Читать книгу Двое в лукошке - - Страница 1

Ретроспектива, фрагмент 3.

С нами часто происходят те или иные события, многие из которых впечатываются в память надолго и продолжают оказывать магическое воздействие из своего великого Далёко.

Место, где живет человек, имеет колоссальное значение для его внешней и внутренней жизни. Вне зависимости от того, осознает он это или нет. Жаль, что многие об этом никогда не задумываются.

Однажды приехав в Столицу, я влюбилась в нее навсегда!

Это был Мой город по определению и по многим причинам. Иногда я его покидала, порой надолго. Но ни Кубань в целом, ни Ставрополь, ни Невинномысск в частности – не могли сравниться со Столицей, с Ленинским проспектом, с Ленинскими горами…

Возвращалась каждый раз другая женщина. Так повторялось снова и снова, бесконечное число раз. Бесподобный, вечный круг поездок туда, возвращений сюда…

Этот город всегда действовал на меня завораживающе, он будоражил и будоражит до сих пор мое воображение…он остро благоухал, к примеру, весенним вожделением, желанием беспорядочных знакомств, когда теплый ветерок, врываясь в твою скучную маленькую комнатку в Главном Здании, что на Ленинских горах, облетал все ее скучные углы, и торопил, и призывал: ну же, чего сидишь, время уходит, иди, познакомься с кем-то, пригласи его сюда, выпейте шампанского, пусть оно ударит в голову, задурманит, отключит твое суперэго, отдайся своим желаниям, получи наслаждение – просто так, без всяких условностей…

К счастью (или к сожалению, кто знает), я так не могу – с кем попало, с первым встречным.

Надо сказать, что весна всегда – особенное время года, но как она действует на человека, живущего в Главном здании МГУ…м-м-м, это всегда как чудесный волшебный эликсир, выпив который, человек может сойти с ума.

Как день, прожитый за год. Как день, прожитый как последний день, а потом, будет ли завтра, да не все ли равно…после зимы воздух ластится в твое окно, птички утром щедры на разный лепет, солнышко греет все настойчивее, и старается пробиться через занавеску комнатки, недоумевая – ты чего, подружка, вот же я, мы же обе соскучились по теплу, вставай!..

Я остро чувствую особенную, насыщенную, пульсирующую жизнь Города, где ежеминутно с невероятной силой происходят притяжения и отталкивания самых разных людей…встречи и расставания…расставания и встречи…

В этом Городе полно мест, где эта вибрирующая пульсация чувствовалась и переживалась мною наиболее ярко.

Но ярче, чем в Главном здании МГУ – не было нигде. Конечно, я говорю о Главном здании МГУ как об одном из самых уникальных, загадочных и непостижимых мест Великого города. Для меня. Это место – круговорот Необычного.

Здесь можно встретить так называемых вечных студентов, аспирантов, людей, настолько влюбленных в само это место, что они не могут без него. Им хорошо только здесь, и они живы – только здесь. Магия студенчества, магия времени, проведенного здесь с друзьями и подругами, лучшего времени твоей жизни под названием Молодость, не оставляют им выбора. Это притяжение похлеще земного, и его ничем не заменишь. Обмануть самого себя тоже нельзя, чувства не обманешь и невозможно им сопротивляться, они как мощная волна, попробуй, останови ее…

Это совершенно необычное место, со своими тайными ходами-лабиринтами и мистическими влияниями на обитателей. Здесь в любой момент ты можешь оказаться в водовороте событий и переживаний, которые настигают тебя с такой исполинской силой, которой ты совершенно не можешь и не хочешь сопротивляться…

