Читать книгу Четыре угла на Зеленой улице - - Страница 1

Вершитель судеб это тот,

               Не важно знатен иль без роду,

       Кто на пути своем оставил след,

               Тем указав другим дорогу.

       Чей взгляд стал солнечным лучом

               Для затерявшихся в потемках,

       Чьи мысли, чей небесный дар

               Продолжат жить в его потомках.

                Астролог

Астролог уже час стоял и смотрел, как двое мужчин укладывали бревна и хворост вокруг трехметрового столба. Подняв глаза к небу, по которому плыли, медленно покачиваясь, темные облака, всмотрелся пристальным взглядом в их очертания, созданные ветром. Они станут немыми свидетелями того, что произойдет здесь через несколько часов. Облака. Он подумал, что когда-нибудь люди создадут лестницы такой длины, что по ним можно будет подняться и дотронуться до них рукой, войти внутрь густого тумана и, погружаясь, не видеть под собой землю, сплошь усеянную несправедливостью и насилием. Небольшое облако повисло над площадью, а другие, проплывая, касались его, оставляли на нём кусочки тумана, из которых выстраивалось идущее вверх сооружение. На земле и на небе одновременно готовились к Её появлению…

От дома к дому ходили солдаты, угрюмые и злые, с копьями в железных касках. Они стучали в окна и двери, заставляя выйти наружу испуганных людей и собраться на площади. По узким улочкам, ведущим к ней, двигался народ – женщины с детьми,  седые скорбленные старцы и молодые  мужчины. Астролог всматривался в их лица: усталые и безразличные, испуганные и подавленные, напряженные и злорадные. Про себя он называл их переносчиками жизни. Их предназначение – просто прожить определенное время, передав эстафету существования следующему поколению таких же как и они сами. Тяжелый быт только помогал селекции, оставляя в живых более сильных для будущего и избавляя человеческий род от слабых ветвей. Они каждый день вставали затемно и до позднего вечера, отдавая энергию тел ветру, в поте лица добывали хлеб насущный, тем самым выполняя свое главное предназначение – прожить. Течение существования, расписанное наперед – главное, успеть вырастить и не потерять детей, не погибнуть в многочисленных междоусобных стычках, не умереть от внезапной болезни. Все остальное лишь служило главной цели. Но сегодня они станут свидетелями того, что всколыхнет их скупой разум, взорвет изнутри кровь, наполнит страхом душу и злостью сердца. То, что отвлечет их мысли от бесцветной повседневности, отдав во власть безудержной дрожи тела, и лишний раз напомнит об их собственной уязвимости и беззащитности.

Он медленно передвигался по периметру площади, вскидывал время от времени голову наверх – серая пирамида облаков поднималась все выше и выше, уходя стрелой в небесную бесконечность. Вдруг представил, что когда все запылает, из облачной пирамиды сорвется гигантский поток воды, сметая все на своем пути и людей, и дома, и Её…

 Рядом остановилась телега. Впереди сидел подросток лет тринадцати, за ним – седовласая старуха с крохотной девочкой на руках. Голова женщины была покрыта черным платком, закрывающим верхнюю часть её лица, и проходившим мимо приходилось наклоняться, чтобы заглянуть ей в глаза. Они шушукались между собой, тыкали в них своими грязными пальцами: женщины, осуждающе качая головами, мужчины, бросая злые угрюмые взгляды. Однако старуха сидела не шевелясь и невозмутимо, лишь изредка опускала взгляд на малышку, еще крепче прижимая ее к себе.

Неожиданно к ним подбежал карлик, начал плясать, привлекая к себе и к ним внимание толпы. Он дергал подростка за рукав, сыпал песок ему на голову.

– Исчадие Ада, – верещал карлик, звеня бубенцами. – Дети Сатаны!

И его стараниями все больше и больше людей обращали на них свои взоры, старались протиснуться поближе к телеге, плюнуть в лицо. Старуха повернула голову. Астролог увидел глубокие впадины глаз, иссушенные многодневными рыданиями и придавленные бессонными ночами.

– Отстань, ирод, без тебя горя хватает, – неслышными губами проронила она.

Но карлик не успокаивался, прыгал, подбегая к телеге с разных сторон и никто из рядом стоящих не решался угомонить его. Вдруг из-за угла появился монах с длинным посохом. Худощавый, седой, высокого роста он сразу выделился в толпе, смотрел на людишек сверху из под нависающего на брови капюшона. Остановился, взирая на происходящее. Некоторое время слушал выкрикивания карлика, а затем поднял посох и наотмашь опустил его на сутулую спину шалуна. Тот от неожиданности сжался. Старец приблизился к нему и, не обращая внимания на притихшую толпу, схватил его за ухо и поволок, стонущего и визжащего, за собой в сторону. Толпа, вдруг узрев в этом новое развлечение, переключилась на них и с криками одобрения провожала уходящего монаха, волокущего за собой опозоренного глупца.

Астролог всматривался в гоготавшие лица, узнавая в каждом безликое лицо толпы. Искусство управления ими – умение воздействовать на их природные инстинкты, стадное чувство жестокости и мести, жалости и повиновения, трусости и безрассудства. Каждый из них, от толпы отделенный, не знал бы, как себя вести в подобной ситуации. Он плакал бы и смеялся одновременно, гнобил и жалел, при этом оглядываясь по сторонам, ища взглядом хоть какое-то подтверждение своему поведению. И только вместе, подбадриваемые друг другом, они являли собой вершащую силу, верили в справедливость и правильность своих поступков  в данный момент.

