Читать книгу Ведьмон - - Страница 1

Время так же незримо, как и не подвластно людям.

Река времени несёт человека в нескончаемом потоке своих вод вопреки его воле и желаниям.

Никто не знает где берёт своё начало эта река и куда прокладывает она свой бесконечный путь.

Нет силача, способного плыть против её течения и

нет смельчака, готового обогнать её стремительный бег.

Как нет и мудреца, способного воздвигнуть дамбу, чтобы приручить её буйный нрав.

Осенний день уже давно перешагнул за полдень.

Кутаясь в сумерки, он всё активнее наступал на городские кварталы, зажигая огни в окнах нескончаемой вереницы зданий и жилых домов.

В небольшом, давно не знавшем ремонта кабинете, тоже вспыхнул свет настольной лампы. Её желтоватый свет очень живописно подчеркнул густые клубы табачного дыма, зависшего над письменным столом его хозяина.

Старший следователь городского управления майор Андрей Сабиров много курил. При этом кофе он пил не меньше. Поэтому к запаху табака в его кабинете всегда добавлялся едва заметный привкус недорого, но всё же ароматного молотого кофе.

Привычный атрибут его рабочего стола – тлеющий окурок в пепельнице, непременно соперничал с густой кофейной гущей в его старой фарфоровой кружке.

Окурок в почерневшей медной пепельнице справа, изрядно пожелтевшая фарфоровая кружка с подарочной надписью, слева. Они словно прописались на его столе, подобно органайзеру или лотку для бумаг.

Дым и аромат. Видимое и невидимое, словно два символа его повседневной работы, ежедневно сплетались в этих кабинетных стенах в единый клубок тесного взаимодействия и острых противоречий.

Старый холостяк, уже за тридцать пять, словно маленький, неутомимый паучок, дни и ночи прял в своём обиталище, незримые логические нити. Нити, которые сплетались затем в коварные паутины, куда однажды попадались его жертвы.

Хотя жертвой, скорее, можно было назвать его самого.

Жертвой чужих обстоятельств, вследствие которых, он заключил себя сам в этих стенах служебного кабинета, пропахшего насквозь табаком и кофе, страхом и радостью, надеждой и разочарованием. Майор Сабиров был типичным трудоголиком, переставшим отличать день от ночи, и жизнь от работы.

Вот, и сегодня, уже на исходе рабочего дня он, с присущей ему дотошностью, копошился в бумагах очень странного дела, которое не давало ему покоя.

Лишённое всякой перспективы на благополучное окончание расследования, его было приказано сдать в архив. Но неугомонный майор Сабиров всё же выпросил у начальства ещё один день. Всего один заветный день, за который он должен был получить нужную ему зацепку. Ту самую, на которой в случае удачи, он смог бы закрепить первую рабочую нить своей паутины. А если нет? … А если нет, так нет.

На стук в дверь он ответил как обычно: «Да, да! Войдите!» А затем принялся судорожно тыкать окурком в дно пепельницы. Окурок сопротивлялся некоторое время. Но вскоре, как и все его предшественники, издал последний синюшный выдох.

Подняв голову, Сабиров увидел на пороге сухощавого интеллигентного мужчину лет пятидесяти, одетого в классический костюм, как и подобает врачам, или учёным.

Осмотрев визитёра коротким быстрым взглядом, он встал из-за стола и жестом пригласил войти.

– Рамиль Ришидович? Добрый вечер! Проходите. Прошу вас. Рад, что согласились нам помочь! Жду именно вас. Проходите.

Посетитель на ходу немного осмотрелся вокруг, и слегка закашлялся.

– Да, да. Простите, ради бога. У меня вечно накурено. Сейчас, сейчас.

С этими словами майор подошёл к окну и широко раскрыл форточку. Вскоре уличная свежесть начала вытеснять кабинетный смог. Однако запах окурков сопротивлялся куда упорнее кофейного аромата. И кислый запах от старой медной пепельницы теперь ощущался ещё сильнее.

Сабиров жестом вежливо усадил гостя на стул, стоявший напротив его рабочего стола и продолжил.

– Итак, уважаемый Рамиль Ришидович. Пригласил я вас, как вы уже наверное догадались, для консультации.

– Теперь можно сказать, что да., – ответил гость с некоторой ноткой волнения.

– Да вы не волнуйтесь! У нас все почему-то волнуются, – попытался разбавить напряжённую обстановку майор и широко улыбнулся. – Видите ли? Нам нужна ваша профессиональная помощь.

– Могу предположить. Однако я не психиатр, если речь идёт о психиатрической экспертизе. Я психолог и психотерапевт по основной своей специальности. А это разные вещи, – ответил учёный и будто виновато пожал плечами.

– Да, да. Я в курсе. Но я так же в курсе, что вы занимаетесь исследованиями в области аномальных явлений человеческого разума.

– Надо же какая осведомлённость! Пожалуй, можно и так сказать. Правда материала на эту тему пока собрано не так много, как хотелось бы.

– Вот и отлично! То есть будет вам теперь очередной материал в вашу копилку!

– Что вы говорите?! И о чём же идёт речь? – слегка иронизируя, улыбнулся гость.

Тем не менее, он принял позу полного внимания и слегка наклонился ближе к майору.

– Видите ли. Недавно в городе при странных обстоятельствах погиб, а если точнее говорить, то скончался один криминальный авторитет. Умер во сне.

– Умер во сне? И что тут странного? – удивился учёный.

– Казалось бы! Уснул и не проснулся. Что тут такого? Однако экспертиза показала, что скончавшийся был практически здоров. Не считая некоторых проблем с печенью и почками, которые никак не могли послужить причиной его смерти. Вы понимаете?

– Если честно, то нет, – ответил психолог и откинулся обратно на спинку стула.

– Сейчас, сейчас. Всё сейчас объясню, – успокоил его следователь. – Так вот. Вскрытие не обнаружило никаких проблем с сердцем или сосудами, как обычно бывает в таких случаях. Всё в полном порядке. Исключили так же версии с алкоголем, наркотиками, и различными ядами. Ничего!

– Так. А причём тут аномальные явления разума? – с едва заметным раздражением поинтересовался учёный.

– С виду вроде бы не причём. Однако ближайшие соратники умершего.… Или точнее сказать, его подельники утверждают, что накануне у этого авторитета была встреча и разговор с каким-то мужчиной. Разговор закончился будто бы мирно. То есть они о чём-то поговорили и мужчина спокойно ушёл. Однако дружки в один голос говорят, что после этой встречи авторитет наш стал каким-то странным. То ли подавленным, то ли задумчивым.

– Вы намекаете на гипноз? – не скрывая скептицизма в оценке ситуации, опередил вопросом гость.

– Да! Именно. Скажите, это возможно? Вот так взять и запрограммировать человека на смерть?

– Запрограммировать на смерть? Да с чего вы взяли, что его загипнотизировали? Может быть его чем-то напугали или сильно расстроили например, – продолжая иронизировать, предположил психолог.

– И что? Вы считаете, что от такого расстройства можно взять, и просто самым загадочным образом не проснуться? Не инсульт и не инфаркт, понимаете? Врачи утверждают, что его сердце просто остановилось. Молодое здоровое сердце просто взяло и вдруг остановилось без всяких видимых причин!

Окончив фразу на повышенной ноте, майор привычным жестом достал из пачки очередную сигарету, и быстро прикурил её от чёрной одноразовой зажигалки. Жадно и глубоко затянувшись, он как бы вскользь глянул на гостя и тут же, словно опомнившись, выдохнул густой клуб сизого дыма в сторону открытой форточки. Затем он встал из-за стола, подошёл к окну и обернулся на собеседника, который в состоянии лёгкой задумчивости, начал рассуждать вслух.

– Да. Согласен. Странная история. Случаи гипноза, точнее программирования психики конечно же известны. Но при этом есть принципиальное отличие от вашего случая. Если таковой действительно имеет место, разумеется.

– Вот как? И в чём же? – оживился майор.

– Программирование предполагает задание на определённое действие. Как бы это выразиться, чтобы вам было понятнее. Например выброситься из окна или броситься под колёса. Да просто повеситься, наконец. Но все эти действия обязательно предполагают наличие некой команды извне. Внушённой под гипнозом команды, услышав которую, человек выполняет навязанное ему действие, понимаете? Получить же задание остановить собственное сердце, а уж тем более выполнить его непосильно никому. Я вас уверяю.

– В том-то и дело! – топча в пепельнице наспех выкуренную сигарету, тут же подхватил майор. – Я бы с радостью отверг эту версию, если бы не одно но! Дело в том, что за беседой следило несколько человек из банды. Особо приближённые, разумеется. Двое находились на расстоянии метров ста с их слов. Разговора они не слышали. Точнее, речь была неразборчива. А вот видеть собеседника должны были однозначно. Так вот эти двое, как не старались, так и не смогли описать его внешность.

– И что тут удивительного? Многие люди не умеют описывать даже простейшие предметы, не говоря о внешности незнакомцев, – развёл руками гость.

– Погодите. Это ещё не всё. Самое странное, что эти оба не могут вспомнить ничего кроме каких-то страшных прозрачных глаз!

– Прозрачных глаз? Вот как? Это уже любопытно. Это меняет дело.

– А я о чём? – всё больше возбуждался Сабиров. – Так гипноз это или не гипноз?! Мало того, ещё двое, находившихся в тот момент значительно дальше, на расстоянии при котором невозможно разглядеть лицо, утверждают, что это был молодой мужчина. При этом они свободно описывают рост, телосложение, одежду. Лицо конечно нет. Черты лица им было не разглядеть.

– Так, так, так. Кажется, понимаю. Случай действительно странный. Ничего подобного, насколько мне известно, до сих пор никто не описывал. Ни у нас в стране, ни за рубежом. – всё глубже вникая в тему, продолжил вслух размышлять психолог. – Если я вас правильно понимаю, то по вашему мнению некто в разговоре запрограммировал человека на остановку сердца в заданное время и стёр свою внешность в памяти людей, находившихся в поле зрения. Однако при этом память сохранилась у тех, кто был в удалённом поле зрения. То есть не видел его лица. Потрясающе! Если ваша догадка верна, то это не просто гипноз, это.… Это колдовство какое-то! И как же нам найти этого человека? Ах, да! Понимаю. У вас на повестке наверное тот же вопрос?

Гость заметно оживился и слегка заёрзал на стуле. Майор же наоборот немного задумался и машинально чиркнул кремнием зажигалки, которую всё это время не выпускал из рук.

– Да, да. Вот только как его найти? – погружаясь в размышления, продолжил Сабиров. – Cемь лет тому назад у нас была череда странных преступлений, где фигурировала одна очень загадочная личность. Ни мотивов преступлений, ни методов его работы мы тогда, так и не смогли объяснить. А уж найти его самого, тем более. Затем он похоже лёг на дно, как это у нас называется. И вот теперь через столько лет появляется очередная очень странная загадка. И что-то подсказывает мне, что он вернулся. И мы снова задаёмся всё тем же вопросом. Как нам его найти? – продолжил свои размышления следователь. – Хотя, это лишь первый вопрос. А второй прозвучит вовсе неожиданно. А, что в сущности это нам даст? Даже если предположить, что мы его найдём и задержим.

– Как это? Не понимаю! – откровенно удивился учёный.

Психолог сделал, по-детски откровенные глаза, и уставился на майора, не сводя с него глаз.

– Чем мы сможем доказать его причастность к преступлению? – пояснил сыщик. – Улик-то снова никаких. Ни-ка-ких! Только рассказ о чудовищных прозрачных глазах. Всё!

Затем Сабиров, собираясь закурить, вытянул из пачки сигарету и нарисовал ею в воздухе большой знак вопроса. Однако бросив взгляд на гостя, опомнился и не спеша вернул её на место.

– Да. Теперь понимаю, кажется, – согласился учёный. – Эдакая идеальная машина для убийства. – добавил он и погрузился в молчаливое размышление.

На некоторое время в беседе возникла пауза, которую, вскоре нарушил следователь.

– Скажите. Вот чисто гипотетически. Предположим, мы его нашли и задержали под каким-то предлогом. Хотя бы на сорок восемь часов. В этом случае вы смогли бы нам оказать какую-то помощь? Ну, хотя бы обосновать как-то его сверх способности. Зафиксировать их по-научному, что ли?

– Ничего не могу обещать! – развёл руками психолог. – Сами понимаете! Но, если действительно удастся его задержать, то буду только благодарен за возможность познакомиться. Хотя, признаюсь вам честно, исходя из нашего разговора я всё же с большой долей скепсиса отношусь к возможности подобного воздействия. О-о-очень сомневаюсь. Вы понимаете? Хотя…

–Да. Да. Разумеется, – качая головой, согласился Сабиров. – Но, тем не менее, благодарю вас за консультацию. Будут какие-то соображения, звоните. Может быть совместными усилиями, так сказать, осилим!

Майор поднялся из кресла и вышел из-за стола. Затем снова широко улыбнулся гостю и крепко пожал ему руку на прощание. Когда дверь кабинета закрылась, Сабиров быстро прикурил и глубоко затянулся. Не спеша, он поднял трубку служебного телефона, немного помедлил и, не скрывая собственного разочарования, отрапортовал начальству о прекращении проверки и сдаче дела в архив.

Изрядно остывший в термосе кофе, ещё некоторое время пытался побороть своего вечного соперника из медной пепельницы. Однако на сей раз силы были не равны. Дым захватил большую часть кабинета и властвовал уже безраздельно. Увы. Этим вечером нить разорвалась так, и не начав заплетаться в паутину.

А за окном горели огни большого корабля-города, плывущего по течению времени где-то мимо пристани с отметкой 1999 год.

Глава 1 «Димон»

Мягкие жёлтые языки огня старательно вылизывали густую темноту лесной поляны. Беспорядочные отблески и красноватые тени словно в ритмичном танце плясали на лицах ребят, рассевшихся кольцом вокруг походного костра. В перерывах между песнями, когда замолкала гитара, в кострище слышалось робкое потрескивание углей, стрелявших яркими одиночными искрами. Маленькие пёстрые частички земного огня устремлялись ввысь в бездонную черноту ночного неба желая продолжить свой полёт именно там в самой толще загадочного млечного пути.

Сладковатый аромат костра смешивался с прелым запахом холодной ночной влаги, струящейся из густого заповедного леса. От того ребята теснее жались друг к другу в надежде удержать, как можно больше тепла за живой изгородью молодых упрямых тел.

Стоило кому-то из них посмотреть вверх и ненадолго задержать взгляд прямо над собой, как мириады словно просеянных сквозь мелкое сито звёзд, начинали кружить голову и затягивать вглубь бескрайней пучины таинственного космоса.

Ночь, костёр, раскрывшийся над головой бездна, и ещё много, очень много песен под гитару. А всё вместе это называется осенний ночной поход. Последняя совместная вылазка выпускников за пределы своих железобетонных городских кварталов.

Они веселы, счастливы, переполнены жизненных планов, и даже влюблены.

– Эй, Димон! Ты чего умолк? – недовольно буркнул Пашка, лучший гитарист класса.

– Ой! Да, не трогай ты их, – тут же подхватили своими писклявыми голосами девчонки. – Там же любовь-морковь!

Дружный смех пробежался по кругу, и оборвался около обнявшейся парочки.

Школьный роман Жанны и Димона зародился неожиданно в самом конце девятого класса и теперь после школьных каникул, когда они не виделись друг с другом всё лето, вдруг вспыхнул с новой силой.

Вечер у костра они просидели обнявшись, укутанные одним спальным мешком. Их объятия становились всё плотнее, но вовсе не от холода, а скорее от полноты первых, внезапно нахлынувших чувств. И даже, если в эту ночь костру было бы суждено погаснуть, Димон легко согрел бы её жаром, пылавшим у него внутри.

Многие годы спустя, он будет часто вспоминать это робкое движение рукой, и её упругую молодую грудь в его ладони. А потом, мягкие, слегка влажные губы, открывшиеся ему в долгом упоительном поцелуе продлившемся казалось целую вечность в нескончаемой осенней ночи далёкого 1985 года.

Однако, в действительности, походное счастье слишком коротко, чтобы претендовать на вечность и, однажды, холодный подслеповатый рассвет разгоняет всех по палаткам. Несколько часов сонного беспамятства пролетают, словно миг. И вот, уже послеобеденное солнце торопит всех собирать рюкзаки в обратный путь.

Маленький прогулочный теплоход старательно, словно плугом нарезал широкую волжскую гладь. Чайки в белоснежной форме словно на параде дружно выстроились в фарватере корабля. Время от времени они виртуозно пикировали вниз, подбирая в клокочущих бурунах воды мелкую рыбёшку.

– Димон! Эй, Димон! Смотри! Привыкнешь! – слышались сквозь скользящий по ушам ветер, окрики одноклассников.

Однако тот, кому были адресованы эти завистливые смешки, оставался непроницаемо глух. Он даже и не думал выпускать из своих крепких объятий стройную, черноглазую красавицу с шикарными густыми волосами, которые она слегка прибрала под спортивную кепку с козырьком.

Большинство мальчишек откровенно завидовали Димону, казалось покорившему сердце одной из самых красивых старшеклассниц их школы.

У Жанны действительно была потрясающая внешность и характер львицы, допускавшей к общению с собой лишь избранных. Димону однажды пришла в голову мысль о том, почему именно он стал избранником этой неприступной, избалованной вниманием ребят девушки. Однако он тут же отогнал её прочь, потому, что это не имело никакого значения. Ведь сегодня он просто, впервые в жизни был по настоящему влюблён. Как и подобает настоящему мальчишке, честно и открыто. Димон был счастлив, как никогда в жизни, и это было главным для него сейчас.

В эти минуты, ему казалось, что он обладал всем миром, а не только любимой девушкой, которую он крепко обнимал за плечи, развалившись в спасательной лодке на корме теплохода.

Прищурив правый глаз от боковых солнечных лучей, он с нескрываемым удовольствием созерцал речной пейзаж. По борту корабля проносились заросшие лесом берега. Подружки чайки кружили почти над самой головой. Там в бесконечной высоте парило самое голубое на свете небо. А ещё полная многоводная река… Нет! Море! Огромное море человеческого счастья, распахнувшее его душу навстречу всей этой немыслимой красоте.

Свежий волжский воздух в порывах ветерка иногда смешивался с лёгкой гарью дизельного топлива, что создавало совершенно особую незабываемую атмосферу романтического путешествия по реке.

Двухдневный поход выходного дня подходил к концу.

Одна река плавно несла его в сторону дома, всё дальше от ночного костра и страстных поцелуев. Другая невидимая, но ещё более могучая река времени уносила его по течению, в направлении известном лишь ей самой.

Совсем рядом веселились друзья одноклассники, распевая песни под гитарные аккорды. И они тоже плыли вместе с ним по реке, в том же прогулочном теплоходе.

