Читать книгу Будни петербургского преподавателя - - Страница 1
Глава 1
ОглавлениеНа Невском всё гудело и суетилось. Какофония из птичьих криков, автомобильных гудков и возгласов прохожих начала действовать на нервы опрятному мужчине в инвалидной коляске. И он решил потихоньку возвращаться с прогулки домой. Поднял повыше воротник своего пальто и поехал в направлении Спаса на Крови. На пешеходном переходе у Казанского собора его кто-то окликнул.
– Мужчина! Мужчина, стойте! – писклявым голосом затараторили ему в след.
– Да, что случилось?
Человек в инвалидном кресле обернулся и увидел улыбающегося мужчину в пиджаке и зелёных ботинках с загнутыми кверху носами.
– Боже, как я рад Вас видеть! Именно Вы мне и нужны! Я Владимир, историк, филолог, искусствовед и культуролог, – тут Владимир прервался, чтобы ненадолго перевести дыхание, – Вы не могли бы оказать мне небольшую услугу и сходить со мной в музей?
– Что?
– Предлагаю Вам сходить в музей, – произнёс Владимир спокойно и уверенно, наконец придя в себя после погони за незнакомцем на электро коляске.
– Что ж, Владимир, несмотря на внезапность вашего предложения, я, пожалуй, соглашусь. Рад знакомству: Феликс! – он протянул Владимиру свою руку. Вова пожал её и добродушно улыбнулся.
– И куда же мы с Вами отправимся?
– В Эрмитаж, Феликс, в Эрмитаж… На мою удачу, с инвалидов и их сопровождающих плата за вход в музей не взимается!
– Вы не выглядите нищим! Неужели и правда приглашаете меня ради экономии в 300 рублей?
– И да и нет… Денег у меня и правда не много, но, в целом, я богат! – Владимир замолчал, задумавшись, – по большей части внутренне… В этом месяце я, к сожалению, потратил зарплату на новые ботинки, олух. Зато, посмотрите, какие прелестные! Настоящие мексиканские! Обувь – моя слабость! Ну и вот… Так-с пойдёмте, пойдёмте. Эрмитаж заждался!
Мужчины начали медленное движение по проспекту. Воцарилось молчание. Феликса напрягло отсутствие беседы, и он заговорил.
– Для меня не свойственна такая спонтанность, – Феликс улыбнулся, – я удивлён, что согласился с Вами пойти…
– В этом нет ничего удивительного. Я был приветлив, интересно одет, внезапен. А Вы, как мы смогли выяснить, не особо заняты сегодня. Ни один адекватный человек не откажется от новых впечатлений и интересного приключения! Вы, Феликс, только что прошли тест на доверие. Могу поздравить: у Вас исключительно авантюрная натура. Люблю такое!
– Приятно.
– Я знаю.
– А Вы не из скромных, Вова!
– Да, обстоятельства вынуждают. Застенчивость в наше время – непростительная роскошь.
– Соглашусь.
– Вы кто по профессии?
– Стоматолог.
– Сложно так работать? – Вова с сожалением взглянул на неподвижные нижние конечности Феликса.
– Нет, теперь уже нет.
– Авария?
– Да. А как Вы узнали.
– Не знаю. Предположил. Вы верите в судьбу и предопределение?
– Нет.
– А в путешествия во времени?
– Боже, что за бред. Вы мне прямо-таки допрос устроили! Разумеется, не верю.
– Не страшно. Но Вы верующий?
– Зачем же, я атеист.
– А вот это как раз-таки очень хорошо! Вы, Феликс, в судьбу не верите. Однако, нас с Вами, кажется, свёл случай! Это ли не судьба?
– Посмотрим…
– И правда, посмотрим.
Историк и стоматолог свернули на Дворцовую и направились под арку. Решили начать с Главного штаба Эрмитажа. По дороге им всучили с десяток рекламных буклетов и практически продали «эксклюзивную возможность» сфотографироваться с белым голубем и попугаями. Героически отбиваясь от уличных продавцов, они ввалились в здание музея.
Феликс взял билеты, и мужчины направились к картине Анре Матиса «Танец». Владимир встал у картины, пытаясь охватить взглядом все детали изображения.
– Почему Вы захотели начать отсюда, Владимир?
– Можем общаться на ты, если не возражаешь. Сложно объяснить, мой друг. Лучше я сразу всё покажу.
Ответить Феликс не успел. Владимир быстрым плавным движением схватил ладонь Феликса и крепко сжал. На мгновение в глазах у обоих потемнело. Феликс ощутил, как по его телу пробежала мелкая дрожь и резко вскочил с коляски.
– Ну вот мы и на месте. Добро пожаловать в Нью-Йорк!
– Что Вы сказали?
– Мы на месте, Феликс. Ого, ты стоишь!
