Читать книгу Лист из сгоревшей библиотеки - - Страница 1

Эшафот был сух. Простолюдины хорошо старались, оттирая кровь заключённых, смерть которых стала настоящим представлением для жителей захудалого городка Лоркуан. Всю кровь, что накапливалась на тряпках, отжимали в дубовые тазы с ручками, словно обычную грязь. Солдаты забирали наполненные бадьи и относили к подножью западной стены дворца. что стоял вплотную к западной стене.

Анаис шла по главной дороге города и заглядывала, как бы невзначай, в ящики, из которых выглядывали мёртвенно бледные лица. Молодые юноши лишались голов, если у них не отрастали бороды и усы в возрасте семнадцати лет.

Тела хоронили на кладбище между дворцом и храмом четырёхрукого. Головы продавали родителям за кругленькие суммы. Если денег не хватало, тело предавали земле вместе с неприкаянными душами. А если родственники не объявлялись, тела отправляли в замок, чтобы обескровить.

Проходя мимо высокой башни с шаровидными валунами на месте шпилей и с тремя кругами над воротами, – что и являлось центром местной религии, – Анаис резко развернулась и оглядела всю улицу. Странного цвета свет лился из лавки травника, то вспыхивая, то угасая. Желая собрать хоть какие-то деньги для похорон мужа, миловидная вдова выносила из хлебной лавки пироги на продажу, слегка надрезанные, чтобы запах начинки был почти таким же сильным и сладостным, как и запах теста. В прошлый визит Анаис видела детей, гурьбой залетающих в помещение, смеясь и играя, с разрешения хозяйки, даже внутри. Видимо, женщина хоть и смирилась с гибелью избранника, но от замораживающей силы потери не было спасения ни одному сердцу.

Но воительнице было всё равно. Её взгляд был устремлён в сторону таверны. «Бокалейный бар», перешедший третьему поколению семьи Хали Навов, был трёхэтажным строением, выдержавшим нападения ниндзя-ренигатов с помощью огромного количества потайных ходов.

Внутри Анаис увидела уже знакомый интерьер приличного чистого заведения, в котором богатые чистюли были вынуждены делить большой стол с бедными отбросами За прилавком стоял мужчина двадцати пяти лет, борода и усы которого не давали проходящим мимо прекрасным девам разглядеть волевого подбородка и красивого, как узоры на стёклах в зиму, шрама от копья на изгибе шеи. Глаза он себе закрывать никогда не позволял. Один – цвета коры самого крепкого дуба, что видел этот мир. Другой – листика сосны рядом с этим дубом, склоняющейся над водой, дабы понежиться в летней влаге под лучами ясного солнца.

Этот человек купил верность лучших поваров и поставщиков с ближайших земель, убив конкуренцию вместе с барьером между слоями общества. Кроме самых высоких и нижайших. Но главное: он заполучил то, что нужно было Анаис, раньше, чем это попало ей в руки, и сумел воспользоваться этим обстоятельством.

– Приветствую, Анаис, – произнёс он, блеснув глазами, в которых виднелась скрытая истинная улыбка. – Рад видеть тебя в добром здравии и со всеми конечностями.

– Не нужно притворства, умоляю, – сказала она, закатывая глаза и отводя взгляд, стараясь отсрочить зрительный контакт.

– Ну что ты? Какое притворство? Я правда рад тому, что вижу тебя такой. Ведь я знаю тебя и знаю, что ты не просто снежная королева, а честная снежная королева. И если ты здесь и цела, значит… – Мужчина постучал ладонями по прилавку, слегка наклоняясь, чтобы поймать взгляд собеседницы.

Анаис без слов засунула руку в карман и достала прядь седых жёстких волос.

– Вот. Достала. А теперь показывай мою вещицу, Румт. Д.

– Скажи мне, – не отставал трактирщик, – тебе понравилось танцевать? Видеть простую женскую жизнь. Согласись, даже ты находишь в платьях жителей той страны нечто близкое тебе, как деве, нежели доспехи.

Он и руки к тому, чего так хотел не протянул. А всё будоражил воспоминания Анаис месячной давности.

– Как мне рассказывали, обладательницы этих волос вечно поют о полях, прекрасных юношах, их подвигах и собственном счастье. Хотя сами уже давно призраки, которым ничего не осталось, кроме как похищать жизни. Не пойму, в этом больше грусти или иронии?

– Я пришла, дождалась, потанцевала и, как только ощутила их телесность, срубила клок волос и принесла его тебе. – Анаис была уверена, что говорит, не показывая на лице никаких эмоций, но по ухмылке Рума поняла, что снова допустила промах.

– Я схожу за ним. И за тем, что тебе нужно. Если ты не передумала.

– За ним? Ты не дашь нам нормально воссоединиться у тебя?

– Чтобы случайный постоялец увидел его, и у меня началась бы открытая война с Мирасилией? Да ещё и тогда, когда к ней приехала её подруга? – последние слова Рум произнёс, приближаясь к лестнице.

– Оль Гинье здесь? – удивилась Анаис, глядя на затылок Рума, уже сама желая наладить контакт с трактирщиком.

– Уже с неделю как. Кстати, у тебя же в той стране отрастали волосы. Понравилось, как заплетают косу? Небось, делая это, новые подружки говорили о любви и радостях материнства?

– Зачем она здесь?

–Ждёт не дождётся момента, когда сможет поздравить близкого человека.

– С чем? С обретением его крови?

– Возможно. Но, если тебе это действительно интересно, поспрашивай кого-нибудь ещё в городе. Могу подкинуть мыслишку, к кому стоит обратиться. Но ведь тебе это не интересно?

– Говори.

– Сначала ты говори, милашка.

– Что тебе нужно?

– Всего лишь уважение. Выраженное в ответах на все мои вопросы.

– Повтори, отвечу.

– Не-е-е, милашка. За большее неуважение я беру цену повыше. Уважая тебя, притворюсь, что сказал это просто так. Без твоего «повтори».

– Да. Понравилось. Да. Именно об этом говорили. И что тебе с того?

– Поспрашивай тех, кто может доставить что-нибудь, связанное с едой. Мы всё же говорим о поздравлении.

– Ты не ответил на второй вопрос.

– Молодец, – похвала из его уст звучала как нечто вымученное и заготовленное ещё со школьных времён. – Просто хотел убедиться, что ты слушаешь и можешь вспомнить всё, что тебе говорят. Полезный навык.

Договорив, мужчина поднялся по ступенькам старой лестницы. Его шагов на втором этаже было практически не слышно.

Анаис огляделась вокруг, думая, не стоит ли ей начать опрос, чтобы скоротать время, прямо здесь.

Но нашла за столиками только ворчливых ревнивых трудяг.

Когда она прошлась мимо стола, за которым сидели вернувшиеся из патруля солдаты, один из них, довольно старый, резко встал и повернулся к Анаис. Она было собралась поблагодарить его, думая, что он решил уступить место, но сильная рука вояки, упёршаяся ей в грудь, быстро позволила девушке всё понять.

– Я видел, как ты смотрела на тела наших молодых ребят. Радуешься, что они умирают, чтобы у вас, баб, появлялись места в армии? Чтоб вас принимали, наделяли мужскими регалиями, а вы при этом ничего не делали?! Мой сын мог быть в том, во что ты сейчас одета, – только он мёртв. Здоровый лоб, но с бородой не повезло. Как вам, дурам, не повезло в битве под Лизь Иоа. Ну не бойся! – Впервые за долгое время кто-то буквально брызгал слюной при разговоре с Анаис. – Ну ничего, с тумаками от меня вам всегда повезёт.

Девушка даже не обратила внимания на замах незнакомца. Холодно, словно объясняя что-то ребёнку или новобранцу, она сказала:

– Да уж, позорное было сражение, согласна, – солдафон замер. – Было очевидно, что противник с меньшими силами, но более лёгкой конницей с копьями решит обойти наши войска и зайти с боку, во время чего наши девочки и мальчики стали лёгкой добычей для лучников, так как не понимали, кому на кого нападать. Я попробовала бы сыграть на их уверенности в успехе объективно неплохой тактики. Послать конницу на конницу, чтобы они столкнулись до захлопывания капкана. Тяжёлых лошадей послать тараном на лучников, что дало бы пехоте больше возможностей для подхода к вражеской пехоте. Числом пехота мнёт пехоту и помогает в уничтожении тех, кто должен был уничтожить их.

Удивлённый молодой солдат, сидевший рядом , протянул Анаис кружку мёда, увидев, что у девушки сбилось дыхание.

– Благодарю, – сказала она, принимая напиток. Сделав глоток и возвращая кружку, она возобновила зрительный контакт со старым солдатом. – Мне жаль твоего сына, но я безумно рада, что не увидела в ящиках головы тех, кто мне небезразличен. Если ещё хочешь, бей, сопротивляться не буду.

Но старик похлопал её по кожаному наплечнику:

– Сестёр не бью. Даже сестёр по оружию. Прости мене, и я рад за тебя.

Анаис улыбнулась.

И улыбка её стала только шире, когда она повернулась лицом к лестнице и увидела, как со второго этажа спускался трактирщик, на руках у которого покоилось бледное холодное тело мальчика, примерно двенадцати лет, с рыжими, как огонь, волосами и алыми губами. Он был одет, или же завёрнут, в зелёную тёплую тунику с золотым поясом. Под снежную ладонь, лежащую у него на животе, Рум уже положил маленький флакон с фиолетовой жидкостью, внутри которой вспыхивали искры цвета лепестков сакуры.

Воительнице понадобилось почти всё мужество, чтобы, сохранив образ профессионала, не обронить на щёки, а там и на кожаный поношенный нагрудник, слёз радости.

Анаис аккуратно взяла ребёнка из рук Рума, чуть было не уронив зелья.

– Спасибо.

– Он всё такой же холодный. Как ты и говорила, я и не пытался его согреть. И не дышит.

– Всё правильно. Кто знает, как бы ещё на него могла бы повлиять твоя забота после пробуждения.

– Открой ей дверь! – прикрикнул на старика-солдата Рум.

– Я здесь вообще-то гость, – возмущенно пробубнил себе под нос вояка.

– А она, – трактирщик указал длинным, чуть желтоватым, пальцем на Анаис, – почти мой друг и действующий солдат, которому все мы должны оказывать посильную помощь.

Старик сглотнул комок слюны, который предназначался толи для девушки, толи для трактирщика, а может и просто для пола, и прошёл к двери и распахнул ее. Выходя, Анаис с осторожностью посмотрела на кончики пальцев на ногах мальчика, чтобы не задеть одеяний солдата.

– Спасибо, – сказала она, даже немного улыбнувшись.

– Не за что. Удачи вам в вашей миссии. Какой бы она ни была.

Картина воительницы, уносящей ребёнка к городским воротам, не приковала к себе внимание горожан. Привычное дело.

Городская стража лишь бросила взгляд на маленькое тело, а Анаис уже начала поворачивать за угол очередного дома, на тропинку, ведущую к казармам. Одному стражнику, казарма стоял у входа в бараки, воительница заявила:

– У одной из голов есть порез под ухом, идущий ровно к кончику подбородка. Если не хотите, чтобы о природе этого пореза догадывалась не только я, уберите на три часа стражников от ближайших ворот. По обе стороны.

Ворчливый страж без слов прошёл мимо девушки, которая остановилась на несколько секунд. Пятеро стражников отправились, шутя и переговариваясь между собой, в бараки, стараясь не обращать на воительницу никакого внимания.

За воротами её ждало широкое поле и дорога, уходящая далеко вперёд, крадущаяся по полосе холмов. На противоположной стороне от здешней конюшни была роща, S-образно уходящая к двум озёрам. Деревья там временами срастались, помогая добраться до солнца. Кустарники создавали причудливые фигуры, похожие на остров с ядовитыми острыми наростами, охраняющими нечто ценное. Где-то этой ценностью была берлога медведя, где-то – чудодейственный цветок, а где-то – и охотничья палатка, в которой и скрывалась (жила) последние три дня Анаис.

Девушка аккуратно положила мальчика на землю, поодаль от сваленных в кучку сухих палок, и села за его головой. Она смотрела на закрытые веки и улыбалась, сбрасывая ногтем своеобразную крышку с горлышка склянки. Словно выдохнув весь воздух, который только вдыхала в этой роще, Анаис поднесла зелье к сухим губам мальчика. Жидкость, всё так же искрясь, словно зная свой путь, потекла через щель между губами, пролетая над языком и пропадая в глотке.

Когда флакон опустел, Анаис прижала его к груди и, всё ещё с тенью улыбки на лице, начала делать то, к чему привыкла в далёкой Руси: ждать. Уши отказывались воспринимать какие-либо посторонние звуки, вроде ломающейся ветки под копытом какого-то зверя, а глаза —смотреть по сторонам,. Только когда этот зверь издал протяжное ржание, она немного наклонила голову, оставляя зрачок неподвижным.

Перед её взором стояла весьма знакомая фигура лошади, разродившейся недавно жеребятами. Чёрная, как ночь, у которой лишь пузо было белее цвета луны.

– Орука? – изумлённо спросила у лошади девушка.

Внезапно, прямо у неё под ухом, раздался сильный кашель, переходящий в крик, подобный первому визгу новорождённого.

– Ораку… – с добротой и надеждой в голосе сказал мальчик, медленно протягивая животному белоснежную руку.

Чёрные копыта методично рыли землю, приближаясь к обессиленному, но живому телу. Пока она шла, воительница не произносила ни звука, словно готовясь бежать от рождённого солнцем миража. Ораку опустилась, словно человек, на одно колено, как перед правителем и другом, и дотронулась носом до маленькой ладони. Почувствовав живую юную плоть, лошадь медленно выдохнула, обдавая через рукав туники всё тело мальчика теплом, оседающим на коже и уничтожающим могильный холод.

Через пару секунд улыбающийся посветлевшими губами и ясными глазами, мальчик почувствовал, как что-то мелкое прозрачное и мокрое упало ему на ресницу. Он повернул голову и увидел лицо, залитое слезами, своей давней знакомой, которая почти не изменилась с момента их последней встречи.

Анаис глядела в беспросветные ясные зелёные глаза. Её тело словно не знало, что делать. Обнимать, замереть, плакать или смеяться. И пришлось довериться тонким ручкам, поймавшим её за плечи.

– Я так скучал, – сказал мальчик тем странным тоном, сочетающим в себе радость и готовность заплакать. – Анаис…

– Я тоже, чудик, – воительница немного нерешительно обняла его в ответ. – Да не бойся ты. Помню, помню я твоё имя. Димтрикс.

