Читать книгу Знамена из пепла - - Страница 1

Пролог

Эльдары, они же перворождённые, в иных землях именуемые ещё эльфами, альвами, алялатами. Смертны, но живут очень и очень долго, ходят слухи, что аж до тысячи лет. Взрослеют медленно. До пятнадцати лет растут и развиваются как люди, но потом, на целых сорок лет замедляются в развитии. Первое совершеннолетие празднуют в 65 лет. Это возраст, в котором для них заканчивается детство и начинается юность. В этом возрасте они овладевают ремеслами и постигают науки. Второе совершеннолетие, после которого эльдар считается взрослым, празднуют в сто лет. Многими подмечено, что дети эльдаров, вынутые из своей семьи и воспитываемые среди иного народа, развиваются и взрослеют со скоростью обычного человека.

Амальрик «Записки путешественника»

Жить Феранору осталось менее часа. Он понял это когда увидел, как первый солнечный луч пробивается сквозь окошко под потолком и услышал приглушённое стенами молитвенное пение азанов. Он сел на охапке сухого тростника, подтянув ноги к груди, обхватив колени руками. Его узилище – низкий каменный мешок, душный и тесный.

Ожидание неизбежности изматывало, лишало сна, оставляя лишь краткие моменты забытья, когда он просто прикрывал глаза и видел родной Эльвенор – прекрасный, могучий, овеянный покоем и славой. Видел величественные дворцы Высоких Лордов, триумфальные арки, широкие улицы. Тенистые леса, где тысячелетние аладоры тянули к солнцу густые кроны, на полянках плясал маленький крылатый народец, сбегал к морю величественный Беленголн, которого он уже никогда не увидит. А увидит он базарную площадь и какой-нибудь лоток с дынями и арбузами. Последние, на что упадёт его взгляд станет корзина из ивы. Чего он точно уже не увидит и не расстроится, так это как чумазые дети будут играть его головой, а прокажённые драться за право собрать кровь, из-за глупого суеверия, что она может исцелять.

Это – Атраван, дикий край горячих ветров и бесконечных безжизненных песков, заволакивающих холмы и долины. Страна, где жизнь теплится вдоль побережья и в редких оазисах, посреди жёлтых пустынь. Где живут чёрные люди, прячущие лица под платками. С ласковыми речами и подобострастной улыбкой тут преподносят яд, а отвергнутая женщина не плачется подругам, а хватается за кинжал…

Он вскинулся, в темноте коридора за тюремной решеткой ему послышался померещился звон ключей и шарканье шагов надзирателя. Прислушался, всмотрелся до боли в глазах. Не идёт ли к нему надзиратель, в сопровождении крепкой стражи, чтобы сказать одно слово: «Пора!»

Нет…

Не идёт…

На улице снова запел азан. Похоже, что до конца молитвы за ним не придут. Он вздохнул, закрыл глаза и откинул голову на шершавую стену. Краткая отсрочка принесла одновременно облегчение и раздражение.

– Катмэ, скорей бы уже… Надоело тянуть!

Он всегда думал, что найдёт смерть в бою. Только за последние месяцы его жизнь десяток раз висела на волоске. Иногда для успеха врагам недоставало лишь маленькой толики везения. Или же наоборот, его собственное везение перевешивало смерть на ту самую толику?

Но теперь-то уж точно, он скоро умрёт. В груди холодело, но не от страха, когда он представлял довольную харю Глышака в момент своей смерти, и торжествующую улыбку лорда Эрандила, когда до него дойдут вести. Комок подступал к горлу, когда он думал о Талиан, с которой ему не суждено быть вместе. Она будет думать, что он трус, лжец и обманщик, потому что ни брат, ни отец не расскажут ей правды. Она найдет утешенье в объятиях нового жениха и забудет о нём, как уже забыли друзья и соратники, с которыми он служил на границе. Никто не вспомнит что жил такой капитан Феранор Мистериорн, разве что Сандар вздохнет о нём открывая бутылку вина, да Даемара, имевшая на него планы…

Вспомнив о Даемаре, он непроизвольно сунул руку за пояс, нащупал пальцем гладкий ободок перстня – последний дар от неё. Подумав, вынул и осмотрел ещё раз. Отлитый из олова, но с затейливым орнаментом, в виде змея, свернувшегося вокруг отшлифованного яблочно-зелёного камня и кусающего свой хвост. Что она хотела им показать?

…Гнетущую тишину разорвал человеческий гомон, топот и бряцанье. В соседней камере проснулся и замычал узник. Феранор быстро надел перстень на палец – в темноте никто не заметит.

У решётки возникло четверо бединов в дешёвых доспехах из нескольких слоев набитой хлопком простёганной ткани. Плечами они почти полностью перегораживали коридор. Чёрные лица так сливались с окружающим мраком, что если бы не поблескивающие белки глаз, то можно было подумать, что голов у них нет. Нацелив на Феранора копья, они дождались пока надзиратель отомкнёт цепь от стены. Лёгкими уколами наконечников они погнали его перед собой.

В глаза ударил яркий солнечный свет. Полуслепого его затолкали в клетку. Звякнула закрывшаяся дверь, щёлкнул засов, заскрипели, проворачиваясь, оси колёс. Феранор понял, что едет. Базарная площадь недалеко, но всё же ещё есть время немного подумать и ответить для себя на вопрос, как так случилось, что он оказался здесь? Где совершил ошибку?

Колёса мерно скрипели, телегу раскачивало. Перед внутренним взором словно листалась книга, с хаотично перемешанными страницами. Он снова слышал отголоски песчаной бури, звон золотых монет, скрежет сшибающихся мечей. Словно со стороны видел себя: бредущего в цепях, дерущегося, мучимого жаждой и солнцем, снова дерущегося, мчащегося, словно ветер. Он был в пустыне, в руинах, на палубе корабля, во дворце. Видел уютный будуар и снова глядел в глубокие оливковые глаза волшебницы. Пред ним снова вставала рожа орочьего вожака: «Я обещал с тобой встретиться!»

Постепенно мысли унесли его всё дальше, за море, в Эльвенор. Туда, где всё началось. К дороге на Киррбен-Фарроден, город у моря. К злополучной встрече в придорожной гостинице…

Глава 1

…У эльдар титул всегда наследуется старшим сыном. Ему же по наследству целиком переходит земля и другие владения, кои он не обязан делить. Из-за этого, многие юноши из высоких семей, имея старшего брата и не питая надежд на его щедрость, идут в войско, как единственное место где они могут проявить себя. Но и здесь, царят те же законы. Знавал я множество юношей неглупых и честолюбивых, но не имеющих ни малейшей возможности на продвижение. У всех их командиров были свои сыновья, которые по закону наследовали их чин.

Амальрик «Записки путешественника»

«Сразу за повтором я увижу гостиницу», – подумал капитан Пограничной стражи Феранор ан-лорд Мистериорн. Близость её ощущалась по разлитым в воздухе приятным запахам горячего масла, рыбы, корицы, печёного мяса и лука.

Яркие лучи пробивались сквозь белую пену облаков. Ветерок ласково шевелил конскую гриву. Копыта звонко цокали по наезженной дороге. Слева за обочиной густился хвойный лес. Справа простиралось поле, за полем блестела река. Пели птицы. Тихо напевал и сам капитан. Он обдумывал планы на предстоящий день и наслаждался небывалым ощущением расправленных за спиной крыльев.

Через минуту он уже видел двухэтажное здание, с высокой двускатной крышей, слюдяными окнами и слюдяным фонарём над крыльцом. Сердце Феранора сладко заныло. Сколько раз, тёмными безлунными ночами он шёл на свет этого фонаря, стучался в дверь, а иногда оставлял коня под стеной, возле зарослей колючего терновника и с его седла влезал в окошко на втором этаже, где находилась комната для гостей. Оно всегда было открыто, когда его ждала Талиан. Он прищурил глаза, с удовольствием окунаясь в сладостные воспоминания.

***

Солнечный луч бил в окно, щекотал глаза сквозь сжатые веки. Он лежал, раскинувшись, на кровати. Ему слышались шаги Талиан, лёгкий скрип половиц, тихое шуршание. Он знал, что увидит, если откроет глаза. Она сидит на кровати, расчёсывает бело-серебристые волосы золотым гребнем. Абсолютно нагая, удивительно прозрачная и светлая.

Он открыл глаза, убедился, что не ошибся. Некоторое время он украдкой любовался чудным овалом её лица, острым кончиком ушка, ещё не закрытого прической, тонкой шеей и острыми полушариями грудей, покрытых алебастровой кожей…

Она заметила его внимание и повернулась. В ярких травянистых глазах заиграли весёлые лучики.

– Доброе утро,– улыбнулся он.

– Доброе,– согласилась она.

Он скинул покрывало и встал. Высокий стройный подтянутый и белый, как молоко. Кожа эльдаров никогда не загорала. Наклонившись, он обнял девушку за плечи и приблизил к себе, поцеловал. Губы её были алыми, пухлыми, разгорячёнными после ночи.

– Ты любишь меня? – спросил он.

– Конечно,– ответила она без раздумий.– Я ведь уже говорила. Там есть вода. Умойся.

Талиан указала концом гребня в уголок комнаты, где находились два табурета, стол и широкая бадья на столе.

– Умоюсь по дороге,– отозвался капитан. В руках он держал один сапог и пытался найти остальную одежду.– Мне надо быть на заставе не позже…

– Твоя застава подождёт,– Талиан фыркнула и пренебрежительно сморщила носик.– Сейчас слуги принесут завтрак.

– Но меня…

– Скажешь им, что спасал от банды орков одинокую благородную деву.

– Мы далеко от их границы.

– Ну, тогда от квенов. Они ведь воруют паломниц?

– Да.

– Ну, видишь! Граница не рухнет из-за отсутствия на заставе одного капитана. А вот если лесовики похитят дочь влиятельного лорда – головы полетят во всём рокментаре.1 Тебя поймут и простят.

Феранор попытался возразить, но передумал. В какой-то степени Талиан была права. Из матово блестящей воды на него глядело его отражение. Холодные зелёные глаза, волевой подбородок, тонкие и по-юношески мягкие черты лица. Лет ему было не так чтобы много. Для эльдара. Временами он думал о том, как хорошо людям, которые могут скрывать свой возраст под усами и бородой.

Он убрал со лба чёрную прядь, прикрывающую красный шрам – отметину от орочьей сабли – рассекающий левую бровь, и умылся. Девушка на постели закончила расчёсывание и принялась заплетать косу, повернувшись к нему голой спиной.

Любви своей он был обязан случаю, а точнее традиции, бытовавшей среди девиц высоких семей. А дело было так.

Каждый год, на протяжении более тысячи лет, с длительным перерывом на гремевшую в тех краях войну, незамужние благородные девицы устраивали паломничество к Древу Провидицы. Раз в год, или хотя бы раз в жизни, но обязательно до замужества. Так как границы государств менялись, прежде спокойное путешествие превратилось в щекочущее нервы приключение. Вот дорога, вот речка, а за речкой уже дикие кровожадные враги. Паломниц требовалось охранять, чем по необходимости занималась пограничная стража, в которой служил Феранор. Его рокментар отвечал за границу у реки, а его сотня была в нём лучшей, потому не было ничего удивительного, что именно ему доверили охрану высокородных девиц. Так и встретились капитан из приграничья – Феранор Турсанит ан-лорд Мистериорн и дочь высокого лорда – Талиан рэвва Эрандил. Он догадывался, что у неё не первый, но на это ему было плевать.

Ненавязчивый стук в дверь сообщил о приходе слуги. Феранор принял из его рук кувшин лёгкого вина и большой деревянный поднос с фруктами и грустно вздохнул. Откуда взялась такая традиция среди молодёжи, начинать день с фруктов и зелени он понятия не имел. Придумавшего это новшество он представлял не иначе как толстой болотной коровой.

Они уселись за стол. Он – в исподних штанах, она – всё так же нагая. Девичья коса ярко искрилась в падающем из окна луче света. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Она лучисто улыбнулась ему, куснула яблочко и принялась жевать, не отрывая от него взгляда. Сердце юноши бешено заколотилось. Не смотря на молодой возраст и более чем мужественный вид, женщин он знал. Не сильно много, но знал благодаря людинкам из увеселительных домов в портовых кварталах Киррбен-Фарродена. Талиан же была чистокровной эльдаркой. И его первой и настоящей любовью. Так он считал.

За окном забрехала собака.

***

Серый поджарый пес хрипло гавкнул и неуверенно взмахнул хвостом, словно бы извиняясь. Узнал.

Гостиница стояла на распутье. Здесь сходились дороги с северных гор и западного побережья, пересекались пути паломниц, изгнанников-квенов, бродячих менестрелей, наёмников и отчаянных торговцев-менял. Ещё на подъезде Феранор приметил, что двор заполняют телеги, слуги и вооружённые всадники. Последних было много, где-то с полсотни. Он видел высокие конические крылатые шлемы, горящую на солнце чешую и пластины нагрудников. Это уланы. Подъехав ближе, рассмотрел и серебряные канты на плащах командиров. Да ещё и «ревнители». Подумал, что могли здесь забыть солдаты из столицы. Должно быть, это охрана какой-нибудь важной персоны.

«Никак опять инспекция в рокментар…»

И это было некстати. Он собирался перекусить тут, но если внутри военный инспектор из столицы, лучше лишний раз не попадаться ему на глаза. Он уже собирался объехать гостиницу стороной, как его вдруг окликнули.

– Феранор! Дружище, не торопись!

Сильно удивившись, он остановил и развернул коня. К нему направлялся эльдар в простой не блистающей украшениями одежде, но сшитой из добротного качественного материала. Стоячий воротник скрывал тонкую шею до самых мочек ушей, золотистые светлые волосы спокойно рассыпались по плечам. Живые зеленые глаза на бледном точёном лице светились острым умом и весельем, а ломаная линия губ, напоминающая боевой лук, придавала ему иронично-ехидное выражение.

Феранор округлил глаза и даже открыл рот.

– Сандар?

– Я!

– Рад видеть тебя, но… Я думал ты в Меллорафоне. Что ты здесь делаешь? – подумав, он указал головой на стройные ряды дремлющих в сёдлах улан.– Ты с ними?

– В некотором смысле,– ответил Сандар.– В некотором смысле это они со мной. Некоторые… Я тут просто встречаюсь со своим папенькой. Он задержался в Меллорафоне. У старика очередной грандиозный замысел в отношении меня. Никак не успокоится. Ну да ты сам знаешь…

– А то как же,– Феранор натянуто улыбнулся давним воспоминаниям.– Знаю.

Каждый, кто хоть немного интересовался политикой государства, знал, что Сандар ан-лорд Турандил был единственным сыном сенешаля правительницы. Он унаследует его титул, положение и чин. Когда-нибудь. Но очень нескоро, потому что отец его ещё крепок и полон сил. Поэтому Сандар, как многие представители молодой эльдарской аристократии, прожигал годы в бесконечном поиске удовольствий.

К счастью, или к несчастью, но отец молодого аристократа решил заняться подготовкой сына заблаговременно и потому пихал его, куда только мог. В частности, в Пограничную Стражу, полагая, что там его научат дисциплине и обязательности. Через год он его оттуда забрал, но заведённых за это время друзей молодой аристократ не забывал.

– А ты не на заставе,– заметил Сандар, пряча большие пальцы за пояс.

– У меня некоторые дела.

– Знаю я твои дела. Спешишь в Киррбен, к своей ненаглядной.

– Не только.

– Э-э? Изволишь интриговать намёками, дорогой друг. Расскажешь?

– Нет.

– Катмэ. Так же нельзя. У меня прямо во рту пересохло от любопытства. Пошли, выпьем по кружечке.

– Я спешу…

Сандар сверкнул белозубой улыбкой и взял капитанского коня под уздцы.

– А я уезжаю. Надолго.

– Куда же?

– Ты секретничаешь, и я не скажу! Но, с твоей стороны будет свинством не проводить меня в дальний путь, не выпив за удачу в дороге. К тому же до Киррбена путь неблизкий, а приличных гостиниц на пути нет.

***

Они встречались уже полгода. И всякий раз эти встречи проходили в гостиницах, или постоялых дворах. И всегда она приходила к нему скрытая маской иллюзии. Он старался не показывать вида, но такая таинственность выводила его из себя. Если он откровенно рассказал о своей любви ближайшим друзьям, то она такого не сделала. Её друзья – молодые аристократы, богатые бездельники, прожигающие жизнь в бесконечном поиске удовольствий. Большинство из них нигилисты обожающие скандалы и выходки. Они нарушали традиции и устои на каждом шагу. Чего стоили столичные вечеринки знати, разнузданность которых стала известна далеко за пределами столицы. Талиан не скрывала, что неоднократно бывала на них.

Несколько раз из-за этого вспыхивали ссоры. К счастью, заканчивались они всегда крепкими объятиями, страстными поцелуями и бурной любовью. Но осадок на Душе оставался.

Талиан держала небольшое серебряное зеркальце и накладывала чары внешности, глядя на своё отражение. Это забирало у неё определенное время. Феранор сидел на кровати, мял в руках угловатую шляпу с пером и угрюмо смотрел на незнакомую женщину, в которую медленно превращалась возлюбленная.

– Иногда у меня чувство, что ты стыдишься меня.

– Ну вот, опять,– она глянула на него поверх зеркальца.– Какой ты все же ребёнок, хоть и выглядишь, как взрослый муж. Я уже тебе говорила. Если раз за разом нас начнут видеть вместе, то пойдут сплетни и пересуды. О нас начнут говорить в будуарах. Я не хочу стать объектом для сплетен. Ты ведь и сам этого не хочешь. Так ведь?

– Сплетен не будет, если мы объявим о нашей любви…

– Это невозможно.

– Почему? – он вскочил и схватил её локоть.– Ты же не замужем.

– Нет.

– У тебя есть жених?

– Нет.

– Тогда почему им не могу стать я?!

– Какой ты ретивый.

Она попробовала вывернуться, но Феранор держал цепко. Они прижались к дверному косяку. Он смотрел ей в глаза и чувствовал на коже её дыхание. Не выдержал, привлёк к себе и крепко поцеловал. Сладкая податливость её губ дразнила, и он пошёл дальше, покрывая поцелуями шею.

– Сначала спроси разрешения у моего отца.