Поднялся ветер, заставив всех угомониться. Люди прижались друг к другу, стараясь укрыться от его порывов. И лишь в центре площади, где почти закончили возводить деревянное сооружение, ни на секунду не останавливались, не обращая внимания на непогоду. Как будь-то из ниоткуда внезапно появились инквизиторы. Медленно двигаясь сквозь толпу, в ряд по двое, несли тяжелые деревянные кресты. Солдаты тут же оцепили всю площадь по большому ее периметру, включая близлежащие улицы и проулки.

На плечо Астрологу опустилась тяжелая рука. Он вздрогнул.

– Магистру не хватает острых ощущений? – рядом с ним стоял Верховный Инквизитор.

– Да, и похоже не только мне, – Астролог собрался с силами и повернул голову в его сторону.

– Народ соскучился по развлечениям?

– Развлечениям? Скорее по подтверждению того, что слуги господа  зорко следят и контролируют проявления колдовства и идолопоклонства, заняты очищением заблудших душ и избавлением от носителей сатанинских идей.

– Проявление насилия для доказательства правоты – временная мера. Страх живет недолго, его нужно питать.

Возразил Астролог.

Верховный Инквизитор улыбнулся глазами.

– Страх – как способ управления. Смерть – как подтверждение его эффективности. Линии понимания должны быть прямыми, не нужно засорять мозги вариантами и сомнениями. Просвещение народа погубит развитие цивилизации. Посмотрите на них, Магистр, разве эти души что-нибудь затронет, кроме как неотвратимость возмездия? Необходима популяция свежей крови, а не просвещение мертвых мозгов. Только свежая кровь способна воздействовать на мозг, побуждая к восприятию новых идей.

Астролог сделал шаг назад.

– Ваша идея вычленять лучших особей в человеческом роде, забирать их к себе, формируя касту избранных, – порочна, в конце концов вместо служения господу и своему народу они развращаются физически и духовно и исповедуя только одно средство управления родом – Страх.

– Магистр, вы же знаете, что вы не прав. Среди избранных есть избранные. Поддерживаемые церковью, они денно и нощно ведут работу над улучшением развития, но реалии нашего времени не позволяют заниматься изменениями эффективно.

Слова Верховного Инквизитора прервал нарастающий барабанный бой. Толпа заволновалась, головы всех обратились в сторону приближающейся процессии. Впереди шли солдаты, освобождая дорогу монахам, несущим огромный крест, а за ними – волокущая ослами за оглобли телега с водруженной на ней большой железной клеткой, внутри которой еле-еле проглядывался комочек человеческого тела. Она прибывала. Астролог поднял голову. Небесная пирамида, несмотря на налетающие и треплющие её порывы ветра, не сошла с места, а увеличивалась и уже не было видно даже ее острого окончания. «Там тоже уже все готово», – подумал он.

– Все в сборе, – произнес Верховный Инквизитор.

– Да, – ответил Астролог.

Они стояли рядом. Одинаковые и разные, думающие об одном и том же, ждущие каждый свое. Верховный Инквизитор кивками отдавал распоряжения своим подчиненным, для которых очередная расправа была лишь завершением повседневной работы, и если бы она не состоялась, это поставило бы под сомнение все чем они занимаются да и вообще смысл их существования.

Они стояли в верхней части площади, с которой все хорошо просматривалось. Когда телегу дотащили к месту назначения, разом обезумевший люд кинулся к ней, забрасывая камнями, палками, кто-то даже вылил чан с нечистотами внутрь. Её вывели, а вернее вынесли под руки. Ведьма еле волочила искалеченными пытками ногами, ей плевали в лицо, старались ухватить за копны свисающих грязных волос. Толпа неистовствовала, и каждый, чувствуя запах крови, переродился в первобытное существо, ненасытное и безмозглое. Солдаты отбивали ее, только когда создавалась угроза самосуда, а не из жалости к ее последним минутам. Почти бездыханную ее на мгновенье положили у столба. Все стихли, лицезрея окончательные приготовления. Привязанное к столбу тело, опущенная вниз голова, снующие инквизиторы, факелы, пики в руках солдат. Астролог опустил глаза, его взгляд уперся в руки Верховного Инквизитора, перебирающего четки.

– Она во всем созналась? – спросил он.

– Нет, в том-то и дело. Высший совет вынес решение, полагаясь на мнение, что только сила сатаны помогла ей пройти муки и не открыть душу Богу, – простой смертный не выдержал бы и сотой доли ею перенесенного.

– Значит, это только казнь и не более того?

– А вам хотелось бы, чтобы поползли слухи с сомнениями о том, что мы делаем, в безошибочности действий церкви?

– Мне хотелось бы, чтобы это скорее закончилось, – произнес Астролог.

Вдруг над площадью раздался крик – Мама.

