Читать книгу Желание на любовь 2 - - Страница 1

Глава 1

…Чем отличается сильный мужчина от слабого?

Когда тебе плохо, сильный поможет.

Слабый сделает вид, что ему ещё хуже…

Мэтт огляделся по сторонам, недоумевая, почему его не посадили в машину, и никто не подходит к «БМВ»? Всё разъяснилось через минуту.

Тёмно-синий «Форд» с мигалкой на крыше припарковался рядом с «Вольво». Средних лет светловолосый мужчина, добродушно улыбаясь, представился:

– Детектив Хаски.

– Мэттью Вуд.

Агенту не нравилось происходящее. В голове всплыли слова длинноволосого: «Значит, ты работаешь на моего папика».

– А что тут делает детектив? – Он пытался поймать взгляд Хаски.

Блондин пристально разглядывал верхнюю пуговку серой сорочки Мэтта.

– Поступило несколько звонков. Белый мужчина зверски избивает водителя и пассажиров «БМВ».

– Так уж и зверски? – Вуд прикрыл залитое кровью веко. – И не избивал, а защищался от нападения.

Он обвёл глазами участок дороги и прилегающие здания.

– Есть камеры видеонаблюдения, в конце концов. Там всё записано!

– Я говорю о звонках, – улыбнулся светловолосый, – а в остальном сейчас разберёмся.

Мэттью не понравился холодный изучающий взгляд Хаски, завуалированный под маской добродушия. Он обернулся к Кэтлин:

– Послушай меня хоть раз и сделай так, как я скажу. Закрой машину и не позволяй никому её обыскивать без предъявления ордера. Во время обыска внимательно следи за руками полицейских.

Агент повернулся к блондину.

– Хотя, что я напрасно волнуюсь? Детектив Хаски – честный детектив, верно? И во всём правильно разберётся?

– Можешь в этом не сомневаться! – снова ухмыльнулся тот и похлопал Вуда по плечу.

Блондин приблизился к «БМВ» и открыл дверь со стороны водителя. Верзила пришёл в себя; он сидел в кресле, держась руками за виски, раскачиваясь из стороны в сторону.

Детектив обернулся к полицейским и прокричал:

– Требуется медицинская помощь! Вызывайте скорую, – он распахнул заднюю дверь и, довольно хмыкнув, добавил: – И не одну.

На сиденье, по-прежнему лицом вниз, хрипел крепыш. Рядом с ним приютился вымазанный в грязи гнусавый. Он картинно заохал и схватился за испачканную землёй голову.

Хаски обошёл машину и помог ему выбраться. Наркоман сжал в руке разорванную штанину брюк. Блондин представился и задал вопрос:

– Вы готовы дать показания?

Гнусавый согласно кивнул, детектив обернулся к Мэтту. Дальнейшее показалось фэбээровцу страшным сном.

– Мэттью Вуд, вы арестованы за нанесение тяжких телесных повреждений. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката на допросе. Если вы не можете оплатить его услуги, защитника предоставит государство. Вы понимаете эти права?

Хаски подтолкнул агента ФБР в сторону одной из полицейских машин. Мэтт обернулся к опешившим от такого произвола женщинам и прокричал:

– Это ошибка! Не переживайте, сейчас всё выяснится, и меня выпустят!

Блондин усмехнулся, произнося полным уверенности голосом:

– Я бы на это не надеялся!

– Я поеду с ним! – Кэтлин натянула туфлю и кинулась наперерез детективу. – Вы не имеете права! Ему нужна медицинская помощь!

Рядом с матерью встала растрепанная, обескураженная происходящим дочь.

– Я тоже!

У Мэттью сжалось сердце при взгляде на девочку. От той воинственной Лилибет, что несколько минут назад боролась с потенциальным насильником, не осталось и следа. Он проглотил образовавшийся в горле ком, но не стал ничего говорить, понимая, что любое слово закованного в наручники отца причинит дочери ещё большую боль.

Один из офицеров рассмеялся, пытаясь оттолкнуть настойчивых женщин в сторону. Он оценивающим взглядом прошёлся по ладной фигуре раскрасневшейся брюнетки и с издёвкой произнёс:

– Может быть, и вам браслеты надеть?

Побледневшая как мел Кэт вытянула перед собой руки.

– Дочка, не нужно,– пожилой полицейский, усадивший Вуда на заднее сиденье служебного «Форда», отодвинул её в сторону. – Не делай глупостей. Так ты мужу ничем не поможешь.

– Он мне не муж, – Кэтлин тут же осеклась. – Он отец моего ребёнка.

– У меня нет времени разбираться в том, кто вы друг другу, я должен сделать свою работу.

Офицер открыл дверь и попытался сесть в машину. Паркер вцепилась пальцами в его руку.

– Я поеду с ним.

И уже в её сторону направились несколько служителей порядка. Молодой полицейский, предлагавший защёлкнуть «браслеты» на запястьях кареглазой леди, расстегнул кобуру.

– Мисс, уберите руки, иначе ваши действия будут рассматриваться как попытка помешать аресту!

Детектив Хаски, хищно улыбаясь, достал наручники, покрутил ими на пальце и убрал в карман.

– Наверное, вы правы, и вам придётся присоединиться, – он вытащил записную книжку. – А пока я должен записать ваши данные.

Пожилой офицер расцепил дрожащие пальцы Кэтлин и, повернувшись спиной к детективу, шёпотом проговорил:

– Мисс, не делайте того, чего от вас ожидают. Отойдите от автомобиля, выполните совет мужа, или кто он вам. Сядьте в свою машину и закройте двери. Чтобы попасть в участок, не обязательно садиться в автозак. Вы можете следовать за нами… – Он обернулся к Хаски и указал глазами на собравшихся на тротуаре любопытных пешеходов: – Девушка плохо осознаёт, что делает. Она просто в шоке. Поехали, незачем привлекать излишнее внимание.

– Эти женщины – свидетели, – блондин нахмурился.– Мы обязаны их допросить.

Кэт назвала свои инициалы, адрес и место работы, поинтересовавшись, почему её не забирают в отделение. Детектив убрал записную книжку и хотел было ответить, но в разговор вступила молчавшая до сих пор старушка:

– С каких пор у нас угрожают свидетелям наручниками? – Она смерила презрительным взглядом Хаски. – Мы с девочкой тоже свидетели. Вернее, юная леди – пострадавшая!

Миссис взяла Лилибет за руку и указала в сторону худосочного бандита:

– Этот свин пытался вытащить её из машины. Я слышала вылетавшие из его грязной пасти слова угрозы и того, что он хочет совершить над ребёнком. Я тоже хочу дать показания.

Старушка потрясла перед носом детектива ручкой зонта.

– Я избиратель и отлично знаю свои права, никто не сможет заткнуть мне рот!

Проезжающие мимо автомобили притормаживали, привлечённые зрелищем. Растущая как на дрожжах толпа начала роптать. Послышались недовольные выкрики о произволе, творимом копами. Блондин приказал полицейским одной патрульной машины дождаться врачей скорой помощи и сопроводить потерпевших в больницу; другой – доставить свидетелей в участок, а остальным – продолжать службу.

Теперь уже рубящая правду старушка попыталась усесться на пассажирское сиденье «Форда».

– Да что это сегодня все так хотят занять моё место?! – Полицейский отодвинул пожилую женщину в сторону. – Мисс Паркер, вы можете взять эту леди с собой? – Он снова понизил голос до шёпота: – Я бы очень советовал сделать вам это.

– Чайтон, нам нужна твоя помощь, – сквозь рыдания выговаривала слова Лилибет. – Папу арестовала полиция. Мне страшно.

На той стороне трубки послышался протяжный вздох и невнятное бормотание индейца. Он явно не желал, чтобы непроизвольно вырвавшиеся слова:

– Вот только этого ему сейчас и не хватало, – услышала девочка.

Ридж прокашлялся и уже громко спросил:

– Лилит, с тобой всё в порядке? Где ты сейчас находишься?

– Со мной всё хорошо. В машине с мамой, мы едем в отделение полиции.

Парень протяжно вздохнул.

– Слава богу! Какое?

– Не знаю, мама за рулём. Мы следуем за патрульной машиной.

– Всё, о чём я тебя сейчас прошу, это сосредоточься и расскажи поподробнее, что случилось? Ты понимаешь, что меньше всего Мэттью сейчас могут помочь твои рыдания?

– Понимаю… – Лилибет всхлипнула и промокнула нос салфеткой, пытаясь сдержать поток слёз.

Она коротко рассказала, что произошло по дороге в парк и чем закончилась попытка остановить беснующихся наркоманов. Чайтон несколько раз возгласами прерывал рассказ любимого рыжика. После слов, что на отца надели наручники, девочка снова разрыдалась.

– Лилит, мы же договорились насчёт слёз, не так ли?

– Угу, – она прижала салфетку к губам.

– Ну, значит, прекращай плакать. Нужно, чтобы ты в точности передала мои слова Кэтлин: вам нужен адвокат, желательно по уголовным делам. Ничего не говорите и не подписывайте до его появления. Это очень важно. Скажи, ты поняла меня?

– Угу…

– Ничего! – Повторил он ещё раз и громко: – Любое ваше слово могут использовать против вас.

– Угу…

– Милая, прекрати рыдать, – слова снова были полны нежности. – Не показывай свою слабость. В этой истории ты пострадавшая сторона, Мэттью тоже защищался. Всё будет нормально. Я еду в аэропорт и вылетаю первым же рейсом.

– Но как твоя нога? – В голосе девушки послышалось облегчение, как будто Ридж мог что-то решить. – Ты точно прилетишь?

– Не сомневайся. Когда я тебя обманывал?

Лилибет зажала трубку ладошкой, проговорив чуть слышно:

– Пока ни разу.

– И не стану… – Чайтон почти уговаривал: – Сейчас я отключусь, нужно узнать расписание, заказать билеты и переговорить кое с кем, перезвоню минут через двадцать-тридцать. Всё будет хорошо. Ты мне веришь?

Губы девушки задрожали, но она сумела сдержать новую порцию слёз и ответить через несколько секунд:

– Верю… Спасибо…

Парень словно почувствовал борьбу Лилит и произнёс враз охрипшим голосом:

– За что? Я люблю тебя!

Снова дрожание губ, и ответ с небольшой заминкой:

– Я тоже…

Последовавшие гудки дали понять, что Ридж начинает действовать.

Девочка передала слова об адвокате матери. Кэт ничего ей не ответила. Она внимательно посмотрела на дочь, взяла в руку лежащий на панели сотовый и набрала номер.

Ответили ей почти сразу же.

– Бейн, мне нужна твоя помощь.

– Что случилось? Ты где? – В трубке звучал встревоженный бархатный голос.

Паркер представила, что будет с гавайцем после следующих её слов, но ответила на вопрос:

– Нет, со мной всё в порядке, почти что… – Она немного помолчала, прежде чем произнести: – Помощь нужна отцу Лилибет – Мэттью.

–Разве он не в Вашингтоне? Что он у тебя делает? – Теперь в его голосе сквозили искреннее недоумение и досада.

Женщина горько усмехнулась после последней реплики. Меньше всего Бейн хотел бы услышать от неё на второй день после предложения руки и сердца о Вуде.

– Да, он в Финиксе, прилетел вчера вечером с дочерью. Я не хочу обсуждать это сейчас.

– Что «это»? Я ничего не понимаю. Так он у тебя? – Калама, не останавливаясь, сыпал вопросами, не позволяя на них ответить. – Что он делает? Ты можешь объяснить, что случилось? И чем я могу ему помочь? С тобой точно всё в порядке?

Кэтлин вздохнула, услышав ответ, и представила, как мужчина теребит длинные волосы. Он делал так, если нервничал, а бесконечный поток вопросов указывал на сильное волнение.

– Это долгая история. Мне нужен адвокат по уголовным делам, знаю, что у тебя есть такой, – Паркер вздохнула. Когда-то её раздражали ужины с друзьями Каламы. – Видишь, и мне понадобился твой консультант по детективам.

– Я не могу ничего обещать, сегодня суббота, и его может не быть в городе. Попытаюсь дозвониться, но уверен, что он назначит встречу на понедельник, к тому же…

Она прервала, не дослушав доводы гавайца:

– Я понимаю, что уикенд, но мне необходима ваша помощь сейчас. Всё очень серьёзно, иначе бы я не просила.

На противоположной стороне несколько секунд молчали.

– Он кого-то убил? Или что? Почему такая спешка?

– Нас пытались сбить наркоманы. Мэтт, защищаясь, применил силу, – теперь уже Кэт ненадолго замолчала, прилагая усилия, чтобы не разрыдаться. – Бейн, его арестовали и везут в полицейский участок. Мы с Лилибет едем следом.

– В какой участок?

– Не знаю…

– Как так? Полицейские не представились?

– Представились, но я в тот момент плохо слышала, – она стукнула кулаком по рулю, расстроенная собственной глупостью.

В трубке послышался короткий смешок.

– Извини, просто это очень на тебя похоже. Ты в своей машине?

– Да, и мне не до смеха…

– Ты можешь назвать место, где это произошло? И по какой улице вы сейчас едете?

Сосредоточенно посмотрела на проносящиеся мимо дома.

– На пересечении Гран Авеню и Седьмой Авеню. Здесь нас и подрезали в первый раз. Проезжаем дальше по Вест-Ван-Бурен стрит… – Кэтлин притормозила и вывернула руль вправо. – Погоди, мы сворачиваем на Западную Монро стрит.

Она облегчённо вздохнула и поспешила за повернувшим «Фордом», взглянув в зеркало заднего вида на двигающиеся позади патрульную машину и автомобиль детектива.

– Ты вообще знаешь, куда нужно ехать?

– Да, – она усмехнулась. – Нас сопровождает эскорт.

– Я постараюсь поскорее найти Лебовски и приеду в участок в любом случае – с ним или без него. Ты не должна ничего говорить без адвоката.

– Поняла, будем молчать до вашего появления, – Паркер вздохнула и добавила: – Спасибо, мне это очень важно.

– Не говори глупости. Я…

Калама замолчал, услышав, как Кэт чертыхнулась. Она чуть не впечаталась в «зад» резко затормозившего «Форда». Но ей и не нужно было слышать, чтобы знать, что он скажет.

– И да… я знаю, что всегда могу рассчитывать на твою помощь.

Лишь бросив трубку назад на панель, взглянула на дочь.

– Бейн – мой близкий друг. Он пишет детективы, и у него много знакомых среди юристов.

Лилибет кивнула в ответ; она давно знала, что у мамы есть любовник.

Кэтлин, немного смутившись, добавила:

– Он привезёт хорошего адвоката.

Глава 1.2

Детектив ввёл в компьютер данные арестованного. Высветившаяся на экране надпись: «Доступ к сведениям закрыт» – вызвала у блюстителя закона усмешку. Если Вуд не врёт и действительно агент ФБР, его арест может стоить не одного зуба начальнику – и это не огорчало, а радовало. Когда-то власти Вернера должен прийти конец – слишком уж засиделся тот в своём кресле. И, может, однажды его займёт он – капитан Хаски; главное, правильно разыграть подаренный небом шанс.

Блондин рассмеялся:

– Ну что же, агент Мэттью Вуд, добро пожаловать в изолятор временного содержания департамента полиции Финикса! – Он взял в руки рацию и, прежде чем сделать вызов, добавил: – Штат Аризона готов взять на себя ваши расходы.

– Я имею право на один звонок.

Мэтт обвёл взглядом тесное помещение с длинной, покрытой тонкой блестящей сталью лавкой, установленной вдоль стены, и чёрной трубкой, висящей на синем телефоне, приколоченном к стене. От синего цвета его начинало понемногу тошнить. Синие стены, полосы на машинах, нашивки на рукавах полицейских с изображением пытающейся улететь от обжигающего поджатые лапы огня жёлтой курицы. Символ славной полиции Финикса – птичка феникс…

Память услужливо подала запах жженого пера. Агент подавил тошнотворный позыв, подумав при этом, что вряд ли сможет есть курицу в ближайшие полгода. Но для начала нужно выбраться из этой передряги с минимальными потерями. Нужна информация, и добывать её придётся из любых источников.

Так кого же он поймал в том «БМВ»? И кто стоит за обколотыми богатенькими нарками? Главное – не терять самообладания. В конце концов, он не под перекрёстным огнём ошалевших бандитов и не из такого дерьма выпутывался. Если бы, отключив эмоции, можно было заглушить физическую боль.

Мэттью сжал зубы. Нужно держаться, он будет терпеть. К тому же, повреждения тела – отличная заглушка для рвущихся на волю душевных переживаний, а это намного больнее… Есть только он и враг, которого нужно перехитрить здесь и сейчас; и цена хладнокровия – любовь и свобода.

Вуд смахнул каплю пота, скатившуюся на подбородок.

– Душно тут у вас. Что, кондиционеры не работают? Или электроэнергию экономите?

Красномордый служитель закона расправил топорщащуюся на животе чёрную рубашку. Мокрые следы под мышками свидетельствовали, что тот от жары испытывал большие неудобства.

– А вот это не твоё дело. Ты много на что имеешь право. Переоденешься и позвонишь. Парень, – сморщил он лицо, мечтая не меньше арестованного оказаться вне душного помещения, –давай без проблем. Поверь мне, ты тут надолго, – толстяк швырнул одежду на лавку. – Сказки про ФБР будешь в камере таким же отморозкам рассказывать. Нет жетона – нет агента!

Мэтт усмехнулся. Полицейский абсолютно прав. И как его угораздило оставить портмоне дома у Кэтлин? Он не мог вспомнить, когда и где его доставал в последний раз. Мэттью снял, аккуратно сложил пиджак, и повернулся к толстомордому.