Феликс взглянул себе под ноги, немного потоптался на месте и промычал что-то невразумительное.
– Главное сохраняйте спокойствие, удачливый мой. Сделав квантовый скачок, мы перенеслись иную реальность, с отличающимся набором ключевых событий жизни. Видимо Ваше решение пойти сегодня в Эрмитаж имело довольно-таки большую значимость в матрице судьбы!
– Боже, да что Вы.. ты несёшь… Я действительно сам стою?! Вова, я чувствую пальцы своих ног! Что ты со мной сделал?!
– Я? Ничего! Это сделало с тобой искусство. Путешествия по миру сквозь картины малоизученный, но воистину великолепный досуг! Даже и не знал, что подобные скачки в пространстве имеют целебный эффект.
Феликс огляделся вокруг. Стены музея выглядели иначе, рядом кто-то заговорил на немецком. Да и картина, кажется, отличалась от прежней, при рассмотрении мелких деталей.
– И где мы, по-вашему, оказались?
– Это Нью-Йорк. То же время, тот же день. Клянусь, моя мать сейчас до сих пор готовит фондю на кухне, а смотрительница в Эрмитаже, что так подозрительно на нас глядела, допивает свой чай. Однако, мы с Вами переместились на столь неочевидную для нас самих линию судьбы, что вселенная дала сбой. Считай, наш боженька – программист, и пару мгновений назад он сделал ошибку в коде. Не учёл Ваших парализованных ног в исходных данных. Настолько был поражён решением двух петербуржцев слетать в Нью-Йорк, что забыл о травме. Та линия судьбы, где Вы грезите поездкой в Америку, исключает аварию. Ехать в Америку Вы никогда не планировали, однако по случайности попали. Итог: Вы здоровы.
Феликс схватился за голову. Его сердце забилось сильнее, а руки вспотели. Он устремил взгляд на улицу. Стеклянными не моргающими глазами он уставился дерево у окна.
– Вы чем-то меня отравили? Я под гипнозом? Под воздействием психоделиков? Почему так душно? А ведь я сразу подумал, что Вы псих!
– Ну ладно, друг мой, довольно об этом, – спокойно ответил историк, – Я сюда прилетел вкусить американских бургеров и погулять по центральному парку. Ваша паранойя – здесь лишняя. Напридумывать себе можно что угодно, а вот поверить в происходящее, дать возможность случиться маленькому чуду – это настоящая наука! Если, по-вашему, я маньяк, который одел Вам VR очки, ввёл в состояние гипноза и держит в тёмном гнилом подвале старой пятиэтажки, пусть так! Тем не менее, сейчас предлагаю не истерить и погулять по городу. Прокатиться на пароме до статуи свободы, например.
Феликс бросил на Вову обречённый взгляд и отошёл к окну. Он совсем запутался, да и замкнутое пространство музея угнетало его. Когда он подошёл к Вове, испуг исчез. Лицо Феликса было недоверчивым, но спокойным.
– Ну пошли, что уж.
– Я знал! Знал, что Вы не будете занудствовать! Пойдёмте. Мы направляемся в Бэттери парк, оттуда сядем на паром. А по пути увидим Эмпайр Стейт Билдинг.
Тёплый пыльный ветер встретил Петербуржцев, вышедших из Нью-Йоркского музея современного искусства. Город шумел.
– Прямо как Москва! – Воскликнул Феликс.
– Ну ладно уж, Москва-то по обыденной будет… А тут настоящая Америка! Мечта моего детства.
– Хм.
– Импаир Стейт Биллинг, Бруклинский мост, статуя свободы… Сегодня всё с Вами посмотрим, Феликс!
– Мгм.
– Хочу здесь бульдога купить! Назову его Джонни! Ведь "Йоаханаан" с древнееврейского означает, находящийся в божьей милости. Будет оберегать меня от нахальства студентов и некомпетентности коллег!
– Мгм.
– И бургеры сегодня с Вами обязательно поедим! Это только кажется, что они везде одинаковые. Но зуб даю, тут сочнее и аутентичнее! Надо только найти хорошую бургерную, мой друг.
Феликс всё это время шёл погрузившись в собственные размышления. Так сильно задумался, что едва ли мог фокусироваться на словах историка.
– Одного не могу понять: Вы откуда деньги на бульдога, бургеры и билеты на паром брать собрались?
– Что за вопросы? Надеюсь, Вы не приняли меня за одного из тех дурачков, что живут без какой-либо финансовой подушки безопасности и берут кредиты, чтобы накупить хлама?
– Нет, однако с утра Вы не нашли денег даже на билет в музей!
