Читать книгу Внутренности жизни - - Страница 1

О книге.

Книгу «Внутренности жизни» автор начал писать на гребне пессимистичной волны. В конце концов, получилась дикая ирония абсолютно на все проявления жизни людей, которые автор описал как скопище микробов в одном организме. Философские размышления коснулись всех основных жизненных мотиваций: секса, денег, политики, религии, смерти и т.п. Всё получилось достаточно лицемерно, за что писатель наложил на это произведение большой CENSOR!!!

ХОЧЕТСЯ ПРЕДОСТЕРЕЧЬ ВСЕХ, КТО РЕШИТ ВЛЯПАТЬСЯ ВО "ВНУТРЕННОСТИ ЖИЗНИ". ТЕПЛОЕ И МЯГКОЕ – ЭТО ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО ЗДЕСЬ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ К ПОЗИТИВУ!

Внимание!

Желающим получить удовольствие от этой книги, советуем использовать её в туалете.

Автор сюжета Александр Штольцман.

 Глава 1.

Лежа на травке, мое тело нежилось в приятной истоме и всеобщей гармонии. По небу плыли облачка, а где-то рядом были слышны восторженные визги ребятишек. Они плескались в воде, и брызги весело участвовали в их игре. Всё вокруг было наполнено жизнью, и находилось постоянно в каком-то интересном взаимодействии, причем каждый участник был поглощен тем занятием, в котором участвовал. Дети бросались в воду, которая весело блестела в теплых потоках неба. Даже песчинки на берегу с каждой волной стремились к эпицентру события. Визг разлетался по всем окрестностям и эхом активных болельщиков этой увлекательной игры поддерживался со всех сторон. Самое приятное было то, что здесь все делали что хотели. Мне в этот момент просто нравилось наблюдать за этой бурной жизнью со всеми мелочами и деталями со стороны, хотя я видел счастливые лица участников этого веселого процесса. И то и другое было всем увлекательно: кто-то был творцом этого шоу, а другие, такие как я сейчас наблюдали красоту игры всего этого грандиозного зрелища. И как ни странно, но абсолютно все были затянуты в происходящее. Естественно, что наблюдая за всем процессом в целом, начинаешь подмечать наиболее интересные мелочи кого-то из участников события и уже как яростный болельщик следить как резвится твой выбранный любимчик. Собственные ощущения уже полностью настроены только на него. Переживания так сильно захватывают, что не замечаешь того перехода, когда сам из зрителя превращаешься в того самого игрока, на котором мгновение назад были сконцентрированы все чувства.

И вообще, какая разница, кто я во всем этом: лежащий и переживающий зритель или резвящийся и визжащий игрок – счастье везде, в едином глобальном процессе, где все равнозначно счастливо. Здесь все заняты только для того, чтобы создавать процессы, которые обязательно принесут удовольствие и интерес. А другим здесь собственно никто и не занимается. А зачем? Тут даже мыслей таких нет, чтобы делать что-то неинтересное. И если подходить к этой теме совсем занудно, то можно с уверенностью отметить, что здесь вообще нет мыслей. Никаких. Одни действия. Причем в каждый момент эти действия могут быть разными, но обязательно в кайф.

Кстати, насчет момента. Здесь нет понятия времени, а есть только момент, в котором целиком и полностью находишься. В этом месте нет никаких режимов, распорядков, прошлых ностальгий и будущих планов. Их просто не существует. Есть один конкретный момент, в который ты либо вливаешься, или сам становишься творцом своего собственного кайфа. И, вообще, всё вокруг является порождением чьего-либо интереса. Достаточно было на этом сконцентрировать свое внимание, и я сам становился кем угодно. Если наступал момент, что это переставало интересовать всех, то из-за отсутствия внимания оно просто исчезало. При этом никто даже не расстраивался, а был полностью увлечен всякими актуальными на данный момент приколами. Были и такие, которым нравилось создавать что-то новое, хотя древние мудрецы сказывали, что всё уже когда-либо было придумано и вовремя забыто, а потом опять вспомнено. Всё возможно: почему бы и нет? Для этого например можно превратиться в камень, который хоть и медленный, но очень наблюдательный. В этом состоянии можно погрузиться в свои переживания давно прошедших времен и откопать там какой-либо прикол, который забыли кучу мгновений назад. Полностью сконцентрироваться на нем, тут то оно и проявиться, на удивление всем окружающим. Главное здесь- что хоть кому-то это интересно, тогда это проявляется однозначно. Ну, а потом, снова исчезнет до подходящих времен.

Сейчас мне созерцать и творить не хотелось и я полностью был увлечен игрой в брызги. Я превращался в самую красивую капельку, какую позволяла фантазия и играл солнечными зайчиками, во все стороны, как маленькая звездочка. Изредка, я любил по-пакостничать, направляя лучики в глаза ребятишек. Я летал по воздуху такой быстрый и красивый, а потом нырял в воду, создавая на поверхности множество расходящихся кругов. Потом опять прыгал шариком и опять летал и блестел. Как раз сейчас, я долетел до воды и подумал что можно прокатиться на волне, но вместо этого произошло ВООБЩЕ непредвиденное. Все мое тело ударилось о воду и разлетелось на части вместе с окружающим миром. Вокруг стало темно. Какой-то резкий противный звон наполнил эту пустоту. Состояние, в которое я резко попал, было очень мерзким. Ничего не было, даже меня, хотя я –то был, но не такой как всегда. Нужно было срочно во что-то превращаться, чтобы хоть что-то появилось. В такой экстренной ситуации внимание притягивал этот невыносимый звон, который любыми способами нужно было устранить. Вот только как? Ничего из знакомых мне переживаний не давало подсказку. И тут, произошло нечто: я отбросил одеяло и дотянулся до мерзкого будильника. Наступила тишина, и я как улитка втянулся обратно в свою любимую раковину. Я в своем домике пытался восстановить те приятные чувства, которые переживал несколько мгновений назад, но они с каждой секундой растворялись в пустоте прошлого. На это место все четче и конкретнее стала оформляться совсем другая реальность. Всё мое разбитое «Я» своим чувством ненавидело этот навалившийся мир. Стала проявляться память о том, что эта мерзость, через несколько мгновений станет еще хуже, так как сегодня понедельник и пора вставать на гребаную работу. До пятницы было невыносимо долго, а до отпуска- как до коммунизма. И вот за что мне такое счастье?

Я лежал в своей межгалактической кровати полностью закрывшись одеялом, и медленно стартовал в притягательную томную неизвестность. Как это приятно делать: зависнуть на самом краю, перед отчаливанием из этого убогого мира неизвестно куда. И всё бы хорошо, вот только сам себя начинаешь обламывать и возвращать к свалившимся, абсолютно не нужным проблемам, прислушиваться к диким звукам за окном. А потом наступает момент, когда тянуть со стартом уже больше нельзя. Решение принято, и одеяло с ненавистью срывается со скукоженного тела, которое зябко волочится в туалет. Каждый знает, как и что происходит на этом вокзале проявившейся реальности. Впечатлений масса. Далее направляюсь на таможню для идентификации собственной морды в зеркале, оформляя из всего этого относительно достойный этого мира внешний вид. Холодильник по привычке смотрит на меня как на скотину- гаишника, которому хочется только брать а не давать и, с омерзением, демонстрирует мне все свои внутренности. И спрашивается, зачем лазил-то, если для идиотов написано большими буквами: «ПУСТОЙ». Нет, все равно рефлекс сильнее интеллекта. Убедившись в соответствии написанного с содержимым, хлопаю дверью и иду одеваться. По дороге к шкафу прогнозирую обстановку за окном и что для этого желательно на себя одеть. Осмотрев мрачные внутренности шкафа, залипаю на проблеме выбора самой малопонятной одежды. Одевая на себя всю эту ерунду, думаю: «Ну на хрена мне все это надо?». С этой мыслью открываю входную дверь и выхожу из своего укромненького местечка в дикий, спешащий куда-то мир. На лицах у прохожих можно наблюдать два основных состояния: «Спешу аж обоссусь» и «давно уж обоссался, но идти приходится». На остановке первые бьются друг с другом за возможность наконец-то присесть на мягкое теплое место маршрутки, вторые же пассивно провожают их своим потухшим взглядом и ожидают когда подкатит их судьба с до тошноты знакомым номером во лбу.

У фонаря на корточках сидели мужики и что-то мрачно обсуждали. У каждого в руках было по бутылке пива. К гадалке можно было не ходить, чтобы узнать, как наши вчера футболились. Редкий прохожий чему-то морщился и закрывал платком нос. Приезжих всегда было видно по их реакции на привычную вонь нашего родного завода. Если бы не он, то на этом месте была тихая, занюханная деревушка. Все горожане сильно гордились этой махиной и почти все там работали. Мне повезло меньше, так как заводская зарплата не для меня, а слезы бюджета сильно давили на психику…

Наконец-то появился усатый вагончик с цифрой «1» и очень медленно подкатил к остановке. Бедолаги засуетились у троллейбуса и задние стали активно утрамбовывать вялостоящих передних. Двери закрылись. «Консерва на колесах» дернулась и, окончательно расставив всех по своим местам, поехала. Надо сказать, что в нашем городе абсолютно весь городской транспорт не ездил, а ползал с неимоверно малой скоростью. Местные этого не замечали, так как такой режим жизни у них был всегда: сон-работа-магазин-сон. Вот и сейчас, все в вагоне впали в полукоматозное состояние, заполняя спертый воздух собственными выхлопными газами и перегаром. Из всеобщей медитации выбивала, (в прямом смысле) локтями, пробуравливающаяся в массы падла-кондуктор, которая домогалась к каждому с настойчивым предложением приобретать у нее бумагу. Некоторые мрачно посылали ее работать в другое место, общей же массе было вообще фиолетово, что у этого индивидуума вся жизнь прошла в набитом троллейбусе в процессе раздачи бумажек. Пассажиры растворились в общественном бессознательном, как и сам вагончик, среди множества мельтешащих железных коробок на дорогах нашего города.

