Читать книгу Мир Зимы - - Страница 1

Она прожила в этом городе жизнь. Сегодня он убил её.

Она лежала посреди тротуара, раскинув руки. Текла кровь. Выла сирена скорой помощи. Медленно падал снег. А город возвышался над сбитым телом, проглатывая пар её последних вздохов. Значит это… Конец?

Вот и всё. Сказать больше нечего. Жизнь… Было бы чему проноситься перед глазами в последние секунды. Умираешь, а вздохнуть не о чем. Какая всё-таки досада.

Очнулась она на том же тротуаре. Просто открыла глаза, совершенно ничего не чувствуя. Та же зима… Тот же снег… Только город стал иным.

Она смотрела и не узнавала. Того маленького кусочка неба и пары крыш, что различали её глаза, было достаточно, чтобы их не узнать. Неужели такое бывает?

Несколько минут она глядела вверх. Лишь для того, чтобы осознать – вот она, здесь, лежит на тротуаре, смотрит в небо, и продолжает идти её время. Не так просто вновь обрести эту мысль, когда только что с ней простился.

Совершенно ничего не понимая, она рывком села на земле. Да, это всё ещё она. Без сомнений. Ещё помнит, ещё чувствует себя до самых кончиков пальцев. Ещё бьётся в груди её… Она резко спохватилась.

Оглядывая себя, она заметила разительную перемену.

– Это… Уже смерть? – невпопад вырвалось у неё.

– Нет, – отозвался прохожий, случайно услышавший её слова, – Ты горишь. Значит – живая.

Действительно, девушка горела. Она даже встала с обледеневшего тротуара, чтобы лучше осмотреть себя.

В целом, всё осталось как прежде. За исключением нескольких деталей. Всё её тело покрывали узоры инея, и оттого кожа приобрела волшебный, голубоватый оттенок. А в груди… Горел огонь.

Складки одежды, плоть, артерии и вены – всё это в верхней части груди превратилось в прозрачный лёд. И внутри… Полыхало настоящее пламя. Из алого в рыжий, его всполохи танцевали, что за слоем голубовато прозрачного льда казалось особенно хрупким и завораживающим.

Можно было принять это за бред. За феерические, запутанные галлюцинации, что преподносит мозг перед смертью, но… Всё казалось слишком реальным.

Осознав себя в мире, теперь она могла осознавать мир. Знакомая улица выглядела иначе. Ночь рассыпалась над городом огромным звёздным небом, иссиня-чёрным и завораживающим. На нём теснилось столько звёзд, что казалось, кто-то щедро, с любовью разбрасывал их здесь. Переполненные небеса вздыхали тяжело и удовлетворённо, впечатлённые масштабом собственной красоты.

Ночь покрывала такой же тёмный, в синеватой мгле город. Облепленные инеем дома скукожились и подрагивали. Редкие золотые огни горели в провалах окон. Все здешние здания казались отдалённо знакомыми, ведь она видела их бесчисленное количество раз. Но эти другие.

Контактные провода трамваев паутиной оплетали небольшой перекрёсток. На них поселилась наледь и снежные узоры. А по скрещению дорог ходил народ.

Люди не сильно отличались от неё. У всех на коже синеватый иней – отпечаток зимы. Кто-то, как и она, горит, но у многих в груди пусто. Однако, это не мешает пустым, не горящим людям так же смеяться, встречая своих знакомых, и весело шутить на прощание.

Людей проходило много. Кто-то улыбался ей, старомодно приподнимая шляпу, кто-то кивал, кто-то не замечал её вовсе. Она была обычным явлением в этом мире, отмеченном зимой. Хотя сама не видела ничего обыкновенного.

Больше всего удивляли, пожалуй, деревья. Они заменяли фонари. Нестройные ряды раскидистых, но совершенно мёртвых стволов с почерневшими ветками стояли по обе стороны улицы. И не было бы в них ничего примечательного, если б не… Жилы света.

Мощные, золотые артерии тянулись под снегом между деревьями. Полные тёплого сияния, они проходили сквозь ствол, распускаясь на ветках каплеобразными плодами. Завораживающее зрелище.

Ошеломлённая красотой, она захотела на секунду закрыть глаза. И лишь с темнотой почувствовала… Как по миру рокотом прокатывалось дыхание зимы. Нет, не холодное и обжигающее, но мягкое. Морозное, сияющее, весёлое… Таинственное. В этом мире в каждой тени прятались чудеса, за каждым отблеском скрывалась своя история. В убаюкивающей тишине снег представлялся живым, но притаившимся. Как нечаянная радость.

У этого мира была душа. Она чудилась девушке такой же обворожительно прекрасной, как волшебная зимняя ночь.

Улица кипела жизнью. Замёрзшие светофоры регулировали движение, пускай застывшие под слоем снега на дороге машины и не собирались куда-то уезжать. Зато пешеходы свято соблюдали правила. Собираясь на одной стороне перекрёстка, они терпеливо ждали, когда загорится зелёный свет.

Только она стояла посреди дороги. Мысль это заставила резко стушеваться. Девушка решила, что стоит куда-нибудь пойти, дабы сильно не выделяться. Но из трёх дорог совершенно не могла выбрать направления.

Пока она оглядывалась, следующая неожиданность прочно пригвоздила её к месту.

Повернув из-за угла здания, на морозную улицу вышла настоящая рысь. Она была огромной… В высоту не меньше пяти метров, и полностью состоящая из тонкого, хрупкого инея. Узоры на ледяной шкуре придавали ей величия. Живое воплощение зимы.

Она шла. Тяжело и грациозно ступали по снежному тротуару её мощные лапы. Кисточками на ушах она задевала контактные провода трамваев, те искрили. Рысь подергивала ухом.

И только девушка смотрела на неё во все глаза. Прохожие совершенно не удивлялись присутствию настоящего чуда, словно ледяная пятиметровая кошка была здесь обычным делом. А может, так и есть?

Идущие навстречу люди приветливо улыбались ей. На пешеходном переходе рысь присела на заметённую снегом плитку, вместе с остальными дожидаясь зелёного света. Десять секунд… Двадцать… Устав ждать, она совсем по-кошачьи завалилась на спину, играя лапками с замёрзшими проводами. От такого зрелища глаза округлялись.

Наконец, зелёный. Пешеходы с обеих сторон улицы двинулись навстречу друг другу. Снежная кошка тоже поднялась на лапы. Переходя проезжую часть, она вдруг повернула голову, и… Посмотрела прямо на девушку. На мгновение их взгляды встретились. Стремительный, но томительно долгий миг. И показалось девушке в ту секунду, что это невероятное создание отчего-то очень печально. Пламенное сердце отчаянно защемило.

Впрочем, ощущение быстро прошло. Рысь отвела взгляд, перешла улицу и двинулась дальше, скрываясь за домами.