Если бы не Рен, я бы никогда не узнала, что Главное Здание на Ленгорах – Странное. Он не пытался убедить меня в этом, нет, он просто брал меня под руку и вел наугад, забираясь в жирные внутренности коридоров, залов, аудиторий…мы целовались в уютных тупичках, заставленных громадными железными сейфами и старой мебелью. Это было блуждание вне времени, потому что в 25 кажется, что его у тебя бесконечно много. Именно блуждание, по лестницам и проходам, освещенным совершенно фантастическим светом ламп, и мы шли, и натыкались вдруг на закрытую дверь, настолько закрытую, что ее невозможно было ничем открыть; за этой дверью мог быть другой коридор, могла быть целая аудитория или потайная лестница в другой сектор Здания; даже, может быть, просто в другой мир…надо было возвращаться назад, но рука Рена ложилась на твои бедра и бесшумный поцелуй гасил и без того прерывистое дыхание, и ты уже не понимала, зачем идти дальше…

Сама атмосфера гигантского организма Здания тянула на блуждание по этому микро-городу. Кто ж не мечтал проникнуть в самые дальние закоулки Великого творения тирана? Может быть, не все, но самые отчаянные романтики – уж точно.

Большинство из тех десяти тысяч, что проживали в Странном здании, скорее всего, не испытывали тех чувств, что возникали у меня. Здание для них было просто зданием, где всюду пахло старыми, затхлыми за прошедшие десятилетия вещами, мебелью, стенами. Но если ты попадал на «одну волну» со Зданием, если ты по жизни чувствовал все ярко и необычно, то Здание…делилось с тобой своей вечностью.

Оно давало тебе тишину и спокойствие в маленьких, уютных кельях, называемых блоками, в каждом из которых было по две комнатки (например, 939-ая правая). Если ты кому-нибудь вдруг становилась нужна, ему достаточно было позвонить по телефону зоны Г, телефонная линия передавала твой звонок к пульту дежурного по этажу, и он вызывал тебя, нажимая специальную черную кнопочку на таком пульте. Ты могла не выходить из своего блока днями, неделями, затвориться, отгородиться от жизни вообще, и никто не потревожил бы тебя.

Оно давало тебе чистый воздух по утрам, пение птиц и солнышко, и соседка по блоку принимала душ, шла на общую кухню приготовить себе завтрак, и не стучалась к тебе с вопросами.

Иногда можно было спуститься в студенческую столовку №1, в цоколе зоны Б, а еще лучше – посидеть в профессорской столовой, больше похожей на ресторан. Здание имело высокие потолки, даже в твоей комнатке они были высокие, и ты никогда не чувствовала стесненности и дискомфорта…но одну вещь Здание незаметно принимало от тебя взамен – твои секреты, все, что ты делала и о чем думала в его четырех стенах.

Ты никогда не была одна…но…могла ли ты доверить Зданию самое сокровенное, если бы знала, что Оно следит за тобой?

Вскоре я убедилась, что Оно умеет хранить свои и чужие тайны.

В темное время суток Странное здание преображается и начинается другая жизнь. Дыхание этой жизни обжигает и кажется, что весь мир – твой, и хочется его обнять и чтобы он обнял тебя. Но в то время мне больше всего хотелось попросту чаще оказываться в объятиях Рена!

Именно тогда я поняла, что Ночь – самое продуктивное время для моей жизни. И не только потому, что в это время тише обычного на этаже, и можно спокойно поработать над темой диссертации, но и просто потому, что ночью…я частенько превращаюсь в ведьму, благодаря невероятной смеси кровей предков, и с двух до четырех утра могу вытворять все, что захочу. Конечно, не каждый день. И тем более, не сегодня, когда у Рената дежурство, и он будет любить меня всю ночь так, как не любит никто на свете. И да, он ведь о моей ведьмовской сущности пока даже не догадывается. Легкомыслен, как и все мужики. Так что, не кровь делает женщин ведьмами, а сама жизнь.

…Он как раз заступил на дежурство, услышала его голос. Сразу сердце забилось чаще, и гамма чувств переполняет: радость, восторг, смущение, томление…и все это – одновременно. Вышла в большую кухню, якобы поставить чайник на плиту.

– Привет! (я: глаза немного по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости).

