красовалась красная мигающая надпись «DANGER!», а на линии груди «WANTED». Приехали! Те ребятки в храме всё-таки были из силовиков, или чего ещё по-хлеще. Похоже я всё-таки пленник. Чёрт, во что я вляпался?!

Я резко развернулся, опрокинул рядом стоявший переносной прилавок с фруктами прямо в ноги девушке-полицейской и бросился наутёк.

– 

Смирнов Антон! Стойте! Немедленно остановитесь! – слышалось за моей спиной.

Я бежал ещё быстрее, чем когда перелезал через забор, но голос прекрасного инспектора Дипали от меня не отдалялся.

– 

Остановитесь! Вам всё равно не уйти! Вы посягнули на священное животное, за это вы предстанете суду.

Они тут обкуренные все какие-то! Что она опять несёт. Какое ещё животное? И почему Смирнов вообще?!

Я быстро обернулся назад, Дипали технично, как олимпийская легкоатлетка, далеко от меня не отставала. Но всё же, чтобы догнать, нужно было постараться. Однако, долго этого делать не пришлось. Как только я повернул голову обратно в сторону направления бега моё лицо встретило железное полотно от лопаты. Я упал. Опять…

Искры, звёзды, обезьянки играющие на медных тарелках – это всё сейчас было в моей голове. Кто-то законопослушный решил остановить преступника старым дедовским способом, без использования силовых экранов, летающих машин и навороченных умных часов. Хоть что-то архаичное.

Инспектор через пару секунд оказалась рядом со мной, молниеносными движениям чем-то зафиксировала мои руки за спиной, и даже не дав возможности попытаться вырваться, одним прикосновением ладони к моему лбу Дипали уложила меня в сон. Прям как старик Мохиндер.

Часть II. Диверсант

Глава 5

Очнувшись, я лежал на твёрдых тюремных нарах. Плохо освещенная маленькая комнатушка одиночной камеры 3 на 3 метра, без окон, давила своей серостью и грязными стенами, на которых было нацарапано множество непонятных мне символов, правда мужские гениталии это видимо интернациональный знак, без которого не может обойтись ни одно общественное место с маргинальным типом посетителей. Тут конечно всё понятно и без переводчика.

В этот раз я не спешил подниматься, долбиться в дверь и просить меня выпустить, чтобы всё объяснить. Первый раз за недолгое время всё понятно и логично – я убегал от полицейского, он… вернее она, меня поймала, и теперь я в камере. Не докопаешься. Причинно-следственная связь не нарушена.

Чего нельзя сказать обо всём остальном.

За последние сутки я трижды терял сознание при крайне необычных обстоятельствах. Это уже понемногу надоедает, начинает прослеживаться во всём происходящем какая-то будничность. Я всё меньше удивляюсь тому сюру, в который попал. Может у меня просто агония, и я всё так же лежу в Богом забытом ущелье, просто никак не умру? Ладно, я всё-таки врач, предсмертные галлюцинации конечно возможны, но они кратковременны и крайне бессмысленны. Если бы я действительно размотался о каменные выступы расщелины, то моё тело, было бы похоже на плохо прокрученный фарш, учитываю высоту, с которой упал. И почему во время полёта я решил, что лучше упасть именно туда? Тут просто неизбежны мелкие и крупные переломы, множественные рваные и ушибленные раны из-за неровности твёрдой поверхности, и была очень велика вероятность пронестись по одной из стен ущелья как по гигантской тёрке. Не говоря уже о множественных разрывах внутренних органов несовместимых с жизнью. Тут даже и думать нечего, остаться в живых при падении с высоты около 7 км в трещину в земной коре с отвесными острыми скалами не может закончится сохранением жизни. Но даже если предположить, что всё-таки после такого человек останется жив, то жизнь его будет короткой и очень мучительной. Скончаешься или от болевого шока, или от пневматорокса из-за пробитых лёгких, или от потери крови, а может и вообще всё сразу.

Да, любому студенту второго курса мед.вуза понятно, что такое невозможно. С этими мыслями я даже немного сам над собой усмехнулся. Какой ещё агональный трип. Надо же такому в голову прийти.

Но моя усмешка резко сменилась на удивление смешанное с волнением.

Я резко сел на кушетку и вслух произнёс:

– 

Нет… Так не бывает!

Одним шагом я оказался у двери и стал кричать и со всех сил бить по ней чем только придётся, как сумасшедший:

– 

Откройте! Я умираааююю! Откройте! Аааа…

На моё удивление, буквально через пару секунд послышался спешный скрежет открывающегося замка и русская громкая речь без акцента:

– 

Дверь открыть. Отойти к стене. Лицом к стене! Руки на голову!

Хоть это и звучало странно, но смысл я понял и выполнил все команды. Охранник не спеша взял мои руки, завёл за мою спину, и я почувствовал на своих запястьях холодное прикосновения металлических оков, по ощущениям на обычные наручники это было не похоже, широкие, закрывающие собой запястье целиком и очень плотно прижимавшие руки друг к другу. Как только он развернул меня к себе лицом, я увидел перед собой небольшого роста молодого коренастого парня, одетого в полицейскую рубашку и брюки цвета хаки, на голове того же цвета чуть смещенный на правый бок нелепо красовался берет.

– 

Какой сейчас год?! – нетерпеливо чуть подавшись вперед, спросил я.

– 

Стой на месте! – выдвинув левую руку вперед, а правую положив на кабуру пистолета, висевшую на кожаном коричневом ремне, сказал полицейский.

Я чуть попятился и уже спокойнее спросил:

– 

Просто скажите мне какой сейчас год?

– 

Что? 2033-й разумеется.

– 

Вы уверены?! Но тогда скажите где мы?! – опять начал напирать я, ведь его ответ меня не удовлетворил.

– 

В тюрьме!

– 

Это я понял! Какая страна? Индия? Это Индия?

