Читать книгу Физрук 4: Назад в СССР - - Страница 1

Я остановился:

– В чем дело?

– Сейчас приедет опергруппа. Здесь произошло убийство.

По голосу я понял, что со мною говорит не Эсмеральда, а та женщина, с которой я около часа назад говорил по телефону.

– Кто убит?

– Женщина, – последовал ответ.

Неужто «королеву» замочили?! Кто?!

– Кстати, как вас зовут? – спросила меня незримая собеседница.

– Данилов, Александр Сергеевич, – ответил я. – А – вас?

– А меня – Телегина, Ольга Михайловна, – ответила она. – Не уходите, скорее всего вы понадобитесь для опознания тела.

– Где-то там должен быть сверток, – сказал я. – В нем – записная книжка и кассета от импортного диктофона.

– При визуальном осмотре не обнаружены, – ответила Телегина, спустя какое-то время, – а обыск я не имею права делать.

По коридору пятого этажа забухали шаги множества людей. Я оглянулся. Судя по всему, это были оперативники.

– В сторонку, гражданин!

Я отодвинулся от двери. Мне что, на роду написано то и дело оказываться на месте преступления? В номере забубнило множество голосов, и разобрать, кто о чем говорит было затруднительно. Кроме меня и Русика, к злополучному номеру подтянулась администраторша и дежурная по этажу, а также взбудораженные постояльцы из других номеров. Толпу, предварительно выдернув из нее двух понятых, тут же принялся разгонять милицейский старшина. Наконец, из номера высунулся парень моих лет, спросил:

– Кто здесь Данилов?

– Я!

– Зайдите, пожалуйста!

Я вошел в прихожую. Передо мною расступились, пропуская в комнату. Я увидел тело на кровати, накрытое по грудь одеялом. Лица видно не было, словно голова отсутствовала вовсе. Пододеяльник был пропитан кровью. Рядом стояла женщина, которая кивнула мне. Из чего я сделал вывод, что это и есть Ольга Михайловна Телегина.

– Подойдите сюда, товарищ! – сказал дядечка солидной наружности, больше похожий на профессора, нежели на следака. – Можете ли вы опознать убитую?

Обогнув кровать, я взглянул на труп. Голова никуда не делась, просто она свешивалась с края кровати. Я вгляделся в лицо, облепленное слипшимися от крови кудряшками. И несмотря на это, сразу понял, что убитая – вовсе не Кривошеина.

С облегчением выдохнул.

– Нет, – сказал я. – Мне незнакома эта женщина.

– Товарищ Телегина, – обратился «профессор» к моей телефонной собеседнице. – Повторите, пожалуйста, ваши показания.

– Товарищ Данилов прибыл в Москву с ответственным поручением от нашего Управления в городе Литейске, – начала та. – Его попутчицей была гражданка Кривошеина Эсмеральда Робертовна. В пятнадцать часов Данилов мне позвонил, попросив ее разыскать. У него пропали интересующие нас материалы. Товарищ Данилов подозревал, что в пропаже виновата Кривошеина. Мне удалось выяснить, где она остановилась в Москве. С Даниловым мы договорились встретиться здесь, но я прибыла на пятнадцать минут раньше. Дверь номера была открыта. Я вошла и обнаружила труп. Сразу позвонила вам.

– Вы подтверждаете эти показания? – спросил следователь.

– Подтверждаю.

– И вы утверждаете, что это не Кривошеина?

– Это – не Кривошеина.

– Хорошо, – сказал «профессор». – Мы покажем вам предметы, обнаруженные при осмотре места проишествия… Строгачев! – окликнул он одного из своих людей. – Предъяви товарищам найденные предметы.

Тот самый парень, который позвал меня в номер, жестом пригласил нас с Телегиной к столу, на котором были выложены найденные в номере вещички. Я подошел поближе, пошарил глазами. Дамская сумочка, помада, зеркальце, сигаретная пачка, кошелек, деньги общей суммой рублей сто тридцать, не считая мелочи, ключи, паспорт. И ничего похожего на записную книжку и кассету от диктофона. Я покачал головой.

– Ничего похожего.

– Следовательно материалы похитил убийца, – пробормотал прокурорский следак.

С меня быстренько взяли объяснение прямо на месте, а потом профессор сказал:

– Ну что ж, товарищи, спасибо вам! Не смею задерживать.

Затем он повернулся к Телегиной и добавил:

– Если мы что-нибудь обнаружим, сообщим в Управление.

– Будем благодарны, – откликнулась та. – Пойдемте, товарищ Данилов.

