Читать книгу Прелести жизни. Книга вторая. Цена жизни. Том 4 - - Страница 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вторая книга трилогии «Прелести жизни» названа «Цена жизни». Автор данного произведения хочет показать читателю, что за последние два столетия, в которых описана наша жизнь, изменились не только эпохи, но также люди. Поменялись нравственные отношения между людьми.

На протяжении двух столетий герои трилогии «Прелести жизни» думали в чём состоит «Мера жизни». Новое поколение, думает, что жизнь рассматривается по-другому.

Жизнь стала иметь стоимость, как товар на рынке происходящих событий. «Цена жизни» ровна затратам на труд и мышление. Мы стали думать о цене собственной жизни.

Автор трилогии хочет, чтобы читатель мог глазами разума посмотреть на ту жизнь, в которой он находится. Здраво рассудить о стоимости жизни, точнее, о себестоимости жизни, на которую мы тратим время, здоровье, труд и мышления.

Не задумываясь над происхождением жизни, мы давно превратились в товар, который имеет издержки средства производства. Имеем такую же ценность, как любой товар, в который заложен труд.

Нас с детства кормят, поют, выхаживаю, учат, закладывают в нас огромные средства, чтобы позже нас использовать, как товар, по нашему назначению в труде, в разуме и в размножении.

Мы давно утратили понятие мера жизни. Имеем собственную ценность. У каждого из нас своя цена жизни, это то, чем окупаются и возмещаются затраты, вложенные в нас прошедшим поколением.

Нам предстоит показать значение своей цены в роли новой жизни. Пройти сполна тот путь, который в нас заложен изначально, как цена жизни. Когда мы окупимся своим трудом после старого поколения перед новым поколением, тогда научимся понимать, что такое мера жизни и, что такое цена жизни. Внимательно изучая жизнь, мы определяем стоимость затрат, заложенных в самосохранение на ценности жизни.

Цена жизни заложена в степени отношения к жизни других людей. Наши мысли и действия в отношении других людей решают проблемы жизни на том уровне, на котором мы научимся ценить жизнь.

Цена жизни ровна состоянию мышления. Когда мы можем здраво рассуждать о цене жизни, то мы можем жить среди людей себе подобных. В противном случае мы превращаемся в животных, которыми может управлять разумный человек, который знает цену жизни и может применять эту цену к продолжению собственной жизни.

Пока мы все без исключения блуждаем в космосе своего разума. Каждый в своём измерении жизни. Хотим по-своему познать окружающий мир природы. Мечемся хаотично в бесконечном пространстве, которое не имеет объёма в нашем мышлении.

Пытаемся разумом объять необъятное пространство. С невидимыми пределами, какого-то промежутка жизни на своё мышление. Никак не хотим понять, что в одиночку нам легко догнать только бегущего навстречу.

Не пора ли понять, что в здравом разуме заложена цена жизни, которую используем в своей жизни. Мы не замечаем того, что находится рядом с нами ценность в постоянном совершенстве бытия к себе подобным.

Подумать о смысле жизни, как одного человека, так и всего человечества в целом. Читателю предстоит оценить свою жизнь.

ТОМ-4.

ГЛАВА-1. ТАЙНЫ ИСТОРИИ.

История будет после нас, сейчас всего лишь предисловие.

Часть-1. Тайны предков Востока.

1. В сердце Кушанской империи.

Видимо, это наши девчата перестарались с уютом в палатке. К утру в палатке было так жарко, что проснулся больше из-за душного воздуха внутри палатки, чем от своего пробуждения ранним утром.

Открыл глаза и удивился, тому, что палатка была освещена солнечными лучами и нас никто не поднял.

В палатке было настолько душно, что на полотне палатки находились капельки испарения от нашего дыхания.

Лишь в тонкую щель из входа в палатку, едва ощутимой струйкой, проникал свежий горный воздух.

Девчонки расстегнули свои спальные мешки до самого пояса и сквозь промокшие от пота ночные рубашки были видны разовые соски девичьих грудей.

Вся наша группа беззаботно спала. Возможно, это вчерашняя поездка нас так всех измотала, что люди никак не могут выспаться? Даже руководители группы археологов не проснулись в своих палатках.

Вокруг была такая тишина, что можно было подумать об отсутствии звука в природе. Чтобы не разбудить своих однокурсников, осторожно взял свою верхнюю одежду, планшет с картой и выбрался из палатки.

Снаружи прохладно и свежо. Из всех щелей нашей палатки струился лёгкий пар.

Словно была не жилая палатка, а парилка русской бани или парник по выращиванию каких-то сельскохозяйственных культур в горах Памира.

В других палатках пара не было видно. Может быть, они специально сделали вентиляцию в своих палатках? Ведь у археологов давно имеется огромный опыт в экспедициях.

– Доброе утро! Уважаемый господин. – услышал, чей-то голос сзади себя. – Как спалось сегодня ночью?

– Доброе утро! Мистер Томас Мартин. – ответил, протягивая руку худощавому мужчине, которого легко было запомнить по внешнему виду. – Меня зовут Александр. Рад вас видеть рядом в прекрасное утро.

– Очень приятно познакомиться. – пожимая мне руку, ответил Томас Мартин. – Александр Македонский не успел покорить Индию, умер совсем молодым. Теперь другой Александр стоит в самом сердце бывшей Кушанской империи и сегодня, мирным путём, проникнет в самое сердце Индии. Поздравляю с победой!

– Спасибо за комплемент! – улыбаясь, ответил. – Но мне очень и очень далеко до славы Александра Македонского. Тем более, что меня назвали ни в его честь, а в память великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Меня тоже зовут по отцу Александр Сергеевич, но фамилия у меня Черевков и до великого русского поэта, мне также очень и очень далеко будет. Так что обычный Александр, как и другие.

– Тем более что ваш русский великий поэт, – подметил Томас Мартин, – своим родовым происхождением, ближе к африканскому народу, чем к русскому. Ведь его предок был негром. Родом из Африки. Так же это?

– Вы правы, Томас Мартин. – сам подтвердил выводы. – Александр Пушкин и чертами лица больше похож на негра, а не на русского. Однако Александр Пушкин родился в России и воспитан на русской культуре. Отсюда, его величают великим русским поэтом. Ведь у него поэзия о России, так об Африке он нигде не вспоминает.

Несколько минут мы разговаривали с Томасом Мартином на темы истории и культуры. Был приятно удивлён тому, что этот иностранец так прекрасно знает культуру нашей страны.

В области археологии, даже за несколько минут, узнал от Томаса Мартина больше, чем нас учили в университете. Томас Мартин, в короткой форме, рассказал мне, что цель нашей археологической экспедиции, поиски древних мест бывшей Кушанской империи, которая находилась на среднеазиатском и индийском пространстве.

Мы должны проникнуть в само сердце бывшей Кушанской империи и средством археологических раскопок познать историю древнейшей культуры. Ведь это так мало знают люди об истории этой таинственной империи в этих местах.

Моего собеседника позвали из соседней палатки. Остался один на территории нашего лагеря. Огляделся по сторонам и только сейчас заметил, что рядом с нами находится погранзастава, куда вчера ночью отправились армейские машины нашего сопровождения.

На территории погранзаставы стояли четыре вертолёта. Марки двух военных вертолётов МИ-8 мне не были известны, но зато другие два вертолёта были хорошо известны.

Это вертолёты МИ-8 гражданской авиации разных модификаций. На таких вертолётах летал пару раз во время службы в армии.

Один раз летал на вертолёте в горах, когда был в командировке на Кавказе от военного завода из Перми. На каком вертолёте теперь буду лететь?

Возможно, что на этих вертолётах нас будут перебрасывать за Ваханский хребет? Оттуда нас заберут вертолёты ЮНЕСКО. Дальше нас переправят другими видами земного транспорта или мы сами будем идти пешком.

Достал из планшета географическую карту Афганистана и сам определил место нашего пути.

– Ты давно выбрался из нашей душной палатки? – спросил меня, Гиясов Морис, выбираясь из палатки.

– Там устал наблюдать блаженство молодых пар. – пошутил над ними. – Вот и покинул раньше всех нашу палатку.

Гиясов Морис ничего не ответил на мой прикол. Накинул себе на шею махровое полотенце пошёл к умывальнику. Тоже последовал его примеру, так как в это время в погранзаставе протрубили подъем и подаваясь зову армейской трубы, из наших палаток стали выбираться парни. Мы примкнули к армейской мойке.

Через час нас пригласили в армейскую столовую, которая находилась в длинном домике барачного типа. Столовая была рассчитана, примерно, на пятьдесят мест.

Так что наша группа в тридцать человек свободно разместилась за двумя длинными столами армейской столовой, в которой побывали солдаты, так как в посудомойке лежала куча грязной посуды.

К нашему приходу столы были накрыты белыми скатертями и сервированы не по-армейски.

Возможно, что это солдаты постарались к приёму нашей экспедиции с иностранными гостями или наоборот?

Иностранцы постарались к нашему приёму, так как на столах были признаки зарубежной рекламы. Различные угощения в ярких обёртках.

Однако цветы местного происхождения. Это уже, точно, что пограничники постарались с полевыми цветами к приёму девчат нашей экспедиции. Наш завтрак в армейской столовой был похож на сытный обед.

Из этого можно сделать вывод. Сегодня весь день, будем жить на сухом пайке. Заночуем где-то в горах.

На этот случай нас решили плотно накормить. Завтрак был похож на международную кухню.

Суп харче по-грузински. Таджикские манты с луком и мясом. Жаркое с говядиной по-русски и чёрное кофе по-турецки, сваренное на раскалённом песке с камушками.

Бисквит и разные сладости были заграничные, в ярких разноцветных упаковках. Хлеб горячий – солдатской выпечки. Даже посуда была не армейская из алюминия, а фаянсовая разноцветной окраски.

После сытного завтрака мы сдали свои документы на проверку офицерам погранвойск. Сами пошли собирать свои личные вещи, свёртывать палатки нашего временного прибытия на границе Советского Союза.

В это время солдаты меняли свои посты караула на границе. Нас никто не сопровождал к нашему палаточному лагерю, который находился всего сто метров от погранзаставы.

Нам надо собрать свои вещи. Ждать дальнейшего указания на посадку в вертолёты, механики которых проводили технический осмотр двигателей и заправку горючего. Так в это время солдаты пограничной заставы разошлись по своим постам.

В восемь часов утра вся наша археологическая группа была готова к вылету. Мы сидели на своих вещах на самой середине полянки. Впервые за время нашего знакомства обратил внимание, что никто из моих коллег по археологической экспедиции не курит.

Может быть, это было простое совпадение или нас специально подобрали в отряд не курящих? Лично мне, это даже хорошо, так как у меня сильная аллергия на различные синтетические запахи, на шерсть животных и на табачный дым, от присутствия которых у меня раздувается лицо и поднимается высокое давление.

Позже, от аллергии, начинают опухать руки и ладони покрываются волдырями, которые начинают лопаться, с ладоней лохмотьями сползает кожа, как у змеи.

Много кратно обращался с этой проблемой к врачам, но они мне говорили, что это у меня защитная форма от не нужных организму веществ. Мне нужно только не контактировать с подобными веществами и можно жить много лет без проблем. Эта аллергия никак не влияет на общее состояние организма человека.

– Быстро прошли на посадку в вертолёты! – распорядился Муртазов Максум, который шёл к нам. – Каждая группа, как ехали в машинах, также садится по вертолётам. Прицепа армейской кухни у вертолёта не будет.

Все засмеялись на шутку Муртазова Максума, сказанную в адрес Никифорова Сергея. Сергей с кислой миной у лица развёл руками и поплёлся следом за Ахтамом Бабаевым в ближайший вертолёт. Мы тоже всей группой последовали за ними.

К нам присоединились трое иностранцев, это Роберт Байер, Джордж Гибсон и Томас Мартин. Теперь нас получалось ровно по пятнадцать человек в каждую группу. Две группы на два вертолёта и по три человек экипажа на каждый вертолёт.

При посадке в вертолёты к нам присоединились по два солдата вооружённые автоматами Калашникова, гранатомётами "муха" и с двумя ящиками сухого пойка. Свободные места в вертолёте заполнили археологическим реквизитом и оборудованием.

Вертолёт долго трясся и раскачивался, покамест, наконец-то, оторвался от земли оглушая нас своей трескотней, медленно стал подниматься вверх. Летели строго на юг в сторону Ваханского хребта, который выделялся вдали своими огромными остроконечными белыми вершинами, покрытыми многочисленными ледниками и вечным снегом.

Наш полет был настолько низким, по сравнению с полётом на самолёте до Хорога, что отчётливо было видно громады скал со всех сторон.

Вертолёт, словно стрекоза, бросал отражение своих крыльев пропеллеров то на одной, то на другой стороне ущелья, которое постоянно меняло своё направление рельефа гор.

Мы летели, словно в туннели. Над нами огромные горы с заснеженными вершинами. С обеих сторон стены отвесных скал громадного ущелья, а в самом низу, кое, где мелькала извилистая полоска неизвестной нам речушки.

Иногда появлялись небольшие полянки с зелёной травой и редкие заросли деревьев хвойных пород, которые обратно куда-то исчезали и вокруг нас появлялись карнизы серых скал и крутых впадин.

Под нами протянулась огромная каменная страна высоких гор, глубоких ущелий и больших долин. Бесконечная трескотня вертолёта и броски в разные стороны, до такой степени измотали нас, что друг на друга было страшно смотреть.

У нас был такой вид, словно из нас добывали сок или жир, методом выкручивания наших тел.

Солдаты погранвойск спокойно дремали на своих местах, словно ничего необычного не происходило рядом с ними.

Возможно, что именно здесь у них был настоящий отдых от постоянных подъёмов по тревоге и дежурства на этой бескрайней границе Союза Советских Социалистических Республик?

Вполне возможно, что ещё немного полёта, мы начнём рвать в свои пакеты, которые нам выдали при посадке в вертолёт?

Пройдя через извилины горного ущелья, вертолёт, наконец-то, завис где-то между двух скал и уперся колёсами в какую-то твёрдую площадку на скале.

Нам ничего не было видно, так как на уровне вертолёта стоял густой туман, которых своей пеленой покрывал всё, что было ниже вертолёта и сам вертолёт сел на площадку, как в белую сметану густого тумана, дальше которого нам ничего не видно.

– "Если под нами такой туман," – подумал о предстоящем положении. – "то там будет тепло. Мы легко переночуем туманную ночь."

Пару минут, как целую вечность, мы ждали полной остановки вращения пропеллеров вертолёта. Затем пилот вертолёта открыл дверь и пригласил нас к выходу на площадку.

Первыми вышли девушки. После стали выходить те, кто был ближе к выходу из вертолёта. Когда наступила моя очередь выхода из вертолёта, то едва не вывалился на площадку, так, как не рассчитал на ступеньках, которые скрыты туманом от моих глаз.

Ну, прямо, как на сцене под ногами певицы Аллы Пугачёвой, когда поёт песню про айсберг в океане. Под её ногами растекается туманом испарение жидкого азота, где не видно ничего и можно свалиться со сцены куда-то в оркестровую яму или на первый ряд к зрителям.

Возможно, что так, бывало? Площадка в расщелине между скал была настолько маленькой, что нам казалось, мы стоим прямо на самом краю земли. Стоит лишь шагнуть вперёд и раствориться в огромном пространстве пропасти.

Дальше полная неизвестность, которую никогда не познать никому из людей. Как бы мне хотелось туда проникнуть. Солдаты помогли нам выгрузить все наши вещи и сухой поек.

После солдаты сели обратно в вертолёт. Вертолёт начал раскручивать лопасти своих огромных винтов, от которых поднялся сильный ветер вокруг всей каменной площадки, на которой нам негде было зацепиться.

Чтобы вертолёт не зацепил нас своими лопастями или не сдул с площадки, нам пришлось лечь на каменную плиту рядом с колёсами вертолёта. Вцепившись в свои вещи ждать, когда вертолёт поднимется на нужную высоту и затем улетит от нашей каменой площадки в горах. Мы так и лежали до взлёта вертолёта на определённую высоту в белом тумане. Когда вертолёт через пару минут скрылся из нашего вида за крутым поворотом глубокого ущелья.

Мы стали разворачивать свой лагерь на маленькой каменной площадке, которую нельзя было назвать плато, так как она в ширину была всего сто метров и в длину немногим больше ширины.

Тут на этом каменном пяточке должна была разместиться группа из тридцати человек и продержаться в каменном мешке огромного ущелья до завтрашнего утра, когда за нами прилетит вертолёт ЮНЕСКО.

Второй группы нашей археологической экспедиции мы не видели. Может быть, это ту группу сегодня перебросит вертолёт ЮНЕСКО, а нами они займутся завтра, когда заберут нас с этой каменной площадки и отправят вертолётом на "большую землю"?

Все прекрасно понимали, что в случае плохой погоды, мы долго не продержимся на этом камне, который будет продуваться со всех сторон и насквозь промокнет под проливным дождём.

В этот день была такая тишина, что даже обычный разговор грохотал по всему ущелью, как усилитель от музыкальной стереосистемы. Чтобы не вызвать обвала в горах своим шумом, мы старались разговаривать почти шёпотом, так как отчётливо слышали друг друга на расстоянии. Тем более что тесно размещаться здесь.

– Надо закрепить между собой наши палатки. – предложил Муртазов Максум. – Иначе нас поодиночке может сдуть шквальный ветер, который часто бывает в таких местах. Мы сейчас с вами больше альпинисты, чем археологи. Должны быть в единой связке, как альпинисты на подъёме. Так что вы свяжите свои палатки.

Каждую щель в каменной глыбе мы использовали к укреплению наших палаток, которых было три. На пять человек в каждой. Девушкам предложили поселиться всем вместе в одну палатку, но наши однокурсницы отказались сразу.

Сказали, что всегда будут находиться в одной и той же палатке весь археологический сезон. В тесноте – не в обиде. Лучше нашей группе, в которой мы знаем друг друга несколько лет.

Нам понадобилось около двух часов, чтобы весь палаточный лагерь накрепко врос в каменную глыбу.

Ящики с сухим пайком мы поставили между палатками. Таким образом, у нас получился общий стол, на котором мы устроили первый совместный обед в полевых условиях.

Никто не захотел разогревать на спиртовых горелках полуфабрикаты первых блюд. Открыли по одной банки говяжьей тушёнки на два человека и по одной булочки на каждого человека. Запивали продукты горячим чаем, который был в термосе у каждого человека.

Обедали не торопливо, так как спешить нам было некуда. Вокруг пропасть и нет нам никакой дороги отсюда. Можно было покушать в спокойной обстановке и поговорить между собой о разном деле. Хотя бы о настоящем времени.

