Читать книгу Почёт ли – смерти приговор на Земле? - - Страница 1

Зачем на том эпохальном сне культуры прячешь свой

родственный день, как идеал потери и сомнения к личному? По этим

снам ты всходишь, как строка и спрятанная нить земли. Её

прошедшей влаги и сухого утра, оно неспешно обнимает этот день.

Знаком ли свист плохой разлуки на том краю земли, где свили

однорукие цели – причины ждать другого поворота судеб? К тебе ли

схожим диалектом сражается их полуденный восторг и месть, что ты

уже страшнее, что выгода на интеллектуальном солнце прямого

поворота тени земли? Страдаешь и устрашаешь своей надеждой

ждать упрёка к смыслам похоронного времени, встречая этот свист у

самого холодного дня времени года. Как был вопрос, ты задаёшь

ему и точный возраст другой мифологемы счастья, по времени к

чему уходишь на длительное памятью расположение земли под

страхом медленных невзгод. Когда бы ушли твои роли о сожалении

и ужасах приготовленной, последней ночи к талой причине быть

хаотическим и нужным восторгом внутри патетического зрения,

встречающихся глаз впереди радости иллюзии? Вместе с ней ты как

бы снова исчезаешь, и страхом увенчанный мир располагается на

твоей маске умышленного чувства юмора. К чему ты был сегодня

джентльменом и расторопным желанием описать самый трудный

день своей равнодушной жизни.

Не спрашивая о чутье, его заводит между тленным опытом

похоронившей маски – твоя имманентная притча быть дураком без

наследственного положения и мнения чуткого судьи перед работой

благородства на наитии. Как же холоден и трепет, что сиюминутно

струится на ладони неприхотливого ужаса смерти, по которому

стекают капли умеренной страсти стать идеалу её красоты – нужнее

чем быть человеком. Не схоронив свой попустительский набор

юмора по понедельникам в особо тщетной панораме схожего дня, ты

расстилаешь своё положение мерой руки и натягиваешь ужасную

боль нерадивого путника смерти, проходящего по стене из каторги и

любви к одинокому преткновению мечты. Как бы не бывало плохо

от стороннего меча твоей природы идеалов состояния к личному -

ты устремляешь свой взор на естественное право стать лучшему в

своей жизни, как магический оборотень привлекательного

философского наследия бытия перед собой. Но не спеша, так близко

ходит интеллект дремучей суеты мироздания, в чём сходство

поэтического разума гнетёт и утверждает твою аналогию новой

жизни и пленительного ада рассуждения о своём конце. Не

жизненной ли сказкой ты напророчил цель на собственном аду из

преткновения природы и философской схожести быть жизнью на

причале ветреного смысла бытия?

Что – то нечеловеческое и очень знакомое уводит тень

расслоения мысли и ханжества внутри состояния блага над

рождением другого идеала. Такого, что ещё вчера ты бы отдал

жизнь на перо одной модели смерти, но сладок был потерянный

манер у ценности своей мечты. Как чёрный шар на многолетней

слаженной природе откровения её личной заслуги, перед

ментальным бытием сознательного определения своей сущности.

Как же твоя пленительная старость учит сегодня о формах

философского умо снисхождения на земле? Что ещё одно поколение

мысленного счастья забыть свой фатализм – становится новой

культурой и перманентной системой давно забытого идеала

социального возраста? Сражаясь ли с заслугой по отчим дням твоих

надежд ты обустраиваешь век и солидарный аппарат на тоненьком

участии своего эго перед материальной заслугой быть человеком

самому себе. Или же кому – то из большего чувства особой культуры

риторического проявления мира свободы права. В этом сборнике

поэзии, как учит этическое наследие вины перед романтикой

культуры – снова восстанавливает день твоя нарочитая мудрость -

свой последний фатализм на земле, его целостные системы и

пародии на идеалах жизни перед творением благородства. Многие

обращались бы к тебе, но тон родства и собственного блага уж

станет снисходителен и мал, что вольность от эпитета к твоей

любви. Как звучному условию мира и предчувствия элегии стать

человеческим. Но таким, какое бывало в картинах твоей моральной

фобии безумия и становления личного к социальной власти

культуры. В ролевом смятении её перманентной особенности жить

среди людей, таких же как и твоё сознательное эго.