На краткий миг он отвлёкся. Ответил твёрдо и сразу.

– Я спрошу твоего отца.

– Не смей даже думать…

Он продолжил начатое ранее дело, и зеркальце выскользнуло из её рук, с громким стуком упав на пол.

– Прекрати, ты помнёшь платье.

Он не прекратил.

– Я не успела закрепить «маску»… она пропадёт.

– Ну и пусть пропадает,– ответил он, продолжая ласкать её настойчиво и бесстыдно.

– Нет…ах, да-а… м-м… прекрати, нас услышат…

– Ну и пусть слышат…

***

После светлого дня, комната таверны казалась довольно тёмной. Феранор прищурил глаза, разглядывая длинный стол, за которым сидело пятеро мужчин. Один в броне улана и серебряным кантом ревнителя на плаще. Двое были эльдарами в возрасте и донельзя похожими друг на друга. Плащ одного скрепляла пряжка в виде трилистника, лоб второго перехватывал стилизованный под лозу обруч, норовивший съехать ему на глаза. На оставшихся были одежды, характерные для богатых особ в пути. У всех в одежде прослеживался определённый стиль, с вышивкой на рукавах и запахе, характерный для жителей Турл-Титла. В Эльвеноре их просто называли негантами. У одного на груди поблескивала золотая цепь, а волосы были не характерного для эльдаров рыжего цвета.

Видя Феранора, входящего в зал в сопровождении Сандара, присутствующие прервали разговор. Капитан поклонился вежливо, но без подобострастия.

– Почтенные хеиры, уважаемые господа дипломаты,– проговорил сын сенешаля и хлопнул в ладоши.– Позвольте мне представить нашего нового гостя. Это капитан Феранор ан-лорд Мистериорн. Мой друг и товарищ со времен скоротечной службы на пограничье. Феранор, это хейры Таласпир и Таланор, знатоки Атравана, дипломаты со стажем…

Эльдары в годах одновременно поклонились. Удивительно синхронно, отчего Феранору казалось, у него двоится в глазах.

– Хеир Гилетей,– продолжал Сандар,– командир меллорфонских улан. А это, с их позволения, сенатор Эрнам Алканэль – прибыл к нам с официальной миссией из Турл-Титла. А это его секретарь, хеир Морион.

Полукровки поочерёдно кивнули головами. Феранор ответил лёгким поклоном.

– По-моему,– продолжал разглагольствоть Сандар. – Очень символично, что два посольства встретились здесь. Я бы все переговоры проводил в кабаках. Куда лучше решать проблемы, сидя за кружечкой эля, чем выписывая витиеватые кренделя в дворцовых палатах.

– Голодны, капитан? – осведомился рыжий, с золотой цепью.– Присаживайтесь, скоро будет печёный каплун и пироги с олениной. Так, на чём мы остановились?

– Вы рассказывали о своей усадьбе,– напомнил Гилетей с лёгким присвистом из-за отсутствующих нижних передних зубов. Он не выглядел бедняком, и было странно, что он не избавился от этого недостатка.

– Ах да, моё поместье в Басхвалии,– сенатор прикрыл глаза, мысленно возвращаясь на родину.– Двадцать акров земли, виноградники, винодельни, конюшни… И дуб которому за тысячу лет. Ребёнком я взбирался на него и играл в кроне. Представлял, будто это мой замок. Какие это были счастливые годы…

– Детские воспоминания,– поддакнул посольский советник (Таласпир или Талонор – Фераор так и не понял),– всегда счастье.

Сандар аккуратно обкусывал зубами утиную ножку. Феранор ждал обещанных пирогов и коротал время, слушая болтовню и выводя пальцем замысловатый узор на столешнице.

– Я вот сижу здесь,– продолжал ораторствовать рыжий Эрнам,– пью с вами вино и не знаю, устоит ли он до моего возвращения. Может статься, что вернувшись в республику, я застану поместье в руинах, слуг – убитыми, а имущество подчистую разграбленным. Если Каледин не сдержит орду на Морне…

– Неужели настолько всё плохо? – спросил Гилетей.– Это не первый набег орков. До этого вы всегда и с успехом отражала их…

– Но такого ещё не бывало. С каждым днём к Орде присоединяются новые силы. Горцы, кочевники с Севера, даже орки с Южного побережья! Будто, все племена Востока собрались против нас. Пограничные форты не выстоят, если все они хлынут в Поречье. Вся надежда на крепости Дулин и Каркохтар, да на полководческий гений магистра Каледина. При этом рядом есть ваша Белленгольская армия. Приди она Каледину на помощь, и с ордой будет сразу же покончено!

– Так в чём же дело? – с наивным лицом поинтересовался Сандар.– Выходит всё не так страшно…

– Не страшно? – повторил сенатор. – А вот и нет, милостивый хеир. Ещё как страшно! И страх в том, что на благоразумие вашей владычицы уже рассчитывать не приходится. Белленгольская армия не стронется с места, так мне отвечали в Меллорафоне, а республике предстоит рассчитывать лишь на свои силы.

Эрнам Алканэль сцепил над столом пальцы. Изумруд в перстне заиграл гранями, отражая падающий из окна свет.

– Государственный ум приходит с годами, – заговорил он,– а ваша Алтаниэль девочка. Глупая и капризная. Ей требуется строгий ментор, который объяснит, как важен Турл-Титл для Эльвенора. Не побоюсь этого слова, но мы для вас щит. Щит, закрывающий от атак с Севера и одновременно мост к гномам в Сандарских горах. Без нас не станет и Эльвенора. Вам не справиться с орками один на один. Думаете, вы в безопасности, закрытые непроходимой Пущей от орков и коварными скалами от жадных островитян. Вы не знали настоящей войны уже сотню лет!

Феранор резко опустил голову и спрятал руки под стол, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а пальцы сами сжимаются в кулаки. Он не понимал почему советники и Гилетей слышат, как чужеземец оскорбляет Владычицу и терпят это. Негодование в нём било ключом.

– С вашего позволения,– медленно и тихо заговорил он.– Пуща далеко не так смертельна, как у вас думают. Крупные отряды орков легко пересекают ей из конца в конец и тем страшнее их появление у наших границ.

Сандар закашлял. Гилетей снисходительно улыбнулся, но взгляд его, обращённый на Феранора, не осуждал, а, казалось, подбадривал.

– Мели и скалы не остановят опытного врага, а ими мы просто окружены,– Феранор продолжал и голос его всё громче звенел над столом. – Гордланд, Атраван, орки… Огню и мечу предан город Иголин на островах. Полностью вырезаны форты в верховьях Сэльванны и Белленголна. Подвергается нападениям Девичья дорога, гибнут пограничные стражники и сопровождающие, женщины похищаются и бесчестятся. Вам этого мало? Ну так извольте ещё!

Один из советников, Таланор (или Таласпир?) сжал под столом Феранору колено. Юноша не обратил на это внимание. С каждым словом он всё сильнее приподнимался и налегал грудья на стол, сокращая разделяющее его и сенатора расстояние.

– Прямо у нашего западного побережья ограблены и потоплены корабли Беренеля. И это напали не орки, а вы! В своей непомерной алчности ваши князья готовы вонзить нам нож в спину. И после этого вы смеете заявлять, будто вам что-то должны?

– Хотите сказать,– глаза сенатора сверкнули над изумрудом,– что бросить нас это месть?

Феранору показалось, что вопрос обращён к нему.

– Вот, что я скажу, хеир Эрнам или как вас там… Вы приписываете нам собственные повадки. Не заю почему остальные хейры молчат, но я вашими оскорблениями сыт по горло. Хотите унизть Эльвенор? Я готов отстоять его честь мечом.

Республиканцы молчали. Сенатор смотрел на него со смесью жалости и неприязни, явно подыскивая слова для ответа. Ответа, наверняка, неоспоримого, крайне вежливого, но убедительно точного, способного растоптать своей точностью наглеца. Но первым нависшую тишину успел нарушить тихий голос Сандара.

– Пять лет назад орки убили отца Феранора. Он вынужден был занять его место прежде, чем отпраздновал первое совершеннолетие. Год назад он бросился на вдвое большую банду налётчиков и сражался, пока паломницы не добрались до форта.

– Вот как…– взгляд сенатора странно блеснул.– Не знал. Примите мои соболезнования за отца и восхищение вашей дерзостью. Но остерегитесь. Она может стать не крыльями, а камнем.

– Каждый солдат думает, что на его отряд приходится главный удар! – рассмеялся капитан Гелетей.– Мы, бывает, вздорим друг с другом, но когда является орк, бьёмся плечом к плечу. Каждый из нас сочтёт честью сражаться на стороне Республики. Я хоть сейчас готов отправиться за Белленголн, но я – солдат и воля владычицы для меня превыше. Если армия остаётся на месте, значит, тому есть причина.

Принесли обещанное блюдо с каплунами и пирогами. Посольские советники радостно оживились.

– Разговоры о политике бесконечны как могущество Солнцеликого,– очень неискренне улыбнулся Сандар.– Давайте оставим их и уделим должное пирогам. Кстати, здесь подают вино, вполне, терпимого качества…

Терпимое вино полилось из кувшинов в деревянные кружки. Эльдары и неганты желали друг другу здоровья. Эрнам отставил кружку, едва пригубив.

Посольский советник с узорной пряжкой покрутил пустую кружку в руках.

– Говорят, в Атраване делают неплохое вино. Не терпится сравнить его с нашим виссэ… А вы не печальтесь, сенатор. Как верно сказал этот восторженный юноша, мы много чего не знаем. Алтаниэль не зря засылает послов и подарки к «людям песка». Я думаю, помощь Турл-Титлу не за горами.

– Она хочет переманить их на свою сторону?

– Понятия не имею, – отказался дипломат с непроницаемой миной.– Просто видел «подарки». Вот и сказал. Ещё вина?

Сенатор и советники обсуждали цены на зерно в Басхвалии и Фаэмаре. Командир улан, со скучающим видом, слушал рассказ Сандара о его встрече с атраванкой в борделе. Феранор поглядывал на падающий из окна луч, медленно ползущий по полу, и удивлялся крепости вина. Точнее её отсутствию. Раньше он не замечал, чтобы в этой гостинице разбавляли вина…

«Отец Талиан,– подумал он вдруг,– не будет находиться в имении вечно. Если я хочу поговорить с ним, то не должен… Я тяну время просто потому, что боюсь этой встречи. Я обязан сделать это ради нашего с Талиан будущего».

Он незаметно выскользнул во двор, а со двора в конюшню. Конюхи не успели расседлать лошадь. Добротный скакун по кличке Джэслин, купленный Феранором ещё жеребёнком и лично им же объезженный, нетерпеливо стучал копытами. Потянув за узду, он вывел жеребца к воротам. Вдел ногу в стремя и оказался в седле и пустил коня вперёд быстрым шагом.

«Если перейду на галоп,– думал он,– буду у дверей любимой уже после полудня».

Глава 2

Исход – бегство эльдар со своих территорий, начавшееся в середине II Эпохи под давлением Молодых Народов. Законы эльдарского общества гарантировали переселенцам равное положение с местными. Однако местные лорды были не готовы делиться привилегиями с пришлыми. Всё сильнее проявлялось отношение к ним как к слугам.

            Каугерик Хортийский

            «Летопись Времен»

Гейзер яростно клокотал, исходя клубами горячего пара. Шагни туда и сваришься заживо. Феранору пришлось приложить усилие, чтобы этот шаг совершить. Горячий пар не обжёг, лишь овеял приятным теплом, когда заклинание левитации подхватило его и мягко вознесло ввысь, на самый верхний этаж.

Он оказался в оранжерее. Пахло свежей листвой. Несмотря, что находилась она в доме – вокруг было светло. Над головой висело затянутое облаками небо. Благодаря рассказам Талиан, Феранор знал, что небо и гейзер иллюзии, а крыша заколдована так, чтобы пропускать солнечный свет.

Он шёл сквозь ряды карликовых деревьев и цветочных кустов. Молодой вандад2 схватил его ветками-ручками за плащ. Росточка он был всего полметра и не мог вызывать ничего кроме умилённой улыбки, в отличие от старших сородичей.

– Хеир Мистериорн? – в первый миг Феранору показалось, что голосок любимой звучит у него в голове, но нет.

Лёгкой, невесомой походкой она выплыла из-за кустов луноцвета и остановилась пред ним.

– Я…

На ней было платье из тёмно-красного атласа, с широкой юбкой, тесно обтягивающим лифом и целомудренным декольте. Куда более целомудренным, чем те, с которыми он привык её видеть.

– Пресветлый Таэ! Что ты здесь делаешь?

– Я обещал приехать,– голос его сбился на хрип.– И я приехал.

– Ну, ты и безумец… Мой любимый храбрый безумец,– Талиан глянула на ряд саженцев и подошла ближе. Теперь он чувствовал яблочную свежесть её дыхания. – Горячий романтичный безумец. Я скучала за тобой…

Она улыбнулась, взяла за щёки ладонями и быстро поцеловала в губы.

– На площади фонтанов есть гостиница,– зашептала она торопливо.– На закате я буду ждать тебя там. А теперь уходи. Уходи немедля, пока отец или брат тебя не увидел…

– И не подумаю,– ответил Феранор, не опуская глаз.– Я встречусь с твоим отцом. И попрошу твоей руки.

– Безумец! – в её ярких расширившихся глазах полыхнула паника.– Глупый. Неисправимо глупый!

– Я посылал ему письмо,– продолжал Феранор. – И он назначил мне встречу…

Она ударила его по лицу и отпрянула.

– Что ты наделал?!

Не сводя с неё взгляда, Феранор медленно и с удивлением прикоснулся к щеке. На языке вертелся один единственный вопрос: «за что»? Озвучить его не успел. К ним присоединился третий эльдар. Высокий, по-мальчишески худой, но не узкоплечий. В его облике отражались черты Талиан, только в более грубой форме.

– С кем ты разговариваешь?

Увидел Феранора и замер.

– Познакомьтесь, хейры. – девушка неискренне улыбнулась.– Капитан Феранор, это мой брат Тайлас. Тайлас, это Феранор Мистериорн. Мы познакомились с ним полгода назад…

– Я знаю о нём,– оборвал её брат, меря капитана уничижительным взглядом.– Идёмте, хеир. Отец примет вас.

Лорд Эрандил ждал их в глубине оранжереи. Ростом и фигурой он не уступал Феранору – такой же высокий, стройный и подтянутый. Лицо с высокими скулами и прямым носом. Тонкий изгиб губ придавал ему исключительно надменное выражение. Сразу ясно от кого Талиан позаимствовала цвет глаз. Серебристо-серые волосы перехватывал налобный обруч с бериллами, от которых ощутимо несло магией. Одежду украшала вышивка в виде языков пламени, на груди гордо раскинула крылья увенчанная венцом горящая птица.3 На поясе висел меч. Меч был и у Феранора, но если его оружие – простой, хоть и хорошо выкованный и закалённый кусок стали, то у Эрандила оно представляло собой настоящее произведение искусства.

– Оставьте нас,– приказал лорд.

Голос его полностью соответствовал внешнему виду – глубокий и властный. Ослушаться никто не посмел. Брат Талиан вышел последним, зыркнув на капитана, словно на кровного врага.

Глава семьи Эрандилов скрестил на груди руки. Левый его рукав был испачкан в земле.

– Именно таким я вас и представлял,– сказал он.– Настоящий воин с холодным взглядом. Этот ваш шрам… Вы зря его стесняетесь. Он добавляет… мужественности.

Он медленно обошёл вокруг Феранора. При этом юношу не покидало ощущение, что его оценивают как жеребца на торгах.

– И при этом вы очень молоды,– продолжал Эрандил.– Я бы сказал, слишком. Вам бы ещё слушать учителей, а не водить в бой солдат. Мальчишка, вынужденный вести себя взрослым мужем. Неудивительно, что Талиан вскружила вам голову. Моя вина. Слишком многое ей позволял.

– Вовсе нет, милорд! – горячо возразил Феранор.– Ваша дочь великолепно воспитана. Она не могла…

– Я прекрасно знаю, что она может, когда рядом нет меня или Тайласа. Давайте перейдём к делу. В письме вы написали, что желаете встретиться. Я, в принципе, подозреваю зачем, и могу сказать, что вы совершенно напрасно проехали сотню лангои.4 Но ради удовлетворения собственного любопытства: почему я должен дать согласие на ваш брачный союз?

Феранор открыл рот и, с удивлением, обнаружил, что забыл все аргументы, которые старательно готовил для этого разговора.

– Я…– он собрался с духом и выпалил заветные слова,– люблю её! И знаю, что это взаимно.

– Любовь – чувство эфемерное. Сегодня есть, завтра – нет. Что у вас есть, кроме меча и коня?

– Как вы могли догадаться, мой род идёт от героя Мистеррира Фалконина. Наш Дом был одним из первейших во владении Хармириен…

– Оно ничтоженно варварами,– оборвал Эрандил.– Подобно Алласриену, Навеннатару, Риенлисету и многим другим. Это значит, вы прибыли в Эльвенор во время Исхода. Я видел, как расселяли беглецов с Запада. Они радовались любому месту. Даже сами строили себе дома, как могли. Единые Дома распадались, ими затыкали всякие дыры.

– Мой отец присягнул Дому «Феникса»,– напомнил Феранор.– Мы его часть.

– Не самая значительная. Ваш отец был всего лишь капитаном. Когда он умер – вы заняли его место. Когда умрёте вы, ваш чин наследуют сыновья, если, конечно, они у вас будут. Займут, без малейшей возможности вырасти хотя бы до командира рокментара.

– Все пережили тяжёлые времена. В мирное время, вы правы, мне не вылезти из скорлупы капитана, но все только и говорят о войне, которая вот-вот должна грянуть. Я сумею себя проявить. Не верите, посетите мою заставу. Мне дали самую плохую сотню, но за два года я сделал её лучшей в своём рокментаре!

– Упрямство и гордость перевешивает в вас ум и здравый смысл. Поэтому карьеру на войне делают другие, а такие как вы на ней гибнут. Обидно и бессмысленно, но достаточно геройски чтобы войти в легенды и стать примером для молодняка. Полагаю, другого способа для роста у вас нет. Если есть – интересно послушать.

Эрандил выждал некоторое время.