– 

Что? Что такое Индия? Это Бхарат, – недовольно и явно разозлившись, ответил надзиратель, видимо мои крики о смерти, а потом и глупо звучащие со стороны вопросы вывели его из себя.

Но я-то знал, зачем я спрашиваю казалось бы очевидные вещи, однако ответы его меня поставили ещё в больший тупик. От чего внутри всё стало закипать, мне порядком надоели эти загадки и неразбериха. Всё, терпение иссякло!

Тогда я ещё не понял, что произошло, лишь почувствовал, как ярость наполняет меня. В глазах лёгкое ощущение прохлады и покалывания, зрение стало чётче и острее, все краски ярче, даже серые стены уже не казались серыми, оттенков серого действительно много, я бы сказал, что даже больше 50-ти…

У только что смотревшего на меня с нескрываемым призрением и недовольством охранника глаза наполнились ужасом, в одно мгновение он оказался у выхода с выставленным на меня пистолетом и дрожащим еле слышным голосом проговорил:

– 

Оставайся на месте, парень! Ты ракшас! Сидеть в оковах ты…

Он закрыл передо мной дверь. Лишь одно мгновение уберегло парня от моего нечеловеческого прыжка в его сторону. Мои руки врезались в толстый металл, оставив отчётливые вмятины, железные оковы разлетелись в разные стороны на мелкие осколки, искры молний по всему телу переместились на дверь и на секунду ослепительным сиянием осветили камеру. Затем всё потухло, включая тонкую полоску искусственного освещения над потолком. В камере стало непроглядно темно.

Я развернулся спиной к двери и плюхнулся обессиленный на пол. Вот я и разгадал первую загадку. Палка-убивалка, вырубившая утром в храме несчастную девицу, не электрошокер, и зарядка видимо ей не нужна. Хм… Приехали, и страна не Индия, а бархат…бархата…а, вспомнил, Бхарат. Конечно, все страны мира мне неизвестны, но что-то подсказывает, что такой страны нет. Либо это что-то типа Ваканды из комиксов Марвел, эдакое малоизвестное государство, притворяющееся отсталым, а сами уже на 200, а то и все 300 лет впереди планеты всей. Планеты… Хех… А про какую планету речь?

Мои размышления об агональном трипе привели меня к умозаключению, что я каким-то неведомым образом попал во временной разлом, или что-то такое, и попал в не очень далекое будущее. Как иронично, что временной разлом находится в земном разломе. Да, слишком киношно. Тем более моя догадка не подтвердилась, год сейчас 2033, 12 марта, если быть точным, а упал я с самолёта 11-го марта этого же года. Значит во времени никаких перемещений я не делал, кроме естественного линейного перемещения, как любое живое существо.

Если полёт не во времени, тогда что, в пространстве? Я мог переместиться на другую планету. Хотя с чего вдруг, и почему на этой планете такой пригодный для человека климат. Да, блин, загадка. Чёрт, по-моему и правда зря я нетерпеливо решил сбежать из храма, может и правда загадочный Мохиндер мне бы всё пояснил.

Есть ещё одна более приземлённая версия, может моё тело нашли военные, и поскольку переломанный и полумёртвый пользы я принесу немного, решили испытать инновационную виртуальную реальность не без использования нашумевших нейросетей конечно. Но предательски заурчавший живот в этот момент тут же опроверг эту мысль. Боже, да, я же больше суток ничего не ел! Тут вообще кормят?

Глава 6

Не знаю как долго ещё я просидел в темноте и с внезапно напавшем на меня чувством голода, но долбиться снова в дверь я не стал. Первый раз закончился мягко говоря неудачно, не хочу опять встречать направленное на себя дуло пистолета. Тем более, кто знает, может в этом мире это и не пистолет вовсе, а какой-нибудь трансмолекулярный расщепитель – одно нажатие на курок и от противника останется только мокрое пятно слизи. Конечно я могу теперь пускать молнии в разные стороны, но как это делать сознательно, и чем ещё может обернуться для моего организма я пока не знаю.

Профдеформация даёт о себе знать, я сидел и пытался понять, каким образом ткани кожи выработали такой сильный электрический заряд и при этом сами же себя не изжарили. Нет, конечно, любое животное имеющее хоть какие-то зачатки нервной системы вырабатывает электрический ток, люди не исключение. Наш организм постоянно генерирует около 1000 импульсов в секунду, но всё-таки до электрического ската с его электроцитами нам далеко.

Из-за продолжительного сидения в темноте мои глаза уже привыкли к отсутствию света, и даже мне стало казаться, что я вижу очертания кушетки, не фешенебельного санузла и умывальника.

Снова послышался спешный скрежет замка, дверь отворилась, тусклый свет тюремного коридора врезался в мои глаза, как прожектор футбольного стадиона. Я машинально прикрыл лицо руками. Чёрт, они же думают, что на мне наручники.

Трое охранников, стоявших в проходе, быстро вооружились пистолетами, один из них кинул по центру потолка сияющий белым светом небольшой шарик, который прилип к поверхности и ярко осветил всю комнату.

– 

Руки на голову! Ложись! Быстро! Ложись! Считаю до три! – прокричал один из вооружённых.

Я спокойно лёг на живот и положил рука за голову. Учитывая, что конкретных указаний, как именно лечь мне никто не давал, я мог лечь и на спину, вальяжно положив руки за голову, но думаю, что в данной ситуации никто бы мою шутку не оценил.

Через несколько секунд мои руки были вновь закованы за спиной широкими металлическими наручниками, двое сопровождающих держали меня под подмышки, а третий был чуть позади нас. Шли мы по узким и длинным коридорам тюрьмы, с периодическими поворотами то налево, то направо – сущий лабиринт. Освещение здесь также было тусклым, видимо тонкие полоски-светильники над потолком вдоль стен, хоть и выглядели стильно, были не очень-то эффективны. Двери других камер ничем не отличались от от моей, за исключений двух вмятин от моих рук, выступающих наружу.

