Читать книгу Фанаты - - Страница 1

Глава 1

Бог один, да молельщики не одинаковы.

(нар. пословица)

Святоши и кошки.

Работы по реконструкции иконостаса в церковь Петровских времён шли почти по графику. Около девяти вечера, окончив шлифовку двух рам позволил себе отдохнуть. Выпил рюмку коньяку и, расслабившись, смотрел новости. Листал Закон Божий для семьи и школы, а перед сном увлёкся чтением книги о животных Юрия Дмитриева «Соседи по планете». Был удивлён гонением на кошек в Средние века. Древние египтяне поклонялись кошкам, пишет автор познавательной книги. Боготворили и хоронили своих любимцев в золотых и серебряных ящичках (180 тысяч захоронений близ города Бени-Хасан) … Не будь кошек грызуны уничтожили бы урожай египтян.

Средневековая же церковь, набрав силу, пошла в открытое наступление и на двуногих, любящих кошек, и на их четвероногих любимцев, – ни в чём не повинных борцов с грызунами.

У двуногих церковь громила и жгла бесценные памятники древних культур. Уничтожила Александрийскую академию вместе со знаменитой библиотекой. Труды Архимеда, Птолемея, Аристарха, Евклида и семьсот тысяч уникальных книг-свитков безвозвратно погибли в огне. Этот ужас автор описывает так: «Огненный столб вырвался из разрушенного храма Сераписа, где хранилась большая часть рукописей. Фанатики, окружившие храм, с диким восторгом наблюдали, как корчились в огне свитки редчайших произведений. Потом толпа с рёвом помчалась по улицам Александрии, чтоб разрушить, уничтожить, стереть с лица земли анатомический театр, уникальные ботанические и зоологические сады. В своих апартаментах, – продолжает автор, удостоенный за свой труд международной премии ЮНЕСКО, – сидел патриарх Феофил и потирал руки. Это он натравил толпу фанатиков на сокровищницу мировой мудрости и подал сигнал: Жги! Бей! Разрушай всё, что против учения Христа!». А против Христа было даже умение читать. Церковь обрушилась на библиотеки, учёных, просто на грамотных людей. Жаркими кострами жгла средневековая инквизиция двуногих за инакомыслие, передовые взгляды, научные открытия. Обрушилась она и на животных, почитаемых ранее. Особо досталось от фанатиков кошкам. Далее автор поясняет: «Папа Юлиус II писал, что ведьмы особенно опасны тем, что они умеют превращаться в кошек». Кошки ходят бесшумно, ночью у них горят глаза. «Ясно, что это ведьмы», – был убеждён хозяин Ватикана. Охмурённые нелюди вылавливали несчастных животных в городах средневековой Европы и безжалостно сбрасывали «ведьм» с крыш ратуш и крепостных стен. Одной из причин стало ещё то, что кошка была в почёте на Востоке. Магомет любил кошек настолько, что, когда одна из них заснула у него на халате, а он должен был уйти, то отрезал полу, на которой спала кошка, чтобы не потревожить её сон.

«Однако, – подумал я, – ныне по законам Магомета, который любил кошек, впали в немилость собаки и свиньи. Собаки, преданные четвероногие друзья, не то, что некоторые двуногие, стали нечистыми животными в исламе».

Читая, подумал о живучести фанатической дури, не выхолощенной веками. Непримиримые, свирепые, кровожадные фанатики, верующие в своё божество и бредовую идею, не останавливались и не останавливаются в наше время ни перед чем. Если в начале веков фанаты в чалмах резали иноверцев в шляпах, то теперь режут, жгут, топят, взрывают и т.д. не разбираясь с головными уборами и цветом кожи. Стрельба, резня, взрывы средь бела дня на улицах, храмах, метро, самолётах и т.д. и т.п., сегодня доходное дело для наёмников, потерявших человеческий облик, которых благословляют и финансируют духовные лидеры. Не только бородатые мужи, но и подростки, и женщины, и даже дети – всего лишь расходный материал для исполнения бредовых идей фанатичного отребья.

