Читать книгу Будка - - Страница 1

Алексей прошел к своему столу поправил бумаги и наспех выключил компьютер.

– Алексей Иванович вам передали готовый отчёт и ещё у вас назначена встреча на три часа, – проговорила Камилла, молодая секретарша с выдающимися формами и идеальными чертами лица. – Может быть кофе?

Он посмотрел в её серые глаза, излучающие мысли, и подумал, что зря взял секретаршу с мозгами. Просто длинных ног и стандартного набора типичной пустышки было бы вполне достаточно. Он ещё не определился с кем легче работать. Дура не задаётся вопросами вовсе, периодически вызывая раздражение, толку от неё мало, только личный интерес, направленный на снижение стресса и реализация простых задач лишенный мозговой активности. А эта слишком умна, что бы к ней пристать, но зато работает чётко и без лишних вопросов, лишая возможности раздражаться вовсе.

– Камилла, дорогая, какой кофе, мне только что позвонили из деревни, умер отец. Я должен быть на похоронах.

Он уткнулся в какие-то бумаги, машинально перекладывая то, что должно лежать на местах. Его тело было отделено от разума, создавая никому, ненужные движения в пространстве и времени. Сам не понимая алгоритма своих действий, он снова взглянул на Камиллу. Её глаза выражали сочувствие, и даже боль, он удивился. Никогда ещё он не чувствовал в женщинах участия. В его жизни были только мимолётные романы, случайные встречи и потребительский флирт. «Что-то новое», – подумал он и снова уткнулся в бумаги, бесцельно лежавшие на столе уже не первый месяц.

– Сочувствую вашему горю.

– Да какое горе, – махнул рукой Алексей, тихо вздыхая. Выдержав небольшую паузу, он снова заговорил. – Конечно горе, сделка срывается… Как думаешь, будет совсем низко не поехать на похороны отца? Я не был там десять лет, а может и больше.

– Простите, мне сложно ответить на этот вопрос, но я думаю, что было бы лучше поехать, – ответила Камилла, оставляя себе шанс выкрутиться в случае не правильного ответа.

– Ты права, отмени встречу.

«Да, глупая секретарша поддержала бы мой эгоизм, избыток чувств в нашем деле тоже минус» – снова взвесил Алексей Иванович в пользу пустышки.

Алексей был директором фирмы уже более пятнадцати лет, он словно выгрызал себе это положение после приезда в Москву. Он видел столько грязи, что незаметно для себя сам стал свалкой чужих амбиций, заложенных в его сознание и формирующих его жизнь. Его принципы отпадали один за другим вместе с родственными связями. Так Алексей и вовсе перестал интересоваться жизнью родных, не подразумевая, что она однажды заканчивается, не спрашивая разрешения. Ему казалось, что он всё контролирует до мелочей и где-то в будущем будет время для меланхолии и унылых встреч у камина, а сейчас нужно жить на полную, объяв весь спектр удовольствий. От слова «удовольствие» вдруг стало противно на душе, заместив его на радость, всплыли совсем другие картинки. Живо нарисовалось детство: там, где он катается с батей на тракторе; мамка ругается за то, что опять сбежал на речку; его босые ноги касаются сухой травы, перескакивая через коровьи лепёшки и даже запах этих лепёшек на секунду проплыл где-то рядом. А впереди необъятное поле, в центре него стоит телефонная будка: та самая, которая была когда-то для местной детворы чем-то волшебным и неопознанным; та, что обрастала легендами, а позже превратилась в средство для детских шалостей.

В его сердце мимоходом пробежало тепло от этих воспоминаний. Захотелось увидеть родные края и мать, пока это ещё возможно. Он достал телефон, что бы позвонить ей, увидел море пропущенный звонков; старательно просмотрел всех, кто пытался к нему прорваться. Среди них не оказалось никого действительно важного. Напрочь забыв, что хотел сделать, он снова положил телефон на стол.

– Принеси мне кофе, на дорожку выпью, – улыбнулся Алексей, забыв о своем положении. Его мягкая улыбка словно сместила пропасть между ними, девушка покраснела от смущения и резко повернулась к выходу удаляясь, прочь. Алексей, не заметив в ней этих изменений, продолжал смотреть на телефон, осиливая свою деменцию и вспоминая, что же он всё-таки хотел сделать. «Короновирус» – пробормотал он себе, оправдывая свою несобранность.