Казалось и река времени была сейчас такой же общей для них рекой. Но это было только на первый взгляд. Парадоксально, но тот невидимый поток всегда нёс каждого из них в своём, предназначенном только ему одному, течении. Кто-то плыл в нём мягко и беззаботно. Кого-то периодически накрывало волной или вовсе топило в шквалистых порывах. Люди называют это судьбой. Но мало кто догадывается, что это река времени несёт его в своём непредсказуемом течении.

Димона эта самая река с самого раннего детства начала бросать на каменистые пороги и перекаты. Топила и вновь выносила в бурлящих потоках, то ли испытывая, то ли закаляя его характер и тренируя волю. А может быть он уже тогда был избран ею для чего-то особенного?

Так кто же он, это самый Димон Кораблёв?

С виду он был совершенно обычным юношей достаточно крепкого телосложения и ростом значительно выше среднего. Постоянное занятие спортом сделало его очень жилистым и подвижным. И это всегда было заметно в его быстрой решительной походке.

Черты лица его были приятны и имели правильные формы. Ровное овальное лицо. Небольшой нос. Слегка припухшие губы, и острые, очень живые чёрные глаза. Шатен с жёсткими непослушными волосами, которые довольно точно подчёркивали настойчивость, но не упрямство в его характере. Наверное, поэтому он всегда носил короткую спортивную стрижку.

Сколько он себя помнил, все вокруг звали его именно Димоном.

Дружки в детском саду, одноклассники, ближайшие родственники, дядьки и тётки. Даже большинство соседей по дому звали его только так. Лишь два человека, бабушка и мать называли его ласково Димулей.

Он не знал плохо это или хорошо. Он к этому просто привык. Его имя никак не влияло на его социальный статус. Родственники вроде бы любили, друзья уважали, и этого было достаточно.

Димон просто жил своей очень непростой жизнью, которая с малолетства была разорвана между домом деда, где он проводил будни, и домом родителей, куда его словно игрушку, привозили на выходные. Будучи ещё ребёнком, он начал сильно тосковать по матери и тогда по требованию бабушки, она по средам стала приезжать к нему с ночевкой. Он называл этот день маминым и всегда с нетерпением ждал его прихода.

Отношения между родителями начали стремительно портиться, когда ему стукнуло всего семь лет. Скандалы в родительском доме становились привычными. Крики, ругань, звон битой посуды. В такие минуты он всем телом глубоко вдавливался в кресло, затыкал уши руками и зажимал голову между поднятыми коленями. Однажды, не в силах больше терпеть, он начал тихо плакать, а затем вырвавшимся из груди криком заглушил родительскую перебранку.

– Ненавижу! Ненавижу вас! – кричал он изо всех сил, разрывая голосовые связки.

Бригады скорой помощи всегда оказывались в финале семейных склок. Иногда, ему первоклашке, в кромешной тьме нового, плохо освещённого микрорайона, приходилось значительно удаляться от родительского дома и уходить ближе к проезжей части. Там, забывая о страхе, он с нетерпением ждал приезда белой машины с синими огоньками.

Страшно ему становилось уже потом. Больше всего на свете он боялся потерять собственную мать. Бывало, он всем телом бросался на неё, бьющуюся в судорогах на кровати, чтобы остановить эти страшные конвульсии. При этом он жалобно плакал и просил её не умирать. Всё это время отец абсолютно безучастно смотрел телевизор в соседней комнате или курил на кухне.

Возвращаясь в дом деда, он заставал иную картину семейного быта. Часто в глубоком подпитии дед, в сущности не плохой человек, вдруг устраивал ссоры с любимой бабушкой, вспоминая какие-то жизненные эпизоды. Доставалось от него и Димону. Бить он его не бил, но из дома выгонял. Хотя Димону в такие минуты иногда казалось, что лучше бы ударил.

И в этот дом тоже приезжали бригады скорой помощи. Приезжали, чтобы откачивать практически умирающего после перепоя сердечника деда или сбрасывать давление разволновавшейся бабушке.

Такие, полные психических потрясений вечера, всегда уходили глубоко в ночь, и на беспокойный сон Димону оставались считанные часы. А поутру он, как ни в чём не бывало, вставал, собирал портфель, одевался, и шёл в школу. И ни одна живая душа даже представить себе не могла того, что пришлось пережить этому маленьком мальчику за прошедшие выходные дни.

Однако, не смотря, ни на что, Димон слыл одним из лучших учеников в своём классе. Не было у него проблем и в общении с одноклассниками. В общем с виду всё было спокойно и хорошо в его жизни. Жизни, в действительности переполненной совсем не детскими страхами и переживаниями. И боялся он даже не за себя, а за своих близких. За тех, кого он так любил. За тех, кто, не желая уберечь его ранимую детскую психику, устраивали у него на глазах свои мелочные, оглушительно громкие разборки.

Позже, вспоминая своё изувеченное детство, он неоднократно ловил себя на мысли о том, что никогда не ждал ни от кого помощи. Он даже не задумывался о том, что где-то может быть совсем иная, светлая и спокойная жизнь.

Выйдя за порог дома, он мгновенно забывал о ночных кошмарах и продолжал жить обычной детской жизнью. Играть, смеяться, мечтать. Да, да. Именно мечтать. Там в его сокровенных мечтах всегда светило яркое солнце и шумел прибой самого синего моря. А ещё там была огромная белая скала, на которой было тихо, спокойно, и почему-то радостно на душе.

Семейные кошмары перестали преследовать его, когда ему стукнуло двенадцать. Родители его тогда наконец разошлись.

Лет в четырнадцать в его снах начал появлялся тёмный силуэт человека. Ни лица его, ни одежд рассмотреть Димону не удалось ни разу. Но всякий раз при его появлении, он испытывал странное чувство абсолютной защищенности, и духовной близости с ним. Этот некто, не желающий открыться Димону, всегда появлялся в мире его беспокойных снов именно в моменты, когда ему требовалось чьё-то вмешательство извне. И она, эта помощь обязательно приходила.

Остававшееся детство и юность, он прожил в дедовском доме и к выпуску из школы подршёл будучи в первой тройке учеников своего класса.

– Димон! Ну хорош от коллектива отлынивать! Айда к нам! Голоса твоего не хватает. Нужно «Ашек» перекричать! Димон! Будь человеком! – снова начали дружно зазывать его в компанию одноклассники.

– Жанка! Отпусти Димона! Хватит тискаться! – подхватили со смехом девчонки.

Желание коллектива – это закон, а перекричать параллельный класс всегда было для него «святым делом». Димон нехотя, но всё же вылез из шлюпки, поймал на лету спрыгнувшую следом за ним Жанну, и с места заревел своим сочным баритоном: «Вот новый поворот!»

В классе Димона уважали. Хороший спортсмен, надёжный товарищ, кроме всего считался честным и принципиальным человеком. Жажда справедливости конечно была обострена в нём сверх меры, но врождённая дипломатичность чаще всего помогала ему избегать ненужных конфликтов и не наживать себе лишних врагов.

В общении со сверстниками Димон всегда держался подчёркнуто независимо, что заметно выделяло его среди других одноклассников, старавшихся группироваться по различным интересам. Поэтому многие причисляли ему хоть и не главное, но вполне определённое лидерство в коллективе.

Удержать такую позицию в классе, где основным авторитетом был Олег, сын важного городского чиновника, было очень сложно.

Помимо папиного авторитета, Олег прекрасно пользовался своими внешними данными. Высокий, красивый, очень хорошо сложенный физически, он словно удав гипнотизировал окружавших его людей. Возражать ему, как правило, не решался никто. Потому, что не согласные с Олегом, очень быстро оказывались в касте изгоев. У него были свои приближённые, стукачи и даже рабы.

Короче говоря, в школе он чувствовал себя полным хозяином. Ходили слухи, что он к тому времени уже вёл активную половую жизнь, о чём в разговорах он сам намекал неоднократно. Однако своих одноклассниц он не трогал, соблюдая принцип «Где живёшь, там не сори».

Отношения между Димоном и Олегом трудно было назвать дружескими. Хотя, и явной вражды между ними не было.

Димон старался быть независимым во всём и это ему удавалось.

Олегу же такая расстановка совершенно не нравилась, но виду он старался не подавать. Он вообще никогда и ничего не делал просто и открыто. Будучи стратегом от рождения, он предпочитал готовить каждый свой шаг старательно и продумывал всё до мелочей. Умение манипулировать человеческими слабостями позволяло ему всё делать чужими руками и из любой грязной истории он непременно выходил чистым.

Димон в свою очередь понимал, что Олег только и ждёт подходящего случая, чтобы указать ему на его место. Поэтому старался быть осторожным в разговорах с ним, чтобы не дать повода к началу какого-нибудь случайного или заранее смоделированного им конфликта. Идти на обострения с Олегом ему совершено не хотелось.

В этот последний осенний поход, продлившийся два выходных дня в лесу на берегу Волги, Олег вёл себя очень странно. Вопреки обычаю, он не старался привлекать к себе внимание класса. Он, в задумчивости всё чаще удалялся от всех. А вот у ночного костра, Димон неожиданно начал перехватывал взгляды Олега, который расположился тогда напротив по другую сторону от кострища. Когда их взгляды пересекались, Олег быстро отводил глаза в сторону, но вскоре это повторялось снова.

И тогда Димон заметил, что взгляды одноклассника стали всё чаще останавливаться не на нём, а на Жанне. Ему даже показалось, что Олег не просто рассматривал его девушку, а скорее любовался ею.

В какой-то момент он даже решил, что они оба, сквозь пламя костра, не отрываясь смотрят друг на друга. Это нечаянное наблюдение испугало его и даже вызвало жгучее чувство ревности, а затем породило и затаённую тревогу.

Поэтому, когда по дороге домой Олег наконец-то решился на разговор с Димоном, тот сразу решил, что разговор пойдёт о его отношениях с Жанной.

Когда последний куплет «Поворота» близился к завершению, Олег тихо подошёл к Димону из-за спины и мягко положил руку ему на плечо.

– Слышь, Димон. Дело есть. Пошептаться надо. Пошли в трюм. Тут ушей посторонних много.

Димон не задумываясь, согласно кивнул головой в ответ и оставив Жанну с одноклассниками, проследовал за Олегом.

В пассажирском трюме, заставленном чёрными длинными сидениями, пахло сыростью, дешёвым портвейном и старой вонючей колбасой.

Кроме Олега и Димона, сюда так же спустились ещё трое.

Это был Пашкей, их общий одноклассник считавшийся правой рукой Олега, и пара неразлучных друзей, Санёк и Женёк. Это были в целом неплохие, но трусоватые, абсолютно не конфликтные, а потому всегда согласные с мнением более сильного, ребята. Олег прекрасно знал об этом и для того, чтобы создать нужный ему перевес голосов в каком-то важном для него споре всегда тащил за собой эту парочку.

Лидер класса по-атамански, с ногами залез на спинку кресла и пригласил остальных сесть напротив. Таким образом он сразу оказался над всеми и мгновенно захватил инициативу. С фальшивой улыбкой на лице он осмотрел одноклассников и озабоченно спросил.

– Ну, что? Как дальше жить будем, друзья?

В воздухе зависла пауза удивления, во время которой Олег успел заглянуть каждому из присутствующих в глаза. Больше всех удивился такому началу разговора Димон, так как понял, что речь вовсе не идёт об их личных отношениях.

Словно по заранее спланированному сценарию, Пашкей вытянул свою, и без того длинную шею, и задал не менее прогнозируемый вопрос: «А, чё, Олежа? Чё случилось-то?»

Олег выдержал сценическую паузу, снял кривую гримасу с губ и начал разговор, что называется, на чистоту.

– В общем так, пацаны. На повестке дня наша новая англичанка. Надо что-то делать с этой молодой куклой. Если кто не в теме, поясняю. Ещё и месяц не прошёл с тех пор, как этого молодого специалиста кинули на наш класс, а мой дневник уже нашпигован «гусями» по инглишу»! Лично мне это вообще никак не катит. Я в армию не собираюсь. Сапоги пусть дураки топчут, а мне универ светит. Сегодня она меня опустит, завтра кого-то из вас. И главное, упёртая какая! Моя маман на собрании пыталась ей втолковать суть проблемы. Так оказалось, что она, то ли дура полная, то ли прикидывается! «Я пришла, чтобы дать им знания, а не хорошие отметки ставить!» Говорят, что с красным дипломом институт закончила, зараза. Похоже теперь придётся к её диплому ещё и красную морду в комплект добавить!

Слушатели мгновенно отреагировали лёгким смешком, но Олег почти не прерываясь, быстро перешёл на повышенный тон.

– Нет! Я не настаиваю! Если кому-то это нравится, может открыто высказаться. Я жду.

Олег слегка наклонился вперёд и словно радаром просканировал своим острым взглядом каждого из присутствующих. Затем выдержав паузу, он утвердительно кивнул головой, и продолжил уже спокойнее.

– Вот. Теперь вижу, что боль наша общая. И это радует. Тем не менее, прошу высказываться. Давайте, давайте, друзья! Чтож вы поникли? Или я опять должен всё делать за вас?

Заранее подготовленный спектакль продолжил всё тот же Пашкей.

– А, чё, Олежа? Я думаю надо наказать! А то, чё она борзеет!

Выдав текстовую заготовку, вечный подпевала принял очень деловой вид и тупо уставился на своего хозяина.

– Вот. Правильно Пашкей мыслит. Молодец. Сразу видно настоящий пацан. Не то, что некоторые.

И Олег искоса бросил взгляд на Димона, находившегося дальше всех от него.

– Ты говори, Олег, говори конкретно. Что задумал-то? – спросил наконец Димон, понимая, что молчать ему больше не дадут.

– Так я с вами решил посоветоваться. Со своими друзьями. Или ты мне не друг? А, Димон? Так, как? Друг или нет? – начал напирать в ответ Олег.

– Друг, не друг. Какая разница? Что ты меня как лоха тут разводишь? Скажи прямо. Новая англичанка портит тебе отметки в выпускном журнале, и ты хочешь от неё избавиться. Я угадал? – резче, чем обычно парировал Димон, но тут же пожалел о допущенной ошибке.

Атмосфера отдыха и романтики напрочь лишила его былой осторожности. Расчёт Олега оказался верным, и он получил долгожданную зацепку. Он слегка опустил голову, и сощуренными глазами, исподлобья впился в Димона.

– Вот за что я тебя уважаю, так это за прямоту, Димуля. Только не надо все стрелки переводить на меня. Или она тебе нравится? Ну, скажи честно! Запал, да? Запал? А, что? Она фифа ничего себе. Фигурка не плохая и всё такое, – начал заводится Олег, медленно сползая со своего импровизированного трона.

– Не болтай ерунды, Олегин! Она учительница, хоть и молодая, – попытался плавно сбить накал страстей Димон. – Просто не нужно свои личные проблемы решать чужими руками. Ты же к этому ведёшь? – снова не сдержался он, но отступать было уже поздно.

– Не болтай ерунды? Ну, да! Ты же у нас теперь по девчонкам специалист. Вон как Жанку заарканил! У вас там, как? Всё путём? Надеюсь, вы там уже…

Договорить Олег не успел, так как ему на встречу, сжав кулаки, мгновенно ринулся Димон. Ребята тут же вскочили со своих мест. Однако ситуация явно была просчитана Олегом заранее и он ловко прикрылся Пашкеем, сделав пол шага ему за спину. Было видно, что драка в его планы сейчас не входила. Верный же Пашкей разумеется бросился наперерез нападавшему и жёстко схватил Димона в объятия.

Пламя разгорающегося конфликта, как обычно начали задувать миролюбивые до крайности Женёк и Санёк.

– Ребята! Ну, что вы?! Давайте не будем ссорится! – в один голос начали они умолять скорее Олега, чем Димона.

– Та-а-к, – протянул Олег, подводя незримую жирную черту случившемуся. Он тигром прошёлся между рядами кресел, явно обдумывая тактику наступления, а затем вышел в широкий проход.

– Хорошо, Димон. Хорошо. Можешь идти, если хочешь. Иди! Тебя никто здесь не держит. Иди! Раз ты мне не друг, можешь катиться к чёрту! Мне трусы не нужны! Раз сдрейфил, то вали отсюда! Кстати, это всех касается.

Олег резко повернулся спиной к ребятам и указал рукой на дверь.

Димон прекрасно понимал, что попался на типичную провокацию. Он так же представлял, что последует за его демаршем в образе труса с этого собрания, если он решится на такой поступок. Соскочить с крючка, который он только что заглотил, теперь ему будет совсем не просто. Момент, когда всё можно было решить обычной дракой, теперь миновал благодаря ловко подобранной Олегом команде. Дальше можно было легко догадаться, что он будет таскать свою жертву на этом самом крючке, постоянно вызывая на открытую конфронтацию, которая ему Димону совершенно была не нужна. Олег будет делать всё, чтобы однажды выставить его трусом в глазах одноклассников, а значит изгоем, лишённым всякого уважения.

Место Дон Кихота в седле его верного коня мгновенно занял дипломат, и Димон продолжил значительно мягче.

– Ладно, ладно. Завязывай, Олег! Погорячились и хватит. Ты вспылил, я вспылил. С кем не бывает?

Мастерски удерживая паузу, Олег оставался стоять спиной к ребятам. Затем он медленно повернул голову и, глядя куда-то в сторону вкрадчиво, выделяя каждое слово, обратился к остальным.

– Может кого-то ещё понос от страха пробил? А? Так вы не стесняйтесь. Дверь открыта. Тут трусам делать нечего!

Всем стало ясно, что Олег теперь ждал извинения от Димона. Извинения, которое позволит Олегу легко манипулировать, загнанным в угол одноклассником. Тем самым, что до сих пор держался слишком независимо от него.

Друзья миротворцы попытались было открыть рты с каким-то собственным предложением, но Олег мгновенно осёк их одним движением, вверх поднятой руки.

В сыром помещении пассажирского трюма повис запах тревожного ожидания. В такие минуты воздух наполняется особым удушающим эфиром, который затрудняет дыхание и одновременно разгоняет поток мыслей. Димон отчётливо понимал, что в эти секунды он должен сделать едва ли не главный выбор в своей школьной жизни. Мысли бешено крутились в его голове. С неимоверной скоростью сопоставлялись аргументы за и против, но решение за него в этот момент принял кто-то иной. Именно он, этот некто невидимый устами Димона вдруг резко и отчётливо произнёс: «Ладно. Проехали. Извини!»

На мгновение ему даже показалось, что он физически ощутил это вмешательство посторонней силы, сопротивляться которой он не имел никакой возможности. Словно этот некто, принявший за него это неожиданное решение, имел в будущем на Димона совсем иные планы. И, как ни странно, Димон вовсе не почувствовал себя в этот момент трусом. Наоборот появилось ощущение единственно верного на тот момент выбора.

