Читать книгу Все вы - - Страница 1
КОСМОНАВТИК
ОглавлениеИдею рассказа подал Сергей Жаков более трёх лет назад. Всё это время я её бережно хранил.
Он проснулся. И ощутил подушечками пальцев шёлк. Но это, казалось, был другой шёлк. Словно он заснул не у себя дома, а в номере кого-то отеля, что располагает таким же комплектом постельного белья.
Он вскочил, подняв туловище, и стал оглядываться. Нет, это определённо не номер отеля. Он находится у себя в квартире. Те же обои в виде неба с проплывающими облаками, те же шкафы, те же тумбочки, те же окна. Всё то же. И он – тот же. Он – Андрей Ядров. И он проснулся у себя в квартире и в своей постели, в своей пижаме и в своей коже.
Эфемерный страх отступил, но ощущение чужеродности окружающего мира продолжало томиться.
Андрей встал, переоделся, заправил кровать, стараясь не думать о своих ощущениях, и пошёл в душ.
На подходе к ванной комнате его вновь пронзило чувство неестественности, когда он посмотрел на кухню.
Надо принять душ и взбодриться. Такое бывает.
Ядров успешно принял душ.
Ничего не может быть иначе, ничего не может измениться, ведь он у себя дома!
Когда мужчина завтракал, он старался не обращать внимание на свои продукты, свои вещи, свою мебель, не концентрироваться на своих действиях. Андрей смотрел в окно, думал о погоде, работе. И потом резко встал и пошёл собираться.
Оделся без лишних мыслей. Провернул ручку. Вышел в подъезд – в подъезд его дома – и провернул ключ в личинке. Раздался щелчок. Будто отключили звук. Это не его замок! Это не его ключ! Это всё не…
– Здравствуйте.
Паника распылилась. Ядров Андрей обернулся.
С ним поздоровалась молодая соседка, на вид – лет двадцать пять. Молодые не сильно любят здороваться, но эта, скорее всего, педагог, заключил мужчина, у них банальная вежливость развита лучше.
Андрей хотел ответить, но не успел, потому что его глаза опустились раньше. На поводке у юной учительницы держалось чудовище. Трудно было понять его внешний вид, но существо было ужасным, отталкивающим. Глаза, торчащие из совершенно разных мест на теле. Туловище изгибалось в разные стороны и под разными углами. Длинные, толстые и кривые клыки. Лапы, клешни, копыта, когти, щупальца, шипы. Длинные, тянущиеся, стекающие слюни. Лужа слюней. Всё это было невозможно сложить воедино, как будто увиденное – бессмысленное скопление отвратительных атрибутов.
Видение скрылось в открывшихся дверях лифта. Ядров на секунду успел разглядеть слегка разочарованный взгляд соседки.
Шок сменился изумлением и недоумением. Кошмарный образ быстро размылся, и осталось лишь осознание самого факта, что в качестве домашнего животного было что-то пугающее.
Теперь он задавался лишь одним вопросом: что это было?! Такого сумасшедшего интереса у мужчины не было давно. Помнится, последний раз он мучился от неразрешимого вопроса ещё в детстве. Тогда его волновало следующее: физикой занимается физик, химией – химик, биологией – биолог, географией – географ, а космонавтикой… космонавтик?..
К Андрею вернулась твёрдость движений, он спустился по лестнице и вышел на улицу.
Это была та самая улица, на которой он жил, на которой всегда располагался его дом. Мужчина огляделся, посмотрел на прохожих и осознал, что проснулся без будильника.
«Это очень странно», – сказал он про себя.
Ядров даже не думал о времени, когда находился дома.
«Да, это очень и очень странно…»
Он поднял рукав куртки, освободив часы из мрака, и посмотрел на стрелки.
«Я вышел рано. У меня ещё сорок минут», – констатировал Андрей.
Мужчина почувствовал, что его печёт под мышками. Был солнечный день. Тёплый и солнечный день. Без намёка на ветерок.
«Всё странно. Всё очень странно. Мир сильно изменился».
Андрей Ядров долго стоял и думал, что делать в такой ситуации и чем ему вообще заняться, и решил сходить на площадку для выгула домашних животных, чтобы узнать, есть ли у кого ещё такие диковинные существа. Страха эта идея не вызывала, так как он вовсе не помнил внешность питомца его вежливой соседки.