– Итак, подытоживая всё сказанное: вы не обладаете ни чином, ни деньгами и имуществом; у вас нет особых талантов, которые помогли бы обойтись без протекции. Вы хотите женится на моей дочери, не зная, или не замечая тот факт, что перед вами длинная очередь претендентов. Пусть не имеющая в прадедах Мистеррира, но заметно богаче его правнуков. Буду называть вещи своими именами, Феранор. Вы – самая неподходящая партия для моей дочери.

– Но,– юноша прикусил губу,– наша любовь…

– Будет цвести в шалаше? – Эрандил опасно прищурился.– Я растил её не для этого. Приказываю вам отступиться от Талиан.

– Вы не можете…

– Могу.

– Она любит меня.

– Это исправимо.

– Но я желал бы…

– Прекратите желать что-либо в отношении Талиан. Иначе будут последствия. Я понятно выразился?

– Более чем,– глухо отозвался Феранор, уперев взгляд в пол.

– Вот и славно…

– Но я никогда не отступаю, – капитан поднял голову, встряхнув чёрными волосами. В холодных зелёных глазах бушевало пламя. – Мы с Талиан будем вместе, независимо от того, хотите вы, или нет.

– Осмеливаетесь угрожать мне? – прищурился лорд. Феранор оставил это без комментариев.– И что же вы сделаете, украдёте её?

– А хоть бы и так!

Лорд смотрел ему в глаза долгим взглядом, в котором, при желании, можно было прочитать всё, от презрения и удивления, до решимости и интереса. За спиной лорда скрипел корой сердитый вандад.

– Что ж…– Эрандил первым нарушил напряжённую тишину.– Вы напрасно бросаете мне вызов. Напрасно!

***

– Самонадеянный дуралей! – Тайлас едва усмирял клокотавшую в нём ярость. – Он осмелился перечить!

Глава многочисленного семейства эрандилов кормил вандада кусочками тухлого мяса. Оборачиваться он не стал.

– Ты нас подслушивал?

– Прости отец. Это вышло случайно. Но ты позволил ему просто уйти после того что он сказал! Я бы отправил его в сточную канаву.

Мимолётная усмешка скользнула по губам лорда.

– Нельзя. Он всё-таки потомок Мистеррира, а тот приплыл в Амалирр на одном корабле с Рэндэриманом. Прежде я сам бы искал возможности породниться с ним, но те времена прошли. Канули в небытие. Беда старых семей в том, что они упорно не хотят этого признавать. До сих пор стоят в своём строю, не замечая, что знамёна их славы давно сгорели. Приходится объяснять, словно детям, каково отныне их место.

– Но ты смолчал!

Эрандил вздохнул и вдруг сдавленно взвизгнул, потому что вандад жадно схватил мясо вместе с его пальцем. Вырваться из цепкой хватки живого дерева было непросто.

– Слушай и запоминай, Тайлас,– прошипел он, опуская пострадавший перст в кадку с водой.– Слова это пустой звук. Всегда отвечай действием.

– Вандад слишком агрессивен,– продолжил он без перехода.– Ему не нравится это место.

– И что же мы… ты… будешь делать? – спросил сын.

– Увидишь. Садовник! Беренбром – вызываю тебя!

Не грянула молния, не открылся ведущий в черноту портал, но рядом с Эрандилом прямо из воздуха появилось низкорослое коричневое существо, с растоптанными ушами, большими круглыми глазами и грустно опущенным носом в форме баклажана. Абсолютно лысое. И которое тут же униженно поклонилось.

– Ты недостаточно следишь за рассадой, Беренбром,– не вынимая из спасительной воды пальца, сурово произнёс Эрандил.– Вандаду требуется больше света. И посмотри, как он жадно поглощает мясо – ему не хватает питания от корней. Ты должен заменить землю.

Существо согласно кивало, всячески выражая понимание, сожаление и стыд за собственную нерасторопность.

– Это не всё,– добавил лорд, видя, что садовник собрался уходить.– Я получил рану из-за твоей нерасторопности. После того как всё выполнишь – иди к управляющему. Скажешь, что я велел подвергнуть тебя наказанию. Пусть сам придумает его.

Существо снова поклонилось.

– Отправляйся,– Эрандил посмотрел на руку, стряхнул с неё капли воды и запахнул на плечо плащ.– Я буду в бибилотеке, сын. Проследи, чтобы никто не вздумал меня беспокоить.

– А если он правда похитит её? – спросил ему вслед Тайлас.– Что будет с договором между тобой и Кейси?

– Этого не случится.

– Отец?!

– Тайлас,– лорд взглянул с усталостью и раздражением.– Предоставь решать это главе семьи.

Он ушёл и не увидел как сын, постояв немного возле вандада, решительно направился к выходу из оранжереи. Оттуда он пошёл на конюшню, где нашёл управляющего.

– Мой лорд?– тут же поклонился управляющий – эльдар в ливрее и угловатой шляпе с пером.

– Отправляйся в Гостевой Дом, где живут люди-с-островов. – Заговорил Тайлас быстро. – Найдёшь среди них, слушай меня внимательно, человека по имени Фоярна Хирча. Скажешь, что я, Тайлас Эрандил, жду его в Роще Сэльванны. Скажешь, что для его головорезов у меня есть работа. Плачу за неё полсотни солнцл5. На всякий случай, пусть прихватит и свою родню. Тех, кого сочтёт нужным. Запомнил?

Управляющий неторопливо кивал. Он тщательно контролировал лицо, ничем не выдавая своих истинных чувств. Имя Фоярна Хирча, по прозвищу Рооспрат, было ему отлично знакомо. Разбойник, пират, немилосердный убийца с острова Гордланд, он был наёмником на службе Дома, но подчинялся только приказам семьи Эрандилов. Он и его банда таких же головорезов, которых, на свой манер, он называл хирд. Спокойным нравом они не отличались и были не прочь поразвлечься за счёт слуг Эрандилов. Обычно страдали от них гвармолы, но иногда доставалось и слугам.

– Всё понял?

– Да, хеир.

– Тогда почему ты ещё здесь?

А этим временем в библиотеке лорд Эрандил сидел за столом. Плечи его были понурены, а на лице застыло мрачно-решительное выражение. Некоторое время он сидел неподвижно, затем протянул руку и сдёрнул шелковое покрывало с небольшой конструкции из бронзовой треноги и черного матового шара в ней. Казалось, что внутри шара заключена непроглядная бездонная чернота.

Некоторое время глава семьи пристально смотрел в шар, пока пространство в нём, под его взглядом не заклубилось, а тьму стали пронизывать робкие светлые пятна. Через несколько мгновений пятна сосредоточились в центре шара, а поверхность его ожила. Отблески света заиграли на шее и лице лорда.

– Лорд Эрандил? – голос донесся из ниоткуда.– Чем могу быть полезен?

Говорили вежливо, с уважением, но без подобострастия. Как равный с равным.

– Приветствую Варно. Хочу напомнить о твоём обещании и попросить об ответной услуге…

– Что-то серьёзное?

– Сущая мелочь. Хочу проучить одного наглого и недалёкого молокососа…

***

Десять лет назад Алтаниэль разрешила иностранным кораблям заходить в гавани Эльвенора. Их командам было дозволено сходить на берег, но свобода ограничивалась портом – в сам город эльвенорцы чужаков по-прежнему не пускали.

Сотни скучающих моряков, мечтающих отдохнуть от тягот морского путешествия и жёсткой дисциплины. Сотни одуревших без женщин и выпивки мужиков, стеснённых на узком пятачке суши. Да зачем нужны золотые прииски, если есть здесь кабак?!

Так же думал Аарон Янг – человек, купец из Мореи, десять лет назад купивший складской барак недалеко от причалов. Он пристроил к нему очаг, поставил прилавок, повесил над входом вывеску с кувшином – понятную любому моряку.

К вечеру заведение забивалось до отказа, но сейчас людное время ещё не наступило. В зале, залитом мерцающим светом очага, сидело всего с десяток матросов и несколько эльдар. Хозяин стоя дрых за прилавком. Пахло специями и подгорающим на вертеле мясом.

– Хозяин! – настойчивый стук чем-то тяжёлым по дереву заставил Аарона открыть глаза.

Дебоширил одинокий эльдар, обосновавшийся за столом у опорной колонны. Перестав стучать, он помахал перед собой пустым кубком.

– Ещё вина!

Он так отличался от обычных посетителей кабака, что невольно привлекал к себе внимание. Не моряк и не юнец, желающий хлебнуть экзотики дальних стран, хотя взрослым в полной мре назвать его было нельзя. Черноволосый, белокожий, с тонкими чертами лица и холодными зелёными глазами. На лбу шрам. Аарон никогда не видел эльдаров со шрамами, даже среди воинов. Обычно они старались залечить любые подобные отметины. Неужто не хватило денег на целителя?

Аарон принёс полный кувшин, забрал старый. Эльдар дымил курительной трубкой, задумчиво грызя длинный мундштук. На вежливое предложение подать чего-нибудь к вину только мотнул головой. Возвращаясь мимо стола с эльдарской молодежью, мореец услышал, как кто-то из них отчётливо обронил: «Брошенный». Потом один, отличавшийся серебристым оттенком волос, достал лютню. Пробежал по струнам ловкими пальцами, заиграл. Мелодия, вначале тихая и ненавязчивая постепенно набирала обороты, что привлекла к себе моряков в другом конце зала. Спустя пару аккордов, к ней присоединился голос, красиво поющий о неразделённой любви.

«Не было бы драки!» – озабоченно подумал мореец, глядя на болезненно исказившееся лицо шрамоносца.

Несколько секунд тот прожигал кудрявый затылок взглядом, будто борясь с искушением чем-нибудь в него запустить. Но потом отвернулся. Налил в кубок вина и залпом выпил.

Хлопнула дверь. В зал ввалились новые посетители и пьяный эльдар со шрамом резко перестал Аарона интересовать. Даже песня оборвалась. На пороге стояло пятеро людей. Все как один рослые крепкие здоровяки с амбарную дверь в плечах, с рыжими косматыми волосами, в потемневших от времени и соли кольчугах. Двое выделялись возрастом. У одного под густыми бровями помещался крупный бугристый нос. У второго под носом висели, похожие на моржовые клыки усы. Трое других похожи как однояйцовые близнецы, с зыбкой рыжей порослью на квадратных подбородках. У всех доспехи, внушительный арсенал на поясах и даже особый взгляд, которым незнакомцы прошлись по залу, лучше всего говорили Аарону об их основном занятии. А характерная внешность недвусмысленно указывала на национальность. Гордландцы.

«Интересно, есть в мире уголок, где они не продавали бы свои мечи?»

Простоволосый здоровяк, с носом, пихнул локтём второго без шлема, выразительно мотнув головой куда-то в глубину зала. Его товарищ взглянул в указанном направлении. Рыжие усы воинственно шевельнулись. После чего вся ватага заняла стол у двери.

– Хозяин! Тащи вино и мясо!

– Глушка! – в свою очередь зашумел Аарон, зовя прислугу.– Неси вина гостям.

А сам занялся мясом.

Глушка – некрасивая и уже не молодая женщина, выкупленная им у пиратов, главным достоинством которой была её низкая цена. Аарон никогда не интересовался, кем была она до попадания в плен. От стола гордландцев она вернулась испуганная до икоты, ухитрившись расколотить по дороге кувшин.

– Они сюда убивать пришли! – выпалила она, прежде чем кабатчик успел высказать ей за порчу имущества.– Вон тот, с усами говорил, что не хочет ошибиться, а тот, который носатый, перечислял приметы.

– Какие приметы? О чём говоришь, дура?

– Да вон того эльдара, приметы! Черноволосый, который, со шрамом. Я ж на Гордланде том десять лет жила, пока меня не перепродали, а ваша милость не выкупила. Своими ушами слышала, что убивать будут, но так, чтоб всё, значит, случайной дракой казалось…

– Хватит! Иди, крути вертел, женщина! За кувшин сегодня ляжешь спать с пустым брюхом.

«Чего только эта баба не придумает, чтоб оправдаться!»

На его глазах, усатый и носатый гордландцы, встали и нетрезвой шатающейся походкой отправились к одинокому эльдару за стол. Тот этому не сильно обрадовался.

– Я не звал гостей!

От прилавка до спорщиков было не больше десяти шагов и хозяин слышал каждое слово.

– Ты тут не хозяин, альв,– по-простому ответил вислоусый.

– Сидим где хотим,– добавил носатый.

Весь разговор проходил нарочито громко и на понятном эльдарам языке. К слову, говорили на нём гордландцы, очень даже пристойно. Сам Аарон, прожив в порту Фарродена десять лет, говорил хуже. Эльдар тоже удивился.

– Хорошая талья.6 Где учил?

– Я – от рабыни альвийки,– ответил за себя носатый, когда вислоусый предпочёл отмолчаться.– Хорошая ткачиха, хотя для бабы мелка. Из вас, альвов, получаются хорошие рабы, если выбить спесь палкой.

Молодняк у окна загудел. Лютнист возмущённо сдвинул брови, а его сосед даже попробовал схватиться за меч, но был перехвачен товарищами. Шрамоносец кажется, чуть-чуть протрезвел.

– Паршивый пёс! Ты сидишь передо мной, в моём городе и спокойно хвастаешь, что владеешь перворождённой как… какой-то скотиной?!

– А ты проучи меня, – произнёс носатый куда тише, так, что слышал только эльдар и притихший за прилавком Аарон.– Ну же, доставай меч. Посмотрим, так ли ты хорош в этом деле как кажешься.

– Что, нет? – переспросил он насмешливо и во всю глотку.– Мне показалось, ты что-то сказал! Говори громче, остроухий, а не то я решу, что ты бормочешь оскорбления в мой адрес.

Эльдар побледнел. Ноздри его раздувались как у хищной птицы. Выплюнув трубку, он выпустил тонкую струйку дыма, став походить на изготовившегося к броску дракона.

– Остроухий, ты – трус! – не унимался пират.– Вырожденец, как и вся ваша раса. Не далёк тот день, когда мы придём и возьмём все ваши богатства и отпользуем вашу Алтаниэль как потаскуху!

Если выпитое и притупило реакцию шрамоносца, то не на много. Аарону показалось, что над столом сверкнула бледная молния. Голова носатого отделилась от тела. В покрытый копотью потолок ударил кровавый фонтан. Аарон завопил, тонко, пронзительно, словно резали его самого. Обезглавленное тело завалилось на стол, на пол полетели кувшины, кубки.

Сосед убитого вскочил, замахиваясь полуторником. Эльдар был быстрее. Казалось, кончик его меча лишь слегка прикоснулся к груди вислоухого, как тот начал заваливаться назад. Стены задрожали от яростного рёва гордландцев у двери. Им вторили испуганные возгласы посетителей. Кто-то из островитян метнул в эльдара топорик, но промахнулся. Просвистев над ухом, тот с треском врубился в стену подле лысой головы вопящего Аарона. Это привело его в чувство. Мореец заткнулся, резво ныряя под прилавок. Следить за боем оттуда он, понятно, не мог.

А в кабаке уже всё ходило ходуном. С грохотом опрокидывались столы, Сыпалась глиняная и деревянная посуда. Дерущиеся хаотично перемещались по залу, тяжко топоча и звеня мечами. Кто-то рухнул между столами. Судя по полосатым штанам – не эльдар. Бой переместился к прилавку. Тяжелый гордландский меч с грохотом сокрушил доски над головой Аарона. Кто-то вскрикнул, Аарон его поддержал, чувствуя, как по лысине течёт что-то мокрое и липкое. Не прекращая скулить, он на четвереньках поскакал прочь. На него налетели, дали пинка под живот, от которого несчастного морейца перевернуло в воздухе. Скуля, как побитая собака, он полез под ближайший стол, где столкнулся с лютнистом.

– Один против пятерых! – восхищённо пропел тот, дёргая струны инструмента.– Я обязательно сложу песню об этой битве! Ну-ка, уважаемый, сдвиньтесь в сторону. Вот-вот наступит кульминация!

– Господи-Боже! – Аарон попытался сжаться в комок, чтобы как можно меньше торчать из укрытия. Кем бы ни была эта кульминация, ничего хорошего он от неё не ждал.

– Один?! – завизжал в ухо сосед.– Да! Они остались один на один!

Аарон все же рискнул обернуться

Бой переместился в середину зала. Один из гордланцев лежал на полу отдельно от своей ноги. Второй высился над ним, как утёс, размахивая полуторником. Шлем он успел потерять, небритая рожа раскраснелась от натуги, рыжие космы слиплись от пота. Эльдар вертелся перед ним как волк перед буйволом, пытаясь преодолеть разделяющий их полупрозрачный ареол рубящий воздух стали. Его зелёное колло украсилось многочисленными прорехами, правый бок был тёмным от крови.

– Он выжидает! – возбуждённо шептал лютнист.– Я вижу, он тянет время. Ждёт, когда враг совершит ошибку. Нельзя так долго махать этой… я же говорил!

Аарон и сам видел, что наёмник слишком широко размахнулся, задев бастардом низкий потолок. Это сдержало его руку на какую-то секунду. Эльдар метнулся вперёд. Короткий укол. Ответный удар пришёлся уже в пустое место.

Ещё какой-то миг гордландец с неверием смотрел на рану в груди, держась на ногах только дикарским неприятием смерти. Потом он упал. Завалился, как срубленный дуб, подмяв под себя тело безногого товарища.

Стало тихо. Аарон слышал, как громко дышит шрамоносец и как шипит прогорающее на вертеле мясо. Где эта Глушка?! Он же сказал ей крутить вертел!

Эльдар прошёл через зал к разбитому прилавку. Взял уцелевший кувшин, немедленно присосался к горлышку.

Сквозь распахнутые двери с лязгом и топотом вломилась пятёрка стражей в сине-серебряных табартах. Увидев трупы – резко затормозили, встали плечом к плечу, укрываясь за круглыми щитами с изображением дракона. Шрамоносец нехотя оторвался от вина, громко икнул. Начавший вылезать Аарон быстро втянулся обратно.

– Во имя Солнцеликого…– оторопело пробормотал старший отряда.

Взгляд его, блуждая по картине недавнего побоища, замер на эльдаре. В неверном свете очага кровь на его клинке казалась тёмной, почти чёрной.

– Ты это…– облизнув пересохшие губы, произнёс старший.– Что творишь, «феникс»?! Именем Алтаниэль – брось меч!

