Читать книгу Никогда не уходи - - Страница 1
ОглавлениеНикогда не уходи. История 5
Предисловие
Человек такое существо, что даже в городской суете ему может быть скучно, а в толпе одиноко. А как известно, одиночество – это страшный враг. Оно коверкает и гнёт человека, как сиротливое дерево на ветру…
И вот уже люди воюют: с соседями на улице, с другими странами, а то и с другими планетами! И даже с самими собой! И всё для того, чтобы не быть одинокими.
Спросите: «Почему воюют?»
Всем известно, что настоящую дружбу или любовь нельзя купить… Но только каждому человеку обязательно надо проверить эту истину на себе. Вдруг, будет исключение? Вдруг, полюбят за то, что всех побил, победил? Или за красивые наряды и яркий макияж, ведь красота спасёт мир? А может, полюбят за то, что не такой, как все? Или, наоборот, за то, что ничем от этих «всех» не отличаешься?
Сколько же ошибок совершишь, пока докажешь себе, что дважды два как ни крути четыре. И поймёшь, что настоящая любовь бескорыстна, как солнце, и её, также как солнце, иногда закрывают тучи.
Наша планета очень красивая. Бòльшая часть её покрыта бескрайними зелёными лесами с цветочными полянами. Много лугов с высокой сочной травой. Широкие синие реки. Холмы, горы. Зимой мягкие перины снега. Летом – ласковое солнце. Самый настоящий рай! Живи и радуйся! Но…
Из-за жестоких войн на нашей планете людей осталось мало, поэтому и городов совсем немного. Все в основном живут в деревнях и посёлках.
В одном из таких посёлков и случилась история, которую я хочу рассказать.
Глава 1
Мне тогда было шесть лет. Моя мама работала поваром в местном детском саду. Папа ездил на работу в Большой город, он изобретал сигнализации. «В Большом городе много преступников из-за того, что там очень скучно, – говорила бабушка. – В городах после работы нечем заняться, вот люди и ищут себе приключений».
Бабушка работала нянечкой, так она говорила, но я сама до этого лета ходила в садик и там её ни разу не видела. Маму видела, а бабушку – нет! На мой вопрос бабушка отвечала, что нехорошо подвергать сомнению слова старших. Моей бабушке можно было всё простить – она интересно рассказывала сказки и вообще любила возиться с ребятнёй, с ней не соскучишься! Она любила готовить что-нибудь вкусненькое и угощать гостей. Поэтому, когда бабушка была дома, два соседских мальчишки – Стяк и Хнак, мои ровесники – засиживались у нас. Их родители возвращались домой поздно вечером.
Как-то раз соседская бабуся – известная сплетница – спросила у меня:
– Роуз, ты уже выбрала, кто из двоих кавалеров тебе больше нравится?!
Рядом стояла её внучка, Модница – тоже моя ровесница – и обе они так ехидно захихикали!
Я, конечно, не могла отлупить бабусю Модницы, поэтому Модница получила за двоих. Меня наказали. Но на следующий день Модница и её бабуся распустили сплетню по всему посёлку, что у меня два жениха, и меня стали дразнить. Я опять подралась с Модницей и вечером, стоя в углу коленями на горохе, со слезами просила родителей переехать из этого дурацкого посёлка.
Весь следующий день я одна бродила по улице. Увидев меня, девчонки шептались, показывали языки и убегали. И, спрятавшись во дворе, дразнили. Громче всех кричала Модница:
– Посмотрите, девчонке всего шесть лет, а она уже замуж собралась!
Другие подхватывали:
– Слыхали вы про девочку и про её мечту?! Не надо ей игрушек! Купите ей фату!
Яростно пнув ворота, я стала кидаться камнями, нечаянно попала в окно и вечером опять отстояла в углу. А самое обидное, что бабуся Модницы видела, как было дело, но сказала, будто я просто так, из хулиганства, разбила им стекло!
Всю ночь родители и бабушка спорили. Мама говорила, что ей надоело брать меня с собой на работу и вообще ребёнку нужен присмотр. Иначе из хулиганки ребёнок вырастет в бандитку!
Утром бабушка с грустной улыбкой сказала, что решила уйти на заслуженную пенсию, чтобы больше уделять мне времени. Правда, ей жаль оставлять любимую работу, ведь она там нужна, особенно в последнее время, когда в приюте появился ребёнок, с которым никто не знает, что делать.
А вечером бабушка вернулась всё с той же грустной улыбкой и сказала, что уволилась. И на следующий день взялась за моё воспитание – я целый день помогала ей по дому. К концу дня, когда жара спала, вышли в огород. Велев мне полоть грядки, бабушка ушла готовить ужин.
С улицы доносились весёлые ребячьи голоса. Всё вокруг радовалось жизни. Над цветочной клумбой порхали нарядные бабочки. Они, словно подружки, хвалились, у кого наряднее платье. Летнее солнце слепило глаза.
Я, жмурясь, посмотрела на небо. Там, очень высоко, летали какие-то птицы.
– Хорошо им там. А мне так плохо… Вот оно, одиночество… – начала размышлять я вслух, тяжело и горестно вздыхая. – Другие знакомятся с одиночеством, став взрослыми, а я уже сейчас, в шесть лет… – Пополов немного, достала из кармана мелок, подошла к забору и стала рисовать. – Теперь всю свою жизнь… – при слове «жизнь» в глазах защипало, – …буду смотреть, как играют другие дети… – к горлу подступил комок, и голос стал срываться, – …а сама буду всю жизнь… – при втором слове «жизнь» большими горько-солёными каплями потекли слёзы, – …протирать пыль, мыть пол и полоть грядки… Грядки самые противные!.. И я – одна-одинёшенька…
Позади послышался звук, как от взмахов крыльями, но я не обратила внимания, ведь у меня были слишком важные размышления, чтобы отвлекаться на пустяки.
– А эти, друзья называются! И почему меня дразнят, а их нет?! С ними играют, а со мной нет! Эти соседские мальчишки, из-за которых меня дразнят – просто трусы! Конечно, если они за меня заступятся, их тоже станут дразнить!.. Нет у меня друзей! Есть только одно одиночество!
– Ты красиво рисуешь, – услышала я вдруг чей-то голос.
Я быстро вытерла слёзы и резко обернулась, решив прогнать незваного гостя, и застыла с открытым ртом. Передо мной стоял незнакомый мальчик примерно одного со мной возраста. У него были красивые зелёные глаза, строгие чёрные брови, непослушные светлые густые волосы, заразительная добрая улыбка. Из одежды – только потёртые шорты. А за спиной – большие белые крылья!
– Т… т… ты ангел? – еле выговорила я шёпотом, глядя на незнакомца во все глаза.
– Ангел? Не знаю такого, – мальчик подошёл ближе. – Я тут искал одного человека и увидел, как ты делаешь лабиринт в траве. Это очень тяжело. Меня так однажды наказывали, – с этими словами незнакомец деловито стал выдирать овощи вместе с сорняками.
– Что ты делаешь?
– Тебе, такой маленькой и хрупкой, одной не справиться. Я решил помочь.
И тут с истошными криками и с метлой прибежала бабушка.
– Ах ты, ирод проклятый! – закричала она.
– Ой, нашлась! – обрадовался мальчик.
– Сейчас я тебе покажу «нашлась»! Сейчас я тебе покажу, как мой огород портить! – с этими словами бабушка хотела ударить «ирода» по ногам, но тот ловко перепрыгнул через метлу. – Ах, та-ак!
И началась по огороду погоня! Бабушка в сбившемся набок платке, с метлой наперевес, ругаясь и перепрыгивая через грядки, гонялась за «проклятым иродом», который подпускал её совсем близко, но в самый последний момент, смеясь, ловко уворачивался и, взмахнув крыльями, взлетал вверх!
Я сначала с удивлением наблюдала за ними, потом, забыв обо всём на свете, покатывалась со смеху, глядя, как бабушка, сменив тактику, делает вид, что смотрит в другую сторону, обмахиваясь метлой, словно веером, и что-то напевая, незаметно подкрадывается. Но её план провалился!
– Так нечестно! – топнула ногой бабушка, но по её тону и весёлым глазам было понятно, что сердится она не по-настоящему. – Сейчас же спускайся! Так! А теперь подойди, я надеру тебе уши!
Мальчик подошёл, но едва бабушка протянула руки, чтобы схватить его, он перелетел через бочку с водой и поленницу дров. Задремавшая на поленнице кошка в ужасе бросилась прочь и, чуть не угодив в бочку с водой, приземлилась бабушке под ноги. Запнувшись, бабушка упала на цветочную грядку. Мальчик тут же подбежал к ней и тронул за плечо.
– Бабушка, что с вами?
Мы вдвоём помогли ей подняться.
– Ох! Ох! Идёмте в дом. Давно я так не бегала. Запалилась совсем! Роуз, познакомься, это Шмель. Шмель, это моя внучка Роуз.
– Очень приятно, – вежливо ответил мальчик, взглянув на меня своими замечательными ярко-зелёными глазами.
«Наверное, – подумала я, – когда он летал по небу, то подружился с солнышком и это оно подарило ему пару лучиков для глаз, поэтому они такие яркие!»
– Шмель, как тебе разрешили сюда прилететь? – спросила бабушка уже дома, она ставила чайник на плиту.