– И как тебе лишний вес не мешает? Или ты благодаря нашивкам чувствуешь себя лебедем? – издевательски осведомился Вуд.

Жёлтые крылья эмблемы натянулись на могучих предплечьях полицейского; казалось, что птички кричали, пытаясь взлететь, надрываясь от неподъёмной тяжести, наложившей запрет на свободу.

Толстяк стёр со лба капли пота.

– Если бы поменьше таких козлов за день приходилось принимать, то ничего не мешало бы! – Офицер достал из кобуры электрошокер. – Ты поторопись, мне ещё отпечатки твои снять нужно, сфотографировать и медикам твою задницу показать, – он бегло взглянул на бровь арестованного, – и не только.

Мясистый палец нажал на курок, послышался звук электрического разряда. Полицейский рассмеялся:

– Ага, лебедь…

Мэттью хмыкнул: таких забывчивых «козлов», как он, не может быть много. А вот запугивать его – напрасное занятие. Он не доставит радости своим срывом. Первое правило агента – никаких эмоций.

– В ФБР лишний вес – причина для увольнения. Смотри не взлети… птичка.

– Ну, слава богу, я не в вашей конторе пашу!

Толстяк недовольно поморщился. Мэтт выводил его из себя. Эти подколы, шутки, вперемешку с вопросами. Томас не любил тех, кому удавалось его разболтать.

– Какое ФБР?

– Разве у нас оно не одно? – Вуд сверлил взглядом приставленного к нему служаку. – А ведь ты веришь в то, что я говорю правду. Знаешь, что все мои пальчики и фотографии на память придётся уничтожить.

Полицейский отвёл взгляд.

– Моё дело маленькое, капитан приказал – я исполняю. И раз он тебе не верит, то почему это должен делать я?

– Капитан? – Мэттью удивился, левая бровь поползла вверх.

Было непонятно, почему на задержание простого преступника приехал капитан и, не назвав звания, представился детективом?

– А чего ты удивляешься? – бурчал полицейский. – Ваше начальство не приезжает на аресты?

– У нас каждый выполняет свою работу.

– Вот и он тоже, просто оказался рядом и решил помочь шефу… – Толстяк взглянул на камеру наблюдения и тихонько добавил: – Машина-то на его сына зарегистрирована.

Теперь пришла очередь потеть Мэтту, но он не подал вида. Офицер решил добить его своим предположением:

– Так вот я и говорю тебе: переодевайся и устраивайся поудобнее – ты тут надолго. Не надейся, что в течение двух часов выйдешь с повесткой в суд. Смотри, как бы тебе «петушком» не стать, – он ехидно захрюкал, сотрясая волнами двойной подбородок. – Для тебя уже зарезервирована наверху камера с хорошей компанией. Не того избить решил, отморозок вашингтонский. В нашем городе будешь жить по нашим законам!

Агент ничего не ответил. Он поморщился, нечаянно задев рубец затянувшейся раны.

Полицейский рассматривал гематому от удара кастетом, огромным пятном расплывшуюся по рёбрам Мэттью. Вместе с кровоточащей бровью, требующей срочного вмешательства хирурга. Побои говорили о серьёзности нападения, а значит – и правомерности применённой защиты. Но это не касалось его, Бергера. Приказы не обсуждаются, и премиальные ему насчитывает не финансовый отдел ФБР.

Он указал взглядом на бордовый рубец:

– Что, фурункулы замучили?

Вуд ухмыльнулся, не хотелось вдаваться в подробности, но отвечать на этот вопрос придётся.

– Не поверишь, пулевое ранение.

Толстяк рассмеялся.

– Ты ври, да знай меру, боец невидимого фронта! – Он указал пальцем на бровь: – Не забудь сказать об этом врачу. Пусть обработает всё как следует. Мне не нужны неприятности.

– Ну, надо же! А без моих слов ничего не видно?

Томас промолчал.

Мэтт снова усмехнулся: избежать неприятностей офицерам отделения не удастся, но совершенно по другому поводу. Он переоделся и позволил защёлкнуть на ногах подобие наручников с короткой цепью.

– А тебе идёт этот цвет, – с довольной ухмылкой окинул его взглядом сержант.

Дверь в комнату распахнулась, и в неё заглянула смуглая женщина-полицейский.

– Бергер, снимешь пальчики, загляни к капитану.

Стоявший к двери неповреждённым боком Мэттью поймал взгляд чёрных глаз и обворожительно улыбнулся. Вздёрнув бровь, девушка приподняла краешек губ, прежде чем закрыть за собой дверь. Толстяк что-то пробурчал.

Вуд как ни в чём не бывало продолжил прерванный разговор:

– Спасибо! Думаю, и на тебе он смотрелся бы неплохо. Может, придётся ещё примерить, какие твои годы, Бергер? Здоров, молод, в меру красив.

Улыбка сошла с пухлых губ офицера: как же его достал этот самоуверенный гад. Он толкнул агента в плечо.

– Для тебя – сержант Бергер! Можешь сделать один звонок, шутник. И хватит разговоров, отныне «да, сэр», «нет, сэр», «понятно, сэр».

– Понятно, сэр.

Мэттью знал, кому нужно позвонить. Очень хотелось услышать голос дочери и Кэтлин, но необходимо искать помощь, чтобы и они не превратились в обвиняемых.

Он должен предотвратить волнение родителей. Лилибет обязательно позвонит Чайтону, и тот прилетит ближайшим рейсом. В этом Мэтт не сомневался. Но она может так же позвонить Бренде и Одри; те тоже примчатся. Только переживаний родственниц ему и не хватало.

Про то, чей номер будет набран Кэт, думать не хотелось. Она его любит – в этом Вуд теперь уверен на все сто. Не бросится женщина вслед за нелюбимым мужчиной вот так, готовая на самопожертвование. Или это простая жалость? Нет…

Но что тогда было вчерашним вечером? Что связывает, что удерживает её рядом с Бейном?

В висках застучали молоточки. Мэттью встряхнул головой и начал одну за другой придавливать цифры телефона отца. О Кэтлин он додумает после…

Харрис ответил не сразу. Долгие секунды показались вечностью. Сердце наполнилось страхом: что делать, если трубку возьмёт Бренда? Сказать правду он не сможет, а возможность получить совет и помощь от отца будет потеряна. И мама обязательно почувствует его состояние. Врать дорогому человеку не хотелось.

Наконец Мэтт услышал хриплый голос Харриса.

– Слава богу, Мэттью. Я не могу до тебя дозвониться.

Он облегчённо вздохнул, но вынужден был перебить отца:

– Пап, мама рядом?

– Нет.

Вуд плотно прижал трубку к уху и повернулся спиной к двери.

– Это хорошо. Прошу, не называй меня больше по имени. Никто не должен знать о моём звонке.

– Что случилось?

– Долгая история, боюсь, у меня нет времени её рассказывать, не дадут…

– Кто не даст? – перебил сына старший Вуд.

Мэтт, запустив пальцы в волосы, втянул воздух, прежде чем ответить:

– Пап, я сейчас нахожусь в изоляторе временного содержания полиции Финикса.

Повисла короткая пауза. Послышался звук передвигаемой мебели. Он представил, как отец, уставившись в стену растерянным взглядом, опустился на стул.

– Как так? Какая «полиция»?

– Пап, давай без нервов. Ты врач, отключи эмоции и выслушай.

Харрис несколько раз вздохнул.

– Говори.

– Ты сможешь узнать подробности у Кэт или Лилибет. Позвони им.

– Паркер тоже не берёт трубку, а у внучки постоянно занято.

– Как «не берёт»? – Вуд нахмурился, уткнувшись лбом в стену. – Очень странно…

– А уж как мне всё это странно. Что произошло? В двух словах рассказать можешь?

Мэттью обернулся к полицейскому, заслышав тяжёлое дыхание рядом с собой. Тот сделал шаг назад, но было очевидно, что толстяк пытается разобрать слова, сказанные на той стороне провода.

– Не дадут!

– Я ничего не понимаю. Они знают, что ты фэбээровец?

– С моих слов. Я забыл жетон дома у Кэт вместе со всеми документами.

– Да что у вас там происходит?! Это совершенно на тебя не похоже.

– Происходит взрослая жизнь, – усмехнулся агент. – Кое-что выбило меня из колеи, но речь не об этом. Мне нужна помощь.

Он опять услышал звук передвигающихся по полу ножек стула, значит, отец встал.

– Я прилечу первым же рейсом.

– Не нужно этого делать.

– Это не обсуждается! – жёстко отрезал Харрис.

– Хорошо, на споры нет времени, – Мэтт краем глаза следил за сержантом. – Мне нужен толковый адвокат.

– Мистер Тренк давно работает с нашей семьёй…

Неизвестно, сколько времени решил отвести ему на разговор Бергер. Вуд перебил отца:

– Пап, я не подаю на развод. Мне нужен адвокат по уголовным делам, желательно местный, из Финикса, знающий здешнюю кухню.

– Хорошо, я понял. Что ещё?

– Позвони Брюсу. Его телефон в моей записной книжке.

– У меня он тоже есть. Не забывай, где Грей проходит обследования.

– Пап, всё очень серьёзно. Пусть он свяжется с Кэтлин. Мне нужна его и Бетти помощь.

– Ты меня пугаешь.

– А вот этого делать не стоит, всё будет хорошо! – Вуд заметил, как толстяк сделал шаг в его сторону, и добавил, предупреждая жест служителя закона: – Я кладу трубку, до встречи!

– Держись!

Последнее слово отца Мэттью расслышал за секунду до того, как чёрная трубка заняла своё место на синем фоне. Ох уж этот любимый цвет полиции Финикса…Агент предпочитал тёмно-серый.

Полицейский велел Вуду скрутить вещи в кокон и открыл дверь, сделав приглашающий жест рукой.

– Ну что, готов к осмотру достопримечательностей моего хозяйства?

Мэтт подавил усмешку, мельком взглянув ниже выпирающего живота толстяка.

– Боже упаси меня с этим знакомиться, сэр!

Лицо Бергера стало пунцовым. Он подтолкнул Мэттью в спину, с трудом удержавшись от желания вдавить в него шокер.

– Посмотрим, как ты станешь шутить к вечеру… – Офицер провёл взглядом по чисто вымытым синим стенам. – Оставь надежду всяк сюда входящий!

Вуд ухмыльнулся и повторил слова из «Божественной комедии» на хорошем итальянском:

– Lasciate ogni speranza voi ch 'entrate. Читаешь Данте?– оглянулся назад. – Или любимые фразы Гитлера? Готовишься к спуску в ад?

Томас ткнул Мэтта в плечо, прошипев:

– В ад превратится твоё пребывание здесь, дай только узнать про сына шефу полиции Вернеру.

Мэттью не смог сдержать улыбку. Он наконец-то узнал фамилию и должность отца наркомана. Агент дружелюбным голосом ответил «источнику» ценной информации:

– Ну, зачем так злиться? – ухмыльнулся Вуд. – Мне тут уже начинает нравиться, – и сделал шаг за дверь, стараясь не заступить за красную линию.

Бергер мечтал, чтобы Мэтт оказался за запретной чертой. Уж очень ему хотелось применить к мерзавцу силу электричества, а если повезёт, то двинуть в морду или на крайний случай запечатать хороший пинок в поджарый живот.

Глава 1.3

Кэтлин выпрыгнула из машины и помогла выйти миссис Хоуп. Лилибет не выпускала из рук телефон, ведя бесконечные переговоры с Риджем. Тот без конца звонил, спрашивая о происходящем, отчитываясь о собственных действиях. Никто не обращал внимания на припустивший дождь. Мелкие капли растекались по лицам, охлаждая и постепенно возвращая в действительность.

– Мама, – облегчённо вздохнула Лилит, – Чайтон через час будет в аэропорту «Даллес» и сразу же вылетит к нам.

– Передай ему спасибо, – обрадовалась Кэтлин за дочь. – Моральная поддержка тебе не помешает.

– Мам, не только моральная… – девочка осмотрелась вокруг и добавила шёпотом: – Он обзвонил кого нужно. Помощь будет очень действенная, вот увидишь.

Надежд на скорейшее освобождение Мэттью прибавилось.

Кэт проследила за направляющимся к их машине детективом и, встретившись с пристальным взглядом голубых глаз, передёрнула плечами, словно от внезапно наступившего холода. У этого человека явно был план. Ничего хорошего в котором для Вуда не отводилось.

Она кивнула Лилибет:

– Думаю, любая помощь нам сейчас не помешает…

Престарелая воительница раскрыла зонт. Коричневая поверхность защитного навеса, превратила невысокую хозяйку в гриб-переросток. Она, вскинув голову, заметила, на кого устремлён взгляд темноволосой женщины.

– Не переживай, деточка, правда за нами, – старушка положила ладонь на руку Кэтлин.

Паркер улыбнулась, накрыв сухонькую ручку миссис Хоуп своей.

– Дай Бог…

– Не бойся этого прощелыгу. Я вижу его насквозь. Карьерист и сволочь немалая. Но меня не запугать! Не таких прохвостов обламывала… – Она повернулась к Хаски и, мило улыбнувшись, задала вопрос:– Детектив, где мне сделать заявление?

Блондин смерил старушку холодным взглядом и, пряча недовольство в глазах, растянул тонкие губы в подобии улыбки.

– Какое заявление, мисс? – Он указал глазами на мокнущих под дождём Кэтлин с дочерью. – Вы желаете дать свидетельские показания против двух женщин, напавших на мистера Коулта?

Миссис Хоуп снова улыбнулась и ледяным тоном ответила:

– Не мисс, а миссис! Нет, дорогуша, я желаю дать свидетельские показания о нападении на малолетнюю леди тем мистером Коултом и попытку похищения девочки, вероятно, с целью изнасилования. А ещё, – она обернулась к Кэт и положила ладошку на лиф её серого пальто, – дать показания, откуда у этой хрупкой женщины гематома на груди, а в том, что она там есть, я не сомневаюсь.

Теперь уже старушка сверлила взглядом детектива.

– Мистер Коулт с такой силой ударил защищающую дочь мисс Паркер, что та на несколько минут потеряла сознание!

Хаски прокручивал в голове разные комбинации развития событий. Эта «древняя плесень» как чирей на заднице: больно, но нужно подождать, пока созреет, чтобы избавиться. Придётся обыгрывать и её показания.

– Странно, все рассказывают одну и ту же историю совершенно по-разному. Прошу всех в участок, – он указал рукой на коричневое одноэтажное строение, – там разберёмся.

Лилибет прижалась к боку матери и, замедлив шаг, отстав от полицейского, тихо спросила:

– Мама, как будем себя вести? Чайтон сказал, чтобы мы не давали показания до прихода адвоката.

– То же самое велел делать Бейн.

Девочка вскинула взгляд на бледное лицо Кэт.

– Будем молчать?

Та кивнула, выискивая глазами среди прохожих высокую фигуру Бейна.

– Да, – Паркер перевела взгляд на дочь, понимая, что надо продержаться ближайшие полчаса, – что бы ни случилось, улыбаемся и держим язык за зубами.

Хаски сделал несколько распоряжений на входе и исчез в длинном коридоре с множеством пронумерованных дверей в кабинеты. Женщин отвели, усадили в кресла в небольшой комнате с громоздким письменным столом и водружённым на него не менее старым компьютером.

Лилибет обвела взглядом выкрашенное в тусклый зелёный цвет помещение, остановившись на картине под стеклом. Глиняная, треснутая ваза с торчащим из неё одиноким подсолнухом.

– Такое впечатление, что попали в прошлый век. Старье на столе, обшарпанные стены, нелепая для полицейского участка картина.

Кэтлин усмехнулась словам дочери.

– Наверное, кто-то пытался создать здесь домашнюю обстановку. Подготовить нервных визитёров к допросу.

Миссис Хоуп, до этого молчаливо сидевшая в стареньком кресле, обтянутом потрескавшейся кожей, вступила в разговор:

– Да, этим дармоедам приходится на всём экономить. Собрали ненужную рухлядь в не вентилируемой комнате – и деньги проели, и свидетелей успокоили.

Она по очереди посмотрела на девушек.

– Я вам так скажу: показания первой давать буду я, а вы дождитесь тех, кому звонили. Не нравится мне этот детектив. Я подлых людей хорошо чувствую, немало повидала их на своём веку. Он что-то задумал, – старушка поправила съехавшую на бок бледно-голубую фетровую шляпку, – но он ещё не знает, голубчик, с кем связался. Повесить на вас преступление ему не удастся!

Брюнетка с недоумением взирала на пожилую женщину.

– Преступление на нас? За что?

– А за что они, голубушка, забрали вашего мужа? И все слова этого рыбьеглазого про мистера Коулта? Вы что, так ничего и не поняли? – теперь уже недоумевала миссис Хоуп. – Они вешают на вас вину тех парней! У них даже машину не проверили, хотя вы говорили о наркотиках. Всё это не просто так! Наверняка те ублюдки – чьи-то сыночки!

Старушка выпрямила плечи и, повесив сложенный ранее зонт на руку, поставила на колени чёрную сумочку.

– Я в конце шестидесятых участвовала с отцом в демонстрациях против войны во Вьетнаме и хорошо знакома с творимым полицией беспределом. А ещё смотрю телевизор! Меня не проведёшь и не запугаешь!

Последние слова женщины услышали двое полицейских, зашедших в комнату. Они улыбнулись пожилой воительнице. Высокий черноволосый мужчина, одетый в гражданскую одежду, добродушно проговорил:

– Мэм, вас никто не собирается страшить, – и, уже обратившись к Кэтлин, добавил: – Мисс Паркер, вы и ваша дочь готовы дать показания?