Добившись своего, Олег резко повернулся. Его глаза бешено сверкали. Для него это было не повседневной, а большой и очень важной победой. А вот для Димона, даже не столько поражением, сколько началом вновь выбранного пути, на который он только что ступил, ещё не сознавая этого.

В этой ловко разыгранной партии, Олег мог теперь свободно диктовать свою волю каждому из присутствующих. В один миг все они стали обычными игральными картами, в затеянном им пасьянсе.

Где-то наверху раздался привычный гудок теплохода и всем стало ясно, что они входят в акваторию порта.

– Ладно. Сейчас по домам. Завтра сразу после уроков встречаемся на стадионе. Разговор будет серьёзный, – холодно предупредил Олег и слегка в развалочку направился на выход из трюма. За ним послушно поплёлся Пашкей, а также пара неразлучных друзей Санёк и Женёк.

Димон выходил на палубу последним. Всё ещё продолжая размышлять о случившемся, он с грустью оглядел приближающийся причал и не спеша побрёл на корму забирать рюкзаки, свой и Жанны.

Долгожданный звонок с последнего урока прозвучал, как никогда надрывно и громко.

Мысли о предстоящем разговоре весь день мешали Димону сосредоточиться. Но больше всего юношу тяготило осознание того, что обратной дороги уже не было. Что бы ни придумал на этот раз Олег, ему Димону придётся это принять. Принять или…

Хотя вот этого «или» Димон, как раз опасался значительно больше.

Жанна, сидевшая теперь с ним за одной партой, тоже чувствовала его напряжение и потому, время от времени, интересовалась его делами. Димон отшучивался как мог, придумывал какие-то совершенно нелепые отговорки. Но было видно, что Жанна что-то подозревает. Труднее всего оказалось объяснить, почему он не сможет сегодня проводить её домой. В итоге дело даже дошло до лёгкой ссоры и всё закончилось тем, что Жанна пристроившись к группе одноклассниц, наигранно смеясь, зашагала домой сама.

На удивление сентябрь в том году выдался мало дождливым и довольно солнечным. Но, тем не менее, сырой аромат осени уже начинал пронизывать воздух, особенно ближе к вечеру. С каждым днём деревья всё больше теряли свой золотой наряд, оголяя тонкие худые ветви. Густо покрытая опавшими листьями земля шуршала под ногами, выдавая каждый сделанный шаг.

До заката солнца оставалось два три часа, и от того небо к западу уже начало подрумяниваться насыщенным пурпуром.

Начатый на теплоходе разговор, наконец продолжился в беседке, сразу за школьным стадионом.

– Значит так, – начал сходу Олег, – Поглядите-ка, что Олежа вам принёс!

Он достал из сумки какую-то чёрную материю и не спеша развернул. Затем ловким движением натянул себе на голову балаклаву и сквозь вырезанные глазные отверстия посмотрел на одноклассников.

– Оба, на! Атас! – радостно воскликнул Пашкей. – Дай померить! – и тут же потянулся руками к традиционному атрибуту налётчиков.

– Что это? Зачем? Ты что надумал, Олег? – тоном серьёзным, но не испуганным поинтересовался Димон.

Однако Олег предпочёл оставить вопрос без ответа и, сделав вид, что не расслышал, весело продолжил.

– Кстати, совсем забыл! Саньку и Женьку она как раз не понадобится, – ответил Олег, снимая трикотажную маску. – У них будет другая задача. А вот нам троим такая будет просто необходима. Вижу, вижу немой вопрос в глазах. У меня есть ещё две таких же. Так, что не волнуйтесь, друзья! Всем хватит!

Он небрежно бросил балаклаву Пашкею, который тут же напялил её себе на голову, и с криком «А-а», принял бойцовскую стойку.

– Молодец! Вот приблизительно так и будешь делать, – заметил Олег вскользь, а затем перешёл к изложению своего замысла.

– Как говорится, всё гениальное просто. Мне… Точнее нам нужно жёстко надавить на эту курицу. На каждого человека можно надавить так, что он моментально станет сговорчивым. Правда есть ещё вариант с поиском какого-то компромата. Но такой поиск может занять слишком много времени, которого у нас нет.

Слово «нас» Олег специально выделил интонацией и затем хотел продолжить, но Пашкей неожиданно перебил его, по-гусиному вытянув шею.

А, чё! А, давай сфоткаем её где-нибудь! – предложил хулиган. – У моего отчима и фотик есть.

– В смысле? – не выдержал Димон. – Ты, что снять хочешь? Надеюсь не фото в женском туалете?

Услышав версию Димона, Женёк и Санёк скромно хихикнули, а Пашкей разразился одобрительным громким хохотом.

– Ага! Прям на толчке, во всей красе! – не унимался он, изображая при этом фотографа с камерой. – Так! Хорошо! Чуть бочком. Улыбочка. Снимаю!

Олег спокойно выждал, когда Пашкей успокоится и продолжил ещё более серьёзно.

– Так. Никаких фото! Детский сад проехали. Я уже всё придумал. От вас потребуется совсем немного. Просто чуть-чуть по-дружески помочь. Короче! В среду у неё факультатив после второй смены. Заканчивается почти в восемь часов. Плюс минус десять минут на сборы. Получается, что в это время уже совсем темно. Домой она всегда ходит одной и той же дорогой мимо старого заросшего сквера. Я проверил. Там есть вполне подходящее местечко. Густые высокие кусты по краю отлично закрывают дорогу и самое главное: там жутко темно. Лампочки на фонарных столбах там всегда в одном и том же состоянии. Каком, угадайте? Правильно. Разбитом. От соседних домов свет практически не попадает. Ты Женёк будешь ждать её на дороге. Точнее, выйдешь из сквера к ней, когда она будет проходить мимо. Место я покажу.

– Я? – словно проснулся Женёк, и заметно занервничал.

– Ты, ты. Не дрейфь! – продолжил Олег. – Ты выйдешь, а ещё точнее выбежишь ей на встречу и будешь звать на помощь. Скажешь, что Санёк ногу подвернул. А ещё лучше сломал.

– А, если не поверит? – попытался тут же выкрутиться Женёк, явно не желая втягиваться в авантюру.

– А если не поверит, я тебе башку оторву! – процедил сквозь зубы Олег. – Понял?

Женёк быстро переглянулся с другом и испуганно вдавил голову в плечи.

– Ты будешь звать её так, чтобы у неё варианта с подвохом даже в принципе возникнуть не могло. Понял? – снова надавил на него Олег. – Все знают, что вы с Саньком друзья. Поэтому у неё и мысли о подставе не должно промелькнуть. Если ты конечно всё правильно сделаешь.

Олег снова очень внимательно посмотрел на Женька, от чего тот осел ещё глубже.

– У тебя Санёк вообще самая простая роль. Ты в это время будешь просто валяться на земле и изображать сломанную ногу. Ломать мы её тебе не будем. Не боись! Отделаешься растяжением. Справку я уже достал. Точнее бланк с печатью.

– Не понял. А справка кому? – снова виновато пролепетал Женёк.

– Тебе! Тебе и Саньку! Чтоб отмазать вас балбесов потом, – с раздражением в голосе объяснил Олег. – Для вас же стараюсь, а они «Зачем», да «Почему». Чтоб вопросов к вам потом никаких не было. Как в кино: «Упал, потерял сознание, очнулся гипс».

На этот раз, смехом на шутку отреагировал только один Пашкей.

Санёк же в отличие от своего друга решил не задавать лишних вопросов, так как вовремя осознал их полную бесполезность. Опустив голову, он лишь слегка покачивал ею, то ли в знак согласия, то ли от безысходности своего положения.

– А мне что надо делать, Олежа? – с охотничьим азартом снова встрял Пашкей.

– Да погоди ты, бандитская твоя рожа! – осёк свою шестёрку Олег.

Пашкей тут же растянулся в совершенно идиотской улыбке и гордо посмотрел на понурых дружков, явно довольный своим бандитским статусом.

– Твоей задачей будет изобразить бандита. Хотя тебе, Пашкей, и так изображать ничего не нужно. А? Правду ведь я говорю? Ух ты, морда! – и Олег манерно, несколько раз легко постучал кулаком по скуле Пашкею, который в ответ радостно изобразил некое подобие боксёрской стойки.

Пока Пашкей раскачиваясь пребывал в образе крутого бойца, Димон мысленно перебирал все возможные варианты собственных действий. О том, что Олег задумал действительно что-то не хорошее, сомневаться теперь не приходилось. Конечно, можно было встать и уйти. Но это было не самым лучшим вариантом особенно теперь, когда он частично был посвящён в какой-то откровенно дурацкий, замысел Олега. Остаться же, означало согласиться с планом о котором он до сих пор не знал всего до конца, но остро ощущал его опасность. Больше всего беспокоило его полное непонимание своей собственной роли в этой игре. Почему именно он? Ведь у Олега есть масса других послушных исполнителей. Но в это раз он выбрал именно его, самого не удобного и пожалуй самого ненадёжного.

– Ну? Чего молчишь, Димон? Почему не спрашиваешь о своей роли? Или тебе уже всё равно? – с издёвкой в голосе прервал его размышления Олег.

Он смотрел на Димона, слегка приподняв подбородок, чем безусловно демонстрировал своё полное превосходство. Было ощущение, что он просто упивается ситуацией и ждёт от Димона каких-то неверных поступков.

– Провоцирует, – пронеслось у Димона в голове и тогда он чётко решил идти до конца в этой тёмной для него игре.

– Да мне по барабану! План твой. Ты и рассказывай, – как можно более спокойно парировал вызов Димон.

Ухмылка медленно улетучилась с искривлённых губ Олега. Он понял, что на сей раз, вброшенный им мяч, оказался на стороне Димона. Ощущение нарастающего между ними противостояния становилось всё более ощутимым.

– О, как?! – принял удар Олег. – Вот это ответ! Слышали? – обратился он к остальным. – Вот как отвечают настоящие друзья! Не то, что некоторые. Уважаю, чувак!

Он медленно подошёл к Димону и протянул ему руку. Затем он долго сжимал в крепком рукопожатии его ладонь и внимательно смотрел Димону прямо в глаза.

– У тебя, мой друг, будет очень простая роль в этом спектакле, – вкрадчиво произнёс Олег. – Когда Женёк заманит куклу в сквер, ты в масочке красиво подойдёшь сзади. Тем самым ты отрежешь ей выход обратно на тротуар. А потом грозно потребуешь денег, – пояснил он. – Мы с Пашкеем встанем с противоположной стороны, чуть поодаль, и будем ждать, когда она решит бежать. А она обязательно захочет это сделать. Так вот, благодаря тебе, она кинется не на выход из сквера, а в противоположную от тебя сторону. То есть ещё глубже в сквер прямо к нам в объятия.

– Она узнает меня по голосу, – неожиданно для всех, деловито ответил Димон.

– А я и об этом подумал, – ухмыльнулся Олег. – Всё очень просто. Ты ватку в носик вставишь и всё. Голос сразу такой гнусавый, гнусавый станет. Ну очень противный. Совсем не твой. Понимаешь?

Выслушав, Димон, помолчал некоторое время, оценил назначенную ему роль, а затем спросил.

– И что? Что дальше-то? Не понимаю, в чём смысл?

– Смысл в том, что твоя роль на этом закончится. Маленькая такая роль. Крикнул «кошелёк или жизнь» и всё, – попытался уйти от ответа Олег.

– И всё-таки. Я имею право знать всё до конца или нет? – продолжал настаивать Димон.

– Хорошо, разумеется, – сдался наконец Олег. – Всё очень просто. Именно страх делает сговорчивым любого упрямца! Вопрос лишь в его размере. Сначала немного погоняем её по скверу, а потом мы с Пашкеем аккуратно запакуем ей ротик, засунем в машину и увезём… Так… Немножко за город. Воздухом подышать. Вот, и всё! А ты в это время сможешь спокойно топать домой на ужин.

– В машину? Какую ещё машину? – откровенно удивился Димон.

– В мою разумеется. В отцовскую. Он в командировке. Где лежат ключи я знаю, – пояснил Олег.

– У тебя, что? И права есть? – усомнился Димон.

– А зачем они мне? Отцовскую машину никто не остановит. Не рискнут. Кишка тонка! – и Олег бешено расхохотался.

– Понятно, – словно подытожил диалог Димон и замолчал.

Он понимал, что Олег что-то не договаривает. Причём именно то, о чём он умалчивал, как раз имело основной смысл его затеи. Версия с увозом учительницы за город показалась Димону не только не убедительной, но и абсурдной. Всё очевиднее становилось, что его собственная роль являлась куда более важной, чем, казалось на первый взгляд. Мало того, появилось ощущение, что весь этот спектакль каким-то образом был задуман именно для него. Но понять каким образом, он пока не мог. Лишь только интуиция чётко подсказывала ему совсем иное развитие событий.

– Роли понятны всем или нужно ещё что-то объяснить? – обратился Олег ко всем сразу.

– Когда? – коротко поинтересовался Димон.

– Что когда? – сделал сначала изумлённое лицо Олег, но быстро опомнился. – Ах, да! На днях конечно. Чего тянуть? Я сообщу, – засмеялся он и полностью переключился на имитацию кулачного боя с манерно напружиненным Пашкеем.

Олег помучил ребят ожиданием ещё пару дней, после чего на большой перемене сообщил, что всё состоится сегодня вечером. Больше всех нервничал Женёк и это было заметно.

Зная повадки трусливого одноклассника, Олег слегка припёр его на перемене к стенке, а затем злобно процедил сквозь зубы: «Не вздумай заболеть животиком или горлышком. А то я тебе потом такие лекарства пропишу, что тебе навоз с дачного участка вареньем покажется! Понял?!»

– Что ты, что ты, Олег! Как ты мог подумать? – раздувая раскрасневшиеся щеки сразу начал оправдываться Женёк.

Находившийся, как всегда по близости Санёк, чтобы спасти друга и разрядить ситуацию попытался вставить пару своих дежурных фраз о верности и порядочности. А затем, глядя в глаза Олегу, заверил его ещё раз в своей надёжности. Затем он с трудом проглотил застрявшую в горле слюну и вытер обратной стороной ладони выступившую на лбу испарину.

Следом из-за спины Олега в сторону Женька выскочил Пашкей и закрепил воспитательный процесс, изобразив резкий удар кулаком в живот. На что Женёк немедленно отреагировал, козлиным прыжком в сторону.

– То-то! Смотри у меня! Пашкей предателей не любит! – копируя блатную интонацию, процитировал он заезженную фразу и криво ухмыльнулся уголком рта.

Димон, наблюдая за происходящим со стороны, по-прежнему пытался разгадать истинный план Олега. Однако никакие свежие догадки ему в голову так и не пришли.

– В половине седьмого встречаемся, – только добавил уходя Олег, и нарочно задержал взгляд на Димоне.

Их взгляды встретились, и словно оказавшись на противоположных концах телеграфного провода, они ещё некоторое время отправляли друг другу только им двоим понятные бессловесные сообщения.

В назначенное время, все участники очень странной затеи Олега были на месте.

Женёк по-прежнему нервничал, но теперь Олега это нисколько не раздражало.

«Значит так нужно, – подумал Димон и сразу догадался, что теперь его нервозность становилась очень полезной для правдоподобности сценки, которую им с Саньком предстояло разыграть».

– Однако режиссёр наш Олежа! Да, ещё какой! – только успел он прошептать себе под нос, как послышался уверенный голос.

– Так! Все по местам! – скомандовал Олег и первым шагнул в темноту влажного сквера.

Димон скорее машинально, чем осознанно оглянулся по сторонам и тоже последовал за ним. Там за высокими кустами среди деревьев действительно оказалось очень темно. В первые минуты, пока глаза привыкали к темноте, Димон едва сумел разглядеть знакомые силуэты.

– Так. Это Санёк. Ага. Это Женёк. Он сейчас вернётся обратно. Это кажется Олег. Да точно. Это он. А где Пашкей? Чёрт, темнота какая! Где же Пашкей? – начал гадать Димон.

Однако его размышления снова прервал голос Олега, который приказал Саньку лечь на землю.

– Пошли! – затем позвал он за собой Женька. – Будешь стоять там ближе к дороге. Не забыл место? Я пойду за поворот. Как только увидишь, что я бегу обратно, сразу выходишь на дорогу и ждёшь англичанку. Ничего не забыл?

Даже в темноте ощущалось, как Женёк вибрирует от страха всем телом. Он послушно, словно телёнок поплёлся за своим пастухом и вскоре замер в указанном месте.

Димон остался стоять во мраке, окружённый густым кустарником. В его поле зрения теперь находился только Санёк, чей контур почти сливался с опавшей листвой.

– Где же всё-таки Пашкей? – не оставлял свои попытки найти в темноте пятого участника Димон. – Так. Стоп! А где же машина?

Но его размышления снова прервал Олег, напоследок напомнив придавленным окриком откуда-то из темноты: «Маску надень!»

В таком томительном ожидании казалось прошли очень долгие минуты. И вот наконец со стороны тротуара, из-за плотной стены кустарника, послышался жалобный, немного приглушённый призыв на помощь: «Эй, кто-нибудь! Помогите!»

– Что такое? Что случилось? – откликнулся взволнованный голос молоденькой учительницы, которая судя по звуку шагов была уже близко.

– Елена Петровна? Это вы? – с фальшивой надеждой в голосе бросился к ней Женёк.

– Да. Это я. Вы кто? Я не узнаю вас. Здесь очень плохое освещение, – отозвалась она и сделав ещё несколько неуверенных шагов, остановилась.

Её голос заметно дрожал. Было понятно, что она испугалась.

– Это я, Елена Петровна. Евгений! Десятый «Б». Евгений Тучков!

– Женя? Что вы тут делаете? Что случилось?

– Там! Там Санёк! Извините, мой друг Саша Чижиков. Мы гуляли с ним. Он поскользнулся и ногу сломал, кажется, – сбивчиво объяснил Женёк, указывая пальцем вглубь сквера.

– Гуляли? В такое время? Что вы там забыли?

– Мы это. Мы давно уже там гуляли, – начал очень неумело импровизировать на ходу переволновавшийся актёр. – Там ваша помощь нужна! Помогите мне его оттуда вытащить! Пожалуйста! Ему там холодно!

– Конечно, конечно, – немного опомнилась учительница. – Только чем же я смогу помочь? – добавила она с удивлением, но всё же шагнула в темноту сквера вслед за своим учеником.

Санёк, услышав приближающиеся шаги, начал по сценарию еле слышно стонать, а затем голосом раненного солдата почти прохрипел: Кто это? Женёк, это ты?»

– Саша! Это вы? Что с вами? – воскликнула, поверившая в происшествие «англичанка”, – Я уже иду, иду!

Санёк поддержал сцену очередной порцией хриплого стона и затих.

