Читать книгу Бред о славе: Сожжённая честь - - Страница 1

Предисловие

Дорогой читатель, в частности тот, кому нравятся мои произведения, искренне прошу простить меня, за промежуток времени между последним рассказом. Времени утекло много, и я искренне понимаю, как же сложно – терпеливо, смиренно ждать. Потому решил выпускать эту книгу по главам, чтобы угодить твоему ожиданию, вознаградив его.

Причина пропажи объясняется ничем большим, как жизненные подножки, требующие встать, отряхнуться и осознать, что на это ушла неделя. А также искренним желанием сделать произведения лучше, для чего, в коим-то веке, явилась мотивация на просмотр плеяды фильмов, сериалов, книг наречёнными шедеврами, чтобы научиться у них лучшему, передав это собственной вселенной. На этот просмотр, собственно, уходит другая доля времени.

Для тебя не секрет, что большинство книг, от романов до тренингов, в современное время являются приступом бездумной графомании, которой жалко, да более, обидно отдавать незаслуженное им время. Не хочу огораживать свои же книги, и как бы не грустно говорить то было, они ничуть не лучше остальных. Полагаю, в лучшем случае посредственны, если не откровенны плохи. Однако этим предисловием хочу упросить дать обратную связи. Моя перспектива очень ограничена и не могу понять замыленным глазом – выходит ли что-то дельное? И так как, все книги публикуются на сайтах с возможностью оставлять комментарии, прошу не постесняйся и выскажи мысли. Похвала даст уверенности при работе, критика даст рост, ненависть даст тебе выпустить пар, и даже от неё будет польза – мои книги точно читают живые люди!

В довершении, хотел бы сообщить, что если к произведениям будет интерес, то сотворю к нему сообщество именуемое “ Ощипанный грифон” для более простого общения с аудиторией.

Спасибо тебе за внимание и прости за объём, решил следовать предисловию “Дон Кихота” Мигеля де Сервантеса и его искренности, так она вдохновила и повеселила, что непременно возжелал сам передать честные мысли и переживания, чтобы ты мог увидеть – я живой.

Глава первая: Город древесных замков.

Стук копыт прекратился.

Свет, мигающий сквозь массивы лесов, наконец, стал явно виден исходящим от многочисленных масляных фонарей у въезда. Причудливая форма осветительных приборов давала безоговорочно понять человеку, где он находится.

-Ах, наконец-то, Уилбод. – Произнёс наездник, после вновь дав ход лошади.

Запах хвойных и пышный вид лиственных деревьев сочетался на ура, радуя и нос, и глаза.

Единение с природой дорого каждому живому созданию, не важно разумно оно или нет. Однако именно цивилизованным существам вечно не хватает баланса между дикостью и благоустройством. Но этот город способен удовлетворить сие желание. Построенный в глубоких, массивных, плотных лесах Табу, он, за неимением иных материалов в доступности, был сотворён из дерева. Однако это не просто хижины или мелкие бревенчатые домишки. Количество древесины дало разгуляться фантазии архитекторов, а её неповторимая крепкость дала все воплотить.

Огромные здания под четыре и более этажей, выполненные из дерева, и его производных, опирались на многочисленные толстые бревенчатые сваи, возвышаясь над землёй. Аналогично опирались на широкие колонны крыши и балконы домов. Бессчетные торчащие детали и украшения, а также высоченные шпили и башни в довершении отдалённо напоминали готическую архитектуру, но в отличие от неё, не были так остры. Природа смягчила человеческий характер, повлияв и на архитектуру. Город выглядел очень мягко. Шпили имели множество колец по ходу своего роста, чем-то напоминая воронье гнездо на кораблях. Башни больше напоминали колпаки с помпонами на концах. Многочисленный щипцы, что были характерной частью архитектуры, на своих склонах всегда имели полукруглые деревянные трубы, ведущие воду от дождя в сад перед домом. Каждое здание имело перед собой небольшой, относящийся к его территории передний двор, на котором высаживали, чего изволила душа. Где-то пестрели яркие цветы, придавая скудной палитре разнообразия, где-то крупные кусты и папоротники будто озеро, ограждали дом, делая его неприступным, где-то люди высаживали овощи, где-то фруктовые деревья, однако, чаще всего передний участок выглядел мешаниной растений. Причиной этому было число жильцов. В каждом величественном здании селились по несколько семей, обычно трёх-четырёх. Но между тем, в отличие от других многоквартирных домов по всей империи, здесь люди жили несколько кучнее, дружелюбнее и ближе, чем в оных. Возможно, ответ крылся в том, что тут люди – иноземцы прибывшие в чужой дом, и чтобы выжить надо отбросить распри сблизившись. А возможно, дело в новых традициях и желании начать жить в чистого листа, вдали от каменных городов. Даже строчки гимна Уилбода отсылались к этой особенности :

“…Под общею крышей, за общим столом.

