Читать книгу Ведунья из Балашихи - - Страница 1

Ясное голубое небо. Сверху слой синего более густой и темный, немного ниже он уже светло-голубой, и там где появляются верхушки деревьев уже почти белый. Силуэт верхушек деревьев похож на волну, которая сначала на гребне, затем спадает сильно вниз, а затем, снова устремляется вверх по синусоиде. В основании волны слева листья сливаются в одно почти сплошное насыщенное жёлтое пятно, чуть выше они уже посветлее, а у края волны листья полупрозрачные. Отдельные листочки, иногда по два-три листочка, кажется, висят в небе невесомо. Особенно на верхушках деревьев – они тянутся вверх к светло-голубому небосводу.

Немного ниже две ветки деревьев словно щупальца упираются в калейдоскоп листьев разного оттенка желтого и зеленого. Одна ветка выше другой и ближе, вокруг неё перекинута подвязка, похожая на оберег, потому что к ней привязана два гусиных пера посередине, маленькая куриная косточка на конце, два жёлудя, и лавровый лист с другого конца.

Внизу ближе к земле, под густой листвой, рассыпающейся в лучах утреннего солнца, и стволами, похожими на рогатки, видна игра света и тени. Солнечные пятна на фоне размытых теней от деревьев.

Молодая женщина торопливо шла по лесной тропе. Она смотрела вперед и под ноги широко раскрытыми глазами. Левая рука была согнута в локте, на ней – лукошко с каким-то травами. На голове у неё развивались волнистые иссиня-чёрные волосы цвета вороньего глаза. По краям тропы росли густые заросли орешника.

«Инга, почему ты вечно не можешь найти эту надоедливую травинку!», – вертелось в голове у девушки.

Спустя пару часов Инга вышла из лесной чащи к небольшому домику с симпатичной верандой и маленькой трубой из красного кирпича. В руках у неё всё ещё было лукошко, уже набитое разными травами. На ногах красовались кирзовые сапоги, изрядно обляпанные грязью. Выше сапог виднелись белые голени, а выше колена старое вязаное тёмно-зелёное платье.

«Вот я и дома, слава Богу», – подумала Инга, открывая калитку у ограды.

Проходя мимо грядок с молодой картошкой Инга вдруг вспомнила: «Ух, сегодня надо прополоть огород, зарос он прилично, а у меня всё время руки не доходят».

«Ещё надо кур покормить», – подумала Инга, открывая дверь в прихожую дома. «И тесто поставить, чтобы потом хлеба напечь!».

Над самым входом были привязаны шнурком ветки шалфея и штук шесть желудей.

Инга посмотрела в зеркало и поправила рукой свою чёлку, села на табуретку и сняла свои сапоги.

Пройдя по коврику, который был постелен на деревянные крашенные половицы, она подошла к столу, и взяв в руки свой блокнот, мельком взглянув на записи рецепта, сказала вслух: «Отлично, наконец-то, я могу сделать свой любимый отвар из целебных трав!». Карие глаза Инги заблестели, на лице появилась улыбка.

«Тук», – это стукнула корзинка с травами, когда Инга поставила её на стол. Она уперлась руками о полотно стола и наклонилась вперёд, чтобы выбрать травы, грудь стала немного навыкате (Инга сняла свое темно-зеленое вязаное платье и осталась в одной сорочке). «Вот мои травы, вот мои заметки – пора начинать», – сказала Инга про себя.

После этого она одела белый фартук и завязала его за спиной. Инга упёрла руки в бока и, став в позу франта, посмотрела ещё раз на стол. Затем она взяла за ручку ступку и оценила насколько она подойдёт, чтобы растолочь траву в ней.

«В самый раз!», – подумала Инга. Вокруг неё слева и справа стояли горшки с цветами. На стене были прибиты две полки, одна над другой, на них стояли разные горшки и баночки. У Инги было деловито настроенное, но красивое лицо, несмотря на тонкий, но заметный шрам, начинающийся над бровью и продолжающийся под глазом на щеке. Она забыла прибрать свои черные локоны косынкой, глаза её были задумчивы и смотрели на чашку для приготовления отвара. Большие ресницы и вскинутые брови, сосредоточенный взгляд и сжатые губы придавали её лицу особое глубокое очарование, несмотря на то, что она неделю не пользовалась косметикой.