Мы покинули номер. Я поманил лингвиста.

– Ольга Михайловна, – сказал я. – Познакомьтесь. Руслан Федорович, ученый.

– Телегина, – представилась она.

– Доцент Цыпкин, – откликнулся тот, пожимая ее хрупкие с виду пальчики. – Расчеты и записи у вас?

– Так это вам Данилов вез материалы? – спросила она.

– Да! Вы нашли их?!

– Есть какие-нибудь идеи, где искать Кривошеину и материалы? – игнорируя его вопрос, обратилась Телегина ко мне.

– С нами была еще одна знакомая из Литейска, – ответил я. – Она сейчас в Строгино. В доме пятнадцать по улице Кулакова.

– Фамилия?

– Вершкова, зовут Марией.

– Номер квартиры?

– Не знаю, но помню, в каком подъезде живет ее тетя.

– Уже легче, – кивнула Телегина. – Поедем! Я только позвоню.

И она решительно направилась к столу дежурной. Взяла телефонную трубку, быстро набрала на диске номер.

– Телегина говорит, – пробурчала в трубку. – Нужно срочно найти в городе Кривошеину Эсмеральду Робертовну, тридцати семи лет. Ее фотографии есть в архиве. МВД тоже ее ищет, но надеюсь, до завтра не найдут. В любом случае, не задерживать, установить скрытое наблюдение. Это все. Я позвоню.

Она повернулась к нам.

– Вы на машине, товарищи?

– Да, – буркнул доцент.

– Я тоже. Одну машину придется оставить здесь. Видимо, вашу, товарищ Цыпкин.

Тот лишь обреченно пожал плечами. Мы спустились на первый этаж, вышли из подъезда. Телегина направилась к черной «Волге ГАЗ-24». Надо полагать – к служебной. Мы погрузились с Русиком на пассажирские места, Ольга Михайловна села за руль. И сразу рванула с места. Видать под капотом этой обычной с виду «двадцать четверки» стоял не обыкновенный двигун, а так называемый двигатель Ванкеля. Не поршневой, а – роторный, позволяющий быстро набрать скорость. Надо думать, и номера у тачки тоже были специальные, иначе бы нас тормознули гаишники.

Вела Телегина лихо. Я сидел рядом и мог видеть, как она ловко лавирует в городском потоке. Мы довольно быстро выбрались на МКАД и помчались в направлении Северо-Запада. Частные малолитражки испуганно прижимались к обочине или к разделительной линии, завидев наш черный метеор.

В советское время автолюбители были куда дисциплинирование, чем в последующие эпохи. И речи не могло идти о том, чтобы не уступить дорогу спецтранспорту.

И хотя у нашей «Волги» на крыше не было мигалок, водилы интуитивно понимали, что так гнать, без опаски, может только тот, кто имеет на это право. Я представил, как бы мы ползли сейчас на «Жигуленке» доцента Цыпкина. Болтались бы час или больше позади какого-нибудь говновоза и не смели бы обогнать его на не разрешенной скорости. Потому что был бы риск нарваться на патрульный автомобиль ГАИ, оснащенный «Фарой» или более продвинутым радаром «Барьер».

Мы свернули на Строгино и вскоре тормознули возле пятнадцатого дома на Кулакова. Не думал, что уже сегодня снова окажусь здесь. Когда мы выгрузились из салона и вошли во двор, я показал на подъезд, в который каких-то полдня назад вошла Маша. Ольга Михайловна окинула многоэтажку взглядом и сказала:

– Двенадцать этажей. На каждого выходит по четыре. Я с двенадцатого по девятый. Данилов, вы – с восьмого по четвертый, а вы, Цыпкин, соответственно – с четвертого по первый. Обзванивайте каждую квартиру на площадке, спрашивайте Марию Вершкову. Кто первый ее найдет, оповещает остальных.

– Как оповещает? – спросил Русик.

– Голосом, – ответила Телегина и двинулась к двери подъезда.

Доцент и я последовали за ней. Мы вошли в грузовой лифт. Лингвист вышел на четвертом, я – на восьмом. Ольга Михайловна поехала выше. Я позвонил в первую дверь. Долго не открывали, наконец, проскрежетал замок и дверь распахнулась. В проеме появился мужик в трениках и майке, оглядев меня с ног до головы, он спросил:

– Тебе чего?

– Маша Вершкова не у вас?

– Не, у нас только Варька, но ежели ты ее хахаль, то…

– Я ошибся, – буркнул я.

