Читать книгу Мирелир, книга желаний - - Страница 1

Часть первая

Девочка в бегах

Одиночество опутывает человека, как паук свою жертву, которая не может шевельнуться, и только жалобно жужжит. А потом замолкает. Навсегда. От нее остается только оболочка. Пустая.

Из книги «Дневник социопата»

Милый Людвиг

Это был славный мышонок, на него можно было смотреть часами. Он весь день суетился в своем вольере, то грызя что-нибудь, то снуя туда-обратно, из маленького домика в укрытие, заменяющее ему норку. Оттуда высыпалась стружка и летела мелкая соломка, а потом высовывалась усатая мордочка и бусинки-глазки настороженно осматривали его маленький мир, огороженный дощечками. Клетку для мышонка сделал школьный электрик, он же по совместительству столяр, и мышонка торжественно поселили в Уголке Природы – в угловом классе, где не было никаких занятий, так как он не подходил по размерам, а требования на этот счет были строгие. Это помещение раньше звали «Уголок для жалоб и плача», многие приходили сюда просто поговорить со стенами. Ну, не многие, а некоторые. Точнее – одна девочка, которая открыла его для себя именно в этом качестве: чтобы было где поплакать. Потом и случилось это: Эмиль, сын школьного мецената, богатого эмигранта из Турции и члена Совета Попечителей, принес его в кармане своей курточки и подбросил на стол учительницы математики, когда та отвернулась к доске, чтобы нарисовать на ней Пифагоровы штаны. В классе началось хихиканье, все ждали, что будет дальше. Учительница, взвизгнув, схватила энциклопедию и подняла тяжелый том над крошечным созданием.

– Щас она его прикончит! – плотоядно сказала Большая Берта, ерзая от возбуждения на стуле, готовым в очередной раз перевернуться от этого привычного для него движения. Остальные замерли.

Реплика отрезвила учительницу. Она увидела двадцать пять пар глаз, услышала дыхание двадцати пяти учеников, и вдруг, вместо того чтобы прихлопнуть мышонка, положила книгу на стол, а мышонка взяла в руки. Он обнюхал ее ладонь.

– Какой милый!

Он и вправду был милый, а главное необычный. Будь он серый, как полагается мышам, или даже рыжеватый, как полевки, но нет! Он был серо-белый, пестрый. И это вкупе с черными глазками, крошечными ушками, а главное – отважным характером не только спасло ему жизнь, но и обеспечило кров и корм. Директор разрешил оставить «этот необычный экземпляр и образец городской мутации» для наблюдения.

Да, он был очень мил, но вскоре многие потеряли к нему интерес. Да и особо некогда было навещать питомца, ведь нужно было пройти весь учебный корпус, чтобы добраться до Уголка. Только Лиззи Крузер продолжала навещать его, и она дала ему имя – Людвиг. И она приносила ему кусочки засохшего сыра и соломку, которую он быстро затаскивал в норку. Лиззи делала это потому, что у нее никогда не было своего питомца. И друзей в школе не было. Все девочки, кроме нее, плясали под дудку Большой Берты, а Берта не любила независимых. Лиззи была такой, и в списке жертв занимала почетное первое место. Ей клали на сиденье кнопки для плакатов, лили клей, рисовали на ее столе, даже сломали его один раз, и отцу пришлось оплатить ремонт.

А однажды… Это случилось спустя месяц после ее «усыновления» Людвига. В раздевалке спортивного зала Лиззи сунула руку в свою сумку со спортивной формой, и рука наткнулась на что-то мягкое. Она непроизвольно обхватила этот предмет, и медленно вытянула руку. Наступила тишина, все девочки смотрели на Лиззи, а та глядела на маленькое пестрое тельце с хвостиком, лежащее на ее ладони. Неподвижное тельце, уже закоченевшее, и холодное.

– Это перебор, – сказала Зое, посмотрев на Большую Берту. – Зачем так?

– Ах ты, толстая крыса! Кусок дерьма, обломок гена! – крикнула Лиззи, подлетев к своей мучительнице.

– Сама ты обломок! От своего больного папашки!

Берта, превосходящая всех в классе весом и ростом, не ожидала, что Лиззи вцепится в нее и крутанет так, что она врежется в скамью. Девочки мигом образовали круг и начали ритмично хлопать в ладоши, словно это был боксерский ринг.

– Давай, Лиззи, врежь ей как следует!– стали раздаваться голоса. Лиззи уворачивалась, пользуясь своей реакцией, но несколько раз ей прилетело, и неизвестно, чем бы закончился поединок, если бы стоящая на страже Полин не крикнула:

– Сюда идет тренер!

Кто-то метнулся к своим шкафчикам, кто-то ставил на место перевернутые скамьи. Лиззи и Берта стояли, тяжело дыша, друг против друга. Внезапно Берта протянула Лиззи руку и сказала:

– Мир, ты согласна?

Если бы это произошло раньше, до Людвига, и не было упоминания отца, Лиззи приняла бы предложение буллерши. Но то, что та сделала, было непоправимо. Поэтому Лиззи сказала, плюнув на пол:

– Еще раз достанешь, убью! И не смей трогать моего отца!

Берту и Лиззи опрашивал встревоженный инцидентом директор школы.

– Это она! – кричала Берта. – Украла мышонка, а он сдох. Задохнулся в ее вонючем ранце. Она украла его, все знают, что она его обожала. Бегала к нему на свидания. Мой Людвиг, ты мой единственный! Она чертова извращенка, господин директор!

– Это правда? – в голосе директора послышались металлические нотки.

– Правда, – ответила Лиззи, не в силах ничего больше добавить из-за спазма в горле.

– Твой проступок мы обсудим на учительском совете. А пока передай своему отцу, чтобы он пришел в школу.

– Он… болен. И я не крала Людвига!

– У нее отец парализован, господин директор, – с улыбкой сказала Берта.

– Я, кажется, тебя не спрашивал. Иди, Берта. И ты, Элизабет. И не вздумайте снова затевать драку, иначе обе будете отчислены.

Домой Лиззи пришла с распухшей нижней губой, царапинами на лице, синяками на руках, но с чувством глубокого удовлетворения.

Никто не спросил, что с ней случилось. Было не до ее ссадин и царапин: отцу стало хуже.

Отец

Раньше, еще до школы, они с отцом часто поднимались на ближнюю гору и смотрели, как внизу, в долине, все двигалось, как на ожившей карте: проезжал поезд с вагонами, двигались машины. Люди казались темными точками, снующими туда-сюда. Сверху все казалось забавным, и горести отступали. Отец переставал хмуриться, Лиззи – бояться. Но когда она пошла в школу, Джеймас перестал брать дочку с собой. Она не знала, ходит ли он вообще туда, на их любимое место. У Лиззи появилась мачеха и сразу два брата: один был сыном Катрин от первого мужа, второй малыш появился, судя по всему, стараниями отца. Жизнь Лиззи , как ей казалось, превратилась в кошмар, но отец словно не замечал этого. В школе ее буллила Большая Берта, дома она была никому не нужна. Ночью, лежа в постели, девочка смотрела в потолок, на котором блики света постепенно таяли, и только изредка появлялись, если на повороте дороги проезжала машина. Она вспоминала маму, и слезы наворачивались на глаза и текли на подушку. Почему судьба так несправедлива? Она отбирает самое дорогое, а взамен дает ненужные сожаления об утрате, которые ничего не могут вернуть, ничего не могут исправить.

Когда мачеха заметила депрессию падчерицы, она убедила отца, что его дочь следует показать психиатру. Лиззи поняла, что спасти ее может только ее собственный ум. На приеме она была столь разумной, что доктор развел руками.

– Половое созревание у девочек может вызывать различные реакции, их следует подавлять, – говорит он, протягивая мачехе какой-то рецепт. Это было новейшее средство, снижающее порог чего-то там, Лиззи не поняла чего. Она решила не пить эту гадость, но волновалась напрасно: Катрин, узнав цену на это лекарство в аптеке, не стала тратиться.

– Ты умная девочка и справишься без химии, – сказала она и погладила падчерицу по голове. Лиззи впервые ощутила чувство, похожее на благодарность. Слов нет, Катрин была умной женщиной, иначе она не работала бы в социальной службе. Но почему она все-таки вышла за отца? Лиззи не понимала. Да, он был добрый, если не рохля, но особых денег не имел, у них был дом, у отца была работа и хорошая страховка на маму, которую он получил после ее гибели. Но Катрин могла не знать об этом. Тогда почему? Неужели он полюбил? После мамы? Доходя до этой мысли, Лиззи снова начинала плакать. Если бы она знала, что это не первая потеря!

Отец перенес инсульт, потом второй. Если от первого он оправился, то второй не только обездвижил его. Он онемел и все время проводил в коляске. В промежутке между двумя ударами, как называла инсульт тетя Энн, казалось, что все будет хорошо. Лечение в больнице дало свои результаты. Тетя приехала к ним, помогала Лиззи с учебой, а Катрин по дому, потому что ее второй ребенок только родился, и одна она не справилась бы.

Тетя Энн была особенной, не похожей на других. Всегда бодрая, у нее наготове были слова для любой ситуации. Откуда она взялась, было непонятно. Раньше Лиззи не слышала, чтобы у отца была сестра. Такое случается, если родные не ладят или живут далеко друг от друга. Но едва тетушка появилась, как отец стал поправляться. И Лиззи стала успевать в школе, и первый сын Катрин Зиндал стал спокойнее, а не сорванцом, достающих всех.

– Вы просто фея, тетя Энн, – сказала Лиззи однажды. Тетя вздохнула и сказала:

– Фея, да. Но скоро я улечу.

– На самолете? – спросила Лиззи, которая удивилась, ведь приехала тетя на автобусе из города.

– Я хотела сказать, уеду.

Лиззи посмотрела на нее. Тетя словно колебалась в воздухе, ее силуэт на фоне окна расплывался, колебался и становился прозрачным.

– У меня голова кружится.

