Читать книгу Миссионер - - Страница 1

Какую ценность имеет обещание, если вы даете его

Отцу Зла? Чтобы убить его, я

могу пообещать все, что угодно, и все равно буду свободен

от греха. Более того, его смерть сделает меня более святым.

Нога зудела. Вяжущая трещина под гипсом недвусмысленно давала мне понять, что простой перелом прост только по названию. Ничто не сравнится с ноющим, нестерпимым зудом. На самом деле это не больно, но через некоторое время может превратиться в сплошную пытку, и все, что вы можете сделать, – это ухмыляться и терпеть. В конце концов вы перестаете ухмыляться.

Еще хуже было то, что компанию мне составлял Вулвертон. Зард знает, я и до встречи с ним презирал этого человека, а общение с ним лишь сменило мою неприязнь на активную ненависть.

Он сидел напротив меня, бескостно обмякнув в удобном вархидском кресле, сконструированном для него одним из его халситских помощников, – высокий, угловатый человек неопределенного возраста, песочного цвета, худощавый, клювоносый, с пронзительными желтыми глазами, золотисто вспыхивающими под хохолками бровей. Лицо его было обветренным и испещренным бесчисленными мелкими морщинками, но глаза и голос были молоды.

Надо отдать дьяволу должное, он обладал прекрасным голосом – умоляющим, убедительным, властным и требовательным. Он умел пользоваться им со всем мастерством и страстной убежденностью носителя Слова. Его язык был оружием – дубиной и рапирой, и меня колотили и пронзали им почти две недели. Мне было противно, но я должен был слушать, ведь я был буквально плененным слушателем.

– Как я уже говорил в прошлый раз, – продолжал Вулвертон, – кролики ничего не могут противопоставить человеческой расе. При наличии благоприятной возможности и достаточного времени человечество может сделать планету похожей на австралийский буш. Люди не понимают этого, пока не становится слишком поздно, и тогда, подавленные собственным роем, они либо деградируют, либо отправляются на поиски нового мира, где человек может дышать. Всегда они идут парами – самец и самка, – и очень скоро другой мир превращается в кроличью нору.

– Что такое кролик? – спросил я.

Вулвертон посмотрел на меня и рассмеялся.

– Очевидно, вы никогда не были во Внутренних мирах, не так ли?

Я покачал головой.

– Я – адепт, – сказал я. – Меня все устраивает в Земле Обетованной.

– Я так и думал. Если бы это было так, вы бы не спрашивали о кроликах. Первые колонисты брали их с собой в качестве животных для еды, а на некоторых планетах доминирующим видом являются люди или кролики.

Он не стал объяснять дальше, но общую идею я уловил.

– Но дело не в этом, – продолжал Вулвертон, его голос был мягким и убедительным. – Кролики поддерживают достаточно сбалансированную экологию, потому что они в большей степени подвержены воздействию природных сил, которые мы, люди, игнорируем или обходим. Мы меняем окружающую среду, чтобы удовлетворить свои потребности, а в тех редких случаях, когда среда меняет нас, мы приспосабливаемся к ней и меняемся сами. Возьмем, к примеру, Самар: обычно люди моногамны либо по природе, либо по закону, но что происходит, когда женщин становится больше, чем мужчин?

Я напрягся. Я слышал о Самаре от торговцев и из самого Слова.

– Самар, – сказал я, – это позор, впадина беззакония, грязное пятно на лице…

– Перестань, – устало сказал он. – Нельзя винить силы экологии. Нельзя также винить людей за то, что они приспособились к ним. Конечно, ты можешь со священным ужасом смотреть на социальные обычаи самарян, но даже в этом случае они не так плохи, как у твоих предков. Они не убивают лишних девушек.

– А следовало бы, – жестоко возразил я. – Старые времена были суровы, но они были необходимы. Один мужчина должен хранить верность одной паре. Этого требует Слово. Полигамия должна быть искоренена в корне, если Вера хочет выжить.

