Оглавление
Группа авторов. Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.
Предисловие
К читателю
Книга первая. Зимняя война
I. Приготовления в Хельсинки*
II. Положение в 1939 году. Инструкции для переговоров
III. Советский Союз в 1939 году
IV. Первые переговоры в Москве
V. В Хельсинки 16–21 октября
VI. Вторая поездка в Москву
VII. В Хельсинки 26–31 октября
VIII. Третья поездка в Москву
IX. Последние недели ноября
X. Война
XI. Обращение к Лиге Наций
XII. Попытки возобновления переговоров
XIII. Переговоры об условиях русских
XIV. Мирные переговоры. Московский мир
Книга вторая. Время перемирия
I. Вновь в Москву
II. Дипломат в Москве
III. Выполнение Мирного договора
IV. Вопрос об оборонительном союзе между Финляндией и Швецией
V. Обострение отношений летом 1940 года. Судьба Балтийских государств. «Общество мира и дружбы между Финляндией и Советским Союзом»
VI. Аландские острова
VII. Транзит в Ханко
VIII. Торговые отношения
IX. Президентские выборы. Обустройство новых границ Финляндии
Х. Военная литература
XI. Никель из Печенги
ХII. Энсо – Валлинкоски. Железная дорога в Салла
ХIII. Отношения между Финляндией и Советским Союзом осенью и зимой 1940–1941 годов
ХIV. Накануне новых мировых событий. Мой уход с поста посланника
Именной указатель
Отрывок из книги
В соответствии с непременным пожеланием моего супруга, его мемуары, посвящённые событиям Зимней войны и периода перемирия, публикуются только после смерти автора. Есть множество причин, почему он пожелал поступить именно так. В рукописном виде труд был готов уже много лет назад. В те годы, когда мы жили в Президентском дворце, мой супруг неоднократно возвращался к этой работе, постоянно совершенствуя и дополняя написанное. В книге, которая сейчас увидит свет, в самом её облике неукоснительно соблюдён тот пиетет, который автор желал видеть частью своего литературного наследия. С её страниц звучит голос самого автора.
У меня есть приятная обязанность сердечно поблагодарить президента Финляндской Республики Урхо Кекконена за его великолепные усилия и помощь в процессе издания этой работы. Также хотела бы выразить слова благодарности министру иностранных дел П.Ю. Хюннинену и профессору Арви Корхонену, которые как верные друзья моего мужа помогали мне и в этом деле.
.....
После того как я побывал у министра иностранных дел Эркко, собрался «военный кабинет», в который входили премьер-министр Каяндер, министр иностранных дел Эркко, министр финансов Таннер и министр обороны Ниукканен. Я выступил с отчётом о переговорах в Москве. После заседания я предложил премьер-министру Каяндеру, чтобы Таннер отправился вместе со мной в Москву, поскольку речь шла об очень серьёзных и важных делах. Каяндер принял моё предложение. Согласился и Таннер. Позднее я сказал об этом Эркко, который тоже согласился со мной. Таннер в течение многих десятилетий был моим другом, мы вместе участвовали во многих делах. Например, мы хорошо и весьма успешно работали вместе на мирных переговорах в Тарту. Он был председателем Социал-демократической партии и влиятельным политиком. У меня было две причины сделать такое предложение: переговоры были настолько важны, что я не хотел брать на себя всю ответственность. Вторая причина заключалась в следующем: я издавна был известен как человек, который особенно хотел избежать противоречий с Россией и с помощью переговоров снять возникающие разногласия. Если бы я один выступал в качестве представителя Финляндии, то могло возникнуть представление, что я не достаточно жёстко вёл себя на переговорах, где достижение результата, даже в самом лучшем случае, было сопряжено с неприятными для нашего народа жертвами. «Только бы П(аасикиви) не сломался», – написал Эркко Таннеру в письме, которое Таннер опубликовал в своих мемуарах (см. с. 95)1. Эта точка зрения отражала мнение обо мне как старом приверженце линии газеты «Суометар» не только Эркко, но и многих других. Для того, чтобы развеять подобные сомнения, мне было важно взять с собой влиятельного, авторитетного человека. Мы с Таннером придерживались одной общей линии. Я, однако, был готов поддержать более далекоидущие уступки, чем Таннер, поскольку не думал, что можно выйти из ситуации иным путём, и считал, по свойству своего осторожного характера, что опасность войны надо было любым образом предотвратить. Таннер, похоже, считал опасность возникновения войны меньшей, чем я. Внешняя политика, где очень часто нельзя опереться на достоверные факты, и в которой правильность или ошибочность решения становятся известны только в будущем, не была самой сильной стороной личности Таннера, как станет ясно позже. Присущая Таннеру лаконичность, а также недостаточное знание русского языка привели к тому, что его высказывания на переговорах приобретали более жёсткую форму, чем та, к которой он стремился. Я в молодости довольно хорошо овладел русским языком: в 1892 году, при сдаче экзамена на степень кандидата философии, предполагавшего владение русским языком как в устной, так и письменной форме, я получил по русскому наивысшую оценку “laudatur” («похвально»). Но поскольку я не говорил на русском более полутора десятилетий, то и язык мой оставлял желать лучшего. Конечно, у нас была возможность прибегать к помощи переводчика, но дискуссия шла в свободной форме, с участием всего четырёх человек, без того, чтобы предварительно просить о возможности выступить, и, поскольку наши позиции были вполне понятны, мы считали такой формат наиболее целесообразным. Иной раз Сталин, заметив, что я не могу подобрать нужное слово, помогал мне.
Сразу после обеда состоялось совещание, на котором присутствовали «военный кабинет» и высшее военное командование – маршал Маннергейм, начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Эстерман, генерал Эш, а также я и Ирьё-Коскинен плюс наш военный эксперт полковник Паасонен и в качестве секретаря начальник отдела МИДа Нюкопп.
.....