Затем по сценарию следовал выход Димона. Нужно отдать должное Олегу, расположение действующих лиц на этой импровизированной сцене оказалось практически точным. Молодая училка остановилась шагах в десяти от Димона. Она была совсем близко. Он даже расслышал её сбивчивое от волнения дыхание и тихо начал подкрадываться сзади. Когда же до учительницы осталось несколько шагов, Димон остановился и рванул с головы маску.

– Кто здесь? Кто это? – нервно отозвалась испуганная Елена Петровна.

Она услышала посторонний звук у себя за спиной и резко обернулась. Казалось ещё мгновение и она сама начнёт криком звать на помощь.

– Не бойтесь! Это я, Димон! Ой, простите, Дима Кораблёв! – стараясь говорить как можно тише, произнёс он и подошёл почти вплотную.

– Дима? Кораблёв? Зачем? Что вы тут делаете? Что происходит?

– Не бойтесь, Елена Петровна. Просто бегите отсюда! Бегите! Туда, туда!

Димон схватил её за хрупкие плечи и развернув по направлению к тротуару, слегка подтолкнул вперёд.

Последним, что он хорошо помнил в тот момент, было очертание её тонкой спины, растворяющейся в темноте. А затем.… Затем из той же темноты пришёл неимоверной силы, нокаутирующий удар в челюсть.

– Тварь! – послышалось в темноте злобное рычание Олега.

На рухнувшего на землю Димона градом посыпались удары ногами в живот и туловище.

– На! Получи! Получи! Тварь! Скотина! – не унимался Олег, добивая скрючившееся у него под ногами тело.

Смертельно перепуганный Женёк и мигом оживший Санёк, мгновенно рванули следом за «англичанкой» и оказавшись на тротуаре, в считанные секунды скрылись за поворотом.

Сначала Елена Петровна тоже хотела побежать вслед за обогнавшими её ребятами, но почему-то остановилась и замерла на месте. Ей послышались крики и даже звуки глухих ударов. Её мысли бешено крутились в голове, а грудь вибрировала от волнения.

Пересилив собственный страх, она сделала сначала несколько неуверенных шагов обратно в сторону сквера, а затем с криком ворвалась в ту самую зловещую темноту.

– Оставьте его! Прекратите! Что вы делаете? – закричала она во весь голос. – Помогите! Помогите! Люди! Кто-нибудь! Милиция! На помощь!

В это время на углу соседнего дома возле телефонной будки пританцовывал Пашкей, изрядно озябший от осенней прохлады. Верный пёс своего хозяина при этом жадно вглядывался туда, откуда по их договорённости должен был появиться Олег.

Наконец завидев его бегущим по тротуару, Пашкей мгновенно запрыгнул внутрь будки и снял с телефонного аппарата трубку.

– Ну, что? Пора? Я звоню ментам, да? Звоню уже? – почти прокричал он подбегающему Олегу.

Раскрасневшийся от ярости Олег, тяжело дыша, резко выхватил из его рук телефонную трубку и резким рывком оторвал её от аппарата, а затем отшвырнул в сторону.

Впервые увидев его в таком разъярённом состоянии, Пашкей инстинктивно нырнул обратно в будку, захлопнув за собой стеклянную дверь. Олег же с силой распахнул её и, схватив Пашкея за шею, вытолкал его наружу.

– Какие на хрен менты! Ноги! Ноги делаем! Быстро! Они сейчас сами здесь будут, только по нашу душу! Понял? – уже практически на ходу выпалил Олег, собираясь как можно быстрее уносить ноги.

Пашкей сделал ещё одну неудачную попытку выяснить, что же произошло на самом деле, и что пошло не так. Однако получив мощный пинок под зад, он подпрыгнул на месте и побежал вместе с Олегом прочь.

Несмотря на позднее время, в рабочем кабинете главы центрального района города ещё горел свет. Его хозяин Сергей Васильевич Бурцев имел привычку иногда задерживаться на рабочем месте именно в вечернее время. В такие минуты он мог спокойно без суеты разобраться с делами, требующими какого-то особого решения.

В кружке на столе ещё дымился свежезаваренный чай. Его секретарша Фарида, всегда заваривала замечательный ароматный напиток, без которого Бурцев не обходился, даже во время совещаний.

Фарида проработала с Сергеем Васильевичем в общей сложности почти двадцать лет и уже не раз меняла приёмные, следуя новым назначениям своего шефа. Поэтому без всяких намёков на премии, она всегда дежурила сверхурочно до тех пор, пока тот не покинет своё рабочее место. В свою очередь и Бурцев никогда не обделял вниманием своего самого надёжного сотрудника и регулярно поощрял её преданность всеми возможными способами.

Сквозь неплотно закрытую дверь приёмной, Сергей Васильевич услышал неожиданно раздавшийся телефонный звонок и голос секретарши, ответившей кому-то в трубку. Темы разговора он не расслышал, но зато явно уловил тревожность в её интонации. Поэтому вошедшую энергичным шагом помощницу, он встретил очень внимательным взглядом и, не дожидаясь доклада, поинтересовался.

– Что-то случилось?

– Сергей Васильевич! Там из милиции звонят! – доложила она крайне взволнованно.

– Из милиции? Вот как? И что же случилось? Что-то в районе? – всё ещё сохраняя спокойствие, поинтересовался чиновник.

– Хуже, Сергей Васильевич! Они утверждают, что Олег едва не убил человека!

– Олег? Какой Олег? Что-о-о?! Где? Кого? Чёрт! Так убил, или нет? Чёрт! Только этого сейчас не хватало! Какое отделение? Быстро машину! Только этого сейчас не хватало!

Бурцев, будучи мужчиной очень крепкого телосложения в возрасте уже за сорок, с грохотом выскочил из своего рабочего кресла и грузно навис над столом.

– Извините, Сергей Васильевич, но вы распорядились машину отпустить, – уточнила секретарша.

– Ах, да! Чёрт! Тогда такси, срочно! Я сейчас же выезжаю!

Бросив какие-то бумаги в стол, Сергей Васильевич снова опёрся двумя руками на край столешницы, и опустил голову. Простояв так некоторое время, он тяжело покачал головой, беззвучно выругался и направился к одёжному шкафу.

В отделение милиции из которого поступил сигнал, глава района вошёл широким уверенным шагом. Дежурный, узнав его сходу, вытянулся по стойке смирно и торопливо начал свой доклад. Однако, Сергей Васильевич быстро оборвал его, не дослушав.

– Так! Быстро! Что случилось? Где всё произошло? – бросил он на ходу.

В это время по коридору быстрыми шагами к нему уже приближался какой-то майор. Чиновник сразу догадался, что это старший и развернулся ему навстречу.

– Ко мне в кабинет, пожалуйста! Здравствуйте, Сергей Васильевич! Пройдёмте ко мне в кабинет! – спешно пригласил он, указывая рукой куда-то в глубь коридора. – А, эту пока никуда не отпускай! Понял?! – заодно распорядился майор, кивком головы указав дежурному на заплаканную «англичанку», которая съёжившись от страха, одиноко сидела на стуле.

– Итак! Что случилось с моим сыном? Он что-то натворил. Я вас правильно понял? – начал городской чиновник прямо с порога кабинета.

– Майор Синельников, заместитель начальника отделения, – представился милиционер. – Вы присаживайтесь Сергей Васильевич. Не волнуйтесь. Я сейчас всё объясню.

– Вы давайте, меня не успокаивайте тут, майор! Жену мою будете успокаивать. А мне толком и по порядку. Что, и как? Понятно?

– Да, да. Простите. Разумеется, – слегка осёкся Синельников. – Дело в том, что у нас в отделении сейчас находится молодая женщина, учительница школы, где учится ваш сын. Так вот она утверждает, что чуть больше часа назад ваш сын Олег жестоко избил своего одноклассника.

– Так избил или убил? – не скрывая своего раздражения, потребовал уточнения глава района.

– Только избил, слава Богу. Правда побил крепко. По нашим данным это некий Кораблёв Дмитрий. Он сейчас находится в больнице. Состояние средней тяжести. Сильное сотрясение мозга и множественные переломы рёбер. Кстати вы его знаете?

– Чёрт! Слава богу, что, жив! Мерзавец! Простите, майор. Это уже дела семейные. Что вы говорили? Знаю ли я этого парня? Нет. Не помню. Это жена знает всех его одноклассников. Мне некогда. Работа, сами понимаете.

– Да. Разумеется, Сергей Васильевич. Я …, – начал майор, но отец Олега перебил его не дослушав.

– Так. Об этом заявлении ещё кто-то знает? Оно уже зарегистрировано? Кстати, где она, эта учительница? Могу я с ней поговорить?

– Нет, нет. Пока никому никуда не докладывалось. Мы, как только поняли, что речь идёт о вашем сыне, сразу сообщили в приёмную. Учительница пока находится в коридоре рядом с дежурным. Возможно, вы её уже видели.

– Пригласите. Пригласите её сюда. Я хочу всё услышать от неё сам, – потребовал чиновник тоном, не терпящим возражения.

Елена Николаевна вскоре появилась в дверях кабинета в сопровождении сержанта. Глаза её были алыми от слёз. Девушка была крайне взволнована.

– Здравствуйте! Елена Николаевна, кажется? Я не ошибся? – начал привычным тоном городского чиновника Сергей Васильевич. – Расскажите, пожалуйста, нам о происшествии.

– Господи! Да, я уже три раза рассказывала! Сколько можно?

– Ну, пожалуйста, расскажите ещё раз, – мягко, но настоятельно попросил её глава района.

– Ещё раз? А вы кто? – слегка опомнившись, поинтересовалась учительница.

– Ах, да. Извините. Я не представился. Меня зовут Сергей Васильевич. Бурцев. Я отец Олега, которого вы обвиняете…

– Я не обвиняю вашего сына. Я говорю о том, что он зверски избил своего одноклассника, – возмущённо перебила учительница.

– Простите, и вы это видели сами?

– Ну, конечно. Я ясно слышала его голос. Это был голос Олега!

– Голос? Вы сказали, что слышали голос? Так вы его видели или только слышали голос? – меняя интонацию, от мягкой к более жёсткой, переспросил чиновник.

– Ну… там конечно было темно, – заметно смутилась Елена Николаевна и покосилась на Синельникова. – Но какая разница? Я же всё слышала своими ушами. Это был Олег. Я уверена. К тому же перед этим два других одноклассника разыграли предо мной какую-то совершенно идиотскую сценку с переломом ноги. А, когда началось это избиение, то мгновенно убежали. То есть они меня туда зачем-то заманили. Вы понимаете? Вызовите их сюда и они наверняка подтвердят мои слова. А Дима пытался меня предупредить или даже спасти от чего-то. А когда я побежала оттуда, Олег начал избивать Диму. Видимо за то, что он успел меня о чём-то предупредить! Вы понимаете?

– Не совсем. Поэтому переспрошу вас ещё раз. Ответьте мне, пожалуйста, однозначно: вы отчётливо видели лицо Олега? – настойчиво повторил свою просьбу Бурцев.

– Это был он! Что вы от меня хотите?! – начала открыто возмущаться учительница, ощущая очевидное давление на себя.

– Майор, оставьте нас, пожалуйста, вдвоём. Нам нужно поговорить с … Еленой Николаевной. Ведь так, кажется? Я не ошибся? – и он в очередной раз применил свой любимый приём с забыванием имени собеседника. Приём, который всегда срабатывал безотказно в случаях, когда нужно было поставить кого-то рангом ниже себя.

Майор понимающе кивнул в ответ и вскоре аккуратно закрыл за собой дверь.

– Уважаемая, Елена Николаевна! Пожалуйста, выслушайте меня спокойно и внимательно. Выслушайте не только как отца Олега, не только как главу нашего центрального района, но и как юриста по образованию.

– Главу района? – не сумев скрыть своего удивления, проговорилась молодая учительница и слегка приоткрыла рот.

– Да. А это разве новость для вас? Простите. Вы видимо новенькая в нашем городе и этой школе? Новоиспечённый специалист только-только со студенческой скамьи? Я угадал? Но суть не в этом. Глава района я на работе. Здесь мы с вами находимся на равных правах в каком-то смысле. Так вот. Поверьте мне, милая девушка! Ваш рассказ не выдержит критики ни в одной судебной инстанции. Ни один здравомыслящий прокурор не возьмётся выдвинуть обвинение только на основании услышанного вами голоса. Ведь голоса случаются ещё и в клинических случаях? Надеюсь вы понимаете о чём я?

– Но, ведь…, – попыталась что-то вставить учительница, но тут же была остановлена.

– Постойте! Не перебивайте. Дайте договорить. Я всё прекрасно понимаю. Более того, даже склонен вам поверить. Однако уверен, что скандал, судебные разбирательства, которые вообще неизвестно чем могут обернуться для вас в итоге, совсем не прибавят вам авторитета. И это в самом начале вашей профессиональной карьеры. Скандал с участием учеников. Зачем вам всё это? Поэтому я как опытный, поверьте мне, в этой жизни человек хочу предложить вам мировой вариант.

– Мировой вариант? Что вы имеете в виду? – начиная заметно сдавать свои позиции, осторожно поинтересовалась Елена Николаевна.

– А вот что. Вы не будете делать никаких официальных заявлений в милицию. Более того, вы вообще забудете об этой нехорошей истории сразу, как только покинете этот кабинет. С Олегом я разберусь сам. Поверьте, он получит своё сполна. Ну согласитесь, зачем в таком юном возрасте ломать парню судьбу? Молодость. Она склонна к совершению ошибок. Не так ли? Этому пострадавшему мальчику я разумеется тоже помогу. А вот вам я посодействую особо. Вы о научной карьере не задумывались? Аспирантура кафедры иностранных языков нашего университета думаю вас вполне устроит. Вы будете зачислены туда в течение недели. Это максимум.

Молодая учительница вопросительно подняла глаза на чиновника. Она ещё больше открыла рот и застыла в поисках подходящего ответа, который от неожиданности застрял где-то глубоко в голове. Пускаться в такие сделки ей, в сущности ещё совсем молодой девушке, разумеется никогда раньше не приходилось. И неизвестно, пришлось бы когда-нибудь вообще, не случись такое странное происшествие. В эти минуты её комсомольская совесть всё ещё пыталась отбить яростные атаки, то ли человеческой алчности, то ли вполне объяснимого желания устроить свою жизнь. Но пострадавший ради её спасения мальчик, никак не вписывался в образ удачного стечения обстоятельств.

Действительно очень опытный в подобных делах не только чиновник, но и большой психолог по своей натуре, Сергей Васильевич не мог не почувствовать минутное колебание молодой учительницы, и тут же помог ей сделать, нужный ему выбор.

– Ну вот и отлично! – резюмировал он победным тоном.

– Но…, – неуверенно протянула в ответ «англичанка»

– Нет. Нет. Никаких, но! Не говорите больше ничего. Мы всё уже с вами только что решили. Ведь так? – уже вполне дружелюбно надавил на неё Бурцев. – И поверьте, я своё слово держать умею! Надеюсь и вы тоже. Кстати, как фамилии тех двоих, что так же были там вместе с вами?

С этими словами он будучи уверенным, что майор находится за дверью и наверняка подслушивает их разговор, громко позвал того войти.

– Ну, вот. Мы с Еленой Николаевной всё решили мирно, – сообщил он заместителю начальника отделения. – Девушка она умная. Вся её светлая жизнь впереди. И она это прекрасно понимает. В общем никакого заявления не будет. А в остальном мы разберёмся сами по-семейному.

Затем он попросил Синельникова записать фамилии названных мальчиков и немедленно выяснить у них все обстоятельства дела, выделив интонацией: «Сохраняя конфиденциальность».

Учительница хотела что-то добавить. То ли попрощаться, то ли что-то ещё, но Сергей Васильевич решительно оборвал её не начатую фразу: «До свидания, Елена Николаевна. Вам на днях позвонят. Возможно и раньше. До свидания!»

Всю дорогу домой она шла словно зомбированная голосом и твёрдой интонацией профессионального чиновника и юриста. Она прекрасно понимала, что ей впервые в жизни пришлось пойти на сделку со своей совестью. Портреты героев пионеров и комсомольцев, развешенные в галерее её сознания, вдруг сменились неразборчивыми очень пёстрыми кубическими формами. Неожиданный карьерный взлёт, обещанный чиновником девушке, закружил голову в каком-то пьяном вальсе, не давая опомниться ни на секунду.

Ей по-прежнему не верилось, что всё это стало возможным вот так вдруг, благодаря стечению непонятных ей обстоятельств и действительно несчастному случаю. Небольшому эпизоду из её жизни, где она случайно сыграв роль второго плана, получила главный приз. А истинный герой разыгранной трагедии, простой честный мальчик в этот самый момент уже лежал на больничной койке травматологического отделения городской больницы, тяжело приходя в сознание.

«Бегите, Елена Николаевна! Бегите! – вдруг посоветовал ей кто-то в её голове». И она побежала вперёд без оглядки по тёмной осенней улице, не желая больше думать, страдать, а может быть даже радоваться внезапно возникшему в её жизни удачному повороту судьбы.

Её река времени отныне потекла уже в ином направлении, оставив позади крутой перекат, изменивший в одночасье её, некогда плавное течение.

На пороге собственной квартиры Бурцев появился с раскрасневшимся и перекошенным от злобы лицом.

– Где он? – начал Сергей Васильевич с порога, даже не думая раздеваться.

– Серёжа, что случилось? Серёжа, тебе нельзя волноваться! – кинулась ему навстречу перепуганная жена.

– Где этот подонок? – заревел он в ответ словно медведь.

– Серёжа, спокойно! Прошу тебя! Возьми себя в руки! Серёжа! – всё ещё не теряя надежды успокоить мужа, приговаривала Наталья Фёдоровна пытаясь его обнять.

Сергей Васильевич уверенно, одной рукой отодвинул жену в сторону и, не снимая уличной обуви, направился в комнату сына. Олег, уже не однократно испытавший на себе тяжёлую отцовскую руку, услышав о его приходе моментально заперся в комнате. Бурцев дёрнул дверную ручку и обнаружив, что дверь закрыта, начал грузно стучать по ней кулаком.

– Открывай, гадёныш! Или я сейчас дверь выломаю к чёртовой матери! Открывай, кому сказал!

– Серёжа, прошу тебя! Успокойся! Соседи услышат. Ты же большой человек, Серёжа! Ну, нельзя же так, – пустила в ход свои главные аргументы Наталья Фёдоровна.

Сергей Васильевич что-то прорычал в ответ, глядя на закрытую дверь, и повернулся лицом к жене, которая только этого и ждала. Ласково поглаживая рукава его пиджака и плавно понижая тон, она заворковала тихим, и нежным голосом.

– Вот. Хорошо. Успокойся ради бога и объясни наконец толком, что случилось?

