Читать книгу Запах меда и жасмина - - Страница 1

В одной далекой стране жили-были князь и княгиня. Всё у них было ладно да гладко, только вот их единственная дочь, Жасмин, была настоящим чудовищем.

Помимо заурядных изъянов, с которыми они вполне могли справиться и смириться, будь то невеселый нрав, упрямство, чересчур быстрая, путаная и не всегда внятная речь, мелкие черты лица или чрезмерная полнота, был и тот, который окончательно портил девочке жизнь: все ее тело было покрыто, как чешуёй, отвратительной коростой, мучительно зудевшей и болевшей дни и ночи напролёт. Родители не жалели денег на лекарей, но ни один из них не смог помочь.

Желая как-то сгладить недостатки дочери, князь и княгиня нанимали для неё лучших учителей и одевали в самые элегантные наряды. Однако когда девочка стала чуть старше, она в один из дней, глядя на себя в зеркало, расплакалась: кому есть дело до знаний и тонкого вкуса чудовища?

Чтобы лишний раз не грустить Жасмин частенько сбегала из терема и долго бродила по улочкам или лесу, подкармливая бездомных зверей да беззаботных птиц. В её карманах всегда звенела мелочь: вдруг на пути встретится какой-нибудь нищий, пусть даже грязный и дурно пахнущий – пустяк в сравнении с её внешностью.

Шли годы. И вот в один не самый погожий денек Жасмин, которой минуло семнадцать лет, надумала изменить свою жизнь. Поразмыслив о том, что ей не суждено стать краше, она приняла решение с пользой употребить свои знания и испросила разрешение у родителей обучать ребятишек. «Уж если мне и знания свои таить, то от меня совсем ничего не останется. Красота-то совсем глубоко спрятана», – горько пошутила она в ответ на возражение, что негоже княжне быть нянькой.

Теперь каждый день на полянке в саду, окружавшем терем, она собирала вокруг себя крестьянских ребятишек и обучала их грамоте, счёту, знакомила с дальними странами и рассказывала множество интереснейших историй, некоторые из которых она сочиняла сама. Странное дело – дети, несмотря на всю присущую им жестокость, не смеялись над своей учительницей, а обожали её и не позволяли себе лишних проказ. Их изумляло, как преображался её голос в момент рассказа, становясь мелодичным, как движения из дёрганых превращались в плавные, а в глазах загорался настоящий огонь.

Однажды, когда все увлеченно слушали новую сказку Жасмин, к ним подошёл юноша, на руке которого грозно восседал сокол. Это был новый Сокольничий. Ветер донёс до него несколько настолько прекрасных, утонченных предложений, что ему стало любопытно, кому могли прийти в голову такие слова. Оказавшись на поляне, он сначала удивился тому, что попал на урок, но незаметно заслушался и уже не смог уйти, рискуя получить нагоняй. Более того, за всю свою короткую жизнь он никогда не видел более красивой девушки, чем рассказчица. Его заворожило её точеное лицо, дивный стан, белая кожа, густые тёмные волосы, аккуратно убранные в высокую прическу, и голос, напоминавший пение ангелов.

Вдруг девушка запнулась, густо покраснела и невнятно пролепетала:

– Здравствуйте, что Вам угодно?

Сокольничий понял, что обращаются к нему, но ответные слова застряли у него в горле. Незаметно на его глазах произошла пугающая метаморфоза: вместо красавицы с ним беседовало настоящее чудовище, хоть и весьма дружелюбное.

– Я новый Сокольничий. Извините, пожалуйста, что помешал, – он скромно поклонился, и сокол склонил голову вместе с ним. – Вы очень интересно рассказывали, я заслушался.

– Вам понравилось? Правда? – чудовище весело улыбнулось. – А я Жасмин. – Она протянула ему трясущуюся руку.

На миг он замешкался: пожимать ладонь, сплошь покрытую коростой, было не самым приятным делом, но всё же напомнил он себе: «Когда она говорила, увидел я совсем другую девушку», – и неожиданно для себя поцеловал ей руку.