Блокнот с заметками и рецептом целебного отвара лежал на столе и был открыт в нужном месте, поперёк него лежал ярлычок. Вокруг откуда-то очутился рассыпавшийся лавровый лист. В самом блокноте местами даже были аккуратно нарисованы нужные травы, чтобы не пройти мимо на лесной тропе, а высмотреть и собрать для чудесного отвара.

Недалеко на полке в бутылочке из-под бренди, закупоренная пробкой, с ярлыком, обернутым вокруг горлышка, и с приклеенной этикеткой стояла сыворотка для роста волос. «Так, это для того лысеющего парня!», – подумала Инга, взглянув на полку.

Рядом стоял небольшой глиняный горшочек с приклеенной на него бумажкой, горлышко его было закрыто с помощью куска ткани и резинки. «А это мазь для суставов для женщины с седыми волосами!», – вспомнила Инга.

На полке выше лежал аккуратно сложенный конвертом кулёк, тесно перетянутый тетивой. «Порошок от клещей для пекаря!», – отметила про себя Инга.

«И, наконец, готов мой отвар, для ребёнка, у которого постоянно болит животик от колик!», – сказала Инга, держа в одной руке стеклянную банку, закрытую пластмассовой крышкой, а другую, засунув в карман фартука. Она выдохнула с довольной улыбкой, вскинув брови домиком, и довольно прикрыв глаза. На лбу у Инги блестела испарина, готовить целебный отвар – непростое дело!

После этого она собрала все свои целительные средства в одном месте, выставив банку, горшочек, бутылочку и конверт на стол. Вся эта картина очень порадовала ведунью!

«Теперь я просто… отвезу их в город», – решительно подумала Инга. Она хоть и улыбалась, но выглядела озабоченной при этом, на лбу и щеках ещё больше проступила испарина, глаза смотрели в одну точку и не двигались… В руках, где-то на уровне груди, она крепко сжимала кухонное полотенце.

«Хорошо, хорошо…» – повторила в слух Инга. «Не ахти какое дело!», – добавила она, прохаживаясь из стороны в сторону вдоль стола, на котором всё ещё лежал блокнот с рецептами, кухонная деревянная доска с остатками листьев, рядом нож, ступка, котелок, перечница и какие-то бутылки со специями.

Руки у неё были согнуты в локте, Инга держала их перед собой на уровне пояса и перебирала пальцами, словно это были два краба. Очевидно она нервничала.

«Возможно, мне не стоит идти сегодня, вдруг позже пойдёт дождь!», – подумала Инга. Она слегка наклонилась, одной рукой опёрлась на подоконник, а в другой всё ещё держала кухонное полотенце. Рядом на стене висели три полки, до потолка набитые разными пустыми банками и склянками, ступками и котелками. На подоконнике одиноко стоял гранёный стакан с одуванчиками. Инга с надеждой посмотрела на небо. Оно было ясное и отливало синевой, солнце висело в зените и его лучи расплескалась в разные стороны по всему небу.

«Вот зараза, брезжит во всю, когда его не просят!», – высказал недовольная Инга вслух претензии к солнцу. Глаза её смотрели с укором на солнце.

Инга опустила голову, закрыла глаза и, упёршись обеими руками в подоконник, молча сокрушалась на фоне окна, сверкающего всеми яркими красками бабьего лета.

Инга, охнув, посмотрела на всё приготовленное, рядом стояла её плетёная корзина, ожидая поклажи.

«А не забыла ли я что-нибудь, надо подумать, тогда пришлось бы пойти в город завтра или даже в какой-то другой день!», – осторожно предположила Инга про себя. Она все ещё стояла у окна с круглыми от волнения глазами, фартук был уже наполовину отвязан, в руках всё ещё теребила кухонное полотенце.

«Должно же быть что-то!», – с тревогой вчитывалась Инга в свой листок, где у неё были записаны все задачи на ближайшие дни по порядку.

На листке было написано сверху: «На сегодня», – далее шёл список всех дел по порядку. Однако, все их прочитав, и не найдя ни одного забытого, Инга сделала неутешительный вывод: она должна была отправиться в город, как бы ей этого не хотелось!

Инга надела своё старое серое пальто и тёмно-красный платок, взяла своё лукошко со всем скарбом, вышла за дверь и установилась у порога. Позолоченная листва деревьев возвышалась над домом, освещенная ярким сентябрьским солнцем.