До назначенного места идти примерно десять минут, и мужчина не спеша отправился в путь, пытаясь свыкнуться с обстановкой и хоть что-то прояснить. По дороге Ядрову встречались люди, но он не разглядел в их лицах чего-либо особенного. Никто не мог похвастаться торчащими клыками, красными глазами, хоботами, яблоками вместо лица.
Уже издали Андрей заметил, что на той площадке что-то не так. Нет ни привычных движений, ни силуэтов, свойственных собакам. К горлу начал подступать ком. Глаза широко раскрылись, готовые выстрелить, а жар внутри куртки удвоился. Земное притяжение усилилось в несколько раз, и теперь Ядров с трудом поднимал ноги, как если бы они примагнитились к асфальту.
Когда мужчина всё-таки подошёл к заветному месту, весь облитый потом, с бурей в перевёрнутом желудке и с гаснущими глазами, – ему показалось, что он попал в страшный сон: десятки монстров, внешность которых невозможно было распознать, кроме одной черты – ужаса.
Мир закружился, небо поменялось местами с землёй, а потом – обратно. И так продолжалось долго. Колесо – краеугольный камень цивилизации. Колесо – главное изобретение человечества. Колесо – квинтэссенция мироздания. Всё – в Колесе. И белка – в Колесе.
– Вам плохо?
Глаза Ядрова едва приоткрылись, точно были склеены.
– Мужчина, с вами всё хорошо?
Снова этот ободряющий голос. Как-то он уже спас его. И вот – вернулся вновь.
– Да, всё в порядке, только… – Андрею казалось, что его язык просто болтается у подбородка.
– Вам не жарко? Вы перегрелись. Снимите… – Он узнал свою вежливую соседку. Она начала стягивать куртку. – Вызвать врача?
– Нет, не надо… мне… уже лучше.
Девушка отвела его на скамейку.
– Я схожу в магазин и куплю воды. Сидите здесь.
Соседка привязал своего питомца к столбу и удалилась.
Андрей Ядров встал и направился к полицейскому, что стоял на углу дома.
– Полицейский!..
– Да?
– Вы видите это? – Мужчина указал на монстра. Столб был достаточно близко, поэтому его нельзя было не увидеть.
– Да.
– Вы видите это чудовище?
– Сэр, я вижу это животное. Что вы хотите?
– Вы… его видите?..
Страж порядка молчал.
– То есть… вас это не удивляет?..
– Я вас не понимаю. Вы считаете, питомец потерялся?
– Я не понимаю… Это… нормально?..
– Что?
– Это. – Андрей вновь указал на отвратительное существо.
Полицейский погружался в глаза Ядрова, пытаясь проникнуть в самую глубину его сознания.
– Гражданин, пройдёмте со мной. Кажется, вы не в себе.
– Стойте, я не понимаю…
И он действительно не понял, как оказался в участке перед столом, за которым сидел тучный полицейский.
– И вы утверждаете, что… э-э-э-э-э… увидели… кхм-м-м-м-м… э-э-э-э-э… монстра… и… ф-ф-ф-ф-ф-ф… вас это… а-а-а-а-а-м-м-а-а… обескуражило?..
– Да.
– Хм-м-м-м-м, хм-хм-хм. Так… да… ага… И вы… э-э-э-э-э… как… утверждаете, что… фу-у-у-у-у-х-х-х-х… никогда не видели… м-м-м-м-м-м… ничего подоб-э-э-э-ного?
Дверь отворилась. В проёме торчала голова знакомого полицейского.
– Всё в порядке. – Это означало, что в организме гостя не найдены ни наркотики, ни алкоголь.
– Тогда это не наша… э-э-э-э-э-э-э… юрисдикция…
– Я вызываю.
– Ага. – Короткие ответы толстяку давались проще.
В этот раз его увезли санитары. И это уже Андрей Ядров понял.
Мужчина находился в белом кабинете. И опять перед столом, где на этот раз сидел врач – пожилой мужчина с гладкой и короткой седой бородой. Он задавал Ядрову кучу разнообразных вопросов, куда-то звонил, кого-то вызывал.
В кабинет резко и с очень уверенной походкой зашла женщина-врач.
– Ну, мне всё понятно… – проговорил старик.
– Мне тоже, – сходу обрубила женщина.
Андрей посмотрел на неё. Это была его соседка.