Шмель в этот момент с интересом разглядывал мои картинки на стенах и нечаянно задел крылом вазу на столе. Бабушка вскрикнула, но мальчик, мгновенно повернувшись, поймал вазу у самого пола и поставил её на полку.
– Я сказал, что хочу вас найти и позвать обратно.
Он увидел альбом и фломастеры и сел за стол рисовать.
Бабушка налила всем чаю и достала сладости.
– Я не могу вернуться. Мне надо присматривать за внучкой. Роуз, ты что всё молчишь?
– Бабушка, ведь у тебя нет крыльев. Как же ты забиралась на небо?
– А зачем мне на небо? – удивилась бабушка. – Рановато ещё…
– Но ведь ты работала у ангелов?
– У ангелов? Хм…
– А кто такие ангелы? – спросил Шмель.
Ему уже наскучило рисовать, и он пошёл в зал.
– Ангелы… Хм… Это выдуманные персонажи сказок. На самом деле их не существует.
Ничего не понимая, я взглянула на нашего гостя, потом снова на бабушку.
– А кто тогда он? – спросила я шёпотом, кивнув в сторону зала, где Шмель снял со стены прапрадедовскую шашку, вытащил её из ножен, осмотрел со всех сторон и стал размахивать, сражаясь с воображаемыми врагами.
– А он…
В зале что-то звякнуло. Бабушка кинулась туда и всплеснула руками. Стеклянная рамка с маминым портретом лежала разбитая на полу. Шмель собирал осколки, и на осколках уже была его кровь.
Обработав ему раны и убрав стекло, бабушка усадила нас за стол и стала рассказывать сказки.
Через некоторое время с работы пришли мои родители. Отец словно вдруг сам превратился в ребёнка, он, с интересом разглядывая крылья нашего гостя, задал тот же вопрос что и я:
– Кто он, наш гость? Ангел?
Мама почему-то рассердилась, нахмурилась и ушла в огород, но через минуту вернулась, красная от гнева.
– Кто… Кто… Кто всё это сделал?!
Мы вышли в огород, и мама, указывая на грядки, стала громко причитать.
И тут я заметила бабусю Модницы, гостившую у соседки. Услышав у нас шум и крик, она, согнувшись в три погибели, чтобы её не заметили, подкралась к забору и стала подглядывать.
– Это я сделал. И рамку вашу шашкой разбил, – честно признался наш гость. – Я нечаянно.
Мама приложила руки к вискам и продолжила громко сокрушаться. Бабушка стала поднимать помятые цветы. Я набрала в маленькое ведёрко воды. Отец принёс две лопаты, одну вручил Шмелю.
– Вот тебе другое оружие! Покажи, как ты им владеешь!
Наш гость взял лопату, осмотрел её.
– Это доисторическое копьё странной формы. Оно не сломается?
– Не сломается! – оптимистично заверил его мой отец.
Шмель размахнулся и со всей силы метнул лопату. Та вонзилась в старый забор, который, не выдержав, упал прямо на любопытную бабусю. Все на секунду замерли, даже мама перестала причитать. И тут послышался визг бабуси:
– А-а-а! Убили-и!! Завалили-и!!
Все кинулись ей на помощь. Выбравшись из-под забора, охая, бабуся Модницы перевела дух. И вдруг, подскочив к нашему гостю, ударила его по лицу.
– Мерзкий хулиган!!
Я, всё ещё державшая ведёрко, плеснула в неё водой.
– Не смейте его бить!
На этот раз закричали одновременно и бабуся, и моя мама. Шмель, схватив меня за руку, кинулся на улицу. Мы спрятались за толстым деревом около дома Модницы.
– Шмель, разве ты не знаешь, что такое лопата?
– Твой отец сказал – оружие.
– Разве твои родители…
– Родители!.. У меня есть учителя и нянечки!
– А где мама и папа?
Лучики в его глазах вдруг затуманились. Шмель нахмурился и отвернулся.
– Не знаю. Нам об этом не говорят.
Я подошла к нему и заметила на его щеке царапины, видимо, от бабусиных ногтей.
– Больно?
– Ерунда!
– Бабушка говорит: «Чтобы скорее зажило, надо поцеловать».
Привстав на цыпочки, я поцеловала его в щёку. Он покраснел. Я вдруг тоже покраснела и, отвернувшись, увидела в окне Модницу, севшую ужинать.
Увидев, что за окном творится, Модница открыла рот и так вытаращила глаза, что её мать, решив, что дочь подавилась, стала стучать её по спине.
Вдруг, с неба послышался свист. Те птицы, которых я видела днём, оказались крылатыми мальчиками и девочками. Они спустились ниже и засвистели, замахали руками.
– Мне пора, – сказал Шмель, широко расправил огромные крылья и взлетел, подняв с дороги пыль.
Из дома выбежала Модница вместе с матерью. А крылатые дети поднялись высоко в алое от заката небо и полетели в сторону леса.
Ночью я никак не могла уснуть и слышала, как бабушка и мама спорят на кухне.
– Мало нам одной хулиганки, так ты этого… этого разрушителя привела! За один день он столько бед натворил, сколько нам всем и за неделю не исправить!
– Шмель очень хороший мальчик…
– Да?! А это не про него ты сама говорила, что никто в приюте не знает, что с ним делать?! Он хулиган!
– Вспомни себя в детстве! – возразила бабушка. – Не все люди одинаковые! Не все могут жить, подчиняясь строгой дисциплине и делая только то, что прикажут!
– Да, – вмешался отец. – Я заметил – у него добрые глаза. Он не со зла всё сделал. Просто его приют с военным уклоном. Пусть приходит. Я объясню ему, что оружие бывает и мирным.
Глава 2
Весь следующий день я приставала к бабушке с вопросами, а она никак не хотела на них отвечать.
– Бабушка, где живёт Шмель? Что такое «приют»? Где его родители? Почему у него есть крылья, а у меня нет? Почему его учителя такие глупые: сказали, что такое копьё, а что такое лопата – не сказали?
Бабушка, окончив все домашние дела, села за стол пить чай.
– Уф! Ты бы лучше на улице с друзьями поиграла.
– Не хочу я с ними играть! Не интересно мне с ними!
– Почему?
Вдруг, с огорода донеслось блеяние козы. Я прислушалась. Блеяние повторилось, затем хрюканье и недовольное гусиное гоготание.
– Погуляла бы пошла, – продолжала бабушка, – вон погода какая солнечная…
Она взглянула в окно и замолчала. И, поставив кружку с чаем мимо стола… вылезла в окно!
Я подбежала посмотреть. А в огороде у нас такое творилось! Поросята, козы, гуси, куры и даже телёнок ели, клевали, щипали, бодали и подкапывали наш огород!
Перепуганная кошка забралась на скворечник и оттуда наблюдала за этим бедствием.
Бабушка, опять вооружившись метлой, вступила в бой с многочисленным неприятелем. Я, схватив веник, последовала было за бабушкой в окно, но у окна уже стояла коза с длинными острыми рогами и самозабвенно жевала цветы.
Выбежав во двор, я столкнулась со Шмелём. Он капустным листом заманивал к нам во двор корову.
Корова громко замычала и пошла в открытую дверь дома. Я, взвизгнув, отскочила.
– Стой! Куда ты?! – закричал Шмель.
Корова зашла за мной на кухню и потянулась губами к моему платью. Зажатая в угол, я в ужасе закрыла лицо руками.
– Не смей её трогать! – услышала я сердитый голос Шмеля и, открыв глаза, увидела, что он стоит между мной и коровой с шашкой наголо!
Весь мой страх перед огромным животным мгновенно сменился жалостью к нему.
– Шмель, не убивай её! Она хорошая! Она молоко даёт! – отчаянно закричала я.
Вдвоём мы кое-как выгнали корову, разбив на кухне всё, что можно.
За оградой уже соседи столпились поглядеть, как из нашего двора выбегают их животные.
Бабушка с растрёпанными волосами без платка, с диким взглядом и в порванном платье выгоняла последних. Она едва держалась на ногах. Увидев её, некоторые соседки стали сочувственно качать головами, а бабуся Модницы и её подруги злорадно захихикали.
– Мало тебе было одной хулиганки, теперь двое стало?!
– Не ваше дело!
Закрыв ворота, бабушка вошла в дом. Увидела погром на кухне и, махнув рукой, ушла в свою комнату и закрылась.
– Шмель, ты зачем всех этих животных привёл? – шёпотом спросила я.
– Чтобы освободить вас от рабства растений! – ответил он и, взяв совок и веник – со вчерашнего дня запомнил, где они лежат – стал собирать осколки.
Я принесла мусорное ведро. Через несколько минут к нам молча присоединилась бабушка, уже приведшая себя в порядок. Шмель хотел что-то сказать, но бабушка жестом остановила его.
Убрав всё на кухне, мы перешли в огород. Окинув недавнее «поле боя» долгим взглядом, бабушка присела на поленницу и, поправив платок, подозвала Шмеля и стала объяснять ему, какую пользу приносят растения человеку и что человек должен сделать, чтобы получить хороший урожай. Шмель внимательно, но с тенью сомнения выслушал её. В доказательство бабушка собрала овощей и сварила борщ. Шмель молча наблюдал за процессом приготовления, а когда сели есть, сначала посмотрел на нас с бабушкой, потом сам осторожно попробовал. Вкус новой для него еды ему понравился.