Лиззи закрыла лицо руками, глубоко вдохнула. Когда она подняла голову, чтобы спросить адрес и телефон тети, та уже вышла.

На следующий день она исчезла. Просто исчезла. Даже не попрощавшись.

Хотя отец поправился, Катрин продолжала пичкать его лекарствами. Только это были уже другие, не те, которые выписал врач. От них отец стал благодушным и рассеянным, он постоянно улыбался.

– Папа, когда мы сходим на нашу гору? – спросила Лиззи. – Помнишь, ты обещал мне что-то показать, и даже хотел это подарить.

Отец моргнул, пытаясь что-то припомнить.

– Ну же, папа! Там была пещера, помнишь, ты говорил, что там сокровище, там живет добрый джинн…

– Я тоже хочу получить сокровище! Джеймас, ты моей маме обещал все сокровища мира, я слышал, а она всего одно просила, а ты не дал.

Это был Билл, вездесущий мальчишка, сын Катрин и её первого мужа. Билл очень любил появляться в самый неподходящий момент.

– Раз я обещал, то … погоди минутку!

Джеймас медленными шагами направился в спальню, и через минуту появился вновь.

– На, держи!

Билл протянул руку и взял из рук Джеймаса предмет, похожий то ли на книгу, то ли на смартфон.

– Что это? – с любопытством спросил он и попробовал открыть. Но без успеха.

– Джеймас, ты даришь мне сломанный гаджет и говоришь, что это то самое сокровище, что ты обещал моей маме?

Он швырнул предмет на пол и выбежал из комнаты.

Отец походкой восставшего из гроба зомби последовал за ним, но в дверях оглянулся на Лиззи. В его взгляде Лиззи прочла растерянность.

– Тогда возьми ты, девочка, – сказал он и вышел.

– Девочка? Папа, это ты мне?

Но он уже ушел.

Мирелир, книга желаний

Лиззи подняла предмет с пола. На вид планшет или книга в необычном переплете. В ее руках она раскрылась. Книга, но с пустыми страницами, только на первой проявилась надпись, сделанная витиеватым почерком, проявилась медленно, будто симпатические чернила.

Лиззи, водя пальцем, прочитала старинную вязь: «Мирелир. Книга ваших желаний». Книга? Допустим. Странно, она никогда не видела ее в доме. Или видела? Забрезжило смутное воспоминание: отец приехал из города, и да, он держал этот предмет в руках! Это было через год после того, как в реке утонула мама. Ее машина упала с обрыва в реку. Лиззи, закрыв глаза, пыталась вспомнить, что было дальше. Но не могла, словно ее отключили от воспоминаний, а ведь ей тогда было уже двенадцать, и на память она до этого не жаловалась. Потом будто сорвалась, стала хуже учиться, и поведение её оставляло желать лучшего. Но это длилось не долго. Все наладилось, хотя в их жизнь пришла Катрин со своим сыном, а потом появился и Мартин. Сейчас ему уже почти год, и он славный малыш, только Катрин к нему Лиззи не подпускает. Неужели она всерьез полагает, что Лиззи больная на всю голову? Что уронит его или даже выбросит из окна?

Книгу Лиззи спрятала в гараже, просто из принципа, потому что ей было обидно, что отец хотел отдать его Биллу, а не ей. А когда Катрин спросила, где то, что дал ей отец, Лиззи принялась все отрицать. Она говорила, что Билл всё выдумал, ничего такого не было, и она знать не знает, о чём речь.

И тогда на следующий день Катрин купила все-таки те дорогие таблетки, что выписал доктор, и заставила Лиззи принять одну на ночь.

Ту ночь Лиззи не забудет никогда.

Она не просто проснулась, как это бывает с вами, когда нужно в туалет или попить. Словно вынырнула из глубины какого-то колодца, или ямы с черной водой. И эта вода тянула её за ноги обратно, чтобы не дать проснуться, и Лиззи с трудом вытаскивала себя из сна. Потому что нужно было понять, кто к ней идёт. Она так подумала: ко мне идет Нечто. Поняв, что не спит, Лиззи прислушалась. Не было слышно ничего, ни шагов по лестнице с ее скрипучими половицами как раз посередине, ни шума воды в кухне, где ночью Катрин иногда засиживалась допоздна со своим ноутбуком, переписываясь с кем-то. Иногда Лиззи слышала её тихий смех, порой стук чашки о блюдце, или шум электрического чайника. Но сейчас было тихо. Так бывает в школе на контрольной работе, да и то недолго, а только в первую минуту, пока ребячьи головы, ошарашенные заданием, переваривают его. Лиззи всматривалась в тёмный потолок, напряжённо прислушиваясь. Тихо. Но вот от окна донёсся странный звук, резанувший слух, как бритва палец. Это был шорох, одинокий, быстрый, тихий, как шуршание бумаги, выползающей из принтера. Лиззи напряглась. Она не знала, что делать. Окно!Оно открыто, но её комната на втором этаже, так чего же бояться?Последнюю змею – огромного питона, она видела в познавательном фильме в позапрошлом году. Да ещё в сериале про Гарри Поттера, но там питон был почти добрый, он уполз, поговорив с Гарри. Правда, был ещё один, сожравший слугу. Шорох повторился, он стал настойчивее, громче. К ней явно кто-то добирался по стволу каштана. Вот снова, и это уже не шорох, звук такой, словно кто-то скребет ствол. Уф!Это же кошка! Но откуда? Живут они на окраине, у соседей нет кошек. Надо просто встать и закрыть окно. И успокоиться.

Едва Лиззи приняла это решение, как до нее донесся новый звук: это был голос, шипящий, невнятный, но явно голос. И он произнес:

– Отдай! Отдай Мирелир!

Лиззи снова провалилась в темный колодец.

Беги, Лиззи!

Месяц спустя

В семь с четвертью Катрин Зиндалл стянула с Лиззи тонкое одеяло и бросила его на спинку стула. Чтобы укрыться снова, Лиззи пришлось бы встать, сделать три шага к стулу, этого обычно хватало для пробуждения. Обычно так и бывало, но сегодня девчонка сжалась, подтянув коленки к груди и явно не желала просыпаться. Катрин Зиндал выходя, оглянулась, но промолчала. Если этой замарашке нравится отправляться в школу без завтрака, то ради Бога. Хватает и без нее забот.

Лиззи только что видела сон, в котором разговаривала с родной матерью, во сне мама была живой, и отец стоял рядом, улыбаясь, как только он один умел улыбаться, когда они были счастливой семьёй. Лиззи не хотелось прерывать сон, но холод вернул её в реальность. Она знала: сейчас в комнату всунет свой противный курносый нос сын мачехи Билл, увидит её в короткой футболке и трусиках, и на его лице появится ухмылка. Этот недоумок может пнуть её кроссовки, нарочно зацепить стопку журналов, и они рухнут на пол, может процедить что-нибудь в её адрес. Или демонстративно полезет в её компьютер. Хоть она и запаролила его, но всё равно это было недопустимо. Сон так хотелось досмотреть!Но реальность уничтожала его. Из детской комнаты донеся визг Мартина, младшего сына и сводного брата Лиззи, и она поняла, что сон не вернуть. Следовало вставать, чтобы не злить мачеху.

Оказалось: за окном светит солнце, и стая птиц села на засохшее дерево, облепив его так, что на миг показалось: старый каштан зазеленел снова. Лиззи протерла глаза, вздохнула. Вспомнилась присказка старого фермера Тимоти: Что умерло, то умерло, назад не вернёшь.

В ванной комнате уже побывал Билл, оставив свое «Бууу» на покрытом паром зеркале. Лиззи смахнула эту «визитку» ладонью. Из зеркала на нее глянули грустные глаза под короткой чёлкой, пристально всмотрелись, посветлев от набежавшей влаги, моргнули. Лиззи смахнула слезинки, приблизила лицо к зеркалу, словно хотела погрузиться в собственные зрачки. Но мамы там не отразилось, только прожгло сердце воспоминание о холодной реке, где нашли её тело. Лиззи закрыла воду, так и не приняв душа, только сполоснув лицо.

За завтраком, это были злаковые хлопья и молоко, Лиззи заметила, что жена отца нервничает. Это было настолько непохоже на неё, что Лиззи насторожилась. Она ожидала, что ей скажут что-нибудь неприятное. И не ошиблась. Катрин сказала, стоя у плиты, где варила себе кофе:

– Мы переезжаем.

Лиззи посмотрела на Катрин. Та стояла к ней спиной. Стройная фигура, собранные в хвост пони волосы, прямые плечи – со спины не скажешь, что мать двоих детей. Первый – ошибка молодости, второй – Билли, милый, но такой визгливый малыш. Тут отец постарался, и за каким? Как он мог забыть маму, предать память о ней? За это, видимо, Господь наказал его, послав инсульт. Но тут же Лиззи пресекла эти мысли. Отец не виноват, а Катрин – ведьма, очаровала его, женила на себе.

– Ставь тарелки, что застыла? – раздался голос мачехи.

– Ты что-то говорила про переезд? Куда мы уедем?Папе там будет удобно? А школа будет далеко?

Катрин ответила, не глядя на неё:

– Дом выставлен на торги, он для нас слишком велик, мы уже подобрали другой.

– И когда?

– Скоро.

– А ты, что, не могла сказать мне это заранее?

В голосе девочки послышались истерические нотки, которые мачеха так не любила. В последнее время слишком часто эта девчонка позволяла себе истерики. Понять её можно: отец и всё такое, но пусть учится сдерживать себя.

– А зачем?

От возмущения Лиззи едва не потеряла дар речи.

– Я тут что, пустое место?

– Да, ты пустое место, – встрял вывернувшийся откуда-то Билл, но тут же получил оплеуху от матери и приказ присмотреть за Мартином.

– Я вам не сиделка, – пытался он протестовать. И сказал очередную гадость, на производство которых у него хватало трёх секунд:

– Хотя ты права, мама. Одного инвалида нам хватает, а если еще и Билли-малыш свернёт себе шейку…

Он вымелся из кухни, не дожидаясь, пока Катрин схватит его за рыжий чуб и как следует оттаскает.

