Читать книгу Откровения и легенды - - Страница 1

Ночная тишина накрыла зимний сад, Спокойствие разлито надо мною. Смотрю задумчиво сейчас в века назад. Они летят

Погасшей в вышине звездою.

Взираю в тишине, как льётся благодать, И открываются душе просторы. Как будто я во сне и некого позвать. Услышь меня!

Но ты, задернув шторы,

Сидишь сейчас со всеми за столом, А я в саду под окна прислонился. Душа горит, горит моя костром, Но я молчу:

Весь дух мой испарился.

Мне помнятся сейчас иные времена, С тобою мы свободные общались. Но вижу, как судьба надела стремена И вскачь пошла.

О Боже, мы тогда расстались.

Мне тяжело, поверь, когда любовь ушла, А ты стоишь один пред этим миром. Я не ценил того, что рядом ты была, Теперь рыдаю,

Видя дом твой с пиром.

Увы, ты не одна, и это неспроста. Удел назначен, я готов, ты слышишь? Войти в тот дом, в котором красота Цвела весной.

Ну а теперь грустит лишь.

Но сдерживает что-то в звёздной тишине Переступить порог и снова стать любимым. Возможно, только в той прекрасной вышине Мы вместе

Будем всё-таки счастливы.

И я бросаю вызов мерзкой тишине, Но возвращается ко мне опять страданье. Я будто бы, остыв, остался в глубине. А ты ушла,

Пришло одно молчанье.

Я направляю Богу мысленно посланье:

Даруй же наконец желанную страду,

Даруй мне свет!

И погаси вконец желанье.

Улыбка Солнца озаряет небо,

В разрывах облаков в небесной белизне.

И радость на душе, подобно хлебу,

Я переломить готов со всеми наравне.

Печаль растаяла, как будто не бывала.

Возникли чувства счастия, любви.

Прекрасно скинуть лени покрывало

И в даль помчатся, только позови.

Пора порвать с оковами безделья,

Поднять и сбросить, делом занявшись.

Тогда возможно умопомраченье

Отступит от меня. (От лени отвернись!)

Как, впрочем, часто терпим пораженье,

Не поборов мы ленюшки в себе.

Зато других бичуем в яром раздраженьи.

Пусть сам нагой, зато другой в рванье!

Вот я сейчас, как пленник наважденья,

Пишу про лень, её не поборов.

Смотрю в окно и в бездне лицемерья.

Зарос весь ленью, прямо будь здоров!

Но хватит: ложным самобичеваньем

Себя не обелю в глазах людей.

Покончим вместе с разочарованьем,

И к делу все. Хотя б позлим чертей!

«Не завидуй!» – мама говорила.

«Не завидуй, – папа отвечал. –

Зависть – очень дурно это, милый!

Страшный у неё такой оскал».

Слушал, рос, но мало им я верил.

Как же так, шептали голоса.

У того-то шарф, которым бредил,

А у той корона в волосах?

Как же злому чувству не поддаться?

Хочется, ну, хочется порой.

Мир чтоб начал мне вдруг поклоняться,

Деньги чтоб лежали под рукой.

Вот тогда без зависти, без спеси

Посмотрю на мир я, как дитя.

И скажу всем ближним я: без лести

Больше вы не встретите меня!

Буду между вами проходить я,

Как король, улыбками даря.

Зависти не будет, вы поймите,

Лишь озолотите вы меня.

Время льётся вольною рекою.

Я всё жду, когда придёт покой.

Но никто не ломится толпою

К мудрости моей на водопой.

Что же это за несправедливость?

В зеркале спрошу я у себя.

Разве хуже я, чем эта вшивость,

Что богаче и сильней меня?

Вот же, умный я, да и красивый

Ничего, что горб нажил в душе.

Ведь не видно, правда, что вселилась

Зависть и тиранит в тишине.

Всех готов побить и уничтожить,

Только лучше чтобы мне жилось.

Но не удаётся радость множить.

Видно, так издревле повелось.

Человек тогда счастлив и весел,

С завистью нашёл когда он слад.

Ведь любовь рождает сотни песен.

Зависть – лишь один зловонный смрад.

Повторяя истину простую,

Обращаюсь к юным головам.

И прошу, живите не впустую!

Не пускайте зависть в души к вам.

С завистью боритесь Вы любовью

Только ей откройте сердце вы.

Мир тогда не захлебнётся кровью,

Добрые придут ночами сны.

Жаль, утопия, и в битве этой

Мне не победить, увы, увы.

Что же делать, с завистью? Ответы

Вместе мы родим из головы.

Только вместе мы поборем зависть,

Уничтожив в корне навсегда.

Мир, возможно, сможем мы исправить.

Но увижу ль это я когда?

Затронем в поэме абстрактно Героя здесь лишь для того, Чтоб путь показать обобщенный,

Гордыне подвластный его.