Ночью, снова отчитываясь перед мамой, бабушка заверила, что Шмель всё понял и больше не считает растения поработителями человечества, заставляющими на себя работать даже таких маленьких и хрупких девочек, как Роуз.
Отец, придя с работы и узнав, что тут было днём, зажал рот руками и, давясь от смеха, убежал в свою комнату. Но мама заметила его реакцию и ещё долго спорила с ним.
Я так и уснула, не узнав, чем кончился спор.
Глава 3
Следующий день был выходным, и мы, всей семьёй потрудившись в огороде, зашли домой передохнуть. Тут выяснилось, что закончился газ, но идти за новым баллоном ни у кого не было ни сил, ни желания. Пришлось растопить печку, чтобы приготовить ужин.
Мы ещё сидели на кухне, когда из печки вдруг повалил густой чёрный дым.
Все выбежали на улицу.
На самом верху крыши сидел Шмель и крылом то закрывал трубу, то открывал.
– Слезай с крыши, окаянный! – не своим голосом закричала бабушка.
Наш гость вздрогнул от неожиданности и, расправив крылья, спланировал на землю. Бабушка кинулась к нему, но отец её остановил.
– Я сам с ним поговорю. Тебя ведь Шмелём зовут? Скажи, друг, зачем ты трубу закрыл?
– Я подавал дымовой сигнал. Так древние люди передавали послания.
– Но ведь они передавали послания, разжигая костры на улице… – отец вдруг осёкся и переглянулся с бабушкой и мамой. – Знаешь, ты в другой раз лучше в дверь постучи. А теперь идите с Роуз, поиграйте на улице.
С этого дня, как только день начинал клониться к вечеру, наша семья выходила встречать крылатого гостя, чтобы ему не пришлось нас вызывать стадом животных, дымовым сигналом или ещё как-то…
На улице, в тени большого дерева, на травке сидели девчонки и играли в куклы. А мальчишки от жары вяло пинали мяч на дороге.
Увидев Шмеля, все сразу бросили свои занятия и обступили его, разглядывая крылья и задавая вопросы.
– Я знаю, кто он! – заявила всезнающая Модница. – У моей бабки в книжке про Бога нарисованы такие люди, они называются ангелы! Ангелы помогают Богу: они наказывают плохих людей и помогают хорошим!..
– Если он ангел, значит, не умеет играть в футбол! – сделал вывод Стяк, один из тех соседских мальчишек, из-за которых меня дразнили.
Я только сейчас заметила, какой он долговязый, сутулый и лицо у него рябоватое.
– Я не ангел и в футбол играть умею, – спокойно возразил Шмель.
– А давай сыграем! – воскликнул Хнак, второй сосед, такой же тощий, как Стяк, только на полголовы ниже.
– Роуз будет нашим вратарём! – сказал Стяк.
Все девчонки, кроме меня, отошли в сторону. Мальчишки разделились на две команды, Шмель оказался в команде противников, и игра началась.
Я не очень разбиралась в тонкостях этой игры, но мяч, по мнению мальчишек, ловила не хуже них.
Модница, пренебрежительно оттопырив нижнюю губу, о чём-то шепталась с другими девчонками.
«Наверное, опять что-то про меня,» – подумала я.
Но тут стало не до них. Шмель ударил по мячу. Я в этот момент смотрела на шепчущихся девчонок и не видела опасной для моих ворот ситуации. Хнак – наш защитник – кинулся на мяч и вместе с ним влетел в ворота! Ободрав коленки, он со слезами убежал домой. Стяк занял его место. Игра заметно оживилась.
Хорошо, что по нашей улице очень редко ездили машины и не мешали играть.
Мальчишки бегали по дороге, обманными движениями перехватывая мяч, поднимая пыль столбом, забыв о жаре! Один из нашей команды уже собирался пробить по воротам противника, но Шмель перехватил мяч и снова оказался у наших ворот. Я вспомнила, как досталось Хнаку, и невольно зажмурилась.
Что-то слегка коснулось сандалии.
Приоткрыв один глаз, я увидела мяч.
Мяч лежал у моих ног!
Наши принялись дразниться.
– Ваша команда боится девчонке гол забить! Слабаки!
Команда Шмеля разразилась проклятиями.
Тут подскочила Модница.
– А можно, можно я у вас вратарём буду?!
И вот Модница вратарь вражеских ворот и, едва мяч перехватывают наши, начинает истошно вопить, будто её режут.
– Ой, Шмель! Они сейчас в меня мяч кинут! А-а-а!
Моднице тоже шесть лет, как и мне, но она уже красит ногти и губы и ходит, как взрослая, в туфлях на каблуках. А платья меняет несколько раз на дню. Её родители небогатые, но хотят, чтобы их единственная дочь была самой счастливой, поэтому выполняют все прихоти своей рыжей принцессы. Модница на днях хвалилась, что родители иногда даже разрешают ей смотреть взрослые фильмы. Наверное, оттуда она узнаёт нехорошие слова, которыми потом ругается.
– Мальчики! Мальчики! – кричит Модница. – Смотрите, мяч опять у этих неудачников! Они неудачники! Ха! Ха! Эй, Роуз, ты неудачница! Неудачница! Неудачница! – снова и снова с удовольствием повторяет Модница.
– Ну я сейчас тебе покажу! – кричу я.
Отобрав у Стяка мяч, я со всех ног побежала к воротам Модницы, та сразу переменилась в лице.
– А-а-а! Помогите! Мама! Папа! Бабка! А-а-а! Караул! Убивают!
Закинув мяч в ворота, я стала радоваться голу, а Модница толкнула меня и обозвала плохим словом! Я тут же хотела кинуться на неё, но кто-то меня схватил.
– Роуз, не надо драться!
– О, Шмель! Защити меня от этой сумасшедшей! Она хулиганка и всё время меня бьёт! – закричала Модница.
– Ах, ты за неё! – воскликнула я и, вырвавшись, ударила Шмеля по лицу и снова повернулась к Моднице, но Шмель встал между нами.
– Не надо, Роуз, тебя накажут!
– Ну и что! – топнула я ногой.
Модница корчила мне рожи, не переставая кричать:
– Её надо в сумасшедший дом сдать! Она бешеная! У неё дурацкие платья! Её бабка – идиотка!
Услышав эти слова, Шмель обернулся, а я кинулась на Модницу, и мы покатились по пыльной дороге.
Спустя некоторое время я была заперта в комнате, а на кухне Шмель доказывал моим родителям и родителям Модницы мою невиновность.
И доказал!
Первый раз после драки я не была наказана! Первый раз наказали того, кто действительно был виноват! И не важно, что родители Модницы не поставят свою дочь коленями на горох, главное – мама теперь не будет считать меня хулиганкой!
Родители вышли на улицу провожать родителей Модницы. Шмель открыл дверь моей комнаты, а я крепко его обняла и поцеловала в щёчку, но тут же, покраснев, отскочила и закрыла лицо руками.
Глава 4
Незаметно пролетело время.
Я стояла перед зеркалом и размышляла, как всегда, вслух.
– Вот мне скоро пятнадцать лет. Я уже взрослая, а мама не хочет купить мне туфли на каблуках, говорит, что девушка должна быть скромной. А все одноклассницы давно носят такие туфли, я уж не говорю о Моднице. Она одевается так, что даже мне за неё стыдно, хотя мы с ней не подруги, а даже наоборот.
Модница говорит, что скрывать свою красоту – это преступление против самой себя. Быть скромной – значит быть неудачницей! В этой ситуации я согласна с моей бабушкой в том, что всё должно быть в меру. Или как однажды Шмель сказал Моднице: «Когда одеваешься утром – не забывай надеть голову!»
Кстати, солнце уже давно клонится к закату, а его ещё нет. Может, опять за что-нибудь наказали? Хотя это больше для них наказание. В прошлый раз, как рассказывала бабушка, за то, что Шмель якобы не умеет вести себя тихо, его отправили в специальную комнату на три дня. А директор приюта сказал: «Шмель, когда ты пойдёшь в армию и если, не дай бог, начнётся война, тебе не поручат ходить в разведку и брать в плен языка, а виноват в этом буду я… Ведь это я не смог тебя научить быть дисциплинированным и терпеливым». Зря он это сказал! Уже через три часа все учителя, включая и его самого, лежали связанными и с кляпами во рту. И пришлось директору отменить наказание!
– Ну что же его так долго нет? – я выглянула в окно.
На дороге стояла Модница в туфлях на высоченной шпильке, в очень короткой юбке, в яркой блузке с глубочайшим декольте и накрашенная, как пожарная машина! Она что-то оживлённо говорила Шмелю, незаметно подходя к нему всё ближе.
Я выбежала на улицу.
– Шмель! Иди скорее сюда! Тебя бабушка зовёт! – закричала я.
Модница взмахнула руками, собираясь схватить моего друга, но поймала воздух.
– Шмель! Куда ты?! Я ещё не всё договорила! – заканючила она.
– Извини, меня зовут, – ответил он.
Едва Шмель прошёл в дом, я изобразила Моднице, как она пыталась его удержать, та скривилась и показала кулак.
– А где бабушка? – спросил Шмель, уже выходя из дома.
– Извини! – начала я с неожиданным для самой себя сарказмом. – Я отвлекла тебя от интересного разговора! Бабушка где-то у соседей. Она велела передать, чтобы, как только ты придёшь, непременно растолковал мне, что такое электричество и электромагнитные волны, а то скоро осень, а я к учебникам даже не подходила! Да, и ещё раз извини!