«А я думал, учительница…»
– Давно известно, что все психические проблемы человека закладываются в детстве. Сначала девочку недолюбливает папа, потом она, чуть повзрослев, начинает искать себе замену папы среди сверстников; у неё случается первая любовь, и она, конечно же, считает, что это на всю жизнь, но ей разбивают сердце, и девочка продолжает свои скитания в поисках мужского тепла, которого на самом деле нет и быть не может, ведь мужчины не способны на высокие чувства (как жаль, что из-за своей девичьей простоты и наивности она совсем этого не понимает!); а парни только пользуются ей, напевая о любви, из-за чего обманутая грязными животными бедняжка приобретает славу легкодоступной девушки; и вот теперь она идёт учиться на психиатра, ведь думает, что научится сходу понимать характер и намерения тупых мужланов, сможет разобраться в себе, сможет указать место каждому уроду с членом, едва поговорив с ним… – Лицо девушки сильно покраснело. – Простите, я отошла от темы. Да, мы применим к больному, как и ко всем остальным, мнима-терапию. Если в его памяти останутся подобные образы, он будет считать это нормальным и естественным.
Соседка высокомерно посмотрела на него. Сейчас она казалась небоскрёбом с глазами.
– Пройдёмте.
– Я отказываюсь от лечения. Я ничего не понимаю и ничего не знаю. Объясните мне сначала, что вообще происходит, почему я здесь, какой у меня диагноз – если он вообще есть, – кто вы все такие и какое право имеете меня тут держать!
Она повернула голову, и теперь Андрей наблюдал её острый подбородок.
– У нас тут буйный, – сказала девушка в металлическую коробочку на стене, да с такой надменной интонацией, словно она – владычица морская.
– Я не… я не буйный!
– Буйный, буйный! Вон как взбесились!
– Чёрт, да вы даже мне ничего не объяснили!
Он встал со стула, но в этот момент в помещение зашли двое крепких мужчин, что моментально схватили Ядрова и что-то вкололи ему в плечо.
Он пребывал в классе. В его классе. Где он учился ещё в начальной школе.
– Ты, Ванечка, допустил грамматическую ошибку. Неправильно говорить «самый красивейший», – снисходительно сообщала учительница.
Андрей же, ещё совсем маленький, считал ворон за окном. Они свили чудное гнездо на дереве. Там находились мама, папа и три галдящих малыша. У семейства было время обеда: мамочка отправляла в широко отрытые клювики жирных червячков. Ребёнку Ядрову стало жалко насекомых. Ведь у них тоже есть малыши, которых они кормят…
– Почему? – спросил ученик Ваня.
– Потому что «красивейший» и означает «самый».
– И что?
– Ты два раза произнёс «самый».
– А я могу сказать так: «Самый-самый красивый»?
– Да.
– А почему тогда…
Андрюша отвлёкся на учительницу, и голос докучливого Вани исчез, как и голос учительницы. Педагог открывала рот, но не было слышно ни звука, будто Ядрова поглотил вакуум.
Вместо человеческой головы у учительницы на шее держалась голова чудовища!
Мальчик почувствовал неведомую силу, что подступала к его горлу.
– Андрюша, тебе плохо? – сквозь атмосферные разряды услышал ученик.
– Да… я… можно…
– Да беги уже! – И Андрей побежал, удерживая ладонью нечто, пытающееся вырваться из его рта.
Ядров забежал в туалет – возможно, он был женский, – и желудок благополучно опорожнился в раковину. Мальчик умылся.
Теперь Андрюша расположился на полу своей комнаты. На большом и жёстком ковре с неясными рисунками (он всегда задавался вопросом, как люди выдумывают и вышивают такую несусветную чушь) ребёнок собирал башню из конструктора и параллельно играл в солдатиков, когда услышал движение в коридоре и скрип открывающейся двери.
– Сынок, я пришла! А почему ты меня не встретил?
Это звучал мамин голос.
Лишь голос.
Это был монстр.
– Нет! Нет! Не хочу! Хватит! – вскочил и заорал во всё горло мальчик. – Не хочу!
– Сынок, что такое?.. Тише, тише.
В отчаянии Ядров начал метать головой по комнате, но не придумал ничего лучше, чем прыгнуть в стену; тем более обои его так манили: они изображали голубое небо с проплывающими облаками – символ свободы. И он, к удивлению, не разбился, не ушибся, а оказался на улице.
Ночь. Улица. Метель. Фонарей нет – лишь размытый вихрями снега свет из окон. Недалеко виднеется человеческая фигура – полноватая, невысокая. Андрей побрёл к тёмному силуэту, который с каждым шагом становился чётче. (Холода он при этом не ощущал и даже не обратил внимание на свою одежду.) И тут – голова слетела с тела незнакомца. Испугавшись, Ядров ускорил шаг. Он заметил, что к фигуре направляется ещё какой-то силуэт.