Они оба повернули головы. Невдалеке стояла телега, на ней сидела женщина с высоко поднятой на руках девочкой. Тело у столба встрепенулось. Она подняла голову и посмотрела на дочь, ее глаза наполнились слезами, на потрескавшихся губах проскользнула улыбка нежности. Твердость духа только на миг покинула ее. Казалось, чтобы продлить это мгновение, она согласилась бы на любые признания. Лишь бы снова и снова слышать слово «мама», произносимое самым дорогим на свете человеком. Астролог понял это. Понял это и Верховный инквизитор.

«Начинайте!» – прозвучало, произнесенное тихим голосом, но со стальными нотками в нем, обращая в силу приговора всего лишь одно слово. Все засуетились, хворост с четырех сторон занялся огнем, толпа смолкла, зачарованная фланцами огня, а над площадью раздался свист и в столб вонзилась стрела. Толпа ахнула. Солдаты заметались из стороны в сторону, пытаясь найти лучника, но он и не от кого и не скрывался. Молодой мужчина стоял на крыше одного из домов с луком в руке, не обращая внимания на возню на площади. Смотрел на нее, Она – на него. Астролог понял, что, не произнеся ни слова, они разговаривают друг с другом, он даже чувствовал колебания воздуха от невидимой связи и пытался уловить смысл их молчаливого диалога.

«Я ухожу, милый мой».

«Я знаю».

«Зачем вы все пришли, они убьют вас – и нашу дочь, и тебя, и маму, и брата. Вы и так из-за меня настрадались».

«Мы не хотели оставлять тебя одну. Господь бросил тебя и отдал на растерзание ублюдкам, называющим себя его служителями».

«Уходи, милый мой, спаси нашу дочь, побереги себя и не гневи Господа нашего, он всегда в моем сердце».

Солдаты, гремя доспехами, уже лезли на крышу, а огонь подступал к ее ступням, едкий дым закрывал лицо, мешая дышать.

«Я прошу тебя, сделай это…» – последнее, что понял Астролог. Он увидел, как стрелок поднял лук, а выпущенная им стрела удивительно медленно описала полу дугу и как-бы нехотя подлетела к ней. Улыбка не сошла у неё лица и в то мгновенье, когда стрела пронзила её тело. Все остолбенели от происшедшего, вдруг изменившего весь сценарий казни. Солдаты как завороженные смотрели, повернув головы в сторону столба. Воспользовавшись замешательством, лучник спрыгнул на землю и скрылся в переулке. Астролог оглянулся – рядом никого не было. Верховный Инквизитор метался в толпе. Огонь затушили. Стрела попала ей прямо в сердце, избавив от мук и позорной смерти. Глаза Верховного Инквизитора загорелись, он вдруг бросился к телеге, выхватил девочку из рук женщины, а ее, обезумевшую, тут же за руки схватили инквизиторы, лишь она бросилась за нею вслед.

– Решение Высшего суда не исполнено! – прокричал Верховный Инквизитор, взобравшись на эшафот, – душа ведьмы вышла из тела и вселилась в свое отродье. Но Господь выше темных сил и его кара неизбежна.

Девочку привязали на место матери. Огонь опять заиграл на площади, однако налетевший порыв ветра погасил его. Астролог поднял голову кверху. Пирамида облаков вращалась с бешеной скоростью, расширяясь у основания. Три раза инквизиторы пытались разжечь костер и все три раза ветер тушил его. Малышка стояла, привязанная к столбу и улыбалась, принимая все за игру. Женщины в толпе начали падать в обморок. Раздался недовольный ропот. Верховный Инквизитор схватил чан с горящей смолой и с криком «Смерть колдунье!» бросился к столбу. Когда он был уже в пяти шагах от него, его тело насквозь пронзила стрела и это окончательно взорвало все вокруг. Народ побежал в разные стороны, люди топтали друг друга, а сильные порывы ветра крошили деревья на их пути, срывали крыши с домов и переворачивали телеги. Астролог, расталкивая инквизиторов руками, несколькими крупными прыжками добрался к столбу, вырвал малютку из ослабевших веревок, прижал к себе и устремился навстречу урагану. Впрыгнул в него и, увлекаемый мощным потоком, взлетел наверх…

Гадалка

Его сознание медленно просыпалось, туманные контуры обстановки в комнате становились все отчетливее и только тело ощущалось беспомощным, как на распятии, будто из него выпустили всю кровь. Рядом стояла Гадалка, пристально всматривалась в его лицо и старательно вытирала с него пот. Астролог сначала пошевелил рукой, потом попытался встать, но силы еще не пробудились в его теле.

– Полежи немного, зелье еще не полностью вышло из твоей крови.

– Сколько времени я спал?

– Как всегда, шесть часов. Последний сон был не из легких, ты часто стонал. – Гадалка присела на край кровати. Она с нежностью смотрела на него своими большими глазами, и он узнал в них взгляд колдуньи.

– Сколько снов я видел сегодня? – Астролог привстал, окончательно пробудившись.

– Пять. Один длинный и четыре коротких.

– Мое сознание было открыто?

– Только на последнем, и я видела то же, что и ты.

– Могла бы и вмешаться в ход событий…

– Я и вмешалась.

– Это ты стреляла в Инквизитора?

– Да.

Гадалка встала.

– Тебе нужно в душ, ты весь промок от напряжения, и потом – сигнализация на твоей машине сработала, сходи посмотри, все ли цело.