Нагло игнорируя приказ, тот мечом указал на тела.

– Они оскорбили владычицу Алтаниэль! Их наказал я – Феранор Турсанит ан-лорд Мистериорн! Капитан… пограничной стражи! Можешь… не благодарить.

К концу короткой речи язык Феранора стал спотыкаться. Возможно, это хмель наконец-то добрался до его головы и, на радостях дал по ней со всей силы, а может, это раны и усталость от битвы дали о себе знать, но непобедимый воитель пошатнулся. Ноги его подкосились…

Храпеть он начал ещё в полёте…

Глава 3

Даже неуч знает, что мир наш называется Амалирр и что в нём есть два континента. Алькария – на Западе и Монистерн – на Востоке. Идею, будто большой остров Тьесс тоже является континентом, считаю крамольной и подлежащей обструкции.

Неизвестный географ

Первым, что чувствовал просыпающийся Феранор, была лёгкая качка. Потом он услышал деревянный скрип, плеск волн, тихое завывание сквозняка, приглушённое шлёпанье босых ног и отдаленный шум голосов.

Дрёму сняло как рукой.

– Катмэ!

Вскочил, быстро ощупал себя. Обнаружил на правом боку пропитанную засохшей кровью прореху. На коже под ней алел свежий рубец. Попытался вспомнить, когда и с кем вчера дрался и кто мог подлечить его магией.

Эльдары славятся прекрасной памятью и воспоминания их не тускнеют даже спустя столетия. Он помнил, как покинул дом Эрандилов, сел в прогулочную лодку, как оказался в порту и зашёл в кабак, но дальнейшее скрывалось аспидно-чёрным пятном, как текст письма под кляксой чернил. Кажется, с ним не то пили, не то дрались (а возможно и то и другое) какие-то моряки…

Он осмотрелся. Он находился в огороженном парусиной закутке трюма, или нижней палубы корабля. В том, что он на корабле, а не в сарае выдавал качающийся пол под ногами. На крышке рундука он обнаружил с свою перевязь с мечом и кинжалом. Схватил и тут же себя опоясал.

Похоже, он опять встретился в кабаке с морскими7 эльдарами. С ними он напился и подрался, а возможно наоборот. После всего они забрали его проспаться на своём корабле. Откинув парусиновый полог, он покинул «спальню», оказавшись в узком проходе, образованном такими же парусиновыми ширмами. За ними слышались смех и весёлые голоса, сопровождаемые характерным бульканьем. Феранор принюхался к витающему в воздухе запаху.

«Медовуху пьют, сволочи!»

Завеса соседней каморки вдруг поднялась. Возникший на пороге жилец на матроса не походил совсем. Это был эльдар в гербовом колло,8 только вместо коронованной птицы на нём был изображён вставший на дыбы единорог. Увидев капитана, он икнул и глупо отсалютовал.

В ещё большем недоумении, Феранор добрался до ведущего на верхнюю палубу люка. Взобравшись по трапу, он встал, расставив для устойчивости ноги, хмуро огляделся вокруг. От увиденного дыхание застряло в груди, а глаза начали лезть из орбит.

Он увидел берег, размытой зелёной тенью тянущийся по правую руку. По левую – расстилался бескрайний простор синих волн, увенчанных белыми барашками пены. Над головой ветер раздувал большие белые паруса. В лазурной вышине неба мелькали белые чайки, насмехаясь над ним протяжными скрипучими голосами.

– Дорогу!

Босой матрос в белой рубахе, тащивший бухту верёвки, толкнул его плечом. Это привело Феранора в чувство.

– А-а-а! – заорал он.– Отродья Бездны! Гоблины! Висельники! Поворачивайте к берегу! Провалиться вам всем к Катмэ в задницу!

Ответом служил дружный хохот со всех сторон. Куда ни глянь – всюду одно и то же. Белые матросские рубахи, пёстрые полосатые штаны, яркие байданы и искаженные глумливым смехом рты.

Почему они смеются? Что в этом смешного? Разве они не понимают, что он должен возвратиться в свой рокментар? С него же шкуру спустят за опоздание… Командир посадит его под арест, лишит жалование на год, а может… Может, решит, что возвращаясь ночью он сбился с дороги и случайно ступил на землю квенов и лесные дикари всадили в него стрелу? Тогда его объявят погибшим, Талиан выплачет все глаза, а хозяин постоялого двора продаст его Джэслина морейским торговцам! В груди расползался неприятный холод.

– Что вы ржете, как ненормальные? Верните меня в порт!

– Это не возможно, милорд,– ответили ему с кормовой надстройки. – Мы в шестидесяти ланготэ9 от Киррбен-Фарродена.

Один эльдар, отличавшийся от прочих матросов только наличием меча в серебряных ножнах, смотрел на него с высоты кормовой надстройки. Феранор догадался, что перед ним капитан корабля. Он изобразил воинское приветствие и слегка поклонился, как равный равному. Заговорил, прикладывая все усилия чтобы голос звучал непринуждённо и весело, хотя готов был вырвать на себе все волосы, сломать мачту лбом, выпрыгнуть за борт и уплыть к берегу, невзирая на расстояние и акул.

– Айя,10 хеир! Представьте, какая неловкость: ваши ребята напились со мной вчера в кабаке и забрали с собой на корабль… К полудню я должен вернуться в свой рокментар, а вместо этого стою тут перед вами посреди моря. Смешно, да? Высадите меня на берег.

Капитан посмотрел на него с какой-то жалостливой снисходительностью, под которой чудилась скрытая насмешка и антипатия.

– К берегу не подойти из-за волн,– сказал он.– Так, что если хотите сойти, придётся терпеть до Риенлисета.11 Посему вернитесь к товарищам и…

– Риенлисета?! – Феранор схватился за голову. – Он же на другом краю моря!

Новый взрыв хохота оглушил его. Хотелось схватить ближайшего весельчака, придушить и выкинуть за борт. А затем второго и так передушить всю команду.

– Вы не понимаете, капитан,– снова заговорил он, дивясь собственной сдержанности. – Произошла страшная ошибка! На вашем корабле плывут меллорафонские уланы, но я-то не из их числа!

– Мы не плывем, а идём,– посуровел командир.– И мне, признаться, плевать, кто вы. Вас принесли мертвецки пьяного слуги посла. Объясните это ему.

***

Окна каюты были распахнуты настежь и Феранор видел море, подсвеченное золотой полосой восходящего солнца. Пол покрывал ковёр. Над круглым столом раскачивалась клетка с щебечущими птицами. Рядом модель известного мира в подвижной раме, несколько рундуков. В такой обстановке широкая кровать с балдахином, смотрелась нелепо и чужеродно.

– Проснулся? – спросил неожиданно знакомый голос.

Посол стоял спиной к двери, перед маленьким шкафчиком, что-то наливал, громко булькая. Он не успел обернуться, а Феранор уже знал кто перед ним.

– От похмелья я знаю только две по-настоящему действенные вещи,– ответил Сандар, не оборачиваясь,– одна из них маг жизни, вторая – хорошо настоявшаяся visse.12 На твоё счастье я припас второе…

– Ах, ты, орочья жопа… Собачий ты сын!

Невозможно описать бурю эмоций, пережитых в тот краткий миг Феранором. Он тихо зарычал и сделал отчётливый шаг к посольской особе. Хотелось смеяться и ругаться как пьяный гоблин, вцепиться Сандару в горло. То, что он отпрыск обедневшего рода не даёт права так насмехаться над ним! И всё же, наравне со злостью он чувствовал невероятное облегчение, как если бы свалил с плеч тяжкий груз.

«Это всего лишь розыгрыш,– подумал он.– Шутка! Вполне в духе Сандара. Сейчас он рассмеётся и пожалеет, что я не вижу собственного лица. Засранец».

– Упреждаю твой первый вопрос,– сказал его друг, оборачиваясь к нему с кубком вина в руках и самым наисерьёзнейшим выражением на лице. – Это. Не. Шутка.

Немного подождав, Сандар поставил кубок рядом на стол. Феранор не шелохнулся.

– Не шутка? – шёпотом переспросил он. – Посол в Риенлисет это ты?

– В Атраван, если быть точным.

– Твоя шутка зашла далеко.

Сын сенешаля вздохнул, делано закатывая глаза в потолок.

– Вот же заладил. Повторяю, это не шутка. Я действительно посол, действительно в Атраван. Не веришь – посмотри сам! – он достал из шкафчика резную шкатулку, раскрыл и кинул на стол скрепленный ремешком свиток.– Вот указ о моём назначении. Печать подлинная. А вот второй, касаемо тебя. Подойди, прочитай.

Феранор осторожно приблизился. Прикрытые ковром доски поскрипывали, его кренило из стороны в сторону. Телохранитель Сандара мягко ступал за ним. Взяв и развернув второе письмо, он взглянул на светящуюся золотистым отливом печать сенешаля Дома. Подделать её невозможно. Прочитал текст выше. Голова закружилась. Не глядя, он бухнулся на табурет.

– Что это значит?

– Растёшь по карьерной лестнице. Поздравляю.– Ответил Сандар, ненавязчиво пододвигая к нему вино.

Феранор пристально вгляделся в строки приказа. Чуда не произошло, буквы не изменились. Напротив его полного имени ясно стояла должность: «Командир посольского эскорта». В конце приписка, требующая от начальников Феранора отпустить его немедля, не чиня обид и препятствий.

Сандар собрал документы в шкатулку и вернул её в шкафчик.

– Когда я узнал, какой дикий и варварский край этот Атраван, то сразу подумал о тебе. Пара слов, сказанных кому надо, лёгкий росчерк стилоса и оп! Ты в числе посольства, руководишь уланской сотней… Мне не нравится выражение твоего лица. Ты – не доволен! Можно узнать почему?

Феранор сделал глубокий судорожный вдох. В эти мгновения мысли его уносились к возлюбленной. Что она подумает о его внезапном исчезновении? Наверняка она сбита с толку, сидит в тоске и печали, ожидая от него вестей. Если бы он мог с ней поговорить, объяснить, успокоить, пообещав, что обязательно найдёт способ как им воссоединиться. Лорд Эрандил теперь торжествует. Ну как же, избавил дочь от невыгодной партии!

Он, наконец, взял со стола кубок и одним махом опрокинул в себя. Проглотил, не почувствовав вкуса. Лучше ему не стало, нор бросаться с кулаками на всё, что шевелится, расхотелось. Он уставился на причину своих бед и проблем и спокойно и чётко сказал:

– Ты – недоумок.

– Прости? – посол поднял бровь.

– Ты не думал, что у меня могли оставаться в Фарродене дела? Почему не сказал о своих планах на перепутье?!

– Бездна тебя забери, Феранор! Откуда мне тогда было знать, что подвернётся такой случай?! Я сам узнал, что буду послом, только по приезду дражайшего папеньки. Думаешь, мне так хотелось ехать за море, копаться в песке? Хо! Зачем мне оно надо?

– Как ты меня нашёл?

– Очень просто. Прогуливался по портовому району, следил за стражей. Когда она со всех ног рванула в морейский кабак, я понял, что отыскал тебя. К моему приходу ты спал, а воины Беренеля пытались выкрутить у тебя меч. Они не хотели тебя отдавать, но я показал печать отца.

– Ты демонически проницателен! Как ты вообще знал, что я в порту?

– Ты сам сказал, что едешь в Киррбен-Фарроден, а значит искать тебя стоит либо в портовых кабаках, либо у одной известной нам обоим персоны. В кабак ты не собирался, иначе не стал бы это скрывать. Значит, ехал в гости. А учитывая, что лорд Эрандил был дома, то в итоге ты всё равно отправишься в порт, заливать горе.

– Это почему?

– Я вижу это как сквозь каплю росы. Ничем другим ваша встреча закончится не могла. Уверен, тебе не просто отказали, а, говоря образно, дали хорошего пинка. Слишком уж ты…– он поджал губы, вращая перед лицом кистью.

– Беден? – подсказал Феранор.

– Нищ! У тебя нет ни большого дома в столице, ни усадьбы, ни толпы гвармолов, исполняющих любой каприз, ни золота, чтобы купить всё это. Даже появления какого-то из этих пунктов у тебя не предвидится. Какой вменяемый лорд позволит своей дочери войти в этот замкнутый круг?

– Любовь способна творить чудеса. Ради неё Ниалера и Илванна, покинули божественный Хайлаэн, отправившись в неизвестность вслед за мужьями.

– Неудачное сравнение. Муж Ниалеры был царём и уходил вместе со своим народом, а Илванна своего мужа убила. Зарезала, как орки свинью на завтрак…

Он опустился на стул напротив. Сцепив пальцы куполом, он взглянул поверх него на Феранора.

– Ты злишься,– заметил он,– и я знаю почему. Не бойся. Он будет выжидать хоть сто лет, подыскивая выгодную кандидатуру. К тому времени ты прославленный вернёшься домой.

– Ты так уверен в успехе?

Сандар с покровительственной снисходительностью улыбнулся.

– Со мной плывут советники Таласпир и Толанор – ты их видел на Перепутье. Есть волшебница с помощником – тоже почти волшебником, но он мне не нравится, мерзкий тип. Слуг и гвармолов не считаю. Всё, что я должен, это вручить подарки и передать атраванскому царьку послание Алтаниэль. Если удастся, заручиться дружбой пары высоких вождей и договориться о визите другого посольства. Уже настоящего. Они будут убеждать варваров отказаться от дружбы с орками, унять пиратов и заключать торговые договора, но слава достанется нам, ведь мы – первые! Тем более в такое время. За твоей спиной будут шептать: «Этот парень охранял посла в Атраване!» Сам удивишься как скоро твой неказистый плащ пограничника украсит серебряный кант «ревнителя».

– А как на моё назначение посмотрят уланы?

– На приказе печать сенешаля Владычицы. Кто посмеет перечить?

– Я имею в виду – вне казармы. У них ведь был свой командир. Как там его… Гилетэй. Признают ли они безвестного капитана с границы?

– Уверен, ты справишься с этими павлинами,– Сандар самоуверенно помахал рукой, глаза его хитро сверкнули,– Кстати у меня есть ещё кое-что для тебя. Пойдём в трюм.

– Что на этот раз?

– Увидишь. Тебе понравится.

***

В трюме было темно. Пахло воском и дёгтем, а ещё сеном и свежим конским навозом. Сандар наколдовал свет, не произнося заклинаний, сформировал светящийся шар и легко подбросил его на ладони. Шар воспарил к потолку, заливая пространство ровным белым свечением. Из полумрака выступили какие-то тюки, сундуки и корзины. В устроенных вдоль бортов стойлах, фыркало два десятка коней. Проходя мимо, Феранор вдруг замер возле мощного чёрного жеребца с обрезанным ухом.

– Джеслин!

Живой, невредимый, быстрый и сильный конь фыркнул, потянулся к хозяину, трогая мягкими губами ладонь, намекая на угощение. Он гладил вытянутую морду и, невольно, вспоминал, как покупал на торгу его ещё маленьким жеребёнком. Как хотелось запрыгнуть в седло, пустить Джеслина в галоп по топкому берегу Селейны, перемахивая через ручьи и промоины, а потом стрелой взлететь на прибрежный холм.

– Я приказал забрать твоего коня,– сказал Сандар, наблюдая в сторонке.

– Спасибо!

– А как тебе вон тот белый красавец? Подарок правителю Атравана! А вот, посмотри, как тебе это…

Посол направился к ряду ящиков и корзин, стащил укрывающую их парусину и через минуту обернулся, держа в вытянутых руках меч в золочёных ножнах.

– Настоящий гальворн!– заявил он гордо, до половины обнажая клинок.– Таких во всём Эльвеноре осталось штук десять не больше. Зачарован. Сколы и зазубрины зарастают сами. Чужие мечи рубит как камыш!

Магический свет заиграл на лезвии, разбрасывая вокруг серебристые отблески.

– Впечатляет,– сухо признал Феранор и сморгнул.

За спиной Сандара, подле раскрытого сундука, на носилках покоился чёрный шар, размером с большой арбуз. Его матовая поверхность поглощала свет, притягивая к себе взгляд, как чернильная клякса на белоснежном листе. Редкая, но не забытая диковинка волшебных мастеров. Перворождённые называли её магверит, а люди «зрительным камнем», за его возможность передавать на расстояние зрительные образы, звуки и запахи. По слухам, один такой камень на Западе стоил целого людского графства.

– Это волшебницы. У неё их две штуки. Тоже, наверное, будет кому-то дарить.

Глава 4

Хафаш – он же латгул, он же сэлптар, в иных землях ещё именуется вампиром. Происходит от проклятых, кои после смерти своей восстали, дабы питаться от крови живых и тем бесконечно продлевать собственное существование. Трудно определить, где в историях о хафашах истина, а где суеверия, так как сами они того не желают и всячески способствуют умножению мифов о себе. Точно известно, что света они не боятся, а чистое серебро и святые вещи способны причинять им боль.

Гриммуар «A Laidene Noyte Parjia»

Старый детский страх перед темнотой и таящимися в ней тварями снова брал своё, заставляя бежать, не разбирая дороги. Он споткнулся обо что-то мягкое, упал, задев головой выступающий из стены камень и содрав кожу на лбу.

В глубине тоннеля продолжали страшно и истошно орать. Так могли бы кричать подвешенные на дыбе и терзаемые палачами люди. Эти крики помогли беглецу прийти в себя. Он вскочил и побежал к спасительному пятну света, мерцающему впереди всего в полусотне шагов, трясясь как от озноба. Только бы успеть…

Крик позади резко оборвался, перейдя в булькающий хрип. Почти сразу эхо донесло до него грохочущий треск и шорох множества лап.

Он не успеет!

Сердце рухнуло в пятки. Беглец снова споткнулся – на этот раз об длинную рукоять топора, брошенного кем-то на пол тоннеля. Не раздумывая, схватил его обеими руками, размахнулся, обрушивая удар на кое-как установленную крепь шахты. Он сам ставил её несколько дней назад, подкапываясь под фундамент стены.

Шорох быстро нарастал. Казалось, он уже видит проступающие в темноте очертания монстра. Страх и отчаяние удесятеряли силы. На третьем ударе дерево затрещало, как будто рядом раздирали хлопковое полотно. Отбросив топор, виновник бросился прочь. Тоннель задрожал, по стене побежала змеящаяся трещина. Льющиеся струйки песка переросли в лавину. С грохотом обрушилась каменная глыба, едва не похоронив его под собой. На пару мгновений установилось неустойчивое равновесие.