Это был снеговик. А рядом сидел на коленях мальчик. И плакал. Только теперь Андрей ощутил, с какой высоты взирает на эту картину – выходит, он снова мужчина, а не ребёнок.
– Млечный снеговик… он умер… – вопил мальчишка.
Вдруг оторванная голова снеговика начала рассыпаться на снежинки, а потом все эти частички завертелись и поднялись на уровень глаз мужчины. Снеговорот закрутился спиралью и приобрёл ясные черты. Это был Млечный Путь.
Яркий свет ударил Андрею в глаза – это звёзды, те многочисленные звёзды. Заколдованный, он протянул руку, желая коснуться даже копии, даже отражения, даже иллюзии прекрасного, совершенного творения.
Но в этот момент всё пронеслось перед глазами. Теперь мужчина нёсся над землёй. Его похитил гиппогриф-грифон-химера-дракон-гамаюн-алконост.
– Постой! Куда ты меня понёс?!
Ядров начал дёргаться, изворачиваться, и летающее существо, не желая мириться с капризами Андрея, отпустило его. И мужчина полетел вниз. В глазах – сплошная каша.
Он ощутил правой щекой жухлую траву.
Какой-то сапог пнул Андрея по рёбрам. Мужчина поднял голову – на него кричал негр в военной форме.
– Я не… я не понимаю вас…
Солдат продолжал пинать Ядрова, становилось адски больно. Тогда мужчина поднялся и посмотрел на чернокожего.
У негра на руках блестели головки гвоздей. Его ладони прибиты к автомату.
Военному этот взгляд явно не понравился. Он стал с большим усердием кричать на Андрея и толкать его винтовкой.
– Что ты от меня хочешь? Куда я должен пойти?
Но тот упорно продолжал пихать Ядрова и без умолку орать.
Невозможно было понять, что он кричит: голос чернокожего не просто заглушался – он смешивался с остальными звуками в омерзительную какофонию. Отовсюду звучали тысячи голосов, шумов, скрипов, тресков, ударов. Серый шум, помноженный многократно на самого себя.
– Ладно, чёрт, я пойду, только прекрати бить меня! – Андрей повернулся в ту сторону, в какую толкал его воин, и пошёл.
Мужчина, так как не мог разобрать ни звука, решил оглядеться. И попал в муравейник. Смешались шины, люди. Люди – шины – пушки – гусеницы – люди – шины – пушки – гусеницы – люди – шины – пушки – гусеницы.
Одно он смог чётко рассмотреть – деревья. Из веток росли громкоговорители, разносившие противные громогласные речи.
Глаза заслезились, голова закружилась.
Ядров поднял голову. Небо, синее небо должно помочь ему. С самого детства он обожал небо, уважал его, чтил. Оно помогло сбежать ему в прошлый раз. Небо – символ свободы.
На него смотрели проплывающие глаза.
Само небо отказалось от него, предало его. Теперь символ свободы стал чьим-то инструментом для наблюдения.
И тут кто-то толкнул Ядрова в спину, и он повалился в огромный ящик с боеприпасами, который спокойной поехал.
Мужчина занял свою ячейку и не мог из неё выбраться. Рядом находились такие же люди – озирающиеся, испуганные, разве что другого цвета кожи.
Коробку не накрыли крышкой, поэтому небесные глаза наблюдали за Андреем.
Движение остановилось, и Ядров увидел перед собой огромного африканца. Титан посмотрел на него безумными глазами, рот растянулся больной улыбкой. Казалось, гигант способен вдохнуть Андрея своей бездонной ноздрёй. Исполин протянул свою руку, и мужчина уместился в его ладошке. Дальше скитальца – именно сейчас он ощутил себя скитальцем – поместили в пулемётную ленту, и Андрей твёрдо занял своё место.
Щелчок затвора. Теперь ничто не помешает свершиться задуманному. Выстрел!
Мужчина вылетел из ствола. Движение в пространстве длилось мгновение – и он врезался в человека.
– Ты спас меня! – кричал африканец, лежащий под скитальцем.
Это был молодой парень с глазами старика.
– Но… как?..
Ядров посмотрел вперёд – на земле валялся автомат. Он выбил его из рук солдата. Теперь на ладонях темнокожего кровоточили стигматы.