Она удалилась в маленькую комнату. Это было единственное место в ее доме куда, несмотря на их близкие отношения, он не имел доступа. Ее не будет часа три… Астролог пошел сначала в душ и долго стоял под освежающими струями, потом на кухню, сварил кофе и открыл форточку в окне, выходящем во двор. Закурил. «Странно, – подумал он, – после сна должно наступать облегчение, а тело ломит и гудит». Превозмогая усталость достал все же свои бумаги, присел у стола и погрузился в мир, частью которого был сам.

     СИНАСТРИЯ

     Марс партнера в моем девятом доме

При данной комбинации между людьми формируются взаимоотношения, динамически активные и развивающиеся в таких сферах жизнедеятельности как духовно-интеллектуальная, научно-познавательная и социальная. Личности активно стимулируют друг друга, убеждают и даже практически принуждают заниматься общим делом с полной самоотдачей. При негативности Марса принуждаемая личность начинает активно протестовать против влияния противоположной стороны, что, естественно, приводит к конфликтам различной степени тяжести. Партнеры любят совместные путешествия и командировки как с познавательной, так и с деловой точки зрения. При негативности Марса такие путешествия могут быть небезопасны из-за неосмотрительных конфликтов и несогласованности сторон. «Марсианская» личность считает личность девятого дома мечтательной, витающей в облаках и совершенно непрактичной по натуре персоной, а та, со своей стороны, считает марсианскую личность бездуховной, узколобой и упрямой до агрессивности в своих намерениях. В целом данный аспект перспективен с точки зрения реализации духовных мировоззрений в реальности бытия. Партнеры активно стимулируют друг друга в осуществлении задуманных духовно-религиозных аспектов…

Гадалка приблизилась неслышно, обняла. Руки ее, как две змеи, холодные и нежные, объяли его шею.

– Давай предсказаниями буду заниматься я, а ты будешь заниматься мною. Что сегодня говорят звезды, планеты, иные миры? Ты останешься у меня ночевать?

– Звезды говорят, что, если на веранде будут всю ночь гореть факелы, а мое любимое вино поможет мне запивать твои поцелуи, я останусь у тебя до утра.

– Вот новость! И что ты сегодня соврал своей жене?

– Я сказал, что останусь в редакции: в утренний номер дописываю статью, и к восьми опять на работу, – нет смысла час ехать, три спать – и назад. Так бывало часто.

– И как она к этому отнеслась?

– Она только рада, что ей не надо вставать и готовить ужин, слушать ночью мой храп, вести борьбу за одеяло и готовить мне завтрак. Так что все довольны.

– Хорошо, за дело! Быстро накрываем стол – вино за тобой, выбери в баре, какое тебе по вкусу и я сегодня готова объявить промежуточное предсказание твоего будущего.

– Боже, какое громкое заявление! Предсказание судьбы… Ты до сих пор надеешься, что я в это поверю? Вот так все просто: выпил твое снотворное, поспал, побредил, ты все записала на диктофон, сверила совпадения в моих снах и рассказала, где я закончу, где взлечу, где счастье свое найду, где упаду…

– Между рассуждениями не забудь открыть вино – уже все готово. И зажги факелы, а я принесу пледы, вечер сегодня прохладный. Я так рада, что ты остался. А что касается гадания так это тебе захотелось написать статью о методах предсказывания, а я согласилась и вообщем, глядя на результаты, не жалею.

– Конечно, за такие деньги и еще уплаченные вперед!

– Можешь их забрать, они лежат там, где ты их положил, но в обмен на твое тело и душу.

– Да ты потом потребуешь мое сознание, и я – полный зомби, управляемый сумасшедшей гадалкой.

У него болела голова от напряженного сна. Первые три раза он этого не чувствовал, похоже, в этот раз она усилила какое-то составляющее в своем проклятом зелье. Да и уснул он моментально, а сны были ярче и насыщеннее. Действительно похолодало и Гадалка взяла бокал вина, придвинулась ближе к нему, прижалась воруя его тепло своими холодными конечностями.

– Я весь внимание, – произнес Астролог, проваливаясь в кресле.

– Минуту, – прошептала она ангельским голосом, листая свои записи. Ее лицо стало серьезным и сосредоточенным. – Мне многое не нравится. Например, что ты почти все время или взлетаешь в небо, или уходишь под землю, или повергаешься в пучину, и почти всегда к этому ничего не ведёт, а происходит вдруг, даже иногда кажется – по твоему собственному желанию.

Астролог улыбнулся:

– У меня склонность к самоубийству?

– Думаю, что на подсознательном уровне – да. Во всяком случае, отвлекаясь от тебя, я предположила бы, что впереди неожиданная развязка, хотя это и необязательно смерть.

– Интересно, что еще кроме? – спросил он.

– Что угодно – сумасшествие, затворничество, заключение под стражу на всю жизнь, тяжелая неизлечимая болезнь, которая прикует к постели – все, что делает человека живым трупом. Это – первое. Второе – с тобой никогда нет рядом женщины, нет даже намека на ее существование в будущем, в обозримой близости. Ты – как волк-одиночка в своих мыслях и действиях, где нет места глубоким чувствам и привязанности,  где ты легко меняешь место жительства, рискуешь, как будто от твоих действий никто не зависит и никому не будет плохо от последствий твоих ошибок.

Астролог усмехнулся:

– Это к разводу?