Инга держала свою корзинку двумя руками, выставив её вперёд, молча уставившись себе под ноги. Справа от неё стояла её любимая клумба с цветами. Штукатурка под окном дома давно дала трещину, но у Инги всё не было времени зашпаклевать.

В горле у неё пересохло от напирающей тревоги, она крепко сжала своё лукошко обеими руками. Глаза смотрели в прострации на клумбу с цветами, в голове был какой-то тёмный и тягучий туман страха.

Инга зажмурила глаза, представляя себе тёмные фигуры людей, угрожающе проходящие мимо неё.

«Ладно, Инга, соберись! Надо просто сделать это и всё!» – сказала она сама себе и встряхнула головой.

«Это просто одна маленькая поездка в город. Это не значит, что от этого жизнь изменится!» – повторяла Инга себе под нос, когда снова шла по лесной тропе, но уже по направлению в город.

***

На голубом ясном небе виднелись лёгкие облака разорванные словно клочки ваты.

Серые улицы и старые панельные дома-пятиэтажки с зашторенными окнами окутывала полупрозрачная дымка утреннего тумана.

Какая-то женщина шепчет своему спутнику что-то приложив ладонь ко рту.

Продавщица захлопнула дверь в цветочном киоске.

Рядом стоит мужчина в кепке, он скрестил руки на груди, и смотрит угрюмо на тротуар и проезжую часть.

Две женщины сначала стоят разговаривают, потом когда мимо проходит Инга прерывают разговор. Одна из них придерживает заигравшегося маленького ребёнка за грудь, чтобы тот не выбежал на дорогу.

Инга поправляет платок и идёт опустив голову. «Может я зря переживаю, что тут страшного в этом городе», – размышляет она.

Лохматый грязно-серый пёс догрызает кость у мясного отдела.

На другой стороне улицы стоит молодая симпатичная девушка со светлыми волосами и голубыми глазами с испугавшимся ребёнком лет семи, придерживая его за плечи.

На встречу Инге высокий мальчик со школьным рюкзаком за спиной ведёт на ошейнике большого ротвейлера. «Хорошо, что на этом большом клыкастом чудовище есть намордник», – подумала Инга.

Какой-то мужчина в сером пальто и кепке обернулся, проходя мимо неё. Инга вздрогнула.

За многоэтажной виднелась большая серая труба от котельной.

На углу женщина с седыми волосами стояла, заложив левую руку под локоть правой, большим и указательным пальцем, держалась за свой подбородок, уставившись в одну точку с задумчивым выражением лица.

Плечистый коренастый мужчина с рыжей щетиной затаскивал старую покрышку от большого колеса к себе в гараж. Рукава его спецовки были завёрнуты до локтя. В левом ухе у него была серебряная серьга в форме поверженной крестом змеи в форме полумесяца.

Он зашёл в свой гараж и махом закинул обеими руками покрышку в дальний угол, туда, где лежали остальные.

«Эй, Артём, как у тебя дела?», – спросил его напарник.

«Фу-у-ух, хорошо, что это последняя работа на сегодня, а то, что-то я подустал!» – сказал мужчина в слух, уставившись на кипу старых покрышек.

Говоря это, Артём тыльную сторону ладони, повернув внутренней испачканной стороной наружу, уткнул себе в пояс, а другой пытался почесать затылок, но остановился.

«Пойду посмотрю, кажется, я оставил инструменты у машины», – сказал Артём напарнику.

Когда Артём выходил из гаража, Инга, как раз шла и оглянулась на испугавший её лай собаки. Она не успела его заметить и, больно ударившись грудью об его плечо, зажмурилась.

«Куда же ты спешишь красавица, так и покалечиться можно», – сказал Артём.

Инга испугалась, и не нашлась ничего сказать, отскочила назад и оторопела.

«Немая, что ли», – подумал Артём.

Инга опустила голову и молча пошла дальше, крепко держа свою корзинку обеими руками.

Но пройдя ещё мимо трёх или четырёх гаражей-боксов, она снова обернулась, и не успела заметить уже другого мужчину, который выносил апельсины в деревянном ящике для погрузки в свой небольшой грузовик.