Наконец, спустя несколько минут петляний по лабиринту тюремных камер, пройдя несколько очередных силовых полей, а затем и обычных дверей-решеток, мы вышли из коридора в небольшую квадратную комнату, по видимому эта была внутренняя проходная, которая представляла из себя небольшое окошко в стене, справа от которого вновь силовое поле размером со входную дверь, только было оно не как раньше практически не видимое невооружённым глазом, а наоборот, сияло ярко красным светом, слегка мерцающим, громогласно указывая на себя.

Мы остановились. Гулкий мужской голос откуда-то сверху устало что-то произнёс на непонятном мне языке, один из охранников быстро и чётко кинул в ответ пару фраз смотря в окно. Затем силовое поле переменило цвет на зеленый, несколько раз помигало и исчезло.

Мы пошли дальше. Опять длинные коридоры, только уже широкие, с белыми стенами, хорошо освещенными, двери в этих стенах хоть и были также сделаны из металла, но всё-таки на вид поприличней, выкрашенные в приятный бежевый цвет, а не серо-чёрную краску, явно неоднократно накиданную поверх старых слоёв. Если не всматриваться и не знать, что это тюрьма, то сойдёт за среднестатистический офисный коридор. В этот раз долго идти не пришлось, метров через 10 мы остановились, и меня завели в одну из дверей.

По обстановке я сразу понял, что это комната для допросов, ну, или свиданий с заключёнными. По центру стоял монолитный белый стол с круглой столешницей на одной толстенной ножке и три белых стула. На двух из них сидело двое мужчин. Один грузный лет 45-50, с небольшим пивным брюшком, седой щетиной и зачёсанными назад короткими чёрно-седыми волосами, одет в белую не первой свежести рубашку с закатанным длинным рукавом и классические тёмно-серые брюки на подтяжках. Черты лица были грубыми, отталкивающими, да и взгляд на меня от него упал недобрый. Сидел он справа от меня, положив одну руку на стол и широко расставив ноги. Второй мужичок, а по-другому про него и не скажешь, был полной противоположностью, одетый в строгий не по размеру большой синий костюм, он сидел аккуратно, поставив на прижатые друг к другу колени черный кожаный портфель, тонкие длинные пальцы рук лежали поверх него. Телосложение тощее, щёки впалые, острый длинный нос, маленькие и тонкие, если не открывать рот, то почти не заметные губы. Весь его образ дополняли блестящая от пота залысина почти на всё темя и очки в тонкой оправе и с круглыми еле заметными линзами, будто одел он их не из-за плохого зрения, а чтобы выглядеть хоть немного посолидней. Хоть и вид у него был и нелепый, но морщины и остатки полуседых волос по бокам говорили о том, что он не меньше, чем ровесник своего грузного товарища, а может и старше.

Обстановка была так себе, единственное окно на светло-серых стенах напомнило мне о том, что там на улице ходят свободные люди. Как быстро начинаешь скучать по этому слову – «свобода».

– 

Присаживайтесь, Алексей Григорьевич! – приятным мягким немного высоким голосом сказал субтильный мужчина.

– 

Расстегните ему руки и свободны! – прорычал на охранников пришедших со мной второй. Те быстро сняли с меня наручники, вышли за дверь и закрыли её за собой. – Чего встал? Садись тебе говорят!

– 

Добрый день! Вы очень дружелюбны, – невозмутимо парировал я, садясь на твёрдый белый пластиковый стул, стоявший в метре от них – Это игра «добрый-злой полицейский»? Вы в курсе, что сначала злой, а потом добрый, а не все сразу?

– 

Ты, что, щенок, шутить вздумал?! – стукнув по столу рукой и тут же нависнув надо мной, прокричал тот, что потолще.

– 

Филипп Пантелеймонович, присядьте, не гневитесь раньше времени, прошу Вас! – умоляющим тоном проговорил тощий.

– 

Ух, удавил бы собственными руками! Пока мы налаживаем итак только-только появившийся контакт с этими бхаратцами во благо Империи, какой-то диверсант решил всё испортить. Не бывать этому, так и знай сепаратистская сволочь! – брызжа слюной мне в лицо прокричал Филлип Пантелеймонович и отправил в мою голову размашистый удар правым кулаком.

Но он не знал, что я 12 лет занимался боксом, а теперь ещё в стрессе могу и молнией шибануть. Как правильно уклоняться от удара противника, а самое главное, прочитать, что этот удар будет заранее, учили меня не зря. Буквально за доли секунды до того, как он собирался напрячь руку, чтобы выдать подобие правого хука, я вскочил со стула и ушёл влево от его кулака, а затем молниеносным ударом чуть снизу левой рукой попал ему в область печени, и тут же, пусть и слегка криво, размашисто всадил ему правый кулак чётко в нижнюю челюсть. Обычно подобное заканчивается для обычного человека отключкой. Но этот боров сделал пару шагов назад чуть загнувшись, а потом с ещё большим остервенением попёр на меня.

– 

Прекратить! – не громко, но строго сказал тонкий мужчина в очках и чуть приподнял левую руку вверх. Филипп Пантелеймонович и я зависли в воздухе на уровне высоты стола, – Мне не до ваших игрищ, Филипп Пантелеймонович! А что до вас, Алексей Григорьевич, то смею напомнить, что нападение на сотрудника секретной службы престольного совета во время исполнения долга приравнивается к измене родине.

– 

Антип, перестань ты! И нечего цацкаться с ним, – неуклюже сотрясая конечностями в воздухе, не унимался Филипп Пантелеймонович. Антип только закатил недовольно глаза и лёгким взмахом правой руки отправил здоровяка в стенку. Тот с грохотом брякнулся без сознания на пол.