Расходным материалом считали людей и средневековые христианские отцы церкви, не менее свирепые и кровожадные. Они финансировали походы за гробом Господним, которые сеяли по пути разрушения и смерть. Облачённые в дорогие одежды, проповедуя любовь к ближнему, столпы церкви воспитывали невинных людей пытками, кострами, рубкой голов. Свирепое папское правосудие под руководством святого Доминика Силосского пятнадцать лет возводило на костры упорных альбигойцев, которых за строгую нравственную жизнь сначала называли добрыми людьми, после, за это же- еретиками.

***

Кто хочет много знать,

тому надо мало спать.

(нар. пословица)

Не заметил, как уснул сидя за столом. Приснился сон. Рыжая и чёрная кошки обсуждали, как лучше ловить крыс. Проснулся. Включил свет и позвал кошку. В доме её не было. Вышел во двор и позвал во дворе. Она вышла из темноты; в зубах у неё была небольшая крыса. Соседи соседей, любители утиного жаркого, загадили свой задний двор так, что в нём вольготно жили крысы. Спать не хотелось… Кошка внимательно смотрела на меня, и я решил прочитать ей короткую лекцию о добрых людях, любящих своих питомцев, но постепенно стал приплетать и не добрых, которые лишь на словах любят и берегут фауну и флору.

– Фауна и флора, – начал я, но при слове «Флора» кошка насторожилась (её кличка – Лора), оставила добычу и ушла в темноту. В полосу лунной дорожки, фыркая, выбежал ёж; за ним, изгибаясь, шла кошка. Ёж убежал по своим ежиным заботам, а кошка села и стала умываться. Я продолжил лекцию.

– Вы, наши соседи на планете, Лорочка, шерстяные, пернатые, водные, земноводные и т.д., поедаете друг друга по необходимости, для продления жизни. Без еды и воды всё живое гибнет… А вот люди едят поедом друг друга – сытые, плотно наевшись. Присваивают чужое, грабят, убивают, но не от голода, а ради свершения своих бредовых идей и обогащения.

Часы показывали полночь, и я хотел было закончить лекцию, но Лора так внимательно смотрела на меня, что волей-неволей пришлось продолжить. Выпил для освежения памяти две рюмочки коньяку и меня понесло…

– В вашем кошачьем обществе, Лорочка, нет преступлений; вы живёте честно и справедливо. У вас нет армий, ракет, бомбардировщиков, атомных и водородных бомб, химического, бактериологического и сам Бог не знает, какого оружия. Вам кроме когтей никакого оружия и не нужно. Любимица ты моя! Если бы ты знала, что творится в стадах двуногих умников, готовых разорвать друг друга на куски за то, что их лидеры и они сами поклоняются разным божествам и пророкам. Проповедуя в догматах смирение, миролюбие, обезумевшие двуногие лидеры и их воинственные приспешники, вооружают свои народные армии всё более новыми и новыми видами бомб, способных превратить матушку-землю в заледенелую пустыню. Им, Лорочка, плевать на страдания миллионов; амбиции превыше всего. В кошачьем царстве нет царей, а в людячьем: царь на царе и царьками погоняет. И каждый воинствующий царь мечтает после победы стать императором и устроить новый мировой порядок. Вы, Лорочка, чистюли – тщательно зарываете какашки. Вы – чистоплотные создания, а двуногие загадили планету так, что дальше уже некуда. Нечистоты, химикаты, нефтепродукты прорываются в реки и океаны, свалки отравляют землю-кормилицу, а на дне самой глубокой впадины в океане обнаружены пластик и фантики. Вы, соседствуя с двуногими умниками, наделены особым разумом и бережёте планету, а двуногие хомо сапиенсы хищнически истребляют её богатства, чем и уготавливают ей медленную смерть. Вы – миролюбивые создания, гуляете сами по себе и не объединяетесь в стаи. Но стаи четвероногих и стаи пернатых не сравнить со стаями двуногих умников. Мафии, кланы, ОПГ с иерархией и строгими неписаными законами у двуногих по кровожадности в разы превосходят стаи четвероногих и пернатых.