Они отстранились друг от друга, целых две минуты наслаждаясь объятьями.

– Значит… – начал воодушевлённо Димтрикс, – план сработал?

– Как сам чувствуешь. Хотя я была готова тебя ещё днями выхаживать, чтобы спасти от холода и придать сил.

– Я думал, такой сон спадает только от поцелуя. Слышал в детстве сказку про принца с принцессой…

– Да для своего удовольствия целовался твой принц. Губы вымазал зельем и полез. Мне был важнее результат. И как же всё-таки странно слышать от тебя слова: «в детстве».

– Ничего, скоро снова привыкнешь. Что, кстати, с теми, кто бы мне удивился не меньше твоего, но в несколько другом смысле?

– Всё ещё недооценивает реальную силу омоложения крови дракона. Так что плечикам маленьких детишек приходится терпеть на себе ношу глупых головок.

– Но юноши всё ещё умирают… – Димтрикс отвёл взгляд от живых созданий и стал всматриваться в скопление палок.

В следующую секунду маленькая искорка заплясала в центре будущего костра, давая пламени языки для рождения и треска.

– Почему кто-то должен умирать из-за того, что кто-то другой отличается от всех? Это даже не кара за защиту! Это ненависть…

– А это тридцатилетнее создание поражается, что мир не наполнен хорошими людьми. Хотя знаком со мной.

– Порой, хорошо понимать людей означает совсем не понимать причины, почему они такие. Ты – хорошая, но… Такая. И у тебя что-то с ногой.

Димтрикс встал и потёр ладони.

– С последним могу помочь…

– Не смей! – Воительница резко дёрнулась назад и чуть было не ударила сапогом по колену мальчика.

Она встала и уселась с противоположной от Димтрикса стороны костра. Она стала смотреть на танцующие языки пламени, снимая при этом обувь. Кожа скрывала розоватую плоть с запёкшимися пятнами крови. Она вновь стала протирать живительной травой. Это действие отнимало у Анаис больше времени и сил, что было, впрочем, не столь необходимо для лечения. Но всякий раз, думая о том, как раны сами собой затягиваются, воительница вспоминала череду неприятных событий.

И воспоминания превращали жёлто-красное пламя в передачу уснувшего Димтрикса в таверну и сдачу Оль Гинь. Как она сказала, что лично избавилась от сыворотки правды и костров, ведь ножом и одно рукой лекаря можно добиться куда большего. Она проводила ножом по нервам и артериям, заставляя одновременно корчиться от боли и терять силу. А потом одним движением руки всё восстанавливала и, даже без каких—либо издёвок. С пугающим потусторонним профессионализмом, не допускающим и тени хоть каких—то эмоций, он резала каждую часть тела Анаис, надеясь найти то. Повреждение, которое заставит её сказать правду.

– Прости, – сказала она, не поднимая взгляда на мальчика.

Он, в этот момент, удивлённый и расстроенный, смотрел на свои руки, светившиеся изнутри.

– Ничего… Прости, если моя попытка помочь обидела тебя.

– Ничего. Хэй! – Сказала Анаис, улыбнувшись, когда увидела грусть на лице мальчишки. – Ты мне ещё очень поможешь.

– А когда!? – моментально наполнившись энтузиазмом, воскликнул Димтрикс. —Я готов.

Анаис негромко засмеялась.

– Уже совсем скоро. Когда будем перебираться на новое место на новой земле. Одна я дом не сделаю и не найду. Да и деловая хватка и болтание языком у тебя лучше получаются, чем у меня.

– Ты хочешь уехать из страны?

– Нет. Уедем, – и нас найдут. Рано или поздно о твоём присутствии на материке станет известно при дворе нашей общей знакомой. Мы уплывём. Я недавно плавала и знаю одну страну на том берегу. – Анаис махнула рукой в сторону, где пока маячил не океан, а зеленая роща. – Она так велика и разнообразна, что никто не будет знать, где мы бы хотели и где мы могли бы спрятаться. Бескрайние луга, леса, дышащие чистым волшебством, люди, которые не знают ни о тебе, ни о тайне твоего прошлого и крови.

– А что будет происходить здесь? – Димтрикс удивлённо посмотрел сначала на собеседницу, а потом, как ему казалось, в сторону города.

– Здесь? – Анаис взглянула примерно туда же, куда и мальчик, но немного правее. – Здесь… Всё будет как всегда. Жизнь будет течь своим чередом…

– А молодые парни – умирать. Из-за того, что они не такие, как я. Постоянно!?

– Хэй! Люди не выбирают, кем и где родиться. Ты мог родиться обычным. У тебя могла, как и у всех, вырасти борода, и ты спился бы от безысходности, умер как солдат, защитник прекрасной дамы в подворотне, мог родиться у правителя богатого города и видеть собственных лошадей, кареты и женщин через цветные стёклышки саке и тростникового порошка. И, главное, о чём следует тебе думать: как объединить то, кто ты есть, с тем, что поможет тебе выжить. По возможности вместе с дорогим человеком. – Анаис покрутила в руке кожаную флягу и кинула её Димтриксу, когда тот обратил на неё внимание. – Вот. Надо было тебе сразу дать спросонок.

– Я говорю… – мальчик сделал глоток из фляги и затих. – Ты… Ты помнишь?

Анаис ухмыльнулась.

– Ты про три ягоды шиповника и ложку мёда, которые оказались не столь сладкими? Да-а-а. Наверное, случайно именно такую настойку решила сделать. А вот уже это… – девушка достала из своего подсумка сверток с завёрнутым в него куском рыбы, во рту которой виднелся рис вперемешку с частичками имбиря. – …Оказалось у меня при себе не просто так.

Пролетев над огнём, рыба упала в руки Димтрикса, подходившего всё ближе к девушке.

Оба обменялись улыбками.

– Ты что-то хотел сказать? – рука Анаис легла на плечо мальчика.

Подход почти подействовал. Димтрикс чувствовал и демонстрировал на своём лице сильнейшую неловкость, смущение и нерешительность. Но он всё же продолжил:

– А что если я родился здесь не только для того, чтобы найти тебя и способ сбежать? Что если я могу сделать для всех юношей, всех людей, нечто большее, нежели просто обречь злую, властолюбивую женщину на вечные поиски средства для сохранения своего поста и жизни.

– Хочешь её убить? – Анаис изучающе посмотрела на собеседника.

– Не знаю. Просто это, – Димтрикс пару раз хлопнул себя ладонью по груди, – удручает. Невероятное чувство беспомощности и страшного желания сделать хоть что-то.

– И ты сделаешь. Всё, что хочешь и как хочешь. Но не здесь. Улучшение жизни хорошо до тех пор, пока не поймёшь, сколь мало ты делаешь, и что эта часть мира уже не может быть спасена. Поверь моему опыту. Я всё детство готовилась к тому, что буду проводить вечера напролёт с семьёй, после песен и танцев в домах богатеев в роскошных одеждах и гриме. Я даже себе образ придумала. Когда-нибудь расскажу о нём. Но тут мне сказали, что я и многие мои подруги станем солдатами. Ничего. Обучилась, чему нужно. Решила: раз всё это совпало с моим взрослением, значит, нужно выложиться по полной. Лучшая в фехтовании. Лучшая в тактике. И, как мне потом сказали, в человечности. Спасла, выведя с линии обстрела, отряд. Прикрыла грудью командиршу, когда рядом били из балист. Держала жика на одной руке над пропастью под мостом, пока его не удосужились поднять. Но, стоило лишь раз увлечься боем и не заметить, что кого-то опять надо спасти, как они всё забыли: стали обижаться и оскорблять. И да, так я предпочла службе судьбу наёмника, которая свела меня с тобой и благодаря которой я тебя спасла. Если ты ещё веришь в какие-нибудь знаки, подумай: не знак ли, что я выучила свой урок, и после этого мы встретились?

Анаис сделала глоток из своей второй фляжки, которая была умело спрятана в сапог и по форме повторяла одну сторону голени. А затем поморщилась.

– Не думай я, что детям не дают пить не из-за души, а из-за тела, поделилась бы. А так, прости.

Димтрикс неловко ухмыльнулся:

– А как же твоё рождение? Я почти старше тебя и тоже могу кое-что сказать, основываясь на опыте. – Мальчишка выхватил у Анаис флягу, которую она демонстративно держала только двумя пальцами.

– Ну так… Сделаем из дня пробуждения день воспоминаний? Могу, как единственная прошедшая, рассказать о первой любовной близости в конце!

Они обменялись дружескими тычками в плечо, из-за чего девушка даже повалилась на спину.

– Значит так! Ну я тебе…– не успела Анаис договорить, как тонкие пальцы рыжего мальчика коснулись её шеи и затанцевали на ней, вызывая приступы смеха и заставляя вертеть головой во все стороны, словно змея, уклоняющаяся от ударов. – Хитрюга блохастая.

Они хором продолжили:

– А коротко – лис.

– До встречи с тобой я встретил простых крестьян и медика в небольшой деревне. Я был просто бегающим туда-сюда мальчишкой, который не мог ни у кого узнать, как правильно выжить. Мне тогда стукнуло двадцать пять, если быть точным. Они пригрели меня, ни о чём не спрашивая и не требуя платы, научили кое-чему.

– Чему же?

– Например, уходу за лошадьми. Как показать животному, что в тебе есть силы, которых на самом деле может и не быть. Медик научил меня исправлять простейшие травмы. И так далее. Это всё были хорошие, работящие люди, которые жили и воспитывали детей, в том числе и мальчиков. Да так, что даже я подумал бы, что в ком-то из них течёт кровь дракона. Разве то, что такие люди живут в этой стране, не означает, что у неё есть надежда на светлое будущее? Если бы не уроки, которые мне там преподали, я бы не сдружился так хорошо со своим… Вторым лучшим другом. Да и тебя бы после той стычки с бандой не смог бы подлечить нормально. Представляешь, в некоторых других деревнях, в голодный год, лошадей обезглавливали после того, как они давали потомство, и ели. А у них придумали учредить возле дороги скачки, на которых многие могли обменяться лошадьми, сделать ставки и так далее. Деревня получила новых посетителей, лекаря, таверну и источник дохода, став почти городом.

Анаис тяжело вздохнула.

– Ладно. Возможно, ты в чём-то прав. Хотя мои планы и твой внешний вид

всё ещё не дают мне в это всецело поверить. – Воительница встала и отряхнулась от прилипшей упавшей листвы. – Не хочешь сходить в хлебную лавку? Мне надо поговорить с владелицей, а ты наешься за всё это время. Раз ты так боишься сказок, можешь попросить убрать яблочные пироги подальше.

Оба посмеялись и пошли в город, доведя лошадь до конюшен, чтобы её держали готовой.

Булочница стала куда более позитивно настроенной, когда Анаис зашла в таверну. Она улыбалась, глядя на Димтрикса, и даже сама подобрала с помощью двух вопросов идеальный десерт для мальчика. Слоёный мягкий пирог из чистого теста, под слоями которого покоились слоислои масла из земляники.

Пока Димтрикс стоял, жевал и глядел в окно, Анаис расспрашивала булочницу о причине приезда ведьмы ко двору.

– Насколько мне известно, и как я могу понять по последним заказам её сиятельства, – отвечала та, – у неё намечается свадьба с кем-то из других высокородных. Если делать ставки… Хм. Я бы сказала, что смешивать муку с рыбой, требовать, чтобы на две кружки мёда приходилось по четыре рома и чтобы снегостоя было не меньше чем снега в этой части материка по зиме, решились бы только люди с берега. А из тех, кто мог бы пойти в мужья к нашей правительнице, не унижаясь и не забирая у неё деньги, чтобы свести концы с концами, у нас есть только….

– Гун Инчи. – закончила за собеседницу Анаис.

– Именно, – поддакнула женщина.

Гун Инчи. Правитель морского города на западе материка, который, во время войны двух почв, потерял состояние, платя солдатам за то, чтобы те не топили вражеские суда, а приплывали и продавали их ему. Другие прибрежные правители жалели его или издевались над ним, думая, что у молодого осетра началась мания, пока они старательно богатели с помощью пиратства, игр с стоимостью и качеством оружия и того подобного. Но, когда туман войны сменился пеленой перемирия, избыток оружия, пленников, нажитого и награбленного нужно было куда-то девать, чтобы при этом получить что-то взамен. Война, выпавшая на годы, полные штормов, унесла флотилии других правителей, которым нужно было ждать, пока вырастет новая крепкая древесина. Но у Гуна был флот. Первый всецело торговый флот на материке. Торговля шла в полную силу, и даже уничтожение дорог из других, менее удачных, прибрежных городков не смогло обрушить десятки кредитов доверия к Гуну Инчи как к человеку дела.

Только его кораблям Анаис могла доверить жизнь Димитрикса на пути к далёкой стране.

– Значит, нам надо поторопиться, – заметилавоительница, глядя на солнечно рыжий затылок спутника. – После заключения этого союза враги Миры станут врагами Гуна.

– Ну, раз вы собираетесь, как я понимаю по вашему личику, в дальнюю дорогу, вот. – Одним махом женщина сгребла с полки на шкафу пятёрку пушных булок и уложила их на прилавке. – Уплатите как за две и можете забирать.

– Благодарю вас, – улыбаясь, сказала Анаис, убирая угощения в небольшой мешочек. – Можно у вас спросить, почему вы нынче так счастливы? Я понимаю, слово не совсем подходящее, с учётом недавних событий, но вы заметно радостнее, чем были до этого.

Булочница покраснела, чуть ли не так же как при готовке.

– Верю, что никому не расскажете, потому что это никому и не нужно, – сказала она. – Я нашла деньги, чтобы выкупить голову сына. Рум дал. Если бы не он, я бы вас, особенно с ребёнком, и на порог бы не пустила. Добреет, видимо, старый лис.

– Да, видимо, – пытаясь осознать услышанное, промямлила Анаис. – Ну… Мы пошли. До свидания.

– Удачи вам на дорогах, – попрощалась владелица лавочки.

Стрелой вылетев из заведения, Анаис поспешила к городским воротам, не останавливаясь и на ходу на слух определяя, вышел ли за ней Димтрикс.

Без лишних слов, подкинув монету конюшему, девушка запрыгнула на лошадь, предварительно закинув Димтрикса животом на спину животного, подвязав его, чтобы тот не упал. Они тронулись в путь.

– А это ещё зачем!?

– За тем, что ты можешь сбежать и сбежал бы. Тем самым, заставив меня гоняться за тобой и наломать дров.