– 

Я вас сейчас опущу, а вы без попыток бежать, или продолжать кулачные бои сядите на свой стул и со всей серьёзностью, без шуток, сарказма и других глупостей начнёте с нами диалог. Договорились? – посмотрев мне в глаза, сказал Антип.

Да, недооценил я его сразу, после только что произошедшего, а ещё и этого пронизывающего до мурашек взгляда, я понял, что вся та нелепость, которую я в нём увидел куда-то внезапно улетучилась.

– 

Да, я согласен, Антип…

– 

Антип Денисович, сударь – сказал он и, уже не глядя на меня и открывая свой портфель, каким-то чудесным образом посадил меня на стул.

Глава 7

– 

Времени у нас немного, Алексей Григорьевич. Бхаратцы дали нам всего полчаса на допрос, дальше вы полностью останетесь под юрисдикцией службы безопасности Республики Бхарат. Поэтому без прелюдий. Рассказывайте по порядку, для начала поведайте мне… – речь Антип Денисовича прервало негромкое ворчание поднимавшегося с пола Филиппа Пантелеймоновича, Антип продолжил – поведайте нам, как получили наводку на премьера и распределение ролей в банде, в первую очередь интересует конечно же ваша персона, затем Массун, Рама и Смирнов Антон – и наконец перестав копаться в своём портфеле и вытащив папку с документы, швырнул на стол прямо передо мной.

– 

Вряд ли я смогу помочь вам. Я не понимаю о чём и о ком вы говорите, – пробормотал я. Так сильно мучающее меня чувство голода улетучилось от пронизывающего взгляда тощего, но жилистого мужика, в горле пересохло. Сначала покушение на жизнь священной коровы, теперь я уже состою в банде, которая похоже посягает на государственную безопасность.

– 

Вы же обещали без глупостей, Алексей Григорьевич, – подойдя к небольшой белой тумбочке у окна, которую я сразу не заметил, Антип Денисович набрал воды в стакан из стеклянного графина и передал мне, – Прошу.

Чёртов лис, похоже он может не только заставлять людей принудительно левитировать, но и мысли читать. Сделав глоток, я продолжил:

– 

Я готов сотрудничать со следствием, рассказать всё, что знаю. Но сначала, позвольте мне узнать кто вы, и в чём меня обвиняют.

Окончательно пришедший в себя и вновь вальяжно расположившейся на своём стуле Филлип Пантелеймонович, уже было хотел открыть рот, видимо, чтобы накинуться на меня, но Антип Денисович быстро и тактично присёк его даже не начавшуюся попытку:

– 

Не надо, Филлип Пантелеймонович, у нас мало времени.

Тот в ответ только недовольно фыркнул.

Антип Денисович, продолжил:

– 

Ну, наши имена вам уже известны, Алексей Григорьевич. Мы являемся уполномоченными представителями Секретной службы Престольного совета Её Императорского Величества, должности и звания Вам знать не к чему. Обвиняетесь вы в попытки похищения, возможно покушения на убийство, премьер-министра Республики Бхарат.

В моей голове тут же побежал поток мыслей. Что за чушь несёт этот немощный, ну или по крайней мере, с виду немощный старикан? Это премьер-министр у них священное животное, про которое мне вслед кричала инспектор Дипали? От своей мысленной глупой шутки я невольно улыбнулся.

– 

Ты чего, гадёныш, скалишься? Тебе жить осталось от силы неделю! Посмотрим, как ты будешь улыбаться, когда тебя размажут слоны по земле на главной площади Индрапрастхи!

– 

Да, уймитесь Вы, Филипп Пантелеймонович! – раскинув руки в стороны, закричал Антип Денисович, – Но всё же, Алексей Григорьевич, меня право тоже удивляет ваша улыбка.

– 

Прошу прощения, не специально, девушка-инспектор задержала меня с криками, что я осквернил священное животное, вот и подумал, неужто здесь так называют высокие чины, – с усмешкой произнёс я. Пока говорил, я и сам поймал себя на мысли, что веду себя не по ситуации, но то ли стресс, то ли в целом нереальность всего вокруг происходящего не позволяли мне превратиться в паникующего заключенного, которого, оказывается, собираются растоптать слонами.

– 

Нет, хоть и страна тут своенравная, но всё же первых лиц государства животными, пусть и священными, здесь никто не называет. Это официальное обвинение против вас, которое будет висеть в течении 7-ми дней. Так как вы являетесь подданным Российской Империи, то местные власти любезно выделили нам это время на расследование всего произошедшего в знак уважения к Её Императорскому Величеству Анне Романовне. Если ни к чему мы не прилём, то дальше обнародуют истинную информацию, а вас придадут строгому и беспристрастному суду Республики Бхарат. И тут, уж, как верно заметил уважаемый Филипп Пантелеймонович, наказание будет строгим. Так что, давайте уже наконец прекратим этот бесполезный трёп и вернёмся к делу. Вам всё ясно?

Я уже было хотел начать орать, что ничего мне не ясно, и что всё происходящее это чья-то идиотская шутка. Но неоднократное упоминание императорского величия, причисление меня к его подданству, левитация в воздухе, молнии со всех щелей, да, в конце концов чудесное спасение от смерти после падения с высоты в 7 километров – давали мне чёткое понимание, я не дома, в смысле не в своём мире. И мне нужно время, чтобы во всём разобраться и понять, как вернуться домой. Мне нужно время и свобода. Сидеть в камере и ожидать топота слонов по своей бедовой заднице глупо. Так что пора включать свой котелок. Я, блин, доктор, или кто? Ау, аналитический склад ума, давай просыпайся! О, кажется дело пошло. Я и правда почувствовал будто в моей голове закрутилось шестерёнки после долгого пыльного бездействия, и выпалил ответ:

– 

Так, значит, вы что-то вроде моих адвокатов?

