Читать книгу Путь мира - - Страница 1

Быть или не быть, вот в чем вопрос.

(«Гамлет» У. Шекспир)

Не только ты живешь во мне…

Здесь, в этой темной тишине,

Живут и тлеют много лет,

Как плоть объемля свой скелет,

Иллюзий тени, мыслей сны,

Видений скользкие холмы,

Скопленья звезд и жутких слов,

Друзей, врагов и дураков,

И твердость «нет», и мягкость «да»,

И слез соленая вода,

Порядок, хаос, «инь» и «янь»

И снова снов прозрачных ткань…

Всего, что может мир вместить,

Мой мозг распутывает нить.

(Из записной книжки Э.А.)

В это утро у Доминики было полно ничем не занятого времени. Экспедиция отчаливала в 24 часа по универсуму. Подготовка кораблей и погрузка всего необходимого еще не была завершена, и на борт пока никого не пускали. К тому же большая часть участников экспедиции до сих пор не появилась, так как чартерный катер ходил сюда два раза в сутки, и членам экспедиции, являющимся пассажирами, удобнее было прибывать на вечернем рейсе. Что людям делать на искусственном причальном астероиде? Слоняться из стороны в сторону, мешая погрузке кораблей? Вот все и прибывали почти что к самому старту. Но Доминика каждый раз так волновалась, что неизменно прилетала за день до назначенной даты, и потом весь этот день скучала в ожидании остальных из своей группы. Собственно говоря, этих остальных в этот раз было всего семеро, хотя экспедиция насчитывала восемьдесят человек, не считая экипажей, и размещалась на пяти исследовательских судах, головным из которых был звездолет «Провидение» капитана Владислава Давыдова, давнего знакомого Доминики. Экспедиция была составной и следовала в полном составе только до Чернильной туманности. Дальше четыре корабля во главе с «Провидением» безостановочно двигались в еще не изученный квадрат за Чернильной туманностью, а оставшийся пятый звездолет делал посадку на Лее, выгружался там и далее посещал еще одну точку, где была земная Миссия, сменяя персонал и завозя все необходимое. Доминика должна была лететь именно на пятом корабле вместе со своими семью товарищами как раз для того, чтобы сменить посланцев, работавших в посольстве Великого Герцогства у Второго Солнца. Ей предстояло провести в общей сложности девять месяцев в мире далеких и коварных Семи Солнц, а в данный момент она бесцельно бродила по огромной оранжерее, откусывая кусочки от большого ароматного яблока. Время текло медленно и лениво. Наконец, Доминике наскучила оранжерея, и она, расположившись в одной из комнат для отдыха, и, заказав тоник, ткнула в первое попавшееся наименование и стала от тоски глядеть развлекательный фильм. После кино начали показывать самые модные коллекции одежды, и девушка не заметила, как увлеклась. Ведь какая женщина не любит красиво одеваться и эффектно выглядеть, и неважно, сопливая ли это девчонка-школьница или опытный, видавший всякие виды космический историк. И вот наконец модель сезона! Доминика ахнула, увидев, как по ярко освещенному подиуму ступает чуть покачивая бедрами, нет, скорее не идет, а парит, почти не касаясь помоста, известная фотомодель и актриса Лилиана Джорджи. Фоторепортеры и поклонники чуть ли не задушили друг друга, прильнув вплотную к подиуму, но звезда, не обращая на них внимания, продолжала скользить по выбранному пути, время от времени элегантно поворачиваясь и посылая игривые воздушные поцелуи.

С того времени, как Доминика лично познакомилась с Лилианой, прошло уже никак не менее двадцати лет, и, несомненно, время Лилиана даром не теряла: ее актерский талант, неповторимое женское обаяние и природная прелесть, помноженные на исключительное трудолюбие, терпение и желание нести людям красоту, конечно же не остались без применения. Двадцать лет назад Лилиана предстала перед Доминикой нерешительной и пугливой дикаркой из чуждого по социальному устройству и даже местами откровенно враждебного землянам мира, именуемого Федерацией Семи Солнц, но сейчас уже трудно было представить, что когда-то она была такой. Теперь она была настоящей сверхновой звездой, независимой, капризной и ослепительной, олицетворяющей современные тенденции женской моды. Впрочем, Лилиана по-прежнему очень любила своего мужа, капитана-исследователя Эмилио Алекси (ах, как удивительно романтично и в то же время нестандартно складывались их отношения тогда, в самом начале, и прямо на глазах у Доминики!), хотя про нее и ходили многочисленные сплетни, иногда даже достаточно скандальные. И действительно, теперь было трудно представить, как так долго уживаются вместе такие разные люди: скромный и ничем не примечательный в общем-то исследователь-«дальнобойщик», известный только в ограниченному кругу людей, напрямую связанных с космическим флотом дальнего радиуса действия, и эта блистательнейшая медиодива первой величины, лицо и фигуру которой узнавали миллиарды женщин и мужчин во всех уголках Содружества, хоть немного интересующиеся модой. Но, тем не менее, они до сих пор были неизменно вместе. Точнее были вместе всегда, когда неугомонный Эмилио наконец удосуживался посетить старушку Землю между многомесячными «вахтами». От остальных мужчин Лилиана спокойно принимала любовные послания, цветы и самые редкие сувениры, некоторым даже позволяла прилюдно говорить всякие глупости, но близко не подпускала. Капитан Алекси, судя по циркулирующим в «около-рабоче-товарищеской» среде рассказам, вел себя совершенно по-иному, и эти слухи были настолько устойчивы и правдоподобны, что вряд ли отражали только художественные выдумки сослуживцев. Но как бы то ни было, а Эмиль и Лилиана успели стать родителями троих детей: двоих мальчишек (старший мальчик был уже почти взрослым и стажировался в непростой профессии навигатора-исследователя; второй мальчик, самый младший, являлся пока учеником общеобразовательной школы) и девочки семнадцати лет (теперь студентки медицинского факультета); и судя по всему, супруги вовсе не собирались порывать друг с другом. Во всяком случае, Лилиана этого наверняка не хотела…

Доминика так погрузилась в свои мысли, что очнулась только тогда, когда кто-то тронул ее за плечо. Когда она обернулась, удивлению ее не было предела. За креслом стояла Лилиана Джорджи собственной персоной. Она предстала перед Доминикой совсем не такой, какой та только что видела ее по стерео. Ее одежда была совсем будничной, волосы заплетены в «походную» косу и убраны под пластиковую сетку, на лице не было и следа косметики, и от этого оно казалось совсем обычным, немножко усталым и почему-то печальным.

– Здравствуйте, – сказала Лилиана. – Я тут узнала, что вы летите на Лею. У меня очень мало времени, я сбежала прямо со съемок и должна как можно быстрее вернуться назад. Чартер отходит обратно через пять минут. Не застав в гостинице, я очень боялась, что не успею найти вас и в этих лабиринтах переходов и залов. Вот, и со временем не рассчитала…

– О! Здравствуйте! Мы так давно не виделись! Я и не ожидала… – Доминика смутилась, вдруг осознав, что прибор коммуникации оставлен в номере на столике. – Лилиана! Как вы сюда попали? И зачем?

– К сожалению, объяснять уже некогда. Хотелось поговорить… лично, без использования гаджетов… Но боюсь опоздать на обратный рейс, – Лилиана вынула из сумочки небольшой пластиковый конверт. – Вы ведь точно летите на Лею? Я ведь не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, – Доминика пока что не понимала, в чем, собственно, дело. – Но почему вы…

– Мой муж. Говорят, он вполне может быть сейчас на Лее. Мы не выделились уже почти год! – прервала ее Лилиана

, беспокойно глядя на часы, отсчитывающие беспощадное время. – Целых двенадцать месяцев, понимаете, я волнуюсь! Я очень волнуюсь. Он должен прилететь, уже должен прилететь, а его все нет. Лея – опасное место, уж я то знаю, ведь это почти что моя родина, а мой милый Эмилио иногда ведет себя как ребенок, та же непосредственность, разные подвиги и приключения. Не знаю почему, но у меня тяжко на душе…

Она замолчала на минуту и опять тихо повторила:

– У меня очень тяжко на душе… Жалко, поболтать с глазу на глаз нам совсем некогда…

Тут объявили окончание посадки на чартер, и Лилиана нервно протянула Доминике конверт:

– Вот, не хочу в этот раз пользоваться дипломатическими каналами. Там, как оказалось, многого недоговаривают, и это еще мягко сказано. Можете передать капитану Алекси? Если встретите.

Доминика вдруг заметила, что плечи Лилианы чуть заметно вздрагивают, и поняла, что та плачет. И это были вовсе не сценические красивые и обильные слезы на виду у всех. Лилиана пыталась скрыть их, задушить, спрятать подальше в уголках глаз. Это были горькие слезы одиночества и почти что отчаянной тоски.

Проводив взглядом убегающую Лилиану, Доминика наконец обратила внимание на конверт. Он был легкий, почти невесомый и, как показалось ей сначала, совсем пустой. И только потом Доминика нащупала в середине конверта какую-то маленькую плоскую вещицу, вероятно видеозаписку.

«Какой же ты жестокий, Алекси, – подумала она, кладя конверт в нагрудный карман. – У тебя совсем нет ни жалости, ни совести. Она так ждет тебя, волнуется и любит, а ты… ты и забыл, как давно не был дома. Как же сильно люди меняются со временем!»