Девушка схватилась за голову. Слишком много всего. Слишком! Это уже ни в какие…

Мимо неё лихо пролетел человек. Совершенно невероятный хотя бы тем, что выглядел вполне нормально. Без льда в груди и узоров инея на коже. У него даже был морозный румянец. По крайней мере это то немногое, что она успела заметить, помимо коричневого расшитого сюртука, невообразимого количества шестерёнок и цилиндра. Парень проверял часы, умудряясь попутно держать в руках толстую тетрадь в кожаном переплёте, что-то в неё записывая.

– Странно… Странно… – бормотал он про себя, выходя прямо на проезжую часть, – Не сходится, не сходится. Куда оно могло деться?

Пускай машины по этим дорогам не ездили, девушка забеспокоилась. Не просто так тут все ходят только на зелёный, верно?

– Постойте, – окликнула она незнакомца, – Вам стоит быть осто…

Не успела она договорить, как парень резко, на каблуках развернулся к ней.

– А! Это ты! – он обличающе наставил на неё перо, – Да, верно.

Девушка в замешательстве подняла руки. Незнакомец сделал короткую пометку в тетради:

– Зайди ко мне потом, есть разговор.

Она хотела спросить, какой, но не успела. Парень развернулся, и, не оглядываясь, стремительно потопал через проезжую часть, не переставая бормотать. Она провожала его недоуменным взглядом.

– Та-а-ак, – протянула девушка, хватаясь за голову повторно, – Чем дальше – тем страннее.

Она сделала пару шагов в сторону. Остановилась. Ещё несколько шагов обратно. Снова встала. Нужно как-то привести мысли в порядок, потому что в голове царил полнейших хаос. Из страхов, недоумения и непонимания. Но этот мир не хотел давать ей такой возможности.

Первыми изменились деревья. Они стали наливаться ещё большим светом, пульсировать, как лампочки от сильного напряжения. Затем девушка услышала вертолёт. Очень близко и так… Внезапно.

Многочисленные прохожие, все как один, посмотрели в небо. Она тоже перевела взгляд наверх, но там всё ещё не было ничего, кроме пригоршни колючих звёзд. А остальные почему-то стали разбегаться.

Особенно напуганы были те, кто обладал огнём. Они метались по улицам, забегая в дома или прячась в любом подходящем месте. Погасшие тоже суетились. Стройный мир в одночасье захватила беспорядочная паника. Только она стояла, не двигаясь. Мимо пробегали люди, но девушка не пыталась спросить, что происходит.

Шум лопастей становился оглушительнее. Вертолёт где-то совсем рядом. Так близко, что… Уже вылетает ей навстречу.

Светящийся шар. Такой, что от одного взгляда глаза резало, будто смотришь на настоящее солнце. Он выруливал на опустевшую улицу, и вертикальный столб света падал от него вниз.

По мере приближения шара девушка смогла различить детали. Это было нечто среднее между вертолётом и золотой колесницей. На переднем корпусе сияли четыре полупустые сферы и одна полная в самом центре. Вертолётные лопасти образованы, казалось, из двух полумесяцев. Золотой штурвал был в руках… Прекрасного юноши. Девушка почти не видела его лица, но в красоте незнакомца не сомневалась.

При одном взгляде на него сердце наполнялось теплом. Стало так уютно… Не хотелось сходить с места. Душа разразилась ликованием, и великая радость растеклась по всему, что наполняло её личность.

Очарованная до беспамятства сияющим великолепием, она не сразу поняла, что вертолёт… Летит к ней.

– Беги! – крикнул кто-то.

Больших усилий стоило оторвать глаза от неба.

– Беги! Чего стоишь?! – кто-то мчался к ней с другой стороны улицы.

Столб света был совсем рядом. В миг вселенская радость сменилась животным ужасом. Она поняла, все боялись его… Этого юноши. Если он доберётся до неё, с ней случится что-то плохое. По-настоящему плохое.

Паника накрыла сознание, и девушка побежала. Прочь, не разбирая дороги.

– Да куда ж ты! Не туда! – услышала она всё тот же голос, – Ко мне беги! Вот ненормальная.

Пришлось резко остановиться. Затравленно озираясь, она наконец нашла глазами кричащего. Высокий парень отчаянно махал ей руками с другой стороны улицы, и она стремглав помчалась к нему.

Вертолёт преследовал её. Оглушительный рокот лопастей становился всё страшнее. Юноше наверху сложнее резко сменить траекторию, и девушка чувствовала, как грузно поворачивает в воздухе колесница, пока сама она бежит через проезжую часть.

«На зелёный» – отметила она, и что-то внутри неё тихо рассмеялось.

– Наконец-то! – крикнул парень, хватая её за руку, когда девушка настигла его, – Бежим, скорее!

Единственное, что она успела заметить – он высокий. На голову выше неё, а может и больше. Все остальные его черты скрывал ослепляющий свет. Она уже не видела, куда бежит, оставалась надежда только на спасителя.

В белом мареве очертания мелькали бешено. От бега должно сбиться дыхание, но девушка не чувствовала этого. В один миг свет коснулся её. Боль была дикая. Несравнимая, даже с тем грузовиком рядом не стояла. Это что-то на ином, более глубинном уровне. Словно от одного прикосновения каждая клеточка тела щетинится, выпуская когти, лишь бы не чувствовать такого больше.

Она закричала. Услышав, парень с силой рванул её руку вперёд.

Свет померк так же внезапно, как появился. Секунду спустя девушка сообразила, что они забежали за здание, и теперь находятся в его тени. Её спаситель резко сбавил ход, уволакивая девушку куда-то вниз. Она отчётливо ощутила ступеньки.

Ослеплённые глаза не сразу привыкли к темноте.

– Тс-с-с, – парень резко остановился, притянул её к себе поближе, для верности закрывая ей рот рукой.

Она не возражала. После всего происходящего орать хотелось сильно. А ведь она в этом мире от силы десять минут.

Смертоносный свет шарил по земле в отдалении. Постепенно девушка осознала, что они стоят на лестнице в подвал здания, надёжно спрятанные его козырьком. Решётчатая дверь с витиеватыми прутьями на самом верху была настежь распахнута, и девушка побоялась, что это могло их выдать, но… Не закрывать же её сейчас в самом деле?

Постепенно глаза привыкли. Она выглядывала в маленькую щель между козырьком лестницы и снегом, видя, как тщательно юноша обшаривает каждый уголок внутреннего двора.

Тянулись минуты… Постепенно отступила паника. Звук лопастей вертолёта стал удаляться.

Парень наконец опустил руку, и девушка смогла выдохнуть. Она уже развернулась к нему, чтобы поблагодарить, но как только раскрыла рот…

– Ты что, совсем ненормальная?! – накинулся он на неё.

Она обомлела.