– Привет! (он: со спокойной, уверенной улыбкой, ему пофигу, есть ли кто рядом).

И так радостно на душе!

В этот день я весьма довольна собой. Удалось хорошо поработать в библиотеке, значительно продвинуться в теме диссертации и, я дала себе обещание завершить, наконец, этот свой осточертевший уже научный опус, передать его по назначению и переключиться на другую тему. Как часто мы даем себе самые разные обещания, но всегда ли им следуем?

Никого вокруг, тишина абсолютная, и это удивительно, потому что в подобных местах такое бывает редко. Странное здание на время как тот зверь, затаилось, почти не дышит…

Я подхожу к Ренату. Не слишком близко, чтобы искры не посыпались. Он встает при моем приближении, и я с обожанием, плохо скрытым, смотрю на него снизу вверх…и со всех сторон сразу…Меня определенно к нему влечет, я хочу его видеть, слышать, чувствовать. У него такая заразительная улыбка и потрясающее чувство юмора. И еще Голос – который действует на меня совершенно особенным образом…когда он рядом, в моем теле поднимается волна – прилив радости, нежности и желания, и еще чего-то непонятного. Ну, бывают же такие состояния…Хочется это просто переживать и чувствовать, возможно, это одно из тех редких совпадений, о котором другие люди только мечтают.

А может, Странное здание в этот момент тоже в этом…мистическом сопричастии?

Мелькают какие-то смутные догадки, но мысль сама собой уплывает в другую сторону, как бы вверх по течению…по течению, туда, где наши души будут бродить в цветах, среди прекрасных парков будущего, среди яблоневых садов Ленинских гор, которые через тысячи лет назовут иначе. А мы все равно будем там бродить, взявшись за руки…и наши голоса сольются в один голос и одно дыхание в Вечности, в такт негромкому биению пульса душ, слышимому только нам, и каждое расставание на миг будет расставанием навечно…Именно так!

И никак иначе…

Вечер только-только начинается. Мы с Ренатом оказываемся в круге некой магической защиты: нам никто не мешает. Такая благодать! Жадно смотрим с милым друг на друга, о чем-то болтаем, хотя слова в этой ситуации не имеют ровным счетом никакого значения. О чем бы мы ни говорили, хотя бы о самой английской королеве или о страусиных фермах, да черт знает, о чем еще – на самом деле это всегда разговор о Любви.

Ведь это так и бывает: любовь мультиязычна. Речь. Жесты. Мимика. Ритм дыхания. Выразительность взгляда. Тембр, интонация и модуляция голоса. Фазы прикосновений. Запах тела…

И влюбленные мгновенно понимают друг друга без всяких слов. Но иногда слова нужны, чтобы создать некий фон.

В этот вечер Рен предлагает мне предаться любви. Конечно же, я этого хочу! Но…

Но внутренний голос настойчиво и неумолимо напоминает мне об обещании, данном самой себе: всю энергию направить на завершение работы! Я отношусь к людям, которые стараются выполнять данные обещания. Для меня это важно. И я принимаю решение: развеяться, сходить в кино, куда меня так неожиданно позвала одногруппница, а ночью поработать и, возможно, поставить последнюю точку, логически завершив некий этап работы. Я этого очень не хочу, но так надо.

Это много позже я пойму, что нет ничего важнее мгновения, которое уже не вернется. И черт бы с ней, с этой учебой и диссертацией, закончить можно и в другой день…может быть, даже в другой жизни…

Невероятно, но приоритеты молодости – непомерное Я, глупость и упрямое мнение, что ты можешь и знаешь всё.

Не без усилий оставляю Рената, и ухожу в кино.