– Иди покорми отца, – приказала Катрин девочке. Лиззи взяла поднос и отправилась на утреннее кормление. Как всегда, оно мало удалось: отец плохо глотал, а инвалидная коляска, с которой Катрин перестала перекладывать его на ночь в постель, скользила по полу.

Кое-как скормив больному пару ложек каши, Лиззи вытерла подбородок отца. Он смотрел сегодня так, будто что-то хотел ей сказать.

– Папа, мы переезжаем, – сказала Лиззи.

Отец моргнул.

– Ты в курсе? Она что, правда продает дом?

Он опять моргнул. В уголке его глаза росла слезинка, и Лиззи осторожно промокнула её салфеткой. Взгляд отца стал тревожным.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

Взгляд переместился на угол книжной полки. Лиззи, которая уже несколько раз вот таким образом общалась с отцом, поняла, чего он хочет. Она провела пальцем по корешкам книг, внимательно следя за отцом. На одной из книг он моргнул. Лиззи прочитала название на корешке.

– Джон Апдайк. Беги, кролик, беги. Джон? Кто это, папа?

Неподвижный взгляд.

– Беги?

Моргание.

– Мне бежать? Но почему?

Лиззи вернулась к креслу.

– Но мне только четырнадцать лет, папа. И бежать мне некуда. Что? Ты хочешь сказать, что тётя Энн… это она разводит кроликов? Значит ли это, папа, что я должна отправиться к ней?

Снаружи раздался короткий гудок, это приехал школьный автобус.

– Ладно, поговорим, когда я вернусь. Завтра я уже не поеду в эту противную школу. Судя по всему, моя учёба закончится в другом месте.

Лиззи вытерла подбородок отца, чмокнула его в заросшую щетиной щеку.

Через две минуты она сидела на заднем сиденье автобуса, который катил в сторону города. Пока не села Большая Берта и не стала её доставать, можно было расслабиться и подумать. Что хотел сказать отец? Почему мачеха продала дом? Куда они собрались переезжать? Надо всё проанализировать. Так учил её отец, он говорил: если у тебя затруднения, постарайся всё разложить по полочкам, и поймёшь, в чём гвоздь проблемы. Отец был умным, и даже сейчас, после страшного инсульта, он сохранял способность мыслить.

Итак, что мы имеем: надо ехать к тёте Энни. Милой, доброй тёти Энни, которая так смешно вытаращивала глаза, когда что-то удивляло её. Но как бросить папу? Нет, она не станет убегать. Лиззи вспомнила свой сон. Мама тоже пыталась ей что-то сказать. Казалось, ещё несколько секунд, и всё станет ясно. Если сложить все части пазла, получишь целую картинку. Даже если это сон. Сны просто так не снятся.

Но тут автобус остановился, двери открылись, и в школьный автобус влезла Большая Берта. Её приветствовал дружный хор голосов. Берта обвела плотоядным взглядом салон, ища очередную жертву. Лиззи пригнула голову. Берта направилась в середину и плюхнулась рядом с Патриком, заняв своё и половину его сиденья. Щуплый Патрик прильнул к стеклу, что-то рассматривая снаружи, но номер не прошёл. Берта стала что-то ему говорить, и он согласно закивал головой. Появление всеобщей мучительницы Лиззи восприняла почти спокойно, но ход её мыслей был нарушен. Остаток пути она провела, бездумно глядя в окно. В школе отсидела занятия, ничего не воспринимая. В голове назойливой мухой вертелась мысль о переезде. В перерыве, когда она выходила из столовой, Берта пыталась подставить ей подножку. Лиззи остановилась и, глядя в глаза своей мучительницы, сказала:

– Завтра ты узнаешь, кто твой враг.

Ошарашенная Берта открыла рот и не нашлась, что сказать. Но на перемене она подошла к Лиззи.

– Я знаю, что ты хорошая девочка. И хочу предложить свою дружбу. Вот, возьми.

Она протянула Лиззи коробочку.

– Что это?

– Просто сувенир. От Говарда, он сам не решился, попросил меня. Только не вскрывай, пока вы не уедете. Вы ведь съезжаете скоро, говорят?

Тронутая, Лиззи не нашлась, что сказать.

Неделю спустя

Грузовик совершил уже третий заезд, почти всю мебель вывезли. Лиззи бродила по опустевшему дому, предаваясь воспоминаниям. Здесь она упала в три года, и налетела на столик, она забыла бы об этом эпизоде, не оставь он память о себе: крохотный шрамик на виске, который мама часто целовала, откидывая волосы со лба дочки. Странным образом это вызывало воспоминание о курице, что забрела со двора, и как хотелось её непременно поймать и погладить, как котёнка. Пеструшка выскочила наружу с возмущенным квохтаньем, а ревущую Лиззи поднял с пола отец и высоко подбросил. В спальне родителей, куда Катрин Зиндал редко заходила, по-прежнему стояла их кровать, теперь разорённая, без голубого покрывала и ортопедических подушек. Через окно, выходящее в поле, падал на пол светлый квадрат, покрытый пылью, на которой остался отпечаток колёс инвалидной каталки отца. Это она привезла его сюда попрощаться с памятью о счастье, которое тут жило когда-то. Он смотрел в окно, потом что-то промычал, Лиззи поняла, что пора увозить его, и развернула каталку. Она наклонилась к отцу и сказала:

– Папа, она хочет сдать тебя в клинику, я слышала, как она говорила это по телефону. с ней не поеду, она и меня отдает в приёмную семью. Думает, я не знаю. Но я вернусь за тобой, обязательно, обещаю. Ты только не сдавайся, хорошо?

А на другой день отец умер.

И вот день отъезда. Лиззи одна в пустом доме, где прошло её детство, но отсюда надо скорее уходить, пока не явились новые хозяева. Она ещё не решила, как будет жить и куда направится, знает лишь одно: её зовет дорога. С этими мыслями Лиззи разбила свою копилку, куда отец, ещё не будучи овощем, совал деньги тайком от новой жены. Немного денег да разбитые в пух и прах мечты – вот и всё, с чем она покинула родной дом, теперь ставший пустым и совершенно чужим. Видно, с мебелью вывезли отсюда все, что было прошлой жизнью, всю память о ней.

Девочка в бегах

Месяц спустя

В машине играл стерео проигрыватель, работал кондиционер. За стеклом – дождь, ветер, пасмурно и душно. Дворники равномерно смывали с лобового стекла капли дождя, потемневшая дорога ровным полотном стелилась под колёса автомобиля. То справа, то слева мелькали небольшие поселенья, за которыми виднелись поля. Изредка мимо проносились встречные машины, но их становилось всё меньше. Лиззи, сидевшая рядом с водителем, провожала их взглядом, полным тревоги и отчаяния.

– Так что ты делала на автозаправке? – спросил водитель и почесал волосатую грудь. Это был толстый мужчина в клетчатой рубашке и джинсах, в сером пиджаке. Кисти рук были усеяны веснушками. Он выключил музыку и кондиционер, и повернув голову, глянул на пассажирку.

– Я отстала от автобуса, – пробурчала она, исподлобья глядя на водителя. Тот усмехнулся: девчонка похожа на мокрого воробья, испуганного, но отважно смотрящего на приближающегося кота.

– А пахнешь ты так, словно в вашем автобусе перевозили мусор, – сказал он с усмешкой.

– Я на самом деле отстала неделю назад, – призналась Лиззи, поняв, что врать себе дороже. Она не сказала, что на новый билет в автобус у неё не было денег, но этот вывод напрашивался сам собой.

– И что, тебя никто не искал? Не ищет? А что ты ела всё это время? Объедки из мусорного бака?

– Типа того.

– А потом тебе отбросы лопать надоело, и ты стащила поднос со столика, правда ведь?

– Так вы все видели? А зачем подсадили меня?

– Считай это актом благотворительности.

– А вы не сдадите меня полиции?

– А что, за тебя назначено вознаграждение? Тогда послушаем дорожное радио? Хотя я уже слушал, пока ты спала. Тебя никто не ищет, поверь мне.

Он поморщился и снова включил кондиционер. Искоса поглядывая на девочку, он что-то обдумывал.

– Не надоело бродяжничать?

– Надоело, до чертиков. Но в приёмной семье было отвратно, если честно.

– И куда ты направляешься?

– У меня есть тётя, я еду к ней.

– Так чем тебе приемные родители не угодили?

Лиззи промолчала. Стоило ли рассказывать постороннему, что приёмная мать гнобила её, как никого из всех пятерых приёмышей? Однажды Лиззи неделю доставались объедки и вода из ржавой бадьи, это было наказание за то, что она впустила полицейских, которых вызвали недовольные соседи. В это время Целеста Патерсон была пьяна, и полицейские составили протокол. Но когда явилась комиссия из приюта, дом уже был приведён в порядок, Целеста трезва как стёклышко, детишки – пять штук, одеты в чистое и тихи, как мышата. Все, кроме Лиззи. Она с независимым видом вошла в том, что приёмная мать стащила с неё совсем недавно: грязная футболка и джинсы, не скрывающие поцарапанных босых ног, нарочно измазанное лицо. Комиссия воззрилась на девочку с неприкрытым изумлением, а Целеста Патерсон принялась извиняться, ссылаясь на трудновоспитуемость этого подростка, которого она охотно вернула бы в приют, и пусть с ней мучаются другие приёмные родители, а ей и пособия никакого не надо, вы только посмотрите, я дала ей всё свежее, и откуда она вытащила эту рвань?Хорошие девочки так себя не ведут.

– Ну, они заставляли меня работать… в общем, мне не понравилось.

– Тебя били? Унижали?

– Не хочу про это. И вообще, мы куда едем-то? Может, я, того, сойду?

– Чтобы тебя сгребли копы? Давай сделаем вот как. Остановимся в мотеле, ты помоешься, поешь как следует, а потом ступай на все четыре стороны, я препятствовать не буду. Сама посуди: куда ты в таком виде? Сцапают, как пить дать. Согласна?