– Сейчас буду связываться по рации с сэром Роджером. – сказал нам, после обеда, Джордж Гибсон. – Мы от него узнаем, когда нашу группу будут забирать вертолётом с каменного плато. Может быть, мы не будем оставаться здесь до самого утра, тогда нам не нужно будет спать? Посидим в спартанской готовности.

Пустые банки из-под тушёнки мы упаковали обратно в ящики и разбрелись по своим палаткам.

После тряски в вертолёте и усиленной работы по восстановлению своих палаток, нам ничего не хотелось говорить.

Не дожидаясь связи Джорджа Гибсона по рации с сэром Роджером, мы стали приготавливать свою палатку к ночлегу.

Всё было ясно, что ночевать придётся на каменной глыбе, так как день пошёл на убыль, а полёты на вертолёте ночь в таком месте опасны. Здесь в тумане ориентироваться вертолётам негде.

– Как мы будем в туалет ходить? – поинтересовалась Касымова Зухра, когда сумерки смешали весь серый цвет природы в единую массу. – Мужчинам легче. Вытащили своё добро из ширинки и сделали своё дело. А как быть дамам? Вокруг нас пропасть и нет ни единого места для туалета.

Может быть, вы нам подскажите?

– Давайте мы сделаем как альпинисты. – серьёзно, предложил Никифоров Сергей. – Каждую даму, по отдельности, закрепим страховкой вокруг пояса и спустим на выступ у нашей палатки. Там она сделает своё.

– Мы согласны с меня начать. – ответила за всех Касымова Зухра, которой, возможно, сильно приспичило?

Никифоров Сергей, и Гиясов Морис, прямо в палатке закрепили карабином-крючком лавсановый канат за кольцо страховочного кожаного ремня, который вшит в верхнюю одежду нашего снаряжения. Проверили прочность замков и колец на кожаном ремне.

Лишь после этого мы вышли из палатки и все четверо направились на другую сторону палатки к обрыву. Чтобы вся наша вылазка в туалет была ещё более безопасна, свободный конец верёвки мы закрепили за самый надёжный крюк, вбитый в каменную глыбу. Только после этого стали спускать Касымову Зухру на выступ каменного каркаса, который был метра на два ниже нашей палатки. Так что Касымова Зухра могла свободно освободить свою нижнюю часть брюк и оправиться.

Альпинистский костюм был сшит так, что брюки можно было отстегнуть от страховочного ремня, вшитого в костюм, оправиться и обратно пристегнуть брюки к страховочному ремню. Касымова Зухра так и сделала.

Конечно, мы не наблюдали эту сцену. Вполне естественно, что мужское любопытство изнутри подталкивало наше сознание обозреть девичьи прелести. Но этика приличия заставляла нас смотреть в другую сторону, дожидаясь сигнала подъёма дамы наверх.

Касымова Зухра должна подать нам знак своим голосом. Постепенно, свои дела над пропастью сделала вся наша группа девчат. В этот раз мы ни стали кидать жребий на места ночлега.

Все устроились спать также как в последний раз у пограничной заставы. С той разницей, что в этот раз девушки не выставили нас за пределы палатки.

Они только попросили нас не подсматривать и отвернуться в другую сторону, когда девушки стали переодеваться перед сном в свои ночные рубашки. Мы искоса наблюдали за отражением прекрасных обнажённых фигур на полотне палатки.

Словно сам Бог рисовал нам прекрасное зрелище на этом полотне, которое вскоре приняло обычный вид. Перед тем как укладываться спать, достал из планшета географическую карту Пакистана.

Отметил красным фломастером примерное место нашей дальнейшей посадки где-то в районе границ Пакистана и Индии. Разбудили нас сильные хлопки полотнища палатки.

В ущелье свирепствовал штормовой ветер, который пытался сорвать над нами палатку и унести её куда-то в пропасть.

Несомненно, мы понимали, что с усилением ветра мы не сможем удержать палатку. Надо было принимать какие-то меры спасения себя и своей палатки. На ум ничего не шло. Тем временем ветер усиливался и силой рвал нашу палатку во все стороны.

– Надо убрать стойки палатки. – предложил Гиясов Морис. – Так уменьшится сам парус палатки от ветра.

– Ещё нам нужно закрепиться страховочными ремнями в одной связке. – добавил ему. – Затем, нам надо сдвинуться всем вместе от края палатки к центру и подвернуть под себя края ослабленного полотна палатки. Сейчас нам никто не поможет на каменном плато, тут у всех равные шансы на жизнь. Так что старайтесь.

Девушки не стеснялись нас. Стали переодеваться в одежду со страховочными ремнями. Пока девушки переодевались, мы переоделись по-солдатски за сорок пять секунд.

Принялись сдвигать свои вещи в сторону от пропасти. Прежде чем мы сдвинули свои вещи ближе к центру каменной плиты, у нас сорвало ветром одну стропу крепления и металлический штырь.

Выдранный из расщелины камней, штырь с визгом улетел от нашей палатки куда-то в пропасть, со звоном ударяясь о невидимые нам камни. Тут же стал яростно хлопать свободный от крепления край палатки.

Нам понадобилось усилие, чтобы поймать болтающийся конец верёвки крепления и подтянуть полотно палатки под себя. Всё это, конечно, не могло облегчить наше положение, так как вместе со шквальным ветром пришёл проливной дождь.

Дождь так хлестал по нашей палатке, что нам казалось, вот-вот полотно палатки не выдержит натиска ветра с дождём и смоет нас всех.

– Наберёмся терпения! – закричал Никифоров Сергей, стараясь перекричать шум ветра и дождя. – В горах так часто бывает. Но в любом случае дождь с ветром скоро затихнут. Всё будет хорошо. Только терпите!

Это скоро длилось почти два с половиной часа. Хорошо, что мы успели убрать все свои вещи в непромокаемые рюкзаки и спальные мешки. Потоки дождя рекой протекали под нашими ногами.

Только наша общая масса не позволяла стихийной воде смыть нас с каменной плиты. Подвернув под себя края палатки и забравшись на свои вещи, мы сидели более двух часов в одной общей связке, плотно прижавшись, друг к другу.

Мы ничего не знали, что происходит рядом в других палатках, так как за пределами нашей палатки была ночь и разбушевавшаяся стихия, которая постепенно стихла перед самым рассветом и ушла дальше.

Но, несмотря на всю окружающую нас опасность, мы устояли перед стихией без потерь. Ветер и дождь, как неожиданно наступили, так неожиданно стихли. Разом, вокруг нас, всё стало тихо.

Привыкшие к борьбе со стихией за свою жизнь, мы даже не поверили сразу, что опасность над нами прошла. Можно выбираться из нашего укрытия на каменное плато. Несколько минут мы сидели под полотном палатки на своих вещах.

Вслушивались в наступившую тишину, от которой нам было как-то совсем непривычно после шторма.

– Все живы? – услышали мы над своими головами голос Ахтама Бабаева. -

Пора вам выбираться из палатки

– Зачем выбираться отсюда? Тут нам хорошо! – пошутил Никифоров Сергей, чмокая в щеку Касымову Зухру.

Мы направили свет своих фонариков на края безопасного места. Стали освобождаться от полотна палатки, которая так сильно закрепилась под нами, что нам пришлось её силой вытаскивать из-под своих вещей.

Кто-то снаружи стал выдёргивать края нашей палатки и мы, наконец-то, выбрались из этой западни, которую создали сами вместе с разбушевавшейся стихией.

Теперь нам можно было спокойно всем вздохнуть. Вся группа стояла на середине каменного плато. Одной палатки не было на месте нашего лагеря. Оказалось, что это была палатка девушек, которые были без мужчин.

Палатку девушек сорвало ветром. Обрывки палатки болтались на концах уцелевших строп крепления.

Девушки тут же перебрались в палатку к мужчинам, где пересидели всё время бушевавшей стихии. Затем они выбрались с мужчинами на середину плато.

– Главное, что мы все живы. – сказал Муртазов Максум, когда узнал о незначительной потере наших вещей и палатки девушек. – В штабе нашей археологической экспедиции устраним наши материальные потери. Сейчас мы займёмся сворачивание нашего лагеря. Нет смысла закреплять его заново на этом каменном плато, так как с рассветом нас заберут отсюда вертолётом. Когда вы спали, сэр Роджер сообщил нам по рации время прилёта вертолёта за нами. Думаю, что через час вертолёт ЮНЕСКО будет над нами.

Нам не понадобилось длительное время пользоваться своими фонариками по сбору вещей. Первые лучи восходящего солнца стали выглядывать сквозь расщелины восточных скал.

Не прошло и часу времени, как яркий диск умытого дождями солнца стал выглядывать над горами. Ночную прохладу обратно сменило тепло восходящего солнца.

От нашей намокшей одежды начал струиться еле заметный пар, который выбирался не только из наших вещей и одежды, но и со всех предметов природы, намокших за ночь от проливного дождя. Постепенно, туманом покрылись все расщелины в ущелье. Пар становился всё плотнее и плотнее. Ничего не было видно под нашим каменным плато.

Если ночью нам грозила опасность быть сброшенными стихией в пропасть с каменного плато, то теперь нам грозила опасность остаться незамеченными с вертолёта под плотным туманом, который постепенно мог поглотить нас на плато до самого вечера.

Давно были собраны наши вещи в центр каменного плато. Прошёл наш лёгкий завтрак. Но вертолёта ЮНЕСКО всё не было видно. Джордж Гибсон пытался связаться по рации с сэром Роджером, но ничего у него из этого не получилось.

Видимо, это проливной дождь подмочил рацию. Хотя сам Джордж Гибсон говорил нам, что такая рация не промокает никогда. Тогда, возможно, был другие природные причины, которые не позволяли рации наладить связь с внешним миром?

Может быть, это сэр Роджер переместился со своей рацией куда-то в другое место, где не было доступа для связи из-за высоких и плотных скал Ваханского хребта?

Могли быть и другие не природные причины, которые не позволяли связаться по рации с сэром Роджером. Если рация не наземная, а спутниковая, то это могло быть потерей связи со спутником, который покинул в космосе зону нашей связи с ним.

Так что нам оставалось ждать нового витка спутника. Когда плотный туман поднялся из ущелья до наших ног. Нам казалось, что мы парим в пространстве окружённые плотной пеленой тумана.

Вдруг, в прозрачном горизонте, умытом дождями, появилась ярко раскрашенная стрекоза, которую нельзя не заметить между серыми скалами гор и голубым небом.

Пёстрая окраска вертолёта хорошо выделялась на фоне голубого цвета неба и серого цвета скал.

Вскоре услышали трескотню вертолёта, который искал под слоем плотного тумана наше каменное плато.

– Нам надо зажечь цветные факела. – сказал Роберт Байер. – Нас могут не заметить в этом густом тумане.

Томас Мартин нащупал под ногами в тумане ящик с факелами и достал оттуда три штуки. Затем чиркнул специальную спичку о коробок и по очереди поджог все три факела, которые загорелись ярким розовым цветом.

Точно таким цветом, какой мы видели с братом Юркой в пещере духов, когда ходили на охоту за кекликами. Может быть, там тогда были туристы, в глубине пещеры духов, и мы видели цвет такого факела?

Джордж Гибсон, Томас Мартин и Роберт Байер размахивали яркими факелами. Все остальные, как резанные, орали во всю глотку, словно нас могли услышать с вертолёта в горах.

Нас заметили сразу. Вертолёт сделал небольшой круг над каменным плато и стал спускаться. В это время под нашими ногами начались толчки. Мы сразу сообразили, что это землетрясение.

Сажать вертолёт на такую маленькую каменную площадку во время землетрясения опасно. Томас Мартин стал руками показывать, что у нас под ногами землетрясение.

Посадка вертолёту опасна. Видимо нас поняли. Вертолёт спустился до уровня наших плеч и открыл боковую дверцу прямо перед нашим лицом. Мы рисковали быть сбитыми с каменного плато.

Первым долгом мы посадили в вертолёт наших девушек. После этого мы стали загружать лежащие под ногами вещи, которые было хорошо видно оттого, что вертолёт разогнал ветром своих лопастей весь окружающий нас туман.

Нам надо было спешить, так как толчки землетрясения росли с каждой секундой. Мы могли пострадать от резкого колебания под ногами. Мы также могли растерять свой реквизит от толчков.

Последним с каменной площадки в вертолёт забрался Муртазов Максум. Вертолёт стал набирать высоту над местом нашего ночлега и развернувшись в другую сторону, устремился по коридору ущелья на юг.

Посмотрел вниз сквозь иллюминатор вертолёта, но внизу ничего не увидел, кроме белого тумана, лежащего над ущельем. Однако, даже в вертолёте, чувствовалось колебание земли и воздуха, когда мы находились на небольшой высоте над каменным плато.

С подъёмом вертолёта на значительную высоту, связь колебания с землёй прекратилось. Вертолёт продолжал свой полет в расщелине между гор, всё дальше на юг.

– Было семь балов землетрясения. – сказал Ахтам Бабаев, который сидел рядом со мной. – Это мне стало понятно по колебанию каменного плато под нашими ногами. Прилетим на место нашего штаба, там узнаем точно. Может быть, мог тут немного ошибиться? Синоптики знают точно, это у них такая работа на земле.

Ни стал ничего говорить, кивнул головой в знак того, что услышал его хорошо. Ахтам Бабаев стал что-то записывать в свой блокнот. Мне было интересно посмотреть вниз, но вертолёт сделал лёгкий поворот в сторону. Кроме небесного пространства ничего не было видно.

Тогда стал рассматривать изнутри вертолёт, который снаружи показался мне очень маленьким. Но изнутри оказался вполне вместительным на нашу группу из пятнадцати человек и ещё плюс пять человек экипажа.

Конечно, это ни самолёт с просторным салоном, но и в этом вертолёте было места для двадцати человек. Наши вещи лежали прямо у нас под ногами в середине вертолёта. Сам экипаж вертолёта состоял из двух человек.

Трое других были в форме спасателей. Получается, что все знали о предстоящей стихии в горах и о землетрясении. Нас не предупредили, видимо, только по той причине, чтобы мы не начали паниковать вовремя нашего нахождения в горах.

Вертолёт сделал огромный крюк на юго-восток, как бы совершая экскурсию над горными хребтами. Был поражён тем, что увидел такие огромные вершины гор. Даже такой современный вертолёт ЮНЕСКО не мог подняться выше вершин.

Мы пытались в иллюминатор разглядеть самые высокие горы земного шара, но у нас это никак не получалось. Вершины этих гор были выше, чем мог подняться современный вертолёт.

– Гималаи! – закричал Муртазов Максум, показывая на остроконечную вершину похожую на капюшон кобры.

Вертолёт повернул резко в правую сторону, чтобы мы смогли лучше рассмотреть одну из самых высоких вершин земного шара. После чего вертолёт повернул в противоположную сторону.

Вскоре вертолёт резко сократил свою высоту и полетел на одном уровне над многочисленными вершинами горного массива.

Горы стали однообразны и не привлекательны. Больше не интересовался однообразием вершин Гималаев. Думал о том, что сколько много прекрасных мест на планете Земля.

Сколько мало лет, отведено на жизнь человеку. Даже если тебе выпало огромное многомиллионное наследство от предков или ты нашёл клад стоимостью в миллиарды.

Ты можешь путешествовать по всей планете. У тебя всё равно не хватит жизни, чтобы ты смог увидеть все красоты земного шара. Настолько огромен и разнообразен весь земной шар.

За размышлениями не заметил, как быстро пролетело время нашего полёта на вертолёте. После того, как вертолёт сделал небольшой круг, понял, что мы идём на посадку. Посмотрел в иллюминатор вертолёта и увидел зелёные поля, залитые ярким южным солнцем. Вдали возле гор стеной стоял хвойный лес, собратья которого карабкались дальше к вершинам заснеженных гор. Постепенно редея, в одиночку осваивали небольшие площадки с живительным местом.

Дальше горный массив без зелёного покрытия лесом и травой, выглядел единой серой массой, в которой мы провели эту тревожную ночь, насыщенную опасностями и романтикой нашей жизни.

Теперь всё это было позади и нас ожидало интересное знакомство с местами одного из многочисленных приток великой реки Инд. Здесь можно хорошо отдохнуть от полётов.

Когда пропеллеры перестали вращаться, прекратилась вибрация вертолёта, пилот открыл дверцу вертолёта. Снаружи подставили небольшие степени из алюминия.

Наши девушки стали спускаться из вертолёта. Следом вышли и мы на зелёную площадку, покрытую сочной постриженной травой. Мне даже не верилось, что ступил на землю государства Индия.

Об Индии знал только по истории и по знаменитым индийским фильмам, которые смотрел постоянно с раннего детства, когда мы жили в Избербаше в Дагестане.

Удивительно интересно смотреть на людей Индии не по телевизору, а, как говориться "живьём". Индийцы выглядели совершенно ни так, как их представлял по фильмам своего детства.

В основном, это люди небольшого роста со смуглой кожей. Большинство встречающих нас индейцев, были в форме пилотов индийской авиации, с накрученным тюрбаном вроде чалмы на голове.

Вероятно, что такой головной убор спасает местных людей от жары, которая сильно отличалась от температуры Таджикистана. Сразу при выходе из вертолёта лицо обжёг горячий воздух, точно такой же, как у нас в кишлаках по всему Таджикистану.

Рядом с вертолётной площадкой стояли заросли небольших деревьев и кустарников, в которых спрятались домики, вроде наших деревянных вагончиков. Лишь эти домики были красивыми, раскрашены в бело-голубые тона и с зелёной крышей покрытой такой же доской, как и сами домики.

Кроме вертолёта, на котором мы прилетели, рядом площадка с двумя вертолётами местной авиации и на расстоянии ста метров от домика на лётном поле без искусственного покрытия стояли три небольших самолётов бело серебристого цвета с надписями на бортах, на неизвестном мне языке.

За домиками с деревьями небольшая речушка с зарослями кустарников по берегам. Вероятно, что это и был один из многочисленных притоков великой реки Инд, которую почитают святой многие народы Индии, населяющие устье огромной реки в этих местах.

– Нас сейчас поселят в эти домики. – сказал Томас Мартин, когда к нам подошёл мужчина в форме местной авиации. – Мы здесь будем сутки, до полной адаптации. Затем нас перебросят вертолётом группами из десяти человек к местам нашей работы на время археологических раскопок.

В основном раскопки будут в горных массивах Каракорума и Гиндукуша. Так же обследуем Гималаи. Будем общаться между группами посредством рации и вертолётной связи в горах.