Задыхаясь в облаке пыли, он вслепую бежал туда, где с поверхности спускалась приставная лестница. Жалобный треск уцелевших крепей предупреждал, что новый обвал начнётся вот-вот. За спиной не смолкал уходящий к поверхности гул, словно там, наверху образовалась пропасть, в которую валятся останки колоннад и руины дворцов мёртвого города.

Он уже карабкался по ступеням, когда начался новый обвал. Через несколько секунд стенки песчаного колодца вокруг него поползли вниз. Лестница ощутимо просела и перекосилась. Подземелье Аль-Амаля не желало упускать своей жертвы.

Он закричал. Жутко и тоскливо, безуспешно пытаясь схватиться за кромку осыпающегося склона, без надежды на помощь, как вдруг на его запястье сомкнулись чьи-то стальные пальцы. Рывок! И вот он уже висит, болтая ногами, над воронкой, в которую превратился лаз.

– Аяз… Я чувствую, что при тебе ничего нет! – сказал сухой холодный голос.

Пусть глаза Аяза были забиты песком, но он признал бы говорившего даже на смертном одре.

– Гос…подин…– всё ещё вися в железном захвате, он откашлялся, прочищая горло от пыли.– Я почти достал её! Мы стояли у самых дверей, когда чудовища набросились на нас. Все погибли. Только мне и Папаку удалось бежать, но нас догнали в тоннелях… Господин, я ранен…

– Собачий сын, – прервал холодный голос.– Меня не интересует твоя банда. Меня интересует одна единственная вещь, которую ты клялся принести. Её нет.

Его словно щенка небрежно швырнули на песок. Рана на голове саднила. Другая рана, полученная в подземелье и о которой он в горячке забыл, начинала напоминать о себе нарастающей болью в боку. Как будто кто-то лил на кожу расплавленный воск. Аяз приподнялся, встав на колени, протёр руками глаза. Увидел серые от пыли сапоги, зацепился взглядом за торчащую из позолоченных ножен золотую сабельную рукоять, скользнул по груди и широким плечам, обтянутым кожаной бронёй. Увидел лицо, частично закрытое гутрой и потупился, боясь заглянуть в светящиеся красным глаза.

– Простите, господин! Я снова спущусь… добуду! Надо только больше людей. Клянусь Алу…– он резко оборвал себя, вспомнив, что его наниматель не любит имени Всевышнего.– Клянусь, что не подведу!

– Ты провалил всё, что тебе было поручено и даже больше,– лениво возразил наниматель.– К чему мне тратить силы и время на бесполезного неудачника?

Аяз содрогнулся. Он только теперь заметил, что красноглазый мужчина был не один. За его спиной из-за руин выходили страшные изломанные фигуры, в ошмётках ветхих одежд. Лица, под длинными спутанными волосами, отдалённо напоминали человеческие, только с большими глазами и пастью от уха до уха, полной острых, как иглы, зубов.

– Господин…

– Видно ты обманул меня, называя себя лучшим вором и грабителем склепов от Шагристана до Шандаары,– господин в красном тюрбане криво улыбнулся.– А я не прощаю обмана.

Аяз не сразу уловил страшный смысл этих слов. Впрочем, вряд ли бы он успел что-то сделать. С неуловимой глазу быстротой, страшные слуги рванулись к Аязу. Он успел увидеть взмах конечности, напоминавшей птичью лапку, с длинными, загнутыми когтями и мир перед ним разорвался в ослепительной алой вспышке, быстро сменившейся чернильной темнотой.

***

Рыча и толкаясь, монстры вырывали друг у дружки самые лучшие куски. Слышалось отвратительное чавканье и хруст.

Красноглазый обладатель золотой сабли безучастно смотрел на кровавое пиршество, занятый тяжкими размышлениями.

Это была четвёртая группа потерянная им в подземельях мёртвого города за год. Аяз и его банда казались самыми подготовленными, но смогли добраться только до входа. А что будет ждать в самой Сокровищнице тех, кто пойдёт следом? Если туда вообще кто-нибудь доберётся…

Его враги хорошо постарались! Но он ещё стребует с них долги.

Взметнув облачко пыли полой накидки, красноглазый повернулся к терзаемым останкам спиной, решительно зашагал прочь. Ему предстояла дорога на другой край пустыни.

***

Был полдень, но в теснине меж слоистыми скалами властвовала тень. На крутом склоне угнездилось несколько крупных грифов. Птицы, нахохлившись, дремали – прохладный ветер топорщил перья на спинах. Внезапно падальщики встрепенулись, синхронно повернули головы, с настороженностью часовых выглядывая что-то на пробегающей по дну теснины тропе.

В дальнем её конце появились люди. Появились неожиданно и бесшумно, будто вышли из самой скалы.

Людей было трое. Идущий первым был худ, высок и широкоплеч, с сильными жилистыми руками. Твёрдая уверенная походка выдавала в нём воина, а надменное выражение лица и гордо выпрямленная спина подсказывали, что он больше привык командовать, чем подчиняться. Он кутался в шерстяную накидку пустынников-хаммадийцев. Торс закрывал кожаный панцирь, на поясе болталась золотая сабля в позолоченных ножнах. Красный тюрбан и платок-гутра закрывали голову и лицо до самых глаз, глубоко сидящих под широкими бровями. Сейчас эти глаза были тёмно-карего оттенка.

За ним, сонно переставляя ноги, плёлся загорелый подросток в штанах из холстины. Он не был связан, но создавал впечатление пленника или раба.

Замыкал группу человек, одежда которого была непроглядно чёрного цвета. Шею его закрывал популярный у хаммадийцев платок, перехваченный кручёным ремнём на лбу. Лицо смуглое, без усов, с воинственной квадратной бородкой, тщательно выбритой под нижней губой.

Грифы успокоились, отвернулись.

Выйдя из теснины, тропа поворачивала в сторону, поднимаясь по пологому склону. С одной её стороны высилась стена утёса, с другой – неглубокий обрыв, в который водопадом обрывался струящийся с гор ручей. Ручей, хоть и широкий, легко можно было перейти вброд, даже не намочив коленей, но люди почему-то сделали изрядный крюк, пройдя по грубому мосту из нескольких брёвен. Тропа заканчивалась перед тёмным зёвом пещеры. Перед нею, как условный знак и предупреждение, на кольях покоились несколько бычьих и лошадиных черепов.

Не доходя шага до знака, предводитель в красном тюрбане, остановился.

– Выходи, Авва! Я хочу говорить с тобой! – пещера вторила его голосу гулким эхом, смолкнувшим где-то в глубине.

Какое-то время ничего не происходило. Всё так же гудел ветер, журчал ручей. Предводитель ждал. Сопровождающий неуверенно переминался с ноги на ногу. Раб равнодушно пялился перед собой. Наконец эхо принесло ответ:

– Кого это я слышу? – искажённый стенами пещеры голос звучал глухо и потусторонне.– С чем же дорогой гость пожаловал ко мне на этот раз?

– Я пришёл испросить совета! – молвил дорогой гость, вздохнул и нехотя добавил: – И помощи.

– Помощи??? – переспросили в пещере.– Неужто гордый мужчина не справившись, решился перешагнуть через свою гордыню и пришёл на поклон к слабой слепой женщине?

Мужчина не ответил. Стиснув золочёную рукоять сабли, он изучал камешки под ногами. Возмутился его спутник.

– Выбирай тон, наглис! Ты говоришь с самим Мустафой аль Гюлимом!

– Адихмар, я разве давал тебе слово? – холодно вопросил Гюлим, слегка повернув голову.

– Нет, хозяин, но…

– Тогда закрой рот.– он снова обратил свой взгляд в глубину пещеры.– За пять столетий, мой слуга так и не научился сдержанности. Хотя, ты могла бы и не томить нас на пороге, а, пригласить в дом, как положено радушной хозяйке.

– Пригласить хафашей в дом? – хозяйка издала звук, который можно было принять за смешок.– Нет, Гюлим. Вы останетесь там, где стоите.

Из пещеры послышалась какая-то возня, шелест и лёгкие постукивания палкой по камням. В темноте возникло белое безглазое лицо. Казалось, оно плывёт прямо в воздухе. Но то, что человеческое око едва могло различить во тьме – хафаши видели так же ясно как днём. Опираясь на узловатый посох, к ним шла невысокая чернокожая женщина, с длинными спутанными волосами. Её лицо покрывал тонкий слой белой глины, придавая ему вид грубой маски. Одежда состояла из платья дашики с разорванным воротом, каким-то чудом, державшимся на костлявых ключицах. В общем, с последней их встречи, Авва изменилась не сильно. Единственным добавлением стал цветок водяной лилии в волосах над ухом.

Хозяйка пещеры выбралась на свет. Встала так, чтобы между ней и хафашем оставались колья с черепами, и горделиво задрала острый подбородок.

– Что тебе нужно? – без пещерного её эха голос звучал гнусаво простужено.

– «Пиала Жизни» не доступна для меня. Чары алялатов не позволяют проникнуть в подземелье ни мне, ни моим слугам, а от смертных там никакого толку! Есть ли другой способ сломать печать на гробнице?

– Есть,– после короткого раздумья Авва. Губы её, покрытые истрескавшейся глиняной коркой, скривились в иронической усмешке.– Приведи святого праведника и пролей его кровь на алтарь старых богов. Но мало просто вонзить нож ему в сердце, он должен добровольно пожертвовать собой! Многие ли поддадутся твоим уговорам, зная, кого тем самым выпустят в Мир Живых? Если, конечно, ты вообще сможешь приблизиться к кому-нибудь из них без вреда для себя!

– Я – воин и знаю, что некоторые крепости проще обойти, чем брать штурмом. Но если их стен не миновать, то лучше идти на них подготовленным. Я хочу попросить тебя…

– Проси не меня,– прервала его женщина.– Я всего лишь инструмент в руках богини. Спрашивать нужно её!

– Я готов к этому.– Без колебаний согласился Гюлим, искоса бросая взгляд на отрешённого от происходящего раба.– Знаю, что она любит больше всего. Кровь не познавших любви юношей.

– Жертва не понадобится.

– Почему?

Авва загадочно улыбнулась.

– Ты избран очистить мир кровью,– просто сказала она, выдержав необходимую паузу.

– Но мои цели не имеют отношения к Минре.

– Это не важно. Богиня ведёт тебя за руку, даже если сам ты считаешь иначе. Ты хочешь начать войну, в которой сгинут все эти служители безликого Алуита и мёртвого Исайи! Когда их не станет, люди вспомнят о прежних богах и тогда, на алтари Минры снова лягут жертвы, как встарь. Богиня желает этого. Ты готов слушать её слово?

***

Ведьма удалилась и вернулась через некоторое время, неся в руках две медные курильницы для благовоний и кувшин, из которого исходил резкий травяной запах. Прорицание проходило у входа в пещеру.

Гости ждали её в тени скалы. Их количество сократилось до двух. О судьбе третьего можно было судить по грифам, которые тоже вдруг запропали. Действуя быстро и сноровисто, словно слепота её ни капли не мешала, ведьма расставила курильницы, уселась между ними, поджигая в них особые порошки. Когда повалил редкий белёсый дымок – Авва отпила из кувшина. Через несколько минут кожа её почернела ещё больше, движения утратили резкость, а голова словно стала слишком тяжёлой для шеи и постоянно заваливалась то на одну, то на другую сторону.

Гюлим терпеливо ждал. Ведьма сама расскажет всё, что надо, как только услышит ответ богини. Вдруг женщина напряглась, вскинула голову, будто услышав что-то недоступное остальным.

– На следующей луне, Горящая птица и Молодой Лев пойдут к руинам. Ты получишь то, что желаешь, если в тот день найдёшь под жалом скорпиона того, кто хочет познать тайну Смерти! – чётко проговорила она, разделяя каждое слово.– Он хочет идти, но не может ступить на тропу.

Авва замолчала, будто переводя дыхание. На песок из уголка раскрытого рта упала тягучая капля слюны. Гюлим вздрогнул, еле сдержав себя от уточняющего вопроса. Что это ещё за скорпионье жало и как под ним кого-то можно найти? И правильно, что сдержал, ибо прорицание не закончилось.

– Он наполнит пиалу кровью Праведника. Стена – рухнет. Отвергнутые падут перед царём. Лев склонится пред Орлицей. Но берегись! – неожиданно перешла на крик Авва.– Что было забыто, то вспомнится снова. Нетвёрдый дух – предаст. Что убило когда-то, то снова убьёт. Убитый, воскресший и снова убитый!

Она резко замолчала, уронила голову на грудь и завалилась на спину. Общение с Минрой отняло у неё все силы.

Гюлим стоял, неподвижный, как истукан. Лежащая сломанной куклой ведьма более не интересовала его. В принявших карминовый оттенок глазах разгорался лихорадочный блеск.

– Тот, кто хочет познать Смерть…– повторил он.– Кто это такой? И что значит под жалом скорпиона? Подери меня Свет, почему боги не могут говорить ясно и прямо?! Это герб, логово чудища, небесное созвездие?!

– Или духан13 в Шагристане…– осторожно вставил Адихмар.

– Что?

– Духан, где я нашёл девственника, господин,– повторил хафаш в чёрном.– На вывеске там изображён скорпион.

– Под вывеской со скорпионом…– задумчиво протянул Гюлим, скребя костлявым пальцем закрытый гутрой подбородок. – Так-так… кажется, я начинаю понимать… Пойдём, Адихмар! У нас всего две седмицы чтоб подготовиться к встрече.

Глава 5

Есть среди них особый чин «Ревнителей», в которые набираются только чистокровные эльдары, завоевавшие уважение своим ратным умением. Таковым для отличия нашивают на плащ серебряный кант. Носить его высочайшая честь…

Амальрик «Записки путешественника»

Первыми существами, встретившими парусники у чужих берегов, были дельфины. С радостными криками игриво выпрыгивали из воды прямо под килем, пристраивались рядом, будто вели за собой. Впереди открывалась лазурная гладь большого залива и множество рыбацких лодок, сновавших по ней, роем мух. Эльвенорские корабли проходили мимо величавыми лебедями, изогнув узорчатые шеи-форштевни, вздымая белые крылья парусов.

– Шагристан! – сорванным голосом прокричали с мачты.

Феранор стоял в это время у носовой фигуры, как подругу обнимая раскинувшего крылья феникса. За месяц плавания он значительно похудел, черты лица осунулись, заострились. Кожа приобрела алебастрово-молочный оттенок, отчего круги вокруг глаз казались чернее Вселенской Тьмы. Ещё немного и они начнут поглощать солнечный свет. Одежда источала убийственный запах крепкого рома и тошноты. Кстати, тошнило его и сейчас. Перегнувшись через фальшборт, отдавая морю сегодняшний завтрак (два сухаря), он думал, что должен пройти это испытание ради Талиан. В перерывах, с надеждой и предвкушением смотрел вдаль, где на скате окаймлявших залив гор, затянутый туманной дымкой, виднелся чужой город.

С корабля Шагристан казался построенным на восходящей из моря лестнице. На самом верху, сверкал луковичными куполами дворец правителя, как бы подавляя своим величием остальные дома. Ниже, за змеящейся лентой крепостной стены поднимались зелёные кроны кипарисов и пальм. Утопали в садах террасы с домами вельмож, тянулись к небесам острые иглы храмовых минаретов. У основания воображаемой лестницы располагался порт, тоже ограждённый крепостной стеной, соединённой с городскими укреплениями.

Вход в порт сторожили две башни. Как мифические исполины, вздымающиеся из воды, они недоверчиво взирали на проходящих мимо заморских гостей прищуром тёмных бойниц. От их поросших ракушками оснований под воду уходили концы толстой железной цепи. В случае надобности, она быстро натягивалась над водой, надёжно запирая канал.

Судно, на котором находился Феранор, первым вошло во внутренний водоём. Одна его сторона, обращённая к морю, была болотистой, с зарослями камыша, лохмотьями перепутавшихся водорослей и множеством мелких отмелей. Ближнюю к городу сторону обрамляли каменные террасы, с длинным изогнутым серпом молом у которого неподвижно дремали большие купеческие суда. На пирсах кипела работа. Полуголые рабы, с обмотанными белой тканью головами, сгибаясь под тяжестью грузов, беспрерывной вереницей тянулись по перекинутым с берега на суда доскам.

Команда убрала почти все паруса, оставив единственный носовой. Корабль медленно потянулся мимо занятых причалов. На террасах толпились причудливо одетые люди, с самыми разными оттенками кожи, от разбавленного молоком шоколада, до угольно-чёрного цвета. Вид бледнокожих эльдар тоже был им в диковинку. Люди показывали пальцами на парусники и невообразимо шумели.

Скрип досок подсказал Феранору, что на носу он теперь не один.

– Шагристан! – повторил капитан корабля становясь с другого края носовой фигуры.– Конец пути.

– Это…– Феранор быстро облизнул пересохшие губы.– Это и есть наш Риенлисет? То есть Атра… как его там…

Капитан хмыкнул, поглядев на заполненные дикарями террасы, медленно проплывающий по правую руку.

– Варвары произносят это протяжно: «Атра-ал-лаван». А вы, надо думать, родом отсюда?

– Нет. Мой отец был Хармириена. Я родился уже после Исхода.

– Хармириен…– эльдар смешно наморщил широкий лоб.– Это северо-западнее, за горами, но всё равно почти рядом. В таком случае, с возвращением на почти землю отцов!

***

Неполная сотня улан, выстроилась на набережной в шеренгу.

Феранор прошёлся вдоль строя раз – другой, с удовольствием ощущая под ногами неподвижную твердь. На плечах каждого он видел плащ с серебряным кантом. Ревнители, думал он, и все из разных Домов. Одежды пестрели изображениями пылающих птиц, бегущих волков, вставших на дыбы единорогов, барсов, драконов, раскрывших пасти черных акул. Уланы смотрели на командира с выражением полного безразличия на бледно-зелёных лицах. Многие, как и он, источали запах сивухи и рвоты.