Моя контора находилась на остановке пусковых двигателей, хотя с этим названием не имела ничего общего. Я подошел к обшарпанному трехэтажному зданию, куда меня занесло неизвестно каким ветром несколько лет назад. На входе, с левой стороны двери, висела серьезная табличка «Издательство газеты «ЧИСТАЯ ПРАВДА»». С другой стороны двери блестела другая красочная, на которой золотом выгравировали «Радиокомпания «ДИКОЕ ГОНЕВО»». Я потянул за ручку двери и втянулся внутрь.

Все в этом муравейнике находились в постоянном дрейфующем состоянии по рабочим местам. На первом этаже люди писали, а на втором говорили. Рабочая суматоха не доходила до третьего этажа, где восседала бухгалтерия, отдел кадров и наша любимая администрация во главе с шефом Акакием Феоктистовичем. Мы же его просто звали: НАФИГ.

На данный момент я занимал должность члена-корреспондента самой распространенной городской газеты, отчего мне лично было не холодно и не жарко. За дверью моего кабинета разрывался телефон.

– Але – родил я, когда попал в кабинет.

– Привет, Васек, как сам? Поднимись к шефу, он тебя жаждет видеть – сказала секретарша Марыся своим позитивно поставленным голосом.

– А на фиг он мне нужен?

– Вот сам и узнаешь. Давай резче. Ему сейчас вообще хреново, а тут ты еще ждать заставляешь.

– Что это ему хреново-то?

-Здрасте-пожалуйста, ты только вылупился что-ли, или у тебя телек футбол не показывает?

– У меня нет телека.

– Везучий ты человек, вот только сейчас иди к Нафиг!

– Хорошо, подчиняюсь!

Обменявшись привычными любезностями, я положил трубку и вышел в коридор. Изредка мне попадались тени моих коллег, таких же членов как и я. На втором этаже было гораздо оживленнее. На весь коридор выла в прямом эфире по радио Маша Распукина, а ведущие «Бутылки Интернешнел» ей подвывали. Я вопросительно глянул на звукооператора, который сидел за огромным пультом и получил красочный ответ мимикой: «а кому, мол, сейчас легко?». Я понял, что без ста грамм и железной философии здесь не работают. Добравшись до пика Голубизма (восхождение на третий этаж в понедельник утром давалось очень трудно), я уперся в коричневую дверь с надписью «БОСС» и постучал. За ней послышался членораздельный рык означающий: «добро пожаловать». Я зашел.

– Здорово Васек, проходи давай.

На кожаном диване в банном халате валялся Нафиг и цедил из горла темное пиво «Палтику 9ку». Это означало что-то совсем мрачное.

– Давай, не стесняйся, вон в холодильнике пивка возьми.

На шефском столе валялись пустые бутылки, всякие огрызки и скорлупа. Да, тяжело было ему. Нафиг лежал никакой и вяло шевелил губами.

-Нет, ты видел как вчера наши просрали?

– А что, что-нибудь изменилось, если бы я смотрел?

-Эх ты, не патриот совсем. Наши в четверть финал не понятно каким местом прорвались, а тебе по фигу. Вот мы вчера подготовились конкретно: баньку сняли с телевизором на полстены, сисястых трепанем вызвонили, пива вагон притащили и стали яростно болеть. Так вот эти уроды за два тайма не сделали ни одной нормальной атаки. Я пол жизни в этой бане оставил, а тебе по фигу?

– Хорошо, Акакий Феоктистович, в следующий раз я с Вами болеть в баню пойду, будете меня к искусству приучать.

– Это ты правильно подметил. Культуру надо в себе развивать. По этому поводу не грех и сто грамм накатить.

– Да, я за патриотизм и процветание футбола. За это можно вообще литр усосать. Только у меня один маленький вопрос перед тем как мы в слюни нажремся за процветание Родины: Вы меня побухать к себе вызвали или есть еще какая-то причина лицезреть ваше Высочество?

Нафиг нахмурился, напыжился и облегченно родил:

– Точно, есть! Товарищи! Родина в опасности! Мохнатые руки империализма хотят подергать за наше влажное вымя! Хочу от себя заметить – в наглую и бесплатно!

– Але, любезный, это вы о чем? Может пора в больничку сдаваться?

– Да, Васек, классиков надо знать в лицо! На них вся администрация воздвигнута. Наш горячо любимый вождь всех времен и народов Владеймир Кирпич Глинин так завернул, и мы еще долго по инерции его путем нестись будем. Знающие люди понимают, что смена коричневого пролетарского флага на понтовый триколор в сущности мало изменили вкус и цвет политической морали. Только вот не для просвещения я тебя сюда позвал, а направить тебя в бой, а точнее в тыл врага.

– А если ближе к тексту, чё то я туплю сегодня. В какой еще нафиг тыл?

– Но-но, парниша, соблюдай эту самую, как его… а, субординацию. Блин, слово то какое. Короче, Штирлиц, собирай манатки и езжай в ближнее зарубежье на пару ночек.

– Это в Жопорожье, что-ли?

– Это оно при Союзе Желудочно Кишечных Республик было этим самым, а сейчас по ихнему – Желудок или Gastrit.

– Да хоть Глаз Ангелес- от этого местоположение не изменится.

– Настрой мне твой философский нравится. Вот как раз туда с ним и езжай.

– А может сразу на Хер послать? Чего уж там мелочиться?

– На Хер еще заработать надо. На эту историческую родину пол-администрации мечтают попасть, даже свои придатки обрезать стали. Ты то сам как, не хочешь под стафилококка закосить?

– Нет, я патриот. Хоть наша страна и говно, но другой такой нет.

– Это точно. Ближе к телу, как говорят патологоанатомы: от тебя требуется привезти качественное гонево на ихнее правительство, да и вообще на всю страну. Там на днях собираются Пупкин с Плющенко будут общаться по поводу того, как они наш газ в наглую прут и дураками прикидываются. Типа, извините, он по дороге рассосался. У самих то полезных испускаемых как кок накакал, на отрыжках перебиваются, вот и решили по старинке наш экспортный газ заграбастать нахаляву. Только не те сейчас времена. Вздумали отделиться – полный вперед. Никто не держит. Захотели самостоятельности, да флаг вам в руки, живите как хотите. Жаль только, что Серый Сополь им отдали. Красивый город. Да и весь коричноморский флот с ним накрылся. Кстати, ты и туда сгоняй. Там много наших осталось, поднаберись переживаниями сородичей. Короче, действуй по всем законам военного времени. И без компромата не возвращайся. Давай по полтиннику накатим на посошок, и дуй в бухгалтерию за командировочными. Пусть тебе тамошними кривнами выдадут.

– А может факсами? Там они тоже в ходу!

– Не умничай, а то я тебе пугриками чучмекскими выдам. Будешь местным идиотам про жизнь иностранную рассказывать и валюту менять по курсу одна кривна- на килограмм бешенных фантиков. Все, вали давай. Ты меня от футбольных переживаний отвлекаешь.

Закрыв за собой дверь, я затарился обещанной валютой в бухгалтерии и побрел на свое рабочее место. На лестничной площадке радиоэтажа, я встретил своего друга Шмата. Он в этой конторе по вечерам гнал размышлялковую программу «кому в Кишке жить хорошо»

– Здорово, братан, чего такой сумрачный?

– Только что у шефа на приеме побывал.

– Да? Ну, как он там после футбола поживает?

– Да также, как наши футболисты – в нулину. На , кстати, пивка хлебни, он мне на дорожку бутылку вручил.

– Как на дорожку?

– Да вот так. Послал меня Нафиг по полной программе, говорит: езжай дорогой ты мой в Ротожопье.

– Он чего там совсем офигел? Как можно такого ценного работника туда посылать? Да еще и в понедельник? Они же там после развала Союза совсем озверели. Ты знаешь как местные лактобациллы нашего брата энтерококка называют? Нет? Кишкова палка! Вот и выходит что мы для них – бревна приезжие. Там все сейчас повернуты к нам задом, а к звездно-голосатой Глотке – передом. Как Джоп Буш скажет, так Плющенко и сделает. Он за факсы вообще собрался Желудок переименовать в Gastrit и провозгласить его пятьдесят третьим штатом. Там даже гражданская война на эту тему началась. Старорежимные коричневые с новопонятейными оранжевыми схлестнулись и до сих пор не угомонятся. Разделили страну пополам, и давай кто как может ворокозить. Все магазины на оранжевой стороне в shopы превратились а улицы в G. streeты. Они даже на границе с нами вывесили транспорант « Melcome». Ваще опырили гады. Как к ним в гости так нам мельком значит, а как наш газ тырить- так это всегда пожалуйста.