Казалось, лошадь словно понимала, кого уложили на неё и куда именно, из-за чего пыталась не сильно спешить и не задирать задние лапы.

– Реальных детей куда проще раскусить, чем тех, кто вынужденно остаётся ребёнком. – рассуждала Анаис. – Хотя, будь ты обычного для своего возраста вида или реальным ребёнком, я бы в жизни тебя не уложила так близко к своим бёдрам. По разным причинам.

– Думаешь, не будь во мне крови дракона, тебе было бы трудно устоять перед красавцем, которым я мог бы стать?

– Конечно, малыш, конечно. Вот вырастешь, большим, сильным, красивым. А пока…

– Кстати, думала уже, как объяснишь страже, что у тебя связанный ребёнок в явно неудобной позе? Я на инвалида или на пойманного преступника не тяну.

Лошадь, повинуясь движению и желанию всадника, остановилась. Спрыгнув, Анаис обошла её сзади, обрезав сдерживающие Димтрикса путы. До того, как воительница снова заняла свое место, малец ловко перевернулся, упираясь грудью в лошадь, и перешёл в сидячее положение. Лошадь снова пошла вперед, Тонкие детские руки обняли девушку на уровне пупа, не решаясь даже немного коснуться груди.

– Я скучал по этим дорогам, – мечтательно протянул Димтрикс. – По нам на них.

– Я тоже… – Анаис замялась, пытаясь хотя бы в этот раз найти слово, способное передать её отношение к маленькому и одновременно большому спутнику. – Брат. Я тоже.

Так они ехали долго. Настолько долго, что солнце, светившее им изначально в спины, успело пролететь над ними и направляло лучи обоим в глаза. За очередным крутым поворотом, их ожидала тройка всадников в голубых цветах, явно из города, который нужен путникам. Они были облачены в доспехи, и у каждого на поясе висел меч, а из-за спины выглядывало копьё. Поравнявшись с путешественниками, всадник, ехавший посередине, жестом велел остановиться.

Это оказались стражи границы, которые то и дело бросали взгляды на волосы Димтрикса.

Общение началось с простых вопросов о цели поездки, роде занятий и упоминания списка многочисленных врагов местного правителя. Когда подловить девушку на вопросах не удалось, незнакомцы перешли к прямым угрозам убить обоих.

Когда один из них подошёл верхом на коне к хвосту лошади, по мнению Анаис, слишком близко, девушка произнесла:

– Стойте! Я согласна.

Ближайший к мальчику солдат остановился, когда второй подошёл с другой стороны поближе к Анаис. Девушка делала вид, что собирается соскочить с лошади, медленно сжимая ладонью рукоять меча, перекидывая ножны на спину лошади между ней и Димтриксом. Но ей нужен был не он. Воительница наклонилась в сторону подъезжающего солдата, приподняла руку и уже в следующий миг стояла на земле. А к ней под ноги упало тело всадника, в горле которого торчала рукоять длинного ножа. Третий всадник достал из-за спины копье и, чуть двинув вперёд коня, метнул в девушку. Она ушла в сторону, пропуская остриё и часть древка мимо себя, извлекла меч из ножен и, до того, как совершить замах, ударом снизу разрубила копьё надвое. Удар сверху почти отрубил стражу руку, но тот, выбросил из рук копьё и погнал животное к своему напарнику.

– Хватай его! – крикнул страж, разворачиваясь в сторону Анаис и доставая меч.

Воительница встала в стойку, взяв оружие в обе руки, специально не глядя на второго солдата, чтобы не пробудить в себе лишнего волнения. Только она, стук копыт и вражеские руки с мечом. Воительница понимала, что не достанет до головы, а о том, чтобы ранить лошадь она и думать не хотела. Из-за чего, кстати, ранее часто упускала высокопоставленных врагов, за которых могла бы получить солидный выкуп.

Страж размахнулся. Девушка сделала короткий шаг вперёд, который был почти незаметен тому, кто двигался на неё, но очень помог подготовиться к выпаду. Плечо солдата двинулось. Миг! – и оба нанесли удар. Анаис двинулась вперёд и вправо, в сторону от коня. Её клинок пронзил остриём небольшой зазор между частями доспеха. Солдат выпустил меч из рук, Анаис извлекла из его грудной клетки свой. Не издав и звука, проигравший упал с коня за спиной девы.

Последний страж оказался, как ни странно, самым крупным из всей троицы. Он схватил одной рукой Димтрикса за шиворот, забросил себе за спину и пустил лошадь в галоп. Мальчишка, не растерявшись, ухватился руками шею пленителя, но тот только посмеивался, ведь броня была слишком крепкой, чтобы поддаться рукам ребёнка. Тогда Димтрикс стал срывать с себя клочки одежды и бросать их на дорогу.

Анаис быстро схватила лошадь за поводья и, убрав меч в ножны, запрыгнула и поскакала следом. Животное, словно понимая, что происходит, неслось быстрее обычного, точно зная, что всадница спасет её друга. Солдат снял с пояса одноручный арбалет, развернулся в седле и прицелился сначала в грудь Анаис, а затем – в голову лошади. Девушка вновь положила руку на рукоять меча, готовясь отбить болт на лету. Но, как только мускул, идущий от запястья к тыльной стороне указательного пальца, начал шевелиться, Димтрикс это заметил и вцепился двумя руками в локоть пленителя, опуская его вниз. Болт ударился наконечником об одинокий камень на дороге в стороне от копыт Оруки. Солдат отбросил оружие в сторону и ускорил бег своей лошади. Но в борьбе с чёрно- белым спутником Димтрикса ни один конь и ни одна кобыла материка не могла продемонстрировать достаточной скорости для победы или ничьей.

Воительница настигла врага, когда конь уж чуял запах выпечки и своих сородичей, оставленных в стойлах. Клинок с визгом вылетел из ножен и удивительным образом пронзил рубящим ударом кожу, вену, часть артерии и мочку уха стража. Последняя с хлюпаньем упала на землю.

Анаис потянула руку к Димтриксу, на что тот ответил таким же движением.

Внезапно, в тот момент, когда между двумя лошадьми упало тело поверженного всадника, животное под мальчиком дёрнулось и ускорилось так, что Димтрикс еле успел схватиться за седло, чтобы не упасть. Когда безымянная кобыла обогнала Оруки, в землю перед последней ударила яркая, широкая светло-голубая молния, разбросавшая дорожные мелкие камни и сильно пугая кобылу.

Лошадь встала на дыбы. Длинные чёрные пряди гривы хлестнули девушку по лицу. Она с силой вцепилась в поводья, отклонившись назад, чуть ли не падая. Чтобы не навредить лошади и перегруппироваться, Анаис спрыгнула назад и приземлилась на согнутые ноги и кончики пальцев одной руки. Вторая, в мгновение ока, извлекла из ножен меч. Из такого положения ей были хорошо видны крепостные стены города и низкий силуэт женщины в фиолетовой мантии с посохом из переплетённых тонких рук, стоящий на них. Когда под силуэтом в вечерней мгле в городе скрылась лошадь с маленьким всадником, из ворот выбежала четверка воинов. В фиолетовых цветах городской стражи, они были вооружены арбалетами. На их поясах висели ножны с мечами, которые были короче и внешне намного проще, чем тот, что держала Анаис. Но за ними виднелся силуэт куда более опытного солдата.

Лошадь отскочила в сторону и побежала по направлению к лагерю.

Анаис быстро определила последовательность, в которой стражи будут стрелять, и, опустив клинок остриём к левой ноге, начала приближаться к первому стрелку, . Её концентрация была полностью направлена на выявление малейшего движения в районе спускового крючка арбалета. Как только стрелок немного поправил локоть руки, удерживающей оружие, Анаис тут же повела меч вверх и наискось.

Щелчок.

Звон металла о металл – и вот уже арбалетный болт кружится в воздухе, отлетая туда, куда его послал меч. Анаис увидела страх в глазах стрелявшего и поспешила избавить от него солдата. Меч почти вернулся в изначальное положение, но в один миг замер, развернулся и влетел в просвет между пластинами брони на животе врага, ударяясь сначала о позвоночник, а затем о панцирь, прикрывавший спину.

Когда обагрённая кровью сталь вырвалась наружу, унося за собой фонтан крови, Анаис уже смотрела в глаза следующему потенциальному стрелку, решив сначала отбить выстрел, а уж потом бежать. Но она ошиблась с целью.

Тот парень, на которого она смотрела, хоть немного и подрагивал, но не смог сдержать ухмылки. Когда тело товарища рухнуло на землю, из-за его спины показался, стоящий во весь рост, третий воин, который уже давил на спуск.

Анаис бы не успела выставить между собой и кончиком вражеского болта даже кончика меча и только спокойно смотрела на него. Она пыталась последним вдохом перед попаданием оставить в себе как можно больше энергии. Воительница планировала использовать новоприобретённую агрессию, чтобы за три пируэта отправить трёх стражей в мир иной. Если она в следующий миг не будет смертельно поражена. Слабая надежда словно бы закрыла для прошлой жизни возможно пробегать перед глазами. Было лишь здесь и сейчас.

Но внезапно, в решительную долю секунду, в плечо стреляющему ударилась пара копыт Оруки, пригвождая обидчика своей подруги головой к земле. Крик боли быстро сменился молчанием и хрустом дробящихся костей черепа. Болт пролетел через край рукава так, что по его одной стороне заструилась тонкая струйка крови, от которой отлетали капли из-за слабенького вращения в воздухе.

Оруки продолжила свой бег, сбив с ног ещё одного противника. Передними копытами она отбил арбалет в сторону, повалила противника и потопталась копытами, разбив задними кости таза, задев также и пах.

Уже не особо целясь, последний стражник пустил снаряд в лицо воительнице, отбросил первое оружие, и извлёк из ножен короткий меч с широким и толстым лезвием.

Анаис отвела раненную руку за спину и одной рукой закрутила меч вокруг своего запястья. Лязг стали о сталь – и уже оба оппонента двигались друг на друга. Стражник попытался разрезать деву ударом сверху. Но после удара и его слабого продолжения в виде рубящего удара, мужчина нашёл себя с разрезанными венами на сильной руке и обжигающе холодной сталью, которую чувствовали оба края рваной глубокой раны у основания шеи. Девушка видела, как дрожал от страха белок в глазах молодого стражника и как беззвучно открывался и закрывался рот. Фонтан живой алой крови, вырвавшийся вслед за лезвием длинного меча, словно бы толкнул ослабевшее тело, и то упало сначала на бок, а затем на спину.

Воительница пару раз вдохнула и выдохнула, приводя дыхание и биение сердца в нормальное состояние. Оруки подскочила к подруге и упёрлась мордой в плечо, а затем и в ладонь.

– Спасибо. Ты меня сегодня спасла, девочка, – приговаривала девушка, улыбаясь той улыбкой, за которой могла спрятать боль и рвущиеся слёзы. – Лучшая! Лучшая девочка.

Воздух, льющийся из больших чистых нозрей, приятно холодил руку, умудряясь пробраться даже под рукава. На ум сразу приходили мысли о том коротком времени, когда ровное мирное дыхание этой лошади служило лучшей колыбельной для Анаис и Димтрикса, устроившихся поудобнее под открытым небом.

Но покой не был долгим, ведь к ним приближался последний – и самый отличный ото всех, кто был раньше, – воин. Из-под его шлема выглядывали длинные тёмные тонкие волосы.

Анаис жестом остановила противники и уголком своей штанины вытерла кровь с меча. После этого она сделала шаг навстречу сестре по оружию. Когда их разделяло всего пара метров, обе остановились.

Воительница глядела на юное женское лицо, тронутое не юношескими прыщами, но имеющее два шрама, полученные толи от клинка, толи от стрелы. Один был частично спрятан за шлемом и гривой волос, торчащим в форме лодки из-под предмета брони. Второй – на обеих губах и ниже щеки, наискось. Видимо, пыталась уйти от удара.

– Перевели из какого-то элитного отряда в стражники? – спокойно, с толикой наигранной надменности, поинтересовалась Анаис.

– Почему же? Выделили из отряда и дали особое задание, – сказала незнакомка, чуть кивая на каждом слове и оценивая внешний вид собеседницы. – Cлавный меч.

– Благодарю. Редкий сплав. Пришлось много учиться, чтобы заслужить такой.

– Заметно,– воин скрестила руки на груди. – Хотя ряд движений – лишние. Не понимаю, почему надо было последнему бить по запястью или почему нельзя было сразу перевести отражение болта в атаку.

– Может быть когда-нибудь поймёшь. Ты не уследила за дистанцией. При равной реакции нам обеим было бы трудно достать оружие. Раз моё уже наготове, трудно будет только тебе.

Незнакомка сделала короткий благодарный поклон и отступила назад на два шага.

– За мной бы послали только того, кто воевал. А не гонялся за местными бандитами. Раны, судя по всему, яда не знали… Лизь Иоа? – Анаис, не сводя взгляда с плеч и верхушки шлема, водила кончиком лезвия по земле у своих ног.

– Да.

– Повезло. Соболезную насчёт твоих сестёр. Уверена, они храбро сражались, как и ты.

– Это был мой план, – коротко ответила незнакомка, всё же кивнувшая, когда Анаис проявила сочувствие. – И я уже проанализировала все возможные способы победить. По нашей истории – один метод, по мировой – двенадцать.

– Включая тот безрассудный с обстрелом врагами тухлыми яйцами, чтобы разозлить и заманить на удобную тебе территорию? – уголки губ обеих девушек приподнялись. – Если бы я тогда осталась на службе, может быть, помогла бы с планом.

– Но тогда бы не встретила его? – незнакомка чуть повернула голову назад. В сторону крепостных ворот.

– Да. – Анаис вздохнула. – Значит, тебе всё рассказали, как есть, и мне тебя не разжалобить.

– Да. Мне нужна эта реабилитация.

– И свой свадебный подарок для госпожи? – спросила с ухмылкой Анаис, надеясь хотя бы этим удивить собеседницу.

– Можно и так сказать.

Ветериграл с волосами девушек, как лихой конюший – с хлыстом.

«– Надеюсь, подарю тебе достойный бой», – сказала Анаис, поднимая меч, конец которого смотрел на кончик носа соперницы.

– Взаимно, Анаис.

Соперница извлекла из ножен меч, который тут же обрушился на Анаис ударом снизу, а затем – сверху. При этом она приблизилась к Анаис максимально близко. Вокруг сражающихся воительниц носилась и грозно ржала чёрная лошадь, подобная ангелу смерти, пытающемуся как-то помочь той, на чьей она стороне.