– Да? – разочаровано переспросил мужик. – Тады лады…

Подобная сцена, только с вариациями, повторилась и у двери трех остальных квартир на площадке. Обойдя их, я спустился на седьмой этаж. Там произошло тоже самое. В смысле – Маши Вершковой ни в одной квартире не нашлось. Я спускался на шестой, когда снизу донесся радостный вопль доцента: «Александр Сергеич! Ольга Михална! Идите сюда!».

Я запрыгал по ступенькам и вскоре оказался на площадке третьего этажа, откуда и воззвал Русик. Рядом с ним, недоуменно хлопая глазками, стояла моя знакомая литейская модельерша. Увидев меня, она округлила глаза и спросила испуганно:

– Что случилось?

– Маша! – сходу начал я допрос. – Ты у меня в чемодане случайно ничего не брала?

– С ума сошел! – вскинулась она. – Что я – воровка!

– А Эсмирка тебе ничего не передавала на хранение?

– Передавала, – кивнула она. – Небольшой сверток. Сказала, что хочет знакомому сюрприз сделать.

– Где сейчас этот сверток?! У тебя?..

Раздвинулась дверь лифта, из него вышла Телегина.

– Так у тебя сверток, который тебе передала Эсмеральда Робертовна? – специально для нее повторил я вопрос.

– У меня, – ответила Маша. – Я ей должна его завтра в Третьяковке отдать…

– Неси его сюда! – потребовал я.

– Нет! – возразила Ольга Михайловна. – Оставьте сверток у себя.

– Что все это значит, Саша?! – спросила Вершкова. – Кто эти люди?!

– Я – сотрудница Комитета Государственной Безопасности! – отрекомендовалась Телегина, доставая красные «корочки», но разворачивать ксиву она не стала. – Вы должны нам помочь, Мария. Вы же комсомолка, верно?

– Да! – кивнула Вершкова и твердо добавила: – Я сделаю все, что требуется.

– Нужно будет доставить сверток, который вам передала Кривошеина к месту встречи в точно назначенное время.

– Хорошо!

– Позвольте! – встрял, молчавший до сих пор Цыпкин. – Я должен взглянуть на содержимое этого свертка. А вдруг – это вовсе не то, что надо?

– Верно! – согласилась гэбэшница. – Принесите, Маша!

Она кивнула и нырнула в квартиру. Через минуту появилась, держа в руке знакомый мне пакет. Доцент схватил его, нетерпеливо развернул, уронив при этом газету на пол. Я машинально поднял ее. Это был все тот же до боли знакомый «Литейский рабочий». Русик дрожащими пальцами открыл записную книжку, и руки у него затряслись еще больше. Он обвел нас расширенными то ли от изумления, то ли от счастья глазами и прошептал:

– Товарищи, да вы хоть понимаете, что это такое?!

– Это и есть то, что вы должны были получить, Руслан Федорович? – уточнила Телегина.

– Да я о таком и мечтать не мог! – воскликнул лингвист. – Конечно, это еще сырые данные, но после обработки…

– Тогда верните эти предметы товарищу Вершковой, – велела гэбэшница. – Завтра вы получите свои материалы для обработки.

Я отнял у доцента книжку и кассету, тщательно завернул в газетный лист и передал вновь образовавшийся сверток Маше.

– Завтра к часу я заеду за тобой, – пообещал я ей.

– Это хорошая мысль, – одобрила Телегина, хотя ее никто не спрашивал. – До свидания, Мария! И держите язык за зубами.

Вершкова кивнула, окинула меня грустным взглядом и вернулась в квартиру тети. А мы всей компанией снова погрузились в лифт.

Когда опять сели в «Волгу», Ольга Михайловна уже не стала так гнать. Честно тормозила у светофоров, даже если на пешеходных переходах и перекрестках никого не было. Всю дорогу мы молчали, и лишь когда добрались до центра, гэбэшница спросила:

– Куда вас доставить, товарищи?

Цыпкин назвал свой адрес. Я вспомнил его захламленную квартирёшку и мне не захотелось снова там оказаться.

– А мне некуда ехать, – сказал я. – Я приезжий.

Доцент промолчал, а Телегина сказала:

– Тогда поедем ко мне.