– Ну вот по этому поводу и еду. Там на днях наш Владеймир Владеймирович с ихним атаманом стегаться будут, вот меня шеф и послал эту битву прокомментировать.

– Блин, вот это круто! Я об этом предстоящем шоу уже слыхал. Оно в Харкале будет проходить, а там у меня родни до фига. Слушай, может ты уломаешь шефа меня с собой взять? Мы бы там клево оттянулись.

– Я бы с удовольствием, вот только Нафиг этого не одобрит. Бабло в конторе по крупицам собирали. Там даже пугрики на вес говна стали.

– Жаль конечно, что в жизни счастья нет. Ты мне тогда гостинцы привези с малой родины. Зайди как-нибудь в гипержоп «Пятачок» и заверни в отдел продажи сала. Я уверен, что ты захочешь там попросить политического убежища. Кстати, пива «О,балон» там не такое противное как у нас. Советую затариться. Любят они себя, а нам херню всякую сливают.

– Ладно то жалиться. Самого то на родину не сильно тянет, если родственников своих там пооставлял.

– Да родители в Кишку переехали еще до пересройки, поэтому к Гастриту я не имею никакого отношения.

– Все равно- как был ты Шматом, так им и остался. Привезу тебе гостинцев. Не поминай лихом. Пора мне в путь-дорогу собираться.

– Ну передавай Пупкину привет. Пусть он там всем покажет, где раком зимуют.

– Он заплющит, мало не покажется.

Поручкавшись со Шматом, я добрел до своего кабинета, где меня ждал походный саквояж. Он всегда был наготове, так как знал мои повадки уже давно. В ящике стола я взял свой коричневый паспорт гражданина Тонкого Кишечника и стильное вишневое удостоверение с крупной надписью ПРЕССА. Так как дрога ожидалась долгая и нудная, то вариантов время препровождения могло быть только два: бухать или читать. Состояние было мрачное, но не до такой степени чтобы нажираться в начале рабочей недели, а потом перегаром дышать на лактобацильных родственников Шмата и на незабвенного президента. Оставалось чтиво по настроению. Я взял сто раз перечитанный «ночной дозор» и засунул его в рюкзак. Вроде все. Еще в дорогу нужно было подкрепиться и купить еды.

Наш буфет уже который год кормил меня своей казенной жратвой.

– Привет, Клава- сказал я буфетчице и подошел к кассе.

– Привет, Васек.

– Как обычно? Сорок восемь пятьдесят.

Четыре года я ел здесь одно и тоже: полборща, пол картофельного пюре с подливкой, салат из капусты, три хлеба и компот. Вначале Клава хотела внести разнообразие в мои обеды и возможно даже пригласить на ужин, только из всего меню я остановился на уже сформированном выборе. Местная столовка не отличалась большим ассортиментом, а мясо и рыбу в таких местах я не ел, по многим финансово-гигиеническим причинам. Что же касается однообразия, так я уже давно живу в состоянии «здесь и сейчас» при котором прошлого и будущего просто нет. Для многих такое существование является фантастической теорией, вот только мне как-то их отношение пофигу. Через миг для меня уже не будет важным то, что кто-то говорил и доказывал, что это нереально. На данный момент для меня реальностью является этот буфет и больше ничего в моей жизни просто не существует, причем в любых смыслах. Я же сейчас не в кабинете посылаю шефа или не на вокзале матерюсь с кассиршей и уж тем более не нахожусь в Ротожопии. Я в буфете и считаю, что нет смысла цепляться за то, чего просто нет. Древние мудрецы по этому поводу вывели принцип «говна в проруби»: где есть окружающая действительность, есть объект и иногда возникает движущая векторная сила. Местоположение объекта ограничивается рамками возможностей, который получает способность перемещаться туда, куда дует вектор, если конечно объект, как дурак, не будет этому сопротивляться. В таком случае коэффициент полезного действия обратно пропорционален силе собственной вони. При благоразумной самокритике говно перестает себя считать центром вселенной, оценивает ситуацию и собственные возможности и, самое главное начинает чувствовать ветер. Эту силу не увидишь, не услышишь. И если и унюхаешь, то не его, а такое же говно, только более вонючее. Ветер можно почувствовать необъяснимо каким способом именно в этот самый миг когда он дует– в миг ветра. И тут уже- или ты со всеми своими проблемами и замыслами , или он. Мне же вся моя прорубь уже давно стала до фонаря, и лишь ветер своим присутствием иногда доказывает, что есть еще что-то, что не ограничивается прорубью. Где-то глубоко спряталась мечта, что меня подхватит ветер и вынесет на берег. А дальше понесет хрен знает куда, но обязательно домой. Вот только сейчас я сижу в столовке и пью свой компот, и какая разница что дальше или ближе. Вообще, КАКАЯ РАЗНИЦА…

Глава 2.

С чего начинается любая калония? С вокзала. Вокзал-это лицо населенного пункта и дверь из него. Если эти лица имеют какое-либо разнообразие, то за их дверью открывается одна и та же картина канализации, соединяющая калонии сложно переплетенной паутиной. Глядя на карту железных дорог, я видел линии и узлы, что оплетали страну, в которой я живу. Почти вся ее территория была накрыта этой сетью. Куда ни глянь, везде были узлы и ведущие к ним линии. Мне же предстояло выбрать свою линию. Чтобы сильно не напрягать мозги, даже можно сказать, вообще их не напрягать, я подошел к компьютеру следования поездов и запустил запрос. Железяка покорно сделала за меня выбор, и я пошел к кассе.

– Здрасьте, на сегодня, Воркуда-Харкал, один плацкарт.

– Паспорт, пожалуйста

– Если можно верхнюю полку в середине вагона.

– 13 место в 8 вагоне, отправление через час.

– Отлично.

Забрав билет, я вышел из вокзала и пошел в ближайший продуктовый магазин. Ехать мне предстоит около суток, поэтому еды набирать немного. За углом блестел супермаркет «Корзинка». Продукты здесь, впрочем, как и везде были дерьмовыми, но все уже давно только этим и питались. Как обычно мой выбор остановился на бич пакетах одноразовой лапши, никогда не портящихся йогуртов, коричневых сосисках и пиве «Запасная почка». Нужно было взять еще хлеба и консервов. На железном боку выбранной банки я прочел: ароматизаторы Г824, красители Г371, закрепители полное Г1999 и соевая говнядина. Поглядев на длинные ряды похожих банок в этой гипержопе, я почему-то вспомнил принцип гипнотизеров «выбор без выбора» и бросил консерву к сосискам в своей тележке. На кассе толпился народ, методично заваливая отупевшего кассира. Всем она говорила только две фразы: стоимость выбранного дерьма и «пакет нужен?». Интересно сколько раз в день она это проговаривает? С иронией я подумал, что жизнь ее очень удивительна и разнообразна настолько, что она просто счастлива. Высказав мне пару ласковых фраз, она сгребла выложенные мной бумажки и насыпала в блюдечко какую-то мелочь. По своей привычке, закрепленным внутренним принципом я забрал пакет с едой, оставив сдачу на кассе.

– Зря Вы так молодой человек пренебрежительно к деньгам относитесь- услышал я за спиной старческий голос. Повернувшись, я увидел типичного пенсионера с котомкой в руках. Он как раз прошел кассу после меня.

– А какой в мелочи прок? Только карманы оттягивает и звенит между ног.

– И все равно, деньги – это сущность страны. Какие бы они ни были- их нужно уважать, а то совсем развалимся. В любой стране деньги являются эквивалентом полезных испускаемых, которыми страна владеет. Может быть вы еще застали времена, когда ходил желто-коричневый рубль? Так вот на нем мелкими буквами было написано, что его можно было в любой банке обменять на соответствующее количество говна. Везде богатство считалось по объему имеющегося полезного испускаемого. Даже в стародавние времена, когда все было естественно, деньги были реальным говном. Их носили в специальном кошельке и рубили на куски. Так их потом рубли и назвали. Ну а мелочь, как вы сами догадались, были капельками поноса. Вот только время идет и все естественное куда-то уходит и на его место приходят заменители. Так произошло и с говном. Их заменили бумажками, которые имели прямое к нему отношение, но им не являлись. Всем оказалось удобна подмена этих понятий, да только со временем эти умники стали зарабатывать уж очень много рулонов денег, поэтому пришлось их вообще перевести в несуществующие цифры. Теперь говно стало виртуальным, сложенным аккуратно на банковских счетах этих «работяг», а нам остались обрывки прошлых рублей, да горсть капелек между ног. Цифр на них конечно меньше чем на буржуйских счетах, только их можно подержать в руках и ощутить ту давнишнюю ценность того материала, чем они являются на самом деле.

– Так то оно так, вот только ощущение горсти мелочи, рождают во мне не радость, а злобу на ту страну, которая всем раздала капельки, а себе заграбастала все говно.