За их спинами возвышался борт корабля. По сброшенным сходням сновали коричневые низкорослые гвармолы, перенося на берег посольское имущество. В отдалении скучал отряд шахских воинов в синих одеждах. Тихо плескались волны, поскрипывали борта кораблей поскрипывали, солёный бриз взъерошивал волосы, трепал вымпела и флаги на мачтах. Над всем этим с истошными криками носились чайки.

– Сандар, – проговорил Феранор,– можно тебя на два слова в сторонку?

– В чём дело?

– Это и есть хвалёные меллорафонские ревнители? И их всего шестьдесят. Сандар, ты говорил о сотне.

– Ну, говорил, что где-то под сотню,– буркнул посол,– Десяток туда – десяток сюда… но больше полусотни. А что тебе в них не нравится? Все представители высоких семей. Вон тот вообще младший сын младшего сына правителя Дома «Единорога». А этот, с фениксом, мой дальний… э-э… троюродный брат по материнской линии моему отцу. Катмэ! Всегда путался в родственных связях.

«Вот это мне в них и не нравится!» – хотел сказать Феранор, но промолчал. Скрипнул зубами и вернулся к строю.

– Кто командиры?

Вперёд шагнули трое. Среди них дальний родственник Сандара и младший сын – младшего сына. У третьего был бегущий волк на колло. Он стоял крайним справа и взгляд Феранора упёрся в него.

– Авастжалин14 Гвендиэр Вэй,– понятливо представился тот, салютуя рукой.

– Знаменосец Агаолайт ан-лорд Аноллион,– назвался брат по материнской линии.

– Знаменосец Каэльдар ан-лорд Каэйси,– с ленцой отсалютовал младший сын.

Он был длинноносый, с вьющимися волосами и походил на одного из тех щёголей, составлявших компанию Сандару на вечеринках в столице. Если такие становились воинами, то не по велению сердца, а по нужде. Без земли, без денег, с одним только именем. Младшие сыновья младших сыновей…

– Это кто? – Феранор махнул рукой в сторону выстроившихся улан.– Они больше походят на пленников чем на воинов.

Командиры молчали, видимо почитая вопрос риторическим.

– Поедем парадным строем по городу,– продолжал Феранор.– Лорд Сандар хочет произвести впечатление на варваров. Приказываю привести себя в порядок. Надеть доспехи. Всё должно сверкать и блестеть как на высочайшем смотре. У кого увижу хоть пятнышко грязи – отправлю чистить лошадей вместо гвармолов.

Командиры выразительно промолчали. В глазах Каэльдара читались обиженное недоумение и нарастающая неприязнь.

– А сейчас разойтись. У вас…– прищурив глаз, Феранор взглянул на солнце.– Есть время ровно до полудня.

***

– Куда собрался?! – схваченный в самый последний момент чёрный человек с редкой курчавой бородкой, испуганно зажмурился, пряча обвязанную тряпкой голову в плечи.

– Брувив, тарган! – заныл он.– А’мын а-бартаб…

– Что? – капитан нахмурился, морща нос.

– Фу мра фаваран амар ил’Дайем-Ханум…

Человеческие голоса всегда казались Феранору грубыми и режущими слух, но фыркающий язык местных варваров раздражал особенно. Он выразительно покосился на вспениную воду между пирсом и бортом парусника, после чего перевёл взгляд на непрошенного гостя. Тот задёргался, панически выкрикивая одну и ту же фразу «амар ил’Дайем-Ханум!» В этот момент кто-то окликнул Феранора, вынудив обернуться.

– Агаолайт?

– Я хочу поговорить, капитан,– без обиняков объявил знаменосец.– С глазу на глаз.

Феранор кивнул. Вручил пленника двум проходившим мимо матросам.

– Выбросите это за борт, ребята.

Они отошли на нос судна, где никто не мог их подслушать.

– У вас есть вопросы, хеир?

– Скорее, добрый совет,– знаменосец проводил взглядом матросов, потащивших бродягу к противоположному борту. Тот оказывал упорное сопротивление, хватаясь сначала за мачту, потом за фальшборт и всё время кричал: «Дайем-Ханум!»

– Хочу предостеречь вас от ошибки. Вы молоды, требовательны, решительны, горячи. Возможно, вы хороший командир, но точно никогда не имели дела с ревнителями. Они не просто воинская элита. Они элита в полном понимании этого слова…

– Младшие сыновья – младших сыновей,– поддел Феранор с важным видом.– Ага. Понимаю.

– Нет. Не понимаете. Они, может быть, и не наследуют титул, но их отцы есть и будут ан-лордами.15 И они очень обидчивы…

Феранор внимательно посмотрел на знаменосца. Высокий, статный, но уже не молодой. Возраст его давно перевалил свой зенит и неуклонно приближался к старости. Серебристые волосы аккуратно зачёсаны и собраны на затылке в хвост. У него было квадратное лицо, впалые щёки и окружённые сетью морщинок глаза малахитового оттенка.

– Ваш добрый совет напоминает угрозу.

– Я боялся, что вы так скажите,…– Агаолайта прервал протяжный вопль и громкий всплеск.– А ведь я не собираюсь пугать, только предупредить. Это не ваш рокментар, это ревнители, призванные охранять владык, но вместо этого отправленные сюда. Они привыкли подчиняться капитану Гилетею, но вынуждены повиноваться вам, а вы – чужак. Неизвестно кто, и непонятно почему насаждающий свои порядки. Им очень не понравилась ваша шутка про конюшни. Прошу, не перегибайте палку, хеир.

– Кхм…– Феранор кашлянул в кулак, подбирая слова. Он был удивлён. Сильно.– По-вашему, это чересчур наказывать за неисполнение приказа?

– Но не таким же способом!

– А каким? Приказать по примеру людей растянуть их на дыбе? Или лучше забить в колодки и ободрать зад кнутом? Слушайте меня внимательно, хеир Агаолайт и передайте мои слова остальным. Мы не на прогулке, а в боевом походе. Любого, кто откажется повиноваться приказам, я просто убью. Без суда и поединка…

– Катмэ! – сердитый окрик с акростоли ворвался в их разговор. Кричал молодой эльдар в чёрном колло, покрытом множеством светящихся на солнце рун.– Что творите гоблины?! Их магическое превосходительство ждёт вестей от этого человека! Ловите, пока не утонул!

У борта началась суета. Кто-то из матросов кинул бродяге конец верёвки.

– Это… о чём я…– Агаолайт сморщил широкий лоб.– О том, что опрометчиво вы поступаете, командир. Сгоряча. Но я не настаиваю, а только прошу: прислушайтесь всё же к моим словам.

– Благодарю. Я их учту. Это всё?

– Всё, хеир. Разрешите идти?

***

Караковые кони фыркали, прядали ушами и встряхивали головами, звеня бубенцами на удилах, нетерпеливо постукивали копытами, словом вели себя полностью по лошадиному. Чувствовалось, что им не терпелось ринуться вскачь после долгого стояния в трюме. Дувший с залива ветер раскачивал султаны и кисточки на белых попонах. Тот же ветер трепал конские хвосты на шлемах. Уланы нетерпеливо ёрзали в сёдлах.

Всё это Феранор наблюдал краем глаза из-за препятствия, закрывавшего почти весь обзор. У препятствия были чёрное колло, вышитое серебряными рунами, прямые белые волосы, меловая кожа и нефритовые глаза, взиравшие с надменностью и превосходством. И этот бледно-чёрный от него что-то хотел…

– Не совсем понимаю. Повторите ещё раз, что вы хотите, хеир…

– Лаккэнан! – через переносицу белокожего пролегла глубокая складка, а бледные губы сжались так крепко, что превратились в тонкую линию.– Сенешаль хейри Даемары. Я приказал вам выделить для хейри эскорт. Она не желает появляться при шахском дворе.

За его спиной знаменосцы заканчивали формировать походную колонну. Агаолайт метался перед строем, окриками напоминая уланам, что плащи должны картинно спадать лошадям на круп, а на пиках развеваться вымпелы. Это не просто шествие для развлечения дикарей, а демонстрация силы.

– Капитан, вы меня слышите?!

– Слышу. Я думал дело посольской свиты сопровождать посла.

– Капитан, ваше дело не думать, а повиноваться. Вам приказали доставить хейри в…

– Лаккэнан,– Феранор шумно вдохнул, попытался непринуждённо улыбнуться, но получилось нечто напоминающее хищный оскал.– Я вас прощаю, но впредь не пытайтесь указывать мне, что я кому должен, иначе сильно пожалеете об этом. Я исполняю только приказы Сандара.

Сенешаль отпрянул. Выпучил глаза, гневно скривил губы, но сказать, однако, ничего не успел. Узкая женская ладонь в белой перчатке властно легла ему на руку.

– Это не повод для ссоры,– спокойно произнесла волшебница.– Конечно же, будет правильно, если Сандар отдаст такой приказ лично.

Голос у неё был низкий, обволакивающий, почти как у Талиан. Это не могла быть она, но сердце Феранора, не слыша голоса разума, радостно подпрыгнуло. Он повернул голову, увидев невысокую девушку, закутанную в белый с меховой оторочкой плащ. Вгляделся в прикрытое прозрачной шалью лицо и разочарованно выдохнул. Девушка перед ним ни капли не походила на его возлюбленную. Чёрные волосы, маленькая грудь, высокие скулы. Нос маленький, губы вроде бы ничего, полные, но слишком бледные… И Талиан никогда не пользовалась косметикой, а глаза Даемары старательно обведены сурьмяной краской.

Перехватив скользящий по ней взгляд, волшебница наклонила голову, широко распахивая оливковые глаза.

– В чём дело, капитан? Вы как-то странно на меня смотрите.

– Простите хейри,– Феранор медленно глубоко вздохнул. Отвёл взгляд, стараясь скрыть смущение. Увидел рядом с волшебницей выловленного из воды бродягу. Тот сразу ссутулился и попытался укрыться за спиной Лаккэнана.

– Просто вы мне напомнили одну… знакомую…

– Хорошую, надеюсь? – Даемара сдержано улыбнулась.

Сандар усаживался в седло, когда увидел их делегацию. Капитан, угрюмый сенешаль, закутанная в плащ волшебница и мокрый тип, похожий на портового бродягу. Последний поминутно чихал и старался держаться так, чтобы меж ним и Феранором находился кто-нибудь из эльдаров.

Выслушав о чём речь, посол просто махнул рукой.

– Отправь с хейри улан, Феранор. Пусть проводят её до посольства. Только давай скорее, я уже вижу посланцев шаха.

Отцепление атраванских воинов пришло в движение. Жёлто-синие ряды расступились, пропуская двоих всадников, явно важных господ, если судить по обилию золота на одеждах.

На то чтобы отдать нужные распоряжения Феранору не потребовалось много времени. Буквально через пару минут он уже стоял рядом с Сандаром, разглядывая шахских вельмож. Один был чернокожим стариком с седой бородой. Одежда его напоминала помесь рубахи и женского платья. Яркость красок резала глаз. Второй являлся воителем. Золотые пояс и лента оплетали его широкие ярко-синие одеяния так туго, что он напоминал кусок перетянутой шпагатом буженины. На поясе сабля, с инкрустированной самоцветами рукоятью, на плечах тяжёлый жёлтый плащ, на лице позолоченная анатомическая маска с прорезями для глаз и рта. Шлем варвара напоминал невысокую тиару, обмотанную полотенцем.

Первым заговорил старик. Голос у него был с лёгкой хрипотцой.

– Да пошлёт вам мира Создатель. Что привело вас в Святую Страну? – почти синхронно забубнил толмач, а так же один из советников Сандара, не то Таласпир, не то Таланор.

– Ты слышал, Феранор? – спросил Сандар вежливо улыбаясь. – «Святая Страна»! Это они о себе так… Ответьте, что я желаю ему милости Солнцеликого Таэ. И, что прибыли мы сюда от владычицы Алтаниэль с посланием к Саффир-Шаху.

Переводчик заговорил, извлекая из своего горла протяжные шипящие звуки. Феранор даже не пытался прислушиваться, он с интересом разглядывал атраванского воина и готов был поклясться, что тот в это время так же разглядывал его. Что ж… общность занятий рождает общий интерес!

Выслушав переводчика, посланцы короко поклонились. Посол, охрана и свита сели на коней и двинулись по тянущейся в город дороге. Старик и воитель ехали возле Сандара, как почётные провожатые. За Сандаром ехал Феранор, советники, волшебница, остальная свита и шесть десятков улан. Длинная вереница возов, ведомых коротышками гвармолами замыкало процессию. Как уже говорилось, Шагристан стоял на горе. Подъём проходил долго.

На холме, у портовых ворот, возвышался храм, построенный без единого прямого угла. Купол его венчала раскрытая ладонь. За воротами от их колонны отделились небольшой отряд с частью возов. Знакомый бродяга сидел на козлах повозки, привалившись к чему-то большому и круглому, заботливо укрытому полотном. Магверит?

Феранор выехал из колонны и придержал коня.

– Погодите. Это разве не часть подарков?

Успев отъехать на несколько шагов, Даемара развернула кобылу. Остановила её подле жеребца Феранора.

– Часть,– улыбнулась она.

– Тогда почему его забирают?

– Потому, что он не для шаха.

– А для кого?

Волшебница одарила его очередной улыбкой, смотревшейся лукаво.

– Простите, хеир, но есть секреты, которые могут знать только я и посол. Командиру охранения они ни к чему.

«Дурак,– мысленно обругал он себя.– Какого ответа ты ещё ждал?»

– Конечно.

Он отдал честь и поспешил вернуться к послу.

***

Копыта звонко цокали по брусчатке. Горожане бросали дела, сбегаясь посмотреть на нежданное диво. Сандар был вне себя от счастья. Он буквально сиял, словно бы впитывал и отражал с удвоенной силой солнечный свет. Довольно популярный трюк из магии очарования. Эльдары часто прибегали к нему, когда хотели произвести впечатление на дикарей. За колонной бежали чёрные полуголые мальчишки, радостно крича и размахивая руками.

Уже знакомые Феранору посольские советники – Таласпир и Толанор – ехали с ним бок о бок. За месяц на одном корабле, он лучше познакомился с ними и научился различать. Так плащ Таласпира скрепляла пряжка в виде трилистника, а высокий лоб Толанора перехватывал стилизованный под лозу обруч, норовивший съехать ему на глаза. Старики любили поговорить и поучить, редкий разговор с ними не превращался в длинную заунывную лекцию. Вот и сейчас, зорко поглядывая по сторонам, они подмечали в толпе какого-нибудь горожанина и начинали обсуждать его внешний вид и этническую принадлежность.

Атраван вообще был скопищем разных народов, со своими обычаями и особенностями. По одной одежде, учили советники, можно легко отличить хаммадийца от мармарида. Первый – житель пустыни. Он дик, груб, свиреп, воинственен. При общении с ними надо быть на стороже. Держать оружие под рукой и не выпускать из поля зрения коней и женщин, потому что хаммады их охотно крадут. Мармарид – житель северного побережья. Тоже воинственный, но не столь свирепый в быту. Тянется к ремёслам, мореходству и тайным знаниям, но по людской дикости обращает это всё во вред – строит быстроходные корабли, грабит эльвенорское побережье и выдумывает изощрённые чары.

Были в Атраване и чернокожие племена – бедины, бала и шенази. Путать их тоже не следовало, что очень непросто. Выглядели они очень похоже, говорили на одном языке, но сильно разнились обычаями. Так, например, бедины открыты и шумны, любят выпить и повеселиться. Женщины их ходят, оголяя грудь без стыда. Люди племени бала – недоверчивы к чужакам. Любят и уважают труд, не приемлют ложь и пустых обещаний.

Нельзя, поучали советники, путать бединов и балов с шенази. Последние – иноверцы, поэтому к ним частенько применяют словечко «муртад», что значило неверный, или неправильный. Честный бедин или бал, не смотря на всё своё добродушие, схватится за первое, что попадётся под руку, если его назовут муртадом, или шенази.

Богов, говорили советники, в Атраване с избытком. Это и божок Исайя, которого почитали шенази, и боги Алуит и Алал («Они как наши Таэ и Катмэ» – добавил Толанор, поправляя сползающий обруч) коих чтят большинство атраванских племён и некие Двенадцать Пророков, уважаемых всеми без исключения, но более всех поклонниками Алала и Алуита.

– Ещё таких называют бохмитами,– добавлял Таласпир, покачиваясь в седле.– В честь Бохмия, главного из Пророков. У него имя как у перворождённого. Амаэль.

– Амаэль, – подтвердил Толанор, вытирая платком пот с высокого лба.– Амаэль Бохмий. Но люди коверкают его и произносят как Амал или Амаль.

– Варвары… – пробурчал Феранор.

Он давно запутался в терминах и названиях, но всеми силами старался сохранить знающий вид. Без сомнения, всё, что говорили советники было важным и нужным, но внутри него гнездилось тягостное неудовлетворение.

Где-то там, за морем, разгоралась война. Возможно, эльвенорское войско уже стронулось со своих лагерей, чтобы помочь северному соседу. Его товарищи сейчас пишут письма командующему, прося перевести их с границы в полевую армию. Они будут сражаться, а он, капитан, едет в парадном строю по мирным улицам, за тысячи миль, поражая дикарей убранством доспехов и сбруи. Перед внутренним взором возник насмешливо пренебрежительный взгляд сенатора из Турл-Титла.

«Ты не знаешь настоящей войны».

Состояние всадника передалось коню. Джеслин захрапел, затряс гривой, стал задирать хвост, пытаясь покинуть строй.

Они поднимались всё выше, пока не вышли на площадь перед шахским дворцом.

***

Во внутреннем дворике дворца пахло розами и ещё чем-то незнакомым, но приятно дурманящим. От искусственного водоёма в центре шла приятная живительная прохлада. Журчал фонтан, зло и яростно ругался Сандар.

– Передайте Саффир-Шаху, что я не раб, дабы кланяться ему в пояс! Пусть перед ним ползают на брюхе морейцы ради торговых льгот! И разуваться я не буду! Где это видано, чтобы посланец великого Эльвенора ходил босиком?! Я требую уважения к себе как к послу от самой Алтаниэль! Что вы там бормочите, хеир Таласпир? Я требую, чтобы это перевели слово в слово!

– Ох, зря он их дразнит,– вздохнул Агаолайт, как мать дитя, прижимая к груди ножны с подарочным мечом.– Мы же и пикнуть не успеем, как наши головы выкинут за ворота.