– Если тебе нужна помощь, смени тон.
– И вовсе мне не нужна помощь! – продолжила я сердито. – Моим делом было передать тебе слова бабушки! Теперь можешь идти! Модница тебя заждалась!
Шмель подошёл ближе и проницательно взглянул в глаза.
– Ты меня ревнуешь?!
– Что-о-о?! Я ревную?! – воскликнула я, распаляясь.
На самом деле я, конечно, сердилась не по-настоящему. Мы иногда нарочно говорили друг другу что-нибудь такое, чтобы подурачиться…
А может, он догадывался о моих истинных чувствах к нему…
Но нет, ведь все говорят, что мужчины недогадливые. А о своих «истинных чувствах» я и сама ещё всерьёз не думала. Мне итак было хорошо.
Но вот ревновала я его, кажется, по-настоящему! Но как друга… А он имел ввиду другое, и за это его надо было непременно догнать и отлупить! Но по-дружески…
– Да как ты мог такое подумать?! Как ты посмел мне такое сказать?!
– Точно! Ревнуешь!
– Ну сейчас я тебе покажу, как «ревную»!! Стой! Ну сейчас я тебя догоню!!
– Догоняй, а заодно запоминай: электромагнитные волны…
Шмель забежал в дом. Я кинулась за ним.
Блаженно развалившаяся на диване кошка шмыгнула в своё привычное убежище, под шкаф, и недовольно оттуда таращилась, очевидно, негодуя: «И когда только они повзрослеют?!»
Опрокидывая стулья, мы носились вокруг стола.
– …Электромагнитные колебания, распространяющиеся в пространстве с конечной скоростью…
– Сейчас я тебе покажу!
– …Определяемой свойствами среды… Роуз, не кидайся учебниками и стул поставь!.. Скорость распространения электромагнитных волн…
Шмель, увидев, что я схватила утюг, забежал в мою комнату и закрыл дверь.
– Открой немедленно!
Открыв, Шмель накинул на меня покрывало, но упал, споткнувшись о шнур утюга. Я тут же накинула на него это же покрывало и села сверху.
– Попался! Ой!
Мой поверженный враг поднялся на четвереньки, и, чтобы не свалиться, я схватилась за него свободной рукой, в другой держала утюг.
В этот момент в зал вошла бабушка.
– Что здесь творится?
– Ой!.. Физику учим!.. – Поставив на стол утюг, я схватила с пола учебник.
Бабушка, руки в боки, строго взглянула на нас.
Через несколько минут Шмель на воротах мелом изображал электромагнитные волны, писал формулы и объяснял, что к чему. Но я ничего не понимала, а всё потому, что у одной из моих одноклассниц родители психологи. И вчера, когда эта одноклассница и ещё несколько девчонок собрались у нас на лавочке, разговор зашёл о парнях, и она наставительно сказала: «Чтобы человека узнать полностью, надо узнать, каков он в гневе!»
«А Шмель на меня ещё ни разу по-настоящему не сердился…» – подумала я и решила во что бы то ни стало его рассердить! Поэтому с таким нетерпением его ждала.
– Ну почему ты не понимаешь?! – спрашивал он про электричество.
– Не понимаю и всё!
– Ведь я же тебе уже сто раз объяснял!!
Видя, что он вроде начинает сердиться, я постаралась «подлить масла в огонь».
– Я даже не понимаю… не понимаю, как я могу ощутить это электричество, если я его не вижу! Ведь если я его не вижу, то, наверное, его вообще нет! И все эти физики просто выдумали, будто можно ощутить электричество!!
Шмель секунду молча глядел на меня, потом подошёл.
– Закрой глаза.
– Зачем?
– Закрой.
– Ну, ладно.
Едва закрыв глаза, я почувствовала поцелуй, и наглец тут же получил пощёчину.
– За что, Роуз? Ведь ты ничего не видела, а значит, не должна была ничего почувствовать!
– Да как ты посмел?! И как тебе не стыдно?! Уходи!!
Шмель, держась за покрасневшую щёку, взмахнул крыльями и взмыл вверх.
Из дома вышла бабушка и что-то спросила.
Ничего не ответив, я убежала в свою комнату. Свернулась калачиком на кровати и, укрывшись с головой покрывалом, стиснула зубы, чтобы не заплакать.
Но слёзы не слушались, и я перестала их сдерживать.
– Какая же я злая и жестокая! Зачем я его так сильно ударила?! Ведь я сама его сколько раз целовала, правда, в щёчку…
– Не расстраивайся, внучка. Завтра он придёт, и вы помиритесь.
Откинув покрывало, я увидела бабушку. Она села рядом.
– Бабушка! Ты всё слышала? Ты расскажешь маме?!
– Почему ты не хочешь поделиться с матерью своими чувствами?
– Она скажет, что я веду себя недостойно! А я и сама не знаю, как я себя веду и как надо! А про Шмеля скажет, что он наглый хулиган и чтобы не смел здесь больше появляться!
– А ты хочешь, чтобы он… всегда был с тобой?
Я опустила голову и вздохнула.
Бабушка обняла меня.
– Он как солнышко, – заговорила я шёпотом, – когда он рядом, я ничего не боюсь… Мне так хорошо на душе, как в волшебной сказке. И хочется, чтобы эта сказка никогда не кончалась.
Теперь вздохнула бабушка. Мы немного помолчали.
– Бабушка, скажи, кто он?
– В каком смысле?
– Почему у него есть крылья? Ты ведь знаешь?
– Хм… Я просто работала в этом приюте нянечкой. Ни в какие секреты меня особо не посвящали.
– Но, может, ты что-нибудь слышала? Расскажи, что ты знаешь.
– Роуз, там работают такие же простые люди, как и я… Да и разговаривать особенно некогда: в четыре часа утра подъём, потом тренировка, занятия, обучение военному делу, опять занятия, тренировки. К вечеру все учителя идут домой. В приюте остаются только воспитанники, охрана и дежурные нянечки.
– И никто ничего не знает?
– Не задавать лишних вопросов – вот одно из условий.
– А откуда берутся воспитанники тоже неизвестно?
– В конце августа директор отпускал всех в отпуск на два месяца, когда мы возвращались, новые дети уже были там… И им было как раз по два месяца от роду.
– Расскажи, как ты первый раз увидела Шмеля? Он и остальные дети уже были с крыльями?
Бабушка нахмурилась, то ли вспоминая, то ли… не желая говорить.
– Ох, внучка, засиделись мы! Пора спать!
– Но бабушка! Ты не ответила!
– А зачем тебе всё это знать?
– Это очень важно! Послушай, ты ведь знаешь бабусю Модницы…
– Не бабусю, а бабушку. Уважай взрослых!
– Уважаемая бабушка Модницы распустила слух, что… мой друг не человек, а… наполовину птица.
Бабушка прыснула со смеху.
– Твой друг такой же человек, как и все! А на бабусю… на бабушку Модницы не обращай внимания!
– Бабушка, я хочу завтра с утра пойти в приют и извиниться перед Шмелём.
– Хм… – бабушка опять нахмурилась. – Тебя туда не пустят.
– Почему?!
– Приютским нельзя общаться с посторонними! Иначе их строго накажут!
– Но ведь Шмель общается?!
– За это благодари его непоседливый характер. А теперь спи. А то придёт он завтра, а ты будешь сонная, с мешками под глазами… – бабушка лукаво подмигнула. – И не захочется ему тебя снова поцеловать…
– Ох! – воскликнула я, покраснев. – Бабушка, что ты говоришь! Он мне просто про электричество объяснял!..
Бабушка улыбнулась и ушла. А я стала размышлять о том, как хорошо, что у меня есть такая замечательная бабушка, такие добрые и терпеливые родители и такой милый друг. Завтра он придёт. Я извинюсь, а потом как обниму и… и… и как поцелую!.. – я повернулась на другой бок, прижав ладони к пылающему лицу, и ещё долго не могла уснуть, обдумывая завтрашний день.
Глава 5
Следующий день был субботой. Я старалась чем-нибудь себя занять, чтобы время до вечера летело быстрее. Навела дома идеальный порядок и отправилась в огород полоть грядки, поминутно поглядывая на небо. Там в облаках летали птицы. Солнце садилось всё ниже.
– В это время он уже был здесь!.. А может… – я выбежала на улицу.
Модница со своими подругами на лавочке рассматривала журнал моды. Стяк и Хнак носились на велосипедах вместе с другими ребятами и что-то кричали.
«Где же Шмель? Неужели так сильно на меня обиделся?!» – думала я.
– Ро-оуз! – услышала я крик Стяка. – Ты что, оглохла?! Хочешь, покатаем?!
– Спасибо. Что-то не хочется.
– А, ну ладно! А где этот гибрид птицы и человека?
– Кто-о?!
– Где Шмель? У нас тут с ребятами из соседнего посёлка футбольное соревнование будет…
– Как ты назвал Шмеля?!
– Гибрид…
Я схватила с земли палку. Стяк бросил велосипед и пустился наутёк.
– Роуз! Это не я! Его так бабка Модницы называет! – кричал он, убегая. – И весь посёлок уже так говорит!
– Ещё раз его так назовёшь, зубов не досчитаешься!
Я направилась к Моднице. Она в последнее время, как я заметила, завела привычку выходить гулять как раз к приходу Шмеля.