– Это не страна заграбастала, так как оно и так всё её, а политики в ней живущие. Как говорят- хуже политики есть только изнасилование малолетних, поэтому обижаться на то место где живешь, совсем ни к чему. Наша страна очень хорошая, а говнюков во все времена хватало. От обиды всё равно выхода не найдешь. Если сам не говнюк, то для счастья мало нужно. На, держи от меня, подарок.

Я протянул руку и старик положил на мою ладонь монетку. Эта была старая коричневая капелька совковского выпуска. Он улыбнулся, похлопал меня по плечу и скрылся на выходе. Прикольно было дотронуться до ушедшей истории.

У вокзала тусовались таксисты. Почти все были на иномарках, которые красовались желтыми шашечками. Ожидающие своей очереди водители столпились у старенького Вопеля и долбили по его капоту картами. Из салона орал какой-то музон. Скорее всего слушали радио «Шансон». На этой волне сидели все водилы такси и маршруток, да и вообще вся калония. Складывалось впечатление, что это и есть Воркуда или, возможно все оттуда. Кстати о музыке. Те кто хоть как-то понимает в жанрах, могут с уверенностью сказать что шансоном здесь и не пахнет. Это опопсевший примитив называется «блатняком», и если этим бравым парням поставить натуральный шансон, они, скорее всего, разобьют бейсбольной битой радиоприемник. Но моего мнения в таких кругах никто не спрашивал, поэтому всё оставалось как есть. На этот вкус и цвет товарищей здесь было хоть отбавляй. У каждого в глазах отражался счетчик, а за спиной червонец лагерей. Казалось, что обучение не таксиста проходят только на зоне. Хотя, если разобраться, там учат всем профессиям- от грузчика до президента.

По матюкальнику сообщили, что прибыл мой поезд на первый пук первой платформы. Пора было загружаться. Я люблю первые пуки. На них поезд выглядит величаво на фоне оформленного вокзала, не то что где-нибудь, на занюханном 5м или 6м пуке, где узко и противно.

Толстая проводница глянула в мой паспорт, порвала билеты и впустила в вагон. Я как инопланетянин прошел на борт межгалактического шитла, где все провожали меня своим бестолковым взглядом по узкому коридору. В моем купе, на нижних полках сидели два индивидуума и квасили водку. Их бритые головы блестели, а майки были мокрые от пота. Наверху лежала свернутая калачиком древняя бабулька, а на моем месте столпились матрасы. В завершении гламурной экспозиции из радио хрипел какой-то тип песню: «голуби летят над нашей зоной». Ожидания меня не подвели.

– Здорово мужики, посадку даете?

Двое медленно переключились на меня и один родил:

– Здорово, коли не шутишь? Ты кто?

– Я, Василий

– А я, Кислый, а вот это – лысый полез обниматься через стол со своим соседом – Симон.

– Ты куда Василий?

– Туда

– И мы тоже туда. Ну ты давай, не стесняйся присаживайся. Стопарик накати, дорога длинная намечается.

– Щас, дайте нары оформить, да пожитки скинуть. Начальник белье выдает?

– А то! Она у нас баба серьезная, но справедливая. Мне уссатый- полосатый заменила и водяры пару пузырей продала. Сразу видно- сотрудник с понятием. Слушай, Василий, а сколько мы тут стоим?

-Ну, еще минут 10, это точно.

– Ладно, Симон,– сказал Кислый – пойдем проветримся и покурим заодно.

Мужики встали и, захватив со стола, пачку ****омора, скрылись за поворотом.

Бабка мрачно тупила на соседней полке. Разобравшись с вещами, я улегся на свое место. В такой ответственный момент мне нужно было срочно сделать выбор, бухать или не бухать? Вот в чем вопрос. Если бухать, то до упора. Такие попутчики, однозначно, имеют стальную закалку, чего не скажешь обо мне. Оставалось только одно- качественно косить. Ребята тут конкретные, поэтому аргумент нужно завернуть достойный. Придумав отмазку, я открыл в первом попавшемся месте свою походную книгу про дозоры. Там, как обычно, силы Света гномили Темных пакостников, а Коричневые инквизиторы дрейфовали то туда, то сюда. И самое главное – всё постоянно находилось в движении, а значит жизнь удалась и все при деле. Самое важное в любом процессе – это маневры, где финиш, каким бы он замечательны не был, может присниться только в самом диком кошмаре. Конец – он всегда конец, а ведь хочется и продолжения. Вот и возятся все в одной навозной куче, провозглашая себя пластелинами этого мира по очереди. Для эволюции нужно постоянное ворошилово, только тогда будет какое-то развитие. Тут главное соперничество и понятия. Без этого всё бы стало коричневым и инертным. А вот этого допускать никак нельзя.

– Слышь, донеслось со спины, – а ты че как петух на жердочку взгромоздился и ютишься как не родной? Давай-ка не отбивайся от коллектива. После перекура нужно накатить по стошке.

Мужики приземлились на свои места и Кислый потянулся за бутылкой.

– Какой вопрос- сказал я сползая со второй полки. -Только мне водку нельзя. Я с вами пивка поцежу.

– Это как так нельзя?– возмутился Кислый, держа бутылку наготове. -Че, закодированный?

– Нет, если бы был подшитый то и пиво тоже нельзя. У меня другая засада. Давайте накатим и я расскажу.

Мужики молча выпили беленькой, а я из горла стал цедить «Запасную почку».

– Так вот, на прошлой неделе мы с пацанами решили культурно глянуть футбол как наши с гланданцами играть будут. Ну сняли баню с метровым плазменным телеком, набрали бухла. Естественно вызвали сисястых инфузорий-туфелек, причем для азарта трех наших и трех недергландских. Кого трахать будем решал футбольный поединок. Попарились, накатили для рывка и в напряге уставились в телек. Сидим и потеем. И вот когда наши заколотили им гол, мы на радостях стали дуплить иностранную чувырлу по полной программе. Немного погодя траурно пришлось и нашу отпереть. Второй тайм все были напряжены до предела: мы болели за своих, а телки за себя. И тут к концу игры наши заколачивают такого красавца, что мы хватаем вторую гландушку и просто разрываем ее на куски. Счастье переполняет всех. Но никто не мог даже предположить, что через 3 минуты залетит третий гол и закончится игра в нашу пользу. В этот момент происходит невероятное: наши трепонемы хватают оставшуюся чмару и трахают ее так, как наши герои-освободители натянули в бункере Адольфа Гиблого в 45м году. Если бы у этой клуши был под рукой пистолет, она бы точно застрелилась.

После игры мы на радостях в усмерть набухались, нашим бабам выписали премиальные, а этим вражинам на жопах выкололи родной пролетарский герб: совок и лопату и дружно отрубились. Наступает утро, вся страна просто счастлива, жить хочется и всех обнимать и целовать как на 9ое мая. В таком экстазе я пробыл три дня. А потом, случилось нечто. Пошел я как-то отлить, обычная процедура, но ощущение было такое, что ссу я кипятком. Боль дикая, глаза на лоб лезут. В этот момент я стал ходить в сортир как в атаку с криком «Ура!», типа Мокросова у белого дзота – стою и ору. От такого прихода я аж вспотел. Беру трубу, звоню братве, а у них та же песня. Решили встретиться в футбольном баре «Конкретные мячи». И чего оказалось? Не я один такой раненый в дюбель боец оказался. Эта участь постигла всех футбольных болельщиков нашего района, кто реально болел за полуфинал вместе с ихними шмарами. Вот тут, как вы понимаете, стал назревать военный конфликт с геноцидом всех жителей этой паскудной страны. Прямо в баре пацаны стали звонить по борделям, да вот только все эти твари уже давно сидели в своих Недергландах и злобно хихикали по такой подлой мести. Пацаны стали горевать, но хозяин клуба решил поднять нам настроение. Он поставил запись победоносной игры. Мы опять ужрались пива и каждый гол отмечали в сортире. С дикой болью и криками мы ссали на флаг наших подлых врагов. Вот так мы поболели за родную команду, а потом всей гурьбой сдались докторам. Доблестные медики прописали нам лечение и сухой закон, так как иначе хер не встанет.

– Да- сказал Кислый наливая доверху два граненных стакана,– давайте братаны выпьем за победу и патриотизм.

Услышав такой тост, все встали и, не закусывая мужики накатили по 250, а я пригубил пивка.

– Василий, ты- герой отечества и тебе полагается выдать орден и пожизненную пенсию как коричненобыльцу.

– Нет, ребята, мне за наших жизни собственной не жаль. Я скажу – не нужен орден, а согласен на медаль.

– Ну ты завернул, хотя мне кажется медаль, это как минимум. И до бати нужно информацию о международном конфликте донести, что на нас напали с биологическим оружием.

– Ага, – сказал Кислому Симон – так вот ты ему в Харкале и скажешь, когда он с Плющенко рамсить будет по другому международному конфликту. Может быть разозлится? И вообще, пора всех уродов с говном смешать и растереть, чтоб знали на кого хвост подняли.

– Пацаны, а вы че, на президентский сходняк что-ли едете?

– Конечно, а ты как будто не туда же? Там сейчас такой кусок делить будут, что на пол союза вонь поднимется. Вот и слетаются, все кому не лень. Поэтому рамсить придется конкретно. Своё родное никому не дадим, тем более натур продуктом.