– Нет, ну я не могу. Просто стояла и смотрела! – он всплеснул руками, – Стояла и таращилась! И…

– …и спасибо, – перехватила она фразу, – Что спас мне жизнь. Но почему ты кричишь на меня? Я в этом мире не больше получаса, какого… вообще здесь происходит?! И что случилось со мной? Это… Это…

Переходя на крик, она указала на пламя в своей груди:

– Что это вообще?

– Это… огонь, – отозвался незнакомец с интонацией, словно ему задали самый глупый вопрос.

– Да ладно! А то я сама не вижу! – взорвалась она, – Что он делает во мне? Почему я такая… Ледяная? Почему…

– Так-так, ну всё понятно, – он резко выставил вперёд руку, прерывая её, – Диагноз – тупость новичка третьей степени.

От его невозмутимости у девушки слова застряли в горле.

– Ну… Это… Уже… Вообще… Я как бы не виновата, что я тут… Новенькая! Слушай, ты спас меня, но это не даёт тебе права безнаказанно наезжать на меня!

– У-у.

Он взмахнул рукой, и жест его выражал нечто среднее между: «У-у, каюк» и «Ты безнадёжная тупица»:

– Слушай, девочка, с таким характером ты здесь долго не протянешь.

Она открыла рот. Вздёрнула кверху палец. Потом закрыла рот и опустила руку. Обиженно пробурчала:

– Удивляюсь, как ты с таким протянул.

Парень взбежал вверх по лестнице, опасливо высовываясь наружу:

– Вроде улетел. Можно идти.

Девушка поднималась, скрестив руки на груди. Да, он спас её, но нельзя быть таким грубияном! Повезло так повезло.

– Кто это был? – спросила она прежде, чем подумала, что услышит очередную насмешку.

– Это Солнце, – тем не менее ответил парень, – Он в последнее время взбесился. На своей колеснице летает по городу и собирает огонь. Вот такие новенькие, как ты, для него лакомый кусочек. Они же ничего не знают, не понимают. А нет бы подумать, что раз все бегут, то и тебе тоже надо.

– Стадный инстинкт до добра ещё не доводил, – пробурчала девушка.

– Что-что?

– Ничего.

Они выбрались наверх. Во внутреннем дворе таких знакомых, и в то же время неизвестных домов было пусто. Первые люди выглядывали наружу, с опаской косясь на небо.

– Чего погасшим бояться, если Солнце охотится за огнём?

– Сама подумай. Он ведь не смотрит, на кого направлена его тепловая пушка. А погасший попадёт под этот свет и сгорит. Тогда уж точно каюк. Идём.

Девушка следовала за парнем, не опуская скрещенных рук. Они вышли на ту же улицу, откуда убежали, и парень посмотрел на небо.

– Вроде бы никого нет, – сказала она с интонацией: «Неужели ты не видишь, это же очевидно?».

Тот обернулся на колкость. Смерил девушку взглядом свысока и резко пошёл прочь:

– Пока.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы переварить такую наглость.

– Эй, постой! – крикнула она, бросаясь следом, – Ты не можешь так оставить меня!

– Вообще-то могу.

У него были широкие шаги, и даже бегом девушка едва поспевала за ним.

– А объяснить? Сам сказал, я здесь новенькая. И я…

Парень резко остановился. Она чуть не налетела на него.

– Что тебе объяснить?

– Ну для начала, – торопливо отходя на шаг, девушка вдруг осознала – вопросов так много, что она не знает с чего начать, – Кто ты?

– Зови меня Гео, – лаконично отозвался он, потопав по улице дальше.

Девушке вновь пришлось бежать:

– Гео? И всё?

– Да. Больше ничего.

– Ладно… Скажи мне, Гео, а какого… Вообще здесь происходит? Где мы? Что это за мир?.. город, место, я даже не знаю, что ближе.

– Это мир Зимы.

– Ага, – это было так очевидно и невероятно, что девушка на секунду застопорилась, – То есть прям мир… И прям зимы?

– Не зимы… Зимы.

На слух семантической разницы не чувствовалось.

– Ладно. И что мы здесь делаем?

– Мы… Идём по улице.

– Спасибо, капитан очевидность! – взорвалась она, но выдохнув, постаралась не реагировать на провокации.

Пусть так, но он отвечает на вопросы.

– Хорошо. Тогда что лично я здесь делаю? О том, что я иду с тобой рядом, я как-то догадалась.

Парень снова остановился, с шумом выдохнул, устало потирая пальцами висок.

В погоне за новым знакомым девушка не заметила, как пейзаж сменился. Тротуар увёл их в небольшой сквер, и теперь проезжую часть отделял кованный заборчик. Деревья невообразимо светились, а их асимметрия и хаос придавали картине особую атмосферу. Чувственную и загадочную.

– Ты… Умерла, – развернувшись, сказал парень ей в лицо.

От неожиданности ноги подкосились. Она почувствовала лишь секунду падения, и… Жёсткость чего-то под спиной, на что она упала. Вернее присела. Не без удивления девушка нашла под собой заметённую снегом парковую скамейку. Интересно, парень специально остановился именно здесь?

А кроме этих, никаких других мыслей и не было. Абсолютно пустая голова… Вот как это бывает?

– Ну, формально ты ещё не умерла, но умираешь. Пока горит твой огонь, – Гео ткнул новую знакомую пальцем в грудь, – Твоё тело в том мире ещё живо. Но сама ты… Здесь. Сюда попадают те, кто умирает посреди зимы.

– То есть?..

– То есть зимой на улице. По любым причинам, – он глянул куда-то в сторону, потом снова на собеседницу, – Ну, чего расселась? Вставай давай, пошли.

– А… Я… – от наглости у неё перехватило дыхание.

Мысли набросились, стоило только подняться. Они налетели, закрутили, захватили и держали её сознание в том же хаосе, что при пробуждении. Невероятно… Неужели так бывает? И это та самая смерть? Это?! Слишком живописно она выглядит.

На задворках сознания тревожно билась одна лишенная эмоций мысль: «Значит, я всё-таки умираю? Прямо сейчас?».

Удивление сменилось страхом, страх – отчаянием. Умирать всегда страшно. И грустно. Живёшь себе беззаботно, и вот в один момент кто-то говорит тебе: «Хватит!». А что за этим «Хватит!»? Вдруг дальше ничего нет? И даже тебя там… Нет.

В горьком супе отчаяния варились обычные мысли: «Как?», «Зачем?», «За что?». Плакать ещё не хотелось. Хотелось… С кем-то поговорить. Чтобы просто почувствовать, что ты, тот самый ты, ещё жив. Но помимо её вредного собеседника рядом никого не было.

Чтобы продолжить разговор, она сказала первое, что пришло в голову.

– Если подумать. Зимой на улице чаще умирают… Бездомные, – девушка посмотрела на прохожих, вспомнила тех, кого видела до появления Солнца, – Люди здесь не похожи на бездомных.