Инга, снова развернувшись вперёд, попала своим плечом как раз в этот ящик с апельсинами, да так что они все рассыпались на дорогу, а её корзинка с целебными средствами вылетела у неё из рук. Тот, кто выносил эти фрукты – чернобровый и чернобородый мужчина в бейсболке, был возмущён, ногой он отшвырнул лукошко Инги, рукой схватил её за предплечье, и громко выругался: «И что мне теперь делать с таким товаром, мерзавка!? Выбросила мне всё апельсины на землю! Кто же их теперь купит!?».

Было видно, что Инга ошарашена стоя на одном колене, и схваченная незнакомцем за руку. Она была оглушена произошедшими столкновениями, поэтому не сразу разобрала, слова того первого парня, который, подбежав, сказал этому: «Жора, ну, что ты пристал, к человеку, твои апельсины помыть и будут они, как новенькие, я же знаю, какие они толстокожие, впрочем такие же, как и из хозяин. А ты тут налетел на бедную девушку!».

– Артём послушай, да, она сама на меня налетела!…, – уже немного успокоившись, сказал Жора.

– Да, я видел, видел, что ж… стечение обстоятельств.

Артём схватил узелок с целебными отварами, вывалившийся из корзинки, сам встал на одно колено и другой рукой помог подняться растерявшейся Инге.

Она очень испугалась и нагнулась чтобы поднять свою корзинку, Артём опередил её. Он схватил её лукошко и сложил туда её поклажу.

«Удачи, Вам, сударыня, будьте, пожалуйста, осторожнее и внимательно смотрите вперёд», – отметил Артём в ироничном тоне.

Инга только молча кивнула, понурила голову и быстро пошла дальше.

Артём удивленно стоял и смотрел на неё, пока та не скрылась за углом дома.

Спустя полчаса Инга была снова под ореолом жёлто-зелёных и золотисто-оранжевых листьев леса, она спускалась по тропинке в глубину леса, громко топоча своими сапогами.

Он почти бежала и повторяла про себя: «Ничему меня жизнь не учит, зачем я опять пошла в этот город… будь он не ладен!». Опавшие листья разлетались в разные стороны от стремительно летящей по лесной тропе Инги.

Она бежала расстроенная, с недовольным оскалом, тяжело дыша, поправляя свой платок, из которого развевались её черные локоны.

Сверху из-под золотой шапки листьев всё также разливался солнечный туман. Ветки деревьев скрипели слева и справа.

Инга вдруг остановилась и прижалась спиной к дереву, тяжело дыша. Она остановилась в том месте, где лесная тропа поворачивала вправо. Обычно так далеко в лес никто не заходил.

Инга, отдышалась, выдохнула, и сказала самой себе: «Всё нормально, успокойся, здесь никто не побеспокоит».

Инга выпустила корзинку из рук, которая соскользнула на землю.

«Почему-то я всегда надеюсь, что всё будет хорошо во время этих походов в город. Но всегда что-то идёт наперекосяк!», – сделала досадный вывод Инга с тенью грусти на лице и присела на корточки, оперевшись спиной о дерево.

«Господи, это так глупо!» – сказала Инга вслух, стукнув кулаком по коленке. – «Каждый раз я в глубине души знаю, что всё получится кошмарно, что снова попаду в какую-то дурацкую ситуацию и всё же иду на это!…».

Слеза обиды потекла у Инги по щеке, но она её быстро смахнула тыльной стороной ладони, оторвалась от дерева, в которое упиралась спиной, и пошла по тропинке домой.

***

Инга широким хватом зачерпывала зерно и вечером рассыпала его своим курам на заднем дворе, огороженном околицей, чтобы те не сбежали. Вокруг был лес, всё также сияющий осенней позолотой листьев. Вблизи стояли два больших крепких вяза, которые как будто ограждали курятник и жилище ведуньи от опасностей окружающего мира. На одном из них вокруг ствола был обвязан оберег в виде тетивы с желудями и сосновыми ветками.

Три белых и две бурых наседки, кудахча и хлопая крыльями, бегали и клевали зерно.

«А потом он громко крикнул и…», – рассказывала Инга курам о своих переживаниях. «Я ведь знала, что так и произойдёт, так всегда бывает!», – с досадой продолжила она.

Она была во всё том же тёмно-зеленом вязаном платье чуть выше колена, из-под которого виднелись её красивые белые ноги, одетые в калоши. Во дворе было довольно сыро.

Куры продолжали кудахтать и клевали зерно, только одна бурая наседка по имени Варя (так называла её Инга, потому что она была очень любопытная), повернула голову в сторону Инги и внимательно слушала.