Антип Денисович едва приподняв уголки рта удволетворённо улыбнулся:

– 

Всё зависит от того, как вы, Алексей Григорьевич, будете вести с нами диалог. Мы можем стать вам защитниками, но если вы будете отпираться и водить нас за нос, то можем стать для вас… – не договорив, он открыл папку с документами, брошенную несколько минут назад на стол и достал оттуда небольшую стопку фотографий, – Узнаёте?

Я осторожно взял их в руки.

– 

Не удивляйтесь, это конечно не привычные всем нам нейрограммы на сетчатку, ну, или хотя бы пространственная голограмма, но всё же это тоже носитель информации, и как показало время, самый надёжный. На нашем уровне секретности просто глупо доверять нейросети, – как будто и правда прочитав мои мысли, сказал Антип Денисович.

И правда в первое мгновение я не предал значение папке с документами на столе, но когда получил в руки бумажные фото, на миг задумался о том, что это даже для меня, человека с Земли, странно. Не помню, когда последний раз держал бумажное фото в руке. Это уже стало чем-то эксклюзивным. Но тут всё понятно, действительно, и в моём мире всё труднее и труднее стало защищать свою личную информацию, любое движение пальца на экране смартфона, брошенное вскользь слово и даже сообщение в секретном чате любого мессенджера тут же становилось добычей бесчисленного множества ботов и нейросетей, которыми пользовались различные лица ищущие выгоду. Чаще всего это были конечно рекламщики и мошенники, а, органы всевозможных разведок и спец.служб чихать хотели на простых смертных, пока ты не попал в поля их зрения. Так что да, самым простым и с точки зрения безопасности эффективным способом передачи информации остаются бумажные носители. Epistola nоn erubescit – бумага всё стерпит.

Я стал перебирать фото в руках. На первых двух были абсолютно незнакомые мне люди. Два молодых парня лет 30 индийской внешности, ничем не примечательных. На третьем фото… Твою ж мать! На третьем фото был я. Откуда у них моё портретное фото, которого я никогда не делал, фотошоп, нарисован по запросу в нейронке? Для обоих вариантов слишком похож, да что там похож, на фото был я, прям как в зеркало на себя смотрюсь, только будто стал старше, поношенный какой-то. И чего-то не хватает… Точно! По-моему я нашёл ниточку своего спасения. У смотрящего на меня человека с картинки не было характерного шрама по наружному концу левой брови, который я получил ещё в детстве.

– 

Это не я! – вскочив со стула и шлёпнув последнюю фотографию на стол, прокричал я.

Глава 8

– 

Я вам повторяю ещё раз, этот шрам я получил в 10 лет! Он со мной уже ⅔ жизни, а мужику с фотографии минимум лет 40. Включите логику, если бы это был я, то и шрам тоже был бы.

– 

Ну, может ты заретушировал его – проворчал, явно не верящий мне Филлпи Пантелеймонович.

– 

Это исключено, фото все подлинные, проверены на ретушь и нейросетинг неоднократно, – озадаченно смотря то на меня, то на фотографию проговорил Антип Денисович.

– 

Да, у меня даже не было такой фотографии никогда!

– 

Но сходство почти 100%! Ни одна нейронка не считает разницы между вами, Алексей Григорьевич, и человеком на фото, собственно и не считала, – Антип Денисович сел на стул и расслабил узел галстука на шее. По его лицу пробежала тень мимолётного облегчения, быстро сменившаяся напряжением, он продолжил говорить, смотря куда-то вниз, сквозь пол, – Вас опознали все дроны зафиксировавшие ваше появление на проезжей части, а также в момент задержания. И здесь все камеры подтвердили, что вы Антон Смирнов.

– 

А почему вы меня называете тогда не Антоном?

– 

В протоколе задержания чётко сказано, что вы представились как Антонов Алексей Григорьевич. Значит играем в вашу игру, – усмехнулся Антип Денисович, – Да, и документы этого человека оказались липовыми. Даже в наши времена находятся умельцы, которые могут обойти все системы.

– 

А откуда это фото? – не унимался я.

– 

Это фото с прохождения идентификации личности на таможне в Москве. Неделю назад Смирнов Антон Игоревич проходил проверку перед отлётом из Москвы в Индрапрастх, то есть сюда. После вчерашней попытки похищения премьера мы отследили пути перемещения всех троих злоумышленников. И что любопытно, два бхаратца, что вы видите на фото, Алексей Григорьевич, никуда не пропадали. А вот ваш двойник, – немного усмехнувшись, Антип Денисович продолжил, – Ваш двойник, два дня назад исчез из всех возможных идентификаторов личности. А в таком большом столичном городе, как Индрапрастх, это, как вы понимаете, просто невозможно. По крайней мере, на целых два дня. Но вчера Антон Смирнов в 6:10 утра вновь, как из неоткуда появился на улицах города во время нападения на авто-кортеж премьер-министра. И что ещё более удивительно, через 10 минут, когда служба безопасности высокопочтенного премьер-министра Аджит Шуклы в бараний рог крутила двух подельников, Смирнов Антон будто испарился, а потом вновь материализовался сегодня в 30 км от места происшествия, где был пойман отважной Дипали Раджпут.

– 

Антип, я че-то не понял, это что – не он? – с искренним недоумением спросил Филипп Пантелеймонович.

– 

Не знаю – задумчиво протянул Антип Денисович.

И буквально через мгновение дверь со стуком отворилась, на чистом, но опять грамматически корявом русском один из охранников оповестил нас о том, что время закончилось и пора меня вести обратно в камеру.