Один из модных в те времена видеосалонов. Самое начало Перестройки. Советские люди, наконец-то, почувствовали «вкус западной демократии». Это запрещенные ранее фильмы. Это шмотки от самых лучших знакомых и друзей, ставших из фарцовщиков бизнесменами, ставших в силу своего времени. Времени агонии Великой страны, агонии наших надежд на четкую и размеренную жизнь, жизнь с надеждой на стабильное будущее; времени, распахнувшем все хорошее и нехорошее, что было в нас…

И вот, в одном из телехоллов зоны А, с обычной видеокассеты формата VHS, с огромной магнитной видеоголовки громоздкого советского видеомагнитофона ВМ-12, с допотопного экрана допотопного советского телевизора демонстрируют фильм, о котором я ничего не знаю. Последний вечерний сеанс, примерно около полуночи. Пятница, впереди выходной день, и народа пришло немало. У людей горят глаза, но они стараются это скрыть. Для меня этот поход – абсолютно случайный выбор. А для них?

Но, возможно, все не случайно?

Крутили «Греческую смоковницу».

……………..

Боже мой! Кое-как досидела до конца: наблюдать такое сгущение эротики и сексуальных сцен в одном фильме и оставаться при этом невозмутимой – крайне трудно. Я же не монашка. Кто это придумал, как это совпало, на какой небесной карте – показать этот фильм именно сегодня, именно здесь, именно мне?!

(с текучим сожалением: а он ведь там ждет…)

Мое тело бурно реагирует и желания поднимаются, и заявляют о себе с такой настойчивостью, что прежний неумолимый внутренний голос уже совершенно не оказывает на меня никакого действия.

(вспомнив вдруг: он лучший любовник…о, да!..лучший из всех…твою чертову мать, что я тут делаю, среди этих явных сублиматоров, зачем я пошла на этот фильм?!)

Как это там, по-научному…суперэго пасует перед натиском ИД!

Возбуждение нарастает с бешеной силой, и я понимаю, что с этим надо что-то делать…

(с горьким сожалением: какая же я невероятная, бесконечная дура!..)

От этой мысли чуть не плачу!

Выбегаю во двор в надежде, что глоток свежего воздуха меня взбодрит и поможет вернуться в прежнее состояние, более-менее управляемое. Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, повторяю это несколько раз. Обычно это помогает мне справиться с волнением и вернуть утраченный контроль над телом.

Но сейчас – ни в какую, никак!

Смотрю на звезды. Их россыпи сливаются в сплошные расплывчатые пятна, но величественный дрейф ночного неба не вселяет ожидаемого покоя в душу.

И тут мой взгляд упирается в башню с часами. Время-то еще детское! Еще и двух утра нет! Какая же красота…

На фоне ночного неба Шпиль МГУ особенно красив и загадочен, его мерцание сегодня необычнее необычного…да сегодня все необычное. Кстати, и Рен тоже. Он всегда заходил и с порога молча и неистово целовал меня, и этот поцелуй длился долго, пока я не становилась «без вина пьяная». Подготовив меня таким образом к ночной любви, он телепортировал на свой огромный черный кожаный диван. Никуда не ходи, милая, понимала я, сегодня ты моя и только моя, никуда не ходи, слышишь?!…а тут, после моего заявления насчет кино с подружкой, вдруг говорит: иди, иди, посмотри, развейся, и улыбается, улыбается!..

…послышался утробный стон металла, раздираемого на части от напряжений. Шпиль…огромная нависающая гора, качнулся в мою сторону, как бы приветствуя меня! Это невероятно…оборачиваюсь назад, не привиделось ли мне от возбуждения…ну вот, или схожу с ума, или на фоне колоссального сексуального сдерживания у меня что-то с вестибулярным аппаратом, и качается не Шпиль, а я сама! Нет же, мне не показалось.

Медленно перевожу свой взгляд на стены, светящиеся окна, двери зоны А и понимаю вдруг, что это оно – Странное здание – дразнит и манит меня, притягивает, наблюдает за мной, и наверняка, даже пытается что-то мне сказать на своем странном, каменном языке…Ну, это уже слишком!

Быстрее, надо успеть, пока Он не лег спать в каком-нибудь неизвестном мне блоке.