– Что случилось?! Что случилось, ты спрашиваешь? Это ты у него сначала спроси, что случилось? – и Сергей Васильевич грубо ткнул пальцем в дверь. – Пусть этот негодяй расскажет, почему его отец битых два часа, вместо того чтобы заниматься неотложными делами, сидел в отделении милиции и отмазывал его от тюрьмы!

– Что ты такое говоришь? – всплеснув вверх руками, воскликнула мать.

– Что говоришь, что говоришь? Ладно, этому балбесу наплевать на своё будущее! Так ведь он, паршивец, всю мою карьеру одним махом коту под хвост мог пустить! Едва затихла эта история с его любовными похождениями в крымском лагере, так он снова за своё взялся.

– Что значит снова за своё? Он что опять…? – прикрывая ладонями рот и переходя на шёпот, осторожно выговорила Наталья Фёдоровна.

– Нет. На сей раз не девочка испорченная, нет. На сей раз мальчик поломанный и учительница, оказавшаяся втянутой в его аферу. Ставшая к тому же свидетелем по делу. Ты понимаешь? По уголовному делу! Наш сын у-го-лов-ник!

– Какой кошмар! Что же делать? – начала причитать теперь уже не на шутку перепуганная жена.

– Что же делать? А ничего уже не надо делать. Нужно снова упасть в ноги папе и просить о прощении. И благодарить папу за то, что он сегодня в очередной раз всё замял. А завтра за это папе придётся между прочим унижаться и кое-кого благодарить за услугу. А потом в ответ оказывать уже свою. Открывай дверь, трус несчастный!

В квартире на некоторое время повисла пауза. Затем дверной замок начал медленно проворачиваться, словно в раздумье, а стоит ли, а может лучше ещё подождать и наконец издал характерный щелчок?

Сергей Васильевич толкнул дверь от себя и хотел войти внутрь, но между сыном и отцом мышью пронырнула мать.

– Серёжа, спокойно! Ты взрослый мужчина. Будь благоразумным, пожалуйста, – слегка заикаясь затараторила она.

Когда страсти понемногу утихли, Бурцев уже сидя в домашнем кресле обратился к Олегу, не поднимая глаз. Он тяжело положил голову на правую руку и прикрыл глаза.

– Ну! Расскажи теперь ради чего ты затеял этот спектакль со своими одноклассниками и учительницей? И не забудь объяснить, за что ты избил … Этого… Как его?

– Димона, – наконец раскрыл рот Олег.

– Да, возможно. Хотя мне всё равно как его зовут. Мне нужны твои разъяснения. Я жду!

Было видно, что Олег пытается обдумать свой ответ, но объяснение всё равно получилось неуверенным и сбивчивым.

– Всё должно было пойти не так. Я не хотел. Просто этот козёл поломал все мои планы!

– Поломал планы, говоришь? – снова начал закипать отец и посмотрел на сына. – А ты ему за это поломал рёбра значит?! Да ещё и мозги отшиб, кажется! – продолжил за него Сергей Васильевич.

– Он меня разозлил! Я не хотел! – выкрикнул Олег, но тут же осёкся.

– Быстро отвечай мне, что это за планы у тебя такие наполеоновские были?!

– Я хотел его подставить. Он должен был изобразить разбойное нападение, а я должен был вызвать в этот момент милицию. Вот и всё!

– И, всё?! То есть, ты хочешь сказать, что вот так запросто ты хотел подставить человека под статью? Ты, что совсем умом тронулся? – набрав глубоко воздух, выкрикнул Сергей Васильевич.

Услышав объяснения сына, мать мгновенно вмешалась в разговор.

– Олежа, ты что? Ты это серьёзно? Ты что, сынок? Зачем? Это ты Диму Кораблёва так? За что? Он же хороший мальчик. Растёт без отца. С бабушкой живёт, кажется. Чем он тебе помешал?

– Дима! Хороший мальчик! – передразнивая мать, начал паясничать Олег. – Да мне вообще плевать на этого Димона!

– Постой, постой. Я кажется начинаю кое-что понимать. Это что, опять девка замешана что ли? Ты это так соперников решил устранять теперь, да? – догадался отец.

– Да, какой он мне соперник? Пацан безусый! – ухмыльнулся Олег в ответ на отцовскую догадку.

– Ты у нас зато не по годам усатый! – парировал Сергей Васильевич, едва сдерживая свой гнев.

– Да! Я мужик! А эта дура решила меня специально позлить. Любовь видите ли у них! А сама постоянно на меня исподтишка поглядывает, да глазки строит.

– Боже мой! Какой кошмар! – схватилась за голову Наталья Фёдоровна.

– Понятно, – сдерживаясь из последних сил, продолжил разговор Сергей Васильевич. – С этим твоим Димоном разобрались. Но ведь там ещё двое твоих одноклассников было!

– Как?! Ещё двое?! – воскликнула Наталья Фёдоровна и закатила глаза в потолок.

– Да, мать! Представь себе. Ещё два балбеса!

– Вот именно, что балбеса! – тут же ловко перехватил отцовскую фразу Олег. – Эти двое вообще имеют головы только для того, чтобы шапки свои дурацкие на них носить.

– И, что? Что из этого? Это повод, чтобы и их тоже под статью? – повысил голос отец.

– Ничего. Зато мозгами своими может научаться шевелить, дебилы! Эта школа вообще нашпигована сплошными идиотами! – высокомерно заявил Олег.

Сергей Васильевич решительно поднялся из кресла и нервно заходил по комнате.

– Так. Я больше этого терпеть не в силах. Хватит. Завтра ты в школу не идёшь. Ты вообще больше в эту школу не пойдёшь. Понял? Мать! Собирай ему вещи. Завтра же ты увезёшь его к маме в Саратов. И молчать всем! Не хочу даже слышать никаких возражений!

– Серёжа! А как же университет? Ему же на следующей неделе уже на подготовительные курсы идти надо, – попыталась заступиться Наталья Фёдоровна.

– Университет? Чтобы он там ещё чего похлеще натворил? Нет уж! В военное училище он у меня пойдёт. Вот там и будет его университет. Таких балбесов только армия исправит! К тому же он у нас стратег, как видишь. В армии как раз такие стратеги нужны. Ой, как нужны!

– Серёжа! – попыталась вставить своё слово Наталья Фёдоровна, но тут же была остановлена гулким ударом кулака по крепкому обеденному столу.

– Молчать! Я всё сказал! Завтра же к бабушке. И не дай бог тебе хоть муху там обидеть! Больше я тебя отмазывать не буду.

Река, река. Могущественная река времени! Каким же плавным было её течение ещё вчера. Как ласково она несла в своих водах баловня по имени Олег. И вот неожиданный каскад, изгиб, а за ним уже совсем другое течение подхватывает его, и несёт на острые пороги. Пронесёт ли теперь?

На больничной койке Кораблёв пролежал не долго. Около недели. Врачи диагностировали сотрясение мозга и несколько сломанных и треснувших рёбер. После необходимой терапии с ссадинами и синяками на лице его благополучно отправили на домашнее излечение сроком ещё на две недели.

К его большому удивлению за все эти, казалось бесконечные дни, его ни разу не пришли навестить одноклассники. Однако больше всего его беспокоило поведение Жанны и её внезапно оглохший телефон.

Несколько раз он порывался выйти из дома, чтобы встретить её по дороге из школы, но любимая бабушка каждый раз мужественно преграждала ему путь. Она почти силой загоняла его обратно в постель, требуя соблюдать назначения докторов. Но Димон, данным ему от природы чутьём подозревал, что бабушка знает нечто больше, чем положено ему. И потому он ещё настойчивее продолжал крутить циферблат телефонного аппарата в тщетной надежде услышать голос любимой девушки. Но телефон по-прежнему продолжал лишь длинно и монотонно мычать, обрываясь серией своих коротких однообразных гудков.

Всё разрешилось только, когда он вернулся на занятия в школу.

Перемены, которые произошли за такой короткий срок в классе и школе, были по истине грандиозными. В числе одноклассников он больше не застал Олега, спешно уехавшего к бабушке в Саратов. Не было среди учеников и Пашкея, который почему-то перешёл в школу, находившуюся даже не в их районе. Молодая англичанка тоже больше не преподавала в школе. А их классным руководителем теперь стал учитель физики, очень нудный и придирчивый тип.

Но самым страшным известием для Димона стало известие об отъезде Жанны. Её отец кадровый военный получил срочный перевод куда-то на Дальний Восток и они в одночасье покинули город всей семьёй.

Кораблёв прекрасно понимал, что все эти события были непосредственно связаны с их происшествием. И никто кроме отца Олега не мог устроить подобные перестановки.

В сущности, Димону было бы вообще глубоко наплевать на все эти изменения в школе, если бы не отъезд Жанны! Она ни разу не навестила его ни в больнице, ни дома. Она даже не позвонила ему перед отъездом? Неужели его случайные подозрения были не напрасны? Неужели он, в самом деле, был лишь игрушкой в её руках? Но почему, за что? Димон непрерывно терзал себя подобными вопросами, не в силах найти на них адекватный ответ.

На все его расспросы одноклассники лишь пожимали плечами, но внятно объяснить ничего не могли.

В надежде узнать хоть что-то, он выбрал однажды удобный момент и прижал к стенке Женька, который замешкался в спортивной раздевалке. Насмерть запуганный в отделении милиции толстячок, поначалу только брызгал слюной и что-то очень сбивчиво бубнил себе под нос. Однако лёгкий удар под дых мгновенно привёл его в чувства и он в хронологической последовательности быстро рассказал о том, как ребята покинули класс. Никаких дополнительных подробностей, особенно про Жанну, он так и не сообщил.

На выходе из раздевалки Женёк вдруг набрался смелости, окрикнул Кораблёва и спросил: «Слушай! Я до сих пор не могу понять! Как ты догадался, что это подстава?»

– Подстава? – удивился Димон.

– Ну, да. Ну, что Олег всё это затеял только для того, чтобы тебя, как грабителя, милиции выдать! – пояснил Женёк и тут же осёкся, понимая, что проболтался. – Только ты это… Не говори никому, ладно? А то мне от ментов попадёт здорово!

– Ах, вот оно что? А, я-то думал! – воскликнул Кораблёв, глядя на испуганного одноклассника. – Ладно, ладно, Женёк! Не боись! Всё очень просто. Машины там не было. Помнишь? Олег про машину отцовскую говорил. Не было её там. Просто не было машины. Вот и всё. И Пашкея в сквере тоже не было. А то, что это подставой было, я только что от тебя узнал, спасибо!

Похлопав по плечу, наказанного собственной болтливостью одноклассника, Димон вышел из спортзала, полностью ошарашенный этим новым известием. Карты Олега теперь легли перед ним на стол полностью раскрывшись, но облегчения от этого он так и не получил.

Ещё какое-то время, Кораблёв поддерживал себя уверенностью в том, что обязательно отыщет Жанну. Он даже посетил воинскую часть, где служил её отец, в надежде получить его новый адрес. Но дежурный на КПП быстро остудил его пыл лаконичным отказом. Пойти же к отцу Олега он не решился, прекрасно сознавая тщетность подобной затеи.

Чувство нестерпимой обиды не покидало его не на минуту. Он всё ещё тешил себя надеждой, что догадки его не верны и однажды Жанна позвонит или хотя бы напишет ему. Но почтовый ящик, в который Димон заглядывал дважды день, оставался совершенно безучастным к его надеждам и переживаниям.

Когда все разумные сроки прошли, поселившееся отчаяние впустило к себе ненависть. Ту самую ненависть за предательство, которая до неузнаваемости изуродовала портрет некогда любимой девушки.

И вот однажды Кораблёв словно услышал, как где-то глубоко в груди жалобно взвизгнула и порвалась невидимая струна.

Он подошёл к окну и посмотрел вниз. Димон даже представил, как его уже фактически мёртвое тело летит с пятого этажа, а затем … А затем, словно ударом клюшки, он резко отогнал противную липкую мысль прочь, и задёрнул штору.

Остаток осени и зиму Кораблёв провёл в состоянии глубокой депрессии. Он не выходил на любимый каток погонять шайбу. Даже в кино затащить его было теперь совсем не просто. Появившаяся раздражительность стала мешать его общению со сверстниками и он всё больше времени проводил дома за чтением книг и уроками.

Неукротимая река времени снова безжалостно бросила его на очередной каскад и притопила в бурлящем потоке. Когда же пороги были позади, оказалось, что тёплого и уютного течения уже нет и могучая река теперь стремительно несёт его по направлению к смертельно опасному водопаду, который был ещё не виден, но уже неумолимо стоял на его пути.

Солнце становилось теплее с каждым днём. Снег в городе таял на глазах и новорожденная весна уже рвалась на волю из набухших почек. Воздух насыщенный озоном кружил голову. А восторженное чириканье воробьёв пробуждало в душе какие-то чистые высокие порывы.

Тепло в этом году пришло слишком рано и потому март, перевалив через свою календарную половину, оделся уже по апрельской погоде.

Димон постепенно избавлялся от болезненной тоски. Где-то в прогорклой черноте тающих сугробов растворялись последние, запёкшиеся на душевных ранах корочки кровавой обиды.

Он наконец-то начал вдыхать полной грудью, улавливая забытые ароматы, и радовался первым, пусть ещё не самым ярким, но уже цветным наброскам ранней весны.

Девчонки, словно чувствуя это чудесное исцеление, начали смело оказывать ему свои знаки внимания, что больше не вызывало у него недавнего раздражения.

Прекрасный весенний день близился к завершению. Ближе к вечеру, когда сумерки были уже на пороге, Кораблёв направился в институт на подготовительные курсы. Он как обычно зашёл в трамвай и даже уселся на одиночное сидение у окна ближе к задней площадке.

Через пару остановок полупустой вагон наполнился пассажирами, плотно занявшими центральный проход. Заводчане дружно возвращались домой после дневной смены.

Вдруг, где-то в середине вагона, случайно взглянув поверх голов сидящих пассажиров, Димон заметил знакомое лицо. Они встретились глазами на какое-то мгновение, но Кораблёв всё же успел узнать своего бывшего одноклассника. Пашкей воровато зыркнул в его сторону глазами и тут же спрятался за чужими спинами.

Димон сотни раз видел это выражение лица, готовое совершить очередную подлость. Кривая ухмылка на губах и азартный блеск в глазах всегда появлялись на лице Пашкея, в предвкушении грядущего удовольствия от травли очередной жертвы.

Сомнений не было. Пашкей в вагоне трамвая оказался не случайно и в этот раз его целью был сам Кораблёв.

Бывший классный хулиган сам по себе не вызывал у Димона страха. Его скорее беспокоила неизвестность, связанная с его планами.

До института, оставалось ещё несколько остановок. Времени в запасе было достаточно. И тогда Димон решил пойти на небольшую хитрость. Во время очередной остановки он ловко юркнул между пассажирами в сторону выхода из вагона. Кораблёв выскочил на улицу в самый последний момент, когда закрывающиеся двери, шумно захлопнулись у него за спиной. Взвизгнув, трамвай слегка дёрнулся и, стуча стальными колёсами, покатился дальше.

Димон быстро перебежал через проезжую часть на противоположную сторону улицы и оказался на тротуаре, пролегающем вдоль высокой ажурной ограды большого старинного кладбища, которое растянулось вперёд почти на две трамвайные остановки. Он быстро осмотрелся вокруг и убедившись, что его никто не преследует, спокойно зашагал вперёд.

Расчёт Кораблёва был предельно прост. Он был уверен, что потерявший его Пашкей выскочит следом, но только на следующей остановке. Затем хулиган, наверняка, останется поджидать его, но уже на противоположной стороне улицы там, где находился институт.

Солнце на закате нырнуло в густые облака, впустив на улицы вечерние сумерки раньше времени. Нервно моргая, вдоль проезжей части, начали зажигаться фонарные столбы.

Димон быстро шагал по тротуару, внимательно вглядываясь в противоположную сторону улицы сквозь огни проезжавших машин. Он всё ещё надеялся первым заметить Пашкея и аккуратно разойтись с ним по разным сторонам улицы.

Уже появились очертания следующей трамвайной остановки. Кораблёв был почти уверен, что ему удалось избежать неприятной ему встречи и сорвать задуманный кем-то план. Однако вопреки его ожиданиям, метрах в ста перед собой он вскоре увидел знакомый силуэт.

Пашкей был не один, а в компании ещё двоих парней, опознать которых Димон не смог. Видимо кто-то из них всё же сумел разгадать его манёвр и теперь эти трое, стоя на том же тротуаре, спокойно поджидали его.

Кораблёв бросил случайный взгляд на кладбищенскую ограду и, заметив в ней узкий проход, не задумываясь метнулся в темноту.

– Вон он! – услышал он в тот же момент возбуждённый голос Пашкея. – Айда за ним!

Сердце бешено застучало в груди, а кровь резко ударила ему в виски.

«Охота началась!» – промелькнуло в голове и Димон устремился вглубь кладбища.

Сначала он побежал по широкой главной аллее там, где асфальт уже полностью освободился от снега. Однако вскоре беглец сообразил, что, даже не смотря на темноту, здесь он очень скоро станет лёгкой добычей своих преследователей, и резко свернул в сторону на узкую протоптанную дорожку.

Димон немного сбавил темп и ускоренным шагом двинулся между могил. Удалившись на достаточное расстояние, он остановился, и начал чутко прислушиваться.

В кладбищенской тишине ему слышалось лишь шуршание ещё голых ветвей деревьев, и бешеный стук собственного сердца.

Димон задержал дыхание, а когда снова набрал в лёгкие воздух, то ему показалось, что он дышит слишком громко и надрывно. Беглец постарался успокоиться, но от этого дыхание начало сбиваться только ещё сильнее.

Нервно глотая воздух, он осмотрелся по сторонам. Однако ничего кроме надгробий разглядеть не получалось. Силуэты старинных крестов медленно проявлялись в темноте. И чем дольше он задерживал взгляд, тем больше их становилось. Словно мрачные, молчаливые солдаты, они уверенно наступали на него из потустороннего мира.

Ранее притуплённый спасительным бегством, наконец явился страх. Жуткая картина кладбищенского мрака заставила его тело резко передёрнуться несколько раз подряд.

Путая сознание и лишая способности мыслить и поступать адекватно, коварная паника едва не овладела им. Казалось, ещё мгновение, и он с криком рванёт прочь из своего, наполненного призраками убежища.

Димон крепко сжал кулаки, закрыл глаза, и напрягся всем телом. В памяти неожиданно всплыл эпизод из глубокого детства, когда он, закаляя характер, однажды залез в маленькую подсобную комнату в квартире, и просидел там до тех пор, пока страх темноты не отступил от него навсегда. Воспоминание действительно помогло ему немного придти в себя, но в этот самый момент Кораблёв снова начал ловить в кладбищенской тишине какие-то тревожные звуки.