Прозвенел рабочий телефон, напоминая о своём присутствие.

– Вам звонит Петр Андреевич.

– Как-то совсем некстати, ладно соединяй.

– Привет! Ты читал?

– Что я должен был прочитать? О чём ты? Почему не звонишь на сотовый, разве его отменили?

– Ты же не берешь!

– Правильно, потому что мне некогда!

– Проехали, – прервал Пётр, – я чего звоню то… ты вообще, где летаешь, с утра уже все об одном говорят, а ты как с луны…

– Не темни, надоел. Выкладывай!

– Подземный умер.

– Да ладно? Ну, в принципе ожидаемо.

– Что думаешь, что делать будем? – почти визгливо прокричал собеседник. – Ты понимаешь, что это значит, вообще? Нужно звонить координаторам.

– Без тебя позвонят. Успокойся. – Алексей никогда сильно не вникал в их массовый психоз, но при этом делал вполне заинтересованный вид, что бы быть в теме. Он всегда обладал способностью входить в доверие, если бы не тяжелые девяностые, он вполне мог бы стать агентом ФСБ.

Подземного они знали едва, он был предводителем бездельников и тунеядцев всея Руси. Работал удаленно и исключительно на иностранных наёмников. Его трудовая книжка была почти пуста. Он был простой каторжанин и неумелый революционер. В него была влюблена исключительно творческая элита и категория граждан, не сильно отличавшихся умом и внимательностью к деталям. В целом персонаж не особо интересный, но хорошая марионетка в руках всемирного Гегемона.

Зачем эта игра была Алексею и его состоятельным друзьям? Их веселила жизнь вне системы, казалось, они делают что-то важное. И не особо важно нужно ли это важное остальным. Ничего не имело значение в целом мире, была лишь тусовка, которой он был обязан соответствовать иначе его скинут с рельсов. Тусовка, которая жила по своим законам первобытного мира лишенная высоких идеалов и напичканная сплошь низменными потребностями, облицованными в долларовые купюры.

– Да, мне сейчас не до твоего Подземного, у меня отец умер. Мне вообще не до чего, я уезжаю.

– Ты всё бросишь, нам сейчас как-никогда нужно держаться вместе.

– За кого держаться Петь, да и зачем? Все же уехали, как только стало неудобно, неласково, не в угоду их капризам. Может, ещё раз блеснёте ягодицами ради протеста? Всё, знаешь, надоело, я сваливаю и сливаюсь. Я вообще никогда не поддерживал вашу цветную тусовку, я всё-таки мужик. Петь, а?! Ну, в самом деле, тебе-то оно надо? Когда мы приехали было всё проще, и мечтали мы просто стать людьми, а кем стали? Я отца не видел с двухтысячных, ты понимаешь, а сейчас поеду посмотреть на него в последний раз. А ты мне про своего Подземного, кто он мне? Нужен он мне? Царствие ему небесное! Всё Петь, остынь.

Пётр с Алексеем были давними друзьями, их жизнь была наполнена деньгами, возможностями и удовольствием. Но, не смотря на свое благополучие, они были не довольны жизнью и всем происходящим вокруг, независимо от того что именно происходило. От чего эта идеальная жизнь их так сильно не устраивает они, и сами были не в силах понять. Как выходцы из русской глубинки, они яростно ненавидели всё русское, пытаясь подражать западному миру натягивая лакированные трусы на свои мужественные, когда-то мужские ягодицы. Их достоинство не росло вместе с банковским счётом, оно выжигалось количеством денег дотла. Периодически сидя на кухне, они яро обсуждали бедных пенсионеров страны, чисто теоретически помогая им своим пониманием проблемы. На деле же они не звонили даже своим старикам, дабы узнать как у них дела. Их не интересовало чьё-то горе, их интересовали проекты, которых они могли лишиться с приходом новой политической повестки дня.

Попытки, всей этой тусовки, примкнуть к политической элите напоминали картины Пикассо, такие же корявые и неприятные простому народу. Словно насмешка над эстетическим вкусом обывателя, забитого под натиском амбициозных бездарей.

Алексей вышел из кабинета, широким шагом направляясь к выходу.

– Счастливого пути Алексей Иванович, – выпалила Камилла, пытаясь проявить участие. Алексей повернулся от странного посыла девушки.