Они подружились. Теперь Жасмин часто заходила в птичник, чтобы проведать своего друга, а он очень любил как бы невзначай прогуливаться мимо полянки как раз в тот момент, когда звучала очередная сказка. Его удивляло, что помимо прекрасного владения словом, она была знатной рукодельницей, прекрасной стряпухой и мастерски разбиралась в тысяче самых разных вещей. Но каждый раз он мысленно напоминал себе: «Просто ей пришлось себя чем-то занимать, потому что с ней никто не хотел дружить».

Жасмин, каждый раз встречаясь с ним, думала: «Поразительно. Он совсем не обращает внимание на мою внешность. Для него важна я сама. Он всегда так внимательно меня слушает, а его взгляд… Так смотрят только на тех, кого любят… Неужели он полюбил меня так же сильно, как и я его?»

Девушка была крайне взволнована. Ее переполняли самые светлые мечты и яркие надежды. Она ничего не могла поделать со своими чувствами, которые с каждым днём становились всё сильнее, ибо в мире не бывает ни двух смертей, ни дружбы между мужчиной и женщиной. Она думала о нём дни и ночи напролёт и впервые в жизни стала проявлять интерес к нарядам и причёскам. Порой, когда всё казалось совсем уж нереальным, она прислушивалась к своему сердцу, и оно с непосредственностью подтверждало самые смелые догадки.

Одним дождливым вечером Жасмин случайно подслушала, как Сокольничий беседовал с кем-то из своих приятелей с конюшни о некой девушке, которая поразила его своей красотой. Он так подробно описывал внешность незнакомки, что не оставил никаких надежд.

Жасмин зарыдала и убежала домой. «Как же так? Почему сердце обмануло меня? Почему я настолько отвратительна?» – думала она, пытаясь привыкнуть к новой боли, разрывающей всё тело на куски.

Стоит ли говорить, что теперь жизнь девушки стала совсем безотрадной. Встречи с Сокольничим хоть и доставляли радость, но каждый раз после них в груди вокруг сердца плотным кольцом оборачивалась змея и со всей силой кусала. В конце концов, в один из дней они поссорились по самой пустяковой причине и перестали видеться.

Жасмин часто плакала. Теперь ей приходилось прикладывать много сил, чтобы кто-либо ненароком не заметил её скверного настроения. К своему ужасу, она поняла, что вместо желанного облегчения разлука доставляет ей ещё больше горя.

Чтобы хоть как-то справиться со своими чувствами, она стала в свободное время смотреть на небеса.

Яркое Солнце слепило и согревало всё тело своим теплом. Под его жаром высыхали слезы, оставляя после себя липкие, вязкие тропки на щеках. И если физически она чувствовала себя совершенно бессильной и поломанной, то в душе всячески сопротивлялась постигшему её несчастью.

Всхлипывая, девушка непрестанно обращалась к облакам с просьбой помочь ей как-то справиться с собой и смириться с одинокой судьбой. Она так часто смотрела ввысь, что её мысли начали сворачивать на новую тропинку: она принялась фантазировать, как выглядит легендарный облачный город и его обитатели.

Постепенно всё это складывалось в новые истории со множеством приключений и невзгод, но которые всегда имели счастливый конец. Почему так происходило, она и сама толком объяснить не могла. Как и то, почему не обозлилась на Сокольничего. С привычным равнодушием смотрела она на коросту и думала: «Говорят, что нутро всегда – рано или поздно – выберется наружу. Значит, внутри меня так много изъянов, что они не могут оставаться незаметными. Только как мне исправиться?»

Как-то раз, после урока, очень усталая, она сидела в саду под огромным кустом цветущего жасмина. Любуясь уже почти родным облачным городом, она невольно вновь спросила себя: «Как мне победить эту боль? Как избавиться от змеи, свернувшейся в груди кольцом и пожирающей, как мелкого грызуна, сердце? Как мне перестать быть таким страшилищем?»