Каждые две недели у нас здесь будет общее собрание. В домиках по две комнаты на два человека каждая. Девушкам отдали один домик возле столовой, откуда пахло индийской кухней.

Мужчины расселились в другие домики, которые были не только рядом с лётным полем, но и через мостик за речкой. Нашу группу из Таджикистана поселили в домике на правом берегу речки, рядом с аэропортом. Других поселили за речкой.

По числу жилых домиком, которых было четырнадцать, выходило, что наша международная археологическая экспедиция состоит, примерно, из пятидесяти человек.

Получается, что большинство членов экспедиции из Таджикистана. Возможно, что где-то живут другие представители экспедиции из других государств?

Но, всё равно, мы в большинстве будем в своей группе. Если каждая группа на местах будет состоять из десяти человек, а нас обещали не разлучать, то мы всё равно будем семеро из десяти человек, пускай даже три других археологов будут иностранцами.

Меня поселили в одну комнату с Гипсовым Морисом. В этом же домике в другой комнате Алишеров Хамит и Никифоров Сергей. Парней из дневного отделения археологии поселили в домиках за столовой, рядом со служебным зданием аэропорта.

Наших руководителей поселили в домике за служебным зданием аэропорта. Так что наша группа имела меньше контактов с руководством и другими представителями экспедиции. Для нас это было даже лучше. Меньше беспокойства, больше свободы на отдых.

Если даже что-то будет нужно, то нас они тут найдут. Главное, чтобы с нами при раскопках был Ахтам Бабаев, которого мы знаем давно, с первого курса. Несмотря на то, что он учёный, с ним проще работать и разговаривать о разном.

– Всё нормально. – сказал Гиясов Морис, разглядывая жилье. – Но голос России не услышим и не увидим.

– За то индийских фильмов насмотришься бесплатно сколько угодно. – подметил, переключая каналы телевизора. – Здесь все телевизионные каналы индийские, пакистанские и китайские. Других, нет?

Мы прекратили щелкать телевизор и радио, так как ничего интересного там для нас не было. Наверно, это уже по привычке, достал из планшета географическую карту Индии и отметил более точное место нашего нахождения где-то в верховьях горного массива Каракорум на территории Индии у границы с Пакистаном?

Затем переоделся в лёгкое спортивное трико и пошёл купаться под душ, который находился рядом с нашими домиками. Совершенно машинально вошёл в ближайшую кабину душа и остолбенел.

В кабине под душем купались голыми Никифоров Сергей и Касымова Зухра. Они были так сильно увлечены друг другом, что даже не заметили моего неожиданного появления.

Опомнившись, осторожно вышел из кабины и перешёл в кабину другого душа, предварительно заглянув в него, чтобы там случайно кого-то не застать обнажённым.

В соседнем душе никого не было. Разделся и стал купаться. Несмотря на сильную жару, вода из душа лилась холодная. Мне сразу было как-то не приятно, но постепенно привык к холодной воде и моё тело с душой получили удовлетворение от потока холодной воды, струящейся из всех дырочек душевого крана.

Почти целую неделю не мылся под таким душем и поэтому купался до посинения. Через час после нашего прилёта Муртазов Максум сообщил, через репродукторы, установленные в каждой комнате, что нас, приглашая на обед, который нам приготовили местные службы под деревьями за рекой через мостик.

Мы собрались у своих домиков и пошли в указанное нам место, которое нашли без всякого труда, сразу, когда перешли мостик через реку. К этому месту пришли другие группы наших археологов.

Между рядами деревьев с пышной кроной стояли три ряда длинных столов, покрытых скатертью, украшенной яркими цветами.

На столах стояла сервированная посуда с совершенно незнакомыми нам блюдами. В нескольких местах стояли вазы с цветами, большая часть которых нам не была известна. Мы совершенно не знали, как себя вести за таким столом. Толпились, как бараны, пока индеец в синем халате и с белой чалмой любезно пригласил нас занять места.

Мы не спеша расселись на свободные места, куда кто хотел.

– Сэр Роджер рад приветствовать вас на первом совместном обеде международной археологической экспедиции. – сказал по-английски, а затем по-русски Томас Мартин, приветливо показывая нам на худощавого мужчину высокого роста. – Сэр Роджер хочет сказать вам свою короткую речь, посвящённую нашей работе.

В речи сэра Роджера не было ничего нового о нашей международной археологической экспедиции. В международную археологическую экспедицию. Входят представители США, СССР, Англии, Бельгии, Франции, Индии, Германии, Китая, Таиланда и Пакистана.

В общей сложности, вместе с обслуживающим персоналом и рабочими, в международной археологической экспедиции принимают участие более ста человек.

Непосредственное участие в археологических раскопках примут пятьдесят человек, состоящих из пяти групп, по десять человек в каждой группе на местах.

Остальные представители международной археологической экспедиции входят в персонал обслуживания основных пяти групп. Все группы поддержат между собой разную связь через персонал обслуживания, расположенный в офисе археологической экспедиции.

Дальше сэр Роджер стал рассказывать детали участия представителей ЮНЕСКО в международной археологической экспедиции в "сердце древней Кушанской империи.

О роли каждого участника экспедиции в истории археологических раскопок на этих огромных территориях бывших государств Тохаристана и Бактрии.

Мне было неинтересно слушать длинную речь сэра Роджера. Стал листать буклет, лежащий перед каждым участником обеденного симпозиума международной археологической экспедиции.

Так к моему удивлению, буклет оказался каталогом меню нашего стола на английском, немецком, французском, русском и других языках, представляющих здесь разные страны мира. Открыл русскую страницу.

Стал увлечённо изучать неизвестные мне ранее блюда, которые пёстрой колонкой струились по ярким страницам объёмного меню нашего стола. Откровенно говоря, было совсем растерялся в выборе блюда к обеденному столу.

Горох нут с керри, золотой пшеничный пудинг, бульон из домашней птицы, варёная свинина с чили, керри по-цейлонски, рыба с соусом чилли, суп из красной фасоли, вермишелевый суп по-сингапурски, тикка из баранины, напиток из смеси ягод, мясное керри по-мадрасски, отбивные с мургалмасала, фаршированные перец, помидоры, баклажаны и другие овощи, название которых не знал и никогда не пробовал.

У меня голова закружилась от списка разнообразных блюд меню, в которых ничего не понимал и многие из перечисленных блюд прочитал первый раз. Чаще всего встречались такие названия, как "керри", "чилли", "тикка", "пэтти" и другие.

На мой взгляд, это были экзотические блюда индийской кухни. Был в полном замешательстве выбора блюд себе. Хотелось выбрать такое блюдо, которое мне запомнилось бы своим вкусовым качеством на всю жизнь.

К примеру, как азербайджанский суп питти, грузинский шашлык, таджикский плов, узбекский суп лагман и многие другие блюда, которые кушал когда-то в своей жизни, и они запомнились мне навсегда.

Большинство из запомнившихся национальных блюд хорошо изучил, научился сам приготавливать. Конечно, был не против того, что увезу собой домой и знание индийской кухни.

Вот и сейчас мне хотелось подобрать такие блюда. Но так как никто из сидящих рядом друзей ничего не знал про заморские блюда. Наугад отметил, насколько блюд со звучными названиями – вермишелевый суп по-сингапурски с чилли, мясное керри по-мадрасски, заливное из мяса, птицы и дичи с чилли, винегрет, золотистый пшеничный пудинг и напиток из смеси ягод с плодами, несколько видов фруктов и овощей.

Передал своё меню и список отмеченных блюд подошедшему официанту, который собирал все буклеты меню с номерами, сидящими на местах участниками экспедиции.

К этому времени сэр Роджер закончил свою длинную вступительную речь и давал какие-то указания подошедшему к нему индийцу с блокнотом в руках. Индус кивал головой на разговор с сэром Роджером и спешно записывал что-то в своём блокноте.

Затем из репродуктора в ветвях деревьев зазвучали индийская музыка и официанты стали обслуживать места сидящих за столом. Терпеливо смотрел на скромный набор блюд соседей. Ждал своего обеда.

Когда передо мной расставили выбранные мною из списка меню блюда, то сразу понял, что своим незнанием испортил свой обед.

Экзотические названия неизвестных мне блюд составляли обычные острые приправы из перца, чеснока, хрена, горчицы и многих других неизвестных мне горьких растений.

Перед которыми горько-кисло-солёные грузинская аджика, осетинский сахтон и азиатские приправы покажутся сладкими продуктами.

Индийские блюда оказались настолько острыми, что их невозможно было употреблять в пищу даже такому человеку, как, который с самого детства привык употреблять в пищу острые продукты кавказской кухни.

Выбранные мной к обеду блюда обжигали мне рот и желудок, словно горящие угли. Мне ничего не оставалось делать, как только выбирать из тарелок кусочки мяса с овощами и употреблять их себе в пищу, при этом продолжал обжигать рот и свои внутренности, прилипшими к мясу и овощам остатками острой приправы.

Заказывать новые блюда, мне было как-то неприлично. Остаться голодным тоже не хотелось.

Поэтому нажимал больше на золотистый пшеничный пудинг и запивал обжигающие продуктами внутренности напитком из смеси различных ягод и плодов, вкус которых мне тут не понравился.

Наш общий обед затянулся на пару часов. Большинство присутствующих за обеденным столом знакомы с индийской острой кухней и выбрали себе те блюда, которые были им съедобны.

Студенты из таджикского университета, к которым относился, остались голодные от выбранных ими блюд. Это видно не только по большим остаткам продуктов, но также потому, что представители Таджикистана нажимали больше на сладости и на фрукты, которые стояли огромными вазами по несколько штук на каждом столе.

Возможно, что именно сладости и фрукты спасли нас от истощения до ужина, который предстояло дождаться голодными?

Брать с собой со стола фрукты и сладости неприлично, поэтому ели то, что пригодно к употреблению. После обеда все разбрелись по своим домикам и завалились спать в свои пастели. Измученные ужасной ночью с перелётами на вертолётах. Этим затянувшимся обедом с острой индийской кухней.

Мы ничего не хотели. Как только хорошо выспаться в домиках, продуваемых со всех сторон лёгким ветерком от притока Инда и от поля, на котором крутились ни только пропеллеры лётных машин, но и пара лопастей огромных вентиляторов, которые почти бесшумно вращались рядом с нашими домиками на самом краю лётного поля, таким образом обдувая наше жилье.

Конечно, не домашние кондиционеры, но лучше так чем ничего. Прямо на дверях наших домиков развешали режим дня на время пребывания в этом аэропорту, который приютил нас до начала наших археологической работы в горах.

Поэтому мы не утруждались думать о предстоящих мероприятиях в этих местах. Да и какие могли быть у нас мероприятия, как только кушать и спать до предстоящего следующего перелёта на вертолёте в горах, которые окружали эту не большую впадину.

– Господа из Таджикистана! – сквозь сон, услышал, голос Томаса Мартина. – Пройдите на ужин к столу.

Мы заранее знали, что наш ужин будет в домике столовой, которая находилась через мостик за речкой. Рядом с тем местом, где мы все вместе обедали. Лениво потягиваясь, мы пошли обратно под душ прямо в плавках.

Нам было лень накинуть на себя одежду, так как душ был в нескольких шагах от нашего домика. Так зачем нам одеваться, а после обратно переодеваться, если можно преодолеть в плавка, туда и обратно, короткую дорогу всего в несколько шагов.

Но этикет соблюдать надо. Ведь мы в международной археологической экспедиции от ЮНЕСКО тут представляем различные культурные слои многих стран мира.

После душа, получив бодрость во всем теле, мы всей группой направились в местную столовую, где суетились официанты с приготовлением сервированного стола.

Томас Мартин разговаривал с шеф-поваром на английском языке и показывал на стол. Видимо, сэр Роджер, закрепил Томаса Мартина по вопросам нашего питания. Он давал сейчас указание на блюда, чтобы угодить мусульманам, христианам и католикам.

– Чтобы у вас не было ошибок в выборе неизвестных вам местных блюд, – обратился к нам Томас Мартин, – распорядился о подборе блюд европейской кухни, которая похожа на русскую, но блюда без свинины.

В этот раз перечень блюд выглядел намного короче и скромнее, напечатанный на обычном листе бумаги. Даже ни стал изучать весь список представленных нам европейских блюд.

Заказал то, что было в списке первых, вторых и третьих блюд. Возможно, это руководители учли тот момент, что мы в обед из-за острой пищи, фактически, остались в своём большинстве голодным?

Поэтому ужин был похож на хороший обед. На первое блюдо заказал венгерские щи. Вторым блюдом у меня жаркое по-ирландски с картофелем по-швейцарски. К третьему блюду мне подали исландский овощной салат. Пить выбрал уже испытанный напиток из смеси ягод.

Мучные продукты и сладости лежали на столе в вазах рядом с разнообразными экзотическими фруктами, которые выращивают в Индии.

Мои друзья заказали себе почти такие же блюда. Когда официанты закончили обслуживание нашей группы, Томас Мартин вышел из столовой. Увидел в окно, как он сел на джип вместе с сэром Роджером.

Они уехали куда-то за приделы нашего городка. Проводив их взглядом, принялся усиленно набивать себе желудок, словно меня кормили в последний раз перед смертью.

Люблю всегда хорошо покушать, а тут такой случай, после прокола с обедом, можно было ужинать по-человечески и без проблем. Так что ужин мой удался на славу.

На ужине был вполне сытым. Никифоров Сергей и Касымова Зухра, сидели рядом и угощали друг друга продуктами из своих тарелок. Они специально заказали совершенно разные блюда, чтобы попробовать всего понемногу.

Откровенно говоря, завидовал им в том, что им удаётся попробовать больше различных блюд. В то же время, было приятно смотреть на влюблённую пару, которая заботилась друг об друге.

Это была не наигранная сцена влюблённых, а настоящая любовь молодых людей. Вероятно, что они планируют свою семейную жизнь. После ужина все направились в домик, который был рассчитан под актовый зал заседания.

В нем было много рекламы ЮНЕСКО по археологии тех мест, куда нам предстояло отправиться.

Рядом лежали географические карты с пометками предполагаемых мест работы международной археологической экспедиции. Естественно, что каждая группа вяза только то, что их интересовала по месту намечаемой ими работы.

Остальное брать не было смысла. Здесь столько полиграфии, что её можно измерять килограммами. Руководители археологической экспедиции уехали на машинах куда-то из нашего городка.

Возможно, что где-то рядом был более крупный административный город, туда и поехали наши руководители? Нам некуда было идти или ехать.

Мы занялись чисткой и стиркой своего белья. Девушки предлагали нам постирать белье, но мы сразу все отказались. Сказали, что чувствуем себя, как во время полевых учений в армии, а там всегда обходились без помощи армейских женщин и стиркой белья занимались сами.

Так что и в полевых условиях будем заниматься стиркой и другим бытом сами, ну, в крайнем случае, на равных правах с девушками. Конечно, девушки планировали создать из нашей группы семейный очаг.

Но парни хотели хотя бы в археологической экспедиции освободиться от семейной опеки и просто заниматься интересной работой. Несмотря на то, что был вечер, жара в городке держалась.

Это было в самый раз к нашему влажному белью, которое мы развесили на лавсановых стропах между домиками. Продуваемое тёплым ветерком наше постиранное белье быстро высохло, примерно, через час мы занесли его в наши комнаты, чтобы утром уложить в свои рюкзаки с другими вещами снаряжения. Ведь завтра утром мы вылетаем работать в горы.

2. Археологические раскопки.

Нам было приятно находиться в этом гостеприимном городке Индии. Однако все наши мысли были там, высоко в горах, где мы должны были проводить археологические раскопки.

Поэтому мы с огромной радостью и воодушевлением услышали ранним утром после завтрака объявление о сборах на посадку в вертолёт.

Откровенно говоря, собирать нам было нечего, кроме своих рюкзаков. Весь основной груз и снаряжение отправили вертолётами до нашего прибытия в городок. На посадку в вертолёт мы пошли налегке и там свободно разместились.

Как договаривались мы с руководителями экспедиции, нашу группу сохранили. Кроме нашей семёрки однокурсников в вертолёт сели Ахтам Бабаев, Томас Мартин и Ян Робинсон.

Вероятно, Томаса Мартина и Яна Робинсона отправили с нами по той причине, что хорошо говорили на русском языке.

Ахтам Бабаев говорил на английском, таджикском, русском, узбекском и арабском языках. Возможно, что Томас Мартин и Ян Робинсон знали также местный язык хинди? Кроме меня, все остальные мои однокурсники знали языки Средней Азии.

Таким образом, в нашей группе присутствовал набор разных языков речи, которые могли пригодиться нам во время археологической работы в горах и во время встречи с местным населением.

Контакты могли оказать какое-то содействие во время археологических раскопок. Пестро разукрашенный вертолёт немного подёргался во время раскрутки винтов.

Легко оторвавшись от земли, стал набирать высоту. Наша группа первой вылетала в горы, туда, где за склонами коричневых гор виднелись остроконечные заснеженные вершины.

Мы ничего не знали об этих горах, а спрашивать некогда. Нас дружно провожали все оставшиеся участники международной археологической экспедиции и персонал городка, которые вышли на вертолётную площадку и махали нам руками, пока вертолёт взлетал.

Затем все они исчезли где-то внизу на площадке. Вертолёт направился в сторону коричневых гор за зелёные склоны. Под вертолётом потянулись небольшие поля с узкой лентой притока реки Инд, порошей деревьями и кустарниками.

Вскоре появился редкий лес хвойных деревьев, которые сменил серый ландшафт гор. Долго смотрел в иллюминатор вертолёта на скучную картину под нами, но после мне надоело смотреть.

Стал дремать. То же самое делали все участники нашей группы. Они разместились в своих сидениях, пристегнувшись крепко ремнями, дремали на своих рюкзаках, которые у каждого из нас разместились на коленях.

Когда вертолёт начал кружиться на месте и осторожно спускаться вниз, посмотрел в иллюминатор.

Кроме серых скал и жёлтой глины, местами поросшей травой, ничего другого вокруг не было.

Пытался увидеть хотя бы какие-то постройки или развалины древности, но ничего не было видно вокруг места, на которое собирался сесть вертолёт. Даже завезённого нам ранее снаряжения на раскопки не было видно.

Как только вертолёт произвёл посадку. Мы вышли на землю, покрытую жёлтой глиной с трещинами от засухи, вертолёт тут же включил свои двигатели.

Поднимая клубы пыли, поднялся над котловиной, в которой находились мы. Вертолёт быстро скрылся за отвесными скалами гор. Больше мы не слышали его треска.