– Эти жопорожцы всегда на халяву всех разводили- продолжал Симон,– такой уж народ. По этому поводу я мудрость древнюю слышал: когда лактобациллы родились, стафилококки прослезились.

– Ну я, допустим, не антисемит. Но все стафилококки, хитро выграбленные, поэтому и нарываются.– зафилосовствовал Кислый.

– Да ты посмотри какие они все дрыщи- не унимался Симон. -Их натягивали везде и всегда. Вот только, жить захочешь- всех разрулишь, если боец некудышний. Это мы с тобой, Кислый, мастера по физической культуре. А им очком все косяки прочухивать нужно, поэтому предлагаю выпить за ученого Дарлина.

– Допились! Ты это любезный намекаешь, что все произошли от амебы и, типа, все родственники?

– Нет, – это все херня,– стал объяснять Кислый, – главное что в эволюции есть естественный отбор. Кто сумел выжить – тот и красавчик, а все остальные лохи фаршмачные.

– Эк тебя понесло. Ну, давай, наливай.

Поезд монотонно наяривал по одинаковому ландшафту. Что происходило внутри или снаружи, не имело никакого значения. Своих попутчиков я оповестил, что меня рубят колеса, которые прописал доктор, в связи с чем благополучно отлетел в мир иной на своей второй полке.

Разрезая спинным плавником гребни голубых волн я плыл по бескрайним просторам увеличивая скорость и пуская фонтанчики через нос. Я мчался без какой либо цели, просто кайфовал от движения. Иногда было прикольно вылететь над водой, переходя из одной окружающей среды в другую. Одна была мягкая, вязкая женщина, которая постоянно обнимала меня. Эти объятья были то ласково-материнскими, то страстно- эротическими. Она всегда желала обладать мной и ласкать меня. Когда же я покидал ее, она сильно ревновала, хотя знала что исчез я всего лишь на миг в совершенно другой мир. Он же был очень переменчивым: то ровный спокойный, то буйный холодный. Его особенностью была свобода. Я мог находиться в нем сколько захочу или смогу. Он меня не держал. Не держал, потому что уважал мою свободу, даже в собственной слабости и тяжести. Иногда он меня учил летать и наблюдал за достижениями все выше и дольше зависать в нем. Иногда просто позволял мне шалить, когда сам был занят чем-то мне непонятным. Каждый из нас получал удовольствие от таких гостеприимных взаимоотношений. А потом я снова возвращался к своей женщине, которая одиноко томилась в ожиданиях и ревностных тревогах. Иногда она устраивала скандалы, по поводу моих походов налево, не понимая, что есть совершенно другой мир, который не претендует, да и не желает обладать мной. Она хватала меня в свои объятья и тянула на самую глубину в надежде, что я забуду всё и навсегда буду только её. Как же сильно она меня любит! Или может ужасно боится остаться одной? Не знаю и не понимаю. Просто живу. Ведь это моя Родина. Только для жизни в ней нужно постоянно от нее уходить, чтобы сделать новый вдох и вернуться обратно к ней. Я не смогу жить полностью не с ней и не с ним. Я из тех, кто всю свою жизнь куда то уходит, оставляя всех, кто мгновение назад был рядом. Постоянная смена различных реальностей, позволяет мне жить и плыть дальше. Вся моя жизнь в этих мгновениях, и там все по-другому. Вот и сейчас я нырял и взлетал: заигрывал со своей женщиной и хвастался полетами своему другу. Между ними всегда была четкая граница нейтралитета, хотя она не выдерживала и доходило до штормов с вихрями, но от этого ничего не менялось. Ничего. Просто бывают такие моменты, когда нужно разрядиться и они начинают свои разборки, а я как обычно, плыву между ними. Вначале я пытался их успокоить, но потом понял, что они кайфуют когда ругаются. Ну что же, поглядеть на демонстрацию сил двух стихий очень даже интересно, хоть и опасно. Только чего мне пугаться? Разве что в порыве гнева зашибут меня не заметив? Впрочем, они очень красивые и любимые в любом проявлении, а поэтому какой толк на них обижаться и винить их в том, что они своими чувствами случайно навредят мне. Надо же уважать их личную жизнь и если есть желание подглядеть за ними, то делать это следует тихонько, а не лезть с барабаном поперек борозды и орать чтобы все построились, потому что я пришел. Какая глупость думать, что все крутится вокруг меня, и я являюсь самым главным центром? Я просто балансирую на грани двух абсолютно разных миров, которые никогда моими не будут. Никогда. А может быть они всегда мои? Может быть. Только не по отдельности, а вместе. Возможно, хотя сейчас я был поглощен самим собой. Я изучал собственные чувства и возможности, загорая в полете и играя мышцами в воде.

Случайно взгляд мой закрепился на каком-то белом пятне. Чтобы рассмотреть поближе я откорректировал траекторию движения и постепенно стал приближаться. Очертания стали проявляться, и я уже через неизвестно какое мгновенье плыл рядом с огромным белым лайнером, который тоже, как и я жил в воде, но гораздо дольше пребывал на воздухе, точнее сказать жил на границе. Всегда. Его острый нос бороздил синюю гладь, а на спинном плавнике трепетал красивый флаг. Мощный корабль поздоровался со мной своим громким, сильным голосом, приглашая поплавать вместе. Было прикольно ощущать рядом с собой его великую силу. Мы мчались вместе, искренне отдаваясь этому занятию, пуская фонтаны воды и дыма на своем пути. На поверхности я стал различать посторонний шум- он раздавался откуда-то сверху. Приподняв голову, я увидел на спине своего друга каких-то мелких созданий, которые кричали и визжали, глядя на меня. Они были тоже прикольные из-за своей чудаковатости. Их тела были растянуты во все стороны, чем они умудрялись цепляться и перемещаться по телу лайнера. Шумное веселье мне нравилось. У нас оказалась целая компания на прогулке. Я подумал, что неплохо тоже было бы завести себе таких существ, только маленьких: возил бы я их везде, а они восторженно визжали и чесали мою спину. Вдруг сверху блеснуло что-то прозрачно-зеленое, направляясь прямо мне в голову. Я почувствовал удар, послышался звон в ушах, и осколки этого самого вместе со мной стали погружаться под воду. В глазах темнело, и я все глубже уходил в темную вязкую бездну. Сверху я слышал голоса которые что-то кричали, но я не мог понять их, удаляясь из той реальности в совсем другую, все дальше и глубже. Я старался понять, что эти голоса говорят.

– Таможенный контроль, просыпайтесь.

– Вот уроды, поспать не дали- послышалось гундение Симона.

К нам в купе зашел прыщавый тип в военной форме.

– Предъявите паспорта. Валюта, оружие, наркотики есть?

– А чё, у тебя закончились?– вылез из под одеяла Кислый.

– Это кто там такой умный объявился?– встрепенулся контролер.

– Это я тут такой умный. А кто там такой баран с вилкой во лбу бодаться собрался?– наехал лысый мужик на стоящего рядом дрыща.

– Ты на кого свой хавальник разявил? Или ещё не врубился, что не у себя дома? Поэтому забейся в угол и не отсвечивай- стал возмущаться представитель закона.

– Да, дятел, наверное тебе сильно вилкой башку поранило, если все мозги в жопу снесло. Я тебе сейчас медицинскую помощь оказывать буду: эту столовую принадлежность я тебе в очко засуну, чтоб твоё самосознание на место вернулось. А если и это не поможет, то отведу тебя к нашим таможенникам: у них во лбу совок с лопатой торчит. Они тебя точно вылечат. Ну что за народ? Совсем нюх потеряли, только жрать им подавай на блюдечке с голубой или оранжевой каёмочкой. У всей страны кроме вилок в башке ничего нет, а корчат из себя пуп Вселенной.

-Братуха, так они и есть пуп. Ты чё забыл, что мы в Ротожопии.

– В Жопорожье- поправил раскрасневшийся таможенник и вернул паспорта

Глава 3.

На всю информацию из этой главы наложен цензурный запрет по закону государства Gaztыrit. Президент: У.О.Плющенко

Глава 4.

Обратная дорога к дому всегда короче, тем более, если ехать в поезде ночью. У моих ног постоянно хлопала дверь, а за стенкой слышались сартирные звуки. После недели бухорбайства с братками, за границей, сон мой был крепкий и глубокий. Снов никаких не было, я просто выключился и включился через мгновение уже субботним утром, подъезжая к своему городу. В хрипящем радио орал Юрий Шепчук как ему нравится Родина- уродина с умственным недостатком. Моё физическое и психическое состояние оставалось прежним, от чего я испытывал чувство омерзения. Дико хотелось в родную люлю. Сама мысль об общественном транспорте на целый час наводила на мысль о суициде. Спасти меня могло только чудо. Это чудо звали Жора. Мы с ним дружили еще когда учились в вениковязальном чушке. Сейчас Жора обзавелся семьей, отрастил пузо, короче стал семьянином по полной программе. Как и все мои знакомые женатые друзья Жора делал вид, что он остался таким же свободным пацаном, как и в студенческие годы. Вся его жизнь, как впрочем и у всех женатиков переходного возраста похожа на метеор: он на своей тачке находится везде, но только не там, где в этот момент нахожусь я с желанием встретиться. Если вдруг я встречался с Жорой не по его желанию, то это было просто чудом.