– Ой, простите, я не хотела, – поправилась секретарша, отвернувшись на кресле и тихо ругая себя: «вот дура, идиотка». Алексей улыбнулся неожиданно для себя. «Красивая, а я и не замечал», – подумал он и побежал дальше.

Напоминая себе ежесекундно о своей вине перед родителями, своей кричащей изнутри совестью, Алексей заехал в свою квартиру в центре, что бы переодеться. Он снял свой дорогой костюм, подчеркивающий его благосостояние, нацепив на себя черную водолазку, отдающую провинциальной нищетой; нашел самые потертые джинсы из всех, купленные еще семь лет назад, когда его благосостояние не было таким выдающимся. Было бы неплохо посмотреть машину подешевле, но это было бы слишком цинично.

Окончательно успокоившись, мужчина в черной водолазке, до неприличия немодных джинсах и белых кроссовках направился к своему крузаку.

Пять часов езды не прошли даром, он с жадностью ловил звуки и запах провинциального мира. Его глаза переставшие видеть истинные реалии, стали успокаиваться от серых невзрачных пейзажей глубинки. Он остановился на заправке. Встал в одну из четырех огромных очередей. Нервно посмотрел на часы: «Не успеваю, сколько же у нас в стране машин, если в этой забегаловке такая пробка».

Вряд ли его интересовало, сколько машин за МКАДом. В своём окружении они привыкли считать, что жизни там и вовсе нет. Люди для них были средством для продвижения своих идей, не более того.

Сзади просигналили в надежде продвинуть его вперёд. Мужик выглянул из окна, явно брызгая слюной и размахивая пальцами. «Видимо я давно задумался, раз он так нервничает», – подумал Алексей. Захотелось с ним сцепиться, но время поджимало.

Он молча заправил машину и двинулся дальше. Подъезжая к своей деревне наличие зелени, начало спадать. Его края всегда были скупы на растительность, пейзажи здесь довольно унылые: сплошь поля, выжженные от солнца; из деревьев только кусты, а если серьезно, то до леса еще порядка двух километров, ближе к кладбищу, где и будет упокоен отец. Когда-то расстояние не было для него препятствием, а сейчас оно кажется ему хуже любого убийцы. Ему показалось, что здесь ничего и вовсе не изменилось, за всё время его отсутствия. Даже телефонная будка, установленная в центре поля, в отдалении от деревни, стоит на своем месте, словно её не коснулось время. Он остановил машину, что бы лучше её разглядеть: вспомнил, как они звонили не знакомым людям после уроков. Однажды набрав номер из глубины своего сознания, они как всегда спросили фантомного Васю:

«Здравствуйте! А Васю можно?!»

«Вася умер!», – скорбно ответил взрослый голос на конце трубки. Раздался детский смех.

«Как же это безжалостно», – подумалось вдруг.

Подъезжая к дому, Алексею вдруг стало стыдно за своё многолетнее отсутствие. Столпившиеся люди напомнили ему о его собственной отреченности от родителей. Его дорогая машина и их гнилой домишка указывали на его равнодушие. Он придушил зов совести сигаретой, сплюнул и пошёл в дом в поисках покойника. Люди стремительно стали перешептываться, поднялся такой шквал шептаний, что их тихий свист слился в одно громкое: «Это сын, сын. Это он». Алексею захотелось выкурить ещё одну сигарету, демонстративно, прямо в центре зала, уничтожив всех своей бестактностью. Стоило ему только представить эту картину, как народ отступил и ему на глаза попались ноги отца ровно уложенные в гробу. Он подошёл ближе, отец лежал, спокойно, словно улыбаясь своему непутевому сыну. Алексей присел на стул рядом с ним.

«Наверное, будь ты сейчас жив, непременно сказал бы: Сынок как я рад, что ты приехал, я тебя всё равно люблю».

– Сынок как хорошо, что ты приехал, я тебя так люблю: отец так и сказал бы сейчас, будучи живым – за спиной послышался дрожащий голос матери, её рука мягко легла на плечо. Он давно забыл её голос, который окутывал теплом и любовью. Её коснулось время, было видно, что и она стала угасать. Его так безжалостно долго не было рядом, а они всё ещё продолжают его любить. – Мам ты читаешь мысли?

– Нет, сынок я знаю, что говорит отец. Я даже сейчас слышу его голос.

– Я тоже. – Они обнялись, ещё больше нахлынуло чувство вины и неизбежности перед смертью.