– Ты спас меня! Спас!
И вновь этот летающий мутант схватил Андрея, понёс чрез небеса и через некоторое время сбросил.
Странник оказался в деревне. Кривые дома, кривые заборы, неасфальтированные дороги. Он медленно шёл, пускал ногами дорожную пыль и осматривался. Погода тут была невесёлая: небо, затянутое непроницаемой пеленой чёрных туч. В такие дни всё кажется мёртвым и безысходным.
И деревня соответствовала этим настроениям. Не было слышно ни звука. Не встречено ни одного прохожего. Не замечено ни одной фигуры в окнах.
Ядров заметил гараж, двери которого были открыты. Мужчина заглянул туда, и прямоугольник тусклого дневного света упал на лежащую фигуру. Это был дедушка лет шестидесяти пяти.
Андрей подбежал к нему.
– Мужчина?
Скиталец пошлёпал его по щекам.
– Очнитесь!
Никакого отклика. Андрей не смог нащупать пульс на шее человека. Лишь его отсутствие.
Ловить здесь больше нечего. Ядров устремился дальше, свернув на повороте.
Всё та же кладбищенская тишина. Полное спокойствие.
И тут он наткнулся на фигуру, вдали напоминающую живую. Да, точно, она шевелилась! Он побежал туда.
У протоптанной дороги сидел мальчик, спрятав лицо в коленях. Каждым всхлип сопровождался резким кивком головы.
– Мальчик, что случилось? Где все…
– Мертвы.
– Мертвы?.. Как?..
– Я их убил…
Ребёнок так и не посмотрел на своего собеседника.
– Я просто… я на них посмотрел… и они все умерли… Уходите… пожа-а-а-а-луйста…
– Успокойся. Я уверен, ты тут ни при чём.
– Небеса закрыли Солнце, чтобы я его не убил… Те мне велят подниматься на лифте… к Солнцу…
– Кто?
– Я не знаю… Они хотят уничтожить Солнце… мной…
– А где лифт?
Мальчик указал рукой не глядя.
В той стороне действительно стоял лифт, покосившись на неровной земле.
– Уберите лифт… Я не хочу убить Солнце…
Странник направился к лифту. Это была сигарообразная кабина из блестящего, отполированного металла.
Андрей нажал кнопку. Двери без промедления открылись. Он вошёл.
Обычная панель, обычные кнопки. Ничего особенного. Семь этажей.
«И на каком мы этаже?» – задался вопросом Ядров. «Седьмой, наверное, Солнце». Он нажал на второй. Двери начали закрываться. В сужающуюся щель скиталец увидел, что мальчик стоит и растерянно смотрит на него.
«Что ж, я не умер…»
Через пять секунд движение лифта остановилось, двери открылись. Странник вышел.
Перед ним простиралась та же деревня, а в небе наблюдалась та же гнусная картина. Только по правую руку раскинулось крупное шоссе, а за ним – лес. Ядров направился к дороге.
Когда он посмотрел вдаль, то увидел, что по шоссе едут грузовики исполинских размеров, а рядом бегут маленькие люди. И тут автомобиль наклонило, и он упал прямо на народ. Из-под машины поплыли красные пятна.
Эта картина повторилась снова.
И снова.
Всё шоссе окрасилось кровью, а вишнёвые струйки, как ручейки после дождя, заполняли придорожную канаву.
Бесконечный поток людей, ищущих смерть под грузовиками. Бессмысленный конвейер безумия.
Мужчину вновь подхватили и унесли ввысь, а затем сбросили в бездну непредсказуемости.
Теперь он обнаружил себя за столом в какой-то комнате.
– Нужно избавиться от этого! – визжал девичий голосок.
– Детка, успокойся, опусти нож…
Андрей выглянул из-за стола. Картина весьма необычная: маленькая девочка, лет пяти, держит нож, а мужчина, которого пилигрим видит со вспотевшей спины, стоит у кровати, закрывается руками и дрожит от страха. Взгляд девочки злобный и уверенный.
– Вам нужно отрезать письки! Это неправильно! Вы должны быть такими, как мы, девочки!
– Всё нормально, малыш, успокойся… – уговаривает её запуганный мужчина.
– А ты кто? – она выстрелила пронзающим взглядом прямо в Ядрова. Стало больно в паху.
Скитальца поглотили глаза маленькой психопатки, и он очутился в школе. В это же мгновение в него врезалась ученица, выронив блокнот.