«И… я знаю, что… пугаю людей, просто потому что я другая», – раскрывала Инга свою душу Варе, зажимая зерно в кулак, отхватив его сверху из тазика и веером рассыпая курам.

Она говорила громко, эмоционально, вскинув брови, широко раскрывая глаза и рот.

«Просто я хотела… хотела…», – кажется заканчивала свою речь Инга, держа обеими руками уже опустевшую миску ребром вниз.

Инга понурила голову и печально смотрела себе под ноги.

«Ох… неважно», – сделала неутешительный вывод Инга. Она всё также одиноко стояла в кампании кур в своем дворе, охраняемом двумя большими вязами, склонявшимися над ним и роняющими тень из-под своих тучных ветвей.

***

Тёмно-желтые листья липы колосились на ветру, бросая тень на зелёную траву. Солнечный свет, просеянный через густые охапки ветвей, растушёвывал краски осени, время от времени превращая всё вокруг в картины импрессионистов, до той поры пока ветер не нагонит чёрные дождевые тучи.

«Иногда… иногда ко мне приходит эта мысль, что здесь не всегда была только я одна, а рядом всегда была мама!», – так размышляла Инга, сидя под ветками липы, обняв колени руками, и смотря сквозь деревья на небо.

Брови её были подняты, уголки губ опущены, она была раздосадована и жалостливо смотрела наверх сквозь ветки, сидя в их тени.

«Это были я и мама…», – продолжала размышлять Инга. В этот момент ей почудилось, что её мама жива и также сидит рядом, обняв колени, и смотрит отстранённо на голубое небо через золотистую листву деревьев.

Инга выпрямила руки и упёрлась ими в травяной покров землю, усыпанной опавшими листьями. Она сжала кулак, собрав листья вокруг него в охапку.

«В такие дни я скучаю по ней больше, чем когда-либо», – озвучила Инга свои мысли вслух и откинулась спиной вниз на траву, разведя руки в стороны и повернув ладони вверх к небу.

«Она всегда знала, что сказать», – отметила про себя Инга смотря на калейдоскоп тёмно-рыжих и жёлто-зелёных листьев на верхушках деревьев, подпираемых их стволами и ветками словно кистями рук человека, тонкими и длинными, уходящими ввысь в светло-голубое небо.

Солнце было в зените, и ярко светило прямо в глаза, и Инга выставила руку вверх и перегородила его ореол своей пятернёй и по-прежнему предавалась своим размышлениям: «Да, я всё ещё крепко помню свою маму, у меня о ней настолько сильные и тёплые воспоминания, что я всегда могу просто представить её рядом и улыбнуться».

Инга лежала, зажмурив левый глаз, правый прикрыв ладонью с сомкнутыми пальцами и выставив руку вперед от себя. Её волнистые густые волосы были распластаны по траве словно клубок из дюжины чёрных змей. Медальон с портретом матери на груди сбился в сторону.

«Всё же я совсем одна в этом мире», – сказала вслух Инга. Она лежала на земле под золотистыми кронами деревьев, сложив руки на животе, приподняв одно колено и упираясь ступнёй в траву. «И я совсем не знаю, что с этим делать», – добавила она про себя.

***

В гараже у Артёма раздавался гул, который было слышно на всю округу.

Он методично наносил удары кувалдой, выправляя покрышку из-под колеса.

Артём задумался, вспоминая встречу с Ингой, как она упала, уронив ящик с апельсинами, как она была напугана, как она тянулась за своим лукошком.

«Вот ведь жизнь, постоянно удивляет своими поворотами», – заметил про себя Артём, в очередной раз замахиваясь кувалдой по покрышке. Он остановился, поддев покрышку монтировкой, снял её и размял шею рукой, поворачивая голову влево и вправо, выпрямившись.

– Думаю, на сегодня хватит, – сказал вслух Артём.

– Надо, пожалуй, пойти развеяться, зайду к Ване в магазин и посмотрю, чем он там сейчас занят, – рассудил Артём про себя и направился к выходу из гаража.

У Вани был небольшой, но вместительный магазин в форме крытого павильона по продаже колёс и автожидкосткей. Он по роду своей профессии продавца всегда выслушивал приходящих к нему людей и был отчасти тонким психологом по своей природе. Ведь только так можно сделать хорошие продажи!