Лея встретила новоприбывших осенним дождем. Космодром был поразительно пуст, и только вдалеке виднелись слившиеся воедино в сырой дымке здания Космопорта, да совсем рядом мокро поблескивала громадина единственного здесь, кроме только что прибывшего, звездолета, в котором Доминика узнала «Удачу» Алекси. От этого корабля отделился серый силуэт и двинулся в их сторону. За маревом дождя было неразличимо лицо, но судя по костюму это был, несомненно, землянин. Через две минуты человек был рядом с новоприбывшим кораблем, он приветственно махнул рукой и поднялся по трапу. Это был капитан Эмилио Алекси собственной персоной и почему-то совсем один. Одет он был в рабочее комби без нашивок, а только с маленькой эмблемой корабля.

– Здравствуйте. С прибытием, – сказал Эмиль и печально улыбнулся.

С его одежды капала вода, и выглядел он, как показалось Доминике, каким-то осунувшимся и удивительно бледным.

Люди молчали. Они были поражены такой странной встречей. Но Эмиль как будто не заметил этого и продолжал:

– Заранее прошу прошения за сокращение приветствий до минимума. Связь с рубкой, пожалуйста.

Моментально появилось голографическое изображение рубки и всей команды в своих креслах.

– Здравствуйте, – повторил еще раз Эмиль – С прибытием.

Команда поздоровалась, недоуменно глядя на него. Тем временем у Эмиля в руке оказалась серебряная карточка, которую окрестили «Имсомеко», то есть «Именем Совета межпланетных контактов».

– На разгрузку предназначенных для Чернильной туманности грузов вам ровно шестьдесят минут, – тон Эмиля стал начальственно-приказным. – Потом стартуете к Земле. Оверсаном, но без перегрузок.

Капитан даже привстал из кресла:

– Но у нас еще рейс ко Второму солнцу.

– Отменяется, – тем же тоном отрезал Эмиль. – К вам на борт сейчас прибудут раненные. Так что приступить к выполнению приказа немедленно.

– Так точно, – в выражении лица капитана отразилось понимание всей серьёзности ситуации. – Есть приступить к выполнению приказа.

Голограмма отключилась, и Эмиль опять обратился к все еще замершим в замешательстве людям:

– Прошу всех пассажиров собраться в кают-компании. У меня для всех важные сообщения.

Это было сказано с такой не терпящей никаких возражений убедительностью, что все как один почти бегом хлынули к кают-компании.

Эмиль вошел в комнату последним. При его появлении все замерли. Он окинул присутствующих пронзительно – изучающим взглядом, но найдя глазами Доминику, чуть-чуть улыбнулся и кивнул ей.

– Начну без предисловий, – сказал он, присаживаясь в кресло, и в его голосе послышались тревожные нотки. – Обстановка тут у нас не из лучших. На Лее неспокойно: компания выборов в федеративный парламент в самом разгаре и следствие этого – многочисленные террористические акты. Часть из них направлена против нас, как против третьей нейтральной силы, которую хотят склонить в какую-либо сторону. Не далее, как вчера вечером произведено покушение на жизни наших людей, в результате чего трое находятся в тяжелом состоянии. К тому же участились случаи попыток похищения людей и техники с разными целями. Из этого следует: первое, исключительная осторожность при любых контактах с астрами; второе, полное исключение прогулочно- туристических вылазок; третье, обязательное ношение спецсредств и соответствующих документов, подтверждающих вашу личность. А сейчас все должны немедленно собрать личные вещи и переехать на соседний корабль. Как вы уже слышали, это судно экстренно покидает порт. У меня все. Теперь быстро вопросы.

– Куда все подевались? – спросил кто-то.

– Кого именно вы имеете в виду? – уточнил Эмиль.

– Космодром пустынен. На нем до горизонта нет ни одного корабля, не считая вашего. Куда же они исчезли?

– Перемещены на другие космодромы. После нескольких диверсий и попытки захвата звездолета, мы вынуждены были потребовать очистить эту площадку от местных судов во избежание новых покушений. Правительство Леи пошло нам навстречу и выполнило наше требование.

– А наши?

– На Третьем Солнце пиратский мятеж. Был обстрелян земной корабль. Человеческих жертв удалось избежать, но люди оказались на осадном положении, а технические повреждения очень существенны. Два корабля ушли на помощь и должны вернуться не раньше, чем через неделю. Ну, а все посольские работники в здании посольства. Сейчас лучше не разгуливать туда-сюда лишний раз… Так, – Эмиль скосил взгляд на капитанский браслет. – Все остальные вопросы в рабочем порядке после перемещения. Просьба разойтись по каютам и собрать личные вещи. Через двадцать минут флаер отчаливает из второго переходника, пожалуйста, не опаздывайте.

Посольская смена, прилетевшая для работы на Лее, покинула «Удачу» в тот же день. Ведь им еще предстояло три недели входить в курс дел и адаптироваться в чужом мире. Эмиль еще раз «поработав водителем», отвез землян «по основному месту пребывания». Вторая группа посланцев, которая должна была сменить людей в Великом Герцогстве, по неволе была вынуждена задержаться на Лее, а именно, пока что обретаться на Алексинской «Удаче».

Возвращаться на свой корабль после «вояжа» в Земное посольство, как показалось Доминике, Эмиль явно не очень то торопился. Во всяком случае, девушка успела выбрать себе каюту (поближе к капитанской), устроиться там, переговорить обо всем с сотоварищами, посетить тренажерный зал и бассейн, насытится трансляцией новостей Леи, а потом и ужином, и еще порядочно «поскучать», гуляя по кораблю, а капитан все не появлялся.

Но Доминика твердо решила дождаться возвращения Эмиля, с тем чтобы все-таки поговорить с ним лично и желательно без официоза, и, главное, передать записку от Лилианы. В конце концов она притулилась на странном остове, затянутом в темную пленку, который зачем-то стоял прямо в переходнике, и, похоже, даже задремала. Очнулась она от аккуратного прикосновения. Прямо перед ней стоял капитан Алекси (явился все-таки, не прошло и пол ночи!). Флаер, на котором он приехал, был припаркован на «дежурном» месте и по нему уже ползал автопаук, ухаживая за машиной.

– Доброй ночи, Доминика. Уж не меня ли ты тут дожидаешься? Для сна на корабле есть очень удобные кровати. Могу проводить.

И Эмиль улыбнулся, как ей показалось, очень нежно и с искренним участием, совершенно даже без тени насмешки.

– А я вот хотела с тобой поговорить, – девушка слезла с неудобной штуковины и потерла затекшую руку. – Ждала тебя, ждала, и вот… Что за хлам ты тут держишь?

– Хлам? – лицо капитана стало печальным. – Этот хлам еще вчера был малым флаером. Выгорел изнутри, восстановление вряд ли возможно…

– Я уже знаю, что трое раненых, которых ты отправил сегодня на Землю, это твой экипаж, – Доминика дотронулась до плёнки, обтягивающей остов машины. – Неужели они были в нем?

– Да. Помощник, штурман и второй пилот. Я сидел за рулем. Мы подлетели к посольству, я посадил флаер на внешней парковке и отошел на пятнадцать метров купить газету. Они же остались в машине. Раздался взрыв, флаер вспыхнул. Я бросился обратно к машине. Там еще наши были на ступенях посольства, тоже бросились к флаеру… Взрывное устройство большой термической силы… Мне то что. Несколько царапин. Защитный костюм помог… – Эмиль показал руки, оказавшиеся в тончайших лечебных перчатках. – А они… Бедная Ида пострадала сильнее всех, помощника, совсем пацана, год на корабле, теперь не узнать. Пилот весь в переломах, лицо обезображено. Никакие костюмы не помогли.

– Этих подробностей я не знала, – Доминика опустила глаза. – Но почему ты не повез их на Землю сам? У тебя быстроходнейший корабль. Ты бы мог еще вчера, сразу…

– Не мог. И здесь несколько причин, – Эмиль поджал губы. – Во-первых, для оверсана у меня не хватает энергии: излишек пришлось отдать для тех двух кораблей, которые улетели к Третьему солнцу, а «Удача» не пополняла своих запасов еще с экспедиции за Песочницу. Ты ведь понимаешь: оверсан – 15 суток, простой рейс – 30 суток. Потом для оверсана одного пилота недостаточно – нужно дежурить день и ночь, никакой автопилот не выкрутится, когда ходовые установки на пределе и любая лишняя пылинка может наделать беды…И еще. «Удача» нуждается в серьезном ремонте. Ее пытались захватить в то же время, когда произошёл взрыв. Моя Семёрка чудом самостоятельно отбилась от злоумышленников, но не без потерь: бортовик уничтожен, терминальный компьютер тоже поврежден. На восстановление и ремонт нужно по крайней мере еще дня три – четыре.

– Ты сам то как? – Доминика взяла Эмиля за руку, сочувственно заглядывая в глаза. – У тебя усталый вид.

– Так ночь уже. Просто спать хочу, – губы Эмиля улыбнулись, но глаза остались по-прежнему грустными. – По правде, я не привык так долго прозябать на одном месте. К тому же нервы все время напряжены в ожидании очередного подвоха. В общем, мы все здесь уже порядком подустали. Пойдем отдыхать.

Он повел ее из переходника, мягко (и очень приятно, хоть и по-дружески) сжимая ее ладонь в своей руке.

Дошли до каюты Доминики.

– Спокойной ночи.

