Читать книгу Институт непонятных дел - - Страница 1

Хриплое, неровное дыхание переросло в сдавленный стон. Внутри моего тела что-то скрежетало, будто в мясорубку щедро насыпали пригорошню гвоздей. Никогда не привыкну так просыпаться – в холодном поту, с прилипшей к телу футболкой, часто-часто дыша, словно только что закончив бежать стометровку.

Немного отдышавшись, я сел в кровати, тряхнул слипшимися кудрями и осмотрелся: в маленькой комнате с обоями цвета вечернего неба ничего не изменилось. Тихо, спокойно колышутся шторы, поддаваясь лёгкому ветерку. Сквозь них из окна с трудом пробивается тусклый луч лунного света, податливо меняя свой рисунок, перескакивая с пола на стены.

Я свесил ноги с кровати и зябко повёл плечами. Проморгавшись, я спрыгнул на пол, прошлёпал босиком к окну и несмелым движением коснулся одной из штор. Выглянув на улицу одним глазом, я сменил позицию и проделал тот же приём с другой стороны. На мой взгляд, ничего подозрительного в этот час на улице не происходило. Немудрено, – ведь циферблат на стене позади меня показывает ровно 3:30 ночи. Я даже не стал оборачиваться на жёлтые прямоугольные часы, стрелки которых без малого тринадцать лет исправно перешагивали между пузатыми чёрными цифрами. Последний месяц я каждую ночь встаю ровно в 3:30.

Если бесконечные кошмары, терзающие меня с самого начала каникул, можно назвать пробуждением. Всё началось с того глупого рассказа Тимура, которым он пытался напугать меня и других восьмиклассников в школьном спортивном лагере. Ученикам, которые успешно сдали годовые экзамены, разрешили вместо последнего месяца учёбы участвовать в новом проекте нашей школы – лагере по интересам. Ребята, которым действительно нравилось учиться, объединились в научную лабораторию. И я сейчас не имею в виду тех ботаников, которые корпеют над книжными корками, будто по привычке, потому что так надо. В их отряд набирали круглых отличников и школьников, которые отметились на уроках естественных наук: химии, физики или биологии. Естественно, мимо обоих пунктов в этом списке я пролетел, можно сказать, со свистом. Был ещё отряд для ребят, которые занимаются творчеством: хорошо рисуют, часто посещают школьный кинокружок, с важным видом обсуждают достоинства разных видеокамер. Всё это было не для меня. По крайней мере, мне так казалось.

Чтобы не прозябать всё лето в школе вместе с отстающими, я выбрал последний доступный вариант пребывания в лагере – спортивную секцию. Да, при слове “спорт” я тоже морщился, но не так сильно, как после “творчества” и “науки”. Тем более, в спортивный лагерь попали и Миша с Денисом – мои школьные приятели. Первый – по призванию, а второй – по такому же принципу: “будь, что будет”.

Миша – единственный из нас троих – имел к спорту прямое отношение. Он занимался борьбой с первого класса (здесь надо отметить, что выбора у него не было, ведь отец Миши был тренером, кажется, всю свою жизнь). Денис и я были очень рады, что когда-то Миша попал именно в наш класс. После того, как он защитил нас на перемене от давних обидчиков, мы стали закадычными друзьями. Первое время он пытался втянуть нас с Денисом в спортивную секцию, но быстро смекнул, что это гиблое дело.

Не то чтобы мы с Денисом были совсем уж задохликами, но на уроке физкультуры, во время игры в футбол, баскетбол (да и во что угодно)

нас выбирали последними. Думаю, это будет лучшим описанием наших блестящих спортивных навыков.

С Денисом я дружил очень давно. Наверное, ещё с детского сада. Когда-то наши папы работали вместе в одном научном институте. Мы даже ходили друг к другу в гости – Денис особенно любил забежать ко мне после школы и деловито осмотреть пополнение моей коллекции комиксов и научно-фантастических книг. Так сложилось само собой, – мы с ним оба любили проводить время не во дворе, разгильдяйничая и пиная мяч со сверстниками, а за книгой или компьютером. Если раньше мы ещё изредка прогуливались со своими товарищами, то после несчастного случая в папином институте выходили на улицу исключительно по маршруту “дом-школа-дом”.

В конце весны в школу пришли странные люди. Несколько крепких мужчин с бесцветными глазами и серыми лицами сопровождали женщину – высокую и очень худую, с острым лицом и прищуренными глазами. Глаза эти, казалось, пытаются пробуравить объект её наблюдения насквозь. Тогда, в самом начале мая, эта подозрительная компания ходила по классам и собирала детей, родители которых работали в научном институте. Всех, кто поднимал руку после вопроса женщины о работе родителей, выводили в школьную столовую. Там же сидела непривычно бледная директриса школы – Анна Геннадьевна, обычно такая весёлая и полная сил. К странной компании из “серых” мужчин и высокой сопровождающей присоединилась ещё одна женщина – она походила на круглую и добродушную буфетчицу. А потому, когда нас начали вызывать к ней на разговор по одному, все школьники внезапно стали очень разговорчивыми. Мальчишки и девчонки болтали с незнакомой тётей обо всём подряд – даже о том, о чём болтать не планировали вовсе.