– Но с точки зрения численности населения это не принесло пользы, – сказал Вулвертон. – Теперь вы превысили безопасные пределы роста для своих территорий. Вот почему вам нужна моя.

– Ложь, – пробормотал я.

– Вовсе нет. И ты это знаешь. Твои люди уже хотят мою землю. Скоро она понадобится и тебе. А через несколько столетий вы не сможете без нее существовать! – Его голос был ровным и уверенным.

– Ложь, – сказал я, но в моем голосе не было такой уверенности, как в его. Я видел, как тесно в городах и на полях Земли Обетованной, и нам действительно нужен был холдинг Вулвертона, чтобы поглотить хороших фермеров, у которых не было земли для земледелия. В этом Вулвертон был прав. Мы исчерпали все пригодные для обработки земли, а мелиоративные проекты не спешили предоставлять необходимую почву. Уже появлялись девианты, которые бросали вызов Слову, пропагандируя контроль над рождаемостью. Однако Слово гласило: "Плодитесь и пополняйте землю".

– Еще в Темные века на планете, известной как Земля, – неумолимо продолжал Вулвертон, – человек по имени Мальтус предсказал, что наша рождаемость будет бороться с голодом. До сих пор нам удавалось избегать его с помощью законов, поиска новых границ и совершенствования технологий производства пищи. Но законы и технологии могут лишь замедлить рост, а границы становится все труднее находить. Время догоняет нас.

– Я не вижу…, – сказал я.

Вулвертон мрачно посмотрел на меня.

– Я знаю, что ты не понимаешь, – сказал он. – Я не произвел ни малейшего впечатления.

– Вы произвели впечатление, все в порядке, – заверил я его с такой же мрачностью.

Он пожал плечами.

– Впечатления бывают разные, – язвительно заметил он, – и не все из них хорошие.

– Ваше не было таким, – смело сказал я. – Я доверяю Зарду, а не голосу Зла.

– Этот пустой, ханжеский взгляд! – кисло сказал он. – Вы, последователи Слова! Вы настолько забиты катехизисом и ханжеством, что не видите фактов, если они бьют вас по лицу. Из всех возможных вариантов на этой жалкой планете тот, кто обладает всеми необходимыми качествами, оказывается умственно неполноценным. – Он посмотрел на меня. – Не понимаю, зачем я трачу время. В обычных условиях я бы поставил тебе условие и оставил все как есть.

– Но ты этого не сделаешь, – уверенно сказал я.

Он вздрогнул, и я улыбнулся. Нечасто мне удавалось одержать над ним верх, и вкус этого был сладок во рту.

– Сила Веры, – сказал я сентиментально, – это величайшая сила во Вселенной. Она сдерживает даже вас.

Он посмотрел на меня с тем жалостливым презрением, которое взрослый испытывает к не слишком умному ребенку.

– Тебе нужно образование, – медленно произнес он. – У тебя никогда не было шанса.

Я внутренне застонал. Он всегда пытался поколебать мою веру, но ему это не удавалось раньше и не удастся впредь, ибо мой курс был неизменно ясен: "Избегай гладкого языка Зла, чтобы не потерять свою бессмертную душу. Ибо Зло придет на суд, а муки Ада вечны". Так говорил Зард в дни своего Учения, и все мы верили в это. Слово Зарда было не просто символом. Это был образ жизни, и Земля Обетованная цвела и расцветала под ним.

Признаться, я был невежественен в языческом жаргоне, который ввел Вулвертон. Я ничего не знал о нуклеонике, космических путях, генетических факторах, хромосомных узорах, экономике или социологии. Да меня это и не волновало. Когда-то наши люди знали об этом, но отнеслись к этому по-детски, как люди отбрасывают детские игры. Для нас же существовало Слово. Не Зард ли начертал огненными буквами на изрезанном камне: "Будь тверд в вере своей. Устреми свой взор к радостям небесным и откажись от зла. Ибо верный человек – яркий луч в очах Всевышнего, и ничто не повредит тому, кто идет по четырехстороннему пути Праведности". Слова Зарда были утешением. Слова Вулвертона – болью. Я был трижды благодарен за то, что выучил Слово. Оно стало такой частью меня, что даже Вулвертон не смог поколебать мою веру. Я был силен в вере и в воле. Ибо я был Адептом, уступающим лишь Носителю Слова.

