Читать книгу Аня ждет рассвет - - Страница 1

Мама до слез, до красных пятен на щеках хотела белое пальто. Недлинное, с перламутровыми пуговицами, широкими рукавами и воротником-стоечкой – оно было пределом её мечтаний. Когда-то она не вышла в таком замуж, не повесила в шкаф на широкие черные плечики и не могла гордо демонстрировать его дочери.

− Платье было красное, − рассказывала мать. – Длиной аккурат на ладонь выше колена. Сапоги такие, знаешь, на шпильке. Двенадцать сантиметров! И как я только стояла?

Она тихонько вздыхала, словно поражаясь своему тогдашнему безрассудству, и весело улыбалась.

− Красивые были сапоги, белые, кожаные. Фата на голове крепилась на гребешок из слоновой кости – тот, который папа из Индии привез, с мелкой россыпью алмазиков. Хотя потом они оказались фианитами. Ох и лопух твой отец! Фата сама коротенькая, до середины спины, и вся дымно-белоснежная, расшитая цветами. Чудо, а не фата!

Мама вела рукой по голове, поправляла гребешок в волосах. Искрились камни в томном свете электрической лампы.

− Погода уже прохладная стояла – снежок выпал. Шубу еще рано, в курточке несолидно. Я пальто-то и накинула. Ничего пальто, приталенное, с пояском, до колена. Хорошо смотрелось, хоть и черное.

Кажется, крылась в этом какая-то роковая взаимосвязь – в том, что не успели черное поменять на белое. И пошла-покатилась жизнь, перешитая шерстяными теплыми нитками.

В пожаре сгинул весь свадебный наряд: и платье, и фата, и сапоги. В суматохе потерялись фотографии и прочие нужные вещи. Только каким-то странным образом пощадил огонь пальто в целлофановом, от моли, пакете на дне сундука. Мама тогда досадливо повела узким плечом и хорошенько его встряхнула.

Когда папа попал в аварию, сломал ногу и не мог ходить, мать распустила рукав нелюбимой одежды и вязала ему носки. Он смеялся и обещал купить белую – молочную, говорил – пряжу. Когда папа уходил к другой, мама ему это припомнила.

− Давай, − гордо говорила мама, рисуя себе стрелки на веках. – Давай. Не держу. Насильно мил не будешь, так? Шиты белыми нитками все твои обещания!

− Какие обещания? – рискнул робко уточнить он.

Она посмотрела на него своим отрепетированным пренебрежительным взглядом и вздохнула:

− Пока смерть не разлучит нас, Валентин!

Папа осекся, побледнел и вышел, плотно прикрыв дверь. Карандаш в маминых пальцах дрогнул и прочертил коричневую кривую линию по ее щеке. Никто не мог бы сказать, что папа не держит своих слов. Он больше не вернулся. Он просто рухнул по ту сторону двери и не поднялся.

− Инфаркт, − горько цедила мама, распуская второй рукав. Нервно звякали друг о друга спицы. – Переволновался. Но верен, черт, остался до конца.

Когда брата забирали в армию, набирала цвет сирень. Мать промокала сухие глаза платком и под рукой проводника проталкивала в тамбур вязаную жилетку.

− Чечня – что ж за место такое, сынок?

Стыл на кухне оставленный чай. Андрей не вернулся тоже.

− Засада, − глухо шептала мать, заправляя под цветастую бабушкину косынку враз поседевшие пряди. Аккуратный черный берет она на похороны надевать не стала – в последний момент кинула его в угол прихожей. Оцинкованный серый гроб был будто в снегу – в белых лепестках яблонь.

− Платье было красное, − рассказывала мать, хватала меня иссохшей рукой за запястье. Хрипло дышала. – Как дальше, дочка?

− Сапоги белые, на шпильке. Двенадцать сантиметров. Как ты только стояла? Фата дымно-снежная, в цветах на гребешке, который папа из Индии привез. Ну тот, с россыпью алмазов. Снег уже выпал, но шубу еще надевать было рано. Ты пальто-то и накинула.

− Пальто? – улыбалась она тонко. – Какое?

− Белое, мама. Белое.

У мамы сияли глаза, и она облегченно откидывалась на подушки.

Ведь мама до слез, до красных пятен на щеках хотела белое пальто.