Капитан Алекси (всегда слегка эксцентричный по натуре) позволил себе очень изящно поцеловать ручку девушки, развернулся и уже сделал шаг прочь, но Доминика вдруг вспомнила про послание:

– Постой. Тут для тебя кое-что от твоей жены.

– От Лилианы? – Эмиль почти что прыжком вернулся назад. – Ты не шутишь? Ты с ней виделась?

Шеки его вспыхнули от смущения, а глаза так неподдельно засияли, что Доминика устыдилась своих умозаключений относительно его пренебрежительного отношения к супруге.

– Вот, – она протянула конверт. – Лилиана просила передать.

– Боже мой! Ты не представляешь, какой подарок сделала мне сейчас! Я так давно не видел ее, так давно! – он почти что вырвал из рук Доминики конверт. – Господи! Моя Лилиана, моя бедная Лилия! Как бы я хотел хоть на миг увидеться с тобой! И я никак не могу вырваться…

Его глаза вдруг увлажнились непрошеными слезами, и он, заслоняя рукой лицо и смущенно бормоча: «Спасибо, большое спасибо», бросился вон, прижимая конверт к груди.

Неделя, проведенная на «Удаче», показались Доминике длиннее года. Ее товарищи, так же, как и она, скучали просто отчаянно, находясь в добровольном заточении на корабле. Эмиль, напротив, спокойно нарушал все предосторожности, которые сам же и провозгласил, разгуливая пешком по взлетному полю, и даже уходил куда-то к зданиям космопорта и подолгу не возвращался, как будто бы специально ища на свою голову приключений, или улетал на своем флаере и пропадал по пол дня и даже дольше. Судя по всему, бортовой компьютер он починил и теперь чем-то занимался в городе или в посольстве. Еще скучнее и обиднее было от того, что хотя мобильная связь тут отлично работала, Эмиль почему-то запретил подолгу болтать по портативному устройству, нахально заявив, что все разговоры прослушиваются (а перед этим, просто собрал всех в кают-компании, «прочитал лекцию» о безопасности коммуникации на «чужой» территории и потребовал сдать ему мобильники для проведения «жизненно необходимого апгрейда», правда, вернув их владельцам уже через полчаса). Наконец, не выдержав такой жизни, затворники все-таки решили посетить Земное посольство и в одно прекрасное безоблачное утро, предварительно переговорив по стерео со своими товарищами, собрались в город. Эмиль отнесся к этому вполне спокойно и даже вызвался подвезти. Он очень тщательно осмотрел флаер перед отъездом, облачился в парадный форменный костюм, какой полагался капитанам его ранга, и занял водительское кресло. Всю дорогу он, казалось, беззаботно болтал с пассажирами, но Доминика заметила, как предельно напряжено его внимание, обращенное на дорогу. Наконец, флаер приземлился во дворе посольства, и все увидели на крыльце знакомых землян.

Встреча была бурной и радостной. После теплых объятий и жарких рукопожатий, сопровождаемых не менее горячими приветствиями, земляне прошли в столовую залу. Все было как будто бы в порядке, если не считать того, что Эмиль куда то исчез.

Фуршет, посвященный встрече, завершился, и люди разбрелись по интересам: в нескольких кружках весело болтали, рассказывая всякие небылицы, другие развлекались, слушая и даже подпевая песням, которые пел кто-то один, в этом искусстве преуспевший; мужчины за столом, видимо старинные друзья, азартно резались в шахматы, а в опустевшем зале танцевала, целуясь и обнимаясь, какая-то одинокая пара совсем молодых стажеров. Доминика, так и не примкнувшая ни к одному кружку, прошла через весь этаж, и, выйдя на лестницу, от скуки начала рассматривать в панорамное окно незнакомый и довольно унылый урбанистический пейзаж. Ее внимание вдруг привлек человек в белом, стоящий поодаль на перекрестке. Она тут же навела на него коммуникатор и «ткнула» приближение. Да это же был без сомнения капитан Эмилио Алекси! Тут с неба стремительно спустился черный блестящий флаер и из него показалась стройная женская фигурка. Эмиль двинулся навстречу, приветливо махая рукой. Потом они встретились и обнялись. Эмиль схватил незнакомку и поднял над землей. Та болтала ногами и вероятно заливисто смеялась. Эмиль донес ее до флаера, усадил на заднее сидение, потом залез сам, и флаер взвился и исчез среди переплетений высотных домов.

Доминика стояла у окна, пораженная увиденным. Только что она была готова плюнуть в лицо каждому, кто сказал бы про капитана Алекси что-нибудь вроде того, что он ловелас, бесстыдник и любитель коротких юбок. Только что он казался ей честным, порядочным человеком, несчастным из-за происшедшего с командой, отчаянно грустящим оттого, что слишком давно не видел своей любимой жены, и ужасно переживающим за жизнь и здоровье всех новоприбывших землян в условиях коварной Леи. Сейчас же ей трудно было поверить своим глазам: этот человек вдруг радостно бросается в объятия какой-то незнакомки, забыв про все на свете. Ему нет больше дела ни до кого и ни до чего кроме бурного романа с какой-то астркой! Причем делает он это вообще без всяческого стеснения и утайки! Тут Доминика чуть не заплакала от обиды. Нет, не за себя, а за бесстыдно обманутую Лилиану, хотя нет, и за себя тоже. Как же она могла ему так вдруг поверить, пожалеть его, даже утешать его? Ах, бедный Эмилио, что-то ты выглядишь устало! Тут оказывается есть от чего утомиться! Все обман! Все – лицемерие, ложь и двуличие!

Вечером был традиционный «общий» ужин. Эмиль уже вернулся и, как ни в чем не бывало, сел ужинать со всеми. Он занял место как раз между двумя начальниками посольских групп – старого и нового, еще только входящего в курс событий, и напротив Доминики, и стал спокойно поглощать свою порцию, как будто ничего ровным счетом не произошло. Доминика сначала долго смотрела на него прожигающе-гневным взглядом, да так, что ее соседи по столу и оба начальника по сторонам от Эмиля перестали жевать и недоуменно уставились на нее. Но сам Эмилио как будто и не чувствовал напряжения вокруг себя и продолжал есть. Наконец, совсем разуверившись в своих телепатических способностях, Доминика со звоном опустила вилку и нож в тарелку и резко встала. Эмиль, наконец, поднял на нее глаза, удивленные и совершенно честные. Доминика вспыхнула и сжала кулаки.

– Капитан Алекси! – почти крикнула она. – Вы – лицемер!

Эмиль тоже медленно встал. Щеки его постепенно стал заливать румянец стыда. Он почти умоляюще посмотрел на Доминику и тихо примирительно сказал:

– Ты заметила меня из окна. Я почувствовал. Доминика, пожалуйста, не стоит сейчас говорить об этом. Я потом, если желаешь, объясню тебе все…

– Не желаю, – прошипела Доминика и кинулась прочь из-за стола.

Все остальные уже давно оторвались от еды и теперь наблюдали за этой странной сценкой. Эмиль же проводил взглядом разъяренную Доминику, вытер руки о салфетку, поданную столовым роботом и, сказав «прошу прощения» всем присутствующим, медленно направился к выходу.

С этого дня Доминика стала избегать даже случайных личных встреч с Эмилем. Он, казалось, тоже чувствовал неловкость и вину, но своих исчезновений не только не прекратил, но и наоборот стал пропадать где-то чуть ли ни днями и ночами.

Впоследствии Доминика опять мельком видела его с какими-то незнакомыми дамами, все время с разными; и вел он себя тогда неизменно – и следа не оставалось на его лице от раскаяния, грусти и скромности. Тот Эмиль, которого она так хорошо знала в молодости, временами бесследно исчезал, появлялся же какой–то незнакомый человек, которого тоже звали Эмилио Алекси, но этот был вероломен, лицемерен и сластолюбив.

Прошла еще неделя. Выборы федеративного парламента, наконец, завершилась. Мутная река под названием «политика» опять вошла в свое русло, а, следовательно, на время успокоились и террористические группировки, и отдельные особо вспыльчивые личности. Земляне тоже почувствовали себя гораздо свободнее в отношении передвижений по планете. Еще три дня назад была получена «молния» с тех кораблей, которые улетели на помощь пострадавшим от пиратского налета. Из нее следовало, что они повременят с возвращением пока не произведут ремонт и не разберутся в происшедшем. Тем временем земляне на Лее заскучали, вернее заскучала группа, которая должна была уже давно находиться у Второго солнца и сменить группу посланцев в Великом Герцогстве, и пока что была обречена на вынужденное безделье.

Доминика, пожалуй, скучала не меньше остальных и от нечего делать решила проследить за похождениями ненавистного ей с некоторых пор капитана Алекси. Пренебрегая мерами безопасности, она прошмыгивала за ним каждой раз, когда предполагала, что он идет на очередное любовное свидание. Пару раз она упускала его из виду, теряя в толпе. Один раз он видимо все-таки заметил слежку, хотя она тщательно маскировалась, и стремительно и с только ему присущей элегантностью улизнул. После этого случая Доменика получила строгое замечание от начальника группы по поводу ее несанкционированной прогулки по городу. Но это не только не остановило ее, но и заставило быть впредь еще незаметнее и осторожнее. Не было никаких сомнений, что Эмиль намеренно рассказал начальнику о ее похождениях по городу.