Бегу длинными полутемными коридорами. Скорее. Скорее! Как удачно! Рена нет за пультом дежурного по этажу, но его голос раздается где-то невдалеке. Он…обходом обходит онежское озеро, обнаруживает обнаженную Ольгу, отдайся Ольга, озолочу, отойди отец Онуфрий, не то…м-м-м, э-э-э…ну-ну…И вот – знакомая дверь моего блока, вокруг клубится серый туман почему-то, прохожу сквозь него…все, можно отдышаться. Но не получается отдышаться. Сердце колотится просто бешено. Как же долго у меня не было мужчины, долго, очень долго, третий день сегодня пошел, а я девушка порядочная, мастурбацией стараюсь не заниматься…

Рен пошел с обходом этажа или покурить. Мне надо как-то избежать пока встречи с ним. И…О! Как же хочется секса, просто неимоверно! Просто до умопомрачения! Вагина пылает! Невозможные желания, невообразимые сцены вертятся чертовым колесом! После этого чертового фильма!..надо быстрее в режим ведьмы! Руки, смотрю на руки. Трясутся. Не получается ведьмой стать. Где мои ведьминские таблетки? Да зачем, шепчет кто-то в голове. Почти 2 пополуночи на часах! И луна полная! Эх-х! да я уже ведьма! Полетаем с милым на метле, придется ему открыть эту мою сущность женскую…постой…а надо? А вдруг он поймет все не так…или вообще не поймет?! Нет, нет! Все он поймет…это же мой Рен…эй ты, озабоченная! Одно дело – любовь там, красивые слова, в глазах огонь, неуемные любовные утехи в твоей комнатке или съемном блоке на другом этаже (спасибо дежурной по корпусу), короче говоря, сплошная аспирантская романтика…и другое дело, ну, совсем другое дело, это – когда ты станешь на часик ведьмой, глаза твои заволочет потусторонняя мгла, грудь станет больше и чувствительнее, не говоря уже о вагине, готовой раскрыться каждому встречному-поперечному, и у тебя появится нестерпимое желание раздеться донага при полной луне, и еще более нестерпимая, просто таки зверская необходимость впиться клыками в сочную плоть…ты хочешь, чтобы он это увидел?..растудыт-твою-калитку-через-балку-в-лес…да, хочу! Почему нет? Как все надоело! у-у-у, раздолбала бы всё тут! Мужики почти все – сволочи! А бабы – дуры, а счастье – в труде! А мне сволочь не нужна рядом, ясно? Пусть все узнает обо мне, а там посмотрим, мне терять нечего, проблем и так хренова гора!…да!..вот и посмотрим…на чем он там был замешан.

Начинаю что-то хаотично листать, это оказывается «Книга пяти сторон», отбрасываю ее, тошнит уже от нее, сейчас бы журнал с сексуальными сценами…пью воду, а это не вода, а чайный гриб, тьфу, зараза три раза!..где-то тут должна быть метла, я ее тщательно прячу от Рена…и винцо кровавое, тоже прячу, нельзя, чтобы милый все это вдруг обнаружил…

…да чего уж! роняю что-то на пол, это оказывается искусственный фаллос, огромный…откуда это здесь?! А! приглядевшись по-человечьи, сквозь пелену чертову, вижу, что это всего лишь пустая бутылка из-под вина…мечусь туда-сюда, и начинаю на глазах стервенеть! где же моя метла, твари дрожащие!!? Или я не ваша королева Луны?! включаю-выключаю свет, глаза уже наливаются потусторонней кровавой мглой, с примесью четвертой группы резус отрицательный… еще немного, и разнесу всю комнату, весь блок, весь этаж! Надо взять себя в руки! А то всем мандец! Хорошо, что у меня соседка – «мертвая» душа…да, мертвая! Мертвее не бывает! И будет еще мертвее, если не найду метлу! Быстрее, надо зелья мужского! Хоть немного…хоть чуточку…но за пеленой невероятного возбуждения понимаю, что за этим зельем надо к нему, только он мне может дать его.