– Речь не о физическом состоянии. Скорее, к моему сожалению, в твоей душе навсегда оборвался мост, ведущий от нее к сердцу, по которому могла бы пройти женская плоть и остаться в твоем сознании – там все закрыто. Более того, почти везде женщины гибнут – это ненависть к слабому полу, причем сильная и непоколебимая. Но есть и объяснение всему. Практически в каждом сне ты представляешься, как некое высокое существо: если среди зверей, то лев или старый мудрый вожак стаи, среди людей – прорицатель или предводитель, и нигде – простолюдин. И все, кто рядом, держатся на расстоянии, как будто понимают, что ты носитель чего-то особенного, что не только всех переживет, но станет стержнем эпохи, и что рядом с тобой не безопасно.

Астролог внимательно слушал, смотря на вечернее звездное небо, и, как в детстве, находил на небосводе самую крупную звезду и начинал считать звезды рядом с ней, пока не терял визуальную нить объема и не сбивался.

– Это все?

– Это главное, остальное – мелочи. Или тебя интересует, бросишь ты курить или нет, и во сколько лет твой сын женится? Это тебе на площади нагадает по руке  любая цыганка.

– Меня интересует, что я напишу в статье, в которой написана всего одна строчка два месяца назад. Расскажу о своих снах? О твоем веками передаваемом из поколения в поколение секретном напитке, вызывающем огромный поток сновидений? О том, что оно способно открыть сознание человека для приема и передачи информации? Кто это напечатает? Или о твоем методе, основанном непонятно на чем? Напишу о том, что ты собираешь сны в корзину, перемешиваешь и получаешь в результате  сотканный из них ковер, на котором обозначена дорога судьбы? Тысячи гадалок по всему миру, используя всевозможные сомнительные методы, предсказывают еще большему числу идиотов их будущее. И все потом замечают редкие совпадения в предсказанном и случившемся, но никто никогда не вспомнит, что девяносто девять процентов из того, что они наплели, и близко не произошло.

– Это была твоя идея. Я делаю, что могу, – Гадалка встала, ненадолго вышла, вернулась с большой толстой книгой, открыла ее и начала листать.

– Вот был у меня клиент. Во снах у него – сплошь женщины. Кто ему только ни снился – и подруга жены, и его теща, и одноклассница двенадцатилетней дочери. Он смеялся, когда ему снилось, как он насилует любимую актрису из кинофильмов. И что? Не понятно, что его ждет впереди? Ты сам можешь, понимая психологию даже на уровне ликбеза, сказать, где он кончит. Другой клиент… У этого в голове только деньги. Он во снах отнимал их сам у себя, играл на бирже. а в одном из них взломал банк и остался лежать в денежном хранилище умиляясь от восторга, что лежит на деньгах. Как ты думаешь, он станет великим ученым или выдающимся политиком?

Астролог исподлобья посмотрел на неё:

– Хорошо, когда я предсказываю судьбу, я опираюсь на опыт и разработки предшественников, их ошибки и удачи, мой метод пока несовершенен и не проверен, но у него есть основание, а у тебя все стоит на принципе случайного совпадения. Ты, зная прошлую жизнь клиента и понимая, в каком направлении запущена стрела его судьбы, допускаешь небольшие отклонения от ее полета, играешь своими фантазиями, которые очень часто совпадают с его мечтами или опасениями. Иногда, предсказывая, ты побуждаешь его к стремлению уйти от злого рока, избегать предпосылок, ведущих к неизбежному, делать ошибки, неестественным ему образом вести себя, фиксировать совпадения и игнорировать всё тобою предсказанное несостоявшееся.

– Ты не прав. Я апеллирую к сознанию человека, созданному его генетикой, генетикой прошлых поколений. Что у него на подсознательном уровне, то он и стремится реализовать в жизни. Когда складываются обстоятельства, он это чувствует и использует возможность исполнить то, к чему давно готов. И если ты помнишь, я обещала тебе точно определить течение будущего, а не события предстоящего. Ты же, используя свои исчисления, стремишься  точно узнать события будущей жизни, что не реально.

Астролог нахмурился:

– Если исходить из того, что человек – стержень всего происходящего, и знать потенциал конкретного человека: его возможности в количестве поглощаемой энергии и объемах её, которые он может затем генерировать, предвидеть все, что ему встретится на пути,  то можно предсказать его действия и их последствия – исходя уже от нового его состояния, как от новой отправной точки. И так, по шагам, можно расписать цепочку событий с невероятной точностью. И цепочка при этом выглядит не как цельный ствол, а как разветвленное дерево или толстый канат, сплетенный из нитей – жизненных линий.

Гадалка задумалась:

– Это сложно для моего ума и, по моему, вообще не имеет смысла. Зачем люди хотят знать своё будущее?

– Страх. Страх перед тем, что будет или не будет, движет ими.

– Почему именно страх, а не любопытство?