– Вот это да! – жалобно, воскликнул Никифоров Сергей. – Настоящая ловушка до стихии и врагов. Отсюда никуда не скроешься во время землетрясения, наводнения, нападения зверей и какой-то другой стихии.

– Здесь есть проходы. – сказал Томас Мартин. – Кто не доволен этим местом, того можно быстро заменить на другого.

– Нет! Нет! – поспешил поправить свой прокол в речи, Никифоров Сергей. – Остаюсь здесь. Это даже романтично, чем где-то на археологических раскопках вблизи городов и дорог, куда постоянно приходят разные зеваки.

– Тогда приступаем к работе. – настойчиво, сказал Ян Робинсон, который, возможно, был здесь в каменном котле раньше нас?

Ян Робинсон уверенно направился в расщелину между скал, где вскоре мы увидели ящики нашего снаряжения и необходимого инвентаря, которые лежали под небольшим навесом в скале.

Все ящики подписаны на русском и английском языках, так что нам легко было определить место нахождения необходимых сейчас нам вещей.

Ян Робинсон взял на себя руководство по установления места нашего жительства в горной котловине. Томас Мартин принялся разворачивать космическую связь с главным штабом международной археологической экспедиции, которая осталась за пределами горного массива, окружающего нас со всех сторон скалами. Если бы не космическая связь, то не представляю, как мы могли бы связываться тут.

– Здесь есть несколько родников и уютные пещеры, в которых когда-то жили люди. – сказал нам Ян Робинсон, указывая в другу расщелину между громадных скал. – Жить мы будем там все вместе. Работать будем в другом конце котловины, примерно, в километре от места жительства. Большую часть дневного времени мы будем находиться на рабочем месте и там питаться. На кухне будем дежурить по очереди вдвоём.

Ян Робинсон рассказывал нам о нашей задаче и условиях в археологических раскопках. В это же время распаковывал ящики и помогал укладывать вещи в раскладные алюминиевые тачки с брезентом и одним колесом.

На этих тачках мы стали перевозить все свои вещи к месту жилья, на которое нам указали сразу. Место в скалах, обжитое когда-то людьми, неожиданно поразило нас своим видом.

Перед нами появился настоящий храм, вырубленный в скальной породе. Прямо от нескольких родников, бьющих живительной влагой из-под камней, вырублены каменные ступени, которые поднимались к двум вырубленным колоннам высотой, примерно, шесть метров.

За колоннами у входа начинался зал квадратной формы размером, примерно, по десять метров каждая сторона. Возле каждой стороны резные колонны из камня, подпирающие потолок и пол в резном зале.

Через две колонны проем в небольшое помещение, в котором, вероятно, жили эти странные люди во время строительства храма.

Пол и стены зала украшены резным растительным орнаментом неизвестного ранее вида и культуры, которую мы не изучали на курсах и лекциях по культуре в нашем университете.

Здесь нигде не было признаков краски и ни одной картины живой природы. Видимо, люди поклонялись растительному миру, а не животной природе, окружающей повседневную жизнь.

По всему видно, что странные люди тут не жили. В этом каменном котле нет никаких признаков жилья людей. Словно странные люди пришли вырезать храм из камня и уйти обратно к себе. Только куда ушли странные люди из храма, вырубленного в скале?

– Возможно, что этих людей застигла стихия? – сказал Томас Мартин, словно прочитал мои мысли. – Может быть, было сильное землетрясение или наводнение, которые заставили людей покинуть эти места?

Но жили они здесь очень долго. На вырубку в скальной породе этого храма понадобилось несколько десятилетий или даже несколько поколений мастеров живущих здесь людей.

По рисунку растительного орнамента видно, что за это время менялись люди и культура народа. Вполне вероятно, что само племя изменило себя.

– Зато теперь нам есть выбор, где жить. – сказал Ян Робинсон. – Мы предоставим дамам выбрать место своего проживания на сезон археологических раскопок.

Девушки не задумываясь, отправились в ближайшее помещение, которое освещалось солнечными лучами, пробивающимися откуда-то из расщелины над колоннами у входа в зал.

Мы выбрали помещение напротив девушек, которое вскоре тоже осветилось солнечными лучами, пробивающимися из других расщелин над колоннами у входа в зал.

Вскоре зал был освещён солнечными лучами, которые проникали через множество расщелин над колоннами при входе в зал и отражались от полированных пластин белого мрамора, установленных в разных местах зала. Получалось общее освещение храма солнечными лучами.

Очень похожей на подсветку с разных сторон фонарями, свет которых хорошо освещал весь храм, но не слепил глаза находящихся в храме людей. Это так сильно похоже на пещеру духов, в которой были мы с братом Юркой в горах во время охоты на кекликов.

С той разницей, что вход в ту пещеру был потайной и с предупреждающей надписью об опасности на различных языках.

Кроме того, в пещере духов не было такого резного орнамента и освещение, отражённое от огромных скорлуп мидий, ослепляли присутствующих в зале пещеры духов. Однако, сам стиль подсветки, выполненной по методу фотоумножителей и отражателей, указывал на то, что это был один и тот же народ или, в самом крайнем случае, так люди храма и пещеры духов знали о технике выполнения подобного освещения от одного и того же источника знания.

Возможно, что кто-то из народов поделился своим знанием с другим народом, поэтому у них схожие культуры? Наши археологи выбрали себе помещение прямо напротив входа в зал храма.

Конечно, это было удобно им за наблюдением о перемещении возможных нежданных гостей, которые могли проникнуть в зал храма.

Хотя, это только такие безумцы, как мы, могли случайно проникнуть по отвесным скалам в этот каменный котёл между гор. Ничего живого поблизости от храма не было и строение самого храма видно лишь только из середины этой каменной котловины.

Так что нет никакого смысла опускаться людям в эту каменную чашу и нападать на нас. Сейчас здесь за сотни километров нет ни одного поселения и нет живых людей.

– Интересно! Кто же из людей обнаружил этот храм до нашего прихода сюда? – спросил, у Яна Робинсона.

– Совсем недавно, – ответил Ян Робинсон, – местный охотник полез в расщелину за своей собакой и увидел эту красоту. Об этом храме мы узнали буквально несколько дней назад, перед вашим прилётом сюда.

Так что вы самые первые посетители этих мест. Не считая того охотника и меня с вертолётчиками.

Мы даже не планировали на этот год никаких раскопок в этих местах. У нас были намечены другие места раскопок.

– Почему тогда, решили проводить, срочно, археологические раскопки? – спросил Гиясов Морис.

– Дело в том, – опять, ответил Ян Робинсон, – что на следующий год ожидается резкое атмосферное потепление. В этих горах пройдут массовые муссонные дожди. Этот котлован может заполниться водой. Тогда никто из археологов не сможет изучить эти места. Нам с вами повезло. В это время дожди бывают очень редко.

Весь первый день в этом каменном котле у нас ушёл на благоустройство своего жилья. Томас Мартин наладил прямую космическую радиосвязь с сэром Роджером и доложил ему, что мы уже устроились с жильём на историческом месте и с завтрашнего дня приступаем к работе. Сэр Роджер поздравил нас началом.

Мы так были увлечены благоустройством своего места жительства, что совсем забыли про наш обед. Только когда тень сумерек накрыла нашу каменную котловину, мы поняли, что пора подумать о пище. Ян Робинсон включил свет от портативной мини электростанции и девушки взяли на себя обязанности хозяек стола нашего храма. Мы решили приготавливать себе пищу за пределами храма, чтобы не коптить святое место нашими спиртовками, газовыми горелками и полуфабрикатами продуктов.

Поэтому поместили свою кухню чуть в стороне от входа в храм, в пяти шагах от родника с живительной водой.

Ян Робинсон установил там освещение. Вскоре каменная чаша нашего места проживания наполнилась ароматом приготовления пищи. Вполне естественно, что первый наш обед в этом каменном храме взялись готовить девушки.

– Мужчины! Просим к столу. Кушать подано. – услышали мы голос Касымовой Зухры, к ужину.

– Если бы вы знали, какой голодный! – потирая ладони, сказал Ахтам Бабаев. – Собаку бы съел.

– Между прочим, собаку ел. – сказал, присаживаясь к раскладному столику. – Когда работал с корейцами по орошению полей в Дангаринской долине. Корейцы сварили рагу по-флотски из собачьего мяса. Ничего, как, видите, жив.

– Это ты нам расскажешь в следующий раз, – прервал меня, Никифоров Сергей, – а сейчас ужин без собак. Иначе мы тебя съедим.

Ни стал возражать против замечания Никифорова Сергея и тут же принялся за свой ужин, который приготовили нам девушки из различных концентратов и полуфабрикатов сухих продуктов.

Это нельзя было назвать домашней кухней или индийской кухней, которой мы питались вчера и сегодня утром, но за накопившимся голодом нам было не до разбора вкусовых качеств.

Нам надо было уже привыкать к подобной кухне. Мы ели, не обсуждая приготовленные продукты на ужин. Каждый так голоден за день, что спешил утолить свою жажду голода, словно его могли оставить голодным на целую ночь.

Даже девушки, которые всегда старались следить за своей фигурой и поэтому ограничивали себя в употреблении калорийной пищи, сейчас забыли о своей диете, ели всё, что приготовили сами. Им теперь долго не придётся сидеть на диете.

– Спасибо, хозяйки, за ужин! – деловито, сказал Гиясов Морис, медленно поглаживая свой живот. – Сейчас не мешало бы мне прочитать вечерние новости и посмотреть телевизор на ночь. Жаль, что прессы здесь нет.

– Газету вечерних новостей вам не обещаю, – произнёс Томас Мартин, – но телевизор будет обязательно.

– Вот это да! – радостно, воскликнул Никифоров Сергей. – Тогда здесь можно долго жить! Хоть до глубокой старости.

– Насчёт долго жить, у меня нет желания. – подметил Ахтам Бабаев. – Меня дома ждёт семья. Вот если ты будешь так сильно орать в этом котле, то мы и до утра не доживём. Нас засыплет обвалами или землетрясением, которые можешь ты вызвать своими криками в котловане. Так что ты лучше здесь потеши говори.

Ахтам Бабаев был прав. После громкого возгласа Никифорова Сергея, раскатистое эхо прогромыхало в каменном котле нашего места жительства и с отвесных скал посыпались камешки.

Просто удивительно, как странные люди выдалбливали целый храм из каменных глыб и не вызвали обвалов. В то время как громкий возглас Никифорова едва не устроил завал котловины. Возможно, тут был какой-то бесшумный метод обработки камня?

Однажды видел в Северной Осетии, как, чередуя струю огня и воды, почти бесшумно делали обелиск из каменной глыбы. Может быть, здесь тоже использовали подобный бесшумный метод обработки камня?

Вон, как гладко обработаны колонны и на резном орнаменте в камнях даже тонкие края листиков видно. Создаётся впечатление, словно каждую линию орнамента обрабатывали штихелями, как у ювелиров по мягкому металлу.

Однако, нас и древних мастеров, разделяют столетия, если ни тысячелетия. Современный век космоса и стремительного развития прогресса, никак не совместим с тем временем, когда люди ничего подобного не могли знать.

Так как тогда всё это бесшумно делали те мастера? Какие у них были методы бесшумной обработки камня в храме? Возможно, это была работа инопланетян?

– На этом наш ужин закончился. – прервал мои размышления, Томас Мартин. – Каждый убирает за собой место ужина. У нас всюду должен быть порядок. Не забывайте, что мы живём в храме. В святыне неизвестного нам народа.

Вся группа, как по команде поднялась из-за раскладных столиков. Каждый принялся убирать за собой место ужина и свои продуктовые объедки.

Мы сразу определили, что отходы будем складывать в целлофановые мешки в противоположной стороне от храма и первым же вертолётом отправим на "большую землю". Почему мы назвали "большая земля"? Вероятно, по той причине, что мы находились в каменном котле, как на необитаемом острове, куда нас забросили вертолётом в международную археологическую экспедицию. Вот мы живём здесь в диком месте, совсем оторванные от современного мира, от "большой земли". Хотя, это не совсем так. У нас есть радио и телевизор, через которые мы связаны со всем миром.

После того, как мы убрали место своего ужина, все расселись у входа в храм, чтобы смотреть телевизор.

Томас Мартин достал из своего ящика небольшой телевизор на батарейках и подключил его к космической антенне тарелки. Нажал на кнопку включения, но кроме светящегося экрана с различными помехами, мы ничего не могли увидеть.

Все попытки Томаса Мартина наладить телевизионную или радиосвязь с "большой землёй" не увенчались никаким успехом. Вероятно, у телевизора сели батарейки или аккумуляторы.

– Ведь утром связывался по радио с сэром Роджером. – как бы оправдываясь, удивлённо, сказал Томас Мартин. – Возможно, это космический аппарат ушёл из зоны связи с нами? Кроме того, каменные стены мешают нам наладить космическую связь. Завтра попробую всё проверить. Телевизор у нас должен работать.

– Ладно, хватит тебе оправдываться. – сказал Ян Робинсон. – Здесь совсем нет твоей вины. Пойдём спать. Утро вечера мудрёнее.

Сконфуженная группа разбрелась по местам своего ночлега. Томас Мартин остался копаться с настройкой своей космической связи с "большой землёй". Томас Мартин щелкал различными кнопками на своих приборах и что-то бурчал себе под нос на своём английском языке, который знал лучше русского языка.

В помещении нашего жилища небольшие ниши на полу и на стене. Ниш было семь. Возможно, это какое-то магическое число народа, построившего храм? Каждая ниша глубиной не больше двадцати сантиметров.

Ширина ниши, примерно, один метр и длина (высота) два метра. Можно было свободно устроить себе место постели в этой нише, что сразу мы и сделали. Каждый из нас постелил в свою нишу мягкое шерстяное одеяло, на которое положили спальные мешки.

Раздевшись до нижнего белья, тут же быстро забрались в спальные мешки. В спальных мешках было тепло и уютно. Конечно, ни так как в домашней постели. Как это сделали наши коллеги по экспедиции, нам не было видно.

Ян Робинсон направил освещение своих фонарей таким образом, что свет не попадал на отражатели света в храме и освещался лишь вход между колоннами у ступеней.

Вход в храм было отчётливо видно, а зал находился в полумраке. Томас Мартин прекратил копаться со своей аппаратурой и тоже пошёл спать. Постепенно, вся группа утихла и заснула.

– Ой! Тут кто-то был! – услышал, сквозь сон, голос Баратовой Матлюбы. – Здесь всюду следы детских и взрослых босых ног!

Все сразу выскочили из храма в том, что было на каждом во время сна. Баратова Матлюба стояла на ступенях храма в ночной рубашке, поверх которой накинута куртка и показывала нам край родника, где в мокрой глине отчётливо выделялись отпечатки босых ног человеческой стопы. Стопа ног маленькой и большой.

– Так от тебя рассудок можно потерять. – сказал Никифоров Сергей, разглядывая отпечаток человеческой стопы. – Это ночью ходил босиком "вода бросать" в туалет и на обратном пути помыл ноги, чтобы не поганить грязью святой храм. Так что успокойся. Кроме нас, никого больше нет. Да откуда здесь люди будут? Если нас не считать.

Все похихикали над паникой, смутившейся Баратовой Матлюбы и стали готовиться к встрече первого рабочего дня в археологических раскопках, так как лучи нового утра уже окрасили небосвод над нашим местом жительства.

Нужно было поспешить с завтраком перед работой. Каждому не терпелось начать раскопки. Мужчины занялись подготовкой рабочего инструмента, а девушки приступили готовить завтрак.

У нас как-то сразу всё наладилось с определением обязанности каждого участника группы. Томас Мартин обратно принялся безуспешно налаживать космическую связь с "большой землёй".

Ян Робинсон отключил ненужное искусственное освещение храма. Стал подготавливать аппаратуру к определению места копания шурфов над "культурными" слоями почвы. Ахтам Бабаев подготавливал комплекты инструментов на археологические работы.

Мы укладывали инструменты в алюминиевые тачки на каждого мужчину. Мы всё-таки были в душе джентльменами и поэтому весь физический труд взяли на свои плечи.

Оставили девушкам кухню и лёгкую работу при археологических раскопках, вид которых сами совершенно не знали. После завтрака, который мало чем отличался от вчерашнего ужина, мы обратно убрали всё за собой и направились следом за Яном Робинсоном к месту нашей первой археологической работе. Он не спеша катил свою тачку, наполненную необходимым инструментом. Остальные археологи выстроились в цепочку следом за Яном Робинсоном, утаптывая грузом своего тела и тачек дорогу к постоянному месту работы в каменной котловине, в которой всюду была красная глина, сильно взрыхлённая дождём и ветром.

Как вчера сказал нам Ян Робинсон, место нашей работы было, примерно, в километре от места нашего жительства.

Почти в самом конце котловина значительно расширилась и получилась, как заметил Никифоров Сергей, "на медицинскую клизму, которую нам поставят древние люди и природа вовремя нашей работы при археологических раскопках".

В самом верху природной "клизмы" выступали какие-то камни искусственного происхождения. Похожие на древние могильники или ритуальные сооружения древних людей, проживающих когда-то здесь.

Возможно, что жили древние люди здесь десятки тысяч лет тому назад? Рядом с могильниками было открытое место, примерно, один километр в радиусе.

Несмотря на раннее утро жара была такая, что можно было подумать, это нас опустили вариться в огромном котле, в который забыли налить воду.

Даже через лёгкие сандаль на наших ногах, чувствовалось раскалённое место глинистой почвы, покрытое всюду многочисленными трещинами. Вокруг никакой растительности. Мёртвое место как в Израиле мёртвое море.

– Лучше другого места для своих предков, древние люди не могли найти. – съязвил Никифоров Сергей. – С такого пекла не только живые, но и мёртвые сбегут. Тут даже насекомых нигде нет. Все передохли от жары.

– Сергей, ты не прав. – сказал Алишеров Хамид. – Здесь когда-то была жизнь. Вон, всюду торчат сухие стволы от деревьев. Возможно, что в древности в этих местах был оазис и много влаги? Вода ушла и люди тоже.

– Это мы с вами ещё обсудим на досуги. – прервал Ян Робинсон. – Сейчас установим зонты от солнца и приступим к работе. У нас очень мало времени на археологическое обследование этих мест с могильниками.

Никто ни стал противоречить указаниям Яна Робинсона. Мы приступили устанавливать зонты, прикрепляя их прямо к торчащим стволам бывших деревьев.

Через несколько минут у нас получился как бы огромный шатёр из десятка больших зонтов, под которыми нам уже можно было работать в любое время дня и ночи. Ян Робинсон принялся изучать приборами культурные места археологических раскопок. Но копать нам ничего не пришлось. Весь культурный слой, фактически, лежал на поверхности земли, вымытый за многие века проливными дождями.