– Ну, да.

– Тогда поспи, малышка. Нам ещё около часа ехать, а если встретится вдруг полицейский патруль, скажешь, что ты моя племянница, а лучше помалкивай, я сам что-нибудь придумаю.

Лиззи закрыла глаза. Картины всего, что выпало на её долю в последний год, словно кадры из кинофильма, стали проноситься в памяти. То одно, то другое воспоминание выплывало, как рыбка выплывает на поверхность озера. Тут было многое, что она пыталась забыть, но теперь, в предсонном состоянии, она не могла остановить воспоминания. Вот картина: это отъезд, мачеха зовет её, стоя у машины, грузовик с мебелью уже отъехал, но Лиззи не намерена выходить, она смотрит из окна, отрицательно качая головой, и тогда женщина садится в машину и уезжает, оставив после себя дым из выхлопной трубы новенькой машины.

Но её тут же сцапали органы опеки, и она попала к новым родителям, Патерсонам, где мать занималась хозяйством, а отец был дальнобойщиком. А потом сбежала. Пока были деньги, передвигалась на ночных автобусах, в которых можно спать, с едой проблем тоже не было. Она неуклонно двигалась на юг, используя знания географии, за которые теперь была благодарна ненавистной школе. Там буллинг был обычным делом. Ее подстерегали на обратном пути девчонки из команды Большой Берты, которая возненавидела Лиззи с первого дня, когда увидела в раздевалке, и та на предложение вступить в их команду вежливо отказалась. Вопреки ожиданиям Большой Берты, несмотря на синяки и мелкие травмы, Лиззи не сдавалась, и даже не примкнула к противоположному лагерю. Она не искала защиты у мальчишек, понимая, что и за такую защиту придется платить высокую цену – потерю независимости. Хотя был один парень… Лицо Говарда всплыло перед закрытыми глазами, и Лиззи вздохнула.

– Ты что, плачешь? – услышала она голос водителя, и открыла глаза. – Держись, скоро приедем.

– Я хочу сойти, спасибо, что подбросили.

– Что я слышу? Послушай, крошка, дело к ночи, куда ты пойдешь? Скоро мы будем на месте, ты скинешь эти лохмотья и смоешь с себя грязь. Я куплю тебе гамбургер и колу, ты посмотришь телек, пока я схожу по своим делам, и все будет тип-топ. Утром можешь идти куда захочешь, договорились?

У водителя был такой убедительный голос, что Лиззи подумала: почему бы нет? Правда, она ему не особо доверяла, но выбирать не приходилось. Надоело ночевать где придется. И в столь грязном виде куда двигаться? Ее даже в захудалое кафе не пустят, бывало уже и такое. А тут еще и гамбургер обещают, даже слюнки потекли. Она ела два дня назад, пообедала сворованной у разносчика пиццей, еще горячей. Потом искала, чем утолить жажду, и пришлось пить воду из фонтанчика для полива газонов. В тот момент свобода перестала казаться такой уж фантастически прекрасной, а жизнь показала свою изнанку. Так бывает, когда перевернешь красивый рисунок и видишь разводы от краски, жирные пятна и чьи-то каракули. У всего есть обратная сторона, порой неприглядная, – поняла она тогда. Кругом фальшь и обман, и ты уже не веришь красоте рисунка, а на людей смотришь так, будто они такие же двоякие, то есть с изнанки совсем иные. Не все, конечно. Но как разобрать, кто друг и кто враг, когда тебе так мало лет, и так мало опыта, да а тот, что есть, такой горький?

– Договорились, – буркнула она.

Прямо Мистер Доброта, иначе какой ему интерес тратиться на какую-то замарашку? Надо будет присмотреться к дяде получше, такие добряки на дороге не валяются, может, это ее шанс прокатиться в нужном направлении, а потом у границы распрощаться с ним, помахав ручкой? Возможно, ему не повезло обзавестись семьей и детьми? Скорее всего, так оно и есть, а внутри этого толстого тела живет другой человек, тонкий, умный и деликатный…

Не удержавшись, девочка фыркнула. На душе у неё немного полегчало. Когда они завернули в какой-то маленький городок, он попросил ее выйти из машины, что она и сделала, без особой охоты. Но он всего лишь хотел сфотографировать ее, чтобы купить одежду.

После этого толстяк сказал:

– Не вздумай включать радио.

Он снял пиджак и бросил его на заднее сиденье, посмотрел на девочку, сделал рожу, как он полагал, страшную, и пошёл к магазину секонд-хенда. Лиззи, сев в машину, тут же нарушила запрет. Она прослушала сводку новостей, обещали дожди и призывали водителей не превышать скорость. После сводки погоды взволнованный голос репортера сообщил следующее:

«Мы снова возвращаемся к теме пропавших детей. По сообщениям нашего источника, детей похищают для того, чтобы использовать как доноров органов. Несколько дней назад останки как минимум пятнадцати детей были найдены на свалке, которую местные власти приняли решение законсервировать, для чего были выделены деньги из городского бюджета. При выравнивании почвы нашли тела подростков. Сейчас проводится экспертиза по определению их национальной и половой принадлежности. Этим делом занимается государственная полиция. С вами корреспондент Дорожных новостей Нотерсон. Есть сообщения о некоем Томасе-потрошителе, который едва не был пойман, но, как зловещий профессор Мориарти, ускользает от лап… простите, от рук правосудия. На его след вышли после проверки счетов банке, на которых обнаружились солидные средства. Счета арестованы, а благополучно сбежавший от полиции Томас ищет новых жертв, помните об этом!А сейчас прослушайте музыку, которая поднимет вам настроение. И помните о ваших детях!»

Лиззи сидела напуганная. Значит, бродяжничать одной не имеет смысла. То есть это просто опасно. Надо держаться этого дядьки, хоть он и полный придурок. Подобраться поближе к границе… там будет не так опасно.

Игривая музыка сменилась новым блоком новостей.

«А сейчас самые интересные новости от наших слушателей в кратком обзоре. Неопознанный летающий объект замечен в районе недалеко от знаменитой поляны исчезновений. Опять исчезновения, но что поделаешь? На этот раз все не столь мрачно. Это легенда, но наш скажем, корреспондент из числа слушателей, сообщил, что самолично видел, то есть сам лично видел, как летающая сковородка зависла нет, не над плитой, не над столом, а… он не договорил, но я так полагаю, над его собственной головой. На этом моя работа на сегодня заканчивается, и с вами будет мой друг и коллега Эд. Привет, Эд, как дела? Хорошей тебе вахты и поменьше летающих сковородок, а я пошел в супермаркет, там сегодня распродажа вчерашних окорочков».

Увидев, что толстяк возвращается, Лиззи поскорее выключила приёмник.

Опасный благодетель

Из магазина секонд-хенда благодетель действительно вернулся с пакетом, который кинул на заднее сиденье.

– Тут одежда для тебя.

Лиззи немного приободрилась. Новые, пусть и ношеные шмотки давали возможность путешествовать дальше, не привлекая к себе ненужное внимание.

– Мне переодеться сейчас? – спросила она.

– Подожди, тебе сначала нужно отмыться. Скоро сделаем остановку.

Спустя полчаса, когда совсем стемнело, Мистер Доброта остановился у небольшого мотеля. Ряд дверей в одноэтажном строении, под общим навесом, над дверьми кое-где светились фонарики, видимо, это были заселённые номера. Их окна, судя по всему, выходили на обратную сторону. Оставив Лиззи в машине и приказав ни под каким видом не выходить, Мистер Доброта отправился за ключами, а вернувшись, повёл ее в «апартаменты». Начавшие возникать у Лиззи опасения развеялись, когда она увидела, что их номер состоит из двух комнатушек, туалетной комнаты с душем и прочим необходимым. Мистер Доброта, вручив ей пакет с вещами, ушел, чтобы отпарковать машину на стоянку. Лиззи открыла шкаф для одежды. Естественно, он оказался пуст, только пара вешалок для одежды болталась на перекладине. Лиззи повисела на ней, поджав ноги. От былой ловкости не осталось и следа, а ведь в спортзале школы она могла даже подтягиваться на турникете. При мысли о прошлой жизни у девочки заныло сердце. Вернуть бы все, и тогда она не стала бы отказываться ни от дружбы с Большой Бертой, ни от компромисса с мачехой. Была бы как все, а не корчила из себя неприкасаемую недотрогу.

От мыслей Лиззи отвлек короткий сигнал телефона. Так-так, Добряк оставил мобильник на тумбочке! Сейчас мы проверим, кто прислал ему смс.

Сообщение было настораживающим:

«это последний день, завтра срок истекает, доктор ждёт Томас».

Срок чего? Доктор?

В проёме стеклянного окошка двери Лиззи увидела силуэт Добряка, мужчина возился с неподатливым замком. Еле успев пометить сообщение как непрочитанное, Лиззи кинулась в душевую. Спустя минуту в дверь пнули ногой:

– Ты тут?

– Да! Я тут!

Вода была прохладной, и мыться было наслаждением, но вскоре Лиззи стала мерзнуть. Она кое-как вымыла голову обмылком мыла, вытерлась чем-то, что когда-то было полотенцем, а теперь больше напоминало тряпку, обернулась им же и открыла дверь. Добряк стоял у тумбочки, читая сообщения в телефоне. Лиззи прошмыгнула во вторую комнатку. Она была меньше и в ней было тепло, стояла лежанка с комплектом постельного белья, напротив висел телевизор устаревшей модели, пыль на экране говорила о том, что им давно не пользовались. Сквозь окно, выходящее на задний двор мотеля, на стену падал рассеянный свет фонаря. Тишину нарушил шум мотора, это очередная машина въехала на стоянку. Свет фар пробежал по площадке и исчез, погасли и сигнальные огни. Хлопнув дверцей, кто-то прошёл, насвистывая, повернул за угол. Снова наступила тишина. Казалось, можно было расслабиться, но чувство тревоги становилось все сильнее. Отражение Лиззи в окне казалось призраком из какого-то давно забытого фильма ужасов: девочка-привидение в зелёном сумраке, вот сейчас она поднимет руки…

Дверь открылась, Мистер Добряк, положив пакет на кушетку, осведомился, готова ли она поужинать.

