Читать книгу Самый строгий босс - - Страница 1

Блин, блин, блин! Как же я проспала-то! Кошмар! Шеф меня с потрохами съест! Я вскакиваю с дивана и бегу в ванную. Быстро-быстро-быстро! Толкаю дверь и… Заперто! Нет, ну такой подлости я не ожидала.

С кухни доносится звяканье посуды и идёт чудесный аромат блинов. Я забегаю туда. Бабушка стоит у плиты.

– Ба, кто там?

Бабушка смотрит удивлённо и строго, будто до сих пор в школе преподаёт.

– Где, Катюша? – спрашивает она чуть приподняв брови.

– Ну в ванной, где ещё! Я опаздываю! Опять Зинка влезла?!

– Наверное, Зиночка. Садись позавтракай пока что…

Это просто трагедия. Зинка теперь раньше, чем через час не выйдет. Я подскакиваю к запертой двери и колочу по ней.

– Зина! Выходи! После меня зайдёшь! Я опаздываю!

В ответ до меня доносится шум льющейся воды. Вот так попала. Бабушка выглядывает из кухни.

– Не шуми, Даньку разбудишь и отца своего непутёвого. Иди, блинок горяченький съешь.

Я снова залетаю в кухню и наклоняюсь над раковиной. Хоть лицо умыть. Придётся бежать так.

– Я ведь ей тысячу раз говорила, чтобы не совалась в ванную, пока я из дому не ушла!

– Ну, знаешь, – возражает бабушка, – она тоже живой человек и тоже здесь живёт.

– Ага, в моей комнате.

– Ну и хорошо, что в твоей. Мы же одна семья, Катенька, и должны помогать друг другу. Надо радоваться, что можешь сестричке помочь, когда у неё тяжёлый период. Я вот всю жизнь всем помогала и не жалею.

Это точно. Бабушка действительно всем родственникам помогала, и Зинкиным родителям вечно возила целые торбы продуктов из Москвы, будто у них этого всего не продавалось.

И когда моя двоюродная сестра сбежала от мужа, и приехала из Калуги к нам месячишко переждать и перетерпеть, как сказала бабушка, я с готовностью отдала свою комнату. Надо перетерпеть, у Зиночки беда и ребёночек маленький. Да я не против. Только вот уже полтора года прошло.

– Катюш, ты не злись. Зина же не виновата, что ты проспала. На вот, возьми, я тебе с собой блинчики собрала. Там у себя чай попьёшь.

– Спасибо, бабуль, – вздыхаю я. – Только вот она целый день дома сидит, а я на работу опаздываю. Не могла подождать что ли?

– Для того ты пять лет в МГУ оттрубила, – бабушка досадливо машет рукой, – чтобы устроиться секретаршей на кондитерскую фабрику? Найди уже себе другую работу, приличную и уважаемую.

Уважаемую? А ничего, что на зарплату от этой неуважаемой работы я выплачиваю кредиты за квартиру и машину. Папа взял кредит под квартиру и купил дачу, которая нужна была, чтобы Даня ягодку свежую кушал. Выплачиваю этот кредит я. И ещё плачу за машину, чтобы возить семью на эту дачу. Дача, конечно, маленькая, название одно, да и машина, как коробчёнка, да вот только на них уходит большая часть зарплаты. А остальное я трачу на своих родных, потому что папиной и бабушкиной пенсии явно не хватает, а Зина никак не может найти работу. Но я не возражаю, семья – это святое…

– Я с ней поговорю, попрошу на будущее, – добавляет бабушка, имея в виду Зинку.

– Да сколько уж говорили…

– У неё дела, к тому же. Она сейчас повезёт Данечку на дачу. Там уж ягодка поспела. Ну и я с ними съезжу. Так что мы машину возьмём, ладно?

– Я Ленке Зыряновой обещала вечером помочь стулья привезти. Вы когда вернётесь?

– Перебьётся Ленка твоя. Закажет доставку.

– Я уже пообещала, ба!

– Ленка эта, вечно ей надо больше всех. Тебе кто важнее Ленка или племянник родной?

– Двоюродный вообще-то!

– А-а-а-а! – раздаётся за моей спиной рёв.

Я быстро оборачиваюсь. Это Даня пришёл на кухню и теперь стоит босиком, в трусишках и маечке. Стоит и рыдает, да так горько и безутешно… Я присаживаюсь на корточки и ерошу его светлые волосики.

– Ты чего, Данилыч, что случилось? – спрашиваю его.

– Я не дво-ю-ю-ю-родный! – тянет он. – Я родн-о-о-о-й!

Ну что тут скажешь, конечно родной. Я прижимаю его к себе и шепчу:

– Родной-родной, не расстраивайся, ты мой родненький, Данечка. Иди блинчик скушай, бабуля тебе испекла. Со сметанкой, как ты любишь.

.

Когда я влетаю в приёмную коммерческого директора, происходит худшее из возможного. Он стоит посреди приёмной и уже ждёт меня. Коренастое, немного оплывшее тело, короткая шея, тяжёлый взгляд и руки, упёртые в бока.

Начинать день со встречи с этим гадом исключительно плохая примета. Впрочем, не встретиться утром со своим боссом практически невозможно, поэтому все дни, проведённые на работе так похожи на каторгу…

– Андреева, – преувеличенно возмущённо почти кричит он и буравит меня взглядом грязно-бурых неприязненных глаз.

Интересно, почему его называют Квазимодо? Сердце у него явно не способно на большую любовь, и внешне он, хоть и неприятен, но и не настолько уродлив, всё-таки. Наверное, из-за фамилии Горбатов.