– О, наконец-то включила мозги, – отозвался Гео раздраженно, словно она давно должна была это сделать, – Да. Не похожи. Внешности людей здесь верить не стоит. Зима забирает умирающих и… Возвращает их душам облик того времени, когда они были наиболее прекрасны. Потому здесь все такие…

– Красивые?

– Да. По этим улицам ходят не люди, а лучшие версии людей.

Она заметила в его взгляде капельку злости. Но решила, что ей просто показалось.

– Как тогда выглядишь ты? В реальности.

Гео бросил на неё быстрый взгляд, не останавливаясь. Словно размышлял, стоит ли говорить.

– Так же. Моё тело под аппаратом ИВЛ.

– А-а, – многозначительно протянула она.

Что-то смутило её в этих словах, но она пока не понимала, что именно.

– А что насчёт тебя?

Девушка запоздало ответила:

– Я такая же. Хотя, на моём теле сейчас следы бампера грузовика.

Она надеялась на толику сочувствия, но Гео промолчал.

«Он всё-таки тот ещё грубиян» – скрестив руки на груди, она какое-то время шла молча.

Спальные районы сменились высотками. Небоскрёбы из тонированного стекла выглядели здесь особенно волшебно – чистое, огромное пространство для рисунков инея. Всматриваясь всё больше, девушка, казалось, могла различать цветы и животных. Но прекрасно понимала, что все эти картины рисует воображение.

Медленно начинался снегопад. Мягкие хлопья закрывали вид плотнеющими занавесями, и мир становился уже, меньше, уютнее.

– А зовут тебя как? – праздно поинтересовался парень.

– Меня зовут… – она осеклась.

Застыла, как вкопанная, и спутник остановился чуть дальше от неё.

– Меня зовут… Я не помню.

– Это нормально, – Гео вновь пошёл вперёд, его голос зазвучал отдалённо, – После перемещения всегда так. Постарайся вспомнить с чем у тебя ассоциируется твоё имя.

– С чем ассоциируется?.. – ей пришлось догонять собеседника, – С зимой.

– Ну да, – фыркнул он, но девушка пропустила колкость.

– Да… Но это только моя ассоциация.

– Ты родилась зимой?

– Нет. И характер у меня не «зимний». Как же… Это что-то связанное с происхождением имени.

– Из холодной страны?

– Да! Из… Из… – в её голове проносились сумбурные образы.

Мама… Она не видела её лица, но чувствовала тепло от воспоминай. Сестра… Маленькая сестра называла её «Снежка». Вновь легонько кольнула грусть. Нет, всё не то.

– Из… И… Инга! – осенило её, и девушка внезапно готова была прыгать от счастья, – Меня зовут Инга!

– С чем я тебя и поздравляю.

– Бе-бе-бе, – по-детски буркнула она, но быстро переключилась.

Итак, её зовут Инга. Как радостно было найти имя! Словно обрести целостность своего «я». Вложить в мозаику последний кусочек, и наконец увидеть картину целиком. Инга… Обычная девушка. У неё есть мама и сестра. Она живёт в этом городе всю жизнь. Вернее… Эта мысль перекрыла нечаянно вспыхнувшую радость. Теперь она в этом городе умирает.

Возможно, быть Ингой ей уже не долго.

– Куда мы идём? – задалась она вопросом, – Я даже не спросила.

– Увидишь, – внезапно Гео сказал необычайно для своей грубой манеры ласково, – У тебя, должно быть, голова кругом.

– Да, – с недоверием отозвалась она.

– Вот ты пока переваривай и топай следом.

Но как варить информацию, когда вокруг такое чудо? А может, Инга просто хотела отвлечься от мыслей о смерти. В любом случае, зимний городской пейзаж привлёк её гораздо больше.

Она во все глаза смотрела на дома, деревья и провода. На лица прохожих… Такие разные и такие красивые. Со временем она стала замечать на них одежду разных эпох.

Любопытство закономерно привело внимание на её грубоватого собеседника. Стараясь казаться максимально отстранённой, Инга тайком разглядывала Гео.

У него были огненно-рыжие отросшие волосы. Цвета лисьей шерсти или осенних листьев. Убранные в хвост и с наледью холодного инея они казались таким же огнём, закованным в льды, что горел сейчас в груди девушки. Во всём остальном её новый знакомый был совершенно непримечательным. Лицо худое и осунувшееся, скулы выпирали из-под бледной кожи. В груди, под футболкой и расстёгнутой олимпийкой с капюшоном покоилась зияющая пустота. Словно опустевшая клетка с зыбкой памятью о птице. Смутившись, Инга отвела глаза.

Снег всё шел. Переливаясь в красно-зелёных отсветах светофоров, он мерно падал, заботливо укрывая мир, будто одеялом перед сном. Снегопад смазывал очертания, и оттого город казался ещё более волшебным.

Пару кварталов спустя Гео остановился на пешеходном переходе. Им нужно было перейти широкую, но совершенно пустую трассу.

Бросив беглый взгляд на красный светофор, Инга спросила:

– Почему здесь ходят только на зелёный? Машин же нет.

– Все хотят быть полезными.

Туманный ответ в его духе. Но расспрашивать она не стала.

Загорелся зелёный. Парень невозмутимо шагнул на зебру, Инга хвостиком следовала за ним. Их путь лежал к высокому зданию – многоэтажному, но до небоскрёба недотягивающему. В нём светилось особенно много окон, а весь первый этаж занимали небольшие атмосферные магазинчики. В самом центре сверкала стеклянная витрина ресторана.

Когда Инга поняла, что её спутник направляется туда, то немало удивилась:

– Решил подкрепиться? К твоему сведению, я не голодна.

– Тут никто не голоден, – многозначительно отозвался он, открывая ей стеклянную дверь, – Заходи, живо!

Подгоняемая, она пробежала в зал.

Ресторан был небольшим, но безмерно уютным. Белые столики теснились в окружении красных кожаных диванов. Из-за вездесущего инея и они казались огнём под коркой льда, как волосы Гео. Широкая стеклянная витрина, неожиданно чистая и прозрачная, открывала атмосферный вид на снегопад. На двери висел колокольчик, оповещавший о приходе гостей. Он звенел особенным хрустальным звоном, и казалось, сделан был из шариков прозрачного льда.

В глубине зала на небольшой сцене играл одинокий пианист. Его окружал целый рой музыкальных инструментов, что создавало впечатление жизни помимо его собственной.

Посетителей в ресторане было много. Почти все столы оказались заняты, и официанты в такой же красной, под инеем, форме споро сновали между ними.

– Садись, – Гео бесцеремонно плюхнулся за небольшой столик чуть вдалеке от витрины, указывая девушке на место напротив себя, – Платишь ты.

– Что? – очередная наглость заставила стушеваться и разозлиться одновременно, – Ах, прости, кошелёк у своего тела забыла.

– Здесь не нужны деньги. Ты расплатишься огнём.

– Но разве?..

– Нет, ты не погаснешь. Начинай уже соображать! У тебя просто заберут часть огня. Маленькую. Но здешние напитки её быстро восстановят.