Анаис ушла от удара, нанося колющую контратаку. Незнакомка также отскочила в сторону, чуть было не нанизав своё плечо на вражеское оружие. Воительница согнула раненную руку в локте, завела за спину, чтобы её не смогли использовать как слабое место. Своеобразной подпоркой для конечности стало бедро. Она сделала ещё один стремительный выпад. Незнакомка отступила в сторону, размахнулась и нанесла удар, намеренно ушедший в сторону плеча повреждённой руки. Но Анаис остановила свое неудачное нападение, перевела клинок в горизонтальное положение, надавив на оружие противника, ускоряя его ход вниз. Часть рукава, прикрывавшая до это плечо, с треском разорвалась, слетела и легла на землю, расправляя идеально гладкие края. Холодная сталь прошла настолько близко к коже, что Анаис подумала, будто с руки слетел десяток тонкий коротких волосков. Она сделала решительный шаг и вперёд вывела безоружную руку из-за спины. Блокируя поднимающийся клинок убийцы плечом, боком и тонкой кожаной прокладкой, прикрывавшей подмышку.

– Урок с дистанцией. Поняла, – быстро проговорила незнакомка, решив действовать раньше, не позволив Анаис отреагировать.

Скорый удар ногой по ноге противника. Захват рукой свободной части рукояти меча Анаис. Всё это произошло так быстро, что наёмнице пришлось отпустить собственный меч, перешедший под контроль оппонента, и взяться за рукоять его орудия.

Пригнувшись, убийца взяла новое оружие в сильную руку и с размаху ударила в открывшийся бок, парой сантиметров выше тазовой кости. Анаис припала на колено, нахмурившись (вскрикнув) от боли и прижимая руку к окровавленной ране. Анаис отбивала удар за ударом, которые враг пытался обрушить на уязвимую половину тела. Сбоку, сверху, наискось. Наискось, сверху. В момент нового удара сбоку, Анаис оттолкнулась ногой, которая не упиралась в колен, заскользив назад по земле. Кончик лезвия вражеского меча мелькнул в миллиметре от глаз. Уловка сработала – и незнакомка, после первого удара, развернула лезвие острой стороной к склонённому противнику, переходя в атаку. Напрягшись всем телом и с выдохом, похожим на бешеный крик, Анаис вскочила, перехватила клинок, раненной рукой сжала предплечье убийцы и, зайдя ей за спину, нанесла пару точный ударов кончиком меча в щёку и висок, лишь немного не добравшись до глаза. Удар ногой в коленную ямку заставил наёмницу согнуться. Соперница на миг склонила голову, позволив Анаис сбить с неё шлем. Наёмница уже чувствовала, как её рука слабеет, пальцы невольно разжимаются, и воительница сможет перетянуть меч на себя.

Миг! – и ударом, которым лекари в иных странах вонзают иглы, Анаис погрузила кончик оружия под самое основание затылочной кости бывшей сестры по оружию, нарушая путь всякого импульса от мозга. Заставив соперника навечно закрыть глаза.

Меч Анаис упал на землю, бренча о мелкие камушки. Она сама разжала пальцы и, крутя головой, чтобы прогнать накатившую ярость, прощупала пальцами рану на боку. Броня в этом месте была разорвана и образовавшимися краями прижималась к рубашке и коже. Вымазав пальцы в жидкости, которая вытекала из неё, девушка поднесла их к носу.

– Кровь, – сказала она вслух, пытаясь замедлить учащенное сердцебиение. – Больше ничего. Значит, органы не задеты. Или задеты не сильно.

Она согнула ноги в коленях и подняла свой меч с земли, вновь очистив его от крови и наконец-то возвращая в ножны. Оруки медленно подошла к девушке, становясь к ней боком, точно зная, что той нужно. Анаис забралась на спину лошади, с трудом поборов желание лечь так, как она недавно клала Димтрикса, чтобы не напрягать никакие мышцы. Она двумя пальцами стягивала края разорванной рубашки, прижимая их друг к другу и к ране.

Голова разрывалась от мыслей. Оль Гинье желала извести Анаис, навязав бой с погибшей наёмницей, чтобы дать понять: она хоть и лучшая, но это значит только то, что её может убить больше просто хороших. А значит будут ещё сёстры. И Анаис остаётся только уходить из-под ударов, отражать атаки, или же бросаться на врагов без шансов на победу.

Лагерь снова был тёмен и пуст, как в те дни, когда девушка готовилась отправиться на выполнение задания Рума и когда возвращалась с него. Сгоревшие поленья в костре, бесполезная палатка и пустая фляга.

Анаис взяла в одной из сумок рядом с седлом бинт и маленькое лезвие. Из другой – флягу. Она легла на здоровый бок, положила в рот бинт и открутила крышку с фляги. Впервые за последние часы, девушка сняла защиту, ощутив себя голой невинной девой в подворотне города воров. Грудь и живот двигались в такт замедляющегося дыхания. Девушка отвела руку с флягой назад, устремив взгляд в землю. Запах спирта бил в ноздри человека и лошади, заставляя вторую недовольно фыркать. Тонкая струя жидкости сорвалась с горлышка и коснулась раны. После пыток ведьмы обжигающая боль была уже не столь страшной, хотя изо рта, скрытого белой тканью, доносилось болезненное мычание, а из одного глазасоскользнула слезинка. Быстро отбросив флягу в сторону, Анаис выхватила моток бинтов изо рта и, усиленно дыша, дважды закрутила бинт вокруг живота. Отрезав лезвием ненужный кусок, девушка улеглась на спину и стала спокойно глядеть на листья деревьев и проплывающие над ветками облака.

Она не была против смерти как таковой. Но она была против смерти, во время которой, – она бы осознавала, – дорогой ей человек будет страдать. Она желала снова оказаться рядом с ним, предварительно умертвив всех, кто посмел их разлучить. Хотела всё же разгадать загадку его уникальной двоякой души. Взрослый юноша в теле мальчишки, взрослые амбиции (ему 30 лет как выше говорилось) вперемешку с детской добротой.

Она помнила, как дезертировала с одним другом и тремя подругами. Как они вместе нашли Димтрикса, который представился сыном знатного вельможи, выиграв для себя место в их стройных рядах. милом путовавшем плену и жизнь. Помнила, как одна из подруг, поддавшись зависти, желала её убить и, после побега Димтрикса, организовала покушение. И особенно чётко помнила, как её, лежавшую на трёх трупах, безжалостно проткнутую мечом в спину, выхаживал этот странный ребёнок, который, руководствуясь местью, мог бы добить её или просто уйти. Его тонкие пальцы, как паучьи лапки, сплели сеть из нитки и иголки, скрепившей часть её плоти. А она скрепила себя с ним обещанием защитить и когда-нибудь понять.

Упершись на ножны, как на костыль, Анаис поднялась на ноги и зашагала вперёд. Через несколько метров она уже была напротив озера. Лошадь поравнялась с ней и опустила морду, чтобы испить чистейшую воду.

– Будь ты человеком, за твои дела с тобой надо было бы выпить.– сказала девушка, оглядываясь по сторонам в поисках решения.

На берегу озера, в месте, которое предусмотрительно выбрал сам Димтрикс, Анаис подняла небольшой камень, под которым земля была суше, чем в других местах. Разрыв почву, девушка достала свёрток с ножами, похожими на те, которые она оставила в теле первого сегодняшнего противника. Оба ножа отправились в маленькие ножны на спине. А также рядом с ними покоился короткий надёжный клинок вакидзаси. Почти как её собственный меч. Только меньше, тоньше в лезвии и легче. На его рукояти висела цепочка с амулетом в виде вытянутой морды дракона, глаза которого, прикрытые мельчайшими серебряными чешуйками, были выбиты из рубина.

– Я верну его тебе, парень, – пообещала воительница, запихивая оружие себе за пояс и возвращаясь к рассуждениям.

Ворота взять нельзя. За городом, в ближайших нескольких метрах вокруг, знакомых у неё нет, как и деревни, в которой можно было бы устроить отвлекающий пожар. Чёрный ход из города был скрыт от глаз, и знаний кого-либо, кто не имеет постоянного доступа к. Значит, нужно лезть через стену. Но в каком месте?

И тогда Анаис, удобно устроившись у воды, пустилась размышлять о том, что она в принципе знает о внутреннем устройстве города.

Пекарня сейчас занята приготовлением к свадьбе, и использовать её поставщиков не имеет смысла. По слухам, колодец в городе питается подземными водами, а так глубоко, особенно с такой раной, было бы глупо спускаться. Прошедшие казни привлекли всех торговцев с окрестных земель, что усилило контроль на главных воротах, не позволяя через них проникнуть внутрь.

Оставался только сам дворец и городская таверна. Про местную темницу Анаис точно ничего не знала. Оттуда никогда не сбегали, поскольку там преступник либо ждал собственной казни, либо момента, когда сломается и решит пойти на сделку с Румом. Он выводил людей через парадный вход, и они просто исчезали, начиная новую жизнь где-то ещё.

Анаис ухватилась за последнюю фразу, словно всё это время летела в глубочайшую пропасть безнадёжности.

Эта женщина не приемлет никаких заверений матерей, пытавшихся спасти своих чад, даже если те были выходцами знатных родов. Значит, чтобы сохранить грозное лицо, ей, – если она и шла навстречу Руму, когда тот уводил заключённых, – нужно было точно знать о надёжном и неизвестном никому пути из города. Неизвестном никому, кроме него.

Анаис поднялась и медленно зашагала вдоль берега, глядя то на воду, то прямо перед собой. После выхода за ворота или из подводных пещер, смельчаки рано или поздно отлавливались стражниками или сдавались ответственными и жадными до подкупа гражданами. Поэтому после выхода из потайного хода они должны были сразу попасть в место, где их никто не сможет найти. Стража не сторожит, так как нет прямой угрозы, а горожане не суются из-за самой лучшей мотивации. Девушка отшатнулась, чуть было, не напоровшись на шипы болотистой розы.

Но как попасть в лес, минуя высоченные стены? Подкоп?

Ответ воительнице подарила маленькая птичка, пролетевшая над водной гладью до противоположного берега, рядом с которым возвышался холм, а на его вершине начиналась стена города. Она, словно брезгуя, не полетела вверх, а спикировала на небольшую лужицу, схватив клювом одну из роящихся там мух, быстро ее проглотила и пошла на второй охотничий круг.

Анаис быстро сорвалась с места, насколько позволяла повязка, и, переставляя ножны в такт с ногами, вернулась в лагерь. Там она вернула на своё тело броню, обновила пояс, повесила не него ножны и флягу. Перед уходомона надкусила яблоко, лежавшее возле костра, и потрепала гриву лошади.

– Только… Будь осторожна, – прошептала она. – Когда я его спасу, ты нам очень сильно понадобишься.

Закончив фразу, она с сильной сомкнула губы, похлопала лошадь по виску и пошла к той самой луже.

Как она и думала, мух над ней оказалось больше полутора сотен, а сама лужа на самом деле была глубочайшей ямой со смрадным запахом, исходящим из её недр. А к ее краю подходил узкий, пока что ещё сухой, ручей. Сделав ещё несколько шагов и осматриваясь, Анаис подошла к странному, неестественно выглядевшему, кусту, земля под которым подходила к основанию ствола слишком близко. Словно у него совсем не было корней. Девушка взялась за ветвь куста и подняла его вверх. Тот совсем недолго сопротивлялся, после чего полностью вышел из почвы.

За растением оказалась расщелина, выглядевшая достаточно широкой, чтобы Анаис смогла в ней проползти и достаточно темной, чтобы можно было поверить в то, что ход за этой расщелиной ведёт к пространству под таверной.

– Собственная канализация. Хитро, – проговорила Анаис себе под нос.

Девушка тяжело вздохнула и, сделав глоток жгучего напитка, поползла в расщелину. При этом она не совсем сознательно старалась приподнимать один бок над камнем и землёй. Кожа брони протяжно скрипела. Рука, раненная арбалетным болтом, почти зажила. Работа руками и частые ранения словно бы заставили организм привыкнуть к самостоятельному регенирированию.

Пока она ползла, запах и вкус спирта брали на себя лишь небольшую часть спёртости воздуха и смрада, поэтому Анаис решила найти способ отвлечься ещё и в своих мыслях. И её мысли подарили девушке совсем неприятные догадки.

Людям берегового правителя был нужен Димтрикс. И они собирались его доставить именно сюда. Значит, свадьба – не просто акт чистой любви и налаживания политических и экономических отношений, а ещё и обмен услугами. Но чего важного могла здешняя госпожа предложить императору морской торговли?

Анаис предпочла ответить на другие вопросы, активно продвигаясь по проходу вперед. Откуда та тройка солдат узнала о том, когда и где будут проезжать они с Димтриксом? Как с ними удалось так хорошо скоординировать действия Оль Гинье, этой чокнутой ведьме? Лишь один человек мог сказать, что именно нужно забрать у Анаис. А вернее, кого. И эта догадка порождала в девушке ярость, что, подобно сильнейшему ветру, бившему в спину, подгоняла её двигаться всё резвее и резвее.

Наконец она добралась до места, где смогла встать во весь рост. Воительница оказалась в маленькой пещере, к одной из стен которой была приставлена лестница. А вверху виднелся свет из небольшого отверстия в деревянной крышке, оснащённой с этой стороны ручкой.

Анаис полезла наверх. Через несколько секунд она оказалась в небольшой уборной, настолько узкой, что просто расправив плечи, она упиралась костяшками в стены, а носочками – в дверь. Стоя там, Анаис слышала пьяные разговоры где-то внизу и трезвый мужской знакомый голос, где-то за стеной, на одном с ней этаже.

– Дамы, дамы! Я вас уверяю, до её прихода у нас куча времени. Можем заняться чем-то куда как интереснее, чем охрана этого чудного мужского тела.

Звук сильной хлёсткой пощёчины.

– Не будь слишком хорошего мнения о себе, – сказал низкий женский голос.

– Мы принесли обед безбрачия до окончания службы или получения серьёзной раны, – продолжил её речь другой стальной голос.