Мы думаем дружно о деле родном…”

И в действительности часть помещений были общими. К ним часто относились кухня и баня, хотя последняя также делилась на мужскую и женскую. Люди собирались вместе, завтракали, обедали и ужинали, попутно общаясь, а после все убрав, возвращались в свои части здания. Обычно семье отводился или свой личный этаж, или дом делился на четверти, которые потом и отводились жителям.

Между тем, Уилбод нельзя было назвать мегаполисом, что простирается на десятки километров. Мощный лес вокруг не давался так просто для вырубки, окружая город медленно отдаляющейся стеной строго ограничивая размеры. Из-за чего и вышла его необыкновенная архитектура. Дороги, выложенные из спилов пней, оставшихся после вырубки, вертелись, извивались огибая каждый дом и его передний участок. Ленивые улицы с неохотой расходились в разные направления, больше предпочитая ползти прямой линией. Это порождало ещё одну необычность города – нетронутые деревья, разделяющие небольшой чащей дома, что при строительстве использовали со смекалкой, спрятав в этом лесочке бани на свежем воздухе для экономии места помещений. В моменты лени, обычным, хоть и осуждаемым за нарушение частной собственности, было преодоление маршрута до дома насквозь, прямо через леса.

И встретив подобную красоту очами, всадник и его оруженосец двинулись вглубь. Деревянные фонари с достатком открывали дорогу шагающему коню. Сидящий мужчина не спешивался, верно возвышаясь над редко проходящими людьми, пугая внешним видом: Потерявшие своё былое величие доспехи, слабо источающие золотой блеск, шлем с грязным и взъерошенным ирокезом, а также маской черепа. Свисающие остатки алого плаща были удалены за долго до приезда и заменены шкурами волков, осмелившимися напасть на верного скакуна. Одна из шкур теперь служила повязкой для повреждённой руки, обездвиживая и плотно прижимая к туловищу.

Низкий оруженосец с интересом крутил головой любуясь городом. Несмотря на её расу, все же она была столичной девушкой, ни разу не бывавшей в других регионах Аатрейнской Империи.

Из раскрытых оконных ставней доносился шум готовки, дополненный вкусным туманом от горячив блюд.

Деревянные ставни были из-за того, что стекло, наряду с камнем, было редкостью, больше являясь предметом роскоши и обозначением статуса.

Голова кружилась от таких картин: яркие звёзды, луна, тёплый свет фонарей и свечей из домов, отличный от электрического, более привычного для городов такого размера. Слышимые разговоры семей собирающихся за столом, грохот от далёких лесопилок, питающих этот город, смех детей, сражающихся в саду – все эти звуки дополняли образ простой деревни, увеличенной в десятки раз.

Душа поэта радовалась, слепо следуя, не возмущаясь урчанием живота и усталостью ног. Рыцарь же молчаливо вёл счастливого полурослика и коня, ведомый лишь собственными тайными желаниями, одним из которых было редчайшее, для него, нужда в отдыхе.

Глава вторая : Заклеймённый спаситель.

Ночь достигала апогея, переходя за одиннадцать часов. Люд на улице перестал существовать в принципе, отдав широкую дорогу рыцарю и его оруженосцу. Звуки трапез из домов начали потихоньку исчезать, помогая запаздывающим соседям понять примерное время и присоединиться к общему храпу.

Наездник устало крутил головой в попытке найти прибежище, однако, ни одно из зданий не пестрело вывесками или хоть как-нибудь выделялось на фоне других, от чего поиски затягивались. Не ведая куда идёт дорога, или что за улицы красуются на указателях, он решил довериться, вероятно от истощения, своей интуиции и зоркому глазу.