– Я сейчас, только оденусь.

– А что свет не включаешь?

Он нашарил выключатель. Лиззи растерянно куталась в короткое полотенце.

– Хм. А ты ничего.

Толстяк подошел к девочке. Она попятилась.

– Не бойся, дядя не интересуется девчонками. Давай переоденься и приходи, тебе надо поесть, а то совсем товарный вид потеряешь. И вот еще что. Я тут прикупил бензин по дешевке, пусть канистра постоит у тебя. Он почти не пахнет.

Принеся воняющий контейнер, толстяк вышел, пнув невидимый мяч ногой об стену и сделав несколько боксерских ударов в воздух. Псих? А и пусть. Она даст ему уснуть и смоется. Теперь у неё есть одежда, джинсы почти новые, чуть-чуть великоваты, ветровка есть, футболка и даже бейсболка, правда, мальчишеская. И еще рюкзачок! Вот это подарок!Новенький, в отличие от её старого, в котором так мало вещей, что рюкзак кажется пустым. Старый к тому же прохудился, молния плохо застегивается. Но сейчас его можно отправить на помойку, у нее есть новый! Он меньше, но гораздо удобнее. Наверное, дали бесплатно, как приложение к покупке, для веса. В таком виде можно даже в школьный автобус сесть, никто не придерётся. Лиззи переложила свои немногочисленные вещи. Когда дошло до коробочки, данной Бертой, она задумалась. От Говарда, сказала Большая Берта. Может, в ней его признание? Но что это сейчас изменит? Она никто, у неё нет ни документов, ни денег, с прошлым покончено. К тому же стоит ли верить Большой Берте? Она ведь ненавидела её. Лиззи положила коробочку под включенную лампу, чтобы не забыть забрать, если решится на это.

Когда Лиззи вышла к Толстяку, тот, приканчивая четвёртую банку пива, одобрительно посмотрел на неё. Лиззи выглядела типичной школьницей.

– Оделась? Отлично. Ешь гамбургер, он ещё тёплый.

– Спасибо за одежду, мистер… эээ

– Какая тебе разница? Ешь давай.

Он завалился на кровать, подмял под голову подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Лиззи, взяв гамбургер и пару бутылочек с водой из упаковки, шмыгнула в каморку. Аппетит куда-то пропал, но поесть надо было. Из первой комнаты доносился богатырский храп толстяка. Лёжа одетой на кровати, она обдумывала план действий. Сейчас приключения последних недель казались нереальными и бессмысленными. Жизнь дала трещину, когда не стало матери, и с каждым днём трещина ширилась, отделяя её от реальности. Может быть, она сошла с ума? Иначе как объяснить её поведение, когда появилась мачеха? Лиззи подкладывала им с отцом в кровать иголки, крошки, а стоило той отвернуться на миг, плевала в её стакан с соком. Она отказывалась от всего, что бы ей не предлагали. Но гадости кончились, едва случился инсульт у отца. В тот день, когда его привезли из больницы, это был не отец, а его уродливый двойник. Жалость постепенно сменялась неприятием этого двойника. Лиззи начала налегать на учебу и спорт, она поняла, что выбраться из захолустья можно только, если поступишь в университет. Надо было готовить себя к взрослой жизни, чтобы сначала скопить денег хотя бы на первый курс. Для этого нужна работа, а для работы приличный вид. Как это сказал Толстяк – товарный вид. Он что, все-таки хочет ее продать? От этой мысли по коже девочки пробежала стая мурашек. Она сбежит от этого типа. Он подозрительный. Зачем просил притворяться его племянницей?Он боится полиции, вот почему! Или его самого разыскивают, или он не хочет светиться по другой причине. Хорошо бы посмотреть местные каналы. Сводки происшествий и объявления о розыске должны передавать каждый час, а сейчас как раз десять вечера.

Но телевизор оказался мебельным, антенна не была подключена. Как же узнать новости? Остается воспользоваться телефоном Добряка. Авось не заметит.

Спустя минуту Лиззи, лежа на кушетке, рылась в чужом мобильнике. Не последняя модель, но не плохой, даже странно, стоит, наверное, кучу денег, тут уйма всяких приложений. Прочитав последнюю смс, отправленную из этого устройства, Лиззи похолодела. Текст гласил: «Девчонку берешь? Здоровая, никто не ищет, бродяжка. Чистенькая, сам видел. Тогда будем квиты. А денег у меня всё равно нет и не стоит меня пугать».

Храп в соседней комнате стих, раздалось скрипение пружин, это толстяй перевернулся на другой бок. Скоро он проснётся, после выпитого пива его потянет в туалет, а затем неизвестно, что может случиться. Он её кому-то продал, эх, не зря её мучили предчувствия, надо было удирать, пока цела. В возмещение морального ущерба и за попытку похищения она возьмет себе немного денег. Жаль, нельзя прихватить этот навороченный мобильник, с ним её вычислят по навигатору за минуту. А вот денег можно взять, от него не убудет. Он не добряк, он – мистер Коварство, вот он кто!

Толстяк уже не храпел, и надо было соблюдать максимальную осторожность. Если он увидит, как она роется в его сумке, ей несдобровать. Лиззи крадучись вернулась в свою каморку, включила надкроватную лампу, и стала изучать содержимое сумки. В ней обнаружилось портмоне с набором скидочных карточек и банковской картой, увы, бесполезной. Однажды Лиззи пыталась воспользоваться карточкой отца, но мачеха тут же просекла и заблокировала её. А Лиззи тогда досталось по первое число.

Налички нашлось, увы, немного. Теперь надо было вернуть сумку торговца живым товаром на место и сматываться.

Крадясь, как мышонок, в темноте, Лиззи подошла к входной двери и с ужасом обнаружила, что она заперта, а ключа в ней нет. Это подтверждало самые худшие опасения. Спящий пошевелился. Надо было что-то делать. Как нарочно, она задела ногой жестянку из-под пива, та покатилась с лёгким звуком, показавшимся громче грома небесного. Хриплое дыхание на койке остановилось, затем возобновилось с новой силой. Что будет, если он проснётся? Что делают девочки в триллерах в таких случаях? Они бьются до последнего, но в самый критический миг на помощь приходит спаситель, ранее вырубленный маньяком. Тут спасителя нет, и рассчитывать приходится только на себя. Мысль оглушить здорового мужчину пока он не проснулся, на миг показалась привлекательной, но подходящего тяжёлого предмета в номере не было, да и не смогла бы она ударить человека, который спит, а не нападает. Ещё несколько вариантов промелькнули в сознании, но все они были столь же мало осуществимы.

«Анализируй ситуацию, найди свой промах и исправляй его» – вспомнила она наставление отца, которое он дал, когда она, исходя соплями и слезами, рассказала о том, что команда Большой Берты устроила ей пятый угол, и она врезалась в стену, разбив нос. Но тогда она не вняла совету, ведь всё заслоняла обида на отца. Но сейчас к нему следовало прислушаться.

Оставался единственный выход: бежать, и бежать оставалось одним путём – через окно.

Выбираясь, она услышала стук в наружную дверь, но не стала дожидаться развития событий. К толстяку кто-то пришёл, и пусть он сам решает свои проблемы, как может. А если это покупатель её тела, то он опоздал.

Но задний двор, где была стоянка для автомобилей, оказался закрытым, выйти из него не было возможности: с трёх сторон глухой забор, а с четвёртой – решётчатые ворота, кажется, запертые, с толстой цепью. Интересно, знает ли толстяк об этом?Если да, то спасения не будет. Но кто-то пришёл к нему, а значит, ему не до неё. Или наоборот?Лиззи увидела свет фонарика. Кто-то шёл сюда! Она бросилась к машинам, надеясь спрятаться среди легковушек и грузовичков. Услышала звяканье воротной цепи и пожалела, что не сообразила: цепь просто связывала створки ворот. Присев за одним из автомобилей, Лиззи следила за перемещениями светового пятна от фонарика. Шли двое: да, одним был Мистер Коварство, его силуэт легко было узнать. А вот второй, кто это был? Высокий, как их учитель физкультуры, с гладкими чёрными волосами, блеснувшими в свете наружного фонаря, он был похож на хищную птицу. Они приближались к месту, где притаилась беглянка. Луч света остановился рядом с автомобилем, за которым она пряталась.

– Мне кажется, она побежала к дороге, – с одышкой произнес толстяк. – Если и была тут, то давно удрала.

– Всё же не мешает осмотреть это место.

– Послушайте, дался вам этот блокнот! Мы объявим воровку в розыск, она далеко не уйдёт.

– Если только не сунет в этот «блокнот» свой любопытный нос.

– И что тогда?

– Тогда мне придётся гоняться за ней по всем мирам, мой друг.

– Я ничего не понимаю. Знаю только, что мне она тоже нужна, так что если вы её поймаете, то верните мне. Конечно, требовать этого я не могу, но поверьте, нам лучше держаться вместе. Вам – этот гаджет, мне – девчонку. И заметьте, ваше вознаграждение не столь уж велико. И нет доказательств, что эта вещь принадлежит вам. Но где она прячет блокнот? В кармане?

– Вряд ли.

– Надо порыться в её рюкзаке, скорее всего, замарашка забыла прихватить свои вещички, или не захотела. Вы пойдёте со мной?

– Идите один, и принесите мне этот рюкзак, заберите и ваши вещи, а я подожду вас в машине. И осмотрите комнату, где была девочка, может, она припрятала вещи под матрацем или где-нибудь, и в душ загляните. А вот это оставите там.

– Что это? Неужели… Мистер, мы так не договаривались!