Из моего возбужденного горла вырывается ведьминский рык! Я его направляю в унитаз, чтобы никто не услышал, чтобы Он не услышал…это немного помогает. Но все равно такое чувство, что замер весь этаж, да что там, весь корпус Г…

И вот…в какой-то миг, совершенно обессиленная…сдаюсь!

Что, уже 4 часа утра?! Но нет, с усталым удивлением смотрю на часы. Около трех. Значит, эта «волна» продолжалась всего час?

Чары немного сгинули. Может быть, я разрываюсь в своем стремлении охватить сразу все? бывший муж, дочка, Рен…и всех ведь люблю. По-своему. Эх ты, ведьма, женщина…а что «эх ты»? что вы знаете о нас, женщинах, дураки несчастные? Что о нас известно? Что у нас есть логика! Ха-ха! Кстати, ничего смешного. Мы во всем отличаемся от остальных существ этой планеты. Мы умнее. Изящнее. Красивее.

Что?!

…для продолжения рода? Для любви? Для материнства, будь оно неладно?

Для чего же мы, женщины, созданы?

Отстаньте от меня, все и навсегда. Это надолго. Можно так и до самого утра спорить. Это вопросы высшего порядка, а мне они не нужны. Я хочу к моему любимому. Пока плоть моя жива, пока я молода, я хочу просто любить и быть любимой. Ведь не зря же только Он меня волнует сейчас. Я хочу его. А вот хочет ли он меня…по-настоящему? Скоро узнаем.

От чего или от кого я бегала?

Теперь понимаю, что от самой себя (какая заезженная фраза, все-таки). Бывает интуитивное предчувствие чего-то такого, неизбежного и сокрушительного, что изо всех сил оттягиваешь приближение этого момента…

Но час Х неизбежно наступает.

Ладно, не то чтобы «я сдаюсь», но…Я СДАЮСЬ. Что тут удивительного? Именно в этот вечер, именно после этого дурацкого фильма я сдаюсь и возвращаюсь к Нему. Выхожу из блока и делаю долгие несколько шагов к пульту этажа. Он приветствует меня своей очаровательной и понимающей улыбкой, что-то снова говорит мне. Еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него здесь же, прямо за пультом, прямо на этом диване…заявляю ему о своих желаниях, пытаясь еще придать этому пристойный вид!

– может, мы все же переспим, и прямо сейчас!?

Нет, не так.

– Зайдешь ко мне на чашечку кофе, дорогой?

Не так! что же ты за балдаиванна!

– Пойдем, милый, пойдем же ко мне…да плевать, на всё!

Ну вот, как-то так…

Умыкаю его к себе.

Где же метла? Да вот же она, выглядывает из-под кровати. Рен лезет со всякими глупостями типа поцелуев, но нет, подожди, я сейчас тебя так подготовлю, так взгрею по заднице, так у тебя желание подскочит…была не была.

Либо он мне поверит до конца после такого, либо отвергнет. Усаживаю здоровенного парня на метлу, та автоматически вытягивается, становится толще, и…что такое? Ага, он удивлен! Он вдруг, приглядевшись, наконец-то замечает во мне что-то новое! Что-то иное, не то, к чему он уже привык. Пытается заглянуть в глаза, одной рукой отведя в сторону челку волос…подожди, не смей смотреть мне в глаза, позже…Открываю окно, проклятая рама скрежещет, при полной луне метла, затюканная заклинаниями, начинает вибрировать и рваться ввысь.

В этот момент где-то, у кого-то, с невероятно громким звуком вдребезги, на мелкие кусочки разбивается тарелка.

– Держись! – кричу Рену, – обхвати меня рукой!

Мы взбираемся на подоконник, вываливаемся в окно и держим курс на Шпиль. Рен орет во все горло от неожиданности. Ему нравится! Его глаза говорят о полном восхищении мной! Да, и он так сжал мою грудь, что даже больно немного стало. Молодец, милый! Молодчина, родной! Ничего не бойся! Только тише, не ори так, а то нас заметят.