Так прошли полчаса поисков. Уйдя прочь от основной дороги, герои отдалились в отрезанную лесной тропой часть Уилбода. В силу общего единения нетронутых чащ и городской архитектуры, понять, что ты сбился с пути, возможно лишь местным жителям. Эти же заплутавшие души, не подметив собственной потери, шли выпавшим маршрутом до самого конца, пока глаз утомлённого воина не заметил вдалеке множество ярко горящих огней. Их было так много, что оно было принято это за продолжение города, и в чём-то это оказалась правдой. Прибавив ход лошади, в скорейшем времени рыцарь и оруженосец оказались перед крупным, даже в сравнении с увиденными сооружениями, поместьем.

Широкий сад встречал гостя своим множеством искусных форм постриженных деревьев и кустов. Разнообразными цветами, собранными в арки, под которыми, после аристократического завтрака, спокойно прогуливались дыша воздухом. Статуями нагих красивых мужей и дев, в которых привычно воплощали богов в человеческом виде.

Огромное сооружение, превышающее типичные для города дома, расходилось вширь прямоугольной формой. Вместе с тем о благосостоянии хозяина говорили огромные арочные стеклянные окна и каменный фундамент, с поднявшейся до первого этажа кладкой.

Яркий свет в окнах то и дело перекрывался фигурами танцующих людей. Кружась, мелькали пышные платья и элегантные фраки. Определённо был бал.

–Ох, достойное общество. Как же долго я в нём не был. Совсем одичал в этом лесу. Пора вернуть себе понимание достойной человеческой жизни. – Мысленно сказал себе рыцарь, глубоко вздохнув.

Он спешился, передал поводья в руки оруженосца и громко, с чувственной радостью, произнёс.

–Побудь пока здесь, а я пойду оповещу барона, о том, что к нему явился столь славный гость, и что он, то есть я, ищу кров после долгой поездки. Уверен, уважение и честь не позволят ему отказать мне в приёме, несмотря на отсутствующее приглашение и нежданный визит.

Произнеся данную речь, рыцарь направился вперёд уверенной походкой, пока угрюмые выражения лиц коня и оруженосца провожали его величественную особу.

Дорога к особняку была богато выложена камнем, привезённым из центральных, или, возможно, если позволял кошель, дальних северных государств гномов. Из-за этого издававшиеся шарканье и лязг металлических деталей на сапогах быстро привлекли внимание охранников у входа.

Двое бугаёв, одетые своим господином в несвойственные для их расы наряды, стояли у входа. Ливреи были расстёгнуты из-за несоответствия размера к телу, о чём свидетельствовали натянутые от мышц рубахи, готовые в любой момент порваться. Волосы уложены в спешке, а белый аллонж, доверенный одному из них, сидел не на голове, а торчащим из кармана. Общей несуразности способствовала и их нечеловекоподобная раса. Они были одни из коренных жителей лесов Табу – бернатынами.

Крупнее людей, походящие на мешанину животных существа, из которых ближе всего к ним внешне подобрались оборотни. Передвигаются в основном на четырёх конечностях, а для движения на двух ногах, используют хвост, чтобы хранить баланс. Имеют горб, из которого выходила толстенная шея, незаметно переходящая в голову. Она, в свою очередь, отдалённо походила на человеческую. Челюсти были вытянутыми, будто у гориллы, а на конце, вместо привычных губ, имелись лишь ряды острых зубов, расходящиеся по всему рту, от чего клыки виделись даже сбоку. Из затылка росли два массивных рога, разнящиеся от особи к особи, и символизирующие взрослость.

Народ бернатынов, среди других обитателей Табу, горько славился своими набегами и воинственным, мародёрским нравом, а также откровенной лудоманией, но то было в до имперские времена. Сейчас же, после стольких лет, их древняя слава сошла на нет, и злопамятно хранится лишь другими народами бескрайних лесов. А самим бернатынам нашли место на службах, требующих грубой силы.

Обернувшись в сторону рыцаря, сторожи, некогда занятые игрой в кости, резко убрали все игральные приспособления и приняли для подступающего гостя двуногий вид, возвысившись над ним на пару голов.