– Так надо. Да, вы правы, это не простая коробка, но ведь вы хотите, чтобы вас считали погибшим? Того, кто войдет в номер, разнесет в клочья, и от вас отстанет ваш партнер, а тех денег, что я вам дам, хватит на новую жизнь.

– Да-да, конечно. Вот ключи, а вот моя машина. Выезжайте к дороге, я подойду. Мы её догоним, я обещаю. И, если не трудно, включите мой телефон, пусть подзарядится, а то в этом номере розетка искрила, и я не рискнул ею пользоваться. Кстати, у меня там есть фото девчонки.

Шаги толстяка удалились. Лиззи посмотрела на его машину. В салоне зажёгся свет, и можно было разглядеть незнакомца. Он сидел, глядя перед собой с таким видом, будто что-то обдумывал. У него были резкие черты лица, прямой нос, тонкие губы, чёрные блестящие волосы. И одет он был в чёрное. Кто он такой, и про какой блокнот он говорил?Она не брала никакой блокнот. Может, подойти и прямо спросить этого незнакомца, чего он хочет? Может, у неё этого вообще нет? Пусть успокоится и отстанет от неё. Лиззи колебалась. И тут ее пронзила мысль: а что если какой-то там блокнот – всего лишь предлог, чтобы схватить её и самому продать Томасу?

Лиззи встала на ноги. От сидения в неудобной позе у неё затекли ноги, и выпрямившись, она ощутила головокружение. Надо было глубоко вдохнуть и постоять, пока оно прекратится. Лиззи посмотрела на мотель. Ряд окон, в основном тёмных, но кое-где теплился огонёк. А вот и то окно, через которое она выбралась, оно до сих пор открыто.

Лиззи увидела, как силуэт толстяка мелькал в освещённом окне, то приближаясь к окну, то удаляясь, а потом и вовсе исчез. Скоро толстяк появился на стоянке. Он подошёл к машине и стал что-то говорить пассажиру, потрясая старым пустым рюкзаком, он выворачивал его, тряс, потом хлопал себя по карманам, даже сделал круг вокруг своей оси, разводя руки. Лиззи с трудом удерживала смех. Кажется, толстый попал, раз он боится чёрного настолько, что готов снять с себя штаны, чтоб доказать непричастность к её исчезновению.

Вдруг окно озарила яркая вспышка, раздался звон разлетевшихся осколков, окно повисло на одной петле. Было видно, как внутри бушует пламя. Раздались голоса, крики испуганных постояльцев.

Чёрный человек сделал знак толстяку, и тот быстро сел на сиденье водителя. Машина тронулась к воротам.

–– Эй, вы куда? А я?

Лиззи рванула следом, но не смогла догнать автомобиль. Его задние огни она видела некоторое время, они удалялись по шоссе. Зачем она бежала за ним, она сама толком не понимала. Это мог быть шок после взрыва, и страх быть арестованной, и боязнь остаться одной. Но скоро она перешла на шаг.

Сзади бушевало пламя, мотель горел, выпуская в небо чёрные клубы дыма, одна за другой его покидали машины. Водители, воспользовавшись тем, что полиция пока не прибыла, спешили покинуть это место. Кому нужно доказывать свою непричастность к взрыву? Но полиция вот-вот появится.

Лиззи свернула с шоссе на первом же повороте. Она сделала это вовремя: мимо, сигналя сиреной, пронеслась пожарная машина, за которой следовал полицейский патруль.

Остаток ночи Лиззи провела в поле, в сарае для сена, на которое рухнула, как подкошенная.

Первый друг

Рассвет наступал медленно, словно небо нехотя просыпалось, недовольное пасмурной погодой. Моросил мелкий дождик, от земли поднимался туман, дорога была пуста. Лиззи совершенно не представляла, где она находится и куда следует идти. Ясно было одно: если её заметят на шоссе, она рискует потерять свободу в очередной раз. Никто не поверит в существование тёти по ту сторону границы, её отправят обратно. И хорошо, если отдадут не Патерсон, а в другую семью, пьяница её бы со света сжила, однозначно.

Дождь усилился, грозя перейти в ливень. Вдали показалась автозаправка с магазинчиком, и Лиззи побежала. Рюкзачок стучал по спине, промокшие кроссовки хлюпали, с бейсболки текли струйки воды. Когда она вошла в магазинчик, над дверью прозвенел сигнал, и продавец повернулся от полки с товарами. Но тут с полки посыпались какие-то пачки, и он снова отвернулся.

– Чего тебе, пацан? – спросил он, укладывая товар.

– Я… мне нужно чипсы и шоколадный батончик.

– Чипсы возьми сам, они у кассы, батончик сейчас принесу.

Подойдя к кассе, Лиззи вздрогнула. Напротив на стене была листовка с её фотографией, той самой, сделанной толстяком, когда он выходил купить ей одежду. На ней Лиззи стояла, жмурясь от солнца, видок был ещё тот: драные джинсы, их разорвала собака на ферме, куда она забрела в поисках места для ночлега. Немытые волосы, висящие вдоль лица, тоже не украшали. Интересно, продавец признает в «пацане» бродяжку, когда приблизится? Хорошо, что волосы спрятаны под бейсболкой.

Продавец уже стоял рядом. Улыбался, глядя на неё. Лиззи старалась казаться спокойной. Продавец присвистнул, переводя взгляд с фотографии на Лиззи. Это был совсем молодой парень, с веснушчатым лицом простачка из деревни.

– Так это тебя разыскивают?

– Да. Хочешь заработать, давай, звони копам! Это не я взорвала тот проклятый мотель!

– Не надо так кричать, всех окрестных котов разбудишь. Да, про тебя было сообщение по радио: девочка, на вид пятнадцать лет, замечена в воровстве и подозревается в поджоге и убийстве, может быть опасна. Только этот листок не копы принесли, а один мужчина. Он, кажется, даже купил у хозяина что-то, чтобы тот повесил этот портрет, всего на один день, говорит. А знаешь, тебя не узнать, мало похожа на фото.

– Но ты-то признал?

– У нас в деревне все девчонки на Хэллоуин и не так меняются, меня не проведёшь. Я один раз…

– Слушай, мне надо уходить, и ты не мог бы подождать часок, прежде чем сдавать меня этому чёрному?

– Да не собираюсь я тебя сдавать, а насчет чёрного – не знаю, что ты имеешь в виду, но на нём был серый такой пиджак, а волосы да, действительно очень тёмные, и голос такой неприятный, у меня даже мороз по коже пробежал. А вон он, идёт сюда. Да не пугайся ты так, ныряй в подсобку, да побыстрей!

Снова прозвенел сигнал от входной двери. Паренёк повернулся к посетителю от полки, с которой опять посыпались коробочки и пакетики.

– Добрый день.

Лиззи смотрела в щёлку неплотно прикрытой двери, и видела руку в сером рукаве, которая указала на листовку, и услышала голос:

– Не появлялась?

– О чём вы? А-ааа, эта девчонка. Была час назад, взяла чипсы и шоколадку, потом села к какому-то типу в машину и укатила.

– Проклятие! Почему вы мне не сообщили?

– Я только заступил и ничего не знал. А что, надо было? А как сообщить, когда у человека нет мобильного телефона? У всех есть, а у меня нету. Украли на прошлой неделе, вот как. А мне его папаша на последние гроши купил, говорит: на тебе, сынок, пригодится на работе. А у него батарея была, вы не поверите…

Тирада закончилась на нисходящей ноте, уже вослед посетителю. Раздался грустный звон колокольчика, хлопнула дверь. С полки свалился очередной пакетик с сухариками.

– Уф! – выдохнул юный продавец, когда Лиззи вышла из подсобки.

– Ты что, сдрейфил? Ну да, это тебе не тыква с глазами на Хэллоуин.

– Да чувак этот странный какой-то. У меня на него нервная аллергия. Еще минута, и я бы тебя ему выдал, так он на меня посмотрел, я еще подумал, какая мне выгода тебя прятать, но я его уболтал, потому что…

– Сдается мне, ты и меня сейчас уболтаешь. Спасибо, что всё-таки не выдал, иначе был бы замешан в похищении. Вот тебе и выгода.

Лиззи развернула шоколадку, отломила половину и протянула парню. Тот взял, они шутливо чокнулись половинками, прежде чем расправиться с ними.

– Я Лиззи.

– Я Андре.

За окном по-прежнему лил дождь. Лиззи, зевнув, спросила

– Твой хозяин скоро тут будет?

– Нет, сегодня он поехал закупаться, будет только к вечеру. Можешь перекантоваться тут, в подсобке есть диванчик, дождик кончится, я дам знать.

– Спасибо, Андре. И сними эту картинку, пожалуйста. А я посплю немного.

Но уснуть Лиззи так и не смогла. Пружины старого диванчика впивались в тело, диванная подушка пахла мышами, ко всему прочему в магазин повалили покупатели, и звон дверного колокольчика каждый раз пугал, не давая сомкнуть глаз.

Что же всё-таки было нужно незнакомцу в чёрном? Или в сером? Откуда у него… Господи, да это же пиджак Толстяка!

В ушах девочки зазвучала похоронная музыка. Бедняги уже нет на этом свете, иначе его пиджак не достался бы незнакомцу. Вот почему её могут разыскивать не только за поджог, но и за другое. Может, Толстяк подсунул ей что-то в рюкзак? Однажды Берта подложила Лиззи дохлого мыша, которого держали в маленьком виварии. Это был всеобщий любимец, она звала его Людвиг, и он был пёстрый – живой образец городской мутации, как сказал преподаватель биологии. Серый с белым, такими бывают котята, но никак не мышата. И перепутать его с другими мышками было нельзя. А потом он вывалился из рюкзака Лиззи. Дохлый, твёрдый как камень. И её обвинили в краже и убийстве, и был бойкот, с ней никто с тех пор нормально не общался, кроме Щуплого Патрика, которого тоже разок подставили, но Патрик был слишком труслив. Если бы Говард… но на Говарда была очередь… И он смеялся над ней вместе с остальными!

Лиззи, тряхнув головой, отогнала ненужные мысли.