– Тогда в чём смысл?

Гео закатил глаза. Инга решила дальше не спрашивать.

В ожидании официанта, девушка оглядывала ресторан. Как ни странно, из всех посетителей лишь она обладала огнём.

«Чем же расплачиваются остальные?» – закономерный вопрос, который она тоже не задала.

Приглядевшись внимательнее, Инга вспомнила этот ресторан в своём мире. Он был таким же. Разве, за исключением инея. Тот же красно-белый интерьер, та же стойка, и официанты в той же форме. В своём мире она никогда здесь не была, но часто проходила мимо. Такую выразительную витрину невозможно забыть. За ней как будто кипела неведомая жизнь.

От мыслей отвлекла официантка, подошедшая к столику:

– Что-то уже выбрали?

Милая девушка с жидкими светлыми волосами и синими двойными стрелками на глазах держала наготове блокнотик с карандашом. Несмотря на яркость, на её светлом лице такой макияж не выглядел броско.

– А… Нам… – опешив, Инга хотела сказать, что им не предложили меню, но Гео перебил её.

– Нам два глинтвейна. Она платит.

– Хорошо, – кивнула официантка, протягивая гостье руку.

Смутившись ещё сильнее, Инга переводила быстрый взгляд с Гео на девушку. Парень саркастически закатил глаза:

– Ты точно новенькая на всю голову. Руку ей дай.

– Так говоришь, будто это плохо.

– Вообще-то да.

Отвечать она не стала. Инга неуверенно протянула официантке правую ладонь как для рукопожатия, и парень прыснул едким смешком.

Сотрудница оказалась более понимающей. Перехватив руку девушки, она развернула её ладонью вверх. Осторожно засучив рукав пальто, официантка положила два пальца на тонкую кожу запястья Инги, как если бы хотела измерить пульс.

Глухой удар в ушах заставил вздрогнуть. Это… Бьётся её сердце? То, которое огонь?

Один, два… Девушка взглянула на сплетение рук и увидела, как пламя сочится из груди в кончики ногтей. На линии запястья оно поднимается, уходя в тонкие пальцы официантки.

Три, четыре… Девушка считала биение вен, и ей становилось зябко. Будто она теряла тепло. С ужасом и иронией Инга осознала, что так и есть.

На четвертом ударе всё прекратилось. Милая девушка отпустила запястье Инги, и та кожей почувствовала, как огонь вернулся обратно в грудь.

Она выдохнула тяжело и с облегчением. Официантка удалилась, быстро бросая пару слов бармену за стойкой, и девушка проследила за ней взглядом. Оставалось ждать.

Возвращая внимание к собеседнику, Инга неожиданно наткнулась на выжидающий взгляд Гео.

– Чего?

– Ну… – протянул он.

– Что «ну»?

– Ну давай, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Кто ты такая, откуда взялась, как умерла.

– Вот ещё, – фыркнула она, вновь скрещивая руки, – Стану я изливать тебе душу.

Но вообще-то хотелось. От испытующего взгляда Инга отвернулась, однако протянуть смогла от силы полминуты.

– Ну… Ладно-ладно. Зачем тебе обо мне знать?

– Просто так. Интересно.

– Надо же, – саркастически усмехнулась она, – Я польщена.

Вновь появилась официантка, поставив на столик два ароматных, дымящихся бокала. Насыщенный красно-коричневый напиток за толстым стеклом завораживал. В нём тонула, скрываясь, коричная палочка, игриво выставляя напоказ лишь небольшой кончик. Сочно и контрастно всплывал кружок апельсина, борясь за место на поверхности с сушеными бутонами гвоздики.

Пользуясь шансом отсрочить разговор, девушка пригубила глинтвейн. Он был… Восхитителен. Пряность, сладость и горечь хлынули в сознание, и Инга ощутила, как разгорается огонь. Прошел озноб… На душе потеплело.

– Здешний глинтвейн – просто чудо, – Гео сделал небольшой глоток.

– Да… Ты тоже чувствуешь это тепло?

Парень промолчал. Инга запоздало сообразила, что Гео нечем его чувствовать. В его груди нет огня.

– Извини, я…

– Да ничего, – он отвёл невидящий взгляд в сторону, – Знаешь, с одной стороны этот ресторан кажется театром абсурда. Людям этого мира не нужна ни еда, ни вода, ни сон. Им ничего уже не нужно. И всё-таки многие приходят сюда.

– Зачем?

– За чувством спокойствия. Я думаю, это то единственное, что осталось в нас от прежней жизни. Глинтвейн не зажжет погасшего. Ты скажешь, что это пустая трата времени, но в этом и смысл. Время… Проведённое здесь, время наедине со своей душой, позволяет тебе вспомнить, что ты ещё человек. Не тень на этом чёртовом снегу… Человек.

Пораженная длинной тирадой, Инга молчала. Она ждала, что вот сейчас-то Гео расскажет ей, как здесь всё устроено. Но надежда не оправдалась.

– Так каким ты была человеком?

– Я… – она задумалась.

Ответ не так прост. Девушка вспомнила что, умирая, ей не о чем было вздохнуть.

– Наверное, мне стоит просто рассказать о своей жизни, – горько усмехнулась она, – И ты сам всё поймёшь.

Инга сделала длинный глоток:

– Я родилась в этом городе и прожила в нём всю жизнь. У меня есть мама и младшая сестра Лера. Папа ушел от нас, когда мне было тринадцать.

– Почему ушел?

– Сложно объяснить. Мама всегда говорила – чувства остыли. Но это слишком похоже на отговорку. В общем… Мои родители прожили вместе тринадцать лет. Я родилась в самом начале их брака. Пелёнки и бессонные ночи с ребёнком, потом бытовые проблемы охладили их едва теплящуюся любовь, и папа начал гулять.

– Стандартная история.

Инга пожала плечами:

– Может быть. Мама хотела вновь разжечь огонь благодаря второму ребёнку, но это заведомо гиблый план. Ребёнка она получила, но отец не хотел проходить через заботы о младенце по второму кругу. И ушел к другой женщине.

Сделав ещё глоток, девушка грустно рассмеялась:

– Знаешь, я тогда так разобиделась на него. Хотела показать ему, чего он лишился. Хотела везде быть первой. Отличницей, лучшей в классе, разносторонней, творческой. Чем только не увлекалась в те годы. Танцами… Но не случилось. Стрельбой из лука, но тоже не срослось. Даже шахматным гроссмейстером хотела стать – не вышло. Отличницей сделаться тоже не получилось. Вечно были какие-то проблемы.

– И ты бросала попытки, наткнувшись на маломальские трудности? – сарказм в голосе собеседника резко вывел девушку из меланхолической задумчивости, – Ненавижу таких людей. Ты хоть чем-то увлекалась всерьёз?

– Да. Раз уж спросил, – фыркнула она со злостью, – Скульптурой. В художественной школе по этому классу я была лучшей.