Явился герой наш изгоем, Но было в нём что-то подстать, Как минимум Господу Богу,

А может и больше, как знать.

Герой наш родился и вырос, Учился, женился и стал Активно трудиться в газете –

В величия мир он попал!

Уехал из óтчего дома, С родными все связи порвал. Контакты в смартфоне рабочем

Лишь нужных людей сохранял.

Случилось тут громкое дело. Отправился с вызовом вдаль, В машине своей разместился,

Ногой надавил на педаль.

Он мчался, попал в неприятность: В дороге в сугробе застрял. Кто спас бы теперь бедолагу?

Мобильник герой наш достал.

В него заглянул и увидел Контакты «всех нужных». Но вот Обидел он многих напрасно.

Так где же помощников свод?

Герой в тишине размышляет: «Друзьями я был не богат. Достойных вообще очень мало,

А равных мне меньше сто крат».

Сам множество текстов «забойных» В газете герой сочинил. Беда с этим миром, прокля́тым!

Как только ты мир покорил,

Так все, не считая ужасным, Согласны: ты незаменим! Но стоит чуть-чуть оступиться

(Лишь жалкий проступок один)

Как тут же тебя все забудут, И станешь для них ты пустяк. Обычные люди не верят

В величье твоё просто так.

И сразу все будут прохладны, Твой след потеряв на тропе. «Ты больше не в центре вниманья!» – В сердцах даже скажут тебе.

Так думал герой среди снега, Машины не видя салон. Эх, чуть поунял бы он эго,

И сразу друзей миллион

По зо́ву пришли бы на помощь, Беды́ подавив скорбный стон. Вот мёрзни теперь безутешно

С чувством величья, как слон.

Моральный посыл очевиден: Гордыня плоха, посмотри! Лишь автор героя приметит,

Поддержку создаст на пути,

Накормит, напоит, приветит. Потом по врачам повезёт. Но порицанье героя,

Гордыню чужую прорвёт.

И сходство одно проявится: Герой и рассказчик – родня? Чувство величья сияет,

Крепнет в них, душу губя.

Тут автор хотел бы отметить: Героя смешное лицо Уж больно знакомо. «О Боже

Ведь знаться нам глубже “свезло”!»

Откроем глаза: эту личность В зе́ркале автор застал… С образом этим ложился,

Утром умыться вставал…

Что же тогда получилось?

Автор в гордыне погряз?

Читатель пусть правду увидит,

В гордыне чтоб сам не увяз.

Окна в домах, как пустые глазницы. Дожил почти до седин. Словно в бреду по следам веренице верный ищу путь один. Страшно сейчас стороной ошибиться, сил уже нету блудить. Цель впереди, но легко очень сбиться. Помню, а мог бы забыть

.

Струпьями кожа. Разум в сомненьях. Радости слабой души… След потерял. Как свернул, не заметил. Кто тут укажет в глуши? Снилось вчера, что предел мой отмерен, всё потерял, упустил. Голову вверх! В своих силах уверен. Счастья никто не сулил.

Так мы бредём от земли и до неба. Лишь бы куда-то дойти. Кто мне ответит, правильно ль это, новых сюда привести? Или давайте закончим дорогу, путь из смертей завершим? Вместе отыщем надежды немного. Или ещё повторим:

Будет опять в нашем доме без окон призраком счастье «цвести».

Встанем на путь, оглядимся до гроба, чтоб в никуда побрести.

Только куда приведёт нас дорога? Счастье найдём ли своё?

Страшно… Терпите! Я верю, что скоро смолкнет вокруг вороньё.

Зря ты, демон, голос подал. Только выдал лишь себя. Мы тебя искали долго. Ты смелел день ото дня, Наших поисков напрасных скорбных видевши плоды.

Наконец, твои заметив, прочитали мы следы.

Хочешь всех смутить печалью? Нет, нет, нет! Тебя настигнет гнев небес. А в ум проникнет Через ложь твоих стараний голос правды и любви. Будешь ты опять повержен, стынет уж в твоей крови

Ужас смертный. Не удастся истину тебе кривить. Ты вернёшься в дом несчастный, станут там тебя судить Души тех, что ты напрасно с толку сбил и разум их Помутил тоской несчастной, ложь уныния внушил.

Ты грозился повтореньем? Что ж, получишь ты его.

Скинут будешь без сомненья в место адское своё.

Там останешься в гордыне сам себе ты господин.

Будешь слушать свой лишь голос, не доживши до седин.

Я помню сон, он мне в ночи приходит и мучает, так мучает меня. Его я видя, спорю сам с собою, и кажется, горит вокруг земля. И в этой битве вижу отраженье своей судьбы и судеб всех людей. Её итог не дарит наслажденье. И хочется проснуться поскорей.