– Ах, лицемерный обманщик! – подумала тогда она. – Ты заметил меня и понял, что я могу помешать тебе в твоих амурных похождениях. Ты боишься, что все узнают о твоей отнюдь не научной исследовательской и гуманитарной деятельности, ты прекрасно понимаешь, что твои неблаговидные похождения вовсе не пример для подражания, и те студенты – стажеры, которые читают в «Истории звездоплавания» твою краткую биографию и описание твоих исследований и открытий в иных мирах, бредящие космосом и мечтающие встретить благородного и умудренного многочисленными экспедициями блестящего звездопроходца, своего кумира и модель для подражания, будут отнюдь не в восторге, если узнают о твоем истинном лице. Ты вроде бы стыдишься на людях своих неблаговидных слабостей, даже пытаешься сыграть раскаяние, но я же вижу, что ты не собираешься исправляться. Конечно, нехорошо влезать в личную жизнь, но ведь эта личная жизнь перешла границы дозволенного и может повлиять на наши отношения с другой цивилизацией. Ты забыл, что стоишь на сгибе двух миров и рискуешь скатиться в пропасть и потянуть за собой других. Ты ведешь себя не только аморально, но и наносишь ущерб нашим с астрами дипломатическим отношениям. Ведь ты – ответственное лицо, член Совета по межпланетным контактам, в экстренных ситуациях твое слово приравнивается к закону, и как ты себя ведешь несмотря на все это? Ну ничего, я выведу тебя на чистую воду, земной красавчик – соблазнитель!

…В этот раз все шло как нельзя лучше. Доминика хорошо подготовилась и замаскировалась, и уже дожидалась во дворе, когда Эмиль сошел с крыльца и направился к флаеру. Он был щегольски, но в то же время форменно одет: парадный китель был ему поразительно к лицу. К тому же капитан Алекси обладал соразмеренной атлетической, но одновременно почти по юношески гибкой фигурой, и как никто другой умел как бы невзначай «показаться». В общем, не было ничего удивительного в том, что бедные астрки быстро покорялись его обаянию, и он беззастенчиво пользовался этим. А несчастная Лилиана, наверняка считавшая его чистейшим в мире человеком и ничего не подозревавшая о его истинной сущности, по-прежнему любила и преданно ждала его, ведь в искусстве мгновенной смены поведения ему не было равных!

Доминика неторопливо вышла из своего укрытия и направилась прямо к Эмилю, который проверял флаер перед отлетом.

– На прогулку? – она постучала ногтем по покрытию машины.

Эмиль оторвался от своего занятия и поднял на нее глаза. Сейчас это был прежний Эмиль, немного застенчивый и добродушный.

– Ну да, в некотором роде на прогулку, – сказал он, улыбаясь ей, видимо обрадованный тем, что она все-таки решила заговорить с ними первый раз на этой неделе.

– А я вот тоже в город. Может подбросишь? – Доменика повела разговор так, как задумано было по только-что разработанному ей плану.

– Смотря куда. – Эмиль снова погрузился в проверку систем флаера и не смотрел на нее.

– К одной из библиотек в Южном районе. Она как раз на центральной улице третьего уровня.

– Ничего себе! Далековато. – Эмиль удивленно поднял на нее глаза.

Доминика и сама знала, что далековато, к тому же Южный район был очень старым районом и отличался ужасной теснотой и сутолокой, следовательно, о большой скорости не могло быть и речи. А уж пробиться на третий уровень было еще сложнее, чем пропихнуть теннисный мяч в горлышко бутылки из-под прохладительных напитков. Именно поэтому она и выбрала это место.

– Ну что? Подбросишь? – не давая опомниться, переспросила она.

– К сожалению… – Эмиль развел руками. – Сейчас не могу. Сам тогда опоздаю.

Доминика мысленно дала ему звонкую пощечину от имени Лилианы, подумав: «Вот сластолюбец! Боится опоздать на очередное свидание!»

Вслух же она произнесла совсем другое:

– Давай тогда сначала доберешься куда надо ты, а потом я уеду на твоем флаере в Южный район.

– А не легче ли…

Эмиль не успел договорить, Доминика перебила его:

– Знаешь, твоему флаеру я почему-то больше доверяю, чем этим астровским моделям. Ты ведь каждый раз его проверяешь, а у меня никак не выходит из головы случай с Идой и всеми…

Она скроила скорбную и умоляющую физиономию и продолжала:

– Ну что тебе стоит? Вылезешь, а на обратном пути возьмешь такси. Ты ведь – смелый.

– Может быть я тогда пересяду? – Эмиль опустил глаза.

– Может быть ты собираешься делать что-нибудь неприличное в городе, раз так меня стесняешься? – заметила Доминика с такой язвительностью, на какую только была способна.

Эмиль вздохнул. Ему вовсе не хотелось делать так, как предлагала Доминика, но он не смел отказать, опасаясь окончательно потерять ее доверие и дружбу.

– Садись, – сказал он, открывая ей дверцу. – Ладно. Раз уж тебе хочется именно так, то пусть и будет так.

Он сел в водительское кресло и когда они поднялись с посольского двора, спросил:

– Кстати, а чего это тебе вдруг понадобилось в этой библиотеке?

Доменика ожидала такого вопроса и поэтому заранее подготовила ответ:

– Говорят, там есть кое-что меня интересующее по космической истории. Потом, некоторые редкие книги художественного содержания тоже заслуживают внимания.

– Кто говорит? – вопрос был странным и поэтому неожиданным.

– Кто говорит? – переспросила Доминика и запнулась, испугавшись, что Эмиль что-то заподозрил, но потом, взяв себя в руки, беззаботно прощебетала в ответ:

– Ну что за дурацкие вопросики? Ну конечно, никто впрямую не говорит. Понимаешь, сам район старый, библиотека в нем тоже старая, может быть и сохранилось что-нибудь интересное. И еще я поинтересовалась у одного букиниста на площади у посольства.

– Лучше б ты у меня поинтересовалась.

Эмиль на секунду обернулся, взглянув на Доминику, и опять сосредоточился на дороге. Девушке снова показалось, что он ее «раскусил» – настолько этот мимолетный взгляд был проницателен и глубок. Она знала, что такого мимолетного взгляда капитану Алекси вполне хватало, чтобы потом воспроизвести любой предмет или их группу с почти фотографической точностью, а уж человека, попавшего в его поле зрения хотя бы вот так, всего лишь на миг, он бы узнал и среди сотен других людей, пусть даже похожих.

– Кстати, если хочешь, у меня есть подробные карты этого города. Там, как раз рядом с тобой лежат, – продолжал Эмиль. – Но все же лучше воспользоваться флаерным компьютером, а то в этих дурацких картах сам черт ногу сломит. Я совсем недавно сделал с корабля обширную скано-съемку и загрузил данные. Там все отлично различимо, никогда не заблудишься.

– Но ведь скано-съемка здесь строго запрещена! – удивилась Доминика.

– «Не пойман – не вор» – гласит одна древняя русская пословица, – Эмилио довольно ухмыльнулся.

«Да уж. Пока не пойман, – подумала про себя Доминика. – Но ничего, я поймаю тебя с поличным».

А вслух сказала, стараясь перевести разговор на другую тему:

– Ты все время ведешь флаер вручную. Что, бортовая автоматика не работает? Какой же ты после этого спец по электронике?

– Она работает. Просто я здесь предпочитаю ручное управление. Эти астры совсем не представляют, что такое правила движения. К тому же если во флаере какие-нибудь штучки, то сразу чувствуется.

– Какие штучки?

– Жучки.

– Жучки? – Доминика засмеялась. – Что ты мне морочишь голову какими-то насекомыми.

– Это не насекомые, – тон Эмиля был вполне серьезен. – Это всякие подслушивающие, подсматривающие, ну, в общем, всяческие информаторские устройства. Еще бывают бомбы. Я их находил уже два раза.

– Два раза? А тогда, перед катастрофой?

– Нашел только одну, – слова Эмиля прозвучали грустно, почти скорбно. – Вторую проглядел, моя вина… Я сейчас выхожу.

Он замолчал и стал плавно снижать флаер на одну из старых, почти безлюдных и увитых плющом улиц верхнего уровня.

Приземлив машину, он вдруг ласково, почти с отеческой нежностью, поцеловал в лоб приготовившуюся перебраться на водительское сидение Доминику и произнес:

– Я там настроил управление под твои мысленные приказы и активировал защиту от чужих. Желаю тебе отыскать что-нибудь ценное.

Он подмигнул ей левым глазом, улыбнулся и, почти выпрыгнув из флаера, дружески помахал рукой. В первый момент Доминика даже оторопела, столько искренности, неподдельного тепла и открытости было в этом жесте. Но прейдя в себя через минуту, она с еще большей подозрительностью и злостью подумала: "Врешь, теперь не обманешь. Я уж раскопаю, чем ты здесь занимаешься."

Доминика сделала широкий круг, заложила резкий и низкий вираж, и приземлилась на том же месте, откуда взлетела несколько минут назад. Посадив флаер, землянка внимательно огляделась. Теперь ей предстояло обнаружить Эмиля. С высоты она этого сделать не могла: наверняка заметит. Значит надо было вылезти из машины и искать его так. И хотя она видела, в какую сторону он пошел, да и сам капитан Алекси был человеком заметным, найти его в этом переплетении узеньких переулочков и затенений было довольно трудно. К тому же он уже мог уйти довольно далеко или войти в один из многочисленных дворов или домов. В общем, его величество случай и здесь решал все.