Анаис обратила внимание на слишком уж выпяченную в её сторону часть стенки, разделяющую этот закуток и комнату переговорщиков. Она медленно приоткрыла дверь и вышла в длинный коридор. Одна рука ушла за спину и извлекла из ножен нож. Второй рукой девушка коснулась нужной двери, вдохнула побольше воздуха и, толкнув створку от себя, влетела внутрь, тут же метнув оружие туда, откуда слышала последний из трёх голосов, пронзая плечо высокой женщины в доспехах, вооружённой копьём. Отталкивая назад сидевшего Рума, с кровати вскочила вторая девушка, с ходу нанося удар серпом по воздуху, совсем немного не достав до Анаис. В другой руке нападающей блеснул второй серп, который заставил наёмницу замереть в дверном проёме в ожидании новой пары атак. Когда враг, размахнувшись одним оружием, быстро двинулся на неё, воительница резко потянула дверь на себя, сильным ударом прибивая предплечье нападающей, ударила ту в локоть, заставив выпустить оружие из рук, которое сразу перехватила и вонзила остриё серпа в подмышку его владелицы. Анаис положила руку на плечо женщины, вторую – на талию, и осторожно посадила на пол, уперев спиной в стену.

– Не вынимай, – проговорила она, переведя взгляд на ту, которая уже извлекла из плеча кинжал и готовилась нанести колющий удар копьём.

Острие копья пролетело в паре сантиметров от груди увернувшейся девушки, которая вскочила одной ногой на колено Руму, прыгнула вперёд и нанеасла ему удар в челюсть. Оказавший на кровати, Анаис, доставая меч, ударила рукоятью в зубы женщине, а затем всё той же рукоятью врезала по виску женщине, отправив копейщицу в страну снов.

– Кровотечение из плеча, надеюсь, достаточно серьёзное ранение, чтобы вы забыли про это… недоразумение и нашли себе мужчину, – дерзко произнесла она, спрыгивая с кровати и подходя к Раму, потирающему ушибленное место.

Вдруг, створка шкафа, соединённого со стеной, отворилась, из просвета показался заряженный арбалет и зелёный глаз, смотрящий равно как на кончик снаряда, так и на грудь Анаис.

– Как и потеря уха, – прибавила появившаяся.

Удар по самому кончику начавшего движение болта отправил весь снаряд в полёт с вращением. Анаис схватила его на лету и, прикинув, на каком расстоянии от глаза находится слуховой проход, нанесла удар. А затем отшвырнула оружие к стене под крики его владелицы.

– Теперь поговорим.

Анаис, размяв шею, схватила Рума за шиворот и с силой приставила (вжала_ лицом к стене, коснувшись острием лезвия основания затылка. к

– Хей! Хей! – затараторил трактирщик. – Что началось? Разве так можно обращаться с теми, кто тебе помогает? Дорогуша, сама же хотела расстаться с солдатскими манерами?

– Так поступают с теми, кто сдаёт и придаёт. А теперь ты мне скажешь, как пробраться к Димтриксу и спасти его! Без фокусов, дорогуша. Уже давно хотела вернуть тебе это слово.

– Так. Сначала давай уточним одну вещь. Мне никогда не хотелось, чтобы ты умерла, и я всегда знал, что ты справишься. А-а-а!

Острие меча скользнуло вниз по позвоночнику и бедру и зашло в коленную ямку на несколько миллиметров, задевая нерв.

– Читай между строк и понимай, что мне нужно.

– Говорю же… – Ловким движением руки Рум схватил со спинки кровати маленький, почти незаметный пузырёк с фиолетово-красной жидкостью, внутри которой виднелась пара сплетённых седых волос.

– Что это? – спросила Анаис, не опуская меча и забирая в свободную руку флакон.

– Яд. Яд, который в своё время уничтожил ни один народ парой капель. Со старой ведьмой и градоправителем, уверен, справится достаточно быстро. И в этот раз я отвечу сразу на все заданные вопросы. – Рум мотнул головой в сторону двери. – Там есть лаз, который выведет тебя к старым катакомбам между храмом и дворцом. Там наша знакомая оборудовала свою лабораторию и дала ей самую ужасающую защиту из всех, что видел этот мир. Будь осторожна.

– Не боишься, что теперь я могу тебя убить за то, что провёл меня?

– Дорогуша. Вперёд. Из-за моей ноги и одной крикливой девочки в этой комнате, у тебя уже не очень много времени.

– Я тебя настигну, – предупредила Анаис, отпуская собеседника, и хватая арбалет, чтобы зарядить его на ходу и собираясь выбежать из комнаты.

– И я уже знаю, как от этого укрыться, – прошептал с ухмылкой Рум, глядя в спину воительнице и, пробегающим в её сторону, солдатам.

Анаис кралась по лазу в указанном направлении, готовясь хоть зубами вгрызаться, лишь бы ползти быстрее и не дать кричащим сзади девушкам и мужчинам хоть сколько-нибудь замедлить её. Один раз пришлось остановиться, чтобы ударить сапогом поймавшую её голень, руку стражника. Она червём просочилась в извилистый коридор, заполненный шкафами с непонятными разноцветными банками и колбами, в некоторых виднелись части человеческих тел, плавающие крылья летучих мышей и младенцы с изуродованной внешностью.

А между шкафами, словно вросшие в стены, стояли безглавые мужские тела на разных стадиях разложения. Путь во все стороны освещали только обычные факелы, прибитые к каменным сводам.

В голове девушки постоянно находилось то, что по идее должно было в данный момент находится над ней и бежала по тому пути, который должен был вести ко дворцу. Она слышала, что за её спиной уже вставали на ноги и возобновляли преследование солдаты и стражники, а в боку начинало всё сильнее колоть, словно заживающая рана собиралась снова открыться, став ещё глубже и болезненнее.

Она уже достала на ходу из-за спины последний нож, беря его обратным хватом для более быстрого и удобного для неё рукопашного боя. Со временем стены словно бы начинали сужаться, а количество обезглавленных тел в стенах во много раз превосходило количествошкафов. Но запаха разлагающейся плоти не преследовал Анаис на всем протяжении маршрута. Было лишь, щиплющее глаза, зловонье неизвестного алхимического вещества, нанесённого на тела вечных недвижимых обитателей катакомб. Возможно, именно из-за этого раствора кости и мышцы трупов выглядели так, словно их только что обнажили.

В один момент, Анаис поняла, что топот за спиной стал реже: за ней бежало уже совсем иное число преследователей, нежели в самом начале. Воздух прорезал оглушительный женский крик, полетевший, словно свет, по всем уголкам подземелья, отскакивая от мёртвых грудных клеток. А затем раздался хруст костей и хрящей в шее, который воительницане способна спутать ни с чем.

– Нила! – крикнул другой женский голос.

Понимая, что со слезящимися глазами и ноющей болью в боку, она долго убегать от преследователей не сможет, девушка остановилась, поднимая над полом подземелья столбик пыли, повернулась и приготовилась к новому бою. Ей навстречу выбежала одна единственная девушка с мечом, в глазах которой помимо должной ярости был ещё и страх. Страх, по всей видимости, и не дал ей увидетьлетящий в лицо нож, который вонзился в череп, не убивая, но вызывая такую адскую боль, заставив выпустить из рук оружие и упасть на колени, спиной к стене. В этот момент, обезглавленное разлагающееся тело, к ногам которого упала несчастная, с жутким скрежетом и хрустом в суставах зашевелилось, покинуло отведённую ячейку и, согнувшись в спине, положило руки на лицо и затылок гостьи, захлебывающейся в истерическом крике. Но вопли не заставили пальцы трупа разжаться и не остановили резкий поворот головы до мерзкого, похожего на звук арбалетного спуска, щелчка.

Обезглавленное тело отбросило свою жертву в сторону, как мешок с солью, и спокойно двинулось в сторону Анаис. Из-за угла, откуда выбежала умершая, вышла ещё пара мертвецов. Вдалеке, за их спинами, виднелась создаваемая факелом тень на стене, которая показывала силуэт женского тела, повисшего над землёй, удерживаясь за подбородок и шею худыми трупными руками. Анаис медленно подняла голову: безголовые создания покрывали собой ещё и потолок, словно мозаика в храмах далёкой страны.

Ближайший к Анаис труп ускорился и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, сделал выпад вперёд, чтобы схватить длинными твёрдыми пальцами горло девушки. Она отступала назад, пока не упёрлась спиной в разверстую грудь трупа на стене. Глаза слезились от химикатов, а впереди зияла пустота между плеч приближающегося чудовища. Воздух всё быстрее выходил из лёгких, а до ушей доносился звук открепляющихся от каменной стены рук за спиной. Ладонь сама потянулась к рукояти меча. Когда тонкие мясистые пальцы поползли вверх по плечам девушки, она резко согнула ногу, ударяя сапогом по колену трупа перед собой, заставив того инстинктивно согнуть свою. Воспользовавшись моментом, Анаис быстро достала оружие, нанося решительный удар по конечности, отсекая её частьниже бедра. Далее оставалось просто резко и с силой ударить по локтям монстра. Одноногое безголовое создание рухнуло на спину, но быстро перевернулось на живот, начав ползти к своейжертве, стирая кости и мышцы о холодный пол.

Второму приблизившемуся трупу Анаис отрубила плечо вместе с рукой и часть туловища под ним. Она была уверена, что её клинок задел бы лёгкие и сердце, вмиг убив врага. Но внутренние органы либо уже были разъедены временем, либо не имели значения для существования этих монстров. Вылезающему трупу, который пытался помочь безногому избавиться от Анаис, воительница отрубила руку, не сумев дотянуться до второй. С потолка вдалеке соскочили ещё монстры, которые тут же направились на помощь сородичам. Хотя уже четвёрка успешно загоняла девушку в некую комнату.

На её удачу в там же находилась решётка у самого пола.

Подгадав момент, когда к ней подбежит оставшийся, самый целый, труп, она, отступая в сторону, нанесла рубящий удар, прошедший через брюшину к позвоночнику, заставив туловище наклониться назад, ударившись спиной в заднюю сторону ног. Следующим ударом Анаис разрубила решётку надвое, упала колени и, оттолкнувшись двумя ногами, заскочила в ход, игравший роль, скорее всего, вентиляции. Из-за неоднородности тел, преследователи, если бы даже поползли бы за ней, просто застряли бы в начале пути или на каком-нибудь повороте. Поэтому можно было немного замедлиться и передохнуть.

В вентиляции никаких запахи будто развеялись, позволяя здраво мыслить.

За очередным поворотом Анаис увидела поток света, ударивший ей в глаза. Приблизившись, она упёрлась ещё в одну решётку, за которой был виден стол с лежавшим на нём человеческим телом, обложенным ножами, иглами, стеклянными сосудами с неизвестным содержимым и окровавленными тряпками. Позади стола располагалась высокая клетка с толстыми железными прутьями, немного покрытыми ржавчиной. Внутри летало нечто одновременно понятное и ужасающее своей неестественностью. Круглая человеческая голова с длинными расправленными волосами и вьющимися артериями и венами парила с помощью широких бурых крыльев летучих мышей, на кончиках которых были заострённые края. Глаза существа горели красным, а сосуды были раздуты настолько, что один из них заметила даже сама Анаис. Под тварью стояло на четвереньках тело, похожее на те, что девушка видела в подземелье.

Справа от клетки стоял, прислонившись к стене, тот самый солдат, который увозил Димтрикса и прямо на глазах воительницы упал с раной на шее под копыта собственной лошади. На месте удара был кожаный пластырь, который он нервно потирал, кривя лицо.

– Ничего. Через несколько дней голос и спокойное глотание вернутся. Вам выделят лошадь и охранную грамоту от градоправителя, – к мужчине подошла молодая девушка в мантии, похожей на мантию Оль Гинье, но только тёмно-зелёного цвета и более грязной. Лица Анаис не видела, но видела кожаные перчатки которые держали склянку, в оторой, огружённая в такую же жидкость как органы в коридоре, покоилась такая же крылатая тварь, которую мельком видела в клетке наёмница. Только лицо этой жертвы было более вытянутым, не имеющим такой длинной копны из волос и словно бы кого-то напоминало Анаис. Существо находилось в состоянии, похожем на сон.

– А вот это – вашему правителю, – сказала незнакомка, протягивая сосуд. – Всё как и было описано. Один укус – и вы получаете покорную безголовую машину для убийства и нового разносчика проклятья, подобного этому созданию. Антидота – нет.

– Благодарю. Наш правитель этого не забудет, и деньги, которые выручим с помощью этого создания, мы разделим с вами.

– Поверьте, ваша посылка дороже для нас, чем любые деньги. Во многих смыслах.

– Бойкая оказалась посылка. Полагаю, того стража, которому он вонзил мой ножик в глаз, вам вернуть не удастся?

– Нет, как и нервы того, кто потом решил за ним самолично бегать… Это вы оставили на нём небольшую царапину? Под рукавом на плече.

– Вы что? Я бы не стал портить чужой качественный целый товар.

– Странно. Это немного напугало и разозлило госпожу и мою учительницу. Но не бойтесь, они сейчас обе далеко. На другом этаже, в великой зале. И на вашей награде эта мелочь никак не отразится. Пойдёмте, провожу.

Старые солдатские сапоги затопали вслед низкими кожаными женскими туфлями.

Когда дверь комнаты захлопнулась, Анаис приложила кончик меча к верхнему краю решётки и, равномерно нажимая на преграду и на оружие, разрезала сталь решётки. Аккуратно достав половинки, девушка вылезла наружу. С улыбкой на лице, она взяла арбалет, который предусмотрительно повесила на плечо, и облила вставленный в него болт жидкостью, полученной от хозяина таверны.

Воительница знала, что мальчишка жив, знала, что он готов бороться и знала, где находится сам Димтрикс и его пленительницы. Жидкость зашипела, коснувшись стали. Остаток микстуры она положила себе за пояс.

Ученица Оль Гинье не заперла дверь, и Анаис быстро проскочила к лестнице, ведущей наверх. Наверное, то, что делали две старые подруги, было столь жутким и секретным, что градоправетельница заставила всех стражей покинуть эту часть здания.

В залу, о которой говорила ученица ведьмы, вели двухстворчатые двери, которые открывались, разводясь в стороны. За белой тканью, которая заменяла дерево в устройстве двери, виднелись тусклые, перемещающиеся тени, расплывающиеся, словно чёрные капли, попавшие в кувшин с молоком.

Девушка вздохнула и резко раскрыла двери.