– Наверное здесь ты препятствий не встретила.

– А вот и нет! Ещё как встречала, – она обиженно отвернулась, но подумала…

Верно, скульптура всегда давалась ей легко. То ли был у неё талант от природы, то ли дело ей нравилось больше других. Отцу она этим ничего не доказала, но вряд ли можно доказать что-то человеку, которому на тебя давно плевать. А приятное увлечение осталось.

– Между прочим, я и сейчас творю. Даже в университетском конкурсе выиграла.

– Поздравляю, – на грани с сарказмом отозвался парень.

– Спасибо, – зло буркнула она.

Но надо признать… Несмотря на грубость и придирки Гео, Инга не думала развернуться и уйти. В глубине души она понимала, уходить ей сейчас некуда.

– Мама и Лера жутко скучают по мне, – выдохнула она, – Как я могла умереть так не вовремя? Скоро у сестры день рождения, она расстроится. Короче… Можно как-то выбраться отсюда? И поскорее. Ты сказал, что пока я горю – я жива.

Парень саркастически вскинул бровь:

– Надеешься успеть к сестрёнке на день рождения? Забудь. Быстро ты отсюда не выберешься.

– Но…

За грубость и невозмутимость его хотелось придушить. Но от таких слов просто опускались руки.

– Но, – он перехватил её фразу, – Шанс всегда есть. Готовься к тому, что это будет непросто. И мой тебе совет, если начинаешь что-то делать в этом мире, будь добра пойти до конца. Даже если кажется, что шансов нет, если невозможно, или все говорят, что нет надежды… Не сдавайся. Никогда.

Инга смотрела на него с недоверием и непониманием. Грубая манера Гео порой сменялась проблесками заботы или мотивирующих речей. Это странно… Так что же в нём было напускное – грубость или забота?

– Я… Постараюсь, – опасливо улыбнулась она.

Гео вновь отвернулся:

– Пей, а то остынет.

***

– По этим улицам ходят не люди, а лучшие версии людей.

Сейчас он был не лучшей версией себя. Сейчас он совершал самую большую подлость.

Гео смотрел на свою собеседницу, и она его… Злила. Девчонка была глупой и наивной до безобразия. Больше всего раздражало то, что он когда-то был таким же.

Его доверчивость и доброта сыграли с ним злую шутку в первые дни пребывания в этом мире. А теперь он застрял здесь… И, казалось бы, нет надежды, но он не собирался сдаваться. Ни за что.

– Ну?

Отвлёкшись на мысли, Гео потерял нить разговора. Лишь выжидающий взгляд новой знакомой заставил вернуться в «здесь и сейчас».

– Что «ну»?

– Ну давай, рассказывай, – скопировала она его интонацию, и это тоже бесило, – Теперь ты всё про меня знаешь, а я о тебе ничего.

– Я…

Он немного замешкался, но резко вспомнил, кто тут главный, скрещивая руки на груди:

– И что тебе рассказать?

– Хм… Хотя бы то, как ты здесь оказался.

– Умер.

Она всплеснула руками:

– А то я не додумалась. Как умер? И что делал здесь до нашей встречи?

Парень намеренно пропустил её первый вопрос, отвечая на второй:

– Пытался выбраться.

– Выбраться? – она посмотрела на его грудь.

Вернее, на зияющую в ней пустоту. Он ощутил её взгляд кожей и поспешно закрыл ледяную клетку скрещенными руками. Та смутилась, отвела глаза. Но играть в любезность ей явно надоело.

– Как выбраться? Ты же… Умер.

– Ты тоже умерла.

– Я умираю, – Инга акцентировано ткнула пальцем в стол, – Это большая разница. А ты уже… Погас. И думаешь, что сможешь выбраться отсюда?

– Да, – уверенно отозвался он.

Обезоруживающе уверенно. Так, что девчонка лишь пожала плечами. Она отмахнулась с выражением лица, мол: «Ладно, пусть верит во что хочет», и уставилась взглядом в чашку.

А он смотрел на неё и видел себя. Тот же ресторан, тот же столик, та же официантка… Только в прошлый раз на его месте сидела пятилетняя девочка.

Гео не умел сдаваться. Это было его основным правилом. Можно рассматривать любые варианты, но сдаться и опустить руки – нет. Он был воином по натуре. Принадлежал к той породе людей, что принимают мир, как бой, как вечное стремление вперёд и борьбу за своё счастье.

Он родился в небольшом городке. В одном из тех мест, что и городом назвать можно с натяжкой. Но всё же сумел пробиться в столицу – на учёбу. Когда все говорили ему:

– Пф-ф, да ладно!

– Ты, конечно, можешь попытаться, но там не место для таких ребят, как мы.

– Просто признай, что это невозможно.

Он воспринимал это, как вызов. Ему всегда хотелось большего.

Его семья имела крохотный бизнес – автомастерскую. Деньги небольшие, но их все родители готовы были отдать, чтобы поддержать сына.

И вот он приехал домой… Перед началом семестра с документами о зачислении в один из самых престижных ВУЗов страны. Бывшие друзья поскрипели зубами. А в лицо сказали с добродушно и улыбчиво:

– Ну что ты, я всегда тебя поддерживал.

– Я знал, что у тебя всё получится!

К сожалению, люди большого города оказались не лучше. Для столичных щёголей паренёк из захолустья с большими амбициями навсегда оставался презираемым и опасным. Жаль, Гео понял это слишком поздно.

Однажды его одногруппник, представитель золотой молодёжи, позвал его на тусовку. Гео стоило заподозрить неладное. Но он был слишком наивен… И почему-то уверен, что с ним хотят подружиться. Как глупо!

Новые «друзья» просто накачали его наркотой в клубе. Именно «просто», потому что для них это было обычным делом. Хотели, наверное, заснять на камеру его «пьяные выкрутасы», чтобы отравить жизнь. Но всё оказалось гораздо хуже.

В ту ночь они играли в пьяные шахматы. Те самые, где фигуры заменяют шоты текилы, и, если ты «съедаешь» противника, то обязан выпить содержимое рюмки. Партию Гео выиграл, а войну с треском проиграл. От передозировки у него случился сердечный приступ. Дружки выкинули его на улицу, на мороз, но хотя бы озаботились вызвать скорую. Парня доставили в больницу. Врачи надеялись, что он выкарабкается, но Гео впал в кому, и… Оказался здесь. Его тоже чуть не сожгло Солнце. «Чуть», потому что тогда его спасла маленькая, милая девочка.

– Допила? – шум воздуха в пустой трубочке вывел из мыслей, – Тогда пошли.

– А? Куда? – совсем расслабившаяся Инга совершенно не ожидала, что её резко схватят под руку и куда-то поволокут.

Но Гео больше не мог здесь находиться. Всё в ресторане напоминало ему о том, какой он подлец и обманщик. Такой же… Как та маленькая девчонка.