Доминика вылезла из флаера и побрела по пустынной улице. Как назло, не было ни души, спросить было не у кого. После двадцатиминутных поисков Доменика уже разуверилась в том, что она все-таки сумеет обнаружить его след, как вдруг наткнулась на цыганку в грязном тряпье и с маленьким ребенком на руках, проворно выскочившую из ближайшей подворотни и преградившую ей путь.

– Красавица, дай погадаю! – нараспев заверещала цыганка, а ребенок протянул свои грязные морщинистые ручки к землянке. – Все про будущее расскажу и про прошлое угадаю.

Доминика попыталась пройти мимо нее, но цыганка вцепилась в рукав ее костюма и затараторила, слегка приседая и заглядывая ей в глазаснизу вверх:

– Ай, не пугайся, красавица! Вижу, ты не здешняя. Ай-яй-яй! Красавица, богатая ты, в большом доме живешь, из хрусталя, из золота ешь и пьешь, все имеешь, что хочешь…

Доминика рванулась, но не тут то было, цыганка вцепилась так, что затрещал легкий пластик рукава, и еще плаксивее и быстрее продолжала свою тираду:

– Ай! Красавица торопится, по сторонам глядит, кого-то ищет. Все знаю, все скажу! Ищет она своего друга сердечного, господина богатого, а красивого, такого красивого, какие бывают только на картинках! Костюмчик у него белый с серебром, форменный, а глаза как небо голубые, да острые-острые. Смешливый тот господин, да добрый, бродяжке на платочек подарил, только не верный он тебе, красавица, не верный! С другой ушел…

– Что? Ты видела человека в белом костюме с серебряными нашивками? – Доминика была заинтересована и больше не вырывалась. – Опиши-ка мне его поподробнее.

– Ох, красавица, богатый он, как и ты, красивый он, как и ты. Похожи вы как брат и сестра. Четыре серебряные полоски у него на каждом рукаве… Профиль ангельский, ручки белые, как будто в молоке умывается…

– Подожди, подожди. Ты мне лучше укажи, куда он пошел, – Доминика попыталась прекратить захлестывающий ее словесный поток.

– Ай, не верный он тебе, красавица. Ай, не верный. С другой ушел, ласково с ней говорил, ручку подавал, перчаточку целовал. А туфельки у той ведьмы лаковые, и вся то она в черную пелерину закутана, не разглядеть и лица. Подари бродяжке на пропитание, красавица, укажу, куда пошли. Ай, красавица, ты богата, денежки в кармане не переводятся, а я – бродяжка несчастная, все карманы дырявые. Подари денежек, а то детка не кормлена, плачет… – с этими словами цыганка ловко ущипнула ребенка за спину и тот добросовестно подтвердил слова матери захлебывающимся ревом.

Доминика, уже совсем ошалелая, быстро вытащила из кармана деньги и сунула цыганке:

– На, только не мучь ребенка. Лучше скажи, куда они пошли.

Цыганка шикнула на ребенка (тот моментально перестал плакать) и протянула руку, указывая грязными пальцами на казавшийся пустынным дом с черными окнами и надписью «Отель», сделанной витиеватыми буквами из допотопного светобегущего шнура.

– Туда пошли, добрая красавица, туда. В потайную дверь, вон в тени которая, под плющом. Ай, красавица, нет предела твоей широте душевной! Спасибо, красавица, спасибо! Чтоб тебе дорога была широкая, чтобы все твои завистники почернели, а враги померли…

Тут цыганка, наконец, оставила рукав Доминики, торопливо пряча деньги куда-то в карман среди складок юбки. Доминика, воспользовавшись этим, перебежала на другую сторону улицы и быстрым шагом пошла к указанному дому.

На каменной, выщербленной от времени стене висела облезлая табличка, гласящая, что вход за углом, но Доминика, замедлив шаг и оглянувшись, прошмыгнула под каскад свисающего со стен цветущего хмеля и плюща, и буквально нащупала в густой тени массивную дверь. Вероятно, это был черный ход. Девушка с усилием открыла одну створку двери и вошла. Было темно, ноги ощутили твердость каменных ступеней. Ей на мгновение стало страшно. Все это странным образом напоминало какие-то совсем старинные детективные романы, которыми она когда-то довольно серьезно увлекалась. Но чувство долга, а скорее всего теперь уже ненасытное любопытство, заставили ее подняться по лестнице и отворить вторую, почти такую же массивную дверь, и тут она оказалась в длинной комнате, отделанной пластиковым мехом и цветными, хорошо подобранными коврами, весь интерьер которой говорил о том, что она попала в холл одного из номеров гостиницы. Дверь в следующую комнату была чуть приоткрыта, и Доминика услышала приглушенные голоса и смех. Один голос – женский, был ей незнаком, другой – мужской, она бы узнала, пожалуй, из тысячи голосов. Это был без всякого сомнения голос капитана Алекси.

Доминика осторожно заглянула в щель и обомлела. В комнате, на красивом мягком диване сидел Эмиль. Перед ним на маленьком столике стояли два хрустальных бокала на тонких ножках, серебряное ведерко со льдом и пузатой зеленой бутылкой, перевязанной лентами. В подсвечниках горели ароматические свечи и до одури сладкий возбуждающий запах струйками просачивался в прихожую. По визору транслировались весьма неприличные сценки под чувственную музыку. Тут появилось и второе лицо этого действа: занавес импровизированной сцены открылся, и стройная женщина в кружевном нижнем белье, туфлях на острых высоких каблуках и в шляпке с черной, почти непрозрачной вуалью сделала красивый оборот, держась за блестящий пилон и изгибаясь ловко и эротично. Вот она подняла вуаль и сбросила шляпку. Роскошные платинового оттенка кудри рассыпались по ее плечам. Сильно накрашенные глаза были полуприкрыты в вожделении, алые, почти светящиеся губы звали и хотели мужчину. И этим мужчиной был Эмиль. Он встал, небрежно скинул китель и, как бы подыгрывая партнерше, начал медленно снимать тонкую белую сорочку. При этом его лицо, отражающееся в зеркале, было таким же сладострастным. Наконец он отбросил рубашку и, подойдя к женщине вплотную, нежно обнял, поцеловал и бережно усадил на диван. Потом взял из ведерка бутылку и резким движением открыл ее. Игристое вино зашипело рванувшись из бутылки, и обрызгало пеной ноги женщины. Та взвизгнула:

– Ах! Я безнадежно промочила туфли.

– Что за беда? – произнес он. – От них все равно пора избавиться.

Он ловко снял с нее туфли и тут же расцеловал обе ножки. Женщина довольно рассмеялась и растянулась на диване. Тем временем Эмиль наполнил и подал ей бокал, а потом взял ее туфлю за каблук и налил туда вина для себя.

– За самую обаятельную и влиятельную женщину на всей Лее! – провозгласил он и выпил вино залпом.

Она тоже сделала глоток из своего бокала, и ластясь к Эмилю, игриво спросила:

– У вас на Земле все мужчины такие непосредственные? Или только ты один грешен, а остальные – божьи праведники?

– Целомудрие мужчин означает конец всему человеческому роду, – прошептал он с придыханием и стал медленно стягивать с ее ножки кружевной чулок.

Доминика очнулась от столбняка и, более не в состоянии глядеть на все эти фривольности, покинула свой наблюдательный пункт. Быстро миновав холл, преодолев тяжелую дверь и чуть не упав с крутой лестницы, она в изнеможении присела на последнюю ступеньку. Почти в то же мгновение кто-то схватил ее сильной рукой и зажал рот. Вслед за этим она услышала знакомый умоляющий шепот:

– Только не вздумай кричать, ради Бога не вздумай кричать. Пусть я негодяй, пусть занимаюсь низкими вещами и поэтому недостоин своих званий и тому подобное, только не вздумай кричать, прошу тебя, умоляю… Ну, обещаешь, пожалуйста, у меня нет времени, совсем нет времени.

Доминика кивнула головой, на сколько ей позволяла крепкая хватка Эмиля, и тот сразу отпустил ее. Она обернулась и увидела его лицо: глаза его выражали такой редкостный испуг, какого она и представить не могла на этом мужественном, не знающем страха лице.

– Какой кошмар! – продолжал он тем же тревожным шепотом. – Ты всё-таки выследила меня! Ах, Доминика, если бы ты знала, во что сейчас вмешиваешься! Если тебе совсем не жалко меня, гнусного лицемера и обманщика, то пожалей хоть себя, свою жизнь. Умоляю тебя, уходи, уходи беззвучно и больше никогда не возвращайся сюда. И не говори, пожалуйста, не говори никому об этом…

– Но это же… это же жена министра… – Доминика не успела договорить, Эмиль опять зажал ей рот.

– Нет, нет, – прошептал он. – Ты ошиблась, никакая это ни жена… Пожалуйста, уходи побыстрее, и никому, никому, если ты хоть капельку, хоть на мизинец считаешь меня человеком. От этого зависит моя жизнь, и не только моя, но и… Уходи молча и побыстрее. Ты ничего не видела, прощу тебя, пожалуйста…

Он отпустил ее и буквально упал перед ней на колени, просительно сложив ладони лодочкой. Ей стало противно, она впервые видела этого человека таким жалким и порочным. Тогда она развернулась и быстро, не оглядываясь, пошла к выходу. Эмиль вскочил и сделал так, чтобы дверь за ней не хлопнула.