Молодой улан слева, державший под уздцы посольского коня, громко сглотнул, глядя в бесстрастные маски шахских стражей.

– Вы боитесь, Агаолайт? – Феранор чуть иначе взглянул на своего знаменосца.– Вы же командир, пример для простых воинов.

– А вы разве нет?

Феранор вздохнул. Умирать не хотелось. Особенно так глупо и бесславно, но позор представлялся ему страшнее.

– Боюсь. Но если потребуется, умру с честью.

– Вместе с нами.

Возможно, ему показалось, но в утверждении знаменосца он почуял иронию.

– Позор можно смыть, – проговорил Агаолайт чуть погодя.– А смерть есть процесс необратимый. Сколько вам лет, капитан?

– Два года как отпраздновал Нэйэкхан.16 А что?

– Милорды! – сердито зашипел посольский советник, зыркая на них из-под налобного обруча.

Какое-то время идиллию мелодичного журчания воды нарушал только сверлящий голос Сандара.

– Отлично! Если уважение к послу Алтаниэль для вас ничего не значит, то я откланиваюсь! Сей же час я вместе с дарами вернусь в порт и сяду на корабли.

Оба советника разом шагнули к Сандару, что-то быстро ему зашептали.

– А ведь ему не дадут это сделать,– зашептал Агаолайт.– Наш соломенный посол может сколь угодно угрожать. Если придётся, эти двое треснут ему по голове, заткнут рот и поведут к шаху под руки, разутым и согнутым! Хотел бы я знать, что храниться в тех письмах. Может там брачное предложение?

Феранор скривился, отвернул голову и попытался украдкой сплюнуть, но только измазал слюной подбородок.

– Понимаю, абсурд,– продолжал размышлять Агаолайт.– Но там должно быть что-то значимое. Такое, что не доверишь простым гонцам. Может, военный союз? Кьялин!17 Я готов дать себя высечь, лишь бы заглянуть в те письма одним глазком!

– Военный союз? Это с атраванскими пиратами-то?

– А хоть бы и с ними. Слышали, что происходит в Турл-Титле?

Феранор не ответил, потому что из дворца появились слуги. Прямо на пороге расстелили пышный ковёр, установили белый резной трон. Заиграла флейта. Шахский глашатай голосом переводчика сообщил:

– Сегодня во дворце слишком душно. Сын Луны и Неба, Повелитель Атравана изволит принять нас здесь.

После чего на небольшой террасе над входом во дворец возникло несколько юных бединок, в национальных нарядах – то есть с абсолютно голой грудью. Они устроили целый дождь из лепестков роз, щедро разбрасывая их из корзин.

– Уступили? Они уступили! – не верил Агаолайт. – Неужели всё ради подарков?

Феранор подумал, что следовало бы сказать об уважении к самому себе, без которого невозможно требовать его от других. Но он промолчал. Он не понимал своего знаменосца. Вроде старый и опытный, но ведёт себя совсем не как ветеран. Почему так?

И разве проблема в одном Агаолайте? Там, на порубежье, он чувствовал настроение своей сотни. Она была частью его. Говоря о ней, он всегда говорил «я» и это было не бахвальство, а его честь, совесть, силы. А здесь всё иначе. Между ним и солдатами воздвигается незримый барьер, крепчающий с каждой минутой.

«Это моя вина, – думал он. – Целый месяц я не занимался солдатами, страдая морской болезнью. Вот они и разболтались».

Он должен дать почувствовать своей сотне, что такое рука командира. И даст. Сегодня же.

А розовые лепестки плавно кружились в воздухе. Лёгкий ветерок подхватывал их, кружил и уносил, бросая эльдарам в лица.

Глава 6

Орки – многочисленное племя, населяющее восточные пределы Монистерна. Имеют собственное государство, которое называют Орокрайн. «Орок» – сильный, «Крайн» – земля. Себя они называют «сильные», так как силу любят и уважают. Любят воевать. С большим удовольствием воевали друг с другом пока царь Даргот не объединил их в одно государство. Теперь они занимаются тем, что наёмничают по всему Амалирру. Особенно много их в Атраване, где всегда ценились отважные воины. Им щедро платят, а если те принимают веру в 12 Пророков, то даже даруют землю.

Амальрик «Записки путешественника»

Тонкий солнечный луч бил Феранору в лицо, настойчиво пробивался сквозь сомкнутые веки. С жутким скрежетом он разлепил глаза, разбитый, уставший, с трудом соображая, где находится. Увидел округлый расписной потолок, низкий стол, сундук. На сундуке грудой лежали доспехи. На полу лежал круглый шлем с забралом в виде совиной морды.

Понял, что сам лежит на кровати в одежде и сапогах. Кажется, он просто рухнул в неё, не раздеваясь. В сознании медленно всплывали картины прошедшего дня. Особенно врезался в память один эпизод и последовавшие за ним события. Как он и Гвендиэр Вэй обходят подаренный шахом дворец. Всюду полно ковров, лепнины, колонн. Слуги, в белых одеждах, заучено падали ниц. Малые врата не охранялись, калитка для слуг тоже, во всем доме ни одного часового. Воины увлечённо делили между собой кровати.

«А ведь Вэй прибыл сюда первым,– думал Феранор,– у него было время…»

Тяжело вздохнув, он отдал приказ к построению, делая вид, что не замечает бросаемых на него укоризненных взглядов Вэя и Агаолайта. Строились уланы ворчливо, с раздражающей неторопливостью.

«В моём рокментаре, – думал, наблюдая капитан,– их бы давно погнали крапивой. А ведь это цвет войска! Неужели столичная жизнь так развращает?»

Наконец вся сотня построилась. Феранор поднял руку, останавливая шагнувшего к нему Вэя.

– Видимо вы не до конца поняли, где находитесь. Знаю, многие из вас носят родовые имена Великих Домов. Но столица, где к вашим услугам были купальни, кабаки и сотни доступных девиц, и где ваши имена что-то значили, осталась далеко позади. Владычица отправила вас сюда. Здесь вы уже не просто «ревнители», вы лицо и гордость Эльвенора, символ его несокрушимой мощи. На вас возложена почётная миссия охраны посла на чужой, враждебной нам территории. Здесь ваш командир я! Моя воля здесь – воля владычицы. Кто считает, что я не в праве отдавать вам приказы, что я ущемил вашу честь, или честь Дома, может бросить мне вызов. Но уже в Эльвеноре.

Он помолчал, давая время переварить услышанное. Заметил косые взгляды воинов в табатрах с белым единорогом.

– А теперь, слушайте мой приказ. Знаменосцам сейчас же назначить бойцов в караулы. Выставить посты у ворот и у покоев посла. Доложить мне о готовности…

Знаменосец Каэль Каэльдар шагнул вперёд.

– Разрешите заметить, господин капитан,– сказал он ядовито.– Есть волшебница. Есть охранные чары. Пара небольших заклинаний и никто чужой не войдёт в этот дом. Без всяких издевательств над нами. Мы и так едва живы после корабельного трюма, Бездна поглоти эти моря…

Он говорил, а Феранор слушал и понимал, что сейчас, его власть командира шатается как тростник на ветру. Его авторитет ни разу не оспаривали в родной сотне. Он впервые сталкивался с подобным сопротивлением и не знал, что делать. А сделать что-то он был обязан и притом срочно, иначе, порядка в сотне ему не видать.

– Молчать! – рявкнул он, давая петуха от волнения. – Кто разрешил тебе говорить?! Будешь отвечать сегодня за размещение караулов! Командиры, развести бойцов!

Чародейство, каким бы совершенным оно не было, часто отказывает в самый неподходящий момент. В Пограничной Страже об этом знали, а вот в столичных сотнях, даже ещё не догадывались. Но если он сейчас начнёт доказывать, объяснять, позволять с собой спорить, то кончится как командир.

Остальные события дня не оставили в памяти яркого отпечатка. Он занимался организационными вопросами, выполнял поручения Даемары, а ночью лично ходил проверять посты, не доверяя в полной мере своим командирам.

На улице громко заржала лошадь. Ей ответил истошный надрывный крик какого-то незнакомого зверя. Феранор тяжело вздохнул и поднялся. Тяжело топая сапогами, подошел к сундуку. Поднял шлем. В плюмаже из конского волоса застряло несколько цветочных лепестков – память о шахском приёме. Поднеся плюмаж к губам, он сдул их в окно. Некоторое время стоял и смотрел, как они крутятся на ветру. В лицо тянуло прохладой ещё не нагретого города.

***

До обеда Феранор решал вопросы по закупке провианта для лошадей. Потом писал отчёты в казначейство. Обширные столбики цифр нагоняли сон. Не было ни малейшего шанса сбежать от рутины в патруль или переложить на писарей. К концу дня капитан всерьёз начинал думать, что морская качка была не самым худшим из выпавших ему испытаний. Погрязнув в делах, к обеду он не спустился.

Спасение пришло на закате, внезапное, как летний ливень и удивительное как святые чудеса. И то и другое двукратно усиливалось от того, что принёс его Каэльдар. Знаменосец появился в его комнате не один, а с кувшином. Феранор отложил восковую табличку, устало потёр переносицу исколотыми стилосом18 пальцами.

– Я занят, хеир. Говорите с чем пришли и уходите.

– Я пришёл предложить мир, капитан, – сказал Каэльдар.– Как-то не так началось наше знакомство. Неправильно. Герой с Дикого Пограничья и ревнитель от трона Алтаниэль не должны ссориться по пустякам. Мы ведь все служим одному делу.

Несколько тяжких мгновений Феранор боролся с желанием выставить нахала за дверь. Потом подумал, что это окончательно испортит его отношения с частью сотни, состоящей из «единорогов. Нет, он не может позволить себе выказать личную неприязнь.

– Летнее Басхвалийское,– Каэльдар стукнул донышком кувшина об стол.– Куда лучше той сладковатой дряни, что выдают посольские скупердяи.

И откупорил кувшин. В воздухе разлился кислый и терпкий аромат северных виноградников, принеся с собой воспоминание о далёком детстве и отце, который любил его пробовать сидя на веранде в плетёном кресле. Случайное совпадение, пришедшееся к месту.

Феранор вылез из-за стола и достал пару походных чаш без ножек. Каэльдар их быстро наполнил. Вино оказалось с лёгкой кислинкой. Наверное, испортилось на корабле.

– Я думаю,– Каэльдар поставил опустевшую чашу на стол,– мы заслужили право отдохнуть. Как насчёт того, чтобы пойти в город и осчастливить собой пару «интересных мест»?

– Таблички не убегут,– добавил он, заметив тоскливый взгляд капитана в угол стола. – У волшебницы есть пара гвармолов привычных к такой работе. Думаю, она уступит нам одного, если хорошо попросить. Ну, так как?

Это был шанс к примирению. Нельзя его упускать.

***

Несмотря на поздний час, было жарко. Стены домов окрасились в золото и багрянец. Закатные лучи играли на оголовьях мечей и эльдарских кольчуг, бросая в лица прохожих солнечные зайчики. Люди старались держаться в тени или толпились возле прилавков под полотняными навесами. Остро пахло специями и подопревшими фруктами.

– Что интересного таскаться по кабакам и борделям? – философски спрашивал Каэльдар, гордо подбоченясь в седле.– Чтобы познать чужую страну требуется нечто особенное, чего не встретишь в портовых кварталах Киррбен-Фарродена.

Агаолайт согласно кивал. Феранор заинтриговано помалкивал, присматриваясь к четвёртому спутнику – рядовому улану, стеснительно державшемуся позади. Он был молод, чего не могли скрыть ни показная серьёзность на скуластом лице, ни хмуро спущенная на брови головная повязка, обычно одеваемая под шлем.

Они выехали на небольшую площадь, с высоким округлым зданием в центре, чей синий купол венчала раскрытая ладонь.

– Это бетель. Храм местного бога,– объявил Каэльдар, внимательно озирая стены на близлежащих домах.– Подождите, надо кое-что уточнить… Бальфур! Спроси, как называется этот храм.

Молодой улан убежал, перебросился с прохожими парой коротких фраз, быстро вернулся.

– Балаяль ан-Алуль, хеир!

– Балалай? Отлично! – Каэльдар повернулся в седле.– Мы на верном пути, милорды. Отсюда следует повернуть к морю. Вперёд!

Всадники нырнули под анфиладу каменных арок. С обеих сторон их теснили одинаковые квадратные дома, полосатые навесы, резные двери, арки. Ехать приходилось медленно. Феранор пригнулся, проезжая под бревном, с непонятной целью, установленным в распорку между домами. Быстро сгущалась темнота, в окнах зажигались жёлтые мерцающие огни. Явственно завоняло серой.

– Мы приехали,– Каэльдар осадил жеребца перед приземистым домом, с округлой голубой крышей. У входа стоял высокий глиняный горшок, с битым дном.– Это – бани! Бывал ли кто-нибудь из вас в подобном?! Не делайте такие лица, внутри будет вонять меньше.

Из дверей выскочил толстый бедин, с редкой кучерявой бородкой и красными воспалёнными глазами.

– Бальфур! Подойди ближе,– «единорог» небрежно взмахнул рукой.– Скажи этому бурдюку, чтобы приготовил горячий бассейн, парную, масло и массажисток получше… И пришлёт к нам женщин!

От серы кружилась голова. Затея с банями нравилась Феранору всё меньше.

Надо быть сумасшедшим или извращенцем, чтобы находить удовольствие в таком месте! Конечно, Каэльдар сознательно выбрал эту дыру. Он оставит их, дышать ядовитыми парами, а сам сбежит и будет долго смеяться над доверчивыми «фениксами».

Тем временем «единорог» заканчивал переговоры и подсчёты.

– Он хочет по три серебряные монеты с каждого. Итого, значит, девять… двенадцать лун…– поправился он, глядя на Бальфура.– Не оставлять же этого юнца томиться в предбаннике.

На том Каэльдар и банщик ударили по рукам. Однако сразу внутрь эльдары не пошли, негде было привязать лошадей. Простые горожане приходили мыться пешком, богатые приезжали в паланкине с носильщиками.

– Хозяин говорит, что ниже по улице есть постоялый двор, – быстро вызнал необходимую информацию Каэльдар.– Оставим там коней и вернёмся.

– Далеко?

– Не очень.

В указанном месте действительно нашёлся длинный двухэтажный дом с коновязью и загоном. За умеренную плату им предоставили место между парой поджарых пустынных коней и странным несуразным зверем, с заячьими ушами. Он что-то отрешённо жевал, никак не обратив внимания на новых соседей.

Возвращаться пешком было совсем не то, что ехать верхом. Феранору казалось, что он двигается против течения, находясь по шею в воде. Он упорно сопротивлялся потоку, стараясь не упустить из виду спину Агаолайта. Вокруг десятки людей, суета, хаос. Полуголый факир выдыхал в небеса пламя. В жёлтом отсвете открытой двери, посылая откровенные до неприличия жесты, изгибалась чернокожая женщина. Доносился радостный смех и мерный перестук барабана. Какая-то мерзкая старуха схватила его за руку, настойчиво потянув в сторону ближайшей лачуги. Он вырвался, грубо её отпихнул. В этот момент на плечи его легли тонкие коричневые ладони, а шею согрело приятное тепло дыхания. Он обернулся, увидел невысокую смуглую девушку с похотливой улыбкой на томных губах. Она прильнула к нему, прижалась щекой, грудью, бёдром. Умелые ручки неуловимо заскользили по его плечам, груди, животу, проникли под кольчугу и колло.

– Яксыки…

Он взял её за плечи, собираясь оторвать от себя, но задумался. А так ли уж ему хочется провести ночь в компании Агаолайта и Каэльдара? Не лучше ли позволить им наслаждаться экзотикой, а самому познавать Атраван более приятным и привычным способом?

Он бросил взгляд в сторону сородичей, но те уже потерялись в толпе. Даже не заметили, что он отстал. А девушка хороша… Невысокая, стройная и грациозная, как лань, с круглым лицом, обрамлённым вьющимися волосами, ослепительной белозубой улыбкой. И светлее, чем большинство горожанок.

Атраванка привстала на цыпочки, впилась в его губы долгим и страстным поцелуем. Когда она отстранилась, в жилах Феранора полыхал огонь. Стоило больших усилий не начать срывать с неё одежды прямо сейчас.

Она взяла его за руку.

– Аух!

Он не сопротивлялся, позволил затянуть себя в дом. За спиной хлопнула дверь, погружая внутреннее пространство во мрак. Тёплое дыхание девушки приятно обдавало ухо.

– Яксыки…– шептала она.

Тихий перезвон монист, подсказал капитану, что в доме они не одни. В темноте запылал жёлтый огонёк, спустя пару ударов сердца зажглось ещё несколько. Запахло воском. Теперь Феранор смог разглядеть вторую девицу. В противоположность первой она была высока, полнее, светлее, а грудь её напоминала две круглые дыньки, соблазнительно прикрытые полупрозрачной тканью. Она встала рядом с первой, задумчиво скрутив полные губки, смерила капитана взглядом. Они обменялись короткой фразой. Первая (за стройность фигуры, Феранор мысленно назвал её «лань») довольно ей подмигнула.

– Йа,– согласно протянула вторая, неуловимо напоминающая хитрющую кошку.

Она задала вопрос, красноречиво указывая на пояс эльдара, где подле меча висел кошелёк. Капитану не требовался перевод. Он улыбнулся, снял кошель, распустил горловину, щедро высыпал на ладонь десяток серебряных лун и золотых солнц. Глаза блудниц заблестели. Он решительно и нетерпеливо притянул к себе Лань, чувствуя, как прижимаются к нему острые холмики её грудей, но та неуловимо ускользнула от него – атраванские девы не отдавались так сразу.

Впереди у них была целая ночь…

***

Феранор проснулся, когда городские крыши только окрасились рассветным золотом. Он лежал на куче потёртых подушек, свободный от всякой одежды и чувствовал себя атраванским шахом. Полночи его кормили фруктами и сладостями, поили вином, разминали, услаждали слух пением, а очи танцами и соблазнительными формами. Полночи его ублажали любовью и ласками, демонстрируя мастерское умение и изрядный опыт. Кое-что из этого он непременно повторит с Талиан!

«Однако,– спохватился он,– его возлюбленная никогда не согласится на такие штуки. Она предпочитает властвовать, а не подчиняться. И вряд ли обрадуется, узнав, где я набрался знаний».

