Читать книгу Отражение. Истории из детства - - Страница 1

Отражение

Истории о детстве глазами ребенка – зачем и для кого истории?

Я часто читаю и слышу, что детство – это определенный этап в жизни человека, и в 18 лет (условно) – дверь, ведущая из детства, захлопывается, на нее вешается самый увесистый амбарный замок. В один миг человек должен стать серьезным взрослым. Само детство человека остается лишь в многочисленных фотокарточках; игрушках, бережно хранимых родителями для внуков и родительских «а помнишь…».

Но, общаясь с людьми, вглядываясь в мимо идущих прохожих, мне видится в их жестах, взглядах, мимике, походке, речи – детство, особое детство каждого человека. Детство – наши истоки, наши корни. И вот стоит передо мной, покачиваясь из стороны в сторону, выпивший человек, в грязной одежде. Люди брезгливо обходят его, хорошо если молча. И вот стоит он – человек, сам себе не рад, с потерянным взглядом. Что было в его детстве? Почему корни его детства настолько слабы? Обнимаешь его мысленно взглядом и идешь дальше…

Вот сидит в экране «Белой студии» Слава Полунин, рассказывая как его мама уходила и шел снег…она ушла в снег, навсегда… Седой, морщинистый Слава прилагает нечеловеческие усилия, чтобы не разрыдаться в эфире. Его гениальное «Снежное шоу» родом из детства, только в нем в метель уходит не мама, а он сам. Он помнит свое детство, хранит в сердце образы, разворачивая их так, что люди аплодируют только стоя. Вот кадры из фильма Андрея Тарковского «Зеркало»– бездонный фильм, выстроенный на сложных образах детства самого Андрея. А вот мой любимый 80 летний Тонино Гуэрра – главный ребенок Италии. Тонино с Федерико Феллини создали оскороносный фильм «Амаркорд», сотканный из образов своего детства.

Мы пропитаны детством насквозь, и как бы мы не пытались быть взрослыми, периодически подкручивать амбарный замок потуже. Наше тело, сознание, душа помнят все! Закрывая дверь на замок, мы часто не понимаем, почему реагируем так или иначе на определенную интонацию, вкус, запах, мелодию; почему одни люди отталкивают нас, а к другим вырастает глубокая привязанность. Захлопывая дверь, мы теряем связь с самим собой, собой настоящим, живым, каким мы были в детстве: мечтательным, улыбчивым, стеснительным, любящим танцевать, гонять на велосипеде, лежащим в траве и рассматривающим облака … А самое главное – у нас не получается обрести связь со своими детьми. Самая крепкая связь может вырасти не от механических действий и заученных фраз, а только от сердца к сердцу, от души к душе.

Я очень люблю свое детство. Оно было прекрасно: в садике со мной никто не дружил, 11 лет школы я провела молча, сидя на последней парте как «странный», «умственно отсталый ребенок». Периодически совершая поступки, дававшие право учителям делать ставки на сроки моего тюремного заключения во взрослом возрасте. Я не помню имена этих учителей, помню только, что мне было жаль их, как- то тоскливо, по- человечески жаль. Но периодически благодарю их, за сей ярлык, давший мне возможность не открывать непонятные книги с формулами, а быть немым наблюдателем происходящего в классах и начать мысленно рассуждать на тему взаимоотношений взрослый – ребенок, задуматься о поисках пути их сближения.

Очень сложно было быть там, где совершенно не хотелось быть. Но всю тоску и несправедливость школьной системы; недовольных успеваемостью родителей, перекрывал собой мой дедушка. Огромный, молчаливый дедушка, он просто был рядом. Мы молча гуляли с ним по полям, мы молча смотрели на звезды, мы молча пили чай. Я часто садилась и наблюдала за тем, как он смотрит телевизор; как он наблюдает за птицами, читает газеты, готовит квас; как он – человек, возглавляющий судебную систему своего города, идет на работу пешком, здороваясь с каждым прохожим; останавливаясь и выслушивая проблемы, просьбы людей. Глубина и жизнь были в каждом его движении. Своим синим взглядом он накрывал меня волной безусловной любви и защиты. Медленно, бережно, заботливо он чистил для меня самые сладкие апельсины; озорно, по детски похихикивая, предлагал нюхать собственноручно приготовленный хрен. Он брал на рассмотрение самые сложные судебные дела, потому что за банкротством предприятий стояли судьбы людей. «Не кричите на ребенка, пожалуйста. На детей нельзя кричать»– просил он родителей.