И это, Лорочка, не всё. У двуногих есть ещё более кровожадные объединения – стада идейных борцов за светлое будущее. Эти убийцы и грабители называют себя революционерами. Их лозунги, речи, манифесты звали и сегодня зовут народы на борьбу за «светлое будущее», разгромив настоящее.

Французский врач-гуманист Жозеф Игнас Гильотен изобрёл для несчастных, не веривших в «светлое будущее» гильотину, которая, по его понятиям, должна была гуманнее рубить головы, чем палач. Адскую машину народ назвал гильотиной. Гуманист, наблюдая казни невинных людей, разуверился в достижении «светлого будущего» c помощью «гуманной» рубки голов. Гильотен открестился от своего изобретения и даже сменил фамилию. Антуан Луи усовершенствовал механизм, а клавишных дел мастер из Страсбурга Тобиас Шмидт, довел адскую машину до совершенства. Гильотина рубила, не спрашивая ни званий, ни фамилий и отрубила голову самому изобретателю за «инакомыслие», показав безупречность работы его изобретения, которой он, конечно, не успел оценить.

– При кровавых переворотах, Лорочка, – убеждал я кошку, – не согласные с затеей революционных мечтателей вставали на борьбу против них. У борьбы есть название – гражданская война. Несмываемый позор, незамолимый грех в природе человеков. Сын убивает отца, мать, сестёр и наоборот – только за то, что они думают не так, как он – мечтатель о светлом будущем. В стадах двуногого, фанатичного отребья время от времени появляются вожди, мессии, фюреры и т.п. с теориями очищения земной поверхности от вредных и ненужных народов и рас…

Я хотел рассказать Лоре о футбольных и многих других фанатах, но она потянулась и шмыгнула в темноту между туями… Рассказывать было некому.

«Краткость – сестра таланта», – писал Чехов. Даже кошке надоело слушать… Чехов, бесспорно, прав.

***

Всяк крестится, да не всяк молится.

(нар. пословица)

Утром не спеша ехал на работу. Чёрная кошка перебежала дорогу. Машинально перекрестился. Не суеверен, но крещусь и причём не по-старообрядчески или как-нибудь на скорую руку, а складываю пальцы так, как указано в Законе Божьем, составленном Серафимом Слободским и чаще всего у гроба на чьих-нибудь похоронах, с успокоением, что не я лежу в этом «корыте», противном моему существу. Однако мысленно представляю, что и мне не миновать подобного «корыта». При этой мысли крещусь ещё усерднее. Размышляя о бренности жизни, поехал медленнее.

У вдовушки обычай не девичий.

(нар. пословица)

На обочине стояла женщина с поднятой рукой. Мельком узнал – кладовщица из промзоны, в которой арендован ангар для ремонта иконостаса. Остановился.

– Нам, кажется, по пути. Вы кладовщица из зоны, не так ли? – заговорил я с попутчицей, выруливая на дорогу.

– Да. Хотя я и опаздываю, всё же попрошу вас, добрый человек, подвезти меня сначала по адресу, а потом уж на промзону. Надо срочно отдать людям вот эту книгу, и только.

– Эрнст Мулдашев, – прочёл я имя автора.

– Здесь недалеко, – заверила попутчица.

Недалеко оказалось тупиком на окраине города. Частный домик стоял отдельной постройкой. За деревьями, обвитыми хмелем, виднелись окна, закрытые ставнями. С одной стороны подход к домику перегораживала глубокая канава, местами до половины заваленная мусором, с другой – бугры, густо заросшие бурьяном. Попутчица нырнула в бурьян, крикнула кому-то: «Забери!» и вернулась. По пути познакомились.

– Меня зовут Роза… Попутчица протянула руку и не дожидаясь ответа заговорила:

– Зимой мы собираемся у меня в квартире, а летом – во дворе этого зелёного домика. В нём жил после развода бывший муж, царство ему небесное. Здесь особенно чувствуем себя счастливыми, просторно и на природе. Общение сближает людей, духовно роднит, не так ли? – говорила вдова, глядя рассеянно по сторонам. Я молчал.

– По выходным собираемся с единомышленниками, читаем и углубленно разбираем кое-какие серьезные вещи. В субботу в 20:30 будем обсуждать произведения Эрнста Мулдашева. Если хотите, приходите в половине девятого к зелёному домику. Я встречу вас, будете гостем.