Кэт положила влажную ладонь Лилибет себе на колено и решительно отказалась:

– Нет, мы будем ждать адвоката, – твёрдо заявила она и подняла взгляд на офицера: – Мы имеем на это право?

– Конечно, мисс, но зачем вам адвокат? – приветливо улыбался он. – Мы хотим всего лишь задать вам пару вопросов. Это стандартная процедура. Вас никто ни в чём не обвиняет. Ради чего напрасно тратить деньги на его услуги?

– Тем не менее я его дождусь, – так же деланно улыбнулась Кэт. – Если, конечно, вы не против.

Полицейский развёл руками.

– Нет, не против.

– Ну, вот и славно… – Кэтлин обратилась к старушке: – А вы, миссис Хоуп?

Пожилая женщина решительно поднялась.

– А вот я очень хочу дать показания, если можно, прямо сейчас. Меня дома дожидается кошка! – Она мило улыбнулась: – Молли такая проказница. Наверное, переживает, недоумевая, почему мама так долго не идёт домой? – доверительно добавив: – Как бы нервная девочка не наделала чего без меня.

Офицер по-прежнему пытался сохранить добродушный вид. Он посторонился, пропуская женщину вперёд.

– Конечно, миссис Хоуп, я провожу вас в комнату для допросов.

Паркер не могла усидеть на месте. Она встала и принялась ходить по тесной комнате, меряя шагами пространство, в сотый раз прокручивая в голове случившееся. Её доля вины в произошедшем была настолько очевидна…

В который раз Кэт подводит доверившихся ей людей, принимая неправильные решения. Взять тот же магазин в Вашингтоне. Почему из сотни ювелирных она выбрала именно тот и в то время? Что это? Карма быть вечной неудачницей и приносить неудачу другим? Почему рядом с ней страдают любимые люди? Кто наложил на неё табу на счастье? За что, почему?

Кэтлин обхватила руками живот и, согнувшись пополам, зарычала, уставив взгляд в пол.

– Мама, прекрати! Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Всё произошло так, как должно было случиться. Тут нет твоей вины! – Лилибет обняла мать, укутав руками словно ребёнка. – Я немного пожила с отцом, и кое-что поняла, – объясняла она поведение Вуда. – Он никому и никогда не позволит причинить какой-либо вред тем, кого по-настоящему любит. Папа ввязался бы в драку с теми подонками в любом случае.

– Если бы он не увидел моё прощание с Бейном…

– Мам, ты слышишь, о чём я тебе говорю? – Лилибет ослабила объятия, пытаясь поймать взгляд Кэтлин. – Не виновен в этом никто – ни ты, ни Калама. Только эти сволочи и обострённое чувство справедливости отца! Вот такой наш Мэттью.

Кэт выпрямилась и вскинув голову, встретилась взглядом с глазами девочки, так похожими на отцовские.

– Он так тебя любит, и ты его…

– Мам, он и тебя очень любит. Надеюсь, ты это скоро поймёшь и ответишь ему взаимностью. Мы должны жить вместе.

– Уже поняла…

– Тогда почему не расскажешь об этом отцу?

– Не всё так просто… Я не успела… – Паркер смотрела в заплаканное лицо девочки. – Ты давно знаешь о Бейне?

– Достаточно, – Лилит не отвела взгляда под прицелом глаз матери. – Только не подумай, что я за вами следила. Так получилось. Видела вас несколько раз вместе в кафе возле твоей работы.

– И что ты видела? – В карих глазах сквозило смятение.

– Как он смотрит на тебя…

Говорить о том, что однажды лицезрела их поцелуй, девушка не стала, но удержаться от критики не смогла:

– Мам, он такой молодой и волосатый, и длинный. Ну совсем тебе не подходит!

Кэтлин невольно усмехнулась:

– Конечно, куда ему до отца-лётчика!

– Да!Но отец-фэбээровец намного круче! – Лилибет тоже улыбнулась. – Я никогда не смогла бы «волосатика» назвать «отцом». И этот его ободок…

Кэт протянула руки, в ответ обнимая дочку за талию.

– Это дело взрослых – выбирать себе пару. Никто и не требовал бы от тебя звать его «папой». Бейн очень хороший, ты смогла бы это понять и оценить со временем. Если бы я приняла решение выйти за него замуж, тебе пришлось бы смириться!

– Я знаю, но… – В глазах девочки читалась надежда. – Теперь всё по-другому? – Вопрос прозвучал почти как утверждение.

Кэтлин устало улыбнулась.

– Да. Ещё бы суметь объяснить это Мэттью…

Глава 1.4

Дверь распахнулась, издав слабый писк. В комнату вошёл Бейн, одетый в строгий костюм, в сопровождении недовольного Хаски.

Писатель оглядел женщин. Покрасневшие от слёз глаза Лилибет и неестественная бледность любимой Колючки бросались в глаза. Наполнявшая последние полчаса его сердце тревога усилилась. Отсутствие друга в городе не способствовало улучшению ситуации. Неизвестно, что точно произошло, и в какую сторону полицейские повернут показания взволнованных женщин, но говорить при постороннем этого не следовало.

Он ободряюще улыбнулся и хотел что-то сказать, но детектив заговорил первым:

– Мисс Паркер, это ваш адвокат?

Кэт ответила, опередив Бейна:

– Нет, это мой друг. Он должен был его привезти, – она пыталась заглянуть за широкую спину гавайца, надеясь увидеть там юриста.

Калама развёл руками:

– Лебовски нет в городе. Я отправил ему сообщение. Завтра утром он прилетит в Финикс и займётся твоими делами.

Капитан Хаски хищно ухмыльнулся и снова обратился к Кэтлин:

– Мэм, вы по-прежнему отказываетесь давать показания?

– Да!

– И ваша дочь тоже?

–Да!

Офицер не удержался от мимолётной улыбки. Паркер не могла понять, почему он выглядит довольным?

Следующий вопрос капитана застал её врасплох:

– В каких отношениях вы состоите с Мэттью Вудом?

Кэт взглянула на Бейна. Лицо писателя не выражало никаких эмоций. Только сжатые в тонкую полоску губы говорили, как он напрягся, догадавшись, к чему клонит полицейский.

– Ни в каких, вернее, он является отцом моей дочери.

Хаски кивнул, он и сам заметил сходство девочки с арестованным.

– Его отцовство имеет юридическую силу? – Кэтлин отрицательно помотала головой, но детектив продолжал сыпать вопросами: – Он указан в свидетельстве о рождении девочки? Или мистер Вуд признал свои родительские права каким-то другим образом?

Паркер не могла больше этого слышать. Она почти прокричала:

– Нет, пока не успел! – Кэт мысленно обругала себя за этот срыв и, понизив голос, спросила: – Но какое это имеет значение?

Капитан обвёл удивлённым взглядом лица присутствующих в комнате. Интересная получалась ситуация. Два любовника – а это так, он видел взгляды обоих мужчин, обращённые на красивую брюнетку, – и одна почти взрослая дочь. Но и это обстоятельство играло ему на руку. Конфликт интересов. Хаски внутренне ликовал: пока всё складывалось как нельзя хорошо.

Он спокойным, почти дружелюбным тоном продолжил:

– Давайте обо всём по порядку, мисс Паркер. Вам есть с кем оставить девочку? У вас есть родственники в Финиксе?

– Конечно, здесь живут мои родители, – она пожала плечами, совершенно не понимая, что хотел от неё этот слизень. – К чему все эти вопросы?

Вмешался гаваец:

– Девочка вообще не должна подвергаться допросу без присутствия родителей или педагога. А так как Кэтлин Паркер и Лилибет Паркер являются свидетелями одного происшествия, то не могут быть опрошены в присутствии друг друга.

Детектив смерил взглядом возвышавшегося над всеми Бейна.

– Спасибо! Мы в курсе.

Он выглянул в коридор и позвал:

– Сержант Шапперт, пройдите в комнату, – а затем обернулся к Кэт и достал наручники. – Мисс Паркер, я вынужден вас арестовать на основании сомнения в том, что вы явитесь в суд по повестке.

Темноволосая женщина пошатнулась и опёрлась спиной о стену. Час назад она с готовностью протянула руки, согласная на арест, и лишь потом осознала, что не сможет помочь Мэтту, находясь за решёткой. А теперь её арестовывают, и Лилибет останется одна, совершенно беззащитная перед этим блондином.

Калама встал перед Кэтлин, прикрывая собой хрупкую фигурку от полицейских.

– Я протестую в соответствии с поправкой IV к Конституции США…

Настойчивый длинноволосый мулат начинал по-настоящему раздражать капитана; как бы он не стал занозой в заднице. Переломать бы ему ноги, хотя…

Хаски смерил взглядом внушительную фигуру гавайца. «Ему бы в футбол играть или боксировать, а он книжонки пишет». Но выйти на ринг один на один с молодым верзилой он не хотел. Рвущийся к власти офицер ухмыльнулся. «Зачем самому делать то, что за тебя сделают другие? Порой слово власть имущего бьёт намного больнее кулака. И сейчас я это проверю!»

Теперь детектив задавал вопросы Бейну:

– Вы являетесь адвокатом мисс Паркер?

– Нет, но…

– Вы имеете юридическое образование? –перебил Хаски, не дав договорить. – Работаете помощником адвоката?

Калама втянул воздух, пытаясь справиться с эмоциями, понимая, что его срыв сыграет на руку зарвавшемуся капитану.

– Нет, но вы совершаете задержание свидетеля без решения суда и ордера на арест.

Полицейский улыбнулся, развёл руками и снова перебил:

– Арест без судебного решения возможен во всех случаях, когда есть основания для предположения, что обвиняемый совершил или пытается совершить преступление. В нашем случае имеет место нанесение тяжких телесных повреждений трем потерпевшим! – Детектив указал рукой на Кэти Лилибет: – Эти женщины тоже принимали участие в их избиении. У нас имеются показания свидетеля.

Бейн задвинул за спину Лилит. Капитан ухмыльнулся, милостиво сообщив:

– Арестовывать девочку я пока не стану.

Писатель прикрыл на мгновение глаза. Костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели. Он впервые пожалел, что отказался от спортивной стипендии и не стал поступать в Чикагский университет. Гаваец не сдвинулся с места, когда подоспевший на помощь Хаски полицейский попытался протиснуться к женщинам. Детектив покачал головой.

– Мистер… вы осознаёте, что совершаете противоправные действия, мешая аресту свидетеля, а возможно, и обвиняемого в преступлении? – Ноздри офицера раздулись, придавая худому длинному лицу сходство с собравшимся атаковать хищным койотом. – Я могу позвать на подмогу сотрудников – вы же знаете это? Не делайте глупостей, так вы мисс Паркер ничем помочь не сможете. Лучше позаботьтесь о девочке.

Кэтлин вышла из-за спины Бейна и решительно протянула руки вперёд, попросив дочь:

– Лилибет, милая, сохраняй спокойствие, не доставляй им радости своими слезами, это всё временно – до решения суда… – Она перевела взгляд на бывшего любовника: – Нам всем нужна твоя помощь. Отвези, пожалуйста, Лилит к Рите.

Калама наклонился и поцеловал её в затылок. Горло писателя стянул спазм, он не мог говорить, в груди всё клокотало от бессильной ярости.

Кэт смотрела в холодные глаза капитана. Ни один мускул на побледневшем лице брюнетки не дрогнул. Лишь слегка подергивающиеся пальцы говорили о силе внутреннего напряжения.

Хаски защёлкнул наручники на тонких запястьях и с удовольствием начал зачитывать въевшийся в память текст:

– Мисс Паркер, вы имеете право…

Глава 2.1

– И что нам теперь делать?

Сковавшее в первые минуты после ареста матери оцепенение, смешанное с отчаянием, отпустило девочку. Что могут дать слёзы и истерики родителям? Ничего! Надо действовать.

Арест отца показался ей чем-то страшным – трагедией, которая может иметь самые ужасные последствия. Но сейчас, после ареста мамы, всё происходящее становилось фарсом. Каким-то постановочно-театральным действием, а любая пьеса длится недолго, и у неё всегда есть финальная сцена.

Теперь Лилит очень хотелось, чтобы в конце этой миниатюры все отрицательные герои ответили за свои поступки, а режиссёр был освистан. Свой помидор она собиралась кинуть ему в лицо, ужасно походившее на бледную физиономию Хаски.

– «Нам»? – уставившийся до этого в одну точку Бейн обернулся к девочке, как будто только её заметил.

С тех пор, как Кэтлин дала ему ключи от машины и, попросив увезти Лилибет к родителям, ушла вслед за полицейскими в наручниках, он провалился в прострацию. На автомате вышел из участка, подталкивая во вздрагивающую спину вверенную его заботам девочку; сел в автомобиль, прокручивая в голове варианты своего поведения.

Почему он упёрся в Лебовски? Отчего даже не пришло в голову связаться с другим адвокатом? Потому что тот лучший? Бесспорно. Но почему, раз тот не смог приехать, не пригласил другого? Ответ до банального прост. Зачем тревожить всех, если какой-то там Вуд может быть отложен до завтра? Мужчина способен ждать долго, тем более агент ФБР, его возможный соперник.

Гаваец ухмыльнулся. Он пытался столько времени внушить себе, что всё по-прежнему и ничего не случилось. Но всё не так, и пришла пора в этом признаться. Мэттью Вуд – не только прошлое Кэт, он, к сожалению, стал её настоящим.

Бейн вздрогнул от внезапно пришедшей в голову мысли, пронзившей холодом: «Кажется, Мэттью – и её будущее…»

Всё сразу встало на свои места: и холодность после прилёта из Вашингтона, и нежелание встречаться. Отказ от запланированных давным-давно свиданий и общих посещений выставок и презентаций. Ссылки на недомогание, на навалившиеся дела…

Секс – как лакмусовая бумажка отношений. Розовый – осторожный в самом начале, с опасением спугнуть и обидеть; изучением потаённых уголков изящного тела, привычек, пристрастий и самых чувствительных точек. Ярко-красный – всепоглощающей страсти первого года; ненасытность, желание обладать друг другом в любое доступное время, игра на самом пике, острие чувств и нервных окончаний. Постепенный переход в просто красный – стабильный два раза в неделю, словно у женатой пары, в удобное для Кэтлин время, свободное от менопауз и «головных» болей.

И вот сейчас какого он цвета?

Калама снова усмехнулся. Никакого! Полное отсутствие не только цветов, но и оттенков, стопроцентное несовпадение…Как давно она называла его любимым мальчиком, запуская пальцы в волосы? Её тонкие пальчики такие тёплые и нежные.

Противно заныло под ложечкой от невыносимо острого желания почувствовать их прикосновение кожей… Её мягкие губы, нежная грудь… длинные ноги и невероятный, неповторимый, сводящий с ума запах. Аромат вспотевшей влажной кожи, впалой ложбинки подмышки, в которую он любил уткнуться носом в минуты без движений после…

Писатель усилием воли отогнал нахлынувшие воспоминания. Нашёл время…

Перед глазами возник взгляд коричневых омутов, полный отчаяния, надежды и просьбы спасти, но не её (так смотрела Кэт до слов об аресте), умоляя помочь ему… Бейн скрипнул зубами в бессилии. И снова вздрогнул, услышав пришедший из уголков памяти виноватый голос отца, пытающегося объяснить по-взрослому расставание с матерью: «У пары, прекращающей заниматься сексом, как правило, заканчиваются отношения…»

Тумбочка между двумя кроватями в спальне родителей стала линией границы; а жить в другом от жены государстве отцу не хотелось. Общей постели у них с Кэтлин не было никогда. Она не оставалась на ночь, но секс был, и секс восхитительный! Калама глухо простонал. Его отношение, но не её. Как глупо, что понял это только сейчас, вернее, позволил себе понять очевидные факты, лежащие на поверхности!

Кто-то дёргал за рукав костюма, пытаясь привлечь к себе внимание; и этот кто-то был очень настойчив. Бейн с удивлением смотрел на девочку, не понимая, что делает с ней в одной машине.

Лилибет терпеливо повторила вопрос:

– Что будем делать?

Реальность вернулась и накрыла с головой. Её дочь, так похожая на отца…Гаваец повернул ключ в зажигании и, обернувшись назад, нажал на педаль газа, выворачивая руль припаркованного недалеко от здания полиции «Вольво».

– Что буду делать я? Сначала отвезу тебя к Рите.

– А потом?

– А потом займусь делом.

– Зачем нам терять время?

Писатель с недоумением покосился на девушку. С удивлением выдавив:

– Почему «нам»?

– Потому что я не испытываю ни малейшего желания выслушивать причитания и истерики бабушки. Чем дольше Рита ничего не знает, тем позднее грохнется в обморок.

– Что, – удивился он, – всё настолько серьёзно?

Бейн осторожно вырулил на Западную Монро-стрит.

– Хуже, чем ты представляешь. Она, в отличие от мамы, предпочитает не размышлять, а впадать в истерику по любому поводу. Думать за неё будет Джон! – Лилит вымученно улыбнулась. – Она лишь припишет потом себе все плоды его правильных решений.

Калама с удивлением прислушивался к слишком мудрым для девочки доводам. Лилибет поймала в зеркале заинтересованный взгляд тёмно-карих глаз.

– Жить в окружении моих родственниц – штука нелёгкая, поневоле приходится быть взрослой.

– Да, не позавидуешь тебе, – улыбнулся Бейн.