– Там, на Невском, я просто обязан был позвать Вас сюда, понимаете? Вы же ехали домой с таким унылым видом, словно тухлый лимон проглотили. Нужно было проводить срочную реанимацию! А скажи я всё как есть, умчались бы от меня с криками "Спасите! Да это же псих!" даже раньше, чем я озвучл бы своё предложение. Ну а деньги на бульдога и бургер для меня и моего нового приятеля у меня всегда найдутся!
– Понятно.
– А вот и паром! Мы почти на месте. Он, кстати, бесплатный. Ох, Вы только посмотрите, какая бездонная иссиня-черная вода! Мой взор тонет!
– Знаете, мне нужно назад.
– Вам нужно в Петербург?
– Да, очень!
– Но к чему такая спешка?
– Из за внутренней тревоги. Понимаете, я чувствую себя сейчас уязвимым простачком. Ох, зря мы пошли вместе смотреть на картины.
– Опять та же песня… Хотите вина? Для спокойствия.
– У Вас есть вино?
– Ну да. Надо же мне как-то приводить себя и Вас в норму. Сейчас, подождите.
Владимир достал из внутреннего кармана своего широкого пиджака штопор. В рюкзаке у него нашлись два синих пластиковых стаканчика и бутылка белого полусладкого.
– Но как Вы пронесли штопор в музей?
– Ловкость рук и никакого мошенничества, мой друг. Я такие финты уже с трёхлетнего проворачиваю.
– Ммм, знаете… Знаешь, забыл тебе сказать: я так-то не пью.
– Но тут исключительный случай, Феликс. Примите пару стаканов, как лекарство!
– Нет, я не пью. От вина у меня только голова заболит с непривычки.
– Ну что ты как ребёнок, ей богу! У меня от вечных отказов уже душа болит! Я для кого всё это организовал? Для кого таскал с собой бутылку?
– Не дави на меня!
– И правда, не буду давить, – Вова убрал бутылку и стаканы в рюкзак, – я теперь чувствую себя полным дураком благодаря тебе, Феликс! Ну да ладно, проехали, – Владимир уныло улыбнулся, – сигарету?
– Не курю, простите.
– Это же надо мне было притащить с собой в Нью – Йорк такого душнилу! – Владимир достал портсигар и закурил чапман.
– Пассивное курение так же вредно, как и непосредственное! Пойду, пока прогуляюсь к воде, Вова, – Феликс отошёл на несколько метров и уставился на неспокойное течение Гудзона, – Вот ведь весёлый у меня выдался денёк! – пробормотал он себе под нос.
Докурив, Володя тоже подошёл к берегу.
– Всё ещё хочешь домой?
– Чёрт с ним, Вова. Поехали к этой твоей статуе свободы! Ты, несмотря на всю абсурдность ситуации, вызываешь у меня неподдельный интерес!
– Ещё бы! К тому же, пол часа назад эти ноги даже удара кувалдой не ощутили бы, а сейчас ты можешь на них бегать, резвее сивой кобылы! Паром отправляется через пару минут. Пойдём!
– Вов.
– Что?
– Я по поводу нашей прогулки… Чисто теоретически, мы домой когда утелепоптируемся?
– О боги! В шесть вечера, примерно, чтобы успеть закрытия музея… Вижу, ты не фанат спонтанных путешествий…
– У меня просто дома голодная левретка!
– Кто? – Владимир посмотрел на собеседника с интересом.
– Левретка – собачка моя. Левра! Итальянская борзая. Я ж ведь с ней сегодня вечером погулять должен. Сейчас, однако, я уже вообще не понимаю, что у меня за планы и в своём ли я уме.
– Пойдём, – Вова указал на судно, – борзая, говоришь? Уважаю такое.
Феликс улыбнулся.
– Я, кстати, до последнего не был уверен, что у меня получится сегодня, – продолжил Вова.
– Что получится?
– Взломать шифр картины. И пройти сквозь внепространственный портал, сконструированный Матисом.
– Что это значит? Быть может, пояснишь поподробней?
– С радостью! – мужчины с толпой местных школьников и их экскурсоводом встали у борта. Рейсовый кораблик начал движение, – видите ли, многие художники, прославившиеся своими произведениями искусства, были телепортаторами. Они освоил древнейшую науку порталоведения и организовали масштабную сеть художественных порталов.
– Почему художественных?
– Потому, мой друг, что такой портал прокладывается между двумя произведениями искусства! К примеру, между двумя одинаковыми картинами одного и того же художника. Ты, Феликс, вероятно, думаешь, что круг, крест и квадраты Малевича стали известны благодаря экспрессивности его стиля и новаторскому подходу. Но, мой дорогой, поверь, это просто пыль, которую пускают в глаза наивным гражданам. На самом деле мировому сообществу картины Малевича важны в качестве научных изобретений. Настоящий супрематический телепорт! Поверить не могу, как у нашего руководства хватает духа хранить все эти реликвии в пределах Москвы и Санкт-Петербурга! Отвезли бы хотя-бы один квадратик в Китай или Австралию!