Наконец голоса преследователей раздались вполне отчётливо, причём сразу с разных сторон. Сначала вдалеке, а затем всё ближе, и ближе.

Димон понял, что они разделились, и приближаются к нему, захватывая в кольцо. Поэтому у него не оставалось иного выбора, чем, сойти с узкой грунтовой дорожки и попытаться спрятаться в гуще могил.

Пробираясь всё дальше вглубь кладбища между старинных надгробий и крестов, он старался ступать, как можно тише.

Однако здесь в тени массивных липовых крон снег растаял не везде, и потому он периодически попадал ногой на трескучий оплавленный наст. В такие моменты он, словно наступивший на мину солдат, замирал на некоторое время, слепо озираясь по сторонам. Беглец понимал, что любое движение, и даже громкий вдох могут легко его выдать в любой момент.

Несмотря на кромешный мрак, он крался, глубоко пригнувшись, стараясь вообще не поднимать голову выше кованых оград. Димон пытался слиться воедино с окружавшими его, гранитными крестами, мрачными молчаливыми ангелами, и массивными постаментами.

Неожиданно, немного привыкшие к темноте глаза, выхватили невдалеке силуэт небольшого склепа и беглец интуитивно направился в сторону возможного убежища.

Обойдя по периметру, высокую кованную ограду, он руками нащупал калитку. На удачу, замка на ней не оказалось и Димон предельно аккуратно потянул калитку на себя. Ещё по-весеннему влажные петли, не издав ни единого звука, плавно провернулись и впустили беглеца внутрь.

Кораблёв приблизился к склепу и оказался, как раз напротив входа, ведущего в чью-то последнюю земную обитель.

Некоторое время он всё ещё решал: входить или нет. Но когда голос Пашкея вдруг послышался совсем рядом, чуть ли не за спиной, Димон, подтянув живот, мгновенно протиснулся в приоткрытую кованную дверь, внутрь склепа.

Там пахло застарелой сыростью, и как показалось Кораблёву, влажным пеплом. Различить в темноте какие-либо предметы было абсолютно невозможно, и тогда Димон постарался на ощупь обследовать пространство. Он расставил в стороны руки, и развёл широко пальцы. Одной рукой он тут же наткнулся на влажную стену, а другая провалилась в холодную пустоту. Тогда он, повернувшись спиной к стене, сделал осторожный шаг вперёд, и почти сразу, уткнулся ногой во что-то твёрдое.

Обнаружив таким образом препятствие, он снова руками начал шарить в темноте, но уже ниже, и только тогда обнаружил каменное надгробие, расположенное посредине траурной опочивальни.

Коснувшись руками, казалось ледяной плиты, он обошёл её вокруг, и присел за постаментом с противоположной стороны от входа. Димон замер, стараясь дышать, как можно тише.

Вскоре он почувствовал, что царящий здесь, жуткий, леденящий холод начал проникать внутрь него самого. Казалось, ещё мгновение, и застывшая густая кровь навсегда застынет, в его вздувшихся на шее венах.

В этот самый момент голоса Пашкея и его спутников раздались совсем близко, а их слова теперь звучали всё отчётливее. Наконец они подошли к склепу и остановились.

– Слышь? Я чё думаю! Он отсюда никак свалить не мог. Где-то тут он. Зуб даю! – поклялся Пашкей, стараясь придать своей речи, как можно более блатную интонацию.

– Ну, тогда лезь! – ответил голос, от которого у Димона пробежали мурашки по всему телу.

Это был тот самый, надменный, не терпящий возражений, до боли знакомый голос. Одним из двух незнакомцев, несомненно, был Олег. И он явно появился здесь, чтобы продолжить свою месть.

Когда Пашкей, выполняя команду своего хозяина, послушно просунул голову внутрь склепа, Димон инстинктивно пригнулся ещё ниже, оказавшись почти на полу.

– Слышь, Олежа! А тут глаз коли, ни черта не видно! Чё делать-то? – раздался гулким эхом в пустых каменных стенах голос верного пса, который явно боялся лезть внутрь.

– На, держи! – и некто третий бросил в ответ коробок спичек, который плюхнулся на мокрые ступени склепа.

После нескольких неудачных попыток зажечь спичку о влажный коробок, Пашкей всё же просунул в щель тщедушный отпрыск огня, который в кромешной темноте едва выхватил очертания надгробия, сооруженного на повышенном постаменте.

– Ух, ты! Да тут гроб стоит! – с нескрываемым страхом, воскликнул хулиган. – Не! Я туда не полезу! Вы как хотите, а я мертвяков с детства это… Не люблю в общем.

Олег и тот третий, уловив его испуг, громко, словно медведи заревели в один голос.

В панике, едва не упав, Пашкей скользнул по влажным ступеням, и мигом вылетел за ограду склепа.

– Вы, чё?! Совсем… это! Вообще, что ли …?! – заикаясь от волнения, набросился смертельно перепуганный хулиган, на своих подельников, которые держась за животы, разрывались от смеха.

– Ладно. Пошли пока «мертвяки» тебя не утащили. Ещё поищем. Куда он отсюда денется? Всё равно найдём, – наконец вдоволь насмеявшись, скомандовал Олег и с хрустом давя под ногами затвердевший наст и мелкие обломки веток, зашагал между оградами куда-то ещё дальше вглубь кладбища.

Неизвестно, сколько бы ещё просидел беглец в своём каменном убежище рядом с почившим под мраморной плитой незнакомцем, если бы не пробирающий до костей холод кладбищенской ночи.

Промозглая сырость заползала под одежду через воротник и рукава куртки, вызывая неуправляемую дрожь в теле, остановить которую никак не удавалось. Некоторое время он ещё пытался сопротивляться, но чувство страха и ощущение жуткого холода, навалившиеся на него одновременно, всё же заставили Димона осторожно выбраться из склепа.

Кораблёв почти на цыпочках вышел за ограду, и снова стал прислушиваться и осматриваться по сторонам. В какой-то момент ему показалось, что он рассмотрел купол кладбищенской церкви и тогда всё так же, украдкой между могил он начал пробираться в её сторону.

В очередной раз, остановившись чтобы прислушаться, Димон будто расслышал чей-то приглушённый кашель, и тут же развернулся лицом по направлению к возможной опасности. До боли в глазах, вглядываясь в темноту, он начал медленно пятиться назад опасаясь вот-вот увидеть кого-то из них прямо перед собой.

Сначала под его ногой едва слышно хрустнула одна ветка, потом вторая. Затем одной ногой он наступил, как ему показалось, на что-то очень мягкое. А ещё через мгновение Димон ощутил прямо под собой странную пустоту, и с громким треском полетел куда-то вниз, падая на спину. Вскоре он ощутил удар всем телом обо что-то очень твёрдое и провалился в беспамятство.

Первым, что он почувствовал, возвращаясь в сознание, были одновременно возникшие ощущения странного тепла и тупой боли в затылке. Превозмогая навалившуюся вдруг слабость, он медленно открыл глаза, и посмотрел прямо перед собой.

Ночное небо, словно проколотое робкими весенними звёздами, показалось каким-то узким, и ещё более далёким. Он попытался пошевелиться, но ни руки, ни ноги не желали его слушаться. Поэтому ему оставалось лишь движением глаз осмотреться по сторонам.

Однако как он не старался, разглядеть хоть что-то рядом с собой, ничего кроме торчащих корней деревьев и полуистлевших листьев, прилипших к ним, ему не удавалось.

Только мрак, и мёртвая тишина, казалось, уже поглотили его целиком. Страх всё сильнее овладевал им.

Попытка глубоко вдохнуть мгновенно отозвалась острой болью в рёбрах. Одновременно Димон почувствовал холодный затхлый запах сырости, напомнивший ему недавнее прибывание в склепе.

– Как в могиле! – тут же родилось жуткое сравнение, умножая его страх и заставляя предпринимать хоть что-то ради собственного спасения. – Нужно постараться подняться. Обязательно! Через не могу, через боль. Господи, как же болит голова! И рёбра тоже. Неужели опять сломал?

Его мысли неожиданно прервались неразборчивой человеческой речью, но очень скоро Димон начал различать в ней отдельные, пока ещё не связанные слова.

– Здесь кто-то есть, – обрадовался Кораблёв.

Он хотел позвать на помощь, и даже чуть-чуть сумел приподнять голову, когда ясно услышал голоса прямо над собой, откуда-то сверху.

– Я же говорил, что никуда он от нас не денется. Ну, что Димуля? Добегался? – услышал он торжествующий голос Олега, вставшего ногами на край могильной ямы.

– Ага. И уже сам в могилу залез! Копать ни чё не надо, – заржал следом Пашкей.

– В могилу? Какую могилу? Этого не может быть! – стремительно закружились в голове мысли, и бешено застучало сердце. – Так значит я, всё-таки, в могиле?!

Димон напрягся всем телом, чтобы снова приподнять голову, как сразу почувствовал разливающееся тепло, в области затылка, и почти потерял сознание. Даже то немногое, что он мог видеть перед собой, поплыло перед глазами, и он бессильно уронил голову на землю.

На уши начал давить очень неприятный звук, который плавно менял свою тональность. Кораблёв, то проваливался с гулом в какую-то вязкую глубокую пустоту, то со звоном возвращался наверх, различая лишь отдельные фразы. Но разобрать их смысл он всё-таки сумел.

– Ну, что? Свой выбор он сделал сам, – холодно произнёс Олег. – В могилу, так в могилу. Слышь, ребятки? А, ну! Помогите-ка мне его похоронить, – совершенно серьёзно обратился он к подельникам.

– Эй! Вы, чё пацаны?! Олег! Ты это серьёзно, что ли? – взволнованно вмешался в разговор третий.

– Оппа! Задрейфил! – воскликнул в ответ Олег. – Пашкей! Ты что за бздуна сюда привёл? А?!

– Олежа! Погоди. Это.., – начал запинаться хулиган, – Ну, и ладно. Мы, чё? Вдвоём что ли не справимся? – и верный пёс тут же начал пятками бить о края ямы, сбрасывая туда размякшую землю вперемешку с отвердевшим к вечеру снегом.

– Не, парни! Мы так не договаривались. Одно дело, накатить, а тут.… Не! Вы как хотите, а я на это не подписывался, – уже дрожащим голосом заявил третий, медленно пятясь назад. Затем он неуклюже споткнулся, едва не упав, и быстро развернувшись, помчался прочь между могил в сторону главного выхода.

В это время на лицо и куртку Димона продолжала сыпаться сырая земля, комки влажного снега, и различный мусор из обломок сухих веток и гнилой листвы.

– Вот так. Вот так, – подключаясь к Пашкею, с нескрываемым удовольствием злобно бил землю своими каблуками Олег.

От одной только мысли о том, что его бывшие одноклассники сейчас закапывают его живьём в какой-то старой могиле, Кораблёву стало по-настоящему жутко. Страх пережитый среди надгробных крестов и внутри склепа, теперь мог показаться ему детской игрой по сравнению с ощущениями погребаемого заживо человека.

Как ни странно, но это придало ему немного сил, и Димон даже попытался крикнуть. Но в открывшийся рот тут же попала земля, от чего он только громко закашлялся, а затем глухо захрипел.

Кораблёв снова попробовал привстать, но вместо этого опять сумел лишь немного приподнять голову, на которую сверху с новой силой полетели комки талого снега и грязи. Травма в затылке, видимо, оказалась действительно серьёзной и Димон снова беспомощно уронил голову и едва не потерял сознание.

В это время расторопный Пашкей сумел разглядеть, валявшуюся неподалёку, крепкую обломанную ветку, и теперь всё активнее ковырял ею верхние слои растаявшего грунта, сбрасывая их вниз.

Сырая могила, постепенно осыпаясь по краям, всё быстрее наполнялась влажным тяжёлыми комьями земли вперемешку со снегом.

Находящийся в полузабытьи, Димон несмотря ни на что, всё же осознавал весь ужас и беспомощность своего положения. Некоторое время он даже пытался бороться за свою жизнь. Он шевелил головой и сбрасывал с лица ошмётки земли, чтобы иметь возможность дышать.

В какой-то момент непрерывный гул в ушах вдруг исчез.

Всем телом Кораблёв почувствовал очень странную лёгкость, и ему привиделось, что приятный тёплый свет вдруг заполнил пространство могилы. И в его мягком струящемся потоке появился тот самый знакомый мужской силуэт, который раньше часто являлся ему во сне.

Впервые Димон увидел своего вечного незнакомца в полный рост. Это был мужчина, одетый в очень длинное, словно платье, одеяние с высоким головным убором. Лицо незнакомца по-прежнему различить было невозможно из-за яркого света, который разливался за его спиной. Но при этом Димон почему-то понимал, что мужчина внимательно смотрит на него.

Тогда Кораблёв решил позвать его на помощь, но сделать это ему было неимоверно трудно. Налитые будто свинцом скулы, отказывались шевелиться. Поэтому, выдавленные с неимоверным усилием слова, получались протяжными и неразборчивыми, и скорее походили на мычание, чем на связанную человеческую речь.

Однако незнакомец очевидно понял его просьбу и, выдержав небольшую паузу, всё так же молча и величественно протянул вперёд свою правую руку. Следом яркий, но очень тёплый и необыкновенно мощный пучок света вырвался из-за его спины вслед за вытянутой рукой и ударил Димону в грудь. Ощутив мощный толчок в область солнечного сплетения, Димон резко и глубоко вдохнул, и широко раскрыл глаза. Тёплый свет мгновенно исчез. А вместо этого он увидел острый луч ручного фонаря, который пронзил непролазную темноту старинного кладбища, прямо над его могилой.

– Эй! Вы кто такие?! Вы что там творите?! – послышался взволнованный мужской голос.

– Валим! Ноги! – быстро скомандовал Олег и тут же метнулся прочь.

Пашкей резко развернулся на голос и с силой швырнул палку в сторону мужчины, который быстро приближался к ним с фонарём в руках, а затем так же устремился следом за своим хозяином.

– Ах вы, негодяи! – услышал Димон сверху над собой, когда незнакомый спаситель уже подбежал к яме.

Мужчина направил фонарь вниз, выхватив присыпанного землёй человека, и ахнул от испуга.

– Не может быть? – воскликнул он, и наклонился, чтобы разглядеть лицо. – Ведь и вправду закапывали! Постой! Да, это ж не покойник! Эй! Парень! Ты живой?

Кораблёв только сумел промычать в ответ что-то несвязанное, ставшим его последним воспоминанием о том страшном вечере.

– Господи! Да, как же это может быть? Живьём закапывать! Ироды! Антихристы! – продолжил причитать, одетый в рясу мужчина, и начал осторожно сползать в могильную яму.

Вторгшийся с рёвом через центральный вход, УАЗик дежурной оперативной группы окончательно растревожил кладбищенскую тишину.

Поочерёдно, выхватывая из темноты сгрудившиеся могильные кресты, он в свете включённых фар, наконец, обнаружил бригаду врачей скорой помощи, а также троих мужчин, один из которых был облачён в одежду священнослужителя.

Накануне, не дожидаясь приезда скорой, дьякон кладбищенской церкви отец Василий успел позвать на помощь с улицы ещё двоих мужчин, и они втроём высвободили Димона из-под завала, и вытащили наверх.

Над обездвиженным телом уже суетились врач и фельдшер неотложки, когда старший группы, с лейтенантскими погонами на плечах, выскочил из автомобиля и энергичным шагом приблизился к ним.

– Что с ним? Живой? Это хорошо, – на ходу начал выяснять он. – Значит, для криминалиста пока работы нет.

– Как сказать. У него черепно-мозговая травма в области затылка. Нужно скорее везти в больницу. Дело серьёзное, – сообщил ему врач.

– Как думаете? Удар? – поинтересовался молодой руководитель оперативной группы.

– Сейчас сказать трудно. Его извлекли из ямы с этим повреждением. Могли, конечно, и стукнуть сначала. Но мог и после падения получить, – пояснил доктор. – Если можно, вы нас тут больше не задерживайте, молодой человек. Парня спасать нужно. Он практически без сознания.

– Понятно, понятно. Конечно, увозите, раз так, – быстро согласился лейтенант. – Сейчас только несколько снимков на месте события сделаем и можете сразу уезжать, – добавил он и кому-то махнул рукой, подзывая к себе.

Быстро оценив обстановку, молодой оперативник скоро выяснил, кто из присутствующих является главным свидетелем, сделавшим звонок в милицию. Затем он вежливо отвёл священника в сторонку и начал расспрашивать о подробностях происшествия.

– Я в это время, можно сказать, случайно из церкви вышел, – начал свой рассказ отец Василий, невысокий мужчина среднего телосложения в возрасте около пятидесяти лет. – Гляжу, по главной аллее сначала один человек пробежал, а спустя некоторое время ещё трое. Я сначала подумал, что опять кто-то на спор по вечернему кладбищу бегает. Знаете, как часто бывает? Поспорит молодёжь между собой, и ну по кладбищу носиться между могил. Место сами понимаете, не самое весёлое для мирянина, особенно когда стемнеет. Жутко многим бывает с непривычки-то. Вот они и испытывают друг друга на смелость. Ну, пробежали и пробежали, думаю. А сам в храм вернулся. Вернуться-то вернулся, а душа не на месте. За что не возьмусь, всё из рук валится, а ноги сами опять на улицу ведут. Видать Господь сподобил меня в этот момент спасти этого парня.

– Так, так, понимаю – перебил его оперативник. – Но, ближе к делу, пожалуйста.

– Да, да. Конечно, – согласился дьякон и продолжил. – Так вот, вышел я снова на улицу и начал прислушиваться. Вдруг слышу, треск раздался. Жуткий такой треск. А следом голоса послышались и быстрые шаги. Потом голоса стали громче. Слов я не мог расслышать, но мне показалось, что ругаются они. Потом один из них пробежал по главной аллее на выход, а ещё двое остались.

– Вы говорите двое? Как вы это определили? – попросил уточнить лейтенант.

– Так по голосам. Я ведь ясно потом слышал два голоса, – уточнил священник. – Тогда я подумал, что это хулиганы решили над захоронениями поглумиться. Кладбище-то старинное. Но милицию сразу вызывать не стал, а решил сначала сам выяснить в чём дело. Отправился в храм за фонарём, а затем вернулся и в темноте начал к ним потихоньку подкрадываться. А уж когда расслышал, о чём они говорят между собой, включил фонарь и начал их прогонять.

– И о чем же они говорили?

– Я сначала ушам своим не поверил. Мне показалось, будто они его живьём в эту самую могилу закапывали. Вы представляете?!

– А может наоборот достать из ямы пытались? Вы ничего не путаете?

– Ну, что вы, молодой человек? Я в своём уме, чтобы понять, о чём люди говорят. К тому же, когда я кричать начал, они сразу убежали. Испугались, значит. Причём один из них, в меня палкой зашвырнул! Негодяй! Прости Господи его грешную душу! Что ж это в душах людских твориться стало, если они живого человека в могилу загнали, и землёй засыпать начали?!