Размышлять о том, что было или не было, он станет после. Мучить себя, истязать, может, даже напишет что-либо под влиянием «слёз», но сейчас нужно выручать Кэт. У него болит всего лишь душа – штука абстрактная, а у неё – руки, которые натирают реальные наручники. Он встряхнул головой, словно освобождаясь от ненужных мыслей и, обратился к девушке:

– Ты можешь показать точное место, где вас подрезал «БМВ» и произошла драка?

– Наверное, – пожала она плечами. – Хотя в первом случае я была жутко напугана, а во втором – дралась сама.

Писатель присвистнул, покачивая головой.

– Так и ты тоже можешь оказаться за решёткой?

– Ну, это будет явный перебор! – хмыкнула Лилит, внимательно вглядываясь в проносящиеся мимо дома. – Они и с мамой-то перемудрили.

– Я тоже так считаю, – Бейн пропустил машины на светофоре и повернул на Вест-Ван-Бурен-стрит. – И этот перебор их погубит. А теперь смотри внимательно, где это место.

– Уже ищу… – она на секунду оглянулась на длинноволосого соперника Вуда. – Надеешься заполучить данные с камер видеонаблюдения?

– А ты у нас девочка догадливая, – отвечал он, думая о своём. – Нужно только найти способ их взять… – протянул Бейн, размышляя вслух: – Кому их могут отдать?

– Вот об этом можно не думать. В Финикс уже летит мой парень и друг отца – Чайтон, он стажёр ФБР. Уверена, ему это под силу.

– У меня тоже есть парочка друзей, которым не смогут отказать, хотя… – Гаваец оглядел Лилибет и, с заговорщицким видом подмигнув, добавил: – А почему их не отдадут нам? Прелестной девушке и внушающему полное доверие парню?

Лилит улыбнулась. Если огромного амбала в строгом костюме и с конским хвостом можно принять за пай-мальчика… Она прыснула в кулак.

– Не знаю, как я, но вот ты точно никакого доверия не внушаешь, – она показательно обвела взглядом отодвинувшего далеко в салон водительское кресло шофёра, – смесь рэпера с громилой на службе у шефа мафии.

Бейн нацепил солнцезащитные очки, лежащие на панели, и, скривив губы, усмехнулся.

– А так я внушаю хотя бы уважение?

– Да, – прищёлкнула языком Лилит сложив пальцы в окей, – я не стала бы сомневаться, что ты в любом случае заберёшь диск.

– Значит, стоит попробовать, пока нас не опередила полиция.

Девочка внимательно вглядывалась в дома вдоль дороги и, заметив цветочный магазин с яркой вывеской, велела писателю притормозить.

– Это было здесь в первый раз. Я ещё подумала, что неплохо было бы Мэттью купить маме и бабушке цветы. Женщины тают при виде красивой зелени.

Калама усмехнулся:

– А ты не такая?

– Нет, мне нравится кое-что другое! Но речь сейчас не обо мне… – Лилибет ткнула пальцем в стекло, почти прокричав: – Тут папа надавил на тормоза, и я как маленькая дурочка взвизгнула от неожиданности! – Она кинула быстрый взгляд на гавайца: – Только не подумай, что от страха.

Бейн не стал отвечать и расспрашивать; он припарковал машину недалеко от торговой точки и снял очки. Всё-таки доверяют человеку, который смело смотрит в глаза, а не прячется за затемнёнными стёклами.

Они остановились у стеклянных витрин магазина, занимающего первый этаж высотного здания. Две камеры, расположенные чуть дальше и выше стёкол, повёрнутые под углом друг к другу, должны были захватывать участок дороги.

Калама толкнул перед Лилибет входную дверь и, нацепив обворожительную улыбку, прошёл вслед за ней внутрь благоухающего ароматами цветов помещения. Тихий звон колокольчика привлёк внимание симпатичных девушек-продавщиц. Одна из них – красивая, высокая, с роскошными русыми волосами и яркими серо-голубыми глазами – приветливо улыбнулась.

«Полная противоположность Кэтлин!» Бейн удивился: почему эта мысль пришла ему в голову?

Девушка с явно славянскими чертами лица направилась к вошедшим в дверь, постукивая каблучками по натёртой до блеска мраморной плитке чёрного цвета. Вторая же продолжала собирать букет.

Обладательница стройных ног и высокой груди, улыбаясь, обратилась к гавайцу, подметившему все достоинства её фигуры:

– Вы хотели бы выбрать цветы?

Он промолчал, несколько растерявшись и обдумывая, с чего начать разговор. Девушка повторила вопрос на французском, пытаясь понять национальную принадлежность загорелого черноволосого парня.

Калама улыбнулся. Глупый вопрос, наверное, блондинке сотню раз за день приходится задавать его. Он ответил, выдержав небольшую паузу:

– Нет, мы хотели бы выпить по чашечке кофе и съесть по пирожному.

Составляющая букет продавщица рассмеялась. Та, что подошла к посетителям, ответила с лёгким акцентом:

– Тогда вы ошиблись дверью. Кафе через дорогу, напротив.

Писатель, всё так же улыбаясь, перешёл к главному вопросу:

– Нет, извините, но на самом деле нас интересуют вовсе не цветы или кофе. Я хотел попросить вас об одолжении, – Бейн взглянул на бейджик на груди блондинки, прочитав про себя имя, звучащее протяжно, как песня, – Светлана, мне срочно нужна ваша помощь.

Продавщица удивилась, взглянув на Лилит. Парень вовсе не был похож на маньяка или на пытающегося завести знакомство человека. О свидании не договариваются в присутствии собственной девушки, к тому же такой молоденькой и очень красивой. А значит, его можно не опасаться.

Светлана с облегчением вздохнула; хотя этот высокий мужчина с необычной внешностью показался ей очень привлекательным. Теперь её разбирало любопытство.

– И чем я могу вам помочь? – вопрос-ответ был сказан совершенно доброжелательным тоном.

Глава 2.2

Гаваец прочел на лице блондинки промелькнувшие эмоции и довольно улыбнулся. Всё-таки Лилибет не права: он совсем не похож на громилу-мафиозника. Это явная предвзятость со стороны дочери Кэт.

– Я даже не знаю, с чего начать… – Он побарабанил пальцами по высокому столу-прилавку и запустил руку в гладко зачёсанные назад волосы.

– Да уж начните с чего-нибудь, – блондинка продолжала улыбаться.

– Моя девушка, – писатель осёкся, взглянув на Лилибет, – вернее, хорошая знакомая и мама этой девочки попала в беду.

Лилит встала рядом с Бейном; при словах «моя девушка» она сначала напряглась, а потом решила вступить в разговор.

– И мой папа тоже.

Светлана с любопытством в глазах перевела взгляд с гавайца на девочку. Становилось всё интересней.

Писатель продолжил:

– Сегодня днём напротив вашего магазина их подрезал чёрный «БМВ», за рулём которого сидел наркоман-водитель. И теперь её родителям пытаются предъявить обвинение.

– Обвинение за что, и кто? Я пока ничего не понимаю. – покачала она головой. – В чём состоит моя помощь?

– Как я уже говорил, инцидент, вернее, первая его часть, произошёл напротив вашего магазина. Может быть, его зафиксировали ваши камеры?

– К сожалению, я не смогу вам помочь, – развела Светлана руками, – я не хозяйка.

Бейн опустил взгляд и тяжело вздохнул. Блондинка улыбнулась.

– Я сказала, что я не могу помочь, но не моя сестра. Магазин принадлежит её мужу, точнее сеть магазинов, и он сейчас как раз здесь. Подождите, я его позову.

Девушка, стуча каблучками удобных туфель, прошла к двери, ведущей вглубь помещения. Она вернулась через несколько минут в сопровождении высокого черноволосого мужчины средних лет, с небольшой сединой в висках. Он первым протянул руку. Калама пожал крепкую сухую ладонь. Мужчина с первого взгляда располагал к себе.

– Здравствуйте, я Чарльз Бронкс, владелец. Какая от меня требуется помощь?

Гаваец представился. Он повторил то, что рассказал ранее. А так же добавил, чем всё закончилось для агента, обладающего повышенным чувством справедливости, и для молодой женщины, вставшей на защиту дочери. Владелец с удивлением слушал невероятную историю. Чтобы вот так, среди бела дня, кто-то безнаказанно подвергал опасности жизни людей на автомагистралях города? Верилось в это с трудом, как и в полный абсурд ареста женщины.

Лилибет видела сомнение, отображавшееся на лице хозяина магазина. Она сделала шаг вперёд, привлекая внимание неопрятной одеждой.

– Я понимаю, что это кажется невероятной неправдой, но всё так и есть. Моего отца сейчас держат в изоляторе временного содержания лишь за то, что он помешал наркоманам развлекаться и дальше на дорогах Финикса. Возможно, он спас жизни не только нам, но ещё и многим людям.

Она указала рукой на грязную куртку с оторванными пуговицами.

– Посмотрите на меня. Это следы борьбы с человеком, что угрожал мне насилием! – Она всхлипнула, но смогла сдержать слёзы. – Так же выглядит сейчас моя мама, ей тоже досталось. Я слишком мала, чтобы понимать все эти игры взрослых, но мой отец работает в ФБР, и это очень не понравилось полицейским. Думаю, это одна из причин ареста.

Зелёные глаза наполнились слезами.

– А арест мамы – это полное издевательство над нашими правами. Конечно, её выпустят, но вот папа… – Лилит смотрела в глаза человека, по возрасту вполне подходившего ей в отцы. – Помогите моему отцу, пожалуйста!

Чарльз верил девочке; его маленькой дочке недавно исполнилось пять лет, и он не хотел, чтобы ей пришлось когда-нибудь испытать то, что сегодня пережила эта красивая девушка-подросток.

– Я помогу. Данные одной камеры идут в полицию, но вторую я установил на свои деньги. Если момент обгона запечатлён на ней, – он показал на дорогу, – я отдам вам диск, но имейте в виду: это всё имеется и в распоряжении копов. Почему бы вам не обратиться к ним?

– Да потому, что полиция в данном инциденте повела себя как заинтересованная сторона, – вмешался в разговор Бейн. – Нам самим интересно, с чем это связано.

– Значит, нужно установить личности тех наркоманов или хотя бы владельца «БМВ».

– Мы понимаем, но пока нам нужно собрать доказательства невиновности моих родителей. Спасибо вам огромное, – Лилибет сжала ладонь мистера Бронкса.

Он улыбнулся и руку не отнял.

– Пока не за что, давайте просмотрим запись.

Через несколько минут они сидели в небольшом уютном кабинете перед экраном монитора.

Хозяин магазина нажал на перемотку.

– В какое примерно время всё происходило?

Калама был более чем доволен: первый шаг сделан. И пусть запись на диске пока подтверждает только опасное вождение владельца внедорожника, но и это дорогого стоит.

Он убрал в карман визитку Светланы, вложенную ему в руку перед уходом, чего не делал уже три года. Привлекательная молодая женщина, на первый взгляд очень даже умная. Вдруг им ещё понадобится её помощь?

Лилибет накинула ремень безопасности и повернулась к писателю.

– Ну, теперь едем к месту драки? Или сначала в аэропорт, и там дождёмся Чайтона?

– Что-то нам везёт, просто не верится. Конечно, едем добывать диск. Удача – дело тонкое, нельзя её игнорировать. Может быть, если пойдёт как надо и дальше – Кэтлин выйдет на свободу в течение двух часов, а уж твоего отца Лебовски вытащит утром. Поверь мне,– Бейн посмотрел в зелёные глаза девочки, – он лучший из адвокатов. Тем более если перед походом к судье на руках у юриста будут неоспоримые доказательства. А Чайтон нас дождётся или доедет на такси.

Лилит тяжело вздохнула, но вынуждена была согласиться с последними словами гавайца: Чайтон подождёт.

– Хорошо…

Место драки Лилибет отлично помнила, разница времени не сбила её с толку. Затемнённые окна кафе, кричащая яркими огнями вывеска, так хорошо выделявшаяся на тёмном фоне поздним вечером.

Бейн довольно потёр руки.

– У кафе не может не быть собственных камер. Вы, получается, помешали обдолбанным героином ребятам пообедать?

– Какой «обедать»? –наморщила нос Лилибет. – Видел бы ты их рожи…

– Ну, судя по словам полицейских, непрезентабельный вид им создал твой отец.

– Они и до папы не краше выглядели! – возмутилась девушка. – Видать, в детстве в гангстеров не наигрались. Скажи, кто сейчас пользуется кастетом?

– Чем? – Брови писателя полезли вверх. – Я бы скорее поверил в оружие в бардачке.

– Про бардачок я ничего не знаю, может, и было оно там. Два амбала, а тот, что напал на меня – хлюпик дистрофичный. Соплёй перешибить можно.

– Те двое могли быть его охраной? – выдвинул новую версию Калама.

– Я не знаю, – пожала Лилит плечами, – но отец их одного за другим вырубил.

Гаваец усмехнулся. Насколько у Вуда крепкие мышцы, он знает сам: понял по рукопожатию.

– Ты им гордишься? – Бейн заметил, как при словах о Вуде загорелись глаза девочки.

– Очень, мама всегда говорила: мой отец – герой! Только про то, что он жив, я узнала совсем недавно.

Писатель догадывался, почему Паркер не делилась с дочерью правдой о Мэттью. Где-то в глубине души мелькнула гаденькая мысль рассказать восторженной девочке, насколько подло её герой поступил когда-то. Но он никогда не посмел бы сделать этого: тайны Кэтлин, доверенные ему, с ним навсегда и останутся, хотя слышать хвалу сопернику было неприятно.

Бейн прервал разговор и первым покинул машину. Лилибет вышла следом. Холодный ветер ударил в лицо. Полы куртки разлетелись в стороны. Девушка стянула их руками и безропотно зашагала рядом с гавайцем, стараясь не отставать.

Они насчитали несколько камер слежения. Две на кафе и ещё пара была расположена по торцам дома.

– Нам снова везёт, – обрадовался Бейн. – Думаю, с хозяевами удастся договориться.

Женщина-медик внимательно осмотрела рассеченную бровь Вуда и сделала рентгеновские снимки груди.

Она потребовала от Бергера перевести арестованного в городскую больницу, а узнав, что тот ещё не был у судьи, очень удивилась.

– Я делаю акт о снятии побоев, – заявила врач. – Можете говорить всё что угодно, но этот мужчина пострадал в драке, а значит, она была обоюдной.

Сержант с безразличием пожимал плечами, проворчав, что выполняет приказ и все вопросы не к нему.

– За человечным отношением тоже к Хаски обратиться? – возмущалась она. – Я пишу в акте осмотра требование о посещении хирурга городской больницы. Теперь забота о здоровье арестованного ложится на ваши плечи.

Мэттью дождался момента, когда Бергер отвернулся и отошёл от стола. Агент попросил позвонить отцу, тоже врачу, объяснить ситуацию: у него нет на руках документов и личных данных в компьютере, но нужна страховка. Он помнит номер, а отец может это подтвердить и дать рекомендацию, в какую клинику обратиться. Просто один звонок с вопросом.

Ухоженная женщина чуть старше сорока кивнула и записала телефон Харриса в блокноте.

– Я не должна этого делать, но отлично знаю, на что способен капитан Хаски, поэтому помогу вам. Данных нет почему?

– Служу в ФБР.

– Всё понятно, – она усмехнулась, покачав головой. – Пока будут брать показания, я постараюсь дозвониться и направлю вас куда надо… – Врач дотронулась до руки Вуда. Серые, увеличенные очками, глаза глядели с сочувствием: – Держитесь. Ваша ситуация дурно пахнет, и аромат этот исходит от капитана. Жаль, что шеф Вернер сейчас в Вашингтоне.

Глава 2.3

Сержант вернулся и, удостоверившись, что у Вуда нет сотрясения, повёл для опроса и снятия отпечатков. Он усадил агента на стул, а сам отошёл в сторону, отвечая по рации на вызов.

Дознавательница – та самая девушка, что заглядывала, когда Мэтт переодевался – оторвала взгляд от наполовину исписанного листа и подняла голову. Она вздрогнула, увидев перед собой красивого прежде подозреваемого. Рассеченная бровь, склеенная кусочками лейкопластыря, и опухшая левая сторона лица делали Вуда совершенно другим.

– Имя, фамилия, дата рождения, номер социальной страховки. – Она вбила тонкими пальчиками сведения в ноутбук и, нажав «Enter», откинулась в кресле в ожидании загрузки данных, разглядывая лицо арестованного.

– Почему у вас нет с собой документов? – сухой, совершенно справедливый вопрос и бесстрастный взгляд синих глаз.

– Сам не понимаю, – пожал плечами Вуд, мучаясь тем же вопросом последние два часа. – Очевидно, обронил дома.

– Есть кому их доставить?

– Да, моя дочь и её мама скоро подвезут, – он очень на это надеялся.

– Хорошо. Вы должны рассказать в подробностях, что произошло. Желательно с указанием места события. Вам разъяснили ваши права при аресте?

– Да!

– У вас есть жалобы или претензии на неправильные, неправомочные действия полиции?

– Весь мой арест – сплошная претензия, но об этом позже: я дождусь адвоката.

Девушка нервно постукивала пальцами по столу, увидев надпись на экране: «Доступ закрыт».

– Я несколько раз повторил, что являюсь агентом ФБР,– усмехнулся Мэттью, – и мои данные, как и пальчики, закрыты для общего пользования.

– Вы прекрасно знаете, что мы имеем право арестовать любое лицо, нарушившее законы и угрожающее безопасности граждан.

– Кому же я угрожал, отбив нападение двух наркоманов и забрав ключи от их автомобиля, не позволив на самом деле навредить здоровью или забрать жизни граждан?