В этот самый миг ударил лютый мороз, начался снежный буран. Жасмин не успела и дёрнуться, как примёрзла к скамейке и превратилась в ледышку. Это безумство прекратилось так же внезапно, как и началось.

Оттаявшая Жасмин с тревогой осмотрелась – но ни одно растение не пострадало. Напротив, воздух наполнился пленительным ароматом жасмина. Платье девушки промокло насквозь, его ткань тяжелыми складками прилипла к телу, и ей ничего не оставалось, кроме как резво побежать домой.

Скинув в комнате одежду, она быстро подогрела себе воду с травами от простуды и нырнула в нее с головой. Она настолько сильно замерзла, что кожа утратила былую чувствительность, и впервые зуд не усиливался из-за мытья. «Надо будет узнать, не пострадал ли кто ненароком после внезапного холода», – подумала она, вылезая из ванной.

Потянувшись за полотенцем, девушка заметила, что её рука стала белой и гладкой. На ней не было ни коросты, ни складок. Она дёрнулась от испуга и врезалась в зеркало. Из зазеркалья смотрела очень красивая девушка с выразительными чертами лица и пышной женственной фигурой. Всё ещё не веря своим глазам, Жасмин начала себя ощупывать, но осязание не противоречило зрению.

«Неужели это я? Мысли мои. Чувства тоже… – на всякий случай она прижала руку к сердцу, – да, это я!»

– Это я! – воскликнула она и затем звонко засмеялась, ибо голос больше не был дрожащим, а речь невнятной.

Наспех завернувшись в халат, она бросилась в гостиную, где в это время имели обыкновение пить чай князь и княгиня.

– Мама, папа, посмотрите на меня! – закричала она, распахивая дверь.

Родители кинули на неё свои изумлённые взоры и, не сговариваясь, покачали головами.

– Мама, папа, разве вы не видите, что произошло? – она весело закружилась перед ними.

– Нет, не видим, – ответила мама, откладывая в сторону вязание.

– Вы шутите? Но ведь я больше не чудовище, да и коросты нет.

Теперь родители внимательнее присмотрелись к дочери. Вопреки всей правде жизни в их глазах Жасмин всегда была первой красавицей княжества. Они настолько свыклись с этой мыслью, что перестали замечать все её недостатки. Однако теперь на их лицах одновременно отразились радость и испуг.

– Доченька, ты всегда была у нас красавицей, но сейчас… – промолвила княгиня.

– Жасмин, – строго обратился к ней князь, – что произошло? Ты ходила к болотной колдунье?

– Нет, папа. Я просто сидела в саду. Потом пошёл снег…

– Какой ещё снег? – обеспокоился князь.

– Как? Был же настоящий снегопад. Да и мороз ударил.

Княгиня ахнула.

– Вы не заметили? Снег лежал везде, а потом бесследно растаял, впитался в землю… – девушка озадаченно посмотрела на родителей и плотнее завернулась в ткань, словно желая от чего-то спрятаться.

Родители переглянулись: их дочь вполне могла такое вычитать в одной из своих книжек и случайно решить, что так оно и есть, но как бы то ни было, изменения в облике было невозможно не заметить.

Было решено созвать самых искусных лекарей, чтобы понять причину такого приятного, но всё же пугающего превращения. Но к каким бы ухищрениям и исследованиям не прибегали светила врачебной науки, ничего объяснить они так и не смогли. На всякий случай было решено даже проверить, не безумна ли девушка и не является ли самозванкой. Однако в конечном счёте все двенадцать лекарей подписали диагноз: она – урождённая княжна, которая здорова как физически, так и душевно, а резкие перемены во внешности скорее всего связаны с возрастными изменениями.

После этого на весь свет прогремела радостная весть: Жасмин исцелилась от мучившего её долгие годы недуга и теперь пребывает в распрекраснейшем расположении духа.

Поползли слухи о неземной красоте единственной дочери князя. Стали приходить письма от женихов со всех концов, а каждый житель княжества теперь мечтал хоть краем глаза увидеть самое главное сокровище страны. Впрочем, были и те, кто едко замечал, что без сговора с тёмными силами здесь явно не обошлось, но их сразу осаживали те, кому посчастливилось лично видеть девушку: такая красота может быть только от света, да иначе стала бы она продолжать возиться с детишками?