Теперь она шла по улице. В душе ее образовалась сквозящая пустота, там не было ответа на грызущий и пугающий ее вопрос: «Как? Как мог этот человек так опуститься? Ведь это был настоящий человек, человек с большой буквы! И что же будет дальше, если даже этот человек, которого она считала одним из лучших людей среди своих друзей, погряз в трясине похоти и разврата?». Но с другой стороны ее мучило еще одно чувство – чувство стыда от того, что и она оказалась именно тем слабодушным любопытствующим, который решился копаться в грязном белье и заглядывать в замочные скважины.

Доминика не поехала в посольство, а двинулась на площадку космопорта, туда, где в одиночестве стояла «Удача», и остановилась у закрытого переходника. Теперь ей ничего не оставалось, как связаться с посольством, чтобы предупредить о своем местонахождении и ждать капитана корабля. Эмилио Алекси был слишком подозрителен, чтобы сообщать код входа даже своим. Видимо, так он начал поступать после того, как астры проникли на борт с целью завладеть кораблем. А так как он обычно хорошо помнил уроки, преподанные ему жизнью, то теперь этот код знали только он да, вероятно, начальники групп, которые тоже были совсем не склонны сообщать его по стерео.

Прошел час, другой. Наконец к звездолету не спеша подлетело одинокое такси, из которого вышел Эмиль. Лицо его было хмурым и без единой искорки румянца.

И тут вдруг она с полной отчетливостью и предельной яркостью осознала, как оскорбила его, как унизила его там, на лестнице, затоптав его доверие. Да, он – любитель «клубнички», да – это аморально по отношению к жене и к тем замужним женщинам, с которыми он связывается, да – это скорее всего может нанести определенный урон светлому лику земной посольской деятельности, да – может быть такое поведение и не соответствует его высоким званиям. Но, с другой стороны, он не нарушал никаких законов: ведь в сущности нет ни категоричного запрета на измену супруге, ни табу на тайное ухаживание за женщиной, пусть даже и замужней, и тем более не запрещено иметь отношения сначала с одной женщиной, через неделю с другой, через день с третьей и так далее, тем более что отношения эти были по видимому сугубо добровольными с обеих сторон. К тому же, он старается все это делать в тайне, чтобы не повредить не только своей репутации, но и репутации этих женщин. Он, в конечном счете, хотя может быть и бессознательно, но заботится и о своей жене, держа ее в совершенном неведении относительно своих похождений. Ведь она, если даже и узнает обо всем, скорее всего все равно не перестанет любить его, а будет только бесконечно несчастна, и это может привести к ужасным ссорам и даже распаду семьи.

А сама Доминика? На поверку, она совершила куда более серьезный проступок, чем он. Она бессовестно подглядывала за его личной жизнью, мало того, даже попыталась вмешаться и указывать, что ему можно, а что нельзя делать. Да! Ее поведение было куда более преступным! От этих мыслей ей стало так тошно и стыдно, что она даже не могла заставить себя заговорить с ним, хотя и осознавала острую необходимость извиниться за свою выходку.

Тем временем Эмиль молча сел на переднее сидение рядом с ней и запарковал машину в переходник корабля. Потом вышел, открыл дверцу перед девушкой и протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Доминика, как будто оцепеневшая от тяжких раздумий, медлила потупившись. Прошла минута, другая, Эмиль все держал руку. Наконец, Доминика решилась взглянуть на него, протянула ему свою ладонь и вышла из машины.

Его рука показалась ей холодной как лед, а лицо не отражало вообще никаких эмоций. Он слегка кивнул головой в сторону двери и вход тут же открылся.

– Прошу, – сказал он совершенно «ровным» тоном и сделал церемонный приглашающий жест.

Это было первое и единственное слово, произнесенное ими за весь последующий вечер. Оба упорно молчали и даже не глядели друг на друга пока ужинали в столовой. Потом, случайно пересеклись взглядами, одновременно покраснели от стыда за свои поступки и тут же разошлись по каютам, даже не пожелав друг другу спокойной ночи.

Было уже совсем темно. Звезды на небе сияли холодным, чуть подрагивающим светом. Эмиль глянул на часы: было без двадцати минут полночь по местному времени. Флаер освещал выщербленную временем мостовую, ближайшие каменные стены и такой же, но сложенный из камней помельче, забор. Далее виднелись неясные очертания садовых деревьев. Покоем веяло вокруг, казалось, все живое окрест крепко спит, и только оркестр кузнечиков старался изо всех сил, как бы польщенный этим всеобщим внимательным молчанием.

Эмиль выключил освещение и выбрался из флаера. Избалованные светом глаза временно отказывались что-либо видеть, и ему пришлось достаточно долго стоять, касаясь рукой гладкой стенки флаера, и ждать, пока они привыкнут к темноте.

Первое, что он различил, было черной фигурой, бесшумно перебежавшей дорогу прямо перед машиной. Эмиль отступил на шаг, намереваясь забраться обратно во флаер, но не успел. Кто-то обрушился на него сзади, что-то тонкое захлестнуло шею и перекрыло дыхание. Эмиль мгновенно расслабился, давая человеку, напавшему сзади свести его руки, откинув голову назад, открыв рот и рухнув на колени, всем видом показывая, что он повержен и задыхается. Но как только удавка ослабла, и человек за спиной завозился, намереваясь зафиксировать свою победу чем-нибудь вроде наручников, Эмиль умело перегруппировался и рванулся таким образом, что отбросил агрессора на несколько метров от себя, одновременно освобождаясь от петли.

Нападающих было конечно несколько и теперь они на секунду замешкались, встретив неожиданное сопротивление, а потом опять набросились на землянина с удвоенным остервенением обманутых людей. Но теперь эффект неожиданности был потерян, и Эмиль был готов к нападению. Двоих он поверг почти сразу, и они растянулись на земле в живописных позах. Третий заставил-таки землянина сделать кувырок назад и даже прокатиться по земле, уворачиваясь от умелых ударов ногами. И с этим нападающим Эмиль справился, изменив тактику боя на «борцовскую» и неожиданно «обняв» и сдавив так, что тот «сомлел». Но, оказывается, был и четвертый, еще не вступавший в драку и поэтому не замеченный, и это был настоящий мастер. Именно от него Эмиль получил не сильный, но неожиданный и грамотно направленный удар. Когда он через минуту пришел в себя, то находился в лежачем положении, и этот четвертый уже защелкнул на его запястьях наручники. Первый и второй нападающие уже очухались, встали и отряхивались, и только третий пока еще лежал, держась за шею и постанывая, ворочал головой. Наконец, он тоже поднялся и подошел.

– Говорил же, – прохрипел он. – Нужно было действовать дистанционно!

И замахнулся на Эмиля ногой.

– Отставить! – рявкнул четвертый. – Хозяйка травмировать не велела.

– Вот тебе и неженка, – буркнул с досадой первый. – Кто бы знал!

– Да уж! – насмешливо сказал четвертый. – Посланец то не так прост, как казался. Я бы взял такого бойца в команду, да вряд ли согласится.

– Он кажется пришел в себя, – заметил второй. – А может быть это вообще не тот, кого мы ждали?

– Он, он! – заверил четвертый. – Я его знаю в лицо. Ну-ка, помогите ему подняться.

– Нам бы кто помог! – огрызнулся третий, потирая набухающий синяк на скуле, и схватил Эмиля за левый локоть, стараясь посильнее дернуть вывернутую назад руку.

– Полегче, любезный, – процедил сквозь зубы Эмиль, поднимаясь на ноги. – Я – представитель дипломатический миссии.

– Лучше не нервничайте, сэр, – четвертый похлопал Эмиля по плечу и легонько толкнул в сторону соседней калитки. – Если вы будете вести себя без фокусов, то мы больше не сделаем вам больно.

– Что вам от меня нужно? – спросил Эмиль, глядя на четвертого, как на начальника всей группы нападавших. – Деньги? Кредитка в левом кармане кителя.

– Мы не грабители, – сказал четвертый. – Вам пока ничто не угрожает…

– Убить меня можно было и из дальнобойного оружия, а вы затратили столько сил на нападение, – перебил Эмиль. – Зачем я вам нужен? Кто вы такие?

– Одно я могу сказать точно – пока мы не намереваемся делать вам ничего дурного. А теперь я должен предупредить: если вы скажете еще хотя бы одно слово, я вынужден буду заклеить вам рот, – сказал четвертый, давая понять, что разговор на этом завершен. Эмиль кивнул и пожал плечами.

В двух десятках метров за калиткой прямо среди садовых деревьев стоял флаер. Первый нападавший сразу же сел за управление, второй и третий оказались по бокам Эмиля, а четвертый залез на переднее сидение рядом с водителем и обернулся.

– С таким как вы, господин посланец, это необходимая мера, – сказал он, доставая из бардачка темную маленькую фляжку и наливая ее содержимое в пластиковый стакан. – Вам придется это выпить.

– Земляне плохо переносят наркотики, – решил нарушить молчание Эмиль. – А вам, я вижу, мой труп не желателен…

– Осведомлены, нежный вы наш, – оскалился четвертый и настойчиво приблизил стакан к его губам. – Не волнуйтесь, это всего лишь ваш земной препарат для кратковременной общей анестезии. У вас и голова после него болеть не будет.

– Что ж. Похоже у меня нет выбора, – вздохнул Эмиль и отхлебнул похожую на клубничный коктейль жидкость.

– Вот и хорошо. Отдохните. Хватит вам так прескверно себя вести. Вы же дипломат, а не герой боевика.