Дознавательница ещё раз пробежала глазами протокол задержания и полицейский рапорт.

– Обратите внимание на номер машины и имейте в виду, я знаю его владельца. Скоро узнает мой адвокат, следовательно, и мои коллеги. У вас в участке давно практикуется метод двойного стандарта? Неприкасаемые сыновья начальников и невиновные осуждённые?

Девушка поднялась из-за стола и подошла к Бергеру. Они несколько минут о чём-то ожесточённо спорили, прежде чем она вернулась к Вуду.

– Я сейчас выполню свою работу, затем вас отведут к врачу, а потом… – Дознавательница опустила взгляд в стол и прошептала, почти не открывая рта: – Поскорее свяжитесь с адвокатом. Мы лишь выполняем приказы и следуем инструкциям.

– Я знаю, – согласно кивнул агент, –поэтому и веду себя совершенно спокойно. Стоит моему делу попасть на стол судьи – и я буду выпущен на свободу.

– Против вас выдвинуто обвинение, и есть показания свидетелей, а также заявления потерпевших.

– Всё то же самое есть у меня, – Вуд улыбнулся. – Заявление я сделаю прямо сейчас, и вы обязаны его запротоколировать.

Девушка поспешно ответила:

– Конечно! – и перешла к вопросам.

Она упорно избегала взгляда Мэттью. От того, что было стыдно участвовать в явном фарсе, или чтобы не показывать сочувствия. До пенсии ещё так далеко, наживать врагов в своём управлении ей не хотелось.

Через час Мэтт снова сидел в полицейской машине, но на этот раз его везли на приём к доктору. Номер страховки Вуд помнил наизусть.

Владелец небольшой частной клиники, находящейся в шестидесятимильной зоне от изолятора, подтвердил согласие на осмотр и оказание медицинской помощи арестованному, несмотря на поздний вечер.

Высокий смуглолицый мужчина с сединой на висках встретил Мэттью с полицейскими у входа. Он проводил всех к расположенному на втором этаже смотровому кабинету.

Усадив Вуда на кушетку в небольшой, сверкающей чистотой комнате и начав осматривать его бровь, врач тихим голосом заговорил на испанском:

– Мне звонил ваш отец. Он просил передать, что адвокат Лебовски вылетел в Финикс и скоро будет у вас. Это очень хороший специалист. Кэтлин по-прежнему не отвечает. Лилибет встретит его в аэропорту и расскажет всё, что случилось за последние несколько часов. Брюсу он дозвонился, – доктор улыбнулся, добавив: – Надеюсь, ничего не перепутал.

Агент усмехнулся и громко ответил на английском, чтобы могли слышать за дверью:

– Спасибо, почти не больно.

На самом деле «больно» становилось по одной причине: почему Паркер не отвечает на звонки? Потеряла телефон? Прям всемирный день потерь. Но тогда почему она не поговорит с отцом с мобилы Лилибет?

Нехорошее предчувствие сдавило грудь. Он обернулся к двери. Нужно попробовать расколоть Бергера; тот должен что-нибудь знать. Его постоянные переговоры с Хаски говорят о дружбе между полицейскими.

Мэттью представил бледное лицо Кэтлин после их утреннего разговора и, мысленно попросив у любимой Колючки прощения за грубость, тихо простонал:

– Кэт, куда же ты вляпалась на этот раз?

Испанец поправил очки. Он осторожно снял лейкопластырь с брови Вуда.

– Простите, не расслышал. Я сделал вам больно?

– Нет, что вы, физической болью меня не пронять.

Врач выпрямился и, сняв тонкие резиновые перчатки, предложил:

– Давайте пройдём в операционную. Всё, что надо было сказать, я передал. Есть ещё просьбы к отцу?

– Только одна: чтобы он поскорее встретился с Кэтлин. Мне не нравится её молчание. И скажите, что со мной всё в порядке. По крайней мере, станет с вашей помощью.

Владелец клиники тепло улыбнулся, похлопав Мэтта по спине.

– Не волнуйтесь, сделаем всё как надо. Шрам через полгода можно легко убрать, хотя говорят, они украшает мужчину.

Вуд вздрогнул от боли, но рассмеялся:

– Что-то в последнее время они слишком часто у меня появляются. Боюсь, как бы женщины не начали слепнуть в ярком блеске моих «украшений»!

Врач ударил себя по лбу.

– Простите! Совсем забыл о ваших рёбрах. Мисс Оуэнс сделает снимок. Не думаю, что там что-то серьёзное, но она поможет и наложить швы, и соорудить стягивающую повязку.

Невысокая женщина лет тридцати уже ожидала их в дверях кабинета.

Мэттью попрощался с испанцем и коротко поблагодарив, пожал сухощавую руку:

– Спасибо!

– Ну, что вы! На то и друзья, чтобы помогать, – подмигнул, улыбаясь, доктор. – Напомните мистеру Вуду, что он должен мне вечер за кружечкой пива.

Мэтт остановился и, обернувшись на пороге, проговорил на чистом испанском:

– Извините, совсем вылетело из головы. Передайте отцу, чтобы он разузнал всё о шефе полиции Вернере; тот сейчас как раз в Вашингтоне. Я арестован офицером его участка.

Через пару часов Бергер, сопровождая Мэттью в машину, решил сострить по поводу его нетвёрдой походки.

– Что, до сих пор отходишь от обезболивания? Зато стал как новенький. И даже швы не портят твоего смазливого личика. Скажи, чего на тебя бабы так западают-то?

Вуд довольно улыбнулся. Вот он, шанс узнать о Кэт, и разговор начал сам сержант. На такие вопросы не ответишь простыми «да», «нет» и «сэр».

– Отхожу потихоньку. А на вопрос, чем я нравлюсь… Внешность тут совершенно ни при чём. Они чувствуют, что мужество во мне измеряется не длиною того, что висит между ног. Я всегда защищал и буду защищать людей. Мне не без разницы, кем работают папочки преступников.

Мэттью обернулся на пыхтящего сзади полицейского.

– Одна из любимых мною женщин, Кэтлин Паркер, сейчас обивает пороги вашего участка, пытаясь помочь своему мужчине. И ей без разницы, как выглядит моя бровь! – Усмехнулся, взглянув на покрытый потом лоб офицера: – Тебе срочно нужно худеть, – он обернулся, указав взглядом вниз, – а то твой огрызок скоро никто не сможет разглядеть!

Бергер толкнул Мэтта в спину, проворчав:

– Не бойся, кому надо разглядят, – он хохотнул, – а вот дамочка твоя вовсе тебя не ищет, а даёт показания в отделении полиции. В наручниках очень неудобно думать, не только о тебе, но и вообще о чём-либо!

Вуд споткнулся. Этого он не ожидал вовсе; виски сдавила боль от бессилия. Толстяк довольно рассмеялся, представляя, что сейчас творится в душе арестованного, и добавил, в надежде на его срыв и нападение на полицейского:

– Дочку пока решили не трогать, хотя и против неё есть показания свидетеля и потерпевших. Пожалел её Хаски. И так без родителей осталась.

Мэттью прикрыл глаза и досчитал до десяти, прежде чем остановился, повернувшись лицом к сержанту:

– Вот это вы сделали зря. Я сомневался, выдвигать ли обвинение против вашего отделения по выходе на свободу… – Он выгнул ноздри, проговорив совершенно бесстрастно: – Теперь знаю точно, что нарою на вас с капитаном компромат и постараюсь сделать всё, чтобы выкинуть из полиции! – Агент ФБР скривил губы в усмешке: – Ждал, что я сорвусь после этой новости? Напрасно, я слишком хорошо обучен и умею держаться. К тому же вы вынуждены будете её выпустить в кратчайший срок. Советую запомнить каждое слово и передать Хаски: если он тронет дочку, моя месть перейдёт все границы. Я отпущу на свободу зверя, тогда пожалеет, что родился на свет!

– Ты мне угрожаешь? – Полицейский глянул в зелёные глаза Вуда– и мороз пробежал по толстой коже, отдавая в район позвоночника. Что-то пугающе жесткое появилось во взгляде арестованного.

Раздирающий душу гнев и волну всепожирающей ненависти, накрывшую Мэттью, ничего не выдавало. Все эмоции он давно привык прятать глубоко внутри. Пульсирующая синяя жилка, вздувшаяся на виске, могла выдать степень его волнения, но об этом знали только родные.

Он презрительно усмехнулся в одутловатое лицо офицера и, чётко проговаривая каждое слово, ответил:

– Да, Бергер, но действовать, в отличие от вас, буду в рамках закона…

Несмотря на угрозы толстяка, в камере вместе с Мэттом оказался щупленький мексиканец, едва говорящий на английском. Вуду снова пришлось общаться на испанском. Паренёк не хотел говорить, за что его загребли, да Вуд и не настаивал. Гораздо сильнее его сейчас волновали собственные проблемы.

В том, что Кэт выпустят в течение двух часов, он не сомневался, но вот откуда у полиции взялись свидетельские показания против неё и дочери? Почему её всё-таки арестовали? Что могла сделать его любимая женщина такого, чем вызвала гнев полицейских?

В голове крутились слова Бергера про дочь: «Решили не трогать…» Подонки, спасибо и на том!

Думать о том, что сейчас происходит с Кэтлин, Мэтту не хотелось, вернее, он боялся делать это. Он утешал себя мыслью, что надолго её не задержат, и жалел, что не знает точно, когда и откуда прилетит Лебовски.

Вуд взъерошил волосы и сжал голову руками. У него появилось время спокойно обдумать, что делать дальше. Планы в отношении Паркер снова кардинально менялись, не стоит строить из себя обиженную жертву.

Увиденное из окна, не было правдой – и к этому обстоятельству отлично подходила уже сказанная ими друг другу фраза: «Это не то, что ты думаешь». В данном случае не то, что ты видишь.

Больше Кэт ускользнуть от ответа не удастся и от принятия решения – тоже. Они должны жить вместе.

Нужно жёстко ограничить временные рамки, а не ждать абстрактного «мне нужно подумать». Размышлять можно и в соседней комнате. Дом большой. Мэттью готов выделить Кэтлин помещение для релаксации со всеми женскими штучками и любыми причудами. Если захочет иметь отдельный бассейн, пожалуйста, даже бочку Диогена; пусть прячется в ней и думает до посинения, но ночью возвращается к нему под бок.

Мэтт улыбнулся, вспомнив вкус тёплых губ Паркер. И тут же мысль мужчины, испытывающего эрекцию от одного воспоминания о любимой женщине: «Трещина в ребре может помешать?»

Он тихонько рассмеялся, почувствовав себя озабоченным подростком, коим становился рядом с Кэт. Мексиканец, стоявший у решётки камеры, с удивлением оглянулся. Разве может быть здесь кому-то смешно?

Но Вуд его не видел. Он вообще не обращал внимания на то, что происходило вокруг, находясь мыслями далеко за пределами изолятора. Мэтт вспоминал, как выглядела Паркер во время его ареста. Взгляд карих глаз, полный отчаяния, провожавший патрульную машину; решительность, с какой протянула полицейским руки, согласная разделить его несвободу…

В душе агента ФБР сейчас не было злобы и чувства ненависти, её переполняла любовь.

Как бы он хотел оказаться сию минуту в кругу своих девочек. Сколь много готов отдать за ночь с Кэтлин − любимой Колючкой, умной, умеющей постоять за себя страстной женщиной. Сердце наполнилось нежностью и умиротворением. Решётки на время, а любовь пришла в его жизнь навсегда.

Мэттью не заметил, как уснул. Сон пришёл моментально, словно компенсация за напряжённый сверх меры день, и в сновидениях он снова любил Кэтлин – ту девочку из далёкого прошлого…

Глава 3.1

Законы подобны паутине: если в них попадается бессильный и легкий, они выдержат, если большой – он разорвет их и вырвется.

Солон.

Кэтлин не знала, кому позвонить. Расстраивать Риту не хотелось. Тайно вызвонить Джона, если тот находится рядом с матерью, тоже не представлялось возможным. Беспокоить отца – означает, что тот поднимет на ноги всех и вся. Рита всё же узнает об аресте, да и сердце бессменного шерифа Сквима в последнее время пошаливало. Два человека, к которым она обратилась бы в данной ситуации, помочь не могли. Один находился за решёткой и сам нуждался в помощи, а второй присутствовал при её аресте…

Перед глазами всплыл растерянный, потрясённый взгляд Бейна.

Вот оно – первое отличие между двумя дорогими сердцу мужчинами. Кэт не представляла ситуацию, в которой Вуд мог выглядеть настолько беспомощным. Даже при аресте он держался стойко и пытался подбодрить их с дочерью, а Бейн…

В который раз Кэтлин поняла, что нежный гаваец давно перерос их отношения. Ему пора двигаться дальше. Не держаться за ту, что похожа на мать. Не вести себя как большой, красивый, сексуальный, но подросток. Рядом с ней он частенько становился именно таким. Вечное желание угодить, не обидеть, не разочаровать, оправдать доверие и надежды, заслужить похвалу и поцелуй в подарок.

Жить, стараясь быть исключительно нужным, необходимым, словно любимая вещь, – значит, идти к разочарованию.

Именно это сейчас и происходило. Паркер не смогла полюбить его так, чтобы согласиться стать женой, а он… А что он? Бейну нужна девушка, рядом с которой почувствует себя мужчиной, а не сыном. Какие надежды она возлагала на молодого, талантливого писателя?

Кэт усмехнулась. Пора взглянуть правде в лицо. Вот именно, что никаких… Удобно, уютно – и ничего более. Если уж не решилась на совместное проживание в первый год, то не сделала бы этого и после… Выходит, надеялся он, а она лишь пользовалась им по мере надобности?

Паркер встряхнула головой. Вечный бег по кругу, одни и те же мысли… Пора прекращать друг друга жалеть и отпустить. Сможет ли она рядом с ним позволить себе быть беззащитной? Нет, никогда! Сумеет ли он защитить? Как выяснилось, не всегда…Может быть, это подло, но с каждой минутой на сердце становилось спокойнее, и крепло чувство свободы.

Короткий смешок Кэтлин ввёл сопровождающую женщину-полицейского в немалое недоумение. Если бы та знала, от чего освобождает арестованную, снимая с её рук наручники.

Паркер помассировала запястья и, глубоко вздохнув, широко улыбнулась, совершенно не обращая внимания на бурчание одетой в форму высокой рыжеволосой женщины. Раздражённой, что такие вот дамочки гуляют на воле в своё удовольствие. Потом, неудачно подставив кому-то подножку или ткнув вилкой, попадают сюда. А она должна ради них отрываться от обеда.

– Ненормальная. Лыбится, как блаженная, словно не в камеру, а в номер люкса её проводили. Ну, ничего, посиди одна, подумай…

Напряжение последних недель отпустило Кэтлин. И радовала вовсе не возможность оказаться одной, а освобождение от оков долга перед собственной совестью, перед Бейном. Не могут никакие обязательства заменить любовь, тем более что и обязанной больше быть не за что. На душе сделалось легко. Она испытывала похожее на эйфорию чувство, словно тяжкий груз перестал давить на хрупкие плечи, сделав отныне способной летать.

Женщина повторила заданный несколько минут ранее вопрос:

– Так вы хотите сделать звонок? Вы имеете на это право.

– Нет, спасибо. Все, кому хотела бы позвонить, и так рядом со мной, – Кэт улыбнулась покосившейся на неё представительнице закона. – Я тут ненадолго?

– Не знаю, как решит судья.

Офицер полиции быстро закрыла замок и, свободно вздохнув, отправилась доедать гамбургер, подумав, что зря заказала коктейль. Похоже, ночка выдастся ещё та, и ей стоит побольше пить кофе.

Паркер кивнула, словно получила утвердительный ответ.

– Ненадолго. Зачем мне звонить сейчас? Сделаю это позже. Меня встретят на выходе из зала суда.

Последние слова она произносила в пустоту.

Кэтлин проснулась очень рано. Тесная, выкрашенная серой краской камера не располагала к долгому сну. Да и само сновидение слишком живое, ощутимое; то, что видела тысячи раз, просыпаясь в испарине. Удивительно, сколько эмоций может вызвать имя другой женщины, произнесённое в момент наивысшего счастья. Любимым мужчиной выдохнуто в лицо в пик наслаждения, полученного от твоего тела…

Протерев глаза, направилась к расположенному в углу умывальнику. Она даже не заметила, как дверь камеры отворилась. Кэт вздрогнула, услышав за спиной громкий голос:

– Мисс Паркер, пройдёмте за мной. К вам посетитель. Извините, – женщина-офицер качнула головой в угол, – но у вас нет на это времени. На девять утра назначено слушание вашего дела. Судья не будет ждать.

– Но у меня есть по крайней мере пара часов, если я не ошибаюсь. – Кэтлин посмотрела на зарешеченное окно, сквозь которое сочился слабый свет.

Слегка полноватая женщина негроидной расы вздохнула, наморщив высокий лоб, но не стала повышать голос, а спокойно повторила первую фразу, буравя непонятливую арестованную взглядом блестящих чёрных глаз:

– К вам посетитель. Ваш адвокат, мистер Лебовски, намерен переговорить с клиенткой до начала слушания.

– Мой адвокат? – Кэт в недоумении приподняла брови. – В это время?

– Сама удивляюсь, каким образом он получил разрешение на посещение в такую рань, но я не отдаю приказы, а только выполняю их, – представительница закона шагнула за железную решётку и, подтолкнув Кэтлин к выходу, проворчала: – Идёмте, у меня без ваших расспросов хватает дел.

