Читать книгу Обо мне и всем воображаемом - - Страница 1

Небольшие рассказы, где реальность сливается с выдумкой. О первой любви, о взаимоотношениях родителей и детей. О том, что важно. Или только кажется таковым.

Володя.

Моя мама боялась, что со мной что-то случится. Я боялась, что со мной ничего не случится. Вечный конфликт родителей и детей. Мама была женщина-крепость. За нее – опыт, авторитет и бабушка. За меня – «ну ведь другие гуляют не только на балконе». В итоге я гуляла только на балконе, но мама постоянно обещала, что однажды жизнь превратится в бразильский карнавал.

– Вырастешь, открою дверь, и пойдешь, куда хочешь, – говорила она.

Я тем временем оттачивала навыки общения с неодушевленными предметами и выдуманными людьми. Как выяснилось, они неплохие собеседники – всегда придерживаются моей позиции. Мы до сих пор вместе проводим праздники и выходные. Ждем, когда вышлют билеты на бразильский карнавал.

В общем, по части фантазии у меня все в порядке. Но даже мне, сэнсэю, было далеко до нее – девочки уровня «бог».

Ее звали Даша, и она перевелась в наш класс из другой школы. Однажды на перемене новенькая показала своего домашнего клопа. Она его чесала по брюшку, кормила конфетами и ласково журила за плохой аппетит.

Понимаю, уже на этом моменте возникают вопросы. Но я правда не знаю, почему Даша испытывала такие глубокие чувства к клопу. Возможно, так ребенок из 90-х пытался принять суровую реальность.

Однако самое странное другое. Клоп был воображаемый. Даша так и сказала:

– Он невидимый, но вы можете его погладить.

И все протянули ручонки. Кто-то предложил выбрать клопику имя. Я не вспомню какое, да и зачем? Теперь это уже моя история, делаю, что хочу. Пусть будет Володя.

Буквально за несколько дней Володя завоевал всеобщее обожание. Если бы он дожил до пятого класса, то стал бы старостой. Девочки приносили ему сласти из дома, а Даша благодарила и складывала все в портфель.

– Клопы не завтракают и не обедают – только ужинают, – объясняла девочка.

Вскоре о Вове узнала даже директор. Она преподавала физику в старших классах. Но женщина, которая могла поспорить по поводу гравитационного замедления времени, не усомнилась в существовании невидимого клопика. Просто снисходительно улыбнулась.

Для меня же Вова был личным врагом. Невзлюбили мы друг друга с первой минуты, и наедине я бы все высказала Даше по поводу ее фантазий. Но в классе побаивалась володиного авторитета. Пару раз мне удалось что-то такое промямлить, мол, а вдруг его не существует. Я чуть не стала изгоем. Девочки сказали, что клопик обижен. И, кажется, он прошептал слово «гильотинирование». Хорошо, что мы тогда не знали подобных терминов.

Однако ситуация становилась угрожающей, надо было что-то придумывать. И я придумала Яшу. Это был белый пушистый кот воображаемой породы и размеров. В классе он не произвел яркого впечатления: подумаешь, незримый кот, кого такое удивит? Но Яша и не хотел славы. Он хотел завтракать, обедать и ужинать. С Володей Яша разделался в два счета, а потом скрылся в неизвестном направлении. Вот такой хулиган. Я пыталась его остановить – тщетно.

С тех пор в нашем классе не осталось ничего воображаемого. Яша был настолько голоден, что не пощадил даже володины усы. А вот здесь жаль: мы бы похоронили останки с почестями, и, возможно, из

них вырос бы чудесный баобаб.

Караси.

Есть такие особенно знойные дни, когда охота с разбега плюхнуться во что-то прохладное и мокрое, например, в озеро. У нас их больше трех тысяч, моя работа – об этом рассказывать. Сама я и из тех трех тысяч купалась в одном озере, и то в далеком-далеком детстве.

Скверный характер у меня: живу уединенно, меланхолично, в шумных компаниях бываю замечена не чаще двух раз в год. Это все можно исправить. Какой-то волшебный марафон стучит мне в личку. Говорит, что сделает социально активного человека даже из душнилы вроде  меня. И будет классно, приятели всякие подтянутся не только виртуальные. Останется выбирать: чтоб 30+, без детей, оппозиционеры. Чтобы возили меня везде, развлекали, терпели вонь моего айкоса – просто ради счастья быть рядом.