Идут по следу за уставшей дичью, готовят свой решительный удар Сонм ангелов. Их вид меня пугает. Но больше мне ужасен мой же дар. Я понимаю, что без сожаленья охотники загонят свою дичь Той дичью демон выступает сильный. И все же он не в силах превозмочь

Дух праведного гнева. Словно плетью, он демона сечет, тот плачет и горит. Я вижу страх в глазах, его горенье мне постоянно ночью говорит: Судьба твоя в руках чужих героев, которые готовы совершить Суд высших сил. Но всё же ты в ответе за то, что видишь, можешь повторить.

Ведь поле боя, без любых сомнений, – ты сам, а именно твоя душа.

Поэтому подумай на мгновенье, в чем правда боя, чем же хороша

Та истина, что вскрылась пред тобою. И что об этом можно рассказать

Всем людям, что, не ведая покоя, такой же бой ведут, не в силах избежать…

Яблоко в самом начале беру, Нежно ласкаю, бок отирая. Потом с него кожицу быстро сниму. В машину кладу, сок выжимая.

Время затем не теряя, о, нет! Возьму я немного сдобы полезной. Прежде, чем сока отведать, омлет Будет едой мне с горошком помпезной.

Правда ж здоровье прибавится в том, Кто так с утра поесть соберётся? Слегка закусил. А к еде уж потом Я приступлю, а то голод проснётся.

Сытный пирог я поставлю на стол, С ним пару кружек напитка хмельного. Буду доволен потом, словно слон, Отведав, плюс, курочки сразу немного.

Рябчиков с печки готовых сниму, К каше их справной любовно добавлю. Жаль, только, тело вот не подниму: Устал, видно, сердце болит. Но заставлю

Тело подняться, и сердце уйму. Надо поесть ещё будет немного! В толк ведь обычно я взять не могу, Лифтá почему в доме нет грузового.

Так бы ходил, разминался, гулял. Но не пройду в лифт я наш обычный Было, в двери́ я вчера чуть застрял… Надо расширить проход неприличный.

Что-то мне кажется слишком давно Капли росы во рту не бывало. Лягу, пожалуй, поспать, я, а то Смертью голодной умру, как попало.

Лёг и лежу, и как будто дремлю. Сердце в груди где-то бухает гулко. Воображенье лелеет мечту Диеты найду разновидность я ю́рко.

С ней похудею, конечно, за час! Ну, а пока надо встать, подкрепиться. Только в глазах потемнело сейчас. Неужто придётся едой поступиться?

Нет уж, ребята! Здоровье шалит, Но не причина еде прекратиться. Смерть, говорите, в пороге стои́т? Мораль уж готова стихов проявиться?

Ну, подождёт, пообедать пришло Время, конечно. Но ноги не ходят… Так неужели случайно на зло События в жизни моей происходят?

Или какой-то чудовищный рок В жизни моей начал встречаться? Всё-таки надо бы сделать зарок, С чревоугодием чтоб попрощаться.

Может тогда будет легче душе,

Телу ведь тоже станет попроще.

Впрочем, зачем тут все эти клише?

Лучше поем, а подумаю позже.

Облаков континенты за окнами бродят неспешно… По сравнению с ними я мал – поверить нетрудно. Но мой дух поднимается в ввысь, думал я, что успешно. Жаль, что им, облакам, не видать. В вышине столь безлюдно!

Ну так что? Облака – это капли любви атмосферы, Собрались и плывут, что внизу не видать. Им до смерти Скучно с нами земными и знаться. Только мы легковеры Полагаем, что ветру, несущему влагу буквально в конверте

Облаков, есть желание нам навредить – вылить влагу. Но и ветру плевать, что внизу у людей происходит. Ветер – вольная птица, способен позволить отвагу Испытать на себе то, что небо подать всем изволит.

Небо солнцем сияет, смеётся над нами, но мы неизменно Про людей забываем и рвёмся зачем-то сразиться с природой. А природа потуги пигмеев не видит довольно надменно. Разве в вечности может она оставаться сплошной недотрогой?

Вечность всё обнимает, струится над времени бегом. Она видит природу, животных, людей, их дела неизменно. Так устроена вечность. Считается глупым, ничтожным побегом Все попытки в застывшей картине хоть что-то менять непременно.

Что ж теперь, руки нам опустить и мгновенно всем сдаться? Разве выхода нет путь найти и делам обнаружить начало? Неужели все образы, что промелькнули, так статься, Не способны к успеху вести, можем все мы критически мало?

Нет, не дело заняться вопросов садами пустыми. Ничего здесь не вырастет, если всего лишь терзаться. Надо двигаться, действовать, горы достигнуть седые. Только это позволит нам гордо людьми называться.

А сомненья пустые оставим философам всяким.

Их удел у разбитых корыт всё сидеть и ошибок чураться.

Мысль пустая не лучше, чем гром от худой железяки.

Остальным же пристало на битву с судьбой собираться!