– Ты можешь сама определить категорию людей, желающих получить твои услуги. В основном это неуверенные в том, что с ними будет, – не рожавшие и незамужние женщины, седовласые неудачники, отвергнутые мужья. Состоявшейся личности ни к чему твои процедуры, дорогие и сомнительного характера. Эти люди смотрят на жизнь глобально, видят ее начало и конец и великолепно осознают свое место в ней. И если какой-нибудь кирпич вдруг в одно воскресное утро решит оторваться в полдень от стены, а какой-нибудь достопочтенный гражданин как раз выйдет, хорошо пообедав, из кафе в этом доме и они встретятся, то этого не сможет предсказать и армия гадалок. И вообще, зачем это знать, если быть готовым к этому никоим образом нельзя. Лучше жить так, как будто ты вчера умер. Всё, тебя нет, и сегодняшний день – это подарок судьбы, что бы он ни принес.

Гадалка рассмеялась, не пытаясь сдержать своего изумления:

– И это говоришь ты? Ты – который прожужжал мне все уши трудами Абе-но-Сеймет, с восхищением говорящий о славе Шибукава Харуми, я молчу о Нострадамусе, величайшем астрологе Генриха II… Ты всю жизнь занимался поиском метода точного предсказания и определения судеб – и ты это говоришь? Зачем?

Астролог бросил взгляд на потухшие факелы и, потушив ладонью последнюю свечу, подхватил Гадалку на руки. Она обняла его за шею, поцеловала крепко в губы. Одной рукой распустила рывком длинные волосы. Он нес ее в спальню, в очередной раз завидуя самому себе, что рядом с ним такая молодая и красивая женщина. Аккуратно опуская ее на кровать, проронил:

– Одно мое предсказание этой ночью сбудется точно…

                Алекс

Рука потянулась за сигаретой, дым заполнил легкие, принеся с собой успокоение. Алекс откинул голову, поудобнее устраиваясь в любимом кресле: «Сегодня нужно принять решение» – подумал он, – «или не принять его, хотя это тоже решение, во всяком случае так воспримет она».

Они знакомы два года, два быстрых и долгих года простых и неудобных отношений. Ему c ней всегда было хорошо – умная, тактичная, с манерами, чистоплотная женщина. Старается всегда быть удобной половиной – молчит, когда он нервничает, не мешает, когда он задумчив, улыбается и благодарит с искренним блеском в глазах, когда он дарит подарки. Однажды он купил ей куклу, удивительно красивую, с голубыми большими глазами, – она радовалась как ребенок, спала с ней, разговаривала – именно поэтому он так любил дарить ей подарки. Всегда чувствовалось, что ей это приносит удовольствие. Не глупа, никогда не говорила ему, чтобы он для нее что-то купил, но каким-то образом Алекс всегда был в курсе того, что ей необходимо или ею желаемое. И еще, и пожалуй, главное – она не стремилась к явному лидерству, к праву на последнее слово, при этом создавая в отношениях обстановку равенства, давая понять, что с ней тоже нужно считаться. Струны женской души мягче мужских, вернее звуки – это флейта или виолончель, в отличие от мужских – саксофона или бас гитары, поэтому главную мелодию отношений играют именно они, сглаживая ритмы и ударные ноты. Все хорошо, но что-то его сдерживало, хотя он великолепно знал, что… Алекс давно это понял и больше не искал в ней того, что часто видел в других, не доступных ему женщинах. В ней не было щемящего шика, непринужденного шарма, и Алекс знал: если он примет решение, придется смириться с тем, что  находясь рядом с Кристиной он все равно будет смотреть на других, кося глазами и понимая, что можно только смотреть… Она же, напротив, говорила, что он – мужчина ее мечты: что искала, то и нашла – высокий, голубоглазый блондин, образованный и самодостаточный мужчина, спортивный и жесткий бизнесмен и вместе с тем лиричный и романтичный мужчина. Еще если бы не курил – полный идеал современной женщины.

Он закрыл форточку, загасил сигарету. «Так, так, так, хорошо, – начал разговаривать сам с собой, – допустим, ты берешь трубку и говоришь, что не готов, что нужно подождать, чтобы чувства укрепились. Она будет тяжело дышать, ей тридцать два, нужен ребенок, муж, социальная устроенность. Нет – тогда нужно с ней рвать и начинать все сначала, и кто гарантирует, что следующая будет именно той, которая соответствует его представлениям. Всему свое время, и когда оно подошло, необходимо выбирать из имеющегося в наличии. Надо принимать решение – или это будут вечные сомнения и колебания». Раздался звонок:

– Спасибо тебе, дорогой, – прозвучал ее низкий приятный голос.

– Это ты, Кристина?

– Спасибо за розы, они очень милые и пахнут тобой.

Алекс представил ее глаза, ухоженные пальцы руки, которой она держала трубку.

– Твое любимое вино ждет нас вечером, – прошептал в трубку Алекс, подражая ей.

– Очень хорошо, но ты же хотел, чтобы мы пошли к твоей маме сегодня, а не потерялись в каком-нибудь заурядном ресторане.

– Да, так и сделаем. Ты наденешь платье, черные туфли на каблуке?

– О, нет, нет, милый, я решила, что называется, не светиться. В свитере и джинсах мне будет удобнее. Ты против?

– Что ты, солнце мое, – это твой день и господствуешь везде ты, и потом, это твой стиль, а удобство – прежде всего, прежде всего, – дважды повторил Алекс и вздохнул.

– Кстати, там нужно будет помочь на кухне и убрать, не хотелось бы платье утром тащить в химчистку. В котором часу ты за мной заедешь? Давай пораньше – в пять. Я буду готова.