Феликс озадаченно почесал затылок и подумал: «Нет, таких психов я до этого никогда не встречал!»
– Путешествие по сети порталов Казимира, кстати, было первым телепортационным путешествием в моей жизни, – воодушевлённо продолжил Володя, – ох как же я тогда нервничал! Стоял посреди просторного зала русского музея, у картин, пропавших едким запахом пота смотрительниц музея… Дрожал под их пристальным взором и нашёптывал нужные, энергетически заряженные слова. Но, хвала небесам, все прошло успешно! Остаток дня я провёл в Москве, в обществе милой дамы. Даже заночевал там в дешёвеньком мотеле. Но это не важно. Главное, в тот день я стал на один маленький шаг ближе к разгадыванию телепортационного шифра картин Анре Матиса! И теперь мы здесь! Вот увидишь, Феликс, скоро я разгадаю даже загадку портала Мона Лизы, созданного Да Винчи!
«Не увижу! Упаси господь,» – подумалось Феликсу. Владимир закашлялся.
– Вау, смотри! Статуя свободы видна!
– И правда. Как настоящая! – Феликс, сидевший всё это время насупившись, улыбнулся. Он старательно вглядывался в приближающуюся статую глазами. Она была слишком реалистична для VR графики. Выглядела такой же близкой и доступной, как Казанский собор во время его сегодняшней прогулки.
– А ты мне не верил, – ухмыльнулся Владимир.
– И не верю, друг мой!
Феликс намеренно повторил «друг мой» с Вовиной слащавой интонацией и деланно улыбнулся. Вова изменился в лице. С чувственной грустью он уверил Феликса в искренности своих высказываний и исключительной благодарности за составленную компанию. Ребята молча сошли на остров в сопровождении голдящей толпы англоязычных туристов и подошли впритык к великому монументу.
– Кстати говоря, будь я немного компетентней в вопросах трэвэл гравитации, мы с тобой без проблем оказались бы сейчас в Токио. Там тоже есть статуя свободы.
Владимир с тоской пробежал взглядом по руке статуи, а затем устремил взор вдаль по линии горизонта в ту сторону, куда указывала рука.
– Но ведь один раз живём, укуси меня Цезарь! – воскликнул Вова и с горящими глазами схватился за руку попутчика.
Едва Феликс успел зажмуриться, его завертело в бешеном водовороте. Неприятные ощущения, однако, длились не больше пяти секунд.
Открыв глаза, мужчины обнаружили себя на том же самом месте, на острове свободы. Первая попытка была трагически провалена.
– Историки не сдаются, – прошипел покрасневший от волнения Вова и снова схватился за руку Феликса. В голове у обоих загудело. Феликс не успел ещё прийти в себя после первой попытки, как новая волна тошноты буквально вывернула его наизнанку. Ребята очнулись в том же месте, но на этот раз у ботинок Феликса красовалась огромная лужа из рвоты. Туристы, стоявшие поблизости посмотрели на мужчин с осуждением.
– Ты, Феликс, видимо мало качался на каруселях в детстве.
– Вообще не качался.
– Оно и видно. Но не беспокойся. Уборщики всё вымоют. Это их работа. Главное, что мои гуачеросы (мексиканские остроносые ботинки) целы. Владимир с любовью взглянул на крокодиловые сапоги и вновь уверенно взял руку Феликса в свою.
– Может хватит? – голос стамотолога был сейчас скорее жалобным и плаксивым, чем настойчивым.
– Это последний раз. Потерпи! Как говорил Томас Эдисон: «Я не терпел поражений. Я просто нашёл 10000 способов, которые не работают!»
Ребят обдало жаром, потом стало невыносимо холодно. Феликс, в следствие нервного напряжения сжал руку приятеля так, будто хочет расплющить её в своих ладонях. Мукам не было конца. От боли хотелось заорать. И Феликс заорал. В самом деле, что ещё остаётся делать, когда тебя насильно перемещают в пространстве и абсолютно не считаются с твоим мнением!
Открыв глаза петербуржцы обнаружили себя на краю постамента у ботинок статуи. Владимир и Феликс стояли обнявшись и глазели на туристов, столпившихся внизу.
– Мы где? – пробурчал Феликс.
– Кажись в Токио, – заулыбался в ответ Владимир. Он был сейчас так горд собой, что его совершенно не волновали пальцы шокированных туристов, указывающие в их сторону, и камеры, защёлкавшие своими объективами в два раза быстрей.
– Пора текать отсюда, Вов!
– Ты прав, ты прав. Прыгаем на счет три! Ии.. три!