Она решила произвести досмотр своего немногочисленного имущества. Может, найдёт причину преследования странного незнакомца?

Вот они, ее сокровища Тома Сойера: совместная фотография отца и мамы, таблетки, адрес тети Энн на мятой бумажке, надо будет все-таки выучить его наизусть, мало ли что может случиться. Ещё этот странный предмет, похожий на книжку или планшет, но его невозможно открыть. А кроме этого – ничего! Ничего, привлекательного для преследователя. Нет тут сокровищ!

Стоп. Отец говорил о сокровище, и видимо, хотел отдать его своей жене, но Билли не взял. И ещё. В ночь её кошмара кто-то лез в окно, или это было воздействие таблетки, данной мачехой? И это чудовище шептало какое-то странное слово: Мирелир!

Как же открыть эту штуку?

Лиззи погладила книжку по твердому переплёту и прошептала:

– Пожалуйста, откройся, Мирелир!

Если вы чего-то добиваетесь, то удача вам рано или поздно явит свою благосклонность.

Книга открылась, но книга ли это?Текста не было. Ладно, будем считать ее блокнотом. На первой странице есть какое-то сообщение.

Мирелир

Добро пожаловать в мир вашей мечты

Любой каприз за ваши жизни

Напишите ваши желания

Лиззи долго не думала, она огрызком карандаша написала два слова. Эти слова были: дом, школа. Тут она поняла, что дала маху, и следует добавить другие вещи. Но карандаш сломался, и последний кусочек грифеля упал на пол. Девочка пожала плечами и захлопнула книгу.

Исполнение желания

Было раннее утро, и Лиззи снова шла по дороге. Проезжавшая мимо машина замедлила ход, остановилась, водитель дал задний ход.

– Подвезти?

Один взгляд сказал Лиззи многое: очередной жирдяй, по имени «Я тебе гамбургер куплю». Наверняка прочитал объявление, которое черный человек расклеил везде где можно, прибавив обещание награды.

Она, не отвечая, повернула к лесу. Водитель нажал на клаксон, подумав, что девчонка не слышала. Но она, вместо того, чтобы повернуться, бросилась бежать.

Лиззи бежала изо всех сил, но она начинала понимать, что далеко не убежит: машина ехала не слишком быстро, но расстояние между ею и жирным водителем с улыбочкой на лице, наверняка с потными руками и вонючими ногами, как у Мистера Доброта, неуклонно сокращалось.

Он знал, что нагонит девчонку, которая сбежала от приемных родителей, замечена в воровстве и подожгла мотель – об этом он прочитал на городском сайте. Это была она, опасная бродяжка. Тем лучше! Награда за ее поимку невелика, но ему нужно другое. У него в подвале есть хорошее помещение для пленницы.

Мужчина нажал на газ, решив не искушать судьбу медлительностью. Но тут, к его вящей досаде, девчонка прыгнула с дороги в кусты, перемахнув с неожиданной прытью глубокий кювет, и исчезла за зарослями ив. По всей видимости, побежала в лес. Гнаться за ней не имело смысла и, смачно плюнув в окно, любитель одиноких и беззащитных поехал дальше.

Лиззи, отдышавшись, огляделась. Она была в лесу, солнце светило сквозь листву деревьев, щебетали птицы. Что ей тут делать? Нет чистой воды, не говоря о бутилированной, нет закусочных. Но на дороге её поджидают всяческие неприятности. Этот очередной любитель награды наверняка сообщит о беглянке, хотя бы не черному человеку, а полиции, и её начнут искать в лесу с волонтёрами. Цепочкой они начнут прочёсывать лес, или, что ещё хуже – собака возьмёт след. К счастью, надвигается дождь – смешно, но к счастью, потому что тогда никакая собака след не возьмёт. Зато она сама вымокнет до нитки, но ей не привыкать. Так рассуждая, Лиззи незаметно для себя прошла довольно большое расстояние, и вышла к заброшенной деревушке. Не иначе, как небеса сжалились надо мной, решила девочка, увидев домики, один из которых стоял нараспашку. Это было лучше, чем ночевать в лесу… но не в доме, где дверь висела на одной ржавой петле! Она пошла дальше, высматривая дом получше. Завернув за угол подходящего по всем меркам дома, она вскрикнула от неожиданности, натолкнувшись на странного вида женщину. Та тоже явно не была готова к встрече, и отскочила.

– Простите, я не хотела вас напугать! – сказала Лиззи, вспомнив уроки вежливости.

– Меня напугать? Меня? Все самое страшное я уже пережила за свой долгий век. Норну не просто напугать, поверь мне.

– Мой век не так долог, но я тоже всех потеряла: Маму, отца, тетю, друга, даже почти любимого. Потеряла дом, теперь спасаюсь от преследования противного типа. Если меня поймают, я больше не выдержу. Сойду с ума, вот так. Простите, что загружаю вас своими проблемами. Я уже ухожу. Надеюсь, вы меня не заложите?

Лиззи повернулась, готовая быстренько смыться от странной женщины, одетой в старинное платье, переливающееся на свету, с распущенными длинными волосами. Откуда в лесу такое чудо?Может, тут снимают фильм про фей?

Лиззи повернулась. Она решила подыграть.

– Вы фея? О, примите мои почтения, уважаемая волшебница.

И присела, приподняв полы длинного воображаемого платья.

Дама уже была в серебристом, а не золотого оттенка платье, и волосы уже были красиво уложены. Как успевают эти киношники переодеваться? Известно, что быстрее всего это делают манекенщицы. Лиззи ни на миг не допускала, что встретила волшебное существо.

Норна посмотрела на нее внимательно.

– Дитя, ты не ошиблась. Не торопись убегать, я хочу сделать тебе предсказание.

– Правда?

– Конечно. Ты обретешь и дом, и мать, не родную, но добрую. У тебя будет подруга. Ты вырастешь и станешь матерью сама, и твои дети будут слушать историю о том, как норна предсказала тебе судьбу. Только не верь ему, никогда не верь ему!

– Кому не верить?

Но вместо ответа норна начала бормотать что-то мало разборчивое, а потом быстро заскользила в лес и исчезла в сумраке. Лиззи поняла: это сумасшедшая. Ну что ж, убежала, тем лучше.

Она выбрала дом, который ей понравился тем, что дверь была цела, стёкла тоже. Она вошла. Половицы недовольно скрипели под ногами, когда она ходила по комнатам, оставляя следы на пыльном полу. Лиззи твердо решила жить тут. Но стоило запастись продуктами, или для начала хотя бы поискать воду. Можно в городе, зоне отдыха, налить воды в какую-нибудь пустую бутылку. И прикупить булочек.

Спустя полчаса Лиззи снова была на дороге. И тут ей, наконец, повезло. Остановилась машина и приветливая темнокожая женщина с мальчиком лет пяти спросила, куда ее подвезти.

– Тебе, наверное, в город нужно? А что, школьный автобус сломался? Бедняжка, ты опаздываешь! Но Молли никогда не бросит человека в беде. Садись поскорей, а то мы тоже опаздываем, представление в цирке вот-вот начнётся.

Молли высадила Лиззи недалеко от школы, посоветовав идти прямо туда и ничего не бояться. На прощанье она так лукаво подмигнула, что Лиззи поняла: эта женщина если не всё знает про неё, то о многом догадывается, и она не выдаст. Школа, ну что ж! Хотя бы отдохнуть можно.

С толпой шумных школьников она прошла в здание. Нашла административный корпус и комнату регистрации. В это время там никого не было, и Лиззи, воспользовавшись служебным компьютером, внесла себя в список учащихся, немного изменив имя – на Элизабет Кантри. Услышав, что кто-то входит, она метнулась прочь от стола, но задела рукой об угол. От боли из глаз брызнули слёзы.

– Что ты тут делаешь? Почему плачешь? Ты у нас кто? – спросил женский голос. Лиззи ответила, вытирая глаза:

– Я Ли… Элизабет Кантри.

– Покажи-ка свой билет. А, так ты новенькая? Не стоит плакать, у нас хорошая школа. Сейчас беги в столовую, а я сделаю тебе школьную регистрацию полностью. Получишь учебные материалы и всё остальное.

Лиззи надеялась провести тут какое-то время, но на следующее утро снова была тут. Ей дали учебники и расписание занятий, но почему-то никто не спросил её ни о родителях, ни о том, где она живёт, будто её приняли за кого-то другого, имевшего полное право получать не только образование, но и бесплатные завтраки. Лиззи старалась сделаться как можно незаметнее, но постепенно её страхи уходили. Она опасалась только наступления холодов, ведь у неё не было тёплой одежды, и рано или поздно все заметят, что она одета не по погоде, и расспросов не избежать. О том, куда придётся податься, она старалась не думать. Мирелир больше не выполнял желаний. Этот странного вида планшет кажется, нуждался в подзарядке. Однажды Лиззи стояла у окна в школьной галерее и смотрела на спортивную площадку. В руке она держала Мирелир. Только что она вырвала страницу со своим дурацким желанием, это был импульс, но она выместила в этом поступке всю досаду от случившегося с ней. Она хотела написать новое желание, но не успела этого сделать. К ней подошёл преподаватель математики и сообщил, что ей следует зайти к директору. Сердце Лиззи сжалось от страха. Приглашение не означало ничего хорошего. Они её разоблачат и выдадут полиции. А стоило ли бояться? Очередное удочерение, только и всего. Лучше, чем зимовать в лесной избушке. Ах, если бы не зима! Понурив голову, она последовала за учителем. Но её слабая надежда не сбылась: директор начала разговор с того, что посоветовала заниматься спортом и не опаздывать на первый урок. Последнее случалось довольно часто.

– Обещаешь? – спросила госпожа Виллер.

– Я постараюсь.

Лиззи не хотела обещать то, что могла не выполнить. Директор поняла это.

– Я надеюсь, что твоя родственница присмотрит за тобой.

– Моя кто?