Конечно, она не была ребёнком. Сидя напротив него тогда, она совершенно по-взрослому смеялась, говоря:

– Нет-нет, не переживай. На самом деле я – взрослая женщина. Но так уж вышло, что наиболее прекрасной я была вот… В этом возрасте.

Она рассказывала ему о своей дочери, что осталась в том мире. А Гео с грустью наблюдал в её груди сосущую пустоту. Он тоже выложил ей свою жизнь. Она проводила его до Башни Часовщика.

– Куда мы на этот раз? – снова спросила Инга.

Она такая болтливая, от неё столько вопросов. Ужас!

– Тебе же хочется отдохнуть от потрясений, – не сбавляя хода, отозвался парень так, словно убеждал её в этом.

– Ну… Да. А есть где?

– Я знаю одну квартиру недалеко. Там ты сможешь поспать.

– Поспасть? Квартиру? – Инга вырвала свой локоть из его руки, – Ничего не понимаю. Когда ты успел обзавестись здесь квартирой?

– Ну конечно, я копил на неё пять лет, а в итоге взял ипотеку, – он страдальчески закатил глаза, – Квартиры здесь свободные, дубина. Можно занимать любую.

– Вообще? – она так удивилась, словно это было самым странным событием в её жизни.

Какое-то время девушка молчала, потом вспомнила:

– Подожди, а что ты говорил про поспать? Люди здесь не нуждаются во сне.

Гео протяжно выдохнул. Спокойствие, только спокойствие. Она ему ещё нужна, нельзя её спугнуть.

– Пока ты горишь, – отозвался он медленно, – Твоя связь с тем миром сильна. Ты можешь увидеть во сне своих близких и, если повезёт, проникнуть в их сознание.

– Зачем?

– Послание передать. Что-то вроде: «Мама, не волнуйся, я умираю, но попробую как-нибудь выкрутиться».

Девушка пропустила саркастический тон, но к словам прислушалась. Теперь она шла молча, основательно о чём-то думая.

Верно, пока горит огонь, ты связан с миром живых. Как только пламя гаснет – всё обрывается. Погасшему не уснуть, и не увидеть во сне тех, кто всё ещё ждёт его на той стороне. Мама… Папа… Ждут ли они его? Лежит ли под аппаратом ИВЛ его тело, или Гео уже похоронили? Он не знал… Но всё равно не собирался сдаваться.

А мир, по которому они шли, был до отвращения красив и холоден. В золотом свете деревьев мерцал снег. Метель закончилась. В домах загорались и гасли огни. С уходом Солнца каждый живёт по своему расписанию – когда захотел, тогда и ночь. Или день. Сам Гео давно потерялся в том, что сейчас для него – утро или вечер. Небо было постоянно тёмным, и плотная кавалькада звёзд никогда не меняла расположения.

– Я тут вспомнила кое-что, – тихо отозвалась Инга, – Я встретила парня, как только проснулась. Он был… В таком коричневом сюртуке с множеством шестерёнок, и просил меня зайти к нему.

– А, это Часовщик. Он… Как бы это сказать. Хранитель времени.

Какой бы очевидной ни была эта мысль, девушка не фыркнула.

– Его Башня на востоке, – Гео пространно махнул рукой в сторону примерного направления, – Можешь сходить к нему, как проснёшься.

Верно. Когда она проснётся, её жизнь уже не будет его касаться. Когда она проснётся – всё будет кончено. Как с ним, так и он. Всё честно… И, если повторять это чаще, он сам в это поверит.

Башня Часовщика стала для него местом осознания печальной действительности. До похода к нему, окрылённый возможностью вернуться, Гео был уверен, что ему повезло. У него был огонь, и всё, что нужно для возвращения – это выспросить у Часовщика способ перемещения. Хранитель спустил его с небес на землю.

– Боюсь, тебе уже не возвратиться, – сказал он, постаравшись напустить на себя как можно больше сожаления, – Твоё время на исходе.

– Ч… Что? – в первую секунду Гео не поверил.

Но хозяин Башни показал ему часы. Его часы. Он сказал, что модель выбирается исходя из личности человека. Часы Гео оказались дорогими и прочными, из тех, что дарят военным или полицейским. Но на циферблате было отнюдь не двенадцать цифр. Числа уходили вниз по спирали, и только одна изящная стрелка гуляла по этим измерениям. Гео заметил, что его стрелка спустилась в самую глубь и застряла на окончании ленты.

– Видишь? – Часовщик показал на середину механизма, – У тебя осталось два дня, потом ты умрёшь.

– Как… – голос сбился и предательски хрипел, – Как это произойдёт?

– Ты почувствуешь. Твой огонь погаснет, – видя, что парень совсем посмурнел, Часовщик пытался его приободрить, – Да ладно тебе, не расстраивайся. По крайней мере ты останешься здесь, а не уйдёшь туда… Ну, куда отправляются другие покойники. Нет, там тоже мило, но здесь, по-моему, лучше.

Гео всё равно хотел вернуться. Хотя бы на два дня… Да хоть на час прийти в себя, обнять маму и за всё попросить прощения.

– Почти пришли, – парень с тоской и злостью смотрел на знакомый дом и дверь подъезда.

Сюда она привела его в прошлый раз. Маленькая бестия говорила ни в коем случае не сдаваться. Может, Часовщик что-то перепутал, и вдруг всё ещё будет хорошо. Она поселила в нём надежду… Которую сама же растоптала.

– Ты здесь живёшь? – ответ был, казалось бы, очевиден, но нет, Инге обязательно надо спросить.

– Заглядываю иногда.

Дом – обычная девятиэтажка. Ни в одной квартире не горел свет, и только раскидистое дерево палило золотистым светом в слепые окна. Здание стояло на отшибе, рядом с ним небольшой сквер с фонтаном, за ним пустырь и бесконечный снег. При взгляде всё это накатывало ощущение одиночества. Да… Лучшее место для самого гадкого дела в жизни.

Он снова открыл перед девушкой дверь. Из-за темноты подъезда она остановилась.

– Давай, давай, не тормози! – Гео подгонял её… Хотелось побыстрее с этим закончить.

В подъезде кромешная мгла, но он знал дорогу на ощупь. На первой же лестничной клетке их настиг свет дерева с улицы. Но тьма проглатывала его лучи с жадностью охотника. Потому светлее не становилось.

– Люди здесь совсем не устают? – где-то на пятом этаже спросила Инга, – У меня даже дыхание не участилось.

– Нет. Мы же не живые, потому и усталости не чувствуем. Ты можешь хоть весь день вагоны разгружать и не запыхаться.

Квартира приближалась неумолимо быстро. Её дверь была первой на лестничной площадке последнего этажа, и коричневая обивка с ледяными узорами ударила по сознанию. Больно… Чем ближе к цели, тем тяжелее.