Вова прыгнул вниз, утянув Феликса за собой. Ребята кубарем скатились к подножию статуи. Всё это действо сопровождалось изумлёнными криками свидетелей.
– Ну цирк, право слово! Чего это они раскричались?
– А то ты не знаешь! – буркнул Феликс.
К мужчинам подбежал жилистый юноша в шарфе и кардигане с камерой в руках.
– Comment êtes-vous arrivé ici? – закричал он, суетливо включая камеру. (Что-то на французском.)
– Что-то не похоже на японский, – Фыркнул Феликс.
– 彼らは空から来ました！– закричали с толпы.
– А вот это уже похоже, – воскликнул Вова! – хотя, может быть, это китайский…
Владимир окинул толпу взглядом, оценивая масштабы недоразумения.
– Нам повезло: полицейских нет. Можно не переживать. Не думаю, что эта история закончится для нас административным арестом и ночёвкой в японской тюрьме.
– Ну да, в японской точно не закончится, – сказал Феликс и показал рукой куда-то вправо. На горизонте торчала эйфелева башня, – разве что во французской.
– Ого…
– Диар тоуристс, ви аре вэри сорри. Зиз хэпэнед окассионали. Донт вори абаут ас. Ви аре файн! (Дорогие посетители, мы очень извиняемся. Данное происшествие случилось непреднамеренно. И не беспокойтесь о нас. Мы в порядке.)
– Оui comme vous le pouvez! С'est impoli, arrogant, impertinent! – кричали из толпы.
– Что они ответили, Феликс?
– Думаю, что рады нам, хотя и удивлены нашим внезапным появлением.
Владимир дружелюбно улыбнулся толпе.
– Ес, ес! Донт вори! Ви арэ олрэди ливинг! Бай, диа фрэндс! (Да, да! Мы уже уходим. Не беспокойтесь! До свидания, друзья!)
С этими словами Вова вновь схватил Феликса за руку и потащил прочь с острова. До большой земли добрались как в тумане. Отойдя на достаточное расстояние от взбунтовавшихся очевидцев, Феликс и Владимир наконец пришли в себя.
– Да, ну и кипиш мы с тобой сегодня навели, Феликс. Теперь-то, надеюсь, ты понял, что не зря полетел со мной?! Такие друзья как я на дороге не валяются!
– Да ты вообще в своём уме? Мы же повели себя сейчас как нахальные вандалы!
– И это мне выдвигает неоправданные обвинения человек, несколько часов назад излечившийся от парализации нижних конечностей и воочию увидевший Нью-Йорк.
– Ага, именно. Вот только этот человек на подобные перемещения своего согласия не давал!
– Это верно, – Владимир огляделся вокруг, – однако, не стоит ли нам заняться чем-то более занимательным, чем ругаться посреди самого романтичного города Европы!
– Протестую! Санкт-Петербург, вот самый романтичный город Европы! Одни только фейерверки в день города на набережной Невы чего стоят!
– Твоя взяла, Феликс. Сдаюсь. Давай может хотя бы съедим по круассану в честь любимого Петербурга?
– Опять ты со своими заискиваниями!
– И всё же, ты голоден?
– Да.
– Тогда пойдём, – Вова указал рукой на входную дверь ресторана.
Перепалка Феликса и Владимира вызвала интерес у его посетителей. Когда Вова и Феликс вошли в ресторан, на них уставилось сразу 5 пар любопытных глаз.
С невозмутимым видом, Владимир проследовал к свободному столику и вежливым жестом пригласил к столу Феликса. Сам уселся напротив.
Владимир заказал у официанта мидии, Феликс взял лягушачьи лапки. На десерт миловидный официант принёс шоколадные круасаны и кофе.
– Лягушачьи лапки?
– А почему бы и нет. Теперь наши нелепые телепортации хотя бы можно назвать гастрономическим турне!
– И то верно, – ответил Владимир, высасывая мидии из раковин.
Он вытер пальцы о специальную тканевую салфетку и шмыгнул носом.
– Почему мы оказались в Париже? Вы же планировали Токио?
– Феликс, понимаешь ли, парижская сеть из 5 статуй свободы перетянула в своё поле энергетический сгусток моих антиматериальных визуализаций. Ты, надеюсь, знаешь, что Гюстаф Эйфель причастен к созданию Нью-Йоркской статуи свободы. Он же создал несколько её копий. Большая часть которых находится тут, во Франции. Будь я лучше обучен искусству визуализации, гуляли бы сейчас с тобой по императорскому дворцу. Но не печалься на этот счёт. Нам, можно сказать, повезло. Ведь Париж не менее интересное место! Уверяю тебя, вечерняя прогулка по Лувру окажется для нас не менее увлекательной.
– Да, Париж хорош. И тем не менее, я не одобряю твоё поведение, Вова.