Нам предстояло совками и метёлками, слой за слоем, освобождать камни, надгробные плиты на могильниках. На "культурном пяточке" имеется с десяток каменных надгробных плит.

Нам сразу всем показалось странным, что на надгробных плитах нет никакой надписи. Также, как и в храме, присутствовал только растительный орнамент.

Можно было подумать, что древние люди не знали письменности. Но как тогда они составляли чертежи, по которым делали храм и захоронения своих предков?

Ведь не могли же они всю свою информацию держать в голове и передавать её друг другу, с помощью речи и собственного мышления?

Возможно, что у этих людей были какие-то приборы, хранящие информацию, как у нас сейчас аппаратура накопления и сохранения информации?

Ну, это из области фантастики. Куда забрался!? В те времена, возможно, простейших приспособлений быта не было у этих людей? Вначале мы все вместе очищали культурный слой от ненужного мусора маленькими шпателями и метёлками, собирая хлам в тачки.

Когда под коркой сухой глины появилась более рыхлая почва и работа пошла быстрее, девушки и археологи занимались очисткой могильников, а мы стали перевозить на тачках весь ненужный хлам в другой конец котлована, где не было никаких признаков культурного слоя.

Ведь никто из нас не знал объёма предстоящей работы. Как заметил Ян Робинсон, что, возможно, нам впоследствии придёт весь ненужный хлам вывозить вертолётом на "большую землю", если объем работы увеличится размером во всю котловину? Сейчас надо иметь отдалённое место, к свалке туда ненужного нам грунта.

Первый день изнурительной работы в этом котле ничего нам не дал. Работа продвигалась у нас очень медленно. Маленькие выступы надгробных камней оказались огромными глыбами вытесанных камней, покрытых всюду орнаментальной резьбой. У нас даже появилось сомнение, что это ни могильники, а всего лишь место другого храма под открытым небом.

Это только вершина всего резного храма. Поэтому Ян Робинсон сказал нам возить грунт ещё дальше от этих мест, чтобы в дальнейшем не пересыпать весь этот мусор на новое место.

Вероятно, что нам придётся весь этот хлам засыпать в пустые ящики, а после вертолётом вытаскивать из котловины. Работа предстояла большая, возможно, не на один месяц, а на годы?

После обеда, который приготовили нам девушки возле храма и привезли к месту работы, Ян Робенсон, сказал, что мы завтра разделимся на группы по два человека.

Будем очищать самую большую каменную глыбу с растительным орнаментом с разных сторон. Возможно, что таким образом мы сможем быстрее определить то, над чем мы тут возимся?

Ведь всё имеет очертание какой-то формы, в которой имеется своё начало и конец. Дальше будет видно, как нам работать над этим храмом или могильником в котловине.

Солнце не определило место своего заката, но мы были до такой степени измотаны жарой, что решили на сегодня закончить свою работу, чтобы солнце не закончило с нами.

Ян Робинсон сказал нам закрыть зонты, чтобы их случайно не унесло ветром и всё оставить на этом месте. С собой забрали только приборы, которые могут пострадать от плохой погоды.

Приборы загрузили на тачку и повезли к месту ночлега. В этот день наш ужин был раньше времени. До сумерек мы завалились спать, чтобы с раннего утра до сильной жары отправиться на работу к месту наших археологических раскопок.

Томас Мартин перед сном бесполезно покопался в своей космической связи. Не добившись нужного результата, тоже отправился спать. Особого беспокойства у нас не было с потерей космической связи с "большой землёй", так как перед отправкой нас в каменный котёл, сэр Роджер сказал, что один раз в неделю, если не будет космической связи, нас будет навещать вертолёт.

С ним будет прилетать кто-нибудь из штаба международной археологической экспедиции. Таким образом, нас никто не забудет на этом "необитаемом острове в море каменных глыб".

Однако нам всё же хотелось услышать голос с "большой земли", чтобы здесь окончательно не одичать без информационных средств нашей цивилизации, которая ещё не совершенна.

На третий день нашего пребывания в каменном котле, мы не дождались лучей раннего солнца. Проснулись мы от сильного шума, который был за пределами храма.

Вышел к колоннам и обалдел от того, что увидел. Вся почва каменного котла, словно озеро покрыта водой. Дождь так хлестал, что можно было подумать, это перед колоннами храма у входа повесили целлофановые занавески, по которым стекает вода от душа.

Обратно вспомнил пещеру духов, когда там нас с братом Юркой застигли дожди. Тогда тоже был такой проливной дождь, похожий на водопад.

Но тогда у нас не было искусственного освещения в пещере, как сейчас в храме. В храме при свете прожекторов в тёплую погоду, совсем не было страшно дождя.

– Это надолго. – сказал за моей спиной, Ян Робинсон. – Надо нам спасать то, что будет проплывать рядом с храмом с места наших раскопок. Иначе нам здесь дальше нечем будет работать. Весь инструмент унесёт.

В это время подошли парни. Закрепившись страховыми стропами, прошли к месту бывших родников, чтобы там ловить проплывающие рядом предметы нашего рабочего инвентаря. Тем временем девушки стали приготавливать завтрак из консервов, которые не требовалось разогревать на огне.

Видимо, это девушки надеялись, что дождик скоро пройдёт и обед у нас будет горячим. Сухого спирта для горелок и газа много. Надежды девушек на быстрое окончание дождя полностью не оправдались.

Проливной дождь лил непрерывно два дня. Хорошо, что мы перед дождём ничего не оставили возле храма, иначе бы всё давно было бы смыто водой.

Как, вероятно, произошло с нашим имуществом на рабочем месте. Так как кроме нескольких плавучих предметов, больше ничего не поймали. Возможно, что всё смыло дождём, когда мы спали?

– Если так будет дальше, – уныло, сказал Никифоров Сергей, за очередным употреблением пищи, – то нас смоет из храма точно также как смыло всё, что оставалось от древних жителей в этом храме. Теперь всем ясно, почему в храме так чисто? Это природа постоянно чистит храм от всякого ненужного людского хлама.

– Думаю, что твои предположения на "всемирный потоп" не оправдаются. – сказал Томас Мартин. – Это надо дождю лить постоянно в течение года, чтобы достать места нашего проживания. Ты посмотри за пределы храма. Уровень воды упал до родников, а вчера был на ступенях, которые хорошо промыты дождём.

Дождь и вправду пошёл на убыль. К утру третьего дня дождь полностью прекратился. Мы вышли из своего укрытия. Как и три дня назад палило яркое солнце. Прямо на наших глазах высыхала почва под нашими ногами и густым туманом поднималась к вершине котлована.

Можно подумать, что мы находимся в самой середине вулкана с горячими источниками, от которых было трудно дышать, а не то, чтобы ещё работать на археологических раскопках в котле. С самого раннего утра вся котловина была похожа на парилку.

– Нам придётся немного посидеть в храме. – сказал Робинсон. – Пускай испарение уйдёт отсюда.

Девушки обратно вернулись во внутрь храма, чтобы приготовить очередной завтрак из надоевших нам консервов, которые мы ели все эти два дня, спасаясь в храме от проливного дождя. Опять тушёнка с говядины!

Но нам нельзя без пищи, иначе можно заболеть в каменной котловине без плохого питания. Нам поэтому делали в Душанбе различные прививки от болезней, которые распространены в Индии.

К обеду солнце полностью высушило и выветрило каменную котловину. Девушки остались возле храма готовить на огне нормальную пищу к обеду. Мужчины направились к месту работы. Каково было наше общее удивление, когда мы увидели весь свой инвентарь в целости и сохранности.

Всё находилось между надгробных камней и потоки дождя не смогли их вытащить оттуда. Мало того, дождик, как умный археолог, вычистил вокруг каменных глыб всё так хорошо, что мы сразу определили назначение исторического памятника.

Перед нами была огромная надгробная плита бледно кремового цвета, толщиной около двух метров, шириной три метра и длиной шесть метров. В несколько тонн весом.

Выступы над плитой, которые мы приняли за надгробные плиты, были частями этой плиты, выступающие над общей поверхностью на тридцать сантиметров. Выступов тоже было семь.

Столько же, сколько ниш в каждом помещении храма, где мы спали три ночи. Какое-то странно сооружение? Ничего подобного наши археологи раньше не видели.

– Выходит, что мы с вами спим в гробнице. – заметил Никифоров Сергей. – Если плиту перевернуть обратной стороной, то она будет выглядеть точно также как те ниши, в которых мы спим. Как бы нам посмотреть?

– Возможно, и так? – согласился Томас Мартин. – Нам надо как-то попытаться заглянуть под эту плиту. Будем очищать всё до самого основания этой гробницы. Может быть, там есть вход в неё, как в склеп могильника?

Обратно все взялись за инструменты и с усиленным старанием стали очищать эту гробницу со всех сторон от ненужного грунта, постепенно углубляясь в почву вокруг гробницы и расширяя место вокруг себя.

До прихода девушек с нашим обедом, мы хорошо очистили все четыре стороны гробницы, которые также были украшены резьбой по камню растительным орнаментом. Всё это сооружение внешне сильно было похоже на громадную шкатулку, в которой хранят бесценный клад, оставленный нам ещё из древнего мира.

– Это мы нашли не гробницу, – опять, сострил Никифоров Сергей, – а шкатулку с драгоценностями великана, который жил давным-давно в этих места. Вот бы открыть нам эту шкатулку! Мы сразу стали бы богатыми…

Никифоров Сергей говорил, силой упираясь в крышку гробницы шкатулки, которая поддалась. Стала раздвигаться в разные стороны на четыре части.

Из выдвинувшихся частей за пределы гробницы медленно выдвинулись опоры, которые оперлись в места, очищенные нами у основания огромной гробницы.

Весь процесс проходил медленно и почти бесшумно, можно подумать, что мы видим кино без звука. Когда движение закончилось, то мы услышали щелчок. Сразу из глубины могилы стал подниматься каменный саркофаг, который на уровне верхней крышки остановился и также щёлкнул.

Вероятно, что там, в гробнице, закрылась какая-то задвижка, которая привела в движение плиты гробницы и теперь сохраняет устойчивость саркофага. В это время все находились за обеденным столом под зонтом.

Один Никифоров Сергей, который не успел дойти до стола, словно в шоке валялся на куче исторического мусора и не мог даже шевельнуться вовремя всего происходящего с гробницей рядом с ним.

Мы тоже были перепуганы не меньше Никифорова Сергея. Вытаращив глаза пристально смотрели на происходящее с гробницей. Все словно боялись, что сейчас оттуда выберется злой джин и сразу погубит нас.

Но джин из гробницы с саркофагом не пришёл. Как только всё закончилось, первым опомнился Никифоров Сергей. Он кинулся к поднявшемуся из гробницы каменному саркофагу.

Сергей резко толкнул крышку, которая медленно поползла в сторону, выдвигая из себя каменные опоры. Стоял в стороне выше гробницы. Мне отчётливо было видно весь этот процесс.

Когда крышка каменного саркофага сдвинулась по всей ширине, то издали отчётливо увидел в саркофаге мёртвого человека, который был покрыт какими-то лепестками, очень похожими на одежду странного старика, которого мы видели с братом Юркой в горах вовремя нашей охоты на кекликов.

У мёртвого человека и вид был точно такой, как у старика из пещеры духов. Рост больше двух метров и лицо с орлиными чертами под цвет местного ландшафта. Хорошая маскировка в этих местах, как у современных солдат спецназа. Едва открылась крышка саркофага, как оттуда поднялось испарение, словно дух покидал покойника. С самим покойником тоже стало что-то происходить.

Томас Мартин и Ян Робинсон, не сговариваясь, подбежали к саркофагу, с большим трудом подняли вовнутрь стойки крышки и закрыли её. Сразу пошёл обратный процесс.

Саркофаг вместе с днищем гробницы медленно начал опускаться, как только достиг предела, что-то обратно щёлкнуло. После этого медленно стали подниматься стойки гробницы.

Большая крышка гробницы полностью плотно закрылась. Всё стало точно так, как было до того, как началось движения плит. Несколько минут мы все стояли в полном оцепенении и не верили происшедшему только что на наших глазах.

Сразу вспомнил слова того странного старика в горах Таджикистана, который сказал тогда нам с Юркой, что тот, кто потревожит дух передков людей-птиц, закончит свою жизнь очень плохо и болезненно.

– Тебе не стоило открывать крышку саркофага. – опомнившись первым, сказал Никифорову Сергею, Томас Мартин. – Возможно, что ты нарушил процесс сохранения мумии в течение многих веков? Ты видел, как от мумии исходило какое-то испарение. Теперь мумия начнёт гнить. Мы не сможем установить лик человека.

– Ну, откуда мог знать, что так произойдёт. – стал оправдываться Сергей. – Меня раздирало любопытство. Мне хотелось узнать, что там. Буквально машинально сделал дальнейшее движение.

– Думаю, что ты повторил ошибку моего брата Юрки. – напомнил, Никифорову, случай с братом.

– Что за ошибка была у твоего брата? – поинтересовался Ян Робинсон. – Расскажи нам сейчас.

Коротко, чтобы не терять зря времени, рассказал главное, что произошло со мной и с моим братом в пещере духов и в расщелине между скал, где были скелеты людей птиц.

Ян Робинсон и Томас Мартин внимательно выслушали мой рассказ и ни разу не сомневались в сказанном. Видимо, им было что-то такое известно из их работы археологами.

– Это правда! – подтвердил мой рассказ Ахтам Бабаев. – Тому есть много подтверждений из истории моих предков, издревле живущих в тех горах. Кроме того, другой там был совсем недавний случай с туристами в горах.

Ахтам Бабаев рассказал иностранным археологам про туристов, пропавших в горах, которых нашли через год на самом оживлённом месте туристических троп, где их искали там же год назади не могли найти.

– Надо срочно связаться с сэром Роджером. – сказал Томас Мартин. – Буду подключать аппаратуру.

Гиясов Морис и, без приглашения, пошли помочь Томасу Мартину принести сюда аппаратуру. Во время дождей мы пришли к общему мнению, что связь настроить можно, только на открытой местности, а не между отвесными скалами в каменной котловине.

Самой открытой местностью место нашей археологической раскопки у гробницы с саркофагом. Здесь в радиусе километра было под небом чистое открытое место. За суетой быстро происшедших событий, мы совсем забыли за свой обед.

Только когда Томас Мартин расставил свою аппаратуру космической связи, то обратил внимание, что под зонтом на столе стоит накрытый салфетками наш обед.

Сказал Гиясову Морису и Томасу Мартину, что нам стоило бы подкрепиться. Томас Мартин сослался на необходимость срочной связи, а мы с Гиясовым Морисом пошли за стол. К этому времени все покушали и каждый занимался своим делом.

Посмотрел на Никифорова Сергея, который сидел рядом с гробницей и с лицом мертвеца внимательно разглядывал растительный орнамент на плитах, словно пытался понять другой мир, который было, вдруг, открылся перед ним, также неожиданно закрылся. -

Заглянуть за опущенный занавесь тьмы,

Неспособны, бессильные наши умы.

В тот момент, когда с глаз опадает завеса,

В прах бесплодный, в ни что, обращаемся мы.

– Напомнил, Никифорову Сергею, рубаи Омар Хайяма персидского поэта, пытаясь помочь однокурснику с мыслями.

– Оставь его. – одёрнул меня, Гиясов Морис. – Ему и так сейчас не до тебя, после этого прокола с гробницей.

Пока мы с Гиясовым Морисом сидели за обеденным столиком, Томас Мартин установил связь со штабом и настойчиво беседовал с кем-то на языке хинди. Возможно, что в штабе не было сэра Роджера, Томас Мартин пытался местного служащего убедить в чем-то необходимом нам? Наверно, просил сюда вертолёт?

– Ну, люди! – возмущённо, на русском языке, сказал Томас Мартин. – Сэр Роджер, на два дня, вылетел по делам службы в штаб ЮНЕСКО в Париже во Францию. Этому диспетчеру говорю, что нам нужен срочно вертолёт, есть проблема, а он говорит, что без указания сэра Роджера вертолёт дать не может.

– Так мы, что, будет ждать два дня сэра Роджера? – забеспокоился Ян Робинсон. – Что он тебе сказал этот диспетчер?

– Ему сказал, чтобы срочно связался со штабом ЮНЕСКО. – ответил Томас Мартин. – Будем ждать связи со штабом ЮНЕСКО в Париже.

Томас Мартин сел обедать и потянул за собой Никифорова Сергея, который до этого времени стоял, как истукан. Усиленно разглядывал орнамент на могильных плитах.

Возможно, что он пытался узнать тайну открытия и закрытия плит гробницы, которая после закрытия приняла прежнее положение и не открывалась? Сергей нехотя стал обедать, продолжая вглядываться в надгробные плиты.

Вероятно, что всё увиденное им вблизи потрясло его, он слегка тронулся умом. Тут со своим разговором насчёт ошибок брата Юрки. Надо как-то отвлечь Никифорова Сергея от дурных мыслей.

Чего доброго, отправят его в индийскую психушку. Зачем нам лишние проблемы? Мы и так все в тупике с этими раскопками. Куда-то Касымова Зухра делась? В такой момент она бросила без надзора своего любимого. Надо нам спасать парня.

– Зухра! – тихо, позвал, Касымову Зухру, когда она пришла с водой от родников у храма. – Отвлеки Сергея.

– Хорошо! – согласила Зухра. – Попрошу его помочь мне отнести нашу посуду обратно в храм.

Касымова Зухра подошла к Сергею, который в это время заканчивал обедать, попросила его унести грязную посуду в храм. Перед уходом Касымова сказала подругам, что им в храме делать нечего и девушки занялись археологической работой по очистке других предметов могильника. Сам вывозил на тачке мусор в сторону от могильников.

Тем временем археологи внимательно осматривали поверхность гробницы с саркофагом внутри. Нам всем было интересно узнать, как открывается гробница, фактически, без помощи физической силы и почти бесшумно. Видимо там внизу под гробницей есть какая-то пустота с балансом в ней, которая приводит в движение весь механизм гробницы. По всей вероятности, плиты движутся по мягкому предмету.

Возможно даже, что там какая-то мягкая порода, которая вращается между верхними плитами и стенами гробницы? Выдвижение стоек из-под плит каким-то образом связаны со всем механизмом, который контролирует с противовес синхронно с работой по открытию и закрытию гробницы.

Конечно, всё это были лишь наши общие предположения. Поверхностный осмотр гробницы ни дал нам никаких результатов. Гробница выглядела, как единый массивный блок каменной глыбы украшенной резьбой растительного орнамента.