Напротив окна небольшой комнаты сидел невысокий, плотный мужчина, одетый в тёмно-серый костюм. Крупную голову крепыша обрамляла густая шевелюра с проблесками седины в тёмных волосах и намечающимися по обе стороны от высокого лба залысинами. Взгляд спрятанных за толстым стеклом очков умных серых глаз с любопытством следил за ней. Большой, с горбинкой нос был слегка загнут вниз. На удивление яркий рот и квадратный, поделённый ямочкой, волевой подбородок.

Части лица мужчины совершенно не сочетались между собой. Как будто лепивший его небесный скульптор был слегка пьян и перепутал составляющие разных людей. Определить характер этого человека с первого взгляда не представлялось возможным.

Кэт улыбнулась, пытаясь сгладить неловкость слегка затянувшегося молчания. Мужчина прокашлялся в кулак и представился:

– Давайте знакомиться: Самуэль Лебовски, адвокат. Я буду защищать в суде ваши интересы.

Темноволосая красавица кивнула и ответила:

– Кэтлин Паркер.

Она поспешила добавить, заметив, как юрист протянул руку к лежащему на широком выступе кейсу:

– Не понимаю, зачем мне нужен адвокат? Я просила Бейна нанять защитника для Мэттью Вуда. И он назвал ваше имя, заверив, что вы лучший в своём деле, по крайней мере, в штате Аризона.

Лебовски вовсе не смутила похвала красивой женщины. Он открыл кейс и, достав тонкую стопку бумаги и ручку, расположил их перед собой, ответив невозмутимым голосом:

– Он совершенно прав, и не только в Аризоне, но перейдём к делу. Обмениваться любезностями у нас с вами, простите, совершенно нет времени. Единственное моё условие – это полное доверие. Я буду выступать на вашей стороне в любом случае, поэтому прошу быть со мной полностью откровенной.

Адвокат взглянул на Кэт.

– А нанял меня сегодня утром мистер Вуд, Харрис Вуд. Вернее, сначала для его сына Мэттью, но узнав о вашем аресте, решил, что дела объединят в одно, и я могу представлять в суде интересы вас обоих. Так будет проще, – Лебовски смерил арестованную насмешливым взглядом, – если, конечно, вы не возражаете.

В груди Кэтлин сделалось тепло. Значит, Мэтту удалось дозвониться отцу, а тот факт, что Харрис заботится о ней, говорил о многом. Вуды простили её обман и, как когда-то давно, снова считают членом семьи.

– Нет, не возражаю, но Мэттью…

Самуэль не дал договорить:

– Вот и славно! Мэттью я займусь сразу после вас.

Он сложил пальцы в замок и сжал до треска хрящей, не сводя при этом взгляда с подзащитной. Кэтлин вздрогнула, желание спорить отпало. Этот странный человек умел привлечь к себе полное внимание.

– Скажу сразу, я не понимаю, почему вас задержали. Для ареста у капитана Хаски совершенно не было ни причин, ни полномочий, – он прикусил колпачок ручки и несколько секунд не мигая вглядывался в карие глаза брюнетки, а увидев то, что ожидал, довольно хмыкнул, добавив: – В параграфе три тысячи сто сорок четвёртом, главы двести семь, части второй, раздела восемнадцатого «Свода законов США» сказано, что задержание и содержание под стражей основных свидетелей обвинения уместно в тех случаях, когда рассматриваются уголовные дела, связанные с организованной преступностью. И делается это при обязательном наличии ордера на арест.

Лебовски несколько раз легонько хлопнул ладонью по выступу.

– Мисс Паркер, вы не состоите в какой-либо преступной группировке?

Челюсть Кэт поехала вниз; услышать такое от собственного защитника она не ожидала, а тот продолжал допрашивать глубоким, чуть надтреснутым голосом:

– Не отмываете деньги мафии через ваше издательство?

– Нет… –Кэтлин от удивления округлила глаза.

– А Мэттью Вуд?

– Тоже нет, –хмыкнула она. – По крайней мере, насколько я знаю. Он агент ФБР.

Самуэль кивнул, взглянув за спину ведущего финансиста филиала нью-йоркского издательства «Street&Smith» в Финиксе.

– Тогда что вы делаете в этих стенах?

– Самой бы очень хотелось узнать, – пожала плечами женщина.

– Ладно, с этим мы совсем скоро разберёмся, – адвокат довольно потёр руки.– Теперь расскажите, что произошло вчера вечером, в мельчайших подробностях. Всё, что было до, во время и после преступления.

– Моего?

Лебовски усмехнулся. Ему доставляло удовольствие смущать эту женщину. Постепенно заливавший щёчки арестованной румянец был восхитительным.

– А вы совершили преступление?

– Нет, – сбитая с толку Кэт покачала головой, – но обвинив в этом сначала Мэттью, а потом и меня, нас задержали.

– В причинах вашего неправомерного ареста мне и предстоит разобраться, – он приготовился писать. – Поэтому расскажите всё как можно подробнее, не забыв указать свидетелей, если такие имелись.

Самуэль вскинул голову, задавая ещё один вопрос:

– Меня так же интересует, могли ли видеть прибывшие на место происшествия полицейские драку?

– Нет!

Глава 3.2

Через час с небольшим пристав препроводил в зал суда совершенно спокойную Кэтлин. Поджидавший у дверей Лебовски заверил клиентку, что максимум через полчаса она встретится с Бейном и дочерью, а к вечеру – с Мэттью. Она ещё не знала, что в Финикс прибыло несколько человек, жаждущих пообщаться с ней на свободе.

По недоуменному взгляду судьи и неловкому молчанию прокурора в ответ на речь Самуэля, поняла, что Хаски не смог представить вразумительного обвинения и обосновать повод для её ареста.

Показания миссис Хоуп можно было интерпретировать двояко, и судья потребовал повторного допроса свидетеля, не приняв в качестве поддержки обвинения её показания. Кэт была возмущена до глубины души подлостью капитана, представляя, как расстроится пожилая женщина, узнав, что её желание помочь послужило основанием для ареста не тех людей.

Судья объявил, что выпишет повестку Кэтлин Паркер в качестве свидетеля и, взяв слово явиться в суд, потребовал освободить её из-под ареста под собственное поручительство. Выдвинув встречный иск обвинению по факту нападения на мисс Кэтлин Паркер и её несовершеннолетнюю дочь Лилибет Паркер, адвокат затребовал документы на «потерпевших».

Лебовски покинул участок вместе с Кэт, с улыбкой наблюдая, как та очутилась в объятиях дочери.

– Мамочка… – Девушка прижалась к матери, как будто не видела её вечность. – Я так боялась, что с тобой там что-нибудь случится, – по щекам Лилибет текли слёзы.

Женщина чмокнула её в нос, вытирая влагу ладонями.

– Что ты, милая! Я жива и здорова, даже испугаться толком не успела, зато выспалась и о многом подумала, – она щурилась от бившего прямо в лицо яркого солнечного света, делавшего непокрытые волосы дочери похожими на яркое пламя.

– Ты так говоришь, будто рада проведённой ночи в участке, кажешься какой-то просветлённой, – девочка отстранилась от Кэтлин, вглядываясь в родное лицо, и театрально присвистнула: – Выглядишь потрясающе! Тебе любая ситуация на пользу. Ты у меня самая красивая мама на свете.

Кэт рассмеялась дочкиной лести.

– Нет, ну, ей-богу не вру! – Лилит обернулась к стажёру в расчете на поддержку: – Чайтон, скажи, будто не из заключения вовсе вышла, а из кабинки священника после воскресной исповеди.

Девочка была недалека от истины: с мамой случилось вовсе не заточение, а освобождение.

Паркер повернулась к высокой фигуре стоявшего чуть в отдалении Бейна; тот что-то бурно обсуждал с Самуэлем. Она почувствовала, как тяжёлая рука легла на плечо, и, обернувшись, оказалась в объятиях Харриса.

– Девочка моя, как же мы все за тебя переживали.

Кэтлин непроизвольно всхлипнула. Отчего-то рядом с Вудом-старшим ей всегда хотелось расплакаться и рассказать обо всём, что пережила за время своего исчезновения. Она улыбнулась, заметив за спиной доктора Брюса Грея; «кавалерия» поддержки Мэтта прибыла.

Кэт подняла глаза вверх, встретившись с мягким, всё понимающим взглядом врача.

– Бренда и Одри знают?

– Нет, Мэттью просил не говорить. Он не знал о твоём аресте, – Харрис усмехнулся, заранее зная, что услышит в ответ. – Но если хочешь, я расскажу дочери, и она, конечно, тут же примчится в Финикс.

– Не нужно! Я представляю, что сейчас учинила бы Одри с её-то бурной фантазией и неуёмной жаждой действия.

– Ну, мы тоже сложа руки не сидели!

Кэт обернулась к Лилибет, и та кивнула в сторону Бейна.

– Мы с мистером «Очарование» раздобыли диски с записями.

– Я же просила его отвезти тебя к бабушке.

– Ты не представляешь, насколько твоя дочь умеет быть убедительной! – Калама закончил разговор с адвокатом и подошёл к Кэтлин. – Хотя её помощь в добывании дисков была неоценимой.

Лилит перебила гавайца:

– На самом деле это он всё сделал! Видела бы ты, как тают под его умоляющим взглядом женщины, да и мужчин уговаривать он умеет, особенно буйных.

Девочка запнулась, понимая, что сболтнула лишнего. Одно дело – её желание показать матери, что на молодого красавца слишком засматриваются женщины, другое – выдать то, что ему пришлось защищать юную дочь, оказавшуюся ночью в неположенном месте, от приставаний не в меру выпившего ловеласа.

Кэтлин увидела содранные костяшки пальцев Бейна, прежде чем тот успел убрать правую руку за спину.

– Об этом поговорим позже. Не хватало ещё, чтобы и вас задержали, –с осуждением покачала она головой.

– Сидели бы за решёткой всей семьёй! –не удержалась от смеха Лилибет.

Кэт заметила, как напрягся после слов дочери Чайтон, а Харрис стал незаметно разглядывать высокого мулата, пытаясь понять, кем тот приходится Паркер.

Лебовски вмешался в разговор:

– Я рад, что у нас тут собралась такая команда. Кэтлин мне всё рассказала, и я понимаю, что Хаски ведёт свою игру – тут явно замешан его личный интерес. Нам нужно полностью развалить его обвинения и грамотно выдвинуть встречные. Есть ряд нарушений, сделанных при аресте, и те, которые можно ему приписать, но для этого нужно кое-что сделать, не обращаясь в полицию. Я не хочу, чтобы капитан предпринял попытку защититься с помощью давления. Он коп, и любые сомнения в доказательствах будут трактоваться в его пользу.

Брюс вышел вперёд. Одетый в куртку и джинсы он вовсе не походил на работника бюро расследований, да и годы никак не отразились на внешности симпатичного блондина.

Кэт отметила, что он всё также светел и голубоглаз. Разве что залегшая между бровей морщинка говорила, что когда-то беспечный, склонный к авантюрам папенькин сынок стал намного серьёзней и сам строит своё будущее.

– Говорите, что нужно делать. У меня достаточно друзей среди коллег в Финиксе.

– Я тоже сделаю всё что смогу, – поддержал его Ридж.

– Мне нужны результаты анализов крови тех, кого полиция пытается представить потерпевшими… –Лебовски понизил голос до шёпота: – Следы от наркотиков держатся месяц, тем более что они и в момент драки находились под их воздействиями. И анализы мне нужны до того, как я обращусь с официальным запросом в полицию.

Грей достал телефон.

– Вы знаете, куда их направили для оказания медпомощи? – (Адвокат кивнул.) – Давайте адрес больницы и фамилии. Результаты настоящих анализов к вечеру будут у нас.

– С этим я тоже могу помочь, – Харрис, взяв лист из рук Лебовски, переписал данные в записную книжку и передал его Брюсу. – Что ещё?

– Мне нужно переговорить с миссис Хоуп до того, как у неё возьмут повторные показания. Думаю, и на допрос ей стоит прийти с адвокатом. Остальным займутся мои помощники.

Вуд-старший согласно кивнул.

– Мы с Чайтоном можем проехать к ней прямо сейчас.

– Я с вами! – Лилибет повисла на руке стажёра.

Тот усмехнулся, бросив красноречивый взгляд на Бейна:

– Конечно! Если уж ты чужого человека смогла уговорить остаться, несмотря на позднее время, то взять тебя с нами я просто обязан.

Гаваец покачал головой; очевидно, женщин клана Паркер всегда будут окружать ревнивцы, к коим он относил и себя. Вот только его время находиться рядом со старшей из них, похоже, подходит к концу. Бейн взглянул на брюнетку, но та вовсе не замечала его или делала вид, что не замечает.

Лилит же довольно улыбалась. Её даже тешила ревность влюблённого друга. Кэтлин спрятала улыбку, представляя, что сказал бы сейчас Мэтт. Эти два «агента» слишком схожи характерами, а уж против общего врага выступят вместе.

Харрис ещё раз поинтересовался у адвоката, какие, по его мнению, шансы у Мэттью. Лебовски откашлялся и лишь затем ответил:

– Не стану скрывать, что у него всё намного серьёзнее, чем у мисс Паркер. Возможно, потребуется залог. Но я приложу все усилия, чтобы он вышел сегодня. К тому же, – Самуэль посмотрел на Кэт, – я обещал мисс Паркер. Для начала нужно просмотреть материалы обвинения и, если они основательны, обратиться с просьбой об освобождении под залог – на это, к сожалению, потребуются сутки. В любом случае завтра он будет на свободе, и мы займёмся подачей встречного иска. В том числе и на неправомерные действия офицера полиции штата.

Кэтлин, затаив дыхание, слушала Лебовски. Она рассчитывала сегодня встретиться с Мэттом и прояснить всё, что произошло накануне; рассказать, кем на самом деле был и является Бейн в её жизни. Выбор в пользу Вуда она уже сделала. Немного времени, терпения– и…Кэт на секунду задумалась. А что последует за этим «и»? Она улыбнулась, решив, что вот над этим они подумают вместе.

Адвокат посмотрел на часы:

– Сейчас я вынужден вас покинуть.

Он дотронулся до рукава чёрного кашемирового пальто Харриса:

– Через пару часов я буду всё точно знать и отзвонюсь вам, хорошо?

Лебовски улыбнулся клиентке.

– Мисс Паркер, с вами мы встретимся завтра. Мой секретарь позвонит днём, чтобы уточнить время, – он поцеловал тыльную сторону ладони красивой женщины и несколько дольше положенного задержал её в своей руке. – Было очень приятно с вами познакомиться, пусть даже при таких обстоятельствах.

– Мне тоже очень приятно, – одарила мужчину ответной улыбкой Кэт.– И ещё раз спасибо за оказанную помощь.

Она заметила, как серые глаза адвоката заискрились от удовольствия, но при этом почувствовала два тяжёлых взгляда, давивших в спину; не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кому они принадлежали.

Харрис предложил встретиться всем вечером за ужином: обменяться полученной информацией и планом дальнейших действий. Самуэль, сделав несколько шагов в сторону своей машины, остановился и, обернувшись назад, обратился к Вуду-старшему:

– Я забыл о самом главном. Что с документами Мэттью? Где они?

Кэтлин ответила вместо доктора:

– Очевидно, он забыл их в моём доме. Я привезу.

– Этим займусь я, – Бейн, до этого молча стоявший в стороне, сделал несколько шагов в её направлении.– Ты слишком вымотана, тебе нужен отдых, а задания для меня всё равно не нашлось.

– Это можем сделать и мы, – Чайтон смерил взглядом фигуру рослого мулата. Что-то в этом молодом мужчине раздражало стажёра.

– Нет, это сделаю я, – Калама не собирался отступать. Ему было необходимо остаться наедине с той, которую ещё вчера он надеялся назвать женой.

Ридж снял с локтя руку Лилит и сделал шаг в сторону писателя.

– Со мной поедет Бейн, – Паркер выставила ладонь в сторону прихрамывающего на левую ногу Чайтона, одновременно пресекая возможные возражения дочери. – Это не обсуждается! С тобой остаётся Лилибет.

Она направилась к стоянке, высматривая «Вольво». Кэт ощущала затылком, как несколько пар глаз сверлят её взглядом. Слишком много сегодня каждый подумал ей вслед. Но лучшей возможности переговорить с Бейном может не представиться. Она слышала его тяжёлые шаги за спиной.

Лебовски переводил взгляд с одного участника лёгкой перепалки на другого. Слишком запутанными и сложными казались отношения тех, кто сейчас находился возле полицейского участка. И в центре всего стояла Кэтлин Паркер, новая клиентка, которая каким-то образом задела и его сердце.

Он не мог понять, что привлекло его в этой брюнетке. Красивых женщин в жизни блестящего адвоката было множество. Чем от них отличалась мисс Паркер, он пока толком не понял. Разве что какой-то беззащитной хрупкостью или потерянностью.

Словно сошедшая со страниц романов прошлого века женщина. Хотелось защитить, оградить её от всего мира, и не только в силу своей профессии, а по праву сильного мужчины. Но вот нуждалась ли она в этом? Претендентов на роль опекунов у неё и без него в избытке…

Самуэль решил, что разберётся во всём этом позже. Он качнул головой, поправил и без того идеальный узел галстука и направился на встречу с ещё одним участником драмы под кодовым названием «Кэтлин».

Глава 3.3

– Мэттью Вуд, следуйте за мной. В комнате допросов вас ожидает адвокат.

Агент ФБР открыл глаза.

– Ну, наконец-то!