Приехали в зону, Роза пошла к себе в конторку, я – в ангар. В ангаре трёхцветная кошка охотилась за воробьями. Увидев меня, прыгнула на ящик, а с ящика – в окно. Вошла Роза.

– Ищу кошку, принесла ей еду, а она где- то гуляет… У моего старинного дивана в конторке хромает ножка, – ни с того ни с сего повелительным тоном объявила Роза. -Я вижу у Вас инструменты, поправьте, а я заплачу.

Пообещал подойти через час – полтора и принялся распаковывать полотна будущих икон. Распаковал и заметил, что в ликах отсутствует сила, которая исходит от рукописных полотен. Изготовленные каким-то шелкографическим способом и наклеенные на стружечную плиту они переливались голограммными переливами и смотрелись дёшево. По желанию спонсора (кто заказывает музыку тот и платит) на одном полотне был выполнен библейский сюжет распятого Спасителя с разбойниками.

Я прислонил полотно высотой в мой рост к каркасу, строго обратился к разбойникам и, указав на Спасителя, сказал: – Он ничего худого не сделал, учил добру и любви к ближнему, а вы – осуждены справедливо! – и погрозил разбойникам… – Грабили, убивали, насиловали и однако же один из вас первый с Ним в раю, а мириады рабов Его, – указал я на Спасителя и перекрестился, – схлынут как и я неизвестно куда.

Со стороны окна послышался шум. Кошка карабкалась на ящик. Через минуту-другую она спрыгнула с него и подошла к ногам. Я наклонился и погладил. Она замурлыкала.

***

Не надо и беса, коли она здеся.

(нар. пословица)

Ножки дивана были целы. Одна из них провалилась в гнилой пол. Прогнившее место накрыл куском фанеры, проверил диван на устойчивость и… Вошла Роза. Она была хорошо накрашена и выглядела празднично. Вместо серого платья на ней были цветная юбка на манер цыганской и белая расшитая блузка с глубоким вырезом. Роза заботливо закрыла дверь на еле заметную задвижку и вопросительно посмотрела на меня.

– Ножка хромала из-за гнилого пола. Вот это место, – указал я в угол, но Роза молчала.

– Диваны сталинских времён весьма живучи; ещё послужит лет, лет… Но Роза не реагировала.

Её лицо что-то выражало, но что – не понятно. Она сделала шаг к дивану, я взял её за руки и плавно усадил. Праздничный вид Розы требовал дифирамбов, а диван, как и положено бывалому дивану, призывал сорвать у Розы, как говорят ловеласы, некий лепесток.

Поправив юбку, она заговорила. Сорокалетняя женщина была внешней. В глазах не светилось то внутреннее, что ведёт перекличку между «он» и «она» и строит невидимый мостик, по которому из одной души в другую бежит манящее чувство – симпатия. В движениях рук не было плеска эмоций. Она говорила о чём-то заоблачном, а я искал слова, чтобы, уложив их в комплимент, сделать ей приятное, ибо творческий люд, как известно, склонен к вожделению и трактует библейское («всяк смотрящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с нею в сердце своём») по-своему. Он не вырывает око, не отсекает руку, а запалённый вожделением мечтает к прелюбодейству «в сердце своём» присовокупить другие органы и члены и ввергнуть в грех всё целиком. «Пусть я здесь пожарюсь на огне страсти, – рассуждает раб божий, – а после неизвестно, попаду ли я на жаровню или нет».

…Ох эти двое! Он и она… С этой мыслью я откланялся и ушёл к себе в ангар.

***

Одно нынче лучше двух завтра.