– Хорошо, – Алекс посмотрел на часы. – Я постараюсь быть вовремя.

– Я обнимаю тебя крепко-крепко, – она чмокнула в трубку.

– Я тебя тоже целую, дорогая, – выдавил из себя Алекс и нажал на кнопку сброса разговора.

Семейное счастье для него всегда было непонятным ощущением. Мир изменился за последние полста лет, и вместе с его изменениями стали один за другим падать столбы, на которых еще недавно, как на самом прочном основании, стояла цивилизация. И не потому, что он рос в семье один, и не потому, что в его семье каждый был сам по себе. Алекс считал, что семейные ценности отмирают как жизненная необходимость, а жизнь с течением времени становится слишком длинной для одной любви. Тысячелетиями природа стимулировала людей объединяться в семьи, семьи – в роды, роды – в племена, племена – в народы – так легче было выжить. Но в современном мире функция физического выживания одной особи исчезла, духовное наслаждение лишь киснет в рамках семейных отношений, а о продолжении рода человеческого больше заботится общество – потомство с годами только тяготит его создателей.

Они сидели за столом в гостиной в доме его мамы. Семейная идиллия, которая так напрягала его всегда, условности, нелюбимые с детства. Свойства, присущие всем людям с высокой скоростью мышления: не обращать внимание на мелочи, не слушать медленно говорящего собеседника, переключаясь на свои мысли, смотреть и не видеть предметы в сущности не меняющие обстановку, – Алекс унаследовал от своего отца. Его не стало семь лет назад, и, как показалось Алексу, мать перенесла потерю легко. Отец не ценил ее, казалось бы такую редкую женщину – таскался по певичкам и дешевым актрисам, гадалкам. Его отношения с отцом тоже были непростыми. Практичному разуму были чужды игры воображения и, когда он вырос, общих тем для общения у них почти не осталось.

Кристина тронула его за локоть:

– У тебя все хорошо?

– Да. А что?

– Ты опять не с нами.

– Я с вами всегда.

– Телом, телом! А где твоя душа, мысли?

– Девочка моя, ты же знаешь меня: я думаю обо всем одновременно, но стоит ко мне обратиться, и я весь внимание.

– Это твоя способность, с которой я не смирюсь никогда.

– Это не способность, моя дорогая. Это моя сущность.

Вошла мама, неся огромный поднос, на котором стояла большая кастрюля, объятая клубами пара.

– Детки – горячее! Кристина, помоги мне, мужчина не догадается.

– Мама! – Алекс подскочил и, переняв из рук матери тяжелый поднос, осторожно поставил на стол. – Твое мнение, что мужчина обо всем должен догадаться сам, ошибочно. Могла бы позвать меня на кухню, а не нести сама, ставя меня в неудобное перед Кристиной положение – нерадивый сын даже не поможет отнести неподъемный поднос престарелой матери.

– Кристина, ты это слышала? Престарелой! Начинаются колкости на грани оскорблений! – Кристина улыбалась, слушая ироничную перепалку между сыном и матерью.

Она сегодня часто смотрела прямо в его глаза, и ему казалось, что  через них  старается заглянуть в его душу, узнать его мысли в этот момент. Алекс в который раз не выдержал ее взгляда и, криво улыбнувшись, увел глаза в сторону, нервно постукивая столовыми приборами по пустой тарелке.

«Обложила, – подумал он, – хочет додавить и получить его сегодняшнее, долгожданное: мама, пока мы все вместе, я хочу тебе сказать, что мы с Кристиной решили пожениться, – и услышать в ответ: ну и новость, давно все ясно, неясно только, почему так долго тянули, а я-то думала, что ты ошарашишь родную маму сообщением, что дождусь наконец-то маленькую внучку».

Казалось, сто канатов держали его за язык, не давая шевельнуться. Тысячи мощных струй воздуха не давали открыться его глазам, миллион насосов гнали его кровь в обратную сторону, подвергая сомнению правильность его решения.

Он умоляюще взглянул на Кристину, нашел под столом ее руку, сжал, тихо произнес:

– Давай не сегодня.

– А когда? – Ее взгляд застыл.

– Завтра или…

Она вздохнула, забрала руку, встала из-за стола и пошла на кухню, прихватив, как бы невзначай, его пустую тарелку. Алекс тоже встал:

– Пойду в кабинет отца покурю.

Мама неодобрительно взглянула на него:

– Открой форточку. Я, слава богу, семь лет как избавилась от вечной копоти и валяющихся повсюду окурков.