Свадьбу ожидали со дня на день, но казалось, будто измученная вынужденным одиночеством девица совсем не торопится замуж. Она отвергала каждого претендента на руку, заявляя: «Раньше они и слышать обо мне не желали, а теперь им всем нужна только моя красота. Они не влюбляются в меня, а лишь желают иметь, как желали бы иметь в своём доме прекрасную безделушку».

Как-то раз Жасмин собралась на прогулку по лесу, но прежде решила уточнить у поварихи, выздоровела ли её внучка от лихорадки, и не нужно ли собрать для неё дикой малины. Выяснив, что с девочкой всё в порядке, и завтра она вышла на задний двор и нос к носу столкнулась с Сокольничим. Молодой человек застыл на месте.

– Привет! Ты меня не узнаёшь? – краснея и с робостью в голосе спросила у него Жасмин, кокетливо поправляя складки на юбке.

– Привет, Жасмин! – ответил Сокольничий тихо, – ты отлично выглядишь. – У него перехватило дыхание, и он как филин заморгал глазами.

Сколько раз он втайне жалел, что в реальности никогда не увидит Жасмин в том облике, который пригрезился ему в день их знакомства, и сейчас, стоя перед ней, просто онемел от восторга. Его посетила горькая мысль, что негоже простому сокольничему любоваться такой прекрасной и разумной девушкой, и уж тем более позволять себе проявлять к ней какой-либо интерес. Волей-неволей он взял себя в руки, отвёл взгляд, в котором некстати вспыхнуло пламя, и начал ни к чему не обязывающий разговор на несколько минут, дабы поскорее откланяться.

Шли дни, и княжне снова не давала покоя выматывающая боль в груди. Красивая внешность не принесла ей никакой радости. Напротив, теперь она ещё сильнее ощущала своё одиночество, словно оказалась в холодной и сырой темнице. Оказалось, что пронзительная красота суть перевёрнутое уродство: и то и другое слишком сильно не соответствует привычному взгляду на вещи. Так Жасмин стала одновременно самой завидной и несчастной невестой во всём княжестве, а может быть, и за его пределами.

Может статься, так бы и кончила она свой век в тоске, слезах, если бы случайно одним летним утром не услышала спор между конюшим и садовником.

Было нежное солнечное утро, дул прохладный ветерок, а на кончиках листьев ещё дрожали капельки росы.

Жасмин только начала урок. Ребята получили первое задание и усердно стучали мелками по грифельным дощечкам.

Вдруг ветер донёс до ушей девушки фрагменты какого-то разговора. В долетевшем отрывке фразы прозвучало имя Сокольничего. Естественно, ей было любопытно узнать новости о нём, и она решила как бы невзначай появиться перед собеседниками под предлогом того, что они мешают проводить урок.

Стараясь не выдать своего волнения, она гордо вышла из-за кустов и увидела перед собой конюшего и садовника, яростно перекладывающих друг на друга почётную обязанность приглядывать за соколами. Она строго пожурила их за шум, а потом равнодушно поинтересовалась о предмете их спора. Ей понадобилось проявить всё свое самообладание, чтобы спокойно выслушать весть о том, что Сокольничий уже месяц как заболел, и болезнь его не поддается никакому известному способу лечения. Девушка, посочувствовав, любезно с ними распрощалась и вернулась к ученикам.

Она ничем не выдала своего смятения, спокойно окончила уроки, отпустила ребят чуть раньше и поспешила к своему другу.

Забыв о каких-либо приличиях, она вбежала в его дом. Запыхавшаяся, с растрёпанными волосами и дрожащая от волнения, она тем не менее напомнила двум лекарям и матери Сокольничего одну из прекрасных фей, которых лет сто уже никто не встречал.