– 

2 минут, Джей! – показав пальцами жест, сказал Антип Денисович, охранник кивнул и вышел из комнаты, закрыв дверь. Всё-таки Антип Денисович очень тонкий психолог, обязательно при обращении к человеку назовёт его имя, да и меня называл, не Антон Смирнов, а тем именем, что я изначально представился инспектору. Видимо так думал усыпить мою бдительность, но сейчас хочется верить, что он понял – я не загадочный Антон Смирнов, – Значит так, Алексей Григорьевич, ещё 15 минут назад я был уверен, что мы расколим вас, как орешек, выведаем ваши связи с местными оппозиционными радикалами, которые против союза наших двух стран, и не без поддержки запада пытаются раскачать лодку. Затем заберем на родину, где придадим уже нашему суду, и замнем инцидент с Бхаратом. Но сейчас вы усложнили мне работу, но зато возможно нашли путь к своему спасению. Задача на вас такая: первое – не отказывайтесь от тюремной еды, какая бы она дрянная не была, вы мне нужны живой и здоровый, а то вы, ей богу, уже на панду похожи, с этими кругами под глазами, – я удивился, как резко поменялся тон Антипа Денисовича. Очень странно, что только недавно мега-тактичный, чёпорный, спокойный и строгий особист, стал вдруг слегка игривым. Похоже новое звено в цепочке расследования дало энергетический заряд. Да, уж, эдакий Шерлок из нашумевшего британского сериала, которому замысловатое убийство милее самого сильного наркотика. Бррр… Это начинает немного пугать, – Второе, ни в коем случае никому не говорите о том, что обсуждалось на допросе, ни местным полисменам, ни соседям по камере, когда те появятся.

– 

Что? Соседи? Ко мне кого-то подсадят? – забеспокоился я.

– 

О, конечно, это старый дедовский способ, голубчик. Сначала вас деморализуют, чтобы потом на допросе вы готовы были маму вместе с папой продать за так – усмехнулся Филипп Пантелеймонович. Я даже немного вздрогнул, когда он начал говорить. Он за всё это время бросил всего пару фраз, кроме попытки накоутировать меня, и поэтому я уже стал воспринимать его как часть интерьера.

– 

Филипп, оставьте пожалуйста донимать сударя, – встав со стула и спешно собирая бумаге проговорил Антип Денисович, потом замер на мгновение и повернулся ко мне – Да, Алексей Григорьевич, доля правды в том, что говорит его высокородие, действительно есть. Именно поэтому третьим пунктом в вашей задаче будет не наделать глупостей. Вам ясно? – он будто врезался своим взглядом в мои глаза, еле заметно прищурился, и продолжил, – Никаких глупостей.

– 

Ударов под дых или молний из рук? – с гонором поинтересовался я.

– 

Навыки кулачного боя можете демонстрировать в полном объёме, как я сказал, вы мне нужны живым и здоровым. А вот вашу неуёмную силу духа держите в узде.

На последних словах дверь отворилась и охранник жестом показал, что время вышло. Антип Денисович взял со стола свой портфель, сделал в мою сторону лёгкий поклон головой и вышел из комнаты. Филипп Пантелеймонович, следом за ним встал со стула, на секунду остановился и положил свою руку на моё левое плечо и со всей силы сжал мышцы над ключицей своей мощной лапищей и тут же с улыбкой отпустил, направившись в сторону выхода. Засранец! Очень неприятная болевая точка любого человека, если знать, куда нажать. Подлая месть за неоконченный бой. Ну, ничего Филипп Пантелеймонович, ещё свидимся.

Путь в камеру был таким, как и из неё. Ничего примечательного, охранники так же напряжённо и молча вели меня в мою обитель.

Пока я шёл, пытался разложить по полочкам всё, что произошло со мной за последние 2 дня, но не смог, мой желудок полностью взял контроль над мозгом. От чувства голода сводило живот. Когда же я поем?!

Через несколько минут блужданий по коридорам я оказался в своей камере. Как не странно, но освещение уже исправили, и тусклое блёклое сияние освещало комнату. Мне расстегнули наручники, и я уже собрался открыть рот, чтобы поинтересоваться о том, когда тут кормят заключённых, как в дверях увидел тщедушного старичка с тележкой, одетого в какую-то серую робу и белый, хотя от времени уже почти серый, передник. Верхний ярус тележки был нагружен двумя большими алюминиевыми кастрюлями, чайником и двумя прямоугольными хромированными контейнерами с крышкой, на нижним ярусе красовались измятые алюминиевые глубокие тарелки.

Это моё спасение. Наконец-то! Плевать, чтобы ни было в этих кастрюлях, я это съем и не поморщусь.

Старик привычным движением достал тарелку, двумя черпками половника набрал какую-то пюреобразную субстанцию оранжевого цвета из первой кастрюли, затем этим же половником кинул желеобразную массу отдалённо напоминавшую мясо из второй. Из первого хромированного контейнера достал половину круглой тонкой лепешки, а из второго два белых шарика небольшого размера, примерно мяч для пин-понга.

Когда я понял, что других мест, откуда он достанет еду, больше нет, я резко потянул руки вперед, чтобы забрать тарелку. Охранники, всё это время стоявшие в моей камере и так же, как и я, нетерпеливо ожидавшие, когда раздатчик закончит, резко повернулись в мою сторону и преградили путь вытянутыми вперед руками. Я остановился. Один из охранников взял тарелку у старика и отдал мне.

– 

А ложки или вилки не предусмотрено? – забрав свой обед или уже ужин, сказал я.

Тот же охранник молча открыл выдвижной ящик верхнего яруса тележки, достал оттуда и отдал мне деревянную ложку.

Дверь в камеру закрылась.

Следующие 5-7 минут я был занят поглощением пищи. Очнулся я только тогда, когда доедал последний белый шарик, это было какое-то местное творожное лакомство, очень даже неплохое на вкус.

Так, я сыт, и даже настроение чуть улучшилось. Теперь можно и подумать.

Что мы имеем. Меня обвиняют в покушении на премьер-министра иностранного государства со странным названием Бхарат, за меня взялись спецслужбы империи, и я так понимаю, Российской империи, через неделю меня могут растоптать слоны, люди вокруг меня обладают сверх-способностями, да и сам я умею, ну ладно, не умею, а могу сверкать молниями и быть нечеловечески сильным в моменты стресса, и где-то на улицах этого города, название которого я точно не запомню с первого раза, остался мужик, который обещал мне всё объяснить. Хотя с чего я взял, что он может мне объяснить то, что я хочу.