– Простите, Валерий Игнатьевич, семейные обстоятельства, форсмажор, – говорю я покаянно и представляю, как обрастаю непроницаемой чешуёй. – Больше не повторится, вы меня знаете, я всегда на работе раньше всех.

Он молча смотрит не говоря больше ни слова, чтобы я лучше прочувствовала его гнев и испытала глубокое раскаянье за свой низменный проступок. Наконец, вдоволь насладившись моим униженным трепетом, он поворачивается и проходит в свой кабинет. Уходи, уходи с глаз моих.

– Кофе, – недовольно бросает он и закрывает за собой дверь.

Пошёл казни мне придумывать. Подсыплю ему крысиного яда когда-нибудь или слабительного тройную дозу. Жаль, что не сегодня. Я ставлю на поднос маленькую чашечку кофе и насыпаю в вазочку миндаль в шоколаде.

Захожу в кабинет. Горбатов полусидит на конференц-столе. Я подхожу и оставляю поднос рядом с ним. Не успеваю отойти, как он хватает меня за руку.

– Ну, Андреева Катерина, и что мне с тобой делать, а? – говорит он сквозь зубы.

Глаза его хищно осматривают меня с ног до головы. Такое ощущение, что он лапает меня потными ладонями. Но я смотрю ему прямо в лицо. Знает же, что со мной такие штуки не проходят.

– Отпустите, пожалуйста руку, Валерий Игнатьевич. Вы какой-то очень возбуждённый сегодня. Вам тревожные сны не снились?

– Отпустить? – ощеривается он. – Я вот как раз и думаю, не пора ли тебя отпустить? Насовсем. Толку от тебя всё равно никакого. Мордашка смазливая, но это единственный плюс. Где отчёт по мармеладу? Сколько нужно повторять? Ни одного задания в срок сдать не можешь.

– Отчёт лежит в папке у вас на столе. Я его уже два дня назад сделала и лично вам отдала, прямо в руки.

– Ну вот, видишь, сделала отчёт, а не сообщила. Безответственная ты, опаздываешь постоянно.

– Сегодня единственный раз опоздала, – говорю я, пытаясь вырвать руку.

От шефа несёт дорогим одеколоном, ванну он в нём принимает что ли? Хотя, вряд ли. Выглядит он обычно так, будто неделю не мылся.

– Единственный? У меня записаны все твои проступки. Там уже на увольнение тянет. По статье, между прочим.

Его глазки, небольшие и маслянистые, бегают, пытаясь раскрыть тайны моего тела, проникнув под покровы одежды.

– Ну что, увольнять тебя или дать шанс исправиться?

– За что же увольнять? – возмущаюсь я. – За то что работаю не покладая рук? Или теперь можно уволить, опираясь на нездоровые фантазии?

– Не хочешь значит без работы остаться? Конечно, кредит ведь сам себя не выплатит, правильно? Что смотришь? Знаю я про твои делишки. Я всё про тебя знаю.

Я не отвечаю. Секрет, конечно невелик, но с чего бы такой интерес к моим делам? Да и вообще, сегодня у него какое-то обострение либидо. Он и раньше меня прижимал, но сейчас вышел на новый чувственный уровень. Тоже мне, герой-любовник, обрюзгший мачо.

– Ну, а если не хочешь остаться без работы, нужно искупить вину. Ведь если я тебя вышвырну, то сделаю так, что ни одна приличная компания не возьмёт. Будешь полы мыть за пять тысяч в месяц.

– Я извинилась за опоздание, если этого мало, останусь на тридцать минут дольше после работы. У вас есть запись о том, что я каждый день ухожу на час-два позже, чем полагается?

– Нет, вы посмотрите на неё, героиня прямо! – вскипает он.

Ну всё, теперь не остановится…

– Ты у меня вообще здесь жить будешь, ясно тебе? А я буду тебя наказывать. Каждый день. А может и несколько раз на дню. Поняла?

Совсем с катушек слетел, похоже…

– Вам принести водички? – улыбаюсь я.

– Ты мнезубы не заговаривай. Презентацию по новой технологической линии сделала?

– Практически. Сегодня до обеда доделаю. Там осталось проверить несколько цифр.

– Через час, чтобы была готова, понятно?

Я киваю. Лучше сейчас не возражать.

– Завтра, – продолжает Квазимодо, – к десяти утра подготовишь малый конференц-зал. Я буду докладывать генеральному и если ему в твоей презентации хоть что-нибудь не понравится, ты пожалеешь. Обещаю. Ты жёсткий секс любишь?

Вот же придурок! Это, пожалуй, чересчур даже для него. На такое моей выдержки может и не хватить. Я дёргаю руку, но он держит меня крепко, и начинает тянуть к себе так, что я наклоняюсь к его лицу, чувствуя не слишком свежее дыхание.

– Завтра вечером, – говорит он, понижая голос, – поедешь со мной и я тебя отделаю по полной программе. Буду тебя наказывать всю ночь. Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь? Но если мне не понравится, я тебя уволю. Если откажешься я тебя уволю. Если пикнешь хоть кому-то, я тебя уволю.

Сказав это, он притягивает меня ещё ближе к себе мои глаза оказываются прямо напротив его.

– Ну, что скажешь? – горячо шепчет он.

– Думаю, вам нужно выпить успокоительного, – не менее жарко отвечаю я и замечаю, как сужаются его глаза, превращаясь в щёлочки.