-Здорово, братан, какие дела? – услышал я знакомый бодрый голос из мобилы.

-Здорово. Да вот, стою тут у вокзала, с поезда и подыхаю. Срочно нужна скорая помощь. Что ты можешь мне положительного по этому поводу сказать?

-Ладно, жди десять минут. Я дочку бабушке отдам и приеду.

-Ок.

Засунув трубку в карман, я пошел в ближайший ларек за минералкой. По большому счету можно было бы и не ждать, так как полученная информация очень редко когда оформлялась в реальность. Только спешить мне было некуда и я решил расслабиться на скамейке и полностью отдаться судьбе. Город уже с утра бурлил своей жизнью, все куда-то спешили, даже в выходные дни. Наверное постоянное стремление к чему-то создает из жизни что-то вроде поезда-экспресса, где просто уже забываешь, что существует педаль тормоза. Мне с тормозом повезло гораздо больше. Я сейчас сидел на полном ручнике и рассматривал свою и окружающую жизнь не из окна мчащегося агрегата, а сидя на скамейке на остановке, потягивая бурлящую жидкость. Сушняк во рту и чувство алкогольного наркоза стали немного проходить, но двигаться было просто не реально. В полной расслабухе я сидел и рассматривал прохожих. Мужики были все какие-то одинаково серыми и не интересными. Женский пол отличался как цветовой, так и фасонной гаммой. Вот что значит общественная психология: мужикам вообще по фигу как они выглядят, просто нужно соответствовать той обстановке в которой находишься. Женщинам же важно понравится всем в меру своих физических и материальных возможностей. Конечно такой настрой очень сильно зависит от возраста. От дикого обезъянства в подростковом возрасте, девчонки устаканиваются к моменту замужества. По одежде сразу видно, есть у этой телки постоянный кавалер или ее раздирает привлечь к себе внимание. Прошедшие мимо малолетки оставили вместо воздуха ведро цветочных духов, от которых у меня постоянно просыпается дикий аппетит. Только сейчас даже смысли о еде наводили на меня тошноту. В этом состоянии запахи становятся отчетливыми и тошнотворными, потому что в городе редко когда почувствуешь приятный ненавязчивый запах. Сигареты, выхлопной дым, цветочные духи, курица-гриль – все это проникало прямо внутрь меня минуя нос. Рядом на скамейку сел старый бомж, от которого веяло так, что даже это ведро духов не помогало. Состояния блевантина замотивировало меня срочно покинуть эту территорию и я в надежде стал ожидать свой автобус. Старик же был в каком-то позитивном расположении духа, интеллигентно со всеми общался, жестикулируя пирожком. Мрачные опухшие колдыри рылись в помойках, не обращая на него внимания и тогда он заговорил со мной.

-Доброе утро, молодой человек. Очень замечательная выдалась сегодня погода. Я тут прогуливался и мне одна добрая женщина подарила вот этот славный пирожок. Если хотите, я могу его предложить вам – сказал старик своей седой небритой рожей, улыбнувшись очень по-доброму, искренне и протянул пирожок. Пирожок был и вправду красивым, домашним и ароматным. Возможно это была вся еда неизвестно за сколько времени и он ею делился со мной. Не со своим другом – бомжом, а с относительно прилично одетым незнакомцем. Я сделал привычную надменную рожу и отмахнулся от подарка, как от унизительной мелочи. Старик совершенно не изменился в своей доброй улыбке, с удовольствием зачмокал беззубым ртом. Я сидел рядом с ним и мне было очень стыдно за свое мелочное поведение и собственную самоважность. Мне захотелось дать ему денег, но я не дал по разным появившимся в моем мозгу объяснениям. Вот так и сидели на скамейке двое: один счастливый бомжовый старик, а другой молодой и важный журналист с тошнотой и омерзением на эту жизнь. Напротив меня остановилась знакомая тачка и я переместился в мягкое переднее сидение.

-Да, видок у тебя мрачноватый. Ты откуда приехал? – спросил Жора, давя на газ.

-Неделю в Ротожопии зависал – ответил я, поцеживая минералку.

-Ну и как так живется?

-Те же яйца, только сбоку. Нищета, разруха и грязь повсюду. Зато понтов по поводу своей национальности выше крыши.

-Так это везде. Ты в самую занюханную деревню заедь, там местные тебя с говном смешают. Такие уж стадные понятия. Поэтому, если уж на чужом поле пасешься, то стой и не отсвечивай. И вообще, че тебя туда понесло?

-Ты телик смотришь? Там наш газ прут тоннами. Вот на этой теме на днях и произошел сходняк на самом высшем уровне. Ну мня шеф и послал это событие в нашей газете осветить.

-Я вижу командировка удалась и материала ты собрал на целый журнал.

-Ну с материалом то все в порядке. Я по дороге скорешился с нашими бандитами, которые туда же ехали. Мы всю неделю после консилиума и провели на расслабоне. Они мне таких сюжетов понапаказали, что по трезвянке даже не представишь.

-Что, искусственное сало создали, или горилку из промышленных отходов стали гнать?

-Ну с отходами в стране все нормально, им даже из глотки контейнеры присылают. Так они их на специальном поезде привозят к Коричневому морю. А дальше рельсы вместе с поездом уходят под воду. Так они до нейтральной территории доезжают и там люки открывают. А там течение прямиком к нашим берегам все дерьмо и несет. Ты видал какая там в море вода стала? Я то думал, что это наши отдыхающие так засирают, так оказалось еще и соседи помогают. А когда наш президент решил там зимнюю олимпиаду сделать, так Глотка весь Желудок отходами завалила. Страна по уши в дерьме, а Плющенко и рад стараться.

Да и наш то, тоже хорош. Решил перед всем миром понтонуться – поддержал национальное настроение Жора, – в стране народ без бабок сидит, от инфляции сухари сушить стали, а он бюджет страны за будущие семь лет решил вбухать в город-курорт, чтоб там неделю на искусственном снеге кататься. Как будто у нас со снегом дефицит возник?

– Так красиво жить у нас еще никто не запрещал.

-Да кто ж против. Вот только привыкли все свои бредовые желания за счет денег простых работяг в жизнь воплощать.

-А что тут удивительного, у нас страна рабочих и крестьян. Рабочий – как слово произошел от слова «раб»,а на крестьянине вообще крест поставили.

-Повезло нашим буржуям с населением. На западе чуть что, так сразу гражданская война, да царю сикир-башка. А наши будут только материться меж собой, на этом все и закончится. У нас как – пока глобальный понос не начнется – все молчат. Зато если понесло, то и Коричневая революция и Великая Отечественная с выносом дерьма на вражескую территорию. Только потом все устаканивается и опять сливки общества жируют, а коричневые народные массы на дне тромбуются.

-В нашей истории никогда гармонии не было, то поносы, то запоры.

-Ладно, чего там еще в Ротожопии твориться?

-Там все уповают на мессию Джона Бздуша. Он разок к ним приехал, так Плющенко для него подводную рыбалку организовал.

-Прикольно было бы посмотреть как эти два урода в ластах и масках в своих отходах копошатся и дерьмо вылавливают.

-Ну, положим не в ластах, а на президентской подводной лодке. И не дерьмо совсем ловили. Когда наши во время перестройки территорию делили, то наш флот им просрали, так вот президенты по нашим крейсерам торпедами долбили. Авианосец «КремЛь» вдрызг разорвали. Прикольная рыбалка, да?

-Мне это напоминает игровые автоматы из моего счастливого детства. Бросаешь 15 капелек и стреляешь по проплывающим корабликам. И ничего своего придумать не могут, кругом сплошной плагиат. А Кондоклизма Раз небось в другую нашу игрушку играла: на птицефабрике из дырявых лукошечек яйца ловила.

-Ну может и ловила, только не в инкубаторах, а у на даче у Тихощелки. Там для гламурных утех Kissnay Land с реактивным метрополитеном богему развлекает.

-Это сколько же соток у нее дача, если нужно пользоваться таким транспортом?

-Да это не так важно. У правительственного метро существует еще функция бомбоубежища и сверхскоростного эвакуатора в теплые страны. Вот так посидел в ихней Верховной Раде на работе пару часиков, порадовался своей жизни, потом спустился в метро и ты уже где-нибудь на Желчном море на пляже с загорелыми евпопейками откисаешь. При таких раскладах все на работу как на праздник с шарами и гирляндами без выходных и больничных бегать будут.

А что, у нас что ли не так же? Только наши депутаты на реактивных самолетах гонзают. Я как-то на море отдыхал и наблюдал картину, когда местные менты перекрыли территорию в несколько километров вокруг одного крутого ресторана. Оказалось, что из думы один работяга пообедать прилетел. А по поводу возможностей кремлевского метро можно только догадываться. Бабла в нашей стране уж точно больше, чем у обиженных жизнью соседей, поэтому возможности и интерьер царских хором зависит только от фантазии заказчиков.

-Ну уж наверное было лучше при первом президенте жить, когда он в жопу пьяный решил себе теннисный корт поставить, другой же оказался более смекалистей – у пляжа горнолыжную тусовку собрался замутить.