(нар. пословица)

Солнце припекало. В ангаре стало душно. Вышел, сел на бревно в тени ясеня и заглянул в план выполнения работ. Пункты гласили: маркировать, упаковать, доставить…

Дорога, снова дорога… Она манила меня с юных лет и ох как манит сейчас. Жажда путешествий с детства не давала мне покоя и будоражила воображение. Закрыл глаза и в памяти поплыли красочные картины Кольского полуострова, Дальнего Востока, средней России, Урала, Сибири и, конечно же, Кавказа, с его убийственной красотой. И вот я уже лечу на параплане (дельтапланерный клуб «Юца»), сижу у костра с бесстрашными «икарами»; звучит гитара, песни. Наперебой сыплются рассказы и в них любовь, тайна, мистика и т.п., всё то, что всегда было пищей и бальзамом для моей души. В таком настроении стало ясно – мне нужно прочесть творение Мулдашева и быть в субботу у Розы на обсуждении, иначе я буду не я.

Книги Мулдашева с трудом выпросил у знакомой гадалки, убедив её, что верну в пятницу (был вторник). «Обязательно верни в пятницу, – строго предупредила гадалка; -мы и ещё одна группа после изучения его творения собираемся ехать в Тибет. У нас есть очередь на эти книги».

Читал обстоятельно. В пятницу ещё раз перечитал труднопонимаемые места и сделал краткий набросок мнения о прочитанном. Была мысль блеснуть перед Розой талантом критика, неоднократно подмеченного коллегами. К субботнему собранию краткий набросок был готов. На листке написал: «Рецензия», которая оканчивалась довольно критическим суждением. «…всё написанное загадочно и интересно. Если бы эти логические построения изложил какой-нибудь простак, человек необразованный, невежественный, можно сказать – тупой проповедник тайн, то ничего увлекательного и развлекательного не вышло бы. Некоторым читателям в реальность верится тяжело и неохотно, охотнее верится в то, чего нет и быть не может, но хочется, чтобы оно было. Поэтому такие мудрёные выкладки о том, чего нет, под силу образованным, остроумным обманщикам. Обманщики описанием истины, высосанной из пальца, умело перекладывают средства из карманов обывателей в собственные».

***

Не прав медведь, что козла задрал;

Не прав и козёл, что в лес зашёл.

(нар. пословица)

В субботу, предвкушая познавательную встречу с творческими людьми, подошел к покосившейся калитке и крикнул: «Роза!» Но, не дождавшись ответа, осторожно вошёл во двор зелёного домика. Флора буйствовала повсеместно. Хмель вился по кривому древку к самодельной антенне, как бы говоря: «Ничего, доберусь и до вас, прутики-трубочки». Нетронутость наблюдалась кругом. В щелях между клёпок рассохшейся бочки проросли цветы. Непролазная стена ежевики строго смотрела на непроходимую стену малинника с другой. Прислушиваясь, шёл между «стенами» по узкой дорожке, вымощенной старинными кирпичами. Кирпичи на удивление были целыми, но довольно потёртыми. Невольно подумал, что эти кирпичи не нашего кирпичного завода. Наши кирпичи, времён построения коммунизма, строители окрестили «Маркой-1000», ибо они, брошенные в землю на произвол морозов, рассыпались на тысячи неравных осколков. Подошёл к покосившемуся крыльцу, напрочь заплетённому хмелем. Дверь была заколочена досками. Вернулся на кирпичную дорожку и стал соображать, в какую сторону идти от бочки с цветами: влево, прямо или направо. Должны же быть какие-то следы или здесь никого нет? Может, это розыгрыш Розы, – рассуждал я. Стал присматриваться, но между кирпичами и по обе стороны дорожки росла нигде не помятая трава, которую в сказках называют «муравой». Вправо от бочки дорожка ныряла в узкий лабиринт зарослей малинника, влево – в заросли ежевики. Стал пробовать оба направления и убедился, что никто здесь давно ничего не трогал: ни обрезал, ни копал, ни убирал. С каждым шагом выяснялось – «конь здесь не валялся нигде». Один из лабиринтов малинника вывел к покосившемуся навесу, подпёртому сучковатой жердью.

Вдруг послышался смех наподобие гусиного гогота. Гогот повторился, и я крикнул: «Хозяйка!». Из-за зарослей выглянула черноволосая голова с глазами, похожими на кошачьи. В первое мгновение подумал, что спугнул кошку, но быстро сориентировался, услышав: «Любезный! Пожалуйста, обойдите дом кругом и будьте осторожны под навесом, он может упасть. Идите, мы ждём вас».