– Скажите! А как могло случиться, что потерпевший в неё угодить умудрился. Её, что? Накануне для захоронения приготовили? – аккуратно перебил священника своим вопросом милиционер.

– Что, вы! Тут давно никого не хоронят. Кладбище это уж очень старое. Если только к близким родственникам подхоранивают, да и то всё реже. Сам ума не приложу, откуда эта яма взялась. Бывает, конечно, по весне, что могилы подмывает. Но не так же. Тут метра полтора, а то и все два будет.

– Да, да. Действительно очень странно, – согласился лейтенант и, поблагодарив свидетеля, крикнул кому-то из группы. – Иксанов! Прими человека и запротоколируй показания.

Сам же в это время он осторожно приблизился к краю странного захоронения и посветил мощным фонарём вниз.

– Так! Не понял. Что это там? – удивился он, обращаясь как бы ко всем сразу.

Лейтенанта мгновенно обступили коллеги, устремив свои взгляды на дно могилы.

– Где? – послышался из темноты чей-то вопрос.

– Да, вот же! Вон. Что-то каменное, похоже, торчит, – пояснил милиционер и, передав фонарь стоявшему рядом сержанту, лихо соскочил вниз.

Ботинки тут же чвакнули в земляной жиже, и лейтенант едва устоял на ногах, теряя равновесие.

– Ну-ка! – скомандовал он. – Достань-ка мне лопатку из машины и посвети сюда фонарём!

Как только лейтенанту передали короткую сапёрную лопатку, он начал энергично раскапывать днище могилы, то и дело, с лязганьем натыкаясь на что-то каменное.

Вскоре оказалось, что предметом, укрытым в земле на дне могилы, оказался очень необычный гранитный памятник. Его верхняя часть не венчалась как обычно крестом, а имела форму наклонной прямоугольной площадки, напоминавшей собой классическую кафедру.

– Ну, что? Думаю, всё понятно. Вот откуда у него травма затылка появилась. Ну-ка! Скиньте-ка мне сюда фонарь! – крикнул лейтенант и начал рукой стирать грязь, на проступающих на камне буквах. – Не пойму, что тут написано.

– Возможно это латынь, или старославянский. На этом месте обычно молитвы писали, – попытался разъяснить отец Василий. – Вы не сверху, а сбоку! Сбоку надпись поищите. Сбоку!

Молодой сотрудник ещё несколько раз копнул сначала с одного бока каменной глыбы, а затем с другого.

– Нет. Ничего не видно. Хотя, скорее, это на рисунки какие-то похоже, – сообщил он.

– Значит надпись на обратной стороне, – предположил дьякон.

– На обратной, говорите? – подхватил тут же лейтенант. – А, ну! Тащи трос и подгоняй задом машину! Сейчас узнаем, что это на самом деле, – с нескрываемым азартом, снова скомандовал он своим подчинённым.

Вскоре, выплёвывая из-под колёс брызги растревоженной земли, служебный УАЗ с надрывом медленно потянул, и наконец, вытащил на поверхность обелиск в виде гранитного аналоя, точно такого же, какой обычно находится перед алтарём в православной церкви. Отец Василий, разумеется, первым с нескрываемым интересом подбежал к памятнику, пытаясь отыскать надпись, хранящую информацию о его владельце.

– Свет! Пожалуйста! Ещё света! Вот сюда, если можно, – попросил он милиционеров, и склонился над памятником, расчищая голыми руками обнаруженную надпись.

Спустя несколько минут, священник, словно по слогам прочитал вслух: «Здесь покоится, служивший 34 года престолу Божию, Креста Воздвиженской церкви, протоиерей Александр Иванов Агринский, упокоившийся 23 сентября 1849 года 54 лет от роду».

В воздухе повисла поистине гробовая тишина.

– Не может этого быть! – заговорил первым, изумлённый дьякон. – Мы знаем все могилы священников, захороненных на этом кладбище. И уж тем более, служивших в нашем храме. А тут.… Хотя постойте, постойте. Какой там год? Кажется, 1849? – и, он снова нагнулся, чтобы уточнить дату. – Да. Именно так. Припоминаю. В книгах, кажется, не хватает нескольких страниц. А вдруг это как раз …, – не закончив начатой фразы, и не давая больше никаких объяснений, диакон быстрыми широкими шагами почти побежал в сторону церкви.

Ропот удивления среди собравшихся, оборвал неожиданный вопрос молодого лейтенанта.

– Та-ак, – протянул он, размышляя вслух. – Хорошо. Памятник мы нашли. Старинный. Мало того, загадочный, как оказалось. Это любопытно. А где сам захороненный? Памятник есть, а останков нет? Как так?

Его неожиданное открытие прервал свет мощных фар, и шорох покрышек приближающегося автомобиля. Из подъехавшей по главной аллее кладбища служебной «Волги» серого цвета, вышел человек в форме подполковника милиции и с места громко обратился к присутствующим: «Что здесь происходит? Кто старший в оперативной группе? Ко мне, быстро!»

– Лейтенант Сабиров, товарищ подполковник! – выскочил с докладом молодой офицер, и вытянулся перед начальством.

– Сабиров? Из новеньких? – поинтересовался подполковник, с любопытством разглядывая перепачканного землёй сотрудника.

– Так точно! После юрфака университета, – браво отрапортовал лейтенант.

– Юрфак, юрфак, – дважды повторил полковник, о чём-то размышляя на ходу. – Юрфак, говоришь? Это хорошо, что юрфак. А ну, пойдём! – и он жестом пригласил лейтенанта отойти в сторону от машины.

Там он попросил подробно доложить ему о деталях происшествия, и внимательно выслушал устный доклад.

– Да-а-а.., – покачал головой подполковник. – Нехорошее дельце! Очень нехорошее! – повторил он, продолжая обдумывать ситуацию. – А вы что думаете по этому поводу, лейтенант?

– Думаю, что не стоит спешить с выводами, товарищ подполковник! – не задумываясь выпалил в ответ молодой сотрудник. – Слишком много вопросов и, я бы даже сказал мистики, в определённом смысле. Соберём улики, проанализируем и тогда возможно выйдем на какую-то определённую версию. А, пока…

– А пока, – тут же подхватил его соображения подполковник. – Держим рот на замке!

– Так точно! Я всё понимаю. У меня муха не пролетит в сторону газетчиков. Мы с журфаком бок о бок пять лет прожили. Я их повадки хорошо знаю! – усмехнулся лейтенант, явно желая прибавить себе авторитета.

Подполковник молча заглянул Сабирову в глаза, словно пытался до смотреться до самого потаённого уголка его души, а затем закрыв своей широкой спиной

от остальных, почти на ухо произнёс.

– Значит так, лейтенант. Вижу, парень ты не глупый. Это хорошо. Мне умные люди, ой как нужны! Дураков вокруг пруд пруди, а вот ум – это особый дар. Ко мне в следственный отдел пойдёшь?

– В следственный? – немного растеряно переспросил вчерашний студент, но ответить не успел. Не дожидаясь его согласия, за него всё решил сам подполковник.

– Кто я знаешь, надеюсь. С завтрашнего дня будешь под моим личным руководством работать. Посмотрим, что из тебя получится. Карьера твоя теперь целиком зависит от меня. Намотай это себе на ус. Понял? Дело это я к себе забираю, но работать над ним будешь по-прежнему ты. Обо всех обстоятельствах докладывать будешь лично мне. Только мне! Ты это хорошо усёк? Начальника твоего о переводе я сам предупрежу. И не дай бог, если хоть что-то просочится в прессу. Не дай бог! – и подполковник осмотрелся по сторонам, словно желая убедиться, что их сейчас действительно никто не слышит. – Раз уж ты попал на это дело, то тебе его и …, – однако он не договорил, а вместо этого ещё раз внимательно посмотрел будущему следователю в глаза. – Завтра с утра сразу ко мне. Там всё обсудим. А пока сворачивай свои раскопки. Это уже не наше дело. Пусть тут «истфак» твоего университета занимается, – и он по-отечески похлопал лейтенанта по плечу.

Подполковнику явно понравилась собственная шутка. Он улыбнулся. А затем достал пачку дорогих американских сигарет, и собрался закурить.

– Угощайся, лейтенант, – предложил он прикурить Сабирову.

– Спасибо, товарищ подполковник! Не курю! – гордо заявил его новый сотрудник.

– Да, да… Не курю, – задумался старший офицер, извлекая из кармана, бензиновую зажигалку. – Не курю. Первый признак того, что ты у нас ещё новенький. Кстати, тебе совсем не обязательно носить форму. У нас следователи обычно в штатском работают. Форму для наград побереги. Надеюсь, ты меня понял.

Подполковник ещё раз оглядел перепачканный грязью мундир и обувь молодого сотрудника, ухмыльнулся и, развернувшись, не спеша, зашагал в сторону своей служебной «Волги».

Позже, Сабиров часто будет вспоминать эту первую встречу с начальником следственного управления города, подполковником Сергеем Васильевичем Зиминым. В тот вечер он совершенно случайно проезжал мимо кладбища и из окна своего служебного автомобиля заметил свет автомобильных фар в его глубине.

Именно он вскоре поможет молодому сотруднику трезво взглянуть на работу следователя в реальных условиях, и научит его лавировать в вечно пересекающихся интересах сильных мира сего. Именно с его помощью Сабиров научится идти на разумные компромиссы там, где расклад сил будет складываться явно не в его пользу, а также извлекать дорогие зёрна победы даже из неизбежных поражений.

В тот судьбоносный для будущего следователя вечер, река времени, словно в омут затянула его с головой в бесконечный круговорот чужих течений, окунаться в которые ему предстояло затем всю его жизнь.

Видение необыкновенно приятного тёплого света снова вернулось к Димону, когда он окончательно провалился в полное беспамятство.

Словно мягкие струи воды, нежный поток света теперь струился ему навстречу, плавно обтекая тело со всех сторон. Димон почувствовал приятную лёгкость, и едва ощутимое покачивание.

Однако вскоре, это монотонное пространство пронзили яркие, тонкие лучи, которые начали изгибаться, образуя волнистую поверхность. Волна. Одна, вторая, третья, побежали, обгоняя друг друга.

Димон сделал попытку пошевелиться и тут же ощутил себя погружённым в нечто густое и тёплое. Вода! Догадался он.

И вот уже широкая река уверенно подхватила его, и понесла куда-то вперёд. Димон поплыл в чистых прозрачных водах, испытывая ни с чем несравнимое блаженство.

Вдруг поверхность реки задрожала и начала бурлить и пениться, словно подпираемая кем-то изнутри. И тогда его изумлённому взору предстала ещё более фантастическая картина. Сквозь вспененную поверхность стали пробиваться невысокие фонтаны кристально чистой воды, которые постепенно начали принимать совершенно определённые формы. В восходящих потоках появились прозрачные человеческие фигуры, которых становилось всё больше, и больше. Мама? Отец? Дед? Бабушка! Да, безусловно. Это были они! И они оживали на глазах, оставаясь сотканными из этой жидкой материи.

Всё вокруг теперь выстраивалось из струящихся снизу потоков. Прямо на его глазах появлялись такие же полупрозрачные дороги, дома, улицы, его родной город. Мир, плывущий между двух берегов реки сверкал и переливался, словно в лучах яркого летнего солнца.

Это было похоже на огромный ледяной город, который обычно возводят в зимние праздники, но с той лишь разницей, что строительным материалом теперь был не лёд, а действительно живая вода. Поэтому всё, что он видел в этот момент перед собой, казалось живым и почти реальным.

Постепенно Димон начал ощущать способность самостоятельно перемещаться в этом новом пространстве и сразу направился навстречу родителям. Сначала он увидел их в образе молодожёнов. Мама была беременна, а отец имел внешность очень счастливого человека. И стоило Димону приблизиться к ним вплотную, как они в одно мгновение оказались позади него. А бурлящие потоки перед ним вновь родили фигуры с похожими очертаниями. Вот они уже молодые родители, и они всё так же счастливы, как и прежде.

Их образы всё время изменялись, по мере движения по этой удивительной реке. Димон продолжал плыть по течению, с удивлением наблюдая за этими фантастическими переменами.

Наконец их лица замерли и стали словно стеклянными. Ничего кроме взаимной злобы и ненависти они уже не выражали. Димон остановился и в удивлении замер на месте. Он заметил, что прозрачность воды вокруг родителей начала стремительно меняться. Серая муть, появившаяся в бурлящей пене, быстро заполнила их фигуры.

Димон медленно поплыл вперёд. И чем дальше он продвигался, тем грязнее становилась эта текучая материя, создававшая образы матери и отца.

С разных сторон к нему начали подбираться мутные течения, сливаясь в единый неприглядный поток. Ощущение радости исчезло, освобождая место совсем другому чувству, которое готовилось выплеснуться наружу.

Вдруг, словно быстрой змейкой, в эту грязную муть ворвался совершенно чистый ручеёк и закрутился небольшой воронкой. Вода забурлила, вспенилась, и перед Димоном возник образ Жанны. Вода, наполнившая её изнутри, светилась именно тем, изначально ярким и тёплым светом. Это было счастье, и он это понял. Но длиться ему предстояло совсем не долго. Грязные течения ринулись в её сторону и быстро смешались с чистыми, разрушая образ любимой девушки.

Вскоре в тех же, ещё более мутных потоках появились фигуры Олега и Пашкея. Они злорадно смеялись, тыча в него своими пальцами.

И тогда Димон впервые ощутил страшную, рвущуюся наружу ненависть.

– Ненавижу! Ненавижу всех вас! – раздирая глотку, закричал он глухим, слышным лишь ему одному, голосом.

Ненависть, закипевшая в одном котле со злобой, с пронзительным свистом начала изрыгаться теперь высоко вверх, словно горячий гейзер. А когда извержение, казалось, ослабло, Димон так же впервые ощутил изнуряющую жажду мести.

Неожиданно, будто поднятые с самого дна, на поверхность реки выплеснулись два небольших сгустка чёрного цвета. Абсолютно не прозрачная тягучая субстанция, создала две невысокие фигуры, напоминающие монахов в длинных платьях. Их глубокие, заострённые капюшоны, традиционно скрывали лица, придавая ещё больше загадочности их образам.

Те, кого он принял в этот момент за монахов, развернулись к Димону и он отчётливо услышал странные, словно клокочущие в бурлящей воде голоса.

– Ты действительно хочешь отомстить им?

– Да! – без раздумий выкрикнул Димон. – Я очень хочу отомстить им! Очень!

– Тогда впусти нас к себе и мы дадим тебе такую силу, которой обладают лишь избранные, – предложили эти двое. – Ты хочешь этого?

– Конечно! Но кто вы? Зачем вы здесь? – вдруг словно опомнился Димон, – Постойте! Что это? Где я, наконец?

– Перед тобой река времени, – ответили в один голос существа. – Только избранные могут видеть то, что открылось сейчас тебе. Когда-то люди обладали этим знанием. Им было известно о великой реке времени, в которой протекают их жизни. Но они утратили его. Лишь одна фраза напоминает им теперь об этом. Стечением обстоятельств они называют переплетение своих потоков в великой реке. Сейчас ты один из немногих, кто имеет шанс вернуть это знание и обрести великий дар!

– Избранные? Великий дар? Выходит, – начал свои размышления Димон, но существа не дали ему договорить.

– Так ты действительно хочешь мстить?! – словно усомнившись в его решительности, переспросили они.

– Хочу! Очень хочу! Но, всё же, кто вы? – обратился он к незнакомцам.

– Мы – твоя злоба и ненависть! Но ты зови нас просто наставниками. Нам нравится это название, – представились они. – А, теперь ответь нам! Готов ли ты пожертвовать собой ради настоящей мести? – всё с тем же клокотанием в голосе, но ещё более призывно обратились к нему существа.

– Да! Я готов! Я готов на всё ради этого! – уверенно отозвался Димон.

– Отлично! Итак, прими нас и стань частью нас! – воскликнули хором наставники.

Последние их слова будто отдались всплеском падающего в воду тяжёлого предмета, и Димон почувствовал, как подгоняемый волной, черный поток устремился от монахоподобных существ прямо к нему, заполняя изнутри его самого такой же густой непрозрачной массой.

– Теперь протяни руку в направлении тех, кого ты видишь сейчас, – приказали существа. – Ну же! Смелее!

И Димон действительно почувствовал, что может протянуть вперёд нечто похожее на длинные щупальца, сотканные из той же густой чёрной массы.

– Уничтожь их! Утоли жажду своей мести! Отныне ты сможешь свободно перемещаться вперёд по течению реки, обгоняя время, и находить там нужных тебе людей. Человеческая жизнь полна случайных и неслучайных обстоятельств, которые в итоге позволяют событиям выстроиться в единую цепочку. Это и есть то, что вы называете жизненным путём. Стоит изменить какое-нибудь пустячное, на первый взгляд, обстоятельство, и этот самый путь может круто изменить своё направление. Ты будешь одним из тех, кто сможет создавать такие обстоятельства. Пока это звучит странно и не понятно. Поэтому, мы пройдём с тобой первый основной урок. Сейчас ты выберешь одного из них, и воздашь ему свою кару, – назидательно продолжили наставники.

Всё, что было создано прежде в фонтанах воды, мгновенно исчезло, а затем снова превратилось в ровную поверхность реки.

– Как? Как мне найти их теперь? Это снова всего лишь река, и она огромна! – изумился Димон.

– Теперь ты можешь легко достать любого из тех, кто тебе нужен. Просто найди в реке его собственный поток. Посмотри. Ты видишь их?

Димон вгляделся внимательнее в толщу воды и действительно обнаружил, что она вовсе не однородна, а наполнена множеством более тонких окрашенных различными цветами струй, некоторые из которых плотно переплетались друг с другом.

– Лучи! Да, да, те самые лучи, превратившиеся в потоки воды! – догадался ново посвящённый.

Его взгляд выхватил в бурном течении грязную струю и образ Олега, на мгновение появившийся в ней. Димон догадался, что это и есть тот самый, нужный ему поток и, не задумываясь, ринулся навстречу своему злейшему врагу. Однако в какой-то момент струя быстро закрутилась, вплетаясь в соседнюю. Димона закружило, словно в водовороте и, наконец, вместо Олега перед ним предстал Пашкей.

– Что ж. Пусть тогда для начала будет Пашкей, – мгновенно решил Димон и продолжил путь в его потоке.

Он поднялся словно по бурлящему течению горной реки, немного вперёд.

Здесь он увидел бывшего одноклассника, перебегающим улицу перед несущимся на него автомобилем. Димон убедился в том, что Пашкей успевает это сделать и сразу остановился.