– Извините… – тихо промямлил Андрей. Он нагнулся, чтобы помочь девушке, но та решительно предупредила его намерения, схватив блокнот, едва он протянул руку. Ядров успел заметить там рисунки изуродованных мужских гениталий.
Теперь школьница высокомерно посмотрела на него через очки. С её плеча тянулась красная лента «выпускница». Странник узнал её – это была соседка, работница психбольницы.
– Я тебя раньше тут не видела! – обвиняюще произнесла старшеклассница.
– Я-а-а-а… да-а-а-а-э-э-э…
– Ты где так говорить научился? В коррекционной школе? – И, уже обернувшись и ступив на лестницу, она добавила: – Рудиментоносец.
– Кто?.. – тихо проговорил мужчина, скривив лицо в гримасе недоумения.
Затем он стал понимать: она считает половой член рудиментом, так как идеальное существо – женщина. Да, кажется, так и есть.
Она была одета в рубашку, просторную мини-юбку, колготки и туфли на каблуке.
Скиталец последовал за ней, что привело его в актовый зал, украшенный шарами и стульями с людьми. На сцене стояли ученики с лентами выпускников – и вот она тоже взошла. Ядров устроился в последнем ряду.
Казалось, что всё готово, но мероприятие не начиналось.
– Кхм, некоторых учеников нет, но… Придётся начинать без них. Надеемся, они явятся на наш светлый праздник! – сказала в микрофон женщина бальзаковского возраста.
В глазах той-самой-выпускницы блеснуло злорадство.
Андрей не почувствовал внезапного наплыва воспоминаний, поэтому пытался сам вспомнить свой выпускной. Но ничего не приходило в голову. Он попробовал вспомнить что-то ещё раньше, а потом и совсем недавние события – но не смог. Мужчина начал осознавать, что не имеет абсолютно никакого понятия, как он сюда попал и что он тут делает.
Тем времен проиграл какой-то гимн, потом учителя начали декламировать пафосные речи – что-то там про «новую жизнь», «долгий путь», «перенесённые вместе счастье и невзгоды», про «книгу, которую вы пишете сами», про «всё только начинается». Скитальцу было всё равно. Его занимал всё тот же вопрос: что он тут делает?
«Может, стоит начать с другого вопроса? Кто ты вообще такой?»
Микрофон передали ученикам…
«Наверное, ответ на этот вопрос многое прояснит…»
«Я пережил столько эмоций, впечатлений, завёл кучу друзей, получил бесценный опыт. Я никогда не забуду…»
«Это бред. Я прекрасно знаю, кто я…»
«Мне всегда нравилось учиться! Это так здорово – узнавать что-то новое, выполнять задания, получать хорошие оценки!..»
«Я – это я. Что тут ещё обсуждать?»
«С детства меня приучили не тратить время на ерунду. “Делу время – потехе час” – это неправильно; так говорят только ленивые. Делу должно быть отведено всё время. Именно поэтому я закончил эту школу с красным дипломом… что?.. А, извините, аттестатом…»
«Об этом серьёзно будет задумываться только псих…»
«Это не только мой праздник, не только праздник моего класса, не только праздник параллельного класса, не только праздник профильного класса, не только праздник коррекционного класса…»
«Как я могу не знать, кто я?!»
«Наши родители вклали в нас силы, время… э-э-э-э-э… деньги… и другие средства́, а мы в обмен получали хорошие оценки… м-м-м-м-м… ложили все учебники в портфель… а-а-а-м-м-э-э-э… и даже если вели себя нелицеприятно…»
«Вздор! О таком даже думать глупо!»
«Я бы хотела пожелать всем найти себя в этой жизни, а главное – узнать себя, понять, кто ты…»
«В зеркале я себя узнаю́… А я вообще смотрел…»
«Школа – это важная часть нашей жизни. Ведь все психические особенности человека закладываются именно в детстве…»
Тут внутренний спор Андрея Ядрова резко прекратился. «Знакомый слог», – подумал он, а затем посмотрел на сцену. Микрофон держала его соседка… а почему он решил, что она соседка?.. По крайней мере, он её где-то видел… А где он её видел?.. И почему он считает себя скитальцем?..