Внутри находился очень широкий зал с огромными окнами, выходившими на гряды холмов и пыльные большаки. Освещение добавляли ещё и расставленные по полу свечи в небольших разноцветных глиняных мисках. Высокие колонны, говорившие о готовности владелицы чертога к тому, чтобы иметь у себя гибридов нескольких культур. Сами красные колонны были привычно гладкими, красного цвета и с ярко выделенными золотым цветом краской, в то время как переход из них в пол или в потолок был явно пришельцем из иных земель. Волнистые широкие пары колец с небольшими углублениями. Пол в центре помещения покрывал покрывал шёлковый ковер с красными узорами, которые плавно перетекали в туловища, лапы и морды драконов. И между каждой парой этих существ было изображено тёмно-красное солнце. Ковёр, словно горная река, спускался по порогам из дерева, что поднимались к широкому помосту, в центре которого стоял роскошный трон с элементами, выполненными из бамбука, в том числе и седалище. А по бокам от него стояла пара низеньких табуреточек, выпуклых сверху из-за толстого шёлка и обилия пуха. По бокам от трона развивались флаги региона и материка. Прямо позади кресла находился, выбитый в стене, апостомент, на котором покоился стальной шлем, украшенный спереди красно-золотыми рогами из того же металла.. А за шлемом, прикасаясь к нему частью подставки, лежал, заточённый в деревянные ножны, меч. Судя по рукояти, он был таким же, как и тот, которым особенно активно пользовалась Анаис.

Но её наибольшее внимание привлекала тройка персон, находившаяся возле трона. Одна из них крепко сжимала в одной руке посох из тонких сухих человеческих рук, а второй – запястье Димтркса, лицо которого было тронуто парой узких синяков.

По свободную руку от юноши стояла высокая статная женщина, возрастом опережающая Анаис примерно на десяток лет. Её туника была тёмного красного цвета с чёрными полосами, которые расходились вниз от талии во все стороны, как лучи солнца – от огненного шара. На груди и плечах цвет становился особенно насыщенным, точно грозди спелой черешни. Её руки, никогда не знавшие труда, имели длинные пальцы, подушечки которых лишь слегка изменили форму из-за частого использования палочек для еды, веера и кинжала, который она всегда знала, где спрятать. Её мать была убита наёмной убийцей, притворившейся музыканткой, спрятавшей оружие в музыкальном инструменте, поэтому незнакомка явственно чувствовала необходимость защитить себя самостоятельно. Она была немного выше воительницы. Но, хотя Анаис и не видела её ног под многочисленными складками…, девушке казалось, что это только лишь из-за обуви на высоком каблуке, которую обычно носили подобные особы при общении с теми, кто ниже по статусу. Хотя слегка приподнятая тёмная бровь, смещённый, словно летящая стрела, уголок глаза и прямой гордый подбородок могли бы заставить чувствовать себя низким даже здоровяка из бойцовских полей страны, которую посещала воительница.

Тёмные волосы с золотистой резинкой, связывающей их у самого затылка, свисали вдоль позвоночника, между двух крупных лопаток, ровной струёй, напоминающей длинный наконечник копья.

Ведьма и градоправительница резко развернулись к распахнутым дверям и посмотрели на ворвавшуюся воительницуразгневанными взглядами.

Не задумываясь ни на секунду, Анаис вскинула арбалет и, не целясь, надавила пальцем на спусковой крючок. Когда из арбалета в твоих руках вырывается болт, ты не только слышишь звук скольжения снаряда о низ оружия и удара концов тетивы о массивные плечи, но и чувствуешь вибрацию, которая не пытается освободить орудие из рук, но словно бы ещё сильнее его в них вогнать. Словно вбивая колышек.

Болт готов был уже впиться в грудь ведьмы, когда она резко перехватила длинными тонкими пальцами древко. Лицо Оль Гинье озарила зловещая ухмылка, а уже через мгновение воздух прорезал раскатистый смех, в котором сквозило безумие. Ведьма смеялась так громко, что каждую секунду вся троица ожидала, когда Оль Гинье лишится своего голоса и перейдёт на хрипы, которые были бы подходящими для её измученного туловища и конечностей, но были бы крайне противоестественны, вырываясь из рта на её лице.

Анаис, быстро преобразовав шок в ярость, метнула на пол арбалет. Снова кладя ладонь на рукоять меча, достала оружие, одновременно совершив резкий скачок в сторону.

– Не подумала о том, что, если всё было бы так просто, я бы уже была мертва? – сказала колдунья, медленно отходя от смеха. – Я помню твои крики, наше общение.

Оль Гинье крутанула посох в руке и резко развернула корпус, направляя горящий зелёным шар на головке оружия, в сторону, несущегося на неё, противника. Ветвящиеся, словно молодые побеги дерева, лучи устремились к сердцу и лёгким Анаис. Она дёрнулась, отпрыгивая. Кончик меча столкнулся с колдовским лучом, оставляя на его поверхности небольшие, но широкие углубления, как если бы по нему рубанули боевым топором.

Анаис всё же добралась до Оль Гинье и нанесла удар. Ведьма, почти не глядя на соперницу, ровно поставила посох, блокируя выпад Анаис, а свободной рукой отлаженным жестом поманила выпущенный сгусток энергии к себе. Играючи она оттолкнула клинок меча, ударяя основанием посоха по пальцам ноги, которую воительница не успела отставить. Следующей парой ударов в живот и грудину, Оль Гинье лишила Анаис на несколько секунд возможности атаковать или отступить. Этого оказалось достаточно для того, чтобы лучи магической энергии, не успев долететь до стены, изменили своё направление и ударили в лопатку Анаис.

Девушка ощутила, как нечто вязкое и жёсткое растеклось по всему телу, заставляя сгибаться все мышцы, до которых ещё не дошёл поток. А те, до которых дошел, тут же затвердевали. Становились сухим и неподвижным. Анаис вся, за пределами своего сознания, превратилась в чувства. Неподвижные глаза, короткие уши, раздутые ноздри и кожа, ощущая теперь вещи, которые до этого казались слишком незначительными и ощущались лишь перед сном.

Анаис стояла на коленях, немного согнув спину, упираясь руками в пол и опустив голову. Казалось, будто даже её волосы немного приподнялись.

– Анаис! – воскликнул Димтрикс, рванувшись вперёд и вырвавшись из крепкой хватки Мира Силии.

Мальчишка, пригнувшись, заскользил по полу, на ходу ловко извлекая из ножен на поясе девушки своё оружие. Развернувшись, он встал в стойку и оскалился, словно хищник.

– Не троньте её!

Это прозвучало грозно, утробно.

– Смотри-ка, – с ухмылкой сказала Оль Гинье, – как забулькал этот кровавый бурдюк!

Ведьма выставила вперёд руку, устремив в сторону мальчишки кончики своих длинных ногтей. Она ясно представляла у себя в голове фразу заклинания на древнем языке и то, как живая сила толкает маленькое тельце вверх, отрывая худые ноги от земли. Но ничего не происходило. Наглая ухмылка словно бы перелетела по воздуху от женщины к мальчику, оставляя лишь изумление и ярость.

– Забыла, от кого пошла вся магия?– быстро выговорил Димтрикс, чувствуя прилив азарта и уверенности, и устремился на врага.

В этот раз Оль Гинье встретилась не только с правильной техникой постановки удара, но и с силой воображения новичка. Димтрикс вращал свой клинок в руке, заставляя врага ошибиться, чтобы перейти в контратаку. Пару раз кинжал со свистом разрезал воздух у ног ведьмы вместе с тканью мантии. Попытки огреть наглеца по черепу хоть какой-то частью посоха ни к чему не приводили, поскольку тот, понимая преимущества своего роста, ловко приседал, пропуская вражеское оружие над собой.

После очередной такой атаки ему удалось выпрямиться быстрее обычного и поразить предплечье ведьмы, оставляя неглубокий вертикальный порез. Оль Гинье отступила на шаг назад, становясь одной ногой на первый порог к трону и ещё сильнее сжала свой посох, оскалившись.

Воодушевившись своим успехом, Димтрикс сразу повёл меч назад, намереваясь с подходом вперёд одним ударом поразить грудную клетку соперницы. Но, в этот момент, меч Миры Силии ударил мальчика по запястью плашмя. Мальчик невольно разжал пальцы, и кинжал упал к его ногам. Державшая всё это время отравленный болт, рука нанесла наискось пощёчину Димтриксу, от которой тот пошатнулся и замер, хватаясь за ушибленное место.

– Ах ты мелкая сороконожка! Возомнил себя героем-любовником! – взревела Оль Гинье.

Ещё бы лишь секунда – и ведьма вонзила бы в грудь мальчика снаряд, который предназначался ей. Если бы не рука и не голос градоправительницы.

– Не смей! Он нам ещё нужен.

– Только его кровь, – почти рыча, проговорила Оль Гинье.

– А дальше что? Снова лихорадочно искать нового обладателя нужной крови, когда я начну стареть? Он будет жить здесь. Есть досыта и давать столько крови, сколько необходимо. Не более.

– Но, Мир…

– Ты сама видела, на что способно существо его происхождения. Не думай, что я глупа. Тебе он нужен не меньше, чем мне, чтобы ни одна из порождаемых тобой тварей не могла бы сделать с тобой то, что похоже на смерть, но куда как хуже неё.

Ведьма отдёрнула руку и устремила взгляд в пол, стараясь успокоиться.

– Ты права. Извините, госпожа, – смиренно произнесла Оль Гинье, почтительно поклонившись.

После этого ведьма отошла в сторону, сдавливая болт в ладони.

Миира Силия, наклонилась, глядя в глаза мальчика.

– Сможешь себя залечить?– спросила она с деланным участием в голосе.

Мальчик лишь отвёл взгляд.

– Ты положишь конец стольким кровопролитиям… – задумчиво протянула градоправительница.

Услышав это, Димтрикс поморщился.

– Как по мне… – спокойно и величественно заговорила Оль Гинье, – любое кровопролитие должно оканчиваться чуть менее глобальным кровопролитем!

С этими словами она вонзила отравленный болт в самое сердце Анаис, слегка провернув его после удара. Воительница совсем не поменялась в лице, но остро почувствовала, как холодная сталь пронзила сначала кожу, затем разорвала мышцы, сломала кости и, наконец, задело орган. Было желание кричать, выпучить глаза, согнуться, достать из себя причину боли, но девушка так и оставалась похожа на статую, вот только сейчас наполненную доверху болью.

– Не-е-е-ет! – крикнул Димтрикс, рванувшись к подруге.

Его остановила ладонь, упёршаяся ему в грудь. Удерживая мальчишку, градоправительница спокойно наблюдала за довольной подругой. Меч словно бы предал ей сил.

– Пусти! Сейчас же! – кричал Димтрикс. – Я тебя убью!

Его слёзы, как снежинки в начале зимы, скатывающиеся с крыш домов, падали на пол и на руку градоправительницы, оставляя быстро исчезающие следы.

– Без пары фляг крови это будет проблематично, – спокойно констатировала факт Мира Силия. – А жаль. Мне было бы интересно сойтись с тобой в честном бою. Подождём до тех пор, пока ты вырастешь.

Женщина тяжело вздохнула, смяла на груди мальчика одежду и швырнула вперёд, где его за плечо подхватила Оль Гинье.

– Идём в мои бани. Подходящее место для проверки твоей теории, – сказала Мира.

Все трое пошли к двери, что находилась по левую сторону от трона.

Димтрикс рвался из руки ведьмы, собираясь самолично откусить либо её руку, либо свою собственную, после чего найти для себя на теле Анаис хотя бы немного того яда, который убил её саму.

Мира лишь на минуту остановилась и, повернув голову к Анаис, проговорила:

– Да и с тобой сразиться было бы интересно.

Вдруг, все трое услышали грохот от упавшего на бок тела. Анаис дёргалась и извивалась, её глаза были готовы выкатиться из орбит, а зрачки становились мягче и приобретали форму поставленных на ребро, гладких тарелок.

– Оль Гинье… – отступая ближе к подруге, позвала градоправительница. —Раньше твои жертвы ведь так и оставались статуями после смерти.

– У меня вся тропинка в саду такими усажена. Может быть, особенность яда? – предположила ведьма, на всякий случай выставляя перед собой оружие.

Но во всей комнате лишь сама Анаис точно понимала, что с ней происходит. И это повергало её в ужас.

– Нет… – только и успела она испустить, когда её язык начал сужаться и раздваиваться от середины к кончику.

На глазах изумлённой троицы на месте раненной и корчащейся от боли девушки оказался огромный дракон, достигая семёрку тронов в длину и четвёрку – в высоту. Одежды воительницы были разорваны и остались клочками на спине существа между парой крупных крыльев, похожих на крылья птицы, но только целиком покрытые блестящей чешуёй цвета распустившейся сакуры. Сахарно белый, сливающийся на кончиках и краях конечностей с нежным розовым цветом. Морда была вытянута и покрыта с двух сторон костяными наростами, устремлёнными вверх, словно заплетающиеся косы. Глаза горели зеленью. Шея, длинная и достаточно толстая, казалась достаточно мощной, чтобы нести на себе целую золотую карету. Две пары когтистых лап, пробили прочнейшими лезвиями пол, когда Анаис поднималась. А хвост, сужающийся к острому кончику, плавновился над полом, каждым своим движением сдувая облака пыли, которых сложно было бы заметить любому человеку.

– Так вот ты какая… – улыбаясь и чуть ли не задыхаясь от потрясения, выговорил на выдохе Димтрикс.

Нежность, которую источало это создание, так и манила мальчишку прикоснуться к ней рукой, которую так и не отпустила Оль Гинье. Для градоправительницы и ведьмы же Анаис теперь была огромным чудовищем, источающим опасность, от которой так и хотелось избавиться или спрятаться.

Дракониха согнула спину, чуть расправляя крылья, и подняла голову, глядя на женщин и пленника с высоты потолка, в который упирались кончики наростов.

Мальчик прошептал, чувствуя своим сердцем, что Анаис его услышит:

– Огонь для меня – друг.

Вновь опуская голову, Анаис раскрыла пасть, в которой засияло, искрясь, пламя, рвущееся с рудиментарного языка, за которым и освобождалось вещество, которое при атаке драконы каким-то неизвестным людям образом превращали в огонь.

Димтрикс подался вперёд, не давая Оль Гинье укрыться за троном, как это сделала Мира.

Разгневанная ведьма сдавливала плечо мальчика всё сильнее, не спуская глаз с разгорающегося в пасти дракона огня. И когда жёлто-красные языки протиснулись между рядами острых зубов, из посоха вырвались сгустки энергии, формирующей ряды плотно прилегающих друг к другу стен. Коснувшись их, пламя остановилось, скользя вверх и вниз по преграде, но всё ещё желая пробиться насквозь.