Ему надоело лежать, мерить шагами тесную камеру Он замучался слушать причитания мексиканца. Без конца обращавшегося с молитвами то к Господу Иисусу, то к Деве Марии. Как будто они были его покровителями или подельниками при торговле наркотиками. А ещё Вуд очень устал от неизвестности.

Слова Бергера не выходили из головы.

Мэтт представлял, как напугана сейчас Кэт. Тюремная камера – не место для женщины; и оказалась она в ней по его вине. Как часто мужчина поступает слишком порывисто, желая оградить и защитить, но тем самым подставляя любимую под удар? Похоже, в его случае слишком часто.

Лебовски изучал вошедшего в камеру в меру высокого, стройного мужчину с идеальными пропорциями тела и аристократическими, совершенно правильными чертами лица. Теперь он понимал, почему Хаски сразу определил, что Лилибет – дочь задержанного. Поразительное сходство.

Не удивительно, что Кэтлин, будучи молоденькой девочкой, поддалась чарам соблазнения этого мужчины. Но как он мог её бросить? Из этих двоих могла получиться очень красивая пара. Почему же Вуд-младший не воспитывал ребёнка вместе с молодой мамой и не дал дочери свою фамилию?

Самуэль закрыл глаза, пытаясь прогнать из головы ненужные, лишние мысли, напоминая данное ранее себе обещание: разберётся во всём позже. А вот внешность клиента должна сыграть им на пользу.

Он дождался, пока полицейский приковал ногу арестованного к стулу и вышел, и лишь потом представился.

– Самуэль Лебовски, ваш адвокат.

Мэттью оценивающим взглядом обвёл фигуру мужчины лет сорока, одетого в серый костюм безупречного кроя, и внимательно вгляделся в лицо.

Ему понравились вызов и уверенность во взгляде светлых глаз и бульдожья челюсть человека, выбранного отцом в защитники. Такой если вцепится, то не отпустит; а Вуд рассчитывал не только выйти на свободу, но и наказать виновных в заключении и пережитом страхе его девочек. Он пообещал отомстить, если капитан тронет его женщин, и обязательно сделает это.

Агент усмехнулся и указал глазами на наручники:

– Извините, что не могу подать руку. Мэттью Вуд.

– Кто-то очень хочет сделать из вас опасного преступника, – адвокат нажал кнопку вызова охраны.

– Или как следует разозлить. С этой целью арестовали и Кэтлин Паркер…–Мэтт замолчал, услышав, что дверь открывается.

Лебовски попросил зашедшего в комнату офицера освободить подзащитного от браслетов. Полицейский, с недоверием покосившись на разбитые пальцы арестованного, засомневался, стоит ли нарушить данные устно инструкции.

– Вы уверены? Говорят, что он буйный.

– На все сто процентов, – кивнул адвокат, – как и в том, что вас неправильно информировали.

Мэттью дождался, пока охранник покинет комнату, и заговорил:

– Вы видели? – показал он взглядом на дверь.

– Да, вы правы, – протянул Лебовски, утвердившись в сделанных ранее выводах. – Очевидно, кому-то на самом деле нужно довести вас до бешенства.

– Капитану Хаски, – хмыкнул Вуд.

– Возможно. Ваш отец разговаривал с Вернером. Шеф полиции в негодовании от поступка сына, но не может вернуться раньше вечера понедельника. Так же, как и выпустить вас без решения судьи. Под него давно копают – по этой причине он сейчас в Вашингтоне и, конечно же, не имеет права нарушить ни одну из инструкций.

Он улыбнулся, превратившись в заботливо доброго хищника.

– За Кэтлин не волнуйтесь: у неё всё в порядке. Мисс Паркер освободили пару часов назад с повесткой в суд в качестве свидетеля. Я являюсь и её адвокатом.

Вуд покачал головой; ему не понравилась фамильярность, с которой Самуэль говорил о Кэт, хотя был очень рад её освобождению.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся в ответ. От известий, что с ней всё хорошо, на душе стало намного легче. Лилибет теперь не одна, а под опекой матери, но сейчас нужно было думать о другом. Всё сходилось с его выводами: для Хаски поступок сына шефа стал славным подарком, как и арестованный без документов на месте преступления агент ФБР.

– Значит, будем выходить на свободу согласно законам.

– Это я вам обещаю. Но нужно кое-что сделать, чтобы избежать возможных провокаций. Например, того, что вас выпустят на свободу по истечению двух дней, чтобы не довести до суда, и повторно арестуют.

– Он может пойти на такое? – удивился Вуд. Этот вариант развития событий даже не приходил ему в голову.

– Запросто, – кивнул Самуэль, уверенный, что так и произойдёт.– И это тоже будет в рамках закона.

– И что же делать?

– Подать запрос на освобождение под залог.

– Но сейчас выходной.

– Ну и что? – хищно оскалился адвокат, став похожим на бульдога, готовящегося к броску на врага. – У меня есть хороший знакомый – помощник прокурора. Он уже отправил к вам офицера досудебного освобождения из-под стражи. Я знаю, что произошло на самом деле, со слов мисс Паркер. Поэтому нашу беседу мы можем продолжить чуть позже. Офицера не будет интересовать суть произошедшего. Он просто задаст вопросы, касающиеся вашего прошлого, настоящего, источников доходов, социального положения и финансовой возможности внести залог. Вы согласны?

– Да, но я не виновен вовсе. – Пожал Вуд плечами. – Зачем мне вносить залог?

– Давайте я вам сейчас объясню, как всё это сработает?

Мэтт согласно кивнул, и Лебовски продолжил:

– Это простая формальность, которая поможет избежать провокаций со стороны Хаски. Вы получите официальное приглашение в суд, то есть повестку с определённой датой. Но не согласитесь признать себя виновным, поэтому будет назначено большое жюри присяжных. А вот там уже я представлю доказательства вашей невиновности; надеюсь, к этому времени они все будут у нас на руках. Жюри в свете изложенных фактов примет решение о доследовании – в чём я абсолютно уверен, – а может быть, и сразу признает вашу невиновность. Тогда прокуратура будет вынуждена закрыть ваше дело и открыть новое.

Вуд внимательно слушал адвоката, пытаясь понять суть судопроизводства, впервые находясь по другую сторону закона. Он слегка нервничал, не ощущая себя хозяином положения, и чувствовал, как начинает потеть.

Самуэль широко улыбнулся, заметив напряжение клиента.

– Вам не нужно вникать во все тонкости, для этого я нанят вашим отцом. Это моя работа, и, поверьте, я отлично умею её делать.

– Очень на это надеюсь.

– Можете не сомневаться в нашей победе. Залог вернут сразу после суда.

Лебовски замялся, решая для себя, рассказывать ли агенту ФБР некие нюансы, связанные с личной жизнью офицера, который сейчас будет делать допрос, и посчитал, что лучше сделать это.

– Хочу вас предупредить кое о чём, – внимательный взгляд адвоката упёрся в зелёные глаза Вуда. – Он увлекается профессиональными танцами. Зарабатывает на этом хорошие деньги. Ценит красивых женщин. Любит знакомить с подругами по хобби.

Мэтт усмехнулся:

– Меня это должно волновать?

– Надеюсь, что нет. Но неприятно выглядеть на фоне тюремщика Квазимодой.

– Мистер Лебовски, я считаю, что увлечения людей должны оставаться личными.

– Очень этому рад!

Самуэль встал, приветствуя офицера.

Мэттью обернулся в сторону двери. В комнату для допросов вошёл высокий, смуглый мужчина с иссиня-чёрными волосами и почти такого же тёмного цвета глазами.

«Индеец», – мелькнуло в голове Вуда. Что-то везло ему в последнее время на общение с коренными жителями Америки.

– Пол Хартли, офицер по делам досудебного освобождения.

Служитель закона по очереди пожал протянутые ладони адвоката и арестованного, уселся на освобождённый Лебовски стул и бросил на стол папку с бумагами.

Он бегло осмотрел комнату, внимательно, очень пристально Мэтта и широко улыбнулся, сверкнув двумя рядами белоснежных зубов.

Мэттью второй раз видел столь блистательную для мужчины улыбку. Оба раза она принадлежала «краснокожим». Он провёл языком по внутренней стороне дёсен, ощущая гладкую, ребристую поверхность, совершенно точно зная, что его зубы не настолько идеальны. «Интересно, чем они их чистят?»

Вуд кисло улыбнулся, понимая, что размышляет о глупостях, желая сбежать от действительности, жалея, что адвокат рассказал об увлечении индейца бальными танцами. Внимание агента переключилось на излишне креативную причёску Хартли, затем на идеально ухоженные руки. Он не заметил, как сжал пальцы в кулаки, пряча нечищеные ногти и появившиеся после драки заусенцы. Лебовски прав, тюремщик слишком следит за внешностью. Выглядит на тысячу баксов. Второй мажор-индеец на его голову – это слишком.

Офицер видел, что его визиту не очень-то рады.

– Надеюсь, мы станем друзьями… – он усмехнулся, заметив, как Мэттью слегка отстранился от стола, – на ближайшие полчаса.

Пол бросил взгляд на левую руку арестованного. Первый вопрос прозвучал так:

– Вы не женаты? И никогда не были?

Вуд отвечал ровным, безэмоциональным голосом, мечтая, чтобы нервирующий его индеец поскорее убрался из комнаты. Размышляя, чем вызван такой негатив. Тем, что Пол внешне похож на Чайтона? Или тем, что глаза офицера излучали сочувствие? Терпеть не мог жалости, тем более от тюремщика.

Наконец пытка подошла к концу. Пол Хартли сложил исписанные ровным почерком листы с ответами арестованного обратно в папку. Встал из-за стола и, уставившись блестящими чёрным глазами в лицо Мэттью, ровным голосом подвёл итоги опроса:

– Думаю, у вас всё будет хорошо, мистер Вуд. Я обработаю информацию, поставлю в известность суд, а также сообщу результаты вашему адвокату. Постараюсь сделать это сегодня. Надеюсь, завтра вы предстанете перед судьёй и сможете покинуть это ужасное место.

Глаза Лебовски светились довольством, надменность и ненужное превосходство во взгляде клиента были нарушены, выставляя его для правосудия жертвой. Он не стал протестовать против следующих действий индейца, решив, что пообедает и вернётся через час продолжить разговор с клиентом.

Офицер отстегнул ногу Мэтта от стула и, нажав кнопку вызова, указал рукой на дверь.

– Идёмте, я провожу вас до камеры.

Он пропустил вперёд адвоката, успев шепнуть в это время Мэттью на ухо:

– Я никогда не допрашивал агента ФБР. Поверь, я на твоей стороне!

Глава 3.4

Вуд быстро двигался по коридору, чувствуя на спине взгляд Хартли. Он замедлил шаг, заметив в дверях одного из кабинетов, беседующих Бергера с Хаски. Капитан чуть не выронил кофе, заметив Мэттью с сопровождением.

Агент ФБР напряг безупречный слух.

– Что делает здесь мудак из досрочного освобождения?

– Его пригласил адвокат Лебовски.

– Лебовски?! Так у Вуда нет документов!

– Уже есть.

Мэтт мог поклясться, что расслышал рычание Хаски.

Всё прошло, как предсказывал адвокат. Днём следующего дня Мэттью оказался на свободе. Он по очереди расцеловал всех встречающих, выискивая взглядом Кэтлин.

– Папа, мама чуть приболела. Ждёт тебя дома.

Вуд почти до хруста сжал дочь, втягивая носом родной аромат, расцеловывая пушистые рыжие волосы.

– Девочка моя, я так соскучился по тебе.

– Пап, я знаю, – она не пыталась вывернуться, наслаждаясь отцовской любовью. – Я тоже по тебе скучала и очень переживала.

Лилит взяла за руку Чайтона.

– Мы обещали заехать к Рите, помочь с приготовлением, – она рассмеялась, прежде чем добавить: – Бабушка готовит праздничный ужин и ждёт нас всех к вечеру…

Звонок надрывался, захлёбываясь непрерывными трелями, требуя, чтобы хозяйка квартиры немедленно открыла дверь.

Выключив воду, Кэт обмотала голову полотенцем, накинула халат поверх мокрого тела и выскочила в коридор. Ей не нужно было гадать, что за сумасшедший находится по ту сторону. Она совершенно точно знала, кто стоит на пороге. Ставшие непослушными пальцы с трудом справились с несложным замком. Сердце сжалось от трепетного волнения.

– Мэттью…

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза.

Паркер подмывало дотронуться до аккуратно зашитой брови. Она усилием воли удержала руку, побоявшись, что своим прикосновением вызовет боль. Вуд сделал шаг вперёд, Кэтлин отступила ровно настолько же – и прижалась спиной к стене, чувствуя под лопатками рельефную обивку.

Мэтт ногой прикрыл входную дверь и расставил руки по обе стороны от той, что снилась всю ночь. Такая же красивая и стройная, как в пору их юности. Каким же он был дураком, что вовремя не разглядел её, вернее, не позволил себе этого сделать.

Стянул и бросил на пол накрученное чалмой вокруг мокрых волос полотенце. Тёмные длинные пряди рассыпались змеями по плечам, укрытым махровой тканью. Гладкая, лишённая загара, порозовевшая после горячей воды кожа Паркер блестела. Пухлые губы выделялись на лице спелой ягодой.

Мэттью улыбнулся. Клубника со сливками. Аромат шампуня заполнил ноздри; всё та же клубника, но только с зелёным яблоком…

Всё как тогда, но теперь он точно знал, кто перед ним, чего хочет и будет хотеть всегда. И огромные карие глаза не наполнятся болью от упоминания чужого имени.

– Кэтлин… Я всё знаю. Прости…

Она ничего не ответила, а приподнялась на цыпочки, впилась в чётко очерченный рот губами, решив поцелуем показать, насколько рада его возвращению в её стены.

Мэтт запустил пальцы в мокрые локоны и ответил на поцелуй с жадностью изголодавшегося зверя. Он оторвался от нежного рта, чтобы наполнить горящие лёгкие глотком воздуха, и сжал податливое тело в объятиях. Руки дрожали от невыносимого желания прикоснуться к голому влажному телу Кэт.

Вуд дёрнул за край пояса, завязанного толстым узлом. Полы халата распахнулись, обнажив длинные стройные ноги, плоский белый живот и высокую грудь, увенчанную ореолами тёмных сосков. Мэттью сжал ладонями тонкую талию и, приподняв Паркер, уткнулся носом во впадину между двумя упругими полными холмиками, ощущая губами бархатистость нежной кожи.

– Я так долго этого ждал…

Кэтлин выгнула спину и лишь простонала в ответ.

Он втянул в рот один из сосков и, слегка прикусив зубами, провёл кончиком языка по шероховатой маковке. Протяжный стон и лёгкая дрожь стали ответом на ласку.

Вуд ликовал: наконец-то она не сдерживала себя. Сомкнутые веки любимой трепетали, истерзанный поцелуями алый рот полуоткрыт, дыхание прерывистое, щёчки залиты румянцем. Его женщина была прекрасна в своём желании, но прихожая – не место для первой близости. Нужно продержаться до спальни…

Он поставил Кэт на ноги и впился в сочные губы. Мэтт не сводил глаз с любимого лица, стараясь запечатлеть любой оттенок эмоций в ответ на свои ласки. Он был уверен: не нужно ничего говорить. Прошедшая ночь на многое открыла глаза обоим, обнажив чувства до предела. Больше никакого недопонимания. Они любят друг друга – а раз так, то должны быть вместе.

Паркер изнемогала от напора горячей ласки. Голова шла кругом, ставшие ватными ноги дрожали, предательские коленки норовили согнуть их. Ещё немного – и она распластается прямо здесь на полу, не в состоянии совладать с невыносимым желанием близости.

Она ждала признания в любви, чтобы произнести в ответ своё. Кэтлин улыбнулась, вспомнив, сколько размышляла над этими словами и как ждала разговора, но стоило увидеть Мэттью – и все планы тотчас же рухнули. Ну почему всё сводится сейчас к банальному сексу? Хотя то, что происходило, вряд ли можно назвать банальным. И тут же мелькнула мысль: «Для тебя – да, а для него?»

Она разомкнула веки. Взгляд уткнулся в зелёный огонь его глаз. Отчего-то на душе моментально стало тревожно. Неужели он, в отличие от неё, прекрасно осознавал, что делал, и следил за процессом соблазнения?

Тело его дрожало, твёрдая выпуклость в штанах, говорившая о степени обуявшего желания, прижималась к её обнажённым бёдрам. Требовательные руки забрались под чудом удержавшийся на плечах халат и гуляли по спине, груди, сжимая в пальцах ставшие твёрдыми горошины сосков. Жадные жесткие губы терзали рот. Язык играл танец с её языком, а полыхающие страстью глаза наблюдали?

Если это соблазнение – не спонтанный всплеск чувств, то что тогда? Попытка создать семью любым способом? Привязать её к себе, сыграв на сексуальной зависимости? И можно ли осуждать Мэтта: он так хочет жить рядом с дочерью. А она лишь часть его плана? Не потому ли так быстро была выставлена Лесси?.. Да способен ли он вовсе любить кого-то, кроме себя? Лилибет не в счёт – она и есть частица его самого; и даже её он будет любить лишь как принадлежащую ему вещь…«Как всё это противно… Кобель…»

В висках по-прежнему стучал пульс, но уже не музыкой колокольчиков любовной страсти, звучавшей несколько секунд назад. Он звенел как набат: спасайся, беги!

Кэтлин упёрлась руками в грудь Вуда. Необъяснимая, липкая до осязания паника накрыла с головой.