– Модница, скажи своей бабушке, чтобы она не называла людей плохими словами!
– Фи! Моя бабка – дура! Я вчера с ней поругалась!
Я удивлённо застыла на месте, а Модница, взглянув на подруг, продолжала:
– Она, видите ли, вчера видела, как я кокетничала со Шмелём! А я сказала: с кем хочу, с тем и кокетничаю! А ты, старая корова, мне не указ! Может, он мне нравится! – модница взглянула на меня. – Ты ведь его не купила! – снова взглянула на подруг. – А я у него вчера спросила, нравлюсь ли я ему!
– И что?! Что он ответил?!
– Да! Что ответил?!
– Ой! Девчонки!
Подруги обступили Модницу, нетерпеливо и с завистью ожидая ответа. Модница нахмурилась и указала на меня.
– Если бы она его не позвала, я думаю, ответ был бы положительным!
Тут я вспомнила, что у меня в руке палка. Но к нам подошёл отец Модницы. Помимо основной работы, по выходным он ещё в Большом городе подрабатывал, разгружая вагоны, чтобы его любимая дочь могла ни в чём себе не отказывать.
– Привет, дочка! Как дела, моя маленькая?
– Ты деньги принёс?!
– Да, милая, вот, возьми!
Модница взяла деньги, брезгливо чмокнула отца в щёку и продолжила с подругами обсуждать наряды в журнале. Отец Модницы заметил меня.
– Роуз! Я сегодня видел твоего друга!
– Шмеля?!
– Да. Рано утром я, как всегда, сел в поезд. Смотрю, и он зашёл! – модница с подругами оторвались от журнала и прислушались. – Представляешь, он спрятал свои крылья под одежду, будто это у него горб!
– Но зачем он поехал в Большой город?
– Он мне сказал, но только под большим секретом…
– Говори давай! – вмешалась Модница, грубо рявкнув на отца.
Тот грустно опустил голову, наверное, подумав: когда же ты, дочка, станешь взрослой и научишься уважать старших? Но сейчас, пока ты ещё маленькая, я тебе всё прощу!..
– Говори! – повторила Модница.
– Он сказал, что у Роуз скоро день рождения, и он хочет заработать ей на подарок. Мы с ним пришли на мою работу. По дороге он ещё пририсовал себе усы и попросил меня сказать начальнику, что ему уже больше двадцати лет… Я и не думал, что он такой сильный… Мы целый день таскали эти проклятые мешки! Я заметил, как он побледнел и стал пошатываться, но не сдавался!..
– А потом?! – с беспокойством спросила я.
– Потом… Нам заплатили. До вечернего поезда ещё оставалось время, и я с мужиками ушёл пить пиво, а он с нами не пошёл, и больше я его не видел.
Я на негнущихся ногах побежала домой и, кинувшись к бабушке, всё ей рассказала.
– Да кто его отпустил?! – возмутилась бабушка. – Да как он додумался туда поехать, да ещё мешки таскать?! А этот отец Модницы совсем без головы! Оставил его одного! Там ведь с ним может случиться всё что угодно!!! – бабушка стала судорожно собираться. Застегнула кофту не на ту пуговицу, надела разные туфли и никак не могла повязать платок.
– Бабушка! Ты в приют?! Я с тобой!
– Нет!
– Но бабушка!
– Ох и непоседа! Что-нибудь да придумает! А ты сиди дома!
Я помогла бабушке нормально одеться, и она ушла. А вернулась только утром. Я ночевала в зале на диване, чтобы услышать, когда она придёт, и сразу кинулась к ней.
– Ну что там, бабушка?!
– Ох! Подожди, дай отдышаться! –бабушка зашла на кухню и села на стул.
– Нашли его?! – спросила я, помогая ей снять туфли.
– Нашли.
– Где он был?!
– Зашёл в театр. Устал за день и крепко уснул… Деньги, конечно, все украли…
– А сам как?! Его сильно накажут?!
– Не беспокойся, директор сказал, наказывать не будет – сам себя наказал. Ну а как сам – он ведь не я – спина поболит, да перестанет. А мы из-за него весь город на уши подняли!
– И не только город! – недовольно сказала мама, выходя из комнаты. – В выходной поспать не дают! Всё возятся с этим хулиганом!
– Шмель не хулиган!
– Не огрызайся с матерью!
– Извини… Но Шмель не хулиган!
– А кто?! Ангел?!
– Он хороший и добрый…
– Замолчи и иди в свою комнату!
Я ушла, а бабушка шёпотом стала укорять мою маму:
– Зачем ты так с девочкой?!
– Как «так»?!
– Грубо. Шмель ведь и правда не хулиган.
– Он подросток, а у них у всех одно на уме!
– Если ты так считаешь, то тем более не отталкивай свою дочь от себя! Разговаривай с ней, пусть она рассказывает тебе свои секреты, делится своими переживаниями… Скоро меня не станет. Кто тогда о ней будет беспокоиться?
– Что ты говоришь?! – мама села рядом с бабушкой и обняла её.
Я забежала на кухню, где они сидели, и обняла их обеих.
Глава 6
Воскресный день выдался солнечным и жарким. Я вместе с одноклассницами пошла на речку. Модница со своими подругами поплелись за нами. Они о чём-то шептались и громко хохотали.
Выйдя из посёлка, мы пошли по тропинке через луг, обогнули высокий каменистый холм, с одной стороны резко обрывающийся к реке. На противоположном берегу был другой холм, и между ними был перекинут узкий деревянный мост.
За мостом тропинка убегала в лес. Где-то там был приют…
Мы расположились на пологом берегу реки и пошли купаться. Неподалёку купались парни из соседнего посёлка, с ними трое местных хулиганов. К счастью, им до нас не было никакого дела. Наверное, и у хулиганов бывают выходные.
Модница со своей свитой устроилась рядом с нами. Они принялись мазать друг друга кремами и брызгать вокруг чем-то вонючим, наверное, спреем от комаров, которых, кстати, итак не было.
Едва кто-то из парней подплывал ближе, Модница, а за ней и её свита, принимали картинные позы и неестественно, вызывающе хихикали. Но без толку. Парни не обращали на них внимания.
Тогда Модница бросила в воду свою шляпку от солнца и, подождав, когда та по течению подплывёт к парням, изобразив на лице смущённую улыбку, уже открыла рот, чтобы окликнуть их, как один из парней, грубо схватив шляпку, выбросил её на берег со словами:
– Понабросали тут всякой дряни!..
– Ну и чего вы ржёте! Идиотки! – с досадой крикнула нам Модница, забыв убрать с лица смущённую улыбку.
Тем временем парни принесли мяч и увлеклись игрой в водный футбол. Модница достала из сумочки косметику и нанесла на лицо, наверное, уже сотый слой.
Зайдя в воду по шею, она в этот раз изобразила на лице ужас.
– Ой! Тону!
И, повернувшись посмотреть, услышали её или нет, неожиданно «поцеловалась» с мячом.
Парень, пропустивший гол, разразился проклятиями. Подбежав, схватил мяч и снова выругался – мяч был в помаде.
Модница побрела на берег. То ли от злости, то ли из-за мяча лицо её перекосилось.
Медленно достав зеркальце, она стала приводить себя в порядок. И занималась этим так долго, что её подругам надоело сидеть на берегу и они присоединились к нам.
Мы веселились от души, когда кто-то вдруг тронул меня за руку. Обернувшись, я от неожиданности вскрикнула. На секунду мне показалось, что из воды вынырнула утопленница. Но это Модница нанесла на лицо толстый слой белого крема.
– Что ты, Роуз, кричишь? – широко улыбнулась она. – Всего-то ты боишься!
– Глупости. Ничего я не боюсь.
– Да нет, ты боишься!
– Чего же я боюсь?
– Ну, например, свою маму! Она как выйдет на улицу, как крикнет: «Роуз, домой!» Прямо как команда собаке: «К ноге!»
– Сама ты собака! Вовсе я маму не боюсь!
– А вот и боишься! Все это знают! – оглянулась Модница на окруживших нас девчонок.
Подруги Модницы закивали.
– Боишься! Это правда.
– Да, боишься!
– Всего боишься, как заяц.
– Нет. Не боюсь!
– Тогда докажи! У нас с собой есть вино. Выпей с нами, докажи, что не боишься свою маму! – Модница снова широко улыбнулась. – А заодно помиримся. Ну! Ведь мы соседки, да к тому же одноклассницы!
– Нет, не буду пить…
– Ну-у, ты ведь ни разу даже не пробовала вина! А в жизни надо всё попробовать.
– Нет. Даже пробовать не буду. Лучше с горы прыгнуть, чем быть пьяной! Это позор!
– Зайчишка-трусишка! – стали дразниться подруги Модницы.
Модница взглянула на небо. Солнце клонилось к горизонту.
– Вот как?! Значит, для тебя спрыгнуть с горы легче, чем выпить бокал вина?! Тогда прыгни! Или и этого боишься сделать?! Смотри! – Модница достала из сумочки бутылку вина и фужер. Налила себе немного и выпила.
– Я не боюсь, что моя мама меня заругает! Смотри, вот я ещё выпью! А ты трусиха! – Модница оглянулась на подруг. – Она всего боится! Иди домой, Роуз! Позор! Какой позор! Девчонке скоро пятнадцать лет, а она всего боится!
– Роуз, чего ты, правда? – поддержали вдруг Модницу мои подруги.