С придыханием и концентрацией Оль Гинье быстро перевернула в голове слово последнего заклинания, представила нужную картину и убрала посох в сторону. Стена обратилась в буран, который должен был обратить всё на своём пути в лёд. Но из всего удалось заморозить лишь трон и кончики пальцев Миры, вызвав у той невероятную боль.. Но это было сокрыто за белым бураном, который ударил в лицо дракону, словно ураган – в землю. Ящер замотал головой, закрывая глаза и недовольно фырча, выпуская через нос оставшийся в пасти огонь в виде дыма с редкими искрами. Почувствовав свою мощь, ведьма обдала шею дракона фиолетовым пламенем, призванным забрать у живого существа силы. Но стоило этому огню коснуться чешуи, как в лицо Оль Гинье ударило первозданное пламя, которое в незапамятные времена дало начало магии. Оно пожирало фиолетовые лучи, как огонь пожирает воздух в сыром помещении, и росло подобно красивейшему на свете бутону огненного цветка,в просвете между лепестками которого через секунду оказалась шея ведьмы. В разрастающейся сердцевине стоял Димтрикс, наслаждающийся пламенем, словно утренним морским бризом, поднимающим и несущим жар песка. Когда и плоть, и одежда, и кости Оль Гинье исчезли, её голова наклонилась вперёд и тоже утонула в потоке огня.

После этого дракониха развернулась и с разбегу, расправляя крылья, пробила стену и полетела вверх, кружа над городом.

Изумлённый Димтрикс с слегка испуганным выражением лица побежал к образовавшемуся просвету:

– Анаис!! Я здесь!!– кричал он в небо, из которого поодаль вынырнул дракон, спикировавший на таверну, обдавая её столбом пламени. – Анаис?– непонимающе отшатнулся мальчик.

Из-за трона медленно выступила градоправительница, сжимая в кулак пальцы, фаланги которых были скованы льдом и медленно начинали таять.

– Забыла про тебя. Так быстро, – сказала она, становясь за спиной Димтрикса.

– Нет. Она не могла. С ней что-то не так… Это… Тот яд…

Мальчик сорвался с места и побежал назад, поражённый как молнией какой-то идеей. Быстро пригнувшись, он избежал захвата со стороны женщины и, подняв одной рукой меч подруги, подбежал к её поясу, начав рыться в многочисленных сумочках, которые были к нему приделаны. Но нужная ему вещь валялась поодаль от рваной одежды, упавшей с дракона. Маленький флакон, блеснувший толи в лучах заката, толи в свете огня, который пожирал дом за домом.

Стражники пытались попасть по дракону из арбалетов, но когда их затея не увенчалась успехом, они поспешили спасти свои жизни. Пламя дракона коснулось и кладбища, обнажая пустые могилы и сжигая деревяшки с именами вместо надгробий. Храму повезло: ящер пролетел насквозь лишь его верхний этаж, из-за чего немного покосилась крыша, лишаясь одного своего угла, отколовшегося и упавшего ко входу. Но здание выдержало атаку зверя.

Димтрикс рванулся к флакону, но внезапно край лезвия упёрся ему в шею, чуть было не снеся голову с плеч.

– Спокойно. Не надо резких движений. Я получу твою кровь. Добровольно или после смерти.

– Тебе бессмертие счастья не принесёт.

– Счастья? Мальчик мой, ты видишь, какой город мне достался? Чтобы поставить его и близлежащие земли на ноги, и двадцати лет мало. А правитель-женщина без молодости красоты и времени может потратить на это всю жизнь. Если ты умрёшь, я использую каждый миг новой молодости, а потом и зрелости с толком. Это я тебе обещаю.

– Чтобы хоть одно поколение забыло, как вы убивали сыновей и посылали дочерей умирать на фронте? – Димтрикс отбил меч Миры в сторону и встал в стойку. —Этой земле нужно благородство во власти.

Зазвенела сталь. Мальчишка с удивлением видел в движениях и взгляде градоправительницы отголоски его собственной личности.

– Любое благородство пойдёт на хитрость, когда столкнётся с несправедливостью, обращённой к ней, – сказала Мира, занося меч для очередного удара. – Смерть каждого мальчишки и девчонки на моих руках. Но имея твоё время, я смогу дать детям их сверстников достойную жизнь. В которой их будут бояться и уважать. Потому что они будут жить на моей земле!

Мальчик попытался ударить ногой по колену Миры и выбить её из равновесия. Но женщина заметила движение и сама ударом ноги отправила тело противника на пол. Второй ногой женщина придавила руку мальчишки к полу, заставляя его выпустить оружие.

Мира с грустью на лице уже была готова нанести последний удар. Она подняла голову и взглянула на дыру в стене ровно в тот момент, когда Анаис начала приближаться ко дворцу, обливая всё пространство под собой потоками огня.

Димтриксу показалось, что его подруга вспомнила про него.

Градоправительница отскочила в сторону, входя в сальто, как раз в тот момент, когда огненный бриз должен был обдать их обоих. Языки пламени окутали тело мальчишки. Теперь Миру и её цель разделяло несколько полосок разрастающегося пламени.

Димтрикс обменялся с врагом тяжёлыми взглядами, кивнул ей и, подобрав флакон, босиком побежал по язычкам огня на выход из залы и вниз по лестнице. Градоправительница медленно пошла в сторону своих бань.

Димтрикс бежал вниз по лестнице, когда одна из стен рядом с ним словно бы взорвалась спротивоположной стороны, и оттуда высунула голова драконихи, обдав огнём всех подбежавших к ней копейщиков. Мальчик чуть было не провалился под лестницу, но удержался, ухватившись за балясину пальцами и подтягиваясь на руках.

Выбежав на улицу, Димтрикс устремился к колодцу и встал рядом с ним. Дркониха вилась над ним, словно бы не замечая.

– Это не ты! – кричал он снизу. – Твои эмоции делают это! Вернись ко мне!

Безрезультатно.

Димтриксу было тяжело одновременно думать и справляться с разбушевавшейся сестрёнкой. Нужно было нечто понятное и простое для привлечения ее внимания.

После очередной огненной атаки часть дворца обрушилась и углубилась куда сильнее, чем остальные секции строения.

– Сестрёнка! – закричал Дистрикс так сильно, что голос словно бы сжался вместе с мышцами в горле, образуя горький ком, и мальчик закашлялся.

Оставшиеся солдаты высыпали на стены или пустились наутёк, прочь из города. Дракониха подхватила одну из двух балист, подожгла её, пригнув голову, и швырнулся на вторую, оставляя от орудий своего убийства лишь щепки.

Наконец, вдоволь накружившись и собрав кровавую дань, она опустилась на землю прямо перед Димтриксом.

– Анаис… – начал мальчик, и дракониха, словно доверившаяся собачка, опутила голову и согнула лапы, посмотрев на друга снизу вверх. – После всего, что ты сделала… Я готов с тобой поплыть, куда угодно.

Маленькая дрожащая тёплая ладонь ребёнка коснулась морды драконихи, которая придвинулась к Димтриксу поближе. Существо спокойно выдохнуло массивный поток дыма, окутавшего мальчикас ног до головы, захватывая также и часть Анаис.

Димтрикс закашлялся и зажмурился, боясь, что попавший в глаза дым может ослепить.

Когда серые клубы рассеялись, перед Димтриксом стояла на одном колене нагая Анаис, чуть склонившая голову. Мальчик, обрадовавшись и испугавшись одновременно, отбежал в сторону и поднял с земли самый большой кусок ткани, который только сумел найти и, вернувшись, накинул на плечи девы. Он замялся, не зная, стоит ли протягивать ей сейчас оружие, и чувствовал себя крайне неловко, переминаясь с ноги на ногу. Анаис же, придерживая одной рукой новую накидку, быстро встала на ноги и порывисто обняла Димтрикса, прижимая к своей груди и одаривая россыпью поцелуев его огненно рыжую голову. Одной рукой она сама взяла меч из рук мальчика и чуть согнула ноги, чтобы посмотреть тому прямо в глаза.

Её собственные зрачки пульсировали изнутри, белок был трудно разлечим из-за красных сосудов, которые словно бы светились изнутри. Она чувствовала сильное желание активно двигать лопатками и моргать каждую четверть секунды. Во рту вязал сам воздух, и язык непослушно стремился прижаться к нижним зубам.

– Ты спасла меня, – выдохнул Димтрикс, прослезившись.

– Ты меня-тоже— ответила Анаис, всё же сумев через вернуть контроль над своим ртом. – Иначе бы я так и осталась бы монстром.

С печалью и страхом в глазах Анаис огляделась по сторонам.

Разбитая крыша храма на земле, полыхающая таверна, из которой доносились звуки падающих вниз этажей и разбивающихся сосудов, плавящиеся доспехи стражей, гвозди в тележках рядом с рынком, почти гладкая земля, на которой ранее стояла лавка булочницы.

– Если бы не ты, я стала бы чудовищем, заслуживающим самой жуткой смерти к концу этого дня.

– Что случилось, Анаис? – спрашивал Димтрикс, стараясь поймать взгляд подруги, чтобы та не смотрела на свои деяния.

– Я… Я не знаю, – поняв, что от неё хочет мальчик, она пошла ближе и посмотрела ему в глаза, положив холодные ладони на тёплые щёки. – Этот яд… Я почувствовала, как он горит во мне, чувствовала, как кровь заполняет сердце, но потом всё прекратилось. Я стала ощущать внешние изменения с моим телом, но гораздо… гораздо чётче я чувствовала, как часть меня буквально закривала о любви к тебе, братец, но мысль о мести Оль Гинье заняла все мои мысли. Я почти не видела ничего, что меня окружает.

– Зелье оборотня, – прошептал Димтрикс. —Ты стала собственными желаниями. Тайными и явными. А кроме тех двоих ты ненавидела ещё и мир, который сделал из тебя воительницу.

Анаис погрузилась в раздумья, собирая полную картинку того, что произошло в этот сумасшедший день.

– Стой! – воскликнула девушка-полудракон. – А где хоть кто-нибудь, кроме солдат?

Оба внимательно осмотрели поле бойни.

Действительно. Из простых людей, на которых Анаис совестливо было смотреть, на улице и в домах, по всей видимости, умерло в последние минуты не более чести (?) человек.

– Кажется, я догадываюсь… – протянула девушка, хватая мальчика за руку. – Ну, что скажешь, братец? Поможешь мне закончить эту историю?

Димтрикс, не до конца понимая значения её слов, кивнул.

Они быстро покинули город через горящие главные ворота и быстро устремились в сторону их лагеря, но свернули, не доходя до него, и оказались перед речкой. Вдоль неё продвигалась вереница людей, которых вёл Рум. Все они выходили из потайного отверстия в холме. Значительного большего по сравнению с тем, в который заползала Анаис.

На лице владельца таверны сияла противная ухмылка, в которой только незаметность губ из-за бороды смягчала раздражение, просыпающееся в наёмнице при их сближении.

В руках он держал хорошо знакомый девушке стеклянный сосуд, в котором дремала голова с крыльями летучей мыши. На поясе Рума красовались ножны, в которых был заточён кинжал, отдалённо напоминающий тот нож, который Анаис метнула в одну из его охранниц.

– Кого я вижу! – воскликнул трактирщик, чуть приподнимая брови, как игрок в карты, желающий спровоцировать соперника на глупый ход. – Вижу, маленькая семья снова в сборе и мой подарок сумел помочь. Прошу, пусть поблагодарит кто-то один.

– Ты хотел, чтобы Оль Гинье стала безумным драконом, а ты бы забрал все её наработки и людей, что и сделал. Пожертвовав нами, – спокойно проговорила Анаис, интуитивно держа меч за безопасное основание лезвия у правого бедра.

– И получить самое кровожадное творение человека и природы, которое только видел свет в этом веке? – после этой фразы Рум слегка засмеялся. – Нет, нет. Всё куда проще. Ты физически не смогла бы поразить ведьму, я заранее проверял с другими людьми. Мне нужны были те, кто в любом случае убьёт её, обезглавит город и внесёт в души этих людей необходимую панику.

Палец трактирщика сначала уперся в грудь Анаис, а затем – в её спутника. Каждый жест он спороводил одной фразой.

– Месть за брата и собственное прошлое. Месть за себя, сестрёнку и наведение порядка на руинах диктатуры.

Анаис скинула с себя ткань, вызывая изумление и восхищение у стоявших за спиной Рума мужчин. Она слегка подбросила вверх и поймала его, беря обратным хватом.

– Полно, красавица, полно, – протянул Рум. – Тебе то прекрасно известно, что моего нового маленького друга сложно убить. Легче, чем моих защитников из завсегдатаев, но после случившегося в городе, ты на это не пойдёшь.

Перед Анаис возник мужчина в форме, с которым до этого она коротко обсуждала тактику неудачного для её сестёр по оружию сражения.

– Прости подруга, – сказал он, демонстративно кладя ладонь на рукоять своего меча. – Но лучше уйди.

– Я слышала, что делают эти головы, – сказала Анаис, указывая кончиком меча на сосуд. – Собираетесь продавать их за море и продолжать создавать монстров?

– Не зря же я, в конце концов, одному морскому правителю, несколько лет назад, подкинул идейку для налаживания своей торговли. А потом – ещё раз. – Из-за бороды всё же показались тонкие сероватые губы и белоснежная зубастая улыбка. – Я нашёл покупателя, который будет платить и делиться результатами собственных исследований. Что в конечном итоге приведёт к открытию бессмертия. Которым я смогу поделиться со всеми этими прекрасными людьми.

С этими словами он повернулся лицом к своим людям, ловя на себя море улыбок.

– А до тех пор эти твари будут создавать из людей монстров, что не живы и не мертвы.

– Их будут использовать как оружие! – резко вступил в разговор Димтрикс. —Опаснейший яд, которым можно отравиться, лишь находясь рядом, тоже был изобретён с целью бессмертия. Война вернётся и вернётся с тем, что мы туда отправим. Пускай вы станете бессмертными, но вы будете оторваны от всего, что происходит за городом. Никаких друзей там, никаких приключений, странствий… – мальчишка посмотрел на подругу, которая просто ему кивнула. – Поверь тому, кому суждено было жить дольше положенного. Нет ничего хорошего, чтобы жить в тени собственного бессмертия и неизбежно видеть в любой окружающей жизни смерть. Я бы многое поменял… Остановил бы войны, заставил бы талантливых людей учиться прежде всего медицине, чтобы они могли лечить, запретил бы охоту ради забавы или досуга, но, если бы мог, я бы даже тогда не отнял у людей смерти. Ведь она – повод делать мир лучше.