Ночью купол Шпиля отблескивает в лунном свете, и лунный камень, из которого Здание состоит, как бы тлеет изнутри размазанным голубым свечением, и многочисленные окна зловеще темны, а лифтовые колодцы бесконечно бездонны…тело начинает зудеть, преображаться, грудь становится сверхчувствительной, соски набухают, вагина наливается «ведьминым пуншем», и сознание ведьмы овладевает мной почти окончательно, насмехаясь над моим женским «я»…один раз, другой…да ты, сестренка, не тем занята!

…Мужика, что ли, в постель? Самое простое. Я и не то могу. Обычно, когда полнолуние и хочется пошалить, я седлаю дежурного по этажу, зажимаю его голову между ног, и лечу прямо на Шпиль Здания. Там есть маленькая площадка, на самом куполе, выше только небо и звезды. Этот придурок орет благим матом, ему страшно, ну еще бы, высота больше двухсот метров…

Вот черт. Наваждение бесовское. Он и правда орет, только восторженно, залихватски. Сгинь, нечистая пелена! Сгинь, хренов туман! Со мной же сегодня мой милый, мой Рен! Мы с ним пикируем на площадку над Шпилем и она как-то сама собой расширяется.

– ты веришь мне? – говорю, потому что он с опаской посматривает вниз, а там…красотища! Весь город как на ладони, и везде гроздья огней…Ты же знаешь, что верю, отвечает. Если люблю, значит, верю.

– так ты будешь меня любить и после этого?

Он смеется, и глаза его говорят вместо тысячи слов: буду любить, и еще сильнее! Не это ли любовь, когда ты открываешь человеку себя полностью, всю свою душу выворачиваешь, потому что хочешь этого; и все тайное становится явным, тайны появляются только потом, позже, когда первая, настоящая любовь проходит, и вот тогда появляются тайны…о которых ты даже не подозревала, что они такие бывают…но, сейчас все отлично, и тайн нет!

Это бывает только раз в жизни – когда настоящая любовь! Только раз в жизни! О, как же хочется летать от этого чувства!

– Ты куда, Ирен! – кричит мой любимый с изумлением.

Скоро буду, не бойся, я здесь, рядом!

…ведь обычно я летаю голой, сначала возле Шпиля, кругами, ворожу по звездам, шиплю на полную луну (так можно иногда увидеть на ее лике какое-нибудь новое заклинание), одежду бросив прямо на дежурного, и кричу ему, что, если он ее потеряет, сброшу вниз. На самом деле мне все равно, эти глупые польские шмотки, проданные толстым похотливым фарцовщиком, мне не особо нужны. Затем, еще немного полетав в лунном свете, при отблесках золотистого Шпиля, визжу до хрипоты, и вот тогда приходит пора покушать мясца человечьего, а потом поваляться, покататься, да запить винцом красным, кровушкой, что в комнате, в холодильнике припасла!..Рен обалдело на меня таращится, что-то кричит, но уже не с таким весельем в голосе…опять, что ли, мне сознание застило ведьминским угаром? Так и есть, дура, переборщила!…погоди, милый, не злись, сейчас вернемся назад, а кстати, который час?

…большие часы Здания вдруг еле слышно скрежещут…черт ты рогатый, хрен ты мордатый, уже почти четыре утра! Вот так всегда! Когда полнолуние и летаешь голой, время ну прям за одно мгновение проносится! Эй, милый, полетели обратно, а то петухи раньше времени прокукарекают, тогда метла превратится в веник, а мы долбанемся сверху так, что костей не соберешь!

…Сознание мое настолько смешалось, что не помню, как ввалились в окно комнаты. Успели. Не знаю, что он видел, не знаю, что он чувствовал в тот момент, но его взгляд говорил сам за себя.

