Читать книгу Тень надежды - - Страница 1

Никогда не задумывалась, сколько вреда в том что я делаю.

Слишком поздно я поняла, что в нас убивали любые зачатки человечности. Другими словами, происходящее я принимала как данность, просто выполняя свою работу. Иногда, правда, меня мучил вопрос «Почему людям живущим на поезде так плохо?», но эти мысли быстро вытеснял из головы какой-нибудь приказ и всё вставало на свои места.

После ядерной войны в 2 098 году не все материки на Земле были пригодны к жизни. Вскоре, на свет стали появляться дети мутанты. Это были не те мутанты из далеких мифологических эпосов со сверхспособностями. Как правило, новые люди имели физические недостатки настолько сильные, что они мешали им жить. И в 2 099 году были учреждены передвижные лаборатории. Передвижными они назывались, потому что находились на поездах. Если я что-то хорошо и знала, так это историю. Наши поезда не имели почти ничего общего с теми поездами, которые существовали в прошлом. Во-первых, они парили в воздухе, во-вторых, вагоны были размером с большую комнату. Наверное, не стоит упоминать, что и тряски не было никакой.

Однако все эти технологии были лишь отблеском того, чего человечество достигло до войны. Поезда были старые, и именно их, уцелевших после войны переоборудовали под лаборатории. Тот, на котором находилась я курсировал по южной части Африки. Примерно раз в неделю мы возвращались на станцию, где передавали отчёты о результатах исследования. И рейс начинался заново.

Я не могу много рассуждать о лекарствах, создаваемых в наших лабораториях и об экспериментах там проводимых, поскольку моя задача была совсем иная, однако точно знаю, что все эксперименты были связаны с тем, чтобы генетически изменить структуру ДНК для возвращения к прежней здоровой генетике. На поезде содержались как люди и с генетическими мутациями, так и вполне здоровые и обычные.

Моя миссия заключалась в том, чтобы открывать и закрывать двери, когда конвоир сопровождал "объект" на те или иные исследования. Атмосфера в поезде была тяжёлой. Периодически у кого-то случались истерики на грани помешательства. Сейчас я понимаю насколько ужасно было то что там происходило. Почти все пленники были одного со мной возраста 16-17 лет, но были и младше 12-14.

Мои странности и полное принятие происходящего обусловлено тем, что я родилась на этом поезде. Моя мать была одной из тех, кто проводил исследования. И 9 лет я спокойно жила на поезде, проводила своё время учась и изучая исторические книги. Других мне не давали, думаю, если бы со мной больше разговаривали, и я могла читать литературу нравственную, то у меня бы, конечно, сформировалось представление о добре и зле. Тогда бы я взбунтовалась против ужасного режима, царящего на поезде.

Мне кажется, в каком-то смысле моя мать тоже проводила надо мной эксперимент. Полностью исключая духовное развитие.

Когда мне было 10 лет она внезапно умерла. Отпустить с поезда меня не могли, я слишком много видела. Но и отвести в Экспериментальный блок тоже.

Поэтому мне придумали другую роль, роль ключницы. Так прошло ещё 6 лет. Изучение мутаций длилось уже больше 15 лет, но обнадёживающих результатов не было, человечество почти готовилось к вырождению.

Понимаю до чего невероятным кажется мой рассказ. Мало кто отдает себе отчет в том, насколько реальность фантастична, как огромна пропасть-разница между столетиями. Возможно, у меня хватит смелости сопоставить 19 и 21 век. Но нет ни единого шанса сравнивать век 21 с веком грядущим, с его событиями.

Поразительнее этого могут быть только стремительные повороты судьбы. Один из таких виражей произошёл в тот далёкий уже для меня день.

***

В маленькую комнату похожую на шкаф кто-то постучал.

– Не заперто! – сказала моя соседка, она как раз стояла у двери и собиралась выйти.

Я же стояла у зеркала и собирала светлые волосы в узел. Отражение моих удивленных глаз, судя по всему, позабавило Софи. У неё был на редкость смешливый и беззаботный характер.

Наконец-то дверца съехала влево, и мы увидели объемную мадам Валерию.

– Доброе утро, девушки. Обед сегодня будет проходить в ваших личных комнатах. Его доставят ровно в тринадцать часов. Извините за неудобство.

После этого дверь быстро вернулась на место. Поэтому нашу реакцию на данное сообщение мадам не увидела.

– Что же…этим нам оказали только услугу. – дернув плечом сказала Софи и вышла.

–Угу. – промычала я непонятно для кого, прилаживая последнюю шпильку.

На самом деле она была права. В столовой всегда были нескончаемые очереди, и если еду принесут, это сэкономит уйму времени. Именно из-за этого я порой покупала что-то перекусить в лавке. Сегодня утром, например, я выпила чай и съела печенье в комнате, избежав столпотворения.

По дороге в хранилище за ключами я думала над тем, почему я так много думаю и так мало говорю. Но вспомнив Софи, я решила, что лучше уж так, чем наоборот.