Мощнейший образ моего детства, голоса, которого мне очень не хватало. И мне приходилось садиться на табуретку и слушать все непонятные выступления дедушки на радио, но, мне важно было слышать его голос, и я его слушала.

Путь, к взаимоотношениям взрослый – ребенок был не простой: режиссура – нет, не то; психологический факультет – нет, не то; фотография – ближе…рождение своих детей – еще ближе…

И вот настал момент моего возвращения в сад и школу в качестве родителя. Случилось странное, ко мне стали подходить дети, дети говорили- говорили, рассказывали о своих делах, мыслях; подходя в коридоре, группе, прогулках. Кто- то выходил из группы и молча стоял у кабинки, одаривая косыми взглядами… «И что им всем надо?…» – думала я.

И вот звонок:

– Здравствуйте! тишина…

– У меня умерла мама…

«Почему ты звонишь мне, девочка?» – размышляла я.

– Ну как дела?! Только и может, что на дудке играть! Понимаете, она психическая, логопедическая и вообще, там куча проблем…

– Наталья Алексеевна, у ребенка совсем недавно умерла мама! Я, понимаю, сложности в учебе. Но этот ребенок музыкально одаренный, ее даже пригласили в оркестр…

– Мам, учительница ее дурочкой называет, ну а как, она сидит на уроках и вообще ничего не делает…

– Здравствуйте! Я написала стих

Девочка тихо- тихо читает стих, сравнивая свою жизнь без мамы с пустыней, сухой песчаной пустыней. Великолепный, богатый образами и очень печальный стих читает мне «дурочка».

Что с вами делать, дети? Я – взрослый человек, я чувствую вас, но не могу найти путь, заложенный еще в своем детстве. Мостика нет.

И вот окно, осеннее окно. Много лет назад, именно осенью я провожала дедушку в последний путь, и больше всего сожалела, что мало с ним говорила, не хватило голоса.

Где- то в ноутбуке начинается конференция по альтернативному образованию. Второй или третий день, огромная информационная усталость. Послушаю, писать не буду. Хватит.

Раздается голос. Странно, знакомый голос… Речь, манера говорить, тембр, темп. Это голос дедушки! Глаза закрываются, и остается один голос.

Все чем наполнял и как наполнял мое детство дедушка, все прожитые чувства, озвучивает его голос из ноутбука, договаривая недоговоренное.

Повернуться страшно, но любопытно. А голос то с акцентом. Да кто же это?? Любопытство пересиливает.

В экране сидит человек, говорящий голосом дедушки; глядя на которого проплывают образы Лихачева, Рериха, Хуциева, Гуэрры…

Да кто же Вы?

Шалва… Александрович… Амонашвили…

Маленькие частички – пазл – начинают слетаться в единую картину.

Истории о детстве – это одна из попыток, вернуть взрослым свое детство по средством чувств; попытка в каждом рассказе подобрать ключик к тяжелому амбарному замку.

Вызванные чувства замедляют, возвращая в момент, и с каждым новым рассказом, погружают все глубже и глубже, рождая собственные воспоминания; возможно – сначала механические (всего лишь зарисовки прожитых ситуаций), но, я искренне верю, что по-тихоньку картинки воспоминаний начнут оживать и будут приобретать цвет, запах, звук, четкость лиц, мыслей; ощущений прожитых моментов; и волны воспоминаний, разных чувств пойдут одна за одной. Сначала слабые волны, затем все сильнее и сильнее.

И грянет шторм, оправившись от которого взрослый сорвет тот самый замок, сядет на корточки перед собой – ребенком, протянув руки, окликнет своего малыша в шортиках с разодранными коленками; или девчонку с расплетенными косичками и скажет: «Прости! Прости меня за долгое ожидание! Я вернулся и больше никогда тебя не брошу!» Обнимет его крепко – крепко, возьмет в свои ладони и перенесет себе в сердце, открытое, на распашку… сердце. Своего малыша с первыми открытиями, первым снегом, самым высоким деревом, бурлящей рекой; обидами, переживаниями, радостями и печалями. Своего чистого, наивного, с огромным открытым взглядом, верой в волшебство, молодых папу и маму, в мечту, людей…. малыша. С принятия своих истоков и большой сердечной благодарности за прожитое все, рождается самая глубокая принимающая и понимающая любовь к детству своих детей, проходящих мимо детей. На мой взгляд, это и есть та самая связующая нить взрослого и ребенка. Как не хватает нас настоящих нашим детям. Нас, упавших в снег, разглядывающих небо, хохочущих, играющих, загадывающих желания, мечтающих, поющих; делящимися с ними историями из своего детства, своими наивными размышлениями и ощущениями, нас – любящих и ценящих жизнь во всех ее проявлениях.