Дверь не заперта. Здесь вообще не существует замков. В этом мире если к тебе кто-то пришел, значит это судьба. Ничего не случается случайно. Здесь всё хитро сплетено, и жизнь наполнена неожиданностями.

В квартире темно и тихо. Кожей ощущалось одиночество, как в тех местах, где давно никто не живёт. На скудной мебели лежал тонкий слой снега, наметённый через открытые окна. Это он оставил их открытыми… В прошлый раз.

– Ну что ж располагайся где хочешь, – Гео пространно махнул рукой на диван в гостиной, сам же плюхнулся в кресло, – Как отдохнёшь, двинемся дальше.

– Но я… А-а-ампф, – девушка смачно зевнула, присаживаясь на краешек дивана, – Совсем не устала.

– Устала-устала. Засыпай давай.

Квартира располагала к снам. В тот раз Гео тоже заснул быстро. Девочка обнадёжила его тем, что завтра они снова пойдут к Часовщику и постараются убедить его. А там, может он возьмёт у кого-то из погасших дополнительного времени, которое им уже не нужно… Всегда можно найти выход. Всегда.

В ту ночь он попал в сновидение мамы. Ей снилось озеро, на котором они купались в детстве, и яркий, розовый закат. Гео пришел к ней, она долго и надрывно плакала… А он сказал тогда:

– Мам, не переживай. Я найду способ вернуться. Ты только не теряй надежды, слышишь? Что бы ни случилось, не отключай меня от аппарата ИВЛ. Я вернусь, обещаю тебе.

– Я буду ждать. Даже если для этого потребуется вся моя жизнь, я буду ждать тебя, сынок.

А проснувшись… Гео уже погас. Он был опустошен. В запястье ещё теплились следы украденного огня. Девчонки нигде не было.

Она выкачала у него всё пламя и ушла. Она внушила ему надежду, ходила с ним, рассказывала ему всё… Усыпляла его бдительность лишь для того, чтобы он заснул. Ей нужен был огонь, и она его получила. Предательство… Второе предательство в его жизни.

От отчаяния он побежал к Часовщику, но тот лишь развёл руками. Верно, без огня ему не вернуться домой. Но Гео не собирался сдаваться.

Инга заснула сразу. Сейчас, свернувшись калачиком на диване, она выглядела очень мило. Бежевое пальто начинало покрываться узорами инея, во всю плясавшего на коже. Короткие кудрявые волосы разметались по подушке. Она дышала тихо и скомкано, будто не желая, чтобы её слышали. И, положив руки под голову… Спала.

Гео смотрел на неё и думал – что ей снится? Мать? Сестра? Они, наверное, сейчас в больнице в тревожном ожидании новостей. А может, она войдёт в сон к отцу, которого так долго не видела. Кто знает…

В какой-то момент ему стало жаль. Но парень резко отогнал эту мысль. Нет, если он будет жалеть, то не сможет сделать задуманное. А он должен. Как поступили с ним, так же поступит он. Всё честно! У него забрали огонь, значит и он его отберёт… Лишь ради этого он спас эту назойливую девчонку от Солнца!

Рука Инги свалилась с дивана. Задравшийся рукав призывно обнажил запястье. Всё, пора. Дальше тянуть нельзя.

Гео упруго поднялся с кресла. Подошел, опускаясь на корточки рядом с девушкой. На её спящем лице было спокойно-безмятежное выражение. Ей снится что-то хорошее. Интересно, его лицо было таким же?

Парень положил два пальца на тонкое запястье. Весь огонь человека можно выкачать за шестьдесят ударов. Но если останется хоть один, ничего не изменится. Пятьдесят девять ударов не зажгут сердце погасшего. И пока в горящем теплится единственный удар, он не потухнет. Хотя бы один удар…

Раз, два, три…

Огонь в груди Инги забился сильнее. Он текуче струился по руке к запястью и проникал… В его тело. Парень ощутил это тепло. Такое нежное, такое долгожданное и вожделенное. Тепло жизни, возвращающейся к нему.

Четыре, пять, шесть, семь…

От наслаждения он хотел закрыть глаза, но не смог. Перед взором упрямо поселилось лицо Инги, такое же безмятежное и спокойное. К нему возвращается жизнь… Которую он отнимает у другого.

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Нет, всё правильно! Всё справедливо. Его обманули, и он имеет право обмануть. Имеет… Да… Он же хочет вернуться домой?

Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять…

Удары бежали бешено. Гео едва успевал их считать. Эта скорость… Напор, с которым девчонка лишалась жизни, невольно пугал и завораживал.

Сорок шесть, сорок семь, сорок восемь…

Он смотрел на неё. На изгиб щеки, плотно прилегающей к подушке, на сонную улыбку. Он смотрел, словно пытался запомнить до черточки лицо, что будет являться ему в кошмарах.

Пятьдесят один, пятьдесят два…

Стоит ли оно того? Стоят ли слёзы её родных его кратковременного возвращения?

Пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь…

Ничего не случается случайно. Но если судьба подкинула ему эту девчонку, чтобы парень мог вернуться, то он… Не сможет этого сделать.

Пятьдесят девять…

Гео одернул руку. Та слабо упала с досады.

Он не сумел. Всё резко кончилось. Тепло оборвалось, огонь из пятидесяти девяти ударов в его теле погас. Всё верно, без одного, последнего удара всё бесполезно… Глупо было пытаться. Нужно найти другой способ. Но на эту девчонку у него больше нет времени.

Резко поднявшись, Гео пошел прочь.

***

Она заснула сразу. То ли мозг так устал от потрясений, что ему требовалось «выключить» творящийся вокруг абсурд, то ли… Ей просто хотелось вернуться. Очень-очень сильно.

Ей снилась мама. Они с сестрой сидели у её кровати в больнице. А Инга витала эфемерным духом по другую сторону окна. Она стала снежинкой, мерно пролетающей мимо холодного стекла.

Сон был коротким. В том мире ночь, но её родные не спали, и она… Не смогла бы с ними связаться. Изображение в окне казалось застывшей картинкой. Она не слышала ни звука кардиомонитора, ни шагов врачей по коридору, ни стука дверей. Ничего. Лишь видела, как мама и сестра вместе вцепились в её руку. Ей так хотелось к ним.

Во сне она не чувствовала себя, но всеми силами пыталась приблизиться к окну. Её нес и кружил безжалостный ветер, она не могла совладать с ним. Но отчаянно, до боли рвалась туда… За холодное стекло, в мир живых людей, в… Своё тело. Ничего не получалось.

От невообразимой тяжести хотелось опустить руки, но… Она вдруг поняла, что делала так всегда. Да, она отступала, столкнувшись с препятствием. Всегда сдавалась… Но только не в этот раз! Она выберется. Вернётся! Она даёт себе слово. Себе… И сестрёнке, что так отчаянно держит в своей тёплой ладони её холодные пальцы.

На самом пороге сна Инга почувствовала её нежные прикосновения. И… Проснулась.