«Именно в школьные годы наша психика претерпевает серьёзнейшие изменения – период пубертата. У девочек он начинается раньше; в физическом и умственном плане мужской организм формируется позже, что, конечно же, свидетельствует о неполноценности. Позднее развитие природа компенсировала большей физической силой, но сейчас, в наш продвинутый век, эта мускулатура не является преимуществом и не ставит мужчин в привилегированное положение. Охота на мамонтов осталась далеко в прошлом. Мужчина и женщина работают на одних должностях, имеют одни и те же права и обязанности. Единственное преимущество мужчин, так долго обеспечивающее им социальное доминирование над женщинами, больше не имеет своей силы. Из этого напрашивается вполне резонный вывод: если мужчина утерял свою обусловленную природой власть над женщиной, а женщина, в свою очередь, обгоняет “сильный пол” в психическом и физическом развитии, не стоит ли считать отсталых мужланов рудиментом нашего общества? Стоит признать это патологией всего челове…»
– Спасибо за речь! – прервала её какая-то бабулька. – Это была последняя выпускница. А теперь будем вручать аттестаты!
Заиграла торжественная музыка, родители и педагоги захлопали. Какая-то дама начала раздавать выпускникам синие и красные книжечки. Когда брошюрка наконец попала в руки той-самой-выпускницы, её лицо налилось томатным соком, противопоставляя себя цвету дипл… аттестата.
Андрею очень понравилось данное зрелище. «Чёрт, так она ещё красивее», – подумал он. Ему не хотелось это признавать, но психопатка была сексуальной, что она и старалась подчеркнуть своими нарядом и макияжем. Ядров был уверен, что девушка получала удовольствие от голодных, хищных и вожделеющих взоров своих одноклассников.
Вновь музыка, и вот школьники сошли со сцены. Они весело разговаривали, обнимались с родителями (особенное лезли бабушки, желая во что бы то ни стало поцеловать своих внучков и внучек), но пилигрим не спускал глаз с той-самой, и когда она резко направилась к выходу, Ядров последовал за ней.
Он вышел в коридор, стараясь держаться на расстоянии. Андрей наблюдал раскалённые уши, что выступали из-за её густых и длинных волос. Выпускница встала перед лестницей, ведущей вниз, секунду постояла и направилась наверх. Андрей подошёл к той лестнице и обнаружил, что ступенек больше нет – зияла чёрная бездна, а бетон хрупко осыпался, словно пробитый метеоритом. Что ж, ему всё равно не туда. Мужчина пошёл за разъярёнными ушами.
Да, ему определенно нравилось идти сзади и ниже, тут открывался прекрасный вид.
Они поднялись на третий этаж, и выпускница зашла в кабинет с надписью: «Математика». Андрей аккуратно приоткрыл дверь, просунув свой взор в щёлку.
За учительским столом сидел мужчина лет сорока пяти. Он был худой, в очках, лысый. Та-самая так быстро подошла к нему, что учитель и не заметил, как она предстала перед ним. Девушка, ничего не объясняя, засунул руки под свою короткую юбку и стянула трусы к щиколоткам.
«Выходит, у неё чулки», – это всё, о чём успел подумать Ядров.
– Если бы вы так сразу… – Очень довольный математик встал. Что-то сверкнуло у него в глазах.
Выпускница вытащила одну ногу из исподнего, а другой игриво откинула белую тряпочку в сторону.
Она приблизилась к педагогу. Тот направил к девушке свои руки…
…И из её лона потянулись красные склизкие щупальца. Они мгновенно обхватили счетовода, а на его лысине и линзах блеснул свет ламп. Учитель начал дергаться, брыкаться, но если он не древнегреческий герой, способный обернуться во время схватки и змеёй, и львом, и водой, – то от таких конвульсий мало толку. Андрей сразу понял, что математик явно не древнегреческий герой.
Тентакли прижали тело жертвы к выпускнице, и учитель заорал (а вернее – запищал), из его паха хлынула кровь, мощной струёй ударив в пол, и преподаватель превратился в тряпичную куклу.
Выпускница аккуратно усадила его тело на стол, точно это был Кен – а с Кеном у математика теперь много общего – и поставила свой аттестат непотребного цвета под ключ свеженькой крови, бивший из самых недр мужеского организма. Корочка стала красной.
– Другое дело, – радостно сказал выпускница.
Девушка обернулась, и её острый взгляд вонзился в дверную щель. Ядров почувствовал укол.
– Ах, вы всё видели… – проговорила школьница и опустила голову, делая вид, что действительно сильно смущена. – Я должна извиниться перед вами… Как я могу компенсировать моральный ущерб? Давайте вместе всё забудем…
В её глазах пылал огонь – это был кровожадный, всепоглощающий огонь, – и Андрей медленно попятился назад, ощущая горячее дыхание смерти.