И самое главное, я точно не на Земле. Вернее, может я и на Земле, но в какой-то другой реальности. Но в какой? И как мне вернуться назад?

Часть III. Друзья или враги?

Глава 9

– 

Алекс! Алекс! Вставай, у неё опять это! – прокричала Диана на английском со своим сексуальным шотландским акцентом, сильно дёргая меня за плечи.

Я уже в третий раз пытался хоть немного поспать. Но то и дело кто-то приходил и будил меня со срочным важным делом. Уже почти 20 часов на ногах, поток раненых не кончался. Артиллерийский удар четко пришёлся на жилые районы города. Сотни убитых, несколько тысяч раненых. Все местные больницы были переполнены пострадавшими, и наш полевой госпиталь был не исключением.

Увидев, что я открыл глаза и встаю со своей раскладушки, Диана чуть отпрянула от меня и взволнованно проговорила:

– 

Алекс, у неё кровотечение в брюшную полость, нужно оперировать, пойдём.

– 

Это у девчёнки из третьего модуля? Откуда? Вроде же травмы живота не было – проворчал я, надевая свои кроссовки “Ralf” уже измученные в почти двухнедельном рандеву.

– 

Ты про Насиру? – лицо Дианы резко сменилось с раздражённой обеспокоенности на мрачную грусть – Нет, Алекс, та девочка скончалась.

– 

Как скончалась? Когда? Я же только что у неё был! – мои слова вырывались в крик, я тут же вскочил и собрался выбежать из палатки, чтобы осмотреть пострадавшую. Но Диана схватила меня за руку, и тихо прошептала:

– 

Алекс, ты уснул на полтора часа. Я не стала тебя будить, ты бы уже ничего не смог изменить, интоксикация была тяжёлой, мне жаль. Медсёстры обнаружили её уже без признаков жизни, оставалось только констатировать смерть. Пожалуйста, ты сделал всё, что мог и даже больше. Твоя голова и руки нужны тем, за кого ещё мы можем побороться.

Диана кинула в мою сторону понимающий и полный сочувствия взгляд. Её серо-голубые глаза были прекрасны, даже сейчас, в тот момент, когда нам приходится цинично решать, кто из всех в этой трагедии достоин нашего внимания, а на кого не стоит пока тратить ни минуты, пусть даже просто на горечь сожаления. И к несчастью, она была права. Мы просто не имели на это права, не сейчас.

Я несколько секунд смотрел Диане прямо в глаза, от напряжения мои челюсти сомкнулись так, что в какой-то момент на мгновение свело скулы. Затем я отвел взгляд от ни в чем не виноватой и девушки и, выходя из палатки, процедил:

– 

Пошли в операционную.

Мы спешно направились между многочисленных палаток и бегающих туда-сюда медсестёр в белых халатах в сторону операционного модуля. Я никогда не мечтал стать хирургом, и на операциях был только во время занятий в универе в качестве стороннего наблюдателя, который за спинами оперирующих всё равно ничего не видел. Но сегодня мне пришлось вспомнить основы оперативной хирургии. Так как раненых было очень много и рук не хватало, всех терапевтов и инфекционистов поставили ассистировать хирургам на операциях. Диана как раз была одним из хирургов, и с самого начала сегодняшней трагедии я помогал ей у операционного стола, и вот снова нужно было идти.

Но пока мы шли, я всё равно не мог избавиться от мыслей о бедной девчонке, которой ещё полтора часа назад обещал, что всё будет хорошо. Девочке было 16 лет, хрупкая, небольшого роста, внешне почти сформировавшаяся девушка, но всё же ещё ребёнок. Её ноги придавило куском разрушенной от взрыва стены, и около 16 часов она лежала под развалинами дома, моля о помощи. Её вытащил из под завалов отец, который во время ракетного удара возвращался домой из командировки. Через весь полуразрушенный город он нёс её к нам на руках, потому что из-за бомбёжки по улицам ехать было невозможно.

Девушка под завалами пролежала слишком долго. Такое состояние называется синдром длительного сдавления. Помимо самих полученных травм, главная проблема в том, что у человека в течении долго времени были перекрыты кровеносные сосуды, ткани не получали кислород и питательные вещества – ишемия. Это приводит к разрушению прижатого органа или конечности, и в кровь попадают токсины, которые могут остановить работу почек. Ко всему прочему, развивается, так называемый, ДВС-синдром – когда системы организма запускают стремительный патологический процесс сгущения крови и тромбообразования. Вся эта гремучая смесь патологических процессов может привести к смерти.

Насира, а именно так звали девушку, была под грудой камней настолько долго, что без хирургического лечения шансов на спасения не было. Мы нанесли множество глубоких разрезов на коже голеней – иначе убрать отёк и уменьшить интоксикацию просто невозможно.

Очнувшись после операции под бинтами она не видела, что мы сделали с её красивыми стройными ножками. Через переводчика минут 15 я успокаивал её и утешал, заверяя, что самое страшное позади, и теперь ей нужно просто отдыхать и набираться сил. В её чёрных бездонных глазах я увидел искреннюю веру в мои слова. И от этого сейчас мне становилось тошно.

– 

Алекс! Алекс, иди намывайся, – голос Дианы прозвучал как будто из далека, хотя он был всё это время рядом со мной. Я так погрузился в эти раздумия о Насире, что даже не заметил, как мы вошли в операционную.

– 

А? Что? Ага.. Да, сейчас… Иду, – растерянно ответил я, продолжая смотреть куда-то перед собой.

– 

Алекс, да, что с тобой?! Оставь эмоции на потом, – резко повернув обеими руками моё лицо к себе, проговорила Диана.