Здесь нужно добавить, что мне всегда казалась странной формулировка “Я тружусь в научном институте”, которую произносил папа, когда его спрашивали о месте работы. Обычно, взрослые любят похвастаться друг перед другом какими-то сложными и непонятными словами. А если они могут назвать ещё и длинную, ни о чём не говорящую аббревиатуру, – уж такую возможность взрослые никогда не упустят! Я как-то слышал хвастовство нашего одноклассника Валерки – мол, его отца повысили, и теперь он старший научный сотрудник НИИ физики…чего-то там. Мы тогда не поняли ни единого слова из того, что так старательно пытался передать пыжившийся от гордости Валерка. В общем, ближе к пятому классу, я начал подозревать что папа либо не сильно любит свой научный институт, либо что-то скрывает.

Средние классы компания серых мужчин и женщина обходили последними, поэтому в очереди на разговор с Буфетчицей мы с Денисом оказались в самом конце. Незаметно перешёптываясь, пока очередной наблюдатель проходил мимо нас серой тенью, мы коротали время, которое, казалось, превратилось в застывшую трёхдневную кашу.

– Бондарев! – Звучный оклик заставил Дениса содрогнуться и прерваться на полуслове. Друг окатил меня затравленным взглядом и обернулся на дверь, со стороны которой кто-то произнёс его фамилию. Я не успел придумать, как бы поддержать Дениса, и в следующее мгновение один из “серых” уже положил свою широкую, как ковш экскаватора, ладонь ему на плечо.

– Ты Бондарев? – Буркнул “серый”, уставившись на Дениса. Мой товарищ спешно кивнул трясущейся головой. “Серый” аккуратно прихватил Дениса за плечо и потащил за собой к двери столовой. Когда он открыл одну из створок, я по наитию сделал несколько робких шагов вперёд, и попытался высмотреть хоть что-нибудь из того, что происходило за дверью. Мой взгляд хаотично скользил наискосок от пола до обеденного стола, за которым сидела Буфетчица. В следующую секунду, в момент, когда Дениса ещё не успели завести внутрь, она бросила сквозь приоткрытую дверь один-единственный взгляд, и моё сердце тотчас ушло в пятки. Добродушная женщина вышла на мгновение из своей роли, и в глаза мне посмотрела совсем не Буфетчица, а расчётливый и беспощадный монстр, сверлящий своим цепким взором самую мою душу. Мне казалось, что простояв под этим взглядом ещё хоть одно мгновение, я замертво упаду прямо на холодный кафель перед столовой. К моему невероятному и довольно постыдному облегчению, Дениса затолкали внутрь, и он поплёлся на непослушных, резиновых ногах к столу Буфетчицы. Снова вжившаяся в роль добродушной тётушки женщина мило прищурилась, нацепив свои грузные очки в роговой оправе, и благодушно кивнула Денису, приглашая сесть на стул напротив неё. Внезапно я понял, что настоящий, поедающий внутренности страх ощутил только сейчас, – когда остался один на один с ворохом вопросов и неопределённостью, чёрные краски которой сгущались вокруг меня с каждой секундой. На несколько секунд я потерял связь с реальностью, и поэтому не заметил приближение очередного “серого”.

– Ты следующий, как фамилия? – шепелявым голосом обратился ко мне мужчина, сморщенное лицо которого совершенно безапелляционно заявляло: “мне сто лет!”. Немного помявшись, я неуверенно сказал:

– О-о-рлов. Андрей Орлов. – столетняя мумия при моём ответе повела плечами, пошамкала губами и посмотрела куда-то поверх моей головы. “Серый” поднял руку, и через мгновение к нам подошла женщина – та самая, изящная и тонкая, про себя я окрестил её Стрекозой. “Серые” знатно побаивались Стрекозу, это было заметно по их судорожным движениям, когда она проходила рядом со своими подчинёнными. Для повидавшего виды сотрудника, который держал меня за плечо, видимо, было сделано исключение с поправкой на стаж работы. Старенький “серый” даже бровью не повёл, когда Стрекоза подошла к нам поближе.

– В чём дело? Надеюсь, это стоило того, чтобы меня отвлечь? – недовольно и очень звонко отчеканила Стрекоза.

– Даже не сомневайтесь. Малыш, повтори свою фамилию, – “серый” обратился ко мне.

– Андрей Орлов, – уже посмелее сказал я. Лицо Стрекозы тут же переменилось: её щёки покрылись румянцем, она даже перескочила с ноги на ногу.

– Сын Дмитрия Орлова? У тебя папа работает в научном институте? – нетерпеливо спросила Стрекоза. Я кивнул. Стрекоза вдохнула, кажется, целый галлон воздуха и громко выдохнула. Женщина подошла к двери в актовый зал и занесла руку чтобы постучать, но в последний момент передумала, несколько раз сжав ладонь в кулак.

– Подождём. Не любит, когда отвлекают, сейчас идёт процесс, – объяснила она то ли мне, то ли старому “серому”. На всякий случай, мы оба понимающе кивнули. Стрекоза опять подошла ко мне и окинула изучающим взглядом. Не знаю, что интересного она подметила в типичном восьмикласснике, но мне показалось, что на целую минуту я стал для неё самым важным человеком на свете. Стрекоза открыла рот, приготовившись что-то сказать, но дверь столовой со страшным скрипом отворилась, напугав в разной степени меня, Стрекозу и пожилого “серого”. Дениса, к моему сожалению, не было видно, дверь будто распахнулась сама собой. Стрекоза снова переступила с ноги на ногу, вздохнула и недвусмысленно кивнула “серому”. Старик поправил ворот рубашки, подхватил меня за плечо и подтолкнул ко входу в столовую.

– Пойдём, дружок. С тобой хотят поговорить.