Словно прокрутив киноленту немного назад, он вернулся к моменту, когда Пашкей пересекал траекторию движения автомобиля, и на мгновение придержал его за ногу. Хулиган споткнулся, и пытаясь сохранить равновесие, заскакал по проезжей части.

Автомобиль, нёсшийся на него на большой скорости, не успевая затормозить, врезался в него, превращая в мелкие брызги фигуру хулигана, прямо на глазах у Димона.

– Есть! Получилось! – радостно воскликнул Димон и обернулся в сторону своих наставников.

– Браво, браво! Что ж, совсем не плохо на первый раз! – всё теми же клокочущими голосами похвалили его монахоподобные существа. – Будем считать это твоим боевым крещением. Добро пожаловать в наше братство! И смелее! Никакой пощады! Забудь это глупое слово. Теперь всё в твоих руках.

– А как быть с моей ошибкой? Ведь я перепутал потоки, – начиная вникать в суть, тут же поинтересовался ново посвящённый.

– Не волнуйся. Уже скоро ты не будешь путать чужие течения. Эту полноводную реку в таком виде ты видишь в единственный, и последний раз. Запомни её хорошенько. В дальнейшем тебе будут доступны только личные потоки людей. Да, да. Именно то, что ты принял недавно за горную реку. Кстати, весьма неплохое сравнение!

– Только личные потоки? Как это? А всё остальное? – удивился Димон.

– Теперь ты будешь попадать сразу в поток того, с кем будешь контактировать лично.

– Контактировать лично? – словно обдумывая слова наставников, повторил Димон.

– Ты этому скоро научишься. Не волнуйся. Тебе будут нужны их глаза. Или, ещё точнее их зрачки. Это и есть вход в их личные потоки. Сейчас мы переместим тебя в один из таких потоков.

Словно провалившись в водоворот, Димон оказался в потоке какого-то незнакомого ему человека и уже хотел задать свой вопрос наставникам, но те опередили его сами.

– А теперь обернись, и посмотри назад, – распорядились бурлящие голоса.

Димон повиновался их приказу, и начал вглядываться вдаль.

– Что ты видишь? – поинтересовались наставники.

– Я вижу водопад! – воскликнул с удивлением Димон. – Но, постойте! Водопад, кажется, медленно, но движется на меня! Да, да! Он движется!

– Разумеется! Время не стоит на месте. Имей это в виду. Даже если ты переместишься в прошлое, то твоё время может догнать тебя, если ты будешь неподвижен, и тогда…

– И тогда я просто упаду в водопад и вернусь обратно, не успев ничего изменить, – продолжил мысль наставников Димон.

– И снова, браво! Ты нравишься нам всё больше! Ты не только обозлён до крайности, но ещё и умён. Это как раз то, что нам нужно. Кстати то же самое касается и твоего проникновения в будущее. А теперь смело прыгай в водопад! Это единственный способ вернуться в настоящее.

Димон не раздумывая, бросился в бурлящий поток воды и с бешеной скоростью устремился куда-то вниз. А когда ощущение полёта исчезло, он почувствовал неимоверную тяжесть, которая навалилась на него всем своим весом.

– Так. Похоже, начинает приходить в себя, – ясно услышал он голос прямо над собой. – Вы меня слышите, молодой человек?

Несколько человек в белых халатах склонились над Димоном, который возвращался из страшного и, одновременно, удивительного сна.

– Как вы себя чувствуете? Вы можете говорить? – обратился к нему зрелого возраста врач, который постоянно держал руку у него на пульсе. – Как вас зовут? Вы можете ответить?

– Тошнит, – с трудом выговорил Димон, и попытался сфокусировать взгляд на докторе.

– Так, так. Уже лучше, – отозвался доктор. – Ничего страшного, не волнуйтесь. Тошнота является следствием вашего удара головой. Рана не значительная. Рассечена кожа на затылке, а кость цела. Цела! – утвердительно повторил он, внимательно глядя на пациента. – Поэтому не волнуйтесь. У вас сильное сотрясение. Мы уже оказываем вам всю необходимую помощь. Сейчас нужно хорошенько поспать. Вы меня поняли?

Кораблёв слышал, как доктор сделал какие-то назначения, после чего медсестра подкатила стойку с капельницей к его койке.

– Как-никак, второе за полгода сотрясение мозга, – посетовал доктор, обсуждая вслух его состояние. – Совсем недавно ведь лежал у нас. Я его помню. Избили его тогда сильно, а теперь и того хлеще! Нет… Что-то тут не так! Пусть ночь хорошенько поспит, а завтра попробуем побеседовать, – услышал напоследок Димон, мягко погружаясь в глубокий медикаментозный сон, в котором его уже больше никто не беспокоил.

Проснувшись следующим утром, первым, что он увидел пред собой, были красивые голубые глаза медсестры, которые внимательно смотрели на него.

– Ну, вот и отлично! Здрасьте вам наше с кисточкой! – весело поприветствовала его симпатичная молодая девушка по имени Светлана. – Как мы себя чувствуем, больной? Знакомиться будем? А то лежит тут такой молодой, да красивый, видишь ли!

Она нагнулась ещё ближе к Димону, и заглянула ему прямо в глаза.

Чёрные зрачки её больших глаз неожиданно замерли, словно прикованные к себе взглядом пациента. На некоторое время она застыла и провела в таком положении не меньше минуты. И если бы кто-то мог наблюдать происходящее со стороны, то наверняка заметил бы в этом некоторую странность. Сама же Светлана почувствовала лишь некоторое замешательство в мыслях, вдруг возникшее ни с того, ни с сего.

Она постояла над пациентом ещё некоторое время, а затем медленно выпрямилась, и несколько раз встряхнула головой, словно пытаясь взбодриться. Затем медсестра отошла к столу, подготовила инъекцию, а когда снова подошла к пациенту, то обратила внимание на его помутневшие глаза.

Именно об этой странности она немедленно, доложила заведующему отделением, который лично курировал происшествие.

– Да, и ещё, – добавила Света. – Он ещё пожаловался на ощущение, похожее с его слов, на тошноту.

– Странные глаза вы говорите и жалоба на тошноту? – переспросил доктор. – Так, так, так. Значит нужно голову снимать! И, пожалуй, добавим ка сюда энцефалограмму, на всякий случай.

После обеда, когда обследования были завершены, лечащий врач пригласил к себе маму Кораблёва, чтобы, наконец, дать ей своё заключение о состоянии её сына.

– Ради бога, не волнуйтесь, мамаша! – начал доктор сразу, как только она вошла в кабинет. – Оснований для паники нет никаких. Мы сделали все необходимые анализы и ничего страшного не обнаружили. У вашего сына замечательное здоровье, поверьте! Рентген головы так же ничего серьёзного не обнаружил. Есть глубокий порез или, точнее, рассечение мягких тканей головы. Но это не представляет для него никакой угрозы. Мы наложили швы. До свадьбы, как говориться, заживёт и не один раз. Вместе с тем, есть один любопытный момент, на который просто стоит обратить внимание в дальнейшем. Дело в том, что ваш сын неоднократно жаловался на странную тошноту, которая у него появлялась время от времени. Так вот. Мы сделали энцефалограмму, на которой обнаружились всплески очень необычной активности его головного мозга. Предположить определённую форму эпилепсии конечно можно, но пока рано. Его всплески очень необычны и не совсем характерны по форме для такого заболевания. Вы понимаете? Поэтому, в ваших интересах провести собственные наблюдения за его состоянием. Если жалобы продолжатся, то нужно будет обследоваться в неврологическом отделении. Поэтому, если что, то сразу обращайтесь. Не стесняйтесь. Парень он молодой, здоровый. В таком возрасте болезни легче поддаются излечению. Главное, не запустить. Ну, в общем, понимаете, да? А пока он полежит у нас в травматологии ещё недельку. Мы пронаблюдаем, и домой! Домой! – улыбнулся напоследок врач.

– Доктор, мне нужна справка о его состоянии на момент поступления в больницу, – внимательно выслушав заключение врача, решительно потребовала мама.

– Справка? Какая справка? Зачем? Вы что, в суд решили обращаться, мамаша?

– Да, разумеется. Не пускать же это дело на самотёк? Ведь речь идёт о преступлении! Мой сын едва не погиб от рук негодяев!

Заведующий внимательно оглядел мать пострадавшего, видимо выбирая тактику продолжения беседы.

– Дело, конечно, ваше, – продолжил он, как можно более спокойно. – Я могу дать вам справку. Безусловно. Но вы подумайте сначала хорошенько. Только задумайтесь на секундочку. А вашему сыну сейчас нужен этот процесс, эта нервотрёпка? Я ведь не случайно заострил ваше внимание на энцефалограмме. Ему сейчас не суды, да следственные эксперименты нужны, а покой. Покой, мамаша, нужен вашему дорогому сыну. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – задумавшись, кивнула она в ответ головой, обдумывая доводы врача.

– Ну, вот и славно! – заметно оживился врач. – К тому же! Вы думаете, что милиция найдёт этих хулиганов? Я конечно с уважением отношусь к нашим органам, но… Вероятность этого очень мала. Ничтожно мала! Поверьте моему опыту. А вот затаскать они его запросто затаскают. Ещё, не дай бог, до нервного срыва доведут. Вы со мной согласны?

– Пожалуй, да, доктор, – пожимая плечами, окончательно согласилась мама.

– Вот и правильно. Радуйтесь, что всё обошлось малой кровью, как мы говорим. А пока, как можно больше положительных эмоций. Смотрите, какая погода стоит! Весна за окном! На природу почаще его вывозите. Природа лучше всех лечит душевные травмы. А эта травма у него сейчас основная. Всё остальное мелочи. Побольше леса и реки! Можете считать это моим назначением к терапии.

Провожая женщину в палату к сыну, доктор ещё что-то говорил о красоте и молодости, а вернувшись в кабинет, сразу набрал номер телефона из своей записной книжки.

– Добрый день! Это первая городская беспокоит. Заведующий травматологическим отделением. Да, да. С Сергеем Васильевичем соедините, пожалуйста. Да, мы договаривались.

– Слушаю, – громко и уверенно отозвался в телефонной трубке голос чиновника.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич! Это заведующий отделением вас беспокоит. Хочу сообщить о нашем пострадавшем. У нас всё в порядке. Вы понимаете? Ничего страшного. У родителей никаких претензий нет. Ни-ка-ких, – доктор особо выделил последнее слово, произнеся его по слогам, а затем что-то внимательно выслушал в ответ. – Да, разумеется. Спасибо. Буду очень признателен. Всего доброго! – добавил он на прощанье и с чувством глубокого удовлетворения вернул телефонную трубку на место.

В тот день, когда Димон окончательно пришёл в себя, Светлана возилась у его кровати дольше обычного. Время от времени она заходила в его одиночную палату, чтобы проверить состояние больного и поменять препараты в капельнице. Разговорчивая веселушка, запросто успевала при этом посплетничать с подружками, которые частенько забегали в палату вместе с ней.

– Ой! Сегодня что? Вторник? – между дел спросила она у одной из них. – Ещё три дня, и всё! Не дождусь выходных. Наконец-то, суббота с воскресеньем вместе выпадают. Хотим попробовать на дачу с ночёвкой выехать. Серёга в прошлые выходные уже печку топил. В доме теперь сухо будет. Обещал моторку на воду спустить. Кататься поедем. У-ух! Люблю я это дело! Погода-то! Погода-то, какая в этом году стоит! Красота! – поделилась она своими планами с коллегой по смене.

Димон, лежавший в больничной кровати, слышал её голос сквозь тягучую дрёму, вызванную успокаивающими препаратами. В какой-то момент он невольно прислушался к её рассказу и вдруг почувствовал, что уже видел и катер, и эту молодую женщину вместе с мужем на реке. Ему пригрезилось что-то ещё, чего он не смог отчётливо разобрать, так как, неожиданно всплывшая в памяти картина видения, медленно растворилась и Димон снова провалился в глубокий медикаментозный сон.

Сабиров появился в больнице через неделю уже в должности следователя.

Он приехал сразу, как только получил на это разрешение от врачей. После небольшой беседы с заведующим отделением, он зашёл в палату и осторожно подошёл к постели.

Димон в это время находился в состоянии дремоты. После нескольких дней лежания на больничной койке, он почти утратил способность крепко спать, а вместо этого практически всё время прибывал в полусне. Поэтому, услышав звук открывающейся двери, он сразу очнулся и слегка приоткрыл глаза.

– Здравствуйте, Дмитрий! Лейтенант Сабиров, – представился следователь, внимательно разглядывая его лицо.

– Здравствуйте! – спокойно ответил Кораблёв, и попытался на локтях приподняться в кровати.

– Нет, нет! Не вставайте, пожалуйста. Вам, насколько мне известно, врачи ещё не разрешили подниматься. – И он, уверенно положив свою руку на плечо потерпевшего, вернул его голову обратно на подушку.

– Всё в порядке. Не волнуйтесь. Я уже нормально себя чувствую. Надоело тут валяться, – ухмыльнулся в ответ Димон, глядя на следователя.

– Вот, и отлично! – обрадовался Сабиров. – Тогда сразу перейдём к делу. Не возражаете?

Следователь, вскользь, ещё раз глянул на перебинтованного Кораблёва, а затем продолжил.

– Скажите, Дмитрий, что вы делали на кладбище в это время? Согласитесь, время для посещения не самое подходящее.

Какое-то мгновение у Димона присутствовало желание рассказать следователю всё именно так, как было. Однако он не решился этого сделать, и скорее по старой мальчишеской привычке стал отрицать всё, на чём настаивал сотрудник милиции.

– Вы сейчас смеяться будете, – попытался ухмыльнуться Кораблёв. – Я на днях во дворе поспорил, что смогу ночью по кладбищу пройти. Договорились отправиться туда на выходные. Вот я, и решил сам себя испытать сначала. Ну, чтобы впросак не попасть потом, понимаете?

Сабиров тоже ухмыльнулся в ответ и, сделав какие-то записи, продолжил допрос.

– Понимаю. А, как в могилу провалились, помните? Хотя, лучше по другому спрошу: вы туда сами упали, или вас столкнули?

– Столкнули? Кто? Там кроме меня никого не было. Я сам провалился, – как можно более убедительно старался врать Димон.

– Вот как? А дьякон из кладбищенской церкви утверждает, что видел ещё двоих. И эти двое закапывали вас в эту самую могилу.

– Да, что вы, товарищ милиционер! Показалось ему, наверное. Один я там был, – стоял на своём пострадавший.

– И этот самый, которого, по вашим словам, там не было, запустил в дьякона палкой! – иронично заметил следователь. – Странно! Вам не кажется?

Димон заметно смутился, но вскоре снова предложил собственную версию.

– Ну… не знаю, как это могло произойти. А может они просто подошли посмотреть?

– Возможно, возможно. Всё возможно. Вот только зачем палкой бросаться? – повторил лейтенант, внимательно наблюдая за реакцией Кораблёва.

– Кто их знает? Может, это дьякон или как его там, их сам напугал? Вот они взяли и швырнули в него, – в очередной раз выкрутился Димон.

– Всё возможно, – задумчиво повторил Сабиров, одновременно фиксируя показания. – Так были они всё-таки или нет? – неожиданно переспросил он, пытаясь поймать Димона на явно лживых показаниях.

– Не знаю. Не помню я больше ничего, – тут же отрезал Кораблёв, давая тем самым понять, что дальнейшего разговора не будет.

– Хорошо, – заканчивая записывать, согласился следователь. – Вот узнать бы ещё, кто они такие. Кстати, хотите знать, в чью могилу вы угодили? – вдруг, почти по-мальчишески, оживился он.

– Могилу? А я всё-таки в могилу угодил? Ничего себе! – с фальшивым удивлением, продолжил свою игру Димон. – Конечно хочу! Интересно всё-таки!

– Так вот, – с азартным блеском в глазах начала рассказывать Сабиров. – На этом месте в конце девятнадцатого века… К сожалению, точную дату не помню. Был похоронен священник, служивший в кладбищенской церкви. Кажется, Агринский его фамилия. Я, после того, как вас в больницу увезли, там памятник его нашёл! Представляете?! Да ещё необычный такой. Дьякон сказал, что он сделан в виде амвона, кажется, – на секунду задумался лейтенант. – Нет, не так! Аналоя! Вот! Кажется, так это называется. На памятнике сверху расположена наклонная поверхность, а на ней какая-то молитва написана. Ничего себе, да? Очень интересно! И вот ещё что. Там много странного вокруг этого захоронения присутствует. В церковных записях, почему-то, пропали все записи, связанные с этим священником. В общем сплошная мистика!

По мере рассказа следователя, глаза Димона округлялись всё больше. Теперь он не просто понимал, а скорее внутренне ощущал, что его странные видения имели какой-то, вполне определённый смысл. От этой догадки ему стало немного не по себе, но виду он не подал.

Тем временем, не смотря на свой захватывающий рассказ, Сабиров изо всех сил старался скрыть недовольство собственной работой. Версия пострадавшего ни сколько не устраивала его. Природное чутьё подсказывало ему, что пострадавший не хочет говорить правду, и добиться этой правды от него легко не удастся.

– Хорошо, – подвёл, тем не менее, итог своему допросу лейтенант и протянул Димону лист протокола, который лежал сверху на кожаной папке. – Подпишите, пожалуйста.

Пока Димон медленно выводил непослушной рукой закорючку собственной подписи, Сабиров, окунувшись в воспоминания того вечера, неожиданно добавил вслух.

– И, что ещё не понятнее.… Куда делись останки покойного? Истлевшие доски от гроба позже там нашли, а вот мощей как не бывало! Просто мистика какая-то!

На прощание он, на всякий случай, ещё раз переспросил пострадавшего, уверен ли он в своих показаниях и, получив утвердительный ответ, покинул палату.

Тогда Сабиров даже не мог предположить, что эта случайная встреча, будет иметь самые удивительные последствия для его профессиональной карьеры. И что в будущем он проведёт не одну бессонную ночь в поиске того, кто сейчас просто беспомощно лежал перед ним на больничной кровати в качестве пострадавшего.

Апрель, как видно решил не уступать в гостеприимстве марту, и от того весна разгулялась к его окончанию по полной. Свежая, липкая на вид, молодая листва, раздвигая набухшие почки словно оконные ставни, гурьбой высыпалась наружу. Птицы с раннего звонкого утра, и до закатной хрипоты пели восторженные дифирамбы щедрому солнцу, и раннему теплу.

В этот раз, находясь неделю на домашнем излечении, Димон даже, и не думал ждать у себя кого-то из одноклассников. Ещё в прошлый раз он наглядно убедился в том, что настоящих друзей в классе у него, увы не осталось.

Чувствовал он себя, тем не менее, вполне сносно. И это даже, несмотря на пережитое им накануне потрясение. Приобретённая ещё в раннем детстве привычка, не таскать в багаже не нужный груз тяжёлых воспоминаний, помогла и на этот раз.