Возражать я не стал. Ведь Витек обещал мне, что после того, как я произнесу пароль «Штопор», мне окажут любую помощь. Я бы сейчас с удовольствием принял бы душ и пожрал от пуза. Ведь не ел я, почитай, с восьми утра, а сейчас… без малого шесть вечера. За окошками навороченного авто уже стемнело. Ольга Михайловна свернула с Садового кольца и углубилась в путаницу переулков Старого Арбата. Здесь Русик попросил его высадить, сказал, что свой жигуль сам потом заберет, хотя до его дома мы еще не доехали. Телегина возражать не стала. Лингвист ее явно больше не интересовал. Еще примерно четверть часа езды – и «Волга» въехала в ворота, врезанные в забор, окружающий невысокий, по столичным меркам, четырехэтажный дом.

Я выбрался из теплого салона. Огляделся. Двор отдаленно напоминал наш, в Литейске, но выглядел посолиднее. Была тут и ротонда, со столиком посередине, и детская площадка, заваленная сейчас снегом, и хоккейная коробка, освещенная прожекторами. В коробке гоняли шайбу пацаны. Слышался скрежет коньков и азартные крики немногих болельщиков. Сразу видно – дом не простой. Гэбэшница заглушила движок, вышла из-за руля. «Дворники» снимать не стала. Двор под охраной, а местные обитатели, видать, народ слишком солидный, чтобы тырить по мелочи.

Кивнув мне, Телегина направилась к подъезду. Я побрел за нею, только сейчас вспомнив, что чемодан со всеми пожитками оставил как раз у доцента Цыпкина. Вот же блин. Мне теперь после душа и переодеться-то не во что! Вслед за Ольгой Михайловной я поднялся на второй этаж. Она открыла дверь квартиры, пропустила меня внутрь. Меня встретила тишина. Ни дети, ни собаки, ни кошки не кинулись под ноги. Присутствия мужа тоже не ощущалось. Впрочем, последнее меня не слишком волновало.

– Разувайтесь и проходите! – сказала хозяйка. – Пальто и шапку можно вот в этот шкаф пристроить.

Я скинул ботинки, открыл шкаф, вынул плечики, повесил на них пальто, а шапку забросил на полку. Потом помог снять пальто Телегиной, после чего она, смущаясь, попросила помочь ей снять сапоги. Ножки у гэбэшницы оказались выше всяких похвал. Да и вообще, когда Ольга Михайловна осталась без верхней одежды, я увидел, что она еще совсем молода и очень даже симпатична. За всей этой сегодняшней суматохой мне даже не пришло в голову ее разглядывать. А посмотреть было на что. Экие фемины служат в госбезопасности! Не только – Фроси…

– Вы, наверное, душ принять хотите? – спросила она.

– Я бы – с удовольствием, – пробормотал я. – Да вот чемодан мой с вещами остался у доцента!

– Ну это дело поправимое, – усмехнулась хозяйка квартиры.

Подошла к телефону и набрала номер.

– Телегина! – сказала она в трубку. – Как у вас?.. Молодцы!.. Ведите ее, только осторожнее… Если смежники на горизонте появятся, объясните им, что к чему… И еще, пошлите кого-нибудь на квартиру доцента Цыпкина… Да… Пусть возьмут у него чемодан Данилова и привезут ко мне. Все. Спасибо!

Положив трубку, гэбэшница сказала мне:

– Ну вот, скоро привезут ваши вещи.

– Спасибо!

– Проходите в гостиную, – сказала она. – А я посмотрю, что у меня есть из еды… Вы голодны?

– Не то слово!

Она ушлепала на кухню, а я – в гостиную. Ничего особенного в этой комнате не было. Все по-советски. Диван. Пара кресел. Торшер между ними. Журнальный столик. Телевизор на тонких ножках. Тумбочка с магнитолой. Мебельная стенка, соединившая в себе и сервант с хрусталем, и книжный шкаф. Люстра с висюльками. На полу ковер. А на стенах эстампы и гравюры под стеклом. В общем – обычный интерьер не бедного, но и не слишком зажиточного советского интеллигента начала восьмидесятых годов.

Чтобы занять себя, я взял из шкафа первую попавшуюся книжку, сел в кресло. Дернул за шнурок, который включает лампочку под абажуром торшера. Для уюта. Открыл книгу. Это был роман Льва Толстого «Воскресенье». Начал читать. И меня тут же стало клонить в сон. Резкий звонок выдернул меня из дремы. Книжка лежала на коленях. Я хотел было встать, но во всем теле разлилась такая вялость, что лень рукой шевельнуть. Я слышал, как хозяйка открыла входную дверь, и с кем-то коротко переговорила. Дверь захлопнулась…

– Принесли ваш чемодан, – выдернула меня из дремы Ольга Михайловна. – Вы как, сначала поужинаете или примете ванну?