– Красивые слова, змеёныш, – хмыкнул Рум, саркастически похлопывая по сосуду, заставляя создание внутри морщить лоб. – Люди! Вы знаете, кто этот лицедей? Он – тот, из-за кого умирали ваши сыновья, братья и избранники! Он – отродье кровосмешения, в котором пробудились его древние чужеродные силы, из-за которых он пережил бы их, так или иначе, но он скрывался и привёл к тому, что безумец с женским лицом истреблял детей нашей земли! Ему ли рассуждать при нас о смерти? Все люди, поддерживающие подобную ересь и порождения магии, должны либо служить нам, помня о своей вине перед. Либо умереть…

Мужчина с мечом понял всё без приказа. Как и троица его бывших сослуживцев. Анаис нанесла первый удар, словно ветер, подлетая к группе противников, осторожно проводя лезвием перед их лицами. Двое, стоявшие посередине, успели защититься, в то время как первый в ряду и последний, – не ожидавший, что у девушки получится до него дотянуться, – обзавелись шрамами в районе скул. Сообразив, что, стоя рядом, они мешают друг другу, а еще с трудом смогут отбиваться от ударов более длинного и прочного, чем у них, оружия, ветераны отступили в разные стороны, ошибочно дав Анаис дополнительный простор в маневрах, точно в танце. Стройное гладкое, тронутое редкими шрамами, тело кружилось в разнообразных пируэтах, нанося противникам удары самых неожиданных направлений и типов. Её позвоночник вместе с изящно двигающимися руками напоминал нежное, но неприступное для молний, дерево с тонкими ветвями. Грудь слегка приподнималась в такт закручивающимся волосам, развиваемым порывами ветра. Работы ногами была также естественная как работа рук и вместе с гладкими, сильными бёдрами создавали отдельное природное чудо, похожее на движения языков огня в костре или перебор копыт свободной лошади.

Сердце и глаза Димтрикса покорились этому зрелищу. Он знал, как и они, что воительница могла убить их каждого лишь одним ударом, использовав тот прием, который пошёл на вооружение в войсках после того, как ветераны стали отходить от дел, но не делала этого. Так на девушку повлияла вина и осознание тоски этих людей. Впервые со дня их встречи мальчик мог сказать, что гордится своей названной сестрой. Хотя, конечно, это была больше гордость за себя из-за знакомства со столь талантливым воином.

Девушка подлетала над землёй, кружась в воздухе, отбивала укол солдата, увидавшего открытую спину, переносила вес на спину и отлетала к следующему противнику, приземляясь босыми ногами перед ним. Нанося максимально очевидный, но эффектный удар, хоть немного скрывая податливость.

– Ты трусишь, – сказал Димтрикс, переводя взгляд на Рума, проходящего мимо с сосудом.

– Что ты сказал? – с долей надменности переспросил трактирщик.

– Ты боишься смерти как никто другой. Ловишь удовольствие от сделок и собственных многоходовок, как ребёнок, прочитавший нечто новое. Потому что только так ты можешь проверить, что ты ещё жив и не потерял рассудок. А если придётся, ты для этой проверки убьёшь всех вокруг.

– Думаешь, что знаешь меня?

– Сейчас проверю.

Димтрикс подбежал к Руму и протянул ему руку.

– Тебе нужно подтверждение своей победы. Как можно более сладкое. Жалкое согласие на плен не так приторно как банальное убийство.

Рум поднял руку, останавливая бой за своей спиной.

– Умный мальчик, – вновь улыбнулся он, резко хватая мальчика за протянутую руку. – Что это!?

Трактирщик скривился от острой боли рядом с одним из пальцев.

– Заноса, господин Рум, – пожал плечами Димтрикс. – Скажите, а вы для зелья оборотня использовали ведь мою кровь, чтобы Анаис смогла обратиться?

– Да, – ответил Рум, с недоверием глядя на вторую свою руку, которая начала трястись, расплескивая жидкость в зажатом сосуде.

– Можешь при случае где-нибудь записать…– произнёс с хитрым прищуром Димтрикс. – Моя собственная кровь, по всей видимости, на меня не действует!

С этими словами, мальчик побежал к Анаис и сказал всем горожанам собраться в одну кучу, но не топтать друг друга. За своей спиной он слышал человеческий крик, удары сапог о землю. Это стихло лишь на короткий миг и вернулось уже в виде драконьего рёва с отголосками змеиного шипения и ударов длинных когтей о землю.

Димтрикс выхватил у подруги меч и обернулся к Руму, становясь в стойку.

На месте бородатого трактирщика стоял дракон, равным по росту двум лошадям, а в длину – трёх лошадей, вставших в один ряд. Его морда была более угловатой и вытянутой, чем у дракона-Анаис. На спине была вереница шипов, поднимающихся и опускающихся в такт дыханию, осуществляемому узкой грудной клетки цилиндрической формы. Шипы были единственным белым элементом,все остальное тело покрыла чёрно-бурая чешуя.. Длинные тонкие когти, напоминающие закруглённые ногти Оль Гинье, были запачканы какой-то бесцветной слизью, которая медленно стекала и падала на землю каплями. На животе и нижней части груди чешуи не было. Но кожа оказалась хоть и мягкой, но достаточно тёмной и натянутой, чтобы разницы между ней и остальным телом нельзя было заметить со стороны. Крылья по форме походили на крылья летучей мыши были покрыты чешуёй бурого цвета.

– Вот как выглядит бессмертие, люди, – сказал Димтрикс. – А точнее, его смесь со страхом и мерзостью.

Дракон захлопал крыльями, поднимаясь над землёй и полный ярости подлетел к группе горожан, начиная медленно открывать пасть. Прежде чем испустить пламя, существо увидело перед своими оранжевыми глазами с кошачьими зрачками Димтрикса, уверено смотрящего на него. Пасть ящера раскрылась, освещая всех перед собой светом приближающегося пламени. Мальчик отбежал в сторону, подпрыгнул, хватаясь за крыло, потянувшее его вверх, размахнулся мечом, отправившись в полёт ровно над головой зверя. Он размахнулся так резко, что на миг Анаис и часть столпившихся увидели полосу разрезаемого, уходящую за спину воина, напоминая своими очертаниями край драконьего крыла. Приближаясь к земле, Димтрикс нанёс удар сверху вниз и наискось, разрезаявырвавшуюся струйку пламени и то, что готовилось вырваться за ним, проникая в пасть чудовища и оставляя меч торчать между клыками за разрезанные кровоточащими подобиями щёк. Дракон взревел, резко развернулся, чуть было не рухнув на землю, и полетел прочь в сторону большой воды.

Приземлившись на землю, Димтрикс заныл, ощутив сильную боль в коленях.

Анаис, не теряя ни минуты, подбежала к другу и помогла ему встать.

– Я могу его убить,– говорил с предыханием Димтрикс. – Теперь он…

– Всё в порядке, – успокаивала его Анаис, скрывая свою наготу под накидкой. – Ты молодец. Смотри.

Димтрикс увидел, как прямо перед ним горожане и даже бывалые вояки преклонили перед ним колено.

– Молодой лорд, – чётко, спокойно и с уважением произнёс главный из солдат: Простите нас за нападение на вашу спутницу.

– Что? – непонимающе тихо произнёс Димтрикс, жестом прося у Анаис подобрать, выпавший из рук обращённого Рума, сосуд.

– Вы защитили нас от того, кому мы доверились, хотя были не обязаны. И в ваших словах есть смысл. Если за кем нам теперь и стоит следовать, то за вами. Иначе мы станем простыми разбойниками и одичаем.

Воительница принесла братцу сосуд с тварью.

– Что думаешь с этим делать?

– Знаешь какое-нибудь место, в которое за ним никто точно не полезет? – ответил вопросом на вопрос маленький лорд.

Девушка задумалась, а после ответила:

– Думаю, да. И, если мы сможем наладить канализацию бывшей таверны, убережём этот секрет от раскрытия до самого падения самого города. Только надо будет очистить подземелья.

– Позвольте нам помочь, господин, – попросил один из солдат.

– Нет, – резко ответил Димтрикс. – Я, так уж и быть, принимаю от вас статус лорда и правителя города и близлежащих земель. Так что слушайтесь меня и делайте всё, что я скажу. Пусть какой-нибудь солдат возьмёт с собой женщину и пройдётся по всем деревням с рассказом о том, что здесь случилось, и о том, что безбородым юношам не следуют более скрываться, а следует пребыть ко мне, чтобы помочь нам отстроить город заново. Пусть другие воин и женщина пойдут к заставам наших защитниц с просьбой прийти и защищать город, пока он не будет перестроен полностью. Остальным надлежит идти за мной, после чего они перейдут под контроль кого-то, кто разбирается в строительном деле. Первые мужчина и женщина пусть ещё попросят с деревень по повозке, лошади и по трети заготовленного дерева.

Анаис, сбрасывая тварь в подходящее по форме отверстие, смотрела на своего друга издалека и вздыхала, думая, стоит ли сейчас улыбаться или грустить. Но она гордилась им так сильно, как только могла. И собой, как мастером фехтования: она сумела передать такие навыки этому мальчишке, который по духу был мужчиной, по возрасту – юношей, а телом – ребёнка.

– Вопросы?– продолжил обращение к людям Димтрикс.

– Никаких, лорд, – ответил, выступивший вперёд человек в одежде рабочего. – Я помогал церкви в ремонте храма в своё время. Думаю, смогу взять на себя отстройку большей части зданий. Меня зовут Мис Рам.

– Хорошо. Рассчитываю на тебя, Мис Рам. Ступайте тогда с оставшимися людьми вперёд.

Две пары быстро образовались и откололись от вереницы людей, отправивших в долгое путешествие по деревням. В то время как Димтрикс слегка замедлился, чтобы идти вместе с Анаис чуть в стороне от народа.

– Наверное, злишься, что у меня не получится теперь с тобой отплыть? – виновато поинтересовался мальчик.

– Да ладно. Я теперь тоже никуда не денусь.

– Серьёзно?

– Да. После того, что я натворила в городе, мне надо хоть немного привести тут всё в порядок. Тем более, мой братик теперь лорд и…

– Я устрою тебя сразу первой помощницей, защитницей и… Не знаю, как назвать ту, которой я устрою танец в чём угодно и с кем только смогу.

– Сколько почестей для простой воительницы, – чуть засмеялась Анаис и начала потирать руки. – Когда отстроите замок, хотя бы центральную часть, советую заняться таверной…

Особо инициативные люди, увидав, что без драконьего приказа и подпитки огонь в некоторых местах просто остался в одной точке, побежали с найденными вёдрами назад к озеру, немного толкая локтями Анаис.

– Ничего… – продолжила она, пытаясь удержать в голове изначальную мысль. – Там, под землёй, уверена, должен быть проход в его кладовую. Где-то же она должна быть.

Внезапно к паре подбежала булочница, у которой на руках была свёрнутая одежда: женская рубашка, пояс и жилет с кожаными подкладками на спине и груди для защиты.

– Но… За что? – удивлённо спросила Анаис.

– Эта голова… Это… мой любимый…. – было видно, как близка эта женщина к тому, чтобы заплакать навзрыд. – Вы просто красивая женщина, которой наверняка холодно и неприятно от взглядов этих мужланов… Но ещё вы отомстили той, что сделала это с моим… любимым и не дали использовать его голову в дурных целях. Знаю, его уже не похоронить, но спасибо вам. Я была готова вонзить в спину того негодяя нож, после чего меня бы убили его люди, что расстроило бы дух моего….

– Всё в порядке, – с тёплой улыбкой произнесла Анаис, принимая одежды из рук булочницы. – Вам спасибо. И удачи. Верьте, вы найдёте своё счастье.

Закивав, женщина удалилась.

– Вот видишь, – ухмыльнувшись, сказал Димтрикс. – Даже горе не всегда делает из людей злодеев. Знаешь, за этот день я почти понял двух человек, желавших править этой землёй. Одной проиграл в дуэли, второго перехитрил с его же оружием. Но до сих пор не ясно, кто из нас троих должен был победить на самом деле. По честности.

– Чтобы это узнать, вам троим придётся не изменять своим принципам и делать то, что велит вам душа.

Парочка и не заметила, как прошла в разрушенный дворец, и начала подниматься по искореженной лестнице. Наверху Анаис переоделась, и они вместе встали перед пропастью, которая раньше была полом, глядя на противоположную сторону, где стоял бамбуковый трон.

– Мира ушла в ту дверь, – указал пальцем направление Димтрикс.

– Хочешь, чтобы я её нашла?

– Не знаю. Наверное, нет. Без власти она столкнётся с самой собой, как и Рум, как я когда-то. Это будет честно.

– Весьма мудро, молодой лорд, – Воительница положила руку на плечо мальчика. – Может быть, я с ней встречусь однажды, может быть, ты возьмёшь реванш. Ты уже давно знал о зелье, которое могло бы раскрыть твой потенциал. Но ты сдержался. Поразительно…

– Наверное. Для меня это естественно.

Анаис взъерошила волосы Димтриксу.

– Чудной ты. Да и я тоже. Ты пока подивись на своё будущее… владение

Наёмница немного размяла свои мышцы. От лопаток до стопы.

– А я опробую новые одежды.

Девушка отправилась в сторону выхода. И, когда она вышла на открытое пространство разрушенной площади, ей на глаза попался верный скакун, которого подвели к останкам таверны. Анаис попросила , проходивших мимо, людей найти в обломках или где-нибудь поблизости что-нибудь вкусного для их хоть и косвенного, но все же тоже спасителя.

Уже через полчаса Анаис вновь стояла в коридорах лаборатории Оль Гинье, сжимая в руках факел и меч, взятый в оружейной дворца.

– Повторим несколько танцев, господа? – с ухмылкой сказала она, вслушиваясь в хруст освобождающихся трупов.

А спустя пару месяцев, когда снежники начали касаться поверхности земли, она также кружилась в крепости. Но отличий было до радости много. Вместо доспехов- красное платье, вместо клинка- красивые ногти. Пальцы же держать не рукоять меча, а ладонь заграничного знатного гостя. Один из тех, кто прибыл познакомиться с чудом восстановления земель, которые казались гиблыми.

– Госпожа.– говорил он, сильно смущаясь: Я готов бесконечно восхвалять вашу силу, но в танце девушкам принято расслаблять и давать мужчинам хотя бы побыть сильными.

– Простите, господин. – говорила она, краснея так как некогда краснело ее оружие: Мне еще предстоит к этому привыкнуть… Не знаю, смогу ли.

Из-за плеча мужчины она наблюдала за мальчиком, которому как равному пожимали руки те, кто, наверное, и в спальне не снимают корон. И он тоже смотрел на нее.

– Нет. Глупая. – шептала она: Конечно смогу. Порой мы можем стать теми, кому завидовали или кого боялись из-за непонимания. В лучших из смыслов.