Даже соединения между плитами и самой гробницей невозможно обнаружить. Можно было подумать, что нам всем померещилось. Никакого механического раскрытия гробницы с выдвижением саркофага не было.

Просто у нас всех было единое желание, которое превратилось в мираж. В действительности всё как было до нашего появления, так осталось без движения до наших дней.

– Давайте оставим всё, как есть. – предложил Ян Робинсон. – До прилёта вертолёта займёмся расчисткой других гробниц. Может быть, работа даст какой-то результат по изучению комплекса могильника? Дальше будет видно, как мы будем забирать саркофаг с трупом человека. Если он сохранится при такой жаре.

Весь этот день, до самого позднего вечера, мы занимались расчисткой всего комплекса могильника. Оказалось, что могильник состоит в целом из семи подобных гробниц, шесть из которых немного меньше гробницы с саркофагом и покойником внутри.

Но все гробницы имеют одинаковую резьбу по камню с растительным орнаментом. Каким-то образом, весь комплекс могильника, с семью гробницами, связан в единое целое, как одна многотонная глыба, которая переходит из одного размера в другой рисунками орнамента.

– На сегодня хватит. – сказал Ян Робинсон. – Пора на отдых. Весь инструмент надо забрать с собой в храм. От природы можно ждать разные сюрпризы. Как два дня дожди среди засухи летом.

Мы стали собирать археологический инструмент в свои тачки. Томас Мартин, в который раз связался с "большой землёй", но там ему опять сказали, что без сэра Роджера никто не имеет право распоряжаться вертолётом. Связь с сэром Роджером никак не могут наладить, так как он постоянно в пути. Закончив связь, Томасу Мартину, пришлось сворачивать аппаратуру космической связи и уносить обратно в храм. Возможно, что магическое число "семь" связанное с храмом и число "семь" связанное с нашей группой однокурсников, это всего лишь совпадение?

Но только на седьмой день нашего пребывания в каменном котле с гробницами и храмом, прилетел вертолёт с "большой земли" и сел в середину каменного котла. Нам привезли дополнительные продукты питания и смену чистого белья, точно, такого как у нас.

Мы разгрузили весь вертолёт с грузом нам, всё перетащили в храм. Когда вертолёт был пустым, наша группа вместе с экипажем вертолёта пошла к могильнику, чтобы забрать саркофаг с трупом древнего человека.

Мы были уверены, что двенадцать человек донесут саркофаг с трупом, который, возможно, на наш взгляд, весил не больше двухсот килограмм?

Но саркофаг с трупом под огромной каменной плитой, которую надо было открыть, прежде чем взять из могильника не поддавался транспортировке. Всё оказалось одним монолитом с тонну. Ведь об этом никто из нас тогда не мог подумать.

– Приготовьте стропы и алюминиевые трубки. – сказал нам, Ян Робинсон. – стропы протяните через алюминиевые трубки. С таким приспособление нам легче будет транспортировать саркофаг, сохраним его вид.

Ян Робинсон подошёл к главной гробнице и толкнул верхнюю плиту, но она не поддалась. Крышка гробницы не открылась. Ян толкнул, с другой стороны, но у него и на этот раз ничего не получилось.

Каменная плита над гробницей словно срослась в единое целое на громадной массе резного камня.

Робинсон постучал деревянным молотком со всех сторон по каменной гробнице, но кроме обычного звука, который исходит от обычных камней, ничего другого Ян Робинсон не услышал от этой каменной массы, которая хранила молчание. Вся эта масса резного камня стояла на месте и никак не хотела никуда двигаться.

– Может быть, сдвинуть такую массу под силу Никифорову Сергей? – шутя, сказал Ахтам Бабаев.

– Пускай попробует. – совершенно серьёзно, согласился Ян Робинсон. – Иди, Сергей, толкни, как в тот раз. Может быть, у тебя получится?

Никифоров Сергей спустился к главной гробнице и толкнул каменную плиту со всех сил. Но каменная плита не поддалась и ему. Он пытался сдвинуть плиту со всех сторон.

Однако каменная плита крепко держалась на массивной "шкатулке" главной гробницы. Нам никак не получалось её открыть. Около двух часов вся наша группа вместе с экипажем вертолёта пытались разным образом открыть крышку гробницы, но ничего не получалось.

Всё оставалось на тех же местах. У нас даже появилось сомнение, что всё это было. Экипаж вертолёта выдвинул такую теорию, что у нас была общая галлюцинация, которую создало в уме наше общее стремление к подобному открытию. Померещилось всем такое явление.

– Чушь какая! Никогда люди не сходили с ума группами, с одинаковым видением. – сказал Ян Робинсон. – Здесь надо подходить технически к этой проблеме.

– Нам нужно привезти сюда специальную рентгеновскую аппаратуру. – предложил Томас Мартин. – Проникнем рентгеновскими лучами вовнутрь гробницы. Увидим причину, по которой не открылась гробница. Думаю, что так мы сможем добраться до мумии.

Все согласились с предложением Томаса Мартина. Тут же стали подготавливать вертолёт к отправке на "большую землю". Загрузили вертолёт на анализы различным "культурным" мусором. Положили куски каменной породы, находящиеся возле могильников.

Такие же образцы принесли от храма и несколько образцов каменной породы взяли с разных сторон каменного котла. Все подписали, по местам каменного котла, откуда были взяты образцы каменной породы и разного грунта.

В вертолёт положили и пустые консервные банки из-под тушёнки говядины, которую мы ели почти каждый день. Туда же отправили и другой мусор. Пока мы подготавливали вертолёт к отправке,

Томас Мартин связался с "большой землёй", ему сообщили, что сэр Роджер, срочно, собирает на экстренное собрание весь руководящий состав международной археологической экспедиции.

Было понятно всем, что перевозить обратно весь реквизит нашей группы нет смысла. Оставлять реквизит без присмотра в каменном котле, тоже как-то бессмысленно.

Мало ли кто, случайно, может сюда наведаться? Всякое бывает в жизни людей. В пример тому пастух с собакой, открывший храм в каменном котле.

К тому же, нечего было делать на этом "экстренном собрании руководителей" нашей семёрке однокурсников. Мы не входим в руководящий состав международной археологической экспедиции.

Зачем нам сидеть на собрании, где будут говорить только на английском языке? Никто из нашей семёрки однокурсников не говорит на английском языке. Ахтам Бабаев всё равно расскажет нам о том, что там обсуждали на экстренном собрании всемирной археологической экспедиции от ЮНЕСКО.

– Все меры безопасности, на случай природной стихии, вы знаете, – проинструктировал нас перед вылетом Ян Робинсон. – Главное, во время дождя, не выходите из храма, в нем ничто не будет угрожать вашей жизни. Продуктов питания хватит на целый год такой группе как ваша. Мы же вернёмся через два дня, а то и раньше. Нам надо сюда рентгеновскую аппаратуру взять с собой, чтобы проверить засветить могильник.

– Как пользоваться космической связью с "большой землёй" вы знаете, – напомнил нам, Томас Мартин. – Вам неоднократно показывал, как подключаться к связи штаба. Аппаратура космической связи нужна вам, только в экстренных случаях. Так что зря аппаратуру не разворачивайте. Радиоприёмники у вас имеются.

– Вам достаточно работы на могильниках. – дал напутствие Ахтам Бабаев. – Очищайте всё вокруг гробниц. Только в саркофаг не забирайтесь, если даже он сам откроется. Он может и сам закрыться вместе с вами.

– Ну, тогда мы всей группой встретимся на том свете. – неудачно сострил Никифоров Сергей. – До встречи! На этом свете.

– Ты и так на тот свет едва не попал. – серьёзно, напомнил Ахтам Бабаев. – Так как Александр Черевков старше вас по возрасту, то он остаётся руководителем группы до нашего возвращения с "большой земли". Слушайтесь Александра. Он толковый парень. До скорой встречи!

Вертолёт ЮНЕСКО с пёстрой окраской, словно стрекоза из сказки, поднимаясь над каменной котловиной, легко закружился вокруг своей оси, как в вихре вальса над нами.

Вскоре скрылся из нашего вида за чертой остроконечных скал. Мы остались одни, наедине с дикой природой, семь однокурсников университета.

– "Опять магическая семёрка". – загадочно подумал. – "Не слишком ли часто встречается она в этих местах? Вот и сейчас, нас осталось семь человек. Интересно, сколько дней мы пробудем без наших руководителей? Не уж то семь дней, недель, месяцев, лет. Нет, нет, только ни это! Лезет всякая чушь в голову и сбывается."

– Теперь кайфовать будем! – радостно, воскликнул Сергей, развалившись на каменной плите главной гробнице, которая, возможно, это мне показалось, слегка качнулась в сторону? Никифоров Сергей свалился в расщелину между другими гробницами на острые камни. Там вскрикнул от сильной боли в теле.

– Вот видишь! До чего доводит тебя беспечность. – возмущённо, сказала Касымова Зухра, стараясь вытащить Сергей из расщелины. – Пора тебе остепениться и повзрослеть. Ведь ты скоро будешь.

Касымова Зухра осеклась, недоговорив слов "скоро будешь". Чего имела она в виду в словах "скоро будешь"? Скоро будешь главой семьи или отцом?!

Конечно, отцом! Догадался. Как сразу об этом не подумал, что Касымова Зухра беременная. Видимо, это они в Душанбе состряпали себе ребёночка.

Поэтому Никифоров Сергей постоянно порхает вокруг Касымовой Зухры и всячески старается помочь ей. Даже рюкзак Касымовой Зухры таскает всюду, словно мальчик школьник за своей подругой-одноклассницей.

Вот и сейчас старается выбраться из расщелины между гробницами без помощи Зухры, чтобы не утруждать её. Ведь Касымова Зухра скоро будет матерью его первого ребёнка. Вот он и рад всему.

– Хватит устраивать балаган! – строго, сказал, Сергею, вытаскивая его из расщелины. – Сейчас девушки займутся приготовлением ужина. За это время мы перенесём в храм аппаратуру.

Никто ни стал противоречить моему распоряжению. Все приступили к выполнению своих обязанностей. Девушки занялись кухней. Мы стали загружать космическую аппаратуру связи в свои тачки для перевозки.

3. Старик по имени ОН.

Шестой день мы находимся в каменном котле без руководителей нашей группы. Мы ничего не знаем, что там случилось. Почему до сих пор никто не прилетел на вертолёте?

Паники по этому случаю в группе нет. Все увлечённо заняты археологическими раскопками. Даже не замечают, что прошла почти целая неделя, как от нас улетели руководители на вертолёте.

За это время мы расчистили значительную территорию вокруг могильника. Вокруг гробниц появилась площадка, украшенная ажурной растительной резьбой орнамента по камню.

Всё-таки здесь была не просто растительная резьба орнамента по камню, это моё личное мнение, наверно, всё же здесь было неизвестное письмо? Нет, это не арабская вязь письма и не китайские иероглифы.

Перед нами письменность, которую невозможно нам прочитать или хотя бы понять, откуда можно рассматривать эту надпись. Вся эта резьба больше напоминает ажурное плетение пухового оренбургского платка, где есть красивый рисунок с центра.

Нет конца законченной работы, которая всюду находится по кругу. Отсюда, наверно, название кружева? Может быть, это читать нужно нам по кругу рисунка?! Меня словно осенило. Как же мы сразу не поняли такого пустяка, что всё здесь вращается.

Поделился своим предположением с однокурсниками. Мы тут же принялись искать начало этого загадочного письма. Но все наши усилия были напрасны.

Письмо, как паутина, было так сильно запутано, что нам невозможно было понять, где в нем начало и где конец этой вязи. Здесь все полосы и рисунки переходили друг в друга.

– Так можно и с ума сойти от такой заморочки. – сказал Гиясов Морис, когда мы наползались за день по резным орнаментам на камнях. – Нужно придумать какой-то другой способ познания замысловатого письма.

– На сегодня достаточно! – сказал Морису. – За время отдыха обсудим и подумаем дальше, как быть.

Мы стали собирать свой инструмент. Солнце коснулось края остроконечных скал. Пройдёт несколько минут и вскоре наступит вечер. Таскаться с инструментом в темноте не хотелось.

Зря жечь питание своих фонариков не было такой необходимости. Мы не знали точно, сколько нам предстоит находиться в каменном котле, так что искусственный свет фонариков нам будет необходим в случае каких-то местных проблем. Когда все были увлечены сбором инструмента, обратно почувствовал чей-то взгляд на себе.

Такое состояние у меня началось на следующий день после отлёта руководителей, когда рано утром увидел в сырой глине отпечатки следов босых ног взрослого и ребёнка, следы которых тут же смыл водой, чтобы в нашей группе не было паники по этому случаю.

В последствие паника может плохо сказаться на всех нас. Так как среди нас не было детей и Никифоров Сергей, как в первую ночь, не ходил мыть ноги перед этим храмом, то понял, что с первого дня нашего прибытия в каменный котёл, мы находимся под чьим-то пристальным наблюдением.

Вот и сейчас чей-то взгляд сверлит мне спину. Резко повернулся и увидел в тени наступающих сумерек, едва различимые фигуры старика и подростка. Мне не нужно было гадать, кто эти люди, сразу узнал их по манере движения и по одежде на их теле.

То были, старик и подросток, которые провожали нас с Юркой домой с напутствиями. Возле старого кишлака на горном плато. Во время охоты на кекликов.

Почему-то меня не удивила эта встреча в каменном котле, словно она должна была когда-то состояться. Вот только что нужно сейчас этому старику от нас, точнее, от меня, почему он меня всюду преследует? Первый раз в пещере духов.

Второй раз у могилы предков на каменном плато. Третий раз возле старого кишлака на каменном плато. Сейчас встреча здесь, в этом каменном котле на плато Гиндукуш.

– Хотел бы это узнать от тебя. – вдруг, мысленно, поинтересовался старик. – Почему это ты меня всюду преследуешь в моих владениях? Это ни к тебе пришёл, а ты всюду являешься сам, где находимся мы.

– Там, на горном плато, мы с братом оказались случайно. – мысленно, ответил. – В этот каменный котёл нас привела наука археология, которую изучаем в университете, чтобы познать историю развития мира.

– Так зачем рыться в земле? – удивился старик. – Когда вся история мира лежит на поверхности. Надо внимательно всмотреться в окружающий вас мир глазами своего разума. Вы всё поймёте.

– Так помоги нам это сделать. – неожиданно к себе, мысленно, попросил, старика. – Окажи такую честь познания разумом, а не инструментом.

Старик задумался над моей неожиданной ему просьбой, опираясь на свою резную палку с орлом на наконечнике. Сейчас смог внимательно разглядеть резную палку, на которую раньше не обратил никакого внимания вовремя нашей первой встречи.

Палка была с искусной резной ручкой в виде головы орла и ниже резьба, по той же древесине, в виде оперения птицы и в самом низу резной палки когтистая лапа орла.

– Хорошо! – после длительной паузы, согласился старик. – Покажу вам то, что вы не замечаете на поверхности глазами своего разума. Этот мальчик завтра придёт за вами, если только вы сами не передумаете. Мы покажем вам то, что лежит на поверхности у вас под ногами.

– Думаю, что мы не передумаем. – поспешил, мысленно, утвердить своё решение, которое не обсуждал со своими однокурсниками. – Но, извини старик, все не знаю твоего имени. Как мне к тебе обращаться?

– Ты часто произносишь моё имя, когда мы встречаемся. Но только не задумываешься над этим. – ответил старик. – Меня зовут просто Старик ОН.

– Если есть ОН, то есть и ОНА. – сразу осенила меня догадка моих мыслей.

– Тогда есть ОНИ. Кто это ОНИ? Подскажи мне, как в этом разобраться.

– Ты можешь владеть глазами своего разума. – похвалил меня, Старик ОН.

– Но, тебе надо учиться дальше разбираться своими мыслями.

Старик ОН исчез вместе со своим подростком, едва лучи солнца убрали тень, в которой находились ОНИ. Не удивился этому, так как уже был знаком с таким явлением.

Тут же взялся за ручки тачки и поспешил за своими однокурсниками, которые направились группой к храму. Не обращая никакого внимания на меня.

Во время ужина все думал, о том, как подготовить своих товарищей к тому, что может произойти завтра, чего толком не знал сам. Как можно посмотреть мир глазами своего разума?

Взбредёт же, что-то людям в голову, а после ломай свои мысли над таким понятием. Однако, совсем забыл, что имею дело с необычными людьми.

Ведь, это перед нами люди-птицы! Надо, как-то деликатно подойти к разговору со своими товарищами, чтобы они не приняли меня за сумасшедшего или сами не сошли с ума при встрече со стариком по имени ОН.

Хотя, заочная встреча с этим стариком у них была, когда в университете рассказывал им про нашу встречу во время охоты на кекликов. Да и неделю назад мы уже обсуждали вопрос об этих людях, которые находятся на планете

Земля никак все люди, а в другом измерении, которое они называют пространство. Надо мне как-то осторожно подвести тему к открытому разговору о племени людей-птиц.

– Как бы вы отнеслись к тому событию, – начал, разговор издалека, – если бы мы все встретили здесь племя людей-птиц?

– Так бы сразу общипал их и сварил себе лапшу из дичи по-индийски. – тут же сострил Никифоров Сергей.

– Ты надоел своими остротами. – серьёзно, сказал Гиясов Морис, понимая значение моих слов. – Нам бы следовало лучше понять тех людей, в культуру которых мы по уши закапались. Александр! Говори прямо.

– Если бы у меня была такая возможность, познать тайну людей-птиц, – ответил Алишеров Хамид, – то, не задумываясь, отправился бы туда, где они живут. Пускай даже мне потребовалось на это много времени.

– Думаю, что каждый из нас пошёл бы к познанию неизвестной тайны. – ответила Касымова Зухра. – Ведь именно с этой целью мы с вами пересекли множество горных хребтов и не одну государственную границу.

– Пожалуй, Зухра права. – вступила в разговор Баратова Матлюба. – Ради чего тогда мы с вами живём? Нам надо знать всё то, что нам неизвестно.

– Мы живём потому, чтобы лучше познать окружающий нас мир природы.

– добавила Мулукандова Сара. – Думаю, что все с этим согласны.

– Если вы все так серьёзно относитесь к такому вопросу, – осторожно, сказал, – то завтра мы встретимся.

– Ты что, серьёзно? – удивлённо, прервал меня, Никифоров Сергей. – Может быть, ты рехнулся?

– Скорее всего, ты, тогда рехнулся, – пресёк Сергея, Гиясов Морис, – когда открыл гробницу.

– Ну, тогда, ранним утром мы и отправимся в гости к людям-птицам. – закончил, свои речь. – Сами увидите, что не рехнулся.