Владимир задумчиво отвёл взгляд к окну: «Нет, всё-таки это не мой человек. Пока мы не избавимся от твоего занудства, дружок, больше в спонтанные путешествия не поедем! Хотя… Не просто же так ты мне утром так в душу запал, зараза хитрая! Может и получится у нас с тобой подружиться… Без друзей мне никак нельзя. Найдём, как подвести тебя к правильному решению, родной!»
– Ты как с другого мира, Вова. Я так не могу. Ни во что не ставить окружающих, пренебрегать ими, при этом лицемерно улыбаться всем вокруг! Речь даже не про наши скачки в пространстве, а про тебя. Про твоё отношение к людям, к жизни.
Вова молча посмотрел на Феликса.
– Да, я в Париже, но одновременно с этим я в панике. Я, быть может, через чур мнительный, быть может зануда, но не могу успокоить своё сердечко. Оно будто кричит: «Спасайся!» И ваше вино тут не поможет. Ты вежливо извиняешься, а потом проделываешь тот же финт. Совсем не слышишь меня! Ты будто бетонная стена. В таком случае не понятно к чему и толковать с тобой. Нахальный и беспринципный тип!
– Да, ты прав.
– Ну вот, начинается!
– Прав во всём. И я прекрасно осведомлён о том, что я «бетонная стена», нахал и эгоист, мой друг… Но меня таким сделал мир! Наши взгляды на жизнь расходятся, но это не конец света. Мы оба сейчас раздражены. Виной тому дурацкие принципы. Они у нас с тобой сильно рознятся!
– И что же нам делать?
– Можем сходить в Диснейленд.
– Опять издеваетесь?
– Ну что Вы, прошу, не думайте так! Я никогда не издеваюсь. Однако, в вопросах морали мы зашли в тупик. Этот конфликт взглядов не разрешить за кофебрейком. Предлагаю дать ему возможность отлежаться на пыльной полке нашего подсознания в одиночестве. Мы с Вами в это время хорошенько отдохнём, я бы даже сказал покутим! Вечером Вы вернётесь кормить любимую левретку. А я отправлюсь проверять контрольные работы своих учеников. Никакого криминала. Просто позволим случиться маленькому чуду!
Феликс задумался.
– Только чур на карусели не пойдём!
– Как скажете, друг.
– Доставайте карту, посмотрим далеко ли тут диснейленд.
Диснейленд располагался в 20 минутах езды. Расплатившись с официантом, мужчины направились прямиком в мир радости и счастья! Путешествовать по вселенной Уолта Диснея и кушать сладкую вату. Последующие четыре часа в их жизни пролетели как по щелчку пальца. Они катались на лодке по подземной реке мимо логова пиратов, посетили дом привидений, несколько раз прокатились по американской горке в стиле мексиканского ранчо, полетали на огромной скорости среди ярких планет, почувствовали себя маленькими принцессами, сфотографировались в лабиринте Алисы, да, той самой Алисы из страны чудес. Приятно общаясь и наслаждаясь парком, мужчины совсем забыли, что Лувр не круглосуточный! Опоздать нельзя, ведь Мона Лиза, практически единственный быстрый и удобный способ вернуться.
– Вов, у меня плохие новости.
– Мм? – историк вгрызся зубами в сладкую вату и вопросительным взглядом уставился на Феликса.
– Через час с небольшим Лувр закроется на вход. Уже почти пять вечера! Плохо дело, надо бежать!
– Ага, сначала по парку, потом по Лувру, как в фильме «Мечтатели»!
– Всё у тебя романтика, а мне ещё левретку кормить! – Феликс схватил Владимира за руку и потянул в сторону выхода. Мужчины неслись как кони, пробираясь в суматохе сквозь толпы туристов. Такси нашлось сразу. «Ту Лувр, плиз! Ас фаст, ас посибл,» – обратился Владимир к водителю. (До Лувра, пожалуйста! Чем быстрее, тем лучше!)
Француз лишних вопросов задавать не стал и поехал действительно быстро. Ловил зелёный свет практически на всех светофорах, ехал как заправский таксист. Тот самый, из-за которого появилось выражение «припарковаться по-французски». Видел в навигаторе цель и не особенно беспокоился по поводу препятствий. Он был предельно сконцентрирован на дороге, но при этом едва заметно кивал в бит. Из колонок играла клубная музыка. Французский речетатив в современной обработке и правда отзывался в теле желанием двигаться в такт.
*прим. Французы поразительно близко паркуются у бордюров. Французская параллельная парковка, по мнению автора, исключительный идеал, высшее искусство! В том, чтобы научиться парковаться таким образом автор видит свой главный смысл жизни! Способность уместить свой автомобиль даже в самом узком парковочном месте – очень полезный навык в условиях высокой плотности пассажиропотока магаполисов.