-Один хрен для меня жизнь лучше не стала, а там кто как бухает и откисает – мне по барабану. Зато на голосование каждый год собирают весь народ и возят как буратин по полю дураков. И что самое интересное – все как один ведутся на эти сказки уже почти сто лет.

-Хорошо в стране дебилов жить. С нашим Атаманом не приходиться тужить. Слушай – предложил Жора – давай заедим в «Хуторок» поедим хоть. Я с утра еще ничего не ел.

Жора страдал от отсутствия домашней еды, так как его жена, Тамара, уже давно ушла в карьерный бизнес и как Жора решила стать работоголиком – лишь бы реже видеться друг с другом домашних условиях. Соединяла их только красавица дочка. Теперь она пошла в школу и бабушки заменили ей родителей, которые в течении всей семейной жизни находятся состоянии хронического развода. Сейчас я наблюдаю Жору в более спокойном состоянии, чем раньше, когда Тамара через каждые десять минут контролировала мужа по мобильнику. Жору это дико бесило, хотя на бесконечное количество женщин в его обществе это не повлияло.

Мне кажется, что такое напряженное положение возникло от какой-то взаимной обиды, которую они не смогли простить, и жажда вредности и мести полностью проявила все недостатки каждого. Эмоции нужно было как-то утилизировать и каждый нашел себе интересы по душе. Вот так и протекает у этой пары личные жизни, покрытые семейным долгом. Только о каком долге идет речь я мало понимаю, больше это похоже на манипулирование одного другим. Возможно станет этот долг более наглядным месяцев через пять, когда Тамара родит второго ребенка, но сейчас Жора ведет себя так, что ему по-фигу и считает себя полностью свободным.

-Ну так как?– решил перейти а другую тему дружбан – сейчас подзарядимся и можно на дачу рвануть. Зацепим каких-нибудь трепанем, купим перцовки, и культурно отдохнем. Я тебя с одной прикольной чувихой познакомлю, она во время секса так дико орет, как будто ее ногу в тисках прищемили и пятиться от тебя начинает. В такой ситуации ее хватаешь покрепче и пришпиливаешь к кровати, чтоб не убежала.

-И че? Прикольно? – поинтересовался я.

-Ну, это от настроения зависит. Бывает, что вообще о сексе даже думать противно. Голова начинает грузить примерно такую басню: зачем мне нужны эти бестолковые физические упражнения и вытекающие из этого куча проблем. По трезвянке я уже не помню когда кого-то трахал, а потому на бестолковый запил уходит куча здоровья и денег, а самое главное – это каждая соска хочет к себе внимания и желательно эксклюзивного и постоянного. Ну и получается, что ради какой-то почесухи зарабатываешь геморройный инсульт.

-Геморрагический – поправил я.

-Точно, по трезвянке не знаешь куда от такого внимания бечь. Это с одной стороны, а с другой, кода чувствуешь в трусах признаки жизни, то все эти философские мотивы гармонии души и тела бесследно исчезают, и возникает спортивный азарт. У меня по жизни – секс это хобби и с возрастом уже не всех подряд дерешь, а важно найти такого же заведенного партнера. Редко случается встретить телку, от которой просто несет этой энергией, тогда я точно знаю, что нам будет друг с другом приятно. Да и во взаимоотношениях с такими гораздо проще: в основном это зрелые женщины, которым уже около тридцати и они уже всякую повидали жизнь. Не набивают себе цену, как малолетние звезды, сделают все, что ты им скажешь и благодарные вернуться в свою семью, ожидая, когда ты соизволишь встретиться вновь. При таких раскладах каждый реально понимает и принимает правила игры своего избранника. Что по мне, так это по долгу на одной не залипать, телки – существа прилипчивые, тем более, что их больше, чем мужиков, а с возрастом каждая цепляется за выпавшую возможность и отдается этому процессу по полной программе, как в последний раз. Это по молодости с дымящимся членом за бабами бегаешь, как потерпевший, сейчас же медленно, не торопясь, снимаешь штаны и трахаешь все стадо.

-Ну, для этого подвига такое здоровье нужно, у меня лично уже и дыхалка и сердечко не дают выполнять спринтерские забеги.

– Это дело тренировки, хотя с возрастом у меня возникла другая проблема. Вот первую палку брошу – нормально. А вот на второй могу ее хоть целый час елозить, а кончить не получается. Ты представляешь, она уже как выжатый лимон, а у меня идея фикс – тупо кончить. И не дай боже возникнуть третьей палке – так это вообще проклятье. И по поводу кончания я тебе вот что скажу: то, что мужики испытывают в момент завершения процесса является таким примитивным чувством удовольствия, не зная каким оргазм бывает на самом деле. Я это чувство словил дважды, причем оба с женой. Мое тело полностью онемело и меня вынесло в дикий экстаз минут на семь. Было такое чувство, что вот сейчас я сдохну. Я поделился потом своими переживаниями со своим старшим братом, так он тоже испытывал однажды подобное чувство минуты на три. После такого опыта все эти напряженные спуски – просто завершают начатую работу, хотя бывает очень даже в охоточку начать. Ну так как, цеплять кобыл будем?

-Ага, в моем состоянии только бухать и тупо потеть над визжащим телом только и не хватает. Тут в обычном состоянии желания куда-то девается, когда трусы снимаешь и только и стремишься не уронить мужское достоинство, а сейчас вообще нет даже намека на то, что он у меня встанет. В моем положении может встать только сухой рациональный вопрос: а оно мне надо? Тем более, даже если я и соглашусь на столь абсурдный подвиг, меня обламывает эта затея уже с момента знакомства. Ведь она сразу не раздвинет ноги, а с ней придется разговаривать, да так, чтоб она кайфовала от такого к ней внимания, а я смотрю на окружающих телок и четко вижу, какие они на самом деле. Нормальные попадаются редко, с которыми в быдлячем состоянии разговаривать даже язык не поворачивается, а остальные или набитые дуры с манией величия, либо умницы с различными комплексами. Иногда попадаются бизнес-леди, которые сами кого хочешь оттрахают, вот только я от такого процесса не получаю удовольствия. Кривить душой я не собираюсь, а просто трепаться языками – у меня этого и на работе выше крыши. И вот о чем я с ней могу поговорить и чего она мне интересного сможет рассказать?

-Ну, не знаю. Мне лично нравится с телками общаться. Начнешь им комплименты сыпать или выслушаешь, какая у них тяжелая жизнь сложилась, и она вся уже растаяла и потекла в моих объятиях. Здесь все дело в отношении к происходящему процессу: вот у тебя он какой-то мрачный получается, а я весь в шоколаде.

-Это точно. Возможно потому, что не кайфую от самого процесса, а изначально обламываюсь от своих мыслей о том, что нужно этой чувихе от меня, за то, что она раздвинет ноги. От такого настроения и гнетущее половое желание исчезает и становится спокойно и легко на душе. Вообще, у меня сложилось такое мнение, что половое желание – это проклятие современного социума, которое работает уже на всех слоях человеческого взаимоотношения. Сексуальная эпидемия проникает в человека с момента оформления сознания и возникновения социального общения. Не для кого не секрет, что детишки в детсадах в деталях знают смысл слова «секс». Играя в «письки- попки» и «дочки-матери» происходит процесс обучения и формирования поведенческих ролей с того момента на всю оставшуюся жизнь. В нашей жизни куда ни глянь – везде голые тела. Включи радио – постоянный фон эмоционального и ментальнго онанизма. Все друг друга хотят и орут «подвигай жопой». Везде постоянно идет поддержка сексуального тонуса всего мира. Для современного человека не трахаться неделю – это уже большой стресс. Нужно все свое внимание и возможности направить на то, что бы такого напряга больше не случалось. У меня как-то появился вопрос: а что наши прадедушки со своими прабабушками то же постоянно сношались? Оказалось, что у них в калонии секса не было. Местность была экологически чистой и все были счастливы.

-Ну и что ты предлагаешь по этому поводу нужно делать?

-За собой я заметил одну конкретную вещь: когда я на природе, без всяких проявлений цивилизации, как радио, или пикники с бухлом, то мой сексуальный фон вместе с неудовлетворенностью и суетой замещается на спокойствие и тихую радость. Я предлагаю не уподобляться наркоманам и не искать сейчас каких-то телок, в виде очередной дозы, а просто поехать на речку и без всяких бестолковых заморочек позагорать и искупаться. Думаю, что это именно то, что мне сейчас нужно.

-Хорошее предложение, а телок и на пляже достаточно.

Глава 5.