Сзади раздался дружный хохот. Это к нашей компании подошли парни. Модница просияла и, наполнив фужер вином, протянула мне. Я повернулась и, словно во сне, побежала по тропинке на вершину холма.
– Прыгнет? – спросил кто-то.
– Нет. Струсит! Матери побоится! Если та узнает – накажет! Ха-ха-ха!
– Роуз, прыгни! Перебори свой страх! – крикнула одноклассница, у которой родители работали психологами.
Остановившись у обрыва, я не осмеливалась глянуть вниз.
– Значит, они правы?! Я трусиха?!
Я сделала шаг к краю. Ноги меня не слушались. Внизу послышались улюлюканья и смех.
– А вот и не трусиха! – крикнула я и прыгнула.
И вдруг увидела, что внизу было мелко и из воды торчали острые камни, и зажмурилась.
Но вместо острых холодных камней я упала на что-то мягкое и тёплое.
Открыв глаза, я увидела Шмеля. Он в самый последний момент подлетел и смягчил моё падение! А сам ударился о камни. Вода стала красной. Он на секунду потерял сознание, но, услышав мой крик, очнулся и вскочил.
– Роуз, ты ударилась?! Где больно?!
– Шмель! Я думала, ты умер!!
Убедившись, что я невредима, Шмель принялся меня ругать.
Я, помнится, хотела рассердить его, чтобы узнать получше. И вот он рассердился, когда испугался за меня.
– Какого чёрта ты вздумала с горы прыгать?! – кричал он.
– Я… я… Шмель, у тебя кровь! Пойдём домой!
– Ты разве не понимаешь, что могла разбиться насмерть?!
– Я хотела доказать, что не трусиха… Шмель, дай я осмотрю твои раны!
– Роуз, если бы все, как ты, доказывали свою смелость – на Земле никого бы не осталось!
– Но ведь я не знала, что там мелко и камни…
– А что ты знала?!
– Я не думала…
– Не думала! Вот именно, что не думала! Ты ведь уже взрослая, пора думать!
– Ах так! – топнула я ногой. – А вчера ты не думал! Не думал, что в Большом городе тебя могли убить! Бабушке пришлось тебя искать! Как маленького!
Шмель замолчал и, разбежавшись, нырнул в глубину и поплыл. Я кинулась следом.
На берегу Модница зло отшвырнула фужер и стала пить вино прямо из бутылки.
Мы долго плыли под водой по течению. Выныривали, чтобы глотнуть воздуха, и снова плыли.
Река становилась всё шире. Берега были далеко. Я почувствовала, что изнемогаю от усталости и обратно уже не доплыву.
«Так мне и надо! Ну и пускай я утону! В другой раз буду думать, прежде чем что-то делать или говорить!» – решила я.
Проплывающая мимо рыба вытаращилась на меня своими выпуклыми глазами и устремилась вниз, в темноту глубины.
Засмотревшись на неё, я вдруг стукнулась головой о гладкий камень, отполированный водой за многие годы, а может, и века, с тех пор как он попал на середину реки.
Я вынырнула. Ухватилась за камень.
Шмель тоже вынырнул неподалёку.
Через минуту мы вместе сидели на камне, глядя, как на горизонте солнце садится в реку, а может, оно в ней растворяется и от этого река становится такой малиновой…
– Прости, Шмель. Я сказала не подумав. И за то, что ударила тебя позавчера, прости.
– И ты прости и за позавчера, и за сегодня. Не надо было мне на тебя так кричать. Но я очень испугался, что ты разобьёшься!
– Шмель, ты поранился о камни…
– Пустяки.
– Дай посмотрю.
– Лучше пообещай, что больше не будешь доказывать свою смелость.
– Обещаю! А ты пообещай, что не поедешь в Большой город один!
– И не подумаю такое обещать.
– Что-о?!
Шмель лёг на камне, подложив руки под голову, и прикрыл глаза.
– Разве я ребёнок, чтобы бояться Большого города?
– Но… тебя там обокрали…
– Такое больше не повторится.
Я немного помолчала, подумав, и сказала:
– Шмель, в следующий раз возьми меня с собой. Я хочу посмотреть город.
– Тебя не пустят.
– А как тебя пустили?!
– Хм… Ладно, посмотрим…
– Ах так! Ну и пожалуйста! Я тогда поеду со Стяком и Хнаком!
Шмель открыл глаза и приподнялся на локте.
– Ты серьёзно?
– Да.
– А вдруг городские жители тебе не понравятся и ты решишь их отлупить?! Стяк и Хнак не смогут тебя удержать!
– Не смогут? А ты сможешь?! Ну-ка попробуй, удержи! – я прыгнула в воду.
Шмель последовал за мной. Через несколько метров я почувствовала, что больше плыть не могу. Шмель поднырнул под меня, я ухватилась за его крылья.
У берега мы вынырнули и встали по пояс в воде. Я вспомнила, о чём думала в пятницу перед сном: «Он придёт. Я извинюсь, а потом как обниму и… и… и как поцелую!..»
Но тут же мне вспомнились слова мамы: «У всех подростков одно на уме!»
Правда, мама говорила о Шмеле, но я ведь тоже подросток… Вот и получается, что у меня плохое воспитание!
Я взглянула Шмелю в глаза.
Он вопросительно смотрел на меня.
Солнце уже едва виднелось из-за горизонта. Малиновый цвет реки уступал зеленовато-голубому, отражая розовые облака.
«Ты боишься своей матери!» – вспомнились слова Модницы.
«Нет, – решила я, – не поэтому. Я просто стесняюсь…»
Очевидно, догадавшись об этом, Шмель подошёл ближе и взял меня за руки.
Сердце забилось быстрее. Обрывки мыслей пронеслись в голове, но я прогнала их и, подняв голову, по привычке, когда что-то меня смущало, зажмурилась.
И вдруг с берега донёсся крик. Это был крик ужаса, боли и отчаяния. Он доносился из-за деревьев.
Мы побежали туда.
Трое местных хулиганов копошились вокруг кого-то, лежащего в высокой траве. Шмель отшвырнул хулиганов и сразу отвернулся. В траве лежала голая Модница, а вокруг валялось несколько пустых бутылок. Модница была настолько пьяна, что не могла подняться.
Я нашла её вещи и стала помогать ей одеваться.
Хулиганы, от которых тоже несло вином, окружили Шмеля.
– Тебе, урод, что тут надо?!
У одного в руке блеснул нож. Они кинулись на Шмеля, но опять разлетелись кто куда. Нож упал в траву.
В ужасе от происходящего, я, быстро одев Модницу, пыталась поставить её на ноги, но та снова падала.
Краем глаза заметив, что Модница уже одета, Шмель закинул опять окруживших его хулиганов в реку, взвалил Модницу на плечи и мы побежали.
– Ну мы тебя ещё встретим!! – пообещали хулиганы.
У дома Модницы на лавочке сидела её бабуся со своими подругами и, как всегда, сплетничала. Увидев, что её внучку несут, она вскочила и с криком кинулась навстречу.
– Ой, господи! Что это с ней?!
– Она пьяная, – ответила я.
Из дома выбежали родители Модницы. Шмель передал её отцу, и тот унёс дочку в дом.
В одно мгновение все соседи собрались у дома. Мои родители тоже.
– Что случилось?!
– Что происходит?! – кричали соседи.
– Дочка, что случилось?! – испуганно спросила мама. – Расскажи, что случилось!!
– Ты не пострадала?! – также испуганно спросил отец.
Все окружили меня.
– Расскажи, что случилось!
– Мы со Шмелём купались. И услышали крик… Это кричала Модница… Хулиганы её раздевали…
– И что потом?!
– Шмель закинул хулиганов в реку, мы забрали Модницу и убежали…
– О господи!
– Какой ужас!
– Вот до чего молодёжь распустилась!
– Надо скорую! Полицию вызвать надо!
– Вызвали уже! – кричали, сокрушаясь, люди.
Я оглянулась, ища Шмеля, но его нигде не было.
– Мама, папа, вы Шмеля не видели?
– Так уже поздно. Он домой, наверное, улетел, – ответил отец.
– Но у него крылья мокрые… – встревожилась я.
– Значит, пешком пошёл. Идём домой, дочка.
Но тут приехала полиция, и мне снова пришлось рассказывать, что случилось с Модницей, но тревожное чувство не покидало меня. И когда всё закончилось, уже засыпая, я вдруг вспомнила слова хулиганов и потихоньку прокралась в бабушкину комнату.
– Бабушка, проснись! – позвала я шепотом.
– А? Что? Кто это?
– Это я, Роуз!
– Что случилось?
– Шмель пошёл домой пешком, а хулиганы обещали его встретить!
– Не беспокойся. Ложись спать. Пойдём, я тебя уложу!
– Но хулиганы…
– Они прячутся от полиции, а может, уже схвачены. Это ведь им не яблоки у соседей воровать! Модницу вон на обследование увезли. Вот горе родителям…
Утром мама взяла отгул и весь день читала мне нравоучения, будто это я вчера напилась вина…
– Роуз, видишь, как вреден алкоголь?! Никогда не пей!! Не ходи никуда одна!
– Но я не пила, и пошли мы на речку целой компанией!
– Так куда же все делись?!
– Не знаю…
– Как «не знаю»? Вы же все вместе были?
– Сначала да, а потом мы со Шмелём уплыли…
– Куда?