Вулвертон со своими машинами мог сдерживать мои силы, но не более того. Он не мог захватить мою душу. А именно этого он и хотел. Мое тело было бесполезно для него. У него было много тел из плоти и металла, чтобы служить ему, но ни одно из них не обладало моей силой, чтобы заглядывать в сердца людей, знать их сокровенные мысли, чтобы доносить то, что даровал Зард. Чтобы убить, если понадобится.

Именно благодаря моим способностям я оказался здесь, в доме Отца Зла, в плену у примитивного идолопоклонника, который превозносил свои машины выше Слова.

Вулвертон пристально посмотрел на меня.

– Если бы ты вбил себе в голову, что в конце концов присоединишься ко мне, что не уйдешь отсюда, пока не присоединишься, что будешь видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими бы тебе хотелось их видеть, нам обоим было бы легче, и я не был бы вынужден держать Халсайта под наблюдением и тратить энергию на облучение этого места ультрачастотами. Но если мне придется потратить десять лет на то, чтобы одну за другой снять чешую с твоих глаз, я все равно сделаю это и буду считать, что время потрачено не зря. Видишь ли, ты уникален. Такого, как ты, нет нигде в известной Вселенной – и более того, ты необходим.

Я смеялся над ним и радовался черному гневу, который появился на его лице. Потом морщины разгладились, жесткий блеск исчез из его золотых глаз, и я снова испугался. Не за себя, а за свою душу.

– Ну что ж, попробуем еще раз, – сказал Вулвертон с принужденной веселостью.

Я попытался найти его истинный смысл, но он был пуст – гладкая, холодно-твердая поверхность, которую я не мог пробить. Не то что остальные. Они были мягкими и нечеткими. Их изображения были нечеткими, искаженными, колеблющимися, нереальными, но это было связано с машинами Вулвертона. Я не мог общаться с ними, но я не мог связаться даже с Вулвертоном. И, как обычно, моя неудача усилила мою решимость. Он был нечеловеком, бездушным монстром, более черным, чем Яма Ночи. Адепты были правы. Земля Обетованная никогда не будет в безопасности, пока мы окончательно не избавимся от него. Вулвертон должен умереть.

Но Вулвертон не умер. Он выжил и процветал. Наемники-халситы охраняли его островной холдинг, а широкие просторы его земель, не тронутые плугом, были такими же пышными и нетронутыми, как и во времена первопришельцев.

Последователи Слова не могли закрепиться на его землях, ибо за Вулвертоном стояла мощь его машин, на которые люди не могли ни повлиять, ни противостоять им. Предок Вулвертона нашел этот мир, и потому Холдинг принадлежал ему – полмиллиона квадратных миль островного королевства, которое во тьме взывало к Слову. Свирепые халситы, которых нанимал Вулвертон, и скрытые машины слежки, разбросанные по его землям, неизбежно находили нарушителей, и большинство из них быстро и срочно возвращались на Землю Обетованную. Но не все. Адепты, пытавшиеся убить его, не возвращались.

Это приводило в ярость. Это было позором для нашего мира. Это было невыносимо. И вот я вызвался убить Вулвертона древним оружием страшной силы и в ярком очищающем пламени взрыва навсегда избавить наш мир от лика Зла.

Но Зло, как оказалось, не было беззащитным. Как бы высоко я ни был, меня увидели снизу, и пылающее копье силы поднялось из леса, чтобы коснуться меня, – и я упал. В позорной трусости я выронил Оружие, не приведя в действие детонатор.

Падая навстречу верной смерти, я ругал себя и клялся костями Зарда никогда больше не поддаваться слабости плоти, если мне будет позволено выжить. Ибо, когда я падал на каменистую землю внизу, меня осенило, что я никогда не ожидал, что умру, несмотря на свои гордые хвастовства о самопожертвовании.