Погода была просто сказочная. Солнце ласкало мое тело, которое нежилось на траве. Где-то вокруг была слышна неотъемлемая в этой жизни суета, но ко мне она не имела никакого значения. Я лежал и позволял своему телу расслабиться и получить удовольствие. Все остальное не имело никакого значения. Лежа с закрытыми глазами я слушал шелест деревьев, который ненавязчиво тянул за собой. За этим приятным звуком чувствовалась та энергия, которая создавала и трепетание листьев и шуршание травы и еще много чего такого, на что я просто не обратил внимание. Я сосредоточился на волнах этой неведомой силы, которая блуждала вокруг меня. Можно было бы подумать, что она пришла за мной и сейчас манит к себе или я совсем малюсенький подглядываю за жизнью неведомых великанов. Игры разума в таком состоянии совсем ни к чему и я позволяю ветру выдуть их всех, а потом и сам цепляюсь за его мягкое тело, отправляясь в неведомое путешествие. В начале чувствую только скорость и яркий ослепительный свет. Глаза медленно начинают привыкать к новой обстановке и уже видны очертания ландшафта над которым я лечу. Почему то вокруг отсутствовали краски и все было каким-то однотипно серым. Тело мое изменилось: стало легким и покрылось прочным панцирем. Прозрачные крылья монотонного жужжали за спиной. В окружающем меня мире не было ничего, что меня интересовало, хотя внутри меня было еле ощутимое чувство, которое было как-то связанно с моим здесь присутствием. Чем дольше я так концентрировался на этом чувстве, тем больше у меня складывалось впечатление, что мне здесь что-то надо. Полет уже перестал радовать своей новизной и стал обычным, привычным действием. Все мое внимание привлекло это неспокойное чувство, которое я пытаюсь для себя сформулировать. … Есть, у меня получилось осознать его. Это голод. Тупой, дикий голод обрушился на меня, когда я осознал причину своего беспокойства. В моей жизни очень остро появилась цель, которую мне срочно нужно решить, любым способом. Посмотрев вокруг, я не обнаружил ничего, что соответствовало моему аппетиту. До сих пор я не разобрался, чего же я собственно хочу съесть? Мое внимание остановилось на том, что мой привычный рот стал совершенно другим. На его месте находилась длинная, тонкая игла. Да, жевать таким ртом не получится, а можно только попробовать чего-нибудь выпить. Сознание не имело вообще никакого представления, как мне удовлетворять свою потребность, как тело само выбрало курс на видневшуюся вдалеке красную точку. Я даже вначале и не обратил внимание на то, что появился цвет. Чем ближе я подлетал, тем сильнее мое тело желало этого неизвестно чего красного. Меня стали переполнять внутри неизвестные мне до этого момента чувства и эмоции, которые полностью вытеснили все мое сознание и я уже со всех сил несся к этой красной горе. Я чувствовал от нее тепло и этот красный контраст своим медленным плавным перемещением в этой горе полностью загипнотизировал меня. Я со всех скорости налетел на эту желанную поверхность, обнимая всеми шестью своими руками. Тепло и запах поглотили меня, но я чувствовал, что главное, к чему я летел где-то внутри этого цвета. Все мое тело жаждало получить себе эту мощную энергию, которую я чувствовал каждой клеточкой своего обезумевшего тела. Я хотел полностью погрузиться и раствориться в этой стихии, но поверхность не давала мне этого сделать. Я готов был орать от нетерпения и отчаяния. Вдруг тело само стало тыкаться в эту плотную поверхность пытаясь прорвать этот барьер, что разделял меня и мою страсть. Я мощным ударом вошел вглубь и почувствовал на губах влажное тепло и специфический соленый вкус. Наконец то свершилось. Мое тело стало одним большим ртом, которое готово было сожрать всю эту гору наслаждения. Красный нектар наполнял каждую клеточку моего организма. Состояние неописуемого экстаза растворило меня в этой красной горе и я уже не мог чувствовать своего тела, полностью слившись с этим чудом. Не знаю, сколько времени все это продолжалось, но я вновь стал ощущать свое вялое тело, которое без сил валялось на той же горе, а вокруг все было монотонно серое. Силы покинули меня, я чувствовал себя наполненным и сытым. Я был счастлив. Не понимаю, что произошло, но все разом стало темно, а потом в глаза ударил яркий ослепительный свет.

-Роте, подъем – басил Жора, растирая у себя на лбу кровавое пятнышко.

-Вот ты урод –протирая глаза пробормотал я – весь кайф обломал. Сколько раз тебе повторять – не трогай меня, когда я сплю. Сон для меня – это святое. Еще раз меня разбудишь, я тебя тоже тогда обламывать начну.

-Это как? – заинтересовался дружбан.

-Как-нибудь подкрадусь, когда ты будешь телку пилить и вылью на нее графин со сладким компотом.

-Слушай, а почему не на меня? – удивился Жорик.

-Потому, что зная тебя, я могу предположить, что ты тупо ее дотрахаешь, а уж потом займешься гигиеной. Тёлка же, по любому начнет вопить и даже очень сильно обидится и закатит истерику… короче, кончить тебе  при таких раскладах не удастся, только придется с Дунькой Кулачковой, а дрочить с обломанными чувствами придется очень долго. От натуги можешь даже варикозное расширение вен на члене заработать или обиженную импотенцию.

-Ну ты и сволочь. Я тебя просто разбудил, а ты из-за этого готов своего друга импотентом сделать?

-Не известно, что для тебя и окружающих лучше, тем более, что друг – эгоистичный склеротик, которому сто раз было сказано, что у меня есть свои святые потребности, на которые тебе наплевать.

-Ладно, извини, больше не буду. У меня есть оправдание: приехали Ваван с Кириллом. Может клубиться в «Торнадо» двинем?

-То есть, поехать на ветер, который разрушает все на своем пути.

-Ну, типа того, тем более, что скоро сумерки начнутся и уже пора с пляжа стартовать.

Забрав пожитки, мы вернулись на дачу. На кухне нас встретила сладкая парочка вечных тусовщиков.

-Здоров, братишки – услышали мы стандартную фразу, после чего настало время для модных обниманий.

-Здорово, анчоусы. Я вижу, вы уже настроились на волну драйва и позитива? – спросил я у пацанов.

-Так мы парни-ураган, предлагаем присоединиться к нам. Вот как я завернул, ты понял, да – Кирилл репом выдал нам свое мнение, при этом сделал множество распальцованных движений.

-Ишь, как вас несет? Ну и что сегодня? Опять в «Торнадо»? – заваривая чайник , поинтересовался Жорик.

-Я Вас умоляю – скривился Кирилл – нас дешевая потная толпа не вдохновляет. Сегодня в программе посещение элитного загородного клуба с мега звездами на юбилее автомобильной компании «Кордан», которая, к вашему сведению, продает почти все известные иностранные бренды – выдал Кирюха и выдал реверанс.

-Але, пацаны, что-то я такой компании не слыхал? – сомневаясь заявил заядлый автомобилист у плиты.

-Естественно, дорогой – вмешался в дискуссию Ваван – в нашей клоаке мы можем посетить культурный концерт для бабушек – одуванчиков в честь 200-летия всеми горячо любимого тракторного завода. Ваван взял с полки старую соломенную шляпу и модно натянул ее на затылок. – Пацаны, мне кажется, у вас серьезная проблема, как ты думаешь, Кирюх?

-Возможно позднее зажигание или дикий тормоз – сымитировал неполадки в машине Кирилл.

-Нужно срочно вызвать скорую помощь – сказал Ваван и с сиренным воем помчался к своей тачке. Кирилл демонстративно помыл руки и очистил кухонный стол от всего, что на нем валялось. Тем временем примчался в белом халате Ваван с кейсом, на котором был нарисован красный крест – что пропишет доктор? – спросил озабоченный фельдшер открывая на столе заветный чемоданчик. Все подошли к столу и глянули на содержимое.

-Огласите весь список пожалуйста – с видом профессора выдал Кирилл.

-Из жидких растворов: бутылка бредни, бутылка тыкиллера, пару флаконов всиськаря и куча безпонтовых энергетиков. Из натур. продукта: пару шариков зеленой плесени и двести штук психоцебина. Из лекарственных препаратов: какаин «Миф –автомат. Морозная свежесть.» Ну и куча всякой фармакологии и чуточку филателии. Для радикальных мер припасено два ствола.

-Зашибись, пацаны – выдал я – и куда же вы собрались с таким инвентарем? Мне это чем-то напоминает всем хорошо известный фильм «страх и ненависть в глазе Вегаса».

-Ну а чем мы хуже? – обиделся Ваван – мы выдвигаемся прямо в Моркву.

-Куда? – офигел Жорик.

-Малыш, – садясь на табуретку сказал Кирюха – Морква, это столица нашей Родины. И если мы хотим сегодня оттянуться по полной, то предлагаю всем сесть по дорожке, и в путь.

-Интересно, у кого это пара левых миллионов завалялась? – не унимался я.

-Остынь, мамуля, там где все в стокаратном говне ходят – бабло уже не имеет значения. Там главное – понт. А для этого у нас есть три волшебных флаера.

Ваван сделал ужасно понтовое движение и бросил на стол три прозрачных кубика.

-Это и есть заветные флаеры? – поинтересовался Жора.

-А ты чего ожидал? Отрывные бумажки на вечер «кому за тридцать»? Я же коричневым по мягкому сказал: там все – понты.

-Ну с этим понятно, вот только у тебя понтов три, а нас четверо.

-Все правильно – сказал Кирилл и положил около себя миниатюрное зеркальце. -Это для смертных существуют флаеры, а для бессмертных имеются волшебные книжечки, которые открывают двери на любые тусовки и сейшены.

Оратор демонстративно высыпал на свой уникальный поднос какаин, разделил кучку своей кредитной карточкой на две одинаковых полоски и, под всеобщее молчание, занюхал их через свернутую стофаксовую купюру. Издав нечленораздельное рычание Кирюха вскочил и передав эстафетную трубочку Вавану примчался ко мне.