Четвертый удовлетворенно кивнул. Его скуластое лицо озарилось легкой улыбкой, а густо обрамленные ресницами карие глаза чуть прищурились.

Эмиль сделал еще один глоток и почувствовал, что слабость в виде сладкой усталости незаметно расползается по всему телу. Приятное тепло побежало по жилам, заставляя расслабить сначала мышцы ног, потом спины, потом ослабли и перестали чувствовать наручники руки, и, наконец, сами собой закрылись веки, и шея отказалась держать голову в вертикальном положении. Рассудок стал медленно и плавно меркнуть и, сначала, нахлынула всепоглощающая сонливость, через которую землянин почувствовал мерную вибрацию гравитатора взлетающей машины, а потом наступила полная тишина с образами сновидений и, наконец, полный провал в сознании.

Роберта сидела напротив в багровом кресле и держала на коленях огромного пушистого кота. Кот мурчал, поминутно облизывался и, прищурив желтовато-зеленые глаза, время от времени от блаженства впивался в обивку кресла когтями передних лап. Весь интерьер комнаты был выдержан в тонах спелой вишни: и обои, и гардины, и ковры с тонким длинным ворсом, и стол, и извитые ножки стульев, и декоративные свечи в деревянных подсвечниках, и расписной плафон потолка, и даже платье Роберты из переливчатого тончайшего шелка. Все это отражалось в четырех огромных зеркалах, и от этого комната казалась четырежды повторенной с разных ракурсов: еще четыре пушистых зеленоглазых кота облизывались и драли обивку кресла, еще четыре женщины в шелке изящно поводили обнаженными плечами, еще четверо мужчин, лежащих на широких кроватях, открыли глаза и приподняли головы.

– С добрым утром, дорогой! – произнесла Роберта и встала.

Кот спрыгнул с ее коленей и исчез за гардиной, в тот же самый момент то же самое сделали и его отражения во всех четырех зеркалах. Роберта медленно приблизилась к Эмилю и села у изголовья.

– Привет и тебе, милая, – проговорил Эмиль, поднося ладони к лицу.

– Да они все-таки тебя покалечили! – Роберта взяла его за руку. – Бедняжка! Но и ты в долгу, как я знаю, не остался. Надо же, бесстрашно вступить в драку с несколькими бойцами, да еще и хорошенько отметелить нападающих! Ты всех удивил.

– Я принял твоих людей за разбойников, – Эмиль виновато улыбнулся. – И очень испугался. Ведь я приехал туда на свидание с тобой и не ожидал, что ты решишь не являться туда лично, а прислать этот своеобразный эскорт.

– О, милый! – Роберта поцеловала свежую ссадину на его левом запястье. – Боюсь, ты этого мне никогда не простишь.

– Если ты о том, что не пришла на свидание, то такая необыкновенная женщина как ты имеет право на капризы. Если о царапине – пустяки, заживет. Ведь есть только одна вещь, которую человек не в состоянии простить. Всего лишь одна.

Эмиль сел на кровати и взглянул на капитанский браслет.

– И что же это? – Роберта слегка сжала его ладонь и заглянула в глаза.

– Я скажу потом, когда соберусь уходить.

– Уходить? Так сразу? – Роберта нахмурилась. – Неужели ты куда-то спешишь?

– Все мы куда-то спешим. – Эмиль сразу почувствовал эту перемену тона. – Эта чертова спешка иногда мешает нам хорошенько подумать, и мы творим несусветные глупости.

– Ты на что-то намекаешь? – Роберта улыбнулась и в этой улыбке было что-то таинственно опасное.

– Конечно. – Эмиль склонил голову на ее колени. – Ты то понимаешь, на что, ведь верно? Твоей проницательности и уму можно только позавидовать.

– Неужели ты уже обо всем догадался? – Роберта нежно погладила его по волосам. – В таком случае ты самый бесстрашный из всех дипломатов. На твоем месте я никогда бы не поехала на встречу со своей гибелью, лучше бы убежала и спряталась.

– Я не гадаю, а просчитываю все вероятности до мелочей. Я ведь боюсь смерти, как и все, дорогая моя. Я не желаю умирать.

– Тем слаще эти последние минуты радости. – Роберта расстегнула фибулу на плече и шелк платья заструился на пол, обнажая стройное тело. – О! Как ты меня возбуждаешь! О, как я буду рыдать через какие-то два часа, сознавая, что тебя больше нет, и ты ко мне никогда не придешь.

– Боюсь, тебе не придется изливать слезы по этому поводу, – Эмиль неожиданно резво повалил ее на кровать, сжимая в объятиях, целуя и щекоча.

– Ты так уверен? – Роберта захихикала, извиваясь всем телом.

– Да, я уверен, – мягко сказал Эмиль, продолжая ее ласкать, но уже не так агрессивно. – Ведь я готов делом сейчас же заслужить полное прощение. К тому же, кто бы то ни был, желающий моей скорой кончины, он трижды подумает, прежде чем затянуть на моей беззащитной шее смертельную петлю. Вот мы и добрались до твоего вопроса, милая, ведь ты хотела знать, что не подлежит прощению, так?

– Ну, да, – Роберта в блаженстве распласталась на кровати, страсть заставляла ее прерывисто дышать и поминутно облизывать пересыхающие губы. – Боже, ты определенно не такой, как все!

– Я почти такой, только может быть совсем немножко не такой, как ожидают, – сказал Эмиль, быстро раздеваясь. – Я умею помнить добро и прощать зло. К тому же я умею смотреть, видеть, и закрывать вовремя глаза, и иногда бываю щедрым и добрым. А еще мне нравится делать приятное… – Он по-особому нежно дотронулся до ее бедер кончиками пальцев. – Ведь я тебе вполне нравлюсь, пока живой. Разве хоть раз я сделал тебе что-нибудь плохое?

– Нет! Конечно нет! Мне так хорошо с тобой! – Роберта беспомощно раскинула руки. – До тебя я просто умирала от тоски.

– Жизнь очень хороша, моя Роберта, она просто прекрасна. И знаешь почему? Потому что она снисходительна и не злопамятна. То ли дело, злодейка – смерть! Вот та вещь, что не прощается. Она будет мстить, хотя человека то уже и не станет.

– Неужели? – Роберта томно улыбнулась, поманив его еле заметным кивком головы. – Неужели ты еще умнее чем я думала? Ах, какая я глупая! Ты конечно же не простишь своей смерти. Сколько же карьер рухнет, как карточные домики, когда в твоей груди навеки замрет дыхание, сколько голов покатится, когда твое тело покроет крышка гроба?

– Конечно, список не слишком велик, но этих людей вполне хватит, чтобы моя похоронная процессия была достаточно пышной и достойной моей скромной персоны.

– И какое же место занимаю в этом списке я? – Роберта легонько укусила, а потом поцеловала землянина в плечо.

– Очень почетное, в самых первых рядах.

– Я так и думала. Да, ты действительно прав насчет спешки и несусветных глупостей. Как хорошо, что ты тогда незаметно спровадил эту девчонку, да и сам потом так же вовремя улизнул из пределов досягаемости моего гнева. Иначе вас с ней нашли бы где-нибудь за городом, в машине, совершенно обнаженных и без видимых признаков насильственной смерти, еще тогда, тем вечером. Ты просто умница, что не дал мне поспешить.

– Я всегда знал, что ты так же разумна, как и красива, – Эмиль жадно впился в ее губы сладострастным поцелуем, а затем игриво лизнул в нос. – И еще ты опасна, как раненная пантера.

– Пантера обещает, что в этот раз тоже не поторопится, а теперь хватит разговоров, все остальное ты мне будешь объяснять без слов, – прошептала она. – Такие объяснения мне нравятся куда больше.

Четвертый ожидал их в гостиной стоя и приветственно склонил голову при их появлении.

– Познакомься, это мой брат Роберт, – Роберта приблизилась к мужчине вплотную и бесцеремонно чмокнула в щеку. – Он занимается безопасностью, и не только моей, но и моего супруга. А еще, если тебе это интересно, у него налажен бизнес в этой сфере.

– Очень интересно, – отозвался Эмиль, тоже подходя и подавая ладонь для рукопожатия. – Тем более что в некотором роде мы уже знакомы.

Роберт крепко пожал протянутую руку, изучающе глядя в глаза землянина:

– Надеюсь, господин посланец Содружества забудет дурное.

– Дурное конечно же забудет, а полезное запомнит, – Эмиль улыбнулся, спокойно выдерживая этот пристальный взгляд.

– Роберт был просто восхищен твоим самообладанием, а еще более тем мужеством, которое ты проявил во вчерашней встрече, – сказала Роберта, беря землянина за руку. – Он считает тебя достойнейшим человеком, так он мне и сказал.

– Это мне очень лестно. В свою очередь я хочу поблагодарить за проявленную вчера вежливость и сдержанный юмор. А нашу боевую встречу вообще желал бы повторить в более непринужденной обстановке, ведь попрактиковаться с таким мастером – большая честь даже для посланца, – Эмиль примирительно завершил «дуэль» взглядов вничью слегка прищурившись.

– Такое впечатление, что ты опять на что-то намекаешь, – игриво заметила Роберта. – А теперь поехали завтракать в ресторан.

Завтракали в гостях у «Чудовища». Ресторан был пуст в этот ранний час, обслуга декорировала сцену, и меняла цветы и свечи на столиках. Прислуживала сама «чудовище», хозяйка заведения, длинноногая брюнетка – чудо пластической хирургии с лицом, удивительно напоминающим кошачью морду.