Умудрившись выписать поклон, один из них рычащим голосом, похожим на медвежий, обратился с вопросом. – Здравствуйте сэр, вы, наверно, охотник, нанятый многоуважаемым бароном Семиифом?

–Нет, господа,– опешил от подобного сравнения воин. – я – Сэр Пастурнариас, славный рыцарь и герой империи. Волею случая я оказался в этих диких краях, странствуя для свершения великих подвигов, и желаю, чтобы ваш барон принял меня подобающим образом. – вымолвил гордым басом мужчина.

–Сожалеем, однако у господина сегодня праздник, на который были приглашены только его ближайшие друзья и люди высочайшего общества. Вход строго по приглашениям.

Слегка пощурившись под шлемом, ответ не заставил себя ждать.

–Послушайте, я, быть может, не ясно выразился, в таком случае повторю. Моё имя Сэр Пастурнариас, герой империи, участвовавший в Битве за Аатрейны, защищая самого великого патриарха Филаарета, в том числе во времена Железной войны. Вам что-то говорит понятие “Золотая перчатка”, или до этой глуши не доходят такие очевидные вещи? – спросил рыцарь постукивая по круглой фибуле формы человеческой руки.

Нахмуренные брови на животной морде охраны выдали растущее раздражение.

–Без понятия, что за перчатка такая, и я тоже тебе повторю, вход только по приглашениям. Нет приглашения – вали отсюда вместе со своей заколкой.

Непередаваемый гнев вспыхнул на оскорбление символа статуса владельца и всех его свершений в нём. Но что более важно, оно умудрилось задеть не только честь, но и самолюбие.

Прошла минута молчания, за которую мысли выстроились в чёткий ряд разумных, для их создателя, действий. Сделав шаг вперёд, рыцарь прошёл напролом, с такой скоростью, что оставленные сзади слуги ещё не успели осознать случившегося. Отворив размашистым движением единственной руки обе высокие двери, он прорычал во весь голос: Я должен высказать претензии вашему хозяину, за нанесённое мне вами оскорбление!

Опомнившаяся охрана длинными лапами схватила негодяя, вытащив наружу.

–Прочь с дороги безмозглая чернь! – грозно выкрикнул лазутчик, отмахнувшись от захватов.

Оставив все рамки приличия, опустившись в привычное четырёхногое положение, громилы решили преподать урок наглецу.

Замахнувшись массивным кулаком, первый навалился всем весом в ударе. Обхватив несущуюся мощь рукой, рыцарь будто отвёл нападающего в сторону, проскочив выставленным наколенником прямо в морду. Тут же произвёлся дополняющий удар, сливая вместе кастет с виском существа, оглушив того.

Товарищ по службе вклинился в драку, резко вмазав по железному шлему со всей силы, чтобы тут же отступить из-за неожиданной боли.

Небольшое сотрясение пошатнуло мужчину. Изображение в глаза помутнело, однако разглядеть обидчика позволило. Разбежавшись, воин прыгнул вперёд, ударив двумя ногами в голову, свалив бернатына на бок.

Раскрутившись на месте, рыцарь поднялся с прыжка, мгновенно встав в стойку.

Держась за голову, из которой пятью алыми точками шла кровь, первый нападавший до сих пор отходил от полученного сотрясения, из-за чего лишь жалобно выставил ладонь, ни то в попытке защититься, ни то соглашаясь с силой соперника.

Медленный гордый шаг лязгающих сабатонов прошёл, мимо сгорбившегося стража, прямиком в раскрытое помещение, освящённое множеством люстр.

Тёплый свет подсвечивал, будто выделяя, массивную деревянную лестницу светлых тонов, ведущую прямиком на верхние этажи. Помещение словно было оторвано от фасада. Вместо каменных частей и тёмного дерева, он весь был сотворён из белоснежных досок, расширяющих визуально и без того крупное поместье. По бокам от окон свисали прямиком до пола плотные бежевые шторы.

Весь первый этаж был до удивительности пустым, вся жизнь кипела выше. Громкие разговоры, живая музыка, топот каблуков – вели Пастурнариаса, как одурманенного, погрузив в фантазии о том, как почтенного встретят великого героя.