– Куда же ты! Трахни меня, пожалуйста! – выпускница пыталась сделать свой голосок как можно нежнее, но с каждой буквой всё сильнее звучали нотки злобы и ненависти. – Трахни меня! Возьми меня!
Теперь мужчина бежал. Бежал от женщины, которая просит заняться с ней сексом.
Он начал спускаться по лестнице, и мерный топот раздался по всей школе. Девушка преследовала его.
– Куда же ты! Ты не должен был этого видеть! Позволь мне искупить вину!
Он спустился на второй этаж и засеменил вдоль коридора. Открыл первую попавшуюся дверь – это был туалет. Белая плитка, белые раковины, белый потолок… и блестящие лужи крови. Здесь лежало три трупа. Три мальчика. И у каждого – зияющая дыра вместо паха. Эти когда-то живые существа напоминали чучела, лежащие на складе сгоревшего театра. Скитальцу стало плохо. Что-то кислое заполнило его горло. Девичьи шаги звучали всё громче…
Андрей ринулся вперёд. Страх бушевал в его груди, заставлял сердце отплясывать в бешеном ритме, а своим ядом проникал прямо в мозг, накладывая на глаза чёрную пелену.
Он должен бежать… он должен спастись… прочь из этого кошмара! Прочь!
Но – стена.
Этот закон знает любой архитектор: коридор не может быть бесконечным, рано или поздно он закончится, а вы врежетесь в стену, размазав свои мозги.
Коридор прекратил простираться. Пилигрим обернулся и встретился лицом к лицу со своим вульгарным, но всё-таки ужасом.
Соседка (а почему он вообще решил, что она соседка?) медленно надвигалась, наблюдая, как загнанный в угол рудиментоносец трясётся, потеет и мечет жалкими глазками в поисках спасения. Её лицо окрасила коварная улыбка.
– Ты что, девственник? Все должны пройти через это.
Мужчина пытался мокрой спиной втиснуться в стену, но та не пускала.
– Стена не раздвинется перед тобой. А я раздвинусь. Ну же, иди сюда…
И тут он увидел в окне то самое существо, что каждый раз похищало его и кидало с небес. Андрей оперативно подбежал к окну, открыл его и пал в когтистые объятия чудища. Минуло мгновение – и скиталец парил в облачной вышине, наслаждаясь разрежённым воздухом.
Падение. Улица. Звенящая тишина. Перебегающий улицу пакет (аналог перекати-поля – символа пустоты), гонимый ветром, как Ио была гонима оводом. Небеса заткнуты серой ватой. Дома с разбитыми окнами и выбитыми дверьми.
Андрей не спеша направился вдоль дороги. Его окружала по-настоящему апокалиптическая картина. Конец размеренной жизни. Конец солнца. Конец человечества. Уж лучше мир, полный монстров, чем разлагающийся труп цивилизации… или нет?
Пилигрим стал замечать одну особенность, которая, возможно, была совсем незначительной, но всё-таки бросалась в глаза: в каждом доме, в каждом магазине, вообще в любом здании отсутствовали двери. Да, это можно постараться объяснить нашествием зомби – якобы живые мертвецы повыбивали все двери, пока люди пытались найти своё убежище, – однако присутствует одно бескомпромиссное «но»: дверных рам тоже нет, точно кто-то специально их демонтировал.
И вот дорога раздваивается, как змеиный язык: одна ветка уходит прямо, а другая резко заворачивает. Ядров шёл и даже не раздумывал, куда ему поворачивать, – не в том смысле, что он всё твёрдо решил, а действительно не размышлял о выборе пути.
Мрак тишины осветил чей-то истошный крик. Мужчина вздрогнул. В этой эсхатологической пустыне человеческий голос звучал как гром среди ясного неба. Очень напуганный гром, буквально захлёбывающийся страхом.
Скиталец продвинулся вперёд и посмотрел за угол: по улице бежал примат – один из тех приматов, что променяли беспечную жизнь в джунглях на полную горестных раздумий и ложных надежд юдоль. Но это ещё не самое страшное – ведь нашего homo sapiens преследовала дверь! Это приспособление, призванное помогать проходить сквозь стены, разевало свой проём, подобно голодному зверю, что вот-вот вкусит свеженькую добычу!
Беглец, завидев человека, приободрился, стал бежать быстрее и закричал: «Помогите! Помогите мне!»