Он вошел в комнату, прикрыл за собой дверь, плюхнулся в старое мягкое кресло. «Не переживу», – подумал. Кабинет отца остался нетронутым после его смерти и даже ручки на столе, которыми он писал свои безумные статейки, никому не понятные рассказы, ни разу за семь лет не покинули коричневого стола. Мать заходила, вытирала пыль отовсюду и уходила, оставив все как есть. Как-то Алекс попытался во всем разобраться, чтобы представить мир, в котором жил его отец, но попытка закончилась неудачей. Внутренний мир сумасшедшего может понять только такой же сумасшедший, а ум Алекса был слишком рационален и не очень охотно принимал философский и иррациональный подход к жизни. Единственное, что ему удалось понять, это то, что измерение, в котором жил его отец и его устройство были иными, а восприятие рядом идущих по жизни людей, происходящих событий понятными лишь ему одному и зачастую неприемлемыми для окружающих. Даже его кабинет был обставлен странно: стол стоял у противоположной от окна стены, на потолке был «расстелен» ковер с изображением звездного неба, светильники стояли на полу, а все шкафы были подвешены на стены, не касаясь пола (по мнению матери, в этом было хоть какое-то преимущество – легко мыть под ними пол). Алекс подошел к шкафу с книгами, провел рукой по давно никем не тронутым переплетам. «Отпечатки человеческих мыслей на тысячах страниц, – подумал он, – полет фантазии, полет мечты, отражение событий жизни многих людей. Застывшие страницы, оживающие только тогда, когда чей-то взгляд впивается в строки, написанные рукой мастера». Пальцы уперлись в толстый переплет. Библия… Собрание вопросов и ответов. Медленно потянул книгу на себя. Как это кстати – обратиться к святому писанию, погрузить в него свою душу, пребывающую в смятении перед неизбежным поворотом судьбы. Пусть по кромсает ее, придаст форму мятежным мыслям и идеям, наделит их уверенностью в выбранном пути. Открыл, полистал страницы. Неожиданно в комнате померк свет, Алекс перестал слышать громкий разговор женщин за стеной, пропал запах дыма от тлеющей сигареты, голова закружилась и он не заметил, как оказался опять в кресле. Пальцы рук не слушались, веки налились тяжестью и вдруг ощущение тела вообще пропало, будто оно находилось в невесомости, – но при этом необыкновенная ясность ума.

Было похоже, что он погрузился в себя самого, вернее туда отправилось его сознание. Все вращалось вокруг него, а он сам находился внутри оси вращения, и издалека, по этой самой оси, на него что-то надвигалось, постоянно увеличиваясь. Это была открытая страница из Библии, на которой сквозь строки отчетливо проступало лицо, лицо похоже на него самого, но намного старше. Постепенно вращение прекратилось, глаза со страницы смотрели прямо на него. Алекс мысленно повернул голову и глаза переместились со страницы, следуя за движением его мысли.

«Это что – я?» – подумал Алекс.

«Ты, – ответил образ в его сознании. – Ты, ждущий себя самого».

«Где?»

«Там».

«Значит, есть жизнь после смерти?»

«Нет – есть ты после жизни. вернее посередине между естеством и небытием».

«Почему ты здесь? Ты хочешь мне что-то сказать? Помочь? Или… Нет, ты хочешь меня забрать, ты хочешь, чтобы мы воссоединились…»

«Да, я хочу этого, но сделать не могу. Ты сам ко мне придешь, когда исчерпаешь свой жизненный потенциал, когда устанешь от земного притяжения и захочешь сладости невесомости и неприкосновенной успокоенности, а я могу лишь помочь тебе прийти к этому».

«Что значит – прийти?»

«Выбрать кратчайший путь. Я знаю весь твой жизненный путь и вижу все твое жизненное поле, как множество тропинок в густом лесу. Я знаю, куда ведет каждая из них, какую бы ты ни избрал».

«Значит, ты можешь мне подсказать, что я должен делать в любой ситуации?»

«Да, но я не поводырь, я не могу тебя вести. Ты – строитель своей судьбы, а я лишь вижу ее в зеркале.

«Не понимаю».

«Я знаю продолжение и последствия твоих важных и кардинальных решений: куда они тебя уведут, и как это отобразится на главной оси твоей судьбы, и насколько это отклонение будет существенным, чтобы нельзя было вернуть ее в прежнее состояние».

«Приведи какой-нибудь пример, может, тогда я пойму, что ты имеешь в виду».

«Хорошо. Ты сейчас не знаешь, жениться тебе на Кристине или – нет».

«Это так. И что?»

«Так вот, если ты сделаешь ей сегодня предложение, то ваша свадьба состоится через три месяца. На свадьбу прилетит ее школьная подруга из Англии, которая тебе очень понравится. Ты будешь жить с одной, любить – другую и когда ты уйдешь к ней, Кристина сойдет с ума, и позже ее приютит у себя твоя мать, которая никогда не захочет видеть твою дочь, рожденную вне брака с Кристиной. Через девять лет, устав от бесконечных пьянок и измен, с этой другой ты тоже расстанешься,  но будешь возвращаться к ней два раза. Это все разорит тебя и твой бизнес, сведет с ума и ты убьешь ее кухонным ножом, когда застанешь с молодым любовником. В тюрьме тебя всего лишь один раз посетит дочь, внешне и по характеру похожая на мать. Когда будут объявлять приговор, прямо в зале суда тебя настигнет инфаркт, и мы встретимся…»

Все это время, пока образ рассказывал, Алекс отчетливо, как в кино, видел то, что с ним произойдет, видел свою взрослую дочь, свою постаревшую неверную жену, разглядывал мужчину, который у него все забрал.

«Как можно все изменить?»

«Изменить ничего нельзя. Можно остановить, переждать. Улететь, вернуться через полгода и, связав жизнь с Кристиной, избежать появления ее подруги на твоем пути. Но если Кристина свяжет жизнь с тобой, у нее ничего не изменится. Вы долго не сможете зачать ребенка, и при родах она умрет, оставив тебе дочь».