Она смущённо поздоровалась, со стыдом подумав, что, во-первых, выглядит как взбесившийся зверёк и, во-вторых, может быть, её здесь никто не желает видеть. Не успела она и рта открыть, чтобы извиниться и представиться, как лекари начали кланяться и сварливо просить удалиться. Жасмин пропустила их просьбу мимо ушей и еще раз спросила, чем она может помочь.

– Лучше всего будет, если Вы уйдете отсюда. Ничего нельзя сделать, а болезнь может быть заразна. – Ответили ей.

– Вы же не знаете этого наверняка. Я хочу увидеть Сокольничего. Может быть, он сам скажет мне, в чем нуждается.

– Навряд ли это доставит Вам удовольствие.

– А я не за удовольствием сюда пришла.

Войдя в комнату Сокольничего, она еле сдержала слёзы при виде своего друга. Злая судьба подшутила над ним. Он был покрыт отвратительной розовой коркой, кое-где на простынях были заметны маленькие пятна крови. Судя по стонам, даже прикосновение хлопковой ткани причиняло ему сильную боль.

– Здравствуй. – Жасмин подошла к нему и застенчиво улыбнулась.

– Здравствуй, Жасмин. Как твои дела? – прошептал он, почти не разжимая губ. Девушка наклонилась к нему, чтобы лучше услышать и случайно дотронулась до руки.

– Ты весь горишь!

– Лучше уходи, Жасмин. Это может быть заразно. Да и не трогай меня… я ведь знаю, что…

– Ты просто приболел. Неужели ты думаешь, мне противно быть рядом с тобой и касаться тебя?

– Сейчас да…

– Глупый… – Жасмин ласково погладила его по щеке, словно не замечая коросты. – Не больно?

– Ничуть…

Жасмин покинула дом Сокольничего с твёрдым намерением во что бы то ни стало найти способ помочь ему.

Она отменила занятия на ближайшие дни и бросила все силы на поиски лекарства или какого-нибудь заклинания. От лесничего она узнала об одной старухе, живущей на самой окраине леса, среди болот, увядших трав и сгнивших деревьев. Она носила прозвище болотной колдуньи и была окружена множеством самых противоречивых сплетен.

Жасмин ничего не пугало. Она приободряла себя тем, что неприглядность места лишь олицетворяет все те муки, что ей необходимо победить, а раз кругом всё цветёт, значит, выход есть.

Однако увиденное превзошло все ожидания: чёрный, из прогнивших досок домик, покосившийся настолько, что его треть просто утопала в болоте, стоял, огороженный неким подобием частокола из ржавых ножей и мечей, прямо посреди сада из высохших берёз, на ветвях которых висели, как сережки по весне, скелеты разных зверьков с оскалившимися пастями.

Жасмин сложила руки на груди и брезгливо прошла по дорожке из ломаного кирпича. На мгновение она усомнилась в том, что сможет получить помощи у хозяйки этого поместья. В груди что-то странно вздрогнуло и заглохло, привычная боль стала ещё сильнее. Она решила не отступать от задуманного.

Она постучалась в дверь, сплошь состоящую из щелей, но вместо вразумительного ответа услышала жуткий гул, а следом неведомая сила втолкнула ее внутрь хибары.

В закопчённой комнате с плесенью на стенах, на роскошном диване с золотыми ножками сидела старуха, завёрнутая в грязные лохмотья, бывшие когда-то, судя по уцелевшим кусочкам, белым одеянием.

– Здравствуй, девочка. Что ты хочешь? – нарочито любезно обратилась она к Жасмин. – Приворожить? Устранить соперницу? Покарать обидчика? Избавиться от ребенка? Всё легко, просто, сразу и почти бесплатно.

– Я хочу, чтобы мой друг выздоровел. Он сильно болен. – Несмело пролепетала девушка, никак не ожидавшая ни такого радушного приёма, ни перечня предложений.

– Раз ты ко мне пришла, значит, неровно дышишь к нему. Лишь женщина, испытывающая сильные чувства, способна беззаветно помогать мужчине.