*****

– Мама, вымой ноги мне! Дай носочки чистые! Быстрее, мама!

Потеряв всякую надежду, Тася самостоятельно бросилась к крану. Быстро намыливая босые ножки бабушкиным душистым мылом. Маленькая ладошка старательно, с большим усердием терла коленки, пальчики, пяточки. «Правильно бабушка говорит, что лицу помогает, и ноги хорошо моет» – размышляла радостная Тася. Речная вода, окрашиваясь в темный цвет, убегала в самую землю, унося с собой пыль летних тропинок и песочных дорог. Аккуратно ступая на мысочках, Тася прошагала в дом. Сняв с веревки бабушкино белоснежное полотенце, насухо вытерла ноги. Серое полотенчико бережно вернулось на веревку.

Подставив тяжелый табурет к шкафу, Тася долго высматривала клубочек. И вот уже несколько раз расстроившись, нашла!! Заветный – беленький!

Чистые ножки – белые носочки – редкость для босоногого детства Таси.

Бережно нырнув в сандалики, повидавшие ни одно детство, Тася отправилась к Сашке и Нинке в гости.

Большая радость ждала Тасю. Сбывается мечта! Сегодня Тася увидит самую настоящую печь – русскую, с огнем! Кирпичную! И лестницу на второй этаж дома.

Тася торжественно села на лавочку рядом с дверью дома Сашки и Нинки, расправила платьице, и стала ждать.

Из открытых окон вырывался гул, хохот, оживление.

– Гости, как весело – искрились счастливые глаза Таси.

Сашка и Нинка не выходили. Тася рассматривала клен; зеленую арку с овальными сладкими ягодами. А ягоды рассматривали Тасю. Тихонечко, привстав на скамеечку, оглядевшись вокруг, Тася быстро сдернула ягодку и села смирно на скамеечку. Сладкая…– танцевали пухлые щечки.

Вот бы бабушка такие выращивала.

Дверь скрипнула, Тася выпрямилась. Из двери вышла баба Тома и быстро прошагала мимо Таси. Раскрытая дверь так и манила своими запахами и голосами. Неся полное ведро воды, баба Тома молча прошла мимо, запахи и голоса захлопнулись. Плечики Таси опустились. Тася разглядывала молчаливую, одинокую песочницу с лопатками и ведерком. Засмеялся голос Нинки. Нинка! Плечики Таси приподнялись. Нинка показалась в окне, быстро глянув сквозь занавеску на Тасю, зачерпнув воды, Нинка исчезла. Плечики Таси поникли вместе с головкой.

Тася долго вглядывалась в белые носочки.

– Может они не такие чистые… Чистые, мама же стирала – погас взгляд Таси.

Дом продолжал жить своей жизнью, суетились на веранде и баба Тома, и мама Нинки и Сашки, изредка косясь на Тасю. Сашка и Нинка не выходили.

– Тась! Ну чего ты там все сидишь?– где-то за калиткой, между кустов шиповника раздался голос бабули.

– Выходи! Пошли домой!– серчала бабуля – Не пустют они тебя.

«Ну как не пустят, сами же сказали, иди хоть носки одень…» – размышляла растерянная, поникшая Тася, открывая маленькой, неуклюжей ручкой зеленую калитку.

****

– Послушайте..! Я, конечно, ни на что не намекаю, просто предлагаю вам задуматься о качестве вашей жизни… холодно вещал огромный хирург, брезгливо поглядывая на стол.

Из дверного проема кабинета подглядывала голова Сашки.

– До свидания – сказал папа.

– Что вы хотите?! Ну что тут сделаешь. Он инвалид. Поражение спинного мозга не лечится. А как люди инвалиды со всем этим живут?! Так и живут… ну мажьте опрелости кремом … делала попытку войти в положение женщина в белом халате и строгих очках.