– На одинокий камень…
– Куда-а?! Ведь это далеко! Там очень глубоко! Ты могла утонуть!
– Но я была со Шмелём!
– Да, и ещё…– продолжила мама строже. – Никогда не оставайся с парнями наедине!
– Шмель не просто парень, он мой друг!
– Модница, наверное, тех парней тоже считала своими друзьями!..
– Мама!!! – воскликнула я, поражаясь. – Разве можно сравнивать!!
– Можно! В этом возрасте все парни одинаковые! Никому нельзя верить!! И вообще, все мужчины больше прислушиваются к своим инстинктам, чем к душе и совести!
– Этого не может быть… – пробормотала я не веря своим ушам.
– Это так. Стоит только остаться с парнем наедине, и случится то же, что и с Модницей!
– Нет! Мой папа и Шмель не такие!..
– Иди в свою комнату и подумай!
– Мама! Я не хотела тебе говорить, но вчера я, чтобы доказать свою смелость, прыгнула с обрыва, а река обмелела и внизу были камни! Если бы не Шмель, я бы разбилась!
– Это ты сейчас придумала?
– Это правда!
– Роуз, пора уже взрослеть и не выдумывать разные глупости! Я ведь с тобой о серьёзных вещах говорю!
– Но мама!..
– И слышать ничего не желаю! Марш в комнату! Я думала ты у меня уже взрослая и хотела купить тебе на день рождения туфли на высоких каблуках, а теперь не куплю!
– Ну и не надо! А Шмель хороший! – топнула я ногой и почувствовала, что действительно веду себя как ребёнок.
– Что-о! Как ты разговариваешь с матерью?!
– Прости, мама… Я пойду в свою комнату…
Тут в дом вбежала запыхавшаяся соседская бабуся. Обведя нас взглядом, полным торжества, что первая сообщит эту новость, она выпалила:
– А ваш Шмель-то вчера пошёл в приют пешком, а его тринадцать человек окружили! И крылья-то ему изломали! Да-а! Не будет он теперь летать-то!!!
В глазах у меня потемнело.
Очнулась я в постели в своей комнате. За окном было темно и шёл дождь. В комнате горела настольная лампа. Бабушка, задремавшая было на стуле, подскочила ко мне.
– Господи, как же ты нас напугала! Что же ты так переживаешь?!
– Ба… ба… бабушка… что со Шмелём? Где он?! В больнице?! Я пойду к нему!
– Стой! Стой! Он в приюте.
– Как он?!
– Не знаю… Меня туда не пускают.
– Как не пускают?! Тебя не пускают?!
– Да. Приехали люди в форме… Охранник сказал нельзя.
– А что за люди?! В какой форме?!
– Военные. Такие все высокие, серьёфзные… Тёмно-фиолетовая форма. А на груди ромбовидный значок с изображением фиолетового шара на чёрном фоне, с ярким зелёным зигзагом через всё изображение.
Из моих глаз брызнули слёзы.
– За что хулиганы его, ведь они первые начали?!
Бабушка вздохнула.
– Завтра я ещё раз схожу, может, пустят…
Прошло две недели. А дождь всё не прекращался. Днём грустно моросил, а ночью лил как из ведра. Стало по-осеннему холодно. Из-за туч солнце не показывалось совсем.
Приближался вечер. Я бродила по улице, поджидая бабушку. Ей так и не разрешали войти в приют и, как себя чувствует Шмель, не говорили. Но она всё равно ходила туда каждый день.
Из своего дома, глядя в небо, вышла Модница и остановилась, увидев меня.
Я подошла к ней.
– Как у тебя дела?
– Плохо! Меня из дома не выпускают! Всю косметику отобрали! Любимые платья в шкафу на ключ закрыли! А всё из-за тебя!!
– Из-за меня?! Я, что ли, тебя напоила?! И куда в тот день делись твои подруги?
– Я сама им сказала уйти!
– Зачем?
– Чтобы остаться наедине с одним парнем…
– И что?
– Когда все ушли, мы с ним стали пить и целоваться! А тут ещё двое его друзей вернулись. Стали говорить, какая я умница и красавица, что никогда другой такой не видели, а сами с меня одежду давай стаскивать… А я пьяная… Не убежать, не сопротивляться не могу. Да и как сопротивляться – их трое здоровенных парней!.. Дальше не помню…
– Я тебе сочувствую…
– Сочувствуешь?! Если бы ты напилась – всё это случилось бы с тобой! Я бы тебе не сочувствовала! Я бы радовалась твоему позору!
– Ты расстроена, поэтому так говоришь.
– Чем же я расстроена?!
– Ты сама знаешь. – я, подражая Моднице, с тоской взглянула на небо и побежала навстречу бабушке.
– А-а! Так вот ты какая! – зло крикнула Модница, поняв намёк. – А всё маленькой девочкой прикидываешься! Все ещё узнают, какая ты!
Модница, очевидно, собиралась уточнить, какая я, по её мнению, но вышла её мать и утащила дочь домой.
Глава 7
За окном бушевала гроза. В ночном, затянутом тяжёлыми тучами, небе сверкали молнии. Ветер срывал ещё зелёные листья и, покружив над землёй, швырял в лужи. Кое-где с треском обламывались ветки. В комнате было прохладно. Я лежала, свернувшись под одеялом калачиком, и не могла уснуть.
«Бабушка узнала от охранника, что вечером военные уедут и завтра её пустят на территорию приюта! Но что это за военные? При чём здесь военные? – размышляла я. – А… Это, наверное, спонсоры! Приют же с военным уклоном. Недаром Шмель этих троих так раскидывал. Наверное, их обучают приёмам. Стяк и Хнак давно бы похвалились этим… И в оружии он разбирается. Когда мы все вместе смотрим военное кино, папа сначала спорит со Шмелём, из какого оружия там стреляют, а потом соглашается… а иногда даже спрашивает: «А что это за новое оружие? Когда я служил – такого не было!» Одно не пойму, почему приютским нельзя общаться с посторонними? Ведь когда они станут старше, их выпустят из приюта. Как же они жить будут? Нет, пожалуй, ещё одно мне не понятно. Почему я ни разу не видела взрослого с крыльями? Может, их забирают военные и используют как крылатую армию? Нет, тогда бы их показывали по телевизору. Говорили бы: вот, мол, у нас какие войска!.. А, наверное, это секретные войска! Поэтому им нельзя общаться с посторонними!.. Военные хотят, чтобы их подопечные женились между собой… Чтобы у них рождались такие же крылатые дети! Но почему они крылатые?.. Как бы я хотела, чтобы у меня тоже были крылья! Меня бы тогда пустили на территорию приюта… Стоп. Во сколько лет приютских отпускают во взрослую жизнь? Вроде, в шестнадцать? Значит через год! Военные заберут Шмеля в свои секретные войска! И я его больше никогда не увижу?! – я вскочила с кровати и, завернувшись в одеяло, стала ходить по комнате. – А может, не заберут? Хулиганы сломали ему крылья… Он не сможет больше летать и его не возьмут… Но захочет ли он остаться здесь? Вдруг, служба в секретных войсках – мечта его жизни? – мне захотелось воды, но дверь оказалась запертой. – Это Модница наговорила моим родителям, что я задумала ночью пробраться в приют!»
За окном опять шарахнул гром. И вдруг я услышала тихий стук в окно. Открыв, я при свете молний увидела Шмеля. Он был, как всегда, без футболки, в одних шортах и босиком! Дождь лил как из ведра, и мой друг промок до нитки.
– Роуз, мне сказали, что ты падала в обморок и, наверное, заболела! Я пришёл узнать, как ты себя чувствуешь! Что с тобой? Ты плачешь?!
Шмель перескочил через подоконник и оказался около меня.
Я вытерла слёзы и обошла его кругом.
– Шмель, ты жив, здоров? А крылья? Они не сломаны…
И тут при свете очередной молнии я увидела страшные шрамы на его спине около крыльев.
– Что это?
– Новые крылья… Во время операции я пришёл в себя и видел, как принесли несколько пар крыльев и выбирали, какие лучше подойдут, потом пришили, точнее, как они сказали: «приживили».
– Значит, ты и остальные не родились с крыльями, их приживили?!
– Похоже на то.
– Но зачем?
– Об этом они не говорили. Ну хватит задавать мне вопросы! Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?!
Спохватившись, я достала из шкафа полотенце.
– Зачем это?
– Ты весь мокрый.
– Я сейчас пойду обратно.
– Я тебя никуда не пущу в такую погоду!
За дверью послышался сонный голос мамы:
– Роуз, ты с кем разговариваешь?
Шмель метнулся к окну, но я преградила ему путь.
– Я сама с собой разговариваю!
– Спи! Уже второй час ночи!
– В чём дело, Роуз? – шёпотом строго спросил Шмель.
– На моём месте, – также шёпотом ответила я, – ты бы тоже не пустил меня в такую погоду, да ещё после операции!
– Если твоя мама войдёт, знаешь, что она подумает?!
– Знаю. Она закричит так, что, наверное, даже в Большом городе услышат, но я всё равно тебя не пущу! А если ты всё-таки уйдёшь – пойду за тобой!
– Зачем?