Никто ни стал спорить и обсуждать сказанные мной слова. Очевидно, все поняли, что мне, известно, что-то серьёзное, насчёт людей-птиц, а не просто легенда, о которой говорил Ахтам Бабаев.

Поэтому все отправились спать с мыслями о встречи с неизвестностью, которую завтра предстоит познать здесь в горах. Задолго до того, как солнечные лучи раннего солнца осчастливят нас своим приходом, мои товарищи стали ёрзать в своих спальных мешках.

Через освещённый зал храма было видно, как девушки не первый раз втроём бегали из храма по своей нужде. Дальше лежать в спальных мешках не было смысла.

Всё равно у всех было одно на уме. Когда мы выйдем из каменного храма и встретимся с племенем людей-птиц?

– Хватит прикидываться! – громко, сказал всем. – Всё равно никто не спит. Давайте мы лучше хорошо позавтракаем в дорогу и будем собираться. Ведь никто не знает, сколько мы будем в гостях у племени людей-птиц.

– Правильно говорит раис. – поддержал меня, Никифоров Сергей. – Нам всем надо хорошо поесть в дорогу. Иначе мы с голоду помрём в гостях.

4. Похоронный обряд.

Девушки тут же принялись готовить сытный завтрак из самых лучших продуктов, которые мы держали у себя в запасе, как армейское "НЗ". В это время мы сворачивали все свои личные вещи.

Было решено, что с собой берём небольшой запас продуктов, как в обычный поход, и, всё то, что было у нас в рюкзаках, за что мы несём личную ответственность.

Весь остальной инвентарь убираем в помещение, в котором находились личные вещи руководителей нашей экспедиции. Когда прилетят, то поймут, что мы сейчас где-то рядом.

Солнце словно ждало окончания наших сборов. Едва мы выключили свой фонарик, которым освещали выход из храма, как первый солнечный луч отразился об отвесную скалу напротив храма и ранний рассвет быстро стал проникать в каменный котёл, который мы собрались покинуть на неопределённое нами время.

Мальчик-подросток ждал нас у расщелины между скал в самом узком месте "каменной клизмы". Товарищи пропустили меня вперёд всей группы.

Следом за мной пошла Касымова Зухра. После Никифоров Сергей, за которым шла Баратова Матлюба, за ней Алишеров Хамид. Дальше Мулукандова Сара и замыкал группу Гиясов Морис.

В таком порядке мы прошли расщелину между скал совершенно свободно. Даже было удивительно, что мы раньше считали это место совсем закрытым. Ведь Ян Робинсон говорил, что охотник пролез ползком в щель под скалой следом за своей собакой. Так открыл место нахождения этого храма.

Сегодня же мы прошли горловину ущелья из каменного котла, совсем не задевая своими рюкзаками об острые камни. Шёл следом за мальчиком подростком, впереди которого была каменная плита отвесной скалы, но, сколько мы шли в каменной горловине, столько не упирались в каменную плиту отвесной скалы.

Каменная плита в расщелине словно отодвигалась и только меняющийся рисунок структуры камня, напоминал нам о том, что мы не топчемся на одном месте, а продвигаемся вперёд к какой-то неизвестности.

Едва мы спустились по узкому переходу, в расщелине между скал из каменной котловины в подземелье, как нашему взору открылась невиданная красота огромной пещеры, которая была изрезана орнаментом.

Меня почему-то сразу толкнуло на размышление то, что все орнаменты не просто резные рисунки, а надписи неизвестной нам письменности. Каждый рисунок орнамента имел какое-то назначение на плитах и стенах пещеры.

Словно мастера, выполнившие орнаменты пытались что-то передать своим потомкам. В тоже время некоторые рисунки орнамента напоминали молитвенные иконы, растительные образы и таблицы.

Вероятно, здесь жило племя язычников, у которых нет бога животного мира и человека. Видимо, эти люди поклонялись природе растительного мира.

Возможно, эта пещера служила каким-то ритуальным или религиозным местом неизвестной нам культуры? В то же время здесь был единственный выход из котловины.

Прямо у выхода из расщелины каменного котла нас ждал Старик ОН. Как только Старик ОН увидел нас, то тут же направился к узкой перемычке через глубокое ущелье. Мальчик-подросток пошёл за ним. Посмотрел туда, куда уводила нас едва заметная тропа, протоптанная дикими животными этих мест. Впереди за глубоким ущельем, поросшим хвойным лесом была огромная скала, которая по своей величине была значительно больше самого ущелья и прикрывала неприступной стеной путь на другую сторону гор.

Мне почему-то казалось, что мы отправимся именно туда к громадной скале. Хотя тропинка уводила нас параллельно скалы по склону другой горы, поросшей мелкой травой и какими-то небольшими кустами. Но постепенно наша группа стала приближаться к массивной скале.

Вскоре склон нашей горы и огромной скалы соединила узкая перемычка через глубокое ущелье с неопределённой пропастью, глубину которой не было видно из-за величины углубления покрытого сизой дымкой тумана или опустившейся в ущелье тучки. Старик ОН уверенно направился в сторону перемычки.

Вся наша группа двинулась следом за Стариком ОН, бессознательно ступая на узкую перемычку через глубокое ущелье, дна которого совершенно не было видно из-за того, что туда не попадали лучи солнца.

Мне казалось, что мы двигаемся по самому краю света, за которым совершенно другое измерение и понятие жизни. Нам предстоит проникнуть туда и, возможно, больше никогда не вернуться?

Но любопытство увлекало нас за собой. Мы даже не задумывались об опасности, которая словно хищник подстерегала нас повсюду. Ведь мы могли оступиться и упасть вниз.

Меня удивляло то, что никого из нас не захватывал страх, которым обладают все люди. Любое неловкое движение наших ног, и мы могли улететь в пропасть.

Разбиться насмерть о камни. Но мы так уверенно шли за Стариком ОН, словно прогуливались по городскому тротуару. Может быть, мы были под гипнозом этого Старика ОН и поэтому не ощущали никакого страха?

Однако мыслил и рассуждаю нормально, значить не нахожусь под гипнозом. Ведь, это знаю с самого детства, что гипноз на меня не действует. Хотелось бы посмотреть на лица своих товарищей, в каком состоянии духа они.

Повернуться к ним мне невозможно. Могу рюкзаком сбить в пропасть Касымову Зухру, которая идёт так близко за мной, что отчётливо слышу её дыхание за спиной. Поэтому мне пришлось только догадываться, что они тоже в таком состоянии, как.

За перемычкой над пропастью наша группа вошла в узкое ущелье, которое было ровное, как стрела. Разнообразные скалы по обе стороны ущелья, давали понять нам, что ущелье не искусственное, которое продолбили люди-птицы, а создала сама природа в этих местах.

В самом днище ущелья узкая тропинка была протоптана не стихийно природой, а животными и людьми, которые со времени сотворения мира топтались по узкому коридору между скалой и пропастью.

Теперь мы ступали на самую древнюю тропу на Земле. На выходе из ущелья находилась маленькая, но глубокая пещера. Старик ОН, мысленно, сказал нам, что рюкзаки надо оставить в пещере, так как на подъёме нам трудно будет с ними идти.

С рюкзаками ничего не случится. На обратном пути мы их заберём. Повинуясь указанию Старика ОН, мы положили в глубину пещеры свои рюкзаки и налегке отправились дальше за Стариком ОН по тропинке через небольшое каменное плато, с которого тропинка поднималась в гору и исчезала в лабиринте огромных камней, до самой возвышенности срезанной у своей вершины.

Очевидно, туда сейчас предстояло подняться всей нашей группы. Мы не заметили, как пристроились к парням. Они несли впереди нас двое носилок. В плетёных носилках из веток лежали трупы людей.

В первых носилках лежал мужчина, а во-вторых, носилках женщина. Получалось так, что наше знакомство с народом людей-птиц начиналось с похоронного обряда. Этим обрядом, как бы напоминали, что ничто не вечно под луной на этом свете и в племени людей-птиц имеет смертность.

Сразу узнал парней, которые были в пещере духов с огромными яйцами ящерицы в носилках, а позже с останками своих предков в носилках, которых выносили из могилы предков.

Парни и сейчас были также одеты, как в то время, всё тоже покрытие на теле в виде перьев от птицы. Всё также без единого волоска на теле, словно их побрили начисто бритвой. Загорелое мускулистое тело и голова показывали на то, что у парней на теле с самого рождения не было волос.

Может быть, люди-птицы не имеют волосяного покрова? Пожалуй, не прав в таком определении. Ведь у Старика ОН длинные волосы до пояса и без признака облысения.

Выходит, что у племени людей-птиц имеется какой-то религиозный обряд, по которому мужчины не имеют волосяного покрытия на своём теле.

Один вождь племени людей-птиц, которым является Старик ОН, имеет право иметь волосяной покров на своей голове. Хотелось бы посмотреть на женщин племени людей-птиц.

Парни медленно шли по горной тропинке между скал и камней. Тропинка поднималась и опускалась, согласно рельефу гор. Но трупы на носилках были словно приклеены к днищу носилок.

Трупы равномерно раскачивались под своей тяжестью на носилках в шаг с парнями, которые их несли. Независимо от спуска и подъёма тропинки, носилки постоянно находились в горизонтальном положении, так как парни несущие носилки, то вытягивались до двухметрового роста, то становились карликами в зависимости от своего места нахождения на горной тропе.

Замысловато петляя вокруг огромной горы, тропинка увлекала нас к вершине. Когда мы поднялись за траурной процессией уже почти до самого верха срезанной вершины, увидел по обе стороны вершины огромных орлов, которые были величиной больше любого из нас.

Без всякого страха внимательно стал разглядывать огромных орлов. Орлы отличались друг от друга своим опереньем. Также как люди разных рас отличаются друг от друга цветом кожи.

Возможно, что у орлов тоже отдельные друг от друга виды ведут постоянно между собой соперничество за своё существование под солнцем? Но в данный момент нельзя было сказать этого про орлов, которых пришлось созерцать здесь в горах близко от себя.

Слева от меня, на скале сидел орёл с коричневым оперением. Этот орёл напоминал мне орла Беркута. Таких орлов часто видел в горах Кавказа.

Но этот орёл был настолько огромен, что по своей величине в несколько раз был больше Беркута. Можно привести в сравнении, мышку и слона. Конечно, это будет далеко не точное сравнение.

Но ничего другого не мог придумать в сравнении размера огромного орла с другими птицами. Никогда раньше не видел подобных орлов. Хотя, однажды, пришлось встретить таких орлов.

Это было поздней осенью 1969 года. Когда после службы в армии вернулся к себе домой в Беслан в Северной Осетии. Едва вошёл домой, как тут же к нам в квартиру заглянул Цебоев Домбай, наш сосед по лестничной площадке. Не ожидая приглашения соседей по поводу моего возвращения со службы в армии, Домбай принёс с собой к нам в квартиру десятилитровый болон свежей араки, осетинские пироги и шашлык.

– Вот ты на берегу Чёрного моря служил. – спросил Цебоев Домбай, когда мы хорошо приняли на грудь из болона свежей араки. – За это время службы в армии. Сколько рыбы в Чёрном море ты смог поймать?

– Служил в армии, а не рыбу ловил. – ответил ему. – Хотя бывало и рыбу ловил. Но сколько? Не помню. Давно всё это было.

– Мы с тобой этот пробел завтра ликвидируем. – уверенно, уточнил Домбай. – Так что ложись спать. В пять часов утра тебя подниму. Мы с тобой пойдём на Терек ловить рыбу. У меня всё есть к хорошей рыбалке.

Конечно, думал, что Цебоев Домбай предложил мне рыбалку по пьянке и раньше обеда не проснётся. Но равно в пять часов утра меня разбудила мама. Естественно, что был удивлён.

Когда перед собой увидел Домбая с полным снаряжением на рыбалку. Мне ничего не оставалось делать. Как только по-армейски собраться на рыбную ловлю в первый же день моей гражданки после службы в рядах армии.

Благо, что намеченное место рыбалки на реке Терек было всего три километра от нашего общего дома. Мы осторожно вышли на улицу, чтобы не разбудить соседей, которые отдыхали в воскресный день. Весь город был окутан холодным осенним туманом.

Хорошо, что Домбай прихватил с собой остаток вчерашней араки из десятилитрового болона. Иначе бы в такое холодное осеннее утро мы просто замёрзли по пути к месту рыбалки на реке Терек.

Так что мы в подъезде своего дома выпили по стакану араки, поддатые, отправились через город к месту своей рыбалки на реке Терек сразу за шпальным заводом. На краю города мы во всю глотку распевали осетинские и русские песни. Отчего разбудили всех городских и сельских собак, которые в свою очередь разбудили местных жителей.

За шпальным заводом мы перестали горланить, чтобы своими глотками не разбудить рыбу в реке Терек. Рыбалка была дороже песен. К этому времени первые лучи восходящего солнца пытались пробиться сквозь густой и холодный осенний туман.

Возле реки Терек туман был настолько плотный, что мы едва смогли найти небольшую тихую заводь для ловли рыбы. Мы тут же приняли на грудь немного араки и стали приготавливать свои удочки к рыбалке.

Поздней осенью возле Беслана река Терек настолько сильно мелеет, что по многочисленным протокам, с островка на островок, можно с одной стороны реки Терек перебраться на другую сторону берега. Мы так и подумали, когда сквозь туман разглядели на одном из многочисленных островков чьи-то силуэты.

– Наверно, коровы с того берега заблудились в тумане? – сказал Домбай, показывая на силуэты.

– Нет! Это люди. – поправил, соседа. – Видно, это раньше нас сюда рыбаки пришли ловить рыбу.

Мы ни стали беспокоить своих конкурентов по рыбной ловле. В реке Терек всегда было много рыбы. Мы продолжили закидывать свои удочки в небольшую речную заводь.

Но рыба совсем не клевала. Мы решили сменить своё место рыбалки. К этому времени туман слегка рассеялся. Рядом было видно лучшее место.

– Смотри туда. – шёпотом, сказал мне, Домбай, показывая на островок с конкурентами. – Это орлы!

Посмотрел на островок и обалдел. Даже пьянка вся сразу прошла. Прямо напротив нас, всего в нескольких десятках метров, на островке была группа орлов, которые смотрели на другую сторону берега реки Терек и не видели нас.

Орлы были просто гигантами или великанами среди пернатых. Чёрные перья орлов в тумане были похожи на огромные черные бурки, в которых ходят местные чабаны за отарой своих овец.

Так вначале подумал, когда рассматривал орлов сквозь туман ранним утром. Теперь сквозь редкий туман хорошо было видно оперение птиц. Даже на расстоянии орлы в размерах были гораздо больше нас. Мы с соседом словно окаменели и не могли сдвинуться с места.

Ведь эти орлы в тумане могли принять нас за животных и склевать нас на свой ранний завтрак. Да и человека им ничего не стоило заклевать.

Ведь у орлов головы, наверно, больше нашего туловища? Так что мы им были как хороший шашлык. В то время как размышлял, самый крупный орёл повернулся к нам головой, и вовсе чуть не потерял свой рассудок.

Голову орла украшали белые перья с кроваво-красным отливом от розовых лучей восходящего солнца. Бледно-розовый острый клюв орла загнут и готов к разделке своей очередной жертвы.

Этому орлу даже не требовалось взлетать, чтобы заклевать нас к себе на завтрак. Орла, смотрящего на нас с островка и его жертвы, разделяла небольшая протока. Орёл мог свободно преодолеть протоку одним прыжком.

Но видимо орлы были сыты или у них была другая цель. Смотрящий на нас орёл что-то пискнул на своём языке, и все орлы разом посмотрели в нашу сторону.

Во взглядах орлов не было страха против нас и не было желания заклевать нас. Орлы сурово посмотрели на нас и стали потихоньку шевелиться, раздвигаясь друг от друга.

Сразу было видно, что орлы хотят покинуть нас с миром и отправиться в свой дальний путь. Из-за того, что островок был тесен этим орлам. Они не могли разбежаться к взлёту, то орлам надо было либо перебраться к взлёту на другой островок, либо перейти на берег в нашу сторону. Видимо так они думали, прежде чем подняться в небо. В то время как мы оставались в шоке. Не могли сдвинуться с места.

Прошло пару минут, прежде чем первый с края орёл сделал прыжок вверх по ветру и расправил над водой огромные крылья. Поток воздуха с гор подхватил орла и словно гигантский дельтаплан поднял в небо.

Примеру этого орла последовали другие. Вскоре островок по самой середине реки опустел полностью. Чёрная туча, парящая в тумане над нашими головами, напомнила нам о недавнем присутствии рядом с нами гигантских птиц, которые пожалели нас и не склевали себе на завтрак.

Вполне возможно, гигантские орлы просто не питались людьми и поэтому оставили нас в покое? Здесь в горах Гиндукуша такие же орлы сидели по обе стороны тропы и внимательно следили за нашим передвижением.

Орлы словно ждали нашего прихода, чтобы полакомиться нами. Они так близко от нас, что им ничего не стоит клюнуть любого из нас на свой вкус.

Но орлы всё, же ждали, ни нас. Орлы чаще смотрели на носилки с трупами. Возможно, что орлы прилетели устроить пир над трупами покойников? Ведь есть на Земле некоторые народы, которые отдают трупы своих предков птицам или животным.

Например, некоторые уйгурские племена, которые скармливают трупы своих предков орлам-могильщикам. Может быть, люди-птицы относятся к группе уйгурских племён? Думаю, что это всё мы скоро узнаем на вершине горы.

– Каждый из нас, со времени своего рождения, грешен своим присутствием на Земле. – прервал мои размышления, своими мыслями, Старик ОН, когда мы вышли на площадку у вершины горы. – Когда наступает время покинуть Землю, то некуда деться грешному телу. Так как всё на Земле святое – вода, огонь и сама Земля. Душа может найти покой, покинув своё грешное тело.

Но душу надо освободить от грехов, которые находятся в теле человека. На помощь приходят орлы, которые, также как душа человека птицы, без греха и готова к полёту в пространстве.

Поэтому, мы приносим в жертву орлам своих соплеменников. Чтобы орлы помогли их душам освободиться от Земного греха и найти блаженство в полёте своей безгрешной души.

С этими словами своего разума Старик ОН показал вокруг себя, как бы пытаясь представить нам безмерное пространство, которое находится вокруг нас. После слов Старика ОН и его жестов, парни с трупами на носилках прошли на настил.