– До свидания – растерянно промолвил папа, кинув взгляд на вытянувшегося в струнку вдоль стенки Сашку.

Маленький Сашка несколько лет просил у родителей друга. И вот настал день, когда лучезарная улыбка и глаза Сашки светили ярче летнего солнца. Солнцем был Сашка! Держа в руках желтое одеяльце. Из одеялка его лицо внимательно изучали два небесного цвета глаза. Видимо, лицо было не знакомо, и от этого раздавался громкий писк.

– Нуу…мой хороший. Сейчас домой приедем и будем кушать – ласково шептал Сашка в одеяльце.

Дружба завязалась быстро и крепла с каждым днем. Сашка быстро повзрослел, он же теперь – Хозяин! Важные задачи стояли перед Сашкой: покормить, налить водички, расчесать, поиграть, а вечером обняться и поделиться самыми сокровенными секретами.

Шло время и небесного цвета глаза хранителя секретов окрасились в желто- зеленый цвет, прыжки и походка становились все увереннее, дружба – крепче!

Сашка мечтал, как он выйдет летом на полянку, будет греться на солнышке, а еще он будет самым ловким охотником!

Хлопок. Крик. Хранитель секретов носился с бешенной скоростью по комнате. Папа поймав, прижал к себе, но задние лапки продолжали бежать с какой-то немыслимой скоростью…и, вдруг – остановились и повисли, как веревочки.

В дверном проеме стоял испуганный Сашка. Сашка замолчал.

–Посмотрите – снова, с надеждой на врача, произнес папа, разворачивая сверток. Промолвив что-то невнятное, врач развела руками…

Сашка окаменел.

Каждый день он срастался с дверным проемом, молча выглядывая в комнату, где лежал хранитель секретов.

Сашка никогда не забудет тот звонок, как лучик солнышка ворвался он в пасмурный дом! Первый раз за несколько дней он увидел еле заметные улыбки на лицах родителей.

– есть врач – Сан Саныч! Сейчас вышлю контакт! Врач от Бога… Покажите!– слышалось из трубки.

Дорога очень долгая. Сашка остался дома. Ждать.

Бригада врачей во главе с Сан Санычем стояла в маленьком обшарпанном, но в то же время каком-то теплом и светлом кабинете.

– Слушаю вас.

– Доктор…это котенок нашего сына…хранитель секретов…Слезы текли по щекам мамы

– Вы… вы – наша последняя надежда…

Доктор бережно положил котенка на стол. Бригада врачей нависла над маленьким тельцем. Тишина. Долгая, но какая- то светлая и добрая тишина… Большие руки доктора медленно и долго прощупывали каждый сантиметр пушистого тельца.

– Шансы на то что, он будет хоть как-то ходить 50 на 50. Но мы будем лечиться! – сказал доктор.

–Хранитель секретов, говорите??– писал назначения доктор – Хранителя секретов…надо особенно беречь!

****

Босые ножки семенили по пыльной песчаной дороге на запах свежего хлеба. Где – то сзади, за босыми ножками, то крадясь, то останавливаясь и оглядываясь, то обгоняя ножки, шел самый лучший друг Таси – Рыжий. Дойдя до магазина с чумазыми ножками, Рыжий нырнул в кусты. Звонкие монетки посыпались из раскрытого кое – где поцарапанного кулачка. Грубые руки дотошно пересчитали монетки. Маленькие раскрытые ладошки приняли охристый, мягкий, еще теплый батон. Аромат батона застилал собой запах трав, цветов, запах приближающегося дождя. Батон хрустнул, еще, еще, и еще,…

Бабуля помотала немой головой. На скатерть со смородинкой легла обкусанная половинка с пропастью посередке – батона.

Хохот, песочница, качели. Раскат грома. Надвигающееся свежее шипение и первые капли упали на зелень.

Два ясных глаза, прислонясь к окну, смотрели на ливень, на танцующие ветви яблони, прижимающиеся к земле травы; на свет сменяющийся темнотой. Ббаах!! Целая магия за окном. Бабах!!! Тася отпрыгнула от окна.

Взгляд стал метаться по комнате: кровать, шкаф- на шкаф- под шкаф, под кровать, зеркало, тумбочка – под тумбочку!