– Ну и гонщик. До закрытия точно успеем, Вов. Можно не переживать.
– Это верно, но я, честно, больше за визуализационный шифр переживаю. Не уверен, что смогу открыть его тем же самым универсальным ключом, что и остальные. Могу не сразу сообразить, что к чему…
Феликс неопределённо хмыкнул и уставился в окно. Из машины открылся панорамный вид на Эйфелеву башню.
– Спасибо тебе, Вова!
– Мм?
– За грандиозное приключение и ноги.
– Не за что!
– Ты, быть может, не такой уж и самовлюблённый нахал, как мне казалось!
– Хм, приятно слышать.
К Лувру добрались гораздо быстрее, чем показывал навигатор. Водитель распрощался с пассажирами, улыбнувшись во весь рот. Забрал чаевые и помчался на следующую точку. Не успели Владимир и Феликс сделать и двух шагов, как к ним подскочила цыганка, уговаривая погадать на счастье. С центра площади подтянулось ещё несколько цыган с бубенцами на запястьях. Они кружились в танце и пели что-то на ломаном французском. Владимир помотал головой. И они с Феликсом направились прочь от попрошаек, ко входу в музей.
– Пастойти, Фладимир! Тибе нужен этот савет! Ту евро и ты сумеет справиться с взложеной на тобе миссией.
Феликс обернулся.
– Вова, она знает твоё имя, – прошептал он.
– Задача слишкам трудьна! Луше послухай мене!
– Хочется ей довериться… Это очень странно, – прошептал Феликс.
«Я не знаю, как запускать механизм телепортации, времени у нас почти не осталось, так мы ещё и на болтовню с пустословами время потеряем,» – подумал Владимир и с пренебрежением посмотрел в глаза гадалки. Они были мутно-карими, но пелена, которой их покрыло не смогла скрыть их глубины. Они были словно два тёмных омута, два чарующих телепортационных портала. Чем дольше Владимир смотрел в глаза гадалке, тем сильней его окутывал страх. Спина покрылась холодным потом, по телу забегали мурашки. Как гром среди ясного неба его поразила мысль, что такой орешек, как шифр Да Винчи, запросто может оказаться ему не по зубам. Вова нервно сглотнул.
– Твоя взяла, но говори по делу, – растерянно сказал Вова.
Гадалка кивнула.
– И откуда она знает русский? – пробормотал Феликс.
– Ваш йазык мне падсказала вселенная! Она хатела придупредить! Шивр ни вскрыть со страхом в серце, Фладимир! Нужна паверить в сибя и силу Давинчи! Страх твый врак! Вспомни пасолнухи и черноземы, брег озера. Вспомни балтийский марскоий вятр, запах грядки посли даждя! Они лишат тибя страха. Патом с чистым серцем вскрывай шифр. Кортина можит палюбить тебя и твэго друга тилько если ты будишь упокоен.
– Спокоен, Вы имеете в виду?
– Ну разумеется, Феликс. Хэлен, я понял. Совет, однако, через чур прост.
– Ту доляр тэж не многа, – сказала гадалка, сделав обиженный вид.
– Ай, чёрт с тобой, – культуролог достал 50 центов.
– Неа, мала!
Феликс порылся в своём кармане и достал ещё три доллара.
"Ну и балбесы мы с Феликсом, однако. Попались-таки рыбки на удочку французской бестии…" – подумал Вова.
– Шарощий друк у тибя и шибкий! – Вова хмыкнул, – тилько вот мый совет останется так же прост, узбагойся. Шифр Леонардо дажи проще майего совета. Он творец! Любил дилать просто, но с изюменкой. Тибе панравица. Но тарапись! Лиза не любит долго ждать.
– В том, что Лизы не любят долго ждать соглашусь на все 100 процентов! – Вова взял руку Феликса, Пойдём. Гадалку средствами к пропитания мы обеспечили, теперь можно домой! – Вова мимолётом взглянул на гадалку и процедил, – удачи, Хелен!
– Дякую – крикнула гадалка в след удалявшимся мужчинам.
Её коллеги в этот момент уже кружили вокруг каких-то китайских туристов.
– Ну дела! Ты, кстати, откуда узнал, что гадалку Леной зовут? – спросил Феликс, пытаясь не отставать от Владимира.
– Так у неё на бирке рюкзака было написано.
– Аа, круто! Прямо как в кино, – хмыкнул Феликс.
– Пастой! Вова, пастой! Нависти мать, как прибудишь дамой! Эта муй дружски совит тобе!
Владимир, обернувшись к гадалке, кивнул ей и помахал на прощание. Вова и Феликс вошли в музей. Лувр изнутри светился в лучах вечернего солнца. «Почти как главный штаб в Петербурге,» – подумалось Феликсу.