Подумав об этом, Феранор ощутил укол совести. Довольно болезненный.

«Если мне приходится утолять жажду водой из лужи – это не значит, что я свинья. Просто я удовлетворяю жизненную необходимость! – сказал он себе.– Ни эти девицы, ни сегодняшняя ночь ничего для меня не значат. Я любил и люблю Талиан!»

Он сладко потянулся, встал, огляделся. В комнате он был один, девицы отсутствовали. Возможно, отправились на поиски новых клиентов.

Капитан вздохнул. Эта ночь стоила ему полугодового жалования.

Сапоги, штаны, колло и кольчуга были свалены в кучу, в углу. В самом низу валялись ножны с мечом и кинжалом. Напевая под нос весёлый мотивчик, он принялся одеваться. Утро определённо начиналось отлично!

Восторг увял, едва он переступил порог.

Их было двое. Коренастые, в нагрудниках из буйволиной кожи, одетые в смесь местной моды и национального тряпья из воловьих шкур. Характерные лица с резкими хищными чертами. Для полного сходства не хватало зелёной краски на лбу и щеках – орочьего цвета ярости и войны.

Сердце Феранора отчаянно забилось. Шрам на лбу заныл как свежая рана. Он не спрашивал, откуда здесь взялись порождения Катмэ. Он с ругательством отскочил к двери и схватаясь за меч.

Орки отпрянули в стороны. Тот, что был слева – с горбатым носом и впалыми щеками – почти вытащил ятаган, когда на его рукоять легла лапища сородича.

– Sha!

Горбоносый скрипнул зубами, сплюнул эльдару под ноги, но ятаган отпустил. Второй, справа, со свинячими глазками, смерил эльдара неприязненным взглядом и хищно выпятил челюсть.

– Иди с дорога, алв. Мы не искать твоя.

Говорил на талье он скверно.

Внемли Феранор предложению, ответь он оркам молчаливым презрением и уйди, и тогда эта история пошла по-другому. Но его отец никогда не отступал перед орками. Не отступал и он сам, ни за пять лет, что командовал сотней, ни за двенадцать, что вообще прожил на пограничье. К тому же в его голове начали возникать совсем неуместные в данный момент мысли. Например, о том, что орки пришли отведать жарких объятий, испробовать ягодных уст, упругих грудей, схватить за соблазнительные полушария, возложить стройные ножки на свои плечи…

Ему вдруг представилась Лань, на коленях ублажающая носатого орка, её припухлые, блестящие от работы губы. Губы, которые сладко целовали его этой ночью. Желудок капитана подкатил к горлу. В груди начала закипать ярость, требуя мести за унижение и обман.

– Уходите. Свинарник находится на другой улице. Здесь не занимаются скотоложством.

Горбоносый опешил. Несколько секунд он стоял с вытаращенными глазами, пытаясь осмыслить услышанное.

– Что?!

– Я сказал, чтобы вы убирались и предавались утехам с кем-нибудь для себя более подходящим,– повторил капитан, не выпуская рукояти меча и подвигаясь к оркам шажок за шажком.– Со свиньями, например.

Ещё на границе, красуясь перед соратниками, он репетировал зрелищный фокус – выхватить меч и сразу же им ударить. Главное точно рассчитать расстояние до мишени.

Орк побагровел, на секунду-другую превратившись в недвижимую статую.

– До сих пор не понял? – Феранор плюнул ему под ноги.– Ты – сын раба и толстой kurwy. Ты – собиратель цветов!

И орка прорвало. Он взревел, одним молниеносным движением выхватывая ятаган. Точнее попытался выхватить – Феранор был быстрее. Серебристый клинок взлетел вверх, в кровавых брызгах проходя сквозь короткую шею орка. Доворот кисти – меч рушится на голову горбоносого. Одновременно, стремительный шаг вперёд. Орк успел подставить под меч ятаган, но пропустил молниеносный удар кинжалом, чуть выше кожаного нагрудника. От первого удара до лёгкого облачка пыли, поднятого рухнувшим телом последнего врага, прошло десять ударов сердца.

В конце улицы дико и испуганно закричала женщина. Ей вторил какой-то мужчина в зелёной чалме, стуча деревянной колотушкой. У дома, где вчера на углях готовилось мясо, злобно залаял пёс.

Жутко довольный, чувствуя себя героем, но понимая, что вряд ли кто из местных скажет ему за победу «спасибо», Феранор спрятал меч, поспешил к духану где остался конь. Несуразный зверь с заячьими ушами дремал под навесом, горбатое чудище высокомерно посматривало из загона, у коновязи воняла куча лошадиного помёта. Но коней не было. Ни одного!

Ну конечно! Его товарищи уже забрали лошадей и теперь ждут возле бань, не зная, что его там нет!

Опрометью он побежал обратно. Атраванец в чалме бешено гремел колотушкой. Прохожие спешили скрыться.

Бани. Площадка перед дверями пуста. Хозяин лупал на него воспалёнными глазами. Феранор схватил его за грудки.

– Где остальные?! Они ещё у тебя?! Отвечай!!!

Человек испуганно затряс головой, залопотал на своём варварском языке. Эльдар оттолкнул его, пинком растворил дверь. Прямо от входа вниз уходила узкая каменная лестница, клубы водяного пара поднимались на встречу. Феранор метался по каменным скудно освещённым галереям, пугая немногочисленных посетителей, мокнущих в воняющей тухлыми яйцами воде.

– Каэльдар! Агаолайт! Милорды?!

Он пробежал сквозь пустую парилку, заглянул в комнату отдыха с массажными лежаками. На низком столе, средь горы объедков тускло блестело несколько серебряных лун. Сердце затрепетало и сорвалось в пятки.

Ушли. Увели с собой всех лошадей. Что за дурацкая шутка?!

***

Они навалились ему на плечи вдвоём. Неожиданно, со спины, пригибая голову и заламывая руки. Феранор охотно подыграл, согнувшись сильнее чем того хотели нападавшие, вывернулся, ударил правого локтём в лицо. Хрустнуло. Нападающий хрюкнул, оступился и сорвался в бассейн, окатив всех тучей горячих брызг. Эльдар выхватил кинжал, нападающий поймал за запястье, ударил о стену. Кисть занемела, кинжал виновато зазвенел по камням. В ответ капитан ударил по голени, оттолкнул охромевшего противника к стенке. Оружие оба выхватили одновременно. Феранор напал первым, сходу сфинтив. Когда незнакомец высоко поднял для парирования ятаган, он нанёс секущий удар в бок и добил коротким тычком в грудь.

Оставив второго бултыхаться в воде, он ринулся к выходу. Перед парилкой резко притормозил. Что-то нехорошее кольнуло сердце, заставив спину покрыться мурашками.

Третий противник с рёвом вырвался из клубов пара. Феранор успел вскинуть меч, парируя сверху, получил ногой в живот и отлетел на несколько шагов. Враг быстро шёл на него, полосуя воздух кривым клинком наискось, право-лево. Капитан пятился, защищаясь, пока не упёрся в стену. Пригнулся, уворачиваясь от рубящего удара, нырнул под руку с ятаганом. В спину прилетел страшный удар – кольчуга аж зазвенела. Морщась от боли, эльдар развернулся на каблуках, обратным хватом всадил меч в открытый вражеский бок. Противник захрипел, тяжело рухнул на колени и завалился ничком. Капитан с беспокойством ощупал спину. Кольчуга выдержала удар, хотя синяк через всю спину ему наверняка обеспечен.

Со стороны купален раздался громкий всплеск – это упавший в бассейн вражина пытался выбраться из воды. Следовало поспешить, пока к нему не прибежала подмога, но Феранор задержался, перевернув убитого. У покойника оказалось серое скуластое лицо подгорного орка. Жёлтые раскосые глаза с безразличием смотрели в затянутый паром потолок.

«Наверное, это дружки тех, двоих»,– подумал Феранор.

Он вышел на улицу и обмер.

– Да что вами весь город кишит?!

Большинство улиц в Шагристане шли под уклоном к морю. Со своего места он отлично видел ниже по улице большую группу орков, спешащих в его сторону.

Эльдар бросился в ближайший проулок, намереваясь скрыться от превосходящих вражеских сил. Однако его заметили. Из раскрытых дверей серных бань вылетел мокрый орк, с красной распаренной рожей.

– Alv! – закричал он, размахивая руками.– Geto alv! Za nym!

Его сородичи зашумели, затрясли оружием, перешли на бег. Улицу огласил громкий протяжный гул сигнального рожка. Через минуту вся толпа была возле бань. Взвизгнул под чей-то плетью оказавшийся на пути банщик.

– Tamy! – командовал орк в красной накидке поверх панциря.– Insha vulca!

Феранор задыхался от бега. Нырял в узкие закоулки, перепрыгивал через тележки торговцев и заборы, и благодарил судьбу, что жители Шагристана не держат по собаке в каждом дворе. Когда позади стихли крики и топот орочьих башмаков, он пробежал ещё несколько улиц и остановился на перекрёстке, переводя дух. Справа от него дорога шла под уклон вверх.

«В верхнем городе резиденция Сандара,– вспомнил Феранор.– Надо идти туда!»

Он успел пройти полсотни шагов, когда увидел троих вооружённых, торопливо идущих навстречу. Солнце било в глаза. Эльдар остановился, прикладывая ладонь козырьком ко лбу, пытаясь разглядеть идущих.

– Alv!

Нос одного был недавно сломан, плечи другого укрывал красный плащ.

Феранор обернулся. От перекрёстка к нему поспешали два орка, в тусклых кольчугах и железных шлемах, обмотанных от жары тканью. У одного на плече сверкал медный щит.

Улицу стискивали стены из глины и кирпича. В стене справа, выше его роста ряд узких окон. В стене слева грубо сколоченная деревянная дверь. Запертая. Феранор был в ловушке.

– Катмэ!

Он сорвал с плеч накидку, зажал её в кулаке, вытащил меч и, в следующую минуту, сам налетел на орков, как коршун на стаю куропаток. Вращая накидкой как пращёй, он обмотал ею оружие одного противника, пугнул ложной атакой второго, напал на третьего. Ему даже удалось ранить предводителя в красном плаще, чиркнув самым кончиком меча по запястью. Тот взвыл, отшатнулся назад. Клинки оставшихся сверкали с быстротой молний, звон оглашал улицу, заставляя случайных прохожих удирать без оглядки. Противники попались сильные и выносливые, но не очень искусные – в учениках у мастеров боя не ходили, классиков фехтования не читали, навыками овладевали посредством личного опыта. Эльдар смог запутать их серией финтов и обвести вокруг себя.

Двое в доспехах были уже на подходе. Самым разумным было сейчас убежать, что Феранор и изобразил. Но споткнулся. На него ринулся орк с коротким воинственным гребнем на макушке, замахнулся ятаганом. Он резко остановился, с разворота сеча мечом на уровне пояса. Ударили одновременно, но эльдарский меч был длиннее. Короткий вскрик. Густо пахнуло кровью и требухой. Гребнястый упал на колени, повалился ничком в пыль.

А потом к оркам подошла помощь и капитану стало не до хвастовства. Спустя пару минут яростной рубки он начал задыхаться. Меч потяжелел, пот ручьями струился по лицу. Он оказался прижат к стене, отражая сыпавшиеся со всех сторон удары – в грудь, в голову, в бок. Два раза его достали, к счастью, не сильно. Спасала кольчуга и злой рёв раненного вожака.

– Bruzak!19

Вперёд сунулся орк со сломанным носом. Удачно ткнул ятаганом под кольчужную юбку, порезав Феранору ногу с внутренней стороны бедра, в ощутимой близости от некой мужской части тела. В сапог по ноге потекла липкая тёплая струйка. Не стеснённый приказом брать кого-то живым, капитан отмахнулся. Попал по плечу. Сломанный Нос упал. На пару мгновений в рядах врагов образовалась брешь. Собрав остатки сил, он ринулся в неё, яростно полосуя клинком. На короткое время возникла иллюзия, что он вот-вот вырвется. Но орки лишь отодвинулись, по-прежнему удерживая эльдара в полукольце. Стоило сделать шаг к одному – тот ровно на шаг отступал. Остальные на тот же шаг приближались. Медлили. Осторожничали. Поняли, что так просто его не возьмёшь

Пользуясь секундами затишья, Феранор пытался отдышаться. Штанина на ноге мокла всё больше, но боли не было. Сердце тараном долбило грудь. Он кидал быстрые взгляды по сторонам, оценивая обстановку. За спиной стена, перед ним трое врагов. В центре главарь, с костистым бледным лицом, раненое запястье он перетянул оторванными от плаща лоскутами. По бокам орки в панцирях из железа и кожи. У левого, со щитом, открытый клёпанный шлем и абсолютно плоское лицо серо-землистого цвета, перечёркнутое шрамом от волос до скулы. У правого льдистые глаза глядят сквозь прорези забрала-полумаски.

Отдых закончился внезапно. Быстро, без клича, вперёд ринулся левый. Взмахнул поверху щитом, атаковал саблей понизу. Остальные присоединились с секундным опозданием. Феранор отступил к стене, отбивая нацеленный в ноги удар, получил кромкой щита по щеке, крутясь, полетел наземь, прямо под ноги к обладателю льдистых глаз. Не увидел – скорее почувствовал – устремлённый в него клинок, успел отвести его гардой. Развернул меч доворотом кисти, располосовал врагу бедро. Перехватился двумя руками, блокируя рубящий удар вожака, подсёк ему ногу возле стопы. После этого, с переката поднялся на одно колено, размашисто рубанул подскочившего шрамоносца и сразу ушёл в кувырок, подныривая под нацелившийся в висок щит. Орк стремительно развернулся, ударил саблей туда, где ожидал найти голову Феранора. Кривое лезвие обдало маковку смертельным холодком, сбрив небольшую прядь. Капитан коротко сунул ему мечом в грудь, услышал, как лопается кожаный панцирь. Поднялся с колен, очертя клинком круг, хватанул по шее встающего вожака.

Застонал орк в шлеме с полумаской. Под ним успела собраться лужа крови, но он всё ещё был в сознании и пытался подняться. Ему даже удалось привстать на колено. Несколько секунд Феранор, по-птичьи наклонив голову, наблюдал, как животная природа орка борется с подступающей смертью. Потом взялся за меч. Примерился к серой шее, коротко размахнулся…

– Az nat mar,– прохрипел орк, дрожащей рукой поднимая ятаган.– Odr-is…

Эльдарский меч не дал договорить, отделив голову от тела. Феранор остался один на заваленной трупами улице. Возбуждение схваткой сменялось невыразимой усталостью, в раненной ноге нарастала боль. Оторвав клок от плаща вожака, он перевязал рану. Руки слегка дрожали. Хотелось пить, а ещё упасть на землю и неподвижно полежать с часок, но отдыхать нельзя. Надо добраться до посольства!

Глава 7

Дешевле нанять мхаза для защиты, чем защиту от мхаза.

Атраванская поговорка

Практика нанимать на службу в городскую стражу иноземцев сложилась в Атраване со дня его основания. Логика была такова, что иноземец не связан родством ни с одной из многочисленных национальных и религиозных групп, не имеет своих интересов, а следовательно, лучше будет исполнять обязанности.

Каэль Арелин

«Варварские государства Риенлисета»

Серные бани не работали. В дверях всех посетителей встречали и отправляли прочь двое орков в лакированных панцирях. Народ тихо возмущался, но открыто не перечил, видя подле них жёлто-синие плащи шахских гвардейцев – сафуадов. Любопытные собирались возле духана, возбуждённо спорили и обменивались слухами.

– Пакх-ми-джу, правоверные! Почему баня закрыта? – спрашивал худой длиннорукий мужчина, с перемазанной высохшей глиной бородой.– Неужто одна из дочерей шах-ан-шаха, решила посетить их, или старый Фаримасп по пьяни хулил нашего милостивейшего повелителя?

– Алуит ас’салам, почтенный! – отвечал другой мужчина, загорелый до черна, в пёстрых лохмотьях бродячего богослова.– Какой-то душегуб – столкни Алуит его в Бездну – посёк ас’шабаров.20 Прямо в бане.

– О, Алуит! А много ли посёк?!

– Десятерых! – отозвалась бединка, в платке и мешковатом дашики.– От крови покраснел даже серный!

– Всевышний! Кто мог такое сотворить?!

– Глупцы! – самодовольно хмыкнул молодой парень в фиолетовой чалме с заткнутым за обмотки гусиным пером, говорившим, что он помощник писца.– Не знаете ничего!

– А ты знаешь?

– Знаю! Да покарает меня Алуит если вру. Это был алясбадский ассасин. Хотел пробраться к визирю, или к самому шаху. Может, узнал, что государь наш, даруй Алуит ему многие годы, любит посещать весёлые места, тайно и в простолюдинской одежде. Вот убийца и спрятался в бане, но мхазы21 вперёд его нашли.

Рядом захрапел конь. Белый жеребец вклинился между гончаром и помощником писца, толкнув последнего крупом. Толпа зевак начала раздаваться перед всадником, разглядев золотую кайму на синих одеждах и жёлтый шёлковый плащ. Поднятая маска-забрало открывало молодое лицо с тонкими щётками усов и мужественной бородкой.

По толпе, словно ветер, шелестящий пальмовыми кронами, над собравшимися пролетел шёпоток:

– Это ас’Саир! Приехал сам Митр ас’Саир!

Митр ас’Саир остановил коня возле бань. К нему подошёл один из сафуадов, украдкой передал длинный кинжал. Всадник повертел оружие в руках, оценил остроту лезвия, попробовал прочитать руническую надпись на гарде, пристально взглянул на воина.

– Глышак знает о нём?

Сафуад едва заметно покачал головой.

– Хорошо.

Быстрым отточенным движением ас’Саир спрятал кинжал за пояс. В это время из бань вышел плечистый орк в тусклой кольчужной броне. Это был Глышак – вожак самого крупного отряда орков в Шагристане. Островерхий шлем по атраванскому обычаю обматывала ткань, чтобы металл не перегревался на солнце. Свободные концы, были обёрнуты вокруг шеи, закрывая пепельно-серое лицо до острого подбородка. Как всякий наёмник, держался орк гордо и независимо. Как всякий орк он вёл себя так, словно собирался бросить вызов. Кроме того, он едва сдерживал клокотавшую в нём ярость.