– А вдруг, тебя опять хулиганы встретят или на тебя случайно тяжёлая ветка упадёт, или на берегу в тебя молния ударит, или мост обрушится, и ты разобьёшься о камни, ведь у тебя крылья мокрые, или в лесу дикие звери нападут, или какие-нибудь сбежавшие преступники! – заговорила я быстро, чувствуя, что опять подступают слёзы. – Понимаешь, я очень беспокоюсь за тебя!! И в обморок тогда упала…
Шмель подошёл и обнял, но тут же отстранился.
– Извини… Теперь ты тоже промокла! – подняв с пола одеяло, набросил мне на плечи. – Я буду ночевать в зале на диване.
– Мама заперла дверь…
– Ладно, тогда здесь, на полу.
– Ты простудишься. Ты весь промок, и в комнате холодно! – я взяла его за руку и подвела к кровати. – Ты будешь спать здесь.
Шмель взглянул на меня. Я опустила глаза.
– Ты что задумала, Роуз? Мы ведь уже не маленькие. Раньше иногда засыпали вместе под бабушкины сказки, и это было простительно, а теперь…
– Я ничего не задумала! Просто не хочу, чтобы мой единственный друг заболел. И если ты сам ничего не задумал и я по-прежнему могу тебе доверять, то давай пожелаем друг другу спокойной ночи.
Я залезла на кровать и устроилась у стенки. Шмель осторожно примостился на самом краю. Я придвинулась к нему. Укрыла одеялом и вдруг почувствовала, как быстро забилось его сердце, а за ним и моё. И нам обоим стало жарко.
– Роуз… если ты сейчас не отодвинешься, я уйду!
– Извини…
Я отодвинулась и услышала, как Шмель глубоко вздохнул.
За окном по-прежнему бушевала непогода, обрушивая на землю потоки воды. Но теперь на душе у меня было спокойно, ведь с моим другом всё было хорошо и он был рядом. Я закрыла глаза и, тоже почему-то глубоко вздохнув, уснула.
За ночь гроза утихла. Мокрая листва за окном улыбалась радугами капель, встречая восходящее солнце. Оставив за собой след из луж, тучи уплыли.
Проснувшись, я увидела Шмеля. Он спал на самом краешке, на боку, подложив руки под щёку, и чему-то улыбался во сне. Я осторожно придвинулась и поцеловала его.
– Никакой Моднице я тебя не отдам! И никаким секретным войскам! Если тебя не будет, зачем мне жить?!
Вдруг, открылась дверь. Вошла бабушка и остановилась.
– О господи!
Шмель открыл глаза. Бабушка указала на меня.
– С тобой я потом поговорю! А ты марш за мной!!
Бабушка и Шмель ушли на кухню, а я на цыпочках прокралась в зал и стала подслушивать.
– Права была моя дочь! – начала бабушка. – Я нянька, а не педагог… Моё дело рассказывать сказки, а не учить! Видно, одной любви к детям мало, надо ещё что-то, чтобы они выросли хорошими и честными людьми! Мне-то что, я скоро отправлюсь «далеко», а как вы будете жить?! Молчи, окаянный!! Куда мне было браться за воспитание! Меня ведь предупреждали, что я не справлюсь с твоим характером! Ты не любишь подчиняться законам! Поступаешь так, как сам знаешь! Что теперь делать?! Господи!
– Бабушка, между мной и Роуз ничего не было и не будет… пока она не захочет… и пока я не выясню кто я: человек или…
Я выглянула из-за угла. Бабушка подошла к Шмелю и, заглянув в глаза, покачала головой.
– Вы не верите мне?! Думаете, я мог обидеть Роуз?!
Бабушка всхлипнула и вытерла слезу фартуком.
– О, Господи! За что ты нас так наказываешь?!
Я подскочила к бабушке и обняла её. Потом, увидев, что Шмель направился к двери, схватила его за руку. Бабушка вдруг обняла нас обоих.
– Бабушка, что с тобой?! Почему ты плачешь? Ведь всё хорошо! Я просто не отпустила его! Была гроза, а он весь промок! Вот и сейчас крылья ещё мокрые! Подожди, Шмель, не уходи!
Я побежала в мамину комнату искать фен.
– Шмель, это моя вина… – вздохнула бабушка, вытирая лицо фартуком. – Только моя вина…
– В чём ваша вина?
– Так, видимо, суждено было случиться… Когда придёт время, ты поймешь, о чём я сейчас говорю. Ты только верь… И не повторяйте чужих ошибок, – бабушка провела ладонью по лицу и улыбнулась. – Господи! И что это я так напугалась?! Будто я не знаю, какие вы у меня хорошие!! Ну, иди. Да!.. И не вздумай летать, пока швы не заживут!
Бросив фен, я побежала за Шмелём.
– Роуз, ты куда?!
– Я на минуточку!
Шмель ждал во дворе, задумавшись. Увидев меня, улыбнулся.
– Роуз, ты собралась провожать меня прямо так? В ночнушке?
– Ой!
Подойдя, он легонько поцеловал меня в щёку и вышел за ворота.
– Шмель, подожди!
Он остановился. Я выглянула за ворота: никого нет! И, осторожно выйдя, тоже поцеловала его в щёку. Он улыбнулся и поцеловал меня в другую щёку, тогда и я поцеловала его в другую.
– Роуз, ты где?! – послышался строгий голос бабушки.
Шмель быстро поцеловал меня в губы и убежал. Я топнула ногой и вдруг почувствовала чей-то взгляд.
На противоположной стороне на заборе в неудобной позе застыла с открытым ртом бабуся Модницы.
Глянув по сторонам, я подбежала к ней.
– Что вы тут делаете? Перелезаете через забор от соседей? В этом доме живут дедушка с бабушкой… а бабушка недавно уехала к родне. Что вы там делали?!
– Э-э-э… я…
– Вот что! Я знаю, как вы любите говорить всем о том, что видели и слышали. Если не расскажете про меня, я не расскажу про вас!
– Ладно! Ладно! Только помоги мне! Я зацепилась подолом за гвоздь!
Вечером Шмель не пришёл, очевидно, его наказали за то, что уходил без разрешения или не пустили из-за того, что швы ещё не зажили.
Я стояла во дворе, когда вернулась с работы мама. С ней пришёл какой-то мужчина с оконной железной решёткой и стал прибивать эту решётку снаружи к моему окну. Мама не заговорила со мной и даже ни разу не взглянула, пока мужчина, получив плату за работу, не ушёл. Зато, когда посторонний ушёл, мама зашла в мою комнату и принялась кричать.
– Что случилось?! – испуганно спросила бабушка, прибежав на крик.
– А с тобой, мама, я потом поговорю!! Роуз, как ты могла?! Как ты посмела?! Давно это у вас?! Если бы не бабушка Модницы, я бы так ничего и не узнала!! Она ведь ко мне на работу пришла!! Да как мы теперь честным людям в глаза смотреть будем?! Роуз, ты хоть понимаешь, что ты натворила?! Ты свою мать в могилу решила свести!!
– Но я… ничего не сделала…
– Да как ты смеешь врать?!
– Что за буря? – спросил пришедший с работы отец.
Мама указала на меня.
– Она нас опозорила! Бабушка Модницы видела, как они утром целовались! Она была в одной ночнушке!
– Кто?! Бабушка Модницы?!!
– Наша дочь!! Она утром провожала его!! Он ночью был здесь!!
– Роуз, это правда?
– Да. Это правда… – я подняла голову и взглянула на маму. – Шмель ночевал здесь. И утром мы действительно поцеловались. Но только больше ничего не было. Шмель не такой, как те хулиганы, которые на Модницу напали. Просто он беспокоился обо мне и пришёл узнать, как я себя чувствую. А я не отпустила его в такую грозу. А бабушка ни в чём не виновата. Она самая лучшая бабушка на свете! И вы у меня самые лучшие, – закончила я, сама удивляясь своему уверенному тону.
– Да… Но… Вы целовались… – мама взглянула на папу, ища поддержки.
Он взял её за руку и увёл.
Я зашла в комнату к бабушке. Она сидела на кровати и разглядывала фотографии.
– Кто это, бабушка? – спросила я, устраиваясь рядом.
– Это я и твой дедушка…
На фотографии совсем молодая девушка, чем-то похожая на меня, стояла рядом с высоким, сильным и симпатичным парнем. Оба счастливо улыбались.
– А от чего умер дедушка?
– Он погиб…
– На войне?
– Да… Он был военным командиром… Его послали с отрядом на опасное задание. Мне сказали, что их окружили враги. Он приказал отряду уходить без него… Он их прикрыл. Когда отряд вернулся с подкреплением, твой дедушка был уже мёртв… Я, когда узнала… чуть тоже не померла. Я была беременна… Помню, как узнала – пошла к реке, встала на мосту и стою, смотрю в воду. Раньше мы вдвоём любили вот так стоять и смотреть на воду, и говорить нам не надо было. И так, без слов, понимали друг друга… А тут стою одна, смотрю, а перед глазами его лицо видится… Хотела ведь я с моста прыгнуть, но о ребёнке своём подумала и не стала… Устроилась работать в приют. Там всегда шумно и хлопотно и о грустном думать некогда… Роуз, ты чего это плачешь?!
– Тебя жалко и дедушку!
– Ну, успокойся. Дедушка с неба увидит и рассердится, что я его внучку до слёз довела! – бабушка стала вытирать мне слёзы, как в детстве.
– Бабушка… а Шмель ведь тоже военный? Когда ему исполнится шестнадцать лет, его вместе с остальными заберут в секретные войска?