Холодные серые металлические стены поезда и тусклое освещение (мне было известно об экономии ресурсов) не способствовали развитию жизнерадостности. Тем не менее моё не сформировавшееся мировоззрение не позволяло погрузиться в отчаяние.

Приближаясь к комнате-палате, я заметила, что в коридоре сразу несколько лампочек сильно мигают, оставляя идущего по нему на несколько секунд в полной темноте, поскольку окна отсутствовали. В мои обязанности входило наблюдение за мелкими поломками и это значит, после того как пациенты будут сопровождены на процедуры мне следует обратиться к механику.

Перед дверью меня ждала мадам Жанна. Её строгий холодный взгляд дал мне понять, что я сильно провинилась опоздав. Это была очень высокая женщина с тяжёлым взглядом глубоких темных глаз. Мы не обменялись приветствиями.

После того как я открыла дверь она резко и быстро вошла в комнату.

Постояв несколько секунд в нерешительности, я тоже вошла, запрета на это не было. Когда мадам Жанна оглашала имена тех, кто сегодня должен пройти очередные исследования, связанные с мозгом, а кто просто сдать кровь, я оглядывала комнату. Помещение больше напоминало палату, белые стены, белое постельное бельё и такое же белое искусственное освещение. Мы были в женском крыле и весь персонал здесь состоял из женщин. Две «няньки» восседали в разных частях комнаты с какими-то книгами в руках. Разумеется, это были не няни в привычном смысле, а скорее строгие надсмотрщицы, следившие за порядком. Как я уже говорила истерики и потасовки были не редкостью. Разумеется разговаривать, перемещаться по комнате и делать что-то, что не нарушало порядок девочки могли, но условия их содержания были слишком ужасны, чтобы оставаться в своем уме надолго. Тут и там я ловила совершенно безумные взгляды. Мне стало страшно, порой мне казалось, что и я схожу с ума, но мои условия существования были райскими по сравнению с этими. И подобно тому, как резко приходит осознание, разбивая всё то, что было до. Несмотря на отсутствующие в моей голове понятия о хорошем и плохом. Я понемногу осознавала, как ужасно было то, что здесь происходило. Мы были в комнате "здоровых", не мутировавших людей, но здоровыми они уже не были. Прошло несколько секунд, когда я заметила, как задержала дыхание и не дышу. Последовал глубокий вдох.

Я ещё раз обвела комнату взглядом и поняла, что привлекло моё внимание и что позволило понять весь ужас. В комнате было тихо. Нарушал тишину только голос мадам Жанны. Обычного гомона, создававшего аллюзию, пусть и шаблонного, но общения – не было, поэтому я и вошла в комнату. Раньше шум и разговоры было слышно через дверь, что же происходило сейчас?

Я в недоумении покосилась на мадам Жанну, по всей видимости она ничего не замечала. Мне кажется или девушки невзначай переглядываются?

Внезапно, одна из пациенток вскочила на кровать и пронзительно закричала. Это послужило сигналом для остальных. Они опрометью бросились со своих мест прямо к нам. Но моё решение было ошибочно. Их целью была дверь, которую я не закрыла на ключ. По протоколу я делала это лишь после того, как девушки, обозначенные в списке, выходили в коридор.

Толпа протискивалась в узкий дверной проем, по пути сильно толкнув мадам Жанну. Я помогала ей подняться, когда дверь захлопнулась и раздался характерный звук опускающейся задвижки.

– Мы заперты и даже ключи нам не помогут. – сдавленно подытожила я.

Мадам Жанна ничего мне не ответила. Быстро приблизившись к стене, она нажала тревожную кнопку. Белая комната окрасилась кранными всполохами. Гул серены погрузил меня в заторможенное состояние. Мне казалось, что предметы не стоят на месте. Из этого состояния меня вывела мадам, резко дернув меня за руку, Жанна показала на стену, задрапированную белым полотном. Она пыталась что-то сказать, но из-за громкого воя системы оповещения нельзя было разобрать ни единого слова. Видимо, считав признаки недоумения на моем лице, мадам сама двинулась к стене. Когда я приблизилась вслед за ней – все встало на свои места. Моя коллега срывала белую плотную ткань, за ней была дверь, скорее даже панель, так сильно она сливалась с общей стеной. В руках у Жанны я увидела маленький ключик, она быстро провернула его и дверь съехала в сторону. Легкий укол самолюбия – как оказалось у меня были ключи не от всех дверей.

За панелью была кромешная тьма, ровно, как и в той комнате, где мы находились секунду назад. Свет погас. Серена прекратила вой, но на смену ей пришла вакуумная чернота. Наконец-то я включила фонарик, он давал мало света, однако стало ясно, что мы находимся в подсобном помещении.

– Электра! – властно сказала мадам Жанна и оценивающе на меня посмотрела. – Ты должна добраться до машиниста, моя рация не работает. Покинувшие палату не должны помешать движению поезда, я же пойду за ними.

Так начались мои приключения.