Можно и без марафона. Просто одной на автобус, погнать до какого-нибудь мелкого городишки, оттуда – Тургояк, Еловое, Чебаркуль. Можно Яндекс за 3 тысячу в одну сторону. Можно бросить есть все и отложить несколько зарплат на сольный отдых в местном санатории.

Вариантов немало на самом деле, но вы не знаете, какая я душнила. Ничего мне не подходит, нужен только совершенной особенный случай. И в прошлом году дождалась. Мне объявили, что меня берут на озеро. Со всем недостатками, включая айкос и собаку. По-настоящему: за город, с палатками. И не просто довезти и выкинуть: Маша, гуляй. Нет, там со мной должны были еще находиться живые люди. Коллега сказала, что завидует. Мне впервые кто-то позавидовал с тех времен, когда надеть мамины колготки с рисунком считалось достижением.

Как я собиралась! Купила складные стулья, нашла где-то походный столик, чуть не отдалась за него в рабство, но обошлось. А как упаковывала вещи. Эти люди, которые запихивают кораблики в бутылки, – просто щенки. Я запихнула подушку в карман штанов. Потому что сказали: вещей брать минимум, но ничего не забыть. Не забыла даже зубочистки.

Поехали сначала вдвоем: я и… ну в общем, что говорить – уже никто. Потом подхватили его друга детства, – Кольку. Должна была еще какая-то девочка ехать, но передумала. Ладно. Дорога так себе: последний час – по колдобинам, по камышам. Заблудились, нашлись. Машина заглохла, поехала. Ладно. Добрались. Озеро некрасивое – тоже ладно, зато тихое. Все раскладывают снасти, я уже в купальничке – бегу. И тут:

– Маша, ты куда? Здесь же не купаются, ил по колено.

Как это описать? Представьте, вы на бесплатной дегустации в ресторане «Мишлен». Пришли и вдруг вспомнили: у вас же челюсть сломана, и уже два месяца вы питаетесь через трубочку.

Я сделала вид, что просто очень нравится гулять именно на этой травке – за ней сюда и ехала. Потом пошел ужасный ливень, и моих слез стало вообще не видно. Потом дождь стих, мне настала пора резать салаты, мыть посуду, смотреть на драку местных и отмывать собаку от ила (она рискнула).

Утром начался чемпионат по рыбной ловле со спиннингом: как выяснилось, на него мы и ехали. К обеду в моей палатке появились караси. Они дрыгались, заглядывали жалобно в глаза, я отсекала им головы походным ножичком. Не вымещала обиду, просто всем, кроме меня, хотелось уху. Я смотрела на этих карасей и думала: вот вы плавали, сколько хотели, а счастья-то в жизни все равно нет.

К вечеру засобирались обратно. Колька присоединился к какой-то веселой компании и решил с ними заскочить на другое озеро, искупаться. Я и уже никто приняли коллегиальное решение ехать домой. При этом я все время молчала: просто перед глазами все время стояли эти бедные караси, и было ужасно грустно.

Платье-психотерапия

Если вы думали, что тягу к вязанию выдают вместе с первой пенсией, то нет. Я всегда ненавидела образцовую советскую школу, ведь она научила мою маму любить спицы. По семейной легенде, я еще не родилась, а у меня уже появились вязаные колготочки. Даже ноги чешутся от воспоминаний.

Я не то, чтобы очень против такой одежды. Это вполне приемлемое наказание за массовые вивисекции или поджоги жилых кварталов. Но я не мучала даже гусениц. Я не сожгла ни одной тополиный пушинки. И все равно носила вязаные колготки.

Зато никогда не боялась заболеть. Фраза «оденься потеплее» звучала не страшнее, чем «давай-ка закапаем нос стаканом чеснока».

В 90-е на российских прядильных фабриках произошли реорганизации, уволили всех людей с садитскими наклонностями. Это моя версия. Но как-то же объясняется, что вместо колючей изуверской пряжи появилась мягкая. Жить стало легче, но боязнь вязаного все равно осталась. А у мамы осталось ее хобби.

Мама вяжет до сих пор и исключительно для меня. Говорит, что на себя вязать сложнее. Однажды мне удалось переориентировать ее на коврики. Это продолжалось пару месяцев. Потом выяснилось, что пол в квартире слишком конечен.