– Вижу, ты пока не готова встретиться с ней после разлуки. Но она нашла тебя, и вы сейчас обнимите друг друга.

– Она что, здесь?

Лиззи не могла поверить, что Катрин Зиндал или даже Целеста Петерсон разыскала её. Зачем?

В дверь постучали.

Госпожа Виллер посмотрела на побледневшую девочку. Почему она так боится?

– Входите! – сказала она.

Дверь открылась. В кабинет вошла женщина. Лиззи узнала эти глаза, она увидела их прежде всего остального. Потом уже: гладкие волосы, две морщинки на лбу, добрую улыбку. Это была тетя Энн.

Гибель тети Энн

Они ехали в машине. Тетя на удивление лихо водила.

– Тетя Энн, ты ведь расскажешь мне, где ты пропадала, и почему оставила меня отцу, а не взяла с собой?

– Меня вынудили исчезнуть обстоятельства. Но, чтобы ты больше не заблуждалась, я скажу: я не твоя тетя. Но ты можешь называть меня так.

– Не могу. У вас же есть какое-то свое имя?

– Даниэла.

– А почему вы назвались моей тетей Энн, когда появились у нас дома?

– Таково было условие, при котором твой отец заключил контракт с Агентством.

– Что это за Агентство?

– О, у него очень красивое название: «Агентство исполнения желаний».

– Тетя Энн, то есть Даниэла… пожалуйста, я уже не маленькая, чтобы тешить меня сказками. Говорите прямо, прошу твас. Я слишком много пережила, чтобы верить всему, чем меня пытаются сбить с толку.

– Хорошо. Тогда слушай. Катрин Зиндал разбила вашу семью в мелкие дребезги. Твоя мама после этого погибла. Твой отец перенес инсульт. Потом поправился а, поправившись, обратился к нам. Я пришла, чтобы помочь ему, и мне это удалось. Но потом твой отец повел себя некрасиво. Во-первых, он перестал оплачивать наши услуги, потом отказался вернуть… скажем, инструмент для исполнения… черт, не знаю, как сформулировать это, чтобы у подростка не поехала крыша…

– Теперь я понимаю, куда девалась мамина страховка! Ушла вам.

– Но и мы дали вам немало, вспомни. Мы не учли только один фактор: жену твоего отца. Это она манипулировала им, и пресекла наше сотрудничество.

– А зачем вы тогда меня нашли?

– Нам нужна одна вещь. Та книга, на обложке которой стоит странное такое название: Мирелир. Это артефакт, и он не принадлежит тебе, так что его придётся вернуть в Агентство. Где он? Учти, если не отдашь, то загремишь в клинику. Ты хочешь этого? Таблеток от голосов по ночам не хочешь?

Стоило кому-нибудь намекнуть на клинику лечения неврозов, с Лиззи можно было договориться о чем угодно. Она поспешно открыла свой рюкзак и стала лихорадочно в нём рыться. Все было на месте. Все, кроме книги. Как сказать этой странной женщине, что ее нет? Она просто не поверит!

– Ой, простите, я, кажется, потеряла его.

– Ничего, мы найдем, стоит только погрузить тебя в гипноз, и ты вспомнишь, куда спрятала или кому отдала то, что тебе не принадлежит. У нас есть хороший гипнолог.

Машина свернула в неприметную улочку и остановилась перед дверью в большом задании. Здесь было темновато, стены соседних домов не давали солнцу приникать сюда. Все было серым: дорога без тротуара, высокий пандус для грузовых машин, стены.

– Где мы?

– У Торгового центра. Только с изнанки, с тыла. Я работаю тут.

Через служебную дверь они вошли в Центр, вышли в зал, поднялись по эскалатору на второй этаж. Даниэла дернула за руку Лиззи, когда та остановилась перед рекламным табло.

– Не ищи наше Агентство на табло, его названия тут нет. Я схожу, отчитаюсь, а ты в кафе поешь мороженое, договорились?

– Я боюсь одного человека. Даниэла, не оставляй меня одну, прошу тебя! Он такой черноволосый, нос прямой, и он, кажется, убил водителя, который меня подвозил. И поджег мотель. А меня объявили в розыск, как будто это я сделала.

– Мы потом разберёмся, что к чему. А пока идём, тебе нечего бояться.

Даниэла отвела Лиззи в кафе.

– Закажи что хочешь, вот банковская карточка, можешь не экономить.

Даниэла направилась куда-то вглубь торгового зала Она набрала код замка, дверь открылась. Войдя, женщина замерла на месте. Обведя взглядом помещение, она замерла и сделал шаг назад.

– Мы вас ждали, – сказал, поднимаясь со стула у окна, подтянутый молодой человек.

Даниэла увидела: офис явно обыскивали. Но не это заставило ее вскрикнуть: на полу она увидела лужу крови, и лежащего в ней Курта, владельца Агентства.

Она попятилась, но натолкнулась спиной на второго человека. Он сказал:

– Без глупостей, госпожа Мартинсон.

– Что вам нужно?

– Нам нужен список артефактов.

– Не знаю, что вы имеете в виду.

– Гарро, поройся в столе мадам. Нет ли там списка?

Тот, что стоял за спиной Даниэлы, прошел вперед, и стал исследовать ящики ее письменного стола.

– Есть, шеф. Обожаю глупых дамочек.

Он поднял вверх листок бумаги.

– Давай сюда. Посмотрим, что в нем. Итак: флейта или инструмент, похожий на флейту. Средство управления людьми и животными. Интересно. Следующее: кольцо норны. Что за хрень непонятная? Средство для возвращения в прошлое. Интересно. Далее: зеркало, или предмет, похожий на старинное зеркало. Средство наблюдения. Очень хорошо. Палочка, или предмет, похожий на палочку. Средство левитации, также активатор артефактов. Запишем: волшебная палочка Мерлина.

Гарро спросил: – Как это?

– Я шучу, Гарро, не спеши доставать записную книжку.

– Шеф, да я подумал… А что там еще?

– Что еще? А вот что. Некий артефакт. Книга, или предмет, похожий на книгу. И знаешь, Гарро, что это такое?

– Что?

– Преобразователь реальности. Это почище волшебной палочки. Как он действует, мадам?

– У нас его нет. Он только в списке.

– А список откуда?

– От некоего неизвестного лица. Получен по электронной почте, с авансом за каждый найденный артефакт.

– И вы… не нашли, я полагаю, ни один?

– Нашли, но потеряли.

– Это как?

– Наш офис раньше был в другом месте, на Зеленой улице, а сюда мы перебрались после взлома и ограбления. Похоже, это были подростки, потому что они взяли много чего, но убедились в бесполезности предметов и многое бросили прямо на улице.

– Так что было украдено из списка?

– Ну, флейта, ну, зеркало… хотя нет, оно было куплено.

– Кто купил?

– Аноним.

– А кто вывозил?

– Я не знаю, меня в это время не было. Знает… знал Курт.

– Гарро, ты мне ответишь!

– А зачем он доставал свой пугач? Вот она пусть ответит. Ерундой занимаются, спасая своих клиентов, а о государственных интересах не думают, – с угрозой в голосе произнёс Гарро.

Первый мужчина подошёл к ней. Даниэла прямо взглянула на него.

– Не знаю, о чём вы. Да, о чём? Вы не спецслужба, вы просто охотники за артефактами. Так?

– Она много знает, шеф.

– Помолчи, Гарро.

Даниэла спросила:

– Откуда произошла утечка?Это Курт?Что он вам наговорил?

«Шеф» сказал:

– Не морочьте мне голову. Ваш начальник пытался это сделать, но сами видите, как плачевно для него всё окончилось. Отдайте нам хотя бы один артефакт, и мы вас отпустим.

– Но у меня нет никакого артефакта. Ни одного. Откуда?

– Обыщи её, а потом поговорим более сурово, – приказал мужчина стоящему сзади Даниэлы Гарро. Тот вывернул на стол её сумочку, но содержимое разочаровало: косметичка с помадой и пудреницей, тушь для ресниц, салфетка. В кармашке были: крохотный блокнот, ключи, мобильный телефон. Главный взял его в руки, потыкал кнопки.

– Что ж такая старая модель? Ни навигатора, ни мобильного банка. Кнопочная конспирация, правильно?

– Погладить её бока, шеф?

– Вы не смеете меня ощупывать!– взвизгнула дама.

– Гарро, оставь, не видишь, под этим платьем ничего не спрячешь. Садитесь, мадам. Я предлагаю решить всё по-мирному. Вы скажете, где Преобразователь реальности? Который вам достался незаконным путём, а у вас хватило наглости использовать его в корыстных целях.

– Я про такое даже не слышала.

– И тем не менее он существует. А что он у вас, это понятно из названия: Агентство Мечты. Чем вы занимаетесь?

– Мы рекламное агентство. А вы сами кто?

– Рекламщики! Это только прикрытие!

– Я еще раз говорю вам: о таком артефакте я ничего не знаю.

Мужчина ударил её коротким, рассчитанным движением. Удар был сильным. Даниэла рухнула бы на пол, но стоящий сзади громила подхватил её.

– Шеф, не так сильно. Она отрубилась. Что с ней будем делать?

– Тащи её в машину, но не через центральный вход.

– Ясное дело.

Лиззи забеспокоилась: Даниэлы долго не было. Что-то пошло не по плану. Но где её искать? В таком большом центре это будет сложно. куда она пошла? Какое-то Агентство? Хотя это тоже вариант, если это был бы магазин, пришлось бы очень трудно.

Она спросила подошедшую официантку:

– Мне нужно Агентство, не знаете, где оно находится?

Официантка пожала плечами.

– Ты потерялась? Тогда я позову администратора, он объявит по радио, и твоя мама поторопится.

– Не мама, тетя. Ой, она ведь сказала, что я должна пойти к машине!

– Ты уверена?

– Да, вполне.

Лиззи спокойно пошла к выходу. Ей не хотелось, чтобы Даниэлу звали по громкоговорителю. Чутье, обострившееся во время скитаний, подсказывало: что-то случилось.