– Нет, не надо. Я так не могу, – жёсткие ладошки вдавились в твёрдый торс. – Тебе нужен только секс…

Мэттью зарычал, но из объятий не выпустил. Он прочёл кучу эмоций, промелькнувших в карих глазах за доли секунды, и почувствовал, как напряглось в его руках стройное тело.

Вуд недоумевал: что произошло? Что испугало её на этот раз? Он застонал, готовый биться головой об стену. Кто может сказать, есть ли край у страхов Кэт Паркер? И если есть, то как перешагнуть через него, не сделав никому больно? Молчать – означало вызвать истерику, но говорить одно и то же по сотому разу… Неверие начинало раздражать.

– Чего ты боишься больше? Меня или собственных желаний? – Мэтт наблюдал, как расширились её зрачки, сделав коричневую радужку тонким кругом вокруг чёрной бездны, до краёв наполненной страхом.

Кэтлин попыталась опустить лицо вниз, но он не позволил сделать это, удерживая своим подбородком. Тепло их прерывистого дыхания смешалось, взгляды буравили друг друга.

Слова Мэттью звучали как приговор.

– Не решилась открыться тогда и поступаешь так же сейчас. Бежишь при первой же трудности и закрываешься в себе. Спряталась шестнадцать лет назад за обидами и опасениями «что будет, если»!

Слышать это Кэтлин становилось невыносимо, тем более что каждая фраза была наполнена правдой. Паркер закрыла глаза, но слова продолжали ранить; если бы можно было прикрыть уши. Она попыталась поднять руки, но Мэтт крепко держал свою жертву и продолжал пытку:

– Боялась услышать, что не нужна, даже не спросив об этом. Ты трусиха, Кэт! И свою трусость прикрываешь, обвиняя других. Как маленький щенок, нагадивший в ботинок хозяина, чтобы пометить собственным запахом и не позволить забрать другим. Любишь и пытаешься сделать больно любимым, но прежде всего себе. Ботинок можно вымыть или выкинуть, на худой конец, а боль от шлепка по попе ты будешь помнить всю жизнь. Лелеять, внушая себе, что вот как бывает, если пытаешься показать своё чувство.

– Я не щенок. Ты не ботинок. И уж Лилибет – никак не то, что нагадил щенок.

– Конечно нет! Но ты именно так видишь, что произошло и происходит. Ты лишила любви нас когда-то, и сейчас хочешь сделать то же, мстя за удар, которого я не делал. Тебя била судьба за нерешительность, а вину так удобно возложить на меня. Почему боишься открыться? – Он чеканил обидные слова с болью в глазах. Очередная попытка пробиться сквозь её страхи. – Почему опять пытаешься удрать? Кому от этого станет лучше? Не бойся любить, доверься. Мы взрослые люди, зачем лишать себя счастья?

Губы Кэтлин дрожали вместе с острым подбородком. Она попыталась ответить, но не смогла. Слёзы брызнули из глаз, бороздя мокрыми дорожками бледное лицо.

– Прости! Я не могу. Не сейчас.

Вуд тяжело вздохнул. Он сомневался, что Кэт была в состоянии слышать. Все его попытки сблизиться кончались провалом. Но как жить рядом друзьями, не прикасаясь к женщине, которую любит? Он не монах…

– Всё это мы уже проходили. Скажешь опять, что тебе нужно время?

– Да!

Паркер попыталась вывернуться из объятий. Мэтт расцепил кольцо рук, понимая, что так только усиливает её желание освободиться.

– Я уже говорил, что никогда не возьму тебя силой, – он оттолкнулся от стенки и сделал шаг назад, не спуская глаз с заплаканного лица Кэтлин. – Я живой человек. И желание обладать любимой женщиной вполне естественно для мужчины.

Она молчала, не зная, что сказать в ответ. Страх и тревога стихли, как только капкан из рук распахнулся, и им на смену пришло отчаяние. Кэт не знала, чем объяснить наплыв паники. Да кто способен разумно мыслить в момент страсти? И зачем вообще нужны были мысли? Кто кроме неё за секунду способен придумать защиту себе от себя же?

– Я опять должен буду ждать?

Она всхлипнула, прежде чем негромко ответить:

– Да…

Мэтт повернулся спиной. Он не хотел, чтобы Паркер видела, что происходит с его лицом. Какой болью наполнен взгляд, каким отчаянием. Вуд понимал, что нужно что-то делать, иначе им никогда не быть вместе, но что именно? Обратиться к психологу? На это тоже нужно её желание. Поменять тактику? Прекратить давить и дать право самой сделать выбор? Уйти, чтобы пошла следом?

– Ты трусиха.

– Я знаю… Прости…

Кэтлин шагнула к мужчине, впечатавшись лбом в широкую спину. Дрожь пробежала по позвоночнику Мэттью, отдаваясь покалыванием в области паха. Он до боли сжал зубы. Даже сейчас её прикосновение вызывало желание; так происходило всегда, и бороться с этим бесполезно.

Она просипела сквозь слёзы:

– Я всё понимаю про себя – и от этого мне противно и тошно, но поделать ничего не могу. Я хочу нашей близости, но боюсь. Не знаю, как всё должно произойти, но уверена, что она будет.

Вуд считал про себя до десяти. Осторожно втягивая ноздрями воздух, стараясь не показать, насколько ему сейчас плохо и каких усилий стоит справиться с напряжением. Не помогало. Возбуждение перешло в боль. Живот наполнился холодной пустотой. Ещё один счёт до десяти, ещё пара глубоких вздохов – и он обернулся.

– Ты сама себя слышишь? Я готов ждать, но в этот раз всё будет по-другому…

Чмокнул её в лоб и развернулся к входной двери.

– Я сниму номер в отеле. Оставаться в твоём доме – выше моих сил. Больше настаивать на том, чтобы жить вместе, не стану. Захочешь всё изменить – знаешь, где меня найти. Через пару дней, если всё пройдёт по плану, я вернусь в Вашингтон. Лилит летит со мной – это её желание.

– Я знаю…

Мэттью горько усмехнулся.

– Ты просто кладезь мудрости… – Он обернулся у самой двери и, прежде чем выйти, добавил: – Не знаешь лишь одного: что любовь – это не только счастье, но и боль, и для того и нужен второй человек, чтобы её разделить. Пока будешь бояться делиться ею – ты будешь одна.

Вуд вышел и, прикрыв за собой дверь, решительным шагом направился к лестнице. Он почти ничего не слышал. Сердце бешено билось в груди, отдавая гулким эхом в заложенные уши. Дожидаться лифта не было сил…

Кэт бросилась следом, но остановилась, наткнувшись на деревянную преграду. Она упёрлась лбом в дверь, вслушиваясь в быстрый стук ботинок, уносящих любимого вниз. Холодная поверхность студила горячую кожу совсем не так нежно, как твёрдая спина Мэтта. Паркер до боли закусила губы. Ну почему это с ней происходит снова и снова? Почему она так боится довериться? И эти его слова о боли…

Сердце щемило, разрываясь на части. Солёная слеза попала в кровоточащий прокус на губе. Кэтлин зашипела, дотронувшись языком до ранки. Она слизала наполненную металлическим привкусом каплю и проговорила вслед тому, кто не стал дожидаться ответа:

– И это я знаю…

Глава 4.1

Непрерывная трель звонка вселяла надежду.

Кэтлин путалась в складках тонкого шерстяного платья, торопливо натягивая его на голое тело. Ну почему всегда, когда нужно срочно что-то надеть, это «что-то» начинает оказывать активное сопротивление? Наконец, яростный отпор зелёной дизайнерской штучки был преодолён, и мягкая прохладная ткань обтянула стройную фигуру.

Она бросилась к входной двери, на ходу придумывая слова, что скажет Мэттью. Сердце переполняла надежда. Раз вернулся, то понял, что был неправ; и сейчас они смогут спокойно поговорить. Если, конечно, понятие «спокойно» и Вуд вообще совместимы.

Тонкие пальцы поворачивали заевший замок. Кэт чертыхнулась: «Да что такое! Что им всем нужно?!» – подразумевая под «всеми» щеколду и платье.

– Я… – Улыбка сползла с губ.

На пороге стоял вовсе не агент ФБР, а невысокий мужчина в светло-синем комбинезоне и натянутой до бровей синей же форменной бейсболке.

– Мисс Паркер?

– Да, это я, – она потерянным взглядом шарила по стенкам лестничной площадки, словно надеясь, что Мэттью спрятался где-то там за спиной неизвестно зачем пожаловавшего доставщика.

– Цветы из цветочного салона «Селена», – щупленький парень, скорее похожий на подростка, протянул огромный букет, состоявший из веток дивных фиолетовых орхидей Дендробиум.

Кэт на автомате протянула руки; облако изысканного цветочного аромата окутало её, распространяясь дальше по квартире. А в голове билась мысль: «Это не от него. Всего за минуту спуститься вниз, добежать до ближайшего цветочного и…»

– Это просто невозможно…

– Простите, что? – Голубые глаза молодого мужчины выражали искреннее непонимание.

Темноволосая женщина не слышала курьера; она продолжала размышлять вслух:

– Хотя почему «невозможно»? Может, он заказал их сразу по выходу из тюрьмы, а доставили только сейчас. Сюрприз за сюрпризом? Только фокусник успел удалиться…

– Мисс, простите, я не совсем понимаю. Какая «тюрьма», какой «фокусник»? – Добродушие сменилось тревогой.

Кэтлин усмехнулась. Ещё бы не удивляться: взрослая тётка с огромным букетом в руках стоит с растерянным видом и рассуждает об иллюзионисте.

– Извините, просто мысли вслух. Со мной такое бывает порой.

Паренёк протянул:

– А-а-а… – и, смерив настороженным взглядом девушку в зелёном с букетом, оформленным в зелёную же обёртку, подал накладную для росписи.

Он желал поскорее убраться из квартиры странной особы, но мисс Паркер не спешила.

– Скажите, а когда и кем был заказан букет? – поинтересовалась она.

– Я не могу сказать навскидку, нужно звонить в салон, – курьер потихоньку отступал к выходу. – Единственное, что я знаю, так это время, в которое меня отправили на доставку.

– Ну, хоть что-то.

– Три часа назад. Вы последняя в моём списке.

– Нет, это не он…

– А зачем гадать? – Кивнул он, указывая взглядом на благоухающий куль: – Есть карточка, загляните – и всё станет ясно.

– Точно. Какая же я… – Кэт не стала произносить «дура»; она засунула пальцы между фиолетовых с белым бутонов и достала серебристую открытку.

– Так я пошёл?

Паренёк спиной вперёд ретировался в дверь и торопливо захлопнул её за собой, начисто позабыв, что рассчитывал получить чаевые. Неизвестно, что выдаст красивая дева, прочтя записку…

– Никакие цветы не смогут затмить ваше очарование. С искренним восхищением, Самуэль Лебовски.

Надежды рухнули. Кэтлин усмехнулась собственной наивности. Мэтт не из тех, кто берёт свои слова назад – пора бы ей уяснить; если сказал, что больше не будет настаивать и давить, значит не станет…

Она опустила огромный букет головками вниз и прошла на кухню. Кто бы ни подарил орхидеи, цветы ни в чём не виноваты; их нужно поставить в воду. В голове всплыл образ доказывавшего судье её невиновность адвоката: напорист, умён, обладает исключительным даром убеждения.

Паркер выбрала широкую вазу и подставила под кран с холодной водой, продолжая думать о новом поклоннике. Сколько их было за её жизнь? Всего ничего. Мало кто решался заигрывать с неприступной, холодной, обладающей равнодушным взглядом брюнеткой. Самые долгие отношения с Бейном, Мэттью, представлявший её прошлое и – в чём она была абсолютно уверена – будущее. Теперь вот Лебовски…

Кэт освободила цветы от обёртки и поставила в воду. Взгляд упёрся в отражение в стекле навесного шкафа: бледное лицо привлекательной женщины, но вовсе не красавицы, с яркими губами, искривлёнными в горькой усмешке. Таких как она – тысячи, сотни тысяч. Что влекло к ней этих замечательных людей, чем обязана их вниманию?

Можно было бы рассмеяться, не будь сейчас на душе так тоскливо и гадко. Кэтлин ужасно везло на отлично владеющих словом мужчин…

И снова мысли о Вуде и его желаниях заполнили мозг. Что он ждёт от неё? Чего жаждет получить? Страсть, как предвкушение наслаждения? Как ожидание блаженства для тела? Но есть ли ей место в его душе?

Сердце любимого слишком привязано к паху. Столько лет видеть её во сне… Ночные видения породили неистовое желание обладать недоступным – Мэтт не скрывал этого. Что станет с его чувствами через месяц, через год, когда он насытится, утолит голод страсти? Однажды, всего через полчаса после первого поцелуя, Мэттью назвал её чужим именем. Что помешает ему сделать это ещё раз?.. Что будет тогда с ней?

Думать о дочери в этот момент не хотелось; её не обделят любовью при любом раскладе. Для родителей дети – центр вселенной. Маленький живой комочек, созданный из их плоти и крови, с рождения заполняет не только сердце – он становится частью души…

Сама Кэт всего на четыре года смогла объединить родителей, но после каждый из них пошёл своей дорогой, совершенно не задумываясь, что рвут пополам сердце маленькой девочки. Так стоит ли поступать так с Лилибет? Насколько больно станет ей после разрыва родителей? А если родится ещё малыш? Стоит ли совершать с ним то, что когда-то сделали с ней?

Паркер усмехнулась. Всего за несколько минут она успела выйти за Вуда замуж, родить ещё одного ребёнка и разойтись, совершенно забыв узнать его мнение. Вот этого разговора Кэтлин ждала сегодня. Слов признания, обещаний и затем соития. Но, видно, для Мэтта на первом месте лишь страсть и желание…

Кэт прислонилась лбом к навесному шкафу, закрыла глаза и, до боли сжав пальцы в кулаки, ударила костяшками по гладкой поверхности стола. Так не пойдёт…

Ногти впились в ладонь, разрывая тонкую кожу, оставляя кровавые бороздки, но она совсем не замечала этого. Что значит физическая боль против душевной. Что делать, когда не видишь выхода, но точно знаешь, что он всё-таки есть – пусть запасной, пусть аварийный…

Ей даже не пришло в голову, что можно спросить, в каком идти направлении, того, кто стоит рядом в темноте длинного коридора жизни…

– Я не смогу с вами сегодня поужинать.

– Но, папа, мы же договорились.

– Прости, заяц. Случаются разные форс-мажорные обстоятельства, над которыми ты не властен.

– Не хочу слушать отговорки. Давай я скажу сама, а тебе лишь останется согласиться или отказаться. Дело в маме?

– Да, и нет, но я снял номер в отеле.

– Понятно… – Было действительно ясно, что между родителями снова что-то произошло. И под «что-то» не подразумевалось ничего хорошего, иначе зачем отцу жить отдельно? – А если она согласится?

Мэттью ответил, чуть промедлив. Сознание того, что они с Кэтлин снова ранят психику дочери, давило. Он знал, что сейчас Лилибет предпримет попытку их примирить, но так же знал, чем заканчивается любое давление на Паркер; на этом не раз осекалась Одри.

– Тогда согласен, но будет одно условие.

– Какое? – замерла Лилит.

– Ты не станешь пытаться узнать у нас, в чём дело, и выяснять подробности.

– Договорились, – обрадовалась она.

Вуд облегчённо вздохнул. Объяснять девочке методы, к которым он решил теперь прибегнуть, невозможно. Она просто не должна мешать. Всё остальное Мэтт сделает сам.

– Тогда дело за вами с мамой.

– Значит, готовься, – обговаривала Лилит условия, не давая возможности передумать. – В восемь часов мы за тобой заедем.

– Не нужно. Я взял в прокате автомобиль, мне нельзя без колёс.

– Понятно… – уныло протянула она, посчитав слова отца за уловку.

– Я люблю тебя. Это так, на всякий случай.

Невольно усмехнулся он, подумав про себя: «На случай если услышишь, что папа – грязный самец, и от женщин ему нужно только одно». Хотя Кэт не должна опуститься до подобных обвинений.

– Я тебя тоже! – Лилибет немного помолчала и добавила: – Мне снова придётся делать выбор?

– Да.

Затаил дыхание в ожидании ответа; и облегчённо вздохнул, услышав:

– Я люблю вас обоих и поэтому выбираю тебя.

– Значит, до вечера, – повеселел он

Этим вечером Мэттью Вуд собирался открыть охоту.

Лилит первой нажала кнопку отбоя и несколько минут просидела неподвижно, склонив голову.

Она устала быть взрослой, принимать решения и делать выводы. Хотелось, будто в детстве, забраться к маме на колени и поплакать, рассказав, как одиноко без неё в Вашингтоне. Хотелось сделать то же самое и с отцом, но это будет означать, что Кэтлин снова возьмёт бразды правления в свои руки.

Она оставит Лилибет в Финиксе, и тогда примирение растянется на годы, если вообще когда-либо состоится. Мэтт будет прилетать по мере возможности, но мама придумает отговорки и причины, чтобы избегать встреч, начнёт ревновать её к новым родственникам.

Девушка горько вздохнула. Как можно любить человека и одновременно бояться? Насколько нужно обидеть, чтобы заслужить такое отношение? Что произошло в далёком прошлом? Что стало причиной разрыва и тайного бегства матери в Финикс?

Почему она не сказала отцу о том, что ждёт ребёнка? У кого узнать правду, если одни отказываются говорить об этом, ссылаясь на то, что не имеют права обсуждать чужую личную жизнь, а другие пока не готовы? И получается, правду знают все, кроме единственной не принимавшей участия в обмане, но больше всего от него пострадавшей.