– Вы поможете его вылечить? – девушка вовсе не собиралась раскрывать своё сердце этой женщине.

– Хм! Но ты не назвала его возлюбленным, получается, вы с ним – не пара, – колдунья усмехнулась, – зачем тебе его исцеление? Он поправится и забудет, кому всем обязан. Лучше приворожи или усиль его муки, раз он тебя не замечает.

– Значит, Вы не лечите людей?

– Смотря от чего. Пойми, девочка, жизнь коротка и тяжела, а думаешь, я не вижу, что творится у тебя на душе – ведь именно поэтому ты и пришла в первую очередь ко мне. – Она указала пальцем на симпатичные баночки с красочными этикетками, стоящие на полках огромного стеллажа в дальнем углу. Внутри каждой из них ютились дрожащие, маленькие, чёрные огоньки, – всего лишь маленький кусочек тебя, и все твои метания исчезнут в секунду. Богатство, осуществление желаний – всё. Запросто и почти бесплатно. Я избавлю тебя навсегда от печали и всех волнений. Как лекарь вырежу то, что болит, а взамен дам здоровье и счастье. Девочка, я вижу, как ты красива, но несчастна и одинока. Это никуда не годится! До крышки гроба надо ещё дожить, а сейчас… Отомсти ему! Используй свою добродетель как яд. Я вижу надежду в твоих глазах. – Старуха проворно встала с дивана и приблизилась к Жасмин. – Уберу, что болит и спрячу в баночку. – Она ткнула пальцем ей в грудь. – До самой смерти будешь довольна!

– А потом? – девушка невольно заслушалась.

– До крышки гроба надо дожить. Решайся, несколько минут, и он твой раб навек. Ты отомщена. Счастлива до самой смерти.

– Но я не хочу ничего дурного. Мне нужно лекарство.

– Глупая девчонка, как ты не понимаешь…

– Я понимаю, что Вы ничем не можете и не желаете мне помочь, – Жасмин вдруг почувствовала себя очень сильной. Она ощущала внутри пустоту, но где-то в самом дальнем уголке души сиял маленький огонёк, который и придавал уверенности, – извините за беспокойство! Всего доброго. – Княжна развернулась, чтобы уйти, но старуха оскалилась и схватила её за локоть:

– Тварь, ты посмела нарушить мой покой и теперь собираешься уйти, ничего не отдав?

– Я и так отдала Вам слишком много своего времени, – девушка вырвалась и бросилась прочь.

– Он не выздоровеет, а ты будешь всю жизнь одна! – крикнула ей вдогонку колдунья.

Жасмин с необычайной лёгкостью перепрыгнула через ограду и, обернувшись, заметила, что на острие каждого ножа и меча застыла капля крови, а на их лезвиях были нанесены смутные силуэты мужчин и женщин. Внезапно она поняла, что колдунья закатывает в свои банки, и не смогла сдержать крик.

Не разбирая дороги, она бросилась прочь от этого проклятого места. Идти в хорошем расположении духа по петляющей и извилистой тропинке к домику колдуньи было легко и весело, а вот возвращаться оказалось совсем непросто.

Она спотыкалась, перескакивала с тропинки на тропинку, путалась в широких складках своей пышной юбки, которая в один момент порвалась, зацепившись за сук, торчащий из трухлявого пня. Пробираясь через очередной заболоченный участок, она потеряла туфельки. Острые ветки расцарапали ноги до крови. В чаще затерялись заколки, и если бы какой-нибудь бродяга вдруг случайно забрёл бы в эти места, то с удивлением бы обнаружил вместо ягод драгоценные камни, которые когда-то были украшением на княжеских заколках. Вода из родника, в который она поскользнувшись упала, смыла остатки пудры и румян. Теперь от колдуньи бежала не княжна, а обыкновенная молодая женщина.

Выбравшись из леса, Жасмин, не обращая внимание на прохожих, во все глаза пялящихся на прекрасную оборванку, поплелась в сторону терема. Она даже не заметила, что никто не посмел пристать к ней или сказать скабрёзность, словно, невзирая на одежду, было понятно: перед ними княжна, а не гулящая девка.