Артём открыл дверь и зазвенел колокольчик специально прикреплённый над дверью для того, чтобы уведомлять о приходе посетителей.

– Привет, Артём!

– Здравствуй, Ваня!

– Как дела!? Что нового за день? – приветливо поинтересовался хозяин павильона.

Артём облокотился о высокий прилавок и заложи одну руку в другую начать рассказывать на фоне стенда с зимними шипованными колёсами о том, что у него на душе: «Понимаешь, Вань, я иногда думаю, почему люди такие, то ли просто недалёкие, то ли на самом деле жестокие, как звери! Вот живёшь ты себе, никого не трогаешь, делаешь свою работу хорошо, так обязательно, найдется какой-то негодяй, который захочет тебе нахамить или обмануть!».

– Возможно у людей есть какие-то негативные паттерны поведения в обществе в целом, но для каких-то других людей, например, своих близких они могут оказаться вполне вежливыми и добрыми людьми! – философски отметил Иван.

– Вань, вот откуда ты такие умные слова-то знаешь… паттерны поведения… наверное книжки читаешь! – продолжил беседу Артём. – Кстати про поведение, сегодня некрасиво себя повёл наш сосед по гаражному кооперативу, Жора, выносил он свои апельсины в ящике, а тут девушка шла и его случайно задела, апельсины его рассыпались по пыльной улице! Ругани, было ты не представляешь! Вот спрашивается, откуда у человека столько злости!».

– Знаешь, так достают иногда все эти сплетни и комментарии посетителей моего шиномонтажа. Вечно всё обсуждают друг друга, у кого машина сломалась, кого жена бросила, как будто им от этого легче, если у соседа корова сдохла! – возмущался Артём. – Представляешь приходит ко мне один такой кадр и говорит, а я думал, ты будешь ниже ростом!

Говоря эту последнюю фразу гость павильона автошин активно жестикулировал и показывал пальцем на владельца магазина, от чего тому стало неуютно так, что он съёжился, сделал кривую гримасу, зажмурив один глаз и сделал отталкивающий жест рукой.

Справедливости ради надо отметить, что Иван был выше Артёма на голову и моложе его, поэтому, с одной стороны не разделял его пессимистических взглядов на жизнь, а с другой, понимал, что возможно Артём, как-то переживает то ли из-за роста, то ли из-за своей неустроенности в жизни.

«Послушай, Артём, а может тебе стоит, не принимать это всё близко к сердцу! Из того, что ты сейчас сказал, следует сделать, как минимум два положительных вывода: во-первых, тебя знают и уважают, как профессионала по автоделу и шиномонтажу, а во вторых, люди тебе доверяют, раз рассказывают всякое!», – высказал своё мнение Иван, левый локоть положив на прилавок, обхватив его ладонью правой руки. При этом он придвинулся вперёд с доброй улыбкой, ободряющим взглядом и немного вскинутыми бровями, стараясь ещё больше убедить оппонента в правдивости своих слов.

«А знаешь, может ты и прав, Иван, что-то я разошёлся не на шутку со всей этой критикой человеческой натуры! Да, и действительно, что же это я так переживаю, ведь не детей же, мне с ними крестить!», – согласился гость с хозяином павильона. Порядком успокоившись, он облокотился на стойку магазина спиной, кулаки у него уже были разжаты, кисти рук расслаблены и смотрели вниз.

«Да, почему бы и нет… почему бы и не смотреть на жизнь с такой стороны! Раздражают, конечно, отдельные индивидуумы, но ведь всё это диалектика окружающего нас мира! Или как там в твоих книжках по философии пишут, а Вань?», – продолжил Артём, слегка повернув голову в сторону собеседника.

– Послушай, Артём, а как же та девушка, которая попала под натиск Жоры с его апельсинами?

– А что девушка!?

– Что произошло дальше? Что с ней стало?

– Девушка была очень пуглива, хоть и красива! Отряхнулась и убежала.. Пришлось правда за неё немного вступиться перед Жорой, а то уж больно он возмущался сильно…

– Хорошо, Тёма, мы с моим помощником Колей, хотим зайти в ближайший паб, выпить пару пива, составишь кампанию!? А то ведь ты оставил впечатление сильно загруженного человека, которому бы не помешало немного расслабиться!…», – говоря это Артём развёл руки в стороны, на лице его была ухмылка, и весь вид говорил о выражении сомнения, стоит ли отказываться от выпивки.