Настил находился меж двух скал, положили на настил оба трупа. Как только парни ушли с настила, тут же в небе появились два молодых орла, которые сделали несколько кругов над местом с трупами, тревожными звуками оглашая пространство, на которое только что показывал Старик ОН. Поря над землёй, орлы спустились на настил. Тяжело ступая по брускам огромного настила, молодые орлы уверенно направились к трупам. Можно подумать, что орлы с рождения знали, что надо делать.

Один молодой орёл распорол своим острым, как лезвие, клювом живот и грудную клетку у трупа мужчины. Другой молодой орёл, также распорол труп женщины.

Молодые орлы обратно поднялись в небо и после нескольких кругов над помостом, с тревожным криком сели вблизи двух старых орлов, у который даже оперение сильно было похоже на седые волосы у старика по имени ОН, который имел прядь седых волос в отличии от своих лысых соплеменников.

Старые орлы и Старик ОН были сильно похожи друг на друга. Словно у них были родственные корни от одной матери и одного отца, которые были родоначальниками их вида.

Старые орлы, словно дельтапланы широко раздвинув свои огромные крылья, как бы планировали со своих насиженных мест на возвышенности, к месту своего пира рядом с покойниками.

Тревожно протрубив над трупами, старые орлы вытащили клювами сердца из трупов, а затем печень. В том же порядке съели выбранные и ми органы человека.

После своего кровавого пира старые орлы шагнули с траурного настила. Растопырив свои огромные крылья, медленно поднялись, вверх используя потоки воздуха, струящиеся со всех сторон от земли.

После одного круга над траурной вершиной, старые орлы с тревожными криками заняли свои места на вершине горы, уступая место пира молодым орлам, терпеливо ожидающим свою очередь на скалах.

Когда старые орлы заняли свои прежние места, в небо тут же стали подниматься орлы со всех сторон. Орлы кружили над траурным местом по очереди, а точнее, по рангу спускались к отведённому им месту пира.

Каждый орёл клевал то место, которое было определено ему по рангу природой или его вожаками по стае.

Никто из орлов не пытался нарушить порядок. Старые орлы внимательно следили за пиром своих потомков по орлиной стае. Очевидно, нарушителей пира старые орлы могли строго наказать.

За время этого кровавого пира над трупами женщины и мужчины поднималось лёгкое испарение, словно чистые души освобождались от грешного тела и растворялись в безмерном пространстве, которое было отведено им природой.

Старик ОН жестом рук и взглядом провожал чистые души в неведомый путь, как бы напоминал им о том, что сам скоро будет рядом с ними в бесконечном пространстве наслаждения и покоя.

– После того, как кости полностью очистятся от грешного мяса и душа найдёт свой покой в пространстве, – продолжил Старик ОН, мысленно, объяснять похоронный обряд, – чистые кости от греха можно будет придать земле. Только после это закончиться жизнь человека-птицы на земле.

Лишь изредка душа человека-птицы будет возвращаться к своим потомкам, когда на земле в племени людей-птиц будут меняться ОН и ОНА, то присутствие всех живых и душ, покинувших землю – обязательно.

Тогда будет на планете Земля общий траур и праздник в племени людей-птиц. Так будет всегда бесконечно, в мире вечности и перемен. Когда Старик ОН закончил свою мысленную речь, последняя кость, очищенная от грешного мяса, упала сквозь щели брусков вниз ущелья на землю.

Там собрались последние чистильщики костей от грешного мяса. Множество грызуном обгладывали кости бывших трупов людей-птиц, скелеты которых обрели чистоту.

Когда похоронный обряд закончился, вся траурная процессия направилась обратно вниз. Траурные носилки остались на площадке у похоронного настила.

Старик ОН вышел вперёд и за ним потянулись – мальчик подросток, парни траурной процессии и наша группа, в том самом порядке, в каком мы шли к вершине этой горы к месту похоронного обряда.

Вокруг нас не было ни одного орла могильщика, и парни носильщики шли как все, совершенно не меняя форму своего тела. Во время движения в горах никто не разговаривал.

Все медленно спускали в ущелье к пещере с нашими рюкзаками. Каждый думал о чём-то своём. Откровенно говоря, мне было недостаточно того, что увидел про племя людей-птиц. Этого нам не хватало, чтобы хорошо познать культуру племени людей-птиц, с которыми мы познакомились лишь поверхностно и то на траурной ноте.

Но мысленно сказать о том Старику ОН и думать о другом мне не хотелось. Мои однокурсники могли за это время передумать и не согласиться с моим решением.

Поэтому шёл, не думая ни о чём, чтобы не спровоцировать никого к бурному обсуждению наших дальнейших действий в археологии. Когда Старик ОН достиг подножия траурной возвышенности, а Гиясов Морис плелся на середине тропы от вершины, вдруг, почти с ясного неба хлынул проливной дождь, который словно заканчивал похоронный обряд, окончательно смывая с костей грешную грязь людей-птиц.

Дождик так сильно хлестал с небес, что нам пришлось ускорить свой шаг, чтобы укрыться от непогоды в ближайшей пещере, ни столько от влаги, сколько от того, что нас могли смыть потоки воды в расщелину между скал на кости предков людей-птиц.

Которые лежали внизу и ждали своего последнего пребывания в этих местах перед своим погребением. Едва мы укрылись в ближайшей пещере, как началось сильное землетрясение.

Такое сильное землетрясение, что нам пришлось выскакивать из пещеры. Под проливным дождём мы укрылись у карниза огромной скалы, чтобы не быть заживо похороненными под каменным завалом сошедших лавин, с ближайших рядом с нами вершин.

Но у скалы нам не было шансов на спасение. Тогда мы выбежали на середину каменного плато, которое недоступно потокам ревущих лавин. Там мы в страхе наблюдали за происходящей стихией.

Так мы простояли под проливным дождём около часа. Когда дождь и землетрясение закончились почти одновременно полностью, мы были настолько мокрые, что на нас не было сухого места.

Даже наша непромокаемая альпинистская одежда не спасла нас от небесной стихии. Сверху и изнутри мы одинаково мокрые, словно находились одетыми в глубоком бассейне с водой.

Когда мы подошли к пещере с нашими рюкзаками, то она оказалась заваленной селем. Но худшее нас ждало у перемычки через пропасть к нашему каменному котлу с храмом.

Перемычка была полностью разрушена землетрясением. Обратной дороги к месту археологической работы у нас не было. Мы оказались отрезанными от всего современного мира.

– Придётся нам приютить вас у себя. – печально вздыхая, мысленно, решил Старик ОН. – Пока мои парни достанут ваши вещи из заваленной пещеры. Вы к этому времени обсохните. Мы найдём способ переправить вас обратно к вашему жилищу. До этого времени ваша группа будет в гостях у племени людей-птиц.

Посмотрел на лица своих однокурсников и не увидел на их лицах признаков радости. Они словно отрешённые смотрели в пустую бездну пропасти, где была погребена вся оставшаяся жизнь. Всюду вокруг нас не было в этой бездне ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Мы все должны были начать жить заново.

Старик ОН, не дождавшись никакого ответа, медленно пошёл вдоль пропасти по узкой тропинке в сторону просвета между гор. Все присутствующие у бывшей перемычке через пропасть, постепенно выстроились в том же порядке и поплелись в сторону своей неизвестности между гор, куда уводила нас звериная тропа.

К вечеру подошли к тому месту, где иногда был просвет в пропасти и изредка выделялись какие-то очертания нижней части бывшей пропасти, покрытые каким-то сизым туманом.

Стал внимательно вглядываться в днище провала и вскоре пожалел о том, что смог разглядеть. Всюду были трупы различных животных, птиц и людей. Не было, ни одного скелета.

Выходит, что трупы не поддаются разложению микробами и паразитами, съедающими трупное мясо. Был в полном замешательстве над определением этого вида.

– "Значить там находится смертоносный газ." – подумал об этом зрелище. -

"В этом газе даже микробы не могут уживаться."

Где-то уже читал, что есть на земле такие места, куда попадают все хищники, птицы и животные. Где жертва и охотник, уравнённые в правах одной смерти. Откуда никто не вернулся живым. Так вот где это одно из самых опасных мест на земле!

Как бы мне не хотелось попасть туда. Ведь мы идём по самому краю смерти. Вся эта сизая пелена в некоторых местах достигает тропинки. Ещё немного и мы сами войдём в эту пелену смерти. Даже маленькое дыхание ветерка может похоронить нас всех разом.

Но тут такая тишина, что даже не слышно наших шагов, словно всё живое и даже звуки, вымерли в этой смертоносной дымке газа. Возможно, что звук тоже имеет живую душу, которая не может существовать в таком опасном месте на земле?

Но мы почему-то живы? Может быть, Старик ОН оберегает нас каким-то образом от такой смерти? У меня от страха дрожат колени. Боюсь, что потеряю сознание и свалюсь к трупам, отравленным газом.

Всё моё живое существо души и тела в ожидании неминуемой смерти от газа. Какая-то неведомая сила движет моим телом. Мои ноги сами идут от опасного места. Постепенно, еле заметная тропа, между мрачных камней, покрытых траурной сценой, уводит нас в сторону.

Вся наша траурная процессия движется в лабиринтах горных расщелин, куда-то под каменное плато, которое нависло над ущельем. Мы двигаемся в полной темноте, но никто не оступился и не застрял между камней, которые словно раздвигаются при нашем приближении к ним. Меня уже ничто это не удивляет. У меня только одни мысли, это когда мы остановимся. Мы уже на ногах, примерно, четырнадцать часов. Надо где-то остановиться на отдых и питание.

Ведь мы живые существа, которым нужны калории на восстановления сил к продолжению своей жизни. Не говорю об одежде, которая давно сама по себе высохла от тепла нашего тела. Надо где-то ночевать.

– Тут остановимся на ночлег. – мысленно, произнёс Старик ОН, когда мы прошли в пещеру. – Завтра утром двинемся дальше. Осталось немного.

Вам нужно восстановить силы к движению и привести себя в норму.

Пещера была небольшой, но уютной, если так можно сказать о пещере. Вся пещера поросла каким-то мягким мхом, от которого было тепло, а плоды этого мха, растущие на стенах и своде пещеры, выделяли ароматный запах и свечение.

Плодов мха было так много, что их свечение слегка освещало полость пещеры, в которой можно было свободно ориентироваться в движении. Мы тут же стали выбирать место отдыха.

– Покушайте немного плодов мха, которые светятся. Плоды мха ярко красного цвета похожие на грибы созрели. – мысленно, предложил Старик ОН. – Плоды помогут вам восстановить свои силы и утолить голод. Завтра утром вы будите выглядеть вполне нормально. Только после этого мы можем принимать какие-то здравые решения очищенным разумом.

Старик ОН сам сорвал несколько плодов с веточек мха на стене пещеры и демонстративно съел плоды мха. Мы тоже сорвали плоды мха и стали их кушать. Плоды на свой вкус оказались такими же приятными, как запах, который они выделали внутри пещеры.

Плоды мха словно таяли во рту и легко принимались желудком. Пытался, в памяти, сравнить вкус плодов мха с каким-то продуктом, который когда-то приходилось употреблять в пищу.

Но никакие сравнения с другими продуктами не приходили мне на мою память. Ничего подобного никогда ни ел. Плоды мха легко употреблялись в пищу и сразу облегчали желудок.

Вероятно, что плоды мха содержали какие-то калорийные и снотворные вещества. Так как после употребления плодов мха почувствовал облегчение во всем теле, утоление голода и меня потянуло ко сну.

Посмотрел на своих однокурсников, которые были в таком же состоянии души и тела. Все медленно стали опускаться на сухую подстилку мха в пещере и засыпать. Мне тоже захотелось спать. Ни стал выбирать себе места ночлега, опустился на мох и сразу заснул. Так сладко ни спал давным-давно с самого детства.

5. Пещерная жизнь.

Проснулся от свежего ветерка, который проник в место нашего ночлега и потревожил нас всех. Солнечные лучи своим золотом украсили вход в пещеру. На душе было радостно и спокойно, словно ничего траурного не было вчера весь день.

Поднялся со своего места ночлега и направился к выходу из пещеры, куда уже устремились мои однокурсники. Следом за мной вышел мальчик-подросток, который был постоянно со Стариком ОН. Вчерашних парней траурной процессии рядом с нами не было.

Видимо, эти парни раньше ушли. Возможно, что вчера вечером? Не мог припомнить, чтобы они остались ночевать с нами в пещере. Помню только, как эти парни сопровождали нас до места ночлега в пещере и дальше, какой-то провал в памяти.

Может быть, это состояние у меня было от сильного переутомления за день или плоды мха подействовали на мою память и на сознание? Однако остальные события, прошедшие за день, отчётливо помню.

Больше всего в моей памяти сохранилось то, что во время всех наших передвижений с представителями племени людей-птиц мы ни разу не сократили между собой дистанцию на расстоянии двух метров.

Несколько раз пытался сократить расстояние между собой и парнями из племени людей-птиц. Мне хотелось поближе рассмотреть парней, даже коснуться их тела.

Но каждый раз, когда ускорял свой шаг или наоборот прекращал бесполезную гонку, парни оставались на том же расстоянии от меня, как они были до этого. Даже Старик ОН, который был со мной в контакте разумом, держал постоянно дистанцию с нашей группой.

Там же, где дистанция была невозможна, Старик ОН просто растворялся в пространстве или передвигался на прежнюю дистанцию вместе с препятствием перед Стариком ОН.

Так было в пещерах и на небольших площадках, где должны были поместиться все присутствующие.

Представители племени людей-птиц, либо вообще частично исчезали вторым планом на безопасную дистанцию, либо передвигались с местом своего нахождения на ту же самую дистанцию, которая постоянно была не меньше двух метров.

То есть, протянув руку вперёд никто из нашей группы не мог дотянуться до представителей людей птиц. Люди-птицы находились в своём пространстве, которое нельзя было измерить никаким расстоянием и временем нашей жизни.

Возможно, это явление на современном языке можно назвать "виртуальностью"? Но, откровенно говоря, толком не знал, что такое "виртуальность".

Поэтому никак не мог применить данное понятие современного мышления в том явлении, которое было перед нами в общении с представителями племени людей-птиц.

Когда мы выбрались из пещеры, Старик ОН возглавил наше движение по горной тропе. Весь наш отряд последовал за Стариком ОН в том же порядке, как мы шли вчера по горным тропам.

Только сегодня мы не чувствовали подавленности и сильной усталости. Состояние души и тела настолько бодрое, что хотелось шутить и веселиться. Однако никто не выдавал своего порыва восторга.

Все также молча, двигались в одну линию по горной тропе. Мы с огромным любопытством разглядывали окружающие места, которые не казались такими унылыми, как это казалось вчера. Даже серые скалы, окрашенные золотыми лучами солнца, выглядели серебристыми.

Сверкали крапинами кварца в своей массивной глыбе, которая весела над нами. Примерно, через час ходьбы от места ночлега, Старик ОН вошёл в узкий лабиринт между скал.

Мы стали петлять в скальных расщелинах и вскоре вошли в небольшое отверстие между камней. Нашему взору предстала небольшая пещера, которая уводила нас куда-то в глубину гор.

Не задумываясь, мы последовали за Стариком ОН, который, не оборачиваясь, медленно двигался дальше и дальше в глубину пещеры.

Как только мы прошли вход в пещеру, за нашими спинами исчез дневной свет. Тоненький лучик солнца скользнул где-то сверху и отразился в каком-то предмете пещеры. Затем полоска лучика света увеличилась и отразилась в другом предмете.

Постепенно, вместе с нашим продвижением в пещеру, увеличивался объем пещеры и её освещение, которое отражалось в предметах, установленных в разных местах пещеры.

Пригляделся, то были огромные чащи мидий, которые умножали величину освещения в зависимости от наклона и формы чаши мидии, которая переливалась зеркально-перламутровым цветом своей внутренней поверхности.

Несмотря на то, что освещение пещеры с каждым нашим шагом увеличивалось, свет не слепил наши глаза, как это было у нас с братом Юркой в пещере духов в горах Таджикистана.

Свет в этой пещере был направлен кверху и отражался там от матовых пластин белой слюды или кварца, которые были закреплены на своде пещеры.

После этого свет падал вниз и приятно освещал всю пещеру. Получалось такое ощущение, что мы находимся где-то на открытом пространстве, над которым установлен навес из матового стекла, через которое светит яркое солнце, но не ослепляет никого.

Пещера выглядела фантастически. Мне даже не верилось, что действительно в реальной жизни нахожусь в такой удивительной пещере. Стал внимательно разглядывать всю пещеру.

Пол пещеры был украшен мозаичным панно из разноцветных камней и кварцевых пород самоцветов. В самых интересных местах панно сверкали более яркие цвета самоцветов.

Стены пещеры украшены мозаичным панно ярче и наряднее, чем панно мозаичного пола пещеры. В некоторых местах под чашами мидий свисали какие-то растения с яркими цветами, что радовало глаз и придавало спокойствие.

Чем дальше двигались вглубь пещеры, тем больше она увеличивалась и значительней становилась её красота. Казалось, что мы попали в какой-то не ведомый людям мир.

Увлечённый этим невиданным зрелищем, не заметил, как потерял из вида Старика ОН и своих однокурсников. Они куда-то словно растворились, затерялись в лабиринте этой красоты.

Когда обнаружил своё присутствие в огромном зале с резными колоннами и потолком, с точно таким растительным орнаментом, как на могильниках и в храме каменного котла, только тогда окончательно убедился, что попал в совершенно иной мир неизвестной нам культуры.

Возможно, что это и совсем другое измерение жизни, о существовании которого никто не мог даже подумать? Какое-то странное беспокойство коснулось моей души.

– "Может быть, это моё сознание помутилось от плодов мха?" – загадочно подумал о себе. – "Вот и кажется мне, что попал в мир другого измерения, из которого мне никогда не выбраться. Однокурсники мои тоже куда-то пропали?"

Мой разум подсказывал мне, что надо как-то освоиться здесь, на время своего пребывания, чтобы окончательно не сойти с ума от этой неизвестности, которая захлестнула меня своей красотой и неожиданным открытием.

Моё мышление не было готово воспринять всё то, что, вдруг, ворвалось в обычную жизнь. Перевернуло моё понятие так, что невозможно переварить в своём сознании увиденное, чтобы как-то разобраться в лабиринте красоты, иллюзий и перемен, которые предстали перед моими глазами и разумом.

Однако это зрелище не было пустым и безжизненным предметом красоты. Здесь жили люди, которые творили эту красоту. Люди-птицы находились в этой реальной им жизни, в которой появились мы со своими археологическими раскопками.

Рядом с нами люди-птицы украшали и расширяли пещеру, которую трудно назвать пещерой. Даже сложно назвать такое строение храмом или строением, созданным разумными существами.