В тереме девушка заперлась у себя в светлице и зарыдала. Её безумно напугали слова колдуньи да боль, обострившаяся в груди. Снова убедившись в своём бессилии, она почувствовала, что задыхается и закашлялась. Окружающие предметы стали видны настолько чётко, что по нервам прошла скручивающая зигзагообразная боль. Она рухнула на пол, тихонько застонав. Всё было лишним, незначительным, никчёмным, чужим. С трудом она доползла до окна и приоткрыла ставни. В светлицу ворвался холодный воздух, но он не принёс желанного облегчения. В изнеможении девушка посмотрела на облака. Они ничуть не радовали, но оторвать от них взгляд было невозможно. Вдруг, в какой-то момент, Жасмин вспомнила историю своего неожиданного преображения. Тогда, кроме нее, никто не заметил ни холода, ни снегопада, да и растения не пострадали, словно ничего не было и в помине. Значит, исцеление пришло каким-то волшебным и таинственным способом прямо с неба. Она так долго смотрела на облака и жаловалась на жизнь, что в конце концов кто-то там её услышал и пожалел, подарив новое тело, ничего не прося взамен. Но ведь значит, облачный город – это не плод разыгравшейся фантазии. Он существует в реальности, там у кого-то есть лекарства от каждой хвори, и плату он станет требовать не по колдовскому счёту. Там не будут предлагать мстить и подчинять себе… Там судят иначе, а она, неблагодарная, даже «спасибо» не сказала. Но как туда попасть? И как найти того, кто и на этот раз не откажет в поддержке?

Жасмин задумалась, но снова на ум не пришло ничего толкового. Она припоминала все свои истории, которым, застыв от восторга, внимали маленькие ученики. Видимо, они чувствовали то же, что и она. Где же найти границу между фантазией и реальностью? С ней произошло нечто чудесное, не случайно та колдунья не смогла её удержать, и это чудесное не идет ни в какое сравнение с рядовыми чудесами всех придворных кудесников. Не так уж и сложно перенестись сквозь пространство, гораздо труднее – перекроить человека. Перекроить так, чтобы это не оказалось противно его природе и находилось в согласии с душой.

«Мне обязательно надо попасть туда: поблагодарить и, если это возможно, получить совет, какое лекарство поможет Сокольничему. Но как? Может быть, я уже была там, только не запомнила? Всё ведь произошло так быстро!» – она начала судорожно припоминать, как у неё вообще впервые появились мысли об облачном городе.

Снова всё обернулось лишь игрой ума, а в груди тот же голосок, что обманул ее с Сокольничим, еле слышно пел о том, что она права. Никто не рассказывал ей об этом месте, она сама его открыла. Может быть, она снова пытается поверить в собственные сказки как ребенок? Ни один из её учеников не дошёл до такого. Да, каждый из них задавал ей тысячи вопросов, а она подробно отвечала, словно кто-то заранее заготовил ответы. Если вспомнить все истории, где каждое слово – удар её сердца, а предложение – вдох, то получится, где-то существует ещё один живописный мир, созданный ею самой. Она перебирала исписанные размашистым почерков хрустящие листки и находила в них больше жизни, чем во всех ученых изысканиях, покоящихся на проверенных фактах. Дети ждали их с нетерпением не потому, что сказки интереснее уроков. Просто самый сложный материал незамысловат, как щелчок пальцев. Он увлекает за собой яркими открытиями и напускной серьезностью: каждый тезис имеет антитезис, все задачи можно проверить, теории доказать, а информацию занести в схему. Путь проверки даже отчасти лёгок, вовсе не обязательно дарить частичку себя, это лишь вредит. И наоборот, все небылицы идут от сердца, впечатавшись в каждый нерв, из них состоят косточки. Поделиться ими трудно, а еще тяжелее – их понять, но именно в сказках – вся суть, по крайней мере, её жизни. Важнее и сильнее может быть только её любовь к Сокольничему.