«Нет, Иван, сегодня я не готов к такому праздному времяпрепровождению…», – почесав затылок, сделал заключение Артём.

– Пойду, пожалуй, восвояси!… – сказал он, уже повернувшись спиной к Ване и направляясь к выходу. – Давай пока, может быть в следующий раз!

– Хорошо, пока Артём! – сказал Ваня, оставаясь позади за прилавком магазина, и махая правой рукой на прощание на фоне новеньких зимних шин.

Артём вышел из павильона по продаже новых автошин, который был на втором этаже, прямо над его мастерской. Вниз вела наружная лестница, и при выходе можно было встать на небольшой площадке и осмотреть всю улицу.

Вечерело. На другой стороне улицы шла молодая пара – мужчина с рюкзаком через плечо и девушка в симпатичной розовой блузке. Ближе на этой стороне в противоположную сторону шёл пожилой лысоватый мужчина в сером растянутом свитере, держа перед собой, обхватив обеими руками накрытую одеялом переноску для кошек. Справа от Артёма недалеко на скамейке сидел мужчина в зеленой ветровке, небритый, но с довольным выражением лица смотрящий на улицу с бутылкой почти допитого пива в руках.

«Да уж, наверное, каждому в этом городе, иногда просто стоит немного погулять и подышать вечерним воздухом! Фу-у-х…», – вздохнул, Артём и продолжил спускать с лестницы.

Он ещё не решил точно, куда отправиться, то ли домой, но спать-то ему совсем не хотелось, так как в голове вертелись какие-то мысли, которые не отбрели ещё свою смысловую форму и Артём боялся, что не сможет заснуть, то ли в мастерскую, чтобы позаниматься ещё какими-нибудь делами и нагнать сон. Немного помешкав, Артём выбрал второй вариант и отправился, охая, к себе в гараж.

Тягучее чёрное небо, усыпанное яркими ночными звёздами, возвышалось над мастерской Артёма, пока он раскладывал по полкам свои инструменты и укладывал запасный части по специальным ячейкам. Уже была середина ночи, весь город спал, и в окнах многоэтажек не было видно света, и только из окошка мастерской сочился холодный свет.

Артём решил отполировать диски для колёс от машины, которую ему пригнал недавно один старый клиент. Он уже долго возился с этой работой, и у него остался последний диск, который он уже обработал полировальной машиной и протирал тряпкой, с усталым видом, сидя на стуле.

Справа от него стояла настольная лампа, которая ярко освещала предмет работы, на столе были разложены несколько отвёрток разного назначения.

Артём отложил работу, и устало выдохнув, откинулся на спинку стула, положив свою левую руку на ногу, а правую ладонь себе на темя. Посидев так минутку, он опустил правую руку и немного привстал на стуле, упёрся костяшками пальцев в стул, развернув кисти рук тыльной стороной от бедра и уставившись в потолок сказал: «Есть шанс, что я посплю сегодня ночью?».

Артём продолжил протирать диск мягкой тряпкой, уже видя своё отражение в нём, когда вдруг увидел нечто пугающее!

В отражении на него посмотрела пугающая морда волка-оборотня, вурдалака с кроваво-рыжей густой шерстью, которая накрывала тёмные плечи словно царская мантия. Под большим чёрным волчьим носом виднелись крупные клыки, а над ним сияли в тёмных глазницах маленькие жёлтые глазки. Острые большие уши торчали сверху над густой копной шерсти на этой страшной голове.

Артём оторопел, но машинально ещё несколько раз с усилием прошёлся тряпкой по жуткой морде, отражающейся в диске.

Руки у него уже начали гудеть от усталости, он зажмурился и отвернул голову. Когда он открыл глаза, он увидел себя прежнего.

Артём стукнул кулаком по столу и выдал: «Да, что не так!? Почему это происходит именно со мной!?».

Он провёл ладонью левой руки по своему отражению в диске. Артём посмотрел на своё расстроенное побледневшее лицо, на вспотевший лоб, и снова откинулся на спинку стула, положив левую руку на левую ногу, правую ногу распрямил под столом. «Наверно, теперь не буду спать сегодня вообще!», – подумал про себя Артём, откинув голову и ладонью правой руки закрыв себе глаза.

На рабочем столе у него всё ещё лежал отполированный диск от колеса с тряпкой, стол освещал рассеянный тёплый свет лампы.