Обычно спокойная и милая, сейчас на её лице читалось раздражение и усталость. И это было оправдано, она спала немногим больше меня, и если я хоть иногда отходил от операционного стола, чтобы заняться своими терапевтическими делами – осмотр пациентов, коррекция лекарственных назначений и тому подобное. То работа Дианы состояла из бесконечных операций и перевязок. Кожа на её руках из-за постоянной обработки антисептиком и ношения перчаток стала ярко-розовой, почти красной, сморщенной, как после долгого нахождения в воде. Я знал, что ей уже было больно делать любое движение пальцами. Мне стало стыдно за своё малодушие. Мы все работаем на износ, и ещё много тех, кто ждёт нашей помощи, и, к сожалению, немало и тех, кому этой помощи не хватило. А я решил предаться самобичеванию и унынию в тот момент, когда это меньше всего уместно.

– 

Прости. Я здесь. Пошли работать, – ответил я виновато, и пошёл мыть руки.

В этот раз у нас вновь всё закончилось неудачей, но только уже на операционном столе. Уже не очень молодая женщина получила глубокие проникающее ранение в живот, повлекшее за собой сильную потерю крови. За сегодня мы оперировали её уже второй раз. Первый раз сразу после поступления, нам пришлось сильно повозиться, чтобы найти и остановить все источники кровотечения в брюшной полости. Осколки от снарядов затронули печень, толстый и тонкий кишечник, желудок, чудом не повредив поджелудочную железу и селезенку. Мы удалили часть кишки, ушили повреждения печени и желудок. И отправили пациентку в модуль интенсивной терапии, где наши реаниматологи уже продолжили лечение инфузиями и гемостатическими препаратами.

Но вот через 8 часов после первой операции у неё открылось кровотечение. И не потому что мы плохо ушили все раны, что-то повредили или пропустили во время хирургического вмешательства. Нет, как раз мы ничего не упустили, и даже то, что в последствии стало поводом к повторному копанию медиков в животе женщины.

Когда мы первый раз пытались спасти ей жизнь, заметили на селезенке множественные кисты, а одна из них была размером с хороший персик. Мы не стали тогда пытаться её убрать, хотя у Дианы промелькнула такая мысль. От греха подальше, чтобы точно было всё нормально. Но всё-таки селезенка коварный орган, это по сути маленький кровяной фильтр, который помогает отлавливать поврежденные и старые эритроциты, вырабатывать антитела, а так же содержит в себе примерно кружку крови на прозапас, на случай стрессовых ситуаций. И конечно, с такими функциями этот орган богат кровеносными сосудами. Поэтому здоровенная киста размером со спелый фрукт – это всегда риск, особенно в случае травм. Но и не меньший риск это операция на органе в тот момент, когда и так человек потерял много крови. Именно поэтому, мы приняли решение не трогать кисту.

Селезенка, не смотря на проникающее ранение в живот, была абсолютно цела. А наша пациентка и так уже была почти 4 часа на столе, состояние её было крайне тяжелым. За время первой операции её сердце останавливалось два раза, каждый раз его удавалось завести. Опытный и грамотный французский врач анестезиолог-реаниматолог Анри Бонруа после второго возвращения измученной к жизни, ничего нам не сказал, лишь что-то пробормотал себе под нос, когда сел заполнять наркозную карту. И тот момент мы с Дианой без комментариев Анри поняли, что она не выдержит, по сути еще одну операцию, только сделанную, так сказать, не уходя от кассы, и поэтому селезенка со своим персиком подождет до лучших времен.

И по сути мы не ошиблись. Во второй раз мы не смогли закончить операцию. Одна остановка за другой, в течении часа у женщины прекращало биться сердце 4 раза. На последний вернуть к жизни мы её уже не смогли. И даже укол адреналина в сердце не помог. По всей видимости, помимо кисты на селезенке у женщины и так было много других проблем со здоровьем. Возможно и сердечных тоже.

Когда с раскуроченным животом или любой другой частью тела пострадавшие попадают к нам, то думать, не то что делать, хоть какие-то мало-мальские обследования перед операцией времени попросту нет. ЭКГ всем не проводим. Да и возможностей здесь у нас немного. Всё-таки мы не городская больница, а полевой госпиталь. И задача наша была в том, чтобы разгрузить хоть немного местных медиков, которых и так осталось немного.

Но в такой кошмарной ситуации, как в последние сутки, туго будет всем.

Поэтому попадались и такие пациенты, как Хадиша, которая, вполне возможно, даже и не знала о своей кисте на селезенке и слабом сердце.

А мы смогли это понять только уже в процессе. Потому что сортировка раненных была по жесткому, может даже показаться жестокому принципу. Поступавшие делились на три группы: кто должен быть прооперирован немедленно, кто может подождать час или чуть больше, и пока получит перевязку и гемостатическую терапию препаратами, и кто в операции не нуждается пока, а может быть не нуждается уже… Да, такие тоже были.

– 

Сигарету? – Диана с тяжелым вздохом пустила протяжную струю дыма куда-то вверх. И посмотрела на меня. Она чуть раньше, чем я, вышла из операционной. И вот я застал её за уже традиционным перекуром за палаткой операционного модуля, сидя на деревянных ящиках из под всякой медицинской утвари.

Я не курил, и Диана это знала, но почему-то сейчас как будто вся ситуация располагала к этому. И видимо девушка это тоже чувствовала

– 

Давай, – пожал плечами я, и присел с ней рядом.

Последний раз курил я в 9 или 10 классе, а потом был избавлен от этой привычки благодаря отцу, который старым дедовским способом выбил её из меня, когда в очередной раз поймал с табачным запахом от одежды, заставил скурить 5 или 7 сигарет подряд. Конечно выкурить по его задумке я должен был всю пачку, но уже на третьей сигарете я начал чувствовать тошноту, а потом ещё через парочку я выблевал всё, что съел за день. И до конца дня чувствовал себя неважно.