Подъём длился приличное время, рыцарь смаковал каждый шаг. Ожидания захватили мысли, заставляя выдумывать ответы на овации, комплименты и просьбы поведать о подвигах. По мере продвижения нашлось даже оправдание его внешнего состояния куда более драматичной историей, в смысле той же, просто с некоторыми художественными дополнениями.

Но ничего из этого не сбудется. Раздавшиеся крики выдернули мечтателя из собственных фантазий. Оглянувшись в суматохе, перед глазами предстали высокие столбы пламени, танцующие за окнами. Пройдя, будто призраки, сквозь стены, они оказались внутри. Охватив занавески, красные языки перепрыгнули на потолок, ещё больше распространившись по помещению.

Раздававшиеся выше вопли не прекращались. Рыцарь метнулся вперёд, прыжками преодолевая по несколько ступеней за раз.

Двери второго этажа распахнулись прямо перед лицом несущегося спасителя. Выбежавшая толпа отчаянно пыталась спасти свою жизнь, в процессе расталкивая и сметая с пути все.

Прикрыв искалеченную руку, воин молниеносно маневрировал и просачивался сквозь людей, будто вода или воздух.

Стадо осталось позади. Оказавшись перед разгромленным, охваченным пламенем помещением, глаза быстро пробежались по его углам и, удостоверившись, что здесь все спаслись, устремились на следующие этажи.

Встретив при подъёме лишь парочку человек, пришло тут же осознание, что большинство осталось в объятьях сжигающего тепла.

Обрушившаяся лестница стала первым препятствием. Пропасть третьего и первого этажа ведущая прямо в горящие угли на дне, отсеивала храбрых и ловких, от старых и трусливых. Скопище дворян на противоположном конце перепрыгивало через обрыв, оставляя вторую группу вжиматься в стены и отступать по мере обрушения ступеней. В отчаянной попытке один из трусливых без разбега бросился вперёд, по приземлению обломав ступени и устремившись вниз. Но ловкая мускулистая рука вцепилась в него мёртвой хваткой. Костяная маска с красным гребнем смотрел на перепуганного юношу не моргая.

–Держу тебя! Поднимайся быстрее! – выкрикнул железный череп, начиная подтягивать парня к спасению.

Тот, покорно послушав лик смерти, начал бороться за жизнь. Ухватившись за ещё целые ступени, вытягивал себя на твёрдую поверхность, и только оказавшись в безопасности ринулся к выходу, не произнеся ничего.

–Всегда пожалуйста! – цыкнул Пастурнариас вдогонку юноше, переведя после взгляд на оставшихся. -Прыгайте! Я подхвачу!

Убедившись в благих намереньях пугающего спасителя, лестничная очередь начала растворяться.

С последним пойманным человеком спасительный поход продолжил движение, хотя вера в то, что кто-то ещё жив наверху – отсутствовала полностью.

По мере подъёма, среди грохота рушащихся стен и треска огня, вновь получилось уловить признаки жизни – пронзительный крик, с третьего этажа.

В заваленном обрушившимися: люстрами, украшениями, потолком – помещении, в самой его середине, в окружении придавленных трупов, виднелся мальчик с гипсовой ногой в инвалидной коляске, отчаянно зовущий помощь.

Перепрыгивая костры и порушенные балки, рыцарь во мгновении оказался перед ребёнком. Перепуганное дитя, как и все остальные, вначале ужаснулось от вида своего ангела хранителя, даже предприняв попытку уехать от спасения, но человеческая речь подарила доверие человеку в маске.

–Какого ты здесь один? Где родители? Где хотя бы сопровождающий? – вопросил Пастурнариас, вынимая парня из коляски.

Ничего не сказав, ребёнок лишь указал на раздавленную огромным брусом пару котоподобных слуг.

И только совершён первый шаг к выходу, где-то сверху, из-за стен, донеслись многочисленные мольбы о помощи. Они были такими громкими и разноголосыми, что точно можно было определить сколько их и даже найти местоположение.

Но здание оказывалось на последних вдохах, уже готовясь к тому, чтобы окончательно обвалиться, похоронив в братской могиле не спасшихся и горе героя. Потолок и балки рушились массивными кусками, предварительно осыпая голову горящим углём и щепками.

Еле увернувшись от несущийся смерти, рыцарь оказался на небольшом островке, в окружении дыр в полу и гор горящих обломков, перегораживающих и мешающих свободному перемещению.