Подали десерт.

– Без тебя будет жутко скучно, – вдруг сказала Роберта. – Почему ты решил улететь?

– Ты уже знаешь? – Эмиль посмотрел на нее удивленно. – А я вроде бы еще об этом никому не заявлял.

– Господином посланцем невозможно не залюбоваться. Не правда ли, Роберт? – Роберта хихикнула. – Какой у него неподдельно удивленный вид! Эта маска введет в заблуждение кого угодно.

– Ну, хорошо. Раскусили, – Эмиль снисходительно улыбнулся. – Конечно же всем известно, что и у стен бывают уши. Я действительно собираюсь улететь на Землю. В отпуск. Искупаюсь в Финском заливе, благо по моим расчетам там как раз сейчас начинается лето, или, на худой конец, поплескаюсь в Средиземном море и поброжу по мраморным развалинам древних цивилизаций Адриатики. А свои маски я развешу на бережку проветриваться, чтобы были свеженькие, и пронумерую, чтоб впредь не ошибаться и надевать их к месту.

– Я думала, что землянам ирония не ведома, – Роберта взяла салфетку. – Я ошиблась.

– Землянам было ведомо все, что ведомо федералистам, – Эмиль отложил приборы и тоже взял салфетку. – Просто со временем оно начало за ненадобностью забываться, а я же был всегда несколько старомоден.

– Мне иногда кажется, что мы кардинально различные по психологии впервые соприкоснувшиеся цивилизации, – сказала Роберта, глядя ему в глаза. – Вот взять хотя бы меня – аборигенку и тебя – покорителя новых миров. Или взять ваше отношение к деньгам. Точнее отсутствие какого-либо отношения к ним. Вас не купишь, не продашь. Как же с вами общаться, если нет точек соприкосновения?

– Ах, Роберта, за свое пребывание здесь я понял очень интересную и в то же время простую вещь: выставить на продажу можно все, но вот с покупкой этого «всего» гораздо труднее. И я сейчас говорю не о чем-то материальном.

– Да ты уже почти наш, – Роберта улыбнулась, – еще немножко, и с тобой можно будет иметь дело.

– Со мной следует иметь дело даже без этого, как ты сказала, «немножко», – Эмиль в шутку оскалился, показав удивительной белизны зубы. – Ведь со мной не только не возбраняется по-вашему торговаться, но и вполне возможно иногда кое-что получить по-нашему совершенно безвозмездно. Кстати, сейчас я тоже не о материальном.

– Но ведь ты скоро покинешь Лею и вообще Федерацию. Мне кажется, тебя вынуждают уйти с горизонта, а отпуск – всего лишь предлог.

– С чего ты взяла, что тут есть какая то сила, которая может меня к чему-то принуждать? Мне просто пора отдохнуть и повидаться с семьей. Но это вовсе не значит, что все мои дела здесь полностью закончены и архив пополнится новыми гигабайтами, которые только тем и отличаются от долголежащих бумажек, что не пылятся и их не кушают книжные черви.

– Значит ты еще вернешься? А я, признаться, думала, что ты все-таки собираешься спастись бегством, опасаясь разоблачения. Скажи мне, кто она?

– Она?

– Эта девчонка так искусно прикидывается «новорожденной». Ты уже выяснил детали? Она – агент вашей полиции нравов или, того хуже, тайный сотрудник службы внутренней безопасности? Проверяет чистоту кадров, выясняет, не продался ли ты? Ты очень влиятелен, вхож во многие двери. Ты на подозрении…

– Какие глупости! – Эмиль сдержанно засмеялся, закрывая рот ладонью. – Какой бред!

– Тогда это Светловский! – Роберта так разошлась, что даже слегка покраснела. – О, этот дьявол, холодный как лед. Все старания по сбору информации о нем были напрасны, он чист со всех сторон. Он хочет, чтобы ты исчез, он хочет сам выйти на первый план.

– Он и так на первом плане. – Эмиль постарался подавить смех. – Он ведь начальник земной Миссии в Федерации Семи Солнц и официальный посол Содружества. И вообще, если на то пошло, то я, по существу, являюсь просто одним из его старательнейших подчинённых.

– Зачем ты прикидываешься? Ведь я хочу действовать в твоих же интересах. Кому ни ясно, что пока ты здесь, Светловский на вторых ролях. Однако, если он вскроет с помощью этой девчонки твои связи, зацепится за что-нибудь…

– Я скользкий, за меня не зацепишься, – Эмиль наконец подавил смех, и на его губах осталась лишь понимающая улыбка. – Не бойся, Роберта, свои меня не обидят, ты вне опасности.

Роберта умолкла на минуту, изучая радужку его глаз, потом отвела взгляд и прошептала:

– Нет, все-таки я зря прозевала вас тогда в гостинице.

– Да, ты все-таки жаждешь обидеть меня ревностью и недоверием, – Эмиль искусно подстроился под ее шепот. – Придется перейти к официальному стилю общения.

– Он не на шутку разозлился и разобиделся на нас. – Роберта вздохнула и обратилась к сидящему до этого безмолвно Роберту. – А ведь мы целиком и полностью его поддерживаем, мы ведь только хотим, чтобы он удержался на своем месте. Убрать шпионку, всего то и нужно мне для спокойствия. От него же лишь требуется проследить – не осталось ли каких-либо документальных подтверждений, а если и остались, то в его же интересах эти улики уничтожить. Роберт, ты ведь справишься с этой девкой?

– Да, – бесцветно ответил Роберт и перевел взгляд на виньетку где-то на уровне стыка потолка и стены.

– Опять эти несусветные глупости! – В тоне Эмиля как будто мелькнула тень тревоги, но через долю секунды речь опять стала спокойно-покровительственной. – Предоставьте шпионку мне и ничего против нее не предпринимайте. Я разберусь.

– Ты хочешь сказать, что ты уберешь ее сам? – Роберта улыбнулась. – Дорогой, ты меня радуешь. Обещай, что ты ее уничтожишь.

– Обещаю, что она будет молчать как немая и больше не станет вмешиваться в наши дела, – сказал Эмиль, кладя ладонь на руку Роберты.

– Но я все-таки хотела бы, чтобы Роберт тебе в этом помог. Он ведь профессионал.

– Я тоже профессионал, – заметил Эмиль, и продолжал. – Понимаешь, милая, земляне играют в эту игру по другим правилам. Никаких убийств.

– Его и не будет, – равнодушно сказал Роберт. – Она погибнет в катастрофе.

– Только катастрофы нам и не хватало! И вы всерьез считаете, что таким способом можно разрядить обстановку? – Эмиль нахмурился, и в его словах зазвучали казалось бы не свойственные ему категоричные стальные нотки. – Над тем, как ее устранить без последствий, буду думать только я, и помощники мне не нужны!

– Ну хорошо, хорошо, – сдалась Роберта. – Договорились. И больше не слова об этом.

– Такой ты мне нравишься куда больше! – лицо землянина мгновенно прояснилось, глаза как будто озарились внутренним сиянием, а губы заулыбались той манящей улыбкой, от которой Роберта была просто без ума.

О, этот обворожительный безумец с загадочной сказочной планеты со взглядом чистых и лучезарных, а в глубине своей бездонных и лживых, как морские глубоководные впадины, ультрамариновых глаз с острыми быстрыми зрачками, внимательными как прицел. Этот взгляд, пожалуй, мог сразить наповал кого угодно. Роберта улыбнулась своим мыслям. Конечно это была совсем не любовь, да и какая может быть любовь с посланцем другого мира, избалованным, изворотливым и, похоже, мало что воспринимающим всерьез? Удивительно, но этот человек умудрялся поддерживать и официальные и неофициальные отношения с элитой совершенно чуждого ему общества без видимых провалов. Хотя попыток его свалить было наверняка предостаточно. И все же он до сих пор отлично держался на гребне этой мутной волны, лавируя и играя с огнем.

Наконец прибыли корабли, летавшие к Третьему Солнцу. Новая смена на Лее уже окончательно вошла в курс дела и теперь старая смена могла спокойно лететь отдыхать на Землю. Была только одна проблема: доставка новой смены ко Второму Солнцу в Великое Герцогство. Ведь корабль, везущий смену, должен был задержаться в Великом Герцогстве минимум на две недели, чтобы новая смена успела адаптироваться, а старая ей в этом помогла. И только потом, забрав старую смену, корабль мог улетать к Земле. Однако, уже сменившиеся земляне не очень то хотели ждать у моря погоды еще целых две недели, или смотря по обстоятельствам, и того больше, да и разместиться с комфортом всем на одном корабле было довольно сложно, поэтому решено было, что рейс будет раздельным: один звездолет пойдет к Земле оверсаном, другой – с заходом ко Второму Солнцу.

С самого утра капитан Алекси занимался погрузкой. Точнее сказать, проверкой грузов (и не только для своего корабля). За четыре часа тщательной проверки он выявил восемь информаторских устройств инородного происхождения. Наконец все было проверено и погружено. Эмиль с явно показательными целями вынеся и разложив на бетоне взлетного поля обезвреженные «жучки», аккуратненько полил их какой-то ярко-красной жидкостью из крохотной емкости, от которой они быстро испарились.

Вскоре приехали и пассажиры. Группа, которая должна была сменить посланцев в Великом Герцогстве, вернулась в «свои» каюты на «Удаче».

Можно было стартовать. Оба корабля беспрепятственно и синхронно покинули космопорт Леи.