В музее Владимир, несмотря на весь свой обширный культорологический опыт, вынужден был пару раз останавливаться, чтобы узнать дорогу к Мона Лизе. Окончательно убедившись в правильности направления мужчины прибавили скорость. Шаги постепенно трансформировались в бег.
– Ещё два зала и мы на месте.
– Отлично, успеваем. Думаю, нам даже не придётся ночевать в Эрмитаже.
– 15 минут… Ну, знаете, мой друг, я бы заранее не зарекался, – Владимир перевёл дыхание, – кстати, есть версия, что у Мона Лизы до реставрации имелись брови, причём довольно густые! О них Леонардо писал в своём дневнике. А потом ради шутки или в следствие неопытности реставраторы про эти брови забыли.
– Бывает. Однако, замечу что лучше бы ты сейчас сосредоточились на шифре!
– Феликс ты как всегда прав. А вот, к слову, и картина!
– Ох ты ж, красавица!
– Правда такая маленькая.
– Ага, а людей вокруг, как будто там Ленин лежит! – Владимир приложил одну руку к сердцу, для успокоения. В другую руку взял ладонь Феликса, – надеюсь эта малышка справится с поставленной задачей и отправит нас к своей петербургской сестрице!
– Мгм, – Феликс зажмурился и приготовился к телепортации.
Прошла минута, другая… Ничего ужасного не происходило. Простояв в таком положении ещё пару минут, Феликс решился открыть глаза. Перед ним был всё тот же Лувр. Рядом стоял Владимир. Он неморгающим взглядом уставился Джоконде в глаза и едва заметно шептал что-то одними губами. Феликс смутился и хотел было закрыть глаза, но любопытство взяло вверх, и он потратил всё последующее время на изучение картины. С того момента, как Феликс открыл глаза, прошло не больше минуты. Но ощутил он себя так, словно простоял в таком положении неделю. Картинка перед глазами сменилась, пока он моргал. У завершающей телепортации, к удивлению обоих путешественников, совершенно не было побочных эффектов. Ребята очутились посреди пустого зала Эрмитажа.
– Вот так волшебник! Настоящий творец! Ты посмотри-ка, что учудил! Создал портал без единой пространсвенно-временной трещины! Шифр простой, но со стилем! Не обманула французкая ведьма! – Владимир набрал в лёгкие воздуха и воскликнул, – Ай да Да Винчи! Великий! Великий человек!
От Вовиного возгласа в дверном проёме возникла недовольная мина пожилой смотрительницы из соседнего зала.
– Вы, голубчик, чего орёте? Да и вообще, на выход пора! Скоро музей закрывается!
– Уже идём.
– Давайте, ребятки. Смотрите, не заблудитесь.
Бабулечка вернулась в свой зал и, усевшись на табуретку, воскликнула: «Чего только не удумают черти, кричат на весь Эрмитаж! Совсем страх потеряли. Нет, в годы моей юности мальчики были воспитанней!»
«Мальчики» тем временем не спеша направились к выходу. Молча прогуливались по опустевшим залам родного Эрмитажа. Воздух буквально пропитался скорым расставанием. У самых турникетов Феликс, расчувствовавшись, крепко обнял нового знакомого.
– Мне очень повезло сегодня, Феликс. Я совершил огромный прорыв в своём исследовании. Ваша кампания была комфортной и своевременной, мой друг.
– Вова, ты разгадал шифр Леонардо да Винчи!
– Да, однако, ближайшее время мне лучше не проходить сквозь пространственный коридор Лизы. Его энергетические поля способны оказывать сильнейшее влияние на судьбы путешественников. Они безопасны только для монахов и буддистов. Сегодня же нам помогло исключительно спонтанное стечение обстоятельств. Боюсь, такое чудо не случится повторно… Тем не менее, теперь мы богаты. Феликс, прошу, не забывай этот день! Храни в сердце полученный опыт. Воспоминания бесценны.
– Не забуду. Спасибо, Владимир!
– Не за что, мой друг, Ты прекрасный попутчик, – сказав это, Вова озарил вестибюль Эрмитажа лучезарной улыбкой.
Мужчины вышли на улицу. Лица обдало приятной прохладой. Вова молча кивнул в знак прощания и пошёл куда-то в сторону Исаакиевского собора.
Феликс некоторое время стоял на Дворцовой в задумчивости. Проводив Владимира взглядом, мужчина едва заметно улыбнулся. «Во дела!» – только и подумал он.
А инвалидная коляска осталась тут, в Главном штабе. Ей больше не было места в жизни Феликса. Пусть отныне храниться в потеряшках Эрмитажа.
Спокойной ночи, Петербург. Уютных снов.