…ну вот, ты видишь, что теперь у меня нет от тебя тайн, видишь, я и женщина, я и ведьма, я и мать, я и советский аспирант, мать его в растуды по деревне…

…но самое главное, что я тебя люблю, ты мне нужен, мне без тебя плохо!

Бери меня. Сжимай в объятиях, целуй как в первый раз, вот она я, вся твоя! Не останавливайся! Не смей останавливаться. Пей мое медовое колдовское зелье, пей прямо из уст, делай со мной что хочешь! Только дай мне Любви! Мне, твоей женщине, нужна только Любовь, пусть даже ненадолго, но – без фальши, настоящая, твоя!…

А далее…

Далее была потрясающая ночь любви, восхитительный сексуальный диалог, и бесконечное кружение в водовороте взаимной страсти, когда, наконец, можно отпустить свое тело на волю…я его и отпустила, и такие сладострастные ночи бывают, наверное, не так часто у человека, будь он мужчина или женщина…

Когда он засопел, откинувшись и расслабившись, я еще какое-то время с удовольствием вспоминала нашу любовь. Все эти позы, весь этот пот, дыхание и бесконечное наслаждение, и еще, и еще…

Наверное, это уже отдельная история, и все-таки…

Интроспективный взгляд в себя – только для вас, мужчины. Каждая женщина развивает в течение жизни свою чувственность, эротичность в ту или иную сторону. Иногда методом проб и ошибок. И потом ищет определенных, грубых или утонченных, или и тех и других впечатлений сразу.

У меня сложился свой тип эротизма. Просто грубый технический секс меня давно не интересует и не волнует. Как, впрочем, и только ментальный секс, виртуальный или им подобный. Все это имеет право на существование, но каждый ищет что-то свое.

Мне, например, всегда необходимо нечто большее, чем просто физическое влечение. Это какое-то непостижимое и непредсказуемое сочетание духовных и телесных впечатлений, особая тонкость взаимных чувств и состояний, когда Нечто порождается не принуждением, а мощным откликом души и тела. Для меня важна не только горизонтальная экстатичность, но и вертикальная. Всегда одновременно! И мне, наверное, повезло, что я хорошо изучила себя, и точно знаю, чего хочу.

Именно в эту роскошную ночь любви ко мне приходит удивительное озарение, смутное приближение к какой-то Тайне, связанной со Странным зданием.

Я ничего не говорю об этом Ренату, может быть, он даже догадывается или совсем скоро догадается. Но я остро чувствую каждой своей клеточкой и понимаю, что в самые высокие мгновения нашего экстаза мы с Реном – не одни…с нами наше Странное здание, здание-лабиринт, здание-загадка. Оно днем и ночью наблюдает за нами, с помощью безмолвных стен, занавесок, потолков, оконных рам…Как раньше это не приходило мне в голову? Ведь я всегда чувствовала что-то особенное в его атмосфере, в магическом пространстве бесконечных комнат!

И теперь я определенно знаю, что его стены навсегда впитали в себя и сохранили энергию нашей страсти, ароматы нашей любви…возможно, здесь я и приблизилась к тайне самого Странного здания и есть предел, за который не следует заходить.

Но еще чуть-чуть…

Возможно, что его невероятная и магическая мощь, сила и монументальность питаются эротическими флюидами влюбленных тел и душ?

Сколько их обитает в его стенах? Как много их свободно гуляют в гулких пространствах мраморных залов, ночных секторов, покинутых аудиторий и бесконечных подвалов? Их тысячи тысяч, тех, кто здесь когда-то учился…или просто был здесь…

А дикая красота негаданных сближений и трепетных расставаний, завораживающая красота, которая здесь рождается – это такой бесконечный эрос, порождаемый Странным зданием…эрос невозможного…

Мы лежали рядом, сердца гулко бились, постепенно успокаиваясь, а утро уже давно наступило, но я все не могла уснуть, его закрытые, уже спящие глаза рядом иногда подрагивали, я чувствовала в своей руке его нежное пожатие, и понимала, что на такую нежность способен только любящий мужчина…

И любимый.